Коростелев Дмитрий Вячеславович : другие произведения.

Право на жизнь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


"Откровенный разговор" | Основная страница

   0x01 graphic
   Дмитрий Коростелев
   Право на жизнь
   0x01 graphic
         Дмитрий КоростелевПраво на жизнь Пролог
      
Часть 1. Глава 1.
      
Глава 2.
      
Глава 3.
      
Глава 4.
      
Глава 5.
      
Глава 6.
      
Глава 7.
      
Глава 8.
      
Глава 9.
      
Глава 10.
      
Глава 11.
      
Глава 12.
      
Глава 13.-
      
Глава 14.-
      
Глава 15.
      
Глава 16.
      
Глава 17.
      
Глава 18.
      
Глава 19.
      
Глава 20.
      
Глава 21. -
      
Часть 2. Глава 22.
      
Глава 23.
      
Глава 24.
      
Глава 25.
      
Глава 26.
      
Глава 27.
      
Глава 28.
      
Глава 29.
      
Глава 30.
      
Глава 31.
      
Глава 32.
      
Глава 33.
      
Глава 34.
      
Глава 35.
      
Глава 36.
      
Глава 37.
      
Глава 38.
      
Глава 39.
      
Глава 40.
      
Часть 3.Глава 41.
      
Глава 42.
      
Глава 43.
      
Глава 44.
      
Глава 45.
      
Глава 46.
      
Глава 47.
      
Глава 48.
      
Глава 49.
      
Глава 50.
      
Глава 51.
      
Глава 52.
  
    Глава 53.
      
Глава 54.
      
Глава 55.
      
Глава 56.
      
Глава 57.
      
Глава 58.
      
Глава 59.
      
Глава 60.
      
Глава 61.
    
  
       

Дмитрий Коростелев

Право на жизнь

Пролог

        Серые выщербленные каменные стены были сокрыты пушистыми узорными коврами, отчего помещение старого подвала выглядело шикарным, достойным ног даже самого Владыки. В центре небольшой комнаты расположился отливающий багрянцем стол, вырезанный из монолитного куска красного дерева. На нем, переливаясь всеми цветами радуги, на шелковой подушке покоился крупный хрустальный шар. Время от времени он озарялся багряными сполохами, но потом снова успокаивался, и разноцветные пятна продолжали свой незамысловатый бег по идеально гладкой поверхности. Над магическим ореолом хрустального амулета склонились семеро. Все, как один в черных накидках, так, что не видно лиц, лишь глаза злыми красными угольками блистают в глубоких капюшонах. Из-под балахонов выпирают костлявые плечи, щуплые фигуры почти неразличимы в их складках.
     Встреча происходила тайно, настолько тайно, что все посторонние, знавшие о ней, давно кормили червей, похороненные заживо. Собравшиеся в подвале тоже не отличались повышенной любвеобильностью друг к другу, потому и прятали взгляды под нависающими на глаза капюшонами. В воздухе зависла тягостная, напряженная тишина, под потолком почти видимыми искрами сквозила недоброжелательность и недоверие. Никто из находящихся здесь не доверял ни одному своему соседу, каждый оглядывался настороженно, с опаской, ожидая подвоха. Эти люди привыкли жить среди лжи и лицемерия и сами без труда плели такие интриги, от которых нередко начинались бессмысленные кровопролитные войны и рушились крепкие сплоченные королевства. -
     Ты уверен, что сможешь сделать это, мудрый Шенг? - Спросил один, определенно главный в подозрительной семерке. -
     Несомненно, Базилевс, - уверенно ответил тот. Костлявые белые, как снег пальцы прорвали магический ореол шара, и он вспыхнул мертвенным серым светом. - Доставить его сюда, что может быть проще. Куда сложнее будет укротить его. -
     Я думаю, если пообещать скорое возвращение, с солидным кушем в придачу, он не сможет отказаться.-
     Кто знает, - хмыкнул доселе молчавший субъект, стоящий по правую руку от Базилевса, - бывал я в тех землях, занесла нелегкая. Славяне вообще странная нация. Варвары, что с них взять... но очень хитрые варвары. Таким палец в рот не клади, руку откусят. Никогда не узнаешь, что у них на уме, может и согласится, а может и послать ко всем чертям... Живут не разумом, а сердцем, руководствуются понятиями чести, совести. Но в этом их слабость.-
     Это верно, - согласился Базилевс. - Только вот слабость порой может сыграть с нами злую шутку. Вообще, я немного беспокоюсь... стоит ли затея того? По-моему, нанять славянина убить сородича - занятие безнадежное.-
     Не думаю, - молвил щуплый рыхлый старик, сидящий у самого края. - Русы не такие, как мы. Даже иудеи помогают друг другу. А эти... даже если один в яму попадет, то и постарается затащить туда другого. -
     Тебе известно больше всех, Протокл, - молвил Базилевс, обращаясь к магу, по правую руку от себя, - скажи мне, как на духу, стоит ли затея того?-
     Не стану обманывать тебя, Владыка, - обратился он к Базилевсу, - не так уж и много шансов... Но одно я могу обещать, русич, которого я нашел, не руководствуется такими глупыми принципами, как честь и совесть. Я долго искал подходящего человека, и мои ожидания и длительные поиски оправдались. Мало того, что он чистый славянин, что дает ему несомненные преимущества и маневренность... но ко всему прочему он превосходный наемник, убийца, каких мало. Родом из лютичей, небольшого, но очень воинственного народца, но по повадкам... точно не знаю, он силен, очень силен, но пойдет ли против Росского князя?-
     Пойдет, - уверенно заявил Шенг. - Заплатим ему столько, что обязательно пойдет. -
     Так сделай это! - Заявил Владыка, - Проклятый русский князь должен умереть. Слишком долго довлеет над Царьградом его тень, слишком быстро перетекает власть в его руки. Если так пойдет и дальше, вскоре нам самим придется пасть ему в ноги, прося милости.-
     Ты серьезно говоришь, Владыка? - Удивился Шенг. - Русь пока лишь заноза, и никак не тянет на бревно. Не доросла еще.
     Базилевс бросил тяжелый взгляд на Шенга.-
     Я не просто так говорю это. Посмотри на звезды, маг. Они предсказывают немыслимое действо, но никогда не лгут. Надо убить росского князя. Иначе, боюсь, однажды этот странный человек сделает невозможное...
        Часть 1.
        Глава 1.
        Ночь спустилась незаметно. Змеей проползла по узким улочкам, вкралась в каждый дом, комьями мрака расползлась по небу. И тут же в окнах один за другим вспыхнули мерцающие дрожащие огни лучин. Вскоре хрупкие язычки пламени пестрили в каждом тереме.
     С севера тянуло тяжелым пряным ароматом свежего сена, клевера, каких-то сладких трав. Ночью запахи ощущаются особенно остро. Так же, как и звуки. А оными ночной мир наполнялся невероятно быстро. Где-то рядом неуверенно, а затем все смелее застрекотал кузнечик. Вот, к нему присоединился еще один менестрель. И еще. Вскоре мириады звуков слились в одну цельную, чарующую мелодию, изредка нарушаемую лишь уханьем филина, да конским ржанием. Хотя, эти на первый взгляд суматошные звуки лишь придавали живой музыке новый, таинственный окрас.
     Вдоль дороги пробежал грязный ободранный пес. Животное жадно вдыхало ароматы, витающие в ночном воздухе, тщетно надеясь различить среди них запахи еды. Но чуткий нос уловил лишь вонь горячего пота и тяжелое надсадное дыхание. Странный хищный аромат шел откуда-то с дерева, там, в лиственной кроне пряталось нечто. Нечто, навевающее страх. Пес поджал хвост, и, скуля, побежал прочь. Хищник, скрывавшийся в ветвях, был ему не по зубам.
     Северьян сидел, плотно прислонившись к широкому, шершавому стволу векового дуба и щуря глаза, вглядывался в полуночный сумрак. Мертвенно бледный лунный свет окропил крыши близлежащих теремов, пробежался по пустынным улочкам, заглянул в каждый укромный закуток, затем медленно переместился севернее, туда, где возвышалась громада дома-крепости, оплота князя Владимира. В полумраке стали видны окна-щелочки, выделявшиеся на отвесных стенах уродливыми рваными ранами. Сейчас в них зияла неразбавленная тьма.
     Громко ухнул филин. Северьян встрепенулся, медленно и плавно, словно змея, перетек от одной ветви к другой и снова замер в ожидании. Рядом раздалось приглушенное конское ржание, от одного из теремов отделилась покачивающаяся тень и исчезла где-то в районе конюшни. Не иначе, как кто-то из богатырей загулял. Надо быть осторожнее. Слишком легко поддаться первой панике и провалить продуманный до мельчайших деталей план.
     Северьян осторожно извлек из-под складок темной ткани короткий, тонкий клинок и, плавно переместившись с толстой ветки, соскользнул вниз по стволу. Мелкими короткими шажками он перебежал от дерева к ближайшему терему, затаился, вперив взгляд во тьму. Стена княжеской крепости проступала в лунном свете, и казалась чем-то нереальным, нечеловеческим. Северьян перевел дух. Осторожно присел, ловя чуткими ноздрями терпкий влажный воздух. Теперь от княжеского терема его отделяло шагов сто.
     Порог освещали задорные, мерцающие огни факелов. Возле дверей дежурили двое. Один широкоплечий, высокий, но уже в летах богатырь. Хотя мощь с годами не ушла - вон, как палицей поигрывает, точно пушинкой. Другой - молодой, даже бородой еще не обзавелся, но тоже может стать обузой.-
     Устим, - обратился молодой к старому, - когда ж ты, наконец, отдашь Родянку мне в жены? -
     Молод еще, - буркнул старый воин, опершись на палицу. - Вон, даже усы не пробились, а ужо дочку обрюхатить собрался!
     Молодой витязь гордо вскинул голову.-
     Что ж, по добру не хочешь, а зря. Дождешься, убежим мы с Родянкой в леса, к обозам прибьемся, а там где-нибудь да осядем!-
     Опомнись Ледяк! - Прошипел старик. - Али урина в голову ударила? Куда вы побежите? Кому вы нужны в дальних краях? Здесь ты дружинник князя русского, а кем станешь там? Земледельцем? Траву растить будешь и коров пасти? Поверь, не стоят бабы того, чтоб ради них всю жизнь испоганить!
     Ледяк недоверчиво засопел и отвернулся. Обиделся видать.
     Северьян слышал каждое слово. Богатыри рассорились. Самое время вершить задуманное.
     Перехватив удобнее короткий меч, Северьян тенью скользнул к стене княжеского терема. Сейчас надо действовать быстро и осторожно, дабы не вызвать лишнего шума. Откуда-то из подкладки он извлек на свет тонкий острый кинжал с крупными зазубринами по краям. Знающий человек понял бы, что зазубрины сделаны не просто так. Пронзенный таким лезвием не подлежит исцелению, слишком рваные и корявые получаются раны. И вырвать такой нож можно лишь вместе с обширным куском плоти... Северьян набрал в грудь воздуха, затем бесшумно скользнул к стражам.
     Действовал убийца бесшумно и молниеносно. Последнее, что успел увидеть Устим, странную черную фигуру, и два темных глаза, холодно глядящих из прорези маски. Спустя мгновение богатырь повалился наземь, выронив палицу из рук. Кинжал пронзил ему правую глазницу. Ледяк оказался проворнее. С молчаливой решимостью, свойственной обреченным витязь бросился на врага. Он успел выхватить меч и даже размахнуться. Короткий клинок убийцы мелькнул всего раз. Ледяк с хрипом повалился, держась руками за распоротое горло, конвульсивно дернул ногами и затих.
     Северьян удовлетворенно хмыкнул. Стражи оказались неподготовленными и довольно-таки неуклюжими. Что ж, тем проще будет устранить заказанного человека. Короткий одноручный меч исчез в подкладках одежды. Уцепившись за навес, Северьян легко подтянулся на руках, и словно кошка, вцепился в бревенчатую стену, что при его недюжинном весе и росте было непросто. Медленно переставляя ноги с уступа на уступ, он двинулся вверх по стене к ближайшему оконному проему. Войти через дверь - верх глупости. Обязательно заметят стражники или служанки, а может еще какое охранное заклятие стоит, в таком деле случайностей не избежать. Тогда придется уходить ни с чем, а это означает, что заказ останется невыполненным. Северьян еще никогда не проваливал дела, тем и славился. А потому выгоревшее дело ставит крест на всех его планах. Остается только смерть. Но на тот свет он не спешил. Потому действовал размеренно и осторожно.
     Проем окна встретил холодной непроницаемой тьмой. Был он узкий и кособокий, ни один богатырь не пролез бы через эту щель. Северьяна эта преграда не пугала. Он согнулся, словно превратившись в безвольную груду мяса, осторожно втек в проем. Тело его, распластанное по стене, было похоже на змеиную шкуру. Кости, казалось, исчезли, руки превратились в плети. Так же бесшумно он спустился на пол, мгновенно преобразившись. Теперь в его фигуре сквозила прыть загнанного волка. К такому без дротика не подойдешь.
     По комнате расползлись запахи хмельного меда и ладана. Воздух был густой и влажный, хоть топор вешай. Северьян жадно вдохнул терпкий, щекочущий ноздри аромат, неуверенно озираясь по сторонам. Вскоре глаза привыкли к темноте, и во мраке начали медленно проступать силуэты неказистой мебели. Неуклюжий обеденный стол скособочился возле стены, подле него узкая неудобная лавка. Если это и есть трапезная Князя, то, значит, живет он совсем не по княжески. Истинный аскет. Северьян даже позволил себя восхититься простотой вкусов Владимира, но тут же взял себя в руки. Все чувства прочь. Лишь холодный рассудок способен противостоять всем напастям и неожиданностям.
     Бесшумно переместившись к низкой дубовой двери, Северьян неторопливо ощупал косяк. Так и есть, петли не смазаны, да и проржавели порядком. Придется рискнуть. Внутренне передернувшись, спрятав короткий клинок в ножны под подкладкой, убийца медленно, осторожно толкнул дверь. Что-что, а риск он не любил. Петли тихо, но пронзительно заскрипели. В полнейшей тишине звук был подобен раскату грома. Северьян вжал голову в плечи. Вспотевшая ладонь легла на удобную рукоять меча. Но, похоже, все обошлось. Нет ни воплей кухарок, ни топота разгневанных дружинников. Лишь тишина.
     Северьян мгновенно проскользнул в дверной проем. Комната, в котороую он попал, была огромной и пустой. Не иначе, как светлица. А где же опочивальня князя?
     Вглядевшись, он различил на другом конце комнаты еще одну дверь. Она оказалась еще меньше предыдущей, вся скукоженная и кособокая. Быть может это и есть его цель? Нет, слишком уж просто бы это было. Не целясь, попасть сразу в яблочко. Но, другого пути нет, разве что обратно возвращаться. Теперь только вперед.
     Молнией он пересек разделяющее расстояние, остановился, дернул ручку. Дверь распахнулась легко, даже не скрипнула. Помещение открылось небольшое, темное, лишь на столе потрескивая, тлела лучина. В сумрачном мглистом пламени были видны расположенные вдоль стен кровати челяди. Сейчас лежбища заполнены спящими людьми. Слаженный мощный храп раскатывался по каморке, сотрясая стены. Северьян облегченно вздохнул. А он еще боялся нашуметь, скрипнув дверью!
     На ближайшей кровати кто-то заворочался. Северьян застыл, не дыша, не шевелясь, точно статуя Перуна на капище. То проснулась одна из служанок, светловолосая в теле девка. Распахнула свои огромные глаза и в ужасе уставилась на Северьяна. Полные губы медленно раскрылись для крика. Но из горла вырвался лишь хрип. Короткий клинок убийцы рассек шею девушки, перерезал голосовые связки и шейную артерию. Этими, бесшумными способами умерщвления наемник владел в совершенстве. Что поделаешь, против глупой девки Северьян ничего не имел. Против остальной челяди тоже. Но работа есть работа. Тишина должна быть абсолютной. Никаких проблем и недочетов за спиной.
     Закончил он минут через десять. К этому времени покои челяди напоминали мясную лавку во время бойни. Мертвы были все. Северьян точно проверил - десять человек. Вытерев лезвие о мешковину подстилок, убийца двинулся дальше.
     В комнате челяди две двери. Одна вела в чулан, маленький и заваленный всевозможным хламом. Северьян обследовал и его, тщательно, подробно, не упустив ни одной детали. Возможно, придется скрываться именно здесь. Другая вела в длинный просторный коридор, в левую стену уродливыми провалами врезались большие неказистые окна. Туда Северьян вошел осторожно, озираясь по сторонам. И сделал это не зря. Возле одного из окон стоял, облокотившись на огромный меч, стражник. Широкоплечий, высокий, в расстегнутой до пупа простой рубахе. С головы свисает длиннющий чуб, в ухе массивное кольцо, черты лица при лунном свете, будто лик вырезанного из дерева бога. Убийца ему подстать, может чуть уже в плечах и пониже. Но у Северьяна сила во внезапности и подлости. Можно ударить и в спину, лишь бы задание исполнить.
     Сделав несколько несмелых шагов, Северьян остановился в недоумении. Его учили бесшумно передвигаться и в белокаменных палатах Царьграда, и в дремучих лесах Руси, но ходить по высохшим скрипящим половицам он не умел. Да и какое может быть умение, когда речь идет лишь о весе? Тут только с крыльями можно пройти бесшумно. Вернее пролететь.
     А у стражника вдруг задергались крылья носа, вспыхнули злые, настороженные глаза. Северьян без труда понял, что его услышали. В следующее мгновение он с трудом увернулся от разящего меча воина. Тут же сгруппировался, выставил блок коротким клинком. Меч стражника лавиной обрушился на убийцу. Северьян, от молодецкого удара отлетел к окну, но сразу вскочил и бросился на витязя. Еще никому не удавалось безнаказанно его унижать. Но боец делал это с легкостью, и, похоже, не слишком утруждался, ставя блоки и, контролируя недюжинную силу, ловко сбивал убийцу с ног.
     Снизу послышался рассерженный треп и крики, потом раздался громкий вопль, кто-то наткнулся на оставленный сюрприз в лице десятка свежих трупов. Зато, у противника, наконец, начали сдавать силы. Витязь двигался уже не так быстро, часто промахивался, но и Северьян растерял долю выносливости и умения. Его удары переставали быть острыми и точными. А в голове стучала одна мысль - дело провалено! Теперь надо хотя бы не опозориться и прикончить столь назойливого стражника. Ведь именно он стал причиной провала. А причины следует устранять. Даже ценой собственной жизни. Да только не так просто было справиться с сородичем, это не хилым Царьградцам кости ломать, и не печенегам черепа, как орехи колоть. К нему будто прилили новые силы, и боец стал драться еще ожесточеннее. Северьян чувствовал, еще миг, и он сам пропустит удар. А в том, что удар будет смертельным, сомневаться не приходилось.
     Дверь за спиной заскрипела и распахнулась. Коридор осветили факелы, раздались оживленные голоса. Краем глаза Северьян заметил, что в дверном проеме столпились воины и челядь. Все, как один обезумевшие, на лицах сумасшедшие оскалы. -
     Давай, княже, убей эту тварь! - Раздалось из толпы.
     Княже! То есть князь! Северьян удивился и испугался. Неужели его противник - сам русский князь? И тут же пропустил удар плашмя. Левое плечо онемело, но Северьян перекинул клинок в правую руку и снова ринулся в бой. Так вот каков князь русов! Не толстый зажравшийся боров, как священники Царьграда. Настоящий боец! Таким и должен быть настоящий правитель!
     В подкладке накидки теплились два метательных ножа. Сейчас или никогда! Надо убить противника, исполнить долг. А как убить, исподтишка ли, в честном ли бою - не имеет значения. Важен результат. Тогда можно и умереть, так учил Северьяна наставник. В руке сверкнуло острое лезвие. Мгновение, и нож устремился в князя. Но толи онемевшая рука дала осечку, толи противник оказался умнее, нож пролетел мимо и с дребезжанием впился в стену. -
     Да он правил поединка не соблюдает! Бей его!
     И люди хлынули в широкий коридор, поглотив необъятной волной и князя, и резные окна. Северьян взвыл. Все! Проиграл. Но нет, еще есть шанс. Затаиться, и повторить атаку, лишь бы вырваться сейчас!
     Вопреки ожиданию ворвавшихся, убийца не сверкнул безрассудством и не бросился на толпу с идиотизмом берсерка. Развернувшись, Северьян заткнул меч в ножны и бросился бежать. Он не оглядываясь, перебегал из комнаты в комнату. Позади раздавались крики и вопли, но Северьян не останавливался. Дверь за дверью мелькали перед глазами, словно в кошмарном сне.
     Когда огромный зал остался позади, он перевел дух и снова прислушался. Тихо. Значит, отстали. Или устроили засаду впереди. Тогда все одно пропадать.
     Смело взявшись за ручку, Северьян потянул дверь на себя, и тут услышал за спиной тихое рычание. Пес не мог издать такой звук, не был этот рык и предупреждающим ворчанием тигра, с которым убийце, будучи в далеких землях, тоже приходилось сталкиваться не раз. Тогда кто?
     Клинок затрепетал в руке, Северьян резко развернулся. Тут же, не удержав равновесия, он распластался на полу, точно безусый юнец, впервые взявший в руки меч. Магия Движения, будь она неладна, не сумел вовремя подставить блок, теперь расплачивайся. Краска стыда залила лицо, благо Северьян был в маске, незнакомцу не увидеть растерянности и злобы на лице убийцы. Убийца должен быть хладнокровен.
     Не поднимаясь с пола, Северьян обвел взглядом комнату, ища противника мага. Но только никаких магов в комнате не было. Возле двери стоял получеловек-полумедведь. Странный монстр был облачен в просторные белые одежды, которые сглаживали его медвежью осанку, но полностью скрыть, конечно, не могли. Опирался он на толстый резной посох, похоже, волховский. Чудовище тихо рычало и скалилось, показывая два ряда острых зубов. Неужели этот урод и есть таинственный маг? Северьяна передернуло. В следующее мгновение он выхватил из-за пазухи последний нож и швырнул его в противника, и, не дождавшись, пока тот достигнет цели, выставил меч и бросился на медведя.
     Нож, точно мотылек на лучине, вспыхнул и рассыпался в прах, так и не достигнув странного мага. Но Северьян и не рассчитывал на скорую победу, надеясь только отвлечь внимание колдуна. Дальнейшее убийца помнил с трудом. Кажется, он успел добежать до мага и замахнуться, да только монстр отбил удар, как взрослый воин пробивает неумелую оборону юнца. Северьян еще раз попытался достать мага мечом, но руки вдруг стали вялыми и непослушными. Клинок выпал из ослабевшей кисти, со звоном грохнулся на пол. Хрипя, точно раненый волк, убийца пытался дотянуться до противника, но кособокая фигура в белых одеяниях ускользала с несвойственной для ее размеров прытью. Потом глаза заволокла темная вуаль забвения, и Северьян лишился чувств.
        Глава 2.
        Белоян рассеянно переступал с ноги на ногу, сокрушенно покачивая громадной, как котелок, башкой. Белые одеяния на его медведеподобном теле колыхались в такт топтанию, отчего Верховный Волхв походил на огородное чучело. Очень хорошее огородное чучело.
     Владимир сидел за столом, нервно сжимая в руках золотой кубок, бросал на Белояна короткие, отрывистые взгляды, тут же кривился и приговаривал:-
     Ох, ну и рожа у тебя, ну и рожа!
     Белоян не злился на него. Князь действительно волновался. И скрывал свои терзания за глупыми несмешными шутками, которые уже и так давно притерлись. Это ночное происшествие основательно покоробило уверенность князя в собственной дружине. Да что там дружине! Тепереча и в собственном тереме было небезопасно! Конечно, это далеко не первое покушение. В Царьграде уже давно подумывали о его свержении. Небольшое Росское княжество отчего-то стало Византии поперек горла. Но решиться на такие конкретные действия, послать убийцу - это уже перебор. Да и наемник был непростой. Действовать так открыто, пробраться под носом у дружины и слуг и при этом не потревожить охранные чары мог далеко не каждый. Не приди князю в голову пройтись ночью по терему, проверить охрану, лежать бы ему с перерезанной шеей в светелке. Конечно, Владимир был бойцом куда лучшим, нежели князем, но врасплох можно застать даже Илью Жидовина. И тогда уж никто, даже Верховный Волхв не смог бы вернуть к жизни груду мяса и костей. -
     Как же тебе удалось то охомутать нашего гостя? - Процедил сквозь зубы Владимир, тряхнув длиннющим чубом. - Неужели испугал своей рожей?-
     Далась тебе моя рожа, - сокрушенно покачал головой Белоян. - А утихомирить его было действительно непросто. Убийца умел ставить щиты против магии. Прежде, чем удалось охомутать его, он чуть было до меня не добрался. Ох, ну и сил же я на него потратил!-
     Ничего, - усмехнулся Владимир. - Сил у тебя предостаточно. Хватка медвежья!-
     Да не в этой силе дело! - Отмахнулся Верховный. - Нужно еще и духовную мощь постичь!
     Князь, перекосив рожу, отвернулся. -
     Ой, не утомляй! Ты бы видел, как я с ним рубился. Все силы потратил, а ему хоть бы хны. Знал только, отмахивался ножиком. Или мечом. Кто его разберет. Маленький был, короткий. Да теперь это все не важно. На рассвете казним тварь, и забудем. -
     Не торопись княже, - одернул его Волхв, - Я думаю, пригодится он нам еще. -
     Да ты что, медвежья башка, сдурел! - Осерчал Владимир. - Хочешь тварюгу в живых оставить? -
     Есть такая мысль, - согласился Белоян, - ты мне еще спасибо скажешь, княже. И не буянь раньше времени. Пира дождись. Тебе разве не интересно узнать, кто наслал на тебя этакое чудо, что даже твоя хваленая воинская хватка не помогла?-
     Да ясно кто! - Отмахнулся Владимир. - То козни Царьграда. Не любят они меня, ох не любят.-
     А за что тебя любить?
     В коридоре послышался громкий топот, будто стадо вепрей в терем впустили. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались два богатыря. Один, как пивная бочка, широкий мощный богатырь, да только по лицу не скажешь - темное, загорелое, лишь белки глаз хищно блестят. Другой жилистый, подтянутый, взгляд хитрый, злой, но возраст тоже угадывается с трудом. В глазах обоих недоумение и удивление. То были Люготич и Куман, богатыри, из личной охраны князя. -
     Слышал я княже, неприятность с тобой приключилась, - пробасил Люготич, поправляя меч на поясе. -
     Да уж, неприятность, - хмуро покосился Владимир. - Плохих ты ко мне дружинников приставил. Положили их, как юнцов безусых, те даже пикнуть не успели.-
     Полноте, княже, - процедил Куман. Зашевелились желваки, в глазах мелькнул холод. - Молодцов мы с Люготичем сами отбирали. Если и пали они, то явно в бою неравном.
     Владимир заскрежетал зубами.-
     Что ж, бой был действительно неравный. Их двое супротив одного. -
     Брешешь, князь! - Сжал кулаки Люготич, - не могли они так дешево жизнь свою отдать.-
     Придержи язык! - Рявкнул Владимир, ударяя кулаком по столу, - Псы брешут, а князь говорит! -
     Прости княже, - стушевался богатырь, - язык мой - враг мой. Но никак я поверить не могу, что дружинников так просто одолел какой-то басурман иноземный! -
     Он и не басурман, просто оделся, как Ящерово отродье. А на поверку русичем оказался... Хотя и дрался, как степняк. Без труда узнал многие приемы, - хмыкнул Владимир.-
     И как только у него рука поднялась на сородича! - Взревел Люготич.-
     Не буянь, Люготич, - подал голос Белоян, - не силой взял их убийца, подлостью и хитростью одолел. Сзади подкрался. -
     Все равно, что же это за богатыри такие, что врага не учуяли. Расслабились видать на казенных харчах, зажрались. Тогда сами виноваты! - Заявил Куман.
     Богатыри беспомощно переступали с ноги на ногу. Все было сказано. Другие разговоры лишь никчемное словоблудие. -
     Прости, что побеспокоили, княже, - поклонился Люготич, - доброго тебе здравия!
     С этими словами богатыри покинули трапезную, оставив Владимира наедине с Верховным Волхвом.
     Белояну, наконец, надоело топтаться, и он с кряхтением примостился на лавку подле Владимира. Несчастная лавчонка болезненно заскрипела. Владимир криво улыбнулся:-
     Так ты мне всю мебель перепортишь!-
     Ничего, ты князь богатый, новую закажешь. Прямиком из Царьграда.
     Князь зло заскрипел зубами.-
     Не напоминай! -
     Хорошо, - согласился волхв, - оставим Царьград в покое. Ты мне вот что скажи лучше, не хочешь ли повидать наемника?-
     Чур, тебя, Медвежья башка! Никак меду обожрался?
     Волхв промолчал.-
     Ну не сердись, Белоян, пошли посмотрим пленника, - молвил князь. -
     Я больше не буду тебе навязываться, - пробасил Верховный, с кряхтением поднимаясь с лавки. - Если не хочешь, можешь не идти. Я и сам с ним разберусь. -
     Сказал же пойду, значит пойду! - Буркнул Владимир. - Давай, веди, медвежья башка.
     Пленника держали не в срубе, как решил поначалу Владимир. Ему отвели место в самой глубокой темнице княжеского терема. Там все замки затянуты сильнейшими чарами, стражники через каждых два шага стоят, их тут, наверное, больше, чем пленников. Говорят, сам Острозуб по молодости мастерил замки, да такие, что без особого умения вовек не отворишь. Князь вслед за Белояном спустился по узкой винтовой лестнице. Все ступеньки мокрые и скользкие, Белоян поскользнулся и лишь чудом не упал. Пахнуло гнилью и сырой землей, холодный, как в погребе воздух, обжигал легкие. Со стен свисали лохмотья паутины, деревянные перекрытия подгнили и кое-где болтались трухлявыми обрубками. В тех местах дерево было заменено камнем. Когда спустились еще ниже, отовсюду накатила такая смертная тоска, что хоть на стену бросайся. Не зря темницу называют погибельной, еще древние вершили здесь недюжинное волховство. Она желание жить и волю забирает, а взамен поселяет в сердце холод и безразличие. Долго находиться здесь опасно, потому и стражников каждое утро меняют.-
     Ну и жуткое же место, - передернулся Владимир, крепче сжимая рукоять меча, с которым он не расставался даже во сне. -
     Да, здесь такие чары творились, что мне и в страшном сне не привиделись, - вздохнул Белоян, размашисто шагая по узкому длинному коридору. На стенах чадили масляные факелы. Будь коридор поуже, и Верховный попросту бы не пролез, или уж точно посшибал плечами все факелы. Вскоре коридор закончился, и они вошли в полумрак темного зала, освещаемого несколькими лучинами. Вдоль четырех стен располагались крепкие дубовые двери темницы. Возле каждой стояли дружинники, на лицах уже читалась усталость и безразличие. Скоро их сменят. -
     Здесь он, голубчик, - махнул Белоян в сторону массивной двери. -
     Ну, его и упрятали, - Владимир покачал головой. - Скажи мне Волхв, почему это я узнаю про все последним. Уж и не думал, что княжеская темница... такая!-
     Какая уж есть, - буркнул Белоян. - Да тут окромя ночного убийцы и нет ни кого!-
     Так отчего ж столько стражи возле каждой двери? - Удивился Князь. -
     Чтоб дружину к порядку приучить. За малейший проступок их посылают сюда, пустые срубы сторожить.-
     Но почему воров то и разбойников здесь не держат?-
     Да неделя здесь все равно, что всю жизнь в срубе просидеть. Даже смертников сюда не пущают. Люди же!
     По приказу Владимира стражи отворили дверь и Князь вслед за Волхвом, в волосатой лапе которого откуда ни возьмись, появился факел, шагнув в темень каморки. Яростные язычки пламени пробежались по стенам темницы, обнажив древние, заросшие мхом и плесенью каменные плиты с чудными письменами.-
     Это охранные заклятия, - пояснил Волхв. - Здесь можно и мага удержать.
     Рассеянный свет факела вырвал из мрака широкоплечего подтянутого человека. Руки его, в отблесках пламени казались болезненно желтыми, с бронзовым отливом, без капли жира, в крепких, словно выточенных из слюды узлах мускулов играла животная, дикая сила. Кисти были прикованы к стене, ноги чудовищным монстром ухватили крепкие дубовые колодки.-
     И это он? - Скривился Владимир. - Да, ночью, в темноте он выглядел куда мощнее и больше. А здесь... воин как воин, ничего особенного!-
     Ты на внешность не смотри! - Остерег Белоян. - Тебе мало было ночной драки? Повторить хочешь!-
     Да успокойся ты, медвежья башка, - буркнул Владимир, - верю я тебе.
     Пленник поднял голову. На Князя уставилась пара бездонных омутов-глаз. Владимир отшатнулся. Удивительно, глаза пленника черные, как две бездны, но волосы светлые, русые, спадают на плечи спутанными кудрями. Нос тонкий хрящеватый, смешно вздернут, но подбородок крепкий, скулы острые, выпирающие. Губы плотно сжаты, тонкие прямые брови выражают полную безмятежность и отрешенность. -
     Ну, что скажешь, тварь? - Злобно спросил Князь.-
     Да я лучше помолчу, - улыбнулся пленник, обнажив два ряда белых острых зубов.
     - Нет, ты будешь говорить! - Крикнул Владимир, сжав кулаки.-
     Убей меня, князь и покончим с этим.
     Яростный смерч взвился к потолку. Так дерзить Владимиру еще ни один узник не осмеливался.-
     Будь по-твоему! - Злобно оскалился Князь, выхватывая меч.
     Белоян остановил его.-
     Опомнись, Княже! Он же только этого и ждет! Для него смерть - избавление, искупление грехов! А смерть от чужой руки так вообще благодатень божья!
     Волхв угадал. Пленник зло заскрипел зубами, руки напряглись, толстенные цепи натянулись и заскрипели.-
     Убей меня князь! - Прохрипел он. - Убей!
     Владимир зло ухмыльнулся.-
     Так вот в чем дело! Спасибо, Белоян, что подсказал. Нет уж, не убью я тебя, покуда не узнаю все, что мне нужно! Тебя будут исправно кормить и поить, и ты, быть может, доживешь до старости, только к тому времени разум твой будет изъеден червем тоски и отчаяния. И смерть твоя будет медленной и мучительной.
     Князь бросил взгляд на Белояна. Тот одобрительно кивнул, дескать, верной дорогой идешь, княже. -
     Хорошо, - обреченно кивнул пленник, - что ты хочешь знать Князь?-
     Как звать тебя, откуда ты, кто тебя послал?-
     Имя мое ничего тебе не даст, хотя я и славянин, но жил не в здешних землях. Ты можешь звать меня Следящим. Там, откуда я пришел, солнце встает с востока и исчезает на западе, это столь далеко от твоих владений, что и знать об этом не стоит. А послали меня маги Царьграда, дабы лишить землю русов законного правителя. Но это ты знаешь и без меня.-
     Складно ты гуторишь, - вклинился в разговор Белоян, - говорить говоришь, а на вопросы не отвечаешь. Выходит, и имени у тебя нет, и родом ты через тридевять земель, хотя по повадкам и внешне типичный славянин. И дело твое просто до невозможного. Не те это ответы, ох не те. Князь, добрая душа может и не отличит подвоха, но я то знаю искусство уводить словом. -
     Странный ты какой-то, - обратился Северьян к Верховному, - вроде не человек, а говоришь по-человечьи. Говорят, что ваши бабы спят с медведями, а потом на свет появляются такие уроды. Ты случаем, не один из них?
     Белоян глухо рассмеялся, будто сова ухнула из дупла, явил на свет два ряда крепких клыков.-
     Пытаешься вызвать ярость, глупец! Все что ты видишь, я наволховал сам, дабы обыденные дела не мешали мне в моих познаниях мира, волхованию, мыслях о высоком. Хошь и тебе такую рожу наколдую! Вон, я князю предлагал, так он отказывается.
     Пленник хохотнул.
     - Ты волхв не так прост, как кажешься! Что ж, спрашивай, что хочешь. Я тебе отвечу. -
     Нечего мне у тебя спрашивать. Имя твое меня не интересует, как и вся твоя прошлая жизнь, это мне известно. Подославших тебя я и так знаю. Мне от тебя нужно большее.-
     Что же?-
     Клятва в верности Князю Владимиру!
     На миг показалось, что вековые стены не выдержат и рассыпятся в прах. Гнев и удивление зарделись в глазах Владимира, руки с хрустом сжались в кулаки.-
     Ты, что Белоян, белены объелся! - Взревел Князь. - Зачем мне дался этот выродок?!-
     Не горячись, княже. Ты привык сначала рубить мечом, а потом думать. Сейчас доверься мне, я уж как-нибудь подумаю за нас двоих.-
     Волхв, не слишком ли ты много на себя берешь, - дернулся Северьян. - Слово то я дам, а потом сам и заберу назад. Я ведь хозяин своего слова, сам дал - сам взял.-
     Нет, я знаю цену твоему слову, Северьян. Воспитавшие тебя хотя и были злыми и кровожадными воинами, но все же умели держать слово. - Верховный буравил пленника выжидающим взглядом. Убийца внутренне передернулся: оказывается, старый колдун знает куда больше, чем можно было подумать! Да и стар ли он вообще?
     Мысли пролетели стрелой, спущенной с тетивы умелого лучника. На лице Северьяна не дрогнул ни один мускул, лишь расширились пронзительно черные зрачки, но в полутьме подвала посторонний не мог этого заметить.-
     Но, зачем я буду это делать? Клятва связывает меня по рукам и ногам!-
     А затем, что после того, как ты выполнишь Князевы поручения, ты сможешь вновь распоряжаться своей жизнью. И смертью. -
     Распоряжаться своей жизнью... Звучит заманчиво. Но как я могу верить слову Князя.-
     Я свое слово всегда держу! - Зарычал Владимир. Рука его снова потянулась к мечу.-
     Успокойся, Княже, - одернул его Волхв, - это всего лишь очередная попытка вызвать ярость.-
     Причем попытка неудачная, - ухмыльнулся пленник. -
     Ну, так как? Согласен? Учти, это твой единственный шанс выбраться отсюда и достойно умереть. Иначе... я постараюсь сделать так, чтобы твоя встреча с костлявой состоялась очень и очень нескоро. Провести сотню-другую лет запертым в темном подвале, живя лишь короткими отрывистыми видениями да надеждой увидеть дневной свет?!
     Брови Северьяна сошлись на переносице, глаза пристально уставились на Верховного Волхва. На князя он даже внимания не обратил, будто перед ним стоит не правитель земли русской, а так, челядь грязная. -
     Я подумаю, - молвил пленник. -
     Сроку тебе до завтрашнего утра, - сказал, как отрезал Белоян, - больше разговоров не будет. К рассвету к тебе зайдет дружинник, ты передашь ему только одно слово, да или нет.
     С этими словами он вышел из сруба. За ним пулей выскочил Владимир.-
     Зачем ты это затеял, медвежья твоя башка, зачем? - Не унимался он. -
     Всему свое время, Княже, - криво улыбнулся Верховный Волхв, - всему свое время.
        Глава 3.
        С потолка капала какая-то дрянь. Этот звук, монотонный и однообразный бил по ушам, точно молот по наковальне. Отвлечься от него невозможно, ибо внимание приковать больше не к чему. Повсюду тьма. Густая, масляная, она неторопливо расползалась по маленькой тесной каморке, сковывала разум, чувства. Даже тренированное зрение Северьяна оказалось здесь бессильно. Воздух был затхлым, густым и холодным. Северьян вдыхал его с трудом, часто срываясь на злой режущий горло кашель. Нет, Князь определенно ошибается. До старости Северьяну здесь не дотянуть. Умрет от какой-нибудь хвори, это точно. Нет, как же глупо попался! Надо же, не совладать с Князем в честном поединке, срам то какой! Но тут уж Царьградские прихвостни подкачали, не предупредили, что князь - сам боец хоть куда. Теперь остается одно, согласиться с предложением Волхва или отказаться. Но, можно ли доверять княжескому слову? Наверное, можно. Одно неприятно, этот уродливый Волхв говорил о каком-то деле. Так просто не отпустят, всем чего-то надо. Царьградским магам услуги наемного убийцы, этим русам... а кто их знает, дикий народ. Усмехнулся. Сам ведь тоже из их племени, хотя и взращен иной землей. Землей истинных варваров. Но правитель у русов мудрый, хоть и горяч на руку. Ничего, с возрастом это пройдет. Если доживет до старости, конечно.
     В запястья зло врезались бронзные колодки. Это кузнец перетянул, специально, что руки не выскользнули. Теперь даже если попытаться их вытащить, вся кожа на колодках останется. Да и хлопотно это, убивать себя пустыми руками. Но что-то делать надо. Быть может согласиться с требованиями Князя, а потом выбрать удачный момент, да и прикончить его? Тогда дело можно считать законченным. А в Царьграде ждет достойная награда. С таким богатством можно зажить там богато и знатно. Теперь в купцы может даже нищий пробиться... если денег раздобудет. Но нет, не мог Северьян нарушить данного слова, и забрать его назад не мог. Так что обещание сковывает его по рукам и ногам. Выхода нет, сбежать невозможно. Тут даже стены так и жарят колдовством.
     Так, мучимый сомнениями и душевными распрями, Северьян погрузился в больной и тягостный, полный кошмаров сон.
        Когда на небо выползла первая черная, как смоль туча и тугие холодные капли оросили сухую, потрескавшуюся после засухи землю, из-за двери покосившейся хижины показалась лысая, точно сморчок голова старого Валима. Выцветшее, испещренное словно бороздами, глубокими морщинами лицо его расплылось в корявой зияющей кровоточащими деснами улыбке. Мимо, шаркая ногами, проходил Городон, кинул взгляд на старика, улыбнулся в ответ.-
     Вот, дед Валим, и дожил ты до первого дождя. А говорил, что раньше в могилу сойдешь!-
     Эх, Городон, - хриплым, больным голосом отвечал старик, - рад я, что окроплю напоследок старческие кости живой водой. Не хотелось помирать, радости людской не увидев.-
     На все воля Рода, - махнул рукой Городон, - и наша с тобой жизнь в его власти. Что в книге судеб написано, того уже не вычеркнешь. А сейчас, радуйся, веселись вместе со всеми, покуда живы мы и целы наши дома!
     С этими словами воин подхватил точно пушинку, примостившуюся на завалинке секиру, и твердой походкой зашагал в сторону собиравшейся на опушке толпы. А старый Валим остался радоваться в одиночестве. Потирая больные в синих выпирающих узлах ноги, поднял подслеповатые мутные глаза к небу. Темные, седые облака закрыли собой полнебосвода, вдалеке, где-то на окраине хвойного леса рокотал гром, давился раскатами и урчал, словно огромная болотная жаба. Сгорбленные, будто под тяжестью невероятной ноши, деревья встрепенулись; подбадриваемые порывами ветра, увядшие листья на глазах распускались, наливались живительным соком. Пожухшая, полинялая трава выпрямляла спину, вялые стебли поднимались, тянулись к вожделенной влаге, как дети тянутся к груди матери. Природа оживала на глазах, а это значило, что урожай не пропадет назло Ящеру; звери вернутся в леса - будет простор охотникам; река наполнится водой и селяне не погибнут от жажды. -
     Хвала Сварогу! - прошепелявил Валим и, прикрыв гноящиеся веки, подставил лицо свежему дождю. Кристально прозрачные капли скатывались по щекам, словно слезы, замирали в расщелинах морщин, застывали в глазных впадинах. Крупные капли, точно землю орошали сухие потрескавшиеся губы.
     На поляне веселились селяне. Молодые девки завлекали мужиков в кусты, бабы постарше горланили песни. Старики, кто еще не растерял силы, суетились среди молодых, поучая нерадивых отроков премудростям жизни, другие же, подобно Валиму, примостились на завалинках. -
     Наши боги всегда с нами! - раздалось рядом. Валим открыл глаза, неясным взором вгляделся в широкую, чуть сгорбленную фигуру с посохом в руках. Между тем фигура приставила посох к стене, а сама примостилась рядом со стариком. Вперив мутный взгляд, Валим наконец разглядел хмурое лицо волхва Лукия. Длинные седые волосы водопадом спадали ему на плечи, на лбу перехваченные обручем. Широкие надбровные дуги скрывали цепкие зеленые глаза, узкие обычно плотно сжатые губы теперь тронула легкая, мимолетная улыбка.-
     Боги помогают достойным, - хрипло сказал старик, - а ты Лукий, что не веселишься со всеми?-
     Не мое это дело, зайцем скакать, да подолы девкам задирать, - усмехнулся волхв, - моя забота весь беречь да людей лечить. Да и стар я уже... - Лукий потянулся, тяжело зевнул. -
     Не тебе о старости горевать, - молвил Валим, - ты еще и половину моей жизни не прожил, а уже судьбой гнушаешься. -
     Нет, Валим, не судьбой я гнушаюсь, - мрачно сказал волхв. Взгляд его устремился куда-то вверх, за облака, там, где расправив крылья в личине сокола парит Род, - сон мне был вещий. Снилось, что пришли на наши земли черные безликие люди... не хочу говорить, но, боюсь, не долго нам осталось... -
     Плохой сон, - подтвердил Валим, кривясь, потирая больную ногу.-
     Вещий сон, всегда плохой, - тихо сказал волхв, - чую я перемены страшные. Пройдут они по земле Русской, словно дикий вепрь по огороду, взрыхляя основы, сжигая веру черным пламенем. Сам Ящер в страхе попятится перед новым злом, которое тяжким бременем ляжет на наши плечи.-
     Смолкни, волхв, - хмуро сказал Валим, - не сей преждевременную беду своими словами. Лучше глянь окрест. Люди веселятся, радуются дождю, сотворенному при помощи Сварога твоими руками и возносят хвалу богам. -
     Ты как всегда прав, Валим, - тяжело вздохнул Лукий, - а я, словно глупый отрок, брызгая слюнями вещаю о конце света, не разобравшись толком в собственных мыслях. -
     Волхв должен сомневаться, иначе какой он волхв, - дружелюбно буркнул старик, вперив взгляд перед собой, где по раскидистыми ветвями дуба бегали и кричали мальчишки. -
     Смотри, что Северьяшка вытворяет, - засмеялся волхв, словно ребенок, тыкая пальцем в дерущихся детей, - один супротив троих, - могучий воин вырастет. Хотя я все-таки надеюсь сделать из него волхва...
     Лукий тяжело вздохнул. Мать мальчика убила себя, когда суженый ее погиб на охоте. Волхв корил ее и поныне. Не должна была она так просто уходить, бросив свое дитя на произвол судьбы... не должна... Когда она умерла, Северьяшке было два года. Повезло мальчонке, он так и не узнал, что значит потерять мать. Тогда-то волхв и взял его под свою опеку, остальные селяне не хотели принимать мальца в свою семью. -
     Волхв из него не получится, - крякнул Валим, - Лютичи - могучие воины... Северьян, пострел шустрый, а ежели кто его обидит, спуску не даст ни кому. Эх, постреленыш! - усмехнулся Валим, - сколько говоришь весен ему?-
     Семь, - шепнул Лукий.
     А в это время Северьян, уже одолев Ледяшку и Зубра, зарычав, словно волк, повернулся лицом к стоящему на ногах Ярке. Тот, крикнув напоследок, утирая слезы, побежал к дому. А Северьяшка, бросив пренебрежительный взгляд на поверженных противников, неторопливо зашагал к сидящим старикам.-
     Здоровья тебе дед Валим, и тебе дед Лукий, - поклонился он.-
     За что побил мальчишек? - Серьезно осведомился Лукий, но в глазах волхва плескалась веселая задорная искорка.-
     Они говорили, что Ящер сильнее Рода! Ведь это неправда?!-
     Конечно неправда! - Заявил волхв.-
     Ну вот и я им говорю то же, а они не слушают, - виновато потупил взор Северьян.-
     Только ли из-за этого? - Хитро прищурился Валим.-
     Нет, - признался мальчонка, - Зубр обозвал Дубравку глупой девчонкой.-
     Значит из за девушки! -Засмеялся старик, - добро!-
     И как ты только справился с ними, - всплеснул руками волхв, - ребята же старше тебя.-
     Старше, но глупее! - Важно заявил Северьян. Тут же, засмеявшись, он развернулся и побежал к другим ребятишкам, весело крича и размахивая над головой сухой веткой.-
     Ты прав, - шепнул Валим на ухо Лукию, - добрый витязь будет...
        Сложно было сказать, наступило ли утро, или быть может, тело просто больше не нуждалось в отдыхе, но Северьян проснулся. Потянулся, повращал затекшими, и наверняка посиневшими руками, распрямил согнутую в три погибели спину. Сон, раненым зверем, медленно отступал, брызжа слюной, но, понимая, что упустил законную добычу. К тому времени, как заскрипела отпираемая дверь, пленник уже принял решение. Свет факела больно резанул по привыкшим к мраку глазам, Северьян зажмурился.-
     Эй, дурачина! - Раздался хриплый мужской бас. - Что передать князю?-
     Я согласен! - Ответил пленник. И тяжело вздохнул.
     За ним пришли лишь к вечеру. Ловко расковали колодки, подхватили под руки, и потащили прочь из темницы. Когда, в свете факелов он разглядел их, то немало удивился. Нет, не простых дружинников прислал за ним Князь. Один, огромный грузный, но силен, как медведь. Другой высокий, подтянутый, глаза злые, лицо скуластое, нос тонкий, хрящеватый. Прямо лис в человечьем облике.-
     Куда его, Люготич? - Спросил он у гиганта.-
     К Владимиру в палаты. Приказ Князя.-
     Да что он, совсем разума лишился!? - Воскликнул высокий, ослабив хватку, - может Владимир в свой терем всех воров да разбойников пригласит?-
     Не наше это дело, Куман, приказы княжеские обсуждать. Сейчас оттащим его в терем, оседлаем коней и прямиком на заставу, в степь бескрайнюю. Там нам никто не указ! -
     Эх, умеешь ты утешить! - Засмеялся Куман.- Ну, потащили.
     Крепкие пальцы снова с силой вцепились в запястье. Северьян чуть не завыл от боли, но виду не подал, лишь сжал до хруста зубы. Теперь уже точно терять нечего.
     С потолка свисали громадные клубки паутины и клочья старой замшелой коры, пахло кислятиной и крысиным пометом. Северьяна протащили по темным глухим коридорам, затем выволокли из темницы и потащили прямиком к княжеской трапезной. Из-за дверей высовывались любопытные лица челяди, дети зло смеялись и тыкали пальцами. Северьян сохранял на лице полнейшую невозмутимость, но в глубине души ему хотелось выхватить меч и порубить их всех в мелкую стружку. Слуги, казалось, прочли его мысли, с лиц их сползли любопытные улыбки, как шкура змеи во время линьки. Спустя мгновение все они скрылись из виду, словно муравьи, выскользнув всей гурьбой через дверной проем.
     Трапезная Князя располагалась ярусом выше, там, где Северьян по воле обстоятельств оказался позапрошлой ночью. При дневном свете, обильно проливавшемся через распахнутые ставни, зала оказалась еще проще и неказистее, нежели ночью. За простым, неуклюже сколоченным столом восседал князь. Подле него расположился Волхв, еще страшнее и угрюмее, чем обычно. Медвежья морда вся сплошь заросшая жесткой, как щетина шерстью сохранила на себе след тяжелой бессонной ночи. Мелкие глаза, под нависшими бровями покраснели, Верховный время от времени жутко скалился, и не знающему человеку было невдомек, что он всего лишь зевает. Северьян даже дернулся от неожиданности, но быстро понял, что быть съеденным заживо ему не грозит. Хоть князь и жил просто, но питался, как и надлежит князю. Стол украшали разнообразные блюда. Жареный поросенок с гречневой кашей источал одуряющий аромат, утка, запеченная в собственном соку, так и просилась в рот, а уж бутыль вина, похоже, прямиком из Царьграда к столу пожаловала. -
     Садись, садись, - буркнул князь, прикладываясь к золотому кубку. Видно было невооруженным глазом, насколько претит ему общество убийцы. Волхв держался не в пример дружелюбнее. Проследил, чтобы Северьяна усадили за стол, придвинул ему миску, до краев наполненную какой-то вкуснятиной. Северьян не был силен в знании традиционно русских блюд, лишь кое-что помнил из далекого, приходящего во снах детства, но накинулся на несчастную миску, как коршун на добычу. Голод давал о себе знать, и он, нисколько не стесняясь недовольно фыркающего князя, наполнил кубок стоящий поодаль кубок Царьградским вином под самую кромку и под недовольный взгляд Владимира залпом осушил его. Что ж, если хотели отравить - тем лучше. Но только вряд ли стоит на это надеяться.-
     Чернь, - буркнул князь, - Так жрет только чернь и... богатыри. Но на то они и богатыри...-
     Это значит, у тебя все богатыри - чернь? - Нагло ухмыльнулся Северьян, подловив князя на слове. -
     Ты богатырей не тронь! - Взревел Владимир. - Тебе до них, как креветкой до Киева!-
     Так прямо и креветкой? - Усмехнулся Северьян, ловя на себе бешеный взгляд князя.
     Белоян как всегда вмешался вовремя. Еще секунда, и голова убийцы, капустным кочаном откатилась бы прямиком под стол. Когда злосчастное лезвие клинка устремилось к горлу пленника, Волхв что-то забормотал. Меч в руках Князя затрясся мелкой дрожью, так и не испив крови обидчика. Через мгновение меч с выпал из руки Владимира, и с грохотом обрушился на пол.-
     Успокойся, княже, - процедил Белоян.- Ярость, она только в бою оправдана. -
     Никогда так больше не делай, - прохрипел Владимир, поднимая меч с пола, - слышишь, Волхв, никогда!
     Белоян промолчал. Но в зале явственно повеяло холодом и отчуждением.-
     Сейчас. Говори, - Верховный Волхв тоже разозлился, и слова, обращенные к Северьяну, вырывались резкими и отрывистыми всхрипами. Что говорить, ясно и так. И убийца, вздохнув, выложил как на духу:-
     Я клянусь в верности князю русскому Владимиру и передаю свою судьбу и жизнь в его руки. И пусть он распоряжается ею в свое усмотрение... -
     Достаточно, - прошипел Владимир. - Уведите его.
        В этот злосчастное утро судьба Северьяна так и не решилась. Не решилась она и на следующий день. Убийца провел сутки в ожидании заслуженной смерти, но, похоже, костлявая нарочито избегала свидания с ним. На этот раз его не повели обратно в темницу, а посадили в обыкновенный сруб, где Белоян предварительно сотворил парочку запирающих заклятий. Но, вопреки предположениям пленителей, Северьян и не пытался сбежать. Не пытался он и свести счеты с жизнью. Слово, решающее слово было произнесено, и нарушить его Северьян попросту не мог. Теперь его жизнь и судьба в распоряжении Князя. И он может сделать с убийцей все что пожелает. А пожелать он может многого. Но, возможно, что Владимир вопреки совету Волхва решит избавиться от Северьяна? Тем лучше. Разве не об этом мечтал Северьян? Быстрое избавление от терзаний, обязательств, принципов, и никаких больше ограничений. Впрочем, теперь все это уже не важно. Теперь жизнь его находится полностью в распоряжении князя. Клятва - дело святое.
     К вечеру в сруб явился сам Верховный Волхв. Постоял, посопел, хмуря жесткие медвежьи брови, потом развернулся и вышел прочь. Явился он спустя час, злой, уставший, будто только одним и занимался, что деревья из земли выкорчевывал. Молча подошел, извлек из кармана белой тоги ключ, и долгое время возился с хитрыми замками, сковавшими ноги Северьяна. Наконец он закончил, и убийца вздохнул с облегчением - затекшие ноги медленно, но верно обретали чувствительность.-
     Поднимайся, дурень! - Зло рявкнул Белоян, первым шагнув к выходу. Северьян прихрамывая, поспешил вслед за ним.
     На улице было темно и тихо, пахло навозом, сеном и еще Ящер знает чем, Северьян вдохнул полной грудью и тут же закашлялся, привык к подвальному холодному духу, уличный воздух теперь хуже дыма.
     Они пошли вдоль высокой, частоколом, деревянной стены. Из темноты недоверчиво косились стражники, держа наготове луки. Северьян усмехнулся: Волхв оказывается, не слишком доверяет слову убийцы, раз выставил такой эскорт. Белоян, будто прочитав его мысли, сказал:-
     Распоряжение Князя. Он все еще не верит твоим словам, придется доказывать делом. -
     А кому же он верит? - Невпопад спросил Северьян-
     Да никому. Он себе на уме, что в голову взбредет, то и вытворяет. Молодой еще, горячий. Остепенится, по-другому думать станет.-
     Что-то ты со мной слишком разоткровенничался Волхв, - убийца подозрительно прищурился. - Никак, гадость какую затеваешь?
     Белоян беспечно усмехнулся.-
     Нет, Северьян. Ничего дурного на уме у меня нет. Думаю, как лучше тебя на прочность проверить, работенку хочу придумать, да никак не выходит. -
     Не морочь себе голову бессмысленными проблемами, Волхв. Доверься року, он сам изберет мне путь.
     Задумчиво зевнув, Белоян хлопнул огромной пастью так, что клацнули зубы.-
     Может ты и прав, Северьян, порой судьбе довериться самое подходящее дело, - и между делом добавил. - Вот гляжу на тебя, умный ведь, слов зря на ветер не бросаешь, и силен, как бык. Так чего ж тебе не жилось как всем, почему потянуло на кровавые дела? Мог бы ведь в дружину, а не... Ты же русич!-
     Смешной ты, Волхв. - Оборвал его Северьян. - Пытаешься наставить на путь истинный, да опоздал ты уже лет на двадцать. Да, я русич, но я не выбирал свой путь, судьба распорядилась выбить из меня все человеческое, но я теперь иду свободно и легко и горжусь своим промыслом. Совершенных убийц найти очень сложно, а я полноправно считаю себя одним из них. Только кодекс убийцы гласит вещи очень для меня неприятные. Я так погряз в обещаниях и клятвах, что теперь уж сам не знаю, кому я все-таки служу. То, что я перестал быть хозяином, как своего тела, так и души, я понял уже давно. Теперь лишь смерть может исправить все ошибки. Но я и ее вручил в руки твоего Князя. -
     Что ж, я понимаю тебя. Честь - штука тонкая, береги ее, если можешь. А я уж постараюсь сделать так, чтобы Князь не слишком на тебя давил и не злоупотреблял в поручениях. Но ты сам выбрал свой путь, так что иди по нему покуда простирается дорога. -
     Мне больше ничего не остается, - вздохнул Северьян.
     Вслед за Белояном он вошел в небольшой приземистый дом. Дверь за спиной громко хлопнула, и Северьян оказался в полной темноте. Рядом что-то скрежетнуло, то волхв поджег лучину, и комната осветилась тусклым дрожащим светом. -
     Здесь ты будешь жить, - просто заявил Волхв.
     Что и говорить, домишко не блистал роскошью и не многим отличался от сруба. В центре комнаты скособочился широкий приземистый стол, с одной узкой лавчонкой слева, у стены некое подобие кровати - жесткая лавка чуть пошире той, что подле стола. Над ней окно, маленькое, затянутое серой тряпкой.
     На полу подозрительно шебуршало. Северьян посмотрел под ноги и ужаснулся, по полу суетливо носились тараканы. Их было много, все крупные, с палец толщиной, похожие на большие подсолнуховые семечки. -
     Что поделаешь, без них никуда, эти черти везде живут, как их не гоняй, - виновато молвил Верховный. Северьян только сейчас вспомнил, что он в комнате не один.-
     И мне здесь жить? - Неверяще переспросил он.-
     Угу. Обустраивайся, располагайся, в общем. Это конечно не царские палаты, но куда лучше темницы. С рассветом принесут еду, а сейчас лучше спи, утро вечера мудренее.
     Сказал и вышел прочь, громко хлопнул дверью.
     Северьян прислушался, не заскрипит ли внешний запор, но посторонних звуков не было. Значит, все же доверяет Волхв, не боится побега. Опустошенный, он сел на узкую неудобную лавку, заменившую кровать. Под ногами снова захрустело, несколько раз наступил на тараканов. Хорошо хоть обувку вернули, голыми ступнями да по этим тварям, очень уж неприятное занятие.
     На душе неприятно скребли кошки. Что-то уж слишком разоткровенничался со своим пленителем, не стоило этого делать. Кто знает, что на уме у Волхва. Он ведь уже и не человек, так, оборотень какой-то. Хотя, с другой стороны, терять нечего. Уже нечего.
     Еще раз, оглядев неказистую комнатушку, Северьян забрался с ногами на лавку, прикрылся предусмотрительно положенной в ногах шкурой и закрыл глаза.-
     Ну, здравствуй, новый дом, - с усмешкой пробормотал он и моментально заснул.
        Глава 4.
        В эту ночь Владимиру не спалось. Князь долго ворочался, в полудреме чудились всякие мерзости, стражники с отрубленными головами, синяя змея, затаившаяся под кроватью. От каждого постороннего шороха Владимир дергался, хватался за меч, но снова закрывал глаза, и все начиналось сначала, оскаленные рожи, желтые клыки и еще Ящер знает что. Предчувствия. То, чему так или иначе приходилось верить. Владимир не был Вещим, как его далекий предок Олег, но чуять беду наперед удавалось и ему.
     Больше не пытаясь заснуть, он поднялся, встряхнулся, умылся холодной колодезной водой, и смело вышел на крыльцо. -
     Не спится, Княже? - Пророкотало рядом что-то большое и хмурое. Владимир дернулся.-
     Опять дуришь, медвежья башка, - беззлобно проворчал он. - Аж сердце в пятки ушло. Ну скажи мне, Белоян, как тебе при твоем, гм... твоей... несуразности и неуклюжести удается так тихо подкрадываться? Не будь ты Верховным Волхвом, точно взял бы тебя в сотники. А то и в тысячники.
     Белоян ухмыльнулся. Потом посерьезнел.-
     Не пойму, что с тобой, Княже. То слова от тебя не дождешься, а тут изливаешься, будто вода в речке бежит. Видать, правы были предки, говоря, чем сквернее на душе, тем сильнее разбалтывается язык. Что с тобой, Князь? Никак беду чуешь?-
     Точно. Чую. А тебе откуда известно?
     Белоян поперхнулся.-
     Ну, мне вообще-то положено знать. Все-таки, какой никакой, а Верховный Волхв.-
     Будет что-то. -
     Обязательно будет. - Согласился Белоян. - Базилевс не уймется, пока не увидит твою буйную голову на серебряном блюде.-
     Не увидит!
     Белоян остановил его жестом. -
     У нас и другие дела есть. Ты же знаешь, каково сейчас на границах. Все давят, норовят куш урвать. А тут еще и свои ополчились.
     Владимир нахмурил брови.-
     Снова древляне?
     Волхв кивнул. -
     Они самые. Дань платить отказываются, наших послов в шею прогнали. На тебя, княже, бочку катят. -
     Так надо кинуть на них войско и дело с концом!
     Белоян криво улыбнулся, обнажив кошмарные клыки.-
     Кого посылать, Княже? Своих на своих же? И так на границе покоя нет. Спасибо тысячникам Илье да Добрыне, что держат еще заслоны. А печенегов посылать - себе дороже. Они же, как звери, набросятся, камня на камне не оставят.
     Владимир сокрушенно обхватил голову.-
     Ты как всегда прав, Белоян. Не хватает мне твоей мудрости.-
     Ничего, ты еще остепенишься, станешь хорошим правителем. Кровь молодецкая не унялась, да это и к лучшему, конечно. Мудрость, она с годами приходит. -
     Так что же делать нам?
     Белоян прищурился.-
     Не забыл еще нашего пленника, княже? -
     Как же, - заскрипел зубами Князь, - помню. -
     Он-то и решит наши проблемы.-
     Неужели все может уладить один человек?
     Верховный почесал затылок.-
     Надеюсь, что сможет. Ты ведь еще помнишь, как мы расправились с первым предводителем мятежников?
     Князь хмыкнул.-
     Как же не помнить. Четвертовали его на глазах честного люда. Так сразу все бунтари поутихли. -
     Сейчас так не получится. Народ уже на взводе. Если снова творить открытый безпредел, можно нажить себе серьезного врага. -
     Тогда как?-
     Убийство. Убийство исподтишка. Не слишком честно, но эффективно. -
     Значит, у бунтарей снова появился предводитель?-
     Да. Выходец из простого люда, звать Данилой. Брат казненного заговорщика. Искоростень снова гудит, как пчелиный улей.-
     Ага, крепкие семейные узы. Что ж, тем лучше. Нет там у него случаем, иных родственников? - Усмехнулся Владимир.-
     Нет. Теперь главное убить бунтаря, и тогда рухнет вся основа. Одно плохо, княгиня Огневица поддерживает бунтовщиков. Но народ, как стадо буйволов. По одиночке любой волк завалить может. А против целого стада и стая волков не устоит. А уж если у стада и вожак есть... Я думаю, княгиня Огневица откажется от союза с бунтовщиками, если...-
     Не продолжай. Без тебя понял. Только не просто это будет - умертвить главаря. Древляне вышли из подчинения. Стольный град, сиречь Искоростень стал похож на неприступную крепость, не всякое войско одолеет. У них свои законы, да и чужаков не слишком жалуют. Сможет ли убийца туда проникнуть?
     Белоян тихо зарычал. Князь дернулся, но, приглядевшись, заметил, что Волхв попросту смеется.-
     Князь, неужели ты сомневаешься в способностях Следящего?-
     Следящего? А у него что, имени нормального нет?-
     У них не принято называть имена врагам. - Тихо сказал Волхв, сменив тон. -
     У них? - Переспросил князь. - У кого это, у них?
     Волхв дернул плечами.-
     Я не бог, княже. Могу лишь предположить. Судя по повадкам, он учился у степняка. Погляди на его движения, короткие взгляды... А смеюсь я потому, что ты говоришь как глупый отрок. Неужели забыл историю в собственном тереме?
     Владимир осекся. Бойню в тереме он помнил хорошо. Пришлось сменить всю челядь, ибо прежняя годилась разве что на корм свиньям.-
     Волхв, нас от древлян отделяет лишь Киянский лес, но пройти его может не каждый. Кругом болота, нечисть еще не всю повывели. Да и идти там не день и не два.-
     Я думаю, он справится, - прошептал Белоян. - Вернее сказать, я уверен в удаче.
     Князь дернулся.-
     Я не верю в удачу. Я приемлю лишь успех.
       
     Проснулся Северьян от тихого смеха над головой. Осторожно приоткрыл глаза. Над ним склонились две молодые девахи, с интересом разглядывая непонятного гостя. Дородные, в теле, голубые глаза смотрят насмешливо, на пухлых губах улыбки, белые, как жемчуг зубы так и сверкают. -
     Смотри, - шептала одна другой, - вроде похож на русича... -
     Может он и не человек вовсе? - Настороженно шепнула другая. -
     А кто?-
     Ящер их разбери! Главное, что Волхв сказал за ним приглядывать.-
     Вот и приглядим. Уж этот не страшнее Белояна. Даже симпатичный.
     Северьян резко подскочил на кровати, тихо зашипел. Девки подскочили, как ошпаренные, и с истошными воплями ринулись из комнатушки. Убийца тихо засмеялся. Какие же бабы здесь смешные и глупые. Женщина должна поддерживать мужчину, давать мудрые советы. Эти же не способны даже трех слов связать, куда уж им советы давать. Зато все остальное при них. Сочные, спелые, как налитые сахаром персики. Так и норовишь сорвать. Северьян хмыкнул. Что и говорить, красивые они. Хоть и дуры.
     Он неохотно поднялся с лавки, скинул на пол шкуры. На столе уже стоял завтрак. Ломоть мяса с гречневой кашей и полная крынка молока. Северьян ел с удовольствием, тихо причмокивая. А в маленькую щелку в двери подглядывала молодая служанка. -
     И вовсе он не страшный, - тихо шепнула она своей подруге. - Сам хоть и худоват, а ест за троих. -
     А ручищи-то какие! Мускулы, как корни дуба.
     Северьян слыша тихий шепот за дверью, сначала не обращал внимания, но потом, усмехнувшись, проговорил с набитым ртом.-
     Что ютитесь за дверью? Заходите!
     Петли тихо заскрипели. Вошла лишь одна девка, вторая испугалась и убежала. Северьян обрадованно улыбнулся. Одна все же лучше, чем ни одной.-
     Звали? - Осведомилась она.-
     Звал. Проходи, садись.
     Та послушно подошла, села напротив. Северьян продолжал неторопливо жевать, потом пристально посмотрел девке в глаза. Та шарахнулась, как пуганый заяц, но не убежала. Все-таки пересилила страх. Северьян одобрительно хмыкнул, значит не так уж все и плохо.-
     Ну и чего вы так меня боитесь?-
     Мы не боимся... А, правда, что ты всех слуг Князя убил?
     Северьян изобразил гримасу раненого зверя, тихо зарычал. Девка снова шарахнулась, в голубых глазах плескался ужас, будто перед ней сидел голодный волк. -
     И меня тоже убьешь? - Служанка того и гляди намеревалась потерять дар речи. -
     Нет, тебя я убивать не буду. Тебя я целиком съем! - Рявкнул он и повалил девку на кровать.
     Та поначалу сопротивлялась, даже кричала, но, поняв что есть ее не будут, а совсем даже наоборот, орать перестала. Пухлые сочные губы раскрылись, из груди вырвался томный вздох. -
     Так то лучше, - хмыкнул Северьян, срывая с нее сарафан. На какой-то миг в голове вспыхнуло родное небо, лица родных...-
     А гори оно все огнем! - Буркнул он и покрепче обхватил разгоряченное тело служанки.
     Проснулся он лишь к вечеру. Девки рядом не было, пустых тарелок тоже. Взамен них на столе взгромоздились наполненные разнообразной снедью вкусно пахнущие глиняные горшочки, крынка с медовухой и большой ломоть хлеба. На столе возле лакомства бездымно тлела лучина. -
     Будто на убой готовят, - усмехнулся убийца, открывая горшочек за горшочком. Аромат пряного мяса ударил в ноздри. Северьян опорожнял один горшок за другим, пока, наконец, после пятого не откинулся на неудобном стуле, слегка ошалевший. Будто ожидая этого момента, дверь заскрипела, и, шаркая ногами, в комнату вошел Белоян. В неизменно-белых одеяниях он в свете лучины походил на одинокое привидение.-
     Приветствую.-
     И ты здравствуй, колдун, - проговорил Северьян.
     Верховный обошел комнату, умудрившись раздавить с десяток тараканов. Остальные в панике разбежались кто куда, прячась от неуклюжего волхва.-
     Неплохо устроился. Видишь, и на Руси жить можно. -
     Ну конечно можно. В хлеву, со свиньями тоже жить можно. Хоть и не приятно, - съязвил убийца.
     Белоян нахмурился, но сделал вид, что пропустил оскорбление мимо ушей.-
     Нашлось для тебя дело, Северьян.-
     Никак испытать решили? Ну, попробуйте. Доселе у меня не было осечек.-
     А как же князь? - Наступил на больной мозоль Белоян.
     Северьян бросил на Волхва испепеляющий взгляд.-
     Ваш князь не князь, а демон. Я просто не знал. Иначе бы не промахнулся.-
     Ну конечно, ваша цель - победа любой ценой!-
     А что в этом плохого? -Удивился убийца.
     Белоян нахмурил кустистые, как щетки, брови. Огромные, как бревна, лапищи с грохотом опустились на стол. Тот затрещал, зашатался, но выдержал.-
     Да то и плохо, что неуместна бойня ради бойни! Если в поединке нет красоты, то это и не поединок вовсе, а так, бессмысленная резня.-
     Резня не бывает осмысленной. Любые жертвы напрасны. Но воин должен понимать, что битва - грязное дело. А в грязном деле уместны любые подлости.
     Волхв тяжело вздохнул. Когда два человека говорят на разных языках жизни, им сложно понять друг друга. -
     Мне нечего тебе противопоставить, Северьян. Ты русич, хотя и рос в иных землях... Степняки навязали тебе свои законы но в душу им не проникнуть... Надеюсь, рано или поздно ты поймешь... наверное, поймешь и почувствуешь, как меняются твои взгляды. Впрочем, в предстоящем деле это не в коей мере не коснется нашего разговора. Тебе придется делать то, что ты умеешь в совершенстве.
     Северьян вперил в Белояна тяжелый холодный взгляд. -
     Убивать? Что ж, здесь твоя правда, волхв. Но, надеюсь, ты не пошлешь меня убивать Базилевса? Его мне не одолеть, как бы не старался. Там такие маги, что даже ты близко не подойдешь...
     Из горла Белояна вырвались квакающие звуки. Лишь знающий его человек понимал, что верховный попросту смеется. -
     Нет, Северьян. Я не собираюсь жертвовать тобой. К тому же это как-то... неправильно. Он же, насколько я понимаю, и послал тебя убить князя. Обратный удар здесь неуместен. Все гораздо проще. -
     Кто жертва?-
     Бунтарь. Пройдоха. Поднял восстание среди древлян и перекрыл Киеву золотоносную жилу.-
     Налоги не платят? Это и понятно. Князь ваш воистину собака, так ведь называют его за спиной слуги?
     Белоян скрестил на груди мощные волосатые руки. Он не любил, когда оскорбляли Владимира, но Северьян, к сожалению был абсолютно прав. -
     Сейчас Руси больше всего нужна собака. Вернее, цепной пес, исправно охраняющий владения.
     Северьян прошел от стены к стене, сел за стол, задумался. -
     Надеюсь, ты понимаешь, Волхв, что мне нужно больше информации.
     Верховный поставил посох к стене, присел рядом. -
     Я доверил тебе немало, Северьян. Не подведи меня.
     Убийца вперил тяжелый взгляд в Белояна.-
     Скажи, волхв, откуда ты знаешь мое имя?
     Белоян медленно потянулся, косо посмотрел на Северьяна.-
     Сорока на хвосте принесла... или звезды поведали, какая разница. Я знал, что ты появишься... иногда я умею заглядывать вперед...
     Северьян поежился. От волхва веяло такой силой, что сердце судорожно сжималось в маленький ледяной комок, норовя выпрыгнуть из груди. Вперед он заглядывает, выкрутился... наверняка видит будущее, как на ладони, да еще и мысли читает. Такой может, если захочет...
        Глава 5.
        Северьян слушал Волхва внимательно, стараясь не упустить не единой детали. Верховный ничего не скрывал от убийцы, и тот, вопреки неприязни, не исключено, что взаимной, стал поневоле доверять этому получеловеку-полумедведю. Белоян не хотел ему зла, но и особой любви не питал. Потому отношение его к Северьяну было скорее сродни скряге, корпящем над дорогой вещью. Иметь наемного убийцу в числе слуг - не так уж и плохо. Со стороны же Северьяна, находясь на Руси, хорошо иметь поддержку столь важной персоны, которая в любой момент может заступиться, спасти от смерти... Ящер побери, еще недавно Северьян думал, что смерть - единственный выход. А теперь рассматривает подлое соглашение на предмет выгоды! -
     Это все, - закончил Белоян подробный рассказ.-
     Когда я должен выступить?-
     Через два-три дня. -
     Поклажа, оружие?-
     Никаких излишеств. Наши умельцы изучили твой клинок и состряпали нечто похожее, но гораздо более подходящее к обстановке. Выйдешь утром, затемно. Никто не должен тебя видеть, никто не должен знать, что ты уходишь и куда ты уходишь. Коня тебе не дадут, отправишься в путь, переодевшись каликой. Оружие - замаскированный под меч посох. -
     Это не все. Мне еще понадобятся метательные ножи.-
     Те маленькие тонкие кинжалы? Ты их умело кидаешь. Да, я думаю, они тебе пригодятся.
     Убийца положил руки на стол.-
     Их должны принести уже сегодня. И меч тоже.
     Белоян нахмурился, черные кустистые брови сошлись у переносицы, крылья носа трепетно задергались. -
     Не доверяешь нашим кузнецам? Сам Острозуб с ним работал.
     Северьян замотал головой. -
     Нет, дело не в доверии. Мне придется полагаться на оружие. Посему я должен его испытать. -
     Твое право. - Согласился Белоян. - Оружие будет доставлено. Наверное, тебе нужно особое место... для тренировки?-
     Нет. Сойдет и это. -
     Как знаешь. Учти, я полагаюсь на тебя. Не подведи меня.
     Северьян усмехнулся.-
     Я же дал слово.
     Белоян больше ничего не сказал, развернулся на пороге с медвежьей грацией, и вышел из терема-тюрьмы. Северьян остался в полном одиночестве, но не надолго. Не успела догореть и первая лучина, как дверь распахнул невысокий кряжистый дружинник. Молча, вошел, сгрузил со спины мешок и, не проронив не слова, вышел, плотно закрыв дверь. Волхв выполнил свое обещание. В объемном мешке кроме прочих принадлежностей, оказались два меча, один - личное оружие Северьяна, Род знает сколько лет служившее верой и правдой, другой - поделка Русских мастеров, еще мощнее, лезвие широкое, но тонкое, заточенное до невозможного. Заточку острия почти невозможно увидеть, столь искусно выполнен клинок. Но кузнец, ковавший его, рассчитывал вес на кряжистого жилистого богатыря. А Северьян, по примеру степняков, привык обходиться оружием полегче. Его меч был легкий, прочный, способный как противостоять удару тяжелого двурушника, так и работать в качестве ножа. Приходилось выбирать между маневренностью и силой. Поразмыслив, убийца извлек из мешка точильный камень и нож и принялся за работу.
     Он провозился почти всю ночь, но к утру погнутые поцарапанные ножи выглядели, как новые и были заточены до невероятнейшей остроты. Меч-посох пришлось полностью переделать. Приноровиться к новому оружию было непросто. Самодельный клинок был плохо сбалансирован и все время уводил влево. Еще труднее было научится быстро вынимать его из ножен. Но и с этим убийца справился, не сильно напрягаясь. Все это время служанки исправно носили ему еду и питье. Северьян машинально ел, и тут же снова принимался за дело. Когда работа была полностью закончена, Северьян осторожно сложил готовое к бою оружие в мешок и, укрывшись теплыми шкурами, улегся на неудобную лавку и уснул мертвым сном, проспав целые сутки.
     Разбудило его настойчивое покашливание Волхва. Белоян с интересом смотрел на сонного убийцу. -
     Этим утром ты отправляешься. Не проспи все на свете.
     Северьян промолчал.-
     Ты уже подготовился?
     Кивок. Большего Белоян и не ожидал.-
     Тем лучше. Уйдешь рано, обязательно оставаясь незамеченным. О тебе уже ползет слух по княжескому двору, скоро, боюсь, перекинется дальше. Так что действуй осторожно, но как можно быстрее. Не исключено, что мятежники будут готовы к твоему визиту.
     Снова кивок. Это уже начинало раздражать.-
     Вопросы, пожелания есть?-
     Когда я вернусь, хочу чтобы у меня была палата попросторней, с большим окном и удобной кроватью, а не этой узкой лавчонкой. Хоть на какие-то привилегии я имею право?-
     Обсудим по возвращении, - отбрехался Верховный. - Дверь отопрут с первыми проблесками на небе.-
     Хорошо. А теперь оставь меня одного, Волхв, - попросил Северьян, - мне надо хорошенько выспаться перед дорогой.-
     Настоящему мужчине хватает и четырех часов для сна, - пробурчал Белоян.
     Северьян, с грацией кошки соскользнул с лавки и оказался рядом с Волхвом, уловив его тяжелое дыхание. Убийца даже заметил, как Волхв крепче вцепился в волшебный посох.-
     Я не настоящий мужчина. Я ассасин, наемный убийца. Мне хватает того, чего хватает. А то, чего мне не хватает - мне не нужно.
     Оставив озадаченного Белояна топтаться у двери, он тотчас юркнул обратно к лавке, и через мгновение уже лежал, укрытый шкурами, и кажется... спал. Верховный сокрушительно покачал головой, и вышел из кельи, тихо притворив за собой дверь. Будто действительно боялся потревожить покой спящего.
        Лукий не спал, когда распахнулась дверь и в избу ворвался запыхавшийся, свирепый Городон. Волхв не сразу увидел рану на груди, тянущуюся до самого пупа. На пол неспешно капала темная кровь. Воин тяжело дышал, секиру еле волочил за собой, сказывалось ранение. -
     Что случилось? - Волхв кряхтя, поднялся, оперся на посох.-
     Степняки, - прохрипел Городон, кривясь от боли. - Они уже здесь...
     Лукий тяжело вздохнул, глаза волхва наполнила тоска.-
     Я же говорил, что они придут... Говорил, а ты не верил. Теперь расплачиваться придется всем...
     Волхв замолчал. Из-за двери опочивальни показалась маленькая, обрамленная копной светлых волос голова Северьяна. Мальчишка слушал все, и теперь, закусив губу, таращился на взрослых. Лукий встретился с Северьяшкой взглядом, невольно отпрянул. Малец смотрел совсем не по детски...-
     Мы все умрем? - Тихо спросил он.-
     Не все, - ответил Городон, тяжело опираясь на огромную секиру. Повернулся к Лукию.-
     Выбора нет. Надо уводить женщин и детей в леса, авось хотя бы им удастся спастись.
     Лукий согласно кивнул. Он знал, что темнолесье все еще кишит голодными упырями, да и лешие нынче распоясались, творят, что хотят, твари безмозглые. Но выбора нет. Степняки хуже нечисти.-
     Ты прав. Поднимай всех, собирай мужчин...-
     Уже, - молвил Городон. - Уже собрал.
     Мужчины перевели взгляд на Северьяна. Тот встал, гордо выпятив костлявую грудь и худющие плечи.-
     Я не пойду в лес! - Отчеканил он. - Я тоже мужчина, и буду воевать, как мужчина...
    
