Граница была пройдена, и можно было легко забыть о проклятом Востоке хотя бы на время. Колона шла равномерно и очень медленно, дабы не увеличивать расстояние между повозками. Несмотря на свежий утренний воздух, в карете мне стало ужасно душно. И оседлав Стремительного, я рванул далеко вперед, навстречу холодным пальцам рассвета ласкающим мое лицо.
Стремительный был резвым темным конем, несущим меня на себе уже четыре года. Возить меня, для него было самой простой задачей, моё легкое тело этот могучий жеребец даже не ощущал. Первое время мы с ним не очень ладили, и ему, наверное, было большой потехой скидывать меня с седла, и ржать над этим вместе с другими, но когда я понял, что не смогу совладать со Стремительным, желание во мне оседлать его стало еще сильнее. Когда я вышел очередной раз в конюшню к своему скакуну, я приказал привязать мои ноги к седлу и закрепить всё это деревянными дощечками, чтобы не повредить их. Мой план сработал, и как только Стремительный не пытался сбросить меня, веревки с дощечками, хоть и причинили моим ногам немало боли, свою работу они выполнили отлично. А когда я увидел, что конь взмылился, я тряхнул поводья с такой силой, что уши на некоторое время заложило, и Стремительный смирился.
Взобравшись на холм, стоявший у нас на пути, я зажмурил глаза от восходящего солнца и кинул взгляд в левую сторону, где вдали виднелся Лес Трех Лун - самый огромный лес в Айронхарте, если не во всем мире. Я никогда не любил его, и дело даже не в разбойниках, орудующих там, а в самой его сущности. Смотришь на него и не видишь конца, даже на картах при виде размеров этого творения богов, тебя бросает в дрожь. Сразу задаешься вопросом: а кто там живет, а есть ли там что-нибудь, кроме дерева, а правда ли вообще, что это место построили боги, и есть ли там темные существа? И воображение тут же начинает вырисовывать силуэты гигантских пауков, свисающих с веток, ходячих трупов с синей кожей и с лицами, на которых запечатлелось то выражение ужаса, перед их смертью.
Всмотревшись в стену из деревьев и башни из ветвей и листьев, мне показалось, что там стоит скрюченная человеческая фигура, одетая в лохмотья, но это был только обман зрения.
Цокот копыт заставил меня отвести взор от чарующего леса в сторону звука. Это ехал Дарнелл на своей Гарцующей кобыле. Вид у него был наиглупейший, и причина этому, даже не то, что человечек, ростом чуть больше метра, едет на таком великане для него, а то, что он не выносит непогоду и холодную свежесть, и поэтому он заворачивается в плащ несколько раз, что придает ему вид шарика, мирно покачивающегося на ветру. В руке он держал специальную плетку, которой он хлестал Гарцующую, что бы та перешла на галоп. Я ему предлагал пересесть на лошадь поменьше, а однажды, я привел в конюшню пони для Дарнелла, но тот, не застав свою лошадь на месте, принялся бранить меня, всеми известными ругательствами, да и такими, что никто никогда и не слышал.
- Рассвет придет, - ни к кому не обращаясь, запел он, вытягивая шею, чтобы плащ не закрывал ему рот. - И придет новый день...
- И тьма уйдет, - Продолжил я. - Деревьев спрячется под сень.
Отпустив поводья, Дарнелл глухо похлопал в ладоши, одетые в перчатки.
- Погодка шепчет. - Обратился я к шагготу. - тебе бы сейчас лучше не тут находиться, а в повозке.
Дарнелл фыркнул.
- И слушать, как Девин Блок рассказывает о призраках Туманного холма? Я знаю рассказчика получше. - И осмотревшись по сторонам, он добавил. - И как раз его историю я хочу услышать прямо сейчас.
