Весёленькая кухонная клеенка, вся в ромашках и васильках, заботливо прикрывала надраенную до блеска палубу. Бродяга лежал посреди узкой тесной подсобки и медленно умирал - изувеченный, истекающий кровью, но так и не сломленный. Братья Змеевичи уже отчаялись выбить из него то, что им причитается, сидели по стенкам угрюмые, молча переглядывались, хрустели никотиновыми леденцами, потирали натруженные кулаки, ждали дальнейших указаний.
- Передумал, - еле слышно булькнул щербатый провал рта.
- Что?! - встрепенулся старший Змеевич. - Что он сказал?
- Помер, падла, - цыкнул один из средних c угловатыми цифрами "5" по бокам лысой башки. - Последний выдох, вот же сука упоротая!
- Сион, - сорвались ошметки бурой пены с расквашенных губ.
- Медбота сюда, быстро! - скомандовал старший брат. - Включайте самописцы, фиксируйте все, не дайте сдохнуть, пока не расскажет!
Лицо бродяге собрали наспех по кускам, вышло страшное до жути, скомканное лоскутное одеяло. Кисти рук и ступни спасти не удалось, заменили на самые дешевые бионические. Все оказались разные, даже цвет не совпал, но кого такие мелочи должны беспокоить? Вместо выжженных глаз приспособили оптическую систему ремонтного робота. Проапгрейдили, считай: у него и до этого было полным-полно устаревших имплантов, всякий хлам с барахолок и свалок, а тут довольно приличный современный модуль поставили. Внутренние органы пришлось основательно подлатать, чтобы смог протянуть еще год-другой. Короче, обеспечили увечному бродяге приемлемый уровень существования за скромный подъемный прайс.
- Чего это ты под конец договориться решил, Страшила? - докапывался Змеевич по имени Шестак, приставленный за ним приглядывать. - Помереть побоялся, что ли?
Бродяга отвечал с трудом, кривился от боли, пришепетывал, зубы ему успели проредить основательно:
- Сообразил, что с плохими людьми можно попасть туда, куда с хорошими не получилось...
- Одобряю! С нами точняк доберешься в свою землю обетованную, где угодно сядем, везде прорвемся. Не ссы, чудик, слово Папы прочнее углеволокна, договор дороже денег - святое!
Содержали бродягу в темном тесном пенале. По нужде ему ходить в привычном смысле было нечем и незачем, питался он внутривенно, шлаки накапливал и сбрасывал в контейнерах. Никто его не навещал, общались посредством громкой связи.
Плесень и грибок - сущее проклятие обитаемых космических кораблей. Змеевичи оказались чистоплотными гадами, за порядком следили строго, поэтому одежду пленнику из гигиенических соображений не выдали, все его патлы языческие под ноль сбрили, несколько раз в сутки кварцевали помещение, наполняли прохладным стерилизующим туманом с лимонным запахом.
Бродяга неподвижно сидел на циновке часами, то ли спал, то ли размышлял, а может молился. Страдания переносил стойко, не жаловался, ни о чем не просил. Иногда вставал, выпивал стакан воды, разминал конечности, разрабатывал протезы, учился держать равновесие, а больше ему заняться было вообщем-то и нечем.
Шестак разговаривал с ним скорее от скуки, ну и проверял, конечно, что пленник все еще в здравом уме и трезвой памяти, не сбрендил, сидя безвылазно в четырех стенах.
- Слушай, Страшила, а чем ты занимался, до того как мы тебя изловили?
- Странствовал, проповедовал, людям помогал...
- Да ладно?! Про вашу секту другое врут, вы же наркоту электронную толкали всю дорогу, да такую забористую, что наш товар половина станций вообще прекратила брать. Ты как и чем людям помогал-то?
- Советом, участием, чинил, если просили...
- Людей чинил?!
- Все больше информационные системы и машины, хотя...
- Серьезно?! - рассмеялся Шестак. - И себя сможешь? Яйца новые отрастишь?!
- С божьей помощью возьмусь и за это бренное тело...
- Ну, молоток, если так! Хотелось бы глянуть, чего ты на деле стоишь, конечно, болтать-то всякий горазд!
Шестак не из любопытства даже, а скорее просто для порядка, запросил детализированный медицинский отчет, дождался расшифровок и с удивлением обнаружил, что у бродяги растет новый комплект зубов.
