В темной комнате пронзительно зазвенел телефон. Михаил Владимирович с трудом оторвал голову от подушки и взглянул на часы, монотонно тикающие на противоположной стене. Сквозь ночные сумерки он отчетливо разглядел время.
"Какого черта!" - Промелькнуло в его сонной голове. Кому неймется в шесть тридцать утра? Он нехотя вылез из-под теплого одеяла и поплелся к телефону, неистово кричащему во все стороны свое озорное "динь, динь, динь".
Михаил Владимирович Чигаев - Начальник милиции поселка Иваново, являющегося ни больше не меньше краевым центром, прибыл в эти места почти сорок лет назад. Будучи еще безусым юнцом, попавшим по распределению в глубинку на должность участкового, он прошел долгий трудовой путь и повидал на своем веку многое. Здесь он встретил свою судьбу, с которой прожил тридцать лет бок о бок. Вера Степановна, так звали его супругу, скончалась почти восемь лет назад, оставив Чигаева одного на белом свете. И хоть давно повзрослевшие дети, имеющие каждый по своей собственной семье, звали старика в город, Михаил Владимирович любезно отказывался. "Что я буду там делать под старость лет? Сидеть у вас на шее и слоняться без дела днями и ночами? Нет. Здесь прошла моя жизнь, и здесь я хочу умереть. Хочу лежать рядом с Верой", - говорил он, когда в очередной раз дети решались устраивать его судьбу. Произнося эти слова, Чигаев нисколько не кривил душой. За сорок лет он, действительно, влюбился в Иваново. В его зеленые, колыхаемые вечерним летним ветром луга; в его чистое, звездное небо; в его лютые, зимние вьюги, после которых по несколько часов приходилось махать лопатой, откидывая со двора снег. Разве всю эту красоту мог заменить серый, всепоглощающий городской быт, в котором чувствуешь себя мелким винтиком в огромной людской машине. Конечно же, нет. По крайне мере, он этого не хотел!
Наконец, Михаил Владимирович добрел до трезвонившего на весь дом аппарата.
--
Чигаев слушает, - разбитым голосом сказал он в трубку.
--
Михаил Владимирович, у нас снова ЧП! - Услышал он тревожный голос своей помощницы Оли - молоденькой практикантки, направленной из города для, так сказать, получения профессиональных навыков.
Сон тут же испарился, как это происходит с миражами в пустыне. Если Ольга сейчас говорила об очередном убийстве, то на счет маньяка можно было записывать уже шестой труп.
--
У нас снова девушка. Все, так же как и в предыдущие разы.
--
Вот черт! - Вырвалось у Чигаева.
--
Михаил Владимирович, на этот раз собака взяла след! - Торжественно сообщила Оля. - Машина уже за вами выехала.
--
Отлично! Я собираюсь. Возьмем этого гада.
Чигаев бросил трубку и побежал собираться. Неужели, скоро все это закончится?
Убийства начались примерно два месяца назад. Маньяк выбирал девушек до двадцати лет, заманивал их к окраине и убивал. Трупы всегда находили в разных концах Иваново, обнаженными до гола. Однако следов изнасилований на них не было. Выехав первый раз на место преступления, Михаил Владимирович ужаснулся. Первой жертвой стала девушка Таня, живущая в трех домах по соседству от Чигаева. У нее оказалось перерезанным горло, а все тело испещрено множественными ножевыми ранениями. Эксперты насчитали их около пятидесяти. Михаил Владимирович сразу понял, что единственным убийством это не закончится. И он, к несчастью, оказался прав. Через две недели, нашли очередной труп.
Сыщик поклялся, матери соседки Тани, что обязательно найдет убийцу. Это для него стало не только долгом, но и делом чести. И вот сейчас, кажется, Чигаев имел реальную возможность выполнить свое обещание.
Когда утреннюю тишину разрезал звонкий лязг тормозных колодок служебного УАЗика, Михаил Владимирович был уже у калитки. Он угрюмо махнул рукой Николаю - водителю машины, и прыгнул в салон. УАЗ тут же взревел своим стареньким движком и рванул с места, подняв небольшое облако пыли на поселковой грунтовке.
--
Привет, Николай, - поздоровался Чигаев с сержантом.
--
Доброе утро, Михаил Владимирович, - ответил Коля угрюмо. - Говорят, собака взяла след.
Чигаев взглянул на Николая. В утреннем свете, его лицо казалось по-детски напуганным. Еще бы! Ведь у него было две дочки, старшей из которых недавно исполнилось восемнадцать. Следователь кивнул головой, и сказал:
--
Да, Коля. Мне звонила Ольга Юрьевна. Она сказала, что собака взяла след.
--
Дай-то бог! Я бы этого гада...
Внезапно в машине зашумела рация. Знакомый голос вызывал автомобиль Чигаева.
--
На связи, тройка говорите, - ответил сыщик.
--
Михаил Владимирович. Мы на Заводской. Стоим возле парка. Вы когда будите?