        Тихо скрипнула дверь, и Северьян тотчас же распахнул глаза. Несколько секунд привыкал к темноте. Потом темная комната, наконец, обрела очертания, окрасившись мертвенными бледными цветами. Он вскочил с постели, открыл мешок и принялся облачаться в балахон странника, как у двери скрипнула половица. Убийцу спасла лишь реакция. Он сделал сальто из неудобного положения, с полуприсяда, уходя с просвечиваемой части комнаты. В этот момент раздался резкий пронзительный свист. В стену, где он только что стоял, на уровне головы воткнулись, прозванивая, оперенные стрелы. В проходе появилась темная фигура. Не раздумывая ни секунды, Северьян выхватил подготовленные ножи. Первый кинжал сорвался с руки и исчез в дверном проеме. Сдавленный хрип, раздавшийся из-за двери, ясно дал понять, что нож достиг цели.
     Нервы натянулись, как канаты. Северьян схватил в охапку мешок с амуницией, закинул на плечо и выскользнул в дверной проем. Сейчас главное не суетиться. Похоже, кто-то пытается обтяпать свои делишки за спиной Волхва и Князя. И этот кто-то определенно вознамерился исключить Северьяна из мира живых. Убийца, в общем-то, только этого и добивался, но гордость бойца не позволила ему подставиться под стрелы. Слишком смешная, нелепая смерть.
     Коридор пересекала голубоватая полоса света. Из окна под потолком смотрела полная луна. Северьян крепче стиснул зубы. Полная луна - признак скорой беды. Тишина вокруг тоже угнетала. Не слышно привычных ночных звуков, мышиного шебуршания, тараканьей суеты. -
     Он где-то здесь, - раздался впереди сдавленный шепот, - будь осторожнее, он не так прост.
     Северьян замер. Звуки стихли, слышалось лишь тихое ритмичное поскрипывание половиц. Пригнувшись, он сделал несколько маленьких шажков и с колена метнул в пространство несколько ножей. Те скрылись в непроницаемой мгле. -
     Ложись! - Кто-то громко крикнул, уже не скрываясь, или просто не ожидая нападения. Тотчас в ответ засвистели дротики. Все прошли над головой.
     "Сейчас или никогда" - решил Северьян. Спрятав оставшиеся ножи, он выхватил из мешка меч-посох. Лезвие вышло из ножен с приглушенным лязгом, в ответ, на который в сторону убийцы вылетело еще несколько каленых болтов. Блик мертвенного света луны проскочил по лезвию. -
     Давай! - Шепнул кто-то спереди.
     На другом конце коридора вспыхнули факелы, рваными всполохами высветив стены и нападавших. Их было трое. Вернее, осталось трое. Четвертый распростерся на полу. Из-под грузного тела текла маслянистая густая кровь. В свете факелов она казалась черной. -
     Вот он! - Завопил ближайший, поднимая лук.
     Северьян не дал ему шанса. Хищным прыжком, будто дикая кошка, он преодолел разделяющее их расстояние. Лицо охотника исказила гримаса отчаяния. Он еще не знал, что бывает, когда в одном человеке совмещена сила русича и прыть степняка, и попытался выхватить из ножен короткий меч, но не успел. Росчерк прямого лезвия, и голова несчастного, точно кочан капусты, слетела с плеч. Фонтаном хлынула кровь из разорванных артерий. Двое оставшихся на миг остановились, не веря своим глазам. Их замешательство длилось не долго. Через несколько секунд оба вцепились в луки, вставляя новые стрелы. Это было их ошибкой. Меч Северьяна взвился дважды. Один из охотников лишился правой руки, у второго наискось был распорот живот. Из него пузырясь, вывалились сизые, в кровавых разводах кишки. Тот с ужасом и удивлением смотрел на собственное брюхо, неумелыми непослушными руками пытаясь запихнуть внутренности обратно. Северьян прекратил его мучения одним ударом. Череп охотника разлетелся, как спелый орех. Знакомый запах ржавчины расползался по коридору. Так пахла свежая кровь.
     Второго нападавшего сразил шок. Он непонимающе щупал обрубленное плечо, из которого фонтаном хлестала кровь и, похоже, никак не мог сообразить, куда же девалась рука. Через несколько секунд он упал, обессилевший от потери крови. Факел выскользнул из его руки и упал в кровавую лужу. Зашипел, затухая. Помещение снова погрузилось во тьму.
     Северьян вытер клинок о штанину убитого. Кажется, охотников за головами больше не будет. Убийца с интересом обшарил карманы нападавших, но не обнаружил ничего интересного, кроме, разве что короткого загнутого кинжала, определенно иноземного. Да и нападавшие не сильно походили на Русичей. Все как один узкоглазые и плосколицые. Либо печенеги, либо хазары. Но чем им мог насолить Северьян? Хотя, может быть они всего лишь исполнители. Такие же наемники, как и он сам? Но действовали как беспомощные котята: неумело, глупо и бездарно. Они заслужили такой смерти.
     Оставаться здесь дольше не имело смысла. Уже и небо посветлело. Скоро первые селяне появятся на улицах. Тогда скрыться будет сложнее. А трупы пусть убирают князь с Волхвом, и сами разбираются, откуда в тереме печенеги. Северьян выскользнул в открытую дверь, оказавшись в просторной светлице с огромными оконными проемами. Подтянувшись на руках, он без труда взобрался на выступающее бревно и выпрыгнул в окно. До земли было не так уж и мало. Убийца вовремя спохватился, кидая под ноги мешок, чем и спас себя от ушибов и увечий. Неудачно перекатился, поморщился. На улице было тихо и спокойно. Ни пьяных воплей, ни случайных шорохов и криков. Лишь слышалось размеренное уханье совы да свист теплого шершавого, как язык собаки, ветра. Северьян спокойно извлек одежу калики, неторопливо облачился в объемный, скрывающий фигуру наряд из мешковины. При себе он оставил лишь меч-посох, да найденный трофейный кинжал. Остальное добро закопал в землю, под широким вековым дубом, в кроне которого он прятался, охотясь на Князя. Негоже калике путешествовать с мешком за спиной. Его удел бродить по дорогам, питаться диким медом да акридами. Убийца криво усмехнулся, утрамбовывая землю. Вот и будет заначка на случай непредвиденный. Князь он князь и есть, кто знает, что ему еще взбредет в голову.
     Больше Северьян в Киеве не задержался. Пройдя по сонным неуютным улочкам, да по городской ярмарке, он вышел к главным воротам. Стражники сидели расслабленные, всматривались в темноту, но свет масляных факелов не давал возможности разглядеть землю даже в десяти шагах от ворот. Стена приближалась быстро, убийца слился с ней воедино и дальше шел медленно осторожно, стараясь не попасть в обзор сторожевых башен. Стражи не видели Северьяна, просто смотрели за стены а не в недра города, так что выбраться не составило труда. Северьян змеей юркнул в чуть приоткрытые ворота и был таков.
        Глава 6.
        Багряное, распластавшееся комком первородного огня светило, медленно и неторопливо выплывало из-за горизонта. Серое небо, доселе суровое и хмурое, пересекли дикими зигзагами веселые полосы солнечного света. Казалось, что виднокрай охватил пожар, столь ярки и красивы были утренние всполохи. Повисев немного над сонным лесом, солнце поползло выше, меняя свой цвет от пурпурного к оранжевому, и чем выше оно поднималось, тем ярче и золотистее становились лучи.
     Северьян долго брел по открытой степи, на виду у дозорных Князя и голодных ворон, кружащих повсеместно, пока, наконец, не вышел к березняку. Лес встретил его приветливым шебуршанием листвы, птичьим пением, суетностью мелких зверьков. Вот, соскочив с ели, проскочила белка, а неповоротливый грузный еж даже не потрудился уйти с дороги. Свернулся клубком, да так и остался лежать, напуганный. Северьян обошел его стороной. Увидев поворот, тотчас же свернул с вытоптанной повозками колеи и пошел по неширокой лесной тропинке, с удовольствием наблюдая за рождением нового дня. Лес, тихий и таинственный огласило веселое щебетание птиц, листья на деревьях свернувшиеся и пожухлые распрямлялись, наливаясь живительной силой, подставляясь под жаркие лучи восходящего солнца. До поры молчавший, березняк вмиг превратился в шумную веселую ярмарку. Чехарда птичьих пений переплеталась с постукиваниями дятла, шебуршаниями белок и зайцев. Хаос разнообразных звуков захватывал и веселил душу. Северьян с удивлением смотрел на творящееся вокруг, и в груди убийцы закипали дремавшие, неизвестные доселе чувства. Это не было похоже на привычную глазу степь. Все казалось таким живым, зовущим и чистым, что становилось похоже на сказку. И дорога казалась легкой и беспечной. Когда хотелось пить, Северьян набирал воды из мелких ручейков, журчащих повсеместно, куда не кинь взгляд. Голод легко утоляли дикие яблоки, которые хотя были кислыми, вырви глаз, но вполне годились в пищу. Пригодились и припасенные ножи. Вечером, когда на солнце уже скрылось за виднокраем, одним из них убийца без труда завалил крупного мясистого тетерева. Северьян обвалял его в мокром песке, набрал березовой коры и сухих веток, и щелчком пальца разжег огонь. Этим нехитрым заклятиям он обучился еще в детстве, которое он почти не помнил, но они помогали ему и по сей день. Когда костер начал истлевать, Северьян разбросал угли и извлек закалившийся шар. Легко расколол его надвое. Из трещины хлынул пахучий мясной сок. Запах был воистину одуряющим. Северьян отрезал припасенным ножом крупный кусок, и впился зубами в нежную мякоть, разбрызгивая жирные маслянистые капли. Мясо хоть и было несоленым, но, вкус его был куда лучше, чем у диких яблок. Северьян так увлекся трапезой, что даже не услышал шорох кустов позади. -
     Доброго тебе здоровья, незнакомец, - раздалось из-за спины.
     Северьян подскочил на месте, выронив кусок. Руки лихорадочно искали посох. А обладатель голоса между тем вышел вперед. Убийца сразу успокоился, но посох-меч все же придвинул поближе. Перед ним стоял согбенный старик. Борода его снежно-белая, доставала до груди, седые волосы локонами спадали на плечи. В руках старец сжимал длинный сучковатый посох, ничуть не похожий на подделку Северьяна.-
     Похоже, зря я сюда забрел, - пробормотал он, пятясь, - просто увидел огонек впереди. Дай, думаю, загляну, авось не прогонят калику странствующего.
     Северьян натянул капюшон, указал на затухающий костер.-
     Присаживайся, странник. Угощайся, чем Род послал.
     Старик довольно хмыкнул. Тут же уселся, и без лишних слов оторвал сочную ножку.-
     Видать, Род тебя любит, мил человек, раз посылает такие угощения! - Пробормотал он сквозь зубы. - Род любит сильных.-
     Да какой я сильный, - махнул рукой Северьян, - такой же странник, как и ты.-
     Ага, а глухари тебе с неба падают, уже зажаренные.
     Северьян дернулся. Рука его потянулась к посоху. Этот старик определенно не так прост, как кажется. А старец будто услышал его мысли.-
     Не страшись, мил человек, тайны мне твои не нужны. -
     Нет у меня ни каких тайн, - буркнул убийца в ответ.
     Старик согласно закивал в ответ, вгрызаясь в мясо. А Северьян подозрительно прищурился. Зубы-то у старца не по старчески крепкие, да клыки торчат волчьи. -
     Скажи мне, Старик, откуда ты взялся? - Медленно начал он. - Ведь не было тебя, и подкрался уж больно тихо.
     А дед будто и не слышит его слов. Жует себе и жует.-
     Погоди, незнакомец, дай насытиться, а потом и расспрашивай, - тихо сказал старик.
     А от глухаря уже почти и ничего не осталось. Старик, как волк, набросился на угощение. Вот уже и последнее крылышко исчезло у него в глотке.-
     Ну как, насытился? -
     Еще нет!
     Старик медленно поднялся. Согбенные плечи его распрямились, руки стали длиннее и шире. Это был уже не старик, великан, по сравнению с Северьяном. Убийца бросил короткий взгляд вперед, там в траве лежал замаскированный клинок. Северьян слышал от Белояна, что Киянский лес наполнен всякой нечистью. Но не думал, что так скоро придется столкнуться с ней воочию. А старик тихо зарычал. Он стоял и улыбался, обнажая длинные, звериные клыки. -
     Кто ты?
     Северьян уже стоял на ногах, напротив старца, держа в руке посох. -
     Хозяин этих мест! Ты - моя добыча! - Проревел старик.
     Слишком все было хорошо до поры до времени. Северьян понимал, что неспроста это. Но не ожидал столь скорой развязки. Вот уж богата Русь уродцами да монстрами. Взялся бы князь, да повывел всю нечисть из окрестных лесов. Так нет, теперь приходится еще и с нелюдями бороться. Какой уж там убийца-наемник, самый настоящий богатырь! Может опосля в дружину к Владимиру податься? Сразу сотником сделает...-
     Уходи, старик. - Тихо сказал Северьян. - Кем бы ты ни был, но я не твоя добыча.
     Лицо старца перекосила жуткая гримаса. Миг - и перед Северьяном стоял самый ощерившийся, тихо рычащий вурдалак. С волосатой морды стекала густая слюна, желтые злые глаза сочились желчью. Шерсть, серовато черная, лоснилась, блестела, лапы, широкие как поленья, венчали длинные, острые когти.
     Меч выскользнул из ножен, как живой, и тут же запел, затрепетал в руке, вожделея свежей крови. Вурдалак бросился первым. Мелькнули длинные когти, Северьян увернулся. Лезвие, описав дугу, распороло монстру брюхо. Еще взмах - и туловище вурдалака развалилось надвое, истекая зеленой кровью. Запах гнили расползался в воздухе, Северьян поспешил прочь, вытирая меч о траву. Зелень, где ее коснулась вурдалачья кровь, скукожилась и засохла. Красота, столь привлекшая внимание убийцы, оказалась не более чем приманкой, как яркий цветок с крупными ядовитыми шипами. Все вокруг лишь ширма, прикрытие для грязи. - Решил Северьян. Одного урока ему хватило, чтобы больше не верить собственным чувствам.
     Ночь он провел на дереве, крепко привязавшись к стволу припасенной веревкой, и двинулся в путь с первыми лучиками солнца. Вытоптанная тропинка то скрывалась в зарослях травы, то снова выползала, но уже дикая, неухоженная. Северьян сам выбрал этот путь. Можно было обойти лес, как это и делали сборщики дани, но двигаться в открытую, по степи было довольно опасно. Кто знает, вдруг князь изменил свое мнение и уже выслал вослед погоню? Эти владыки такие непредсказуемые. А здесь, в лесу, все-таки было тихо и спокойно. И если и стоило ждать опасности, так не от людей. Нечисть хоть и была злобной и неутомимой, но куда этим глупым тварям до людского коварства и подлости.
     Вскоре березняк закончился. Его сменило темнолесье; хмурые вековые ели смотрели настороженно, пробираться через буреломы становилось все труднее. Раньше Северьян двигался легко и быстро, преодолевая огромные расстояния. Теперь путь стал тернистым, и движение замедлилось втрое. Ночью убийца набрел на медвежью берлогу. Косолапый спал, недовольно почесывая бок когтистой лапой, и не обращал на вторгнувшегося ни какого внимания. Северьян лишь полюбовался на хищника, от которого, говорят и появились люди, и двинулся дальше. Теперь он шел даже ночью, не оставляя времени для сна. Трое суток провел он на ногах, разбирая завалы и, преодолевая чащобы, пока, наконец, не выбрался из цепких объятий злого темного леса прямиком на чистую поляну. Это было так необычно, столь резко отличалась живое бескрайнее поле от черных чертогов темнолесья. Будто кто-то обрубил топором на две половинки, отделив столь непохожие части света. Громада деревьев стояла позади непроходимой стеной, и манила своей таинственностью и неприступностью. Северьян был искренне рад, что, наконец, выбрался из бескрайних дебрей. Так приятно было снова увидеть теплое жаркое солнце, купаться в его золотых лучах. Он уснул прямо на голой земле, крепче сжав меч-посох. Трава для него была теплее любого ковра, а солнце, щиплющее глаза уже не слепило. Северьян слишком устал, чтобы обращать внимание на окружающее его. Забвение накатило сразу, едва он прикрыл глаза.
        ...Повозки, запряженные конями, вперевалку двигались по плохо протоптанной, поросшей невысокой травой, колее. Солнце, багряное, кровавое, надвигалось со стороны села, предвещая страшное действо. Дети, еще не осознавая опасности, считая все лишь веселым приключением, шумно галдели, их пытались унять женщины, на всех цыкали старики... те которые были не в состоянии держать оружие, но все-таки могли править телеги. Спереди надвигалась громада леса, такая темная и мрачная, как стена диковинного замка. Северьян никогда не видел больших городов но от Лукия слышал, что есть такие, в которых стены, не чета забору в селе, бревна выше макушек деревьев в сосновом бору, стоят частоколом, через каждые двадцать шагов сторожевые башни... Северьян тяжело вздохнул, уселся в повозке поудобнее, поджал ноги. Он не хотел оглядываться, но все же не удержался, бросил косой взгляд назад. Там, рядом с весью толпились вооруженные мужчины. Не у каждого был меч, многие держали в руках сучковатые дубины, кое-кто вышел с вилами, другие весело помахивали тяжелыми молотами. Среди них скалой возвышался Городон, секира в его руках отливала багрянцем, кровавые сполохи восхода весело бегали по бронзному основанию, на миг озарив лицо воина, спокойное и серьезное, глаза - два угля, губы плотно сжаты, черные широкие брови сошлись у переносицы. В свете утренней зари Городон казался отлитым из бронзы одного из воплощений Зверобога. Рядом стоял волхв, в неизменно черном одеянии, в руках загадочный резной посох, такого Северьян еще не видел, хотя жил у Лукия почти с рождения. Мальчонка сглотнул слюну, отвернулся. Он знал, что мужчины шли на погибель, просто для того чтобы дать шанс уйти повозкам. Северьян хотел остаться с ними, кричал, ругался, грозился убежать... но волхв ясно сказал, что Северьян должен идти вместе со всеми, и мальчик послушался его, потому что привык слушаться Лукия и любил его, как отца и мать вместе взятых, которых Северьян никогда не знал...
     А лес все приближался, и вскоре кроны деревьев сомкнулись над повозками. -
     На кого же они нас покидают, - услышал мальчишка тяжелый вздох одной из молодых девок.-
     Они идут на смерть ради жизни, - тихо сказал Северьян. - Идут, чтобы мы могли спастись...
     Девка посмотрела на мальца с ужасом, и этот ужас отразившись в черных, как смоль, глазах Северьяна передался ей с удвоенной силой. Она тихо застонала, с глаз катились слезы.-
     Как ты можешь, - прошептала она, - какой ты жестокий.
     Я не жестокий, - кричало сердце, - мне так же плохо, как и вам. Но Северьян заставил себя усмехнуться, совсем по взрослому, без тени сомнения и страха. А слезы так и подступали к глазам, норовя сорваться, хлынуть водопадом, смести все вокруг... Северьян стиснул зубы, зорко уставился вперед. Он так и не заплакал...
        Ночью он проснулся от настойчивого шороха. Рука инстинктивно сжала рукоять меча, глаза медленно открылись. Рядом, шагах в трех, стоял волк. Самый настоящий волк. Таких, пожалуй, встретишь не в каждом лесу. Крупный, под короткой черной шерстью перекатываются бугры мышц, умные желтые глаза глядят настороженно. Секунда не прошла, как Северьян, с прытью кошки отскочил в сторону, ощерился, не хуже любого хищника. Меч заплясал в его руке, выделывая замысловатые крюки. Волк не сдвинулся с места. Просто стоял и смотрел на Северьяна, будто пялился на выходки юродивого на базаре. Убийца опешил. До сих пор он ожидал, что хищник нападет первым, но волк совсем не собирался этого делать. Просто стоял и ждал. Интересно, чего?
     Нервы начали сдавать. Северьян сделал несколько воинственных выпадов. Волк без труда уворачивался. Отступая, недовольно ворчал, но по прежнему оставался в стороне, всем своим видом показывая, что драться не собирается. Убийца уже решил сломя голову броситься в нападение, или уйти ни с чем, пока вдруг в ночном полумраке не различил впереди женскую фигуру.-
     Уголь, ко мне!
     Незнакомка подошла поближе и Северьян смог разглядеть ее. Девушка была красива, так же, как и ее нежный мелодичный голос. На ней почти не было одежды, не считая коротенькой, обмотанной вокруг талии шкуры. Черные волосы волнами спадали на плечи, на лбу перехваченные обручем. Лица он не разглядел, но все остальное... Все остальное у нее было на месте и даже с избытком. Волк кинул на Северьяна полный пренебрежения взгляд и затрусил к прекрасной незнакомке. Подошел, потерся мордой о ее ногу и сел рядом.-
     Приветствую тебя, прелестница, - выдавил из себя убийца.-
     Кто ты такой, и зачем пришел в мой лес!? - Сразу перешла в штыки девушка.
     Холодок пробежал по коже. Неприятный, саднящий озноб вкрался глубоко внутрь, застудил сердце, одурманил разум. Северьян сощурил глаза. Пальцы левой руки легли на рукоять меча. -
     Ты невежлива, незнакомка. Я всего лишь странник, и зашел сюда случайно. Ни на что не претендую и с рассветом покину твои гостеприимные владения.
     Последние слова он выдавливал из себя с особым злорадством, стараясь поддеть странноватую хозяйку. Сама она не выглядела опасной, несмотря на колчан со стрелами за спиной и короткий лук в руках. Но волк был реальной угрозой. Вступить в схватку с таким - значило обречь себя на смерть. Северьян лихорадочно размышлял, не зная, что делать.
     Проблема решилась сама собой. Девушка потупила взгляд, отвернулась.-
     Прости меня, незнакомец. Ты, наверное, неплохой человек, только я теперь уже никому не верю. -
     Кто ты? - Пришла очередь Северьяна задавать вопросы.-
     Я Ведунья, хранительница ведьминой поляны, - ответила девушка.-
     Много вас развелось, хранителей. Один уже полез давеча, тоже хозяином называл себя. Хотел сожрать. Надеюсь, ты не питаешься человечиной? А то от вас, нечистых, всего ожидать можно.
     Девушка сверкнула очами. -
     Да как ты смеешь! Ты... ты... да я...
     И разрыдалась. Северьян не намеревался ее утешать. Он вообще уже начал жалеть, что завел этот разговор. Надо было просто убраться подобру-поздорову, оставив в покое этот негостеприимный уголок. Чего убийца не любил, так это выслушивать чужие жалобы. И терпеть не мог слезы. Но почему-то так хотелось утешить эту маленькую, беззащитную...-
     Успокойся, - бросил он, - ничего ведь не случилось. Слезы твои никому не помогут, потому что на них уже давно никто не обращает внимания.
     Ведунья встрепенулась. -
     Ты не человек, - подозрительно прошептала она. Волк, до этого сидевший смирно, приподнялся, тихо зарычал. -
     А кто же? -
     Люди не могут устоять перед слезами Ведуньи, - напряженно сказала девушка. - Значит ты не человек. -
     Я видел много слез. И разучился им верить, - ответил Северьян. - Давай просто разойдемся. Мне недосуг тебе мешать, охраняй себе свои владения. Я мешать не буду.
     С этими словами он легко перехватил посох-меч и неторопливо зашагал в обход такой милой Ведуньи и такого страшноватого Волка в сторону прорывающихся на горизонте верхушек деревьев. В вечерней мгле они казались сплошной, бесконечной стеной. Стеной, опоясывавшей поляну, как клетку. Северьян поежился, на миг, ощутив себя пленником. В памяти всплыли стены сруба. -
     Подожди, странник, - окликнула его девушка. - Не обижайся. Мы, Ведуны, гостеприимный народ. Были. Но теперь каждый норовит нам навредить, обзывают нечистой силой. А ведь мы совсем не такие плохие, и ворожба наша добрая, светлая. -
     Не мне решать, - буркнул Северьян, - у меня своя дорога. У тебя своя. -
     Но я могу тебе помочь! -
     Мне не нужна помощь.
     Больше он не останавливался, несмотря на окрики девушки. Ведунья она, или нет, но связываться с магией Северьян не хотел. Себе дороже выйдет. К тому же, кто знает, светлые они или темные. Тот, кто называет себя хозяином, уже обречен на жадность. У Северьяна не было ни чего. Даже собственная жизнь отныне ему не принадлежала.
     Стена леса все приближалась, становясь выше и осязаемее. Острые верхушки были похожи на частокол стены, не хватало лишь сторожевых башен, да вечно пьяных горлопанящих стражей. Северьян почти успел вторгнуться в негостеприимную чащобу, когда дорогу ему преградил волк. Не рычал, не бросался, просто встал на пути.-
     Ты все-таки решил уйти, странник, - раздался за спиной знакомый мелодичный голос. - Ты меня огорчил.
     Потом вдруг голова стала пустой и легкой, перед глазами засияла белая муть и Северьян упал без чувств.
        Глава 7.
        С утра ко двору Владимира заявился Люготич. Большой, неуклюжий, он ворвался в трапезную Князя как ураган, сметая все на своем пути. Сбросил с плеча тяжеленный, в три пуда весом меч и без приглашения сел напротив. Владимир был терпелив и умел прощать богатырям дерзость. Особенно таким великим воинам, как Люготич.-
     Ну, с чем пожаловал? - Рассерженно спросил он.
     Князь вообще недоумевал. Люготич вроде собирался уехать назад на заставу и вплоть до пира не появляться. Но нет, отчего-то все еще здесь. Никак случилось что-то очень серьезное?-
     Пленник князь. Он сбежал. - Рассеял догадки Люготич.
     Владимир нахмурил брови. Хороший воин Люготич, но порой простой, как пень. Князь так хотел оставить побег пленника в тайне, но не получилось. Теперь, наверное, вся дружина на ушах стоит. Люготич полководец, ему дружину поднять, как два пальца...-
     Знаю, что сбежал. - Тихо, сдерживая ярость, отчеканил Владимир. - Это было подстроено. Мной.
     Люготич удивленно отпрянул, чуть не свалившись со стула, который и так скрипел под богатырем и норовил позорно развалиться.-
     А убийство печенегов тоже было подстроено?
     Пришел черед удивляться Князю. -
     Печенеги? А они при чем?-
     В чертогах терема, возле двери пленника, валяются раскромсанные тела.
     Владимир тяжело вздохнул. Так, час от часу не легче. То челядь порубленная в капусту, теперь еще какие-то печенеги. Не слишком ли много трупов для княжеского терема? Может, пора сменить обстановку. А то и вовсе построить неприступную крепость из камня, на манер Царьградских домов? -
     А с чего ты взял, что это дело рук пленника? - Наконец вымолвил князь.-
     В телах троих из них мы нашли метательные ножи...
     Владимир окончательно посуровел.-
     Давай, говори, что еще у нас плохого.
     Люготич собрался с силами и выпалил, как на духу.-
     Убитые - послы Печенежского хана Кучуга, приехали обсудить пошлины и подготовиться к Пиру. С их слов, хан самолично решил наведаться в Киев. -
     Значит, послы. Это плохо. Но почему они напали на Следящего?-
     Кого? - Удивленно переспросил Люготич.-
     Так называл пленника Белоян. Уж и не знаю, почему.
     Князь, как в воду глядел, упомянув Верховного. Он ввалился в дверь через минуту, большой, запыхавшийся. Владимир криво улыбнулся, бросив приветственное:-
     Ну и рожа у тебя, Волхв!
     Белоян пропустил шутку мимо ушей, лишь приветливо кивнул Люготичу и уселся на свободный стул. Сразу же повисла напряженная тишина, холодок пробежал по стенам.-
     Что скажешь, Верховный? - Вежливо спросил Люготич.-
     Я лучше вас послушаю. - Молвил Белоян. - Так, что у нас случилось прошедшей ночью? Я Верховный Волхв, а обо всем узнаю последним.-
     Трупы. Везде трупы. И войны-то еще нет, а уже смерть добралась и до княжеских покоев, - тихо прорычал Люготич. -
     Так вы о Северьяне! - Догадался Волхв. - Я уж думал, чего новенького случилось. Да, хорошо он уделал послов печенежских, ничего не скажешь.
     Князь посмотрел на Волхва как на обезумевшего, разве что не отодвинулся в сторону. Может волхв поутру наколдовал чего-то не того, и теперь попросту лишился разума? Или меда сожрал слишком много, вот он и ударил в голову?-
     Опомнись, Верховный! Теперь уж войны не избежать! Этим воспользуются все! И Царьград в долгу не останется, кинет на нас своих крестоносцев, и хазары, как стервятники, уже кружат над нами, только и ждут скорой добычи!-
     Войны не будет, - остудил Волхв его пыл, - разве что пошумят печенеги, да затихнут. Никакие это не послы, убийцы наемные. И присланы были, похоже, с единственной целью. Прикончить нашего пленника им захотелось! Но не удалось, не на того напали!-
     Но зачем? - Удивился Люготич. -
     Соизволь ответить, верховный! - Съязвил князь.-
     Козни это. Узнать бы чьи. Скорее всего, опять Царьград шалит. Видать узнали, что мы убийцу ихнего охомутали, вот и решили избавиться. Чуют опасность. -
     Чуют, - согласился князь, - и есть на то причина.
     Волхв нахмурился, в глазах, глубоко сидящих под нависшими надбровными дугами, полыхнули два злых огня.-
     Много звезд на небе, княже. И ярче есть, и красивее. Но эта, на которую ты позарился, не для тебя.-
     Мы еще поглядим, - проговорил сквозь зубы Владимир. - Поглядим. Пройду по руинам Царьграда, но ее возьму...-
     Погляди, погляди, - передразнил его Волхв. - Гляделки поломаешь. Ты сейчас другой головой думай, той, что с чубом рыжим. Если печенежский каган вместо послов к нам убийц подослал... Ему это без надобности, он-то и про пленника, небось, узнал от Царьградских прихвостней.
     Владимир вскинул густые брови.-
     Так ты считаешь...-
     Да, печенеги могли заключить некий договор с Царьградом.-
     Но зачем? Не могут сойтись такие разные народы. Печенеги - такие же варвары, как и мы. Они еще помнят про воинскую честь...-
     Кто их знает, зачем. А уж общего им найти труда не составит. Печенеги уже не те, развратила их Царьградская роскошь. Она и нас развратила.
     Владимир сжал кулак.-
     Эх, взять бы сейчас, да и раздавить Царьград, как таракана...
     Белоян пристально посмотрел в горящие злым огнем глаза князя. Шумно вздохнул, опуская тяжелую лапу Владимиру на плечо. Князь горяч, может и сорваться, совершить непростительное безумие. Но он прав, Царьград с его разращенной жизнью и гнилостными интригами должен рано или поздно рухнуть. -
     Не время еще, княже, не время, - тихо сказал Волхв.
        Сознание возвращалось медленно. Северьян то выплывал из небытия, то снова нырял в море забвения. Когда, наконец, голова прояснилась, и он открыл глаза, вокруг стояла непроглядная мгла, или... Северьян серьезно задумался. Неужели она ослепила его? И это, значит, проявлять доброту? Все-таки их магия совсем не такая добрая, каковой она ее расписывала. Мир, в котором добро злое уже обречен на вымирание. А здесь даже добро с кулаками...
     Краем уха он уловил легкий шорох. Северьян поднялся, удивленно замечая, что руки и ноги свободны. Тотчас накатила волна разочарования. Естественно, слепца даже связывать не нужно. А посторонний шум все приближался. Потом на миг вдруг что-то сверкнуло, и Северьян прозрел. Вернее, увидел свет факела, зажженный Ведуньей. Рваные блики пламени осветили невысокий свод потолка, резные колонны по углам и большую кровать, на которой лежал он сам. Ведунья стояла напротив, одетая в соблазнительную шелковую накидку, сквозь которую просвечивались контуры ее тела, такие соблазнительные, что убийца с трудом удержал себя в руках. -
     Зачем я здесь? - Тихо спросил Северьян.
     Девушка подошла ближе.-
     Я последняя в этом лесу. Если у меня не будет потомства, мой род вымрет. Ты единственный, кто достоин...
     Северьян прервал ее, вскакивая с кровати, только сейчас заметив свою наготу. Ведунья звонко рассмеялась.-
     У тебя сильное тело, странник. Совсем не похожее на истощенных сморщенных калик. Ведь ты выдавал себя за одного из них, верно?-
     Отпусти меня, - тихо простонал Северьян, - уйди, ведьма!-
     Перестань ты, право слово, - звонко засмеялась Ведунья, - не съем же я тебя!
     Убийца чувствовал, как ноги предательски затряслись. Он никогда не боялся, но отчего-то связь с этой девицей вызывала в нем лишь ужас и отвращение. Меч! Где же меч? Северьян знал немало приемов, отнимающих жизнь, и для многих из них достаточно было иметь пару крепких рук, но почему-то его пугали даже прикосновения к ведьме. -
     Иди же сюда! - Ведунья уже не просила. Она требовала. И в голосе ее, доселе приятном и нежном заскользили визгливые нотки. - Иди! Мне нужен мужчина!-
     Перебьешься! - С отвращением проговорил Северьян. Руки быстро задвигались, сплетая заклятие ползущего огня. Это то немногое, что он умел творить собственными руками, не раз выручало его в трудную минуту. Правда повторить его дважды не мог. Сила для восстановления набиралась несколько лет, ведь Северьян не был магом. С пальцев сорвалась огненная струя. Змеей она пробежалась по полу, охватывая жадными язычками все, что попадалось на пути. Белоснежные простыни, ковры, обитые гобеленами стены - она жрала все, без разбора. Ведунья закричала. Это был не вопль отчаяния молодой девушки. Звериный рык вырвался из ее глотки. И сама она стала преображаться. Красивые руки вытянулись, стали сухими и жилистыми. Лицо преобразилось, появились уродливые, точно шрамы, морщины, нос вытянулся, стал похож на орлиный клюв. -
     Как ты посмел! Как ты мог осквернить мое жилище, глупец! - В голосе ее уже не осталось ничего человеческого. -
     Как посмел, так и посмел, - пробурчал Северьян. - В следующий раз не будешь чары наводить, ведьма проклятая!
     Преобразившаяся Ведунья кинулась на него, жадно клацая челюстями, взгромоздилась на небольшой стол и прыгнула на Северьяна. Он даже не пытался отбежать, хотя мог сделать это без труда. Северьян сбил ее ударом руки в солнечное сплетение. Цепкие пальцы разорвали кожу, раздробили кость. В ладони осталось трепыхаться ведьмино сердце. Ведунья кулем свалилась наземь, захрипела. Изо рта ее хлынула кровь. -
     Ты безумец! Ты убил меня! - Прошипела она. - Убил последнюю хранительницу ведьминой поляны!
     Северьян вытер руку о кусок белой простыни, которую не успело сожрать жадное пламя. -
     Убил - тем лучше. Такие поляны надо выжигать. Под корень!
     В комнате бушевал пожар. Огонь добрался и до верхатур, теперь пожирая обитые коврами стены и потолок. Едкий синий дым прокрался в ноздри. Северьян закашлялся, выплевывая вместе со слюной сгустки копоти. Он еще раз оглядел комнату. Здесь не было ни его одежды, ни оружия. Значит, надо искать где-то еще. Дым уже вкрадывался в глаза. Смахнул слезы, убийца побежал к другому концу комнаты, куда еще не успело добраться пламя, и где в смутных всполохах пламени виднелся дверной проем.
     Два желтых уголька виднелись там. Северьян побежал, но тут же попятился, различая тень. Из темноты неизвестности к нему приближался волк. Шел он медленно, неторопливо, ибо являлся абсолютным хозяином положения. Убийца же наг, безоружен, и был вполне легкой добычей для зверя. Северьян медленно отступал назад, но вскоре отступать было некуда. Огонь, пожравший полкомнаты, теперь переползал все ближе к выходу. Северьян чувствовал голой спиной надвигающийся жар. Еще немного, и на спине появятся волдыри. А волк подходил все ближе.-
     Уголь? - Неуверенно спросил Северьян. - Уголь, так ведь тебя зовут?
     Волк не торопился нападать, но подходил все ближе, вынуждая убийцу напасть первым или попытаться прорваться. Северьян съежился. Никогда еще его так не пугало приближение скорой смерти. Раньше он считал ее просто избавлением, но когда припекло... Все оказалось не так красиво и романтично. Одно дело - погибнуть в честной схватке. Другое - сгореть заживо... с разорванной глоткой... -
     Уходи! - Прошипел убийца. - Уходи отсюда, черная тварь!
     И прыгнул вперед.
     Его спасла лишь случайность. Зверь ожидал прыжка, и сиганул сам, раскрыв клыкастую пасть, но человек поступил иначе. Северьян сделал прыжок с подкатом, пролетев прямо под волчьими когтями. Огромный черный силуэт волка вмиг стал золотым. То впивались в звериную плоть неугомонные языки пламени. Раздался разрывающий душу вопль. Вопль отчаяния. Сразу запахло паленым, то сгорала шерсть преданного зверя.
     Северьян, не останавливаясь, выскочил в дверной проем и бросился вверх по ступеням. Сзади раскатилось умирающее рычание. Прямо за спиной вылетел визжащий огненный ком, в котором с трудом угадывался тот мощный черный зверь. Теперь это был обгоревший, все еще пышущий пламенем кусок мяса, каким-то загадочным образом передвигающийся. Через минуту все было кончено. Череп зверя не выдержал и лопнул от перегрева. Стены обрызгали мутные серо-красные комья мозга. -
     Собаке собачья смерть, - плюнул убийца вниз, и побежал по ступеням. Огонь быстро выбирался из комнаты. Клубья дыма уже забрались и сюда. Северьян, бежал вверх, постоянно кашляя и отплевываясь. Не дышать он не мог, а дышать было уже не чем.
     Выше располагалась еще одна крохотная комнатушка. Здесь Северьян нашел свою одежду и оружие. Только выхода не обнаружил. Облачившись в балахон и перехватив поудобнее посох-меч, он вытащил из-за пояса кинжал, и провел им по невысокому потолку. Вниз посыпалась земля. Северьян намотал на конец посоха кусок тряпки, поджег щелчком пальцев. Пламя высветило вверху сплошной слой свежей земли. Так вот откуда этот кладбищенский запах! Значит ведьма затащила его под землю! Хорошенькое дельце!
     Чтобы выбраться из западни, Северьян сначала попробовал раскопать чернозем над головой, но безуспешно. Земля постоянно сыпалась ему на голову, но отчего-то вдруг вновь принимала прежний облик. Вырытые места затягивались, будто шрамы на паршивой собаке. А огонь снизу поднимался все выше, охватывая пламенем ступени. Вскоре земляной потолок стал виден и без факела. Тут Северьян разглядел в сторонке невзначай примостившееся бронзные кольцо. Подбежал, потянул за него. В ту же секунду пласт земли рядом с ним провалился, образовав небольшую удобную лесенку. Северьян бросился по ней сломя голову, уже чуя свежий воздух. Вырвался, безумный, тяжело дышащий. Глаза слезились от едкого дыма, сердце стучало, как молот кузнеца, болезненно и резко. Он все еще не верил в очевидное, неужели ушел, неужели смог!?
     На землю змеей сползла ночь. Полная луна злобно ухмылялась, разглядывая статную темную фигуру с посохом в руке, которая быстро убегала от огромной норы, выкопанной прямо на холмике. Из дыры столбом валил сизый дым.
        Глава 8.
        Повозки змеей растянулись вдоль утоптанной колеи. Далеко уйти не удалось. Тропинка закончилась, дальше лес взрылся непроходимыми буреломами. Пройти можно было только пешком, да и то не всяк мог прорваться сквозь плотно сцепленные, сросшиеся ветви. Повсюду чавкало, хлюпало, земля была взмокшая и неустойчивая, кони недовольно ржали, норовя скинуть неугомонных седоков и перевернуть телеги. Паника поглотила всех и вся.-
     Мы все здесь умрем! - простонала женщина.
     Тотчас ее вопль подхватили остальные. Старики не могли унять впавших в отчаяние женщин. Дети удивленно таращились на матерей. Они все еще считали поездку увеселительной прогулкой.-
     Что будем делать? - К Северьяну подошел Зубр, подозрительно прищурился.
     Северьян скривился, отвернулся. Он с трудом переносил Зубра. Он был всего на три весны старше Северьяна, а вел себя, будто взрослый, задавался, смотрел на других свысока.-
     Дальше идти нельзя, - рассудил Северьян. - За чащей начинаются болота, а там голодные упыри...
     Упырей он не видел, но не раз слышал рассказы Лукия о болотной нечисти, и имел представление, о чем говорил. -
     Упыри упырями, но позади степняки... а они еще хуже...
     Северьян задумался. Выхода попросту не было. Оставалось лишь надеяться на чудо.-
     Подождем, - решительно заявил он. Затем залез на повозку, крикнул совсем уж по взрослому. На него тотчас обратили внимание, затрепетали.-
     Выждем, пока не сядет солнце, - сказал Северьян. - А потом мы с... Зубром вернемся и разведаем, что к чему. Может и нет ни каких степняков, а может... ушли уже.
     Северьяна передернуло. Он знал, что если степняки уйдут, на месте села останется лишь выжженное пепелище... Северьян так ясно представил себе гору мертвецов, и среди них Лукия, Городона... Мальчик еле сдержался, унял предательскую дрожь.-
     Не бойся, Северьяша, - к мальцу подошел старый Валим, и теперь гладил Северьяна по голове. Не удержался мальчишка, вцепился в деда, как клещ, и тихо, беззвучно зарыдал. В этот раз он зарекся никогда больше не плакать...
        Северьян долго лежал на траве, вдыхая свежий, напоенный ароматами трав и цветов воздух. Это было похоже на глоток воды в пустыне - так разительно отличался он от спертого, загаженного смогом и гарью духом подземелья. Рядом, в каких-нибудь двадцати шагах высилась громада леса. Северьян сам не мог понять, какая сила донесла его тело до самых деревьев. А вдалеке, на расстоянии взгляда, из небольшого холмика на поляне в небо поднимался дым. Потом земля застонала, задрожала и осела, навсегда засыпав ведьмин курган.
     Страх остался позади. Еще сам не веря, что все кончилось, убийца поднялся на неустойчивых ногах, сделал несколько шагов, опираясь на посох. С трудом, превозмогая самого себя, он добрался до леса, вошел в неприветливую чащу, и там повалился без сил, через минуту забывшись тяжелым неуютным сном.
     Утро встретило его изморосью и пронзительной прохладой. Трава за ночь покрылась росой, даже земля размокла, и теперь елозила под ногами, норовя ускользнуть в самый неподходящий момент. Северьян недоумевал. Неужели, был дождь? Но почему он не помнит этого? Разве может быть сон столь крепким? Северьян не стал ломать голову, собрал свои скудные пожитки и двинулся дальше. Да какие пожитки собирать-то? Одежда, нож да посох - вот и все его снаряжение.
     Деревья сменяли друг друга, от их обилия рябило в глазах. Желудок стонал, пустой, Северьян скривился, живот скрутил приступ голода. Проклятая ведьма затащив его в свое логово даже не соизволила накормить. Хотя, он бы и сам отказался. Но желудку было наплевать на все приключения хозяина. Он требовал пищи.
     Найти ее оказалось не так уж и просто. Ножи Северьян потерял, когда убегал из ведьминого логова. Возвращаться обратно искать их у него не было ни малейшего желания. Охотиться с мечом почти невозможно. Птицу не собьешь, глухарей в такой чащобе нет, а звери покрупнее порядком пуганые, чуют приближение человека и прячутся. Северьян попробовал пожевать листья, но с отвращением выплюнул. Эта пища не годилась. Хвойные иголки тоже не отличались отменным вкусом, но на первое время подошли и они. Северьян даже подумывал отыскать на худой конец, берлогу медведя, но вскоре его проблемы решились сами собой. Бесконечная непреодолимая стена леса медленно расступалась. Ели и сосны сменились дубами и кленами, их в свою очередь сменил светлый редкий березняк. Здесь росли большие, невзрачные, но крупные грибы-подберезовики. Набрав целую горку, Северьян развел костер, и вскоре уже лакомился жареными грибками, нанизанными на ветки. Вместо привычной соли подошла зола, воду он собрал с крупных скопивших утреннюю влагу листов лопуха. Сытно поев, Северьян двинулся дальше, и вскоре березняк кончился. Впереди, как на ладони лежала небольшая уютная деревушка.
     Шесть домов, небольшое, засеянное поле, да покосившаяся гнилая ограда окрест домов. Северьян совсем не был уверен, что все дома - жилые. Два из них выглядели настолько покосившимися и вросшими в землю, что не возникало даже подозрения о наличии в них маломальской жизни, тех же клопов да тараканов. Да и откуда здесь жизнь, в такой глуши. Только безумцы могли поселиться здесь.
     В деревне царило запустение. Это лишь издали, с возвышения казалось, будто она обитаема. Судя по всему, дома были оставлены давно. То, что Северьян принял за засеянное поле, оказалось поросшей бурьяном канавой. Все остальное, к чему бы Северьян не прикасался, от дряхлости разваливалось, рассыпалось в прах. Он полазил по окрестностям, но нашел лишь давно выцветший собачий скелет. В дома лучше было не соваться. Крыша одного уже провалилась внутрь. Ошметки досок уродливыми рваными ранами торчали из проломленной верхатуры. Другой дом норовил рухнуть целиком, покачиваясь даже от неуверенных порывов загулявшего ветерка. Северьян обошел его стороной, дабы не потревожить и без того хрупкое равновесие старой избы. Еще три оказались в столь же плачевном состоянии, и лишь один, выструганный из вековых дубовых бревен, все еще был крепким и кряжистым, и выглядел моложе остальных. Возраст его выдавали лишь ушедшие глубоко в землю сваи, да окно, нынче оказавшееся на уровне двери. Северьян, пробуя посохом пол на крепость, осторожно влез через зияющий чернотой провал окна.
     В доме, вопреки влажности снаружи, и почти подвального расположения, было сухо и тепло. Дубовые бревна сохраняли обжитость и поныне, всасывая в себя влагу и сырость. Северьян обошел дом изнутри. Потолок немного подгнил и покосился, но все еще уверенно держался. В избе, не слишком большой, но все-таки просторной, обнаружился стол с подломленным основанием и две расколотых лавки. У левой стены раскорячилась старенькая, с завалинкой, печка. Она оказалась снизу до верху опутана паутиной, закопчена. Как и прочую, оставшуюся от прежних хозяев обстановку, ее покрывал толстый слой толи грязи, толи пыли, ровная поверхность которой нарушалась лишь маленькими прогалинками. Наверное, следы крыс. Удивительно, как они только здесь выжили?
     Все-таки в доме было тихо и уютно. К тому же, Северьяну уже надоело спать под открытым небом. Он кое-как починил поломанные лавки, соорудил стол. В березняке набрал коры и сухого хвороста, затопил печь. Та оказалась вполне годной, и вскоре в ней затрепетал осторожный, неуверенный язычок пламени. Северьян сходил в лес и набрал полную охапку грибов. Подберезовиков нынче, как грязи - с голоду не умрешь. Только по прежнему хотелось пить.
     Северьян в очередной раз обошел маленькую деревушку, и за старым, кренящимся под дуновениями ветра домом, нашел колодец. Удивительно, но вода в нем оказалась прозрачной и свежей, затхлости и гнили не ощущалось. Только достать ее не представлялось возможным. Спускаться вниз - себе дороже. Бревна размякшие и склизкие, и неизвестно, какая глубина там, дальше. Ведра, даже самого плохонького, подле колодца не обнаружилось.
     Нырять Северьян и не стал. Отковырнув более-менее крепкую доску от забора, он использовал ее, как лопату, выкопав прямо возле колодца небольшую ямку. Та, вскоре, наполнилась водой. Сначала грязной и мутной, но вскоре песок осел. Северьян пил медленно, смакуя каждый глоток. Проблема с водой была решена. Клял он себя лишь за то, что не удосужился потребовать у Волхва хотя бы маленькой баклажки. Можно было бы не заботиться постоянным поиском воды.
     С наступлением темноты дневная жара спала, в воздух вкрались капли заутренней росы, откуда ни возьмись, появился легкий прохладный ветерок. Северьян вздохнул полной грудью. Воздух был чистым и удивительно свежим. В полумраке безлунной звездной ночи одинокие, корявые деревья были похожи на злобных оборотней, притаившихся, ожидающих случайного путника. А в избе было тепло и уютно, в печи поспевали грибы, свет лучины успокаивал и клонил ко сну. Но Северьян не торопился спать. Покопавшись на чердаке он нашел среди старой утвари цельный глиняный горшок с отколотой ручкой. Не баклажка, конечно, но тоже сойдет. Набрал в нее воды, поставил на стол. Вскоре поспели грибы. За это время Северьян уже успел нагулять себе достаточный аппетит и набросился на еду, как голодный волк на беспомощного ягненка. Но еды оказалось куда больше, чем смог вместить вечно недовольный желудок. Запив трапезу колодезной водой, он кое-как устроился на лавке, и под шум леса и уханье совы, сладко задремал.
     Разбудил его тихий шорох. Показалось, что кто-то крадется по полу. Северьян встрепенулся, схватился за посох. Но в избе было пусто. Лишь сухо потрескивали дрова в печке, да неяркие всполохи пламени рваными цветами освещали убогую лачугу, да на столе... На столе возле недоеденный грибов копошилось маленькое волосатое существо, в два мужских кулака размером. Сначала Северьян принял его за крысу, но, подкравшись поближе, понял, что ошибся. На столе сидел маленький, заросший мехом человечек, или нечто на него похожее. У человечка были крохотные совершенно голые, смешные ручонки, насупленная сосредоточенная морда и короткие, в кукольных штанишках ноги. Пояс его перехватывала нитка, на которой болталась длинная костяная игла. Маленький человечек столь сосредоточенно уплетал жареные грибы, что не заметил приближения Северьян. А когда заметил, даже не попытался убежать, а хмуро уставился на него парой крохотных угольков-глаз.-
     Ну что пялишься, дурачина! - Пробасил человечек. - Домового что ли ни разу не видел?-
     Не видел! - Честно признался Северьян. Убийца не раз встречал на своем жизненном пути карликов, и просто уродов, но это существо не было ни тем, ни другим. Лишь веяло чем-то далеким и знакомым из забытого детства... -
     Ну, тогда любуйся. Только жратву не отнимай! -
     Не отниму, - усмехнулся Северьян. - Скажи, откуда ты такой взялся на мою голову?-
     Как откуда? - Пробормотал домовой с набитым ртом. - Дом построили, я и появился!-
     Но нельзя же просто появиться? -
     Значит можно! - Безапелляционно заявил он. - Это вы люди, всякими глупостями занимаетесь. А мы домовые - существа бесполые. Нам и так хорошо живется.
     Северьян подвинул неудобную лавку и уселся напротив стола.-
     И долго ты здесь... обитаешь?
     Домовой недовольно фыркнул.-
     Сказали же тебе, дурья башка, с тех пор, как дом построили!-
     Это тебе выходит...-
     Сто третий годок пошел, - перебил Северьяна домовой.-
     А выглядишь куда моложе, - улыбнулся убийца. - Но как ты тут живешь? Люди-то давно ушли!-
     Они вернутся. Обязательно вернутся, - убежденно пробормотал домовой. - Меня ведь оставили. Когда вспомнят, обязательно вернутся.
     Северьян вздохнул. Он не страдал от избытка чувств, и сострадание к этому существу его не мучило. Но все-таки неприятно было смотреть на убежденную уверенность маленького существа, непонятную преданность к прежним хозяевам дома. Как они могут вернуться, если уже век канул в лету.
     Домовой к этому времени насытился, и, отдуваясь, как старик после пробежки, начал медленно сползать со стола. Маленькие ножки никак не доставали до лавки, пришлось ему подсобить. -
     Не лезь! - Обиженно рявкнул домовой, но помощь принял, и вскоре стоял на полу.-
     Как звать-то тебя, домовой? - Спросил Северьян.
     Тот фыркнул, горделиво насупился.-
     Всяким дурачинам знать не положено. Но тебе, так и быть, скажу. Доробеем меня звать. А прежние хозяева звали просто Дорей.
     Домовой задумчиво почесал маленькую волосатую башку.-
     Слушай, дурья башка, а оставайся-ка ты здесь? - Предложил он неуверенно. - Хозяйство заведем, баньку отстроим, жить будем лучше прежнего.-
     Нет, Доробей, - молвил Северьян, - с тобой каши не сваришь. Вон, гляди, даже пожрать себе раздобыть не смог. Это ж, сколько ты голодал?-
     Много, - буркнул домовой, ковыряя носком ноги расщепленную доску. - Я домовой. Мне в доме сидеть положено, а не по лесам шататься! Я покой в доме должен хранить!-
     Ну, покой здесь и без тебя хранится. Ни единой живой души... окромя тебя конечно. Да и есть ли она у тебя, эта самая душа?-
     Душа есть у любой живой твари, а я животинка особенная! Вот!
     Северьян слез с лавки, подошел к растопленной печке, погрел руки. Домовой немного помолчал, но, видимо молчание претило его природе, как он снова разразился длинной тирадой!-
     А мы чо! Мы люди простые, не чета всяким ходокам! Ничем и не блестим. Просто живем себе. Вот! - Потом вдруг о чем-то задумался и выпалил. - Слушай, дурья башка, а давай я с тобой пойду?-
     Но ты же собирался хозяев ждать? - Хитро прищурился Северьян.
     Домовой горестно вздохнул, смешно дернул маленькими руками.-
     Не вернутся они, знаю. Да и умерли они уже давно. Не хочу умирать вместе с домом, даже если в нем родился! Хочу мир посмотреть!-
     Ах, непоседа! - Северьян засмеялся. - То хочешь покоя, то путешествий. Ты уж реши, чтоб потом не жалеть!-
     Так не берешь, значит? - Подозрительно протянул Доробей.-
     Но почему уж не беру? Ты маленький, мне проблем не доставишь, да и время коротать будет с кем. С таким болтливым собеседником как ты, точно не соскучишься!-
     Это я лишь поначалу болтливый, - Заверил его домовой. - Я же с людьми не общался уже лет пятьдесят!-
     Уважительная причина, - согласился Северьян. - Если хочешь болтать, болтай. Только в чем я тебя понесу? Своими же ногами ты за мной не поспеешь.-
     Да, проблема! - Серьезно задумался Доробей. - Хотя, пожалуй, есть у меня одна вещица!
     Домовой, запыхтев, скрылся за печкой. Оттуда долгое время раздавалось шебуршание и скрежет. Наконец Доробей выполз из укрытия. За собой он волочил внушительного вида тряпку, при ближайшем рассмотрении оказавшейся самой, что ни на есть котомкой.-
     Вот! - Довольно изрек домовой. - Ну, чего уставился, помог бы лучше!
     Северьян поднял поизносившуюся, но все еще годную котомку. Выглядела она не самым лучшим образом. Грязная, с крупными заплатами. Внутри оказался шмоток паутины и куча всякой грязи, включая дохлых тараканов и мышиный помет. -
     Ничего, пожалуй сойдет. Для тебя, - решил он.-
     Вот и я так думаю, - согласился домовой.
        Глава 9.
        Северьян покинул заброшенную деревню в полдень. Солнце уже выкатилось в голубое безоблачное небо и теперь бесстыдно пялилось на одинокого путника, обжигая его своим жарким дыханием. Домовой, поначалу сидел у Северьяна на плече, но вскоре жара доконала его, и Доробей ворча сполз обратно в котомку, где среди предусмотрительно набранных в дорогу свежих грибов он чувствовал себя довольно вольготно. Северьяну приходилось туго. Пока не кончилась степная прогалина, пот лился градом с его лица и волос, пропитывал насквозь мешковину балахона. Посох теперь не помогал и казался обузой. То же можно было сказать и о котомке, которая утомительно болталась на плече. Но всему свойственно заканчиваться. Кончилась и степь. Ее сменил хвойный лес, принесший долгожданную прохладу. Воздух здесь стоял сырой, с запашком гнильцы, приятно разбавленный ароматом хвои.
     Домовой, обрадованный переменами, выполз из котомки, и снова взгромоздился на плечо, вцепившись в ткань маленькими ручками, будто ручной сокол. -
     Однако! - Удивленно вторил он, смотря по сторонам. - Широк мир, широк! - И втихомолку приговаривал. - Я бы сузил.
     Северьян лишь усмехался над несчастным домовым, участь которого - всю жизнь провести на одном и том же месте. Он бы точно не смог...
     Лес был хмурым и неприветливым, но выглядел довольно ухоженным. Неужели все это Киянский лес? - Думал Северьян. - Или я просто сбился с курса? Ни тебе завалов, ни валежин, ни полуприсохших болот. Вскоре, Северьян понял, почему. За высокой, старой елью ему открылась широкая, вытоптанная лошадьми и повозками колея. Убийца встрепенулся, домовой тоже почуял перемену настроения человека.-
     Что случилось? Чем ты так озабочен? - Нетерпеливо пробормотал он.-
     Лезь в сумку, - буркнул Северьян, - Похоже, мы вышли в людное место. Знать бы только куда. По словам Белояна на пути в Искоростень ничего подобного быть не должно. Похоже, заплутал я.-
     А что такое Искоростень? - Спросил домовой.-
     Город людей, - начал дотошно объяснять Северьян. - Там много домов, очень много, и все они большие и красивые, не чета твоей деревеньке.-
     Мой дом тоже большой и красивый, - Доробей вступился за родные места. - Был. -
     Вот именно, что был. А Искоростень есть. И туда я иду. -
     А зачем?
     Любопытству домового не было предела. Северьян хмыкнул, задумавшись. Не станет же он рассказывать Доробею, какова настоящая цель путешествия. -
     Я странник. Мне нравится ходить из города в город. -
     И чего в этом хорошего? - Удивился Доробей. - Как можно жить, не имея постоянной крыши над головой, дома, где можно отдохнуть и развеяться. Дома, где тебя всегда ждут.-
     Можно, - вздохнул Северьян. - Не я выбрал этот путь. Но мне по нему идти.
     Больно кольнуло сердце. Северьян сжал зубы, нахмурился. Не по своей воли он лишился крыши над головой, не по собственному желанию оказался здесь. Будь проклят Царьград и Русь вместе с ним! Быть обреченным на скитания, не самая вольготная стезя.-
     Ну иди, иди, авось дойдешь, - мрачно пробурчал домовой и полез в котомку прятаться.
     А Северьян отряхнулся, ссутулился, скрывая непомерно широкие плечи, натянул на голову капюшон, так чтобы не было видно лица, и побрел вдоль свежевытоптанной колеи вперед. Птицы здесь пели не так весело, все больше шугались человека, и улетали прочь, лишь завидев сутулую фигуру. Зверье тоже оказалось пуганым. Белки, как сумасшедшие прятались в дуплах, выскочивший на дорогу заяц рванул наутек, как ошпаренный. Видать местные жители, кто бы они ни были, запугали зверье до невозможного.
     Когда солнце вышло в зенит, и медленно поползло вниз, кренясь к виднокраю, Северьян услышал стук копыт и громкий разговор. Вскоре, впереди ясно различил три тени. Тени оформились во всадников. Скорее всего, это и были местные земельные хозяева, вельможи. Троица весело перебрасывалась между собой глупыми репликами, пока один из них не заметил Северьяна. -
     Смотрите-ка, кого к нам Ящер занес! - Весело загоготал молодой светловолосый парень, только недавно переросший отроческий возраст, но уже успевший познать вкус власти. Это сразу было видно по его поведению, повадкам. -
     Да это же самый настоящий калика! Нищий! - Воскликнул второй его спутник. Выглядел он еще моложе и, судя по схожим чертам лица, был младшим братом светловолосого. -
     Ну, ответь нам, нищий, чего видел на свете? - Усмехнулся третий, самый старший в троице. Черные длинные волосы, густая борода, да и доспехи не чета ярким, как у попугаев железкам двух других. Этот третий, скорее всего, был приставлен телохранителем к двум неуемным богатеньким детишкам, дабы пресекать все попытки покушения на их драгоценные персоны. -
     Много чего видел, - тихо сказал Северьян, сгорбившись еще сильнее, бросая короткий взгляд на меч, свисающий с пояса бородача. Рукоять простая, без узоров, сразу виден хороший клинок. -
     Так расскажи! - Рявкнул светловолосый. - Что ты знатным людям голову морочишь, заставляешь слова из себя вытягивать!-
     Не извольте гневаться, - смиренно пробормотал Северьян, еще сильнее ссутулившись, - я всего лишь больной человек, калика перехожий. Зла ни кому не сделал...-
     Да плевать нам, сколько зла ты сотворил! - Рявкнул младшенький. - Отвечай на вопрос моего брата, смерд!
     Северьян тихо заскрипел зубами, успокаиваясь. Не стоило привлекать к себе лишнее внимание. А смерть троих бояр в лесу, что еще может меньше привлечь оное? Конечно, можно попытаться списать все на лесных разбойников. Но кто знает, обитают ли здесь такие? -
     Видел я леса дремучие, реки широкие, озера глубокие, - заунывно прогундосил Северьян, - зверей лесных неведомых, птах красивых, золотокрылых...-
     Что-то ты завираешь, калика! - Остудил его бородач. - Каких еще птиц золотокрылых? Не бывает таких!-
     Лжец! Он посмел лгать нам! - Истерично взвизгнул светловолосый отрок. - Плетьми его надо, плетьми, чтоб неповадно было!-
     Зачем плетьми! - Забормотал Северьян. - Плетьми не надо!-
     Надо! Надо! - В один голос вторили братья.
     Бородач лишь вздохнул.-
     Извини, калика, господам угодно.
     И подал светловолосому кнут.
     Первый удар пришелся как раз между лопаток. Северьян чуть не взвыл, но сдержался, лишь крепче вцепился в посох. -
     Еще, еще! - Орал истеричный братец.
     Кнут все опускался и опускался. Северьян чувствовал, как под балахоном всходит лоскутами кожа. Что-то теплое потекло по спине. Убийца крепче стиснул зубы. Пока можно терпеть, надо терпеть. А когда уж совсем невмоготу... К этому все и шло.-
     Хватит! - Рявкнул бородач. Северьян с благодарностью покосился на него.-
     Не тебе указывать нам, слуга! - Завопил светловолосый. - Ты такой же смерд, как и он.
     Бородач больше терпеть не стал. Вырвал из рук отрока кнут и врезал ладонью наотмашь ему по сусалам. Светловолосый пронзительно вскрикнул, откинувшись на седле. Даже оплеуха этого воина выбила из барского отпрыска дух. Братец светловолосого даже не пикнул. Глаза его излучали безумие и ужас.-
     Не бей меня! - Полупросил полуумолял он.
     Бородач не обратил на вопли отрока ни малейшего внимания. Полуобернулся к Северьяну.-
     Уходи отсюда, калика, подобру-поздорову. В следующий раз так не повезет.
     Северьян благодарно кивнул и свернул с дороги обратно в лес. Там он упал на траву лицом вниз и долго лежал, пытаясь унять ноющую саднящую боль. Кожа на спине горела, рваные раны исходили кровью, которая, засыхая, приставала к балахону.
     Из сумки выбрался домовой, с печалью посмотрел на спутника.-
     Эй, дурья башка, ты жив? - Участливо поинтересовался он.-
     Жив, жив, - прохрипел Северьян.-
     Но почему ты их не остановил, почему не помешал? Я хоть и домовой, но силу людскую чую. Ты силен, хоть и стараешься казаться слабым. -
     Я не могу... я должен казаться слабым, чтобы обмануть...
     Он запнулся, потеряв сознание от боли. А домовой еще долго ходил вокруг, размахивая маленькими ручонками, и шепча какие-то замысловатые наговоры.
    
        Боль тянула жилы и разрывала нервы. Северьян проснулся с диким криком, и сразу почувствовал, как на спине начали лопаться только-только поджившие раны. Домовой спал рядом. Услышав крик человека, он тотчас проснулся и принялся хлопотать вокруг Северьяна. Тот лишь лениво отмахивался от поползновений Доробея проявить заботу. Северьян давно уже привык заботиться о себе сам.-
     Слушай, Доробей, - тихо сказал Северьян. - Мне нужна вода. Много воды. Ты не чуешь, нет ли поблизости озера?-
     Что я тебе, пес, чтобы чуять? - Обиделся домовой. Но потом снисходительно добавил. - Что такое озеро, я не знаю, но у нас в деревне был пруд. -
     Час от часу не легче, - простонал Северьян. - Мне не поможет деревенский пруд. Надо что-нибудь поближе.-
     Тогда поднимайся! Нечего разлеживаться! - Рявкнул Доробей.-
     Так ты умеешь...-
     Умею, умею. Пруд рядом, за теми зарослями...
     Домовой указал на широкие громадные листья папоротника. Северьян вцепившись в посох, скрипел зубами от боли, но исправно пошел за забавно семенящим Доробеем, который умудрялся перескакивать через высокие ветки и разгребать маленькими ручонками листья папоротника.
     За обильной растительностью открылся красивый вид на маленькое лесное озеро. Берег его зарос невысокими камышами и осокой, вдоль обильно цвели цветы и порхали крупные бабочки. Ветви ольхи сгибались к воде, красиво переливаясь в лучах заходящего солнца. Рядом понурили головы невысокие молодые клены. Облетевшие листья их чудными корабликами плавали по поверхности озера.
     Северьян скрипя от натуги зубами, стянул с себя балахон. -
     Да, ну и покромсали тебя! - Донесся снизу оценивающий бас домового.
     Злобно зыркнув назад, Северьян полез в воду. Она была теплой и мягкой, Северьян окунулся, смывая со спины засохшую кровь, грязь. Боль тянула жилы, но он терпел. Потом выбрался из воды и сполоснул окровавленный балахон. Короста легко смывалась с мешковины, так что очистить одежду не составило особого труда. Немного ныли замотанные в лапти ступни, но это было делом поправимым. Вскоре он сидел на берегу, и мелко дрожал от холода, пока его одежда неторопливо просыхала под состряпанным на скорую руку костром. Домовой бродил рядом, недовольно ворчал и требовал еды. Северьян сорвал с дикой яблони маленький зеленый плод, протянул его Доробею. Тот недоверчиво покосился на яблоко, но все-таки попробовал. Северьян ожидал, что домовой сейчас начнет отплевываться и ругать его, на чем свет стоит, но тот, на удивление, с удовольствием грыз кислое яблоко и жмурился от удовольствия.-
     Люблю кислое, - объяснил он недоумевающему Северьяну.
        Глава 10.
        Ночью пошел дождь. Холодные крупные капли легко прорывались сквозь деревья, лавиной обрушиваясь на несчастных путников. Костер погас в мановение ока, Северьян даже не успел встрепенуться, как от огня осталось лишь шипящее затухающее пепелище. Доробей поворчал и спрятался в сумку. Но и она не оказалась достаточным укрытием от злобного ливня. Земля взмокла от дождя, уровень воды в озере медленно повышался. Вскоре близрастущие цветы поглотила вода.
     Пришлось отступать обратно к дороге. Колея оказалась взмокшей и залитой водой. Северьян брел по расплывающейся под ногами глинистой жиже. Посох глубоко уходил в землю, ноги проваливались по колено. Северьян промок с головы до ног, и теперь лишь бессильно волочился вверх по дороге, лениво перемешивая ногами зловредную грязь. Ливень срывался вниз бесконечными водопадами воды, бесстыдно вгрызаясь в изможденную от обилия влаги земную плоть. Вдруг все кончилось. И сразу накатила щемящая, давящая тишина, разбавляемая лишь журчанием стекающей с веток воды.-
     Неужели, все! - Из промокшей насквозь сумки выбрался домовой. Он тоже взмок с ног до головы. На недоумевающий взгляд Северьяна он пробормотал:-
     Я там, в котомке, плавал. Среди грибов. Они расплылись и начали гнить.
     Северьян поспешил избавиться от содержимого сумки. На землю вылилось немного грязной воды и грибная каша, в которую превратился запас провизии. -
     Ничего, - утешил его домовой. - Дождь прошел. Теперь грибов навалом будет.-
     Это вряд ли, - вздохнул убийца. - Воды слишком много. Грибы сейчас пойдут водянистые...
        Весь остаток ночи Северьян провел на ногах. Все еще горела спина, но чувствовалось, что раны зарастают, как на паршивой собаке. Домовой забрался в сумку, и оттуда раскатывался его довольный храп, ничуть не тише храпа человека. Северьян поначалу злился, но вскоре махнул рукой и побрел дальше, не обращая внимания на такие мелочи.
     К утру Северьяну повезло. На дороге сидел жирный заяц, недовольно водил по сторонам носом, принюхиваясь, пытаясь уловить в сыром воздухе новые запахи. Северьян бесшумно подкрался сбоку, и на расстоянии броска осторожно вынул из-за пазухи кинжал. Заморский нож был грамотно сбалансировал, чем приятно удивил убийцу. Бросок, и блеснувшее лезвие воткнулось в бок русака, пробив ребра и разорвав сердце. Заяц дернулся, попытавшись убежать, но на краю колеи рухнул замертво. Из раны потекла густая, почти черная кровь. Северьян выдернул нож, вытер о траву. Добыча была достойной.
     Когда проснулся Доробей, и по привычке бормоча что-то несуразное, принялся чесать свою волосатую башку, Северьян уже выкатывал из костра огромный шарообразный камень.-
     Ты что, с ума сошел? - Оторопел домовой. - Я камни не ем. Ты, насколько я знаю тоже.
     Но когда Северьян, хмыкнув, расколол камень надвое, и в нос ударил невероятный, дурманящий аромат свежезапеченого мяса, домовой тотчас замолчал, и жадно облизнулся.-
     Видать, и камни съедобными бывают, - вздохнул он. - Вот, поведешься с каликами, научишься есть всякую гадость...
     Через минуту он, чавкая, уплетал горячее, сочное мясо. Северьян тоже не церемонился с трапезой, и вскоре от несчастного зайца остались лишь разгрызенные кости. -
     Жить, все-таки, хорошо, - изрек домовой, удобно устраиваясь на сумке. - Не понимаю, как другие могут все время на одном месте... -
     Все зависит от места, - молвил Северьян. - Иногда и одного вполне достаточно.
     Время до рассвета они провели в лесу и лишь засветло вышли на проселочную дорогу. Колея все расширялась, становилась более утоптанной. Здесь ходили люди. Отпечатки босых, и не только, ступней пестрили повсеместно. А вскоре впереди появился невысокий частокол, опоясывавший небольшой, по Киевским меркам поселок.
     Над небольшими воротами, как и положено, сидели стражники. Оные спали прямо на посту, лениво распластав жирные тела в неудобных башенках. Один приоткрыл глаза, узрел Северьяна. С кряхтением поднялся, опираясь на ржавое копье.-
     Стой, кто таков? -
     Калика перехожий. Хожу по миру, любуюсь красотами...
     Стражник сурово шмыгнул носом. -
     Ну и иди себе, любуйся... мимо.
     Северьян нахмурился. Не любил он, когда вот так, без приглашения выкидывают. И наглых, упивающихся властью дураков он просто ненавидел. Когда хитрый у власти - жди беды, но когда престол занимает дурак, лучше сразу пойти и повеситься на ближайшей березе. -
     А не подскажешь ли, добрый человек, далеко ли до Искоростеня? - Нарочито вежливо спросил Северьян.-
     Зачем тебе Искоростень? - Насторожился воин.-
     Хочу узреть красоты стольного града древлян!
     Стражник расплылся в улыбке. И у этого расплывшегося борова оказалось свое слабое место.-
     Да, наш город красив! Там такие терема, такие стены! А уж корчмы... одна другой краше! А каких там кабанчиков подают... Ладно, калика перехожий, заходи в Перелесье, здесь тоже корчмы не хуже.-
     А что это за Перелесье? - Удивился Северьян.-
     Перелесье - это наш город. Даже князь Владимир не знает о его существовании. -
     А вы тоже древляне? -
     И древляне, и кияне, все здесь. Перелесье - город пограничный. От него столько же верст до Искоростеня, сколько до Киева. - Гордо изрек стражник.-
     А как вымеряли то? - Удивился Северьян.
     Стражник задумался.-
     Да откуда мне знать? Раз сказал, вымеряли, значит вымеряли. Ну что встал, проходи уж.-
     Дык, ворота закрыты. - удивился Северьян.-
     А ты толкни створку, они и откроются. Не немощный, небось...
        Городок был небольшой, но уютный. Северьян сразу заприметил корчму - одну из тех, о которой так сочно рассказывал стражник. Внутри было жарко, и стоял такой дым, хоть топор вешай. Пахло жареным мясом, чесноком и перегаром. В корчме стоял такой гвалт, что казалось, стены задрожат и рухнут под его напором. Никто не обращал на Северьяна внимания, каждый был увлечен трапезой. Этого было вполне достаточно. Убийца нашел свободный угол у стойки, присел и задремал.
     Его разбудил пьяный глас над головой. Приоткрыв глаза, он увидел огромного волосатого мужика, который громко орал, сотрясая пудовыми кулаками. И вопль возмущения был обращен как раз к Северьяну.-
     Ишь, до чего распустились эти нищие! - Кричал мужик. - К честным людям в корчму заходят! Разносят с собой заразу всякую! Вы посмотрите на него, он же почти дохлый! Сидит и гниет здесь, а мы едим!-
     Не шуми, - тихо сказал Северьян, - я сейчас уйду. -
     Нет, теперь ты никуда не уйдешь! - Загоготал мужик.
     Его оттолкнул другой, высокий, худосочный, загорелый, с копной пепельных волос и серыми выцветшими глазами, цепко глядящими из-под опущенных бровей.-
     Оставь, калику, боров, - сказал он, и в тот же миг гвалт в корчме затих. Десятки пар глаз уставились на них, ожидая скорой расправы. - Оставь, - повторил мужчина. - Глумиться над слабейшими - удел слабаков.-
     Да как ты смеешь, жалкое отродье, - заголосил пьяным голосом мужик. - Да я тебя...
     Что случилось дальше, никто не понял. Еще секунду назад здоровенный бугай крепко стоял на ногах, и вдруг рухнул, как подкошенный. Самые внимательные заметили, как мелькнул молнией, кулак худосочного мужчины. И все.
     Воздух начал медленно закипать. Над потолком, уже казалось пробегали искры. Все молчали. А боров не поднимался. Разрядил обстановку хозяин корчмы. Вышел, натужно засмеялся, громко крикнув.-
     Да ведь он пьян! Напился, как свинья и упал!
     Тотчас по залу прокатилась волна хохота, и через секунду уже никто не обращал внимания на "пьяного". Лишь корчмовщик подошел к Северьяну и заступившемуся за него, и тихо со злобой прошептал.-
     Помогите оттащить эту тушу. Похоже, ты убил его, герой.-
     Я не стоил того, - тихо пробормотал Северьян.-
     Стоил, не стоил - какая разница, - отмахнулся мужчина. - Дело-то уже сделано.
     Втроем они выволокли неподъемную тушу на задний двор и бросили возле хлева. Присыпали сеном, привалили досками. Хозяин корчмы облегченно вздохнул, вытирая лоб.-
     Кажись, пронесло. Оставим здесь, авось нескоро найдут. А коли найдут, решат, что помер от пьянства.-
     Почему ты нам помогаешь? - Удивился Северьян.
     Хозяин бросил брезгливый взгляд на распростертое тело, хмыкнул, потирая толстые, волосатые ручищи. -
     Этот болван Щукарь все время мне не нравился. То пожрет и не заплатит, то столы в корчме поломает. Теперь уж ничего сотворить не сможет. Оно и к лучшему. А вы бы, ребята, убирались отсюда подобру-поздорову. Кто знает, чем все это кончится.
     Мужчина остановил его.-
     Не гони, хозяин. Отобедаем и уйдем.-
     А у меня, этого, денег-то нет, - тихо сказал Северьян.-
     Я угощаю, - мужчина снисходительно улыбнулся. - Вам, каликам, деньги и не положено иметь.
     В корчме по прежнему было людно. Никто уже не обращал внимания на калику и его спутника. Слуга-отрок боязливо подошел к их столу, принял заказ и скрылся за стойкой. Хозяин корчмы все еще чувствовал себя не в своей тарелке, и нервозно поглядывал на неугодную парочку и грыз ногти.
     Отрок обернулся быстро, принеся две огромных миски с гречневой кашей и мясом, крынку молока и кувшин с медовухой. -
     Ну, расскажи, калика, каким ветром тебя занесло в Перелесье.
     Северьян был предельно откровенен.-
     Шел я через лес к славному городу Искоростеню, да заплутал немного.-
     Отчего ж заплутал? - Удивился мужчина. - От Перелесья до Искоростеня рукой подать... если дороги знать верные. Как звать-величать то тебя, калика?-
     Я давно забыл свое имя, отказавшись от мирской жизни. Называй меня, каликой, как и раньше.-
     Как знаешь. Меня можешь называть... Лукой.
     Северьян задумался.-
     Не понимаю тебя, Лука. Зачем открывать случайному путнику свое имя?
     Лука усмехнулся.-
     Случайный, или не случайный - еще не известно. Я ведь тоже в Искоростень иду. А вдвоем всегда веселей, чем одному.-
     Твоя правда, Лука, твоя правда. Но к чему тебе-то идти к древлянам? Они, насколько я знаю, не слишком гостеприимны.-
     Потому что я там живу, - усмехнулся мужчина. -
     Тогда зачем ты здесь, прости мое любопытство? - Северьян смиренно поклонился.-
     Любопытство не порок, - успокоил его Лука. - Калике положено спрашивать, он ведь - кладезь мудрости...-
     Ты чего-то путаешь, Лука, - пробормотал Северьян. - Я всего лишь странник, скиталец, уставший от мирской жизни. А совсем не мудрец. -
     Странник - самый большой мудрец! - Заявил Лука, отправляя в рот огромный ломоть мяса. - Он же путешествует по всему свету...
     В котомке у Северьяна что-то зашебуршало. Лука встрепенулся, но убийца успокоил его жестом.-
     Это мой друг.
     Из сумки, пыхтя, выбрался домовой. Огляделся, обиженно фыркнул.-
     Здрасте, - буркнул он. - Уже жрут, а мне никто не предложил.-
     Домовой? В котомке? - Удивился Лука. И тут же покатился со смеху.
     Доробей поднял на него испепеляющий взор.-
     Ты что, еще один дурак, домового не видел?-
     Да какой же ты домовой, раз с каликой путешествуешь! - Засмеялся Лука. - Ты теперь кочевой!
        Глава 11.
        Сытно поев, разношерстная компания тронулась в путь. У Луки, как оказалось, тоже не было коня. Тот хотел купить оного, но, прислушавшись к совету Северьяна, делать этого не стал. Налегке путешествовать лучше, когда ничего не обременяет. А коня кормить надо, поить. Да и жалко животинку без дела пользовать. Не так уж далек путь, как кажется. Но провизией Лука все же запасся. Лепешки, вяленое мясо и баклажки с водой он уложил в свою сумку, а то, что не влезло, отдал Северьяну. Неужели доверяет? - Удивился убийца.
     Еще засветло они преодолели березняк, и вторглись в густые, непролазные дебри темнолесья. Воздух здесь был сырой, влажный и отдавал прелой листвой и болотом. Вокруг шуршало, повизгивало, булькало. Под ногами бегали мелкие гады, то и дело шмыгали змеи, а уж лягушки сидели на каждой ветке, поглядывая пустыми бессмысленными глазами и протяжно квакали.-
     Здесь пока спокойно, - объяснял Лука Северьяну, - бояться нечего. Зато завтра мы войдем в зачарованный лес. Там нечисть ночами бушует так, что не всяк богатырь живым выйти сможет.-
     Так зачем мы туда идем? - Удивился Северьян.-
     Потому что с нечистью сладить куда проще, чем с дрягвой.-
     С дрягвой?-
     Дряговичи - еще один местный народец. Ты калика и, правда, на мудреца не тянешь. Так вот, они живут на болотах, и на людей не слишком похожи... Скорее на упырей. Им и поклоняются. Попасть им в руки пострашнее будет, чем умереть в битве с нечистью. Ты, калика не бойся. Я воин неплохой, за нас постою! - Лука положил руку на рукоять меча.
     Меч и правда был знатный - ручка из бронзы, обитая деревом, клинка не видно, но чувствуется, что кован на совесть. Хотя не чета клинку Северьяна, закаленного в специальных растворах, пролежавшего сотню лет в земле, для пущей твердости. -
     Твоя воля, Лука, - согласился убийца. - Я иду за тобой.-
     Ага, а мое мнение никого не интересует? - Раздался недовольный бас из котомки. - Ну и ладно, вспомните еще Доробея, когда припечет.
     Путники весело засмеялись.
        Белые стены, мраморный пол, резные колонны... Здесь, в Царьграде даже солнце отливало белизной, на которой проскакивали мраморные прожилки. Базилевс сегодня был не в духе. Маги послабее поспешили скрыться с его глаз, лишь Протокл развалился на пуховых подушках и с интересом наблюдал за истеричными жестами Владыки. -
     Что же это творится! - Бормотал он. - Он же наш, наш ставленник! Как Владимиру удалось переманить его на свою сторону?
     Протокл лениво зевнул.-
     Я предупреждал, Владыка, что шансы на успех не столь уж и велики. Наемник был силен, но Владимир оказался сильнее...-
     Тогда почему исчезли посланные нами убийцы?-
     Северьян оказался сильнее их. Сильный побеждает слабого, закон жизни, не более того. По крайней мере, мы скомпрометировали печенегов в глазах Росского князя. Теперь уж Владимир будет относиться к ним настороженно, что породит конфликты, а возможно и станет причиной отчуждения, расторжения альянса, а затем...
     Базилевс прервал его.-
     Больно мудреные слова говоришь, Протокл. Но учти, словами ты мало чего добьешься. Северьян все еще жив, и не исключено, что нам еще предстоит с ним встретиться.-
     Ты боишься! - Удивился Протокл. - Базилевс боится обыкновенного наемного убийцы!?-
     Необыкновенного, - прошипел сквозь зубы тот. - Обыкновенные долго не живут...
        Деревья мелькали перед глазами, Северьян бежал через старый заболоченный ельник, отплевывался, фыркал. Рядом, пыхтя, несся Зубр, язык на плечо, ноги заплетаются. Давно стемнело, видимость терялась уже через десяток шагов, лишь полная луна, выкатившаяся на небо, позволяла различать местность окрест. Хотя, что здесь различать, вокруг-то одни деревья...
     Они за несколько часов добрались до березняка, прилегающего к селу. Здесь остановились, отдышались. Северьян тяжело хрипел, горлом рвались всхлипы. Мальчонка с трудом выдержал этот пробег.-
     Подкрадываемся тихо, - сказал он. - Главное, чтобы нас не заметили... иначе...
     Что будет иначе, ребята догадывались. Степняки дикий народ, они и детей убивают, жмурясь от удовольствия...
     Чем ближе подходили к селу, тем яснее слышались громкие голоса, смех, вопли. Вскоре, через поредевший березняк мальчишки различили огни. Подкрались поближе, выбрались на самую опушку, да так и застыли от ужаса.
     По селу шастали степняки. Невысокие, узкоглазые, в рваном свете разведенных повсеместно костров они казались чудовищами, нечистью, выбравшейся из глубин леса. Северьян тяжело охнул, дернулся.
     К забору был прибит мужчина. Ребята с трудом узнали в нем Городона. В ладони воина впились длинные каленые стрелы, жуткие деревянные колья были вбиты в ноги. В теле торчало еще несколько стрел, две в животе, одна в плечо и еще одна безвольно болталась в бедре, упершись в мышцу. Глаз у Городона не было, вместо них зияли кровоточащие пустые глазницы. -
     Что же это творится? - Шумно выдохнул Зубр, поперхнувшись собственными словами.-
     Степняки... звери, - тихо прошептал Северьян.
     Вдруг, позади зашелестели кусты, и что-то тяжелое толкнуло в спину. Северьян ойкнул, отлетев на несколько шагов. Вслед за ним кувыркнулся Зубр. Ребята приподнялись, оглянулись...
     Позади стоял один из убийц. Нагло ухмыляющийся, он медленно достал из-за пояса длинный гнутый нож и со звероватой улыбкой медленно подошел к мальчишкам.-
     Бежим! - Крикнул Северьян, вскакивая с земли.
     Зубр рванул вслед за ним как горный козел, шумно дыша и отплевываясь. Видать, наглотался земли. На миг Северьян огляделся. Степняк не бежал за ними, лишь медленно, неторопливо шел, грозный и жестокий, как скала.
     Северьян припустил, так что пятки сверкали, прямиком в обход села, чтобы снова скрыться в лесу. Под ногами хлюпала непросохшая после дождя земля, перед глазами уже двоилось, мелькали мелкие черные пятна. Главное не упасть, - вела настойчивая мысль, - иначе конец... Но почему степняк не стреляет?
        Прохлада сурового утра заставила Северьяна проснуться. Он неохотно открыл глаза. Лука уже сидел рядом и водил точильным камнем по клинку. Завидев калику, улыбнулся.-
     С добрым утром, странник!-
     И тебе того же, - буркнул Северьян. - Когда двинемся в путь?-
     Да хоть сейчас! - Обрадовался Лука. - Перекусить не хочешь?-
     По утрам не ем. По утрам я пью, - вымученно улыбнулся Северьян. Он и сам не понимал, чем вызвано столь резкая перемена настроения. Что-то сверху, большое и черное угнетало его. Все время чудились глаза за спиной, в ушах раздавался пронзительный шепот. Причина его была не ясна, но... Оставалось лишь пресловутое "но", которое он не мог объяснить.
     Домовой так и не показывался из сумки. Очевидно, видел очередной сон, и просыпаться не собирался. Хвойный лес снова сменился светлой дубовой рощей, и путники вышли на проселочную дорогу.-
     Это последняя деревня на пути в Искоростень, - дотошно объяснял Лука. - Здесь можно будет сытно поесть, выспаться и запастись провизией. Дальше ни одной живой души мы не встретим... Если повезет, конечно. Впрочем, я не уверен, что у дряговичей есть душа. Они ведь такие же мертвяки, как и упыри.
     Северьян про себя усмехнулся. Белоян говорил, что на пути в Искоростень нет ни одного обитаемого места. Ан вот как на деле обернулось!-
     Эх, калика, знал бы ты, какая у меня красивая невеста! - Вздохнул Лука.-
     Так чего же ты убег от нее? - Удивился Северьян. - Жил бы поживал, да добра наживал.-
     Нет. У меня еще дела остались. Неотложные. Вот закончу и сразу за свадебку!-
     Как знаешь, - бросил Северьян. - Тебе виднее.
     Они неторопливо брели вдоль проселочной тропинки, беседуя о высоком и не очень, когда кусты впереди вдруг зашуршали, и на дорогу выскочили двое звероватого вида мужиков. Оба похожи на медведей, в грязных холщовых рубахах, подпоясанных веревками, в руках топоры. Наглые, самоуверенные, они выходили, не опасаясь сопротивления. -
     Стоять! - Рявкнул один, повыше, покряжистее да пошире в плечах. - Куда путь держите?-
     Вперед! - Сквозь зубы проговорил Лука. - И вам лучше посторониться!-
     Посторонимся, как придет время, - усмехнулся разбойник. - Только есть одно дельце. Вы идете по нашей дороге, а потому обязаны заплатить оброк.-
     Ну и каков оброк? - Прищурился Лука.-
     Все что у вас есть! - Загоготали бугаи. - У калики-то отнимать нечего, а ты выглядишь богатеньким. И меч знатный! Нам в хозяйстве пригодится.-
     Сожалею, но он и мне нужен! - Рука Луки легла на рукоять. - А если по нраву пришелся, попробуй, отними!-
     Не шути с нами! - Молвил мужик. - Мужики, выходите!
     Снова зашевелились кусты, и на дорогу вышли трое. Северьян полуобернулся. Сзади еще парочка разбойников поигрывала ржавыми кинжалами.-
     Да их тут целая банда, - усмехнулся Лука. - Калика, как я начну, прыгай в кусты. Авось спасешься!-
     Негоже оставлять товарища в одиночестве, - сказал Северьян, поднимая посох. - Думаю и я кой на что сгожусь. К тому же сгинешь ты, куда невесте твоей деваться? В монастырь идти?-
     Твоя правда, друг! - Ответил Лука. - Выберемся, будь моим другом верным на веки вечные!
     Северьян напрягся, обводя затравленным взглядом разбойников. -
     Лука, когда я шагну вперед, займись теми, что сзади.-
     Но как ты сладишь... их же пятеро!-
     Делай, что говорят! - Прошипел Северьян. - Теперь давай!
     Разбойники не ожидали нападения от калики. Стоявший спереди коренастый бородач так и не успел удивиться, заметив, как сморщенный нищий вдруг распрямляется, а его резной посох отчего-то блестит на солнце. Через мгновение бугай упал, разрубленный надвое. Четверо оставшихся не растерялись, и бросились на Северьяна, надеясь задавить, подмять под себя. Когда четверка уже была близко, убийца пригнулся, и крутанул клинок полукругом. Затем вверх и наискось. Трое сразу упали. У одного было перерезано горло, еще двое со стоном повалились, держась за распоротые животы. Последний оставшийся попятился, и с воплем бросился в кусты. Клинок Северьяна настиг его и там.
     Когда убийца выбрался из кустов, на поляне все было кончено. Лука расправился с двумя оставшимися, и теперь, запыхавшийся, чистил о траву клинок. Завидев Северьяна, дернулся, но тут же успокоился, увидев, как исчезает чудо-меч в ножнах посохе.-
     Да, странный ты, калика, - нервно усмехнулся он. - Если бы все странники так управлялись с мечом, пожалуй, нам, воинам нечем было бы заняться.-
     Дела давно минувших дней, - тихо проговорил Северьян. - Потому я и стал изгоем.-
     Не понимаю! - Искренне удивился Лука. - С таким умением как у тебя можно устроиться где угодно и жить себе припеваючи. Почему ты скитаешься по дорогам без гроша в кармане? -
     На то есть своя причина. Что одному - раздолье, то другому - смерть.
     Лука поднялся, похлопал Северьяна по плечу.-
     Зря ты все-таки стал каликой. В тебе же молодецкая кровь так и играет, это сразу видно... Ладно, придем в Искоростень, авось подберу тебе работенку, коли не побрезгуешь.-
     А ты там большой человек? - Удивился Северьян. -
     Большой не большой, но и не маленький. - Загадочно проговорил Лука.-
     Если дойдем, - пробурчал убийца. - Давай лучше, обыщем этих ловцов удачи. Может, чего путного найдем.
     В карманах разбойников ничего особо ценного не нашлось. Немного монет медью и серебром, ржавые топоры, ножи и всякая требуха. Путники взяли только деньги, остальное бросили в кусты, равно как и трупы разбойников.
     К деревне они вышли лишь затемно, под вопли совы и вой волков. Стражник на воротах долго не хотел их пускать, но за пару серебряников все же смилостивился и открыл ворота. Здесь и корчма была, маленькая, кособокая, подстать домам. Но из печной трубы исправно валил дым и пахло жареным мясом. Северьян голодно облизнулся. После схватки всегда хотелось есть, и сейчас желудок, разбуженный пряными запахами сладко заныл, предчувствуя сытную трапезу.
     В корчме было пусто, лишь спал за стойкой загулявший работяга, да хозяйка, статная коренастая дама припекала прислужников-отроков. Увидев гостей, приветливо заулыбалась, а когда на столе появились монеты, тотчас начала суетиться, накрывая на стол. -
     Угощайтесь, гости дорогие! - Молвила она, самолично устанавливая на стол всевозможные яства. - Угощайтесь. Быть может, это последний раз вы так сытно поедите...-
     Что-то ты темнишь, хозяюшка! - Нахмурился Лука. - Давай, рассказывай, что случилось?-
     Да, все нормально, - попыталась выкрутиться она. - Только ночью лучше не высовывайтесь... и гулять не ходите, мало ли что?-
     Что еще за мало ли? - Влез в разговор Северьян. - Ты уж выкладывай все на чистоту!-
     Какая тут чистота! - Вздохнула хозяйка. - Посетители все разбежались, подумываю закрываться. Житья никакого нет!
     Путники переглянулись. Тут еще из котомки вылез домовой. -
     Батюшки, а это что за чудище? - Пролепетала хозяйка.-
     Сама ты чудище! - Рявкнул Доробей. - Домовой, я. Вернее, кочевой.
     Женщина перевела дух, даже улыбнулась.-
     Никогда не видела живого домового. А где ты живешь?-
     В сумке. - Объяснил Доробей. - Раньше у меня был дом, а тепереча я птица вольная.
     Хозяйка вздохнула.-
     Я бы предложила тебе поселиться здесь но... Здесь скоро не останется ни одной живой души.
     Путники приготовились слушать. Даже домовой с интересом уставился на хозяйку, приговаривая.-
     Давай, не тяни кота за хвост, рассказывай.-
     Нечто. Оно приходит в деревню каждую ночь и если не заперты двери или оконные ставни... -
     Байки травить все мастера, - усмехнулся Лука. - Я в прошлом месяце заходил сюда, и все было нормально. -
     Не верите, сами убедитесь, - обиделась хозяйка. - Оно придет и за вами. -
     Это мы еще поглядим, - молвил Северьян. - Хозяюшка, нам бы комнату на ночь.-
     Идемте за мной, и помните, что я вам сказала. Много людей сгинуло, те, кто остались живут в страхе... -
     Мы не глупцы, чтобы лезть на рожон. - Успокоил ее Северьян.
     Комната оказалась маленькой и уютной. На столике у плотно запертого окна горела лучина, вместо неудобных узких лавок вдоль стен расположились вполне терпимые, прикрытые холщовыми покрывалами кровати. На полу лежала медвежья шкура, значительно полинявшая, но сохраняющая тепло.-
     За комнату с вас два серебряника, - заявила хозяйка. - Деньги вперед. Кто знает, проснетесь ли вы завтра. И еще, совет мой вам. Услышите голоса, не подходите к окну и двери, как бы они не просили. Если откроете, пиши, пропало. Найдут вас утром без кровинки в теле...
     Лука расплатился с хозяйкой и она, пожелав покойной ночи, закрыла за собой дверь, и путники остались наедине с неприятным осадком от рассказанного. Северьян тотчас завалился на постель. Лука последовал его примеру. Один Доробей забрался на стол, и с важным видом меряя шаги вокруг лучины, бормотал.-
     Что-то не нравится мне все это, ох не нравится.-
     Тебе то что, - засмеялся Лука, - ты сам из этих, из нечисти... А мы - самые, что ни на есть жертвы. Так что спи, не бойся.
     И лишь Северьян не проронил не слова, глядя в потолок, где среди плохо сцепленных досок плел незамысловатую паутинку маленький черный паучок. Он и не заметил, как сон подкрался к нему сзади, и набросил на глаза черную вуаль.
        Глава 12.
        Проснулся Северьян от странного шороха за окном. Тлевшая до поры, до времени лучина вдруг потухла, будто под порывом сильного ветра. Глаза быстро привыкли к темноте, и убийца поднялся. Огляделся. Лука крепко спал, слышен был его здоровый храп. У него на подушке примостился Доробей. Храп домового ни в чем не уступал Луке. И снова подозрительный шорох. Северьян напрягся, бросил взгляд на оконные ставни. Те двигались взад-вперед, тихо поскрипывая.
     Убийца растолкал Луку. Тот, недовольно щурившись, начал ругаться.-
     Ну и какого Ящера ты меня разбудил, калика?
     Северьян приложил палец к губам, указал на ставни. Те уже начали трещать под напором чего-то неведомого. Луке большего объяснять не требовалось. Он пулей соскочил с кровати, выхватил из ножен меч.-
     Думаешь, хозяйка правду говорила? -
     Сам видишь, - указал Северьян на прогибающиеся ставни.
     Вдруг все стихло. Медленно отступило напряжение, Лука облегченно вздохнул. -
     Неужели кончилось!-
     Пустите меня... - раскатился по комнате тихий низкий шепот. - Пустите...-
     Ты слышишь! - Пробормотал заплетающимся языком Лука.
     Северьян кивнул, беря в руки посох. -
     Пустите... - снова заговорило нечто.-
     Ты кто? - Громко спросил Северьян.
     Нечто, похоже, не ожидало, что ему будут задавать вопросы, потому задумчиво притихло. Затем томный шепот снова раздался в комнате.-
     Я тот, кто подарит вам счастье и забвение...-
     А вечную жизнь? - Нервно усмехнулся Лука. - Ее не подаришь?
     Голос обрадовался.-
     Конечно, подарю! Только пустите! Меня мучит жажда!
     Северьян с Лукой переглянулись. -
     Ну что, пустим незваного гостя? - Предложил Северьян.-
     Ты что! Забыл, что хозяйка говорила? Найдут нас обескровленными...-
     Не бойтесь, - снова встрял голос. - Вы будете жить...-
     Заткнись! - В один голос рявкнули путники. - Не видишь, мы думаем.-
     Не вижу, - честно признался голос. - Вот если бы вы открыли ставенки...-
     Ишь как ему неймется! - Усмехнулся Северьян. - Видать шибко оголодал.
     Затем сказал шепотом Луке. -
     По моему сигналу открывай ставни...-
     Эй! - Возмутился голос. - Говорите громче, я ничего не слышу!-
     Давай! - Шепнул Северьян, вынимая клинок из ножен.
     Лука распахнул ставни.-
     Мать честная! - Отпрянул он от окна, хватаясь за меч.
     В оконном проеме висел человек. Странный, немого бледный, с глупой улыбкой на бесстыжем лице. Передние зубы у него странно выпирали, будто клыки у волка. Человек миролюбиво протянул руки. Желтые зрачки его бестолково пялились на путников.-
     Не бойтесь, это не больно, - успокаивал он.
     Северьян невольно почувствовал, как разум медленно окутывает слабость, в сердце вкрадывается равнодушие, высасывающее все силы. Лишь этот странный человек может помочь... Убийца тряхнул головой, прогоняя прочь наваждение. Посмотрел на Луку. Тот с отвисшей нижней челюстью преданно пялился на бледного летуна. А тот, будто усердный маг, заучивающий заклинание, вторил.-
     Не бойтесь, это не больно...
     Наконец Северьян вспомнил, зачем у него в руке меч. И поспешил применить его по назначению. Рука летуна, отсеченная по локоть, бессильным обрубком упала на пол. Бледнолицый взвыл, отшатнувшись к стене.-
     Бойся, - прошипел Северьян. - Это будет больно...
     Летун отчего-то перестал летать, медленно отступая к кроватям.-
     Брось меч, - истерично шептал он. - Вампира нельзя убить клинком.-
     А я все-таки попробую, - нехорошо улыбнулся Северьян, занося меч.
     Лезвие дважды взлетело в воздух. В мановение ока называющий себя вампиром лишился второй руки и ноги.-
     Глупец! - Визгливо кричал он. - Я бессмертен. Даже если ты отрубишь мне голову, она прирастет обратно!-
     Прирастет. - Согласился Северьян. - Если приставить к шее. А если не приставлять - не прирастет.
     Меч взлетел еще дважды. Первый удар лишил вампира последней ноги, второй не в меру болтливой головы, которая не перестала болтать даже после отсечения. Северьян вздохнул, присаживаясь на кровать, вокруг человеческих обрубков.-
     Теперь попробуй, полетай! - Деловито заявил он.-
     Не получается, - прохрипела голова. - Если бы ты приставил все на свои места...
     Северьян не обращал на болтовню башки ни какого внимания. Гораздо больше его заинтересовала безумная рожа Луки. Чтобы привести его в чувство, пришлось всыпать ему пару крепких затрещин.-
     А? Что? - Забормотал тот, приходя в себя. Увидев Северьяна, успокоился. Потом, вторя своим запоздалым мыслям, спросил. - А где этот мужик, ну что в окне висел?-
     Здесь я! - Завопила голова. -
     Что за мать честная, Ящер ее раздери? - Выругался Лука. -
     Это и есть ночной гость, о котором нам хозяйка рассказывала. - Объяснил Северьян. - Насколько я успел заметить, он бессмертный. Но в таком состоянии абсолютно неопасный. -
     Ну и дела! - Лука задумчиво потер затылок. - Похоже, я пропустил самое интересное!-
     Да нет, ты еще кое-что увидел, - усмехнулся убийца. - Зато он пропустил все.
     Северьян указал пальцем на мирно похрапывающего на подушке домового. Тот даже не шелохнулся, лишь смешно дернул маленьким носом-пуговкой и перевернулся на другой бок. Ничто не могло нарушить его мирный, полный сладких грез, сон.
        Утро было безумно неспокойным. Хозяйка, увидев расчлененное тело, упорно кричала и замолчала, лишившись чувств. Северьян с Лукой долго приводили ее в сознание, а потом столь же долго объясняли ей, что же произошло на самом деле. Когда, наконец, она поняла, что именно пытались втолковать ей странные постояльцы, радости ее не было предела. -
     Спасители вы мои! - Громко рыдала хозяйка на груди у Луки. -
     Да я чо, я ни чо, - оправдывался он. - Это все калика.
     Северьян стоял в сторонке и мирно беседовал с Доробеем, рассказывая засоне события прошлой ночи. А счастливая хозяйка все никак не могла успокоиться. Суетилась, пытаясь что-то сделать. Но что именно хотела сделать, не знала, и все валилось у нее из рук. Северьян посмотрел, досадно хмыкнул. До чего же женщины нерасторопны, и как легко сбить их с толку. Достаточно хорошенько обрадовать и можешь делать все, что захочешь.-
     Радость-то какая! И уезжать теперь никуда не надо! Только что теперь с этим злыднем делать? - Покосилась она на суповой набор ног, рук и единственной головы.-
     Да ничего делать не надо, - сказал наконец Северьян. - Оттащите его на улицу, и закопайте на заднем дворе.-
     Не надо на улицу! - Вдруг заголосила голова, - куда угодно, только не на улицу!
     Хозяйка, Лука и домовой непонимающе переглянулись.-
     Я, кажется, понял, - улыбнулся Северьян. - Он дневного света боится.
     Останки вампира даже не пришлось закапывать. Как только их вынесли на улицу, под лучами утреннего солнца они вспыхнули сине-зеленым пламенем и превратились в горстку пепла. -
     И никаких тебе забот, - вытер Лука руки о штаны. - Не пора ли нам, калика, в путь?-
     Самое время, - согласился Северьян. - И так уже рассвет проворонили, придется под полуденным солнцем жариться. -
     Может останетесь подольше? - Предложила хозяйка. - Еда и ночлег за счет заведения?-
     Нет, пора, - решительно заявил Северьян. - Спасибо хозяюшка, за хлеб, за соль и за нескучную ночь.
     Хозяйка кокетливо потупилась.-
     Приходите в любое время! Вы всегда здесь самые званные гости!
     Когда путники вышли за пределы деревни, Лука самозабвенно улыбнулся.-
     Все-таки приятно помогать людям! Благодарность, которую они испытывают, слаще любого меда!-
     Да, - согласился Северьян. - Это действительно приятно.
     Лишь из сумки раздавался недовольный голос домового.-
     И куда вы так спешите? Могли бы хоть погостить день другой! И вообще, чего я с вами поплелся? Надо было оставаться жить у хозяйки! Уж она бы про меня не забыла!-
     Да ладно тебе, - молвил Лука. - Мы же теперь герои! Убили нечисть иноземную! -
     Ничего, - мрачно утешил его Северьян. - Иноземную-то убили, теперь с прочими бы совладать.
     К обеду странники свернули с последней, вытоптанной человеческой ногой колеи и вторглись в непроходимые лесные дебри. Здесь они приостановились, перекусили и двинулись дальше настороже. -
     Мы уже на границе зачарованного леса, - объяснял Лука. - Здесь зверье ведет себя странно. Так что будь начеку.
     Северьян смутно представлял, что значит это пресловутое "странно". Но быть осторожным он умел. Под ногами звонко хлюпало и чавкало. С деревьев свешивались какие-то склизкие отростки, расставленные, будто специально, паутины постоянно налипали на лицо. С верхушек сосен то и дело падали шишки, и громко, показывая свое недовольство, каркали крупные, просто огромные вороны. Из-под огромных листов папоротника вдруг выскочил большой серый заяц. -
     Смотри-ка, - удивился Северьян. - Добыча сама идет к нам в руки.-
     Осторожнее! - Успел крикнуть Лука.
     Заяц вдруг зарычал и кинулся на Северьяна. Тот успел лишь выставить перед собой посох. Лука среагировал быстрее. Его меч выскочил из ножен и в мановение ока рассек тушу зайца надвое.
     Северьян отполз в сторону, поднялся, придерживаясь за посох.-
     Что это было? - удивился он.-
     Наваждение, - молвил Лука. - Мы уже в зачарованном лесу.-
     Гляди! - Воскликнул Северьян.
     Разрубленный пополам засиял пронзительным зеленым светом и исчез. На его месте остался лежать полуразложившийся, истлевший скелет. Волчий скелет.
        Глава 13.-
        Не нравится мне это место, - честно признался Северьян. - Кем бы ни были дряговичи, но они все-таки люди, а это... -
     Это звери. Заколдованные звери, - сказал Лука. - Лучше держи меч наготове, здесь от каждого куста нужно ждать беды. Через дрягву мы все равно не пройдем. Они живут на болоте... И лишь они знают обходные пути. Мы просто завязнем в непроходимой жиже.
     Северьян поморщился.-
     Но князь Владимир ведь посылает своих прислужников за данью? Не через дрягву и не по зачарованному лесу они же ходят?
     На миг в глазах Луки промелькнуло бешенство.-
     Владимир - пес. Сидит на цепи и брешет окрест. Но от древлян он больше ничего не получит!-
     Я всего лишь странник, - миролюбиво пробормотал Северьян, - мне чужды ваши распри.-
     Прости, я увлекся, - примирительно сказал Лука. - Ты же знаешь, я сам из древлян. А ответ на твой вопрос очень простой. Добираться по проложенной колее на добрый десяток дней дольше, чем окрестным путем. К тому же, по дороге постоянно снуют то разбойники, то стражники Владимира, и еще неизвестно, кто из них хуже. Тем более что отсюда нам все равно не выбраться к дороге. Придется возвращаться аж к самому Киеву. -
     Я просто хотел как лучше... извини...-
     Нет, это ты прости меня, калика, что втравил тебя в эту опасную передрягу. Хотел побыстрее до Искоростеня добраться, потому и пошел здесь...
     Северьян промолчал. Зато, наконец, из котомки выбрался сонный домовой, любитель поболтать. Протер маленькие заспанные глазенки, сочно зевнул, растопырив руки, так, что чуть не свалился обратно в сумку.-
     С добрым утром, - пробормотал он.-
     Какое утро, вечер уже, - усмехнулся Лука. - Пока ты спал, наш друг калика уже успел подраться с зайцем. Ели отбился.
     Доробей весело засмеялся.-
     С зайцем? Это на него похоже!-
     Погоди у меня, - шутливо пригрозил Северьян. - Сейчас возьму и брошу в лесу!-
     И кто же из меня тогда получится, - задумался Доробей. - Лесничий?-
     Нет, Леший, - подсказал Лука. - Хотя, нынче леших не встретишь. Забредала к нам, помню троица толи героев, толи дураков. Лешего искали. Не знаю, нашли, али нет, но что искали, помню точно.
     Впереди зашумело, зачавкало. -
     Ась? Кого искали? - Раздался поскрипывающий голос из кустов.-
     Лешего, - тупо повторил Лука, вглядываясь в заросли. - Ты кто?-
     А ты кто?-
     Я человек. И у меня меч, так что лучше не выходи.-
     Да я и не тороплюсь.
     Северьян с Лукой, не сговариваясь, извлекли мечи из ножен.-
     Выходи! - Крикнули они в один голос. Домовой предусмотрительно спрятался обратно в котомку, и теперь из нее торчала лишь его любопытная волосатая голова.
     - Не поймешь вас, то выходи, то не выходи, - проворчал голос.-
     Лучше выйди, - предложил Северьян.-
     А мечом рубить не будете?-
     Это еще поглядим. По обстоятельствам. - Решил Лука.
     В кустах зашуршало, но снова стихло.-
     Тогда я лучше здесь посижу.-
     А что ты там делаешь? - Зачем-то спросил домовой.-
     Не ваше дело! - Рявкнул некто из кустов.-
     Как знаешь, - обиделся Доробей. - Я просто спросил...
     Северьяна уже начал раздражать надоедливый собеседник и он, тихо подкравшись к кустам, срубил верхушки одним взмахом меча. Кто-то испуганно вскрикнул, ветки задергались, раздался треск, будто упало что-то большое и тяжелое. Когда листья с ветками осыпались наземь, взору путников открылась смешная картина. Маленький упитанный старичок со смешной козлиной бородкой сидел на заднице, и ошалело пялился на Северьяна.-
     Ты чего уселся-то, мокро ведь! - Молвил убийца.-
     Так ты думаешь, я по своей воле уселся, злыдень! - Закричал старичок. - Стою я себе за кустами, и вдруг что-то острое вжик! Чуть голову с плеч не снесло!-
     А чего прятался? - Спросил Лука. -
     Боялся, - признался старичок. - Нонче кого только в лес не заносит. И хорошие попадались люди, и злодеи, - покосился он на Северьяна, - вроде вас. -
     Не злодеи мы, дедушка, - улыбнулся Лука. - Путники мы, ищем выход из зачарованного леса.
     Дед горделиво усмехнулся, поглядывая на путников, как на козьи катышки. Северьяну даже обидно стало. Может, снести голову старику? Так, на всякий случай. Ведь тоже нечисть, хоть и пугливая.-
     Какого еще зачарованного? До него еще идти и идти!-
     Как же? Я ведь помню, где он начинается, - гнул свое Лука.-
     Начинался, - буркнул старичок, - ты хотел сказать, начинался. Теперь ворожба иссякает, чары слабеют. И лес заколдованный все меньше и меньше становится. Это в давние времена любой человечишка, забредший сюда, исчезал бесследно. Нонче же умудряются весь лес излазить вдоль и поперек, да еще и уйти беззаботно. Эх, не за себя, за державу обидно!-
     Ты не горюй, дедушка, может и к лучшему оно? - Сказал Лука. - Колдовство исчезнет, людям легче жить станет.-
     Так то людям, - вздохнул он.-
     А ты тогда кто? - Хором спросили путники. -
     Лесовик я, - гордо заявил он.-
     Может леший? - Переспросил Северьян.-
     Сам ты леший, нелюдь проклятый! Лесовик я. Дед-Лесовик. Слежу в лесу за порядком, случайных путников в гиблые места завожу.-
     Зачем же так?-
     А чтоб неповадно было в такие дебри лазить! А то шастают, как у себя дома, ишь распустились! Будто другого места найти не могут. А как богатыри привалят, так вообще спасу нет. Лешие под корягами прячутся, кикиморы не вылезают из болот. Даже русалки, на молодцев падкие, теперь редко высовываются. Этим витязям подвиги нужны, за славой гонятся. Всех змеев повырезали, у русалок хвосты отрезают, потом ходят, бахвалятся. А нечисти посерьезнее вообще житья нет. Кощей здесь был, так убежал подальше. Упыри все повымерли, а которые остались, те ближе к дрягве. Недавно прохожий витязь последнего волкодлака прирезал. Так что же прикажешь делать, коли сюда лезут все, кому не лень? А вы случаем, не подвиги вершить пришли?-
     Нет, мы просто странники. Прости, что потревожили твой покой, Лесовик, - сказал Лука. - Но нам очень надо попасть на другую сторону леса. Помоги нам.
     Дед лесовик нахмурился, почесывая жалкую грязную бороденку.-
     Конечно, надо бы вас проучить, ну да ладно, помогу я вам немного. Но провожать не провожу, даже не просите. Стар я стал, кости хрустят. К тому же, кто меня знает, вдруг взыграют старые желания? Заведу вас в болото, или уморю в ведуньеном кругу. -
     Не надо нас морить, - зло просвистел Северьян. - Мы и сами уморим, кого хочешь.
     Старик не обратил на его слова внимания.-
     Слушайте меня, человеки и запоминайте. Хоть и растерял силу зачарованный лес, но все еще может устроить вам взбучку. Так что слушайте. Пойдете прямо, пока не уткнетесь в зеркальное озеро. Кругом вам его не обойти, везде болото. Там уж будьте посмекалистей и не попадите впросак. За озером дебри хищного леса. Секрета не открою, скажу лишь - опасайтесь деревьев. А дальше... дальше уже и не помню, стар я стал.-
     И на том спасибо, дедушка, - поблагодарил его Лука.-
     Ага, спасибо. А теперь проваливай, старый хрыч, - бросил Северьян. - Толку от тебя никакого.
     Дед-лесовик приостановился, бросил косой взгляд на убийцу.-
     Берегись, нелюдь, - тихо сказал он. - Придет время, и тебе придется выбирать. Помяни мои слова и сделай правильный выбор. Впрочем, это касается каждого из вас.
     С этими словами он подпрыгнул, похлеще матерого волка, и скрылся в кустах. А путники еще несколько минут стояли и тупо пялились на примятую траву и колыхающиеся заросли. Уже и не верилось, был ли этот дед на самом деле или просто пригрезился. Лес-то замороченный, завороженный.-
     Вот так встреча! - Лука почесал затылок. - Интересно, что это дед говорил насчет выбора, калика? -
     Не знаю, - молвил Северьян. - Рано или поздно все мы делаем выбор, и далеко не всегда правильный...
    