Я знал, что имеет в виду Дарнелл. Начиная с того самого момента, как мы покинули Снейкхолл, он не отставал от меня ни на секунду, пытаясь выяснить, как Кира Харенхор причастна к тому, что произошло с её братом. Всё время мне удавалось избежать разговора, ссылаясь на чужие уши, но в этот раз я, уехав так далеко ото всех, понял что сам заманил себя в западню.
- Ну, теперь ты можешь всё рассказать. - Прочитал мои мысли настырный шаггот. - Нас тут никто не услышит.
Мысленно я давно подготовился к этому, не знаю, почему я так отнекивался, и поэтому всё выложил прямо перед ним.
- Ладно. - Начал я. - После того, как Коро Харенхор избил Аларена, и я бросил ему, Коро, вызов...
- Чтобы испытать новый яд. - Вставил Дарнелл, но, увидев, что сейчас он ступил на тонкий лед, поправился. - Извини, продолжай.
- Я знал, - Последовало мое продолжение - что сам не смогу незаметно подсыпать ему Эль-тиринос, а поболтав с некоторыми людьми, понял, что и с помощью прислуги не смогу ничего сделать. Но, изучая твердыню Харенхоров, я случайно встретился с леди Кирой. Она была бледна и казалось, что даже её волосы поседели, мне было интересно - она так выглядит из-за того что её брата-близнеца вызвали на поединок, или же из-за того, что случилось с её младшим братом. Заметив, что я смотрю на неё, Кира слегка поклонилась и сказала: "Удачи вам на поединке, милорд"...
- То есть ты хочешь сказать, что Кира Харенхор желала твоей победы на поединке? - Не понял Дарнелл.
- Сперва я тоже так подумал, но все-таки пришел к выводу, что она сказала это просто ради приличия. Как бы между прочим. Не зная зачем, я спросил у неё: "Часто ли такое происходит между Коро и Алареном?" "Они довольно часто ссорятся. - Ответила она дрожащим голосом. - Один раз они уже дрались, но для Коро это было просто дурачеством, в итоге он запер Аларена в его спальне. Но в этот раз Аларен задел то, что мой близнец считал своим призванием..." "И за это он чуть не убил брата? - Удивился я." "Как я и сказала, они довольно часто ссорились: Коро любил задевать Аларена, но тот тоже был не промах. Сколько бы они не ругались, победителем из спора всегда выходил Аларен, способный так сказать своему брату, что тот оставался немым с покрасневшим от гнева лицом. Но он сдерживался. Но в этот раз Аларен коснулся Королевского ордена, важного для Коро, и он не мог сдержаться... - Кира проглотила ком, скопившийся в горле, и шмыгнула носом. - А там еще вы проходили и..." Потом мы с ней немного прошлись, и из её речи я понял, что она душевно волнуется за Аларена, ей больно видеть, как над ним издеваются, но телом и манерами она держится с братом -близнецом и отцом.
Всё это время Дарнелл был рядом со мной, слушал и внимал каждое сказанное слово. Но когда подул ветер, он ощутил холод, даже сквозь несколько слоев плаща, и, съежившись, он спрятал голову в плащ наполовину.
- Мне, конечно, приятно слушать подробности, - пробубнил он сквозь мех - но давай, пожалуйста, ближе к делу.
- Как скажешь. - Мне стало приятно, когда Дарнелл сам попросил, чтобы я быстрее закончил. - Вкратце: я сказал ей, что если я потерплю поражение - это будет означать новую порцию мучений для Аларена, в виде насмешек, что никто не может его защитить, а вдобавок усиление мания величия у Коро. Душа Киры для меня "открылась", и я воспользовался этим, попросив её помочь мне помочь Аларену.
- По крайней мере, это объясняет её поведение на поединке. - Заметил Дарнелл. - Я уж начинал думать, что девочка ума лишилась.
- Она - ходячее противоречие самой себе. - Подытожил я. - Кира Харенхор еще не имеет понятия о своей роли.
- В отличие от твоей младшей сестры. - Заметил шаггот.
- В отличие от моей младшей сестры. - Подтвердил я.
