Я еду домой на Рождество... 

                        Как глубока твоя любовь, малыш? 
                        Подобна ли она бездонному океану или 
                        мелка, словно лужа на грязном асфальте 
                        после скупого летнего дождя? 
                        Вообще любил ли ты? 
                        Любил ли пылко, самозабвенно, сходя с ума от 
                        одного лишь ее взгляда, от одного лишь отзвука ее голоса? 
                        Тонул ли ты в своих несбыточных мечтах?
                        Плакал ли ты по ночам, смотря на звезды и луну? 
                        Мучался ли ты, попав в амурные сети?
                        Если, да, то нравилось ли это тебе?
                        Получал ли ты от этих романтических страданий 
                        удовольствие, уподобясь мазохисту? Наслаждался ли ты той 
                        возвышенной болью? 
                        А теперь я спрашиваю тебя еще раз... 
                        Как глубока твоя любовь, малыш?
        
        Обгоняя тяжелые грузовики и неторопливые джипы, я еду домой. Белый снег
крупными пушистыми хлопьями ударяется об лобовое стекло, что бы тут же попасть под
безжалостные дворники.
        Скоро Рождество. 
        В такие моменты я обычно вспоминаю все самое дорогое и приятное, что было
в моей жизни. И от этих воспоминаний мне становиться грустно и больно...
        Это только сейчас я богат, живу один, не ищу новых знакомств, езжу на
элитных автомобилях и уже очень давно не улыбаюсь. А ведь совсем недавно все было
по-другому. Я был бесконечно счастлив и совсем не богат. Шесть дней в неделю я
работал хакером для всякого сброда, который не мог даже отличить модем от сканера,
и радовался грошам, полученным за бредовые программки, сочиненные вечерами при
блеклом свете старого монитора. Но мое настоящее счастье было не в деньгах...
        В те далекие невозвратные дни, несмотря на то, что карман мой был почти
пуст, я чувствовал в себе огромную жизненную силу и передо мной лежал весь мир, а я
попирал его, чувствуя себя чуть ли не богом. Душу мою переполняла энергия. Я мог
свернуть горы! Фантазии и планы на будущее кипели в душе. Все вокруг с готовностью
раскрывало свои объятия, и все дороги с покорностью ложились мне под ноги.
        У меня было много бесшабашных, преданных друзей. Я смеялся каждый день и
наивно верил, что так будет всегда. Да и зачем мне надо было грустить, ведь тогда у
меня была Кристи, - та, которую я любил, и которая любила меня. Каждое Рождество мы
встречали вместе. Даже сейчас, спустя годы, я легко могу представить, как мы могли
бы провести этот зимний день...


        Вечереет.
        Наверное, Кристи уже все приготовила и даже расставила на столе свечи
(настоящие, а не те голографические подделки, которые расставляют сейчас в
ресторанах) для праздничного ужина. Воображение рисует мне, как она уставшая, но
довольная и веселая, нетерпеливо поглядывает в окно, гадая, сколько еще времени ей
придется провести в одиночестве. Ее взгляд ловит каждую проезжающую машину.
        - Ну почему же он задерживается? - спросит она у своего отражения в окне.
        Как мне хочется сейчас сказать ей, что я уже еду и скоро, совсем скоро,
окажусь рядом, и что я приготовил подарок. Как мне хочется поскорее оказаться рядом
с нею и еще раз признаться в любви. Я хочу услышать в ответ нежный звонкий смех, а
потом почувствовать прикосновение ее теплых губ. О боже, ну почему эта машина не
может ехать быстрее?!
        Через несколько минут я, наконец-то, буду дома. Я остановлю свой
старенький "форд", доставшийся в наследство от отца, на дворике перед домом, а
Кристи, одетая в тонкое розовое платьице, уже будет стоять на крыльце и, поеживаясь
от холодного ветра, с улыбкой смотреть на меня.
        - Зайди в дом, - скажу я ей, поспешно закрывая машину.
        - Наконец-то я тебя дождалась, - ответит она. - Хочешь выпить кофе?
