Аннотация: Это одна из глав новой книги "Сказки Серой Ночи" с новыми героями и новыми приключениями.
Сказки Серой Ночи
Пролог
Испуганные лошади неслись, не разбирая дороги сквозь реденький лес. Фургон качался, подпрыгивал и заваливался, то на правый, то на левый бок. Где-то рядом завыли. Протяжно и грустно, как будто какой-то бедный виолончелист смог себе позволить только одну струну, на которой и играл. Но почему-то от этого воя сердце на миг замирало, а потом начинало стучать с бешеной скоростью. А ноги сами несли глупое тело как можно дальше.
Киаэр'иты - с языка их создателей переводится как Волки Леса. Жуткие создания, по идее предназначавшиеся для охраны эльфийских лесов от вандалов. Милые зверюшки, с которыми ходили патрули и которые могли выследить и буквально за минуты догнать, ушедших на несколько дневных переходов нарушителей.
Все было бы радужно и хорошо, если бы не очередной бой между культами: Лучезарной и Светоносного. Из-за множества масштабных заклинаний, слившихся воедино, эти тварюшки и обезумели. Вначале от них пострадали эльфийские леса, которые буквально стерли с лица земли вместе с обитателями. А затем Волки разошлись по всему континенту.
Самая любимая тактика этих зверей - напугать лошадей и людей воем, и сопровождать их до более удобного для маневра места. Стая накидывалась на путников и те, оказывались в круге из коричнево-рыжих с серыми пятнышками волков. От несчастных не оставалось даже костей.
Вой повторился. Лошади попытались еще больше увеличить скорость, но они и так задыхались.
- Ну, милая, еще. Еще немного. Постарайся, прошу. Последние усилия.
Маленькое пространство фургона на секунду окрасилось золотистым мягким светом. К счастью этого никто не заметил. Все были слишком уставшими, чтобы обращать внимание на мимолетную вспышку.
Постоянный вой внезапно оборвался. Киаэр'иты, поджав куцые хвосты, поворачивались и со всей силы бежали подальше.
Покряхтывая, Ульха поднялась. Повитуха в жизни не видела таких длинных родов. Когда вроде бы все закончилось и наступило затишье, все началось вновь. Ульха посмотрела на лежащую без сознания роженицу.
- Бедная девушка, - покачивая головой, подумала повитуха. - После таких трудных родов обычно не выживают. Будет чудом, если она проживет, хотя бы несколько часов.
Глава 1.
Нийин бродила по грязным бедным кварталам. Они были словно отражения улиц около Королевского дворца - роскошных и изящных. Тут было грязно, темно, постоянно слышались людские голоса и ужасно пахло.
Краем уха девочка улавливала разговоры, обычные люди не замечают их, считая слушание чужих разговоров бесполезным и неприличным, и пропускают массу полезной информации.
Солнце в зените пригревало грязную макушку. Скоро закат и она опять заберется на какую-нибудь крышу покрепче, свернется клубочком возле еще теплой трубы, и, обдумав полученную за день из разговоров информацию, попытается заснуть.
Медленно-медленно смеркалось. В животе заурчало. Нийин достала черствую краюху хлеба, которую ей дала толстая повариха, пожалев сиротку. Грызя подачку, девочка задумалась о своей дальнейшей судьбе.
Перспективы вырисовывались удручающие: из театра выгнали, на работу никуда не принимают, а жить и есть что-то надо. Она могла зарабатывать на продаже информации, но... Она еще ребенок, а кто поверит ребенку, и даже если поверит, захочет заплатить, а не просто воспользуется сведениями, выбив их силой.
Был еще один вариант - обслуживать клиентов, благо веселые кварталы были близко. А любителей извращенцев хватало всегда. Но Нийин хоть и была теперь "отбросом города" не потеряла еще гордость и воспитание и даже под пытками не захотела бы стать игрушкой в руках сластолюбца.