        Всю ночь без сна и отдыха брели путники по зачарованному лесу, пока к утру не вышли к огромному лесному озеру. Уже издалека слышны были кваканье лягушек да заунывные вопли выпи - болотной цапли. Под ногами хлюпала глинистая земля, острые стебли осоки обрезали ноги, и росли повсеместно, даже вдалеке от озера. Над водной гладью рваными лоскутами стелился мутный туман. Вблизи берега летали стрекозы и плавали водомерки. В воздухе витал нежный аромат раннего утра, смешивающийся с туманными солоноватыми запахами озерной воды и пряной свежести елей. -
     Ты смотри, похоже, не врал дед! - Удивился Северьян, глядя на гладкую, колышущуюся под дуновением ветра поверхность озера. -
     Красотища-то какая! - Воскликнул Лука.-
     Осторожнее, - предупредил заранее домовой. - Попомни слова лесовика, не подходи близко...-
     Он сказал "будь посмекалистей и не попади впросак", - подметил Северьян. - Насчет опасности он ничего не говорил.
     Лука поднял руку, призывая к вниманию.-
     Вы как хотите, а я предлагаю здесь отдохнуть. Мы ведь всю ночь шли без сна и отдыха, а лучше места нам просто не найти. А потом уж будем думать, как переправиться на другую сторону.-
     Согласен, - поддержал его Северьян.
     Доробей лишь обреченно вздохнул.-
     Ладно уж, давайте, спите. Я вас покараулю.
     Лука усмехнулся.-
     Еще бы. Ты же всю ночь дрых в котомке, пока мы ломились по лесу, как вепри через огород. Теперь бессонница мучит.
     Домовой недовольно фыркнул. -
     Ничего, попомните еще мои слова!-
     Попомним, - согласился Лука, укладываясь на сырую теплую траву. Рядом примостился Северьян.-
     Если что - сразу буди, - сказал он Доробею и тотчас уснул. Его примеру последовал и Лука. Лишь домовой не спал. Он забрался на сгроможденные в кучу сумки и стал наблюдать за озером. Занятие это очень скоро ему наскучило, и Доробей, чтобы развлечься начал бродить вокруг дерева. Он наворачивал круг за кругом, в безуспешных попытках убить время. А ровная доселе водная гладь вдруг пошла пеной и пузырями, заколыхалась, и из воды вынырнула голова.
     Домовой подскочил на месте, и с криком "Я же предупреждал!" побежал будить людей. Лука проснулся сам, увидев запыхавшегося домового, понял, что дело не ладно. Тотчас же схватился за меч.-
     Что случилось? - Спросил он.-
     Там... из воды... голова! - Путано объяснял Доробей.
     Лука посмотрел на озеро и сам все понял. Из воды торчала голова, потом к ней прибавились плечи, потом крупные, налитые как персики, груди.-
     Русалка! - Неверяще прошептал Лука.-
     А это что за напасть? - Спросил проснувшийся Северьян.-
     Русалка, это речная дева. - Начал объяснять домовой. - Говорят, что все русалки - дети водяного, только папашка их не сахар. И утопить может, и жизненную силу высосать. У русалок есть близкие родственницы - кикиморы. Только кикиморы живут в болотах. А русалки в чистых, проточных водах. -
     Да ты прямо мудрец, - улыбнулся Северьян, краем глаза поглядывая на русалку. - А кто отец этих... кикимор?-
     Ящер их знает! - Сказал домовой. - Кикиморы вроде вообще... бесполые они, как и мы. Фигура вроде ничего, а так... -
     Ладно, оставим кикимор в покое, - ответил Северьян, на всякий случай взяв в руки посох.
     А загадочная дева все приближалась. Возле берега залезла на большой булыжник и стала стрелять глазками в сторону путников. -
     Дела, - выдохнул Северьян, увидев, что вместо ног у русалки огромный рыбий хвост, покрытый крупной, как кольчужные кольца, чешуей.-
     Пошли посмотрим, - предложил Лука.-
     Давай, - согласился Северьян. - А ты, Доробей, карауль наши вещи.-
     Ну конечно, - фыркнул домовой. - Как по русалкам, так сами, а как вещи, так Доробей...-
     Тебе же все равно, ты бесполый... вернее бесполое, - осадил его Северьян.
     А русалка только и ждала путников. Сразу заулыбалась, показывая ровные, белые как жемчуг зубы. Глаза темные, с голубоватым отливом, завлекающие. И симпатичная в общем девка. Только кожа ее была сине-зеленая, как болотная тина, а вместо ног болтается длинный, в крупных чешуйках, хвост. -
     Здравствуй красавица! - Поприветствовал деву Лука.-
     Здравствуй, красавец! - Обворожительно улыбнулась русалка.
     Северьян демонстративно поклонился, но русалка сделала вид, что не заметила его. -
     Ты здесь живешь? - Задал Лука наиглупейший вопрос.-
     Ну конечно! Я же русалка! - Звонко рассмеялась дева. - Как тебя зовут?
     Северьян задумался. Надо было перебираться на другой берег, а речная дева вполне могла бы в этом подсобить. Надо брать быка за рога... вернее, речную деву за хвост.-
     Называй меня Лукой.-
     Лука... странное имя. Я Истра.-
     Красиво, - протянул Лука. - Как будто бег речной воды по камням!-
     Ты очень складно говоришь! И ты мне нравишься.
     В их идиллическую беседу наглым образом вторгся Северьян. Громко кашлянул, сложил губы трубочкой, собираясь с мыслями. Что действительно умел убийца, так это складно говорить в самый подходящий момент.-
     Уважаемая госпожа русалка, - церемонно проворковал он. - Позволь мне попросить тебя оказать несчастным путникам маленькую услугу?-
     Какой милый у тебя друг, - улыбнулась дева. - Что он хочет?-
     Не знаю, но догадываюсь...
     Северьян злобно зыркнул на Луку. Догадывается он... Сейчас бы все догадывалки ему пообломать, да засунуть... Неужто и правда увлекся этой здоровенной рыбиной? Вот уж бабник, невеста ждет, а он с русалками шашни крутит. -
     Не могла бы ты, о, речная дева, помочь нам перебраться на другую сторону озера?
     Русалка замялась.-
     Я вообще-то не речная дева, а озерная. А переправить я вас могу, но...-
     Что еще за но? - Переглянулись путники.-
     Но что мне за это будет?-
     А как насчет помощи ближнему, или скажем взаимовыручка?
     Русалка усмехнулась.-
     Какая еще взаимовыручка? Вы - люди, я - водяная, то есть озерная. Вот если бы я чего-нибудь получила взамен.-
     Например? - Прищурился Северьян.-
     Например, этого красавчика!
     Русалка во все глаза уставилась на Луку. Тот покраснел, как вареный рак.- А я чо, я никакой и не красавчик, - невнятно пробормотал он.-
     Похоже, допрыгались, - Северьян тяжело вздохнул. - Теперь придется плавать.
        Глава 14.-
        Нет, не хочу и не буду! - Брыкался Лука, когда Северьян втолковывал ему свою идею. - Она ж тоже женщина. Грех - обманывать дурака и женщину.-
     Если дело того стоит - то не грех, - сказал Северьян. - Ты гляди, она то сейчас тобой заинтересовалась, а вдруг разинтересуется? Тогда что, вплавь добираться? Так ее сородичи быстро нам ноги оттяпают. По самые уши.
     Лука упорно упирался.-
     Все равно не хочу. А вдруг она не такая уж и глупая?-
     Вот мы и проверим!
     Лука ломался долго, трещал по швам и, наконец, сдался. Подошел к деве, обреченно вздохнул.-
     Я согласен.
     Русалка нахмурилась.-
     Не надо так печалиться, витязь. Не на век же я тебя беру, а так, пока не надоешь!-
     А потом что, на корм рыбам?-
     Почему на корм? - Спросила она, но тут же спохватилась. - Не мели чепуху, ты еще не знаешь, какая я лю... лю...-
     Любвеобильная, - подсказал Северьян. - Ладно, любвеобильная. Давай-ка, переправляй нас на другую сторону. Переправишь и можешь забирать Луку. Только с условием вернуть в целости и сохранности.-
     Уж постараюсь, - улыбнулась она и скрылась в воде. Через минуту-другую вынырнула, таща за собой огромный лист кувшинки. Был он большим и широким, так что места для двух человек и одного домового здесь было с избытком.-
     Давай, вези, - молвил Северьян, когда путники взгромоздились на лист.-
     Сейчас, только плавники почищу! - Обиделась русалка. - Что я вам, конек морской?-
     Вези. Пожалуйста, - выдавил из себя убийца.-
     Хорошо, уговорили. Но ты, красавчик приготовься.
     А Лука настолько вошел в роль, что сидел на листе, повесив голову, и обреченно бормотал:-
     И чего я с вами там буду делать. Вы же русалки склизкие, зеленые.-
     Ничего, - утешила его озерная дева. - Поживешь с нами - позеленеешь!
     На другом берегу густо зеленела мясистая осока. Северьян соскочил первым, стащил вещи. За ним неохотно, лениво спрыгнул Лука. Постоял, отряхнулся, оглянулся. А дева озерная вовсю стреляла глазами и размахивала руками. -
     Ну, иди сюда красавчик! - Раскрыла русалка объятия.-
     Спасибо, - попятился Лука. - Я как-нибудь в другой раз... потом...-
     Но как же уговор? - Вспылила озерная дева.-
     Ну что ты шумишь! - Рявкнул Северьян. - Он же сказал, потом! Вот и жди!
     Чудаковатая троица неторопливо уходила вглубь леса, а вслед им неслись звонкие, непечатные пожелания русалки. Только путников это не очень тяготило. Лишь Лука время от времени вздыхал, приговаривая:-
     Эх, нехорошо получилось...-
     Нехорошо, - согласился Северьян, - зато как приятно...
        Крепкие дубовые стены трещали под напором бушевавших в голове Волхва мыслей. Белоян заложил руки за спину, и, отчеканивая каждый шаг, прогуливался от стены к стене. У входа стоял Владимир, подбоченившись, и устало смотрел на Белояна.-
     Ну что, нет вестей? - Участливо поинтересовался Князь.-
     Нет, - вздохнул верховный волхв. - Последний раз его видели стражники уходящим в сторону леса. И все. Как сквозь землю провалился. -
     Может, сгинул уже? А что говорят стражи на дорогах? -
     Никто его не видел. Задержали пару калик, но оба оказались не теми. Скрылся наш Северьян. Исчез.
     Владимир зло зыркнул на Волхва.-
     Сам же говорил, мол, пленник - человек слова. -
     Да кто знал-то! Кто знал! - Взбеленился Волхв. - Я был уверен, что он не подведет!-
     Ладно, не шуми, Белоян. - Князь крепко обнял волхва. - Я знаю, ты хотел как лучше. Подождем, может еще не все потеряно...-
     Подождем. А что там с древлянами? -
     Вроде все тихо. Бунтовщики не шумят, но и дань не платят. Сомнительное равновесие.-
     Да уж, сомнительней некуда, - вздохнул Белоян. - Хорошо княже, будем ждать...-
        Добегались! - Крикнул Зубр, затравленно пятясь.
     Спереди надвигались еще три тени. Блики костра выхватили узкие глазные проемы и жуткие улыбки-оскалы приближающихся степняков.-
     Твари! - Северьян крикнул, бросился на взрослых мужчин с кулаками. Тотчас отлетел назад, схлопотав сильную оплеуху.-
     Белокожая свинья! - Рявкнул узкоглазый убийца, вытирая окровавленные костяшки пальцев. - Ты испачкал своей гнилой кровью мою руку!
     Северьян поднялся, пошатываясь, смахнул с разбитых губ кровь, сплюнул.-
     Вы все твари! И вы все умрете!..
     ...Связанных, мальчишек притащили к большому костру, кинули наземь, возле беснующихся, горлопанящих степняков. Северьян приподнял голову, уставился на костер, не веря своим глазам. В огне метался человек, Северьян узнал в мечущемся волхва Лукия. Бесполезно. Его крепко привязали к деревянному столбу... человек сгорит быстрее, чем расплавятся веревки...-
     Нелюди, - выдохнул Северьян, пытаясь подняться, - проклятые нелюди...
     Слез не было, он попросту не мог плакать, душу переполняла ненависть, такая ясная и горячая, как взор семилетнего мальчишки. Он стонал от бессилия, пытаясь перегрызть веревки, а над ним стояли степняки и довольно хохотали. -
     Говори, русин,, где ваш женщины? - Крикнул лысый, как колено нелюдь Северьяну. Мальчишка плюнул ему в лицо...-
     Перебьешься, тварь.
     Руку вывернуло из суставов, он почувствовал, как хрустят кости, лопаются сухожилия. Северьян с трудом сдержал крик, но с губ все же сорвался пронзительный стон.-
     Ты смотри-ка, крепкий попался, - ухмыльнулся степняк.
     Подошел к Зубру, замахнулся ногой. -
     Не бейте меня! - Закричал Зубр, сжавшись в комок, - не бейте, я все скажу!-
     Не смей! - Прохрипел Северьян, - Не смей, слышишь...
     Что-то тяжелое ударило по голове, и мальчишка лишился чувств. Лишь отголоском мысли все еще витало в туманном рассудке:-
     Не смей...
        В лесу, как в сказке, чем дальше, чем страшнее. Северьян шел впереди, нервно оглядываясь, озираясь. Из-под каждого куста ему мерещились чьи-то злобные глаза, в ушах шипело, пыхтело и чавкало, казалось весь лес вдруг ожил, и ополчился против путников. Домовой спрятался в сумку и не показывался, лишь чувствовалась через ткань, как он дрожит. Лука тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Поначалу просто вперил взгляд в спину Северьяна, но не выдержал, вынул из ножен меч.-
     Стой, калика, не могу я больше! - Взревел Лука, как раненый медведь. - Выходи, чудище, кто бы то ни было!
     Но лес молчал, лишь злобно шелестела листва, да в сосновом бору раскатывалось эхо. Не так-то просто, оказалось, ходить по зачарованному лесу. Лука и сам не знал, что настолько.-
     Уймись! - Рявкнул Северьян. - Это всего лишь наваждение! Если будешь ему потакать, всех жизненных сил лишишься!-
     А ты откуда знаешь, калика? - Злобно прошипел Лука. - Или ты вовсе не калика? А кто? Черный маг?-
     Заткнись и иди, - мрачно посоветовал Северьян. - Не нагоняй беду.-
     Беду? Нет, это не я, это ты ее нагоняешь! Да ты и не человек вовсе!
     Северьян крепко вцепился в посох, так что затрещала в ладонях рукоять. Он чувствовал, как закипает в груди злость, неуемная, непреодолимая. Хотелось наброситься на этого выродка, вырвать ему сердце... Убийца закрыл глаза. Что же это такое? Он ведь должен быть хладнокровным! Злоба не может взять верх над разумом, чувства всегда слабее. Только почему так хочется вцепиться в горло этому... Лес! Он насквозь пропитан злобой и ненавистью! Это лишь наваждение, только наваждение иное. Это не волк в личине зайца и не трехголовый змей, сотканный из дыма. Оно поднимает внутренние, доселе дремавшие инстинкты. Превращает человека в зверя!
     От мыслей Северьяна отвлек вопль Луки.-
     Убью, посланник Ящера! - Витязь бежал на него с вздернутым над головой мечом, намереваясь обрушить его, несомненно, на голову Северьяна.
     Убить! Растоптать тварь! - Была первая мысль. Но Северьян переборол ее. Он привык убивать, руководствуясь холодным расчетом, взвесив все за и против. А рубить с плеча, потакая навязанной извне злобе... Не бывать этому!
     Меч вылетел из рук Луки будто деревянный. Отлетел и плашмя упал в траву. Витязь, обнаружив потерю оружия, нисколько не смутился. Зарычав, как раненый медведь, он бросился на убийцу с голыми руками. Когда он был уже рядом, и его руки-клещи, мелькнули у Северьяна перед лицом, убийца ударил. Он ударил всего единожды, рукоятью меча-посоха в солнечное сплетение. Лука еще несколько секунд стоял на ногах, вперив бессмысленный взгляд в пустоту.-
     Уймись, - тихо выдохнул Северьян.
     Лука рухнул на землю, как мешок с дерьмом. Северьян осторожно поднял витязя, взвалил на закорки. -
     Ты его убил? - Вылез из сумки домовой.
     Северьян бросил на него уничижающий взгляд.-
     Я что, похож на убийцу?
     Осекся. Он не был похож, он был им. Но домовой понуро опустил голову.-
     Прости, калика, что-то я тоже не в себе. Просто, чары этого леса таят в себе зло. И противостоять им может лишь еще большее зло.-
     Я и есть зло, - тихо усмехнулся Северьян, - зло праведное.
     До поздней ночи шли путники по зловещему лесу, а он все не кончался. Северьян был уверен, что Киянский лес давно остался позади. Но, куда в таком случае, ведет Лука? Сам виновник столь утомительного путешествия в бессознательном виде покоился у убийцы на плече. И приходить в себя не собирался.
     Постепенно силы иссякли. Северьян выбрал подходящее место для ночлега, скинул с плеча непосильную ношу и упал на траву. Гудели руки, ноги, но еще сильнее болела голова. Не так просто бороться с сидящими глубоко внутри звериными повадками. Человек самый страшный зверь, когда ведет себя как зверь. Мстить и ненавидеть - его привилегия. Животные на это не способны.
        На небе сусальным золотом рассыпались звезды. Крупные, как орехи, они безмятежно сияли в безоблачном, черном, как смоль, небе. У них не было проблем, забот, переживаний. И огонь их, яркий до белизны, не грел, а только обжигал леденящим ужасом. Ужасом скорой беды. Желтовато-белые, они сплетались в причудливые фигуры, одна другой изощренней.
     Доробей сидел на коленях у Северьяна, и наблюдал за их причудливым бегом. На смешной волосатой мордочке промелькнула тень меланхолии, тягостной задумчивости. Домовой, увидев небо, как и любой человек, поддался власти высоты, красоте и величию.-
     Звезды, как люди, - тихо сказал он. - Есть яркие и тусклые, есть желтые, белые, красные... Но все они рано или поздно падают... и умирают.-
     Смерть - основа мироздания. - Молвил убийца. - Некоторые страшатся ее, оттягивая жалкое существование, другие ее ищут, но не могут найти. Но рано или поздно все ее получают... Безотказная женщина, вот что такое смерть...-
     Ты и впрямь мудрец, калика, - убежденно заявил домовой. - Только, почему ты никогда не говоришь своего имени? Это секрет?-
     Нет, - улыбнулся он. - Если тебе угодно, называй меня Северьяном.
     У дерева послышался хруст и сдавленное, сиплое дыхание. Это приходил в себя Лука. Северьян не спешил ему помочь. Сидел себе спокойно, тыкая палкой в костер, уплетая между делом остатки запасов. -
     Что со мной случилось? - Лука удивленно таращился по сторонам. Ноги его почти не держали, витязь качался, как тростник на ветру. - Где я?-
     Очнулся? - Усмехнулся Северьян. - Ну, чего помнишь?-
     Помню, как убегали от русалки, потом темный, злобный лес... и дальше непроницаемая мгла!-
     Все не так уж и плохо, - тихо вздохнул убийца.-
     А что было? - Всплеснул руками Лука.-
     Ты ополоумел, и бросался на меня, как голодный медведь. Намерения твои были ясны невооруженным глазом...-
     Я... пытался убить тебя? - Удивлению Луки не было предела.-
     Пытался. Но, как видишь, не убил. -
     А почему у меня так болят ребра?
     Лука прикоснулся к груди и сморщился от боли. Северьян повел бровью, отворачиваясь в сторону. Видать, действительно немного переборщил с ударом. Вот так всегда, хочешь, как лучше, а получается наоборот. -
     Потому что мне тоже надо было как-то защищаться, - просто ответил Северьян, догрызая заплесневевшую лепешку.
     Лука так и сел. Несколько минут бессмысленным взглядом обводил окрестности, почесал затылок. Голова была пустая, как котелок. Разве что ветер не сквозил из уха в ухо.-
     Я сошел с ума?-
     Нет, просто чары леса скрутили тебя в бараний рог. Ты скажи мне лучше, Лука, зачем ты затащил меня... гм... нас в эту чащобу? Ты говорил, что знаешь, как пройти к Искоростеню, но сам здесь ни разу не был. Иначе лес заворожил бы тебя давно, еще в прошлый раз.
     Лука понуро опустил голову.-
     Это только моя вина. Мне нельзя появляться на дорогах... Если стражи Владимира найдут меня, мне от них не отделаться... Убьют, любой ценой убьют...
     Северьян усмехнулся.-
     Чем же это ты так провинился перед князем? Никак позарился на его любимую рубаху?-
     Было дело. - Вздохнул Лука. - Я бы не хотел говорить.-
     Что ж, ты имеешь право на тайну, - согласился Северьян, - но в следующий раз будь добр предупредить, прежде чем начнешь строить козни... Если бы не твоя "предусмотрительность", мы бы уже были в Искоростене!
     Лука даже не пытался оправдываться. Плечи его опустились, шея согнулась под немереным грузом головы. Он поступил подло и понимал это. Но сделал это не единожды. Об этом Северьян еще не знал.
        Глава 15.
        Рано утром они тронулись в путь. И чем дальше они уходили в лес, тем гуще становилась растительность, тем сильнее смыкались кроны деревьев. Дневной свет, прорывавшийся сквозь листву, теперь исчез вовсе. Дальше деревья росли настолько часто, что приходилось продираться между ними, царапая руки ноги, превращая одежду в груду рваного тряпья. -
     Ничего, - кряхтел Лука, прорываясь через завал, - в вирии нам зачтется...-
     Не уверен, что нас сейчас кто-то видит, вон, как кроны смыкаются, - криво усмехнулся Северьян. - Так что пыхти спокойно, счеты потом подводить будем. -
     Да уж, - согласился Лука. - После наших проделок в Вирий могут и не пустить. -
     Осторожнее! - Донесся из котомки возмущенный вопль домового. - Все бока мне отдавите!
     Неожиданно густые, поросшие мхом деревья расступились, являя взору невероятное зрелище. Огромная, залитая солнечным светом поляна играла всеми цветами радуги. Столь пестро и ярко была она усажена разнообразными цветами, что у путников начали разбегаться глаза.-
     Красотища-то какая! - Восторженно прошептал Лука, намереваясь выйти в солнечный круг.-
     Стой! - Рявкнул Северьян. - Не двигайся!
     Лука дернулся, как от удара мечом.-
     Ты что, калика, сдурел? Так и разума лишить можно! -
     Не торопись. Вспомни лучше слова лесного старца.-
     Какие еще слова? -
     Дикие деревья? Помнишь?
     Витязь улыбнулся.-
     Ну, какая здесь дикость? Просто красивая поляна!-
     Ведьмина поляна тоже красивая, - проворчал Северьян. - А я еле ноги унес.-
     Нам все равно идти вперед, так не обходить же эту красотищу стороной?
     Северьян отмахнулся.-
     Шут с тобой, Лука. Пошли, раз ты так хочешь.
     Поляна и правда блистала непревзойденный великолепием. В невозможном, нереальном переплетении сплелись маки и незабудки, ромашки и лютики, васильки и иван-чай. Столько разных, неповторимых запахов захлестывали, кружили голову, путали взгляд. Северьян вдохнул полной грудью и закашлялся. Пыльца разноцветная, подстать цветам, поднялась пестреющей волной и тотчас осела. Даже домовой взирал на все вокруг с немым восхищением.
     Что-то смутило Северьяна. Нет, это не была нереальная красота поляны, и ее гладкость и чистота тоже не имело отношения к назревающему в груди волнению. Испугало убийцу другое. На всей поляне, ни на едином цветке не было ни пчелки, ни бабочки. Даже случайной мухи, и той невозможно отыскать. -
     В зачарованном лесу все - обман, - тихо пробормотал себе под нос Северьян. - Обман, навязанный колдовством... Лука, беги!
     Северьян крикнул, что было мочи, и витязь не стал переспрашивать: сразу уловил верные нотки в голосе спутника, но было уже поздно. Из земли, там, где мгновением раньше росли нежно-синие васильки, вырвался гибкий, как змея корень, схватил Луку за ноги. Витязь не смог удержать равновесие. Так и грохнулся, точно мешок на голую землю. -
     Меч, меч тащи! - Дурным голосом заорал Северьян.
     Разномастные цветы таяли прямо на глазах, будто заутренний туман на реке вдруг исчезает под яркими лучами светила. На их месте один за другим вылезали из земли уродливые корни. Один из них, извиваясь, тянулся к ногам Северьяна. Убийца подпрыгнул так, как, наверное, никогда не прыгал раньше. Посох привычно развалился надвое. Лезвие меча буквально вспыхнуло, отражая блики полуденного солнца. Клинок обрушился молниеносно, отсекая отросток. Корень конвульсивно дернулся, разбрызгивая во все стороны черную маслянистую кашу. В ноздри вкрался запах тухлятины, будто на поляне устроили жертвоприношение и забыли убрать результаты сего пиршества.
     Обрубок скрылся в земле. Вместо него, взрыхляя землю, точно дождевые черви, выскочили еще три. Один схватил Северьяна за предплечье. Убийца с трудом удержал меч в руке. Но корни были настырными. Тотчас другой обвил голенище правой ноги, а третий рванулся к горлу. В мановение ока он перекинул злополучный клинок из выведенной из строя правой в свободную левую. Вовремя. Еще один отросток устремился к лицу. Северьян сделал единственное, что он успел: увернулся. Острие корня пронеслось мимо, обдав щеку жаром. В ту же секунду меч в левой руке будто ожил. Жадное, требующее жертвы лезвие рубануло наискось, и злополучный корень упал на землю. Обрубок извивался как хвост ящерицы, в предсмертных конвульсиях разбрызгивая черную, дурно пахнущую слизь. Два других, извиваясь змеями, задергались, крепче сжимая голенище. Ноги подкосились. Северьян упал плашмя, в полете успев отсечь злополучный корень, связывающий ноги. Только тело его соприкоснулось с землей, тотчас из разрыхленной почвы вырвались сразу два, сковывая движения, прижимая непослушное тело к земле. Еще один, неприятно колючий, обвился вокруг шеи и начал неторопливо сжимать горло. В свободной руке Северьян по-прежнему крепко сжимал меч, но воспользоваться им не мог. Растения крепко держали убийцу.-
     А ну пошли прочь, гадины! - Услышал Северьян под ухом пронзительный вопль. То Доробей выбрался из котомки и теперь тыкал злополучный корень длиннющей костяной иглой.-
     Не туда! - Крикнул ему Северьян. - Возле руки отгоняй!
     Неизвестно, чувствовали ли хищные растения боль, но когда домовой вогнал иглу под самое основание диковинного корня, тот, разбрызгивая черную кровь, сразу отпустил Северьяна. Убийца не растерялся, только и ожидая этого момента. Ударил мечом по спутавшим ноги корням. Обрубки полетели во все стороны, безумно извиваясь. Один сбил с ног Доробея. -
     Ящерово отродье! - Заорал домовой, отталкивая шевелящийся отросток.
     Северьян в это время уже срубил корень с шеи и теперь, напрягая силы, пытался стянуть злосчастный обрубок, перекрывающий дыхание. -
     Лука, ты где? - Крикнул он, сбрасывая омертвевшие отростки.
     В ответ раздалось лишь бессвязное мычание. Северьян подхватил воинственного домового, сунул в котомку. Уродливые отростки не унимались, диковинно изгибаясь, пытались наброситься на убийцу. Северьян рубил направо и налево, как косарь на заросшем бурьяном поле. Земля под ногами уже чавкала и пузырилась, залитая черной слизью. Наконец, он нашел Луку. Витязь был с ног до головы спеленан хищными корнями, и теперь оные определенно затягивали его в землю.
     Северьян на мгновение растерялся. Сейчас начать рубить корни, можно случайно снести башку и Луке. А те все лезли и лезли из земли, оголодавшие, ненасытные. Там где только что горой валялись обрубки, теперь снова взгромоздилась стена извивающихся щупалец. Так не выбраться, - решил убийца. - Надо найти источник. Помнится, дед-лесовик говорил о хищных деревьях, отнюдь не о корнях.
     Растерянность как рукой сняло. Тотчас цепкий взгляд выловил среди лесной чащи четыре толстенных дерева. Как же он сразу не заметил? Деревья и вправду выглядели живыми и хищными. Черные, с зеленым отливом стволы выглядели гладкими, отлитыми из металла и тщательно заполированными кузнецом. Ни единого сучка, не дупла, лишь искривленные гладкие стволы, да причудливо изогнутые ветви, на которых дышит, копошится ядовито-зеленая листва. Не деревья, а выродки какие-то.
     Действовать надо было молниеносно. Проклятые отростки уже затащили Луку по уши в землю, лишь упирающиеся кисти рук были видны среди копошащихся корней. Мечом он так и не успел воспользоваться.
     Северьян, срубая под корень все на своем пути, побежал. Деревья, будто уловили его мысли. На пути возникали все новые и новые отростки. Северьян рубил их, чувствуя, как разогрелся в руках клинок, как ноют от натуги мышцы, как напрягаются, намереваясь порваться, жилы. Пот градом катился по лицу, руки взмокли. Сейчас убийца боялся одного, что меч вдруг выскользнет из потных ладоней. Тогда конец.
     И он сжимал клинок все крепче и крепче, так что трещала в руке дубовая рукоять, стонала под давлением пальцев и молило о пощаде. Зато клинок пел, кричал и стонал, звук с которым он каждый раз поднимался, можно было сравнить лишь с соединенными воедино трезвучиями, перерастающими то в шепот, то в свист.
     Хищные деревья задергались, чуя приближение человека, листья их заколыхались, задергались в агонии. И было с чего. Клинок, вошедший в раж, крушил все. Теперь не хозяин управлял им, а меч руководил действиями хозяина, довлел над ним своей несокрушимой железной волей. Деревья оказались на редкость крепкими. От первого же удара Северьян с трудом удержал в руке меч. Так отскочил он, отпружинил от крепкого ствола. Но зарубка осталась. Большая зарубка. Он ударил еще раз, и еще, и бил раз за разом, изнемогая, но продолжал рубить. Из глубокой раны на стволе потекла густая черная слизь. Теперь уж Северьян не сомневался, кому именно принадлежат хищные корни. Первое дерево даже не пришлось дорубать до конца. Северьян просто толкнул его, и ствол, под чудовищным напором собственного веса завалился на бок. Черная кровь хлынула фонтаном, раздался тихий стон, и кипа корней на поляне опала безвольными палками. Со вторым деревом было проще, ствол его оказался тоньше и почти не противился ударам клинка. Когда рухнул он, тянущие Луку в землю корни бессильно дернулись и замерли. Оставшиеся деревья уже не покачивались, они трепетали, чуя приближение смерти. Северьян слышал в голове тихие, молящие о пощаде голоса, чувствовал их страх и ужас. Но на лице его играла злая широкая улыбка. Не улыбка - оскал. Оскал хищника, настигающего свою жертву...
     Когда последнее дерево рухнуло под сокрушающими ударами, и Северьян в изнеможении упал на траву, небо уже затягивала хмурая пелена вечера. Меч, выпавший из безвольной руки, подвергшийся закалке сотен печей и выдержке нескольких сотен лет в земле, меч, который невозможно сломать или затупить теперь покрывала сетка мелких трещин и зазубрин. Сталь выдержала, но выдержала, отдав все свои силы человеку. Или просто человек оказался сильнее металла? Северьян этого не знал, и знать не хотел. Ему даже не было жалко своего верного клинка, от которого впрочем, осталось лишь лезвие. Он просто устал.
     Как только первая волна бессилия спала, Северьян пошел помогать Луке. С трудом заставил опустошенное, выжатое тело подняться, он, опираясь на меч, неторопливо зашагал к спеленанному по рукам и ногам витязю.
     Лука лежал, чуть постанывая, но, уже не пытаясь выбраться. Он, должно быть, давно успел похоронить и себя и Северьяна, теперь лишь ожидая, когда неведомая сила затащит его под землю. Услышав над головой удары, он понял, что это конец, и зажмурился. А когда открыл глаза, на него с прищуром смотрел взмокший, перемазанный с ног до головы в черной жиже калика.-
     С возвращением на этот свет, - тяжело улыбнулся Северьян.
     Лука оторопело таращился на спасителя, и не понимал, толи ему это мерещится, толи его бренное тело давно уже в вирии. Но почему тогда здесь же и калика?-
     Слава Роду, я что, жив? - Удивленно пробормотал он.-
     Жив, - согласился Северьян, - причем гораздо живее меня.
     В этот момент изломанный искореженный клинок не выдержал напора человеческого веса и сломался прямо посередине. Северьян, не устояв, упал рядом с Лукой, прямо на покрытую черной смоляной жижей землю.-
     Меч сломался, - тихо сказал Лука. - Жаль.-
     Жаль, - отрешенно молвил Северьян.
        Глава 16.
        Ночь упала незаметно, будто закрыли небо крылья гигантской птицы, да так и остались висеть на веки вечные. Ни единой звездочки не вспыхнуло не бесконечно черном небосводе, лишь луна бледным расплывчатым пятном распласталась, не в силах сдвинуться с места и была похожа на зажившую рваную рану. Путники брели молча, лишь тихо сопели от натуги, да из котомки раздавался мерных храп домового. Северьян брел, спотыкаясь, неуверенно опираясь на новый, выточенный засветло из ветви хищного дерева посох. Этот хоть и выглядел необычно, но был самым обыкновенным куском деревяшки, не чета старому мечу-посоху, который пришлось выбросить. Как оружие он был совершенно бесполезен, а тащить лишнюю поклажу - себе дороже. Меч Луки также не нашли. Толи он был погребен среди многочисленных корней, толи просто крепко увяз в земле, клинок был безвозвратно утерян. Лука даже порывался разгрести несметное количество отмерших обрубков, но те, в свою очередь отчего-то перестали быть гибкими, одеревенели. Пришлось бросить бесполезное занятие и оставить все, как есть. Теперь на поясе у Луки болталась большая сучковатая дубина, а у Северьяна окромя нового посоха остался кинжал, который он чудом умудрился сохранить. Лишь благодаря ему удалось состряпать себе некое подобие оружия, учитывая то, что Лука неплохо махал палицей, а в руках Северьяна даже палка становилась смертельным оружием.
     Путники двигались налегке. Кроме утерянного оружия, как бы то ни было, возникала еще одна проблема. Сумки, доверху набитые припасами, нынче полностью опустели. И теперь, люди шли, сглатывая слюни и борясь с наступающим голодом. Но и с ним можно было бы бороться, организм привыкает и к голоданию. Была бы вода. Таковой, к сожалению, не наблюдалось, а баклажка Луки уже давно опустела. Легче всего приходилось домовому. Он мог годами обходиться без воды и пищи. Людям куда тяжелее. Ведь шли-то они не по простому лесу... завороженному. Тут каждый пруд, каждый источник таит в себе подвох. Хлебнешь из родничка воды, а водица-то мертвая. Или того хуже, встретится лесной ручеек, а окажется, что это ведьмин исток. Глоток, другой, и не заметишь, как блеять начнешь. А там уж и рога отрастут, и копыта появятся, все, как говорится, козлиные причиндалы.
     Северьян не единожды порывался напиться из возникающих кое-где источников, но Лука оттягивал его в сторону, рассказывая, чем может обернуться такая выходка. -
     Ничего, - приговаривал он, облизывая пересохшие губы, - скоро зачарованный лес кончится, и по краям будут болота. Там вода, конечно, не такая чистая, как в ручьях, с гнильцой и запашком, и пронести может, зато точно в козла не превратишься.
     А Северьян шел, скрипя зубами. Он уже был готов и в козла превратиться, и в змея, только бы напиться. Не привык он к таким условиям, не привык, хотя думал, что может все. Что для одного - раздолье, то для другого - смерть, - приговаривал он, злобно ругаясь и пиная все, что попадается под ноги.
     Доробей сидел в котомке и смиренно молчал. Очень не хотелось попасть под горячую руку калики. Он хоть и человек ученый, но в сердцах так звездануть может, мало не покажется!
     А жажда мучила все сильнее, подступая комком к горлу, мешая думать, мешая воспринимать. И когда, к полудню, путники, наконец, наткнулись на поросшее мхом и Ящер знает чем еще болотце, ликованию людей не было предела.-
     Все, - облегченно вздохнул Лука. - Дошли.
     Зачарованный лес остался позади. Жадно хлебая тухлую, дурно пахнущую воду, Северьян все равно ощущал себя на седьмом небе. Вот что значит обрусел. Свыкся с отвратительными условиями жизни, стал радоваться каждому новому мгновению, каждый восход солнца встречал лучезарной улыбкой. Все-таки что-то было в этой, наделенной странными свойствами гиперборейской земле. Что-то тянущее и зовущее, манящее и дразнящее, будто стоишь перед входом в неизведанную пещеру. Просыпались дремавшие до поры корни, корни уходящие в далекое детство... Русич всегда остается русичем, где бы он ни был, что бы не делал, как бы не жил... Но что совершенно точно радовало сейчас Северьяна, так это хмурая давящая тяжелым взглядом в спину масса лесной стены. Хватит колдовства, - решил Северьян, сплевывая тину и ряску, - наколдовались уже по самое некуда.
     Идти по тонюсенькой тропинке, когда с одной стороны прижимает лес, а с другой непроходимая болотная топь, было боязно. Даже Северьян ощущал тяжелую, нависшую над людьми атмосферу ненависти и недоброжелательства, исходящую от каждой травинки, каждого кустика. Возникла и еще одна проблема, когда зачарованный лес остался позади. Это налетевшие невесть откуда комары, да слепни, облепляющие людей с ног до головы. Путники поначалу остервенело, лупили себя ветками, чуть позже лениво отмахивались, а к вечеру и вовсе смирились. Только тогда лавина вредных кровососов, наконец, поутихла, насытившись.
     Темнело. Медленно, солнце уползало за виднокрай, оставляя на небе пунцово-багряные разводы, будто там только что дрались насмерть боги. И теперь кровь одного из них так и осталась тлеть на сереющем небе.
     Со стороны болота раздавались странные, порой даже страшные звуки. Под ногами привычно хлюпало и чавкало, натужно квакали болотные жабы, из-под ног расползались мерзкие скользкие гады. Северьяну хоть бы хны, идет, лишь подозрительно по сторонам оглядывается, а Луку страх пробрал. Вспомнил, что рассказывала прабабка про лягушек. Говорила, что это, мол, утопленники, сгинувшие ли в озерах, в морях, без разницы. И рано или поздно они снова превратятся в людей. Или не в людей. А в упырей. Кто их разберет, этих тварей склизких? Да только все равно боязно.
     Протяжно выла выпь. Даже Северьян не выдержал ее заунывного вопля, дернулся, встрепенулся, точно нахохлившийся орел. Со стороны леса медленно поднималось пугающее, зеленоватое сияние.-
     Что это? - Завидев свечение, пробормотал Лука.-
     А я почем знаю? - Буркнул Северьян. - Туман, наверное. -
     В лесу? -
     Почему бы и нет!
     Но, к сожалению, доводы калики отнюдь не казались Луке убедительными. Да и самому убийце они таковыми не казались. А свечение медленно поднималось все выше и выше. Вскоре оно достигло крон самых высоких деревьев.-
     А говорил, что прошли зачарованный лес, дурак! - Злобно прошипел Северьян.-
     Да кто же знал? - Виновато пробормотал Лука, хватаясь за палицу.
     Северьян хмуро посмотрел на него, покачал головой.-
     Не думаю, что это нам поможет. Не каждую нечисть можно дубиной да по башке.-
     Это почему? - Искренне удивился Лука.-
     Да потому что у нее, сиречь нечисти, башки может и не оказаться, - закончил мысль Северьян. И на беду свою оказался прав. Со стороны леса, там, где образовалось таинственное сияние, стали ясно слышны голоса.
     Сначала это был просто монотонный гул, какой обычно бывает в крупных городах на базарах, затем стали различаться отдельные фразы и реплики.-
     Черное возьмет черное... болью насытятся живые... души сгорают в пламени... - вторило злобное эхо злым невнятным голосам, идущим из леса, и становящимися все громче, все различимее.
     Северьян хмуро косился на болото, прикидывая пути к отступлению, да что там отступлению, - побегу, когда Лука схватил его за плечо.-
     Смотри! - Заплетающимся языком проговорил витязь.
     Сквозь деревья, из сине-зеленого пламени выходили фигуры. Все они были облачены в доспехи, висевшие на них, словно рубахи на пугалах. Приглядевшись, Северьян понял почему. Стоящие на границе леса были самыми настоящими призраками. Призраками давно умерших богатырей, сгинувших в зачарованном лесу, души которых так и не нашли успокоения...
     У некоторых еще сохранились лица, но кожа обтягивала черепа, как пергамент, и выглядела потрескавшейся, рваной. Из пустых глазниц на путников смотрела темнота. Другие были в куда более плачевном состоянии. Продырявленные черепа, кое-как крепившиеся на некрепких позвонках, оторванные нижние челюсти, все это было лишь цветочками. Среди войска мертвецов попадались даже с топорами в черепах и все, как ежи, истыканные стрелами. Зрелище еще то! Финал в этой безмолвной сцене поставил предводитель, напрочь лишенный головы. Впрочем, оную он держал в руках, и держал очень даже крепко.-
     Кажется, это конец, - заунывно протянул Лука, хватаясь за палицу.-
     Брось, - скривился Северьян. - Они же призраки. Что с них будет?-
     Будет, еще как будет! - Мрачно обнадежил Лука.
     Мертвое войско уныло колыхалось под порывами ночного ветра. Предводитель приставил голову к шее, и та затянула странную, заунывную песню, от которой у путников волосы встали дыбом.-
     Что им надо? - Пробормотал Лука.-
     Не знаю. Но, скорее всего, наши души, - прошептал Северьян в ответ.
     Войско, заметив людей, оживилось. Кошмарные, выползшие из Ящерова царства создания тихо смеялись, обступая путников полукольцом. Там, где проплывали призраки, земля высыхала, трескалась, а трава истощалась прямо на глазах, обращаясь в пепел.-
     А ты говоришь, что с них будет? - Вякнул Лука. - Так посмотри!
     Северьян смотрел, как обугливается осока, как пытающиеся убежать лягушки вспыхивают синими факелами и осыпаются горстками пепла. И так захотелось ему жить, мочи нет. -
     Бежим! - Заорал, что было силы убийца.-
     Куда?! - Прокричал в ответ Лука.-
     На болото!-
     Так потопнем ведь!
     Голос витязя был умоляющим.-
     Не потопнем, так сгорим. Выбирай!
     Выбирал Лука недолго. Тотчас припустил вслед за Северьяном, неумело прыгая по кочкам. Болото, казалось, щадило незваных гостей, само подставляя кочки и коряги, уберегая от гибельных мест. Дважды Лука спотыкался, падал лицом в болотную жижу, но поднимался, и бежал след в след за Северьяном. Тому тоже приходилось несладко. Быть первопроходцем всегда тяжелее, чем плестись позади. Убийца спотыкался о коряги, поскользнулся на подвернувшейся под ногу лягушке, и к завершению сих неприятностей, по пояс провалился в кишащую пиявками и другими склизкими гадами болотную жижу. С трудом выбрался, отряхнулся. Призраки все не отставали, неторопливо ступая на болотную топь. Мимо пронесся Лука. Северьян поспешил за ним, чувствуя, как больно напрягаются легкие, выталкивая вонючий, гнилой воздух. -
     Помогите, - раздался впереди крик Луки и звонкий плеск.
     Северьян упал, споткнулся. Побежал дальше. Снова упал, чувствуя, как тело медленно погружается в гнилостную болотную жижу. Грязная вода пропитала насквозь балахон. Набухшая ткань лишь сильнее тянула на дно. Северьян неуверенно барахтался, завязая в топи все сильнее и сильнее. Вот и конец пришел, - решил он, закрывая глаза, когда вонючая слизь стала забираться в нос и рот. Потом болотная тина сомкнулась над головой, и мир, вспыхнув мириадами красок, окунулся в такую нежную, как рука матери и такую спасительную пустоту.
        Глава 17.
        Он не помнил, как людей уводили в полон. Смутно всплывали в памяти лишь голые потные спины, кнут надсмотрщика да жесткие деревянные колодки, впивающиеся в руки.
     В чувства Северьян пришел лишь на невольничьем рынке. Он, и еще несколько мальчишек стояли на всеобщем обозрении, каждый мог подойти, пощупать, проверить зубы...
     Тогда то и подошел странный узкоглазый мужчина в черной накидке. Посмотрел Северьяну в глаза, усмехнулся, уловив ненависть во взгляде мальчишки.-
     Такой-то мне и нужен, - распевно молвил мужчина, - я беру этого...
     ...Северьян тихо стонал, когда странный человек вел его через базар.-
     Помни мальчишка, - тихо говорил он. - Я научу тебя всему, что умею сам... Я сделаю из тебя настоящего убийцу. Убийцу, каких не видел свет...-
     Я хочу убивать, - тихо сказал Северьян.
     Мужчина горько усмехнулся.-
     Я знаю, что ты хочешь... в тебе столько ненависти и злобы... ты сможешь... -
     Как тебя звать? - Тихо спросил мальчишка.-
     Отныне называй меня Следящим... Когда-нибудь ты тоже будешь носить это имя...
        Голова трещала, будто старый засохший дуб под злыми порывами урагана. Так странно было ощущать себя мертвым, слишком уж много боли и вони. Северьян открыл глаза. Вокруг была тьма, хоть глаз выколи. Неужели Вирий! На небе, оказывается темно! - огорчился убийца. И тут же пришла иная мысль. Если только это небо... Рядом раздавался тяжелый мученический стон. Похоже, занесло прямиком к Ящеру, - тяжело выдохнул Северьян. - Это ж надо, нет бы к своим богам попал, не так обидно было бы. И все-таки, кто же это стонет? И почему так воняет?
     После нехитрых действий Северьян понял, что воняет он сам. Наверное, тело все еще перегнивает в болотах, а дух плотно связан с телом. Или же, или же...
     Додумать он не успел. Рядом кто-то очень громко чихнул.-
     Кто здесь? - Крикнул убийца, и подивился хрипоте собственного голоса.
     Что бы там не говорили, - решил он, - но жизнь на земле куда лучше этой, послесмертной...-
     А кто ты? - Раздался знакомый голос.-
     Лука? - Неверяще переспросил убийца. - Ты тоже здесь?-
     Где здесь?-
     Не знаю, - признался Северьян. - Толи на небе, толи у вашего Ящера в чертогах.
     Рядом раздался скрип. Это Лука почесывал башку.-
     Нет, точно не в вирии. В вирии светло и облака. А где здесь облака? Одна вонь да темнота. На Ящерово логово тоже не похоже, огонь должон быть... Слушай, - осенила Луку догадка, - может быть мы в плену у кого-то из твоих богов?-
     Нет, что ты, - возмутился Северьян. - У меня те же боги, что и у тебя. И уж точно не воняет тухлой рыбой...-
     Тухлая рыба говоришь, - подозрительно пробормотал Лука. - А ведь и правда рыба.
     Что-то знакомое показалось в этом Луке. Знакомое, до коликов в животе, который, между прочим, был совершенно пустым и уже недовольно ворчал, требуя какой-нибудь еды. -
     Дрягва, - прошептал он. - Ящер меня раздери, Дрягва!-
     Ну и причем здесь дрягва? - Спросил Северьян.
     Если бы Северьян чего-то видел, он бы заметил странное выражение на лице Луки. -
     Слушай, калика, а тебе не приходило в голову, что мы не умерли?-
     Как так не...
     Северьян запнулся. А ведь и правда, с чего он взял, что умер? Конечно, болото есть болото, но ведь его могли и вытащить! Тогда понятно, почему от одежды так пахнет тухлятиной, а на руках и лице засохшая грязь, которая так и отваливается противными комками. -
     Ну, убедился? - Раздался довольный голос Луки.-
     Может ты и прав, - неуверенно согласился Северьян, - но где мы?
     Из темноты раздался недовольный вздох.-
     Лучше бы мы остались на болоте... Мы в плену у дрягвы!
     Северьян осторожно поднялся. По его мнению, плен отнюдь не представлялся концом света. Отовсюду можно выбраться. А это место ну никак не тянуло на исключение из правил. Слишком уж вонючее оно было.-
     Что ж, по крайней мере, мы живы, - тихо обронил он, пытаясь отыскать на ощупь стену.
     Таковая обнаружилась в десяти шагах. Она оказалась деревянной, плохо обработанной и... мокрой. Противной, склизкой и мокрой. Похоже, дерево начало основательно гнить. Северьян поднатужился. Доски неуверенно хлюпнули и стали поддаваться. -
     Эй, что ты там делаешь? - Раздался взволнованный голос Луки.-
     Пытаюсь нас спасти, - прокряхтел Северьян.
     Доска начала трещать и расщепляться. Тут, как назло, за стеной раздались шаги и приглушенные голоса. Заскрипел отпираемый засов, несмазанные петли натужно взвизгнули, и темноту разорвал луч света. Северьян смог увидеть и заросшие мхом, покрытые гнилью дощатые стены, грязную, взмокшую землю под ногами, кучу несвежего сена в углу и тушу Луки, который так и не соизволил подняться, и сейчас сидел, подслеповатым взглядом таращась на открытую дверь, в которой просвечивались два силуэта. Один повыше, поплечистее, а другой худосочнее и несуразнее. При всем при этом оба, пожалуй, ростом никак не выше Северьяна. Но было нечто такое, что ставило их обоих выше путников. В руках каждый держал длинную палку, с крюками на конце. Северьян представил эти крюки у себя в ребрах, и ему стало не по себе. Тот, что повыше хмыкнул, заметив неудачную попытку побега. Северная стена так и осталась прогнутой. -
     Ну и кто у вас за главного? - Спросил он. Голос был низкий, сиплый, будто лягушка вдруг заговорила.-
     Мы равны, - осторожно начал Северьян. - Мы просто путники, заблудившиеся в лесу...-
     Молчи, киянин! - Рявкнул мужчина, - с тобой мы по-другому говорить будем. Теперь пусть твой прихвостень, - указал он пальцем на Луку, - что-нибудь расскажет.
     Дневной свет упал на лицо странного мужика. Был он худой и тощий, щеки ввалились так, что проступали кости черепа, подбородок зарос негустой, плохо растущей щетиной, волосы одним сплошным колтуном сплелись в какую-то несуразицу, будто горящий огонь вдруг замер, и мгновение его движения перенесли прямиком на голову болотного жителя. В руке он сжимал самую обыкновенную острогу.-
     Я не прихвостень, - Лука нахмурил брови. - Я древлянин! И мы с каликой...-
     С каликой? Насмешил! Этот бугай - калика? Ты бы еще сказал упырь - пустынник.-
     Это вам лучше знать, сами-то на упырей похожи! - Огрызнулся Лука.
     Северьян до поры, до времени помалкивал, но уже на всякий случай прикидывал, куда ударить первого, чтобы сразу выбить острогу. Второй не опасен, главное вовремя заткнуть рот...-
     Мы не упыри! - Вскричал болотник. - Мы жители дрягвы!
     Лука усмехнулся.-
     Дрягодуры значит? Или дряги? А может...-
     Дряговичи мы! - Поправил молодой. - Мы свободный народ! Никто нам не указ! Ни Владимир, ни Огневица, ни хан печенежский!
     Закончить он не успел. Северьян достал его в прыжке, пяткой выбивая челюсть. Дрягович отшатнулся, но не упал. В руках его засвистела острога. Убийца ушел с линии удара, тотчас переключившись на молодого, который медленно, шаг за шагом отступал к выходу. Дойти ему Северьян не дал. Дикой кошкой сиганул к двери, перекрывая путь. У молодого дрожали руки, острога ходила ходуном. Северьян отметил, что это всего лишь мальчишка, сопливый безусый отрок, который не то, что острогой ударить, ходить толком не научился.-
     Уйди, убью! - Верещал парнишка, тыкая острогой.
     Северьян легко перехватил ее, выбил из детских рук, а самого мальчишку отправил оплеухой к дальнему углу. Острога удобно легла в руку. Вовремя. Острые шипы пронеслись около лица, обдав Северьяна жаром напополам с холодом. Если бы эта штуковина воткнулась в голову...
     Он отскочил, перехватывая острогу поудобнее. Похоже, начал соображать и Лука. Витязь поднялся, встал в глупую стойку, хлопая себя по бедру. Накуси-выкуси. Дубины на поясе не оказалось.-
     Уйди! - Крикнул ему Северьян. - Сам справлюсь!
     Острога прочертила полукруг, сбивая дряговича с ног. Тот был неплохим бойцом, оружие не выронил, но в том был его промах. Длинный шест мешал маневренности, сковывал движения лежачего. Северьян не стал его убивать. Стукнул тупым концом остроги по голове. Дрягович ойкнув, замолчал. Из дальнего угла раздавался плач мальчишки. Лука дернулся, помочь, утешить, но Северьян прикрикнул на него, и витязь нехотя поплелся к выходу.
     Далеко уйти они не успели. Только выскочили за дверь, и сделали несколько шагов. Дальше бревенчатая кладка кончалась, начиналась нескончаемая топь. Болоту казалось, не было края, лишь нагромождение небольших домиков дрягвы создавало иллюзию обжитости, сужала невероятные размеры заболоченного озера. Или реки. Что именно это было, теперь догадаться сложно. -
     Ну и что дальше? - С надеждой спросил Лука. -
     Дальше вплавь, - пожал плечами Северьян и спустился в болото. Воды оказалось всего по колено, а дно, хоть и было скользким и илистым, все-таки было надежной опорой и уезжать из-под ног не собиралось.
     Северьян огляделся. Из домов в округе уже высовывались любопытные. В основном, женщины и дети. Интересно, а где же все мужчины?
     Впрочем, оных пришлось ждать не долго. Появились и мужчины, причем в руках их окромя острог были довольно приличные луки и дротики, точь-в-точь как у Владимирской дружины. Завидев пленников, неуверенно бредущих к видневшейся вдалеке кромке леса, они, выкрикивая угрозы и ругательства, кинулись вдогонку. Северьян понимал, что уйти не удастся. Он не питал иллюзий на свой счет и на счет Луки, но это было делом чести, пытаться до самого конца. Единственная проблема тяготила его. Исчезла сумка, а вместе с ней и Доробей. Как он? Сумел ли выбраться, или сгинул в болоте? А может, его тоже поймали дряговичи и теперь сварили из домового суп? Кто знает вкусовые пристрастия болотников. Они наверняка и лягушек едят. Вдруг и упырями не брезгуют?
     Хотя нет, говорят, они упырей почитают, поклоняются им. Северьян передернулся от отвращения. Любых богов можно принять, но поклоняться болотной нечисти - верх презрения небес. Как только боги терпят этих нелюдей?
     Дряговичи были отнюдь не глупы. Не суетились, а неспеша окружали пленников. Северьян поудобнее взял острогу, намереваясь умереть в бою, Лука последовал его примеру. Слышалось его тяжелое дыхание и хрип. Витязь совсем выдохся. Устал. Северьян хорошо понимал его. Он и сам притомился искать проклятый Искоростень, который уже начинал казаться заколдованным. А может, таковым и был. Не зря ведь говорил Белоян, древлянская княгиня Огневица - маг, каких мало. Так может она, зная о приближении убийцы, окутала город чарами?
     Круг замкнулся. Теперь дряговичи подходили все ближе, ощетинившись острогами и легкими луками.-
     Бросайте остроги! - Рявкнул кто-то. - Иначе можете начинать считать дыры на своем теле.
     Северьян цепким взором оглядел толпу. Ни одного человеческого лица. Все оплывшие, обрюзгшие. Кожа серая, с зелеными разводами. Губы синие, как у русалок, и глаза пустые, бесцветные. Нелюди. Живут с упырями. А тут уж люди зря не скажут. С кем поведешься от того и наберешься...-
     Ну!? - Поторопил дрягович.
     Медленно, убийца опустил острогу. Разжал кулак, и палка с хлюпаньем упала в воду. Северьян тотчас же вдавил ее в землю, оглядываясь вокруг, запоминал ориентиры. На следующий раз будет припрятано какое никакое, а оружие. Если конечно, болотники не найдут острогу... И если будет следующий раз.
     Но, похоже, дряговичи не собирались убивать пленников. По крайней мере, они не сделают этого прямо сейчас, а значит, есть шанс выкрутиться. Северьян толкнул Луку в бок. Тот держался за острогу, как за палочку-выручалочку и никак не хотел отпускать. Пришлось ему помочь. На недоуменный взгляд, Северьян коротко бросил:-
     Так надо, - и утешил. - Не боись, еще побарахтаемся...
     Кто-то больно ударил по спине. Слова так и остались висеть на языке, а убийца грохнулся лицом в вонючую болотную воду. Рядом раздался плеск. Досталось и Луке. Северьян попытался подняться, но наткнулся на что-то острое. На миг мелькнуло серое, землистое лицо болотника. Потом в живот впечатался тупой конец остроги. Северьян снова упал. Его ударили по голове, да так, что вспыхнули искры. А потом, обнаглевшие озверевшие дряговичи навалились всем скопом, и Северьян потерял счет ударам...
     Очнулся он, лежа на сырой холодной земле. Руки были крепко связаны за спиной и основательно затекли, так, что пальцев почти не чувствовал. Ноги тоже были перехвачены крепким лыком, но не сильно. Видимо, болотники решили, что с пленников хватит и этого. Северьян оглянулся, радостно отметив, что видит окружающую обстановку. На этот раз их положили не в темном бараке, а всего лишь скинули, будто мешки, под навес.
     Ночь была безлунная, лишь одиноко поблескивали пробивающиеся сквозь пелену тумана редкие звезды. Лука был уверен, что это маленькие золотые гвозди, которыми Род прибил небо. Что ж, это его право, пусть думает, что хочет.
     Руки саднили, когда Северьян начал разрабатывать кисти. Похоже, он поцарапал кожу. С запястья потекло что-то теплое. Сжав зубы, Северьян удвоил усилия. Вскоре он почувствовал приток крови к пальцам и неприятное жжение и покалывание. От крови, сочащейся из ран, веревка размокла и теперь немного ослабла. Недостаточно, чтобы освободиться, но хватает, дабы не перетягивать жилы. Убийца облизнул распухшие, пересохшие губы. Усмехнулся, тотчас скривившись от боли. Он был рад, что не видит свое отражение. И все-таки, как смешно. Лежать рядом с водой, и хотеть пить.
     Северьян немного приподнялся, насколько позволяли связанные за спиной руки, огляделся. Луки рядом не было, под навесом он был один. Навес располагался в самом дальнем конце села, в доброй сотне шагах от ближайшего дома. Северьяна не оставили одного. Неподалеку, на небольшой, похожей на плот, площадке сидел охранник, держа в руке дротик. Через плечо перекинут короткий меч. Значит, все-таки что-то задумали, для чего-то оставили в живых. Но где же Лука?-
     Что, уже очухался?
     Северьян не был сторонником беседы с врагом (теперь он уже не сомневался что дрягва - враг), но стражник думал иначе.-
     Молчишь? Ну, молчи, молчи. Коли не интересно узнать, что с твоим другом сделают...
     Стражник так и напрашивался на беседу. Северьян не стал упускать шанса.-
     Что с ним? - Прошепелявил он распухшими губами.
     Болотник усмехнулся.-
     Хорошо тебя отделали! Это видно! Я и сам бы не прочь был, да вовремя в селе не оказался. А теперь уже не разрешают... Неча наших мужиков обижать!-
     Что с моим другом? - Повторил вопрос Северьян.-
     Не торопись ты так, а то беседы не получится. Я тут сижу на посту почти каждый день. Скука смертная, а наши говорить не шибко любят. Как поймают пленников, так я сними и треплю языком, пока...
     Запнулся.-
     Пока что? - Насторожился убийца.-
     Пока живые! Сегодня твоего друга оденут, обуют, накормят... А завтра его ждет почетная участь...-
     Участь не может быть почетной, - перебил его Северьян.
     Стражник ухмыльнулся.-
     Складно говоришь! Небось, настоящий мудрец! Я бы записал, если бы писать умел, хе-хе... Так вот, ждет его участь жертвы. Привяжут его к столбу и созовут упырей. Говорят, это высшая благодать - умереть от их рук. Хотя по мне, да простят меня владыки болот, брр... так сгинуть не хочется.-
     Но зачем? - Удивился Северьян. - Зачем отдавать людей упырям?-
     А у нас с ними что-то вроде перемирия. Мы им сами жертвы приносим, а они нас не трогают!-
     Променяли соплеменников на союз с нечистью!? Нелюди, вы самые настоящие нелюди!-
     Но ты! - Рассердился дрягович. - Ты, того, не очень то шуми! А то не посмотрю на приказ, так накостыляю, мало не покажется!
     Северьян стиснул зубы, но промолчал. Надо было убегать. Спасаться любой ценой. Плохо, что Луку отвели в другое место. Теперь еще этого глупого русича придется искать!
     От мыслей его отвлек шорох возле настила. Северьян замер и прислушался. Шорох повторился. Потом что-то зашебуршало, и из-под доски раздался тихий шепот.-
     Не ждали?-
     Доробей!? - Неверяще прошептал Северьян.-
     Он самый. Теперь молчи, не привлекай внимания. Видишь, как охранник подозрительно косится.
     Страж косо поглядывал на Северьяна, но скорее не подозрительно, а назойливо. Видать, дряговичам действительно жилось скучно. Да какое может быть веселье на болотах-то!
        Глава 18.
        Северьян сидел тихо, время от времени поглядывая на охранника. Того вконец разочаровал необщительный собеседник, и болотник уставился невидящим взором куда-то вдаль. Наверное, надеялся различить на болотной воде вынырнувшего упыря, али русалку. Вернее, кикимору. Русалка - нечисть щепетильная, в болотах не живет.
     За спиной пыхтел Доробей. Домовому приходилось нелегко. Путы были сделаны на совесть. Костяная игла гнулась и трещала, но, слава Роду, не сломалась. А веревочка, волокно за волокном, становилась все тоньше, пока вконец не иссякла.-
     Довольно, - прошептал Северьян. - Дальше я сам.-
     Погоди, - раздался в ответ недовольное шипение домового. - Я почти закончил.
     Северьян ждать не стал. Напряг руки, чувствуя натяжение волокон.
     Веревка лопнула с тихим хлопком. Холодок пробежал внутри. Северьян внутренне сжался, поглядывая на стражника. Но тот и краем уха не повел, полностью погрузившись в созерцание. Вот, во что превращает людей безделье!
     Развязать ноги оказалось делом плевым. Путы были некрепкие и стягивали лишь ступни. Да и узел оказался слабоват.
     Даже когда Северьян неуверенно поднялся на ноги, охранник не обратил на него внимание. А когда все-таки заметил приближение пленника, было уже поздно. Дрягович не успел ни вскинуть лук, ни схватить острогу, даже вскрикнуть ему не дала цепкая рука убийцы, зажавшая рот. Северьян перехватил извивающегося болотника за горло, надавил на позвонок в основании шеи.
     Тихо хрустнуло, будто сломалась сухая ветка под ногой. Стражник осел на землю, уже безмолвный, неживой. Северьян оглянулся вокруг. Тихо. Ни души. Лишь ото всюду раздается лягушачье пение. Прихватив лук и острогу, он осторожно спустился в воду. -
     А как же я? - Раздался с берега жалобный крик домового. -
     Сейчас, - ответил Северьян. - Сейчас.
     Эх, броситься бы прочь! Время для побега - лучше не придумаешь. Но бросать Луку нельзя. Северьян не слишком верил в понятие дружбы, но с этим глуповатым древлянином он прошел огонь и воду, и не хотел бросать его на произвол судьбы. К тому же где-то в Перелесье Луку ждала невеста. А Северьян понимал, как тяжело порой ждать, зная, что ожидание напрасно. Нет, он не бросит Луку. Но и искать его сейчас, впотьмах - бесполезное занятие. Надо дождаться утра. Утро вечера мудренее будет. Авось повезет...
     Северьян не слишком полагался на исконно русское "авось", но за неимением иных вариантов этот казался ему лучшим. Он подхватил Доробея, сунул за пазуху.-
     Холодно, - пожаловался домовой. - И мокро.-
     Ничего, потерпишь, - усмехнулся Северьян, опускаясь глубже и глубже в прохладную воду. Теперь надо было найти подходящее место, где можно переждать. И он нашел, расположившись прямо под бревенчатым настилом неподалеку от жилых домов. Расстояние между водой и верхом было довольно большое, Северьян стоял в воде по грудь. Но если уровень поднимется, придется менять место. Северьян замер, прикрыл глаза. Спать было нельзя, но подремать самое время. И он задремал, не переставая слушать окружающий его мир.
        Что-то мерзкое и холодное попало в рот. Противно до жути, будто проглотил живую лягушку. Лука поморщился, открывая глаза. Сделать это удалось не сразу. Веки слиплись от крови и никак не хотели подниматься. А руки, будь они неладны, оказались крепко связаны за спиной. А что еще ждать от нелюдей дряговичей. С упырями, как известно, просто так не сходятся!
     Глаза все-таки открылись. Мутным взором Лука осмотрелся, остро вглядываясь в отдельные детали. Лежал он отнюдь не в бараке. И калики рядом не было. Над ним склонилась пожилая женщина. Дряблые серые руки держали большую миску, которую она в очередной раз попыталась поднести ему ко рту.
     Лука замотал головой, морщась от отвращения и боли. Кто знает, чего они там намешали? По крайней мере, вкус отвратительнейший.-
     Пей, - тихо сказала женщина, - это поможет тебе не чувствовать боли. -
     Боли? - Тупо переспросил Лука.-
     Завтра, когда тебя отведут на корм упырям, этот напиток придаст тебе сил... и ты не будешь ничего чувствовать.
     Упыри! Лука с детства боялся упырей. Он и лягушек-то на дух не переносил, шарахался, как от юродивых. А его собирались скормить упырям, этим громадным злобным лягушкам-переросткам! Лука затрясся мелкой дрожью. -
     Пей, - тихонько попросила женщина. - Мне жаль тебя, мальчик, но я ничем не могу тебе помочь, пей.-
     А как это будет? - Тихо спросил он. - Я просто усну и ничего не почувствую?-
     Нет, ты просто перестанешь чувствовать боль... Но не уснешь. Пей.
     И Лука выпил.
        С утра в поселке дрягвы царила суета. Воины, вооруженные дротиками и острогами шныряли, обыскивая каждый уголок. Северьян слышал, как они ругались, причина сему была очевидна. Найден мертвый стражник, а пленника и след простыл. Ничего, сейчас успокоятся, - решил убийца и оказался прав.
     Мужчины побегали, посуетились и вроде бы поуспокоились, решив, что пленник ушел еще ночью, и ловить его теперь бессмысленно. В этом была доля истины, если бы на месте Северьяна оказался кто-то другой. Но убийца не собирался уходить с пустыми руками.
     Возле дальнего небольшого домика суетились женщины. У входа стояли два воина, вооруженные острогами. Северьян довольно хмыкнул, отмечая про себя местоположение оного. Здесь, именно здесь держали Луку, готовили в жертву. -
     Ну и как, ты придумал что-нибудь? - Домовой, ежась, выбрался из-за пазухи.-
     Сиди! - Цыкнул на него Северьян.-
     Ну конечно, сиди! - Возмутился Доробей. - А там, между прочим, холодно и противно!
     Северьян молча засунул домового обратно за пазуху, и медленно поплыл под домом. Здесь был открытый участок, его надо было преодолеть одним махом. За ночь уровень воды опустился, и проплыть под водой не представлялось возможным. Северьян замер возле выхода и стал ждать.
     Вскоре, суета возле дома прекратилась. Женщины, поохав, разбежались, оставив стражей одних. Из дверного проема показалась веснушчатая физиономия Луки. Его приодели в чистое, вымыли, судя по здоровому цвета лица, накормили. Северьян нервно облизнулся, сглатывая слюну. Он бы сейчас и от лягушки не отказался, да только эти бестии хитрые. Только он к ним, те сразу в воду и след простыл. А Луку между тем вывели на площадку, перед этим крепко связав за спиной руки. Северьян присмотрелся и отметил, что взгляд Луки лишен всякой осмысленности, прямо зомби, а не человек.
     К берегу причалил большой плот. На нем стояли еще пятеро, все как один в каких-то травяных кольчугах, с острогами в руках. Даже луков нет. Это хорошо. Северьян довольно хмыкнул. Уворачиваться от разящих болтов его не прельщало. А выстоять против десятка острог, при этом имея лук - дело вполне простое. Надо бы еще Луку в чувства привести, а то стоит, как береза на ветру, того и гляди, сдует.
     А плот медленно, неторопливо, словно огромная жаба, отчаливал от берега, лениво подгребая в сторону леса, черной полосой маячившей на горизонте. Уже и солнце поползло в небо, белесое, неяркое. Казалось, что это и не солнце вовсе, а так, поделка болотников.
     Угнаться за плотом было не просто. Но нельзя было подставляться, позволить заметить себя с берега. Слишком рискованно. Северьян дождался, пока плот отплывет подальше, набрал в грудь побольше воздуха, посоветовав того же домовому, и нырнул. Плыть в тяжелой, давящей воде было непросто. Под ноги то и дело попадались длинные лохмотья водорослей, запутывавших ноги не хуже дрягвинских веревок. Наверняка, они их из водорослей и делают!
     Когда легкие стали разрываться от натуги, а в ушах настойчиво застучали барабаны, Северьян все-таки вынырнул. Медленно неторопливо всплыл, оглядываясь. Плот был в каких-нибудь двадцати шагах, и теперь плыл медленно, размеренно. Похоже, дряговичи никуда не торопились, и ритуал сей обещал растянуться надолго.
     Из-за пазухи, недовольно ворча и отплевываясь, выбрался домовой.-
     Вот, - ворчал он, - поведешься с вами, с людьми, и плавать научишься, и рыбой станешь. Я теперь уже не домовой, а самый настоящий водяной.-
     Нет, - улыбнулся Северьян, - водяной весь зеленый, в водорослях и тине.-
     А я в чем!? - Взревел домовой так, что чуть на плоту не услышали.
     Северьян посмотрел на своего маленького спутника. А тот весь перемазан в тине, с головы, будто волосы, свисают водоросли.-
     Водяной, домовой, ты все-таки кочевой! - Решил убийца, запихивая Доробея обратно и теперь не скрываясь, медленно поплыл вслед за плотом.
        Глава 19.
        Утром ничего не соображающего Луку усадили за стол. Пленнику развязали руки, но по бокам встали двое. Голова отчего-то была, как чугунная. Наверное, от снадобья, которым его поили ночью. Лука тряхнул головой, пытаясь согнать наваждение. Воины тотчас напряглись, остроги в их руках скрежетнули. Убежать не удастся, - решил Лука, оглядываясь окрест. -
     Сейчас тебя будут кормить! - Громко сказал воин, стоящий по правое плечо. - Ешь все, что дают!
     Лука согласно кивнул. Сейчас есть он хотел даже больше, чем жить.
     В дом, постучавшись, вошли два отрока с подносами. Особо радоваться Луке не пришлось. В качестве еды ему предлагали лягушачьи лапки, сырую рыбу и какую-то дурно пахнущую зелень, которую довольный дрягович отчего-то назвал капустой. Видел Лука такую капусту! Возле отхожего места у дома росла и сорняком называлась!-
     Ешь! - Повторил суровый воин.
     Лука поморщился, но желудок требовал своего, недовольно урча и скребясь о ребра. На! - Мстительно подумал Лука, отправляя в рот порцию сорняков, - подавись, брюхо ненасытное! А потом одумался. Так если он брюху мстит, он же и себе плохо делает!
     К зелени он больше не притронулся. Лягушачьи лапки тоже проигнорировал, зато схрумкал всю рыбу. Сырая ли, жареная, рыба она и есть рыба.
     Отроки по его сигналу послушно убрали со стола. Один вернулся с большим кувшином, в котором плескалось что-то темное, попахивающее тиной.-
     Что это? - Подозрительно спросил Лука.-
     Пиво, - улыбнулся отрок, обнажив неровные, через один, зубы. - Ням, ням.
     Лука еще раз подозрительно принюхался. -
     А пахнет как моча! - Сказал он.
     Отрок зарделся, жеманно улыбнулся.-
     Да я так, - пробормотал он, - для аромату!
        Вскоре Стражи подхватили Луку под руки и вывели на белый свет. Вокруг царила суета. Мужчины с острогами бегали по селу, ругались, ссорились. Лука осмотрелся. Калики не было. Если его и содержали в другом доме, то сейчас он должен был показаться, не в одиночку же отправляться на корм упырям! Но калика все не появлялся.
     Неужели убег?! - Мелькнула спасительная мысль, тотчас омраченная другой. - Если и убег, то уже не вернется! -
     Сюда! - Подтолкнули его в спину, толкая на самый край мостика. Руки перехватили за спиной веревками, как обычно перетянув так, что пальцы отнялись уже через минуту. Лука посмотрел на болото. Зеленая, стоячая жижа колыхалась, поджидая его. Ему уже началось казаться, что из воды выныривают один за другим упыри, и в каждом всплеске ему чудились сморчковые, зеленые головы с белыми зрачками. Через некоторое время со стороны деревни выплыл большой плот с болотниками на борту. Обогнув близлежащие дома, он причалил прямо к мостику, стукнув бортом о край.-
     Залезай! - Крикнули ему.-
     Спасибо, что-то не хо...
     Удар в спину лишил равновесия, и Лука, дабы устоять на ногах, соскочил на плот. Его тотчас подперли плечами, на случай если тот от безысходности решит сигануть в воду. Потом вылавливать здорового взрослого мужика, который еще и сопротивляется - занятие довольно-таки сложное.
     Луку мутило. Голова болталась, как чугунная, по ней будто стучал огромный колокол. Вслед за страхом, который грыз витязя всю ночь, пришло безразличие. Он тупо оглядывался вокруг, и улыбка блаженного гуляла по его устам. Упыри уже представлялись милыми зелеными лягушками, которые... -
     Слушай, похоже, он свихнулся! - Молвил один из стражников, подозрительно глядя на Луку.-
     Да не, дурит просто, - неуверенно ответил другой. - А может и не дурит! Эй, мужик, очнись!-
     Ладно, брось, - отмахнулся стражник. - Упыри и такого сожрут.-
     Но им больше нравится, когда жертва сопротивляется...
     От слова "упырь" Лука нервно подрагивал, а улыбка его становилась все шире. Вскоре ему начали мерещиться упыри повсюду. Один, особенно настойчивый, упорно следовал за плотом, но вскоре скрылся, отстал, но вскоре возник вновь, и уже не отставал. Стражники отчего-то его не замечали, весело переговаривались, травили байки. Договор с упырями и в правду чего-то да стоил.-
     Все, приплыли! - Объявил один, причаливая к небольшому шагов в десять островку, на котором так предусмотрительно торчали из земли три столба. На всех болтались обрывки веревки. На одном, в петле так и осталась висеть чья-то, отъеденная по локоть, рука. Кожа на ней уже сгнила. Вонь стояла такая, хоть вешайся. Все вокруг дышало, хлюпало, стонало, исходило белесой пеной... -
     Куда вешать будем, - переговаривались стражники. - Как бы столб не рухнул, глянь, какой бугай...
     А из воды, одна за другой, как в страшном сне, стали выныривать сморчковые головы. Взгляд белесых, лишенных зрачков глаз был прикован к творящемуся на островке действу. Лука бросил обреченный взгляд по сторонам, сглотнул слюну и приготовился умирать...
        Северьян плыл за плотом, не отставая. Луки почти не было видно, лишь голова его, с копной пепельно-русых волос выделялась на фоне бесцветных, серых лиц дряговичей. Витязь выглядел поникшим, но было с чего. Когда тебя везут на званный обед, и в роли обеда предлагают выступить тебе самому, сие может выдержать не каждый. Плот немного покачивало. Он то погружался левым боком в воду, то снова выравнивался. Северьян даже подумал, вдруг повезет, и плот опрокинется. Навыками боя в воде он обладал, и не сомневался, что справится с семерыми. Но удача нынче была не в духе, и пропустила мольбы Северьяна мимо ушей. Плот, избегнув всех напастей, достиг берега маленького, выступающего из воды островка, на котором взгромоздились крест-накрест, три столба. Северьян посмотрел, передернулся. Вот уж раздолье упырям.
     Луку, между тем, стащили с плота. Витязь немного оклемался, и теперь предпринимал унылые попытки сопротивляться. Всемером, дряговичи свели его старания на "нет". Уже через полчаса, потные, запыхавшиеся, они привязали Луку к столбу.-
     Ну, красавец, теперь жди! - Отчетливо услышал Северьян голос стражника.
     Дослушать он не успел. Что-то вдруг схватило его за ногу и потащило вниз. Такой же груз вцепился в другую ногу. Из-за пазухи выбрался Доробей, недовольно верещащий и отплевывающийся.-
     Ты что, утопить меня захотел! - Закричал он. - Я же спал! Даже дыхание задержать не...
     Домовой не договорил. Говорить было не кому. Там, где только что был Северьян, расходились лишь широкие разводы. Потом под водой что-то хлюпнуло, и вверх всплыло зеленое облако. Вслед за ним вынырнул Северьян. Глаза его были безумными.-
     Упыри, - отплевываясь, прохрипел он, - они повсюду!
     И махая руками, как мельница, погреб к берегу. Из воды одна за другой появлялись головы упырей. Вскоре ими, будто кочками, была усеяна вся поверхность заболоченного озера.
     Дряговичи заметили Северьяна, когда он был у берега. Стражники бросились с острогами, но завидев в руках убийцы лук, медленно, шаг за шагом отступали. Стрела была всего одна, но никто не хотел стать героем и получить ее первым. Бешено улыбнувшись, Северьян вышел на берег. С балахона, потяжелевшего на добрый пуд, стекала зеленая вода. Она текла отовсюду, и оттого убийца выглядел еще страшнее. -
     Ну все, - тихо сказал он, - навоевались, болотники!
     Цепкие глаза прошлись по растерянным, испуганным лицам дряговичей. Раньше ему нравилось ощущать чужой страх, купаться в его шелковых волнах, испивать ужас до дна. Но теперь, глядя на сгорбленных болотников, он испытывал лишь брезгливость и отвращение. Будто наступил на жабу, и скользкие склизкие кишки ее, будто черви, выползи из-под подошвы. Нельзя отдавать душу нечисти, иначе сам становишься нечистым. Нельзя предавать свое племя, свои корни. Когда человек жертвует человеком ради нелюдя, он сам становится нелюдем.
     Злоба, дикая злоба горела в сердце синим пламенем. Северьян наложил стрелу, натянул тетиву. -
     В воду, твари! В воду! Вас уже ждут! - С мстительным удовлетворением проговорил он.
     Тут у дряговичей сыграл инстинкт выживания. На храбрость это никак не было похоже. С криками отчаяния они бросились на Северьяна. Стрела со свистом сорвалась с тетивы. Сраженный наповал болотник упал. Остальные приостановились, но, увидев, что стрел больше нет, кинулись с радостным гиканьем, выставив остроги остриями вперед. Северьян отбросил в сторону бесполезный лук. Придется отбиваться от безумных болотников их же оружием. Острога в руках предательски дрожала. Северьян хрипло рассмеялся.-
     Лучше бы вы пошли к упырям!
     Дряговичей оставалось всего шестеро. Немного, если правильно распорядиться умением. Они бросились всем скопом, но строя не нарушили. Сейчас бы меч в руки. Северьян с сожалением поморщился, вспоминая клинок. Не стоило сожалеть о том, чего не вернуть. Надо довольствоваться тем, что есть. Убийца покосился на острогу. Этой ничего не перерубить, только колоть.
     В последний момент, когда болотники были уже в трех шагах, а острия их острог еще ближе, Северьян откинул бесполезную в ближнем бою палку в сторону. Руки - вот то, чему он доверял не меньше, чем мечу. А порой даже больше.
     Острие остроги прошло рядом с животом. Убийца ударил наискось, ребром ладони. Черенок с хрустом переломился. Дрягович с ужасом взирал на бесполезную палку, оставшуюся у него в руках. Северьян подскочил к нему, нарушив строй, цепкие пальцы сжались на хлипкой, по-детски тонкой шее. Позвонок тихо треснул. Болотник осел в руках, превратившись в бесполезный кусок мяса. Северьян поднял тело, и кинул на дряговичей. Трое упали, выронив остроги, острия которых воткнулись в мертвое тело их сородича. Тут Северьян заметил, что на поясе у мертвеца болтается нож. Его нож, который, как думал убийца, остался еще в болоте.
     Заморский, неизвестной работы клинок мгновенно перекочевал с пояса мертвеца в руку Северьяна. Троица, пытающаяся подняться, так и не смогла этого сделать. Мгновение, и все трое хрипели, держась руками за перерезанные горла.
     Осталось еще трое. Но этих смерть сородичей напугала до дрожи в коленках. -
     Бросьте остроги, и идите в воду! - Предложил Северьян. - Или идите ко мне и погибните, как мужчины!
     С лезвия ножа капала кровь. Темная, она медленно скапливалась на кончике, и падала крупными каплями под ноги. Это доконало дряговичей. С воплями они побросали остроги и кинулись в мутную воду. Наверное, они надеялись, что договор с упырями больше чем просто договор. Но, нечисти оказалось все равно, кого жрать. Дряговичи не успели даже вскрикнуть, как тела их исчезли под водой. Из глубины булькнуло. В зеленой воде разводы крови выделялись особенно ярко...
     Вытерев пот со лба, Северьян обернулся. Лука, наконец пришел в себя, и теперь отчаянно пытался выбраться. -
     Ну что стоишь, помогай! - Крикнул он, пытаясь освободить руки. Северьян срезал веревки одним махом, и Лука рухнул наземь, громко выругавшись.-
     Быстрее поднимайся! - Крикнул Северьян, пристально оглядываясь вокруг.
     Темнело очень быстро. Солнце, выползшее на миг, давно скрылось и теперь серое небо темнело с каждым мигом. А упырей становилось все больше. И, похоже, трапезой из трех болотников они не удовлетворились. Лука уже отряхнулся, и стоял рядом, злобный и дрожащий. Он был по пояс обнажен и Северьян, не без зависти разглядывал мощные пластины мускулов, руки, будто вырванные из земли корни дуба, замысловато переплетенные. И лицо, обычно глуповатое и смешное, сейчас выглядело поистине мужественно. Крепкие, выпирающие скулы, широкий волевой подбородок с ямкой, и глаза, серые, цепкие. -
     Их много, - с прищуром сказал он, примеряя в руке острогу.-
     Можно покидать тела убитых, и пока упыри будут расправляться с ними, попробуем убежать. Вернее уплыть. На плоту.-
     Это единственный выход, - согласился Лука. - Я думаю, не стоит тянуть.-
     Точно, - молвил Северьян.
     Что-то вдруг взволновало убийцу. Конечно, Доробей. В пылу схватки Северьян совсем забыл про домового. Неужели затоптали? -
     Не меня ли ищите? - Раздался с земли недовольный голос. - Ты, дурья башка, мог бы быть и поаккуратнее. Я тут так грохнулся, что чуть башку не сломал.
     Северьян улыбнулся, сгробастывая домового и запихивая обратно за пазуху. Что и говорить, он был очень рад тому, что Доробей остался жив.-
     Потом поговорим, - тихо сказал Северьян, пряча кинжал за пояс. Острога удобно легла в руку. Шансы спастись имелись, но они были столь ничтожны, что оставалось лишь улыбаться, да надеяться на исконно русское "авось". Северьян сделал это не без труда.
        Глава 20.
        Небо будто упало на землю, разом накрыв всех и вся. Упыри больше не прятались в болоте, а целеустремленно направились к берегу. Вскоре стали видны их сутулые плечи и хилые торсы. Но тварей было невероятно много. И все прибывало.Лука стоял на берегу, держа на плечах мертвого дряговича. -
     Давай! - Крикнул Северьян.
     Труп грохнулся в воду, подняв тучу брызг. Второе тело полетело следом. В ту же секунду упыри, доселе шедшие медленно, набросились на тела, как шакалы на падаль, распихивая друг друга, размахивая длинными, гибкими, как плети руками, недовольно урча, точно лягушки в брачный период. -
     Что с остальными? - Спросил Лука.-
     Оставим этим лягушкам на закуску. Скорее на плот!
     Острога в руке придавала уверенности, но она не сравнилась бы с хорошим двуручным мечом. Так думал Лука, подбегая к плоту. В теле проснулась до поры до времени дремавшая животная мощь, которая сейчас требовала выхода. Он ощущал себя медведем, злобным обезумевшим медведем. Нет, не зря говорят Волхвы, предки человека точно были берами, могучими, клыкастыми. В наследство от них к человеку пришла лишь ярость, но и это, несомненно, бесценный дар богов.
     Плот был неустойчив, и шатался под ногами. Северьян никак не мог взять в толк, как дряговичам удавалось всемером удержаться на этом чудовище. Видать, сноровка тоже немалого стоит. Всю жизнь проживешь на болоте, и не такому научишься. Лука оттолкнул плот от берега и резво вскочил на него, чуть не опрокинув. -
     Осторожнее! Если упадем - нам конец! - Вскричал Северьян.
     Лука не стал огрызаться. Он и сам это отлично понимал. А упыри уже забрались на островок и вовсю терзали приготовленную для них трапезу. Лука передернулся от отвращения, к горлу подступил комок. А когда он увидел, как из копошащейся шевелящейся массы вылетела обглоданная рука, желудок, в котором еще что-то было, вывернуло наизнанку. Сразу завоняло кислым. Северьян увидел, но, поморщившись, отвернулся.-
     Теперь смотри! - Буркнул он. - Следи за водой и греби осторожнее. Сейчас они полезут ото всюду!
     Лука сплюнув, кивнул. Во рту была такая гадость, что сейчас съел бы живого упыря, не поморщился даже.-
     Везет тебе, - вдруг усмехнулся Северьян, - есть хоть, чем блевать. У меня уже несколько дней маковой росинки во рту не было.
     Северьян как в воду глядел. Когда они были на полпути к лесу, упыри разделались с трапезой, и теперь вошли в раж, и бросились за путниками. Головы, будто маленькие бугорки появлялись здесь и там. Лука жмурился, но исправно греб, а Северьян скакал по плоту и лупил упырей острогой, прежде чем те успевали ухватиться за края плота.
     Берег был уже близко. Лука прибавил ходу, но вдруг весло застопорилось, будто запуталось. Он вгляделся в мутную воду. Сразу трое упырей ухватились за весло и теперь тащили его на дно, пытаясь лишить плот единственного достоинства - передвижения. -
     Калика! - Крикнул витязь в сердцах.
     Но Северьян вовсю колошматил упырей по правому берегу. Те никак не могли угомониться, даже видя разбитые головы своих собратьев, лезли по трупам, стараясь добраться до плота, перевернуть, потопить.-
     Что ж вы, твари, такие неугомонные? - Прохрипел Лука, резким рывком выдернул весло из воды. Упырь, довольно скалясь, схватился за край плота. Кулак с хрустом врезался ему в морду, вмяв, раскрошив череп, носовые кости. Во все стороны брызнула липкая, зеленая кровь. Лука сделал еще несколько гребков, задавая плоту направление и сменил весло на острогу.
     Черепа упырей лопались, как переспелые помидоры, когда острога впивалась острыми зубьями, разбрызгивая вонючую кровь во все стороны. Вдруг, упыри отступили. Все стихло мгновенно, лишь плавающие на воде трупы болотных гадов говорили сами за себя. Тишина наступила такая, что стали слышны кваканье лягушек и плеск трупов на воде. Даже надсадное дыхание калики слышал Лука.-
     Не нравится мне все это, - проговорил Северьян, подозрительно оглядываясь. - Обычно мелочь разбегается, когда идет что-то крупное. Давай-ка, бери весло и греби скорее. Может, успеем добраться до берега.-
     Надеюсь, род нам поможет, - тихо сказал Лука. - Авось не пропадем.
     Дважды уговаривать его не пришлось. Весло замелькало в руках витязя, плот аж подпрыгивал, так разогнал его Лука. Берег был уже совсем близко, каких-то двадцать-тридцать шагов. И казался таким досягаемым.
     Плот покачнулся. Потом резко остановился, да так, что путники с трудом удержались на ногах, чуть не упав в воду. -
     Что происходит? - Пролепетал Лука.
     Вся уверенность улетучилась, как только он услышал рокочущие, сотрясающие плот звуки. Из-под воды поднималось что-то большое и злое.-
     Дождались, - вздохнул Северьян. - Греби к берегу, чучело огородное!
     Бесполезно. Сколько Лука не тужился, плот стало относить назад, обратно в глубь заболоченного озера.-
     Что же делать! - Крик Луки с трудом различался среди гула, шедшего, казалось, отовсюду. -
     Прыгай в воду! - Рявкнул Северьян и сиганул первый.
     Лука еще неуверенно потоптался, но сиганул следом, крепко сжимая острогу.-
     Брось палку, дурень! Брось, потонешь! - Орал убийца.-
     Не брошу! - Кричал в ответ Лука и греб вслед за Северьяном.
     Плот относило все дальше. И вдруг он завертелся на месте, закружился. И вода вокруг стала бурлить и пениться, образуя воронку.-
     Водоворот! Скорее!
     Они выскочили на берег распаренные, с безумными глазами. Изо рта вместо вздохов рвался хрип, с тел стекала вода. А на озере в это время творилось невообразимое. Плот развалился на бревна, словно это были не крепкое дерево, а так, сухие веточки. Останки его мгновенно исчезли в воронке.-
     Что это? - Хрипло спросил Лука.-
     А кто твои родные места разберет! - Разъярился Северьян. - Да у вас здесь в одном лесу чудищ больше, чем во всем подземном царстве. Ящер вылез бы, поглядел вокруг, да полез бы обратно. Прятаться.
     Лука привычно почесал затылок, и вдруг засмеялся.-
     Ты чего? - Ткнул его Северьян.-
     Да нет, смешно стало! - Не унимался Лука. - Вокруг одна нечисть, опасность на каждом шагу. Так что этим степнякам неймется? Все пытаются нас захватить, завоевать. Может у них там, в степях нечисти не хватает? Так пусть скажут. Мы поделимся, каждой твари по паре отселим, пусть размножаются в вольных степях.-
     Нет, не получится. - Серьезно сказал Северьян.-
     Почему? - Удивился Лука.-
     Упыри в степях не выживут, им болото нужно.
     И оба покатились со смеху, да так, что из-за пазухи Северьяна выкатился домовой, весь мокрый и грязный. Поднялся, отряхнулся, злобно зыркнул на людей.-
     Безумцы! - Буркнул он. - Вам бы надо найти сук по крепче, да повеситься. Чтобы нормальных людей не смущать!
     Они еще долго лежали не в силах подняться. Руки горели, мышцы, будто перетертые веревки, безвольно болтались. -
     Слушай, а у нас ведь даже оружия не осталось, - тихо сказал Лука.-
     Ерунда. У меня нож. Опять настругаем дубин.
     Снова наступила тишина. Водоворот все еще кружил, булькая и урча, как голодная лягушка, унося в свои неизведанные чертоги мертвых упырей вперемешку с живыми. А над головой чернело небо, усыпанное звездами, словно золотыми монетами. Лука хотел было сосчитать, но бросил это занятие.-
     Волхвы говорят, что звезды это гвозди, которыми прибито небо, - молвил витязь. - Но мне кажется иначе. Зачем их столько? Я сам немного плотничаю и знаю, что так много гвоздей просто не нужно.-
     А может Род плохой плотник? - Усмехнулся Северьян. - Потому и наколотил такого, что даже Ящер морщится?-
     Нет, Род здесь не при чем. Все дело в судьбе. Звезды - это людские жизни. Сначала она яркая, потом человек стареет, затухает и звезда. А когда жизнь обрывается, звезда падает.
     Северьян улыбнулся. Ему не хотелось разочаровывать Луку и объяснять что падшие звезды, всего лишь камни, сгорающие не долетая до земли. Зачем портить такую красивую легенду, сказку.-
     Интересно бы знать, какая из звезд моя, - мечтательно протянул Лука, - тогда бы...-
     Зачем? - Удивился Северьян. - Зачем тебе знать это? Ты же сильный. Не ищи свою звезду. Искать ее - удел слабых. Сильные сами зажигают звезды.-
     Складно говоришь, калика. Тебе бы в бояны податься...-
     Ростом не вышел, - пошутил Северьян. - Да и бер на ухо наступил.
     Лука продолжал смотреть в небо.-
     Знаешь, я попробую зажечь свою звезду! И пусть она будет не такая яркая, как все остальные, но все-таки будет!
     Той же ночью они тронулись в путь. Через силу, через не хочу, но все-таки отошли подальше от болота. Кто знает, насколько угомонились упыри? А то, что они без труда вылезают на берег, спутники уже поняли. Лес боязливо расступался перед ними, прошедшими вместе огонь и воду, побывавшие в плену у дрягвы, и вернувшиеся живыми. Звонко, отстукивая победный марш, стрекотали кузнечики, ухала разбуженная сова.
     Здесь они и остановились на ночлег. Разожгли костер, и с пустыми животами улеглись спать. Искать в ночи грибы было бесполезно, охотиться с коротким тупым ножом - тем более. Домовой горестно вздохнул, погрел маленькие озябшие руки возле костра и уселся поудобнее. Караулил рассвет.
     Утро выдалось теплое и восторженное. Выползло в небо теплое солнце, согрело верхушки деревьев ласковым, теплым светом.-
     Это уж точно не зачарованный лес, - довольно улыбнулся Лука.-
     Кто знает?
     Северьян прищурился.-
     Вспомни, какая милая поляна...
     Но Луки уже и след простыл. Вернулся он с охапкой грибов и кучей свежей земляники. Ее путники смолотили первым делом, набив пустые желудки и заодно утолив жажду. Снова развели костер, Северьян своим нехитрым фокусом извлек огонь.-
     Не перестаю удивляться, как ты это делаешь! - В очередной раз восхитился Лука. -
     Могу научить.-
     Нет, волховство - это не для меня. Мечом махать - другое дело. Кстати, дай-ка мне ножик...
     Лука нашел себе занятие, выстругав калике новый посох, а себе дубину. Северьян сидел, нежась в лучах солнца и душа его, доселе засохшая, вдруг распустилась. Игра контрастов, - заявил бы иной мудрец, - Постоянная смена белого и черного способна и в звере разбудить человека. Северьяну было плевать на мудрецов. Ему было хорошо, и он хотел, чтобы этот миг никогда не кончался.
     Но к обеду, когда солнце, распаленное, уже медленно клонилось к виднокраю, они тронулись дальше. Лес становился все гуще, в воздухе появилась сырость. Затем кроны сомкнулись, и потемнело, как ночью. И здесь были лягушки. Они не квакали, не урчали. Просто прыгали по пням... Пням?
     Северьян не стал говорить Луке о своей догадке, боясь спугнуть удачу. Но как бы то ни было, пень не мог появиться просто так. Кто-то спилил дерево. И убийца догадывался кто. И когда деревья наконец расступились, явив путникам высокую городскую стену, Северьян лишь удрученно вздохнул - дошли!
     Частокол стены был выструган из сосен, заостренных сверху. И окрест, насколько хватало взгляда, шагов через тридцать-сорок тянулись к небу сторожевые башни.-
     Это и есть Искоростень! - Гордо говорил Лука. - Наш стольный град!
     Северьян только хмыкал и ежился.
     Ворота огромные, широкие, окованные железными пластинами, из которых торчат длинные острые шипы. Под стеной вал, здесь бороны, поблескивают острыми зубьями, так и зовут случайную жертву. Или не случайную. Тут уж как доведется. Через широкий, в сто шагов, ров перекинут подъемный мост. Северьян прищурился. Не город - крепость. Не иначе как штурма ждут. Но Владимир тоже не дурак бросать войска на такую махину.
     А на ближайших башнях уже суетились, видя двух путников, пришедших из леса.-
     Кто такие? - Гаркнул сверху сочный низкий голос.-
     Свои идут, отворяй ворота! - Гаркнул Лука.
     На башне послышалась ругань, шум. Тот же голос переспросил.-
     Никак ты, Данила?
     Северьян отшатнулся, как от удара мечом. Данила? Или послышалось?-
     Кто же еще! Уж не князь Владимир!
     С башни послышался довольный гогот.
     А кто рядом с тобой?-
     Спутник мой верный. За него я ручаюсь!-
     Ну, если ты ручаешься... Отворяйте ворота!
     Заскрежетали отпираемые засовы. Медленно, гигантская створка приоткрылась.-
     Давайте, проходите! - Поторопил стражник.
     Северьян, у которого от неприятных предчувствий сводило ноги, неуверенно ступил на мост вслед за Лукой, протиснулся в приоткрытую щель.
     За спиной громыхнул тяжелый засов. Двор, открывшийся взгляду, был широк. Здесь уже столпились воины, все при оружии, с пиками и мечами, в руках поблескивают новенькие арбалеты с тяжелыми, железными болтами.
     Один из воинов, одетый в тяжелую кольчугу с массивными наплечниками, высокий и коренастый, с рельефным, будто выточенным из дуба лицом и чудовищно толстыми узловатыми ручищами подошел к Луке, обнял.-
     Вернулся-таки? Как невеста?
     Лука смущенно улыбнулся.-
     Ждет еще, воевода. -
     Ну, подождет, покуда мы тут со своими делами не управимся. Да, светлая княгиня гневается, требует тебя пред свои ясны очи.-
     Раз требует, приду, - отвертелся Лука.
     Калику отчего-то все упорно не замечали. А Северьян и не старался оказаться в центре внимания. Как и подобает человеку духовному, он стоял в стороне, вперив взгляд в небо. Стражники бросали на него недобрые, косые взгляды, но, отчего-то молчали. Не хотели обидеть друга Луки? Да и Луки ли? На миг решение простое, как стрела на тетиве, прострелило голову. Но Северьян отогнал эту мысль. Этого не может быть, попросту потому, что не может быть!
        Глава 21. -
        А кто этот... что пришел с тобой? - Спросил воевода. - Что-то не нравится он мне. Глазенки хитрые...-
     Оставь это! - В голосе Луки зазвенела сталь. - Он мой друг. И я ему обязан жизнью! Так что относитесь к нему, как к древлянину, а не как к гостю.
     Воевода хмыкнул.-
     Как скажешь. Не забудь, тебя ждет Огневица. А твоего... гм... друга мы разместим по царски. В обиде не будет.
     Северьяна проводили к высокому терему. Там, ему отвели большую, светлую комнату с настоящей, застеленной одеялами кроватью, красивым резным столом, из свежего дуба. На столе собрание всевозможных яств. И свежие фрукты, и истекающие соком рябчики, и мясо молодого поросенка. Северьян облизнулся, но не прикоснулся к еде.
     На кровати лежала одежда. Яркая расписная рубаха, черные широкие штаны и небольшие черные сапоги. Северьян сдвинул одежду в кучу и прямо в грязном дорожном балахоне плюхнулся на расписное одеяло.-
     Не угодно ли баньку принять, помыться с дороги? - Сунулся в дверь слуга. -
     Не угодно, - отмахнулся Северьян. Ступай.
     Слуга поспешно удалился, оставив убийцу наедине с собственными, безрадостными мыслями. Очевидное давило и пугало его, как только может испугать открытие, что твой друг на самом деле злейший враг, мать, которой ты верил и поклонялся, вдруг оказывается чужой женщиной, а Белобог на глазах обращается в Чернобога. Немыслимо! Невозможно! Но слишком уж много совпадений. Но как же не хотелось Северьяну в них верить!
     Спустя час вернулся Лука. Немного омраченный, но довольный. Вошел, посмотрел. Калика ни к чему не притронулся, хотя и был голодный. Лука подвинул стул, сел рядом с кроватью.-
     Значит, не принимаешь угощения? Ждешь объяснений? Понимаю. Да, я не тот, за кого себя выдавал. Ну, я думаю, ты и так уже догадался. Зовут меня Данилой, и я - предводитель мятежных древлян.
     Северьян молчал.-
     Ничего не хочешь спросить? - Удивился Данила. - А жаль. Ладно, я сам тебе все расскажу. Теперь, впрочем, не стоит объяснять, почему мы пошли окружным путем, почему попали в такие переделки...-
     Если бы Владимир поймал тебя, он бы без разговоров спустил шкуру. Это очевидно, - молвил Северьян.-
     Ты и сам ответил за меня. А насчет того, что врал тебе... Прости. Я просто не мог раскрыться... Имя себе придумал... смех, да и только. Я ведь и тебя подозревал, и честно говоря хотел в погибельное место завести... Вот теперь я все-таки тебе открылся.-
