Пресс-секретарь президента РФ назвал русские сказки универсальным инструментом в воспитании детей и прочел в прямом эфире Google-чтений отрывок из сказки "Буратино".
Быль

Было ли, не было, а люди сказывают, проживал в нашей таежной местности один кузнец примечательный. Мужик он был хоть и семейный, а все равно нелюдимый, посему обитал на отшибе, у самого тёмного леса.

Звали люди того кузнеца - что в глаза, что за глаза - Молчан. Кто знает, может и впрямь имя у него такое чудное было, а может и меткое прозвище.

Слава о кузнеце ходила средь соседей тревожная. Мол, якшается по ночам с нечистою силою да с кикиморами гнусными знается, отчего в ремесле своем больно искусный стал, всякая работа у него в разы быстрее спорится. Правда ли то была или напраслина, до сих пор никому неведомо, а только люди в трезвом уме да здравой памяти лишний раз к нему не спешили заглядывать, стороной объезжали неприметную кузницу, крюк закладывали аж в пять верст для верности. Ежели нужно было чего передать али забрать у Молчановых, так старались всегда через жену его Василису Микулишну или детишек белобрысых, коих был у них целый выводок - человек шесть, а может и более.

Пару раз в год выбирался Молчан самолично на ярмарки, сбывал нехитрый товар, покупал семье гостинцы разные. Железа лучшего брал пудов эдак двадцать с гаком, пропускал в кабаке "Три топора" чинно чарочку да и отбывал себе восвояси без шума и шороха. В листы и кости играть он брезговал, ни с кем не спорил, налево не хаживал, о людях и делах не судачил попусту. Словом, толковый был кузнец и не жадный. К работе его претензий отродясь не было, а что с причудами, так все привыкли давно, потому и не жаловались.

То не сказка все была, а присказка, сказка наша только здесь начинается.

Прибыл раз кузнец на Успенскую ярмарку, распродал споро косы свои да лезвия, закупился железом по ценам честным не бросовым, и пристроился уже посидеть на дороженьку в "Топорах" да с законною чарочкой, но заплыло нежданно-негаданно к нему чудо одно гороховое.

С виду не то столичное, не то заграничное: и рубаха на нем в полоску приметная, и жилетка с блестящей ниткою, а штаны-то узкие дудочки, а штиблеты-то остроносые да лаковые. Для форсу пенсне золоченое, под носом тонкие усики, сам такой холеный, ухоженный, манеры явно не местные.

Говорит:

- Позвольте представиться! По службе прибыл на ярмарку. Есть у вас тут кузнец один, жалуются, что ни сделает - все ужасное. Топоры его - хуже некуда, во дворах, не в лесах, теряются. Косы, лезвия - лучше б их не было, все тупые, ничем не точатся. Даже иглы и те никчемные - кривоватые, враз ломаются, потому и молчит-скрывается, ничего вы о нем не слышали? Не знакомы с таким по случаю?

- Че ты брешешь, чудо не местное! - не стерпел тут Молчан, не выдержал. - Мои иглы любой понравятся, косы правлю - острее некуда, топоры никогда не теряются!

- Вот мы, значится, как с клиентами?! - ухмыльнулся залетный гаденько. - Не твоей ли работы каленая? Не твоих ли трудов убогая?

Достает он тут из саквояжика булавку крупную с навершием:

- Подивись-ка, кузнец, на точеную, на иголочку ковану да на две части поломану!

Как увидел Молчан булавочку, так нахмурился, пригорюнился, отхлебнул из своей чарочки, буркнул:

- Игла Кощеева, к делу не относится.

- А чего же с ней не так, батюшка?! Не ты ли ковал иголочку, не ты ли калил да затачивал?!

- Сам ковал, сам и сломал, - махнул в сердцах кузнец, не подумавши, - кончился давно тот Кощей, какие ко мне претензии...