--
Минут через пять. Уже подъезжаем.
--
Хорошо. Без вас не начнем.
Чигаев вернул микрофон на место и, вытаскивая из кобуры пистолет, сказал водителю:
--
Коля, прибавь!
У небольшого парка, что находился по улице Заводской, стояло две машины - старая Волга и такой же УАЗ. Это был весь автопарк Ивановского УВД, в котором сейчас размещался, практически весь личный состав Управления. Выключив фары, Николай остановился рядом с машинами.
--
Доброе утро, Михаил Владимирович! - Поприветствовала начальника подбежавшая к УАЗу девушка.
--
Думаешь доброе? - Мрачно ответил Чигаев Ольге.
Девушка смутилась, и Михаил Владимирович спохватился. Оля ему нравилась, поэтому обижать ее он не хотел.
--
Прости, пожалуйста! - Поспешил ретироваться Чигаев. - Последнее время я сам не свой.
--
Все в порядке, - ответила Оля мягким голосом. - Я вас прекрасно понимаю. Да я и сама хожу как не своя. Этот маньяк...
--
Так, рассказывай, что к чему? - Перебил Михаил Владимирович свою подчиненную, вернув ее из сентиментов к реальности.
Ольга тут же спохватилась, и деловым голосом начала излагать детали происшествия.
--
Труп обнаружили в пять пятнадцать. Одна парочка возвращалась домой из-за речки. Парень увидал в кустах у гаражей что-то лежит. Посмотрел, а там... Павел Андреевич с Сашей выехали на место. Прихватили с собой Рэя. На удивление, на сей раз, собака взяла след. Наверняка преступник допустил ошибку. Рэйка привел к Заводской 12. Мы связались с дежурным. Там живет семья, - Ольга вынула листик с бумажкой и прочитала фамилию. - Семья Елисеевых. Хозяин - Елисеев Иван Никифорович. 1953 года рождения. Работал формовщиком на кирпичном заводе. Три года назад был уволен за систематическое пребывание в нетрезвом состоянии...
--
Понятное дело, наш клиент, - перебил Ольгу Саша - подчиненный Чигаева. - Давайте брать. А то уже светает. Скоро народ пойдет на работу. Хрен его знает, что у этого Елисеева на уме и в кармане. Вдруг начнет полить.
--
Все верно! - Согласился Чигаев. - Пошли. Оленька, я вас попрошу держаться в стороне...
--
Но, Михаил Владимирович, - перебила девушка своего шефа. - Я ведь...
--
Оленька, это приказ. Ну, не женское это дело брать маньяка убийцу. А вдруг он окажет сопротивление. А вдруг возьмет тебя в заложники. Ты сможешь поставить всю операцию под угрозу.
--
Но ведь он может взять любого...
--
Кого любого? Сашку с Калашом или меня, старого пердуна? Велика потеря.
--
Михаил Владимирович, - возмущенно воскликнул Саша, переживая на свой счет.
--
Ладно, идем! - Оборвал всех Чигаев. - Оля, вы тут. Как оформим клиента, тогда и входи. До этого, ни-ни. Понятно? Вон, сторожи Рэйку.
Чигаев прекрасно понимал интерес и любопытство девушки. Ведь это было ее первое серьезное дело. Но именно поэтому, он и не позволил ей участвовать в задержании.
--
Так точно, товарищ майор, - разочарованно ответила девушка.
--
Так, Андреич, ты с Николаем берешь задний двор. Мы с Саней входим через калитку. Берем гада живьем. Если он без огнестрельного, но начнет рыпаться, стреляйте по ногам. Если со стволом, валите его к хренам собачьим. Всем ясно?
--
Так точно! - Ответил Павел Андреевич.
Остальные кивнули головами, и немногочисленный отряд разделился, занимая свои позиции. Чигаев, подходя к калитке, взглянул на часы. Семь десять.
--
Черт, сейчас народ уже пойдет на работу, - выругался он, и схватился за калитку.
Сердце бешено колотилось в груди опера. Еще бы! Ведь маньяка он брал первый раз в своей жизни. Надо же такому приключиться на старость лет! Крепко сжав рукоять пистолета, Чигаев протянул руку к проволочному кольцу, которое служило замком для калитки. Откинув его, Михаил Владимирович резко дернул ручку и бросился во двор. Слава богу, у Елисеевых не оказалось пса. Иначе, поднялся бы шум, или, чего доброго, пришлось стрелять в собаку, ставить всю улицу на уши.
Следом, во двор влетел Сашка с автоматом наперевес. Милиционеры огляделись. Вокруг никого не было. Бросившись к крыльцу, Чигаев рванул ручку двери на себя. На веранде было темно, и лишь в углу возле умывальника горела тусклая, засаленная сорокаватка, еле-еле разгоняющая кромешную тьму. Однако это, как оказалось, было не все. Рядом с раковиной, спиною к двери, стоял здоровенный мужик. Понятное дело, учитывая столь ранний час и проводимые им занятия - водные процедуры, из одежды на нем красовались лишь большие семейные трусы и когда-то белая, но давно изменившая свой цвет майка. Услышав шум, мужик развернулся к его источнику и замер с раскрытым ртом, увидав двух оперов с направленными на него стволами.