     Естественно открылся. Теперь-то уж ты в своем городе. Мой дом - моя крепость, не так ли? -
     И здесь ты прав. Я поступил, как свинья. И я это знаю. Надеюсь, ты сможешь понять меня и простить. Ведь мы через столько прошли вместе...
     Северьян не знал, как это получилось, но руки сами собой нащупали рукоять кинжала за поясом. В следующее мгновение убийца стоял за стулом, прижимая лезвие к горлу Данилы. Тот не шевелился, чувствуя - одно движение и конец.-
     Глупец, - прохрипел убийца. - Какой же ты глупец! Но я еще хуже! Позволил себя одурачить! Ты хоть знаешь кто я и зачем я здесь? Неужели все еще думаешь, что я какой-то калика?
     Данила сглотнул слюну.-
     Теперь кажется, понимаю.-
     Понимает! Он, видите ли, понимает! Дурак, мне же приказано убить тебя. Ни кем-нибудь, самим Владимиром приказано. Я и шел сюда с этой целью.
     Витязь хмыкнул.-
     Ну, раз пришел - делай. Давай, я даже сопротивляться не буду!-
     Дурак, - сплюнул Северьян, убирая нож. - Ты еще глупее, чем я думал.
     Он сел на кровать. Под тяжелым взглядом Данилы продолжил.-
     Я не могу тебя убить. Приказ есть, но я не могу. Всю жизнь я соблюдал некоторые правила. У меня не было друзей, привязанностей... Но судьба злая. Она все равно навешает сполна и таких побрякушек, и будет счастлива, стерва. Понимаешь, теперь ты больше чем посторонний, ты стал мне другом. Я не могу убить друга.
     И наступило молчание. Тягостное и тяжелое. Воздух сгустился, стал тяжелее воды и крепче льда. На лицах обоих мелькали чувства. Страх, ненависть, злость, обида, все перемешалось в один миг. Миг, тянущийся целую вечность.
     Наконец убийца встал.-
     Значит так, - тихо сказал он. - Завтра... Нет, сегодня же ты возьмешь все необходимое и уберешься прочь из Искоростеня. Ни каких больше мятежей и бунтарств, забудь про древлян и их глупые амбиции. У тебя есть невеста. Ступай к ней, живи, расти детей. И не смей возвращаться сюда. Это единственные и не обговариваемые условия. -
     Я должен подумать... - раздалось в ответ.-
     Никаких размышлений. Ответ я должен услышать прямо сейчас. Если откажешься, я тебя убью. Если согласишься, но нарушишь обет, я тебя убью. Если попробуешь увильнуть от ответа, я тебя убью. Итак?
     Данила тяжело вздохнул.-
     Я согласен...
     Убийца спрятал нож за пояс.-
     Поверь, твоя доля не самая тяжкая. Счастливая семья, безбедная жизнь и покой, об этом мечтают чуть ли не все люди на земле.-
     А ты? Ты мечтаешь?-
     Да, - признался убийца, - но никогда не получу.
     Витязь кивнул. -
     Это все?..-
     Да, все, - ответил Северьян. - Запомни, я поступился ради тебя очень многим... Теперь я уйду. Не пытайся найти меня, я думаю, мы больше никогда не встретимся.
     Северьян распахнул оконные ставни. На него дохнуло теплым летним воздухом, запахом свежего сена и сладкого клевера.-
     Убийца, ты ошибся, - раздалось ему вослед. - Ты сделал это не ради меня, а ради себя. Ты просто научился чувствовать...
     Северьян не ответил. Легко перепрыгнул через подоконник и змеей скользнул вдоль высокого остроконечного забора. Все дела сделаны, здесь его больше ничего не держало. Только отчего-то тоскливо ныло сердце, будто потерял что-то очень дорогое и ценное. Куда ценнее злата и драгоценных каменьев. Северьян еще не понимал, что именно он оставлял, уходя, но догадки уже зарождались, такие смутные и в то же время ясные, что раскалывалась голова.
     А Данила еще долго сидел у открытого окна, держа в руках посох, еще свежий, с запахом древесной смолы и жаркого лета. Посох, который он самолично выточил, как знак признательности, для своего друга калики.
        Часть 2.
        Глава 22.
        Небо плотным непроницаемым полотном закрывали мрачные, черные как смоль, тучи. Казалось, что на улице ночь, лишь редкие, похожие на рваные раны просветы говорили об обратном. Дождь, пронзительный, холодный, как вода в колодце зимой, обрушивался на землю. Под его злым естеством гибли посевы и урожаи, расплывалась, размывалась земля, так, что все дороги превращались в глинистую кашу, в лесах появлялись болота и топи. Ливень лил уже три дня без перерыва. До этого была засуха, столь же злобная и ненасытная, как сейчас дождь.
     Князь Владимир стоял на крыльце, вперив тяжелый взгляд в небо. Глаза усталыми тлеющими угольками смотрели из-под нависших надбровных дуг, длинный чуб намок, и стал похож на половую тряпку. Рядом, облокотившись на подоконник, перетаптывался Белоян. Волхв тоже выглядел озабоченным. На медвежьей морде пролегли бороздами морщины, брови кустистые, как иглы у ежа хмуро сошлись у переносицы. Глаза настороженно смотрели вдаль. Там где небо сходилось с землею, зигзагами вырывалась молния, грохотал гром.-
     Боги гневаются, - не проговорил, прорычал Верховный волхв. - Даже они, хоть и терпимы, но не выносят столь грубых вмешательств.
     Владимир отвел тяжелый, полный тоски взгляд от черного неба.-
     Тогда отчего же достается нам?
     Волхв пожал плечами.-
     Наверное, мы крайние...
     Дождь удвоил силу. Молотом барабанил по крышам, превращая вытоптанные тропинки в полноводные ручьи.-
     И ты ничего не можешь сделать? А, Верховный?
     Белоян понуро опустил голову.-
     Я один, княже. Один в поле не воин. Слишком силен Базилевс, и преемники, приспешники его немногим уступают ему в силе. Одному мне против стольких магов не выстоять...
     Князь прищурился.-
     И что же ты предлагаешь? Отдаться на милость Царьграду? Может еще и бога их принять как своего?
     Волхв устало опустился на лавку.-
     Не юродствуй, княже. Я итак делаю все, что могу. И часть волны я все же сдерживаю. Но и мои силы не беспредельны.-
     Но ты же не единственный волхв на Руси?-
     Не единственный. Есть в лесах и поумнее, поопытнее меня. Только кто же согласится вылезать из своих засиженных нор, да идти князю в услужение? Они же все отшельники! Их в киянские палаты никаким калачом не заманишь. Да и зачем им калачи, если они себе их и так наколдовать могут. Недосуг им мирскими делами заниматься, отвлекаться от мыслей о высоком!-
     Да, дела... - князь тихо вздохнул. - Вчера с заставы примчался Добрыня. Там вообще творится что-то невообразимое. Гигантский смерч движется с севера...
     Белоян не скрываясь, зарычал.-
     Царьград перегнул палку. Я попытаюсь удержать смерч, но один... Один я не справлюсь. -
     Да что ты заладил, не справлюсь, не справлюсь! - В сердцах крикнул Владимир. - Скажи лучше, что сделать можно?
     Белоян приподнялся, глаза насторожились, загорелись.-
     Есть у Базилевса талисман-камень. Белокамнем зовется. Он и дает ему силу управлять стихиями. Если выкрасть его, или разбить... все напасти сгинут.
     Князь снова уставился в грозное небо.-
     Если не выйдет, пойду на Царьград с боем. Авось...-
     Нет, ни какого боя! - Взревел Белоян. - Князь, пощупай голову, на месте ли? Это лишь ты да я знаем, что погода - дело рук магов Царьградских. А как ты воинам объяснишь? Просто кинешь на погибель? Или расскажешь все, как есть?
     Владимир бессильно сжал кулаки.-
     Не знаю! Не знаю, волхв!
     Верховный примирительно похлопал его по плечу.-
     Надо просто найти человека, способного проникнуть в Царьград. Способного сотворить невозможное. Лишить Базилевса Белокамня, и рухнет его власть над Русью.-
     Но кто? Кто сможет сделать невозможное.-
     Знавал я одного... Али запамятовал, княже.
     Князь нахмурился.-
     Никак, Северьяна вспомнил? Так зря. Ни слуху, ни духу о нем нет. Сгинул. Пропал.-
     Но древляне-то унялись, бунтари сгинули. И налоги платят исправно.-
     А ты уверен, что это заслуга убийцы. Может, древляне просто одумались...-
     Все может быть. - Усмехнулся Волхв. - Но я все еще надеюсь, что он вернется.
        Разговор с волхвом вконец выбил Владимира из колеи. Князь шел, как в воду опущенный, распахивал двери ударом ноги, погрузившись в собственные мрачные мысли. В трапезной горел свет. Владимир насторожился, рука привычно легла на эфес меча. Дверь отворилась тяжело, со скрипом.
     На столе коптила лучина. Мрачные, рваные всполохи высветили темную фигуру, сидящую на любимом стуле князя. На неизвестном был потертый, рваный во многих местах балахон из мешковины, глубокий капюшон надвинут на лицо, так, что виднелся лишь подбородок, и рот, растянутый в хищной улыбке. Странный гость больше всего напоминал странника-калику, лишь улыбка... -
     Никак сам светлый князь пожаловал в трапезную, - голос незнакомца был тихий. - Ну что ж, всегда рады гостям. -
     Кто ты? - Рявкнул Владимир, держа на эфесе меча ладонь. - И что делаешь в моем тереме?
     Незнакомец тихо рассмеялся.-
     Однако, как же быстро ты забываешь своих помощников. Древляне-то унялись, снова дань платят. -
     Северьян? - Неверяще выкрикнул Владимир.-
     Значит, все-таки помнишь... Тем лучше. Я немного задержался, прости князь. Но волю твою исполнил. -
     Еще бы не исполнить! - Раздался ворчливый басовитый голосок со стола. Владимир подскочил как ужаленный.-
     Ты не один? - Прохрипел князь. - Кто здесь еще?-
     Мой друг. Домовой... Вернее был домовым, а теперь кочевой.-
     Домовой, кочевой, какая разница!
     Из темноты вышел маленький человечек. Владимир подивился всей его несуразности: ножки маленькие, короткие, сам покрыт шерстью. Больше всего князя поразила маленькая костяная игла на поясе у этого смешного существа. Признаться, князь ни разу не видел домового воочию, и сейчас удивлялся, как ребенок.
     Князь немного растерялся. Он просто не знал, как вести себя с этой странноватой парочкой. Броситься с мечом - глупо. Просто стоять увальнем - тоже не выход. А язык прилип к гортани, отказываясь повиноваться. Сейчас бы Белояна сюда, он бы нашел общий язык и с наемником и с его странным приятелем.-
     Ну, поприветствовались и ладно, - Северьян сам подошел к нужной черте. - Теперь кликни-ка Волхва, княже. Очень мне с ним потолковать хочется.
     Владимир хотел возмутиться, уж больно нахально вел себя Северьян, но сдержал рвущуюся наружу ярость. Не стоит рубить сук, на котором сидишь. Особенно когда не знаешь, куда будешь падать. Потому-то князь, скрипя зубами, выполнил обязанности слуги, вихрем ворвавшись в опочивальню Белояна.
     Волхв сидел перед горящей свечой и смотрел на пламя. Со лба его крупными каплями стекал пот. Верховный был страшно напряжен, видно было, как напряглись мускулы, на лбу вздулись жилы. Князь виновато кашлянул. Белоян дернулся, как от удара, бросил разъяренный взгляд на князя.-
     Я, между прочим, не баклуши бью, - прорычал он.-
     Прости, что нарушил твой покой, Верховный, - сокрушенно молвил Владимир, - но у меня гости.
     Волхв смахнул рукавом пот со лба. -
     Кто еще? Неужели сам печенежский хан Кучуг пожаловал? Так сказать, с дружеским визитом.-
     Нет! - Победоносно изрек князь. - Вернулся твой подопечный. Северьян, кажется его зовут.
     Белоян мигом сорвался с места, да так, что стул под ним хрустнул и развалился, но волхв даже глазом не повел. Ни к чему ему эти мирские дела, когда речь идет о высоком... -
     Но когда он успел вернуться? - Допытывал верховный князя. -
     Откуда же я знаю, - возмущался Владимир. - Я пришел, а он сидит... еще и нечисть с собой какую-то приволок. Домовым называет.-
     Домовым? Это хорошо! Неужели Северьяну все-таки удалось сродниться со славянской землей...
     Северьян сидел там же, где его видел в последний раз Владимир. Вольготно развалившись в княжеском кресле, он срезал ногти с пальцев острым заморским кинжалом. На приход Белояна никак не отреагировал, продолжая лениво ковырять руки. Зато маленький человечек заметил волхва, отшатнулся, спрятался за лучину.-
     Сгинь, нечистый! - Завопил он, воинственно размахивая костяной иглой. - Эй, калика, здесь какой-то урод пришел. Толи медведь, толи человек...-
     Не шуми, Доробей, - одернул домового Северьян. - Это не медведь, это верховный волхв Белоян.-
     Совершенно верно, - прорычал волхв. - Приятно познакомиться. Никогда не видел, чтобы домовой так привязывался к человеку. Обычно домовые нелюдимы и избегают всякого общения.-
     Я не все, - буркнул домовой, не решаясь выйти из-за лучины. Но иглу спрятал.
     Белоян перевел взгляд на Северьяна. Кивнул князю, мол, можешь оставить нас одних. Владимир понял, на что намекает волхв, и с видом уязвленного гордеца покинул трапезную. Верховный спокойно вздохнул, взял другой стул, сел напротив Северьяна.-
     Ну, здравствуй, убийца.-
     И тебе доброго здоровья, волхв.
     Убийца самым натуральным образом насмехался над Белояном. И волхв это чувствовал.-
     Зачем ты вернулся? - Продолжил Белоян серьезно.-
     Я связан словом. Никто не давал мне права уйти.
     Белоян нахмурился.-
     Я поражен! Ты действительно странный человек, Северьян. Но почему тебя не было, так долго?-
     Загостился у древлян, - неопределенно ответил тот. - И обратная дорога не обошлась без приключений. Да, вы бы занялись лучше делом, да повывели нечисть из окрестных лесов. Я в меру возможностей, сам занимался этим... но моих сил не хватает...-
     Как-нибудь в другой раз, - отмахнулся Белоян. - У нас проблемы посложнее...
     Северьян нахмурился, скинул капюшон, так что стало видно его лицо, серое, изможденное, скулы выпирают, глаза пустые, безумные. Белоян отшатнулся. -
     А ты изменился.-
     Жизнь меняет, - бросил Северьян. - Так в чем же дело?-
     Царьград шалит, - начал волхв. - Базилевс совсем совесть потерял. Натравил магов, насылает на нас то наводнения, то засухи, да так, что даже боги гневаются.-
     Гневаются, но не помогают. Это на них похоже, - хищно улыбнулся Северьян. -
     Боги лишь созерцают. Это их право. Но Базилевс перегнул палку.-
     И кто же его остановит? - Подозрительно прищурился убийца.-
     Ты! - Гордо сказал волхв. - Лишь тебе, избранному, под силу сделать невозможное. -
     И что же мне предлагается? Убить Владыку? В таком случае ты явно переоценил мои силы, волхв. Я, конечно, пойду, но паду раньше...
     Белоян перебил его.-
     Никто не просит тебя убивать. Все что нужно, это выкрасть талисман Базилевса. Сила его в Белокамне. Украдешь камень, и Русь освободится от ига Царьграда. Освободишься и ты...-
     От ига Царьграда? - Передразнил Северьян.-
     От слова, данного Владимиру. Я тебе обещаю.
     Северьян резво вскочил с кресла. Подпрыгивающей походкой хищника пересек комнату, встал возле окна. -
     Заманчивое предложение. Полная свобода взамен... Впрочем, у меня нет выбора. Итак, рассказывай, все, что знаешь об этом твоем талисмане и... остальное потом.
     Белоян ухмыльнулся, обнажив острые огромные клыки. Он и не надеялся столь просто решить эту проблему. Всегда испытываешь облегчение, когда перекидываешь непосильную ношу со своих плеч на плечи другого. И плевать, если тот, кому ты ее отдал, сломается, не выдержит. Это уже будет его проблема.-
     С тобой легко иметь дело. Так слушай. Белокамень хранится в Царьградской сокровищнице. Его не найдешь просто так, надо постараться... и проникнуть в святая святых Владыки. Сам Белокамень похож на обыкновенный булыжник, размером чуть больше твоего друга, - волхв бросил взгляд на домового. -
     Я не булыжник, - буркнул Доробей, но из-за лучины так и не вышел.-
     Теперь мои требования, - решительно молвил Северьян. - Если я вернусь живым, мне нужна полная свобода, безо всяких ограничений. Деньги тоже не помешают, но сумма - вопрос отдельный. И, конечно меч и прочая амуниция на мой выбор. Последнее не обсуждается.-
     Я думаю, это не сложно устроить, - согласился Белоян. - Но зачем тебе деньги? Я думал, что свобода для тебя...-
     Надеялся, что я себя убью, - сощурил глаза Северьян, - не так ли? Но хочу тебя огорчить, волхв. У меня появился вкус к жизни. -
     Ничего, - криво усмехнулся Белоян. - Это путешествие у тебя его отобьет.
        Глава 23.
        Утро выдалось холодным и пасмурным. Дождь то стихал, то возобновлялся и лил с новой силой. Но вопреки непогоде, Перелесье гудело, как растревоженный пчелиный улей. Здесь, на взмокших суматошных улицах царила базарная суета. Ярмарка, как ей и полагается, работала, несмотря на смерчи, тайфуны, снежные бури и засухи. Это было больше, чем просто покупка вещей и продуктов. Для жителей Перелесья сие скорее, походило на ритуал. Люди с корзинками и котомками ходили от прилавка к прилавку, важно интересовались новинками, торговались, ругались, в общем, отдыхали, как умели. Здесь же сновали стражники, проверяли, верно ли ведется торговля, разнимали дерущихся и следили, как могли за порядком.
     Данила втиснулся среди двух крупных баб, оттолкнул дерущихся из-за леденца мальчишек, и пошел в сторону жилых кварталов. Здесь было тихо и безлюдно. Редкий пес пробегал мимо, голодно озираясь, уже не торопился гавкнуть на случайного прохожего. Когда стихия начинает буйствовать, все живые твари сплочаются, по крайней мере, относятся друг к другу куда дружелюбнее. Данила только вернулся из Искоростеня. По дурости ли, по уму большому предпочел возвращаться нормальной дорогой, вспоминая зачарованный лес недобрым словом. Но дороги размыло, да так, что повозка завязла по самое некуда. Даже коня пришлось бросить, и взять с собой лишь самое необходимое. Потому в руках витязя остался лишь верный меч, подаренный воеводой Искоростеня на прощание, мешочек с золотыми, да котомка с баклажками, запасом пищи и сменной одеждой.
     В перелесье Данила вернулся с единственной целью. Здесь его ждала невеста, золотоволосая красавица Люта, девушка с которой витязь готов был связать всю свою жизнь, но боялся признаться в этом даже самому себе.
     Возле ее невысокого терема цвела пышными цветами яблоня, вот уже из года в год дерево исправно плодоносило. Все вокруг удивлялись, лишь Люта мило улыбалась и говорила, что в дереве этом живет душа Лютиной бабушки, коренной древлянки. -
     Эгегей, есть кто дома? - Весело закричал Данила.
     Дверь заскрипела, отворяясь, и на порог вышла мать Люты. Женщина она была статная и даже сейчас могла бы захомутать любого мужика, но после смерти мужа, погибшего от рук степняков, так больше и не вышла за муж. Но сейчас она отчего-то выглядела постаревшей, какой-то осунувшейся. Неужели люди могут так быстро стареть? Наверное, все-таки могут, если на то есть причина, - решил Данила.-
     Доброго вам здоровья, матушка Дарья, - поклонился витязь. - Дома ли Люта, невеста моя нареченная?-
     Люта пропала... - тихо сказала женщина. И тихонько заплакала.
        Данила сидел рядом с несчастной матерью, которая никак не могла взять себя в руки, и не знал что сказать. Неловкость сковала его язык, обездвижила руки. Он все еще не верил в происходящее. Люта пропала? Но как она могла пропасть? Нет, не может быть. Может, просто вышла ненадолго задержалась, а мать волнуется.
     В доме что-то неуловимо изменилось. Вроде все предметы обихода и неказистая мебель, остались на месте, но что-то навсегда ускользнуло. Не хватало того маленького, неприметного, но столь необходимого уюта. Почему, куда он исчез? Этого Данила не знал и не мог знать.-
     Давно ее нет? - Ляпнул он невпопад.
     Женщина подняла полный тоски взгляд.-
     Уже почти месяц прошел... И ни весточки. Убили ее, снасильничали и убили, ироды! - Мать кричала не в силах остановиться.
     Данила медленно пятился из комнаты. Ему было нечего сказать ей. Он и не хотел ничего говорить. Собрал свои скудные пожитки, пристегнул к поясу меч.-
     Я найду ее, - бросил он с порога. Но женщина его не слышала. Она уже не верила ни кому и ни чему.
        В корчме было людно и шумно. Слышались пьяные разговоры, кое-где вспыхивали вялые, тут же угасающие споры. В воздухе висел пронзительный аромат жареного мяса, специй, печеного чеснока и стойкого перегара, являющегося неотъемлемой частью этого заведения. Данила сидел за столом перед миской с мясом. К еде он так и не притронулся, зато стакан за стаканом хлебал медовуху. Но отчего-то крепкий напиток совсем не расслаблял, вызывая лишь тошноту, да головную боль. На него уже подозрительно косился хозяин корчмы, низкий коренастый мужик с лысым черепом и густой рыжей бородой. У стойки стоял здоровый, могучий воин из числа дружинников. Заметив волнения корчмовщика, подсел к Даниле.-
     Доброго тебе здоровья, витязь, - молвил он.-
     И тебе того же, - вяло ответил Данила. - Хозяин, еще медовухи!
     Тот не спешил исполнять заказ, ожидая, чем закончится разговор. Кто знает, может, еще драку устроят, тогда можно будет побольше денег содрать. -
     Что-то ты не весел витязь. Али горе какое приключилось? -Допытывался дружинник.-
     А тебе какое дело? - Огрызнулся Данила. - У вас всех одно на уме, сытно пожрать, поспать да бабу повалять!
     Дружинник напрягся, но виду не подал.-
     Похоже и вправду горе. Умер кто, аль пропал без вести? А может, деньги украли?-
     Пропала. Без вести.-
     Уже лучше. Кто?
     Данила поднялся. Рука легла на эфес меча.-
     Зачем тебе это, незнакомец? Что ты хочешь? Денег тебе дать? Или меча моего испробовать желаешь?
     Гвалт в корчме притих. Завсегдатаи и любопытные постояльцы с интересом уставились на творящееся действо. Это был самый настоящий вызов. -
     Меч твой хорош, - тихо сказал дружинник. - Только несподручно мне с тобой силой меряться. Ты мне не враг.-
     Тогда садись рядом, и выпей со мной! - Рявкнул Данила. Голову мутило, медовуха, наконец, начала свое пагубное действо. -
     Пошли лучше, освежимся. -
     Ну, пошли, коли не шутишь.
     Пошатываясь, Данила вышел из корчмы. Вслед за ним твердой походкой прошагал дружинник. Во дворе лил дождь. И небо, подернутое проблесками света, вновь заволокли свинцовые тучи. -
     Как тебя зовут-то? - Прищурился Данила.-
     Пехором мать нарекла, друзья кличут Пехом. Я воевода Перелесской дружины. Какой никакой, а все-таки дружины. Ты, как я вижу не местный?-
     Да, не местный. Из древлян я. -
     И кого ты здесь потерял?-
     Невесту, - пробурчал Данила, вперив пьяный взгляд в размокшую землю. -
     Как же ты не доглядел? За невестами глаз да глаз нужен!
     Данила нахмурился. Выслушивать издевательства случайных знакомых он не хотел.-
     Прощай, Пехор. Пойду я... -
     Не торопись. Куда ты пойдешь?-
     А Ящер его знает. Куда глаза глядят. Теперь я лишился всего... -
     Постой, парень. Может, помогу тебе.-
     И чем же ты мне поможешь? Ты всего лишь воевода, а не бог.
     Воевода нахмурился.-
     Когда пропала твоя невеста?-
     Месяц назад. Чуть меньше.-
     Думаешь, ее похитили? -
     Тебе лучше знать, ты же отвечаешь за порядок в Перелесье.-
     По крайней мере, мертвых девушек мы не находили. Значит, похитили. Работорговцев нынче развелось...
     Данилу вдруг осенило.-
     Кто-нибудь приезжал сюда за последний месяц?
     Воевода вскинул брови.-
     Ба, да ты не так глуп, как кажешься. Перелесье, городок маленький, никому не известный. Потому и гостей у нас не много, все больше случайные путники. Слушай, витязь. Приезжал к нам недавно купец. С виду знатный, богатый, слуг и телохранителей, как грязи, но видно, что делишки воротит темные, и торгует не только тканями да пряностями. Говорил, что заблудился и спрашивал дорогу к Киеву.
     Данила напрягся.-
     Значит, в Киев поехал?-
     Нет, в Киев он лишь дорогу спрашивал, хитрец. А сам в Царьград направлялся, уж я это сразу вижу. У Владимира с такими товарами делать нечего.-
     В Царьград путь неблизкий. А в Перелесье-то он гостил?-
     Жил здесь три дня вместе со своими слугами и наемниками охранниками. Что делали, не ведаю. Но не дебоширили, иначе мы бы им бока поотшибали...
     Воевода начал хорохориться, и забываясь, уходил от дела. Но Данила уже завелся. Перед глазами возникла такая реалистичная картина, как толстый мордатый купец связывает Люту и загоняет в повозку, что сам поверил в это. Неужели, чтобы узнать это, придется отправиться в Царьград.-
     Спасибо, воевода. Помог ты мне. Теперь хоть знаю, что делать дальше.
     Пехор всплеснул руками.-
     Никак в Царьград собрался? Путь туда неблизкий.-
     У меня нет выбора. Свой я сделал слишком поздно, теперь расплачиваюсь. Хоть в Царьград пойду, хоть к Ящеру в подземное царство. -
     Да, ты настойчивый. Но хоть знаешь, кого искать?-
     Как кого? - Удивился Данила. - Купца!
     Воевода усмехнулся.-
     Да в Царьграде этих купцов больше чем в Перелесье жителей!
     Данила понуро опустил голову. Брови сошлись на переносице.-
     Я найду его! Всех переберу, но найду!-
     Не горячись, витязь. Я еще кое-чем тебе помогу. Телохранители называли его Ликуном. Может это его имя, может прозвище, но это уже лучше, чем ничего.
     Данила присел на крыльцо. Меч гулко звякнул о ступеньку. -
     Действительно лучше. - Тихо сказал он.
        Глава 24.
        Новая комната выглядела куда лучше прежней. Здесь и кровать была кроватью, и стол из свежевырубленного дуба, не успевший даже потемнеть. На окнах беленькие занавески, стены обиты коврами. Вместо лавок стулья, и две восковые свечи взамен лучин. Эти перемены значительно облегчили жизнь, сделали ее куда более приятной, но так и не избавили от томящего чувства опасности. Путешествие в Царьград пугало его, угнетало, как никогда раньше. Он просто чувствовал, что вернуться оттуда живым не удастся. А Северьян в последнее время доверял предчувствиям.
     За окном непроходимой стеной лил дождь. И на душе у Северьяна было так же пасмурно, как и на небе. Лишь домовой, веселый, довольный бегал из угла в угол и верещал:-
     Все, теперь меня отсюда никаким калачом не выманишь.
     Северьян искренне радовался, что нашел пристанище для своего маленького друга. Хоть кто-то должен обрести счастье и покой. Впрочем, Северьян был уверен, Данилу тоже ждала далеко не худшая из зол. Лишь убийце путь в омут спокойствия был заказан.
     В эту ночь спал он плохо, ворочался, стонал, а под утро проснулся в холодном поту. Встал, умылся, не помогло. Ночь была ужасной. День обещал выдаться еще ужаснее... Тучи расползлись. На небо выкатило солнце.
     В полдень Северьян прошел в оружейную. Острозуб недовольно ворчал, выполняя приказ князя. Это где же видано: убийцу в княжескую оружейную пускать. Но, пошумел, погалдел, а против воли князя не попрешь.-
     Ну, заходи, - злобно прошипел он, отпирая небольшую, кованую железом дверь.
     Первым вошел Северьян. Острозуб двинулся следом, подозрительно щурясь, не сопрет ли чего тот. Убийца лишь усмехался, глядя на кряжистого оружейника. Ему бы хозяйственником быть, за добром присматривать. Ишь как напрягается, аж по швам трещит от злости. А Северьян нарочито медленно перебирал мечи и секиры, сабли и ножи. Чего здесь только не было. Одних щитов всевозможных сотни, от легких, обитых кожей, до тяжеленных рыцарских, которые и не каждый меч возьмет. Луки, арбалеты, маленькие, большие, богатырские палицы и секиры, легкие кольчуги и цельные бронзные латы. Все это Северьян обошел кругом, присматриваясь и хмыкая. Взял кривой хазарский меч, повертел в руке, одобрительно хмыкнул. Клинок был прекрасно сбалансирован и лежал в руке, как влитой. -
     Беру этот! - Крикнул он Острозубу.
     Тот хило улыбнулся, радуясь, что Северьян отделался малым.-
     А еще этот и этот! - Добавил Северьян, пряча за пояс два коротких, обоюдоострых кинжала. - А другой оружейной у вас нет?
     Острозуб закипел от злости. Широкое, массивное лицо его покраснело. Видно было, как играют желваки, и глаза из-под массивных надбровных дуг смотрят яростно, дико. Не приказ князя, растерзал бы на месте.-
     Нет, - выдавил из себя Острозуб.-
     Жаль, - притворно вздохнул Северьян и вышел первым из оружейной комнаты, оставив оружейника в гордом одиночестве.
     В боевом зале его встретил Белоян. Волхв, как всегда облаченный в белый саван, с прищуром поглядывал на Северьяна, одетого в просторную белую рубаху и кожаные штаны. Тот чем-то неуловимо напоминал князя, такой же мощный, крепко сбитый.-
     Неплохо выглядишь, - молвил верховный.-
     Стараюсь, - улыбнулся Северьян. - Вот, пришел оружье опробовать.
     Волхв нахмурился. -
     Раньше тебе этого не требовалось.-
     А раньше я на Царьград и не ходил, - с издевкой ответил Северьян.
     Белоян увидел, как убийца выкладывает на стол ножи, кривой хазарский клинок. Покачал головой.-
     А как же эта... тьфу, Ящер ее возьми... конспирация?
     Северьян хитро улыбнулся.-
     Ну не пойду же я в Царьград в обличье калики. Меня не то, что к городу, ни на один корабль не пустят.
     Белоян с интересом взял в руки обоюдоострый нож, повертел, как диковинную игрушку.-
     Идешь проторенным путем?-
     О чем это ты, волхв?-
     Как же... на Владимира-то охотился.
     Убийца провел рукавом по лбу, смахивая прилипшие к коже волосы.-
     Так то с магией. Сам Протокл, правая рука Базилевса меня перемещал к вратам Киева.
     Белоян покачал головой.-
     А я, старый, и не заметил!-
     Спал, наверное, - предположил Северьян. - Да теперь старое вспоминать несподручно.-
     Слушай, - озабоченно проговорил верховный. - А если тебя узнают? Вычислят, определят? В Царьграде шпионов, как грязи.
     Северьян беззаботно рассмеялся.-
     Волхв, признайся, ты хоть раз был в Царьграде? Ага, по глазам вижу, не был. А я, хоть и провел там не так много времени, но знаю, что нет на свете другого места, где человек мог бы легко затеряться.-
     Тебе лучше знать. - Выкрутился Белоян. - А не посвятишь ли в детали своей легенды? Кем ты отправишься в Царьград?-
     Чуть позже, волхв, чуть позже. Сейчас я немного поиграюсь с безделушками.
     Он указал на разложенные на столе ножи и мечи.
     В боевом зале стояли три набитых чучела, для отработки ударов. Добрые молодцы и дружинники мерялись силой во дворе, на глазах всего честного люда. Здесь же тренировался сам князь. На стенах висели мишени, здесь же покоились стеллажи со всевозможным оружием. Выбор был не меньше, чем в оружейной. Пики, алебарды, мечи и ятаганы. Северьян с удивлением узнал в одном из клинков похожую на катану, саблю. Но лишь похожую. У этой лезвие было заточено одним боком, наискось. Таким можно убить безоружного, но обладателя даже плохонького меча не одолеть. Если у него, конечно, не такая же сабля.
     Вспоминая старые навыки, убийца минут пять швырял ножи. Волхв стоял поодаль, восхищенно наблюдая, как ножи, на первый взгляд несбалансированные и неудобные, исправно втыкаются в мишени. Это занятие Северьяну быстро наскучило. Он проверил кинжалы на прочность, и, довольно крякнув, отложил в сторону. Теперь остался меч.
     Несомненно, выглядел он достойно. Изогнутый, в форме полумесяца, заточен до невероятнейшей остроты, полотно легко гнется, но не ломается. Против двурушника неэффективен, зато при битвах на ближних дистанциях лучше оружия не найти.
     Северьян сделал несколько пробных выпадов, блоков. Истыкал вдоль и поперек чучела и в довершение всего, срубил всем троим набитые соломой головы. Вот Владимир обрадуется!-
     Не желаешь ли того... с живым противником?
     У входа стоял князь Владимир, и, позевывая, смотрел на убийцу.-
     Можно и с живым, - согласился Северьян.-
     Ты зачем моих чучелов в капусту порубил? - Спросил Князь, выбирая клинок. Бросил взгляд на сжатый в руке убийцы ятаган, криво усмехнулся, выбирая из груды оружия два одинаковых средней длины меча-близнеца.
     Северьян восторженно ахнул, увидев, что выделывает Владимир с клинками. Оба сверкая и искрясь, то сливались в окружные полотна, то, замирая, прекращали свой бег, ловя солнечные лучи. Князь, оказывается, одинаково работал и правой и левой, и виртуозно владел обоими мечами.-
     Оберукий, - тихо проговорил Северьян. - Видел я одного. Хорош был воин, теперь в могиле.-
     Не сомневаюсь, - князь медленно подходил к нему, легко вращая мечами, точно пушинками. Видно было, как под тканью перекатываются чудовищные, налитые первородной животной силой, мускулы. - Небось, пару своих железок в спину кинул? Вам ведь, наемникам , важна победа любой ценой?-
     Это я раньше так думал. - Ответил Северьян. - Теперь мнение мое изменилось...
     Белоян громко кашлянул.-
     Вы только это, не убейте друг друга. Несподручно мне сейчас ни князя терять, ни нового убийцу искать...
     Но противники уже не слушали его, полностью погрузившись друг в друга. Северьян сделал несколько пробных выпадов, но князь легко ушел от них. Незамедлительно последовала атака со стороны Владимира. Любой начинающий юнец уже бы наматывал собственные кишки на саблю противника, пытаясь вырваться, но Северьян не был новичком, и мгновенно уловил движение князя. Звякнули клинки. Раз, другой. У руса было явное преимущество. Два меча всегда больше чем один, особенно, когда умеешь с ними управляться. Что и говорить, противники стоили друг друга. Князь был силен, и давил своей звериной мощью и проворством. Северьян превосходил Владимира в технике и был более сдержан, руководствуясь разумом, а не секундными порывами. Хотя знал, что ярость, порой бывает неплохим союзником. Через полчаса бойцы, утомленные, так и не доставшие друг друга, стояли, тяжело дыша, буравя друг друга тяжелыми взглядами.-
     А ты и вправду силен, - выдохнул Князь, вытирая со лба пот.-
     Взаимно, - бросил Северьян, садясь на ковер. - Так может ты, такой сильный, сам пойдешь и добудешь у Царьградцев Белокамень?
     Владимир промолчал. Кинул мечи обратно, и вышел из боевого зала, громко хлопнув дверью.
     Волхв укоризненно покачал головой, глядя на убийцу.-
     Зря ты так. Он мог стать твоим другом...-
     Мне нельзя иметь друзей. - Отрезал Северьян. - Работа нервная.
        К вечеру он сидел у себя в комнате, с удовольствием уплетая жареного поросенка, наслаждался жизнью. Мышцы приятно ныли после тяжелой нагрузки, и Северьян чувствовал, как организм восстанавливается, набирает обороты. И сейчас он потребовал сна. Северьян не стал отказывать себе в удовольствии, нежась на мягких пуховых перинах. Иногда очень хочется почувствовать себя беззаботным. И пусть это самообман. Порой и он бывает полезен.
     Когда сон уже сковывал веки, в дверь неожиданно постучали.-
     Открыто, - недовольно буркнул Северьян.
     В комнату вошел Белоян.-
     А, ты уже спишь? - Удивился он.-
     Да, решил вести размеренный образ жизни. Не есть жирного, не спать с женщинами, не пить медовуху...
     Волхв хрипло рассмеялся.-
     Ну, ну, герой. Скажу тебе одно, не время сейчас. Поторопился бы ты. Срок назначать тебе не буду, но решайся поскорее. И определись, что тебе нужно.
     Северьян задумался.-
     Мне понадобятся деньги. Корабли, как известно, бесплатно не возят. К тому же, по легенде я сын какого-нибудь неизвестного князя, без разрешения отца отправившийся посмотреть на чудо света - Царьград. Дабы поддерживать легенду, придется вести себя, как сыну князя не слишком задаваться, но и не голодать. Обедать в корчме, спать в теплой кровати...-
     Тут ты загнул, - засмеялся Белоян. - Не так уж много князей нонче, особенно мелких... Тем паче, что нонче даже бояре воспитывают своих детей, держа на хлебе и воде, вырабатывают выносливость. Какие уж там теплые постели...-
     Не подумал, моя ошибка. - Согласился Северьян. - Хорошо, можно спать и в лесу. Но одежу надо все-таки приличную, и на всякий случай, теплую. Мало ли что, осень на дворе, да эти причуды Царьградцев...-
     Эти причуды Царьградцев уничтожили урожаи хлеба, загубили овощи, - молвил волхв. - Теперь, бедняки и простолюдины будут голодать...-
     Меня это не коробит, - признался Северьян. - У каждого своя жизнь.-
     Ну, это все? - Спросил верховный.-
     Все. Не забудь провизию и баклажки с водой. Не хочу в пути по лесу голодать. Поверь, надоело. Ухожу послезавтра. Устроит?
     Белояна это устроило.
     Когда волхв ушел, из дырки в полу выбрался Доробей. Отряхнулся, забрался на стол.-
     Что, обживаешь новое место? - Усмехнулся Северьян.-
     Уходишь? - Ответил домовой вопросом на вопрос.-
     Да. Ухожу. Хочешь со мной?-
     Нет, - признался домовой. - Кажется, свою часть приключений я получил на три жизни вперед. Пока не тянет.-
     Меня тоже не тянет, а надо, - вздохнул Северьян.-
     Тогда удачи, - молвил домовой.-
     Да какая там удача! В живых бы остаться!
     Сон подкрался тихо, как вор. Накинул аркан, подождал, выматывая жертву. Вскоре Северьян спал без задних ног, свободно, беззаботно. Спал сном невинного младенца, будто и не было впереди жуткого сумасшедшего пути. Будто не было и прошлой жизни. Будто не было ничего.
        Глава 25.
        Жара стояла такая, что воздух колыхался перед глазами. Солнце палило нещадно, выжигая всякую память о вчерашнем ливне. Земля, еще недавно расплывшаяся от бесконечных дождей, теперь покрылась сухой коростой. Даже трава, сочная, зеленая, бессильно склонила свои хрупкие стебли, вмиг пожелтевшие.
     Северьян лениво, неохотно встал с кровати, весь потный. Волосы, успевшие отрасти, сосульками прилипли к спине и лбу. Выглянул в окно, прикрывая глаза: светило совсем потеряло совесть, жарило, как в бане. Тут же он опрокинул в себя кувшин со свежим парным молоком, уже стоявшим на столе. Немного полегчало, но лишь на время. Когда много пьешь в жару, постоянно потеешь. Одно другого хуже. А пить-то хочется постоянно. Северьян вышел на двор, потянулся. Вокруг было пусто, земля рядом, еще вчера казавшаяся новым озером, сейчас рассыпалась под ногами, иссушенная до предела. Вокруг не было ни души. Во-первых, потому, что у Северьяна был свой, небольшой "загон", а во-вторых, попросту никто не хотел выходить на улицу в такой зной. Все, даже самые трудолюбивые нынче попрятались по норам. Не слышно было даже молота кузнеца, а казалось, что оный вообще никогда не замолкает, разве что ночью.-
     Приветствую, - раздалось сзади.
     Северьян медленно обернулся. Белоян в неизменно белом одеянии стоял чуть поодаль. Одежда липла к его телу, медвежья морда вся мокрая, будто только из речки вылез. -
     Здравствуй, волхв, - усмехнулся убийца. - Давненько не виделись.-
     Да, аж с вечера, - согласился он. - И тогда лил дождь, если ты помнишь.-
     Отчего же не помнить, было такое... -
     Теперь понимаешь, почему ты должен выкрасть Белокамень?-
     Я и раньше это понимал. Только на роль вора я не сильно сгожусь. Проникнуть, проникну, а выкрасть не обещаю. Разбить - другое дело.
     Волхв недовольно фыркнул.-
     Разбить амулет стихий? Ты что, белены объелся?-
     Нет, просто рассуждаю трезво. Если Белокамень попадет тебе в руки, те же ненастья обрушатся на Царьград.-
     Но разве это не будет честной местью?
     Северьян замялся.-
     Месть не бывает честной. Волхв, скажи, разве ж ты угомонишься, когда отомстишь? Можешь не отвечать, я и сам знаю... Никто не должен подчинять себе стихии, сие только богам сподручно.
     Белоян вздохнул.-
     Ты прав, Северьян. Делай так, как считаешь нужным. Не сможешь принести Белокамень, уничтожь его... И не стой так долго на солнце, потом неделю хворать будешь. -
     Спасибо за заботу, но я как-нибудь уж сам, - молвил Северьян, но послушно зашел в дом вслед за Белояном.-
     Слушай волхв, сделай доброе дело, - попросил он. - Сколько я в Киеве, а ни разу в корчме не был. Отпусти душу развеять...
     Белоян нахмурился, сложил руки на груди.-
     А есть у тебя эта, душа-то? Ладно, только оденься неприметно, чтоб в глаза не бросаться.-
     Балахон калики подойдет?
     Волхв махнул рукой, сморщился.-
     Ты что, тебя ни в один приличный бордель в таком виде не пустят. Погодь-ка, состряпаем из тебя богатыря.-
     Это как это, состряпаем? - Сощурился Северьян.
     А Белоян уже в предвкушении потирал руки.-
     Щас я тебе такую рожу наколдую, родная мать не узнает!
     Убийца попятился к выходу.-
     Эй, не надо мне рожи наколдовывать! Себе вон уже наворотил, и мне хочешь? Чтобы, так сказать, не скучно было одному?-
     Не бойся, - усмехнулся волхв, - я тебе только подправлю малек, обрусею. Она день продержится и спадет.-
     Так я вроде и так русский, - удивился убийца.-
     Русский то русский, но уж больно внешность приметная. Сразу видна волчья осанка, повадки. У тебя сила сквозит в каждом движении... это привлекает внимание. Сделаем из тебя типичного "героя", такого что с мечом да по бабам...-
     Это что, как морок? - Догадался Северьян.-
     Что-то в этом роде, - неопределенно пробурчал Белоян. - Себе-то я по-другому колдовал, чтоб раз и навсегда. Тем паче, что фокус такой я вряд ли повторю. Это у тебя будет морок, а у меня самая настоящая, можешь даже потрогать.-
     Спасибо, не хочется... Кто тебя знает, как оттяпаешь палец по самое плечо. Зубищи вон какие, как когти у орла! Хоть по деревьям лазай!
     А Белоян уже его не слушал, задумчиво шепча что-то себе под нос, и время от времени делая произвольные, как казалось Северьяну, взмахи. Лицо вдруг начало нестерпимо щипать, глаза стали слезиться. Хотелось протереть их, но волхв грозно махал руками и выпучил глаза. Наверное, намекает, нельзя, дескать, руками тереть. Он сейчас на взводе, аж дымится. Чуть что не так, бросится ведь, разорвет в клочья. А драться с берами Северьян не умел, да и не сильно хотел научиться.
     Наконец волхв судорожно взмахнул руками, прорычал что-то невразумительное и плюхнулся на стул, так, что многострадальные ножки оного тихо заскрипели, прогнувшись под массивной тушей.-
     Все, - довольно сказал он. - Можешь на себя полюбоваться.
     Северьян взял со стола пустой поднос, отполированный до блеска, всмотрелся. И удивленно отпрянул. На него смотрел светловолосый, сероглазый парень со смешно вдернутым носом, тонкими губами и сурово выпяченным подбородком. Вылитый герой! Сейчас меч в руки и идти охотиться на кощеев, спасать прынцесс от злобных змеев, да прочую нечисть рубить в капусту. А потом славясь подвигами, прямиком в дружину к Владимиру, светлому князю.
     От таких радужных перспектив его передернуло. Белоян перепугался, увидев гримасу на лице Северьяна. Думал, наколдовал не то, что нужно. -
     Ну, как? Нравится? - Настороженно спросил он.-
     Неплохо, - признался Северьян. - Этакий покоритель женских сердец из славного города... какого же города? -
     Из славного города Новгорода, чем тебе не легенда, - усмехнулся Белоян.
     Северьян вспомнил историю, что рассказывал ему волхв. Владимир первым делом занял престол именно в Новгороде и лишь потом перебрался в Киев. -
     Тоже неплохо, - согласился Северьян. - Хотя моя рожа мне нравилась куда больше. В этой героического, раз два и обчелся... Так я могу идти?-
     Иди, только приоденься... Неча с голым торсом по дворам шастать, примут за варвара, начнут расспрашивать. Нам лишнее внимание ни к чему.
     Северьян быстро оделся, натянув легкую широкую рубаху, черные штаны да сапоги из свиной кожи, дубленые, крепко шитые. Через плечо перекинул перевязь, а к поясу приторочил меч, да не хазарский, кривой, а обоюдоострый, коим Владимир так лихо машет.
     Белоян сдержал свое слово, выпустив Северьяна до вечера. -
     Здесь самая приличная корчма у Угорских ворот. Найдешь, в общем, в крайнем случае, спросишь. Теперь ты не слишком привлекаешь внимание, разве что, заинтересуешь местных прелестниц на выданье. Но не имеющий состояния герой, пусть даже самый выдающийся здесь никому не нужен. Так что, не волнуйся.
     Северьян и не волновался. Как только дверь княжеского терема распахнулась, он с радостью вышел в люди, не скрываясь, открыто. Жаль, что всего лишь на один день. Но и это уже не мало.
     Улочки были пусты и безлюдны. Бывало, мальчонки пробегали под ногами, шумно галдя и веселясь, или бездомные псы, свесив языки, шли мимо, изнывая от жажды. Северьян проводил тяжелым взглядом. Сейчас было плохо всем, и Северьян не был исключением. И когда впереди замаячила корчма, он вздохнул с облегчением.
     У коновязи было пусто. Видать, все витязи разбежались кто куда, почуяв неладное. Корыто, обычно доверху наполненное водой, теперь пустовало. На дне, еле передвигая ноги, ползала крупная муха. Но и она вскоре не выдержала, и откинула лапы. Не было ни комаров, ни слепней, даже их жара загнала в подполье, теперь разве что ящериц найдешь. Им-то тепло только к лучшему, своя кровь не греет. Под широким навесом оголенный до пояса, сидел толстый мужик. Он лениво почесывал волосатую грудь, черная шерсть на которой слиплась от пота. От него за версту несло дешевым перегаром.
     Северьян попытался обойти его, но мужик вдруг заговорил человеческим голосом.-
     Лучше не ходи туда путник, там сейчас еще жарче, чем здесь!
     А из корчмы доносился веселый гам и гвалт.-
     Тогда почему люди там? - Спросил Северьян.
     Мужик не нашелся что ответить, смачно рыгнул и уже через секунду захрапел. Северьян переступил через его непомерную тушу, и толкнул дверь. В лицо ударил крепкий запах пота, немытых тел, пикантно сочетающийся с ароматом жареного мяса, чеснока и пива. Воздух был густой, и колыхался перед глазами. Можно было без труда разгребать его руками и складывать в карман. Хозяин здешней корчмы видать совсем одурел: на вертеле жарился крупный кабанчик, но огонь еще сильнее разогревал воздух, так, что дышать стало совсем нечем. Северьян наконец, начал жалеть о том, что вообще покинул свою прохладную уютную комнату. А когда вспомнил, что завтра ему отправляться в путь, голова начала кружиться, а содержимое живота подкатило к горлу.
     В очаге тлели крупные, похожие на драгоценные камни, угли. Они переливались, от ярко красного к нежно желтому, и если бы не жар, так давящий и разлагающий, то вполне можно было бы наслаждаться этой игрой красок. Свод камина захлебывался от дыма, дымоход не мог принять его в себя.
     За широкими столами шумели, веселились мужики, пьяные разговоры не утихали, перерастая в гвалт, бесконечный и тягучий, как гудеж пчелиного улья в первый месяц лета. Заприметив свободный стол у стены, Северьян плюхнулся на лавку, тяжело выдохнув. Дышать было совсем нечем, хоть по полу ползай. Если здесь и остался холодный воздух, то весь осел наземь. К Северьяну тотчас подбежал худой, взмокший от пота мальчишка-слуга. Заказав пива и мяса, убийца сунул ему в худую ладошку серебряник и откинулся к стене, прикрыв глаза. Мальчишка засиял от счастья и бросился выполнять заказ. Таких щедрых подарков он еще не получал.
     Немного полегчало, или просто организм привык к здешней обстановке. Северьян стер пот со лба, из-под полуприкрытых век изучая взглядом разношерстную, пеструю публику, собравшуюся в заведении. Напротив, уплетая рябчиков, примостились два широкоплечих бугая. Лица серые, бесцветные, из-под огромных надбровных дуг по сторонам поглядывают маленькие злобные глазки, крылья носа шумно двигаются, не упуская не единого запаха. Головы бритые, на затылках маленькие, смешно заплетенные хвостики. Слева, развалившись на лавке, точно в кресле, пьяная троица вяло ругало князя Владимира и покрывала, на чем свет стоит, Киянские законы и устои. Заметив брезгливый взгляд Северьяна, все трое трусовато замолчали, полностью переключившись на питие медовухи, коей был заставлен весь стол.-
     Вот!
     К Северьяну подбежал запыхавшийся мальчонка с огромным подносом в руках. Как он только не уронил его? На подносе стоял вместительный кувшин, от которого шел аромат хмеля. В глубокой глиняной миске лежал громадный, свежезажаренный ломоть мяса. Откуда-то появился и голод. Северьян с жадностью вгрызся в обугленный по краям окорок, разбрызгивая во все стороны горячий, ароматный сок.
     Пиво оказалось теплым и противным, не идущим ни в какое сравнение с мясом, но и его Северьян выхлебал в один присест, довольно хмыкнув. Напряжение спало, мир вокруг перестал казаться таким ужасным. Все-таки хмель - лучшее средство от плохого настроения.
     Он так и сидел, довольно щурясь, с плохо скрываемой улыбкой смотрел по сторонам, когда в дверь корчмы протиснулся сгорбленный седобородый старец. Неторопливо огляделся, глаза хитрые, угольками сверкают в глазных впадинах, иссохшие, до костей руки вцепились в старый изношенный посох. Северьян вспомнил себя, усмехнулся. Быть может, это и не старик вовсе...
     Старец, неуклюже стукнув посохом, обошел двух дерущихся мужиков у входа и примостился напротив Северьяна.-
     Ниспослать тебе, добрый молодец, - сухо проскрежетал он, - ты не против... присяду я... устал...-
     Сиди, старик, - миролюбиво улыбнулся Северьян. - Голоден, небось?-
     Есть немного, - признался тот.
     Северьян поймал за рукав суетливого отрока, шепнул на ухо. Тот кивнул и убежал.-
     Откель пришел, странник? Вижу, давно скитаешься, - молвил убийца. - Одежа твоя уже не нова, истерлась вся.-
     Немало, немало, - согласился он. - Меня зовут Опис. -
     Меня... - Северьян запнулся. -
     Можешь не представляться, Следящий, - тихо хихикнул старец, - В имени твоем ничего нет, а прозвище, данное тебе сородичами мне не нравится. - Потому, буду называть тебя Следящим.
     Северьян встрепенулся, внутри все вспыхнуло, вывернулось наизнанку. Весь хмель мигом выветрился из головы. Что это за странник, знающий его прозвище и видящий через маску? Неужели, еще один колдун свалился на многострадальную башку? Мало Белояна, еще одного принесло. Этот хоть и на медведя не похож, все равно страшен. Сила от него идет звериная, волчья. Вон, и зубы белые, крепкие, совсем не старческие. -
     Что замолчал? - Усмехнулся старец. - Неужели испугался? Так я совсем не страшный... когда не хочу этого.-
     Опис, - тихо сказал Северьян. - Странное имечко...-
     Имя как имя, от пращура гиперборея мне перешедшее. Но ни это тебя волновать должно!
     К столу подбежал отрок, поставил поднос и скрылся. Старик довольно крякнул, снимая с подноса кувшин с медовухой, да миску с кашей и мясом. Вмиг смолотил все, Северьяну не угнаться, залпом опрокинул в глотку кувшин. Выдохнул.-
     Вот, перекусил, теперь можно и к делу! -
     Какие у нас могут быть дела? - Удивился Северьян. От этого старца неприятно пахнуло древностью, такой, что руки предательски задрожали, а над глазом задергалась синяя жилка.-
     Самые, что ни на есть деловые дела, - усмехнулся Опис. - Надеешься одолеть Базилевса голыми руками?
     Северьян понял, что отговорками да трепом пустым не отделается. Старец знал все, или делал вид что знает, но, по крайней мере, не проявлял враждебности. Хотя и дружелюбным его поведение назвать сложно. -
     Я и не собираюсь воевать с ним, - вымолвил Северьян, - У меня другое дело... ты знаешь...
     Старик усмехнулся. -
     Напрасно не доверяешь, Следящий. Я конечно не за тебя, но и не против. А это тоже не мало. Ты ж моего родственничка убить пытался... но я терпеливый. Тепереча ты у него в услужении, а значит не враг. Но и не друг.
     Сделав паузу, он продолжил.-
     Белокамень тебе не достать. Он все время с Базилевсом, тот носит его при себе и днем и ночью. Белоян глуп, раз не знал этого. Ну, он еще молодой, ему простительно... Так что не трать зря силы, не выйдет ничего.-
     У меня нет выбора, - пожал плечами Северьян. - Попытаюсь... а не выйдет, значит не судьба...-
     Не строй из себя мученика, не идет. О судьбе потом поговорим, у тебя она... гм... своеобразная. Давай все же к Белокамню вернемся. Выкрасть ты его не сможешь, но как уничтожить его, я подскажу. Конечно, Базилевс силен, и прихвостни его не лыком шиты... Но есть кое-что, против чего и их магия окажется бессильна.
     Старик сунул руку под полу, порылся, будто почесывал себе ногу, аль что повыше и извлек на белый свет массивный булыжник. -
     Вот, держи. Можешь не благодарить, не тебе помогаю, родственничку своему. Ты лишь инструмент в его руках, замечу, инструмент неплохой.
     Северьян взял в руки неприглядный черный булыжник, повертел.-
     И что это за штука? -
     Это не штука. Это Чернокамень, амулет иной силы, противодействия.-
     Мне это чем-нибудь поможет?
     Старик усмехнулся.-
     Глупец, это поможет тебе спасти свою шкуру, при этом исполнив свою миссию. Когда Белокамень и Чернокамень окажутся в одном помещении, оба обратятся в прах. Такова сила противодействия колдовства.
     Северьян повертел булыжник, спрятал в кошель на поясе.-
     Спасибо, Опис. Но зачем ты это делаешь? Какой тебе смысл...
     Старец приложил палец к губам.-
     Не ищи смысла там, где его нет. Просто, радею за землю русскую, в прошлом гиперборею... но тебе это знать не обязательно. Ладно, пойду я, делов еще полон погреб...-
     Постой, - окликнул его Северьян. - На каком расстоянии должны находиться камни, дабы уничтожить друг друга?
     Старик фыркнул, поднимаясь. -
     Я же сказал, в одной комнате. Просто вытащи камень на белый свет, и все произойдет само. Будь она каморкой бедняка или белокаменной палатой Царьграда. Расстояние не имеет значения!
        Глава 26.
        Северьян выходил из корчмы в полном смятении чувств. Появление странного старика не то чтобы напугало, но сильно озадачило его. Зачем ему вообще понадобилось помогать столь странным образом. Помочь родственнику? Сиречь Владимиру? Странный старик и имя у него странное... Белояна называл юнцом, а верховный волхв тоже не мальчик на побегушках. И еще этот камень. Неужели, он действительно говорил правду? Но почему бы ему самому не вмешаться и не расставить все по своим местам? Хотя, наверное, причина была. Северьян не раз слышал истории относительно великих магов, которые, переступая очередную ступень могущества, становились выше людей, и потому брали обет невмешательства в мирские распри. Быть может этот старик как раз из тех магов, слишком сильных, чтобы давить на слабых, и слишком умных, чтобы быть хитрыми и изворотливыми. Сильным не нужна хитрость, лишь разум, коим они и руководствуются. Когда-то Северьян и себя считал сильным. Когда-то.
     Он не заметил, как ноги сами вынесли его к княжескому терему. У входа стояли два внушительного вида богатыря, о чем-то спорили, переговаривались. Северьян прошел мимо, попытался подняться выше, но оклик остановил его.-
     Эй, ты куда собрался, парень? - Окликнул его один, высокий, в два бочонка в обхвате бородатый витязь. -
     Дела у меня, дела, - отмахнулся Северьян.-
     Нет, постой! - Рявкнул он. - Никто не смеет так разговаривать с Ильей Муромцем!
     Северьян остановился на пол пути. Вот это да! Легендарный русский богатырь во плоти. А кто это рядом? Сухощавый, подтянутый, пониже ростом, но сила бьет ключом, чувствуется, как переливаются под кольчугой могучие мускулы. -
     Не горячись, Илья, - одернул Муромца второй богатырь. -
     Отстань, Лешак, я сам разберусь! - Рявкнул он, вынимая чудовищную палицу.
     Разрядил обстановку Белоян, вовремя вышедший из терема. -
     Эй, Илья, уймись! - Рявкнул он. - А то превращу в лягушку! -
     Когда нас к Владимиру пустят? - Злобно крикнул он. - Мы стоим ждем, а этот... хмырь без приглашения лезет!
     Белоян поднял руку, призывая к молчанию.-
     Тише, богатыри, не гневайтесь. Владимир весь в делах, сами понимаете. Но можете пройти.-
     Вот спасибо, - пробурчал Муромец, поднимаясь по лестнице. Задел плечом Северьяна. - А с тобой мы еще встретимся!-
     Обязательно! - Улыбнулся Северьян обворожительно.
     Когда богатыри скрылись за дверью и могучий топот ног медленно стих, Белоян укоризненно покачал головой.-
     Не стоит с ними так. Богатыри - люди нервные.-
     Их проблемы. - Убийца ухмыльнулся. - Я работаю в тени, но тоже делаю немало.
        Жара медленно, но верно высасывала силы. Северьян лежал на кровати раздетый догола, но это мало помогало. И открытое окно тоже не способствовало проникновению свежего воздуха. Оного здесь не было вообще на сотни верст в округе. -
     Значит, уходишь? - Откуда ни возьмись, взялся домовой. Хмуро смотрел на убийцу, свесив ноги со стола. - Если хочешь, я пойду с тобой.-
     Нет, - Северьян улыбнулся, - я справлюсь и сам. Ты уже свое отпутешествовал. Если я не вернусь... - начал он, оборвал. Получается пафосно, дешево, как разбавленное водой молоко на базаре, на вид белое, а на вкус дерьмо дерьмом. Он снова собрался с силами, выдавил корявый оскал. - Я не вернусь. Это наверняка. Но кто знает, как все обернется, если даже звезды иногда падают и меняются друг с другом местами. Ничего еще не написано. Мы сами творим свою судьбу... я попытаюсь сотворить все так, как надо... А потом я получу свободу и уеду куда-нибудь далеко. Поеду путешествовать по свету!-
     Не говори гоп, - мрачно сказал Доробей. - Я буду ждать тебя, Северьян. У тебя темная душа, но доброе сердце. Я - домовой. Я чувствую это лучше людей, и даже лучше женщин.
     Северьян прикрыл глаза, на лбу собрались морщины. Убийца с добрым сердцем, курам на смех. Слишком много черноты вокруг, она, как болото. И пути обратного нет, болото засасывает все глубже, глубже...
     Он сам не заметил, как измученное жарой тело сморил тяжелый мутный сон. Северьяну снились черные и белые булыжники, огромный волк и Базилевс... у Владыки были желтые волчьи глаза.
        Он отправился в путь ночью, не вытерпел. Дожидаться рассвета, а с ним и нестерпимого зноя не хотелось. А тут, есть возможность затемно, прежде чем палящее солнце выползет в небо уже достичь границ леса. А там уж даже деревья - помощники.
     Северьян уходил налегке: только котомка на плече, да ятаган, притороченный к поясу. Еще, конечно были ножи, предусмотрительно запрятанные в высокие, из дубленой свиной кожи сапоги. Обременять себя непосильным грузом в виде коня не хотелось. Северьян и ездить-то на нем толком не умел, что уж говорить о постоянной заботе... Зверь, не человек. Убивать жалко.
     На дворе было прохладно. Прилетевший с севера ветер приятно обдувал лицо, ерошил волосы. В воздух, доселе горячий и тяжелый, вкрались запахи свежескошенного сена, цветов, трав. Замолкшие кузнечики несмело стрекотали. Мелодия их ломалась и рвалась, как у неумелых менестрелей, но все же они пытались!
     Когда проходил мимо постоялого двора, недовольно заржали кони. Чуют приближение человека... Северьян обошел двор большим кругом. Только лишних беспокойств ему и не хватало.
     Городские ворота приближались, на глазах вырастая, обретая форму и объем. Уже стали видны острые шпили, и башни сторожевые смутно просматривались в ночной мгле. На ночь ворота закрывают. Приходится лезть через стену. Но Северьяну не привыкать. Сколько он уже лазил туда-сюда? Два раза? Три? Вот так-то. Привыкнешь, как ненормальный через стены сигать, так про ворота вообще забудешь. И в дом придется через окно входить.
     Он легко взобрался по брусьям сторожевой башни, переступил на узкий, выступающий обод железной ковки. Здесь, отсюда виден был лес над десятки верст вперед. Эх, если бы не темнота!
     Резво Северьян побежал к видневшейся вдалеке черной стене леса. Здесь стена, там стена. Повсюду стены. Холодный ветер хлестал лицо, зарывался в расстегнутую до пупа рубаху. Хорошо что не белая, а то был бы отличной мишенью для скучающих на башне лучников. А ветер, неугомонный, яростный, играл с человеком, как кот с мышью. И Северьяну это нравилось. На какой-то миг он ощутил себя пушинкой, то воспаряющей к небесам, то снова падающей на землю. Это было так ново, необычно, что он захлебывался от свежего воздуха, идущего от земли. Трава под ногами пронзительно шуршала. Беги рядом конь, так и не угнался бы за Северьяном.
     Стена леса приближалась невероятно быстро. Не менее быстро светлело небо. Вот уже чернота сменилась серостью, чуть позже виднокрай озарило багряное марево восхода. Солнце поднималось невероятно быстро, Так, по крайней мере, казалось Северьяну. Отсюда, еще слышен был крик петухов. Северьян не останавливаясь, оглянулся. Высокая, частоколом, городская стена почти скрылась за горизонтом, лишь высокие остроконечные шпили сторожевых башен казалось, упирались в низко нависшее небо. А впереди по небу уже растеклись бордовые лужи, разбегались змейками во все стороны, пока небо не стало светло-сиреневым. В этот момент деревья были уже совсем рядом. Высокие стройные березы, еще редкие, но с намеком на дремучесть стояли, склонив понуро ветви. Здесь же много вырубленных, через одну пеньки стоят. Уже запасаются на зиму. Готовь сани летом... - как говорят русы.
     Посвистывали птицы, еще не почувствовавшие утренней жары, а потому веселые, беззаботные. Слишком беззаботные. Еще дождутся. Ближе к соснам, да елям раздался хруст ломающихся под ногами веток. Северьян старался ходить бесшумно, но звуки отличил без труда. Так неуклюже передвигается лишь человек, звери куда осторожней.-
     Эй, не прячьтесь, выходите! - Гаркнул Северьян.
     Из-за деревьев вышла пара звероватых мужиков.-
     Уже напрятались! - Гаркнул один. - А ну сымай рубаху да сапоги! Штаны можешь оставить...
     Видать в темноте разбойники так и не разглядели массивный кошель на поясе. Не разглядели и меч. -
     Пожалуй, я оставлю все, - тихо сказал Северьян. -
     Ну, сам напросился, - вздохнул мужик. - Хотели без драки, по свойски...
     Оба двинулись на щуплого чужеземца, самоуверенные, наглые, поигрывая дубинами, как пушинками. Оба так и не поняли, что случилось, когда одинокий путник еще недавно стоящий перед ними вдруг исчез. А палки в руках будто зажили своей, непонятной жизнью. Одна вдруг что было мочи огрела разбойника по загривку. Тот и повалился наземь, в глазах тьма, в голове шум. Второй увидел, как чужеземец откинул палку в сторону, зверовато ухмыльнулся.-
     Но ты! Щас получишь! - Крикнул он, перед тем, как упасть. Тяжелая дубина опустилась на коленку. Нехорошо хрустнуло, разбойник взвыл. Северьян не стал их убивать. Не сильно мешали, к тому же каждый устраивается в жизни, как может. Убийца отбросил бесполезную дубину в сторону, вынул из ножен меч, слыша приятный лязг. Приставил клинок к горлу одного из разбойников.-
     Кто такие? Чего здесь делаете?
     Разбойник тупо таращился, не в силах понять, чего же хочет чужеземец. Тут же очевидно, чего делают: разбойничают. -
     Мы вольные разбойники, - басовито молвил поверженный. - Из банды Горотича!
     Северьян спрятал меч в ножны, сплюнул.-
     Не живется, неймется вам! Вон, засуха кругом, а вы все грабите. Этот ваш Горотич... поймать бы, да ноги повыдергать.
     За спиной затрещали кусты.-
     Ну, попробуй, выдерни! Ежели силенок хватит.
     Северьян обернулся. Перед ним стоял высокий молодой парень. Светлые волосы красиво спадают на плечи, на лбу перехвачены обручем. Широкие надбровные дуги, глаза по-детски наивные, но это компенсирует широкий волевой подбородок. Убийца усмехнулся, вспомнив себя в корчме. Ну, вылитый! Уж ни с него ли Белоян личину лепил?-
     Так значит, ты и есть Горотич? - Спросил Северьян.-
     Я и есть! Ну что, боя хочешь? Будет тебе бой!-
     Слушай, Горотич, а иди ты... - выругался убийца. - Вон, лучше своим помоги, атаман!-
     Так мы что, драться не будем? - Удивился тот. - А я думал...-
     Индюк тоже думал! - Загадочно произнес чужеземец. - Эй, смотри! - Крикнул вдруг он, - жареные куры по небу летят!
     Горотич по привычке вперился в небо, посмотреть на диковинных кур. Оных в небе не было, что и не удивительно. Куры по небу не летают. А когда разбойник раздосадовано хотел обругать чужеземца, дескать, обманул путник, того уже и след простыл. Лишь тихо шебуршали кусты. Толи от человеческого вторжения, толи от ветра.
        Глава 27.
        Северьян легко оторвался от назойливых разбойников. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось драться. И уж тем более убивать. Что-то сломалось внутри, не было уже той, жесткой твердой руки, быть хладнокровным становилось все сложнее. Никак, обрусел совсем, - решил Северьян. - Проснулась родная кровь...
     Солнце уже жарило вовсю, помогали уберечься от палящих лучей лишь кроны деревьев. -
     Спасибо тебе, лес! - Громко крикнул Северьян. И лес откликнулся, зашелестел в ответ, затрепетал. Ему тоже не хватало доброты и ласки.
     Лес все еще шел яркий, пронзительно чистый. Ни валежин, ни буреломов. Даже птицы поют весело, открыто. Кое-где попадались солнечные поляны. Трава здесь не сохла и не желтела. Даже солнце, горячее и злое, не могло высосать соки из лесной почвы. Здесь земля - сама жизнь. Северьян посмеялся своим мыслям. Если он не уничтожит этот злосчастный Белокамень, то киянам, придется всем скопом переселяться в лес. Вот будет веселуха, кучи разбойничьих банд, у каждого своя территория, свой участок. Будут ссориться из-за случайных путников, как добро делить.
     Березняк сменился ельником, чахлым и редким, который спустя несколько верст перерос в дубовую рощу. Дубы были кряжистые, коренастые. Желудей, как грязи. Вот раздолье свиньям! Северьян облизнул пересохшие губы. Не выдержал, хлебнул из баклажки. Сразу полегчало.
     Справа появилась чахлая поляна с огромной ямой в центре. Северьян с любопытством подошел, посмотрел: на дне еще плескалась мутная вода, рыба уже ползала на брюхе, плавники торчали из воды. Северьян вздохнул, жалко, что не голодный, и запасов еще на несколько дней хватит. Иначе бы нажарил свежей рыбки... Ее, вон, руками ловить можно.
     Дальше выполз густой ельник. Здесь земля была мокрая, чавкала, бурчала под ногами. Во все стороны прыгали лягушки, расползалась нечисть разная. Северьян передернулся. Всякий раз, как вспоминал упырей, дурно становилось. А лягушки - те же упыри, только маленькие. Не выросли еще.
     Северьян шел оглядываясь. Вокруг все время что-то шипело, пищало, булькало, звенели над ухом назойливые комары. Что-то затрещало, раздался грохот. Слух прорезал дикий вскрик, будто убивали кого-то, резали заживо. Внутри все похолодело, Северьян дернулся, но удержал себя в руках. И с упырями дрался, и с вурдалаками. Только вот упырей все больше острогой, по башке колотил. Ну, так, наверное, не намного сложнее.
     Он раздвинул руками сырые заросли папоротника, достигавшие его роста, вгляделся. Придавленный сосной лежал медведь. Молодой еще, глупый. Полез, дубина, на дерево, а то и не выдержало. Зато придавило знатно, выбраться сам не может. Медведь завидел Северьяна, застонал, и вдруг заговорил совсем даже по-человечески.-
     Помоги мне, добрый молодец!
     Северьян прищурился. Помнится, домовой травил байки, рассказывал, как один дурак, Иваном кажись, звали, встретил в лесу говорящего медведя. Мишка, дубина за медом лез и в капкан попал. Отпусти, говорит, меня. Я, дескать, любое твое желание исполню. Ну Иван капкан открыл, а медведь голодным оказался, так и сожрал молодца вместе с рубахой и лаптями. Одно слово дурак. Если уж человеку доверять нельзя, то и медведю подавно.-
     Лежи себе с миром! - Молвил Северьян. - Авось выберешься. -
     Я любое твое желание исполню! - Взмолился медведь. -
     Это ты Ивану скажи! - Отмахнулся убийца. - Ивану-дураку. А я не дурак, я просто мимо, по делам иду.
     Медведь еще долго покрывал Северьяна разнообразными ругательствами, а тот шел себе, вверх смотрел. Потом споткнулся, и больше не отвлекался на всякие там глупости. О высоком пусть мудрецы думают. Северьяну и собственный низких мыслишек вполне хватало.
     К вечеру, когда утомительное солнце скрылось за виднокраем, ельник кончился. Северьян долго шел по редколесью, потом открылась широкая поляна, по краям которой росли дубы-исполины. А в центре ее высился дуб, всем дубам дуб. И вдесятером не обхватишь, высоченный, когда вверх смотришь, верхушки не видно. Вокруг дуба, на высоте в два человеческих роста, кто-то по дурости намотал огромнейшую широченную цепь. Судя по тому, как она блистала в лучах заходящего солнца, сделана цепь была из самого настоящего золота. На цепи сидел худой, изможденный кот и жалобно мяукал. -
     Кто ж тебя так высоко засадил? - Пробормотал Северьян.-
     Да уж не сам залез! - Сердито ответил кот.
     Северьян шарахнулся. Там говорящий медведь, здесь не менее разговорчивый ехидный кот. Одно другого хуже. Впрочем, кот, все же не медведь, тяжестью не задавит. Хотя наброситься может. Вон, аж ребра торчат. Голодный, наверное. И злой. По наглой черной морде видно.-
     Ну и сиди себе, цепь охраняй, - молвил убийца. - Видел я псов сторожевых на цепи, но котов доселе не приходилось...-
     Слушай, - проникновенно попросил кот, - а у тебя пожрать не найдется? -
     Голодаешь?-
     Да уж не по своей воле. Один маг, будь он неладен, наколдовал. Я ведь раньше человеком был. Ходил у него в работниках, в доме прибирался, готовил еду. А потом захотел, чтобы он меня мастерству учил. Он и научил, но перед этим бумагу подписать заставил. А я тогда неграмотный был, крестик поставил, кровью, не чернилами, и счастлив был. А маг, оказалось, пакость задумал. Так в той бумажке написано было, что такой, мол, такой, Емельян Безродный по истечении двух годков обучения будет превращен в кота... дальнейшее ты видишь. Приковал он меня заклятьями к этому дубу. Слезть могу, а дальше никак. Будто в стену упираюсь. Это он специально сделал, чтобы я по миру не ходил, знания не разбазаривал. А заклятие только после его смерти исчезнет.-
     Раз не исчезло, значит жив еще маг, - сокрушенно покачал головой Северьян. -
     Дык, мне от этого не легче.
     Кот уже спустился с дуба, неуклюже сел на задние лапы. Начал облизываться, потом спохватился, виновато посмотрел.-
     Привычка, ничего не могу с собой поделать. Недавно застал себя за тем, что вылизывал эти... гм... потом долго отплевывался.
     Северьян открыл котомку. Кот жадно облизнулся, увидев ломти жареного мяса, уже холодного, но по-прежнему вкусного и ароматного. Кот набросился жадно, мелкими зубками вгрызаясь в нежную мякоть. -
     А как звали мага-то?-
     Протокл, злобный был старичок, вредный.
     Убийца присвистнул. Протокл, правая рука Базилевса! Оказывается, в недалеком прошлом он обитал на Руси. Может он вообще выходец из здешних земель? Тогда непонятна его агрессия по отношению к Владимиру. Хотя, быть может, он был из приверженцев Ярополка? И убийство Владимиром брата было той самой чашей терпения, которая перетекла через край. Кто знает. -
     И много интересных историй ты знаешь? - Спросил Северьян, когда кот закончил трапезу, и сытый, довольный взгромоздился на толстую ветвь.-
     Много, я ведь ученый кот, - Емельян горько усмехнулся. Смех походил на повизгивания молодого поросенка. -
     Ну, давай, порадуй, - Северьян между делом собрал хворост, щелкнул пальцами, разжигая костер.
     Огонь вспыхнул лениво, неохотно. Тоненький язычок пламени неторопливо вгрызался в мелкие сухие ветки, потрескивал и бросал во все стороны искры. Он тоже был хмурым и недовольным.-
     Не хочу, - признался кот. - Вот раньше только и ждал путника, чтобы вывалить на него знания. А теперь не хочу... Слушай, а давай я буду байки неприличные травить. Значит, залез мужик в баню, а там бабы голые...-
     Не надо, - прервал его Северьян. - Лучше помолчи. -
     Как знаешь, - обиделся кот. - Но если передумаешь...
     Северьян не передумал. Он улегся на теплую, прогретую солнцем траву и заснул.
     Проснулся он оттого, что кто-то постукивал его по лицу. Открыл глаза. Над ним сидел кот, и стучал лапой по лицу. -
     Брысь! - Рявкнул он, поднимаясь. - Что тебе понадобилось? - И осекся. Кота била мелкая дрожь.-
     Они опять пришли, - тихо простонал Емеля. - Эти, дикие, искатели сокровищ. На днях заходили, цепь пытались снять. Один в меня из лука стрелял. Если бы не листва густая, точно бы зашиб.
     Северьян нахмурился. Нехорошо обижать котов, а тем более, говорящих. Издеваться над слабым - удел неудачников. И пятеро из этих неудачников как раз направлялись к дубу. Это были толстые, звероватого вида мужики в рубахах распашонках, волосатые, бородатые. И зачем им это цепь далась? За собой они тащили тачку, доверху груженую всякой снедью: лопатами, пилами, даже кузнецкий молот лежал поверх прочего барахла.
     Убийца вышел из-за дерева, неторопливо направился к чудноватой компании. Мужики уже подозрительно посматривали на него. Кто-то взялся за топор, кто-то за молот. Но нападать не решались. Кто знает, что за чужеземец идет? -
     Здорово, мужики! - Весело крикнул он. - Куда путь держите?-
     Не твое дело. Иди себе мимо, мы тебя не трогаем, ты нас. - Молвил лысый толстый как бочка, бугай.-
     Уж не цепь ли золотая вам понадобилась? -
     А хоть бы и цепь, тебе какое дело?-
     В общем-то, никакого. Но почто кота гоняли? Чем он вам не угодил?
     Вперед выступил высокий худощавый бородач с топором в руке.-
     А хоть бы и не угодил, тебе какое дело? Иди в свои веси, там и командуй!
     Северьян зло усмехнулся. Что и говорить, широк русский человек, широк. Как легко чувствует себя хозяином, да только за хозяйством не следит. А коли другой хочет помочь, подсобить, отмахивается, дескать, не лезь, без тебя разберемся. Северьян сам не знал, с каких пор стал ярым борцом за правду. Но кто-то ведь должен защитить тех, до кого прочим нет дела. Почему бы и не сделать оного, особенно когда это и не сильно напрягает?-
     Шли бы вы мужики назад. А то случится, не дай Род, несчастье, кто вас хоронить-то будет?-
     Это что же за несчастье? От тебя что ли? - Разъярился лысый.-
     Давай его, Шупан, удолби. Он хоть и мускулистый, но ударов боится. По его наглой роже видно!
     Лысый, которого назвали Шупаном, нехорошо скалясь, подходил, держа в руке молот. Поигрывал им, перебрасывая из одной руки в другую, точно пушинку, бахвалился силушкой, запугивал.-
     Брось железяку, - посоветовал Северьян. - Брось, а то уронишь.-
     А если не брошу? - Ехидно спросил Шупан.-
     Я тебя убью.
     Мужик подходил неторопливо, злой, смеющийся, уверенный в своей силе.-
     Сейчас у тебя последний шанс. Брось или умри. - Повторил Северьян.
     Лысый не бросил. Слишком самоуверенный, слишком наглый.
     Северьян взмахнул ятаганом всего раз. Мужик упал, рассеченный от плеча до пупа. Фонтаном брызнула кровь. Остальные стояли, не веря своим глазам, напуганные, одуревшие.-
     Убирайтесь, твари. - Сказал Северьян. - Сейчас у вас последний шанс.
     Охотников за золотом как ветром сдуло. Побросали все свои пожитки, и кинулись кто куда. Северьян вернулся, бросил косой взгляд на ошалевшего кота.-
     Такие вот, пироги. Ну, бывай, авось еще увидимся.
     Люди злы. Злы и яростны и испытывают удовольствие, обижая слабого. Почему так происходит, Северьян понять не мог. Он не испытывал злобы ни к кому. Даже убивая он говорил мысленно, что так надо. И никогда не был неоправданно жесток к кому либо. Убивал того, кого ему поручали. И в том была его сила. Но бессмысленная агрессия к себе подобным и уж тем более к иным, это не его стезя. Только такие вот, наглые, здоровые, как быки, упивающиеся собственной силой вполне были довольны подобными развлечениями. Ничего не создавши своими руками могли только ломать, крушить, давить... Такие не заслужили жизни. И лишатся ее, если встанут на пути. В этом Северьян был уверен.
     Оглянувшись назад, он сплюнул и зашагал вперед, в сторону недалекой лесной прогалины.
        Глава 28.
        Лес расступился неохотно. Лениво приподнял нависшие тяжелые ветви, сбрасывая накопившееся оцепенение. Северьян сам был не в духе, и в чащу вошел злой, пиная ногами ветки и шишки, срывая на ходу высокую траву и отбрасывая в сторону. Как же легко, оказывается, испортить настроение. Еще и до Царьграда не дошел, а уже неприятности начались. Как злой рок какой-то преследует!
     Даже птицы казалось, пели, издеваясь, а деревья шумели от ветра, насмехались. Опять начала мучить жажда. Он извлек баклажку, случайно выронив Чернокамень. Амулет упал в глинистую почву, тут же весь перемазался. Пришлось вытирать, пачкать руки и рубашку. Положительных эмоций это не прибавило, добавилось лишь брюзжащее раздражение.
     Вдалеке слышались какие-то шумы, звуки, похожие на вой. Потом эхом долетело "Ау!". Ожидая худшего, Северьян пошел на звук. Через версту-другую голос, а это был именно голос, стал слышен отчетливо. -
     Мама! Ау! - Кричала маленькая светловолосая девчушка в смешном платьице сарафанчике. Заметив Северьяна, малышка смутилась, но все равно подошла. Ребенок, еще не знает всех гнусностей взрослой жизни.-
     Дядя, а ты не видел мою маму? - Спросила девчушка.-
     Нет, не видел. А ты откуда?-
     Из деревни! Меня зовут Мара.-
     Мара? - Удивился Северьян.-
     Это мама так меня называет. А бабушка кликала Маськой. Пока не умерла.-
     Так ты с мамой вдвоем осталась?-
     Да. - Девочка насупилась. - Мама сегодня сердитая была, схватила меня и потащила в лес. Грибы собирать, говорит. А сама пропала. Наверное, ищет меня.-
     А ты знаешь, где деревня? - Спросил Северьян.-
     Нет, - шмыгнула носом Мара. - Я заблудилась.
     Северьян вздохнул. Час от часу не легче. Там Белоян из сил выбивается, а он здесь благотворительностью занимается, детей потерянных по домам разводит. Князь Владимир хохотать до слез будет, если узнает. Убийца-наемник и нянчится с детьми. -
     А в какую сторону хоть идти, знаешь?
     Девочка пожала плечами.-
     А деревня как называется?-
     Северянка.
     Убийца почесал затылок. Деревня-тезка. Что ж, следуя из названия, стоит идти прямиком на север. Оный определить легко. Там где мох на деревьях растет, там и север. Была бы звезда, по ней можно было бы идти. -
     Ну, пошли, Маська , - Северьян взял девочку за руку.-
     Лучше Мара, - попросила она, - мне больше нравится. А как тебя зовут?
     Северьян замялся. Для этой девочки у него не было подходящего имени.-
     Лука, - соврал он. - Называй меня Лукой.
     Девчушка засмеялась.-
     Так весело, - сказала она, - Лука!
     Северьян удрученно вздохнул. Детские мысли - такая же загадка, как и женская логика. И мужчине разгадать сие немыслимо, как бы не старался. Да и не мужское это дело, голову ломать.
     Долго они шли по дремучему суровому лесу. Северьян уже начал сомневаться и мысленно покусывать локти, когда ельник вдруг сменился молодыми дубами и вдали замелькали пестрые крыши деревенских домиков. Не такая уж и маленькая деревенька, - решил Северьян. - Домов двадцать-тридцать, вон, и корчма есть. Какая никакая, но все-таки.-
     Вот! - Радостно завопила девочка. - Вот она, Северянка!
     Вблизи деревенька оказалась довольно неказистой и наполовину заброшенной. Домики стояли старые, ветхие, многие пустовали. Редкие жители высовывали нос на улицу, но, завидев Северьяна с девочкой, демонстративно запирали ставни. Возле неказистого покосившегося домика девочка дернула Северьяна за рукав, преданно глядя в глаза.-
     Здесь я живу! Спасибо, дядя Лука!
     Северьян кивнул. Ничего, девчушка ни коим образом не нарушила его планов. И с пути не сбился, к веси вышел. Девочка громко постучала в дверь. За порогом раздалось недовольное ворчание, заскрипели несмазанные петли. Дверь открыла осунувшаяся, рано постаревшая женщина. Наверное, она была красивой, но жизнь сделала свое дело, оставив глубокий след на ее внешности. Морщины на лбу, поперечные, как борозды; пустые, бесцветные глаза смотрели сквозь Северьяна; лицо землистого цвета, помятое и губы, будто навеки сложившиеся в горькую усмешку.-
     Мама! Я нашлась! - Радостно засмеялась Мара.
     Северьян насторожился. На лице женщины ясно читалось удивление, но оно никак не было радостным. Похоже, она не ожидала возвращения девчушки. А Мара все не унималась.-
     Спасибо дяде Луке! Это он меня из леса вывел!
     Северьян вышел вперед, положил руку девочке на плечо.-
     Ты и сама молодец, Мара, - сказал он.
     А мать девчушки отнюдь не выглядела обрадованной. -
     Марка, иди гуляй! - Цыкнула она.-
     Но мама?-
     Гуляй, я сказала!
     Когда девочка, растерянно смотря на мать, убежала на задний двор женщина бросила полный ненависти взгляд на Северьяна. -
     Зачем ты это сделал, странник? Зачем привел ее сюда?
     Северьян растерялся. Но с растерянностью приходила и догадка. Правда, даже он не мог поверить в очевидное.-
     Как зачем, здесь ее дом. -
     Здесь мой дом, этой приживалке нечего здесь делать! И вообще, шел бы ты отсюда. Теперь снова надо ее в лес уводить, авось в этот раз сгинет.-
     Мама? Что ты говоришь?
     Девочка не убежала. Она пряталась за углом и слушала разговор. Мать уже и не пыталась скрываться. Брезгливо посмотрела на Мару.-
     Говорю, не нужна ты мне. Только жрешь за троих, и проку от тебя никакого. Так что убирайся отсюда, пока...
     Женщина дернулась от удара. Северьян влепил ей такую пощечину, что она с трудом устояла на ногах.-
     Тварь, - злобно выдохнул он, - жалкая тварь. На ребенка еды не хватает? Да ты хуже зверя, зверье своих не бросает. Попомни мои слова, когда будешь в старости подыхать одна. И никто к тебе воды не принесет.
     Мара стояла, схватившись руками за голову. С уст ее слетали еле слышные слова.-
     Дядя Лука, не бей маму...
     Северьян стоял, не в силах сдвинуться с места. Он, прожженный огнем и пеплом, видевший смерти и сам приносивший смерть, растерялся. Неужели родная мать может так просто бросить родную дочь, бросить намеренно, на погибель? Неужели, она после этого смеет называть себя человеком...
     В сенях послышался шум. Вслед за женщиной из дома вышел здоровенный мордатый мужик. Северьян скривился. Неуж-то, получше мужика не могла отыскать.-
     Что здесь? - Рявкнул он. - Опять твоя замарашка пришла? Может не стоит отводить ее в лес? Дать обухом топора по башке, и закопать?
     Северьян встретился с ним взглядом.-
     А ты кто такой? - Спросил мужик. - Чего надо?-
     Это он Марку привел, - всхлипнула женщина, держась за покрасневшую щеку.-
     Ну, раз привел, пусть оставляет себе, - рассудил мужик. Весело подмигнул Северьяну. - Девчонка-то ничего, и бесхозная к тому же. Можешь делать с ней что хочешь, сейчас еще подрастет немного...
     Договорить он не успел. Кулак убийцы вбил ему в глотку все зубы, так, что мордоворот отлетел вглубь дома. Оттуда раздавался его сдавленный стон. А Мара стояла и безутешно плакала.-
     Пошли, - Северьян взял ее за руку, - тебе здесь больше нечего делать.-
     А ты меня не бросишь?
     Глаза девчушки преданно смотрели на убийцу.-
     Не брошу.
     Обернулся, бросил яростный взгляд на тварь, смеющую называться матерью.-
     Надеюсь, ты умрешь страшной и тяжкой смертью, - сказал он и зашагал в сторону корчмы.
     Всю дорогу Мара молчала. Лишь с широко открытых глаз катились неудержимые слезы, и губы были поджаты, совсем как у взрослой. Северьян шагал уверенно, не принужденно, стараясь вселить ту же уверенность и в девчушку. Ей действительно досталась незавидная участь, слишком уж рано придется повзрослеть. И Северьян, как бы ни хотел помочь малютке, попросту не мог этого сделать. Он знал, что от девочки придется избавиться еще до того, как он сядет на корабль, направляющийся в Царьград. Хорошо бы подыскать ей место в какой-нибудь бездетной семье, на худой конец, устроить работать в какой-нибудь корчме, или постоялом дворе. Конечно, это не то, что сейчас нужно ребенку, но и гораздо лучше погибели в лесу. Жизнь всегда лучше смерти. Ну, или почти всегда.
     В корчме было пусто и безлюдно. Оно и понятно, село не ахти какое, только за счет случайных постояльцев и кормятся. Хозяин, грузный пожилой мужчина, лениво вышел на встречу путникам. Оглядел с ног до головы, хмыкнул.-
     Все-таки сбагрила Акулина свою дочку. Ну, может это и к лучшему, - пробормотал он. - Ты присаживайся, странник. Накормить уж накормлю.
     Северьян вытащил из кошеля золотой, бросил на стол. Не так часто бывают здесь постояльцы, пусть хоть немного окупится корчма. Но хозяин отнюдь не обрадовался. Брезгливо оглядел монетку, кинул Северьяну.-
     Нашто мне эти золотые кругляшки? - Усмехнулся он. - Это в Киеве деньги в ходу. А нам они ни к чему. Все держится на обмене.
     Северьян недовольно хмыкнул. Оказывается, и рядом со стольным градом еще остались зачахлые ростки прошлого. Здесь деньги не в ходу, да и правда, зачем они селянам, если все сполна окупается собственным трудом. Живут себе, и плевать они хотели на все изыски цивилизации. Делать было нечего. Запасы еды уже иссякали, говорящий кот, будь он неладен, ночью втихомолку пожрал все мясо. Так или иначе, но надо запасаться провизией. -
     А это подойдет? - Северьян вынул из сапога длинный, острый кинжал. Хозяин корчмы оглядел его со всех сторон, проверил на остроту, порезав палец. -
     Это другое дело! - Согласился он. - Знатный ножик! За него я и вас обоих накормлю и еще в дорогу еды соберу. Вы ведь не собираетесь здесь оставаться?-
     Нет, - признался Северьян. - Посидим немного и в путь.
     Мара угрюмо молчала. Северьян не стал ее беспокоить. Девочке сейчас предстояло пережить прежде всего горе в своей душе. Об остальных проблемах, ожидающих ее, убийца пока промолчал.
     Хозяин принес большие миски с кашей и мясом, и большой кувшин с пивом, для Северьяна и крынку молока для Мары. Северьян набросился на еду, как оголодавший волк, перемалывая все, что попадается, глотал не пережевывая, и запивал кислым, противным пивом. Он, как и волк, ел про запас.
     Мара жевала неторопливо, неохотно. Она, конечно, была голодна, но кроме голода ее мучили чувства, куда более противоречивые. Это лишь у немногих, во время душевных переживаний просыпается жгучий аппетит. Северьян глотал кусок за куском, и чуть не подавился, услышав тихий детский голосок.-
     Скажи, дядя Лука, а ты меня не бросишь? Не оставишь в лесу, как мама?-
     Нет, - Северьян заставил себя улыбнуться. - Конечно нет, глупышка.
     Невероятно, но девочка улыбнулась. Неуверенно, с опаской, но и это было не мало. Умеет бороться с чувствами, - довольно хмыкнул убийца, - такая не пропадет. И с новой силой принялся уплетать горячую, наваристую кашу.
        Глава 29.
        Они покинули деревню только к вечеру. Сытый, довольный жизнью Северьян шел, и рассказывал на ходу о своих приключениях. Баял об упырях, вурдалаках, не забыл помянуть и говорящего медведя. Мара слушала его раскрыв рот, так было интересно девчушке, словами не передать.
     За неспешной беседой, они и не заметили, как вошли в лес, медленно брели по утоптанной грибниками тропинке, пока та не стала петлять и сбиваться.
     Веселый жизнерадостный, лес вдруг посуровел, посмурнел. Ветки нависали сердито, намереваясь если не придавить, так хоть оцарапать, порвать одежду, на худой конец, просто напугать.
     Мара в страхе оглядывалась по сторонам, ежась. Северьян успокаивал ее, но сам тоже волновался, держал руку на эфесе меча. Кто знает, что за хищники здесь водятся? Может и такие, что проглотят в один присест, не дрогнут, и пережевывать даже не станут.
     Стрекот кузнечиков и зловещее уханье филина разбавил протяжный волчий вой. Дальше идти нельзя, решил Северьян, искренне пожалев, что не остался ночевать в корчме. Там, все-таки поспокойнее. В спешке начал срубать с деревьев нижние ветви-раскоряки. Девчушка ходила за ним как привязанная, Северьяна это уже начинало злить. С горем пополам нарубил дров на костер и небольшой запас сделал, чтобы всю ночь топить. Щелкнул пальцами, вспыхнул огонь.
     Мара всплеснула руками. -
     Дядя Лука, никак ты волхв? - Воскликнула она.-
     Да нет, что ты, никакой я не волхв, - улыбнулся Северьян.
     Я убийца, - хотело сорваться с языка. Но он промолчал.
     Костер разгорался неохотно, недовольно потрескивал, дескать, такие дрова и грызть-то лишь зубы ломать. Северьян сделал запалы с трех сторон, дело пошло лучше. Волчий вой, казалось, приблизился. Северьян подбросил хвороста в огонь, на всякий случай положил подле себя меч. Впереди за деревьями и правда мелькнула волчья тень. Зверя явно спугнул огонь, и он побежал прочь. Слышно было лишь, как шелестят кусты. Северьян вздохнул. Вовремя, однако, огонь развел. А то пошел бы подальше, да так и напоролся бы на зверя. Не известно, чем бы это закончилось. Волк, он зверь хитрый. Сиганул бы исподтишка, убийца бы и меч выхватить не успел, упав наземь с перегрызенным горлом. Впрочем, на все воля случая.
     Мара улеглась спать, устала, вымоталась за день. Такие походы не для детских ног. Северьян подложил ей под голову котомку, прикрыл теплой шалью, захваченной еще из Киева. Решил, что пригодится, вот и пригодилась. Северьяну тоже хотелось спать, но он исправно караулил. Кто знает, вдруг волк решит вернуться. Да не один, а со всей стаей?
     Сквозь высокие мохнатые макушки елей просвечивало черное, как смоль звездное небо. Луна, круглая, как блин, дырой зияла над дремучим сонным лесом, поливая землю таинственным голубоватым светом. Звезды рассыпались, как крупа. Было их столько, что всем Киевским курам вовек не переклевать.
     Отчего-то вспомнились слова Доробея. Домовой говорил, что каждая звезда, это жизнь отдельного человека. Северьян задумчиво пялился в ночное небо. Интересно, какая звезда его? Может быть та, яркая, вокруг которой рассыпаны помельче? А может одна из мелких, синеватых... Кто знает, какое место определено ему в этом мире? И определял ли кто-нибудь это самое место, кто знает...
     Сон сморил его неожиданно. Северьян и сам не ожидал, что не сможет высидеть. Развратила его сладкая жизнь в Киеве, привык спать в теплой постельке и есть от пуза. А теперь расплачивайся. Но ему повезло, за ночь так никто и не приблизился. Не один зверь не отважился подойти к огню, который к утру затух. Но затух неспроста.
     Проснулся Северьян от пронзительного, злого холода. И причина тому была более чем понятная. С неба лил дождь. Опять Белоян дурит, стихии Царьградские гоняет. Здесь конечно, не Киянский потоп, но дождь холодный, пронзительный. Северьян спал не укрываясь, в одежде, а потому промок насквозь, рубашку можно было выжимать. А Мара все еще сладко спала. Она улеглась под раскидистыми густыми ветвями ели. Дождь сюда не попадал, земля под деревом была совершенно сухая.
     Мара просыпалась неохотно. Сладко зевнула, протерла заспанные глазенки.-
     Дядя Лука, что, уже утро? - Печально удивилась она.-
     Утро, Мара, - улыбнулся он. - Нам надо собираться и идти.
     Идти под проливным дождем было не слишком приятно. Северьян спрятал рубашку в котомку, Мару замотал в теплую шаль. Она хотя и промокала, но все-таки сдерживала влагу.
     Путники шли почти без отдыха, прерываясь, лишь для того, чтобы перекусить. Девочка устала и выбилась из сил. Северьян уже проклинал все на свете, жалея, что взял на себя обязательства заботиться о Маре. Он и сам выдохся быстро, месить грязь по лесным тропкам с ребенком на руках, занятие довольно утомительное. Ближе к обеду они прошли мимо заброшенных деревушек, оставленных жителями уже давно. Северьян хотел переждать ливень в одном из домов, но тщетно. Избы были настолько ветхими и развалившимися, что находясь в них, лишь подвергаешь себя двойной опасности.
     К вечеру, когда Северьян еле переставлял ноги от изнеможения, а Мара то засыпала у него на плече, то снова просыпалась, щуря глаза, они вышли к реке. Вдоль берега идти было куда проще. Дождь уже обессилел, и теперь утомлял путников лишь холодной изморосью. Неожиданно, в вечерней полутьме, Северьян увидел в небе струю дыма, идущую из-за деревьев. Поначалу, он шел настороженно, опасался неизвестности. Кто знает, может там ватага разбойников устроила пиршество, а может и ведьмы собрались на шабаш. Кто знает. Но, подойдя ближе, успокоился. В просветах между деревьями стали различимы контуры домов. Еще одна весь, и, похоже, обитаемая. Люди тоже не все сплошь дураки, знают, что возле рек селиться куда удобнее, нежели в дремучем лесу. Здесь и рыбу ловить можно, и просто переправляться в соседние селения, если таковые, конечно имеются.
     Деревушка, оказалось, находилась в страшном запустении. Дома были заброшены, скотный двор разрушен, и, судя по обгорелым доскам, уничтожен отнюдь не временем. Кто-то здесь здорово постарался, устроив пожарище, превратив дома в рухлядь. Лишь в одном, наиболее целом, горел свет. Северьян, насторожившись, неуверенно постучал.-
     Кто там? - Раздался из-за двери старческий голос.-
     Мы просто путники. Пусти, бабушка, переночевать и от дождя укрыться.
     Дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла сухонькая, видавшая виды, согбенная старушка. Одета в лохмотья, вся перемазана в саже.-
     Уходили бы вы, люди добрые, - молвила она. - Плохое здесь место. Я бы и сама ушла, да ноги уже не те, не держат старое тело. Уж буду здесь умирать...-
     Что же случилось, бабушка... почему дома стоять погорелые, разрушенные? Никак беда приключилась?-
     Беда, сынок, беда. Жили мы в деревеньке неплохо, не тужили, пока не появились эти... изверги... Приплыли на большом корабле, паруса белые, чистые. Все село побежало смотреть... Говорят, купец приплыл знатный, да только как высадился он на берег, да набросились его воины на село. Выжгли все, поломали. Мужчин и женщин в полон увели. Тех, кто сопротивлялся, на месте порешили. Одна я осталась, не нужная никому... изверги меня не тронули, убивать побрезговали... А купец этот и говорит, мол вернемся еще, старая, и тебя прикончим... Вот теперь и жду их каждую ночь... так что уходили бы вы, искали другое место для ночлега. Не ровен час, нагрянут, несдобровать вам. Мне что, я свое уже отжила...
     Северьян призадумался. Идти в ночь куда-то еще риск немалый. А здесь все-таки, какой никакой дом. К тому же, разбойникам, а уж тем более работорговцам нет смысла возвращаться в разграбленную деревню. А потом он посмотрел на блаженно дремавшую на плече Мару и принял решение.-
     Останемся мы, бабушка, ты уж не серчай. Девочке выспаться надо, а вернутся ли эти злыдни, не известно. Так что мы уж с горем пополам переночуем...
     Старушка вздохнула.-
     Ох, жалко мне вас. Но коли хотите, заходите. Мой дом - ваш дом. Хотя и от дома-то ничего не осталось...
     В избе действительно было Род весть что. Крыша покосилась, дырявая. Стены крепкие, но вместо окна зияет сквозная дыра. Стол, вроде целый. На нем сухо тлеет лучина.
     Северьян уложил Мару на кровать, накрыл пледом. Сам примостился рядом.-
     Извини, Милок, мне и угостить-то вас не чем. -
     Да и не надо, бабушка, - тихо сказал он. - Сыть кой какая у меня есть.
     Он достал из котомки краюху свежего еще хлеба, шматок вяленого мяса, сушеных ягод. -
     Угощайся, бабушка. Нечего на старости лет голодать...
     Старушка расцвела.-
     Ох, спасибо милок, - запричитала она, - я и правда, уже давненько не ела. Молодая была, и в лес сбегаю, ягод, грибов насобираю. А теперь ноги не те уже. -
     Старость уважать надо, - деловито молвил Северьян, нарезая хлеб.