Еще можно было бы подрабатывать травничеством. Девочке были интересны растения и реакция людей на них. Ей было любопытно, как цвет, запах, вкус или просто прикосновение каких-либо трав могут изменить состояние человека в ту или иную сторону. Она могла стать очень хорошей травницей и уже сейчас обладала немалыми познаниями в этой области.
Свернувшись клубочком, как бездомный котенок, Нийин лежала у теплой трубы и продумывала свои действия если она таки решит быть травницей, она так увлеклась, что пропустила чуть слышные шаги. Только когда рядом с ней кто-то упал, девочка удивленно вскочила.
- Вы кто?!
Мужчина со шрамом, начинавшимся у подбородка и чуть затрагивающим глаз, приложил палец к губам
- Тс-с-с... Тихо, - он попытался приподняться на локтях, но тихо застонал и лишь снова взглянул на нее.
В плече, пропоров кожаную куртку, застрял арбалетный болт. Рана выглядела ужасно. Но, всё же, сглотнув, Нийин принялась за работу.
Для начала она отошла от наемника, профессия мужчина была понятна без распросов, и начала рыться в сумке. На эту сумку расщедрился новый хозяин театра, перед тем как её выгнать.
Недавно девочка разбила коленку и пришлось собирать Эриль-траву. Маленькое растеньице с серебристыми листочками и чуть лиловыми цветочками обладало неприятным запахом и помогало залечить мелкие порезы и продезинфицировать большие. Найдя тряпочку с завернутыми листиками, юная травница бережно ее развернула и попросила мужчину снять куртку. Наемник удивился, но унюхав характерный запах, не стал прекословить.
***
Элой всегда недолюбливал детей.
- Ну, то есть как, недолюбливал? Он считал их слишком глупыми для их возраста. Сколько раз эти самые дети убегали от него с громкими идиотскими воплями. Это его раздражало.
Он вырос в Доме для Брошенных детей, поэтому воспринимал мир по своему, по-другому. Еще в пять лет он понял суровые реалии жизни. Что самые страшные в мире существа, это не мифические драконы, крадущие прекрасных принцесс, а люди. Только люди могут бросить свое потомство! Только люди могут получать удовольствие от унижения и страданий себе подобных! Только люди могут убивать для развлечения!
Он вспоминал как "благородный" папаша-аристократ бьет по лицу молоденькую служанку, его мать. Как яростно кричит, брызгая слюной, что надо было идти к знахарю и провоцировать выкидыш, а не рожать вот этого грязного ублюдка. Как два телохранителя держат вырывающуюся и рыдающую мать, а аристократ волочет в бедные кварталы маленького испуганного мальчика, названного его честь, чтоб там бросить ребенка, как щенка под ноги одной из кормилиц Дома Брошенных.
И Элой прекрасно помнил, как погано и ехидно улыбался "благородный", когда захлопывал ворота у мальчика перед самым носом.
Он так и не смог найти мать. У кого бы он не спрашивал, все говорили только, что: "Господин увез ее в закрытой карете по направлению к Совьей тропе, и вернулся через два дня".
За Совьей тропой находился на расстоянии одного дневного перехода Лес Мертвых. Выжить там после заката смог лишь один человек и то, вернулся он слепым и сумасшедшим. Когда-то это место было Прекрасными Лесами Эльфов, но после Священной войны Лучезарной от них осталась лишь гибельная зона, где не выжить никому.
Внезапно перед глазами Элоя промелькнуло еще одно воспоминание.
Маленький мальчик стоит перед большим зеркалом в главном зале Дома Брошенных. У него длинные светлые волосы, которые так любила расчесывать мама, приговаривая, что длинные волосы знак благородности. У него голубые глаза, того изменчивого цвета, что и у неба, пухлые губы, длинные ресницы. Мальчик-бард. Тонкие длинные пальцы и изящные кисти, идеально подходящие для перебора струн и голос, тихий, вкрадчивый, берущий за душу. Вот поднимается детская рука со слишком большим для нее ножом. Один замах и на пол слетают шелковые пряди.