Закончив разговор, мы стали наблюдать за тем, как колона взбирается на холм, где находимся мы. После очередного удара ветра, Дарнелл взвыл:
- Аарен, пожалуйста, давай вернемся в карету. Я уже языка не чувствую.
- Меньше надо говорить. - Пошутил я. Но, отдернув рукав и заметив, что моя рука покрылась гусиной кожей, я согласился. - Ну, тронули.
На ночь мы решили остаться во встреченной по пути деревушке.
Людям, жившим там, пришлось не по душе то, что у них появятся более пятидесяти голодных ртов. Но когда они увидели два кошеля: в одном золотые йорки, а в другом серебряные айроны, их отношения к нам резко изменились, а старейшина, сделав, благодаря нам, свой карман тяжелее, уступил мне с Дарнеллом комнату в своем двухэтажном доме.
Комната главы деревни располагалась на верхнем этаже, и она заставила меня лишний раз усомниться в том, что такие мелкие поселки еле сводят концы с концами... ну или их управляющие. Но, если поглядеть на это с другой стороны, то те деньги, что я ему дал, оплачивали жилище вполне.
В центре дальней стены стоял горящий очаг, встретивший нас уютным потрескиванием. Осмотревшись, мы увидели, что в комнате, по углам, были две двери, ведущие в комнаты поменьше. Обставлены они были одинаково: окно, закрытое деревянными ставнями, кровать, тумба, а на ней блюдо с фруктами, кувшин с вином и подсвечник. Если в этих маленьких спальнях различия и были, то они были заметны только кошачьему взгляду Дарнелла, потому что, сравнив их, он, не желая пререканий, заявил, что он будет спать в комнате справа. И это, включая то, что я его лорд. Однако и основная часть комнаты выглядела замечательно. Вокруг очага стояли два широких кресла, обитых пухом, слева был широкий стол из белого дерева, даже в толстой ножке, державшей его в центре, было вырезано подобие корня.
- Стоит мне сейчас выйти на улицу и сказать людям о том, как живет их глава, как они его голову зубами вырвут. - Признался Дарнелл.
И с этим я был согласен. Не знай я, что мы находимся в самой обыкновенной деревне, по которой каждый день проходит какой-нибудь путник, я был бы уверен, что нахожусь в покоях лорда, пусть не слишком знатного, но всё же лорда.
Людям, сопровождающим меня, я дал свободу в рамках дозволенного. Кто-то разбил лагерь недалеко от деревни, кто-то заночевал в таверне, кто-то прямо под открытым небом, а некоторые смогли попроситься на ночевку к жителям.
Сумрак уже охватил землю, когда мы были одеты в халаты, поверх ночных рубашек, готовясь ко сну. Я, слегка отодвинув штору, выглядывал из окна на улицу. На улице было темно, и ничего не было видно кроме слабых огоньков свечей, зажженных в других домах. Устав от однообразия этой картины, я зашторил окно и повернулся к очагу, перед которым в кресле сидел Дарнелл. Хотя я и стараюсь не обращать на это внимания, мне было трудно не заметить то, как он мал для него, кресла, и как оно велико для Дарнелла. Он сидел в центре своего трона, качая в воздухе скрещенными ногами. Одну руку он приложил к подбородку, а второй он держал какой-то пергамент.
- Подсчитываю наши расходы. - Ответил он на мой мысленный вопрос, когда я сел в соседнее кресло. - Не сказать, что они велики - не сказать ничего.
Наверное, одной из моих слабых сторон было отсутствия внимания к деньгам, а точнее к способам их добычи. Пользовался я ими очень часто, но разбираться в системе их появления я просто не умел, в отличие от Дарнелла, который мог за несколько минут назвать точную сумму и придумать, как эту сумму удвоить, или утроить.
- Но ты же сможешь сделать так, чтобы всё вернулось как было. - Зная способности своего друга, бросил я.