     Потом, лежа на полу и слыша, как трещат в печке угли, он долго вспоминал свой дом, волхва Лукия, ставшего для Северьяна отцом. Не помнил он лишь мать, молодую еще женщину, рано овдовевшую. Говорили, она желала своему чаду иной доли. Совершенно иной.
     Северьян уже начал дремать, под успокаивающий, такой уютный треск перегорающих углей, реальность начала медленно переплетаться со сном. Вдруг кто-то начал трясти его за плечо. Убийца среагировал мгновенно. Открыл глаза, руки уже лежали на рукояти ятагана.-
     Проснись, милок! - Громко говорила старушка. - Никак, вернулись, ироды...
     За окном слышались пьяные крики, вопли. Северьян высунул голову в темный зев окна. Темень кромешная, ни луны, ни звезд, лишь вдалеке, там, где на прогалине виднеется река, вспыхнули огни. Оных было всего шесть, остальные разбойники вполне обходились без факелов, намереваясь устроить такой в деревне.
     Северьян отошел от окна. Мысли лихорадочно бегали. Надо было искать выход, но его не было. Лезть в драку с дюжиной, а то и больше вооруженных мужчин - занятие неблагодарное. Ладно еще, если вооружены мечами да секирами. А если арбалеты, или на худой конец, луки имеются?
     А огни все приближались. Уже были отчетливо слышны голоса, смех. Видать, богатый улов празднуют. -
     Бабушка, есть в доме подпол? - Спросил Северьян.-
     Нет, сынок. И спрятаться негде, - горестно вздохнула старушка.
     Северьян напрягся. -
     Эх, ладно. Была, не была. Оставляю вас с девочкой вдвоем. -
     А ты сам, сынок?
     Убийца вытащил меч из ножен, перекинул котомку через плечо. -
     Семи смертям не бывать... попробую остановить!-
     Но как ты один, их же...
     Вопрос канул в пустоту. Северьян уже выскочил в открытое окно, и теперь зигзагами приближался к шумной, галдящей ватаге разбойников.
     Самое главное в такой атаке - внезапность. Северьян жалел, что осталось только два ножа. Один послужил платой за еду в корчме, но два других все еще покоились в отворотах сапог. Значит, двумя разбойниками меньше.
     Он сделал широкий круг, заходя со стороны реки. К берегу причалила небольшая, но прилично сделанная посудина. Не корабль, а так, кораблишко. Кто-то остался на борту, оживленно мелькали две или три тени. Все-таки капитан не такой уж и дурак, чтобы высаживаться на берег всей командой.
     С лодки заметить крадущегося человека было невозможно. Северьян это знал, а потому приближался к шумной, галдящей ватаге без страха быть обнаруженным с тыла.
     На удачу, разбойники шли в разнобой, кто парами, кто по трое. Сзади, первыми отстали от всех сразу четверо. Галдят, смеются, а языки уже ватные, слова вымолвить не могут. Северьян даже ножей тратить не стал. Выскочил из тени, метнулся молнией к осоловевшим разбойникам. Двое упали сразу, захрипев, пуская кровавые слюни. Третий успел обернуться. Пустые, безумные глаза уставились на убийцу.-
     Ты хто? - Успел вымолвить он. Меч рассек кожу, гортань и остановился лишь уткнувшись в позвоночник. Голова убитого безвольно откинулась назад. Последний оставшийся с немым ужасом взирал на содеянное. Он хотел крикнуть, но из груди вырвался лишь жалобный всхлип. Через мгновение в глаз ему воткнулся кинжал.
     Разбойники так и не заметили пропажи четверых соратников, весело галдя, они спешили к разоренной деревне. Северьян услышал отголоски крика.-
     Вздернем бабку! Чтоб ей пусто было...
     Меч был по самую рукоять перемазан липкой кровью. Северьян брезгливо вытер его о штанину мертвеца, выдернул из глазницы нож. Фонтаном брызнула кровь, окропив убийцу. Северьян так и не надел рубашки. И теперь, перепачканный в крови, он походил на одно из воплощений Зверобога, быть может, самое ужасное. Рогов только не хватало.
     Еще две спины смутными тенями маячили впереди в руках одного из них факел. Эти уже не такие пьяные, дерутся твердо, в руках здоровенные секиры. Не простые разбойники, из наемников. Северьян намеренно подождал, пока они отойдут подальше. Потом броситься, задавить напором, сокрушить, сломать, добить...
     Спина одного оказалась в одном шаге. Северьян ударил наискось, вложил всю силу. Отдача чуть не выбила ятаган из рук. Перед глазами мелькнула ухмыляющаяся рожа разбойника.-
     Никак у нас гости! - Рявкнул он.
     Секира обрушилась на Северьяна, разящая, смертоносная... Он выставил блок, но чувствовал - бесполезно. В последний момент он выскользнул из-под удара. Руки больно рвануло в суставах, меч отлетел в сторону. Против секиры нет приема. Здесь никакая техника боя не поможет.
     В голенище нож. Северьян выхватил его в последний момент, когда удар уже было не остановить. Нож вошел бугаю прямо в горло. Разбойник захрипел, закашлялся, ослабевая взмах. Удар пришелся плашмя.
     В голове взорвалось звездное небо. Оно было настолько реальным и ярким, что Северьян не выдержал, схватился за голову. Потом уже удар следовал за ударом. Он не видел, кто бьет и как. Оплошал! - Звенела в голове единственная мысль. - Ты снова оплошал! Она еще долго звенела на отголосках сознания, пока мир вокруг не канул в спасительную бездну забвения.
        Глава 30.
        Звезды. Они холодные и злые, безразличные ко всему вокруг. Бесполезно умолять их, звездам плевать на людей. Бесполезно поклоняться им, звезды не чувствуют тепла. Они холодны, и огонь их рожден бесконечной синью. Синью летнего неба. Небо тоже холодно. Оно - порождение звезд.
     Северьян и не думал, что может быть столько боли единовременно. В голове все еще были звезды, мелкие, как снежинки, но холодные, как сердце наемника. Глаза открывались медленно, будто сами по себе, и убийца не мог уследить за их движением. Вокруг стоят люди... Нет не люди, это разбойники. Скольких он убил? Четверых? Нет, кажется, еще был пятый. С секирой. Именно его удар лишил Северьяна чувств. Голова гудела и звенела, будто какой-то безмерно ретивый кузнец решил выковать двуручный меч, используя череп Северьяна вместо наковальни.-
     Кажется, он очухался! - Громыхнул над головой мощный, раскатистый бас. - Поднимите его!
     Кто-то подхватил его под руки, лицо окатили ледяной водой. Разум тотчас же прояснился, глаза защипало. Припадая на руки державших, он огляделся. Здесь сидела почти вся банда. В маленькой комнатушке старухи неким загадочным образом расположились сразу десять человек, не считая Северьяна. На стуле сидел широкий, некогда мощный, но сейчас расплывшийся от богатой жизни бородатый мужик. Он действительно был похож на купца. Богато украшенный кафтан, Красные высокие сапоги с острыми носами лишь подчеркивали это сходство. Прочие разбойники тоже не были обряжены в обноски, но выглядели куда скромнее. Только оружие у всех было просто загляденье. Сабли из дорогой дамасской стали, их явно не покупали, скорее украли или убили владельцев.
     Купец поднялся со стула, маленькие свиные глазки в упор уставились на убийцу.-
     Кто ты такой? - Прорычал купец.-
     Не твое дело, - огрызнулся Северьян. -
     Ты убил моих людей, и теперь это мое дело! - Раскатился бас. -
     Твои люди убивают невинных!
     Купец усмехнулся, поигрывая толстыми, как бочонки пальцами. Рожа его, холеная и потная, вызывала отвращение. Северьян еле сдержался, чтобы не плюнуть в эту отвратительную харю. -
     Кто их убивает? Я лишь торговец, просто товар несколько... необычный.-
     Рабы? Ты работорговец?-
     Угадал. А ты кто?
     Северьян нахмурился.-
     Просто странник. -
     И странник перерезал моих лучших людей, даже ухом не повел.
     Убийца пожал плечами.-
     Они были пьяные. Мне повезло.
     Купец скривился. -
     Помогите страннику стать более разговорчивым.
     Разбойник, молодой наглый парень с идиотской ухмылкой что было силы врезал по челюсти. Во рту появился знакомый солоноватый вкус. Северьян сплюнул. -
     Где старуха и девочка?
     Разбойники переглянулись. Засмеялись.-
     Какая старуха? А, старуха! Не эта ли?
     Двое расступились от угла. Старушка лежала на боку, пустые бесцветные глаза невидяще смотрели вперед. Горло ее было распорото от уха до уха, пол вокруг залит кровью, которая уже начала свертываться.-
     Твари... - тихо, бессильно прошептал Северьян, напрягая руки.
     В голове сразу, будто реальный, вспыхнул костер. И в нем волхв Лукий, бьющийся в агонии. Зубы заскрежетали, кулаки сжались до хруста. Тогда, лежа связанный перед наглыми хохочущими степняками он был слабым и беспомощным. Теперь все изменилось... А эти ничуть не лучше степняков... нелюди... Северьян уже знал, что такое быть рабом.-
     Но, но, будь смирнее!
     Парочка мерзавцев резво вскинула луки. Остальные довольно заржали. -
     Это еще не все! - Радостно завопил молодой злобный наглец. - Покажите ему девку!
     Мара истекала кровью. Арбалетные болты впились ей в руки и ноги, тем самым, приковывая детское тельце к стене. Девочка еще была жива и тяжело дышала, все чаще через раз.
     Что-то сломалось, сломалось окончательно и бесповоротно в душе убийцы. Неоправданная жестокость к себе подобным. Он видел это столько раз, что уже сбился со счета. Но то всегда были посторонние, незнакомые люди. Смотреть на их смерть было неприятно, даже противно. Но никогда еще не было так больно...
     Руки задрожали, наливаясь странной силой, в тело, обмякшее и разбитое, будто вставили новый стержень, куда крепче и лучше старого. И лица собравшихся вдруг стали пустыми расплывчатыми, Северьян видел лишь жуткие улыбки-оскалы и пустые узкие глаза... Перед ним снова были степняки...-
     Ну как, насмотрелся? - Проникновенно спросил купец. - Смотри внимательней, с тобой будет то же самое.
     Глупцы. Они даже не удосужились связать Северьяна, надеясь на его беспомощность и двух самоуверенных арбалетчиков. Держащие убийцу под руки нагловато ухмылялись. Они так ничего и не поняли, столкнувшись лбами. Северьян присел, резко распрямился, уже в полете обретая прыть и ловкость. Разбойники даже не обыскали его, и теперь в руке у убийцы свернуло тонкое острое лезвие кинжала. Арбалетчики растерялись лишь на секунду. Звонко хлопнули натянутые пружины, Северьян почувствовал, как что-то тяжелое и горячее разрывает плечо. Боль, мгновенная, как стрела подкосила убийцу. Он рухнул в двух шагах от купца, но тотчас вскочил на ноги, злой, неугомонный, яростный. Еще хлопок. Еще один болт воткнулся в ногу, разрывая мышцы и сухожилия. Скрипя зубами, он все равно поднялся, кинжал взлетел в воздух.-
     За Мару! За Лукия! За меня!
     Лезвие втыкалось в массивное брюхо купца, откуда раз за разом фонтанчиками брызгала кровь, будто вино из прохудившегося бочонка. Разбойники смотрели, как их атаман падает, умирающий, и не могли сдвинуться с места. Не могли поверить, что пленник вдруг начнет вытворять такое. А когда опомнились, было уже поздно. Сабля атамана перекочевала в руки пленника и он, преобразился. Это уже был не человек, демон во плоти. И сабля из крепчайшей дамасской стали превратилась вдруг в продолжение его руки. Никто не успел ни вскрикнуть, ни попытаться сопротивляться. Когда Северьян вышел из дома, комната напоминала мясную лавку перед праздником...
     Девочка умерла. Он пощупал пульс, проверил, не бьется ли сердечко. Сердечко не билось. Мара попросту истекла кровью, а эти сволочи ухмылялись и глумились над ней. Они все заплатят за это. Все умрут! Никто не смеет делать из людей рабов, никто!
     Нога стала, как ватная. Северьян не понимал, почему его движения перестали быть точными и резкими, он не чувствовал боли, лишь слабость навязчивыми волнами неуклонно накатывала, давила и ломала. Ночной воздух согнал останки наваждения. Все отошло на задний план, убийца увидел цели. Их было трое. Разбойники развели огромный костер и теперь радостно горлопанили, размахивая саблями. Увидев истекающего кровью, хромающего пленника-чужеземца, они еще немного поглазели, и кинулись, размахивая клинками.
     Перед глазами колыхалась багряная пелена. Казалось и земля и небо, и деревья вокруг окрасились красным. И перекошенные лица врагов тоже были красными. Они скорчились, смялись...
     Разбойник набросился на Северьяна коршуном, занес повыше саблю, надеясь разрубить ретивого пленника. Слишком сильно замахнулся. Клинок Северьяна рванулся наискось и вниз. Разбойник упал на колени, с ужасом взирая на вываливающиеся, пузырящиеся внутренности. Другому повезло еще меньше. Убийца взмахнул всего лишь раз, не удержавшись, рухнул на колени. Но удар достиг цели. Голова разбойника сорвалась с плеч и улетела в кусты. Тело еще несколько секунд стояло на ногах, разбрызгивая во все стороны горячую густую кровь. Последний оставшийся в ужасе закричал и кинулся бежать. Северьян рванул за ним, чувствуя, как стучит в висках кровь, ноги становятся вялыми и непослушными. Не догнать, чувствовал он. Клинок в руке пульсировал в такт сердцу, но сердце уже сбивалось с ритма. Последний взмах, и сабля, сорвавшись с руки, молнией устремилась вслед убегающему. Достала.-
     Это не сложнее, чем метать ножи, - хрипло рассмеялся Северьян и рухнул, чувствуя, как возвращается омерзительное чувство беспомощности.
     Боль тупая и злая разрезала, рвала тело на части. Убийца, медленно шатаясь, поднялся. Тут же упал на колени и с трудом сдержал крик. Из бедра торчал арбалетный болт. Стиснув зубы, он ухватился за острые края, потянул, чувствуя, как от напряжения трещат челюсти и слезятся глаза. Рванул разом и, не сдержавшись, закричал. Из раны хлынула кровь, темная, почти черная. Северьян сорвал с мертвеца рубашку, оторвал рукав и посильнее перетянул рану. Нога отнялась, он ее не чувствовал, но кровотечение прекратилось. Плечо он трогать не стал, рана была поверхностная. Болт прошел наискось, лишь содрав кожу. Плечо он тоже перемотал. На всякий случай. Сейчас нельзя было расслабляться. На корабле еще остались... степняки.
     Северьян брел к реке, спотыкаясь. В глазах то и дело темнело, слишком много крови потерял, слишком много сил утекло вместе с ней. Корабль маячил впереди зловещий, похожий на спящего смока. Кажется, сейчас поднимется змей, расправит крылья, да и спалит все вокруг на версту огненным дыханием. На борту горели факелы. Слышались взволнованные голоса, похоже, оставшиеся на корабле всерьез переживали, услышав крики сотоварищей, но приказ нарушить тоже не спешили.
     Убийца тенью промелькнул мимо освещенных мест, остановился уже стоя по плечи в воде, прислонившись к борту. Тело изможденное, израненное стало тяжелым и неуклюжим. Чудом не упав, он зацепился за борт, подпрыгнул, чуть не взвыв от боли, чувствуя, как по ноге потекло что-то теплое и липкое. Потуже затянул жгут. Отдыхать потом, сейчас еще остались дела.
     Их было двое, всего двое. И вооружены они были лишь саблями. Северьян усмехнулся. У него не было даже этого. Сабля осталась там, за бортом. Забраться на корабль с ней в руках у него уже не хватило сил. Разбойники на миг оторопели, но заметив, что враг ранен и безоружен, пошли уже смелее, а потом и вовсе бросились с гиканьем, лихо размахивая клинками. Северьян даже не пытался сопротивляться, просто стоял и ждал. У него не было сил нападать, но еще осталось умение защищаться. А разбойники неслись наперегонки, каждому хотелось первому снести голову чужеземцу.
     Клинок был совсем рядом, свистел, звенел, чуя кровь. Северьян отступил в последний момент, присел на колено. Незаметный тычок под ребра, и разбойник неловко поскользнувшись, упал на спину. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь. Посторонний бы удивился, почему это упавший мужик не встает. Лишь убийце была известна сила такого удара. При точном попадании сосуды, ведущие к сердцу, рвутся как гнилые веревки. Северьян никогда не промахивался. Разбойник был мертв.
     Оставшийся уже не мог остановиться. Он несся, упиваясь звериной силой, мощью. И когда у безоружного чужеземца в руках оказался клинок товарища, он даже не успел удивиться, умерев до того, как замах достиг цели. Сабля воткнулась ему в грудь, пробив ребра и нанизав сердце, как шашлык на шампур.
     Северьян выронил саблю. Тяжело дыша, он, стоя над поверженными уже чувствовал приближение конца. -
     Как же глупо все получилось, - выдохнул он. - До Царьграда не дошел, даже близко не оказался... сгинуть по собственной дурости... как же глупо.
     Из трюма доносились стоны и крики. Он, пошатываясь, подошел к решетчатой, запертой на засов клети. Внизу, в трюме сидели люди. Мужчины, женщины, дети, все в кандалах. Очередная партия рабов, - догадался Северьян. Засов был крепким, но убийца сломал его со второго удара. Распахнул клеть, чувствуя запах немытых тел, мочи и блевотины. Люди в страхе попятились, приняв за разбойника.-
     Ваши пленители мертвы. Вы свободны, - прохрипел он и упал без чувств. Надеюсь, на небе мне это зачтется, - была последняя уходящая мысль.
        Глава 31.
        После дождей снова накатила засуха. Белоян вышел на крыльцо, почесываясь. Все вокруг попряталось по норам, даже слепней не было. В воздухе пахло гарью и ссохшимся сеном. Ничего не менялось. Северьян ушел довольно давно, и сейчас должен был быть уже в Царьграде, если, конечно не сбился с пути. Или сам Базилевс не приложил руку к его уничтожению. Белоян знал, что посылает убийцу на верную гибель. Сейчас он просто надеялся на чудо. Чудо, которое расставит все по местам, вернет силу стихий в нормальные русла. Откровенно говоря, он обманул Северьяна. Нельзя уничтожить Белокамень. Ни разбить, ни сжечь. Он вечен, как мир вокруг. Уничтожить его мог лишь Чернокамень, его полная противоположность и сходность. Говорят, что давным-давно Белобог и Чернобог сошлись в вечной схватке. Чернобог поднял с земли булыжник и метнул в Белобога. Камень тотчас побелел, вбирая в себя силу творца. Белобог тоже не остался в долгу. Так и родились два камня-близнеца, уничтожить которые может лишь их взаимная близость. Но Чернокамень давно утерян. Так что единственный шанс убийцы - выкрасть талисман. Белоян надеялся на чудо. Но чудо не наступало.
        Он думал, что смерть - это облегчение, но ошибался. Жаркая, мучительная боль выжимала все силы. Мутные бесцветные лица то выплывали из небытия, то снова окунались в серую непроницаемую мглу. Иногда Северьян слышал голоса. Мягкие, зовущие, они то летали отголоском безумного сознания, то вдруг всплывали на поверхность, такие реальные и ощутимые, что их можно было потрогать. Сколько это продолжалось, он не знал. Но однажды, мир вдруг обрел краски, а лица перестали быть бесплотными тенями. В лицо ударил отвратный, дурманящий аромат. Северьян поморщился и открыл глаза. Он был в той самой избе, в которой накануне была настоящая живодерня. Сейчас все стены были вымыты, а проем окна занавешен серой тканью. Над ним склонилась утомленная пожилая женщина. Она что-то подносила убийце ко рту, приговаривая.-
     Выпей, выпей еще глоточек.
     Затем рядом раздался еще один голос.-
     Ты уверена, что он когда-нибудь очнется?-
     Конечно. Моя настойка и мертвого на ноги поставит. Ты иди, погуляй, Данила, я и сама справлюсь.
     Молния пронзила воспаленное сознание.-
     Данила?! - Вскричал Северьян и очнулся окончательно.
     От неожиданности, женщина выронила кружку, и ее содержимое, ядовито зеленого цвета, вылилось на пол. -
     Батюшки, очнулся! - Взвизгнула она.
     Мужчина на пороге обернулся. Северьян встретился с ним глазами. Данилу трудно было узнать. Его некогда роскошные пепельные кудри были сострижены, лицо осунулось, так что выпирали скулы, щеки покрыты жесткой щетиной. Из-под нависших надбровных дуг смотрят жестокие серые глаза, в которых не осталось и следа детской наивности. На поясе висит дамасская сабля одного из разбойников, через плечо перекинут пояс с ножами.-
     Данила? - Тихо повторил Северьян.-
     Приветствую, калика, - печально улыбнулся он.-
     Что ты здесь делаешь? Ты же должен быть...-
     В Перелесье? - Перебил он. - Нет, как видишь я не в Перелесье.
     Северьян нахмурился. -
     Но... почему ты здесь?
     Данила присел на стул напротив кровати, кивнул женщине. Та все поняла, собрала разбитые черепки и вышла из хижины. -
     Это не слишком приятная история...
     И он начал говорить: о пропавшей невесте, о том, как воевода рассказал о купце, заезжавшем в Перелесье в день исчезновения девушки. И о том, что купец, судя по всему, был работорговцем и направлялся в Царьград. Данила отправился на поиски, заплутал в лесу и вышел к берегу реки, где и устроился на ночлег. Ночью его повязали разбойники, оказавшиеся работорговцами. На их корабле он пробыл почти месяц. Похоже, работорговцы решили запасаться товаром под завязку, так как после каждой вылазки в трюм попадали все новые и новые люди. Многих, как и Данилу, оглушили во сне и затащили на корабль, многие были жителями мелких сел, деревень, в которые вторгались рабовладельцы и силой уводили людей в полон. Когда трюм был полностью заполнен, разбойники тронулись в обратный путь, по дороге решив отметить удачный улов. Здесь они и встретились с Северьяном.
     Убийца слушал молча, время от времени прикрывая глаза. Слабость все еще давала о себе знать. Безумие! Северьян передернулся. Ведь могло быть все иначе. Разбойники не причалили бы к берегу, или остановились у другой веси, выше или ниже по реке. Судьба, будь она неладна. Опять свела со старым другом-врагом. И Северьян был бы благодарен ей за это если бы не нелепая смерть девочки. Девочки, вина которой лишь в том, что она оказалась в ненужное время в ненужном месте. Но, порой, и этого бывает достаточно. Северьян горестно вздохнул.-
     А ты теперь куда? - Спросил Данила. - По прежнему на службе у Владимира? -
     По прежнему, - кивнул Северьян. - Но теперь в последний раз.-
     Опять должен кого-то убить?
     Убийца дернулся как от удара, но пересилил себя.-
     Нет. На этот раз обойдется без убийств. Я надеюсь. Их уже и так предостаточно...
     Данила зло усмехнулся.-
     Да, поработал ты знатно. Но, как вижу, укатали Сивку крутые горки. И ты не железный. -
     Все мы из плоти и крови. Вы похоронили тела?
     Данила кивнул.-
     Всех побросали в выгребную яму и зарыли. Туда им и дорога. Пусть и после смерти хлебают дерьмо.-
     А девочку? В доме была девочка... и старуха...
     Воин насторожился.-
     Тебя что-то связывало с ними?-
     Нет. Не много. Вы их тоже... в выгребную яму?-
     Не волнуйся. Их мы похоронили на деревенском кладбище. Все чинно, с почестями.-
     Не надо почестей. Почестей они не заслужили. Они заслужили покой.
     Данила медленно поднялся.-
     Ладно, лежи, поправляйся. А я пойду собираться в путь-дорогу. И так уже задержался дальше некуда. Не знаю, спасу ли Люту, но все же попытаюсь. Так что бывай, калика. В этот раз нам с тобой не по пути.
     Северьян приподнялся на слабых руках.-
     Ошибаешься, Данила. Судьба не просто так нас свела. У нас снова одна дорога.-
     Но я иду в Царьград! -
     Я тоже. И должен торопиться. -
     Судьба полна сюрпризов. Но как ты пойдешь... такой?-
     Как и раньше ходил. Ножками!
     В мановение ока Северьян соскочил с постели. Ноги подкосились, перед глазами помутнело, но он сохранил равновесие, и через мгновение мгла рассеялась.-
     С ума сошел! - Рявкнул Данила. - А ну живо в кровать! Куда ты, такой калека пойдешь? Разве что к Ящеру в преисподнюю! Полежи еще дня два. А там и отправимся.
     Северьян вымученно улыбнулся. Так тяжело было верить в очевидное, но он стал бояться одиночества. И так хотелось в пути иметь надежную, крепкую руку. Руку друга. Северьяна шатало и мутило, и когда спина соприкоснулась с кроватью, сознание тотчас вылетело вон из измученного тела.
     Он провалялся в постели еще два дня. К нему исправно ходила женщина, кормила и поила его, с каждым разом замечая, как быстро Северьян поправляется. Между делом, она рассказывала ему о том, что происходит снаружи, так что убийце некогда было скучать. Оказалось, спасенные люди уже вовсю отстраивают сгоревшие дома. Многие были из здешних, но некоторые вообще не имели представления, в какой стороне находится их дом, потому все решили остаться здесь и начать жизнь заново. В итоге, маленькая деревушка у берега реки медленно, но верно разрасталось в огромное село. Мужчины поступили верно, первым делом начав воздвигать укрепления у воды. Не хватало, чтобы еще какие-нибудь заезжие разбойники устроили погром. Женщины во всю занимались хозяйством, засаживали огород, кормили мужчин. А те работали за троих, воздвигая сторожевые башни, укрепления. Даже готовили регулярную дружину, которая будет поддерживать порядок. Северьян усмехнулся. Если так дело пойдет и дальше, то лет через двести-триста здесь вполне может возникнуть новое государство. Кто знает, чем это кончится.
     Наутро третьего дня в избу вломился Данила, наглым образом разбудив Северьяна. Воин скинул с него одеяло, швырнул рубаху и штаны.-
     Одевайся! Нечего, как барышня нежится. Нам в дорогу пора.-
     Прямо сейчас?
     В голове сразу всплыли тревожные мысли. -
     Где моя сумка? - Рявкнул он.-
     Вот она! - Северьян извлек из-под кровати запыленную котомку. - Тяжеленная. Ты что там, булыжники таскаешь?-
     Да, - усмехнулся убийца. - Именно булыжники.-
     В таком случае бери свои булыжники и одевайся. Надо выйти затемно. Утром будет так жарко, что семь потов сойдет прежде, чем в лес зайдем.
     Северьян встал, тряхнул головой. Слабость была, но легкая, поверхностная, из-за долгого лежания в кровати. Мигом натянул штаны и рубашку, морщась, когда ткань задевала за не успевшие еще зажить раны. Данила лишь усмехался, видя, как одевается Северьян. Сапоги непривычно жали. Вот, как ноги отвыкли от обуви. Северьян забросил на плечо мешок, чувствуя, что чего-то не хватает. Конечно, меч! И ножи!-
     Оружие мне полагается или как? Между прочим, где-то здесь должны быть мои кинжалы и ятаган.
     Данила ухмыльнулся.-
     Все ты помнишь. Были и даже есть.
     Он извлек из темного угла связку с оружием. Здесь был и ятаган, и метательные ножи, и даже ремень, который убийца самолично видел на главаре разбойников. Быстро прицепил к поясу меч, распихал ножи по сапогам. -
     Теперь все? - Поторопил Данила.-
     Почти.
     Северьян скинул с плеча сумку, деловито проверил содержимое. И теплое покрывало, и Чернокамень, пустые баклажки, и кошель с золотом, и даже остатки заплесневевшей лепешки - все было здесь.-
     Провизию я взял, - успокоил его Данила. - На корабле нашлось немного еды, но в основном все пришлось оставить людям. Им здесь жить, а мы как-нибудь переживем. -
     Надо наполнить баклажки, - хмуро молвил Северьян. Что и говорить, голодать в пути совсем его не прельщало.
     На дворе творилось невообразимое. На месте старых домов уже белели свежевыструганные каркасы. Там, где за редколесьем виднелась река, теперь возвышалась частоколом стена. Сторожевая башня еще была не достроена, но на ней уже дежурили. Двое охранников, завидев Данилу и Северьяна, приветливо махнули, и снова уставились в темноту ночи.-
     Так то! - Гордо молвил Данила. - Люди порой еще и не на такое способны.
     Северьян кивнул. Проем недостроенных ворот остался позади, река натужно плескалась, выбрасывая на берег мелкую щебенку. Корабль по-прежнему стоял у берега, похожий на призрак. Убийца набрал воды, умылся. Сразу полегчало. Но одна мысль не давала покоя. Если люди успели так отстроиться, сколько же он находился без сознания?
        Глава 32.
        Вопреки предположениям Данилы, днем хлынул дождь. Деревья, конечно, защищали от холодных капель, но уже к полудню путники насквозь промокли. Оба шли злые, усталые. Северьян выдохся быстро, как только дождь прекратился, потребовал привала. Данила, бурча, как старая бабка, сбросил вещи, покрывая богов, на чем свет стоит.-
     Не стоит так шуметь, - молвил Северьян. - Боги здесь не при чем.-
     Тогда кто же виноват? - Язвительно спросил Данила. -
     Люди. Вернее группа людей. Это как раз связано с моим новым поручением.
     Данила нахмурился.-
     Идешь в Царьград, чтобы унять дождь? Ты в своем уме? -
     Пожалуй, я расскажу тебе. Это не тайна. По крайней мере, для тебя. Царьградские маги насылают на Киев непогоду. Стольный град страдает больше всех, но достается и окраинам. Например, здесь дождь лил все утро, а там он продолжится еще дня три.-
     Ты это серьезно?-
     Серьезней некуда.-
     Но как ты собираешься избавиться от колдовства. Не будешь же ты просить магов... не думаю, что они тебя послушают. -
     Я никого не буду просить. Сила Царьградских колдунов в талисмане. Его-то я и должен выкрасть... или уничтожить.-
     Да, дела, - Данила почесал голову. - Справишься один?-
     Посмотрим, как карты лягут, - пожал плечами Северьян.
     Воин положил ему руку на плечо.-
     Мы все еще друзья?-
     Если у убийцы могут быть друзья, то да.-
     В таком случае, мы справимся.-
     Мы?-
     Одна голова хорошо, а две лучше, - подвел итог Данила.
        Путники шли по лесу до глубокой ночи, а когда усталость уже валила с ног, деревья расступились. Впереди, как на ладони, открывалась бескрайняя степь. Трава здесь росла невысокая, хилая. Кое-где торчали, похожие на кусты, деревья. Да и деревьями их обозвать, все одно, что свинью человеком. Листочки мелкие, редкие, ствол весь изогнут, будто кто-то на нем силу мерил, да так и не выправил. -
     Ну, дела! - Выдохнул Данила. - Где это мы?-
     В степи. Самой обыкновенной степи. Ты что, степь не видел?-
     Нет, - признался воин.
     Дальше они не пошли. Разожгли костер прямо у высоченной стены леса, сели лицом к деревьям. Если вдруг хищный зверь из леса выйдет, не сразу увидишь. А коли со степи напасть решит, так его за три версты видно. Так и сидели, глядя в безоблачное звездное небо. -
     Как странно, - молвил Данила. - Всю жизнь прожил в лесу, слышал, что бывают бескрайние поля, но такого... Здесь же пусто, как... как...-
     На небе, - подсказал Северьян.-
     Нет, чур тебя. На небе боги. Им виднее. Просто, эта пустота давит. Гадко так, мерзостно. -
     Пустота всегда мерзостна. Просто потому что она - пустота.
     Спать под открытым небом было боязно и немного страшно. Северьян нервно ворочался, пытаясь заснуть. Лишь усталость, да слабость организма помогла ему. А Данила бросил это бесполезное занятие и так просидел до самого утра. Ночью никто не покусился на их покой. В конце концов, воин все-таки заснул, сидя, облокотившись на меч.
     С утра было прохладно. Ветер буйствовал с упрямством обреченного, и если в лесу его скрадывали деревья, то здесь он, злобный и неугомонный, продувал тело до костей. Сухая желтая трава гнулась под его напором, даже деревья, мелкие, убогие клонило к земле. Но, несмотря на явное противостояние стихии, путники шли, закрываясь от ледяного воздуха.
     К полудню ветер исчез так же быстро, как и появился. На небо выползло огромное, на половину неба, солнце и уже через час путники почувствовали, каково ходить по пустыне. Здесь, несомненно, было лучше, но жара стояла такая, что воздух перед глазами начинал плыть, а на горизонте то и дело возникали миражи. Постоянно хотелось пить. Северьян старался экономить воду, кто знает, когда еще удастся пополнить баклажки. Зато Данила накачивался от души, при этом постоянно потея. Он никак не мог уловить связи между большим поглощением воды и обильной потливостью. Обозлившись, он снял рубаху, спрятал в котомку.-
     Оденься, - посоветовал Северьян. - Сгоришь напрочь. Спина волдырями покроется.-
     Тебе то почем знать, - отмахнулся Данила. - Зато так прохладнее.
     Северьян пожал плечами. Дурака не переучишь, пока сам лбом не ткнется. Лишь умный учится на чужих ошибках.
     Ближе к вечеру, когда солнце уже скрылось за виднокраем, но небо все еще оставалось бардовым, будто вдалеке занялся пожар, Данила начал тихо постанывать. Сначала просто ныл, а потом начал скрежетать зубами от натуги.-
     Ну вот, - выдохнул убийца. - Я же предупреждал.
     Данила бросил на него яростный взгляд, но промолчал. -
     Терпи, ночью полегчает, - утешил его Северьян.
     А вокруг творилось что-то невообразимое. Даже Северьян был уверен, что степь абсолютно необитаема, но не тут-то было. Тихо, едва слышно застрекотали кузнечики. Под ногами то и дело юркали проворные ящерки, пару раз даже проскочила мышь. Откуда-то появились комары. Но были они вялыми, чахлыми, и набрасывались как-то неуверенно. Все больше зудели над ухом, надоедливо хлопая слюдяными крылышками.
     А когда под ногами проскочил крупный заяц, Северьян не сдержался, метнул нож. Ужинали они свежей зайчатиной, сдобренной солью и перцем, которые нашел Данила на корабле. Воин то и дело морщился, обожженная спина давала о себе знать. Северьян сжалился, побрызгал ему спину водой. А как только подул вечерний ветер, Данила застонал от блаженства. Конечно, вода не могла заменить кислого молока, но тоже неплохо успокаивала жар.
     Мясо было мягкое нежное, истекающее дурманящим соком. Когда Северьян вонзал в него свои зубы, во всю сторону брызгало. Убийца старался не проронить ни капли, сглатывал, обжигаясь, горячий жир, жмурился от удовольствия. Это не сухое вяленое мясо жевать. Мужчине настоящая еда нужна! С кровью, чтобы зверел немного.
     Вскоре, сытые, довольные, оба завалились на боковую. Данила уснул сразу же, забыв все страхи. Человек, самое приспосабливаемое существо. Где угодно жить может, все ему по плечу. И в лесу со зверями, и в хлеву со свиньями. Северьяну не спалось. К тому же он выспался прошлой ночью, и теперь смотрел по сторонам, подбрасывая сухую траву вперемешку с мелкими ветками в костер. Огонь трещал, ругался. Ему по душе были крепкие сосновые поленья, а не всякая безвкусная мишура. Но за неимением другого, пришлось довольствоваться и этим.
     Северьян даже начал засыпать. Огонь убаюкивал лучше любой колыбельной. Веки тяжелели, наливались свинцом, да и спина, согнутая в три погибели хотела распрямиться. Он уже улегся, подложив под голову подушку, и сонно поглядывал на звезды, когда рядом раздался волчий вой. Северьян встрепенулся, схватился за меч. В свете костра смутно различались три тени. Волки хотели подойти ближе, но боялись огня. Северьян подкинул еще хвороста, и вскоре звери, так и не решившись подойти, скрылись в ночи. Только по степи эхом все еще раскатывался волчий вой.
        Базилевсу не спалось. Он не выдержал, встал с пуховой кровати, подошел к окну. В лицо дохнул свежий, теплый воздух. Владыка стоял, наслаждаясь приливом сил. Но мысли по прежнему сковывало напряжение. Уже неделю его мучила бессонница. Проклятый Белокамень, который он все время носил с собой, не давал покоя, требуя новых и новых действий, высасывая все силы. Базилевс чувствовал, как уже не он управляет камнем, а камень подчиняет его своей воле, такой же крепкой и нерушимой, как и этот талисман, порождение древних богов. Он даже подумывал избавиться от злосчастного булыжника, который доставлял больше неприятностей, чем пользы. А чего ты еще хочешь? - Шептал кто-то злобный внутри. - За право владеть силой стихий, приходится чем-то жертвовать. Но Владыка не привык, да и не хотел жертвовать чем-либо. Тем более, собственной свободой. А камень затягивал все сильнее, и теперь Базилевса начала мучить бессонница. Во сне приходили кошмары, казалось, что какой-то черный человек хочет отнять, уничтожить талисман. Базилевс пытался остановить его, но всякий раз просыпался в холодном поту. Он чувствовал, что скоро сойдет с ума. Помогавший до поры до времени талисман стал непомерной обузой. И теперь, прислушиваясь к стукам в груди, он все чаще замечал, что удары становятся резкими, отмерянными. Как будто и сердце стало меняться. Стало превращаться в камень.
        Северьян проснулся оттого, что услышал стук копыт. Прислонился ухом к земле: четверо, не меньше. Разбудил Данилу. Тот вставал неохотно, еле-еле разлепил глаза. У него все еще болела спина. Волдырей благо, так и не появилось, зато сам был красный, как вареный рак. -
     Не спи, замерзнешь, - усмехнулся Северьян. - К нам гости.-
     Кто еще?-
     А хрен их знает. Но то, что на лошадях, это точно.
     На горизонте вздыбилось облако пыли. Вскоре путники разглядели впереди четырех всадников. За собой они тащили что-то большое, вяло сопротивляющееся. Всадники оказались русичами, в крепких бронзных кольчугах, у одного на голове шлем, на солнце блестит, будто золотой. -
     Здорово, мужики! - Приветливо крикнул Данила.-
     Здравствуйте, странники, - ответил тот, что в шлеме. - Куда путь держите?-
     Прямиком на Царьград!
     Воины засмеялись, аж земля затряслась.-
     Прямиком не получится. Все вокруг да около. Еще и через моря плыть надо.-
     А что это у вас интересное там, в мешке? - Спросил Северьян.
     Тот, что в шлеме хмуро свел брови в кучку. Видать прикидывал, можно ли доверять любопытным путникам. Все-таки прикинул, побахвалиться ведь каждый любит.-
     Да вот, соловья-разбойника поймали. Везем князю Владимиру в подарок, удаль свою показать. Авось примет в дружину.-
     Конечно, примет! - Заверил их Северьян. - Даже меня принял. А я что, кожа да кости... ну и мяса немного. А таких молодцов сразу в десятники зачислит. Да что там в десятники, в сотники!
     Витязи польщенно улыбнулись.-
     А хотите, мы вам покажем чудо-юдо поганое! - Предложил тот, что в шлеме.-
     Давайте! - Обрадовался Данила. - Упырей видел, русалок видел, а соловьев-разбойников ни разу не видел!
     Богатыри осоловело переглянулись. Это что же за знатный витязь перед ними, что и упырей повидал и с русалками веселился. А может, просто видел, а как увидел, бежал во все лопатки?-
     Меня зовут Желвак, - представился тот, что в шеломе. - Я здесь главный. Ну-ка навалились!
     Витязи слезли с коней и лихо подсобили своему предводителю. Существо в мешке ныло и стонало, постоянно дергаясь. Желвак с полчаса провозился, развязывая узел на мешке, так и не развязал. Разозлился, выхватил нож и разрезал мешок. -
     Вот он, злыдень! Любуйтесь!
     Из мешка выкатился круглый как колобок, связанный по рукам и ногам, кряжистый мужичок. Маленькие черные глазенки его суетливо бегали по лицам, думая, что же на сей раз учудят богатыри. Под правым глазом у солвья-разбойника красовался здоровенный фингал.-
     Это я его приложил! - Гордо выпятил грудь Желвак. - А то ишь, рассвистелся!-
     Так я зе ни кому не месал! - Возмутился соловей. - Свифтел себе посихонеську...-
     Да уж, потихонечку! - Рявкнул Желвак. - Я аж с коня свалился.-
     Дерзаться надо было крепсе! - Парировал соловей.
     Северьян подозрительно прищурился.-
     А что это ваш разбойник говорит как-то... странно?-
     Так я ему зубы повышибал, чтобы не шибко свистел! - Объяснил Желвак. - Иначе нельзя.
     Убийца усмехнулся.-
     Тогда зачем он вам теперь нужен? Зубы выбили, фингал поставили. Князь же вам не поверит, скажет, притащили пьянчужку с большой дороги, да и теперь бахвалятся, дескать, одолели.
     Богатыри задумались.-
     А ведь ты прав, добрый молодец! Как же без зубов то!-
     Сами виновасы! - Довольно заявил соловей. - Сеперь оспускайте меня! Я сеперь бесполезный совсем!
     Желвак удрученно вздохнул, почесывая толстую мощную шею.-
     Незадача получилась. Теперь придется другого соловья ловить.-
     Да что соловья, вы ему змея поймайте. Змей ведь больше соловья! Князь сразу вас тысячниками сделает! - Съязвил Северьян.-
     Точно! - Хором рявкнули богатыри. - Поедем змея ловить! Спасибо за совет!
     Лихо заскочили на коней, помахали на прощанье, и, пришпорив коней, устремись к лесу. -
     Как лихо ты их заговорил! - Восхитился Данила, когда богатыри скрылись за горизонтом. - Мне бы так не удалось.-
     Дело техники. Таких, честно говоря, терпеть не могу. Славу ищут, оболтусы. А сами, как горы. Им бы честной люд защищать от набегов... степняков, а не всяких соловьев ловить. -
     Великие бозатыри, - раздалось сзади. - Развязите меня. Пазалуста!
     Несчастный соловей-разбойник так и валялся на боку, связанный. Северьян усмехнулся, разрезал путы. Резвый мужичонка вскочил, потер затекшие руки, затравленно глянул на путников, и кинулся наутек, только пятки сверкали.-
     В следующий раз будет всяких богатырей стороной обходить, - усмехнулся Данила.
        Глава 33.
        Солнце уже скрылось за виднокраем, а степи все не было ни конца, ни края. Северьян деловито проверил припасы, недовольно хмыкнул. Вода почти закончилась. И еды было на один присест. Путники шли хмурые, понурые, шаркая ногами и поднимая тучи пыли. Неожиданно, Северьян остановился, неверяще вперил взгляд в горизонт.
     Вдали медленно ползли огни. Что бы это ни было, но больше всего походило на повозки. Данила заметил заминку спутника, тоже остановился, лениво позевывая.-
     Чего интересного увидел? - Усмехнулся Данила. - Никак стены Царьграда мерещатся?-
     Сам посмотри, - одернул его Северьян.
     Данила вперил взор в горизонт, да так и обомлел. По степи тянулись запряженные лошадьми повозки. Их было столько, что глаза разбегались.-
     Нам, похоже, повезло, теперь не придется брести пешком, - молвил Северьян.-
     Мало того, у нас есть шанс прокатиться с удобством! - Обрадовался Данила.
     Путники настигли повозки лишь к утру. И то пришлось потрудиться, побегать. Теперь Северьян и Данила обливались потом, но все же догнали злосчастные телеги, и даже перегнали их, встретив их на излучине вытоптанной в степи колеи.
     Колонну повозок возглавлял хмурый, в летах, витязь. Весь закован в крепкий коробчатый панцирь, на голове шлем с явными вмятинами, видать не в одном бою побывал. Из-за спины торчала рукоять меча. Воин носил клинок по-варварски, чтобы даже выхватывая меч из ножен можно было нанести сокрушительный удар. Мало того, к поясу приторочена огромная кованая железом палица. Конь под витязем, подстать ему. Широкий, грузный, из породы тяжеловесов. Не каждый мерин способен вынести на спине столько груза, а этот шел, как ни в чем не бывало, только ноздри раздувал.
     За витязем первую повозку прикрывали еще четверо, подвое с каждого бока. Все на конях, вооружены арбалетами, в легкой броне, чтобы легко обороняться, даже лишившись лошади. Увидев двух путников на дороге, охранники засуетились. Когда путники поравнялись с колонной, на них уже смотрели сразу четыре арбалета впереди идущих. А сколько их там вдоль повозок? Северьян напрягся, слыша, как скрипят спусковые механизмы. Сейчас любое неосторожное движение, и будешь нашпигован стрелами, как дурной еж иглами.-
     Приветствую вас! - Крикнул Северьян. -
     Чего надо? - Пророкотал бас начальника стражи.-
     Мы просто путники. Хотели прибиться к колонне, чтобы не сбиться с пути.-
     Проваливайте, - беззлобно молвил начальник. - Нам нахлебники не нужны.-
     Но мы бы могли отработать, - предложил Северьян.-
     А что вы умеете? Если только лошадей кормить да повозки чистить.-
     Мы могли бы охранять колонну.-
     Охранять колонну? Вы слышали? - Оживился начальник.
     Стражи громко засмеялись. С конца колонны уже начали подтягиваться другие охранники, узнать, почему повозки встали.-
     Ничего нам не светит, - тихо сказал Данила. - Пошли лучше отсюда. Как бы не нарваться на неприятности.-
     Не нарвемся. Я все устрою, - пообещал Северьян.
     Убийца подошел поближе, так, что стал вровень с конем начальника стражи. Прищурился. Возов и правда много. Не иначе, какой-нибудь купец везет товары на продажу. Причем, направляться он мог только к морю, в ближайший порт. А оттуда прямиком до Царьграда. Иначе, зачем купцу ехать в непроходимые дебри? Северьян присвистнул. Это же трех зайцев, да одним выстрелом! Во-первых, путь до порта за счет купца, во-вторых, путь до Царьграда тоже не является проблемой. И, наконец, в-третьих, это шанс без проблем, легально попасть в Царьград. За эту возможность надо держаться обеими руками.-
     Слушай, - обратился Северьян к начальнику стражи. - Мы с моим другом стоим всей твоей богадельни. - Убийца покосился на любопытных стражников. -
     Да? - Усмехнулся начальник. - И чем ты это докажешь?-
     Я готов доказать делом.
     В стане охранников прокатился шум недовольства.-
     Слушай, Кубат, может пристрелить их и дело с концом? - Спросил ближайших охранник у начальника стражи.-
     Погоди, - остановил его Кубат, - мне стало интересно.
     Северьян усмехнулся.-
     Я один выстою против семи твоих амбалов. Мой друг против пяти...
     Данила скривился. -
     Четырех!-
     Так пяти или четырех? - На лице воеводы плавала веселая ухмылка.-
     Ах, давайте пятерых, - махнул рукой Данила. - Одним больше, одним меньше.
     Начальник стражи хмыкнул.-
     Что ж, если вы так хороши, как говорите, считайте себя в охране. Иначе... иначе мои ребята так вас измордуют, что вряд ли выживете.-
     Можно вопрос? - Обратился Северьян.
     Начальник кивнул.-
     Вы не в Царьград едете?-
     Хоть бы и в Царьград, тебе-то что?-
     Просто хотел увериться, что нам по пути.
     Кубат усмехнулся. Таких наглецов ему еще не приходилось встречать. Пожалуй, стоит дать им шанс. -
     Ну ладно, смельчак, посмотрим, чего вы стоите.
     Начальник кряхтя, слез с коня, подняв тучу пыли. Его примеру последовали охранники, молодые, мощные, глаза горят. Все, как один высокие, мускулы, как сталь, так и играют под кожей. Северьян хмыкнул. Обычно, такие игрушечные красавцы, ни разу не видевшие настоящего боя боятся боли. Любая царапина - уже море эмоций. Как же, попортить такое красивое личико. А бойцы уже стягивали кольчуги. Посчитали зазорным драться в броне против него Ну еще бы, ниже ростом, и мышцы не такие огромные. Интересно, кто они, эти стражники? На русичей не слишком похожи. Скорее норманны-наемники. Атлеты, блистая белыми, как снег, зубами, уже поигрывали мышцами. Все довольно скалились, глядя на Северьяна. Вероятно, решали, кто именно прибьет нагловатого русича. Убийца не стал их разочаровывать. Пусть думают, что хотят.-
     Каков будет бой, на мечах или кулаках? - Спросил он у спешившегося начальника. Тот был почти вдвое выше Северьяна, и втрое шире. Не человек - скала. -
     На кулаках, - ухмыльнулся начальник стражи. - Твой друг, не сомневаюсь, неплох в кулачных боях. Но ты? Уверен, что выстоишь против семи? Еще не поздно отказаться. Я даже дам вам с приятелем шанс убежать.-
     Если хочешь, убегай сам, - бросил Северьян. - Каков будет бой, до первой крови, увечий, или смерти?
     Начальник задумался.-
     Смерть - не слишком подходит. Возиться с могилами мне несподручно. Но если случайно, то допустимо. Пусть будет до увечий! Слышали! - Крикнул он громко.
     Охранники громогласно заревели так, что короткие деревца зашатались. -
     Я первый! - Решительно влез Северьян.
     Его полукругом окружили охранники. Странно, подумал убийца. Почему сам купец, кто бы он ни был, не явился посмотреть на это диковинное зрелище. И тут он увидел. Среди стражей в колыхающихся белых одеждах стояла девушка. Красавица, каких свет не видывал. Черные, как смоль волосы спадали ей до пояса, раскосые черные глаза с интересом поглядывали на Северьяна. Вот это женщина! Убийца почувствовал, как кровь приливает к чреслам. Ради такой и умереть не жалко... Спокойно, - усмирил он себя, - человек должен стоять выше инстинктов. Северьян чинно поклонился прелестнице.-
     Давай, странник, покажи, на что ты способен, - нежно проворковала она.-
     Я не разочарую вас! - Северьян снова поклонился.
     Сзади раздался присвист. То усмехался Данила, над показными манерами спутника.-
     Ну, давайте, мужики, - молвил Северьян. - Я жду.
     Из толпы вышел рослый статный красавец. Короткие почти белые волосы были перехвачены золотым обручем, видимо для красоты. Улыбка открытая, белые зубы так и блестят, глаза голубые, как морская волна. На таких бабы клюют, как караси на червяков весной. Атлет вышел, поигрывая мощными, красивыми бицепсами. Кожа гладкая, как у ребенка, загорелая. Ни единого шрама. Северьян хмыкнул.
     Атлет подходил все ближе, намереваясь зашибить противника одним ударом. Но уж очень осторожничал, боялся попортить свои красивые длинные пальцы. Он так и не успел ими воспользоваться. Северьян ударил всего раз, жестко, целенаправленно, но не в полную силу, чтобы не убить. Атлет лишь смешно взмахнул руками, и упал. На миг по собравшимся прокатилось оцепенение. Странный чужеземец никак не мог победить! Он и ударил-то всего раз, и то в грудь. А у охранника грудь как наковальня, даже шире. -
     Ганс упал! - Прокатилось удивление по собравшимся. - Ганса завалил чужеземец!
     Тут вышли сразу двое. Такие же накачанные, светловолосые, но эти уже не улыбались, сурово надвигаясь на смешно скрючившегося чужеземца, надеясь раздавить, растоптать. Один даже успел замахнуться...
     Все произошло мгновенно. Толи замахнулся слишком сильно, толи плохо держался на ногах, но атлет устремился вслед за кулаком, и, смешно кувыркнувшись, упал лицом в песок. Оставшийся на ногах бросился на Северьяна с рычанием. Так с рычанием и полетел вслед за товарищем, смешно махая в воздухе ногами. Северьян выдохнул, сплюнул. Эти олухи рассчитывали только на грубую силу, даже не подозревая, что сила может быть не только в нападении, но и защите. -
     Довольно! - Прогремел бас начальника стражи. - Ты сказал, чужеземец, что выстоишь сразу против семи. Давай, попробуй!
     От толпы отделились семеро. Уже не столь уверенные, лица атлетов перекошены от злобы, на лбу вздуваются, пульсируют, как у племенных быков, вены. Они бросились всем скопом. Враг не такой уж большой, хоть и знает диковинные приемы. Если придавить так, чтобы не мог махать руками, уже ничего не сделает.-
     Я убью тебя, смерд! - Бросил ему в лицо один из светловолосых красавцев, что отправился в полет, разгребая носом землю.
     Северьян не ответил, первым нанося удар. Атлет успел выставить свою красивую мускулистую руку, но тонкая, как кинжал, кисть убийцы пробила его оборону. Атлет упал на колени, разбрызгивая кровь. Его красивый римский нос был свернут на бок и обильно кровоточил. Остальные с ревом бросились на Северьяна. Русич прыгнул на распростертого атлета, воспользовавшись им как подставкой. С него в прыжке ударил ногой еще одного. Упал на руки, взвился змеей, уворачиваясь от сокрушающегося удара перекаченного молодца. Удар пяткой в лицо, и красавчик со стоном отлетел в сторону, уступая место своим соратникам.
     Еще двоим Северьян даже не дал шанса проявить себя. Вырубил ударами костяшек в солнечное сплетение. Оба рухнули, как подкошенные. Теперь прямиком на живодерню. Оставшаяся парочка вообще не хотела подходить. Увидели, как изуродовал чужеземец товарищей, теперь боятся. Страх последнее дело в битве. Страх остужает кровь. А кровь должна быть горячей. Бой, как игра. А что это за игра, если никто играть не хочет?
     С этими убийца даже выделываться не стал. Сбил с ног подсечками. Атлеты даже не пытались встать, радуясь, что легко отделались. А Северьян стоял над ними и усмехался. Вдруг, взгляд его встретился с глазами прекрасной таинственной незнакомки. -
     Ты был бесподобен, странник. Кто ты?-
     Я тот, кто проводит эту колонну до Царьграда, - ответил ей Северьян.-
     Хорошо, ты нанят, - сказала девушка.-
     Но, разве ты можешь меня нанять? - Удивился убийца.-
     Конечно, могу. Ведь это я - хозяйка колонны.
     Северьян присвистнул от удивления. Он не раз слышал о женщинах-воинах, коих называли поляницами, но никогда бы не подумал, что бывают женщины купцы. -
     Ладно, - решил вставить свое слово начальник стражи, - ты принят. А твой друг действительно так же силен?-
     Проверьте! - Рявкнул Данила, скорчив жуткую гримасу, от которой атлеты-красавцы задрожали тихой дрожью.-
     Ну, что вы стоите! - Крикнул начальник. - Бейтесь с ним.
        Данила сам не знал, зачем закричал. Все вполне бы могло ограничиться поручительством калики. Ящер побери, он ведь даже не знает, как зовут его друга. Да и друг ли он вовсе, или только делает вид, надевает очередную маску? Когда-то Данила слышал россказни о загадочном чужеземном животном - хамелеоне. Говорят, что похож на василиска, только неопасный, зато умеет другое. Сидит на дереве, сливается с деревом, залез на скалу, стал цветом, как скала. Может и калика тоже - хамелеон? И меняет цвета, в зависимости от обстановки.
     Додумать мысль ему не дал смачный удар в челюсть. В глазах на миг потемнело, Данила дернулся, но тут же собрался. Медленно поднял голову, чтобы посмотреть на наглеца, ударившего исподтишка, когда Данила можно сказать мыслил о высоком! Кулак налился нечеловеческой силой, будто и не кулак вовсе, а камень огромный. Удар пришелся прямо в лицо наглеца, такое холеное и наглое. Рука прошла во что-то липкое, будто сунул в дерьмо. Данила брезгливо отдернул кисть. Противник медленно оседал на подломившихся ногах. Лицо его в один миг превратилось в кровавую маску. Не различишь, где глаза, где нос, вместо него хрящик торчит и кровоточит.-
     Хватит! Хватит! - Истошно закричал начальник стражи. - Мне не нужно трупов!
     Но упавший атлет определенно меньше всего походил на живого.-
     Вот так, - вздохнул Данила. - Порой надо не только мускулами играть. Они конечно красивые, но и в бою тоже сноровка нужна. Без нее ни куда. - Отошел от распростертого тела. - Так я принят? - Спросил он. -
     Да принят, принят, иди с глаз долой! - Ругнулся начальник стражи. - Хотя нет, постой! Иди теперь и закапывай своего... живчика. -
     А лопату хоть можно? - Попросил Данила.-
     Выдайте ему кто-нибудь лопату! - Рявкнул начальник. - А то ведь еще кого-нибудь убьет!
        Глава 34.
        Когда небо почернело, вбирая в себя смоль и нагар вечерних сумерек, Кубат, начальник стражи приказал остановить телеги. Идти ночью - гиблое дело. Особенно если наткнешься на волков. Человек-то существо привычное, на то и арбалеты да мечи в руках. А кони чувствительные, и перенервничать могут, и от страха повозки завалить. В общем, лучше перестраховаться, чем потом пожинать плоды собственной беспечности. Береженого Род бережет.
     Данила ретиво подгонял лошадь, никак не нарадуясь, что можно, наконец, дать ногам передышку. Северьян напротив, чувствовал себя на коне, как блоха на лысой голове. И спрятаться негде, и уцепиться не за что. Так что, когда повозки остановились, он с радостью спрыгнул с лошади и стал разминать непривычно затекшие ноги и потирать отшибленный копчик. С непривычки можно зад и до крови растереть.
     Стражники ворчливо покидали седла, устраиваясь на ночлег. Кто-то разводил костры, кто-то искал хворост, многие же просто сидели на земле и точили клинки. Северьян по-быстрому сварганил небольшой костерок, дождался выдачи пайка, и, хрумкая вяленым мясом, оглядывался по сторонам. Из-за повозки вышел Кубат, подошел к новичкам.-
     Вы молодцы, парни. Показали моим хлюпикам, что такое настоящий бой. Но мой вам совет, впредь будьте осторожны и оглядывайтесь. Эти наемники-норманны довольно злобные и подлые. Могут и ночью прирезать, и в спину в суматохе пальнуть. Так что будьте на чеку. -
     А зачем вы таких нанимали? - Удивился Северьян.
     Кубат хмыкнул.-
     Ты я вижу смышленый. Как тебя зовут?-
     У меня нет имени, но ты можешь звать меня Следящим.-
     Хорошо, Следящий... странное имечко...-
     Это не имя, это образ жизни.
     Начальник скривился.-
     Да мне плевать, хоть ты этим себе задницу подтирай. Так знайте, не я подбирал людей в поход. Можешь на нашу хозяйку зуб точить. Ей, видите ли, хотелось видеть каждое утро стройных загорелых красавцев. Вот и расплачивается пускай.
     Северьян хмыкнул.-
     Не дай Род, какая напасть случится, можно рассчитывать только на нас троих, не так ли?-
     Не знаю. На себя я точно рассчитываю, а вы... еще неизвестно, кто вы вообще такие!-
     Волонтеры мы. Искали случайный заработок, и нашли. К тому же нам по пути. -
     Тоже в Царьград едете? Небось, хотите там устроиться? Ну попробуйте. Нынче хорошие воины в Царьграде в цене... Ладно, заговорился я, пойду оборону устраивать на случай нападения. А вы спите по очереди. Мои люди уже шепчутся у вас за спиной, а там, кто их знает...
     Кубат ушел, громко шаркая ногами. Из-за повозок еще долго раздавался его смурной бас, а в воздухе висел тяжелый запах немытого тела и пота. Видать, начальник не был сторонником частого мыться.
     Небо было черным, как глаза убийцы, и звездным. Казалось, маленькие яркие огоньки где-то там наверху все множились и множились. Будто какой-то безумный богач рассыпал все свое золото по небу, и теперь оно лежало там, такое яркое и такое недосягаемое.
     Наемники жгли костры. Многие уже улеглись спать, над повозками стоял мощный здоровый храп. Остальные, их было не так много, бессмысленно пялились в костер, время от времени бросая взгляд в темноту. Северьян засмеялся, видя, как эти бравые воины пытались что-то различить в двух шагах от себя, разгоняя зеленые круги перед глазами. Ну, еще бы! Каждый охотник знает, что, ожидая опасности, надо сидеть спиной к костру. Огонь - стихия. Он уводит за собой, завораживает, лишает бдительности. Долго смотреть на пламя нельзя, потом слезятся глаза и мелькают разноцветные тени. Так и эти горе-охранники вместо окружающего их мира видели эти самые замысловатые цветные фигуры и с дуростью слабоумных пытались разгонять их, смешно махая ладонями перед глазами.-
     Ты не против, если я посплю чуток? - Спросил Данила. - Что-то разморило меня это путешествие.
     Северьян кивнул.-
     Спи. Я покараулю. Так что не волнуйся, никто твою голову во сне не отрежет. Разве что я сам, но мне пока твоя башка без надобности.-
     Слушай, а ты можешь без шуток своих зубодерных? - Попросил Данила и завалился спать, бросив под голову котомку и укрывшись теплой шалью. Ее Северьян, кажется, видел в своей котомке! Но убийца промолчал. Раз взял, значит надо было.
     В воздухе витала странноватая, сладковатая истома. Здесь переплетались и запахи костра, и душок потных разгоряченных тел людей и коней, и аромат сухой травы, и даже едва заметный, тонкий запах прекрасной черноглазой незнакомки. Она так и не назвала своего имени Северьяну, а он по забывчивости, не удосужился узнать его у Кубата. Начальник стражи не самый разговорчивый тип, коего доводилось встречать убийце. Отчего-то вновь вспомнился домовой, который так любил рассуждать о звездах. Не понятно, чем именно прельщали его эти маленькие цветные льдинки? Быть может своей загадочностью?
     Повозки выстроились полукольцом. Северьян отметил, что правильнее было замкнуть круг. Тогда места для обороны было бы куда больше и затраты на охрану стали минимальными. По одному человеку на сторону света, и еще по одному на смежные направления.
     Телег было не так уж и много, как казалось поначалу. Северьян смог без труда пересчитать их. Всего пятнадцать, не считая открытой первой, в которой лежало оружие на случай атаки. В одной из повозок горел свет. Возле нее дежурили сразу четыре воина, в руках взведенные арбалеты, на лицах усталость и злость. Заметили взгляд Северьяна, сделали приглашающий жест, мол, подойди поближе, всадим болт тебе в башку, а на утро уж разбираться будем. Северьян уже мысленно ощутил железо в черепе, передернулся и, нахохлившись, отвернулся, вперив взгляд во тьму. А в повозке еще долго горел свет, маня и поддразнивая, приглашая и отталкивая. Убийца подавил животное влечение, и чтобы убить время, принялся лихорадочно полировать не требующий заточки дамасский клинок.
     Утро наступило незаметно, будто долго пряталось за горизонтом, и вдруг выскочило, и сразу на степь пролился красноватый солнечный свет. Просыпались стражники, толкали в бока заснувших на посту коллег. Кто-то пытался разжечь костер, кто-то просто искал кусты чтобы справить нужду, некоторые бродили бесцельно, стуча зубами и пытаясь согреться.
     Было прохладно. Ветер, злобный и ненасытный, пронизывал до костей. Завывая, рвал мешковину на повозках, разметал, раскатал по полю пепелища жженых костров. Данила проснулся от холода. Подскочил, стуча зубами, замотался посильнее в теплое покрывало. Лишь Северьян сидел, будто истукан на капище, вперив взгляд в даль. Его не волновал ни холод, ни время. Он умел ждать. -
     Холодно, - пожаловался Данила. - Сейчас бы супчику горяченького!-
     Подожди, - молвил Северьян, - солнце выползет, воды холодной запросишь!
     Откуда ни возьмись, появился Кубат, хмурый, не выспавшийся. Под глазами синяки, рожа мятая, будто под забором валялся. Хотя откуда здесь заборам взяться. Степь кругом. Бескрайняя, пустынная. Казалось, что она вообще никогда не кончится.-
     Проснулись? - Хмуро бросил Кубат. - Хорошо, что живы. Ночью мои орлы не шалили?-
     Ночью твои орлы дрыхли на посту, как самые обыкновенные воробьи, - подметил Северьян. - Не дело это. Не дай Род, засада будет, всех, как куропаток перебьют. И что это за охрана у повозки хозяйки? Четыре ленивых, скучающих бугая, которым пострелять некуда и не в кого! -
     За неимением других довольствуемся тем, что есть, - хмуро вымолвил Кубат.-
     И еще, - добавил Северьян. - В следующий раз, если нас раньше не убьют, ставьте телеги полным кругом. Это куда надежнее, уж поверь на слово.
     Начальник кивнул, и ушел к хвосту колонны, почесывая объемное брюхо.-
     Зря ты его уму разуму учишь, - вздохнул Данила. - Наживем себе еще одного врага, будешь знать.-
     Зато умнее будет. Если воин не знает простейших вещей, то он и не воин вовсе. Мечом рубить, да кулаками махать недостаточно. Надо еще уметь выживать и делать это с минимальными затратами.
     Данила слушал его, хмурясь. Все равно остался при своем. Чужие слова, как об стенку горох.
     К полудню, как и предсказывал Северьян, солнце накалилось и стало жарить с такой силой, что атлеты-стражники, страдающие от жары сильнее, чем слепни, которые вдруг набросились с удвоенной силой, поснимали с себя верхнюю одежду, подставляя мужественные торсы под открытый воздух. Вскоре все ругались и чесались, хлопая себя по самым разным местам. Самые умные уже догадались, что лучше потерпеть жару, чем быть съеденными заживо. Так или иначе, вскоре все их атлетические торсы были покрыты раздувшимися красными блямбами. Северьян лишь тихо посмеивался, видя мучения стражников. Совершенно непонятно, как они вообще добрались сюда, не влипнув в историю. Может быть, распугивали разбойников своим мужественным видом? Маловероятно. Разбойники - народ необразованный. Им что себе подобных звероватых мужиков лупить, что благородных витязей в золотых одеждах, один хрен, редьки не слаще. -
     Ну что скалишься, урод? - С яростью крикнул красавчик, остервенело расчесывая спину.-
     Придержи язык, - остудил его пыл Северьян. - Еще раз посмеешь оскорбить меня, и в конвое одним стражем станет меньше.
     Атлет тотчас засунул себе язык подальше в задницу, и так и ехал молча, лишь время от времени бросая злые, яростные взгляды в сторону новичков. Северьян понял, что нажил себе очередного врага. И выпадов с его стороны стоит ждать в самое ближайшее время.
     За весь день прекрасная незнакомка так и не покинула пределов своей палатки. Северьян ждал, когда же Кубат, наконец, остановит повозки, но тот все тянул и тянул, дождавшись, пока не наступит сумрак. И все пошло по второму кругу, отдых, разжигание костров, ночные байки при луне. В этот раз все было плачевнее. Когда один из атлетов спрыгнул на землю, то умудрился наступить на змею. Та в порыве ярости схватила беднягу за плохо прикрытую сандалией пятку, эти красавчики брезговали сапогами, дескать, ноги потеют. Уже через час бедняга скончался в страшных мучениях. После этого всякий отдых был полностью испорчен. Стражи то и дело перерывали лежанки, опасаясь, что какая-нибудь гадина заползет к ним во сне.
     Убийца лишь сдержанно смеялся, устраиваясь на теплой траве. Дураки. Тут змеюка попалась единственная на сто верст окрест, а они устроили целое побоище, лихорадочно рыскали в поисках других пресмыкающихся. Кто-то очень умный молвил, что здесь рядом у змей гнездо, и стражи всем скопом принялись искать обиталище несчастной змеюки. Но так ничего и не нашли, вернулись злые, усталые.
     Один Кубат ходил хмурый, время от времени недовольно ворчал, и снова скрывался в темноте. Слышалось только его сдавленное нудное бормотание. Сегодня очередь ночного дежурства ложилась на Данилу. Он сидел серый, как скала, лениво тыкая палкой в костер. Северьяна же сжигали изнутри свои демоны. В повозке снова горел свет, такой мягкий и такой манящий... Убийца заставил себя отвлечься и тотчас же заснул. После суток бодрствования спать он хотел не меньше, чем удовлетворить свои низменные инстинкты.
     Ночью он проснулся, чувствуя опасность. Тело среагировало на приближение, сразу включившись на полную работоспособность. Северьян не спешил подниматься, делая вид, что спит. Лишь рука медленно извлекла из голенища сапога метательный нож. Взгляд влево. Данила, конечно, спал. Еще тот охранник. Поручишь так свою жизнь... Впрочем, за свою Северьян не беспокоился. Оттренированный с годами организм сам реагировал на любые внешние раздражители.
     Глаза медленно привыкли к темноте. Уже слышно было надсадное срывающееся дыхание где-то рядом. Еще через мгновение Северьян различил серую человеческую тень. Убийца знал, кто это был. Он понимал, что враг рано или поздно проявит себя, но не думал, что это будет так быстро. -
     Что, не спится!? - Северьян резко вскочил, становясь в боевую стойку.
     Нападавший атлет опешил. Он рассчитывал перерезать глотку спящему и беспомощному, а столкнулся с жертвой один на один. И не знал что делать.-
     Уходи, - брезгливо молвил Северьян. - Я дам тебе один шанс. Попробуешь еще раз, я тебя убью. Понял?
     Атлет испуганно кивнул, попятился. Вскоре он уже во все лопатки улепетывал в темноту, подальше от страшного демона-чужака. Северьян разочарованно покачал головой. И эти картинные мальчики будут защищать колонну? Немыслимо!
     Данила так и не проснулся, а Северьян не стал его будить. Теперь уж бояться нечего, глупый красавчик вряд ли решится сунуться еще раз. А если и решится, то не сегодня. Северьян вытянулся во весь рост, закрыл глаза и вскоре ему уже виделись сладкие сны, напоенные прохладой лесных озер и нежностью полевых цветов. Такова уж была цена абсолютного спокойствия.
        Глава 35.
        Дни летели, как сорная трава, перекати-поле, подгоняемая ретивым ветром. Повозки плелись медленно, неспешно. Северьян уже начал подумывать, что пешком дойти было куда проще, чем плестись в компании излучающих злобу неумех-охранников, только и, ожидая ножа в спину, или на крайний случай арбалетного болта. Кубат так и не пытался поговорить по душам, изредка проходя мимо, бросал ничего не значащие фразы и бородатые шутки. Путники начинали медленно звереть, дергаясь от каждого шороха, любого громкого звука. Не известно, что бы наступило потом, но на третий день ближе к вечеру, на горизонте проступила черная полоса леса. Эта смена пейзажа благотворно воздействовала на путников, так же, как берег для странствующих, потерявших надежду корабельщиков.-
     Неужели лес? - Неверяще удивился Данила.-
     Он самый, - мрачно молвил Северьян. - Жди беды.
     Ветер свистел, вкрадывался под рубашки, развевал волосы. Тихая ритмичная поступь лошадей отстукивала навязчивый ритм. Северьян уже привык к ней, такой навязчивой и такой успокаивающей. И когда привычный ритм начал сбиваться, убийца почуял неладное. В приевшийся шум вкрадывалось нечто постороннее. Северьян соскочил с коня, припал ухом к земле. Почва дрожала от стука лошадиных копыт, быстрых и резких, как звуки индейских тамтамов. Убийца тотчас вскочил в седло, и, ничего не объясняя Даниле, рванулся к началу колонны.
     Кубат ехал хмурый, сонно поглядывал из-под нависших бровей на серый понурый горизонт. Появление Северьяна он воспринял сдержанно, всего лишь громко выругавшись.-
     Тебе чего надо, сын шакала!
     Северьян пропустил оскорбление мимо ушей.-
     Кубат, у нас неприятности. Сюда приближаются всадники.-
     Какие всадники? Ты что, белены обожрался?-
     Просто поверь мне.
     Начальник стражи задумался.-
     Хорошо, на первый раз я тебя послушаю. Но лучше бы тебе не ошибиться.-
     Не забудь, ставь повозки кругом, - напомнил Северьян. - Кто знает, от кого нам придется обороняться.
     Убийца и сам не был уверен, стоит ли устраивать оборону. Неизвестные могли быть кем угодно, и обыкновенными искателями приключений, и даже ищущими поживы разбойниками. Но только вряд ли малочисленная ватага разбойников попытается напасть на колонну повозок, охраняемых двадцатью людьми. Только волнение не покидало Северьяна. Лучше перестраховаться, на всякий случай. Береженого Род бережет.
     Повозки ставили, громко матерясь. Стражи не одобряли идеи Северьяна, да что там говорить, они принимали ее в штыки, и лишь Кубат заставил их выполнять поручение.-
     Они уже в ярости, - шепнул начальник Северьяну, - молись, чтобы эти всадники появились, иначе, боюсь, тебе придется воевать со всеми моими людьми.-
     Тогда придется нам охранять колонну втроем, - усмехнулся убийца. - Это я к тому, что вооруженный я дерусь еще лучше, чем безоружный. -
     А арбалетные болты ты глотать будешь, как маг? - Ехидно спросил Кубат.
     Северьян не ответил, пришпорив коня, мигом оказался возле Данилы, который безуспешно пытался командовать охраной. -
     Ну как, получается? -
     Не очень, - обреченно молвил Данила, - точнее сказать, очень не.-
     Ничего, бой всех рассудит.-
     Бой? Нам опять придется драться?-
     Еще не знаю, - ответил Северьян, - но у меня нехорошие предчувствия.
     Повозки еще не успели замкнуть круг, когда на горизонте поднялась туча пыли. Кубат заметил первым, крикнул остальным, чтобы перестраивались в боевой порядок. Северьян оказался рядом в самый подходящий момент. Начальник стражи тотчас послал его куда подальше, не забыв поблагодарить за предусмотрительность. Откуда ни возьмись, на ослепительно белом жеребце вылетела хозяйка колонны. Девушка была взволнована неожиданной остановкой, ведь до темноты было еще далеко. Прелестница оказалась запыхавшейся, неуложенные волосы развевались под порывами ветра, поверх черного платья надета легкая кольчуга, на поясе болтался длинный кинжал. Северьян хмыкнул, представив, как она будет биться с разбойниками, размахивая ножом, и чуть не рассмеялся. Но, встретившись глазами с хозяйкой, решил оставить это занятие.-
     Ты молодец, что заметил приближение всадников, - серьезно сказала она. - Кубат хороший воин, но уж больно самоуверенный. Ему надо научиться быть предусмотрительным.-
     Предусмотрительным? - Усмехнулся Северьян. - Предусмотрительнее надо было стать тебе, госпожа, набирая в конвой этих полудурков. - Покосился он на неумело замыкающих круг атлетов. - Им бы только бицепсы бабам показывать, а не лезть в бой, где могут и по красивому личику палицей врезать, и мечом приголубить.
     Хозяйка зыркнула на него парой обжигающих углей-глаз, и развернув коня, ускакала к повозкам. Данила, кивнул в знак почтения хозяйке, и сразу к Северьяну.-
     Надо бы узнать, кто к нам едет. Не хочешь со мной прокатиться?-
     Можно и прокатиться, - кивнул убийца.
     Тени на горизонте уже оформились, можно было различить скачущих всадников, но сосчитать все еще не удавалось. Северьян прикинул на глаз, человек пятнадцать, не меньше. И не похожи что-то на простых искателей славы. Слишком быстро скачут, слишком целеустремленно. Ни дать, ни взять, прямиком к повозкам.
     Данила пустил коня шагом, навстречу приближающимся. Его догнал Северьян, пошел рядом. Их одернул громкий бас Кубата.-
     Куда это собрались? - Рявкнул он.-
     На разведку.-
     Какую, к Ящеру, разведку. Вы мне здесь нужны. Вон, покажите этим олухам, как оборону держать, что и где положить.
     Начальник стражи перевел взгляд на молодого светловолосого парня, который неумело пытался натянуть пружину арбалета.-
     Эй, Сельга, иди, узнай, чего надо этим... - указал рукой на горизонт.
     Сельга вскочил в седло, весь такой мужественный, руки как жерди, бицепсы будто отлиты из бронзы. Конь под ним дико заржал, и понес седока навстречу всадникам.-
     Зря ты его пустил, - молвил Северьян. - Убьют его. Чую.-
     Уж лучше его, чем вас. Что мне, одному тогда со всей ватагой рубиться?
     Северьян довольно хмыкнул. Кубат знал цену своему горе-войску и надеялся лишь на троих: новичков и себя самого. -
     Смотри-ка, - крикнул Данила, - никак возвращается наш гонец.
     В седле по прежнему сидел Сельга, но уж слишком неестественно откинулся назад. Слишком. Когда конь подскакал поближе, все, кто видел его приближение, дружно ахнули. Атлет был истыкан стрелами, как еж. Казалось, они торчали у него отовсюду. Одна, особо удачная, пробила правый глаз. Из глазницы сочилась густая черная кровь. -
     К бою! - Заорал Кубат. - К бою, дерьмоеды полосатые! Иначе сам вас Ящеру скормлю!
     Северьян все рассчитал верно. Хотя как хотелось хоть раз быть неправым, особенно сейчас, когда лес уже рядом и, наверняка до моря считанные версты остались. Но, судьба рассудила иначе, кто ее знает, чем она руководствуется, преподнося одному на серебряном блюде тихую и безмятежную жизнь, а другому на деревянном подносе вручает гору опасностей и подвохов.
     Подскочил Данила, вздохнул, заряжая арбалет. Ему тоже досталось с лихвой, и отчего-то на этом его невезения не заканчивались. Северьян не понимал, за какие грехи расплачивается русич. Или, быть может, это расплата за будущие проступки? Кто знает...-
     И снова мы вместе, - хрипло усмехнулся Данила. - Ну, скажи, друг калика, или как там тебя, что делать будем? Мы же наемники, может, повернем отсюда, пока не поздно? Разбойникам нужны товары, а не мы. Еще есть шанс уйти.-
     Нет, - молвил Северьян. - Я не уйду. Тут уж знаешь, честь профессионала. Коли нанялся, изволь отработать, а не убегать, поджав хвост при первой же опасности.-
     Ты считаешь, что я трус? - Нахмурился Данила. - Считаешь, дорожу своей жизнью?-
     Нет, - тихо ответил убийца. - Твоя жизнь тебе не дорога. Именно поэтому ты и не желаешь ценить жизни ближних.-
     Ага, - злобно рявкнул тот, - втюрился в красотку-хозяйку? По тебе и видно. Все госпожа, да госпожа...-
     Остынь. Не время сейчас ссориться, у нас другие враги есть. Настоящие.
     Стук копыт раздавался отчетливо, и теперь его мог слышать каждый. Северьян ошибся. Захватчиков было куда больше пятнадцати, и все они были обряжены в крепкие кованые латы, способные выдержать попадание арбалетного болта, со шлемами на головах, в руках тоже арбалеты, но не обыкновенные. Эти были какой-то новой конструкции, удлиненные, с большими тупыми зубцами спереди. -
     Может все-таки узнать, что им нужно? - Вяло поинтересовался Данила.-
     Ага, поди узнай. Один уже узнал. Тебе, я думаю, тоже объяснят. Доступно.
     Северьян был уже на взводе. Он спрыгнул с коня, подбежал к притаившимся за наваленными мешками охранникам. -
     Ну, что тут у нас? -
     Их много и боюсь, наши арбалеты бессильны. - В голосе охранника не было ни малейшей неприязни. Да и остальные вели себя, в общем-то, дружелюбно. Просто все поняли, враг там, по ту сторону мешков. -
     Думаешь, не пробьют? -
     У них броня, стрелу выдерживает, царапин не остается, арбалетные болты посильнее, но даже с коня не скинут. -
     Ящер их раздери! - Выругался убийца. - А прицельно бить что, не можете?
     Охранник прищурился.-
     Не можем! У арбалетов прицельный бой идет не более двадцати шагов. А если мы подпустим ублюдков так близко, от нас мокрого места не останется. -
     Беда, - согласился Северьян. - Ладно, я сейчас кое-что сделаю, прикроете.
     Охранники кивнули. Сейчас им больше всего хотелось, чтобы ими командовал кто-то сильный и уверенный в своем умении. -
     Кого здесь на геройство потянуло? - Раздался позади знакомый бас.
     Северьян обернулся.-
     Воевода, мне нужны латы. Или хотя бы короб на грудь и шлемак, от стрел прикрыться.-
     Что ты хочешь сделать? - Подозрительно спросил Кубат, польщенный тем, что его назвали воеводой.-
     Надо приостановить нападающих, посеять панику. Тогда ребята смогут добить оставшихся без труда.
     Кубат хмыкнул, недовольно поморщился.-
     Ладно, твое дело. Раз решил, значит решил. Не мне тебя отговаривать. Латы возьми у хозяйки в повозке. -
     Я сделаю все возможное, Кубат, - кивнул Северьян.-
     Ладно уж, - смягчился начальник. - Ты только под стрелы не подставляйся.
     Хозяйка сидела у себя в повозке. Растерянная, немного напуганная, она как никак раньше походила сейчас на обыкновенную женщину. Северьян ворвался к ней, как бык в коровий загон. Она поначалу растерялась, но тут же расслабилась, в глазах ее вспыхнул нездоровый блеск.-
     Я так ждала, ждала, когда ты придешь! Иди, возьми меня, сильный воин! - Восторженно зашептали ее уста.-
     Ты того, госпожа, не распаляйся. - Ответил Северьян. - Мне сейчас латы надо взять. Тебя-то я вместо щита не выставлю.
     Женщина совсем растерялась. А убийца, как ни в чем не бывало, вытащил из-под разноцветных тряпок части коробчатых доспехов, мимоходом сунул котомку, поклонился и вышел прочь. Не хватало еще во время боя потерять Чернокамень. Да и нечего заниматься всякими непотребствами, когда вокруг бой начинается. Чревато это осложнениями, на голову и другие части тела.
     Всадники уже начали атаку. Они напали, охватив повозки кольцом, рассредоточившись по всему диаметру. Расстояние от них до повозок было шагов сто, когда над ухом привычно взвизгнуло. Северьян, гремя неудобными доспехами, упал на живот. Над ним на уровне живота в повозку впился длинный арбалетный болт. Северьян дернулся. Да у этих охотников за головами дальнобойность в три раза выше, куда уж там атлетам-охранникам.
     Медлить было нельзя. Северьян вскочил в седло, мимоходом заметив перекошенную рожу Данилы. Тот, укрывшись за мешками, никак не мог взять в толк, что собирается делать его друг.
     Лошади недовольно ржали, слыша гомон и топот, некоторые пробовали убежать, но были привязаны к повозкам и не могли сдвинуться с места. А стрелы нападавших все падали и падали, то и дело находя свои цели. Скривился от боли один из стражников. Арбалетный болт пробил ему бедро. Заржала и упала, истекая кровью, лошадь хозяйки. В ее белый бок впились сразу три болта. На белой шерсти кровь выглядела особенно ярко, красная, трепещущая, огненная. Данила дернулся, уворачиваясь. Еще один штырь проткнул мешок. Еще бы чуть-чуть и в голову. Охранники начали паниковать, палить из недальнобойных арбалетов. Их болты даже не долетали до врагов, втыкаясь в землю. Кубат орал на охранников, требовал выдержки, но сам получил болт прямо в бок. Но не упал. Пошатываясь, запрыгнул в седло своего тяжеловоза, и, стукнув коня в бока, понесся вслед за Северьяном. -
     Кубат! - Крикнул Данила. - Куда ты?
     Начальник обернулся.-
     Отжил я свое, стрела в кишках сидит! - Крикнул он. - Хоть напоследок другу твоему помогу!
     Данила кивнул и Кубат умчался навстречу разбойникам. Что поделаешь, начальник стражи был еще из той, старой закалки, сильный, выносливый, и коня себе подстать подобрал. Даже раненый, не пытался спасти собственную шкуру, не испытывая обреченности, он в то же время не боялся смерти. И сейчас, как настоящий воин решил умереть в бою. Да не просто умереть, а хотя бы ценой собственной жизни попытаться приостановить нападавших.
     От повозки отделилась черная тень. Данила даже слышал хриплое дыхание. Тень упала рядом с ним, и воин узнал хозяйку.-
     Я не могу там... одна, - пролепетала она. - Мне страшно.-
     Не бойся, - утешил ее Данила. - Калика - сильный. Он их всех в бараний рог скрутит...
     Северьян несся через поля, слыша, как свистят над головой стрелы. В руке он крепко зажал арбалет. Палить из него не прицельно бесполезно, только зря, считай, вырвался. А двое разбойников, заметив Северьяна, кинулись ему наперерез, вскидывая арбалеты. Запах конского пота пропитал воздух насквозь. Северьян уже слышал, как сухо клацают пружины, выпуская в его сторону смертоносные железки. Русич пригнул голову, надеясь, что болты пролетят мимо. Зря надеялся. Конь под ним, всхрапнув, завалился на передние лапы. Изо рта его хлынула кровь. Северьян чудом не сломал себе шею, перекувырнувшись, даже не выронил арбалет. А всадники неслись на него, надеясь растоптать, размозжить, вмять в сухую землю. Убийца не паниковал, не пытался бежать. Дождался нужного мига, и присев, спустил крючок. Всадник дернулся, откинулся навзничь. Стрела нашла щель в его шлеме. Северьян оказался метким стрелком.
     Убийца еле успел отскочить в сторону, уворачиваясь от копыт обезумевшей лошади, как сзади просвистело лезвие меча. Перекатившись на бок, он отбросил бесполезный арбалет. Второй всадник, выстрелив, не стал тратить время на перезарядку. Выхватил из ножен двуручный меч и бросился на Северьяна. Русич выхватил клинок, выставил блок. Скрежетнула сталь, Северьян отлетел от удара на добрых десять шагов. А на него уже несся всадник, и конь его, черный и злобный, занес копыта. Еще мгновение, и убийца прыгнул вперед, прямо под копыта. Клинок взвился, как живой, лезвие пробило круп, да так и осталось в мощной туше. Конь заржал, кровь, горячая и густая хлынула из раны. Всадник дико закричал, когда мерин рухнул навзничь. Неподъемная туша придавила ему ногу. Северьян поднялся, отряхнулся. Повезло, ничего не скажешь. Врагу так не повезет. Разбойник лежал и тихо стонал, но, увидев приближение русича, замахал руками, закричал:-
     Нет! Не убивай!
     Северьян хмыкнул.-
     Ну почему вы все так боитесь смерти.
     Двуручный меч был невероятно, непривычно тяжелым. Северьян поднял его, занес над извивающимся телом и воткнул, что было силы. Раздался тихий хруст, будто ветка треснула под ногами. То крошились под натиском чудовищного клинка ребра. Потом лезвие вошло во что-то мягкое. Разбойник конвульсивно дернулся, и затих. На губах пузырилась кровавая пена, клинок пробил сердце.
     Быть безоружным на поле брани - сродни самоубийству. Северьян затравленно оглянулся. На него неслись еще трое. И эти, видя неудачи своих соратников, не собирались драться с чужеземцем на мечах. Арбалеты их были взведены и направлены в сторону Северьяна. Убийца так и не успел взять меч. Слишком уж рискованно было подставляться.-
     Не убивайте меня! - Заорал дурным голосом Северьян.
     Всадники засмеялись, опустили арбалеты.-
     Ты свинья! - Крикнул один. - Ты убил наших друзей, а потому умрешь.
     Сейчас надо было немного потянуть время. Северьян плюхнулся на колени, громко причитая и продолжая ныть. Руки юркнули в голенище сапог, нащупывая кинжалы. Когда убийца распрямился, нелепо, как показалось со стороны, взмахнув руками, двое разбойников уже отправились в мир иной. Третий еще не понял в чем дело, а когда понял, спустил крючок. Но Северьяна на прежнем месте уже не было. Он, петляя, бежал к одиноко стоящему коню. Коню без седока.
     Меч юркнул в руку как живой. Еще мгновением ранее клинок валялся среди травы, а сейчас он уже был в руке убийцы. Холодная сталь приятно тяготила руку. Северьян больше не скрывался, бросился с криком на вооруженного арбалетом всадника. Тот лихорадочно, трясущимися руками вставлял новый болт.
     Клинок летел быстрее молнии. Но еще быстрее разбойник зарядил арбалет. Выстрелил почти в упор, не целясь. Северьян почувствовал, как что-то впивается в живот, и невероятная сила срывает его с лошади. Земля перевернулась перед глазами, все вспыхнуло на миг и погасло.
        Глава 36.
        Кубат знал, что идет на смерть. Он и так уже был мертвым. Болт пробил печень и Кубат уже чувствовал, как пересыхает во рту, густеет слюна. Бок отдавался болью при каждом скачке. Земля была неровная, а конь несся, как безумный. Во все стороны летели клочья пены. Кубат видел, как сбили с лошади новичка, видел, как Северьян прыгнул, убив сразу двух. А потом болт сбил его с лошади. Всадник выстрелил в упор, тут сложно было промахнуться.
     Тот, кто мог изменить ход битвы, был мертв. Теперь настала очередь Кубата. Воин не спешил, медленно извлек из ножен тяжелый двуручный меч, слушая тихий скрежет, как музыку. Ему не нужен был арбалет. Когда в руке славный клинок, больше ничего и не надо. Конь отозвался на призыв хозяина, и галопом понесся к убийце Северьяна. Всадник не успел перезарядить арбалет. Не успел он и выхватить меч. Клинок Кубата разрубил его надвое, до седла, несмотря на доспехи из дамасской стали. Казалось, рукой начальника стражи управлял сам Перун, столь жесток был удар. Кровь хлынула густая, темная, с ног до головы забрызгав Кубата. -
     Перун, я иду к тебе! - Прорычал начальник. Чудовищный меч его взвился над головой, конь встал на дыбы, и кинулся на ближайших разбойников. Сразу четыре бросились на Кубата. Щелкнули пружины. Все болты нашли цель. Боль была дикая, она разрывала на части, но именно она помогала держаться в седле. Голова слетела с плеч разбойника, как качан, другой попятился, но поздно. Меч, как копье, вошел в прорезь шлема, да там и завяз. Из щели брызнула кровь, всадник откинулся в седле. Что-то злое, острое ужалило в спину. Кубат развернулся, дикий, неотвратимый. Разбойник проткнул его насквозь, но начальник стражи все еще был жив. И огромная, притороченная к поясу палица вдруг оказалась у него в руке. Голова разбойника смешно смялась, во все стороны полетели ошметки мозга. Оставшийся попятился, но палица достала и его. Кубата шатало. Он немного промахнулся, но все-таки удар нашел цель. Плечо разбойника, защищенное доспехом, вмялось, расплылось. Всадник вскрикнул. Кубат заставил его замолчать, размозжив череп, как тыкву. Даже шлем не помог.
     Кубат чувствовал, что смерть уже наступает на пятки. Он отбросил ненужную теперь палицу, тяжело вздохнул.-
     Я сделал все что мог, - прохрипел он. - Перун, я уже у порога...
     Он так и не упал. Умер, как и подобает мужчине, сидя в седле. Казалось что он, грозный и неотвратимый, все еще ждет нового врага, вызывает на поединок. И разбойники не сразу поняли, что Кубат мертв. Еще долго безуспешно стреляли в него. А Кубат все сидел, непобедимый в жизни он остался таким и после смерти.
        Уже трое охранников скончались в страшных мучениях. Стрелы разбойников падали смертоносным дождем, убивая ни в чем неповинных лошадей и людей, виноватых лишь в том, что вызвались охранять колонну. Данила хмуро поглядывал из укрытия. Теперь, когда воевода и калика были мертвы, больше не оставалось ничего, кроме как последовать их примеру. Не давала покоя лишь хозяйка, которая дрожала, как осиновый лист и тихо поскуливала от страха. Данила сочувственно вздохнул. Женщине не место на поле боя. -
     Ничего, - утешил он ее, - все будет хорошо. Мы почти победили.
     Девушка благодарно уставилась на него, припала к груди. Данила совсем растерялся. Нет, нельзя было давать волю чувствам. Он отстранил ее, посмотрел в ей глаза.-
     Я должен помочь своим друзьям. Они без меня не справятся, - сказал он. - Поняла!
     Она кивнула.-
     Как звать-то хоть тебя, красавица?-
     Гунтана.
     Данила улыбнулся.-
     Красивое имя. Чужеземное, но красивое...
     Он так и не успел вскочить на лошадь. Две повозки вдруг опрокинулись, и в проем ворвались всадники. Охранники бросились врассыпную, даже не пытаясь сопротивляться. Данила заскрипел зубами. Трусы! Умирают, как трусы! В руку сам скользнул меч, вибрирующий и горячий. И Данила бросился на ближайшего всадника. Тот даже не удосужился выстрелить. Что было силы, ударил Данилу ногой в лоб. Русич рухнул, попытался подняться и снова упал. Перед глазами проплывали розовые разводы. Он не в силах подняться, перевел остывающий взгляд выше, в небо. Там уже высыпали звезды. Холодные, равнодушные, они веселились и смеялись, следя за смешными мирскими проблемами. Им было наплевать на все. Данила закрыл глаза. И больше не открывал.
        В воздухе висел непереносимый смрад. Казалось, что лежишь, толи на дне болота, толи в деревянном гробу, и крупные белые черви уже принялись за свою нелегкую работу. Данила в ужасе открыл глаза, закрыл их вновь. Солнце, жаркое, как тысяча костров, слепило, не давало смотреть в небо. Никак сами боги гуляют по небосклону.
     Голова трещала по швам и гудела, как пчелиный улей. Данила потрогал лоб. На нем сухой коростой осталась запекшаяся кровь. Сапог-то у разбойника был с железной ковкой, удивительно, что череп не треснул. А с другой стороны, если там сплошная кость, то чему трескаться?
     Данила приподнялся на локтях, превозмогая боль, перевернулся на бок, и медленно поднялся на ноги. Немного шатало, и мир вокруг плыл. Но это ничего. Как говорят пращуры, голова не задница, завяжи и лежи. Лежать, к сожалению времени не было. Надо было действовать.
     Вокруг была все та же бескрайняя степь с полоской леса впереди. Вокруг творилось невообразимое. Трупы охранников, продырявленные арбалетными болтами, были везде. И почти все получили выстрелы в спину, убегая. Теперь Данила понял, почему здесь стоял такой смрад. Воняла свертывающаяся кровь. У многих мертвецов глазницы были пустыми. Это и понятно. Между трупов ходили толстые, пережравшие мертвечины вороны. Глаза - их любимое лакомство. Когда Данила попытался их разогнать, птицы лишь недовольно каркали и расходились в разные стороны. Взлететь уже не было сил.
     Разбойники были гуманны. Они не добивали охранников, не топтали конями раненых. Даже своих не убрали с поля боя. У них было другое занятие. На поле не осталось ни одной повозки. Разбойники забрали все, даже лошадей охранников увели. Данила искал среди трупов Гунтану, но девушки здесь не было. Ее уж точно не убили.
     Двое из охранников были еще живы. Они тихо постанывали, один просил воды, другой уже ничего не просил. Данила подошел, скривился. У парня распорот живот. Кишки вывалились, и теперь лежали перемешанные с землей, пузырились. Здесь же копошились огромные мухи. Жирные, недовольно улетали, когда Данила сгонял их. Внутренностями уже успели полакомиться вороны. Непонятно, как охранник вообще выжил. Данила пожал плечами, дескать, нет у него воды. Да и откуда ей взяться, если все добро разбойники увезли. Хотя нет, где-то была его котомка. Оная отыскалась там, где раньше лежали мешки с зерном. Нападавшие прихватили и их, зато котомку не заметили. А в ней еще осталась наполовину полная баклажка, да кое-что из еды. -
     На, пей, - он осторожно приблизил горлышко к сухим потрескавшимся губам парня. Тот благодарно посмотрел затухающим взглядом, сделал пару глотков и затих.
     Второй охранник был не в лучшем состоянии. Арбалетный болт перебил ему хребет, парень не чувствовал ног. -
     Я буду жить? - Тихо спросил он. -
     Будешь, - через силу улыбнулся Данила. - Обязательно будешь. Сейчас, я тебе помогу подняться.-
     Но я не чувствую ног. -
     Они просто затекли, давай, опирайся.
     Парень доверчиво облокотился на подставленную руку. Данила перехватил руку за спину, резко дернул. Хрустнули шейные позвонки, охранник ойкнул, осел. Никогда еще Даниле не приходилось убивать столь хладнокровно. Но и оставить парня умирать мучительной смертью, чувствуя, как тебя еще живого, едят вороны, он не мог.
     Солнце уже поползло за горизонт, когда Данила рыскал по полю в поисках тела своего друга. Калики нигде не было. Данила даже растерялся, неужели разбойники увезли его. Но вскоре нашел. Северьян лежал на спине, свержу приваленный сразу тремя стражниками и одним разбойником. Доспех, в который он был облачен, промялся в нескольких местах, руки беспомощно распластаны в разные стороны.
     Данила разгреб тела, перевернул друга. И подскочил от удивления. Арбалетный болт, даже не пробил доспех у него на груди, на панцире осталась лишь глубокая вмятина. Волосы на затылке в спекшейся крови. Учитывая, сколько же летел, не удивительно. Данила сорвал бесполезные железки с друга, приложил ухо к груди. Сердце медленно, неуверенно стучало. Будто калика спал и видел сладкие сны.
     Две смачных оплеухи привели его в чувства. Северьян тяжело заворочался, что-то залепетал на своем распевном птичьем языке. Открыл глаза, огляделся недоверчиво, с опаской.-
     Я еще жив? - В голосе его сквозило удивление.-
     А как же! - Воскликнул Данила. - Жив и здоров... ну, почти здоров.
     Северьян неуверенно прикоснулся к голове, тут же скривившись, отдернул руку. Злобно покосился на Данилу.-
     Почти? Да у меня башка в крови!-
     У меня тоже! - Радостно крикнул Данила.
     Убийца поднялся, огляделся вокруг. Тела, тела, даже мешков не осталось. И телег тоже. Внутри все похолодело. Северьян вздохнул, сплюнул кровью. -
     Придется идти вслед за разбойниками.
     Данила посмотрел на друга, как на умалишенного.-
     Ты что, с дуба рухнул? Видать, ты и правда головой сильно ударился! Да их же двадцать. Нет, тридцать. А сколько там еще осталось в логовище?-
     Не знаю, но мне нужна повозка.-
     Зачем? А, решил бабу спасти? -
     Да причем здесь баба! - В сердцах вскричал Северьян. - В повозке моя котомка осталась! А в котомке амулет знатный. Без него весь мой поход псу под хвост запихнуть можно!
     Данила сел на сухую траву, почесывая затылок, молвил:-
     Да, ну дела... ну удружил... а без амулета никак?-
     Можно попробовать... только лучше бы уж сразу здесь, в степи сгинуть, чем таким расточительством заниматься.-
     Ладно, уж, - перевел дух Данила. - Раз надо - отыщем. Тем более, разбойники увезли телеги в лес, вон, видишь, колея протоптана. А нам как раз по дороге. Заскочим, возьмем то, что нужно, и дальше, в путь.
     Они пошли сразу же, не задерживаясь. Оставаться на ночлег среди мертвых тел бывших соратников не слишком хотелось. Надо было конечно, захоронить тела, но копать руками сухую каменистую почву путникам было несподручно. К тому же, в любую минуту могли прийти хищники и покрупнее ворон, а с волками в рукопашной сходиться совсем не хотелось. Именно врукопашную. Разбойники не оставили никакого оружия, даже кинжалы Северьяна вытащили, что уж там и говорить.
     Они шли всю ночь, слыша позади волчий вой и карканье ворон. В воздухе все еще витал запах гнили, который доносил неугомонный ветер. А стена леса все приближалась. К утру уже можно было различить деревья, маячившие впереди. Путникам открывался ельник, высокие стройные ели мерно покачивались, в такт веянию ветра, слышен был неугомонный птичий свист, кузнечики стрекотали свою песню все уверенней. -
     Неужели степь кончилась? - Недоверчиво покосился на лес Данила.-
     Погоди, - процедил сквозь зубы Северьян, - еще не так запоешь, степь вирием покажется.-
     После того, что было, уже не покажется, - серьезно сказал тот.
    