На улице ребенка появилась ухмылка. Кривая, уродливая ухмылка, которую Элой носил и по сей день. Мальчишка критично осмотрел дело рук своих.
Вспомнился разговор, подслушанный вечером после прибытия Элоя в Дом Брошенных в комнате кормилиц.
- А что насчет новенького?
- Да что там говорить. Он же чистейший музыкант. И внешность, и пальцы, и голос, все за него говорит! В группу к Мире, а там она уж сама разберется.
- Скорее всего будет лирист, но все равно надо будет завтра посмотреть.
Маленький Элой критично подумал, что единственное оружие лириста - это шандарахнуть лирой по голове нападавшего.
- Нет, он уже решил свою судьбу, но пока он слишком мал, чтоб учиться тому, чему хочет. Поэтому придется притворятся мальчиком-поэтом, тая в себе скрытую ненависть.
***
Высоко в горах стояла Академия Воинов. Узенькую каменную тропинку пронизывали все ветра, а железные ворота грозно встречали всякого входящего.
Худой белобрысый мальчик лет восьми, робко постучал утром в эти самые ворота. На тихий стук прекрасно смазанная дверь открылась, и парнишка снизу вверх уставился на высокого мужчину в одежде офицера.
- Мы не даем денег попрошайкам. - сказал мужчина и собирался уже закрыть дверь, но вдруг услышал.
- Примите меня в Академию. - твердо, без просительных ноток, какие всегда преобладают в речи нищих, сказал мальчик, взглянув в глаза офицера.
Тот внутренне содрогнулся. Ненависть ребенка к окружающему миру прошлась холодным ветром по позвоночнику.
- Бастард? - спросил офицер, мысленно сочувствуя парнишке. Ведь, что могло с ним произойти, если он так ненавидит благородных.
Криво отрезанные волосы, судя по всему, некогда бывшие длинными, свидетельствовали, что ненависть причинна.
Мальчонка откинул волосы с лица. Ближе к белому, чем к желтому пряди блеснули на солнце. Но офицеру и не нужен был его ответ. Это было и так ясно.
- Ну, что ж, проходи. Посмотрим, на что ты способен.
***
- Эй, Элой! Остановись! Перекуси и потом продолжишь его избивать! - веселый голос Айлера, прозвучавший где-то возле входа в тренировочный зал, немного отвлек молодого парня лет шестнадцати от методичного избивания фантома.
Обернувшись и увидев радостно улыбавшегося шалопая, Элой направился было к нему, но фантом решил нанести удар в спину своему сопернику. Словно предчувствуя, не глядя, Элой отразил атаку и продолжил движение по направлению к другу.
Распахнулись двери и даже прежде, чем вошел человек, прозвучал его голос.
- Элой ви Ривенж!
Элой поморщился. Он презирал благородных и не хотел иметь к ним никакого отношения.
- Чего вам, наставник? - устало и как-то даже обреченно спросил парень.
- Не "чего вам", а "здравия желаю, учитель!" - ворчливо поправил вошедший. - Ты в курсе, что тебя приглашают в Школу Имперских Воинов?
- Нет, учитель.
- А судя по аккуратно распечатанному, а потом запечатанному заново конверту, знаешь. Ну, твое мнение?
Элою не хотелось находиться под тотальным контролем, под которым находятся все Имперские Воины, и он хотел было отказаться, но тут влез Айлер:
- Соглашайся! Ведь у тебя будет возможность каждый день избивать благородных, живых, между прочим!
Наставник укоризненно покосился на него, но добавил:
- Кроме вышеозвученной перспективы у тебя будет возможность изучить новые техники и попробовать получить Полное Единение с клинком.
- Я согласен, - все-таки после долгого колебания, он согласился.