--
Вы что, мужики? - Попытался, было, он раскрыть свой рот.
--
А ну на пол, живо! - Заорал Сашка, выставляя вперед, для пущей убедительности, свой АК, со складным прикладом.
--
Руки, руки! - Опомнился Чигаев.
Мужик, с перекошенным от страха лицом, поднял свои волосатые руки. Сзади послышались шаги и в тесный коридор вбежали Николай с Пал Андреичем. Между тем, Чигаев уже защелкнул за спиной Елисеева наручники, и грубым рывком за короткую цепочку на браслетах, привел его в чувство.
--
Вперед! - Скомандовал он и толкнул задержанного к двери в комнаты.
Задержанный - Елисеев Иван Никифорович оказался здоровенным мужиком со слегка прищуренным взглядом и тонкими усами, эпохи Битлов, спускающиеся к выбритому подбородку. Густые бакенбарды, растущие почти до конца щек, сейчас были взлохмачены, и выглядели нелепо. Волосы на голове так же торчали в разные стороны, подтверждая теорию бакенбард о недавнем пробуждении их хозяина. Сам Елисеев оказался растерянным и поникшим, что навело Чигаева на мысль о "точном попадании в цель". Уловив не слабый запах перегара, идущий от задержанного, Михаил Владимирович решил приступить к предварительному допросу.
--
Итак, Иван Никифорович, вы догадываетесь о причине вашего задержания.
--
Не догадываюсь, - буркнул себе под нос Елисеев.
--
Совсем не догадываетесь?
--
Совсем, - упав духом, ответил мужик.
--
Слышишь, ты! - Взорвался Чигаев. - Да если я сейчас тебя выведу на улицу и отдам толпе на растерзание, знаешь, что они с тобой сделают?
Елисеев испуганно взглянул на сыщика и заплетающимся языком спросил:
Чигаев подбежал к столу, за которым Оля писала протокол допроса, и выхватил конверт. Вернувшись с ним к задержанному, он вынул стопку фотографий с трупами девушек, и принялся совать их в лицо Елисееву.
--
На, смотри! Не догадываешься? Смотри еще! Не догадываешься? А так? Что-то с памятью стало? Что? Извини, сегодняшнюю еще не сделали.
Елисеев, отсутствующим взглядом смотрел на фотографии, и, лишь спустя пол минуты, закричал:
--
Вы что, начальник? Я не убивал! Да, я... Да вы что? Да, я... Да вы как...
Чигаев посмотрел на задержанного испепеляющим взглядом. Затем он повернулся к стоящему у входа милиционеру, и сказал:
--
Сань, бери эту мразь и вези в камеру! После с ним поговорю!
--
Встать! - Приказал старшина, поднимая дуло автомата и наводя его на Елисеева. - Я сказал встать! Быстро!
Елисеев поднялся со стула и, опустив голову, отправился к двери.
У калитки стояли три милицейских машины, а вокруг собралось почти пол деревни. Когда вывели Елисеева, народ взорвался:
--
Вот он гад!
--
Сволочь проклятая!
--
Душегуб! Чтоб ты сдох!
Из толпы выскочила женщина, которая тут же набросилась на Елисеева.
--
Гад! - Заорала она, лупя его кулаками по спине, пытаясь при этом дотянуться до головы. - Скотина. А-а!
Крик женщины перешел в плачь и она упала на землю, схватившись руками за голову. Несколько человек тут же подхватили ее под локти, а она продолжая выть, продолжила изрыгать проклятья:
--
Что она тебе сделала? Кто теперь ее вернет! Доченька-а-а!
Саша быстро распахнул заднюю дверь УАЗа, и, толкнув Елисеева вперед, поспешил ее закрыть.
--
Все, все! Расходимся! - Крикнул он, опуская автомат. - Давайте, граждане! Нечего тут стоять!
Время близилось к обеду. Чигаев, Ольга и Николай, наскоро перекусив принесенными соседями, по совместительству назначенными понятыми, продолжили обыск. До обеда им удалось заполнить лишь все необходимые бумаги, протокол допроса и осмотреть веранду. Теперь же, предстояло перейти к главному.
Усадив понятых на стулья, Чигаев и Ольга Юрьевна принялись за дело. Внимание следователей привлекал каждый уголок комнат, каждый ящичек стола, каждая тряпка. Однако многочасовой, последовательный поиск улик, не дал ни каких результатов. Да и вряд ли они могли здесь оказаться. Ведь, как правило, маньяки являлись людьми хитрыми и скрытными. И, к несчастью, очень везучими.
--
Михаил Владимирович, что, заканчиваем? - Спросила Ольга. - Отпускать понятых?