- Знаешь, Аарен, с каждым твоим новым трюком, "вернуть всё как было" мне становится всё сложнее и сложнее. - Серьезно ответил он, водя пальцем по числам в пергаменте. - А так же я получил письмо от магистра Гендри. Если идти из его примерных подсчетов средств, уходящих на перестройку Блэккайта, то "вернуть всё как было" почти невозможно.
- Ключевое слово тут "почти", и оно относится к тебе Дарнелл. - Уверенно сказал я, веря, что тот найдет выход.
- Ладно, раз так ты не понимаешь, давай посчитаем вместе. - Шаггот откинулся на спинку кресла, и я заметил, как глаза его сузились. - Та-а-ак, Снейкхолл...
- Ох, боги, да хватит уже. - Отрезал я уставшим голосом. - Я больше не хочу слышать об этом Снейкхолле, об этих Харенхорах.
- Нет, ты послушай. - Интонация друга заставила меня повиноваться. - Скольких человек ты там купил, а?
Я напряг голову, пытаясь вспомнить.
- Ну, человек... двадцать - двадцать пять, не считая стрелков, их точно было десять.
- Итого: допустим, тридцать человек. - Маленький счетовод не переставал прорезать меня взглядом, и мне пришлось прикрыть глаза рукой. - А сколько ты платил каждому?
- Стрелки получили по десять йорков, а другая стража по пятнадцать йорков.
- Серьезно? - Удивился Дарнелл. - За десять - пятнадцать йорков они продали своих лордов? Ох, святая преисподняя, куда катится мир?.. Итак, - продолжил он. - У нас десять стрелков, каждому по десять золотых...это?
- Сто йорков. - Ответил я на вопрос, адресованный мне.
- А, допустим, двадцать воинов и каждому по пятнадцать?..
- Триста йорков. - Сразу же ответил я, запустив руку себе в волосы и проведя ею по лицу.
- А всего четыреста, Аарен, четыреста! - Последнее он сказал, как бы вбивая в меня это "четыреста". - Четыреста золотых йорков, а это нам надо еще прибавить расходы Блэккайта...
- Спокойной ночи, Дарнелл. - Я уже вскочил с кресла и двинулся в свою спальню. - Не засиживайся тут.
- Но... Аарен, мы не...
- Закончили. - Отрезал я всё тем же усталым, но острым языком. - До завтра.
Дарнелл хотел еще что-то сказать, но я закрыл дверь, взглянув на него последний раз за день. На некоторое время мне стало жалко шаггота. Один, в таком огромном для него кресле перед не менее большим очагом, в котором играли языки пламени. С широкими глазами, зрачки которого стали широкими и круглыми, слегка надутыми губами, взлохмаченными бело-рыжими волосами и свисающими ножками, он напоминал обиженного ребенка, который не понимал, за что его отругали.
Единственный свет в спальне исходил от крошечного огонька свечи, освещавший только подушку кровати и угол, где стояла тумба. Дотронувшись до постели, я понял, что она очень высокая. Сняв халат и положив его на тумбу, мне пришлось подняться на мыски, чтобы сесть на кровать. Она была настолько мягкой, что я в неё, практически, провалился, и она была настолько холодной, что я завернулся в одеяло и поджал в себя ноги и руки, сберегая тепло. Но, привыкнув, и когда мое тело согрело место для сна, я свободно повернулся на спину, положа руки под голову.
Обычно перед сном я любил обдумывать что-нибудь, но в этот раз мысли отказывались лезть мне в голову. В голове было так же пусто, как и в нашем кошельке, если верить Дарнеллу. Присев, я обратился к тумбе, где стоял кувшин с вином, наполнил кубок и смочил горло. Откинувшись на подушку, я снова попытался подумать, но даже глоток охлажденного вина отказывался подталкивать мысли к голове. Даже какая-то музыка, игравшая долгое время в моих ушах закончилась, и я слышал только далекий треск поленьев, идущих от очага за дверью.