- А чего ж говорил не ломаются?! Вот контракт у меня тобою подписанный, вот гарантия на изделие имеется, тут вот пунктом отдельным штрафные санкции!

Раззадорился Молчан, раздухарился, гаркнул на чудака зычным голосом:

- Отвали от меня, крыса чернильная! Не тряси тут бумагами пыльными! Шиш тебе по ним полагается! Накося-выкуси кукиш с маслицем!

Изменилось в лице чудо гороховое, глаза стали злые, черные, обернулся гость Змеем Горынычем о трех головах ужасающих.

Шипит он, пыхтит, возмущается:

- Не пристало так со мной разговаривать! Слова и жесты твои очень обидные! В полном праве по закону требую - договор всегда и везде действительный! Отдавай, кузнец, своего первенца, должен ты мне дитятко родное-ненаглядное!

Поумерил пыл Молчан да нахмурился, поглядел недобро так, искоса:

- И зачем тебе моя кровинушка понадобилась?

Оживился мигом Горынович, приобнял кузнеца за плечи бережно, сменил тон свой гневный на дружеский, молвит голова его правая:

- А жениться вот хочу, батюшка! Станем скоро мы с тобой родней, значится!

- Ты совсем с глузду рухнул, чудище?! - удивился Молчан искренне. - Первенец мой - сын Илюшенька, восемнадцать годков по зиме стукнуло! Ростом выше отца вымахал, в плечах сажень теперь уместится!

Тут заметил наконец Змей Горынович отовсюду взгляды косые да недобрые. Заприметил, как местные шалманщики потянули из-за поясков своих топорики, достают из-за голенищ засапожники, закрывают двери-окна дубовыми засовами.

Обращается он тогда к завсегдатаям, молвит голова его левая:

- Извините за конфуз, люди добрые! Не подумайте на мой счет чего лишнего, в заблуждение ввели письма подметные, сбили с толку нелепые записи. Успокойтесь, не нужно ссориться! Буду требовать сейчас другой компенсации, подобающим, пристойным образом. Отдавай-ка ты, кузнец, мне дочку Настеньку, у вас товар, у нас купец, значится!

Успокоился народ, вздохнул с облегчением, к дочкам свататься - обычная практика, ничего в таком нет ужасного, даже Змеям залетным не возбраняется!

Отодвинулся только Молчан от Горыныча, лапу тяжелую с плеча скидывал:

- Ты кривляться, давай завязывай! Заеду вот тебе сейчас как промеж глаз молотом!

Умилился, на него глядя, гость непрошенный, расплылся тремя зубастыми улыбками:

- Ты забыл, поди, что в сказах ваших писано? Что про нас там - про змеев - сказывают?! Не видала Мать-Земля такого пламени, не бывало еще такого холода! Ничегошеньки ты мне, отец, не сделаешь, значится, быть скоро нашей с Настеной сва-а-адебке!

- Да какая еще свадебка?! - отмахнулся от него кузнец опечаленный. - Знаю я вашу породу гнусную! Говори уже, чего от меня требуется, не кружи ужом вокруг да около!

Придвинулся тут к нему Змей Горынович, голос сразу стал елейный, ласковый, молвит голова его средняя:

- Как приятно иметь дело с людьми опытными да сведущими! Есть, есть у меня, кузнец, сокровенное желаньице! Изготовь ты одну вещицу простенькую, я работу твою приму в компенсацию.

Наклонились к Молчану головы змеевы, одна в левое ухо шепчет, другая в правое, а еще одна по сторонам зыркает, чтоб никто разговор не подслушивал:

- Бывают, знаешь, колечки заветные в виде змейки с хвостиком в ротике... Сотвори, кузнец, такое, пожалуйста, мне владеть им ужасно хочется... Оформим, давай, как подарочек, избежим налогов грабительских, обойдем волокиту бумажную...

Вздохнул Молчан тяжело, нахмурился, пригорюнился, а делать нечего - ударили по рукам с Горынычем, вышли оба на улицу.