--
Да, да, Оленька. Можете отпускать. Только пускай распишутся в протоколах.
--
Конечно, Михаил Владимирович! - Ответила практикантка.
Чигаев задумчиво рассматривал личные вещи, разложенные перед ним на столике. Может быть, они помогут ему понять, что за человеком был Елисеев, раз пошел на такие ужасные преступления? Что его толкнуло на это? Здесь были старые семейные фотографии. Вот Иван Николаевич рядом со своей невестой, теперь уже женой, Надеждой Тимофеевной. Здесь они молоды и счастливы. А теперь он эту молодость, да ножом! Вот фотография, где Надежда Тимофеевна - счастливая мамаша, с малышом на руках.
--
Слушай, а где их ребенок?
--
По данным районного загса, Елисеева Лия Михайловна - их дочь, умерла в возрасте трех лет от воспаления легких.
--
Вот как? - Задумчиво произнес Чигаев. - Кстати, что-то хозяйки нет.
--
Не знаю, - пожав плечами, ответила Ольга. - Еще наверно на работе.
--
Да и утром при задержании не было.
--
Может посменно работает. Или отъехала куда.
--
Ладно, - сказал Чигаев, беря в руки следующую фотографию.
Осмотр личных вещей тоже не дал никакого результата. Следователям не за что было зацепиться. Хотя, Чигаев слишком и не рассчитывал что-либо здесь найти. Основной упор необходимо было делать на работе с Елисеевым. Наверняка удастся его расколоть.
Внезапно взгляд следователя остановился на старом потертом альбоме из-под марок. Чигаев взял его в руку и задумчиво уставился на переплет из кожзама. Среди личных вещей Елисеева, была старая, но довольно приличная коллекция марок. Наверно, во времена своей молодости, как и многие другие, Иван Никифорович увлекался филателией. Однако с течением времени, это увлечение оставило его, о чем свидетельствовало полное запущение коллекции. Марки валялись в альбомах и конвертах навалом, и никто даже не удосуживался расставить их по местам. Наверно хозяин изменил своим пристрастиям в пользу новых чудовищных увлечений. Но не это сейчас привлекло внимание следователя. Что-то в этом альбоме было не так.
Запустив ладонь под топорщащийся переплет из кожзаменителя, Чигаев что-то нащупал. Зажав находку между пальцами, как пинцетом, Михаил Владимирович извлек на свет конверт.
--
Что-то нашли? - Возбужденно спросила Ольга, так и застыв с протянутой понятому шариковой ручкой.
--
Да, что-то есть. Граждане понятые...
Чигаев открыл конверт и извлек из него несколько самопроявляющихся фотографий. Взглянув на первую же из них, все сомнения следователя отпали. На темном снимке была запечатлена обнаженная девушка с перекошенным от страха ртом и закаченными назад глазами. Судя по ее неестественной позе, она была уже мертва. Это подтверждала и тонкая красная полоска на шее - след от ножа убийцы. Остальные фотографии были схожего смысла. На них убийца фотографировал своих жертв, составляя для себя кошмарный фото архив. Снимки были темными, так как производились глубокой ночью. Однако на них Чигаев легко различал лица жертв. В середине жуткой коллекции Михаил Владимирович встретил свою соседку Таню. Девушка лежала на траве, заложив руки за голову. Казалось, что она просто прилегла отдохнуть. Ее упругая грудь была чуть вздернута, а молодое, но уже сформировавшееся тело было прекрасно. Эта девушка могла сделать кого-то счастливым, однако все вышло иначе.
--
Э-э-э! - Прорычал Чигаев. - Убил бы гада.
Понятые с ужасом рассматривали фотографии, с отвращением передавая их друг другу, качая головой.
--
Черт, - спохватился Чигаев. - Не трогайте их! Это же улики. На них отпечатки...
Седая старушка, вздрогнув от крика, выпустила фотографии из рук, как будто это были раскаленные угли. Однако было уже поздно. Их полапало уже несколько человек, включая, и самого опера. Чигаев, схватившись за голову, выкрикнул:
--
Ладно! Хрен с ними. Может еще, что и осталось. Расписывайтесь в протоколе.
Когда понятые стали расходиться по домам, Михаил Владимирович, убитым голосом сказал:
--
Это же надо так лопухнуться!
--
Да не осуждайте себя так, - заботливо ответила Оля. - Тут и так для суда уже предостаточно. Собака взяла след, привела сюда. В доме обнаружены фотографии. Сейчас покажем их Елисееву и он сам все расскажет.
--
Да, думаю, ты права, - слегка успокоившись, согласился Чигаев. - Только ты, дочка, там, в своих отчетах, пожалуйста, не пиши этого. Что в академии скажут? Тоже мне, Аниськин хренов.
--
Не переживайте, Михаил Владимирович. Ни слова. Вы для меня наставник, которого я никогда не забуду и не предам!
Внезапно в коридоре послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла высокая женщина с черными, как уголь волосами. Она вопросительно взглянула на людей в милицейской форме, и спросила:
--
Вы кто?