        - Было бы неплохо... Зайди же в дом, ты совсем замерзла.
        - Я жду тебя на кухне, - скажет Кристи и уйдет с крыльца.
        А когда станет совсем темно, мы выйдем прогуляться под холодным зимним
небом и будем кидаться снегом как дети. Откуда-то будут доноситься голоса
незнакомых людей, звуки проезжающих машин, рождественские песенки, поздравления,
телефонные звонки... А мы будем играть в снежки, скатывать хрустящий снег в шарики
и кидать их друг в друга (тогда снег был именно снегом). 
        Нам не будет ни какого дела до окружающего мира. На миг мы останемся
совершенно одни в хрустальном морозном воздухе, среди кружащихся в непонятном танце
снежинок, среди города в который, наконец, пришло долгожданное Рождество. 
        Мы будем только вдвоем.
        Кристи и я. А еще странное, пьянящее чувство сумасшедшей безотчетной
Любви. Это чувство будет захлестывать нас неудержимыми волнами, как океан
выплескивается на песчаный пляж. 
        О, это драгоценное чувство Любви! О, эти блестящие моменты тусклой жизни!
Когда ты - король всего мира. Когда берешь и отдаешь не задумываясь, с легкостью,
не о чем не жалея. Когда хочется закричать "Я люблю тебя!". Закричать так чтобы это
услышали все и поняли что ты чувствуешь. Что бы все узнали как глубоко в тебе это
чувство. Разве с вами никогда не было этого?
        В конце игры я, конечно же, поддамся и свалюсь в сугроб, признавая свое
поражение, а Кристи рассмеется и убежит в темную даль. Но где-то на пустынных
темных улицах, под мерцающими звездами, мы вновь встретимся и вместе вернемся
домой. 
        Когда мы зайдем в дом, шелк ее волос будет покрыт легким налетом снега, от
морозца на лице появиться розовый румянец, а в ее глубоких глазах будет такая
неподдельная, искренняя, светлая радость, которая свойственна, наверное, только
маленьким детям. Кристи задорно подмигнет мне и стряхнет с плаща снежинки, которые
серебреным дождем упадут на пол. Она растреплет волосы, разуется... А я буду стоять
рядом, и любоваться каждым ее движением, каждым жестом, даже самым маленьким. В
моих мыслях будет только одно - как же сильно я люблю ее, как же она нужна мне.
Боже, неужели такая любовь возможна?
        Оставив за дверью холод и ночь, мы зажжем свечи и пару часиков посидим за
праздничным столом. Неровный свет придаст комнате необычный романтический вид. По
свече будут стекать горячие слезы. Зыбкий язычок свечного огня будет трепетать,
напоминая о том, как дорога и хрупка наша жизнь, которая так похожа на этот робкий
огонек.
        Бесцельно болтая о пустяках, мы не заметим, как летит время, а когда
посмотрим на забытые часы, искренне удивимся.
        Спустимся к камину, в котором пляшет игривое пламя и обнявшись, совсем как
на первом свидании, обменяемся подарками. Это будет совершенно непредсказуемые
сюрпризы, но без сомнения все они будут сделаны от души. Скорее всего, Кристи
вручит мне кучу всякой мелкой ерунды, без которой я не смогу жить. В моем кабинете
на полке уже выстроился ряд подобных подарков - от забавных роботов, затянутых в
плющевые шкурки, до пестрых пепельниц с надписью "Спасибо, дорогой, за то, что не
куришь!". Кому-то это может показаться бесполезным хламом, но я берегу каждую из
этих вещей как кусочек своей души, как кусочек своего сердца. И ни кто не знает,
что иногда я закрываюсь и подолгу смотрю на эти подарки, заботливо перебираю их, и
вновь переживаю те моменты, когда Кристи дарила мне их. Я вспоминаю ее светящиеся
радостью глаза, и каждый раз невольно улыбаюсь. Но это не улыбка счастливого
человека, она наполнена болью и тоской. Если бы я только мог передать словами, что
чувствую в эти мгновения! Время как будто останавливается, и возвращаются дни и
ночи, которые мы провели вместе. Я помню почти каждую деталь. В моей памяти эти
моменты запечатлены, пожалуй, наиболее яркими красками.