        Глава 37.
        Лес вдохнул в путников давно забытую прохладу и нежную тишь. Здесь не свистел надрывно ветер, деревья, как витязи, храбро стояли, не пускали его в свои чертоги. Потому и выл ветер, от бессильной злобы. Не по плечу ему были лесные богатыри.
     Под ногами хрустели сухие ветки и шишки. Туда-сюда деловито сновали мыши, кое-где раздавался стук дятла. Глупая птица, с головой непорядок, вот и долбится, силясь разум вернуть. А что, клин клином вышибают, авось и удастся. Солнце пробивалось сквозь листву неохотно, все оседало на иголках да зеленых березовых листочках. Им солнце лишь на пользу, сильнее зеленеют да наливаются соком. А как вкусен березовый сок по весне!
     Колею, вытоптанную повозками, они увидели сразу же. Разбойники предусмотрели все. Специально вырубили несколько деревьев, что стояли на пути, расчистили завалы и валежины. Похоже, они знали заранее, что повозки поедут именно сюда. Путники шли осторожно, при малейшем шорохе прячась в густые заросли у дороги. Вдруг разбойники не угомонились. А может, поджидают где-то здесь. Кто их знает, этих звероватых мужиков. Хотя, посмотреть иначе, всадники совсем не походили на простую деревенщину. Это были профессионалы, и экипированы по высшей планке, одни арбалеты чего стоили, а мечи! Мечи двуручные, специально закаленные. Северьян уже успел подержать такой в руке. А у разбойников в ходу топоры да вилы, да и повозки с сукном и мехами им ни к чему. Значит, все это была хорошо спланированная атака, не имеющая ничего общего с примитивным грабежом.
     Дорога начала петлять и извиваться, как змея, перерубленная напополам. Здесь было опасно, чувствовалось приближение чего-то дикого, злого. А когда над лесом медленно полетел сизый дым, путники поняли, что пришли. Костер в этом лесу могли развести только разбойники. Случайные искатели приключений не забредали в такую глушь. Здесь ни змиев огнедышащих, ни кикимор, скукотища, в общем. Но Даниле и Северьяну было не до скуки.
     Теперь они ступали осторожно, стараясь не привлечь внимания даже хрустнувшей веткой. Кто знает, может здесь и наблюдатель сидит...
     Путники свернули с дороги, обошли широким полукругом подступы к ней и осторожно приблизились к поредевшим деревьям. За ними глазам открылась огромная поляна. В центре ее горел костер, а в дальнем конце, полукругом стояли повозки. Разбойники, да никакие это были не разбойники, а самые настоящие витязи, сидели вокруг костра и обжаривали куски мяса, проткнутые ветками. Некоторые сидели поодаль, и занимались обильным возлиянием медовухи, еще кто-то тянул заунывную протяжную песню. -
     Смотри! - Ошарашенно прошептал Данила, - у костра смотри.
     Северьян не поверил своим глазам. Среди витязей, у огня сидела хозяйка. С длинным прутом в руке она обжаривала огромный кусок мяса, весело переговариваясь с рослым бородатым верзилой. -
     Наверное... они ее в плену держат, - неуверенно пробормотал Данила.-
     Ага, плен по собственному желанию... наверное, они ее пытали, по ней сразу видно. Вон какой кусок мяса жрет, как бы не подавилась.
     Данила не сразу понял, к чему клонит Северьян, но как понял, ужаснулся.-
     Не думаешь же ты что она с ними...-
     Не думаю, а предполагаю. Человек предполагает, Род располагает. Честно говоря, я ни в чем не уверен.
     А девушка доела огромный кусок жареного мяса, что-то сказала бородачу и направилась к повозкам.-
     Никак к своей телеге идет, - догадался Данила.-
     Там ее и перехватим, да порасспросим, что к чему. К тому же там, среди вещей моя котомка лежит. Вот уж упрятал, дурачина!
     Они обошли поляну, подступились со стороны повозок. Лошади недовольно фыркали, чуя приближение людей. Данила старался обходить их стороной, но не получалось. -
     Да не шарахайся ты так от них, - шепнул Северьян. - Лошади, как любые звери чужой страх чуют. И сами начинают бояться.
     В повозке хозяйки, как всегда горела свечка. Из нее раздавалось гнусавое пение. Что-что, а пела эта Ящерова красавица, как ворона на насесте. Если медведь на ухо наступил, то нечего и пытаться.-
     Жди здесь, - приказал Северьян, - Я сам с ней разберусь.
     Когда он раздвинул шторки и втиснулся внутрь, девушка видно приняла его за другого.-
     Заходи, - молвила она, разглядывая в зеркало челку, - я сейчас...-
     Лучше потом, - тихо прохрипел убийца.
     Прелестница дернулась, как от смачной оплеухи, развернулась. Лицо ее исказила гримаса ужаса, из горла норовил вырваться душераздирающий крик. Северьян вовремя подскочил, зажал ладонью рот. -
     Не кричи, хуже будет. Поняла?
     Красавица понятливо закивала.-
     Итак, давай, объясняй, что происходит, - сказал Северьян, мимоходом разглядывая свой кулак.
     Девица вжалась в дальний угол повозки и затравленно смотрела на убийцу.-
     Я не сама... они заставили... пытали...-
     Эти сказки оставь для своего пылкого любовника. Видел, как они тебя пытали. Наверное, жрать заставляли до потери сознания?
     Прелестница потупила взор.-
     Зачем ты все это подстроила? Объясни, зачем?-
     Значит, была причина! - Сорвалась она. - Ты не знаешь моего отца. Он всю жизнь жалеет, что я не мальчишка, вот и пытался вылепить из меня что-то подобное. Заставлял заниматься своими делами, отправлял с товаром на заморские рынки. Ты не представляешь, как мне все это надоело.
     Северьян крепче сжал руки.-
     Решила насолить любимому папочке? Чтобы так сказать, жизнь медом не казалась?
     Девица дернулась, бросив испепеляющий взгляд.-
     Я наняла лучших бойцов Новгородцев, чтобы они устроили облаву. Так было надо, понимаешь! Объяснить моему отцу, что нельзя вылепить из девочки мальчика. Как бы не хотелось.
     Северьян тяжело вздохнул.-
     Теперь я понимаю, почему ты наняла этих беспомощных атлетов. Чтобы легче было отбить повозки. Но не понимаю, зачем ты согласилась взять нас.-
     Кубат - опытный боец. Он бы заподозрил подвох, если бы я прогнала вас. Я не думала, что два хороших воина - такая проблема. Ошиблась, как видишь.-
     Огорчилась, что мы не погибли с остальными, тварь? Что ж как видишь живы. Но ты не переживай, все равно на этом свете не задержишься.
     Прелестница съежилась в комок.-
     Ты что, хочешь убить меня?-
     Из-за твоей дешевой прихоти погибли ни в чем неповинные люди. Может они и не были идеальными, а некоторые были и вовсе дрянными душонками, но кто ты такая, чтобы распоряжаться их жизнями? Избалованная наглая тварь, змея! Вместо того чтобы поговорить с отцом, решила сделать по своему.-
     Но они же знали, на что шли! - Взвизгнула она. - Я не заставляла их соглашаться!-
     Кубата ты тоже не заставляла... а он погиб, уверенный, что делает верное дело. Погиб, истыканный стрелами, но с улыбкой на устах... Ты умрешь без улыбки.
     Прелестница попыталась вырваться, но из объятий Северьяна выбраться можно было единственным способом. Умереть. Хрустнули шейные позвонки, тело девицы обмякло. Северьян брезгливо откинул ее в сторону, стал перерывать вещи. Сумка лежала здесь, не тронутая, закрытая, как раз такой он ее и оставлял. А еще, на дне лежал тупой швыряльный нож и ятаган в ножнах. Ятаган Северьяна!
     Данила видел, как от повозки скользнула серая тень, как приближаясь, приобрела очертания калики. -
     Ну как, взял? - Шепнул Данила.-
     Взял. Скорее отсюда, пока не началась паника.
     Данила был неугомонен. Его интересовало все, и даже больше.-
     А что с хозяйкой? -
     Она предала всех. Это по ее воле случилось нападение. Все было подстроено специально, и мы вместе с охранниками были всего лишь живым мясом, так сказать наглядной картиной...-
     Змея! - Данила сжал кулаки. - А что ты с ней сделал? -
     Убил.
     Данила сел от удивления. Нет, конечно можно убить мужчину в бою, или прирезать из ненависти. Но вот так запросто убить безоружную женщину он был не способен. Что-то сдерживало, не давало переступить черту. Он и сам не понимал, почему его так ужаснул поступок Северьяна. Слова, хриплые, несвоевременные, все же сорвались с языка. -
     Ты... убил безоружную женщину? - Воскликнул воин.-
     Я убил не женщину, я убил змею. - Ответил Северьян. Уж он-то был уверен в собственной правоте.
        Глава 38.
        Зеленый, открытый для солнца березняк сменился мрачным, как дождевая туча, темнолесьем. Здесь было сыро и прохладно. Под ногами чавкало, шамкало, хлюпало. Прыгали с кочки на кочку большие зеленые лягушки, злобно квакали, озираясь пустыми, бессмысленными глазами. Данила дергался от каждой, как от огня, видно каждый раз вспоминал Упырей. И было что вспомнить.-
     Не дергайся, - успокоил его Северьян. - Здесь лягушки всего лишь лягушки. Чудеса кончились. Чуешь этот запах?-
     Какой? - Удивился Данила.-
     Морской! Мы уже у моря! - Крикнул убийца.
     В воздухе витал солоноватый запах. Пахло рыбой, водорослями и еще Ящер знает чем. Данила никогда не видел моря. Он вообще считал Царьград чем-то недосягаемым, как баба-йога, или Кощей. И сейчас все еще не мог поверить. А когда услышал из-за деревьев странный рокочущий рев, и вовсе испугался.-
     Ты чего? - Усмехнулся Северьян. - Это всего лишь волны. Море шалит...
     Земля пошла под уклон. Путники уже не шли, а бежали. Бежать было легко, главное только не споткнуться, не навернуться на кочке. Иначе остальной путь придется катиться вниз головой. Деревья в страхе расступались перед людьми, и когда лес кончился, оба путника застыли от изумления.
     Солнце медленно уплывало за виднокрай. Да какой там виднокрай. Казалось, что оно нырнуло в небесно синюю воду, только что-то не шипит. На воде ходили, переливаясь от багряного к нежно фиолетовому отблески солнечных лучей. Все небо отражается в воде, как в зеркале, только вода неспокойная, колыхается, всходит белыми пенными барашками. Что и говорить, любая стихия без труда довлеет над сознанием человека. Как приятно смотреть в огонь, который медленно, но неотвратимо переключает на себя все внимание, столь же завораживает и вода, когда безумные волны бьются о песчаный берег, а на горизонте, там, где небо сходится с водой, колышется мелкая рябь. -
     Красотища-то какая! - Выдохнул Данила. - Стоило жить, чтобы это увидеть.-
     Остуди свой пыл. Нам еще надо корабль найти. Не вплавь же...-
     А почему бы и не вплавь? Вода то теплая... - Данила понял, что сказал глупость. Море - не речка. Его вплавь никак.
     Песок белый, желтый, казавшийся золотым, трепетал под ногами. Данила даже боялся наступать на него, боясь испортить красоту. Но волны набегали, и тотчас же сглаживали человеческие следы.
     На берегу ни кого не было. Ни единой живой души. Только шум волн, запах свежести и соли, которая прочищает легкие, заставляет дышать полной грудью. -
     Вот и пришли, - выдохнул Северьян. - А дальше, интересно, куда?-
     Вверх, по течению, - ляпнул невпопад Данила.
     Какое здесь течение. Ни истока, ни устья, просто огромное озеро. И вода соленая, будто какой-то купец торговавший солью так и не доплыл до берега, затонул. А соль растворилась, и вода стала мерзкой и противной. Зато, какой красивой и чистой!-
     Вверх так вверх, - усмехнулся убийца. - Только ты не отставай.
     Они шли до самой ночи. Когда стало невмоготу, устроили привал, развели костер, благо лес рядом и дрова искать не надо. Северьян кривился, срубая ятаганом ветки. Такой клинок, а приходится использовать вместо топора. Но не тупым ножом же рубить. Им рубить и не получится, разве что пилить. Но Данила нож заныкал, не отдает. Пригодится, говорит.
     Костер тихо потрескивал, набегали на берег волны. Мирные, беззлобные, сонные. И путников вскоре в сон потянуло. Приятно-то как, засыпать под шум морского прибоя. Северьян долго лежал, вперив взгляд в небо. Там, где пролегали владенья леса, стелился туман, густой, как молоко. Над морем же россыпью горели звезды и луна, круглая, точно тарелка отражалась в чистой воде. -
     Все-таки это Вирий! - Изрек Данила и завалился на бок. -
     Может ты и прав, - согласился Северьян.
     Утром оба проснулись с дикими криками. Волны, спокойные и тихие ночью, с восходом будто взбесились, подкатывая к берегу все ближе и ближе. А одна волна, самая прыткая, разом накрыла обоих путников. Оттого они и вскочили, как ошпаренные. -
     Вот, - молвил Северьян. - Вирий преподносит первые сюрпризы.-
     Что-то мне это не нравится, - решительно заявил Данила, стуча зубами.
     Путники двинулись в путь промокшие с ног до головы, но когда, наконец, выползло солнце, одежда сразу просохла, но соль на лице и теле так и осталась белыми разводами. -
     Море морем, а пить хочется, - изрек Данила. - У нас воды почти не осталось. Я пробовал морскую пить, но от нее жажда лишь усиливается!-
     Терпи, - сказал Северьян. - Уже недолго осталось.
     К полудню забрели в маленькую крохотную деревушку. Там пара мужиков, из тех, что посообразительнее объяснила, что идти надо еще дальше, и то, можно и лопухнуться. Корабли нынче почти не бывают, лишь случайные стоят у берега, надеясь выловить богатых пассажиров. Только таковых все меньше и меньше становится.
     К вечеру они увидели на воде четыре черных тени. Подошли поближе, узнали в тенях корабли. Были они небольшие, перекособоченные, но на воде все-таки держались, что само по себе уже было не плохо. Порт был небольшой, но и не слишком маленький. Прямо рядом с ним расположилась довольно большая весь, домов двадцать и даже корчма. Для таких захолустий это более чем удивительно. На кораблях не было видно ни единой живой души, потому путники решили отложить выбивание мест до утра. А тут еще так гостеприимно светили окна корчмы.
     Внутри было куда менее гостеприимно чем снаружи. Темное, плохо освещаемое помещение было наполнено дымом, хоть топор вешай. Видать давненько хозяева дымоход не чистили. Хозяин, худой как жердь мужик, вышел к гостям неохотно, ковыряя пальцем в зубах.-
     Жрать будете? - Спросил он.-
     Хотелось бы. И пить, - вымолвил Данила.
     Хозяин придирчиво оглядел обоих с ног до головы. -
     А деньги-то есть?
     - Куда же без них! - Северьян потряс перед корчмовщиком огромным кошелем. В кошеле звенело, и в глазах у хозяина тоже заплясали золотые монетки.-
     Тогда я мигом! - Молвил тот и скрылся за стойкой, чем-то оживленно шебарша.
     Северьян тихо рассмеялся. В кошеле было совсем не много денег, просто несчастный Чернокамень создавал иллюзию наличия оных. Большой увесистый, талисман занял почти весь кошель.
     Зато со всех сторон на постояльцев косились подозрительные взгляды собравшейся здесь разношерстной публики. Кого здесь только не было. И звероватого вида варвары, и худосочные низкорослые мужичонки, с повадками крыс, и толстые, в богатых нарядах, купцы. Были здесь и корабельщики - тучные крупные мужики с небритыми пропитыми рожами. К одному из них и подсел Северьян, подмигнув Даниле.-
     Чего надо? - Пьяненьким голосом пробасил мужик.-
     Это твой корабль стоит там, на пристани? - Сразу перешел к делу Северьян.-
     Мой, ну и что? -
     В Царьград идешь?-
     Да хоть бы и в Царьград, - корабельщик нахмурился. - Чего хочешь?-
     Возьмешь меня и моего друга на борт?
     Мужик задумался, потом махнул рукой.-
     Возьму. По пять золотых с рожи, и можете загружаться. У вас есть, что загружать?-
     Да вроде нет, - протянул Северьян.-
     Мы отправляемся через день. Завтра вон тот, - показал корабельщик жирным пальцем на купца, - загружает свой товар. А послезавтра с утра отправляемся. Не успеете, тогда пеняйте на себя.-
     А деньги когда? - Спросил убийца.-
     Деньги сейчас. Если вы вдруг не придете, я хоть в накладе не останусь.
     Северьян вздохнул, отсчитал положенную сумму, ссыпал золотые на ладонь корабельщика.-
     С вами приятно иметь дело! - Довольно засмеялся он. - Моя посудина третья справа. Самая высокая, так что без труда найдете. А если переночевать негде, обратитесь к Хорху, корчмовщику. Он хоть шельма и плут, но, в общем-то, неплохой мужик. Скажете, что от Ишана, мол, комнату надо. Он не дорого возьмет. Ишан - это я.-
     Спасибо, - поблагодарил Северьян.-
     Спасибо будешь говорить, когда в Царьграде окажешься, - усмехнулся корабельщик, прихлебывая вино.
     Больше он с путниками не общался, теперь его интересовало только вино. Вскоре пришел корчмовщик, поставил перед постояльцами на стол блюдо с жареной рыбой и большой кувшин с вином. Северьян сразу договорился о комнате на ночь. Иметь лишние деньги и ночевать в лесу - верх идиотизма.
     Они поели быстро, торопливо. Слишком уж утомительны были взгляды нескольких подозрительного вида мужиков. Больше всего они смахивали на местного пошиба разбойников. Северьян не испытывал желания нарываться на конфликт, и совершенно не хотел получить нож в спину в темной подворотне.
     В комнате, которую им выделил хозяин, были две низких, но широких кровати, стол, совершенно пустой, и большое окно с видом на море. Северьян зажег лучину и улегся, глядя в серый дощатый потолок, затянутый паутиной. А Данила устроился возле окна, и мечтательным взором уставился на море.-
     Все-таки удивительно, насколько оно огромное, - изрек он. - И ни конца, ни края не видно. Я всегда думал, что море, чуть поболее озера, а оказалось, что озеро по сравнению с ним - лужа. А звезды, как здорово они блестят на морской глади. И воздух, такой свежий, будто из самого вирия.-
     Свежий, потому что в нем много соли, - педантично объяснил Северьян. - А соль способствует прочищению легких, и благотворно влияет на организм в целом. Но в переизбытке ведет к тяжелым заболеваниям...
     Данила вздохнул.-
     Ну, всю романтику испортил. И как только у тебя получается своими заумными словами портить мне настроение? Это я понимаю - сила слова! Такое не всякому мудрецу удается.
     Северьян довольно хмыкнул.-
     Ладно, эстет, наблюдай, а я спать буду.-
     Как ты не понимаешь... здесь такая красота, - пробормотал Данила, но махнул рукой. Северьян отвернулся к стенке и больше не обращал внимания на посторонние звуки. Он спал. Вскоре улегся и Данила и тотчас же уснул, убаюканный морским прибоем. И казалось, что там, где такая красота не может быть ни чего плохого.
        Глава 39.
        Ночью, Северьян сам открыл глаза, чувствуя какое-то неудобство. Защитная реакция организма, выработанная за долгие годы, еще ни разу не подводила. И убийца привык доверять своим чувствам. Медленно, бесшумно он повернул голову к окну, приоткрыл веки. Яркая полоска света врывалась через открытые ставни в комнату. Полная луна светила ярко, даже слишком ярко. Была видна каждая деталь, каждая соринка и камушек. Паутина на потолке казалась серебряной и колыхалась от легкого теплого морского бриза. По комнате раскатывался здоровый мерный храп Данилы, витязь, налюбовавшись на морские пейзажи, спал, как медведь впавший в зимнюю спячку.
     Северьян наконец понял, что именно привлекло его внимание. Посторонние звуки у окна становились все громче. Потом послышался сдавленный шепот. Северьян не смог разобрать, что говорили незнакомцы. Но пришли они отнюдь не с добрыми намерениями. Убийца лежал не шелохнувшись. Лучше дождаться развития событий и предотвратить происходящее, чем еще одну ночь бодрствовать, ожидая повторного визита. Рука нащупала ятаган. Жаль, что в ножнах. Придется вынимать его во время атаки, никак ни раньше. Иначе можно спугнуть чужаков.
     В оконном проеме показалась черная фигура. Неизвестный осторожно вполз в комнату, настороженно огляделся. Северьян чуть не подскочил на месте, узнав собственные приемы бесшумного передвижения. За ним влезли еще двое, тоже бесшумно. Не будь у убийцы внутреннего чутья, он бы даже не проснулся. - Ты точно уверен, что у них есть деньги, - расслышал Северьян.-
     Я видел. У чужеземца такой кошель, человек влезет.
     Северьян напрягся. Кошелек с Чернокамнем, деньгами и кое-какой снедью лежал в котомке. Сейчас главное не упустить вторженцев. Убийца вскочил с кровати, меч с лязгом упал на пол. Ох, Ящер, даже встать бесшумно не смог, - мелькнула мысль. Воры тоже немало растерялись, ведь были уверены, что все спят, а оказалось иначе. Тут же похватали первое, что попалось под руку, и рванули к окну. От шума проснулся Данила, еще не понимая в чем дело, увидел, как вор потянулся к его сумке, и не долго думая, саданул его кулаком в лоб. Неприятно хрустнуло, и вор упал. Два других уже не пытались ничего взять, улепетывали во все лопатки. Северьян прыгнул вперед, отрезая похитителей от окна и вдруг, не ожидая, получил прямой удар ногой в живот. Убийца упал на пол, дыхание перехватило. -
     Держи их! - Крикнул он Даниле.
     Тот совсем растерялся, но все же рванулся к окну, куда уже выползал один вор. Второй действовал почти так же, как Северьян, может без привычной грации. Сшиб подсечкой Данилу на пол, и с размаху саданул ногой под ребра. Северьян не дал ему нанести решающего удара. Бросок был молниеносным. Убийца ударил жестоко и беспощадно. Кулаком в солнечное сплетение, ногой с разворота в лицо, в живот. Вор дергался, как кукла в руках неумелого кукловода. Последним ударом Северьян пригвоздил его к стене. Данила лежал на полу и стонал.-
     Падаль, он мне в живот, со всей дури...
     Взгляд на окно. Северьян не терял времени, подбежал к оконному зеву, но успел увидеть лишь удаляющуюся тень. Яростно ударил кулаком в стену, так, что затрещали костяшки. -
     Ушел, один ушел, - прохрипел убийца.-
     Но он же только один, - не понял Данила. - Больше не вернется.-
     Дурак! - В сердцах рявкнул Северьян. - У него моя сумка! А в сумке талисман!
        С утра ходили злобные и насупленные. Данила все потирал ушибленные ребра, Северьян злобно косился на приходившего в себя вора. Одного он, к сожалению, зашиб, перестарался. Последний удар оказался решающим, шейные позвонки превратились в труху, а кадык съехал набок. Зато второй, которому саданул Данила, был вполне живехонек, не считая конечно огромного красновато-черного синяка на пол-лица.
     Северьян был в ярости, ходил, скрипя зубами и лихорадочно думал, что же делать? Кому вообще пришло в голову их грабить? Неужели, мало было звероватого вида путников, или мечи на поясах им ничего не сказали? Самое обидное в том, что денег у Северьяна почти не было. В сумке-то и лежало всего ничего. Две баклажки с водой, кое-какая провизия, да еще черный булыжник в кошельке. Ужасно другое, воры, поняв что их дурачили, со злости могут и выкинуть Чернокамень, только куда именно они его денут? А если бросят в море? Там таких камней, как грязи. Что, все перебирать, да проверять на прочность? Так камень вообще штука прочная. И разбить его не так уж просто, особенно покатые, обглоданные, обсосанные волнами. Вот уж будет веселуха!
     Пленник, наконец, пришел в себя. Открыл глаза и попросил воды. Северьян ударил его беззлобно, костяшками пальцев в лицо, так что еще несколько минут вор сплевывал на пол собственные зубы. -
     Ну давай, говори, кто вас навел?-
     Никто. Мы шами. - прошепелявил пленник. - В корчме у ваш был большой кошелек. Шамый большой.
     Северьян рассвирепел. Так если бы он не показывал всем свой кошель, все было бы в порядке? Немыслимо, но факт! Получается, он сам подставил и себя и Данилу. От этого становилось лишь противней, и он еще раз ударил пленника. Передних зубов у него уже не осталось, потому он сплевывал лишь сгустки темной крови.-
     Где ваше лежбище? Куда пошел твой приятель?-
     Приятели. Ты хотел сказать приятели? - Ответил пленник вопросом на вопрос.-
     Нет, - мстительно проговорил Северьян, - приятель. Второй не ушел. Я его убил. -
     Но мы же никого не убивали, - противно застонал пленник. - Мы только грабили...-
     А тебя в детстве не учили, что чужое брать - плохо? Так я научу сполна. Говори, куда ушел твой дружок? -
     Я не могу. Честь вора превыше всего.
     Северьян понимающе кивнул.-
     Что же, я понимаю. И поэтому буду медленно отрезать у тебя палец за пальцем, затем вырву язык и выколю глаза. Нет, глаза я выколю потом. Сначала вспорю тебе живот, вытащу печень и съем ее у тебя на глазах.-
     Ты не посмеешь, - пролепетал он. - Ты не из таких. Убить безоружного - грех. А тем более пытать.-
     Посмею, - хищно улыбнулся Северьян. - Вот увидишь. Вернее, почувствуешь. Данила, дай-ка мне нож.
     Пленник задергался, как уж на сковороде, пытался развязать сцепленные за спиной руки.-
     Слушай, а где это твой... мертвый друг научился так драться? - Спросил Северьян между прочим, пробуя нож на заточку.-
     Ннне... знаю... - в ужасе пролепетал вор. - Нет, не режьте меня! Я скажу! -
     Неужели ты так боишься умереть? - Усмехнулся убийца. - Ну, говори.-
     Мы договорились встретиться сегодня в корчме у старого Устина. -
     Это где?-
     В соседней веси, там единственная корчма...
     Пленник захлебывался словами. Из разбитого рта не переставая, текла кровь. -
     Значит так, приятель, - тихо сказал Северьян, - твой друг поступил очень опрометчиво. Он взял нужную мне вещь. Деньги ладно, пусть оставит себе. Но если он не вернет мне кое-что еще, я тебя убью. Так что лучше постарайся и проводи нас до корчмы старого Устина. -
     Я не хочу умирать из-за него, - закивал пленник. - Я все покажу!
     Северьян повернулся к Даниле, подмигнул.-
     Учись работать с людьми. Люди, они ласку любят.
     И наотмашь ударил вора по лицу.-
     А это за что? - Взвизгнул тот.-
     Это тебе за компанию. Компания очень приятная.
     Путники долго шли вдоль берега, ведомые новым, основательно избитым провожатым. Потом свернули в сторону леса, и долго брели через буреломы. Пленник один раз попытался убежать, но после хороших оздоровительных ударов под ребра перестал даже ходить. Пришлось помогать все теми же ударами. Теперь Северьяна раздражало все. И чистый морской воздух, и шум волн и пение птиц, и даже треск веток под ногами. А больше всего угнетало то, что с утра отплывает корабль. Корабль, на котором Северьян с Данилой должны уплыть в Царьград. Да только нет на руках амулета, и смысла нет ехать пока Чернокамень не отыщется. Только бы вор не выбросил его, только бы оставил. -
     Как звать-то твоего приятеля? - Спросил Северьян у пленника.-
     Остап.-
     Ох, поймаю я этого Остапа, ну и достанется ему, - мечтательно протянул убийца.
        Из груди рвался толи стон толи хрип. Остап бежал так, что пятки сверкали, да больно стучала по спине тяжеленная сумка. Что там, камни что ли носят? - Мелькнула мысль. - Зачем только вообще полезли в эту берлогу? Говорил же Гопану, доиграемся. И доигрались. Гопан, упал под ударом бугая первым, лишь раскинул руки. Зато уж Макар тянул до последнего, даже помнится, сбил одного с ног. Только почему-то так и не догнал Остапа. Сгинул, видать. Все же достали его проклятые странники. А может все же убег и скрывается? Так или иначе, надо в корчме его дождаться. Вдруг все-таки придет?
     По лесу он брел долго, часто спотыкался, падал. Ночью здесь вообще опасно. И волк голодный мог забрести, и даже бер косолапый, если очень злой. Тихо ужали совы, стрекотали кузнечики. Да только Остапа каждый звук пугал. Вор не выдержал, нахватал веток, трясущимися руками разжег костер. Пламя занялось неохотно, чуяло, что рядом море, вот и ворчливо подергивалось. Стихия стихии рознь. И хоть на стену лезь, хоть лбом об пол бейся, а вода тушит огонь. Но костер все-таки расползся, разъярился, и стало ему море по колено. Остап сел поближе, подставил руки. Его била дрожь, но не от холода. От страха. И помешанного на страхе любопытства. Что же за сумку он умудрился взять?
     Наконец не удержался, схватил котомку, открыл медленно, будто боялся, что укусит. Но мешковина не кусалась. Он трясущимися руками высыпал содержимое к ногам. Первыми к ногам выпали баклажки. Остап поморщился - вот уж добыча. За ней остатки заплесневелой лепешки и какие-то тряпки. Вор совсем сник. Стоило из-за этого рисковать жизнью? То же мне, богатеев нашли. Обычные искатели приключений, откуда у них деньги?
     Вдруг, под радостный возглас Остапа из сумки вывалился огромный кошель. Упав, звякнул. У вора аж ноги подкосились. Столько денег! Нет, ради этого и жизни отдать не жалко. Особенно чужие. Остап лихорадочно развязал узелки, высыпал содержимое. На землю вывалились золотые монеты, и огромный булыжник. Вор посмотрел, пересчитал. Пятнадцать золотых, немало, конечно, но хотелось большего. Куда большего, чем эти... эти... И что это за черный булыжник?
     Остап взял камень в руки. На первый взгляд, он был совсем обыкновенным, камень, как камень. Таких в море, как грязи. Но морские, они холодные, а этот... этот трепещет в руках, как живой. И такой горячий... Остап не решился выкинуть его. Видать, не зря странник носил его в кошельке. Он какой-то необычный.
     "Я буду служить тебе, хозяин!" - вспыхнуло в голове. -
     Кто это? Что происходит? - Взвизгнул от неожиданности Остап.
     "Я - дух камня. Я твой амулет".-
     Дух камня? Но зачем ты мне?
     Остап страшно испугался. Теперь он захотел выбросить черный булыжник подальше, чтобы этот отвратный голос никогда больше не возникал в голове. Бросить все и бежать, бежать как можно дальше, спрятаться.
     "Не будь глупцом. Я помогу тебе обрести могущество!" -
     Могущество? Но что ты можешь? - Пролепетал Остап.
     "Я могу сделать тебя сильным. Самым сильным магом!"
     Вор задумался. Выкинуть камень он всегда успеет, а голос не такой уж и противный. К нему привыкнуть можно. Особенно если действительно поможет... не поможет, выкину его в море, - решил Остап.
     "Ты не пожалеешь" - раздался в голове шепот.-
     Скажи, а почему ты не помог своему прежнему хозяину, когда я украл тебя у него из-под носа.
     "Он мне не хозяин. Он хотел меня уничтожить, к тому же он слишком сильный. Я не могу говорить с ним".-
     Сильный? А я слабак?
     "Нет, что ты повелитель. Ты силен и умен. А я прибавлю тебе силы и умения".-
     Ладно, - согласился Остап. - Давай, делай. И чтоб без обмана.
     "Какой обман? Я никогда никого не обманывал".
     На миг вору показалось, что в голосе камня мелькнула насмешка. Но только на миг.
        Лес, темный и хмурый, наконец закончился и путники вышли к небольшой, запущенной веси. Дома стоят кособокие, корчма, как избушка на курьих ножках. Пахнет навозом и гарью, сочетание ужасное. -
     Это и есть корчма? - Поморщился Данила.-
     Да, - испуганно молвил пленник. - Вам не нравится?-
     Нет, ничего, сойдет избушка, - усмехнулся Северьян. - Надеюсь, твой друг уже ждет нас.
     На миг показалось, что в домах какая-то суета. Да из корчмы злом веет, может просто плохие предчувствия? Неужели опять? Северьян передернулся. Не может быть. Видимо и чувства могут притупиться. Что может сделать безмозглый вор? Ножиком махнуть?
        Глава 40.
        Дверь корчмы была гнилая и скособоченная, с проржавелыми петлями. Когда Северьян толкнул ее, дверь заскрипела так, что уши заложило. Нет, - решил убийца. - Хороший хозяин должен следить за своим имуществом.
     Внутри что-то было не в порядке, и на первый взгляд Северьян не понял, что именно. В корчме пахло мясом и горелыми дровами, за столами сидели люди, за стойкой стоял хозяин. Стоп! Люди, хозяин, даже дым, ничего не двигается, будто в корчме сидят не постояльцы, а вырезанные из дерева куклы.-
     Назад! - Рявкнул Северьян, но было поздно. Руки одеревенели, ноги будто приросли к полу. -
     Ящер, я не могу двинуться! - Крикнул Данила.-
     Не только ты, но и я тоже, - выдохнул убийца. - Попахивает магией.
     Пленник в ужасе молчал. Похоже, он тоже не мог пошевелиться, но ко всему прочему, еще и потерял дар речи.-
     Это и есть магия! Самая настоящая магия!
     Из-за стойки поднялся маленький, щуплый мужичонка с крысиной рожей. Тонюсенькие хлипкие ручки свисали вдоль тела. На плече висела сумка Северьяна.-
     Ты, как я понимаю, Остап? - Спросил Северьян.-
     Догадливый! Очень догадливый! - Безумно рассмеялся вор.
     Убийца вздохнул. Тяжело иметь дело с магом. А с безумным магом, еще тяжелее.-
     Ну и чего ты хочешь? Мирового господства? - Вяло спросил Северьян.
     Глаза вора светились нескрываемым сумасшествием. Он не обращал на убийцу ни какого внимания, взгляд был прикован к съежившемуся от страха пленнику.-
     Это ты привел их, Гопан? Ты привел их, предал меня?-
     Нет, нет, Остап, - запричитал пленник. - Они пытали меня, видишь! Избивали, мучили. Я не хотел...-
     Ты больше ничего не захочешь!
     С руки пленника сорвалась пронзительно белая молния, и пленник вспыхнул, как факел осыпался горсткой пепла. Северьяна обдало волной жара и смрада. Запахло паленой кожей.-
     Зачем ты это сделал? - Вяло бросил Северьян. - Заняться больше нечем?-
     Он предал меня! Но он заслужил легкой смерти! Вы ее не получите! Будете умирать медленно и мучительно, чувствуя, как плоть...-
     Эй, уважаемый! - Встрял Данила. - Но, позволь напомнить, вообще-то это ты нас обокрал, а не мы тебя. И ты еще нас в чем-то обвиняешь.-
     Не я, мне на вас плевать. Вы повинны в другом! Вы хотели уничтожить Чернокамень! Я должен вас убить, чтобы свершить праведную месть.
     Северьян дернулся. Так вот значит, откуда сила у пленника. Ах, шельма старик Опис, не сказал, что Чернокамень тоже обладает магической силой. -
     Но почему он не проявился раньше, когда был у нас? - Спросил убийца.-
     Вы глупцы! Он проявлялся, подстраивая вам козни и создавая проблемы. Он не мог разговаривать с тобой, чужеземец. Ты для него не подходишь... как и твой спутник. Но ты хотел уничтожить его, уничтожить это сокровище!-
     Безумец! - Вскричал Северьян. - Чернокамень - тень самого Чернобога. Ты же проклят на веки вечные! Ты уже мертв!
     Остап гаденько захихикал.-
     Камень предупреждал меня, что вы будете охаивать и неправедно обвинять магическую силу. Вы умрете, умрете страшно. Я так решил!
     Северьян медленно напрягал силы. Он не привык, да и не любил использовать магию, считая ее недостойным фокусом в руках настоящего убийцы. Но, все-таки развил в себе немалые способности противостояния. Вон, даже от Белояна смог отбиться, пусть и не надолго. А кто этот хлюпик? Всего лишь неудачник, которому в руки попал магический предмет. Чернокамень тоже глуп. Нельзя использовать первого попавшегося дурачка, в итоге это все равно выйдет боком. Дурак медленнее обучается, через него нельзя реализовать весь магический потенциал. И теперь Северьян тихо постанывал, накапливая в теле живую силу. Силу, способную поставить достойный щит.-
     Хотите что-нибудь сказать на прощание? - Ехидно прошепелявил Остап. - Смертники имеют право на последнее слово.-
     Кое-чего я, пожалуй, скажу, - Северьян медленно напряг руки. - Умри!
     Остап растерялся. А когда скованный заклятьями чужеземец вдруг сорвался с места и, вскинув меч, бросился с единственным желанием, убить, вор закричал от ужаса.
     "Он умеет ставить щит. Я не знал" - услышал Остап запоздалое оправдание амулета. В следующее мгновение меч разрубил его до пупа. Вор упал, задергался, разбрызгивая во все стороны темную, дурно пахнущую кровь. Северьян брезгливо вытер меч о штанину мертвеца, снял с отрубленного плеча котомку и выбежал прочь из корчмы, вытаскивая похожего на статую Данилу. Он уже начал приходить в себя, как впрочем, и посетители корчмы. Северьян решил смыться поскорее, чтобы потом не пришлось оправдываться перед посетителями.
     Бежать, таща на себе неподъемную тушу русича - вот настоящее наказание за все смертные грехи. У Северьяна подкашивались ноги, но он тащил вяло упирающегося Данилу. Тот все еще не мог отойти от заклятия Чернокамня, и был похож на огородное пугало, ну может чуть поболее и потолще. На плече болталась сумка, несчастный булыжник больно бил по спине. Северьян терпел, ибо надо было терпеть. Уже стемнело, а они так и не добрались до порта. Корабельщик сказал, чем раньше путники прибудут, тем лучше. И еще сказал, что ждать не намерен. Вот и напрягался убийца, выбивался из сил, протаскивая тело Данилы между склонившимися, как специально ветвями деревьев, которые так и норовили поцарапать, или на худой конец, порвать одежду. Пот разъедал глаза, руки онемели, но Северьян бежал, пока деревья наконец не расступились, открыв роскошный вид на море. Плескались волны, расплываясь по песчаному берегу. -
     Неужели море! - Выдохнул Северьян, и, поскользнувшись, повалился на песок. Туша Данилы откатилась в сторону, и, наконец, начала подавать признаки жизни. Кроме нудного бормотания, которым Данила потчевал убийцу всю дорогу, наконец добавились и другие человеческие порывы. Стали шевелиться руки, ноги, сначала лихорадочно, конвульсивно, но постепенно обретали четкость движений. Вскоре Данила встал на ноги, сначала неуверенно, пошатываясь. -
     Ну, кажется, ожил, - тяжело выдохнул убийца. - А я уж думал всю дорогу придется тащить.-
     Куда нам торопиться, - хмуро проворчал Данила. - У нас до утра еще куча времени. А у меня башка раскалывается, как... как...-
     Пустой котел на огне, - подсказал Северьян. - Бери ноги в руки и бегом. Чернокамень у меня, кошелек тоже. Теперь бы не сплоховать напоследок, иначе считай, зазря деньги выкинули.
     Северьян как в воду глядел. Корабль, тот самый, третий слева, медленно отчаливал от берега.-
     Ящер меня раздери! - Заорал что было мочи Северьян, сигая в холодную воду. Делая чудовищные гребки, работая на износ, он, наконец, добрался до борта. На палубе столпились люди, все указывали на двух людей, следующих за кораблем. Вышел мужик, толстый, грузный, правый глаз прикрыт черной повязкой.-
     Чего надо, придурки?-
     На корабль надо. Мы заплатили!-
     Кому заплатили?-
     Как кому, Ишану, конечно же!
     Толстяк обезоруживающе рассмеялся.-
     Нет, вы действительно полудурки. Корабль Ишана еще в порту, вон, заканчивает погрузку.
     Северьян больше ничего не сказал, тотчас повернув к берегу. За спиной слышалось, как отплевывается Данила. Оба вылезли на берег, мокрые, злые.-
     Учудил ты, калика. Я же знал, какой корабль у Ишана, не сравнить с тем корытом, что мы догоняли, - вздохнул Данила, выжимая воду из волос.-
     Так ты знал? - Воскликнул Северьян. - Знал, что это чужой корабль?-
     Конечно, знал, - невозмутимо ответил Данила.-
     Тогда зачем прыгал?-
     Ну, ты прыгнул, и я вослед. Кто знает, может тебе нужно чего было. Или вдруг твои планы изменились, ты же меня никогда не предупреждаешь.
     Северьян шумно выдохнул, борясь с яростью. Против такой логики не попрешь. Все просто, как два пальца... гм... Ты прыгнул, и я прыгнул, ну чего тут скажешь. -
     А если бы я в колодец сиганул, ты бы тоже следом прыгнул? - Съязвил Северьян.-
     Нет, вряд ли. - Признался Данила. - Мы оба в колодец бы не влезли. -
     А если бы влезли...-
     Да что гадать, если бы, да кабы. Не влезли и не влезли. Пошли лучше к Ишану подойдем.
     Корабельщик, как и положено, стоял на корабле и отдавал команды, куда и как ставить бочки. Заметил путников, помахал, довольно скалясь. -
     Вы никак искупались? Мой вам совет на следующий раз, полезете в воду, не забудьте снять одежду. Суше будет.
     Северьян пропустил шутку мимо ушей, проскрипел сквозь зубы:-
     Когда вы отправляетесь?-
     Как только загрузимся. Короче, до утра можете спать спокойно.
     Какой там сон. Путники пришли в комнату, да так и просидели оба до утра, боясь не то, что уснуть, лечь! Кто знает, вдруг еще кому-то вздумается ограбить их ночью. Или корабль вдруг уплывет до рассвета. Теперь, зная виновника своих бед, Северьян злобно косился на котомку. Вот уж радость, везти в мешке краеугольный камень всех неприятностей!
     К утру одежда обсохла. Впрочем, путники так и не снимали своей одежды, потому и не слишком радовались этому очевидному событию. А солнце уже медленно выплывало, щурясь огромным красным глазом, оглядывало свои владения. Северьян с Данилой молча собрали вещи, и поспешили покинуть не слишком гостеприимное заведение.
     Корабельщик Ишан встретил их жизнерадостной улыбкой.-
     Вроде не опоздали! Молодцы! Я уж отправляться собрался!-
     Самое время, - буркнул Северьян. - Где мы можем разместиться?-
     Да размещайтесь, где хотите. Вся палуба ваша. -
     А трюм?-
     Трюм для грузов. Если хотите, можете сидеть и там, но я бы не советовал. Там темно, сыро, да и крысы. В общем, делайте что хотите, только корабль не ломайте. Того, что вы заплатили, вполне хватит, чтобы целыми днями маяться от безделья, но ежели вдруг наскучит, я всегда найду вам работу.
     Северьян выслушал длинную проповедь Ишана, и облегченно вздохнув, примостился на корме, чистой и влажной, накануне начисто вымытой. Рядом сел Данила. Шумно зевнул.-
     Неужели мы на корабле? А, друг калика, представляешь? Мы на корабле! -
     Представляю, - хмуро ответил Северьян. И оба спутника замолчали.
     Лишь слышалось, как шумит корабельщик, отдавая приказы подчиненным, как кренится корабль, как скрипят паруса, пытаясь уловить движение ветра. Корабль неторопливо, покачиваясь, покидал маленький порт. Впереди открывалась лазурная, нежно голубая гладь моря. Она таила в себе мириады загадок. Путники молчали, вперив взгляды вдаль. Каждый думал о своем. Северьян просто любовался восходом, дивным и прекрасным, как сама жизнь. А Данила смотрел вперед, до рези в глазах пытаясь различить неведомые стены Царьграда. Убийца втайне завидовал спутнику. Даниле еще предстояло сладостное томление, ожидание чуда, и созерцание оного. Северьян же успел увидеть изнанку этого на первый взгляд волшебного города, и ожидал лишь одного. Еще больших несчастий.
        Часть 3.
        Глава 41.
        Здесь было темно и сыро. В сыром воздухе витал стойкий запах разрытой земли и плесени. Так обычно пахнет в старом запущенном погребе, в который нерадивый хозяин не заходил несколько лет. Со стен жуткими лоскутами свисала старая замшелая паутина, своды потолка закреплены перекошенными накренившимися балками, которые уже подозрительно поскрипывают, так и норовя сорваться вниз, выбить опоры и обрушиться на людей лавиной иссохшей щебенки и глыб каменных плит. Это место выглядело куда хуже, чем корабельный трюм, в котором Люта вместе с другими пленницами находилась более десяти дней. До этого она мало чего помнила. Каждый день ее поили дурманящими травами и на всякий случай завязывали глаза. Зато она отчетливо видела день своего похищения. Девушку выкрали прямо на глазах у честного люда, на базаре. Трое здоровенных мужиков из охраны купца Ликуна заломили Люте руки и ударили чем-то тяжелым по голове. Купец долго ругал своих слуг, обвиняя их за излишнюю самоуверенность, но девушку так и не выпустил. И теперь Люта сидела в компании десятерых похищенных девушек в темном, сыром подвале и слепо ждала своей незавидной участи. Ликун доходчиво объяснил, что попытки побега будут караться смертью и уже мягче добавил, что девушкам досталась не самая худшая участь. Невольничьи рынки - удовольствие не для бедных, а стать служанкой какого-нибудь барона не так уж и плохо. Девушки поплакали, поплакали и смирились. Только Люта все еще верила, что Данила найдет ее, перерыщет всю землю, но найдет.
     Люта давно сбилась со счета, но ей все-таки казалось, что сейчас утро. Девушек еще не кормили, и даже не удосужились зажечь новый факел, так что погреб уже добрых два часа был погружен в непроницаемую тьму. Многие пленницы еще спали, слышалось их тяжелое дыхание, сонные стоны. Еще бы, спать на холодных берестяных подстилках - испытание даже для мужчины. Девушки же здесь были не первый день.
     За время пребывания здесь, Люта успела сойтись с пятерыми. Костряна, высокая статная, с черными, вороного крыла волосами и томными зелеными глазами, стала для Люты лучшей подругой. И характер у нее подстать внешности: волевой, напористый. Ее даже стражники уважали, и, похоже, все поголовно влюбились. Но, слово Ликуна - закон, и никто не пробовал нарушить его. Еще была Родянка, миловидная, с правильными чертами лица, русоволосая. Люди Ликуна похитили ее в Киеве, по крайней мере, так говорила сама Родянка. Она прослыла веселушкой, даже сейчас, когда, казалось, нет ни какого выхода, все равно умудрялась поддерживать беспечное настроение. Сейчас обе девушки сладко спали.-
     Не спится? - Отвлек от печальных мыслей тихий голос.
     В углу, прислонившись спиной к холодной стене, сидела Агалья. С ней Люта так и не смогла найти общий язык. Странная девушка с не менее странным именем почти ни с кем не общалась, все больше молчала. Люта даже немного испугалась, с чего это у Агальи вдруг прорезался голос.-
     Нет. - Ответила Люта. - Слишком холодно. Да и мысли всякие лезут, не отобьешься. -
     Мысли это плохо, - согласилась Агалья. - Особенно воспоминания. Мы теперь рабыни, и о прошлом лучше забыть. -
     Но почему? Почему нельзя помнить?-
     Чтобы избежать ненужной боли. А воспоминания - это всегда боль.
     Люта растерялась. Не ожидала она столь угнетающего разговора.-
     А почему ты все время молчишь? - Сменила она тему. - Девчата думают, что ты не от мира сего, безумная.
     Агалья нахмурилась. Ровные дуги бровей опустились, исказились.-
     Люди Ликуна убили на моих глазах отца и мать. А потом надругались надо мной... -
     Прости, - Люта виновато склонила голову. - Я не знала.
     Она действительно была потрясена. И как только она вместе с подружками могла смеяться над странной нелюдимостью Агальи? Пережить такое как она, и не свести счеты с жизнью или, по крайней мере, не сойти с ума почти невозможно. В один миг лишиться всего: родного дома, родителей, и даже свободы. Не слишком ли большое испытание для одной хрупкой девушки.-
     Не стоит просить прощения. Не ты же их убила, - нервно усмехнулась Агалья. - Ничего. Уже завтра нас всех поведут на продажу. Может быть и с покупателем повезет, кто знает?-
     Так ты сдалась? Ты не хочешь больше бороться? - Воскликнула Люта. - Мы ведь наверняка сможем выбраться, убежать...-
     Опомнись, дуреха, - осадила ее Агалья, - куда бежать? Ты что, не знаешь, мы же в Царьграде! Убежать отсюда нельзя, море не переплывешь...-
     Море? Что, настоящее море?-
     А ты что думала, тебя на корабле по речке везут? Так ты действительно глупая. Бежать бессмысленно, даже если есть шанс. Тебе хоть есть куда возвращаться, а мне? Мне куда податься? Идти батрачить на какого-нибудь богатенького скота? Нет уж, пусть все будет, как будет, доверюсь судьбе. Может хоть покупатель попадется нормальный.
     Люта ничего не ответила. Говорить с Агальей о спасении, даже мечтать о таком было бессмысленно. Это Люту ждет дома жених, и волнуется мать, Агалью больше не ждет ни кто. И почему Род так несправедлив порой? За что, за какие грехи посылает такие испытания? А может, Род вообще отвернулся от людей, наплевал на них? Люта вдруг испугалась собственных мыслей. Нет, не мог он забыть про своих любимцев, не мог просто бросить не произвол судьбы. Но верить в это было все сложнее.
     Заворочавшись, проснулись еще две девушки, Сельга и Савья. Они - сестры, почти одногодки. И очень похожи друг на друга, хоть и не близняшки. У Сельги правда, маленький шрамик над правой бровью, след удара охранника. Девушка пыталась убежать, и ее попросту оглушили. Ликун не терпел неповиновения.-
     Привет, Сестрички, - добродушно молвила Люта. - Как спалось?-
     Всю ночь снились какие-то кошмары, - вздохнула Сельга.-
     И мне тоже, - подхватила Савья. - Какой-то звероватый мужик за мной гоняется, подбегает, смотрю, а это Ликун. И рожа у него зеленая, как у несвежего покойника. Говорит, люблю тебя, Савья и хочу жениться. Ну, я как дала ему кулаком по толстой роже...-
     Ну? - Заинтересованно спросили девушки.-
     И проснулась. Вот и все, - пожала плечами Савья.-
     Жаль, что не досмотрела. Жалко мне Ликун не снится, - вымолвила Сельга, - я бы ему там и руками и ногами...
     Договорить она не успела. Скрипнули засовы, дверь медленно открылась, освещая погреб замшелым обрывистым светом масляного факела. Охранник медленно спустился, поставил на пол поднос с едой. Подошел к стене, вынул потухший факел, вставил взамен новый. Погреб высветило почти полностью, лишь по углам зияли рваные черные тени. И лица были какие-то нечеловеческие, с черными провалами вместо глаз и четко очерченными контурами. Пока охранник возился, девушки насупленно молчали, стараясь показать свою неприязнь этому, по сути, ни в чем не виноватому парню. Он просто работает и делает то, что говорят. Злиться надо не на него. Но девушкам надо было хоть на ком-то отводить душу. А коли никого иного нет, сойдет и охранник. Он ведь тоже прихвостень Ликуна.
     Дверь, скрипнув, захлопнулась. Девушки прыснули, смешно размахивая руками. -
     Ты глянь, какого-то новенького прислал.-
     Вроде симпатичный, - протянула Савья.-
     Да уж, симпатичный. Попробовала бы убежать, этот симпатичный так бы ударил, что мало не показалось, - пробурчала Костряна. - Давайте не будем об этих выродках. К тому же, пришла пора завтрака. Давайте поедим.
     И девушки принялись за трапезу. Надо отдать должное пленителям, кормили они более чем хорошо. Каждое утро свежие фрукты и соки, в обед не обходится без горячего, да и вообще многие даже дома питались хуже. Так что хоть одна приятная вещь в заключении имелась.-
     Надо и другим оставить, - спохватилась Лота, с удовольствием уминая огромный сочный персик. -
     Оставим, - согласилась Сельга. - Тут на всех хватит.
     Насытившись, девушки расползлись по лежанкам. Такая странная, разнежено аскетская жизнь выбивала из колеи, ломала и давила мысли. Люту уже стало раздражать, что все пребывание здесь сводилось к двум вещам, еде и сну. Так можно и животным уподобиться. Человек должен делать хоть что-то, иначе пропадет. И Люта решила проверить то, что терзало ее вот на протяжении уже нескольких дней.
     На стене горел масляный факел. Светил он плохо, лоскутами вырывая ткань тьмы, и жутко дымил. Люта долго думала, и решила, что дым должен куда-то выходить, иначе бы девушки попросту задохнулись. Она отлично помнила, что даже в печках есть дымоход, без него никак. А факел дымит не меньше печки, значит, и дымоход должен быть широкий. Быть может, это шанс к спасению? Единственная возможность убежать.-
     Девчонки! - Заговорщицки прошептала Люта. - Слушайте, что я вам скажу...
     Они несколько часов кряду пытались рассмотреть хоть что-то. Залезали друг на друга, падали. Пытались подсветить факелом, но бесполезно. Ни какой дыры не было. Люта вздохнула. Конечно же, они в Царьграде, стране истинных чародеев. Так что наверняка здесь кто-то хорошо поколдовал, вот и все.-
     Зря стараетесь, - проговорила из угла Агалья. - Здесь нет дымохода. Весь дым выходит через тонкие щели под потолком. Туда даже руку не просунешь.-
     А ты откуда знаешь? - Спохватились девушки.-
     Я уже пыталась, - честно призналась Агалья. - Бесполезно. Отсюда есть единственный выход - через дверь. -
     Жаль, - сокрушилась Люта, - я думала, эта идея пришла мне первой.
     Девушка снова разочаровалась. Так неприятно видеть, как выгорают собственные иллюзии. Еще неприятнее осознавать, что выхода из плена нет, попросту потому, что судьба и не собиралась его предоставлять. Оставалась единственная надежда. Завтра всех поведут на невольничий рынок. Тогда и появится шанс, найти хорошего покупателя или... сбежать. Сбежать без оглядки, и куда - неважно. Главное спрашивать, спрашивать дорогу. Язык, он, как известно и до Киева доведет. Если, конечно из этого мира можно выбраться. Доселе Царьград представлялся Люте чем-то недосягаемым и загадочным. Она не раз слышала истории о городе-чуде, городе-мечте, где жизнь течет, как в сказке. И теперь Люта увидела эту сказку с изнанки, и все мечты разбились на маленькие осколки. Сказка, она такая, чем дальше, тем страшнее.
        Глава 42.
        День прошел, а вместе с ним и улетучились остатки выдержки и сил. Люта уже ждала утра, как спасения, а оно все не наступало. Спать не хотелось вовсе, сон отбило волнение. Волнение, помешанное на предчувствии. Девушка была уверена, что возможность убежать все-таки есть. Не может быть все столь безвыходным, сколь бы несправедливой не была жизнь. Надежда умирает последней, вслед за человеком. Люта все еще была жива, а значит надеялась. Надеялась спастись.
     Наконец, дверь, протяжно скрипнув, отворилась.-
     Выходите! - Гаркнул кто-то сверху. - Живо поднимайтесь, а то волоком вытащу!
     Люта с отвращением признала голос Ликуна, громкий и мерзкий, как лай бездомной собаки. Он и выглядел не менее мерзко, толстая мясистая рожа, щеки такие, что видны со спины и наползают на глаза, и надбровные дуги накренены вперед, как два булыжника, так что для глаз остаются лишь две малозаметные прорези. Не человек, идол заморский.
     Девушки сердито ворчали, ворочались, но поднимались, неохотно, медленно. Ликун сунул свою потную лоснящуюся от жира рожу в дверной проем, довольно крякнул и скрылся. Вместо него дверь распахнули два рослых охранника, да так и остались стоять у входа, на случай если какой-нибудь девушке взбредет в голову убежать. -
     Куда этих повезут? - Расслышала Люта хриплый мужской бас одного.-
     Не знаю, - ответил ему другой. - Ликун говорил, что сегодня в Жидовском квартале делать нечего, у евреев какой-то праздник. Да и покупатели они дрянные, больше потеряешь, чем сторгуешь. Скорее всего, в Армянский толкнут, там эти черные, ну на зверей похожие. По-нашенски не петрят совершенно, зато деньгами сорят направо и налево. Один, помню, сразу шестерых купил. -
     Ликун вроде говорил, что сегодня в Славянском квартале будем подторговывать. Кто-то из купцов решил разориться, новых наложниц завести. Может, купит сразу всех, если повезет.
     Люта обомлела. Славянский квартал? Она была уверена, что Царьград, город чужеземцев, где никто о русах и слыхом не слыхивал, а тут Славянский квартал! Это же самый что ни на есть выход! Теперь есть куда бежать, если все-таки удастся. Свои они везде свои, даже славяне порой родную кровь ценят. А уж посильную помощь предоставят, там уж можно и поторговаться с ними. Данила никаких денег не пожалеет, чтобы вернуть ее. В этом Люта была уверена.-
     Ну что, дождались мы, девки, своего часа? - Горестно вздохнула Костряна. Она и сейчас выглядела вызывающе всех. Спина прямая, голова гордо вздернута. Плевать она хотела на пленителей, они все не более чем жалкие твари перед ней. И мужики это чувствовали, и сами невольно преклонялись перед статной красавицей. -
     Все-таки дождались, - безразлично молвила Агалья, - теперь молитесь, чтобы покупатель оказался достойный.
     Из погреба они вышли под невысокий, прикрывающий от солнца навес. Отсюда хорошо слышался утомительный городской шум. -
     Все сюда! - Ликун собственной персоной стоял перед крытой черной тканью, большой повозкой. - Сидите тихо и не дергайтесь. Иначе Багыр вас перережет, как собак. Все понятно?
     Девушки закивали, испуганно косясь на того, кого Ликун назвал Багыром. То был высокий, заросший черной шерстью мужик, маленькие узкие глаза смотрели похотливо, рот открывался, будто зев кошмарной пещеры, ручищи, толстые, как вековые дубы и сам высокий, выше любого богатыря. Да если он в повозку усядется, лошади с места не сдвинутся.
     Агалья, проходя мимо Багыра, окинула стража полным ненависти взглядом. Люта заметила, подбежала к девушке. -
     Ты его уже видела?-
     Это он убил моих родителей, - тихо сказала Агалья. - Я его ненавижу.
     Люта сокрушенно кивнула. Она ничем не могла помочь Агалье, даже сочувствие было каким-то натянутым, фальшивым. А наглый упивающийся властью мужик усмехался, являя свету желтые крепкие, как кремень зубы. Люта вздохнула. Такого не каждый витязь одолеет, чего уж говорить о слабой женщине, удел которой не воевать, а поддерживать тепло семейного очага. Но почему люди так жестоки, что отринули даже древние скрижали, заменив их единственным правилом - отсутствием правил. Сильный всегда прав. И не изменить этого ни частыми уверениями в обратном, ни счастливой беззаботной жизнью. Когда сильный не прав, он пускает в ход кулаки, и все прогибаются под его игом, пока не придет еще более сильный. Так было всегда. Так осталось и поныне.
     В повозке было очень неудобно. Деревянный поддон устлан тряпками и закидан подушками, но он все равно жесткий. И стенки шершавые, неудобные. Того и гляди, заноза в руку вопьется. Девушки кое-как уселись, кто прислонился к боковой стенке, кто просто, держался за руку соседки. Последним, довольно скалясь, влез Багыр. Сразу пахнуло немытым телом и звериным потом. Кто бы ни был этот монстр, на человека он походил меньше всего.
     Повозка тронулась, и пленниц сильно тряхнуло. Люта стукнулась головой о выпирающую доску, сморщилась от боли. -
     Терпи, - тихо шепнула Костряна. - Будешь жаловаться, этот зверь точно тебя убьет.
     Она не угрожала, предупреждала об очевидном. Стоит закричать или хотя бы возмутиться, и огромный, размером с меч, кинжал на поясе Багыра окажется на твоем горле. И не успеешь ни дернуться, ни помолиться. Таковы уж здешние нравы, и Люта не горела желанием опробовать их на себе.
     Уже через несколько минут в повозке стало нечем дышать. Черное покрытие притягивало к себе солнечные лучи, так что жара стояла неимоверная. И лишь Багыр насмехался, смахивая с лица крупные капли пота. И почему такие твари всегда оказываются сильными. Ведь нередко, действительно сильные люди никогда не упиваются собственным могуществом. Наоборот, помогают более слабым, защищают обездоленных. Но когда она попадает в руки, к таким, как Багыр, злым, бесчувственным, наглым - жди беды.
     Люта облегченно вздохнула, когда повозка остановилась. Как бы то ни было, то, что ожидало, пугало куда меньше, чем сомнительное общество получеловека-полузверя. И неизвестно, чего в нем больше: человеческого или звериного.-
     Все-таки в Славянский, - услышала Люта голос около повозки. - Но почему?-
     Не твое дело! - Рявкнул Ликун. - Побольше молчи, поменьше задавай вопросов и долго проживешь.
     Багыр вылез первым, раздвинул прикрывающие выход шторки. Девушки вылезали, нервно озираясь. Их не выставили на площади, на всеобщее обозрение, как предполагала Люта. Видимо, в Царьграде не поощряется работорговля, и торги ведутся в закрытых помещениях и только для знающих людей. Но Люте было наплевать, наплевать на все. Если работорговля запрещена, то шансы сбежать возрастают вдвое. Главное вырваться, вырваться на улицу, на свободу. Она в Славянском квартале, среди сородичей. Кто-нибудь обязательно поможет.
     В помещении было красиво. Стены опрятно украшали цветные ковры, пол тоже устлан коврами, мягкими пушистыми. Ноги приятно утопали в них, будто ступаешь по свежему снегу, только холода не ощущаешь. Впереди стояли двое охранников, прямо возле неширокого возвышения. Люту передернуло. Похоже, это и был прилавок, то самое место, откуда девушек будут разглядывать покупатели.
     Сейчас или никогда, - решилась Люта. Багыр лениво позевывал, облокотившись на стену. Он походил на огромного кота, слишком обожравшегося, чтобы есть мышей, но все еще в состоянии их гонять. Дверь, за которой слышался уличный гам и базарная болтовня, была приоткрыта. Из нее в комнату прорывался настойчивый луч солнца. Дверь никто не сторожил, даже Ликун, казалось, потерял бдительность, о чем-то перешептываясь с охранником. Потом он полуобернулся, бросив брезгливое.-
     Становитесь на прилавок, сейчас вас придут смотреть.
     Это переполнило чашу терпения. Люта отчаянно завизжала и бросилась к выходу. Растерялись все. Девушки, которые испугались настолько, что не могли сдвинуться с места; охранники, уверенные в своей силе, а потому беспечные, и, несомненно, Багыр, который попросту не ожидал от пленницы такой выходки, уверенный, что запугал всех достаточно, чтобы у девушек не возникало даже желания сбежать. Но и на старуху бывает проруха. Когда, опомнившись, Багыр бросился к двери, столкнулся у нее с Ликуном, девушка уже исчезла из вида, затерявшись в толпе. Ликун злобно зашипел, как кобра, которой наступили на хвост.-
     Найти ее! Разыскать и доставить живой. Я хочу раз и навсегда отбить желание убегать от меня. Я покажу всем рабыням, что бывает с той, кто ослушалась меня.
     Багыр покорно кивнул. Сейчас он страшно хотел расправиться с виновницей собственного позорного краха. И чтобы ни одна живая душа больше не осмелилась перечить ему. Рыкнув, как голодный леопард, он в сопровождении двух охранников выскочил на широкую рыночную площадь.
        Люта выскочила на улицу и растерялась. Такого количества людей, шумящих, горлопанящих, она не видела никогда. Все бежали куда-то, суетились, то и дело по площади проскакивали запряженные лошадьми повозки. Но больше поразило девушку другое - огромные каменные дворцы, расположившиеся повсеместно. Даже дороги здесь были устланы каменными плитами, не то, что в родном Перелесье. Она слышала, что Киев - огромный город. А этот, этот выглядел, как три Киева, если не больше. И все, абсолютно все из камня. Ни одного ветхого деревянного домишки. Даже терем князя Владимира выстроен из дерева, а тут небольшие дома и то каменные. Как же выглядят палаты здешнего правителя?
     От размышлений ее отвлекла массивная черная фигура, возникшая, будто из самого ада. Увидев Багыра, Люта тотчас забыла про все вокруг. Мысли ее двигались в единственном направлении - поисках укрытия. Девушка смело нырнула в толпу, пробралась мимо орущих, галдящих торгашей и забежала в темную подворотню. Здесь остановилась, переводя дух. Сюда-то Багыр точно не сунется.
     Вдруг откуда ни возьмись, снова возник он, злобный, источающий ненависть. От него так и веяло диким необузданным зверем, слишком безумным, чтобы находиться среди людей. Люта тихо застонала и побежала через подворотню вглубь темного каменного лабиринта. Упала, разодрала в кровь колени, снова побежала, пока справа не увидела широкую дубовую дверь. В отчаянии замолотила кулачками, не в силах остановиться.
     Дверь открыл невысокий, полноватый старичок, в красивом расписном халате. Осмотрел девушку с ног до головы, молвил:-
     Чего ты хочешь, красавица?-
     Пустите, дедушка, - взмолилась Люта, - за мной изверги гонятся. Хотят меня продать, а я не хочу. Я не рабыня!
     Старик задумался, почесывая блестящую лысину. Нахмурился, покачал головой. -
     Опять Ликун за старое взялся. Но ничего, сегодня... нет, завтра поговорю со старейшиной, он этого горе-купца быстро приструнит! Ты заходи, милая, заходи. Многим не помогу, но накормить напоить сумею, а там уж пусть совет старейшин решает, что с тобой делать.-
     Совет старейшин? Что это такое? - Спросила Люта, когда старик прикрыл за собой дверь.-
     У нас, в Славянском квартале, все проблемы соотечественников решаются сообща советом старейшин. Там же мы решим, что делать с Ликуном. У него уже было одно предупреждение, а он взялся за старое...-
     Но он же торгует в Славянском квартале! Как такое возможно?
     Брови старика удивленно поползли вверх.-
     В нашем квартале торгует, тварь? Да как он посмел! Его сюда на пушечный выстрел не пускают.
     Люта смутилась.-
     Ликун говорил, что договорился с кем-то из купцов о покупке сразу нескольких наложниц. Этот купец проживает в Славянском квартале.-
     Не может быть! Ты не заговариваешься, девочка? Это же серьезное обвинение. Кто-то из совета старейшин, уважаемых людей сам позволяет такие непотребства чинить?
     Девушка бессильно заплакала.-
     Да не вру я, дедушка, не вру. Зачем мне это?-
     И правда, зачем, - согласился старик, - незачем. Ты проходи, деточка, садись. Меня зовут Тарас, можешь называть меня дед Тарас.
        Глава 43.
        От соленой воды уже щипало глаза. Данила, который буквально боготворил море, теперь отплевываясь, клял его такими словами, что даже бывалые корабельщики краснели, как красные девицы. Путешествие затянулось, попутный ветер, ведущий корабль вдруг исчез, будто и не было его. Пришлось садиться на весла, а Данила сам попросился в гребцы. Тяжелая работа отвлекала от жуткой скуки, помогала привести уставшее от безделья тело в нормальную форму. Но вскоре, ветер снова вернулся, и кораблик понесло по волнам куда быстрее. Сине-зеленая гладь моря мерно колыхалась, рассекаемая бортом корабля. Данила вздохнул. Всего должно быть в меру. Даже такая красота может надоесть, да что там надоест, уже ведь отвращение неописуемое вызывает!
     Северьяну же было все равно. Что он умел, так это ждать. Убийца целыми днями сидел на палубе, бесцветными стеклянными глазами вперившись в лазурный горизонт. Данила поначалу пробовал вывести друга из транса, но вскоре бросил это бесполезное занятие. Но как же утомительно было ожидание того, неизвестного, что вот-вот должно было появиться на горизонте. На двенадцатый день пути Данила все глаза себе просмотрел до дыр, силясь увидеть диковинные башни сказочного города. И когда оные, наконец появились на горизонте, Данила уже не восхищался, лишь облегченно вздохнул. Появились и ладно, значит доплыли. Воин напрягся, глядя на озаренный яркими красками горизонт. Где-то там, в этом чудо городе страдает его невеста. И он найдет ее, чего бы это ни стоило.
     Мачта весело поскрипывала. Дикий, хохочущий ветер рвал и трепал белый парус, так что корабль несся по волнам, будто вдруг обзавелся крыльями. Да он уже и не плыл, летел! Чудо-город приближался все быстрее, уже стали различимы огромные белокаменные ворота, проступили высоченные оранжевые башни. Они были столь диковинны и необычны, что у Данилы на миг перехватило дух. Вид открывался шикарнейший, и верхушки башен, казалось, окунались в колышущуюся морскую гладь.
     - Красота, - изумленно выдохнул Данила, - куда красивей, чем море. -
     И красивей чем Искоростень, - раздался знакомый, с издевкой голос.
     Северьян, оказывается, уже пришел в себя, и теперь наблюдал за приближающейся полосой берега с не меньшим вниманием, чем Данила. Увидел яркие высокие башни, будто пахнуло смертным холодом. А вдруг в одной из них сидит Базилевс и держит в руках злосчастный амулет? Кто знает...-
     Невероятно, я и не думал, что он такой большой! - Восхищенно бормотал Данила. - Уж думал, Искоростень громадный, Киев так вообще громада громад. А это что тогда? Да здесь же ни одного деревянного дома нет!-
     Это и к худшему, - нахмурился Северьян. - Камень всю черноту и злобу копит, он - самое вольготное место для магов. Почему думаешь, колдуны-отшельники селятся в пещерах скал. Не затем ведь, чтобы думать о высоком. Им магию копить надо, чтобы потом значит сразу вдарить, ну и получить мировое господство.-
     А зачем оно, это господство? - Недоуменно покосился Данила.-
     Ящер его знает, зачем. Это ты спроси у безумцев-отшельников. Благо, пока никто столько силы не накопил...
     Вспомнился старик Опис.-
     ...а если кто и накопил, так стал выше этого. Сильным мира сего плевать на мирские проблемы. Они уже и не вмешиваются в людскую суету, все больше мыслят о высоком.
     Кораблей в порту было видимо-невидимо, глаза разбегались от обилия парусов. Ишан долго искал свободное место, где бы пришвартоваться. Нашел с трудом, на отшибе, и тотчас принялся орать на рабочих, которые все еще лениво пялились на столпившихся у пристани людей. Те засуетились, стали таскать бочки. А Ишан между делом покосился на путников. -
     Все, приехали. Берите свои шмотки и проваливайте на берег. Я вам не корчма, чтобы ночлежки устраивать!
     Путники неспеша сошли на причал, огляделись. Кого здесь только не было. И корабли-то все разные, одни похожи на лодки, другие, как крепости, разве что осадных орудий нет, а может и есть, но хорошо припрятаны, не подкопаешься. И лица все разные, и славяне, и хазары, и еще видимо невидимо, даже такие народы, о которых никто слыхом не слыхивал. Данила начал с ума сходить от такого обилия лиц, в глазах пестрило, в ушах стоял звон. Такой гам мог выдержать не каждый. И все вокруг кричали, ссорились, смеялись и просто суетились, норовя пихнуть ближнего локтем, поддеть словом или просто наступить на ногу. -
     Ну и толпа, - вздохнул он. - Тут затеряться - раз плюнуть.-
     Если бы все было так просто, - Северьян настороженно косился по сторонам. - Боюсь, Царьградские маги уже нас выследили. По крайней мере, меня точно. Уже однажды пытались убить, но как увидели, что их интересы не сильно короблю, так и оставили в покое. Мне так казалось. А теперь-то уж точно достанут. Даже раньше, чем в город войду.
     А к путникам уже спешили три здоровенных мужа обряженные в ромейскую блестящую, будто золото, кольчугу.-
     Пошлину за вход в город платить будете? - Спросил один, главный в тройке. Усмехнулся, добавил. - А куда же денетесь. Ну, где ваши товары?-
     Ан, нету, - вздохнул Северьян.
     Сборщики мыта сразу утратили к путникам всякий интерес. Да какой им прок возиться с любопытными бедняками, когда вокруг столько богатых купцов. И все хотят что-то нелегально протащить, откупиться подешевле. Так что работы у сборщиков было невпроворот.
     Северьян облегченно вздохнул, думал уже по его душу пришли. Ошибся. И обрадовался, как младенец, поспешив к воротам. Данила только охал, когда огромная, бескрайняя людская толпа подхватила обоих, как пушинки, и потащила к белокаменной стене туда, где распахнулись перед гостями огромные ворота. Стена высоченная, в Киеве раза в три ниже, да и то все больше частоколом из свежесрубленных сосен. Куда уж там им супротив этих каменных укреплений. Вокруг толкались, сыпались тумаки, и ругань катилась аж до самых стен. У врат стояли стражи. Проводили путников настороженными взглядами, но не подошли. Да куда им еще к каждому подозрительному с расспросами лезть. Тут вон кого только нету, и рожи все воровские, либо разбойники, либо купцы, эти все на одно лицо, из одного теста лепленные. -
     Ну и врата! - Восхищался Данила. - Да весь Искоростень в эти врата влезет.-
     Влезет, - согласился Северьян. - И вылезет. Царьград это тебе не блошиный рынок, здесь глаз да глаз нужен. Смотри по сторонам, а то лишишься последнего.
     Врата остались за спиной. Впереди открылась площадь, вся сплошь заполненная торговцами. Один огромный бесконечный базар, от горизонта до горизонта тянулись маленькие и большие лавки, целые телеги с добром, да что там телеги, обозы стояли и торговля шла прямо с них. Негоже товар марать перетаскиванием с места на место. Сновали и случайные торгаши, совали в руки всякую дрянь, предлагали померить и опробовать. Солнце жарило нещадно, мухи летали злобные, ненасытные, так и норовили укусить за самое незащищенное место. Опять какой-то прыткий торгаш выскочил, стал предлагать Даниле седло, уговаривал померить. Данила совсем уже одурел от тараканьей суеты вокруг, как зомби взял из рук торгаша седло, напялил на голову. Торгаш не растерялся, сразу начал кривляться, восхищаться, как мол, идет витязю. Варвар, думает, и есть варвар. Ему можно и седло на голове носить, и сапоги на руки натягивать. Северьян смахнул седло с головы друга, влепил торговцу знатную оплеуху. Тот отлетел, как банный лист, но, нисколько не обидевшись, снова подскочил, лебезил, приторно улыбался. Откуда-то вышмыгнул маленький мужичок. Северьян еле успел уследить, тот уже пристраивался сбоку к Даниле, норовя срезать кошель. Еще один подзатыльник, и неудачник-вор, выругавшись, исчез в толпе.-
     Я устал, - пролепетал Данила. - Ящер меня побери, как же я устал!
     Северьян сочувственно усмехнулся. Ну, еще бы. Человеку, который не видел базара крупнее мясной лавки, все это кажется не просто диким - невозможным. Все мелькает, пестрит перед глазами. Северьян и сам-то уже терялся, повинуясь толпе. А для Данилы прогулка в Царьград - испытание похлеще упыриного болота. А он еще собрался здесь искать свою невесту. Нет, сам не справится. Придется помочь найти, иначе ведь заварит такую кашу, вовек не разгребешь.
     Когда пересекли площадь, впереди выросла еще одна стена. Данила растерялся, думал в суматохе пошли в обратную сторону. Лишь Северьян остановил его, одернул.-
     Дурак. Это стена Царьграда.-
     А что было до этого? - Удивленно спросил Данила.-
     До этого была просто... стена.