--
Добрый день. Вы, наверно, Надежда Тимофеевна? Я Начальник милиции Иваново Чигаев Михаил Владимирович. Это моя помощница Ольга Юрьевна.
Женщина одарила присутствующих пристальным взглядом и ответила:
--
Вы все посмотрели?
--
Да, - растерянно ответил Чигаев.
--
Я что-нибудь должна?
--
В смысле? - Выдавил из себя милиционер.
--
Ну, расписаться где-нибудь или с вами поехать?
--
Надежда Тимофеевна, - наконец, придя в себя, ответил Чигаев. - Вы хоть знаете, по какому поводу у вас в доме обыск?
--
Знаю, мне сказали, - ответила она спокойно.
--
Очень хорошо, что сказали. Вы можете, что-нибудь рассказать нам?
--
А что рассказывать? Мы с ним уже давно не живем, как муж и жена. Как его выгнали с работы, он начал пить. Сначала я боролась, ругалась, гоняла собутыльников. Но потом мне стало уже все равно! - Заложив руку за руку и глядя куда-то за Чигаева, безразлично говорила Надежда Тимофеевна. - Понимаете, он шляется где-то до середины ночи, по дому от него ни какой помощи. Так, только иногда, огород вскопать, или дров наколоть. Хотя и то, не допросишься. Все самой приходится делать. Ну, скажите, это разве муж? - Надежда Тимофеевна дерзко взглянула на Чигаева. - Нужен мне такой?
--
Надежда Тимофеевна, - прервал женщину следователь. - Я все прекрасно понимаю. Семейные проблемы, которые вам осточертели. Однако и вы поймите. Совершено шесть убийств. Не краж, не разбоев, не угонов, не хулиганств. Убийств! Понимаете? Вам показать фотографии?
--
Нет, не надо! - Ответила женщина. - Вы лучше спрашивайте, что вам нужно. А я постараюсь ответить.
--
Разумно! - Кивнул головой Чигаев. - Итак. Вы замечали когда-нибудь в поведении вашего мужа какие-нибудь странности?
--
Нет.
--
Склонность к садизму?
--
Если не считать то, как он издевался надо мной всю свою жизнь, то нет!
--
Издевался физически? - Уточнила Ольга.
--
Нет, - выпалила Надежда Тимофеевна.
--
Так, ладно, - продолжил Чигаев. - В котором часу ваш муж пришел сегодня домой?
--
Не знаю!
--
То есть как? - Удивился Михаил Владимирович.
--
А так. Я работаю в детской поликлинике. У меня начало приема в восемь утра. На месте я должна быть в семь тридцать, чтоб подготовиться к работе. В нашей семье, к несчастью, деньги зарабатываю только я. До поликлиники добираюсь час. Все-таки другой конец села. Это шесть тридцать. Ну, и собраться надо. Час. Вот и получается, что встаю в пол шестого. И как вы думаете, подымаясь в такую рань, мне есть дело до того, во сколько этот алкаш вернется?
--
Ну, ведь все равно вы должны слышать, как он приходит домой? Скрип двери, стук замка, звон посуды?
--
Год назад он потерял свои ключи от входной двери. На ночь я всегда закрываю дверь в комнаты на замок. Пару раз он будил меня, когда приходил. После этого неделю ходил с синяками. Теперь у нас все просто. Он приходит, когда хочет и ложиться в кладовке на веранде. Утром я выхожу, и оставляю дверь открытой. Вот и все. Конечно, я могла бы на ночь дверь и не закрывать. Все равно знаю, что ни кто не залезет. Но он мне противен. Напьется, лежит рядом, воняет, храпит. А мне этого не надо.
--
Понятно! Значит, вы ничего не знаете, ничего не видели?
--
Выходит, что так, - кивнула головой Надежда Тимофеевна. - А можно поинтересоваться. С чего вы вообще решили, что он убийца? Пьяница - да. Но убийца? Я, право не знаю.
--
Собака взяла след.
--
Ну, и что? А если это не так? Вы хоть представляете, какое отношению к нему...
--
Надежда Тимофеевна! - Прервал Елисееву Чигаев. - Мы нашли неопровержимые улики.
Сказав это, Михаил Владимирович кивнул головой на фотографии, лежащие среди личных вещей Елисеева.
--
Что это? - Строго спросила Надежда Тимофеевна.
--
Это фотографии, найденные среди личных вещей вашего мужа при понятых. На них трупы убитых девушек.
Лицо Елисеевой изменилось. До этого Надежда Тимофеевна, в силу своего жесткого характера, выглядела уверенно и даже слегка дерзко. Однако, услышав последние слова, она слегка съежилась и опустила голову. Еще бы! Все-таки она прожила с этим мужчиной всю свою жизнь.
--
Не может этого быть, - закусив палец правой руки, воскликнула женщина.
--
К сожалению, это так...