        Несколько раз пробьют часы и, когда на них будет четыре часа, мы пойдем в
спальню. По какому-то удивительному совпадению каждый год в Рождественскую ночь мы
ложились именно в это время. На лестнице я подхвачу ее на руки и поцелую в щеку.
Она вскрикнет от неожиданности, а потом, засмеявшись, обнимет меня за шею. Знаю,
что она любила, когда я брал ее на руки. Сидя у меня на руках Кристи чувствовала
себя в безопасности. Она взъерошит мне волосы, а потом прошепчет что-то на ухо.
Может быть, это будет шутка или еще одно признание в любви. 
        Снаружи на крышу будет подать снег. Окно украситься волшебными узорами. На
улице подует холодный ветер. Где-то далеко просигналит автомобиль. Но нам будет не
до этого. 
        - Это ветер? - спросит она, когда услышит тихие завывания на чердаке.
        - Нет, - с улыбкой отвечу я.
        Кристи прижмется ко мне совсем как маленькая девочка и мне станет стыдно,
что я испугал ее. Иногда она умеет быть такой наивной, что удивляет даже меня.
        - Это Санта ошибся комнатой, - скажу я, когда положу ее на кровать.
        Она засмеется и, раскидав волосы по подушке, лениво потянется.
        - Раздень меня, - тихо попросит Кристи, - у меня совсем нет сил.
        А потом останутся только запах ее кожи, горячие губы, тихие слова... И
никто уже не вспомнит про холодную ночь, что царит за окном. 
        Еще раз пробьют часы, но мы не услышим их.
        Но это было давно. Потом Кристи погибла от военного вируса "Хацу-юмэ",
попавшего в Мировую Сеть, и я остался совершенно один. Рождество перестало быть
праздником, превратившись в день болезненных воспоминаний. Помниться, что когда-то
я верил в Санта Клауса и ждал от него подарков, но теперь я повзрослел и понял, что
никого старика в красном костюме на этом свете не существует. Все рассказы о нем -
сказки. Я уже, какой год веду себя, как хороший мальчик, но самого дорогого подарка
так и не получил. И уже не получу ни когда. Я вообще уже ни когда не получу ни
какого подарка.
        Сегодня Рождество и я ненавижу этот день.
        Рождество умерло вместе с Кристи. Этот праздник перестал существовать для
меня в то мгновение, когда она погибла.


        Обгоняя тяжелые грузовики и неторопливые джипы, я еду домой. Белый снег
крупными пушистыми хлопьями ударяется об лобовое стекло, что бы тут же попасть под
безжалостные дворники. Все, как и несколько лет назад, но в то же время все совсем
иначе.
        Я еду домой, туда, где меня, когда-то ждала Кристи. 
        Чем ближе мой дом, тем меньше мне хочется в него возвращаться. С каждым
километром желание свернуть в сторону росло и крепло в моей душе. Неудивительно,
что, в конце концов, я все же сдался и, включив правый поворотник, свернул с
дороги, ведущей к дому, к неоновым буквам - "ЛУННЫЙ СНЕГ. Еда 24 часа в сутки". 
        "Лунный снег" - это неплохое кафе , очень удобное когда не хочешь видеть
знакомые лица. Я иногда заезжаю в него когда хочу посидеть в темном углу и наблюдая
за людьми согнать депрессию. Это очень помогает даже в самые тяжелые дни. Например
в такие как сегодня, когда непрестанно думаешь о прошлом и будущее теряет всякий
смысл. "Лунный снег" - прекрасное лекарство от подобного состояния, когда до
самоубийства остается всего лишь шаг. Надеюсь, что лекарство сработает и сегодня.
        Я сумел припарковать свой "гайнакс" на тесной стояночке возле забегаловки
около старенького голубого "форда" с разбитой правой фарой. Закрыл дверцу своего
автомобиля и направился к дверям "Лунного снега", но что-то заставило меня
оглянуться на голубой "форд". От чего-то вид этой потрепанной машины напомнил мне о
непреодолимой грусти. Мне даже показалось, что "форд" вот-вот заплачет или
заскулит, словно озябший щенок. Он смотрел на меня своей разбитой фарой и просил
приюта. Так смотрят нищие, когда хотят разжалобить вас и выпросить лишний доллар. 