И случилось тут диво дивное, прилетела по небу железная кузница, приземлилась прямо посередь ярмарки. А внутри-то она, ой странная, чудесами полна да диковинами, огоньки цветные горят-переливаются, бубенцы голосистые галдят-перезваниваются, непонятное все, мудреное.

Заглянул в нее Змей Горынович, похвалил кузнеца, порадовался. Распрекрасное, говорит, у тебя оборудование, наковальня чудесная-расчудесная, инструменты такие драгоценные!

Взялся за работу Молчан без промедления: в кузнице огонь яркий горит, из труб чёрный дым валит, звон-стук по всей округе стоит. Левой рукой молотом по наковальне бьет, а на наковальне-то и не видно ничего.

- Кузнец, - не вытерпел Змей, разволновался, - кузнец, что ты там куешь, батюшка?!

- Подойди поближе, наклонись пониже!

- Ой, что-то мне уже прямо боязно, - забеспокоился Горынович, - предложение какое-то странное, даже не знаю, как реагировать...

Подошел он к наковальне бочком с опаскою, наклонился, удивился: кует кузнец два тонких волоса.

Молотом тяжелым бьет да приговаривает:

- Вот два волоса скую, волос с волосом совью...

- Обалдеть! - восхитился Змей, наперегонки всеми головами разом защебетал:

- Ну, ты Молчан и мастер! Скоро ли колечко уже готово будет, а? Так мне надеть его не терпиться, примерить на пальчик хочется! Поспеши поторопись, батюшка!

- Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Приходи завтра утром, Горынович, будет, будет готов тебе подарочек.

По утру ранее раннего примчался Змей обратно в кузницу. Плохо спал он, с бока на бок ворочался, сам с собой разговаривал, все никак не мог успокоиться, мечтал о чудесном подарочке.

А Молчан его уже поджидает:

- С добрым утречком! Хорошо ли спалось тебе, Змеюшка? Положил я подарок под елочку, положил, как и договаривались.

- В смысле?! - опешил Горынович и у левой его головы аж глаз дернулся. - Под какую такую елочку?!

- Под твою, вестимо, под зеленую.

- Ты, давай, кузнец не юли! Терпение мое не... не растяжимое... не тянется... вот же леший! Как же они там теперь выражаются?! А, вспомнил! Терпение мое не резиновое! Отдавай кольцо, выполняй договор! Сию минуту отдавай, а не то...

- Леса все до самой тундры чьи? - Молчан его вежливо спрашивает.

- Ясное дело, мои, а чьи же еще?! - переглянулись меж собой головы Горыныча, на кузнеца удивленно уставились. - Документы имеются о том подписанные, учтено три раза и заверено, с государева все дозволения!

- Стало быть, и елочки в лесах все до единой твои! Вот я под первую попавшуюся ларец и положил. Лети, родимый, забирай свой подарочек! Носи колечко на здоровье, пользуйся!

- Это что же тут такое делается?! - растерялся Змей Горынович. - Как такое у нас теперь называется?!

- Я кольцо отковал, Змеюшка? Не в твоем ли лесу подарочек? Какие ко мне претензии? Сделал все, как договаривались!

- Ух, припомню я тебе, Молчан! - шипит змей, возмущается. - Не спущу никогда, разозлил, раздосадовал! Мы еще с тобой, обманщик, встретимся - поплачешь, кузнец, пожалеешь, значится!

Не прощаясь, по-английски улетел Змей Горынович на поиски колечка своего заветного, только видит Молчан на пороге кузницы вдруг откуда ни возьмись появился юноша.

Говорит:

- Здравствуйте, батюшка! Извините, что пришел не ко времени, поспешил, явился сам заранее, в нарушение ваших обычаев. Вынуждают меня обстоятельства - коль дополз до вас один змей подкованный, и другие теперь точно явятся! У вас товар, у нас купец - разрешите взять мне в жены дочку вашу Настеньку!