Поняв, что сегодня придется спать с пустой головой, я смочил слюной пальцы и сжал ими единственный источник света рядом со мной. Тьма не заставила себя долго ждать и поглотила комнату за долю секунды, и меня вместе с ней.
Если этой ночью мне что-то и приснилось, то разум вычеркнул сон из головы сразу, как я проснулся. Ставни с окна были убраны, и солнце слабо освещало мою спальню. Приподнявшись на локте, я посмотрел в окно. Небо было еще румяно - розового цвета, а солнце показало только четверть себя. Даже петухи спали в своих курятниках, не думая заводить свою пробуждающую песню.
"Дурак, - сказал я себе, бросившись головой в объятия подушки, - Не спится тебе" - И, завернувшись потеплее в мягкое одеяло, я зевнул так сильно, что стали покалывать уголки рта.
То ли я задремал, то ли всё произошло очень быстро. Пришедший в себя от кукареканья в доме напротив, я обратил внимание, что руки солнца оcветили в моей спальне каждый угол, а за дверью слышались короткие, в развалку, шаги Дарнелла. Дотянувшись до сосуда с вином, я с горечью подумал, что оно успело нагреться, но мало того, что оно было холодным, так кувшин снова был полон, чуть ли не до краев, значит, у меня были хозяева. После пары бодрых глотков, я отправил в рот виноградину, взятую с блюда фруктов, и не в силах подняться, снова упал в постель.
По чувствам, я пролежал довольно долго, но я давно понял: если тебе кажется, что ты лежишь в постели уже более часа, на самом деле не прошло и десяти минут, исключая тех моментов, когда ты заснул и не заметил этого.
Не намереваясь прощаться с койкой, принявшей меня с такой теплотой и любовью, я сел на край, накрыв плечи одеялом. И когда мои ноги еле касались кончиками пальцев пола, я вспомнил, что постель очень высокая. Протерев руками глаза, я последний раз зевнул во весь рот и лениво потянулся, как кошка. Я оттолкнулся руками от кровати и, неслышно приземлившись на ноги, накинул на себя темно-красный халат. Навалившись на дверь, та отворилась, и я вошел в основную часть комнаты, где меня встретил, уже одетый, Дарнелл.
- Доброе утро, милорд. - Тот насмешливо поклонился, отведя назад правую ногу. - Или, быть может уже день.
- Ты, что? В обнимку спал с этим пергаментом? - Показал я на кусок бумаги в его руках.
- Ну, кто-то же должен этим заниматься. - Вдруг он осекся, заметив мой взгляд. - Я имел ввиду делом заниматься, а не спать с пергаментом.
- Слушай, извини за вчерашнее. - Вспомнил я о нашем недавнем споре. - Я готов помочь тебе с возвратом денег... если это возможно.
- Вообще-то, - Дарнелл скорчил гримасу, - есть у меня пара мыслишек по этому поводу. За время нашего путешествия у нас осталось много разных...
Дверь, ведущая в главную комнату, распахнулась, и перед нами стал её хозяин, глава деревни. На вид ему было лет сорок - пятьдесят, на голове уже сквозь поседевшие короткие волосы проявлялась лысина. Колючая копна волос у него, называемая бородой, только уродовала старика, а бровей у него, как будто никогда и не было, кожа была гладкая и чистая. Одет он был по-деревенски, в рабочую рубаху с короткими широкими рукавами и мешковатые штаны.
- Доброе утро, милорды. - Воскликнул он, держа в руках поднос (значит всё-таки утро). - Завтрак.
И с этими словами он подбежал к столу из белого дерева и положил на него поднос. Я подошел посмотреть на завтрак: две горбушки белого хлеба, блюдечко с солью, три пары вареных яиц, четыре лоскута поджаренного бекона, тарелка с сухарями и кувшин вина с двумя деревянными кубками.
- Приятного аппетита. - Продолжал глава. - Будет ли желание у милордов помыться?