Закончив все процедуры, Чигаев с Ольгой вышли из дома Елисеевых. На улице уже начинало темнеть. Михаил Владимирович взглянул на свою спутницу и сказал:
--
Что-то мы с тобой сегодня заработались. Уже вон как темно!
--
Да, - задумчиво ответила Оля. - Как же мне домой добираться?
--
Слушай, а что если я тебя приглашу к себе? К тому же, нам необходимо подумать над этим делом. Что-то здесь не чисто.
Оля пожала плечами.
--
Да я не против. Только что мои подумают? Я ведь у своей тетки остановилась. А она у меня женщина старых правил.
Чигаев улыбнулся.
--
У нее телефон есть?
--
Да.
--
Ну, тогда я ее возьму на себя.
Добравшись до дома Чигаева, Ольга первым делом взялась за телефон.
--
Тёть Даша, это я. Сегодня не приду. На работе задержалась, а идти уже поздно. Тёть Даша, да я у нашего начальника... Ну, что вы.
--
Дай-ка я поговорю, - попросил Чигаев трубку, поняв, что тетка перешла в наступление. - Дарья Николаевна, добрый вечер! Меня зовут Михаил Владимирович.
--
Здравствуйте, Михаил Владимирович! Оля о вас много говорила. Но, что это такое? Она еще слишком молода, чтоб ночевать по чужим домам. Вы ведь мужчина взрослый...
--
Дарья Николаевна, - перебил тетку Чигаев. - Слишком взрослый. К тому же, я не тот тип мужчин, которые нравятся Оле. Так что, уверяю вас, нет никаких причин волноваться. Просто сегодня произошло одно событие, которое мне с моей помощницей необходимо обсудить, и как можно скорей.
--
Знаю, слышала. Вы взяли этого маньяка. Хорошо, Михаил Владимирович. Под вашу личную ответственность.
Спустя пару минут, сковородка уже потрескивала разогревающимся на огне жиром. Михаил Владимирович вовсю колдовал над разделочной доской, и вскоре тонкие кусочки мяса легли в раскаленную и шипящую жидкость.
Наконец, когда все было готово и расставлено на столе, Чигаев торжественно произнес:
--
Прошу, Оленька. Мое фирменное блюдо. Не побрезгуйте.
Мясо оказалось просто великолепным. Налив немного красного вина из начатой бутылки, Чигаев поднял свой бокал:
--
За то, что мы взяли этого душегуба. И за удачный исход дела.
Оля, блаженно пережевывая мясо, утвердительно кивнула головой и отпила из бокала.
--
Слушай, я вот тут подумал, - сказал Чигаев, отправляя очередной кусочек себе в рот. - А ведь у Елисеева то и повод был. Их дочери сейчас, как раз лет двадцать должно было быть. Чем тебе не повод? Замкнуло что-нибудь в мозгу Ивана Никифоровича, вот и стал он кромсать всех, кому под двадцать.
--
Правильно. Я тоже об этом уже думала, - ответила Оля, тщательно пережевывая мясо. - Хотя, могли и подставить. Ведь не трудно проследить за их домом. Жена уходит ни свет, ни заря, муж пьяный валяется на веранде. Залезть и подкинуть фотографии - это пустяковое дело.
Чигаев оторопел. Он осторожно взглянул на Олю и снова наколол мясо на вилку.
--
Так ты не веришь, что он виновен.
--
Нет, я этого не говорила. Просто предположила...
--
Послушай. Здесь у нас не Санта Барбара и не Чикаго. Кому нужно все так закручивать? Подкладывать эти фотографии Елисееву, рисковать?
--
Да так-то оно так. Вот только сама личность нашего подозреваемого слишком уж заурядная. Во-первых, он пьяница. Серийные убийцы так на дело не ходят. Представляете, руки трясутся, голова ходуном, а ты должен заманить жертву, убить и еще сфотографировать. Да он бы после первого же преступления засыпался. А во-вторых, я посмотрела на него и его половину. Это два разных человека. Два разных полюса. Она сильная, волевая, а Елисеев - слабак. Думаю, он даже пить начал из-за этого. Не его ведь одного с работы выгоняли в те времена. Но все ж не поспивались. Надежда Тимофеевна - человек с сильным характером. Если бы у Елисеева был бы такой же, думаю, они вряд ли смогли так долго прожить вместе. В жизни как в физике - разнонаправленные заряды сближаются, одинаковые - расходятся.
Чигаев задумался. А ведь Оля была права. Алкоголик Елисеев ни как не вписывался в образ безжалостного маньяка. Да и про разнозаряженность она была права. Хотя, сомнения у Чигаева возникли сразу. Что-то подсказывало - это дело не чистое. Но что именно здесь было не так?
--
Слушай, я думаю, что ты права, - согласился следователь вслух. - Давай подумаем. Предположим, что Елисеев не убийца! - Чигаев поднял указательный палец и с философским видом заметил. - Я сказал, что предположим. Что тогда получается? Убийца, знал "расписание движения" в доме Елисеевых. Воспользовавшись этим, он подкинул фотографии и скрылся.