        Я остановился на мгновение не переставая смотреть на него. Что-то искренне
грустное было в этом голубом "форде". Он на самом деле смотрел на меня, заставляя
вспомнить о том, что когда приходит Рождество, то становятся возможными любые
чудеса. Его фары были как живые глаза. Глаза наполненные болью и тоской.
        Горсть сухого колючего снега ударила меня в щеку и я поднял воротник
своего черного пальто. Начиналась пурга. Холодный ветер тихо завыл в обледеневших
водосточных трубах, как волк. От это звука меня передернуло и я поспешил зайти в
"Лунный снег".
        Теплый запах горячей пиццы, соусов, зимней одежды, чистых салфеток ударил
мне в лицо. А еще был смолистый горчащий запах веточек ели, которыми были
разукрашены стены забегаловки. Отличный рождественский запах, без которого праздник
не был бы праздником.
        Я прошел к своему любимому дальнему столику, который к счастью оказался не
занятым. Людей и киборгов в забегаловке было немного и они не обратили на меня ни
какого внимания. Поудобнее устроившись и скинув с плеч тяжелый плащ, я заказал
порцию вишневого пирога и пепси. Заказ был выполнен почти мгновенно, что меня
немало удивило.
        - Спасибо, - сказал я, пододвигая к себе тарелку с куском пирога.
        - Пожалуйста, - милым заранее отрепетированным голоском ответила
официантка и, улыбнувшись шикарной голливудской улыбкой, поспешила к другому
столику.
        Почему-то мне хотелось, чтобы она еще немного постояла здесь, рядом с моим
столиком, и еще раз сказала свое очаровательное "пожалуйста".
        - А можно сделать еще один заказ? - повинуясь мимолетному желанию,
окликнул я официантку.
Она вновь подошла к моему столику и вновь ослепительно улыбнулась.
        - Что вы желаете? Горячего кофе?
        Я мельком взглянул на ее лицо. Официантка была не то что очень красивой,
но в ее лице было неописуемое очарование. Такое лицо, словно вы ее уже где-то
видели, хотя на самом деле встречаетесь впервые. У нее был чуть вздернутый носик,
темно-серые глаза, нижняя губа немного более полная, чем верхняя. Черты ее лица
выдавали, что в детстве она была капризной девочкой. Понимаете, иногда стоит только
посмотреть на лицо человека и кажется, что знаешь о нем абсолютно все. Вот сейчас
мне и показалось, что я уже давно знаю эту девушку со светлыми волосами и с черной
татуировкой на лбу, обозначающей, что она является эмигранткой (возможно, 
приехала из Токио-3, но, честно говоря, я так и не научился разбираться в
официальных отметках).
        - Да, кофе, - согласился я. - С ложечкой сахара и без сливок.
        - Одну минуточку.
        Она улыбнулась и ушла, оставив меня наедине с самим собой. А я принялся
медленно приканчивать вишневый пирог, иногда запивая его пепси. Я обожаю пироги,
которые готовят в "Лунном снегу". Больше негде не возможно попробовать такой
вкусноты. Вкус этих пирогов очень похож на вкус тех, которые готовила Кристи. Тот
же запах, нежное мягкое равномерно пропеченное тесто, буквально тающее во рту.
Изумительное удовольствие!
        Я закрыл глаза и, положив на язык еще один кусочек пирога, представил, как
будто сижу вместе с Кристи за праздничным столом и пробую ее выпечку. Она с
любопытством вглядывается в мое лицо и нетерпеливо ждет моей оценки. "Ну и как?
Вкусно? Тебе понравилось?" без конца спрашивает она. А я, состроив лицо мудрейшего
из дегустаторов, делаю вид, что ни как не могу распробовать и поедаю кусочек за
кусочком. "Вкусно?" спрашивает Кристи еще раз...