Я не желал оставаться в этой деревне надолго, да и Дарнеллу, наверное, тоже, поскольку ответил он.
- Нет, благодарю, как вас?
- Э-эм... Фред, милорд. - Замялся хозяин, и я заметил, что тот пытался не смотреть на моего друга. - В таком случае, если вы захотите умыться, бочка с чистой водой находится на улице, слева от двери.
- Неплохо вы тут окопались. - Сказал Дарнелл, подходя к столу, когда Фред собирался уходить. - А с виду и не скажешь, что вы тут так жируете.
- Простите... - Начал глава, глядя в пол, но шаггот его перебил.
- Не беспокойся, мои ботинки тебя во всем прощают, что бы ты там не сделал.
- Н-нет, милорд, я не совсем понял...
- Жируете? - Понял Дарнелл. - Ну, Жируете: не бедствуете, живете на широкую руку, мажорствуете, всё в достатке, до фига всего, по-королевски... Аарен, как там?
- Богато. - Вставил я, понимая, к чему клонит приятель, но, не понимая зачем.
- Теперь вы знаете смысл слова "жируете"?
- Д-да, милорд. - Фред пытался поднять глаза на своего собеседника, но выше подбородка, ему было глядеть не под силу. - Но...
- К чему я клоню? - Дарнелл подковылял к столу и, приподнявшись на пальцах ног, попытался достать бекон. Вытянув руку к подносу, лицо шаггота скривилось в усилениях, и когда заветная лента мяса оказалась у него в руках, полурослик блаженно выдохнул. Свернув лоскут трубочкой, Дарнелл откусил немного и продолжил. - Признаюсь, когда мы к вам приехали, мне некоторое время было стыдно за то, что мы привели свою ораву в ваш маленький "бедный" поселок. "Им и без того, наверное, трудно, - думал я, - а тут еще мы заявились!"
Глава деревни хотел что-то сказать, но мой советник его даже не слушал, продолжая свою речь.
- Конечно, бывают деревни, живущие в достатке, но только не эта. Когда жители поглядели на нас, я подумал, что если мы и будем что-то есть, то это будет мясо наших же людей, потому что я в глазах деревенских видел отчаяние. Дети бегают полуголые, женщины в грязи, мужчины в мозолях и занозах, и это я не сказал о том, что все они - ходячие скелеты без мяса. - Дарнелл поперхнулся и двинулся к штофу, к счастью, я за ранее пододвинул поднос к краю стола, дабы шаггот больше так не мучился. Прополоскав рот и проглотив вино, тот, не отпуская кубка, продолжил. - Но нет, теперь я по вам вижу, что всё у вас нормально. - И Дарнелл, раскинув руки, покрутился на месте, показывая богатство.
- Но, милорд... - начал оправдываться хозяин, - в нашей деревни бывает много людей, и многие оставляют мне... э-эм, нам подарки.
- Вот как. - Дарнелл подошел к столу, на который я облокотился, наблюдая за всем этим. - Знаменитое Белое дерево, или же Древо Жизни. - Он провел двумя пальцами по гладкой ровной поверхности цвета первого снега. - Это не большая, а огромная редкость в наше время. Даже у нас нет ничего подобного. Я бы побрезговал дарить такое сокровище тому, кто позволил мне переночевать. А будь я главой деревни, находящейся на грани вымирания, я бы продал этот подарок. Денег у меня бы было достаточно, чтобы засеять поля и запастись едой. Но, а если бы я купил себе стол из Белого Дерева, я мог бы не сомневаться, что у меня никаких проблем с деньгами нет. - Дарнелл, не отрывая глаз, следил за Фредом: как сжимались ноздри при вдохе и расширялись при выдохе, как руки нервно подергивались, а глаза, пытаясь найти выход, осмотрели всё и каждого в комнате, кроме глаз моего друга. - И что из этих вариантов относится к вам?