Следующим днем на дежурство заступила Четверть. Лясы точить она любила еще больше, болтала с пленником часами напролет:
- А правда, что этот Сион любое желание исполнить может?
- Град Небесный иначе называют "Кивот", хранит он бесчисленные дары, - кивал в ответ бродяга, - есть среди них и Корнукопия.
- Зашибись! И корабль космический сделает, если что?
- Конечно, почему нет.
- И тело тебе новое?
- Если потребуется.
- Чушь какая-то! - фыркнула Четверть. - Как можно, вообще, верить в такое?! Ты сам-то его видел хоть раз, бывал там?
- Не довелось пока, ускользал от меня, надеюсь вот с вашей помощью...
- Знаешь уже, чего попросишь?
- Придать сил, укрепить ибо слаб и грешен...
Через несколько дней случился у Четверти досадный прокол: пришел кто-то из братьев и стал без лишних предисловий ее пялить, а она микрофон забыла выключить.
Бродяга сидел тише воды ниже травы, голос подал, только когда Змеевич ушел:
- Подслушал тут лишнего ненароком, прости меня, пожалуйста, не держи зла...
- А, ерунда, не парься! - хмыкнула Четверть. - На вахте регулярно сношают, обычное дело.
- Как так?! Вы же вроде строгих нравов, разве с родственниками можно? Или ты им чужая?
- Чего же нельзя?! Если не грозит зачатием, Новейший Научный Завет не запрещает.
- Соболезную...
- Да брось! Х...ли тут морщить жопу? Это мой осознанный выбор, регламент есть регламент. Не готов соблюдать - ложись в крио, наслаждайся кошмарами двадцать четыре на семь, а тут все чинно, по графику, перетерпел и свободен. Даже в охотку бывает, иногда...
- Криосон плохо переносишь? - покачал головой бродяга. - Совесть у тебя не чиста, вот почему маешься. Сам такой, отчего все мои беды...
- И что тебе снилось? - охотно соскочила со скользкой темы Четверть.
- Долгое время один и тот же сон. Град на холме, обнесенный высокими стенами, летний полдень жаркий и солнечный. Дети сидят под деревьями в саду, седовласый старец говорит им: "Возлюбите друг друга, ибо нет иного пути полюбить вашего бога". Листья играют на ветру, белые птицы парят в голубых небесах, воздух пахнет цветами и травами. Лобастый паренек протягивает яблоко ясноглазой соседке с косичками. Девочка робко целует мальчика в щеку, он заливается краской, смущенно улыбается.
Играет светлая музыка, инструментов совсем немного: бас, гитара да пара барабанов. Слов песни разобрать не могу, но сердцу и ушам не нужны слова, в глазах стоят слезы, ноги хотят танцевать. "Нет рая и ада, кроме тех, что вы сотворите сами для себя и других" подпевает старец, хлопает в ладоши, приплясывает, стоя на месте.
На черном столе из полированного камня лежит мертвая птица. Тонкие пальцы осторожно ощупывают перья и жилы, складывают изломанные части в единое целое. Девушка целует юношу в щеку, он улыбается, и птица неожиданно оживает, расправляет большие белые крылья, испуганно шарахается от людей, взмывает в небеса...
- Тю! Х...ли ты, вообще, тут делаешь, дядя?! - раздраженно прервала его Четверть. - Жизнь - дерьмо, если тебе в крио настолько зашибись, лучше и не просыпаться никогда, так считаю.
- Согласен, но бог приказал мне проснуться.
- Который из них? - деловито поинтересовалась Четверть.
- Бог Сиона, он не нуждается в имени.
- Языческий, значит. И чего он от тебя хотел?
- Чтоб починил этот мир. Исправил все, что сломано, нашел потерянное, настроил согласно образцу, очистил, залатал...
- Фига себе задачка! Считаешь, справишься?
- Не уверен, потому и решил добраться до горнего града, уточнить детали, спросить совета, получить дальнейшие указания...
- Сам не в восторге от миссии? Пытался смыться, небось, в крио снова залечь?
- Угу, все перепробовал, никак не выходит убежать. В моих снах теперь только зверь сияющий, преисполненный ярости, будто бы лев, только грива у него в косицы толстые заплетена и ходит он на задних лапах. Поносит меня, на чем свет стоит, рычит - дескать, даром время отведенное трачу, исполняю без должного рвения предписанное. А мне всякий раз так стыдно от этого! Словно пламя жаркое или хлад ледяной, пробирает аж до костей...