     Стена вырастала на глазах, гигантская, разросшаяся во все стороны так, что не видно ни конца, ни края. Она все приближалась, открывая взору еще одни ворота. Еще больше предыдущих, и блестят неимоверно. Толи позолотой покрыты, толи и вправду золотые. На воротах висит огромный, богатырский щит. Северьян хмыкнул, вспоминая, что щит на воротах принадлежит Вещему Олегу, предку Владимира, который самолично прибил щит на ворота. Толи в знак уважения, толи наоборот, осмеяния Царьграда, кто теперь разберет. Столько воды утекло с тех пор. На щите красуется орел, или сокол. Кто его разберет. Северьян бросил последний взгляд, еще раз, отдавая дань роскошному великолепию, и шагнул дальше, только сейчас заметив, что Данила все еще пялится, как сорока на золотую монету. Вот уж, падкие русы на блестящее. Как варвары, впервые увидевшие зеркальце. Однажды эта слабость может стать роковой для всего народа. Кто знает, как сумеют применить ее враги. А что сумеют, это точно, без этого никак.
     За воротами пролегла широченная улица, именно улица, а размером, как Киянская базарная площадь. Дальше поднимались не дома, дворцы. Белокаменные, отделанные с ювелирной точностью и расписаны всевозможными гравюрами. Данила снова разинул рот, а Северьян наоборот, стиснул зубы. Каменные громады замков вызывали у него не слишком приятные сравнения. Казалось, вошел на огромное кладбище царей, и вокруг одни каменные склепы. Что бы ни говорили, а человек земное существо, к тому же живое. И ближе ему не бездушный камень, а трепещущее дерево. В деревянных домах жить и уютнее, и спокойнее, да и недуги никакие не мучат. Дерево помогает человеку, а камень силу жизненную сосет. Не так, как проклятый амулет в сумке, но все же медленно и неотвратимо вытравляет из человека душу, делает его таким же пустым и безразличным, как камень.
     Отовсюду веяло колдовством. Северьян, не слишком умелый в волховских делах, и то чувствовал пронзающие воздух невидимые сторожевые нити. Они были повсюду и колыхались, как паутина на ветру.
     На плечо опустилась тяжелая рука, Северьян вздрогнул, хватаясь за меч, но убрал руку. Позади стоял ромей, высокий, статный, кольчуга блестит, на поясе клинок с огромными камнями на рукояти.-
     Эй, вы никак новенькие? - Сказал ромей на чистом славянском языке, так, что Северьян вздрогнул. Он-то знал, что в Царьграде давно существует с десяток всевозможных кварталов, и Славянский не исключение.-
     Новенькие, - молвил Данила. - А что?-
     Да нет, ничего, - молвил тот. - Ты я вижу славянин. -
     Славянин, - согласился Данила. - Русич я.-
     Да вижу, - молвил стражник. - А этот твой друг, больной что ли? Уж больно рожа серая, недовольная. В Царьграде с такими рожами ходить не положено. Все должны радоваться жизни.-
     Нет, здоровый я, - поспешил оправдать себя Северьян, растянувшись в широкой улыбке.-
     Ну, здоровый, и хорошо, - кивнул ромей-славянин. - В общем, будьте гостями. Народ у нас не слишком общительный, могут и по башке дать, если обидите. Но если кто вас обидит, мы тоже заступимся.
     Северьян криво ухмыльнулся. Типичная русская жилка. Когда есть, кого обидеть, топчут, обижают, готовы раздавить и в лицо плюнуть. Но если кто посмел раньше них обидеть, за обиженного заступятся, обидчика покарают. Что и говорить, умом Русь не понять. Все живут чувствами, а чувства так непостоянны... Вот и Северьян до поры до времени руководствующийся лишь разумом, все больше доверяет сердцу. Русская кровь берет свое...
     - Ладно, в общем, смотрите, тут есть на что посмотреть. Нашенские купцы здесь все дома выкупили, так что теперь здесь наша земля.-
     Кусок родины вдали от дома, - пробормотал задумчиво Северьян. - Интересный подход.-
     Вот-вот, интересно у нас здесь, - не расслышал, но что расслышал, подхватил славянин-ромей. - А замки какие! Небось, у князя Владимира-то похуже? -
     Похуже, - согласился Северьян. - А не подскажешь ли, любезный, где здесь можно остановиться, да так, чтобы не очень дорого и удобно.-
     Ишь чего захотел, - усмехнулся стражник, - и мясо съесть и руки не запачкать. Не бывает так. Но я посоветую. Есть тут постоялый двор в двух кварталах. Там неплохо, и не слишком дорого. Если беда случится, меня не ищите, а если неприятность какая, не поладите вдруг с местными, тогда меня зовите. -
     А как звать-то? - Удивился Данила.-
     Зовите Васькой, - ухмыльнулся он.
     Северьян хохотнул.-
     Это, как ихнего архимандрита, что ли?
     Василий нахмурился.-
     Не знаю, какого вы архимордита раскопали, но лучше не обзывайтесь. Я добрый, бить не стану, а другие могут и сорваться. Жизнь-то нынче нервная.-
     А почему имя то не славянское, если сам славянин? - Допытывался Данила.-
     Так надо было, - пробурчал Василий. - Чтобы в доверие к ромеям втереться. Они же требуют повиновения, вот и выкручиваемся, веру их принимаем...-
     А сами в сараях истуканов держите? - Подначил Северьян.-
     Только никому не говори! - Важно прошептал Василий. - Прячем, и хорошо прячем. Ромеи даже не знают. -
     Как тебя раньше звали? - Не унялся Данила.-
     Раньше Родомиром кликали, а теперь Васькой стал. Но вы меня Василием называйте, коли звать будете. Настоящее мое имя только свои знают.
     Северьян довольно улыбнулся. Славянин-ромей уже записал обоих путников в "своих". Уже неплохо, если так и дальше пойдет, авось и до Базилевса добраться труда не составит, да и невесту Данилы найти несложно. Если только повезет. Северьян уже привык доверять этому шаткому, но незыблемому русскому "авось". И сейчас надеялся только на него.
        Глава 44.
        Здесь, за крепкими каменными стенами, доме своего соотечественника, Люта чувствовала себя в полной безопасности. Вернулась здоровая сонливость, от ощущения защищенности внутри все налилось сладким жаром. Девушка потягивала холодное вино, морщилась. -
     Ты переночуй сегодня у меня, - сказал дед Тарас, - а завтра уж я постараюсь доставить тебя в целости и сохранности прямиком к старейшинам. Там уж разберемся, кто прав, а кто виноват.-
     Так ты мне все еще не веришь? -
     Верю. Но не мне решать. Совет мудрее одного старого свихнувшегося отшельника. А теперь не бузи и успокойся. Ложись-ка ты лучше и выспись. Утро вечера мудренее будет.
     Люта немного обеспокоенная, все же улеглась на широкую мягкую кровать, прикрылась пуховым одеялом, и сама не заметила, как уснула. И снился ей дом, мать, сгорбившаяся возле яблоньки. Яблонька вдруг пожухла, и перестала плодоносить. Всегда исправно одаривала яблоками, и перестала. И Люта так ясно поняла, что это навсегда, что тотчас же проснулась. По лбу струился холодный пот. Дыхание было тяжелым и срывистым. Но это было еще не все. В дверь ломились. И дед Тарас стоял у входа со старым видавшим виды мечом.-
     Открывай старик, хуже будет!
     Люту охватил ужас, сердце сжалась в комок и ушло в пятки. В гадостном громком голосе, там за дверью, она узнала Багыра.-
     Убирайтесь, твари! - Кричал дед Тарас. - Несчастные прихвостни Ликуна, вам сказано было не появляться здесь.-
     Отдай нам девчонку, и мы уйдем. Я знаю, что она у тебя, даже не отпирайся. -
     Она свободная. Не смейте превращать свободных славян в рабов!
     За дверью заскрежетало, зашебуршало.-
     Ну что же, старик. Ты сам напросился.
     Дверь содрогнулась, чудом удержавшись в петлях. Багыр, что и говорить, был действительно мощным, и для него дубовая, кованая железом дверь была лишь мелким досадным препятствием. Препятствием, от которого он без особого труда избавлялся.
     Дед Тарас подбежал к Люте, схватил за руку и поволок в дальнюю комнату. Здесь он отодвинул какую-то сваленную в углу снедь и Люта увидела маленькую дверцу.-
     Это черный ход, - молвил дед Тарас. - Когда-то он мне очень пригодился, и я решил оставить его до лучших времен. Вот и пригодился снова.
     Он подергал за петли, повозился с замком. Дверь неохотно отворилась, обиженно поскрипывая. На выходе Люта обернулась.-
     Дедушка, а как же ты?
     Дед Тарас улыбнулся.-
     Не переживай. Лучше слушай внимательно. Там, на улице есть закоулок маленький. Посиди, подожди там немного, а потом возвращайся. Эти изверги убедятся, что тебя нет, и уйдут. Как вернешься, сразу к Збыславу пойдем. Он начальник охраны, все устроит и защитит. Наверное, на всем свете нет витязя сильнее.-
     Есть, - уверенно проговорила Люта, вспоминая Данилу.
        Когда дверца закрылась, дед Тарас завалил ее хламом и сел, переведя дух. Дурень старый, - говорил внутри кто-то рассудительный и строгий, - опять ввязался в авантюру. А мог бы дожить до старости лет и умереть в постели. А теперь, кто знает, уймутся ли эти...
     Дверь сорвалась с петель, и в комнату влетели трое. Возглавлял вторженцев громада-великан с медным лицом и узкими, как у лисы, глазами. -
     Где девка? - Рявкнул великан.-
     Нет ее, я же говорил, - вздохнул старик. - Зря ломились.-
     А почему не открывал? -
     Чего я буду всяким проходимцам двери посреди ночи открывать. Украдете еще чего...
     Удар был тяжелым. Дед Тарас отлетел к стене, больно ударился головой. Вспыхнули звезды, череп пронзила волна боли, которая медленно перекатилась к груди, где все еще билось богатырское изношенное сердце.-
     Если не скажешь, я из тебя выбью признание! - Зарычал гигант.
     Старик сжал в руке меч. Оружие - ровесник деда Тараса, но клинок старость лишь красит. Крепче становится, закаленней. Настоящий мужчина не умирает в постели. Настоящий мужчина умирает в бою, - решил дед Тарас.
     Гигант не ожидал нападения. Как и всякий, упивающийся властью, он был уверен в своей неуязвимости. И когда вдруг беспомощный старик кинулся на него с мечом, он попросту растерялся. Растерялся лишь на мгновение. Дед Тарас так и не проткнул ублюдка мечом. Узловатая как вековой дуб рука отбила меч. Но дед все же успел, успел ткнуть его острым лезвием. На белой рубахе появился разрез, который тут же окрасился ярко красным. Гигант заорал в приступе гнева. А дед Тарас засмеялся, вспомнив, как видел на ярмарке огромное человекоподобное существо. Торговец окрестил его обезьяном и сказал, что живет обезьян в далеких лесах. Так этот гигант больше всего походил на дикого обезьяна.-
     Ты трус! - Бросил он в лицо озверевшему гиганту. - И однажды умрешь, как трус...
     Договорить дед Тарас не смог. Выродок выхватил из ножен громадный кинжал, с размаха воткнул его старику в живот. Боль пронзила старческое тело, дед Тарас закашлялся, с губ потекла водянистая кровь. -
     Ты трус, и умрешь как трус, - хрипло повторил он, прежде чем забвение поглотило сознание старика. Старика, который был настоящим воином. И остался им.
        Люта вернулась в дом уже под утро. Шум, как она слышала, стих очень быстро, но девушка все еще не решалась вернуться. Что-то пугало ее, но она еще не знала что. Дверь была сорвана с петель и валялась внутри, изуродованная, бесформенная, будто вышибали огромным тараном.-
     Дедушка, я вернулась! - Крикнула Люта в пустоту.
     Никто не ответил ей. Лишь холодные каменные стены мрачно усмехались, предчувствовали чужую беду.
     Старик лежал на полу в луже крови. Доселе согбенный, после смерти он распрямился, явив прежнюю богатырскую осанку. Глаза его пепельные, мутные уставились в пустоту. А на тонких, посиневших губах все еще играла улыбка. Улыбка победителя. Даже умерев, он все равно выиграл, выиграл не силой руки, но силой духа.
     Люта с трудом сдержала крик. Вместо него из глаз покатились слезы. То были слезы отчаяния и боли. Единственный человек, который мог ей помочь, пал жертвой обезумевшего изверга, нелюдя. Руки задрожали, опустились. Она убежала, да только кому она теперь нужна. Все, кто попадаются на пути, умирают. Так может лучше вернуться туда... Перед глазами всплыло из небытия знакомое лицо.-
     Данила, - сквозь слезы простонала Люта, - где же ты, Данила... ты так мне нужен...
        Когда Василий скрылся за высоким каменным домом, Данила ткнул Северьяна в бок.-
     Надо было спросить у него про Ликуна. Может, знает?-
     Не горячись. - Остудил Северьян его пыл. - Сначала найдем постоялый двор, устроимся...
     Когда они вышли к высоким каменным палатам, Северьян подумал, что заблудился. В обратном уверился, лишь увидев конюшню. Двор вымощен мелким камнем, у входа в корчму лежат огромные плиты. Данила ошарашенно смотрел на белокаменные бастионы.-
     Даже конюшня из камня. У них что-нибудь деревянное есть? - Простонал он. Потом тяжко вздохнул. - Если у них постоялый двор выглядит лучше княжеского терема, какой же тогда дворец здешних правителей?-
     Это нам еще предстоит узнать, - молвил Северьян. - Ладно тебе, корчма, как корчма ну и что, пусть из камня. Было бы у них золота много, из золота сделали.
     Дверь открылась без скрипа, смазанные петли ходили легко. Данила даже дрогнул от неожиданности. -
     У них что, даже двери не скрипят?
     Северьян промолчал.
     В нос ударил знакомый аромат мяса, печеной рыбы, и тучи всевозможных специй, которые пахли обворожительно, до умопомрачения, но о названиях которых оставалось лишь догадываться. Данила, не знающий ни каких приправ, окромя соли, недоверчиво внюхивался, ловя пряные запахи.-
     Это точно корчма? - Недоверчиво спросил Данила.
     Помещение было чистым. Оно просто сверкало, отполированное до блеска. Белые, с серым отливом стены, ни единого пятнышка, на потолке ни лоскутка привычной паутины, и тараканов ну совсем нет. Вымерли что ли? Камин, выложенный красивым орнаментом, не чадил, не напускал в помещение дым. Наверное, регулярно чистят, да еще и отмывают дымоход. До блеска. И люди какие-то неживые. Сидят, пьют, едят, а шума и болтовни привычной-то нет. Никто не дерется, не охаивает соседа. Но чувствуется напряжение. Видать, не слишком им нравится так вот, сидеть и тупо жрать. Люди ведь, не свиньи. Что это за корчма, где нет хорошей драки да пьяных гулянок и застольных песен? Не корчма, а так, тьфу и растереть, будь она хоть из цельного куска золота отлита.-
     Милое заведение, - обрадовался Северьян. - Обожаю тишину.
     Из-за стойки недоверчиво косился мужик. Одет в ромейскую одежду, да только рожа-то не ромейская, рус он и в Царьграде рус.-
     У нас тишина только днем. Вечером пьянки да застолье, славяне гуляют после работы.-
     А это кто? - Спросил Северьян.-
     Это ромеи. Приходят, едят и уходят. Скучные они и пресные, как... как...
     Мужик не нашелся, что сказать и хмуро замолчал.-
     Нам бы комнату, - вежливо попросил Данила.-
     Все хотят комнату, - передразнил мужик. - Деньги есть?
     Северьян высыпал на ладонь корчмовщику несколько золотых. Тот хмыкнул.-
     На неделю хватит, - решил он.-
     Неделю? - Переспросил Данила. -
     Да, неделю, семь дней, если тебе понятнее.-
     Так бы и говорил, семь дней, а то какую-то неделю придумал, - обиделся Данила.
     Комнату им выделили подстать царскому дворцу. Две огромные кровати, хоть они не из камня. Дерево, крепкое и жесткое. Захочешь разрубить, топор сломаешь. На каждой стене по масляному светильнику. Северьян вспомнил коптящие вонючие лучины, поморщился. А эти и светят ярко и пахнут приятно. Вот уж ромеи, умеют жить красиво. Только себя этой жизнью и развращают.
     У стены стоит стол. Не какой-нибудь, из заморского дерева. Да еще и скатеркой прикрыт. И ни каких дохлых тараканов или на крайний случай, мертвых мух. Все чисто, гладко, будто и не по-настоящему все, а так, на картинке нарисовано мудрецом немудреным. На полу постелен ковер. Мягкий, яркий, ноги так и утопают в нем. Северьян снял сапоги, поставил ноги на мягкий ворс, зажмурился от удовольствия. -
     Ох, ну и кушать эти ромеи мастаки, - молвил понуро Данила.-
     Не понял? -
     Зажрались, говорю. От такой красивой жизни сам не замечаешь, как становишься ватным, разбитым, разморенным, как кусок несвежего, с запашком мяса.-
     Не будем о мясе, - оборвал его Северьян.
     Разговор о еде лучше было оставить. В корчме их накормили так, что еле животы до комнаты донесли. А ведь хотели еще сегодня поискать Ликуна, народ порасспрашивать. Северьян чувствовал, что говорить о деле, а тем более делать оное он совершенно неспособен. Лицо Данилы тоже не располагало к шатаниям по вечернему городу чудес. Судя по заторможенным движениям, больше всего ему хотелось сейчас лечь и хорошенько выспаться. Северьян понимал друга.-
     Знаешь что, - сказал он. - Давай-ка лучше отложим поиски до утра. На свежую голову и думается лучше и вообще... Сейчас я идти никуда не хочу.
     Данила кивнул.-
     Сколько слушаю тебя, друг Северьян, и вечно удивляюсь твоей безграничной прозорливости. Давай-ка и правда спать, а то сегодня уж больно день был тяжелый. А утро вечера, пожалуй, мудренее будет...
        Глава 45.
        Утро встретило путников уличным гомоном и ярким светом. Даже солнце здесь было не от мира сего, казалось суетливым, дерганным, как и тутошний народец. Северьян терпеть не мог суету и взирал на копошащихся, как тараканы людей свысока. Данила тоже не питал особой любви к столпотворениям, а после вчерашнего, так и вовсе стал лютым ненавистником уличных торгашей.
     Настроение было хуже некуда. Северьян обвел ленивым взглядом каменные стены, покосился на ковер, и снова закрыл глаза. Проблемы роились, как осы над крынкой с медом. Даже если сейчас удастся найти невесту Данилы, даже если Царьградские маги настолько потеряли хватку, что не заметили проникновение чужака в город, то проникнуть в святая святых - обиталище Базилевса, дело совершенно гиблое. Даже не потому, что Владыка обладал сокрушающей магической силой, но и по той простой причине, что Северьян не знал, куда, собственно, идти. Когда он был здесь в последний раз, то видел город лишь из окна высокой башни, и с Базилевсом не общался. Северьяну пришлось повидать только Протокла, маленького злобного старика с совсем не старческим голосом и силой. Сам же Базилевс поостерегся общаться с убийцей. Потому Северьян просто не мог представить, куда нужно идти. Тут один лишь Славянский квартал больше всего Киева, и дома здесь как замки. Заблудишься, никто руки не подаст.
     А Данилу распирало от желания действовать. Поутру он собрался, на пояс повесил кинжал, натянул грязную рубаху и стал буйствовать, долго и упорно зудя под носом у Северьяна. Убийца встал неохотно, все время бурчал и ругался. Поначалу все казалось простым до невозможности, надо было добраться до Царьграда. А теперь голову так ясно прорезала тугая, как тетива мысль, полная отчаяния и безысходности. Нет, ничего из этой затеи не получится, - решил Северьян, и сам испугался собственных мыслей.
     Он вышел на улицу вслед за Данилой, долго щурился, стараясь не глядеть на яркое, жаркое небо. На улице уже царила суета. Вечный нескончаемый базар, даже в жилом квартале шла постоянная торговля. Северьян первым заметил дружинника Василия в компании другого, облаченного в ромейские доспехи, витязя. -
     Утро доброе Василий, - поприветствовал Северьян дружинника.-
     А, новенькие! - Обрадовался он. - Вот, Збыслав, эти только вчера прибыли.
     Воин обернулся, смерил обоих путников тяжелым изучающим взглядом. Глаза надолго задержались на Северьяна.-
     Ты откуда такой... славянский? - Усмехнулся Збыслав.-
     Так прямиком из Киева, - не растерялся Северьян, - живу я там.
     Збыслав кивнул.-
     Ладно, вы тут гуляйте, отдыхайте. Мой добрый совет, не забредайте лучше в Армянский квартал. Мы с ними нонче в ссоре, могут и зарезать ненароком. -
     Хорошие у вас тут нравы, - молвил Северьян. - Ну, спасибо за предупреждение. А не подскажешь ли, уважаемый Збыслав, есть ли здесь где-нибудь купец Ликун?
     Брови Збыслава сошлись на переносице, руки сжались в кулаки. Еще мгновение, и бросился бы на Северьяна.-
     Зачем тебе нужен этот пес? Может, на сладенькое потянуло? Решил рабыню себе купить? Так знай, у нас это не приветствуется, могут по башке настучать, а то и вовсе пришибить. -
     Нет, - махнул Данила рукой, - Этот Ликун мою невесту похитил... кажется.
     Пришлось рассказать Збыславу о поисках девушки, умолчав, естественно об амулете. Воин слушал Данилу внимательно, глаза цепкие и зоркие пытались уловить на лице собеседника фальшь, но Данила был, как открытая книга - читай, не хочу. -
     Да, не повезло вам, - сокрушенно кивнул Збыслав. - Ликун - злобная змея, просто так не попадается. В Славянский квартал ему путь заказан, но в Царьград никто приехать не запретит. Так что ищите, если он здесь, считайте, что повезло. Но я сомневаюсь... Ладно, у меня еще дел много. Вчера вечером кто-то убил старого Тараса, одного из родоначальников здешнего квартала. Это случаем не вы постарались? - Подозрительно спросил воин.-
     Разве мы похожи на убийц? - Серьезно спросил Северьян.-
     Похожи, - кивнул Збыслав, - но вижу, что не вы. Небось, опять армяне устроили вылазку. Ничего, им это даром не пройдет... ну бывайте, ищите Ликуна, авось повезет...
        Солнце жарко светило в широкое окно. Владыка морщился, отворачивался. В последнее время он стал избегать солнца. Раньше оно давало ему силы, а теперь лишь отбирает их. Теперь все тянут из него жизнь, нитку за ниткой, каплю за каплей. Никому нельзя доверять. Даже Протокл стал каким-то... подозрительным.
     Этой ночью Базилевс понял, что сходит с ума. Белокамень вдруг начал говорить. Владыка не разобрал ни слова, но чувствовал, что это неспроста. Сил оставалось все меньше, они все больше расходовались на поддержание жизни камня. А тот, ненасытный забирал все без остатка. Базилевс не был дураком, чтобы не понять очевидного - как только он в бессилии, камень начинает вести себя совсем уж из ряда вон. Сегодня утром талисман снова пытался заговорить, и Владыка смог разобрать обращение. Камень хотел еще больше силы, он желал стать частью человека. Но Базилевс все еще держался, стараясь не расходовать зазря мощь талисмана. И он вроде бы угомонился, но лишь на время. А этого было явно недостаточно. Только теперь Владыка уже не мог расстаться с Белокамнем, расстаться по собственной воле, как не мог он отказаться от руки, или, скажем, головы. Столь же необходим ему стал этот амулет, камень, забирающий жизнь.
        Путники обошли весь Славянский квартал. Сунулись даже в армянский, но еле унесли ноги. Народ там оказался не слишком гостеприимным. Северьян брел злой, угрюмый, смотрел себе под ноги и что-то недовольно бурчал. Он совсем уже не верил в успех похода. И день медленно, но неуклонно завершался, уже и солнце поползло вниз, скрываясь за верхушками высоченных оранжевых башен. Никого здесь не было, вернее сказать были все, но отыскать среди толпы единственного человека - невозможно, как невозможно и отыскать злополучного купца. Их тут едва ли не больше чем покупателей, и все суетятся, кричат, какие уж тут поиски.
     Путники сами не заметили, как вышли из Славянского квартала, минули Жидовский и углубились в какие-то сомнительные трущобы. -
     Ну вот, догулялись, - злобно вымолвил убийца. - Нет, надо было все же у торгашей поспрашивать, вдруг кто-нибудь знал? Или хотя бы догадывался?-
     Вряд ли, - без сомнений заявил Данила. - Они тут вообще никого не знают, и знать не хотят, торгаши каждый раз меняются. А какая у торгашей может быть дружба, разве что товарищество.-
     Товарищ это не друг, - согласился Северьян. - У них все отношения держатся на торговле и товаре, потому и товарищами кличутся. А как проблемы у соседа, так я не я, хата не моя.
     Дом мелькал за домом, вскоре в глазах запестрило от обилия каменных построек. Когда чья-то рука легла на плечо, Северьян по доброте душевной, чуть не отсек ее по локоть, но вовремя сдержался. Позади стоял толстый, заплывший жиром мужик в богатой одежде. Глаза маленькие были почти неразличимы под заплывшими щеками и нависшими, будто наросты, бровями. Зато улыбка растянулась до ушей, являя целых два ряда мелких острых зубов.
        Ликун был в ярости. Он ходил из угла в угол, злобно поглядывая на своих подопечных. Прошлой ночью Багыр со своей шайкой совершил ужасное, он посмел вторгнуться в Славянский квартал и убил уважаемого человека. А сегодня утром к Ликуну прибыл гонец от купца, который отказался от покупки рабынь и сказал, что не будет иметь с Ликуном ни каких дел.
     Багыр, огромный как скала, понуро опустил плечи. Он знал, что виноват, хотя нисколько не раскаивался. Этот старик так долго умирал на клинке, хрипел и извивался. Багыр любил мучить людей. Только его слова... они выбили Багыра из колеи. Гигант долго думал, что при его комплекции было очень сложно, мозгов у Багыра было куда меньше, чем мускулов. Неужели старик прав, и даже умерев он выиграл? Он говорил, что на силу найдется другая сила. Но разве есть на свете человек сильнее Багыра?-
     Значит так, - рявкнул Ликун. - Вы уже наломали достаточно дров. Идите и без девчонки не возвращайтесь. Этот проклятый купчишка отказался брать товар, так пусть не удивляется, что в его квартале будут твориться бесчинства. Это будет ему хорошим уроком. Еще никто не смел перечить мне, а уж тем более, подводить... И запомните, девку доставить целой и невредимой, понятно?
     Багыр кивнул. Еще двое охранников понуро молчали. Они были лишь невольными свидетелями непотребства Багыра и сделать ничего не могли. Да и не пытались. Поклонившись, все трое вышли из дома, прикрыв дверь.
     На прилавке стояли сонные девки, что и говорить, товар сильно потерял свою приглядность. Их так и не возвращали в погреб, решили оставить в лавке до утра. В Славянский квартал обратной дороги не было, а от рабынь срочно надо было избавляться. Ликун решил взяться за это лично.
     Он лениво прохаживался по улице, высматривая подходящих людей. Таковых среди голосящей толпы было немало, но вычленить их среди прочего сброда - дело не простое. Ликун совсем уже отчаялся, когда будто по воле судьбы из-за дома вышли два странноватых мужика. Лица задумчивые, наглые, на товары почти не глядят, лишь ищут что-то глазами. Вот, сразу видно возможных покупателей. Одеты вроде невзрачно, зато у одного кошель размером с голову и клинок дамасский, за такой можно и замок себе купить, и наложницами населить. Ликун нацепил самую доброжелательную из улыбок и ринулся навстречу экзотической парочке.-
        Вы, я вижу, ищите что-то особенное?-
     Да, - клюнул на наживку Северьян. - Что и скрывать, он действительно искал что-то особенное...
     Толстомордый доверительно улыбнулся. -
     В таком случае у меня для вас кое-что есть. Кое-что такое, что вас заинтересует. Следуйте за мной.
     Вслед за купцом путники подошли к невысокому каменному дому, с окнами, занавешенными тонкими розовыми шторами.-
     Товар первый сорт! - Гордо заявил купец. - Если возьмете две, третью отдам за полцены. Да, меня зовут Ликун. Можете передать всем своим друзьям, что у Ликуна самый лучший товар.
     Данила чуть было не подпрыгнул на месте. Лишь Северьян сохранял полное спокойствие и не без усилий заставил друга заткнуться. Если это Ликун, то не стоит торопиться, а уж тем более лезть в бессмысленную драку. Лучше выкупить девушку без лишних ссор. Данила видимо, не понимал, да и не хотел понять этого. Ему бы прижать купчишку к стенке, приставить к горлу ножик, да и выбить признание. Убийца же решил действовать иначе неспроста. Он и так уже достаточно засветился в Славянском квартале. А если еще и здесь погром устроить, так не только Царьградские маги заметят, еще, небось, и Белоян узнает. -
     Сюда, сюда проходите. Ага, теперь направо.
     Открыв дверь, путники вошли в большую обвешанную коврами комнату. Здесь, у стены на невысокой ступеньке стояли девушки. Выглядели они замученными и уставшими, хотя и одеты были, как настоящие царицы. По бокам стояли двое внушительного вида мордоворотов, из тех, кто сначала бьет, а потом задает вопросы. Северьян хмыкнул, догадался, что Ликун намеренно обрядил девушек в нарядные платья, дабы товар не терял свой вид. -
     Ну, как товар? - Заискивающе спросил Ликун.-
     Я посоветуюсь с другом, - сказал Северьян, жестом велев купцу отойти.
     Только Ликун отошел подальше, Данила забормотал, как угорелый.-
     Это он, тот самый Ликун! И девушками торгует, видишь?-
     Не спеши и не буянь. Мне твоя нервозность до одного места. Лучше пойди, посмотри, нет ли среди девушек твоей невесты. -
     Я уже посмотрел, нету ее.-
     Тогда смотри еще раз и делай вид заинтересованного покупателя, понял? Мне не нужны лишние стычки. Найдем твою бабу, купим. И ни каких воплей, надеюсь, я доступно излагаю?-
     А как же другие девушки? - Заикнулся было Данила.-
     Дурак, - прошипел Северьян. - Безмозглый наивный дурак. Других пусть другие спасают, ты пришел за своим, со своим и уйдешь. У нас еще дела поважнее есть, кроме как нескольких дур из Царьграда вывозить, надеюсь, помнишь еще?
     Данила удрученно кивнул. Еще бы, ему хотелось разнести эту лавочку в щепки, Ликуна прирезать и ускакать со своей прынцессой на белом коне. Но не бывает так, это только в песнях бояны творят подобные непотребства, а в жизни все куда серее и бесцветнее. -
     Ну что, решили? - Заинтересованно спросил Ликун.-
     Да вот, мы с другом все еще думаем, - протянул Северьян. - Можно посмотреть поближе?
     - Конечно, конечно! Можно даже трогать!
     Северьян с видом знатока ходил от девушки к девушке, придирчиво рассматривал, смотрел зубы, как при покупке коня. Данила стоял поодаль, и, стиснув зубы, делал вид заинтересованности. Получалось из рук вон плохо. А Северьян уже вошел в раж, стал придираться, выискивать недостатки.-
     А что они у тебя такие заморенные? Других нет?-
     Какие заморенные? - Изумился Ликун. - Просто устали немного. Я ведь их со всех концов света вожу, весь из кожи вон лезу, чтобы покупателю угодить.
     Его красноречивый монолог прервала открывающаяся дверь. В комнату ввалился Багыр, за ним еще двое прислужников. Они волокли упирающуюся, визжащую девушку. -
     Доставили, хозяин! - Весело крикнул Багыр. - Никуда не убежала, так и сидела в Славянском квартале! Она кусается, блин!
     Данила повернулся и обомлел. Эти бесстыжие твари, эти выродки держали в руках упирающуюся Люту. На руках девушки виднелись свежие синяки и царапины, сейчас она больше всего походила на загнанного зверька. Данила дернул Северьяна за руку, одними губами прошептал:-
     Она!
     Северьян тотчас подскочил к Ликуну, добродушно улыбаясь. -
     Беру вон ту, что ваши молодчики держат. Она я вижу, упрямая и своенравная, люблю таких укрощать...-
     Сожалею, но ее я не продаю. Она пыталась сбежать от меня, а я никому не прощаю непослушания. Ее пытки послужат примером остальным.
     Данила потянулся за ножом, но Северьян остановил его жестом, дескать, не начинай пока.-
     Я очень хочу ее купить, - надавил убийца, - очень-очень. -
     Я же сказал, она не продается! - Рявкнул Ликун. - Не устраивает то, что есть, пошел прочь! Надоело возиться! Тащите ее сюда, я с ней побеседую!
     Северьян все еще надеялся решить дело миром. Он хотел предложить сумму, от которой Ликун не смог бы отказаться. Но все испортил Данила.-
     Люта! - Крикнул он. - Я тебя спасу!
     Девушка подняла голову. Ошарашенно посмотрела на путника. Глаза ее округлились, хлынули слезы, изо рта вырвался сдавленный крик. -
     Данила, милый мой! Я знала, что ты найдешь меня!
     Миг - замешательство. Ликун взревел.-
     Так они знакомы! Багыр, разберись с этими... покупателями!
     Северьян сделал шаг назад, положил руку на эфес ятагана.-
     У тебя был шанс, Ликун. Шанс уйти при деньгах. Теперь держи крепче портки, а то и их лишишься.
        Глава 46.
        Багыр взвыл от удовольствия. Он так давно хотел размять кости, потягаться с настоящими противниками, а не с визжащими женщинами, да хилыми стариками. Он вынул из-за пояса свой большой кинжал, облизываясь, скалясь, пошел на русичей. Первый стоял не шелохнувшись, лишь держал руку на рукояти меча. А мечик у него - короче кинжала. Не меч - тьфу! И сам на богатыря не похож, хотя сила чувствуется. Зато второй, высокий, ростом почти с Багыра, в глазах ярость и холодная решимость. Сначала разделаюсь с тем, что пониже, а второго оставлю на десерт, - решил гигант.
     Багыр шагнул, зарычал. Русич вдруг убрал руку с клинка, хищно улыбнулся. Багыр затрясся от злобы. Этот ублюдок посмел улыбаться! Теперь он умрет страшно! Гигант бросился на чужеземца, кулак переплетенный узлами мускулов устремился русичу в лицо, чтобы раз и навсегда стереть с него улыбку, вмять, размозжить! Но что это? Чужеземец тоже ударил, ударил кулаком в кулак. Руку до плеча пронзила жуткая боль. Багыр истошно закричал, тряся онемевшей кистью. Как, как этот ублюдок мог причинить ему боль? Чужеземец не остановился. Взвился волчком, и Багыр лишь в последний момент заметил ступню, устремленную в лицо. Удар, и гигант упал. В голове пылал огонь, но он не мог подняться. Лишь одна мысль терзала затуманившийся мозг. Неужели старик был прав? Неужели нашлась сила, способная противостоять ему, Багыру!?
        Данила сорвался с места сразу же, как Северьян нанес первый удар. Двое стражей, что охраняли девушек, попытались его остановить. Данила яростно отмахнулся. От взмаха один из стражей упал, задергавшись, затих. Данила бросил короткий взгляд. Вместо лица у охранника была кровавая маска, свернутый набок нос выглядел ужасно. Неужели это я сделал? - Мелькнуло в голове. Второй выскочил вперед, выставил кулаки, вызывая Данилу на бой. Русич не слишком хотел состязаться, а этот придурок встал на пути, мешая пройти к любимой девушке. Кулак размером с наковальню обрушился охраннику на голову. Тот кувыркнулся, упал. Данила даже усмехнулся, глядя, как нелепо выглядит поверженный. Шея будто исчезла, вбитая в мощное атлетическое тело. Голова торчала, как сморчок из свежевзрыхленной земли. -
     Ну вот, домахался, - вздохнул Данила над трупом стража. - В следующий раз будешь думать.
     Двое все еще держали Люту, но держали как-то неуверенно. -
     Отпустите ее! - Прорычал Данила. - Отпустите, и можете уходить!-
     Нет, не уйдешь!
     Данила еле успел развернуться, перехватывая толстую потную руку Ликуна. В кисти был зажат длинный узкий нож. -
     Хороший кинжал, знатный, - молвил Данила, отвешивая купцу здоровенную оплеуху. Ликун отлетел в дальний угол комнаты, рухнул без чувств. Девушки, стоящие на прилавке, в ужасе молчали, тихонько поскуливая. Но когда упал сраженный молодецким ударом Ликун, когда рухнул Багыр, казавшийся непобедимым, весело закричали. Это переполнило чашу терпения охранников. Они отпустили Люту и бросились прочь, надеясь лишь, что за ними не погонятся. Данила бросился к невесте.-
     Люта!-
     Данила!
     Наверное, на всем белом свете сейчас не было более счастливой пары. Северьян стоял поодаль, над массивной тушей гиганта, и молчал. Впервые он позавидовал Даниле, впервые захотел оказаться на его месте, да так захотел, что боль, невиданная доселе, пронзила каменное сердце наемника. Он и сам не думал, что способен испытывать ее. -
     Ладно, заканчивайте, - обиженно проворчал Северьян. - Не время сейчас для нежностей. Надо убираться отсюда, пока ромейская стража не нагрянула. Очень уж не хочется объясняться с ними.
     Данила, наконец, оторвался от любимой девушки. -
     А что с остальными? Они что, должны остаться здесь?
     Северьян пожал плечами.-
     Девушки, вы все свободны... по крайней мере, если поторопитесь, пока эти... - ткнул он ногой гиганта, - не придут в норму. Если хотите оставайтесь, не хотите, идите в Славянский квартал и расскажите все как есть. Там люди неплохие, либо пристроят вас в Царьграде либо отправят домой. Этого уж я не знаю.-
     Спасибо, странник, - вышла вперед статная черноволосая девушка. - Это конечно не то, чего я хотела, но все же лучше рабства.
     Потом девушка подошла к Люте.-
     Твой жених - золото. Не люби он тебя так сильно, точно отбила бы. Береги его, как зеницу ока.-
     Обязательно! - Глаза Люты сияли счастьем. - Я теперь с ним никогда не расстанусь!
        Из лавки Ликуна они уходили бегом, скрываясь под покровом вечера. Суета уже поугомонилась, повсюду сновали ромейские стражи, следили за порядком. Северьян помнил, что до квартала славян еще надо добраться, здесь, впереди лежали Жидовский и Армянский. Вдвоем с Данилой они преодолели его без труда. Но теперь с ними была девушка. Очень хрупкая, испуганная, и уставшая от погонь девушка. И когда на пути встали пятеро здоровенных звероватых мужиков с тяжелыми дубинами в руках, Северьян бессильно выругался, бросая злобный взгляд на котомку. Чернокамень опять строил козни, подставляя путников, выкидывая перед ними всевозможные капканы и ловушки, наводя их на неприятности.-
     Что им нужно? - Удивилась Люта.-
     Ничего хорошего, прелестница, - вздохнул Северьян. - Боюсь, им нужны мы.-
     Ничего, перебьются, - молвил Данила. - А мы поможем.
     Северьян одернул его.-
     Не стоит ввязываться в драку. Збыслав не одобрил бы этого. Надо избегать ненужных ссор, а эти и не выглядят серьезными противниками. Может только и ждут, чтобы мы начали первыми, дали повод. Повод устроить погром в Славянском квартале. Попробуем пройти.
     Но пройти им не дали. Вперед вышел здоровенный, заросший черной шерстью мужик. Вытянул вперед руку с дубиной, прохрипел:-
     Стой, славянский собака. Дальше ты не пройти, моя тебя остановить!
     Славянский явно давался ему с трудом, этому обормоту куда привычнее лаять на своем песьем языке. И не разберешь, что говорит, брехня одна.-
     Отойди с дороги, - сказал Северьян. - А то сам отодвину.
     Звероватый мужик покосился на убийцу.-
     Ты давай идти отсюда. Ты не похож на славянский собака, тебя бить не буду.-
     Но я друг этих славянских собак, - улыбнулся убийца. - Так что я, пожалуй, останусь, посмотрю... уж больно интересно мне. Скажу тебе одно, Збыслав будет очень недоволен...
     Мужик разъярился.-
     Плевать я на Збыслав! Плевать на русский свинья! Мы избить его человек, надругаться над женщина!-
     Я тебе надругаюсь, всю надругалку поотрезаю! - Рявкнул Данила. - Давай, давай, иди сюда!
     Северьян вздохнул. Думал обойтись без драк, а без драк не получается. Вот так всегда, и по-другому нельзя. Люди отчего-то любят делить друг друга по цвету кожи, волос, манере говорить и ходить. И нередко устраивают из-за этого ссоры, перерастающие в войны. Зачем? Северьян не мог этого понять и принять. Для него все люди были людьми, ни больше, ни меньше. Иначе просто нельзя.
     Данила ждал до самого последнего момента. Но когда звероватый мужик бросился на него с кулаками, с размаху ударил мордоворота кулаком в челюсть, скривился. Бугай рухнул, как подкошенный. Остальные отчего-то не спешили нападать, шептались.-
     Ну, чего стоите-то? Идите сюда, всем наваляю, мало не покажется.-
     Не пойдут, - молвил Северьян. - Испугались. Они смелые, лишь, когда напором давят, больше языком молотят, а когда не поддаешься, выстоишь, разбегаются. Шакалы...
     Четыре тени впереди вдруг бросились врассыпную. Уже через мгновение дорога была свободна. -
     А они больше не вернутся? - Спросила Люта.-
     Вернутся, добавим, - улыбнулся Данила, переступая через мордоворота.
     У подхода к Славянскому кварталу их встретил Збыслав с дружинниками.-
     Мне показалось, я слышал шум? - Спросил воин.-
     Да так, - отмахнулся Северьян, - все уже нормально. Какие-то мелкие наглецы вон, к девушке приставали...
     Збыслав добродушно улыбнулся, заметив Люту.-
     Здравствуй, красавица. Рад приветствовать тебя...-
     Еще не обрадуешься. К тебе сегодня еще несколько придут, ты уж устрой их как-нибудь, земляки все-таки. Не Ликуну же их возвращать.-
     Никак нашли старого змея? - Восхитился Збыслав, - и ноги унесли, молодцы. А девушка, как я понимаю та самая?-
     Ага, - довольно кивнул Данила. - Искал и все-таки нашел.-
     Молодец, упорный ты! Да и правильно, за любовь надо биться даже с самим Ящером. Ладно, найдем мы место для беженок, никуда не денутся.
     С этими словами Збыслав развернулся и вместе с дружинниками пошел в другую сторону Славянского квартала, поддерживать порядок. Путники же, усталые и голодные, направились прямиком в корчму.
     Здесь стоял привычный пряный аромат жареного мяса и диковинный запах заморского вина. Народ уже собирался, стягивался, будто стая мух на свежую кучу. Недовольный хозяин протирал стойки. Близился вечер, а вечер здесь не обходится без драки.-
     Никак явились? - Пробурчал он. - Да не одни? Нет, я третьего бесплатно кормить не буду...
     Северьян молча подошел, высыпал на ладонь наглому мужику несколько монет.-
     Если ты еще раз вякнешь, что тебе мало денег, жадная скотина, я тебе сломаю ноги, - улыбаясь, проговорил убийца.
     Мужик побледнел, но промолчал. Северьян одним махом научил его держать язык за зубами. А убийца, как ни в чем не бывало, подошел к занявшим свободный стол Люте и Даниле.-
     Проблемы улаживаются очень легко, если за них хорошо платишь и... немного помогаешь словами.
     Данила весело усмехнулся.-
     Вот Люта, это мой самый верный, да и, наверное единственный на всем белом свете друг.
     Северьян улыбнулся в ответ.-
     У нас в прошлом были разногласия, но это, я надеюсь в прошлом. -
     Прости, доблестный воин, - пробормотала Люта, - но я о тебе ничего не знаю.
     Данила нахмурился.-
     А зря. Если бы не он, то меня никогда здесь не оказалось. И без него я бы не нашел тебя, моя ненаглядная...
     Люта потупила взор, руки ее суматошно двигались, не находя себе места. Девушка нервничала.-
     Я даже не знаю твоего имени, друг Данилы.-
     Тебе незачем его знать, прелестница, - сказал Северьян. А прозвище, данное мне врагами не слишком хорошая замена имени. Если хочешь, называй меня... каликой.-
     Хорошо... калика. Когда воин называет себя каликой, это звучит таинственно.-
     Это потому что он сам таинственный, - подхватил Данила. - Загадочнее человека я еще не встречал на своем пути.
     Вскоре, хмурый хозяин поставил перед ними поднос с изумительно пахнущими яствами. Здесь была и жареная рыба, и мясо с поджаристой корочкой, истекающее ароматным соком, и каша, наваристая, горячая. -
     Как здорово! - Обрадовалась Люта. - Нас Ликун кормил все больше диковинными фруктами! А я так соскучилась по настоящей пище!
     Мясо таяло во рту. Северьян откусывал кусок за кусочком, чувствуя, как лопается корочка и ароматный сок наполняет рот. Что и говорить, готовить эти ромеи умели, да так, что пальчики оближешь, да еще добавки попросишь, даже если сыт. Данила тоже беззаботно увлекся трапезой, поглощая рыбину за рыбиной, и перебрасывался словами со своей невестой. Люта ела за троих, набив полный рот, еще пыталась улыбаться и говорить одновременно. Ох уж эти женщины! Все у них ни как у людей, мужчин то есть.
        Глава 47.
        В корчму потихоньку стягивался народ. Места скучных и размеренных во всем ромеев заняли импульсивные славяне, привыкшие больше доверять чувствам, нежели разуму. Один за другим, веселые, подвыпившие мужики усаживались за столики, заказывали вино и мясо. Вскоре корчму наполнил знакомый приятный слуху гомон. Кто-то уже ругался, сотрясая чудовищными кулаками, кто-то затянул песню, которую сразу подхватили несколько глоток, а потом еще и еще. Северьян сам не заметил, как втянулся в нее, чувствуя каждую ноту, каждый звук. Песня была о далекой земле, о местах, в которых никто не разу не был, и они от этого были лишь прекраснее и заманчивее. А Северьяну отчего-то вспомнилась родина, маленький домик в селе, волхв Лукий, ставший для Северьяна отцом, и родное, красное, как пламя, солнце... Каким он его видел в последний раз, поднимающийся из-за непроходимой стены леса... Уголки глаз наполнились влагой, он и сам не заметил, мимоходом смахнув. -
     Друг калика, ты плачешь, - ошарашенно пробормотал Данила.-
     Нет, - улыбнулся Северьян, - я не плачу. Я радуюсь. Радуюсь, что хоть кому-то в этом мире суждено жить счастливо. -
     А у тебя красивый голос, калика, - сказала Люта. - Очень нежный и мелодичный.-
     Ты не слышала наших девушек! У них такие голоса, такие что... - Северьян осекся. - Что-то я заговорился. Ладно, пойдемте-ка спать. Вам завтра вставать рано в дорогу собираться...-
     В какую дорогу? - Дернулся как от удара Данила. -
     Дорогу домой. Заберете все деньги, мне они ни к чему и на первом корабле обратно. Там уж сами доберетесь, как-нибудь. Прибьетесь к обозу, что прямиком до Искоростеня, а там до Перелесья рукой подать...-
     Постой, постой, - остановил его Данила. - А как же ты? -
     Я справлюсь сам. - Отрезал Северьян. - У тебя теперь невеста, вот и береги ее.-
     Да, - подхватила Люта, - поедем домой. А то мама места себе не находит.
     Данила отстранил ее от себя. Встал, сложил руки на груди. Глаза его метали молнии. -
     Как ты могла подумать, женщина, что я брошу своего друга!?-
     Но... - попыталась оправдаться Люта.-
     Ни каких "но"! Ты обязана этому человеку жизнью и сама обрекаешь его на погибель! -
     Я же не знала! - Вскричала она. - Не знала, что это так опасно! Конечно, ты должен помочь ему!
     Данила сел, обнял девушку.-
     Прости... я погорячился. А ты, Северьян, учти, я не дам тебе погибнуть, понял? Не дам!-
     Не дури, - скривился Северьян, - идти со мной - верное самоубийство.-
     Но шанс все-таки есть?-
     Есть, - согласился убийца.-
     Тогда почему бы не попробовать? Сколько раз у нас не было даже шанса, а тут такая роскошь! Пробьемся!
     Северьян пренебрежительно махнул рукой, дескать твоя жизнь, тебе и рисковать. Но в душе он ликовал. Все-таки приятно идти на смерть, зная, что есть возможность вернуться. Пусть скудная, но возможность. В сумке в бессильной злобе затрясся Чернокамень. Ничего, - мстительно подумал Северьян. - Скоро ты исчезнешь, несчастный булыжник!
        Холод сковал руки, будто опустил их в ледяную воду. Протокл отдернул закоченевшие кисти от шара, прищурился. -
     Он здесь. Я еще не знаю, где точно, но здесь.
     Базилевс поднялся с кровати. Был он бледный, как камень, глаза ввалились, кожа пергаментом натянулась на выпирающие скулы. В руках сжимал талисман. Белокамень сиял в руках Владыки, пресытившись жизненной силой. -
     Он попытается проникнуть... - тихо сказал Базилевс. - Он не дурак, чтобы ломиться в закрытые двери, найдет путь...-
     Так может нам прямо сейчас его схватить? Стражей у нас хватает, перероют все, отыщут. -
     Рыть не стоит. Он в Славянском квартале, это я и так знаю. В одном не уверен, когда он решится проникнуть...-
     Ты думаешь, ему так нужен этот камень? - Усмехнулся Протокл.
     На миг в глазах Базилевса полыхнуло синее пламя безумия.-
     Белокамень нужен всем! Но никто его не получит, никто!-
     Тогда возьмем его без пыли и шума...-
     Не думаю, что удастся так гладко, но все равно, подними все посты, поставь на уши стражей, пусть отрабатывают свой хлеб. Как только Северьян покинет пределы Славянского квартала, пусть хватают и тащат ко мне. Живым, понятно? Живым! Меня твой протеже так огорчил, что я готов самолично вспороть ему брюхо!
     Протокл хмыкнул.-
     Я предупреждал, Владыка. Русы необычны. И нам никогда не понять их, этих варваров. У них нет ни капли расчетливости, живут чувствами. Они даже жизнью готовы рисковать ради стремления, цели. Они еще не понимают, что жизнь самое главное!-
     Ничего, поймут еще, - тяжело вздохнул Владыка. Получив неимоверную нечеловеческую силу Белокамня, он сам научился ценить жизнь, как никогда раньше.
        Путники сидели в корчме до полуночи, слушая пьяный гвалт и песни загулявших славян. Даже Збыслав заскочил сюда, хлебнул свежего пива, погуторил с корчмовщиком. Потом, нахмуренный, подошел к Северьяну.-
     Что-то стражи ромеев на окраинах суетятся. Никак, подлость задумали. Вы, случаем ничего там не наворотили?-
     Мы что, крайние? - Возмутился Северьян. - Я конечно понимаю, новички здесь, но не дураки же, чтобы с ромейской стражей связываться.-
     Ты не подумай, я не обвиняю, - молвил Збыслав. - О вас же беспокоюсь. К нам в квартал они не войдут, побоятся связываться. А за пределами я вряд ли помогу, так что будьте настороже.
     Збыслав поклонился Люте и удалился вслед за дружинниками. -
     О чем это он? - Спросила Люта.-
     Да так, просто предупреждает... ничего страшного, - молвил Северьян. Но в мыслях было другое. Базилевс знает, что убийца в городе. И наверняка догадывается, зачем. Так что противодействия стоит ждать незамедлительно. Холод прокатился по телу. Сердце дернулось, и показалось, остановилось. Выхода, все-таки нет. Придется идти, обреченным на поражение. Выбора тоже нет.
        Спать легли поздно. Лишь когда хозяин начал намекать, что пора бы и честь знать, путники удалились к себе. Данила устроился на кровати с Лютой. Девушка стыдливо поглядывала на Северьяна, но убийце нынче было наплевать на эти взгляды. Он долго лежал, вперив взгляд в гладкий, из отполированного камня, потолок и думал. Нет, решено, он пойдет один. Данила не должен погибнуть, у него теперь есть человек, о котором стоит заботиться. Есть смысл жизни. Северьяну было проще. Уходя на погибель, он не оставлял за собой ни чего. Все несбывшиеся надежды покоились в родной земле, куда не было обратной дороги, просто потому, что не было больше родной земли... И судьба, теперь казалась такой пустой и бессмысленной. Бесцельно прожитая жизнь, как у жука-паразита, который ради собственного существования уничтожает растения. Северьян убивал себе подобных, не раскаиваясь, без сожаления. Но теперь извечный, как мироздание закон равновесия снова ударил его тяжелой чашей весов. Раскаянием ли было это - сложно сказать. Но темный комок в груди зашевелился, задергался. Это просыпалась дремавшая доселе совесть. Именно поэтому Северьян решил идти один. Хватит уже загубленных жизней, - подумал он. - Если еще и пожертвовать единственным другом, то лучше уж вообще пойти вздернуться на ближайшей березе. Хотя какие здесь березы, пальмы только. Да и те все за пределами города.
     Северьян медленно поднялся, подошел к влюбленным. Данила и Люта безмятежно спали, на лицах застыли непринужденные улыбки. Убийца вытащил из котомки кошель, положил на стол. Подумал, и оставил котомку. Подержал в руках чудо-меч, и положил рядом. Меч ему больше не нужен. А кинжал пригодится. Северьян вытащил из сумки Данилы короткий острый нож. Большего и не нужно. Не убивать он идет. Цель-то другая. Сунул за пазуху Чернокамень, кинжал запихнул в голенище сапога. Последний штрих... -
     Надеюсь, вы будете счастливы, - прошептал Северьян, открывая окно.
     Ночь встретила его свежестью и прохладой. Кое-где еще горлопанили подвыпившие гуляки, обиженно залаяла собака. Северьян осторожно спустился по карнизу, спрыгнул на пыльную землю, огляделся. Вокруг тихо, только звезды светят таинственно, настороженно. Да луна полумесяцем, злая, дикая. Ею пользуются маги, чтобы следить за неугодными... Лишь только в темных подворотнях можно укрыться от дурного мутно-желтого глаза.
     В Славянском квартале было тихо. Северьян не знал, дежурят ли дружинники по ночам, но поостерегся, крался все больше пустыми темными дворами. И себе спокойней, и маги не заметят.
     Под ногами скрипела щебенка. Уродливые прямоугольные крыши домов жуткими исполинами оттенялись в лунном свете. Муха пролетела, и та на чудовище стала похожа. Лунный свет - свет нечисти. А раз уж маги не брезгуют пользоваться нечистью, видать и сами недалеко от нее ушли. Северьян перебежал к высокому статному терему, остановился отдышаться. Здесь Славянский квартал заканчивался. Дальше начинались чужие земли. Как и говорил Збыслав, тут он уже не помощник. Коли ушел за ворота, не удивляйся, если по башке настучат.
     Северьян прислушался, стараясь уловить посторонние звуки, но тщетно. Тишина поражала своей безмятежностью. Убийца пересек площадь, свернул на маленькую худую улочку ведущую к центру, к сердцу Царьграда. Огляделся, присвистнул от удивления. Вот уж занесла нелегкая. Дома здесь стоят так плотно, что между ними даже мышь не проскользнет. Не свернешь, не спрячешься.
     Прибавил шагу, стараясь не оглядываться по сторонам. Если решили ловить в капкан, то перехватят здесь. Места надежнее просто не найти. Северьян на беду свою не ошибся. Впереди, словно каменные истуканы выползли черные тени. Тени обрели плоть и кровь, в лунном свете блестящие кольчуги отливали мертвенным сиянием. Невольно вспомнилось войско мертвецов в зачарованном лесу. Ромеи походили именно на них, спокойные, собранные, идут медленно, неторопливо. На лицах отрешение, будто и не люди - зомби. Неужели так не ценят собственные жизни? Нет! Скорее, просто уверены в своей силе.-
     Ты пойдешь с нами, чужеземец! - Спокойно сказал один.
     Северьян затравленно огляделся. Сзади его тоже держали. И там оборона не слабее, чем впереди. Эх, зачем только меч оставил! Думал, драться больше не придется, дурак! Никогда еще он так глупо не попадался, а это был самый настоящий капкан. Неумело расставленный, но сработавший. Внимательнее нужно было передвигаться, заметил бы ловушку. Но нет, шел с единственной целью - умирать. Вот и попался. Теперь даже до Базилевса не доберется, так и сдохнет в лапах этих ублюдков. Северьян вытащил из голенища нож. По крайней мере унесет с собой троих, а то и четверых. -
     Попробуй меня увести! - Хищно улыбнулся Северьян. Он не торопился нападать. Он стоял и ждал. Он умел ждать.
        Данила проснулся от нехорошего предчувствия. Несколько минут он лежал глядя в потолок, прислушиваясь. Люта безмятежно дремала, положив голову ему на плечо. Светильник давно потух - надо было залить свежее масло. Из раскрытого окна ровным потоком лился лунный свет. Смутные подозрения вкрались в голову. Окно! Почему ставни открыты? Он же самолично закрывал их.
     Мигом вскочил с кровати, бросил взгляд на койку Северьяна - пуста. На столе его меч, сумка, кошелек с деньгами. Нет он не мог уйти без сумки. В ней амулет!
     Данила распахнул котомку, перевернул содержимое - камня нигде не было. Он зло выругался. До чего же надо докатиться, чтобы уйти одному, с пустыми руками, еще надеясь достичь дворца императора. Но почему, почему он выбрал такой выход? Ведь все было обговорено, они должны были пойти вдвоем... а пошел один Северьян. Видать, узнал что-то такое, отчего изменил решение. Данила нахмурился. Он этого решения не менял, и если не поздно, может быть успеет если не остановить, то хотя бы помочь.
     Мигом приторочил к поясу меч, полез в сумку за ножом - его не было. Данила улыбнулся уголками губ. Не такой уж и дурак калика, чтобы идти совсем с пустыми руками. -
     Данила, ты куда?
     Люта проснулась, и теперь таращилась изумленным непонимающим взглядом. Данила махнул рукой, показывая на окно.-
     Он поступил, как настоящий друг. Ушел, надеясь что я не пойду следом, понимаешь?-
     Ну так оставайся. Он же сам решил. -
     Он решил, но не я. Значит так, жди меня... нас здесь. Если не вернусь через два дня, бери деньги на столе и езжай домой. Обратись к Збыславу, он поможет найти корабль и договорится с корабельщиком, поняла?
     Люта согласно кивнула.-
     Только ты возвращайся, понял!? Возвращайся!-
     Я вернусь, - пообещал Данила. - Обязательно вернусь.
     Выскочил в окно, споткнулся, чуть не свалившись вниз. Прыти Северьяна ему явно не доставало, по карнизу он спустился тяжело. Спрыгнул отбив себе пятки. Отдышался.
     На улице тишина. Лишь пьяный гомон в каком-то доме, да собака лает - неугомонная. Данила растерялся. В какую сторону идти? Если напрямик, то можно выйти в Армянский квартал. Но Северьяну он не нужен, тот должен был пойти к центру. Догадавшись, Данила побежал по пустынным, замершим до утра улочкам.
     Базарная площадь была пуста. Все торговцы разбрелись по постоялым дворам, теперь здесь орудовало лишь воронье, склевывая с земли гнилые овощи, рыбью требуху и прочую снедь. Мусор уберут лишь к утру, дворники будут работать в поте лица. Чтобы потом торгаши снова превратили площадь в помойку. Данила поскользнулся на какой-то кожуре, выругался. Грязи столько, что по колено утопаешь.
     Пересек площадь, сразу рванулся в темную подворотню и услышал надсадное дыхание. Потом раздались голоса и вопли. Данила выхватил непривычно легкий клинок из ножен, побежал вперед Впереди столпились ромейские стражники. Они сгрудились вокруг чего-то злобно ругаясь, переговариваясь. Данила не понимал ни слова, но когда вдруг сразу несколько ромеев разлетелись в разные стороны, все стало понятно без лишней болтовни. Северьян отбивался голыми руками. Где же нож! - хотелось крикнуть Даниле. - Они же тебя убьют! Но стражники отчего-то не спешили доставать мечи, бросаясь на калику с голыми руками.
     Данила хмыкнул, сунул клинок в ножны. Что ж, придется соблюдать правила поединка. И с гиканьем бросился в толпу. Ромеи все как один, высокие, мускулистые. Богатая одежда, кольчуга будто из золота, а воины - чудо, не воины, подтянутые, мощные. Данила ворвался в скопище стражников, как дикий вепрь на огород. Ромеи разлетались в разные стороны, а Данила шел, молотил руками. Но что это! В руках одного из стажей мелькнул меч! Данила еле успел выставить клинок, отбить удар. Северьян освободился, заметил друга, ринулся на помощь.-
     Беги, я их задержу! - Крикнул Данила, отражая атаку.
     Северьян не стал произносить высокопарных речей и не бросился на помощь. Сразу юркнул в расчистившийся проход, только его и видели. А Данила еще долго отбивался, молотя руками и ногами, пока ромеи на задавили его массой, подмяли, раздавили. -
     Уходит! - Услышал Данила крик, - чужеземец уходит!
     Похоже, кто-то из стражников был своим, славянином. Продался, продался с потрохами, решил Данила. А потом по голове ударили чем-то тяжелым, и мир утонул в вязкой тьме.
        Глава 48.
        Тихо потрескивал камин. Огонь успокаивал, убаюкивал, помогал расслабиться. Ликун сидел в глубоком кресле, прислонив холодную тряпку к лицу. Ноги его, ожиревшие, белые, были оголены до колена и опущены в горячую, благоухающую цветочными ароматами воду. На маленьком столике у кресла стоял кувшин, подле него кружка, доверху наполненная дорогим вином. Ликун к нему еще не прикоснулся, не хотел расслабляться настолько, чтобы потом не собрать мысли воедино.
     У входа, на стуле сидел Багыр. Уродливое звериное лицо его заплыло от огромного синяка, удар чужеземца, будь он неладен, оказался куда болезненней, чем гигант полагал поначалу. Еще двое охранников стояли за дверью и ожидали приказания начальника. Они были верными слугами. -
     Это плохо, - тихо сказал Ликун, - очень плохо. Я лишился своего товара. Я был наглым образом избит. А ты, - бросил он усталый взгляд на Багыра. - Ты мне даже не помог.-
     Но хозяин, - возмутился Багыр. - Я немного растерялся...-
     И поэтому маленький хлипкий чужеземец уложил тебя с двух ударов? - Издевательски сказал Ликун.
     Багыр склонил голову.-
     Виноват, хозяин. Мне нет прощения...-
     Полно, Багыр. Я не злюсь на тебя. Но теперь ты мне кое-что должен, помнишь?-
     Конечно, хозяин. Я выполню все, что ты скажешь. -
     Найди этих двоих и убей. Не сможешь убить их... я думаю не сможешь, так убей хоть девку! Все из-за нее, она должна умереть. Тогда, быть может я успокоюсь. -
     Будет исполнено хозяин. Когда мне начать, прямо сейчас?
     Ликун скривился.-
     Куда сейчас, ночь на дворе. С утра приступишь. Кстати, будешь искать, ищи их в Славянском квартале.
     Багыр поклонился и вышел. Он был плохим человеком, но слугой был превосходным и умел исполнять приказы. А Ликун наконец дотянулся до чашки, жадно пригубил, чувствуя, как живое тепло растекается внутри тела. Багыр решит все проблемы, он сильный и глупый, а такие всегда добиваются своего. Хорошо, когда такие люди ходят у тебя в подчинении. И плохо, когда они в подчинении у твоих врагов.
        Багыр сидел до утра не смыкая глаз. Очень уж хотелось оправдаться перед хозяином, и лицо той девки так и стояло перед глазами. Наглая, она презирала его. Все презирают Багыра, считают его тупым. С детства, с самого детства сверстники дразнили его, кидались камнями. Но однажды Багыр выловил всех до единого и убил. Тогда от него отказалась даже мать. Она тоже считала его тупым, выродком, недостойным жить. Женщины - все твари! А эта, эта была похожа на его мать, и заслуживала смерти вдвойне. Лишь Ликун ценит Багыра, даже уважает. Пусть не за ум, а за силу, но ведь не считает недоделком, выродком! Багыр сладко зажмурился, представляя, как скажет Ликуну об успешно проделанной работе.
     Наконец не выдержал, вскочил, сорвался с места диким зверем. Выскочил на улицу, жадно вдохнул прохладный утренний воздух. Все твари сдохнут! Сдохнут, потому что этого хочет Ликун!
     Он вышел к Славянскому кварталу засветло. Дождался, когда уйдут дружинники и прошел дальше, оглядываясь по сторонам. Твари должны были где-то жить. А где еще можно жить, как не на постоялом дворе. Оный как раз маячил впереди, зазывая путников пряным запахом жареного мяса.
     Корчма уже открылась, и даже несколько случайно забредших посетителей сиротливо ежились по углам, глотая пиво и уминая жареного окорока. Багыр шумно облизнулся, принюхался к диковинным ароматам. У стойки лениво облокотился хозяин. Подозрительно поглядывал на Багыра, решая, выставить ли его, или оставить. Кто знает этих варваров, что у них на уме. Багыр первым подошел к корчмовщику, взял за грудки. Мощный, в общем-то мужик выглядел по сравнению с Багыром щуплым мальчишкой.-
     У тебя останавливались два мужика с девкой? - Прорычал гигант.-
     У меня здесь много мужиков... и девок, - выкрутился хозяин.-
     Повторяю для дураков, - высказал Багыр любимую фразу Ликуна, - остановились ли у тебя два высоких варвара с бабой? -
     Да! Вторая дверь справа, - поспешил сказать корчмовщик, радуясь, что легко отделался.
     Багыр удовлетворенно хмыкнул. Как легко уговаривать таких вот жалких ублюдков, достаточно лишь показать силу. Силу, которой у гиганта было с избытком.
     Он ворвался в комнату, как дикий тигр. Вышиб ногой дверь, злорадно расхохотался. Девка была одна. Сидела на кровати прислонившись к стене и с ужасом взирала на гиганта. Багыр довольно засмеялся. Она его боялась. Багыру нравилось, когда его боялись. -
     Тварь! - Прорычал Багыр довольно. - Теперь ты моя, тварь.
     Девушка билась в его руках, пыталась укусить. Гигант отвесил ей оплеуху, и она замолкла, бессильно откинувшись. Багыр повалил ее на кровать, сорвал с девушки одежду, чувствуя, как кровь приливает к чреслам. Не сдерживаясь, он набросился диким зверем, терзая бесчувственное тело. Девушка очнулась, вскрикнула от боли и ужаса. И к Багыру вновь вернулись силы, вновь дурная кровь наполнила то, что ниже пояса. Девушка уже не дергалась, просто бессильно стонала, разбитая, раздавленная, униженная. Гигант довольный, поднялся. -
     Вот что такое настоящий мужик, шлюха.
     Девушка с трудом повернулась. Лицо ее пересекал кровоподтек, нижняя губа распухла. Но она смеялась, она смеялась над ним, над Багыром, как смеялся, умирая старик.-
     Ты жалок, - прохрипела она. - Мой жених придет и убьет тебя. Молись, да услышат тебя боги, и моли о быстрой смерти!
     Багыр зарычал, схватил девушку, в ярости стал молотить ее кулаками. -
     Замолчи тварь, замолчи!
     Но она все еще смеялась. Он сдавил ее, слыша хруст ломающихся костей. Девушка охнула и обмякла. Но Багыр не успокоился, выхватил кинжал и воткнул ей в грудь. Девушка захрипела и затихла. А на разбитом лице ее по-прежнему была торжествующая улыбка. Гигант взвыл от злости. Вот и она умерла, умерла слишком быстро. И смеялась, смеялась над ним! Тварь!
     Багыр выбежал из корчмы, не обращая внимания на оклики и крики, бросился по вымощенной камнями дороге. Стыд, стыд сжигал его. Он сам не понимал почему и отчего вдруг пришло это забытое чувство, но оно сжигало его изнутри, разлагало внутренности и сбивало с ритма сердце. -
     Багыр сильный! Багыр сильнее всех! - В исступлении кричал гигант. Только теперь он начал понимать что дело не только в силе. Эта девушка, бывшая в сотню, в тысячу раз слабее его все равно умерла победительницей. Но почему он снова проиграл? Он ее убил, но проиграл. Гигант не находил себя места, слезы катились от злости. Ничего, решил он. Ликун утешит, он обязательно все объяснит. Он ведь знает, что надо сказать и когда. Ликун хороший хозяин.
        В голове звонко отдавалось эхо ударов. Данила тихо простонал, приоткрыл глаза. Вокруг мрачная, суровая темнота, лишь одинокий масляный светильник вырывает поросшие мхом и гнилью стены из тьмы. Воздух был сырой и вонючий, пахло мочой и плесенью. Где-то капала вода. Именно этот звук заставил его очнутся, открыть глаза.
     Подземелье было небольшое, все сплошь из каменных плит. У дальней стены каменное ложе, но до него не добраться. Данила дернулся, убедившись в очевидном. Руки были прикованы цепями к стене. Штаны промокли, Данила чувствовал взмокшую землю под ногами. Безумно хотелось пить. Он облизнул распухшие, потрескавшиеся губы, скривился. Щеку неприятно саднило. Хотелось почесаться, но руки слишком плотно прикованы, не дотянуться. Зато хоть ноги свободны. Хотя, с другой стороны, зачем их связывать, коли руки не освободить. Передвигаться все равно нельзя, слишком короткие цепи. Под ногами что-то пищало и шебуршало. Палец на ноге пронзила жуткая боль. Данила застонал, шевеля ногами. Сапог, естественно, не было. А на ноге болталась крупная черная крыса, самозабвенно вцепившись в палец. Данила что было силы ударил ногой об землю. Крыса пискнув, отлетела. Но вместо нее появились еще три, голодные, злые, неугомонные. -
     Отстаньте, твари, - прохрипел Данила, отбрасывая очередную тварь в сторону. Но те не угомонились, стали подступать с боков, туда, где Данила не мог защитится. Он попытался встать на ноги, споткнулся, но все же поднялся, прислонившись к холодной склизкой стене. Так отбиваться куда проще. Теперь крысам были доступны лишь ноги, но ноги и были оружием.
     Данила боролся с крысами добрый час, в конец вымотался, когда где-то сбоку скрипнула отпираемая дверь. В лицо прыснул яркий полуденный свет. Данила зажмурился, как от боли. На глаза накатились крупные, с голубиное яйцо, слезы. В дверь протиснулись двое стражей-ромеев. Вслед за ними вошел согбенный в три погибели старик. В руке он сжимал сучковатый древний посох. Махнул стражам рукой, те послушно удалились, но не ушли, встали у двери, подозрительно косясь на пленника. Кто знает, на что способны эти русы? Варвары ведь, могут небось и цепи голыми руками рвать если очень захотят. Лучше поберечься.
     Старик подошел без страха. На его ссохшемся белесом лице играла довольная улыбка сытого кота. Глаза, внимательные, темные, как две бездны смотрели изучающе, будто на диковинного зверька, случайно попавшего в капкан. Старик убрал со лба длинные, белесые волосы, криво улыбнулся, обнажив совсем не старческие, крепкие зубы.-
     Ну здравствуй, варвар-чужеземец, - тихо пропел он на чистом славянском.-
     Здравствуй, не знаю как уж тебя там, - прошепелявил Данила разбитыми губами.-
     Протокл. Называй меня Протоклом. Итак, я хотел бы узнать, зачем ты напал на моих стражников? Они задерживали опасного преступника, а ты им помешал.
     Данила хотел было сказать о честности поединка, и о том что опасный преступник - его друг, но одумавшись, промолчал. Не хватало еще лишних неприятностей на свою башку. И так трещит, как котелок на огне. Но что же тогда сказать этому странному старцу? Что ввязался по-пьяни, по-дурости? Конечно, как варвару, могут и списать, но только вряд ли они такие уж дураки, чтобы выслушивать его неумелые враки. Здесь Царьград, логовище интриг и узорной запутанной лжи. Люди здесь учатся лгать с самого рождения, куда уж ему, славянину, привыкшему в лоб говорить всю правду-матку.
     Говорить ничего и не пришлось. Старик с прищуром посмотрел на отстраненно-задумчивую рожу Данилы, усмехнулся.-
     Ну что молчишь, сказать нечего? Да не тужься ты, не придумывай. Я и так все знаю. Ты ведь пришел вместе со Следящим, не так ли?-
     Пришел с кем? - Переспросил Данила.-
     С Северьяном, если тебе будет угодно. Но почему? Почему ты вместе с ним? Он же убийца, наемник. И я его притащил в Царьград в качестве идеального убийцы. Но он оказался совсем не идеальным, задание провалил, попал в полон к князю Владимиру. В общем, сменил хозяина. Уж чем его не устраивало наше общество, не пойму.-
     Этот убийца не раз спасал мне жизнь, - ответил Данила. Скрываться не было смысла, этот старик действительно знал все. Даже больше, чем все. Данила не знал, что Северьян уже был в Царьграде. Догадывался, но не знал. Оказывается, вот как обернулось. -
     Жизнь - штука приходящая и уходящая, - с претензией на философскую мудрость протянул Протокл. - Для тебя уходящая. Дурачина, но зачем ты бросился ему помогать? Помог убийце убежать, но попался сам. Где логика? Быть может, Северьян нарочно ждал этого момента, когда ты сможешь пожертвовать своей жизнью ради него? В таком случае, я преклоняюсь перед его изобретательностью. Никому еще не удавалось столь экзотически расправляться с неугодными людьми. Мало того, что чужими руками, так еще и с их полного согласия. Забавно, не так ли, варвар?
     Данила насупленный, молчал. Откровенно говоря, ему просто нечего было сказать. Старец предугадывал все его мысли, мало того, он еще и насмехался над ними. Что и говорить, от мудрости до лицемерия один шаг. А там уж до цинизма половинка ступеньки... Этот старик, именующий себя Протоклом, похоже прошел всю лестницу. -
     Молчи, молчи, коли сказать нечего. Но на один вопрос ты мне все же ответишь. Куда убежал Северьян, где он скрывается?
     Данила рассмеялся ему в лицо. Старец даже отпрянул от неожиданности. Он ожидал мольбы о пощаде и горьких слез раскаяния, но услышал лишь смех. Беззлобный хохот победителя. -
     Прости, Протокл, но мне нечего тебя сказать. Я просто не знаю, куда он убежал. Спросите об этом лучше у своих стражников. Может они видели?-
     Но где-то у вас должен быть схорон, лазейка. Северьян - как крыса, почуяв опасность сразу прячется в нору. Так где эта нора?-
     Норы обычно роют в земле, но иногда еще они бывают в деревянных домах, по углам. Все зависит от того, кто именно обитает...-
     Довольно! - Вскричал Протокл. - Ты что, смерд, решил со мной в бирюльки играть? Не выйдет!-
     Что ты заладил, выйдет - не выйдет? Я действительно не знаю где он, и схорона у нас нет. Теперь уж ищите сами и ловите. Если сможете.
     Лицо старика перекосила гримаса ненависти.-
     Ничего, под пытками ты иначе заговоришь! В пыточную камеру его!
     Данила посмурнел.-
     Зря ты так, Протокл. Северьян ведь вернется, рога-то тебе пообломает.-
     Он? Мне? - Старик самозабвенно расхохотался. - Этот смешной мальчишка с детскими амбициями? Он же при всей своей жестокости все еще верит в понятия чести! Он глупец, чести нет, когда речь идет о выгоде. К тому же он совершенно не владеет магией. Куда уж ему супротив меня выходить.-
     Он найдет тебя. И убьет. - Уверенно заявил Данила.-
     Но ты об этом уже не узнаешь. Стража! Я кажется ясно сказал, отвести этого варвара в пыточную.
     Стражник спустился, опасливо покосился на Данилу.-
     Хозяин, варвар силен, как бык. Может ты бы наложил на него чары, ну, чтобы он сопротивляться не мог?
     Протокл затрясся от ярости.-
     Остолопы! Бестолочи! Какие же вы легионеры, когда с одним варваром справится не можете! А если их будет двадцать, или сто? -
     Мы их из арбалетов! - Уверенно молвил Стражник.-
     А если у них тоже арбалеты будут?
     Стражник задумался. Протокл злобно фыркнул. -
     Ладно уж, не ломай башку, она у тебя вон какая красивая. И рожа типично геройская, а мышцы-то, любая девка на шею бросится. А то, что сам - пустышка, так это не беда, может и на внешности выползешь. Сейчас многие выползают... Иди лучше, зови остальных, один все равно не утащишь.
     Старик дико замахал руками, делая замысловатые круговые движения. Время от времени останавливался, что то вскрикивал. Данила смотрел на него, как на сумасшедшего, но вдруг почувствовал, что глаза закрываются, а голову переполняет какая-то муть. Колдует, шельма! - Запоздало догадался Данила. Вскоре он уже спал мертвым сном. Даже молодецкая грудь не поднималась от вздохов.
        Глава 49.
       