- Полагаю, ты и сам не прост, молодец, - тяжело вздохнул Молчан, огладил с проседью бороду. - Простые ко мне давно не заглядывают... Как по-жизни чудишь? Откуда такой смелый выискался?

- Знакомы мы давно с вашей Настенькой, играли с ней вместе на речке детьми малыми. С той поры запала она мне в сердце самое, о других лебёдушках даже не думаю.

Удивился Молчан таким заявлениям, смерил взглядом паренька недоверчивым, не признал в нем никого знакомого, не увидел приятеля дочери.

- Ты давай расскажи о себе, молодец. Где живешь-то? Чем занимаешься?

- Живу скромно, хоромы не царские, занимаюсь... отхожим промыслом. Тут и там в артелях участвую, ковать выпадает время от времени, молот есть у меня не хуже вашего.

Как услышал Молчан слова такие дерзкие, осадил паренька решительно:

- Ты, давай, мил человек, ври-ври да не заговаривайся! Молот мой один такой на все окрестности, вещь любую кует и большую, и малую, и горючую кует, и колючую, и терячую кует, и приставучую - не по силам тебе со мною меряться!

- Не гневись, не серчай, батюшка! И такое кую, с чем не справишься, и такое, о чем даже не ведаешь.

- Ну, давай! Покажи свои навыки! - рассмеялся Молчан, раззадорился. - Коль не сможешь удивить, не взыщи, добрый молодец, не бывать никогда твоей свадебке!

Не смутился парень ни капельки, не робел даже ни чуточки:

- А пойдемте-ка на берег, батюшка, покажу вам свои умения.

Как пришли они на широкую реченьку, так ударил паренек по глади вод молотом, вмиг сковали бурные потоки льдины прочные, потянуло от них зимним холодом.

Улыбнулся Молчан диву дивному на исходе лета таежного:

- Что ж ты сразу не сказал, добрый молодец?! И отца твоего знаю, и дедушку, и сестрицу твою знаю, и матушку. Договор между нами незыблемый, за своим ты пришел, грех препятствовать!

Свадьба вышла широкая, шумная, людей на пиру тьма-тьмущая, надарили молодым подарков диковинных, пожелали всего самого лучшего. На столах чего только не было, пили-ели гости без устали. Как достали скоморохи гусли древние, тут и сам Молчан в пляс пошел, не выдержал.

Как ногой топнет, так в деревне половица ломается, как рукой хлопнет, так двери с петель в избах слетают. Испугались гости, стали кузнеца наземь валить, веревками прочными вязать, кулаками да палками по бокам охаживать. Вяжут узлы двойные крепкие, приговаривают:

- Ты, Молчан, лежи давай да помалкивай! Ты давай уже, кузнец, такие фигуры нам больше не выплясывай! Двери в избах, чай, не казенные, половицы в домах, чай, не государевы! Веселиться давай заканчивай, ты угрюмый нам больше нравился! Потоскуй полежи до утра в погребе!

Сам я на пиру не присутствовал, что тут правда, а где приврали, не ведаю. Знаю только, что Змей Горынович оказался настырным кренделем - обыскал он леса снизу доверху, нашел свой сундук заговоренный!

Грохнуло летом в тайге жутко, ухнуло, полыхнуло так, что на сотню верст по кругу сосны да ели рухнули. Приезжали к нам потом ученые не раз столичные, заплывали с инспекциями шишки важные. Измеряли тайгу хитрыми приборами, по народу ходили с опросами, все подряд перефотографировали. Порешили, что в леса эти таежные закатилась звезда падучая. Случайно, без всякого умысла, ничего в том нет необычного, с небес да на землю и не такое валится, никому нет причин беспокоиться.

В месяц тот родился у Настены с мужем первенец, нарекли его Кузьмою, как водится. А о Змее поганом Горыныче в нашем крае с тех пор ни сном, ни духом не слыхивали.

Вот вам для детей сказка, а мне бубликов связка!
Сказка вся, больше врать нельзя!