--
Ну, думаю, что именно так. Поэтому и собака привела нас туда.
--
Так, нужно завтра же опросить соседей. Вдруг кто-нибудь шлялся по ночи и что-нибудь видел. И еще, нужно завтра допросить Елисеева. С кем он вчера пил, во сколько отправился домой. Эх, как же я так с фотографиями лопухнулся? - Вспомнил Чигаев о досадном промахе. - Ведь наверняка там были пальчики убийцы.
--
Нет, не думаю! - Не согласилась Оля. - Посудите сами. Убийца хочет их подбросить. Он это готовит заранее. Поэтому, вряд ли совершит подобную глупость. Ведь это он, наверняка, долго планировал, поэтому стер все отпечатки.
--
Да, верно! - Прищурив глаза, покачал головой Чигаев. - И еще. У тебя не возникает вопроса, почему именно Елисеев?
--
Ну, он пьяница...
--
И что из этого?
--
Жена рано уходит, можно подбросить в это время... Так что же это у нас получается? - Наконец сообразив, куда клонит ее старший коллега, воскликнула Ольга.
--
Да, да! Именно. Убийца все это заранее знал, а, следовательно, был в курсе всех событий в семье Елисеевых. Родственник, сосед, собутыльник, сослуживец.
--
Гениально, Михаил Владимирович! - Воскликнул Оля. - Вы не представляете...
--
Да ладно. Я ведь должен был как-то реабилитировать себя после провала с фотографиями. Кстати, давай-ка, еще раз взглянем на них.
Чигаев отставил свою пустую тарелку, и, допив остатки вина, потянулся к лежащему рядом портфелю. Открыв старомодный дипломат, он вынул из его недр конверт с фотографиями. Михаил Владимирович смотрел на них очень долго, перелистывая и раскладывая на столе, как колоду карт. Наконец, он задумчиво произнес.
--
Слушай, Оль. Ведь тут семь фотографий. А трупов-то шесть.
--
Точно, - заворожено ответила практикантка.
--
Или есть еще один труп, о котором мы не знаем, или это очередная уловка.
--
Или разгадка, - философски заметила Оля.
--
Не думаю. Вряд ли маньяк стал подкидывать бы нам какие-то разгадки.
--
Так, а давайте еще раз взглянем на фотографии, - сказала Ольга, сгребая их со стола. - Так, вот эту девушку мы знаем. Эту тоже. Эту и эту. А вот эти три. Лиц не видно. А на этой вот фотографии, вообще ничего не видать. Наверно фотографировали без вспышки. Может по этому и семь фотографий? Одна не получилась, и убийца решил сделать повторный снимок.
--
Не знаю, Оля, не знаю. Нужно отдать их экспертам. Пускай поглядят. Может, что и сумеют нарыть.
--
Да, но ведь это долго ждать!
--
А что делать? Завтра же отправим Николая в город. А сами пока поработаем с Елисеевыми, их соседями, друзьями.
--
Согласна, - ответила девушка.
--
Ладно, Оленька. Пора спать. Я тебе постелю в спальне. Можешь пока душ принять. Чистые полотенца в ванной в шкафчике.
--
Михаил Владимирович, не хочу вас стеснять. Я могу и в зале на диване.
--
Стеснять! - Весело улыбнулся Чигаев. - Что ты такое говоришь? Уж уважь старика. Позволь хоть о ком-нибудь позаботиться. Давно у меня гостей не было.
Оля застенчиво улыбнулась.
--
Михаил Владимирович, вы душка!
--
А, ладно тебе! - Шутливо махнул Чигаев рукой.
Со следующего дня началась кропотливая следственная работа. Ведь для того, чтобы судья признал вину Елисеева, нужна была большая доказательная база. Из города в Иваново приехал следователь, взявший руководство в свои руки. Чигаев слишком и не протестовал. Он знал - таковы правила. К тому же, за всю его службу, подобных дел у него никогда не было. Следовательно, и опыт в раскрытии таких преступлений отсутствовал. Ведь то, что было их с Ольгой предположениями, нужно было доказать. А приехавший майор был следователем по особо важным делам и имел колоссальный опыт. Ко всему прочему, Алексей Борисович, оказался "золотым" человеком. В его поведении не было ни капли предвзятости, которая обычно возникает у городских специалистов по отношению к своим коллегам из глубинки. Вновь созданная следственная бригада тут же взялась за дело.
Чигаев с Ольгой незамедлительно ввели Пустовалова в курс дела. Они так же поделились своими соображениями.
--
Я беседовал с подозреваемым. На маньяка он, действительно не похож. Однако кто его знает. Мы должны проверять все версии, - сказал Пустовалов, после того, как Чигаев поделился с ним своими догадками.