        - Ваш кофе. 
        Голос официантки разбил мои фантазии.
        - А? - спросил я, открыв глаза.
        - Вот ваш кофе, - терпеливо повторила она, не переставая улыбаться. -
Приятного аппетита и веселого Рождества!
        - Вам того же, - сказал я, наблюдая как белый пар вьется над чашкой.
        Официантка поправила фирменную шапочку с надписью "Лунный снег" и ушла к
стойке.
        Я сделал большой глоток из бокала с пепси и стал ждать, когда остынет
кофе. Терпеть не могу горячий кофе. Кристи его тоже не любила, это я помню точно.
Она постоянно ждала, когда он остынет до комнатной температуры и лишь затем пила. 
        Из радио, установленного на стене возле входа, понеслись звуки до боли
знакомой песенки "It's Christmas" группы Клам. Она написана аж в 1981 году, а ведь
до сих пор очень популярна! Удивительно. А сегодняшние композиции и трех недель не
могут продержаться, сейчас ставка делается на технологическое совершенство звука, а
не на содержание и смысл. Должно быть, это многим нравится, но я предпочитаю иные
мелодии. Те, что остались в прошлом.
        Я очень люблю эту песню. Для меня она как не какая другая передает дух
Рождества. Помниться, мы сидели с Кристи возле окна, смотрели на мерцающие звезды и
слушали эту песню. Тогда был сентябрь месяц, и о Рождестве не было еще и речи, но
мы все равно слушали ее, а потом долго смеялись над собой, потому что постепенно
поверили в то, что пришло время встречать Санту. Представляете, на дворе осень, а
мы слушаем "It's Christmas" и верим, что к нам скоро прейдет Санта Клаус! Волшебная
песня.
        К соседнему столику подсели высокий мужчина в кожаной куртке и замерзшая
женщина в коричневом пальто и длинным широким белым шарфом. Мужчина заказал себе
апельсиновый сок, а женщина - кофе без сахара. На сколько я понял, они были
семейной парой.
        - Дикая погода, - пожаловался мужчина своей спутнице. - Кончики пальцев
прямо одеревенели! Нужно было взять другие перчатки. Эти некуда не годятся!
        - Я тебе сразу говорила, что будет холодно. Но ты не верил. Возьми мой
шарф и обмотай руки. Быстро согреешься.
        Женщина размотала с шеи пушистый белый шарф и протянула мужу, но он
отказался.
        - Так согреюсь, - отмахнулся он отпивая из бокала.
        - Ты купил Бадди железную дорогу? - поинтересовалась женщина, грея руки о
чашку с горячим напитком. - Помнишь, он так просил о ней. 
        - Не волнуйся, она лежит под елкой. Все в порядке. 
        - А Сандра? Ты обвязал коробку с ее подарком красивой лентой, как мы
договаривались?
Мужчина отвлекся от колы и задумался.
        - Не помню, - сказал он. - Скорее всего, забыл. Но ведь от этого ничего не
измениться.
        - Не измениться, - согласилась жена. - Но все же с ленточкой было бы
красивее. Это все же Рождество! Все должно быть как можно более празднично.
        - Ладно, ладно... Сейчас пойдем и обвяжем ее коробку. Хорошо?
        - Хорошо, - кивнула жена, а потом, поднеся чашку с кофеем к носу, глубоко
вдохнула его приятный запах.
На этом их разговор прекратился. Через несколько минут он опустошил бокал, а она -
чашку и они покинули "Лунный снег".
        Я проводил их взглядом до самых дверей и подумал, неужели Рождество - это
подарки и красивые ленточки, которыми завязываются коробки? Ведь главное не то, что
тебя дарят и как оформлена упаковка. Главное - это общение за праздничным столом,
чувства, которые вы испытываете к своим близким, и, конечно, любовь. Кем бы мы были
без нее?
        Песня закончилась. Несколькими глотками я выпил кофе и, расплатившись,
вышел из кафе. 
        Все же придется вернуться домой, подумал я доставая из широкого кармана
пальто ключи от машины.