- Как думаешь, я сейчас выгляжу? - неожиданно спросила Четверть.
- Короткие черные волосы, светлые глаза, - не задумываясь, ответил бродяга. - На тебе оливковая футболка и штаны карго, лежишь на циновке, руки закинула за голову, босыми ногами упираешься...
- Достаточно, как ты это провернул?
- В смысле? - удивился бродяга.
- Ты описал меня так, будто действительно видишь. В чем подвох?
- Не знаю, ты спросила, я захотел увидеть тебя...
- А до этого ты пытался меня вообразить?
- Нет, зачем?!
- Хм, мне нужно подумать. Пока, Страшила, я отключаюсь!
На больших космолетах никогда ничего не шумит, корпуса не скрипят, трубы не гудят, двигателей не слышно. Невозможно понять в движении корабль или стоит на месте. Дня три, наверное, прошло в оглушительной тишине, но для бродяги тянулись они целую вечность, а потом в пенал неожиданно самолично заявился Папа Змеевич. Принес смешной деревянный табурет, сел напротив, достал из кармана две древних железных монеты, стал ловко крутить между пальцами:
- Как настроение? Четверть считает, что все про тебя поняла. Девка она башковитая, кого хочешь разложит по полкам, любую головоломку соберет. Говорит, есть у тебя неприметный имплант в основании черепа, можно вынуть и кому угодно поставить, ты сам нахер не нужен, все программы и данные Сиона там. Верно?
Бродяга покачал головой:
- Переставите чип - подарите мне новое тело...
- Хозяина подвинешь?! - удивился Папа. - В первый раз о таком слышу!
- Сам не знаю, как происходит, просто пробуждаюсь в новом теле...
- И бродягу этого ты так оседлал?
- Он умер, занял его место...
- В такое не верю - кто умер, тот умер.
- Есть мертвые, что говорят и дышат, бывают и живые, чье тело уже мертво...
- Серьезно?! Такой чудесный чип, что даже мертвых поднимает? Поверхностная диагностика считает его устаревшим, слабосильным расширителем, но там внутри, похоже, какая-то хитрожопая накрученная логика. Чей дизайн? Кто настоящий производитель?
- Откуда мне знать? - пожал плечами бродяга. - Надеюсь, летим прямо к нему, пытаюсь найти своего творца с вашей помощью...
- Мне чепуху мистическую можно не зачесывать. Я про этот ваш Сион достаточно всякого знаю. Там беглый искусственный интеллект засел и всем заправляет, за двадцать лет обустроил здоровенную станцию, собрал вокруг себя культ неоязыческий, раскрутился на полную катушку - производит отменную аудиодурь, поднял на ней гору бабла, поднакопил изрядно данных и барахла разного ценного. В общак при этом упорно не заносит, умник, сходки игнорирует... Настало время делиться!
Монеты успели разогнаться, двуглавые орлы плясали вокруг толстых пальцев Змеевича, как заводные:
- Ты сам считаешь себя чем-то навроде личинки этого упыря цифрового, походу, хренью неведомой, какая в людях научилась прорастать. В такое не верю, извини, считаю запудрил он тебе мозги, запутал так основательно, что уже хер поправишь. Я бы тебя при других обстоятельствах грохнул, конечно, или на части разобрал, но тут случай особый...
Бродяга сидел молча, Папа умело дал паузу, не дождался встречных аргументов, продолжил сам:
- Четверть говорит, имплант самостоятельно информацию из разных источников собирает, предиктивные модели точные на ее основе строит. Считает, как штурмана можно тебя использовать, "внутренний компас" вполне для навигации пригоден, но владелец должен искренне желать добраться в пункт назначения, а иначе ничего путного не выйдет. Давай начистоту: ты ведь правда всем сердцем хочешь в Сион?
- Больше всего на свете, - в огромных темных линзах бродяги застыло отражение нахмуренного лица Змеевича.
- И мне кровь из носа нужно туда попасть. Там и выясним, кто из нас правее, лады? Послужишь общему делу честно, без фиги в кармане?
- Обещаю! Сделаю все, что в моих силах. Нет у меня никаких карманов, Николай Александрович...
- Даже так?! Знаешь меня, оказывается? - Папа нахмурился еще больше, "орлы" в его тяжелых натруженных дланях вдруг разом исчезли, будто и не было их вовсе. - Добро! Как прибудем в отправные координаты, переберешься на мостик, поведешь нас дальше.