Старик не знал, что сказать. С опущенным носом, он раскрывал рот, но из него не выходило никаких звуков, будто бы человек немой. Дарнелл же не желал смягчиться.
- Просто, я мог бы сейчас отправить письмо лорду Санлейку. Рассказать о том, что недалеко от Западно-Восточной границы есть деревня, которой можно смело увеличивать налоги...
- Н-н-но, милорд... - глаза главы выпучились и были готовы вылезти из глазниц. - Нам и так тяжело живется и...
- Вам? Тяжело живется? - Усмехнулся Дарнелл, на лице его плясала игривая улыбка. - Я смотрю Вам тут, как раз легко живется, в отличие от ваших "подданных"!
- Милорд, - глава Фред пересилил себя и теперь смотрел на рот Дарнелла, расплывшийся в хитрой улыбке. Немного протянув руки, он двинулся к шагготу короткими шагами, делающими его старше лет на десять. Он был готов упасть на колени, что бы быть вровень с моим советником. - Пощады, милорд. Если лорд Санлейк увеличит налоги, мы не сможем ему заплатить, а он тогда шкуру с нас сдерет, а деревню сожжет!
- Мне плевать на вашу деревню.
- Пощадите, милорд, пощадите! - Мешки под глазами Фреда начинали пополняться соленой водой. - Мы не проживем.
Дарнелл посерьезнел, улыбка с его лица сжалась в привычные маленькие, слегка поджатые губы, а зрачки в оранжевых глазах стали человечески круглыми.
- Я повторю еще раз: мне плевать на вашу деревню. - И сделав еще один глоток вина, Дарнелл вернул кубок на поднос. - У меня есть дела и поважнее, нежели выискивать для Короля Запада дополнительный заработок. Я никому ничего не буду сообщать, но всё же имейте ввиду то, что к вам может приехать тот, кто не поленится сообщить или, даже хуже, ограбить вас.
- Спасибо, милорд, да сохранят Боги вашу светлую душу. - Фред обрадовался так, что теперь у него были готовы политься слезы радости. Он и теперь хотел опуститься до уровня своего "спасителя", уже подогнув колени, но Дарнелл, дав знак рукой, велел ему остановиться.
- Нет, Фред, будьте добры покинуть нас ненадолго. Мы соберем вещи и сразу же уедем. - Отклеившись от стола, сказал я.
- Д-да, конечно, милорды. - И глава деревни, озаренный улыбкой, открыл дверь, готовясь уйти, как Дарнелл снова окликнул его.
- Фред, мы вам оставим пару яичек перед уходом. - Показал он на поднос с завтраком.
Я не понял, что такого угрожающего было в этой игре слов, в отличие от хозяина дома, услышавшего это. Лицо его стало мертвецки белым, как его стол, а рот стал открываться с такой частотой, пытаясь выговорить что-то, что казалось, будто он задыхается. Казалось, его знобит: зубы начали биться друг о друга, а руки покрылись мурашками. "М-м-милорд, вы?.." начал он, но шаггот, скорчив гримасу, топнул ногой, и Фред исчез, вылетев из комнаты так же быстро, как влетел.
Буркнул Дарнелл, когда дверь за стариком захлопнулась. Схватив со стола свой кубок с вином, опрокинув несколько капель, шаггот опустошил его до дна.
Колонна, сопровождающая нас, уже была построена и готова преодолеть последние километры до своего дома. Я был одет в стандартную просторную одежду лорда и закреплял на шее плащ медальоном с изображенным на нем коршуном, когда спросил Дарнелла:
- Что на тебя вообще нашло, когда ты набросился на хозяина дома?
- Он знает, что. - Просто сказал Дарнелл.
Но объяснение не заставило себя долго ждать. Прошло часа два. Мы сидели в повозке, и все окна были зашторены настолько плотной тканью, что лучи солнца, пробираясь сквозь материю, могли только вырисовывать контуры, но никак не освещать. Мне так всегда и нравилось. Дарнелла было сложно не заметить. Он сидел напротив меня, скрестив руки на груди, и заблудился в своих мыслях, смотря на свои колени. Глаза его горели огненным блеском, как две свечки "Интересно, а раз его глаза горят в темноте, то сам он может видеть в темноте? - Задавался я вопросом, но почему-то никогда не пытался узнать".