        - Эй, мистер! - остановил меня какой-то бедняк, разодетый в отрепья, из
под которых поблескивал хромом протез, заменяющий несчастному ногу. - Не найдется
несколько центов для старого ветерана?
        Я небрежно выудил из кармана пять долларов и протянул их бедняку.
        - Веселого Рождества, - пожелал я ему без улыбки.
        - И вам того же, мистер! Веселого Рождества! - радостно откликнулся он,
второпях пряча купюру в грязных серых штанах. - А может быть, добавите еще? На пиво?
        Он посмотрел на меня криво улыбаясь, как побитый хитрый лис.
        - Выпью за ваше здоровье, мистер, - пообещал он, не сводя с меня своего
хитрого взгляда.
        Я добавил еще десятку и залез в машину. 
        Здесь было тепло и уютно. Гораздо лучше, чем в моем опустевшем доме,
который сейчас казался мне замком с привидениями.
        - Ну что ж, нужно ехать, - сказал я сам себе и включив зажигание выкатил
со стоянки.
        Автоматически, не соображая что делаю, я выехал на дорогу, ведущую к дому.
Бортовой компьютер молчал. В какой-то момент я хотел его включить, но быстро
передумал и продолжал внимательно следить за дорогой не отрывая рук от руля.
        Пурга уже разыгралась в полную силу и снег безостановочно залеплял лобовое
стекло. Мне пришлось оживить дворники, но они не могли помочь мне. Слишком много
снега. Дворники старательно очищали стекло, а через пару секунд опять ничего не
было видно. Хорошо, что машин на дороге находилось немного, а то аварии было бы не
избежать.
        Проводив взглядом обгоняющий меня огромный лимузин, я вздохнул и по
очереди вытер вспотевшие ладони о полы плаща. Мысли мои опять возвращались к
прошлому. Я не хотел этого, но ничего не мог поделать. Память словно взбесилась и
забрасывала меня красочными картинками из давно минувших дней. Вот мы с Кристи
нежно целуемся под луной сидя на парковой скамейке. Ее день рождения. Мой день
рождения. Наша первая ночь проведенная вместе... И так до бесконечности. Сотни,
тысячи картинок из моей прошлой счастливой жизни. Я хотел изгнать их из своих
мыслей, но скорей бы у меня получилось укусить себя за локоть. Воспоминания вихрем
захватили меня, и вот я уже чувствую запах ее любимых духов, чувствую прикосновение
ее мягких волос... 
        Все! Хватит!
        Я опускаю стекло, что бы ледяной ветер, наполненный колким снегом, освежил
меня и прогнал тяжелые воспоминания. Не замечаю как педаль газа уходит все глубже и
мой "гайнакс" начинает нестись со слишком большой скоростью. Попутные машины быстро
перестраиваются в другой ряд, что бы пропустить меня вперед. Кому хочется оказаться
в рождественский вечер на больничной койке?
        Снег, ветер, встречные машины, люди, рождественские украшения на домах -
все смешалось для меня в гигантскую блистающую гирлянду. Несколько льдинок больно
скользнули по моей щеке, оставив два красных следа. Но я почти не почувствовал
боли. 
        Лишь воспоминания были со мной в эти мгновения. 
        Наступила череда самых темных картинок - смерть и похороны Кристи. Ее
лицо, совсем как живое, только черзчур бледное, уставшее. Ее вживленный com-порт
для прямого доступа к компьютерным ресурсам. Разбитый адаптер для моделирования
виртуальной реальности, который упал со стала, когда вирус атаковал ее нервную
систему... Умерев, Кристи была всетакже прекрасна, а может быть стала даже лучше.
        Я больше не могу! Мне хотеться умереть! Сейчас вот крутану руль вправо,
вылечу с дороги и все, больше ни какой боли! Зачем мне жить, если ее нет рядом? Я
уже готов резким движением повернуть руль в сторону и разбиться об стену первого
встречного дома, но что-то не дает мне это сделать. Какая-то сила останавливает
меня. Я думаю, что вот сейчас, прямо здесь, вылечу с дороги и пусть будет что
будет, но - нет! Что-то вновь останавливает меня и не позволяет рукам сделать свое
дело. Это как оковы. 