Полное Единение с клинком... Многие воины отдали бы все, за возможность его получить. За возможность стать единым с лезвием у себя в руке. Почувствовать его от и до, за возможность узнать, как ударить, чтобы меч соперника сломался, подкорректировать удар свой и противника... У Единения много плюсов, но в том то и проблема. Лишь один из миллиона может стать Мастером, познавшим единство, а все остальные же обречены на провал.
Элой не думал, что сможет пройти все испытания и стать Мастером, но считал, что стоит хотя бы попытаться.
***
- Ты смотри, кто идет... Очередной оборванец, возомнивший себя достойным.
- Лучше посмотри на его меч! Такой вообще стыдно даже показывать, не то, что носить. В какой мусорной куче он его отрыл? Ни единого камешка!
Подобные шепотки раздавались то тут, то там. Изнеженные длинноволосые юноши, называющие себя Имперскими Воинами, презрительно корчили носы, когда мимо них проходил Элой.
- У него в волосах нет ни одной пряди!
- Бастард! Жалкое отребье, решившее вознести себя на один уровень с нами! Надеюсь, ему хорошо объяснят, что такому, как он, здесь не место, иначе я просто убью его в первом же поединке!
Элой запомнил лицо юноши, что говорил последние слова. Он, подъезжая к Школе, намеренно выкрасил ярко-алые пряди к прежнему оттенку, чтоб спровоцировать драку с самым самоуверенным юнцом. И, скорее всего, он его уже нашел.
Мимоходом он замечал и количество красных прядей в прическах своих будущих конкурентов. В большинстве своем у всех было по одной полосе. Те, у кого было две пряди, как у недавно говорившего, гордо выставляли их напоказ и считались местной элитой. Элой усмехнулся.
- Если бы эти недоросли хорошо присмотрелись, они наверняка заметили бы шесть прядей чуть темнее, чем остальные волосы. Мда... - он думал, что благородные тут будут посильнее.
В Академии Воинов даже Айлер, редкостный лентяй, носил три алые пряди, хотя не приложил для этого никаких усилий.
- Ну вот мы и пришли. - бритоголовый стражник открыл неприметную дверь и Элой оказался в прохладном помещении с лавками около стен.
Коротко бросив "ждите", приведший его блюститель порядка исчез в коридоре.
Через несколько минут ожидания в дверном проеме показалась фигура мужчины. Обычная фигура воина, без всяких особо заметных деталей, кроме одной: ровно половина его головы была красной. И этот факт говорил о нем, как о воине, в сотню раз больше, чем хорошо развитая мускулатура или награды и шрамы, полученные в боях.
- Чем обязан? - необычайно цепкий взгляд осмотрел его с ног до головы и Элой не сомневался, что мужчина отметил и его манеру держаться, и меч, и выкрашенные в светлый цвет волосы.
Протянув ему конверт, юноша провел своеобразную проверку. По идее, воин должен был шагнуть к нему и взять письмо, как сделал бы любой другой на его месте, но... Он уловил лишь мимолетное движение краем глаза, а через миг ощутил, что в его руках ничего нет. В изумлении молодой воин уставился на хитро усмехавшегося полукрасного.
***
Элой вынырнул из тяжкого забытья воспоминаний. Над ним склонилось обеспокоенное лицо маленькой девочки. В одной руке она держала обломок арбалетного болта, в другой какую-то травку.
- Спа...
Внезапно она прижала палец к своим губам и в ее глазах появилась загнанное выражение. Не будь Элой Имперским воином, он бы и саму девчонку не увидел бы, не то, что выражение ее глаз, но благодаря званию воина Императора он мог прекрасно видеть в темноте.
Они напряженно молчали минуту, две... Тут где-то на одной из соседних улиц послышался звон кольчуги и пьяные голоса стражников. Самое удивительное, опьянение ни капельки не мешало им ходить в ночном патруле. Подождав для проформы еще пару минут после ухода пьянчуг, девчушка отняла палец от губ, где его держала все это время, боясь, что наемник может их выдать.