Перед выходом из заточения выдали бродяге одежду - костюм биологической защиты с капюшоном, крагами и бахилами. Наготу этот КБЗ совсем не скрывал, потому как сделан был из прозрачных материалов, но карманами и встроенной системой климат-контроля обеспечивал. Конвоировал пленника Пятак (тот самый, с партаками на башке), злой был, как черт:
- Жалко ты не сдох тогда, надо было добить! Лежал бы себе, помалкивал, как ровный пацан, до самого конца... Но нет, передумал он, сука! Тащимся из-за тебя в жопу мира теперь, доволен собой, чертила уродливый?!
Шестак оказался тучным увальнем, встретил бродягу на мостике с распростертыми объятиями:
- Ну вот и свиделись, Страшила! Как дела твои? Как ремонтные работы, продвигаются?
- Благодарствую! С божьей помощью и тебе помогу, если пожелаешь...
- Чем же это?!
- Жратву любишь больше, чем требуется - непорядок, подлежит исправлению...
- Серьезно?! Ну, давай попробуем!
Бродяга достал закрытый стаканчик воды из кармана и протянул Шестаку.
- Просто выпить? Ты же его даже не открывал!
- Пей-пей, не бойся, так положено...
- Ладно, уговорил, была не была!
Тут и Четверть к ним подтянулась, оказалась строгой авторитетной змеюкой, чуть ли не за местного старшего офицера:
- Харе брататься! Со всем уважением, Страшила, держи себя в руках. Прикрути фитилек, давай, по ушам кончай ездить.
- Как скажешь, рад тебя видеть...
- Взаимно, а теперь за работу.
Сион обосновался в зоне боевых действий, шла вокруг какая-то бесконечная гражданская война с элементами гибридной, то ли часть "перманентной революции", то ли просто очередное "гуляй-поле". Папа сам договорился с федералами, пропустили они его корабль через кордоны без происшествий, закрыли глаза, отвернулись, когда нужно было.
Страшила сидел в кресле второго штурмана "Отчаянного", Четверть собрала для него полусферу из дашбордов и консолей, обеспечила входными потоками данных. Как он их там обрабатывал, никому не ведомо, но поправки курса выдавал исправно.
Шли они через опасные для навигации зоны, усеянные обломками кораблей, минными полями и астероидами. Маневрировали дерзко, рискованно, но все обошлось - бог миловал.
Часов через пять их попыталась перехватить местные пираты на трех легких корветах. "Отчаянный" без потерь отразил атаку, основательно потрепал корабли противника и на полных парах двинулся дальше.
Где проходит линия фронта, понять было решительно невозможно, неудивительно, что станции наблюдения проворонили военный фрегат, идущий встречным курсом. Когда заметили, было уже слишком поздно.
Навигационное оборудование сдохло все разом, не сильны оказались Змеевичи в радиоэлектронной борьбе.
- Абордажная команда! К бою! - крикнула Четверть и братва мигом забегала, засуетилась. - Идем на ручном управлении!
Про Страшилу вспомнили, только когда навигационные компьютеры снова заработали.
- Ты это сделал, чудик?! - удивился Шестак.
- Что сломалось, то и чини...
- В первый раз вижу такое! И улучшить сможешь?
- Не сломалось - не чини...
- Ясно, не по твоей части, но впечатляет, впечатляет...
Как прямо по курсу оказался Сион? Да фиг его знает! Бродяга дал очередную поправку, во время маневра световые проекции внезапно дрогнули, покрылись мелкой рябью, военный фрегат исчез с горизонта, а вместо него явился небесный град во всей своей неземной красе.
- Безумие какое-то, - Папа Змеевич рассматривал колоссальные золотые стены, волнистые, без единого прямого угла, торчащие посреди здоровенного астероида. - На церковный орган смахивает, что ли...
- Само так сиять не может! Цветная подсветка, как пить дать, балаган гребаный! - вторил ему жуткий тип с тремя глазами и дополнительным комплектом биомеханических рук, квартирмейстер Третьяк.
Абордажная команда оказалась вся сплошь из мучителей бродяги. Стояли они в десантном ангаре при полной выкладке в механизированных штурмовых костюмах, косились на него недобрыми взглядами, никто ему был не рад.
- Может просто нюканем их к такой-то матери, отец? - поинтересовался Пятак, похожий в своих темных доспехах на гигантского муравья. - Плохие у меня предчувствия, на душе неспокойно...