        К счастью, вскоре появился мой дом, а то я, наверное, точно бы покончил с
собой.
        На огромной скорости я подлетаю к своему дому и едва успеваю нажать на
тормоза, чтобы не проскочить мимо. "Гайнакс" начинает заносить, но это продолжается
не долго, системы безопасности отлично справляются со своей задачей и уже в
следующую минуту автомобиль покорно останавливается прямо возле крыльца, на котором
раньше стояла Кристи и которое сейчас обледенело и было занесено снегом.
        Я выскочил из машины и, несколько раз глубоко вдохнув холодный воздух,
пробивший мое горло болью, поспешил в дом. Когда я поднялся на крыльцо и стал
открывать дверь, то мое сердце защемило. Может быть сегодня? Может быть, сейчас я
получу свой долгожданный подарок? Может быть, войду в дом, а там меня ждет накрытый
стол со свечами, вкусная горячая еда, огонь в камине и Кристи, радостно улыбающаяся.
        Дрожащими от волнения и холода руками я отпираю дверь и захожу в пустую
темную прихожую. В доме не слышно не единого звука - мертвая тишина. Здесь холодно
и безлюдно. Двумя словами - мертвый дом.
        Нехотя я скидываю пальто, запорошенное мелкими снежинками, и прохожу в
зал. Со слепой надеждой смотрю в камин, но в нем нет жаркого пламени. Быстро
заглядываю на кухню - вновь пустота встречает меня своими холодными объятиями. А
это означает, что я вновь буду встречать Рождество в одиночестве. Значит, я опять
останусь без подарка, совершенно один в большом мертвом доме.
        - Кристи? - негромко зову я, но точно знаю, что не услышу ответа. Я
нахожусь внутри пустой голограммы. Здесь также холодно, как и на улице.
        Этот дом мертв
        Да и я тоже мертв. Зачем скрывать это? Разве можно называть мое
безрадостное, пустое существование жизнью? Скорее мои дни - это пустая череда
бесполезного ожидания чуда. А чудес, как всем известно, не бывает.
Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж, в спальню. Широкие деревянные ступеньки
жалобно скрипят подо мной так же, как они скрипели в те дни, когда Кристи была еще
жива. Помню, как я брал ее на руки и относил в спальню, а она прижималась ко мне, и
иногда притворялась будто бы ей страшно. 
        Вот и дверь в спальню. Я берусь за холодной металл ручки и открываю ее.
Здесь, как и во всем доме, царит уныние и безжизненность. Кровать, на которой я уже
не спал несколько месяцев, аккуратно заправлена в точности так же, как ее
заправляла Кристи. Мне очень хочется, что бы здесь все было в точности так же как
до ее смерти. Эта комната превратилась в своеобразный музей для моего сердца. Все,
что находиться здесь, очень дорого для меня и мне хочется, что бы все оставалось на
прежних местах. Здесь храниться столько воспоминаний... Вот, например шкаф, в
котором Кристи хранила свое нижнее белье, ее зеркало. Около окна стоит столик, на
котором по-прежнему, как и годы назад, разбросаны ее любимые журналы и электронные
книги.
        Я открыл шкаф и вынул из под белья пистолет. Он пролежал здесь семь лет. Я
купил его сразу же после похорон Кристи, что бы однажды нажать на курок и, выбив из
головы мозги, прекратить мучения.
Он заряжен. Я погладил его леденящие стальные бока, его точеные строгие формы. Вот
оно - лекарство от одиночества. Лучшего и придумать нельзя. 
        Я в последний раз медленно обвел взглядом спальню и, взведя курок, поднес
пистолет к правому виску. Вот и все, подумал я. Закончилось мое тягостное ожидание. 
        - Кристи, я люблю тебя, - едва слышно прошептали мои губы, и указательный
палец надавил на спусковой крючок.
        В пустом доме раздался громкий выстрел. Темная кровь брызнула на кровать...

(c) Ди Коро aka JM [dimav@email.orgus.ru]