     Очнулся он уже в большой ярко освещенной комнате. Повсюду громоздились разнообразные железяки, непонятного предназначения механизмы и еще куча всякой всячины. Рядом стоял Протокл, сияющий, как месяц в новолуние. Рядом стояли безразличные ко всему стражники, похожие на деревянных истуканов. Возле странной с большими колесами, кровати суетился пухленький лысый мужичок.-
     Ну, Петр, все готово? - Озабоченно спросил старик.-
     Да, можете укладывать вашего варвара. Дыба уже заждалась! - Радостно проговорил лысый.
     Данила чувствовал дурноту и слабость, но при слове "дыба" внутри похолодело. Он немного слышал о жутких пыточных камерах, в которых даже мертвеца можно заставить говорить. Но что говорить, если он ничего не знает!-
     Ну что, варвар, не хочешь пообщаться? - Злорадно усмехнулся Протокл. - Еще не поздно все рассказать!-
     Дык, я все рассказал, - пожал плечами Данила. - А куда это вы меня привязываете?-
     Сейчас все узнаешь! - Крикнул лысый.
     К запястьям привязали толстые плетеные веревки, то же самое проделали и с ногами. Данила почувствовал, как тело напряглось, натянулись мышцы и жилы. А злобный лысый человечек медленно неторопливо вращал колесо над головой. Веревки натягивались все сильнее и сильнее. Данила уже чувствовал, как вытягиваются мускулы, тело неестественно распрямляется. Это было даже приятно, похоже на массаж. Так надоело ходить согнутым, а тут распрямляют. Наверное перед пытками жертву сначала изнеживают, чтобы так сказать, в полной мере ощутить контраст. Данила блаженно улыбнулся, видя как подозрительно вытягиваются рожи у собравшихся.-
     Тяни сильнее! - Рявкнул Протокл.-
     Не могу, - признался лысый. - Дальше не тянется.
     Протокл зарычал от негодования.-
     Ну так помогите ему! - Крикнул он на невозмутимых стражников.
     Те принялись исполнять приказание. Теперь колесо уже принялись тянуть втроем. Веревки скрипели, стражи пыхтели от натуги, стирая рукавами выступивший пот, а варвару хоть бы хны, лежит себе, улыбается. На миг Протоклу показалось, что это он от боли так скалится. Подошел, спросил.-
     Ну, ничего сказать не хочешь? -
     Да нет, - признался Данила. - Но я благодарен тебе, Протокл. Хорошо здесь у вас, вон, ребята молодцы, все косточки мне поразмяли.
     В глазах старика читалось неразбавленное бешенство. Он еле сдерживался, чтобы не вцепиться Даниле в глотку.-
     Тяните сильнее! - Крикнул он, услышав звонкие хлопки.
     Толстые, в два пальца толщиной, веревки, лопнули, как гнилые лоскутки. -
     Хозяин, веревки лопнули, - виновато пробормотал лысый.-
     Так поставьте новые! - Вскричал маг.-
     Новых нет. Никто и не знал, что они могут понадобиться. Они же были крепкие, мечом не перерубишь. Да что там, мечом, топор их не брал!-
     Ну вот, а этот варвар взял, - прорычал Протокл.
     Данила в это время поднялся, стряхнул оборванные куски, обиженно покосился на мага. -
     Это все? Больше не будет? - Удивился он.-
     Будет! Теперь настоящая пытка будет! Тащите его сюда.
     Данилу притащили к странному деревянному стулу, усадили. Руки закрепили в жутких железных колодках. Протокл ходил рядом, довольно хмыкая. Встретив недоумевающий взгляд варвара, пояснил.-
     Это старая заморская пытка. Жертве медленно выдирают ноготь за ногтем, дабы он познал дикую ни с чем не сравнимую боль! После такого заговоришь, как миленький!
     Данила сглотнул слюну. Дикую, а уж тем более ни с чем не сравнимую боль он совершенно не хотел испытывать. А маленький лысый мужичок уже тащил огромные черные клещи. Данила почувствовал, как что-то холодное вцепилось в палец, дернулся от неожиданности. Протокл довольно улыбнулся, но улыбка сползла с его лица. Лысый вцепился в клещи, упирался ногами в стул и пыхтел. -
     Не выдирается! - Обиженно пробормотал он. - Ты уверен, хозяин, что этот варвар - человек? -
     А кто же еще! Просто дикий, необразованный. Варвар он и есть варвар!-
     Но ногти у него не выдираются. -
     Так попробуй сломать!
     Лысый потужился несколько минут, сдался, выронив клещи. А Данила как ни в чем не бывало сидел на стуле, сощурившись, ожидая, когда же начнется та самая, болезненная пытка.
     Протокл выругался. Бросил бешеный взгляд на Данилу, приказал.-
     Готовьте расплавленный свинец и воронку. Будем заливать ему глотку.-
     Но как тогда ты будешь его допрашивать, хозяин? - Осведомился лысый.
     Маг окончательно сошел с ума. С пальца его сорвалась молния, пролетев рядом с головой Петра. Не будь он лысым, точно бы подпалило волосы. А может потому и лысый, что однажды уже подпалило... Молния пшикнув, ушла в каменную стену. Та растрескалась, побелела. Стражники судорожно взглотнули, ощутив, что такая вот молния попадает в одного из них. Наверное, даже мокрого места не останется. Так, горстка пепла в лучшем случае.-
     Я не буду его допрашивать! Я просто волью ему в глотку свинец!
     Данила не слишком хорошо знал, что такое свинец, но то, что он должен быть горячим, не слишком его радовало. Горячим он предпочитал мясо, еще желательно с ароматной корочкой, но совсем не какой-то подозрительный свинец. А в котелке уже что-то кипело и бурлило. Вокруг него суетился лысый мужичонка, раздувая мехами огонь.
     Пытки уже начали забавлять Данилу. Неужели ромеи настолько тонкокожи и слабы, что на них действуют эти игрушки? Хотя не зря говорят, городские жители становятся разнеженными и слабыми. Удобная легкая жизнь расслабляет, превращает людей в студни, жирные куски мяса без желаний и стремлений. Вон, даже у стражей-ромеев ручки белые, как у младенца. Не чета Даниле, ладони которого в мозолях и шрамах, да и на теле нет живого места. То следы стрел, то шрамы оставленные клинками врагов. Шрамы украшают мужчину. А эти женоподобные атлеты ни на что не способны, кроме как вертеть подтянутым задом, дурам на загляденье. -
     Готово! Вскипел! - Закричал Лысый. - Сейчас, я иду!
     В горшочке плескалось что-то очень горячее, и пахло отнюдь не мясом. Данила уже зажмурился, приготовившись всеми силами отбиваться, но тут случилось совсем уж невероятное. Лысый поскользнулся на брошенном Данилой обрывке веревки и упал. Горшочек вылетел из рук и грохнулся в двух шагах от мага. Протокл взвыл, подскочил на месте. Волна жара прошлась по ногам, опалив волоски и поджарив кожу. -
     Довольно пыток! - Взревел он. - Нож, дайте мне нож, я перережу ему глотку!
     В дверь что-то стукнуло. Потом еще раз. На третьем ударе она слетела с петель и взору ошарашенных ромеев предстал Северьян во плоти. В руках он сжимал обоюдоострый одноручный меч, лезвие которого уже обагряла кровь. Северьян тяжело дышал, окидывая злобным взором присутствующих. Заметил Данилу, подмигнул.-
     Кажется, я пришел вовремя, - тяжело прохрипел он. - О, Протокл собственной персоной!
     Старик поднялся, выпрямился, крепко сжимая посох. По комнате пробежал холодок, перерастающий в леденящую бурю.-
     Здравствуй, Северьян, - тихо сказал старик.-
     Северьяном меня называют друзья, - ответил убийца. - Для тебя я Следящий.
     Протокл гаденько рассмеялся.-
     У тебя появились друзья? Не смеши! У наемника нет друзей. Есть лишь те, кто использует его, и те, кого использует он. А ты всегда пользовался людьми, меняя их как перчатки. Кого ты считаешь друзьями? Может быть этого безмозглого варвара? Или вообще славян? Так знай, у них нет друзей. Русы - нелюди, они ненавидят друг друга. Если плохо одному, то он постарается, чтобы стало плохо и остальным. Они же варвары! Ты хоть и сам русич, но не похож на них... не был похож на этих диких варваров.-
     Варвары? Ты, прожженный веками, прошедший через тьму времени старик называешь их варварами? Похоже ты забыл, что я один из них... А что же для тебя цивилизация? Светоч знаний? Сборище наглых зажравшихся ублюдков, которые погрязли во лжи и лицемерии, вот что она из себя представляет. Вы же утратили все человеческое! Жалкие, вцепившуюся в свою жизнь, как в единственную тростинку, путь к спасению. Гордыня - грех. Ты предлагаешь смириться, сломать гордость, стать подстилкой. Ударили по одной щеке, подставь другую! Но я никогда не подставлю щеку. Я даже ударю первым, чтобы потом не повадно было!
     Протокл поморщился, вздохнул.-
     Эх, что же сделала с тобой Русь, Северьян. Ты превратился в одного из них, ты стал варваром и даже мыслишь как они. Неужели взыграла росская кровь? Где холодный рассудок, где логика, четкость мыслей. Из тебя прут одни чувства, ты им потакаешь, как малый ребенок, который увидев сладость, кричит "хочу". И ему плевать, что у матери быть может нет денег, что продавец сладостей заломил жуткую цену. Он просто вторит свое "хочу", не пытаясь взглянуть вокруг трезвым взглядом. Взглядом взрослого человека. Так вот варвары, они как дети, которые следуя своему "хочу" рушат все, что попадается им на пути. Нет, делают они это не со зла, просто они варвары, дети во взрослых телах. Это как зараза, дурная болезнь. И ты заразился, Северьян. Я думал, тебя еще можно спасти, вернуть, но ошибся. Ты умрешь, как умрет и твой друг!-
     Не горячись Протокл, - усмехнулся Северьян. - Базилевс ведь хотел поймать меня живым. Не слишком ли ты самонадеян, так запросто нарушая волю Владыки?-
     Я думаю, он переживет такую невосполнимую утрату. Прощай, Северьян!
     Яркая желтая молния сорвалась с пальца мага. Данила зажмурился, представляя, как Северьян осыплется горсткой пепла. Но не дождался. Молния, вдруг вспыхнула, рассыпаясь на искры, будто ударилась о невидимый щит. Протокл не успокоился, запустил еще одну, но бесполезно. Участь ее была столь же незавидной. Северьян медленно, шаг за шагом приближался. На губах его играла улыбка абсолютного победителя. -
     Пользуешься запрещенной магией, Протокл, - усмехнулся убийца. - Я так и думал, что на большее тебя не хватит. -
     Почему? - В ужасе прошептал старик. - Как? Как ты ставишь щит? Против темной молнии нет заклятия!-
     Ты пошел не по тому пути, избрав черную магию. Потому ты и не можешь причинить мне вреда, нельзя убить злом хранителя абсолютного зла.
     Северьян демонстративно извлек из-за пазухи булыжник.-
     Амулет! - Простонал Протокл. - Чернокамень! Но откуда он у тебя?-
     Подарил один человек. Или не человек вовсе. Не друг и не враг, а это уже не мало.-
     Подарил? - Пролепетал маг. - Такие вещи не дарят. Это же ключ к покорению мира...-
     Зачем тебе этот мир, старый глупец? Неужели за столько лет ты так и не понял, что нельзя вмешиваться в мироздание, править его под себя. Что для одного - рай, для другого ад. Нельзя навешать на всех ярлыки, нельзя навязать единую веру. Даже боги не лезут в распри людей, потому что знают, абсолютного счастья нет. А чего же хочешь ты, человек со знаниями гения и с разумом ребенка? -
     Я хочу просто жить! - Взвизгнул Протокл. - Жить, разве ты не понимаешь? -
     Но ради чего тебе жить? - Удивился убийца. - Ты и так прожил немало, испытал все, что мог испытать простой смертный и даже больше. Зачем еще продолжать эту волокиту? Чтобы ты успел испортить жизнь другим, не искушенным, не испробовавшим ее на вкус?-
     Я должен жить! - Лепетал маг. - Я очень умный, я обладаю силой! Я даже ученика не оставил! Не хочу, чтобы мое знание умерло вместе со мной.
     Северьян усмехнулся. Одного ученика маг все-таки оставил. Вспомнился черный кот на дубе, который был сцеплен заклятьями Протокла. Теперь, пришла ему пора вернуть человеческий облик.-
     А как же Емеля? Того, который на дубе в личине кота? А, запамятовал уже. Но ничего. Я как-то пообещал ему, что если встречу заколдовавшего его мага, то попытаюсь помочь скинуть заклятие. Сожалею, но это ведь была твоя идея - сотворить колдовство, исчезающее лишь после твоей смерти. Так что расплачивайся...
     Старик медленно отступал к стене. Руки у него дрожали, посох выпал, громко брякнув.-
     Что же вы стоите, как истуканы, - прохрипел он, обращаясь к замершим в нерешительности стражам. - Убейте его!
     Ромеи подходили неохотно, побаиваясь странного чужеземца-руса, чей клинок уже обагрила кровь. Северьян лишь улыбнулся, взмахнув тяжелым мечом. Нападавший не успел выставить клинок, даже отбежать не смог. Убийца снес ему полчерепа. Стражник рухнул к ногам Северьяна, конвульсивно дернулся, разбрызгивая густую кровяную кашу. Сердце еще не знало, что мозг мертв, а потому в исступлении качало кровь по сосудам. Второй стражник побледнел, выронил меч. Северьян не стал его убивать, просто огрел рукоятью по голове. Хрустнуло, ромей упал. Ничего, - решил убийца. - Если сильный, то выкарабкается. На пути остался лишь маленький лысый уродец. Он выхватил острый короткий нож, приставил к горлу Данилы.-
     Еще один шаг, и я убью твоего друга! - Провизжал он.-
     Убей, - ответил Северьян. - А потом я убью тебя. Растяну вон на той штуковине, или запихну в игольчатый саркофаг.
     Лысый затрясся мелкой дрожью. Северьян не дал ему шанса вскрыть Даниле горло. Нож из голенища сапога перекочевал в руку. Мужичонка дернулся, хватаясь руками за горло. Рукоять кинжала торчала из шеи. Прямо в сонную артерию, - хмыкнул Северьян.
     Протокл остался совсем один. Он медленно отступал, суматошно подергиваясь.-
     Я не хочу, не должен умереть! Стой! Я дам тебе все, что пожелаешь!
     Северьян пожал плечами.-
     Разве можно верить Царьградцу? Нет, я не верю тебе, Протокл, уж извини! К тому же, у меня здесь остались незаконченные дела...
     Северьян говорил тихо, беззлобно. Для него убийство Протокла было столь же пустяковым, как и убийство таракана, суетливого, мелкого, вечно ненасытного.-
     Ты умрешь! - Истошно кричал Протокл. - Владыка не простит тебя!-
     Все умрем, - тихо молвил Северьян, занося меч.
     Маг все еще пытался защититься, взмахивал ссохшимися руками, шептал какие-то заклятия. Он был так уверен в своей неуязвимости, что теперь просто не верил в очевидное. Но так было всегда. Варвары приходили и уничтожали цивилизации, сметали все подчистую. Вот и Протокл, несший знания пал жертвой варвара. Варвара, который не ценил собственную жизнь, а потому и не оставлял шанса магу. Варвара, который все еще следовал понятиям чести, хотя и обагрил руки в крови. Варвара, который теперь принес Протоклу смерть.
        Глава 50.
        Северьян брезгливо вытер клинок об полу балахона, повернулся к Даниле. Тот безуспешно пытался освободить руки. Но крепления сделали на совесть, своими силами не одолеть. Северьян отщелкнул замки, злобно пробормотал:-
     И зачем ты только приперся? Я бы и без тебя справился, а так пришлось устраивать лишнюю потасовку, напрягать местные власти. Вот скажи мне, как ты теперь выбираться собираешься?
     Данила обезоруживающе улыбнулся.-
     Также как и ты! Сколько раз выбирались и сейчас не выберемся.
     Северьян тяжело вздохнул, опираясь на клинок. Глупый древлянин еще не знал, что везение рано или поздно заканчивается. И тогда приходится надеяться лишь на свои силы, которых, как на зло, оказывается так мало. А удача давно исчерпала себя, насмехаясь, повернулась к Северьяну спиной. Он и не собирался выбираться. Он хотел лишь закончить начатое. -
     Не уверен, - молвил убийца. - Слишком уж все... предопределено. Против судьбы не попрешь, как бы не желал. То, что предсказывают звезды нельзя изменить.
     Теперь он понял, о чем говорил Опис, намекая на особую судьбу. Она просто обрывалась, обрывалась, как гнилая веревка, которую сколько не связывай, все равно порвется снова, потому что износилась, изжила себя. Северьян сам не осознавая очевидного, тоже изжил себя. Кто бы там ни был, на небе, но он дал шанс искупить свои грехи. И время подошло к концу. Северьян уже чувствовал топот подкованных копыт и звон волочащейся косы о дорожные булыжники. Смерть брела неторопливо, конь ее, не в меру ретивый нонче плелся, как распоследний осел. Но рано или поздно он придет, ибо он уже в пути.-
     Не узнаю тебя, - удивился Данила. - Разве не ты говорил, что безвыходных положений нет?.. Нет, ну пусть не говорил, но доказывал поступками, делами, а это куда больше слов. -
     Да что ты бормочешь, как зажравшийся мудрец. - Бросил сварливо Северьян. - Хватай ноги в руки и беги за мной, если хочешь выжить, дубина стоеросовая!
     Данила весело улыбнулся, подхватил меч одного из ромеев и выбежал вслед за Северьяном в темный, освещаемый лишь масляными светильниками коридор. Пахло прелыми травами и свежей землей. Почти как в погребе, не считая сладковатого аромата чадящих светильников. Стены здесь были выложены не белыми плитами, а ярко красными, с кровяным отливом. Данила прикоснулся рукой, ощутив легкую вибрацию.-
     Это яшма, - объяснил Северьян. - Особый, кровяной камень. Он покровительствует магии и позволяет вершить самое диковинное волховство. -
     Откуда ты знаешь? - Удивился Данила.-
     Хорошие были учителя. Знаешь, где мы находимся? В подвале центральной башни Императора.-
     А я думал, Император живет во дворце, - удивился Данила. -
     Во дворце он принимает послов. А живет он здесь, правда гораздо выше. Я узнал это не из третьих рук. Некогда Протокл хвастался, что может управлять волей Императора, находясь в подземелье. Именно здесь, в одной из комнат он притащил меня через портал. И обещал вернуть.-
     Так почему же ты не послушал его? Он же обещал?-
     Если бы его обещания чего-то стоили... Протокл был слишком жаден и злобен... он бы обязательно попытался устроить подвох. К тому же, мне некуда больше возвращаться. Я русич, лишенный племени. Во мне славянская кровь, но я обречен на скитания... К тому же лучше уж синица в руках, чем журавль в небе.-
     Плохая тебе попалась синица, - сочувственно вздохнул Данила. - Драная, облезлая, полумертвая.-
     Какая есть, - вычурно улыбнулся Северьян. - Побежали лучше отсюда, а то наверху уже, наверное, бьют тревогу...-
     Но куда бежать? - Удивился Данила. - Где мы?-
     В подземелье башни Императора. Здесь нередко собираются сильнейшие мира сего, маги всеземелья и далеких царств, включая незабвенного архимандрита, будь он неладен.-
     Так нам наверх? - Спросил Данила. -
     Нет, наверху нас уже ждут. Надо уходить вглубь.-
     Вглубь? Под землю? Эй, постой, друг калика. Эдак мы до Ящера доберемся, а он никого из своего царства не отпускает. -
     Нет, до Ящера нам еще далеко. Здесь есть подземный ход. Причем не один. Кто бы ни был строителем этого загадочного здания, но настроил здесь подложных комнат и тайных ходов, как нор в муравейнике. Если знаешь все, ничего тебе не страшно, ни бунт, ни война. Укрылся себе в подземелье и ждешь, выжидаешь.-
     А откуда ты про тайный ход знаешь?-
     У меня есть уши чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть. А эти самоуверенные верховные маги бывают порой так рассеяны и излишне разговорчивы... в общем понимаешь.-
     Но он точно есть?
     Северьян хмыкнул.-
     Хороший вопрос. Если говорить о точности, то я не знаю. Может это был не более чем ловкий ход и мне специально подкинули эту приманку. Но шанс все-таки есть.
     Данила вяло улыбнулся, махнул рукой.-
     Авось прорвемся!-
     Авось, - согласился Северьян.
     Коридор казался бесконечным. Кроваво красные стены мелькали перед глазами, время от времени сменяясь редкими дверями. Данила бежал вслед за Северьяном, еле успевая. Предложил было остановиться, посмотреть, что там, за тяжелыми железными засовами, но убийца одернул его. Не время сейчас удовлетворять собственное любопытство, когда есть шанс выбраться. Вот когда уж точно не будет выбора...
     У высокой железной двери они остановились. Северьян дышал ровно, будто и не бегал вовсе. Зато Данила обливался потом, и дышал, как загнанная лошадь. -
     И куда дальше? - Спросил он хрипло.-
     Вперед.-
     Так чего мы стоим? - Удивился Данила, протягивая пальцы к ручке двери. Сильная оплеуха отбросила его к стене.-
     Сдурел? - Вскочил Данила, сотрясая кулаками. - Моча в голову ударила?-
     Дурак. - Северьян мигом остудил его пыл. - Здесь на каждой двери лежат такие заклятия... ты бы даже вскрикнуть не успел, как осыпался горсткой свежезаваренного пепла.-
     Прости, - стушевался Данила. - Я действительно дурак, и совершенно не понимаю, как мы ее откроем? -
     Молча.
     Северьян спокойно дернул за ручку двери, потянул. Та нехотя скрипнула, с визгом отворилась. Данила ошарашенно смотрел на друга.-
     Это что, шутка? Я, значит, не могу хвататься за ручки, а ты можешь?-
     Могу, - согласился Северьян. - И еще, мне не причиняет ни какого вреда темные стрелы, коими потчевал меня Протокл, не забыл? Пока у меня Чернокамень, я под его защитой, как ты не понимаешь. Зло не может причинить вред носителю зла. -
     Значит ты - носитель зла? -
     В какой-то мере да. Я ведь таскаю при себе Чернокамень. -
     Тогда чего ты боишься. Тебе ведь даже верховный маг не причинит ни какого вреда.-
     Все не так просто, Данила, - вздохнул Северьян. - Во-первых, кроме магии существуют еще луки и мечи. Когда их много, они тоже становятся опасны. К тому же, верховный маг - двуликий. Если он поймет, что черная магия на меня не действует, то использует белую. Против нее я бессилен. -
     Беда, - согласился Данила. - Так мы идем?-
     Идем, - бросил Северьян, первым протискиваясь в дверной проем.
     Перед пленниками открылся огромный зал, в двести шагов окрест. Пол был уложен разноцветными узорными орнаментами, с потолка свисал огромный черный крест. Стены, насколько хватало взгляда, были утыканы маленькими светящимися шариками. Данила подошел, с интересом потрогал один. Шар подался человеческому теплу и засиял ярче. -
     Осторожнее, - предупредил Северьян, - это магические светильники. Питаются за счет жизненной энергии. -
     Можно я возьму один? - Спросил Данила. - Очень уж красивый.-
     Да бери хоть два, - отмахнулся Северьян. - Они не опасны, а у тебя жизненной силы и так в избытке. Будет свет на крайний случай.-
     Случаи, они разные бывают, - согласился Данила.
     Каждый шаг отдавался громким раскатистым эхом. Они пробежали от одного конца зала в другой, подняв шум, достойный стада волов. А сзади уже нарастал топот ног. Чужих ног. Даже шум голосов стал различим. Северьян поморщился, измученно оглянулся.-
     Быстро работают.
     Данила фыркнул.-
     Если бы ты меньше с Протоклом говорил, а сразу мечом по горлу, то быть может давно бы ушли...
     Замолчал, встретив бешеный взгляд Северьяна. Этот и пришибить может по дурости. Потом конечно извинится... над трупом. Данила не горел желанием становиться трупом.
     Впереди высветилась скособоченная темная дверь. Северьян толкнул. Раз, другой. -
     Заперта? - Вымученно простонал Данила.-
     Ага!
     Северьян ударил ногой. Старая гнилая дверь не выдержав, рухнула вовнутрь. Данила восхищенно вздохнул.-
     Как здорово ты двери открываешь!-
     Выберемся - научу, - молвил Северьян.
     Убийца вовремя отпрянул, отскочив назад. В разбитую дверь хлынули воины, все с мечами наголо. Убийца не мешкал. Сразу выбил двоих, снес голову третьему. Данила брал напором, снес одного, другому врезал кулаком по башке. Зарычав, выхватил меч, сшиб троих, и дал рукоятью в лоб четвертому. Гулко отдавались удары, в разные стороны летели брызги крови, что-то хрустело и чавкало. Несколько отступили, в руках появились метательные ножи.
     Северьян ринулся вперед, принимая удар на себя. Двоих сшиб напором, но третий успел кинуть нож. Убийца поморщился - лезвие по рукоять вошло в плечо. Воин попятился, нелепо взмахнул руками. Через мгновение упал, разрубленный до пупа. Северьян не прощал обидчиков. -
     Ты ранен? - Воскликнул Данила.-
     Ерунда.
     Сжал покрепче зубы, рывком выдернул клинок. Сразу хлынула кровь. Северьян надавил что было силы, захрипел от боли. Оторвал рукав рубахи, перемотал руку. Толку мало, но лучше, чем ничего.
     Больше никого не было. Северьян смело сунулся в дверной проем, рванул вперед по темному коридору. Он шел по откос, уводя путников все ниже и ниже, под землю.
     Ходов и подземелий действительно было слишком много. Данила содрогнулся от мысли, вспомнив дворец Императора. Видел его краем глаза, огромный, как целый Искоростень, наверное. А уж сколько там ходов, лазеек да обходных путей... больше чем в муравейнике, это точно. Позади шумело, улюлюкало. Слышен слаженный топот и злые голоса. Данила сглотнул слюну и прибавил ходу. Лучше не попадаться преследователям. Растопчут, разрубят, в землю вроют. А потом уж разбираться будут.
     Стены мелькали, у Данилы уже начало рябить в глазах от постоянной смены пейзажей. Разнообразие было еще то. Направо - стены, налево - стены, да и позади лишь стены. Похоже, они пробегали через тюремные подвалы. По обеим сторонам расположились толстые двери с решетками, отовсюду слышались стоны и крики. Данила передернулся, ощутив себя одним из этих несчастных, стиснул зубы, побежал быстрее. Удача, где же ты! - Кричал он мысленно. Но бесстыжая отвернулась и молчала.
        Базилевс готовился ко сну, когда к нему без предупреждения ворвался начальник стражи. Владыка дернулся, лицо его перекосила жуткая гримаса.-
     Владыка! - Пролепетал тот. - В башне чужеземцы! Уважаемый Протокл лично пошел допрашивать одного... Теперь Протокл мертв, а пленник сбежал.-
     Как я понимаю, ему помогли сбежать, - сквозь зубы прохрипел Базилевс.-
     Да. Пришел второй, положил половину дворцовой стражи перед башней, ворвался в подвалы, перерезав два малых отряда. Убил Протокла...-
     Повторяешься, - одернул его Владыка, - не понимаю, зачем ты ко мне пришел? Чтобы в ножки упасть и прощения просить? Если так, то лучше не надо. Теперь иди, вернешься, когда оба чужеземца будут схвачены. Впрочем, главное схвати одного, темноглазого, высокого. Он самый опасный. Второго можешь убить... или отпустить, как уж сложится. Мне он не нужен, все равно дурак, мелкая сошка. Но первого взять живым. Переломайте ноги, избейте, но если он умрет, я лично поприсутствую на твоей казни, понял?
     Начальник стражи почтительно поклонился, вышел, прикрыв дверь. Базилевс выругался. Теперь никакого сна не будет. А Северьян до чего дошел, наглец! Врываться в тюремное подземелье, положить добрую половину дворцовой стражи. Мало того, Протокл мертв. Он конечно, был самовлюблен и тщеславен, но все-таки неплохо помогал. Как же его одолел убийца? Протокл не беспомощный юнец, только освоивший нюансы колдовства. Магией владел почти в совершенстве. Почти. Но чтобы остановить зарвавшегося убийцу - этого бы вполне хватило. Но не остановил. Значит у Северьяна в запасе был какой-то козырь. Идти на пролом, чтобы умереть от рук мага, дело неблагодарное. Но что, что могло остановить Протокла?
     Владыка поднялся, подошел к окну. Темное небо сконфуженно хмурилось. Оно-то знало, каково сейчас ему. Белокамень неутолимо светился. Сейчас он требовал пополнения жизненной силы. Этим утром Базилевс продвинул смерч еще ближе, теперь русскому князю придется попотеть. Но за каждый такой трюк приходилось расплачиваться. И камень брал силу, брал жестоко и лицемерно, как некогда это делал Владыка. Мы с тобой одинаковые, - казалось говорил он. - Оба живем за счет других, без них мы лишь жалкие обломки, просто обыкновенные булыжники на берегу цивилизации. И Владыка понимал это. Но всякий раз ему становилось нехорошо от этой мысли. Хорошо древним, отошли в далекие края, и плевать им на мирскую суету, смотрят себе свысока, посмеиваются. Не им, Базилевсу разгребать всю эту дрянь, ставить отсталый мир на путь развития цивилизации. И на пути стоит лишь Русь. Ее надо стереть, стереть с лица земли. Там законченные варвары, Они уже не подвержены изменениям, не могут стелиться. Слишком прямолинейные, слишком гордые. А гордыню надо усмирять, а коли не получается, жечь каленым железом. Пусть знают и кнут и пряник. Пусть чуют силу новой веры и истинной цивилизации. Царьград станет царем мира!
     Так, упоенный собственными грезами, он лег в мягкую, пушистую кровать, закрыл глаза. Белокамень подрагивал, пульсировал, как живой. Ничего, что приходится жертвовать жизненной силой, восполнится. Ради изничтожения Руси можно и не такое стерпеть. А терпеть Базилевс умел, ибо цивилизация призывала терпеть, и страдания, и унижения и насилие. Можно даже попытаться расслабиться и получить удовольствие.
        Глава 51.
        Тоннель закончился тупиком. Данила затравленно озирался, чувствуя, как теряет последние силы, выдержку. Северьян тоже растерялся, ощупывая стену.-
     Подземный ход должен быть где-то здесь! - Крикнул в исступлении он. - Но тут ни единого выступа, ни одной щелочки.-
     Знаешь почему их там нет? - Язвительно проговорил Данила. - Да потому что это стена! Сплошная монолитная стена! И нет здесь ни какого подземного хода!
     Убийца кашлянул, снова занялся стеной.-
     Дай мне шар свой. Темно, как в заднице у смока!
     Данила сунул руку в котомку, протянул Северьяну светящийся розовый комочек. Тот без слов принял, хмыкнул. Данила слышал лишь шорох пальцев по шершавой поверхности стены.
     Топот и гам нарастал. Северьян все еще лихорадочно щупал стену, когда позади в темноте замаячили огни факелов, рассеянные, дерганые они хаотично метались, в такт движения хозяев. Воинов было много, от их слаженного топота земля под ногами нервно сотрясалась. Данила сглотнул густую слюну, бросил затравленный взгляд на Северьяна.-
     Что теперь? Бросаться им в ноги?
     Северьян нервно отмахнулся.-
     Делай что хочешь, только дай мне немного времени! -
     Что хочу? - Рявкнул Данила. - Я ничего не хочу! А этих, с мечами, там много. И они не собираются брать нас живыми. Меня уж точно не собираются.-
     Ну так и ты их, не бери живыми...
     Сразу четверо выскочили на свет магического шара. Данила с ревом кинулся на них, сшибая с ног, сбивая спесь и уверенность. Клинок рубил на право и налево, и сразу трое упали, оставляя на стенах кровь и собственные внутренности. Последний было попятился, но когда в помощь кинулись еще пятеро воинов, бросился с уверенностью, занося над головой меч. За что и поплатился. Данила рубил с плеча, без изысков и заумных приемов. Пусть Северьян изгаляется, ему так положено. А Даниле и море по колено, раззудись плечо, размахнись рука...
     И рука махала, а в разные стороны летели кровавые брызги, ошметки одежды и кольчужные кольца. Труп ложился на труп, вскоре ромеям, чтобы просто добраться до наглого русича, требовалось перелезать через трупы соратников. А пот уже застилал глаза, рубаха на груди была разорвана и на ребрах красовалась резаная рана. Такая же была и на плече, ромеи были неплохими драчунами, но для серьезного боя у них не хватало ярости. Данила уже валился с ног, когда напирающие вдруг отступили, а из глубины коридора послышался крик.-
     Варвара можно не брать в плен! Начальник сказал, что его можно убить! Тащите дротики, арбалеты!
     Данила судорожно вздохнул, крепче вцепляясь в меч. Все обернулось совсем не в его пользу. И если друга Северьяна попытаются взять живым, то ему, варвару, такой любезности не окажут. Оставалось лишь стоять и ждать, когда наконец стражам принесут арбалеты, и тогда уж ромеи двинутся уверенно и нагло, вмиг утыкают стрелами и болтами, как ежа. -
     Есть! - Громко крикнул Северьян. Данила аж подскочил на месте от неожиданности. Внутри все похолодело, но не от страха. От сладковатой, победной радости. -
     Скорее сюда, пока не закрылась! - Рявкнул убийца.
     Данилу не надо было долго уговаривать. Он уже ощутил себя в роли дурного ежа, и теперь несся по тесному, подпертому трещащими деревянными сваями коридору, ощущая в спине холод брошенного дротика. Но ромеи не спешили следом, видно арбалеты все еще не принесли. С губ слетала пена, как у коня прямо. Из глотки рвался крик, вперемешку с хрипом, все-таки не стояли, загнанные, а бежали. А пока бегут, всегда есть шанс. Маленький розовый шар в руке Северьяна разгорался все ярче, освещая путь на несколько шагов вперед и стены вокруг. Данила пробегая, успел ужаснуться. Тоннель прорыт под землей, стен нет, под ногами глинистая каша, над головой почва, даже торчат обрубки корней. Видно там, наверху, растут деревья. Мысль пронзила неожиданная, волнующая. Если сверху деревья, то значит Царьград позади? Это ж сколько они пробежали?
     Земля время от времени осыпалась на голову, подгнившие сваи подозрительно скрипели, с неимоверным трудом удерживая над головой путников пласты земли. Данила представил, что сваи рушатся, содрогнулся. Вот уж незадача, заживо быть погребенными в земле, причем в одном из подземных ходов. И не имея возможности выбраться, чувствовать, как твое тело медленно загнивает, разлагается, в ноздри заползают черви, жуки всякие...-
     Что пыхтишь? - Раздался веселый голос Северьяна, - опять какая-нибудь гадость причудилась.-
     Опять, - прохрипел Данила. - Далеко нам еще?-
     Ящер его знает, - беззаботно ответил убийца. - Думаю, пока тоннель не кончится. -
     А он того, не обрушится? - Подозрительно спросил Данила. - Уж больно скрипит и пыхтит тут все.-
     Не обрушится. Триста лет простояло и еще столько же простоит. Если конечно, не помочь...
     Позади снова раздался слаженный топот. Крики, яростные вопли, угрозы, пока это все, на что были способны ромеи. Но если догонят, особенно на прямой, беды не избежать. Позади мелькнули факела, что-то хлопнуло, свистнуло. Еще несколько хлопков. Данила дернулся. Стрела с ярко-красным оперением воткнулась в сваю прямо перед самым носом. Вот уж незадача, еще бы чуть правее и все, считай отвоевался.
     Тяжело вскрикнул Северьян. Только что резво бежал впереди, теперь захромал, через несколько шагов и вовсе упал. Данила подбежал, распаренный, запыхавшийся. -
     Что случилось? - Бросил он коротко.
     Северьян молча указал на ногу. Под коленную чашечку воткнулась стрела. Данила прикусил губу. Рана - дрянь. Хорошо если в бедро или в голень, выдернул, а мясо нарастет. Но коленка, совершенно другое. Даже если кость не раздроблена и не будет нагноения, все одно хромота до конца жизни. А Северьян будто этого и ждал, протянул кинжал Даниле.-
     Держи, мне он больше без надобности. А тебе еще пригодится.-
     Ты что, умирать собрался? Нет, я тебя не брошу, - уперся Данила, как баран.
     Северьян закусил губу, приподнялся, держась за сваю.-
     Дурак, не собираюсь я умирать. Сейчас не собираюсь. Но и ты мне не нужен, понимаешь? Ты для меня сейчас обуза.-
     Тогда пошли! Побежали! - Данила потащил его за руку. Северьян отпихнул его.-
     Беги отсюда. А мне нужно еще увидеться с Базилевсом...
     Данила неуверенно попятился, прикрываясь мечом. Совесть глодала сердце, не позволяла оставить друга на смерть. Это хуже предательства... это и есть предательство...-
     Уходи, - крикнул Северьян. - Быстрее! Ты же знаешь, меня они не тронут, у них приказ доставить живым. А тебя убьют, понятно. Убьют, как собаку! Да, вот еще, если я вдруг не вернусь, кинжал который я тебе дал, доставь лично князю Владимиру. Скажи, с приветом от Северьяна. Все понял?-
     Понял, - пробормотал Данила, борясь с желанием кинуться обратно.
     Северьян пошатываясь отошел в сторону, угадывая желание друга. -
     А чтобы тебе неповадно было возвращаться... - крикнул Северьян Ударяя ромейским мечом по гнилой подпорке. Та треснула от первого удара, с потолка посыпалась земля.-
     Прощай, Данила! - Крикнул Северьян, прежде чем земля обрушилась огромной, нескончаемой лавиной, засыпая дорогу вперед. Он сам сжег мосты, ибо имел возможность спастись. Но не было шанса вернуться... Однажды он уже отступил, не убил русского князя, попытался убежать... и попал к нему в услужение. Сейчас бежать нельзя. Иначе обратного пути не будет. Проклятые ромеи перекроют все, не проберешься. Теперь только вперед...
     Подхватив все еще надежный меч, он медленно пошел навстречу приближающимся огням, прижимая к груди злосчастный амулет.
        Начальник стражи ворвался в апартаменты Базилевса рано утром, когда тот только-только смог заснуть. Владыка хотел отругать нерадивого служаку, но видя довольную улыбку на его лице, не стал этого делать. Начальник стражи определенно пришел с хорошими новостями.-
     Ну, выкладывай, - меланхолично молвил Базилевс, вперив взгляд в потолок. Потолок был белый, чистый, с красивым резным орнаментом вдоль верхатур. -
     Темноглазый... русич пойман. Он ранен в ногу, но находится в сознании, и требует встречи с вами.
     Владыка одобрительно хмыкнул. Порой и слуги могут преподносить приятные сюрпризы.-
     А второй?-
     Второй погиб, - вздохнул начальник стражи. - Русич, будь он неладен, подрубил сваи, и обрушил потолок, завалив проход землей...-
     Погоди-ка, голубчик, - подозрительно проговорил Базилевс. - Что-то я не помню в Имперской башне ни каких свай, а уж тем более земли?-
     Ну... русич нашел секретный ход... мы ломанулись за ним.
     Базилевс присвистнул от удивления. Ну Северьян, ну шельма! Ничего мимо ушей не пропускает. Надо будет сказать магам, что теперь безопасного прохода больше не существует. Придется искать другой тоннель. Вот, зараза. Даже обреченный, он все равно успел наворотить такого, что волосы встают дыбом. Уничтожил самый перспективный путь сообщения, да не просто уничтожил - рассекретил. Вот уж действительно диверсант. Таких все же лучше иметь в числе друзей, нежели врагов. Посмотрим, что он скажет при встрече. Сам же просился поговорить... Белокамень настороженно затрепетал в руках, предчувствуя беду.-
     Успокойся, - шепнул ему Владыка, будто маленькому ребенку. - Все хорошо. Убийца схвачен и неопасен теперь ему никогда до тебя не добраться.
     Повернулся к начальнику стражи, бросил снисходительно.-
     Ждите меня внизу, я через минуту спущусь. Интересно же, о чем хочет поговорить пленник, - усмехнулся Владыка.
     Начальник стражи обреченно кивнул головой, попятился. Он отлично знал, что несколько минут могут растянуться и на часы. Базилевс был не слишком пунктуален в отношениях с подчиненными. Оно и понятно, слабый всегда должен ждать сильного, такой закон. Второе правило было куда жестче первого. Каждый сам за себя, гласило оно.
        В подвале было светло и сухо. Будто и не смертника держали здесь, а так, случайно провинившегося стража. Даже связать не удосужились. Северьян усмехнулся. И правда, зачем связывать калеку, который и на ногах-то стоять не может, какое уж там передвигаться. Он попытался сесть поудобнее, поморщился. Нога распухла, стала вдвое толще здоровой, и походила на древесный ствол. Северьян ощупал рану, проверил, убедившись в очевидном. Кость раздроблена и не подлежит зарастанию. В лучшем случае, придется отрезать ногу. Иначе неизбежны опасные нагноения, заражение крови и прочая дрянь. Конечно, если повезет, обломки могут и выйти вместе с гноем, и тогда останется лишь хромота. Но Северьян давно истратил свою часть везения на три жизни вперед. К тому же, он так и не убежал, а лежит в подвале, в заточении. Пусть и в очень приличном подвале. Меч у него отняли, понятно, зачем пленнику меч. Но талисман не нашли, потому что и не искали. Какая им разница, таскает ли чужеземец с собой булыжник, а если таскает то зачем? У воинов был приказ и они его выполнили, а камни за пазухой не по их части.
     На потолке кое-где болтались клочья паутины, кажется даже маленький черный паучок скрылся где-то за угловатыми неровными плитами. Северьян, придя в себя, сразу же попросил встречи с Базилевсом. Убийца очень хотел побыстрее разделаться со всеми делами. Уж больно наскучила ему эта волокита... Хотелось уже обыкновенного покоя. Амулет приятно грел кожу. Он уже догадывался, что ждет его, а потому дрожал и вибрировал, даже попытался заговорить с носителем. Но Северьян не слушал его, думая, выбрался ли Данила. Нет, он сильный, наверняка выбрался. Он вообще не нужен был Базилевсу, лишняя обуза - варвар неотесанный. У него были свои счеты лишь с Северьяном. И если он действительно так жаждет увидеть его сломленного побежденного, то примчится незамедлительно. Северьян сидел с мечтательной улыбкой на устах и ждал. Только бы он принес с собой Белокамень, - мелькнула своевременная мысль.
        Глава 52.
        Северьян не долго сидел без дела. Дверь вскоре заскрипела, отворилась. В сруб вошли сразу четверо стражей, встали по углам с арбалетами в руках, дескать только дернись, утыкают болтами так, что мало не покажется. Вслед за ними в дверь вошел Владыка. Он выглядел постаревшим и осунувшимся, перемены были столь заметными, что Северьян даже отшатнулся. Базилевс воспринял это по иному, улыбнулся, являя свету безукоризненно ровные белые зубы.-
     Ну, здравствуй, пленник.-
     Тебе того же пожелать не могу, - угрюмо вставил Северьян. - А желать здоровье смертнику - кощунственно, тем более тебе.
     Базилевс брезгливо скривился.-
     Ну зачем эти звериные выпады? Надо уметь признавать поражение, Северьян. Я знаю, тебе нужно было вот это, - Владыка выставил перед собой белый булыжник, сияющий мертвенным светом. - Но как видишь, я остался при своем. А ты лежишь, беспомощный, и ничего не можешь поделать. Можешь не брызгать слюной, сожалеть о невозможном, удел неудачников. Ты ведь не один из них.-
     Нет, - Северьян натянуто улыбнулся. - Я даже большее, чем ты думаешь.-
     Отлично! - Базилевс развеселился. - Ты, я вижу не падаешь духом. А стоило бы. Вот скажи, зачем Протокла убил? Мужик он конечно с гнильцой, но кто нынче без изъянов? Приходится мириться. Но он мне помогал, его сила была незаменимой подпиткой... ах что это я, а ну брысь отседова! - Рявкнул он на стражей. Те неуверенно переглянулись.-
     Владыка, а если...-
     Никаких если. Либо вы сейчас же уйдете, либо всех вас по утру ожидает анафема!
     Стражников как ветром сдуло. Северьян усмехнулся. -
     Вот, уже успел приучить их!-
     Успел, - согласился Владыка. - И очень успешно. Люди подвержены влиянию. И Царьград станет центральной фигурой и будет повелевать всеми крупнейшими державами. Религия - сильная вещь, Северьян. Умело пользуясь ей, можно разжигать войны и гасить конфликты, можно бросать людей на смерть ради идеи, и отдавать им на съедение неугодных. Политика, вещь тонкая. -
     Понятно. А Русь решил задавить кулаком. Что же на нее не тащишь своих пропагандистов?
     Базилевс вздохнул.-
     Так притащил. И они даже вещали, проповедовали....-
     Ну и что?-
     В тот же день всех повздергивали на березах. Так и поныне болтаются, ворон пугают. Варвары бушуют, что с них возьмешь. -
     Потому и не стал больше по-хорошему...-
     По-хорошему не выходит. Русичи не просто варвары. Они хитрые варвары, а хитрых подчинить себе невозможно. Они исхитрятся и превратят плюсы в минусы, победы в поражения. Их надо просто уничтожить, выжечь каленым железом. Неужели ты со мной не согласен? -
     Я все еще не забыл о чести, верности слову... Я ведь один из них.
     Владыка замахал руками, точно отбивался от роя диких ос.-
     Какие глупые речи. Ты давно не один из них! И ты отлично знаешь, что нет ни какой чести, это выдумка, понимаешь! Люди рождаются и умирают, лишь это естественно. Все остальное - притворство. -
     В таком случае вся твоя жизнь притворство, Владыка.-
     А я и не отрицаю этого. Но мне нравится жить в мире иллюзий. Это лишь древние маги, глупцы, ушли куда-то, сгинули, бросив мир на произвол судьбы. Я этого не сделаю! Царьград станет самым великим городом, городом городов. Империя перерастет все границы, станет единой и нерушимой.-
     С кем же тогда воевать будешь? - Усмехнулся Северьян.-
     Что? - Не понял Базилевс.-
     С кем воевать будешь, если империя, как ты выразился, перерастет всех и вся? Сам с собой?
     Базилевс задумался.-
     До этого еще надо дожить... там видно будет.-
     Вот ты и заговорился, Владыка. Там видно будет... Скажи еще, авось пронесет. И так пронесет, что мало не покажется. Ты же боишься будущего, Базилевс. И прячешься за иллюзию мечты. Ты слаб, хотя и стараешься казаться сильным.
     На миг в глазах Владыки мелькнула ярость. Лицо его посуровело, губы рассерженно сжались.-
     Это все, зачем ты хотел меня увидеть, Северьян? Или у тебя еще дела?
     Убийца улыбнулся.-
     У меня для тебя подарок, Владыка.
     Базилевс тоже заставил себя улыбнуться.-
     Подарок? Интересно, что же ты мне можешь подарить?-
     Даже больше, чем ты думаешь. Этот подарок полностью перевернет твою жизнь, научит надеяться лишь на собственные силы.
     Владыка подозрительно нахмурился.-
     Что-то ты темнишь, убийца. Никак, подлость задумал? Ну и где же твой подарок. -
     Сейчас.
     Северьян сунул руку за пазуху, медленно извлек амулет. Чернокамень трясся мелкой дрожью. Вспомнились слова Описа. Талисманы должны находиться в одном помещении, видимые взглядом, друг супротив друга. -
     Что это? - В страхе отпрянул Базилевс, ощущая странную вибрацию Белокамня. - Что это за дрянь?-
     Это второй амулет, - тихо сказал Северьян. - Чернокамень, брат-близнец Белокамня.
     Владыка вскрикнул, от ужаса, удивления, растерянности, а еще потому что был не в силах удержать горячий, как раскаленный уголь амулет. Тот упал на пол, тихо зашипел, недовольно, как змея, на которую неосторожно наступил ногой. Цвет его стал меняться, тускнеть. Северьян не выдержал, отбросил Чернокамень, который тоже начал палить кожу. Оба камня упали, задымились, будто угли, вытащенные из костра. Через мгновение дым рассеялся и на полу остались лежать два булыжника. Совершенно одинаковые, матово-серые камни походили на близнецов. Такие же одинаковые, гладкие, будто только что выловленные из моря.-
     Вот и все, - усмехнулся Северьян. - Талисманов больше нет.
     Базилевс в ужасе опустился на колени, поднял камни. Взгляд его был бессмысленным, как у безумного, он не мог поверить в очевидное, в то, что навсегда лишился силы стихий. Теперь это были простые булыжники, лишенные магии и зачатков жизненной энергии. Они были мертвы, совершенно мертвы, каковым и полагается быть камням. Владыка в страхе смотрел на бесполезные булыжники, руки его тряслись мелкой дрожью.-
     Что ты наделал, - прошептал он. - Глупец, что же ты наделал! Имея эти камни можно было покорить мир!-
     Ты всего лишь человек, Владыка. Обыкновенный человек, как бы не тужился изображать из себя бога. И у тебя нет права распоряжаться этим миром, раз даже боги лишили себя оного. Человек имеет право на свободу и ни тебе лишать его этого быть может единственного незыблемого, как мироздание, права. Да, людям свойственно заблуждаться и ошибаться, но на этом и строится жизненный опыт. И ты тоже ошибаешься. Быть может твое желание завладеть этим миром - всего лишь заблуждение? Подумай?
     Базилевс медленно поднялся с колен. Глаза его метали громы и молнии, излучали горячий, как адово пламя, гнев.-
     Как ты мог лишить меня всего? Ты, жалкая иноземная тварь, червяк, скиф...-
     Ты проиграл, Владыка. А я выиграл. А очернять противника после поединка удел неудачников, не ты ли мне это говорил совсем недавно? Если забыл, я тебе напомню. -
     Не смей! Не смей меня учить! - Взревел Владыка. - Ты умрешь, умрешь медленной мучительной смертью!-
     А если есть другая? - Вымученно улыбнулся Северьян. Он знал, что не выйдет отсюда живым, знал что обречен. Но теперь это уже не имело значения. Иногда и обреченные на поражение могут победить. Пусть и ценой собственной жизни, но все-таки победить. И эта победа, хоть и не окончательная, все же окрыляла душу, заставляла трепетать разгоряченное сердце. Теперь все дела на этой земле закончены, - решил Северьян. - Время подвигов для него иссякло. Люди годами, да что годами, всю жизнь ищут смысл собственного бытия, пытаясь разгадать загадку мироздания. Но как просто порой она разрешается.
     Северьяна вдруг осенило. Конечно, в этом и заключалась цель его жизни. