Их было пять - кинотеатров, в которые мы ходили в детстве: "Мир", "Строитель", "Космос" и "Луч". Был ещё какой-то ДК, то ли железнодорожников, то ли комбайностроителей, стоял на отшибе, в малых ебенях, ну, да и не столь важно.
И, конечно, наш Северо-Енисейский Дом культуры, в который мы срывались всем классом после второй смены на "Танцора Диско", а потом возвращались домой по размытой дороге, дразня друг друга: "Джимми, Джимми!" и лупя по спине холщёвыми мешками со "сменкой".
Именно его мне и предпочтительнее называть "пятым". В нём я в первый раз увидел "Мио, мой Мио", все сказки Роу, "Полосатый рейс" и "Как украсть миллион", так что комбайностроителей и железнодорожников попрошу к чёрту. В Северо-Енисейском он был моей единственной любовью, потому что любить там больше было некого.
Советский кинотеатр... Вход - 20 копеек. Большой, а детскому глазомеру казавшийся огромным, полутёмный ангар зрительного зала. Прохладный живой сумрак с горящей зелёной табличкой "ВЫХОД" где-то сбоку. Гулко клацающие, деревянные, неудобные кресла с прямыми изрезанными: "Коля+Лена", "Антон-гандон", спинками - мебель Средневековья. Семечки на полу. Маленькие зеленоватые или синие квадратики билетов, сопревшие в твоей потной руке и от того остро пахнущие типографской краской. Тускло белеющий впереди прямоугольник экрана - простынь великана, которого всё-таки одолел Храбрый Портняжка. Советский кинотеатр: мне 8 лет, я учусь во втором классе и поход в кино для меня - это всегда праздник.
Все они были похожи друг на друга и все чем-то обязательно отличались. В Красноярске любимым, конечно, был "Строитель". "Строитель" - подтянутый, свежевыбритый, молодцеватый, как плакатный комсомолец с БАМа, с ликующе свежей охрой на своих стенах, с незамутнённым взглядом стеклянного вестибюля...
Он находился на холме, по дороге на Ветлужанку, с которого ему был виден весь город, и как здорово было возвращаться после просмотра вниз, по асфальтовой бесконечной ленте, к сияющему рукотворному озеру, где часто находили утопленников. Добрая половина всех замечательных кинооткрытий с 6 до 12 лет была совершена именно в нём: "Синдбад и тигровый глаз", "Лиловый шар", "Чернокнижник", "Оборотень", "Магия чёрная и белая" и многое другое. В последний раз я смотрел в нём "Один дома", но это было уже зимой 1992 года, морозный воздух был совсем не по-советски крепок, и в зрительном зале изо рта шёл пар. Видимо, пресловутая разруха всё-таки переместилась из голов в сортиры.
"Мир" - забытый, обшарпанный городской пасынок, нежно-голубого колёра, со скромным голубем - эмблемой мира на своей проржавевшей крыше. В 90-е в нём разместилась одна очень либеральная красноярская телекомпания. Что я там смотрел - хоть убейте не помню. В "Мир" мы ходили не от хорошей жизни, а только при отсутствии билетов в другие кинотеатры. Поэтому его всегда было немножко жалко.
"Космос". Гигантский и таинственный, как слон в тумане, с щёгольским бетонным козырьком. До него нужно было ехать на троллейбусе. В "Космос" ходили целым двором, детской восторженной бандой. Сейчас под козырьком находится боулинг-клуб. Само его название, величественное и загадочное, увеличивало для меня ценность просмотренных в нём кинолент, а ленты эти были те, что в последствии стали называть "культовыми": "В джазе только девушки", "Короткое замыкание", "Как стать звездой".
Советский кинотеатр. Киножурнал с обязательным мальчиком, разбивающим молотом грецкий орех. Тишина в зале. Мосфильмовский дубляж с Джигарханяном, Румянцевой и Весником. Хохот такой оглушительный, хохот до слёз, когда целые ряды сползали на пол с неудобных деревянных кресел. Выход из черноты зала в ослепительный белый день - как второе рождение. И упоённое обсуждение, до измождения, с криком, визгом, смехом, наскакивая и перебивая друг друга: "А ты помнишь...? А я-то...!"
"Луч" был, без сомнения, самым большим и респектабельным кинотеатром в городе, а потому в него ходили семьями. Билеты там стоили дороже. В "Луче" я впервые увидел "Филадельфийский эксперимент" и первого "Кинг-конга". Помню душераздирающую афишу на весь фронтон с гигантской оскаленной гориллой и броскими диковинными словами: "ФИЛЬМ УЖАСОВ". Народ, конечно, валил валом, некоторые, как мой троюродный брат, по шестому разу. Я сидел рядом с ним, поводил своими оттопыренными после парикмахерской ушами, и напряжённо теребил четырнадцатилетнего подростка за клетчатый рукав: "Ну, и где, где же твоя обезьяна?!" Когда же Данила и американский режиссёр Гиллермин показали мне, наконец, обезьяну, мало мне уже не показалось...
Советские кинотеатры. Заколоченные фанерой окна. Уродливые граффити на стенах взамен выщербленной мозаики с Гагариным, сказками Пушкина и тайгой. Погубленное паровое отопление. Вывески: "Игровые автоматы", "Мебель", "Властилина", "Одежда из Голландии, недорого". Выгоревший дочерна вестибюль. Пустые афишные рамы. Мёртвый неон.
Из всех пяти повезло только "Лучу": его переделали в сияющий хромом и пластиком современный мультиплекс. Таких тьма и тьмы по нашим бесконечным городам и весям. Теперь, как в Америке. Живём. Но иногда, когда я проезжаю мимо заброшенных мёртвых кинотеатров, а это очень грустное зрелище, поверьте мне, что-то ворочается в моей душе. И мне снова хочется очутиться в чёрном ангаре и почувствовать запах прелой бумаги. И сидеть в неудобном кресле. И снова услышать смех и голоса людей, которых я больше никогда не увижу. Мне 28 лет, я учусь на втором курсе и поход в кино для меня просто ещё одно удовольствие.