- Черт рогатый, сукин сын, подхалим беспардонный, козел пятидесятилетний... - Выговорив еще с десяток подобных оскорблений, шаггот обратил ко мне свой горящий, в прямом смысле, взгляд и сказал. - Этой ночью приспичило по нужде, но как оказалось не в спальне, не в комнате места для важных дел внутренних органов нету. Открываю дверь и иду вниз. "Может оно у них там, - думаю, - Не постель же им гадить." Вдруг остановился на лестнице и слышу, как этот самый Фред с семьёй болтает и несколько друзей позвал, и давай брехать: "Вот, - мол, - Куры, несущие золотые яйца, пожаловали! Вот на днях в город поеду, свининки куплю, Любаше новый наряд не помешает! Вина Данкарского, в первую очередь!" А другой его и спрашивает: "Может, и кобылку ты себе новую купишь, а старую нам отдашь?" А он и хвастает во всю глотку: "Ой, да ладно! "Отдашь"! Если перед уходом, золотые курочки еще пару яичек оставят, я старую лошадку продам, а две новых куплю: одну мне, а одну вам даром!" " Ну, ублюдок, - думаю, - дам я тебе пару яичек!". И возвращаясь обратно, специально хлопнул дверью, чтобы они услышали, и как я заметил, услышали. Мало того, что они меня обидели, так у них еще и кровать в спальне десятиметровая! - Не выдержал Дарнелл, всплеснув руками. - Никаких ступенек нету, подтянуться невозможно, ногу так высоко задрать невозможно! Пришлось мне тумбу повалить, что рядом с постелью, а она, зараза, тяжелая! У меня до сих пор руки ноют. - Глубоко вздохнув, приятель успокоился и продолжил. - Тумбу повалил, взобрался на неё, а потом на кровать, но у них, черт их побери, матрасы настолько мягкие, что я провалился вовнутрь и чувствовал себя, как ребенок в люльке. Какое мучение для меня было повернуться в этой помойной канаве, а какое мучение для меня было вылезать из этой канавы! - Голос Дарнелла немного начинал срываться под конец.
- А ты же, кажется, хотел сходить по делам. - Напомнил я.
- А-ах, это. - Голос у полурослика понизился. - Ну, так я обижен был. Ночным мечтам хозяина мешать не хотел. А тумбу я повалил дверцей вверх. "Ну, - думаю, - не в себе же держать. Так им и надо, лицемерам!" Ну, я дверцу открыл и... - Дарнелл снова скорчил гримасу невинности и издал губами неприличный звук.
После этого шаггот, успокоенный тем, что смог поделиться с кем-то мыслями, откинулся на спинку.
Услышанное, меня сильно удивило. Для меня эта ночь была одной из самых памятных. Я не хотел расставаться с койкой, которой было только в радость держать меня в своих объятиях, согревать своим одеялом, поить своим холодным вино. После Снейкхолла, это был первый раз, когда я спокойно уснул и божественно проснулся, встречая первые лучи утреннего солнца. Дарнелл же, наоборот, наверное, будет мечтать поскорее забыть эту, без сомнения, бессонную ночь муки и страданий.
Слушая стук колес и непонятные беседы снаружи, я представил как, после нашего ухода, в спальню Дарнелла заходит Фред с женой. Представил, как они видят беспорядок там и чуют непонятно откуда взявшуюся вонь. Тут жена решила открыть дверцу поваленной тумбы и...
Мое лицо расплылось в дурацкой улыбке, и я еле сдерживал смех, прикрыв рот рукой. Если Дарнелл и в правду мог видеть в темноте, то он не обратил на меня никакого внимания.