Вскоре из города пришли данные по найденным в доме Елисеева фотографиям. Изучив их и сравнив со снимками жертв, сделанных сыщиками с мест преступления, оказалось, что на одном из них запечатлено неопознанное тело. И к удивлению Чигаева, по физиологическому строению, на снимке была женщина лет сорока - пятидесяти. Экспертам удалось разглядеть на теле жертвы большое родимое пятно в форме полумесяца, находившееся чуть ниже пупа. Возможно, эта примета сможет помочь при опознании тела.
--
Ну, и как это понимать? - Удивленно сказал Михаил Владимирович.
--
Знаешь, Миша, - ответил Пустовалов по-дружески. - Возможно это не жертва. Возраст женщины никак не вписывается в рамки, выбранные маньяком. Значит, это что-то другое. Нужно детально изучить тот снимок. Возможно, в нем кроется ответ.
Прошло еще несколько дней. Все это время, следственная группа работала, не покладая рук. Был составлен список всех контактов семьи Елисеевых, кто мог быть посвящен в их личную жизнь. Так же удалось установить, что в тот роковой день, Иван Никифорович пил с друзьями до двух ночи. Затем, по его словам, он отправился прямиком домой. Поэтому совершить преступление он мог, а, значит оставался единственным подозреваемым.
--
Михаил Владимирович, - сказала Ольга, входя в кабинет к Чигаеву. - Там жена Елисеева. Она хочет поговорить.
Через минуту в комнату вошла Елисеева. Держалась она уверенно, и Чигаеву на миг показалось, что все происходящие события ее ни сколько не волнуют. Хотя, возможно, зная немного ее характер, Надежда Тимофеевна могла легко скрывать свои чувства и эмоции за занавеской безразличия.
--
Михаил Владимирович, - сказала она ровным голосом. - Я понимаю, что мой муж убийца...
--
Это еще не доказано! - Вставил Чигаев.
--
Тем не менее. Я хочу попросить вас, разрешить мне уехать из Иваново.
--
Что? - Не понял Чигаев.
--
Понимаете, я жена маньяка. И пусть вина моего мужа не доказана, однако все считают, что я тоже виновна.
--
Не понимаю вас?
--
Что, значит, не понимаю? - Дерзко ответила Елисеева. - Все вы прекрасно понимаете. Мои соседи уже давно вынесли приговор моему мужу. Вы сказали, что вина не доказана! Однако обрекли нас на вечное клеймо. И, даже, если его отпустят, мнение о нем не изменится. Как, впрочем, и обо мне. Вокруг все косятся. На работе меня попросили уйти в отпуск. А если докажут его вину, сами понимаете. Я подумала и решила, что мне лучше всего уехать из Иваново.
--
Мне очень жаль... - начал было Чигаев, но Елисеева его оборвала.
--
Знаете, как мне жаль! Я прожила всю свою жизнь здесь. И под старость лет все бросать и начинать сначала. У меня нет ни дома, ни семьи, ни детей. Ничего. Знаете, как это тяжело.
--
Мне очень жаль, Надежда Тимофеевна, но пока идет следствие, и вы являетесь главным свидетелем. Поэтому, должны остаться.
--
Но почему? - Вскипела Елисеева. - Я ведь не скрываюсь. Сообщу вам место, куда поеду. Ну, вы представьте сами. Сколько может длиться следствие? Месяц, два, год? И все это время я должна страдать?
--
Мне жаль, Надежда Тимофеевна, но вы должны пока остаться. Я обещаю поговорить с вашим начальством.
--
А с людьми? С ними вы поговорите? А им вы объясните?
--
Сожалею, но пока вы останетесь в Иваново. Как только у следствия отпадет необходимость в вашем присутствии, мы вас известим.
Внезапно в дверь постучали. Чигаев вспомнил, что он посылал Николая за подозреваемым. Наверняка, Елисеев сейчас уже был за дверью. Назад пути не было, поэтому Михаил Владимирович крикнул:
--
Входите!
Дверь открылась, и в комнату заглянуло небритое лицо Елисеева. Увидав жену, Иван Никифорович слегка опешил.
--
Проходи! - Громко сказал Николай, идущий за ним попятам.
Елисеев, опустив голову, как нашкодивший школьник, прошел от двери до стола Чигаева и опустился на свободный стул. Наконец, собрав все свои силы, он взглянул на жену и жалким голосом сказал:
--
Надя, ну ты то веришь, что я не убивал?
Надежда Тимофеевна одарила мужа испепеляющим взглядом, и коротко бросила ему:
--
Бог тебе судья, Ваня!
Елисеев обхватил голову руками и тихо застонал.
--
Перестань скулить! - Взорвалась Надежда Тимофеевна. - Ты всегда был жалок. Ответь хоть раз за свои поступки.
Она презрительно посмотрела на мужа, а затем на следователя.
--
Зачем вы его привели?
--
Я не знал, что вы придете ко мне. У нас сейчас должен быть допрос.
--
Не называйте его моим мужем, - разошлась Елисеева. - Это жалкая формальность, с которой я вскоре покончу.