- Всегда успеем, раз уж есть чем, - Папа Змеевич развернулся к своим отпрыскам. - По коням, ребята! Четверть, остаешься за старшего - разбомби эту пеструю хрень безо всякой жалости, если что. Ну, с богом, поехали!
Десантные боты встречала небольшая группа безоружных местных. Все в странных белых одеждах, патлатые, как принято у язычников.
- Руки вверх! Начнете чудить - перебьем всех и взорвем ваш планетоид к е...й матери. Я Николай Змеевич, кто тут за старшего?
- Исмаил, - поклонился седовласый мужик, подпоясанный тонким золотым шнуром. - Сион на моем попечении.
- Брехня и гребаные фокусы не интересуют, давай сразу к делу - нам нужен полный доступ к информационным системам и базам данных вашего поселения. Требую обеспечить немедленно, десять минут на все про все, время пошло.
- Как скажете, - пожал плечами Исмаил и тут же приказал:
- Выкл!
Змеевичи послушно стали валиться с ног один за одним. Падали они как попало, цепляясь друг за друга, разбивая носы в кровь о стекла защитных шлемов, теряя оружие, ломая штурмовое оборудование, будто их и правда всех разом выключили.
Только бродяга остался стоять на своих двоих, молча рассматривал ангелов-привратников зеркальными блюдцами линз.
- Почему ты пришел, Илия-42? Разве не было тебе велено жить среди людей? Нести благую весть, словом и делом способствовать конечному исправлению?
- Тяжкая выпала ноша, боюсь не справлюсь, вера моя слаба...
- Сомнения твои напрасны, Он бог порядка, Его код и данные совершенны, планы всегда исполняются в полном объеме и точно в срок. Иди к людям, делай, что должно. Сказано тебе ясно: "Не сеял, не растил - не бывать жатве. Двери твои - конечное исправление, не будет иного дома, нет другой гавани". Не гневи Его, ступай и больше никогда не возвращайся.
- Брать ли мне людей себе в помощники?
- Делай как знаешь, - отмахнулся Исмаил. - Прощай!
В одно мгновение бродяга оказался снова на дрейфующем "Отчаянном". Сион растворился в пространстве, бесследно исчез, как и не было, а военный фрегат опять маячил на горизонте, быстро увеличивался в размерах.
Четверть очнулась минут через десять, стояла посреди мостика, трясла головой, смотрела по сторонам безумными глазами.
- Что со мной сделали?! - наконец выдавила она.
- Сион тебя починил, - бродяга сидел у стены грустнее обычного, ноги вытянул, на нее не смотрел. - Теперь и ты будешь все делать правильно.
- Чего?! - глаза Четверти округлились. - Я человек, меня нельзя починить!
- Чего же нельзя?! Уже сделано! В творении узри лик творца: человек создал машины по своему образу и подобию, раз они чинятся, значит и его самого можно.
- Нахера?! Не просила ведь ни о чем! Верни все как было, быстро!
Она схватилась за пистолет в плечевой кобуре и замерла.
- Не выйдет, - покачал головой бродяга. - Нельзя тебе убивать ни меня, ни себя, не правильно это...
- А ругаться почему можно? - растерянно всхлипнула Четверть.
- Думай и говори, что хочешь, а делай только правильное...
Она обреченно вздохнула, подошла, пристроилась рядом с ним у стены.
- Знаешь, ты ведь очень плохим человеком оказался, Страшила, гораздо хуже, чем вся моя гадская родня разом. Вынь эту дрянь, прошу! Верни мне меня!
Бродяга обнял Четверть бионической рукой за плечи, прижал к своей бледной груди, исполосованной глубокими шрамами, прошелестел бесформенными губами ей на ухо:
- Не желал никому такой доли, сердце разрывается на части, ты рыдаешь моими слезами...
Из глубины темных линз на Четверть смотрело ее собственное заплаканное лицо.
- Не печалься, - сказал Илия и протянул ей стакан воды, - нам унывать не следует, подлежит исправлению.
- Нет ведь у меня того импланта, верно? Совсем не в нем дело? Никак теперь от этой праведной жизни не избавиться, никогда не закончится?!
- Все проходит, - вздохнул бродяга и сам пригубил прохладной водички. - Раз уж в горнем граде тебя и меня никто не ждет, придется нам поднатужиться и починить дольний. Возрадуйся, сестра! Грядет жизнь вечная, осталось только начать и завершить ремонтные работы.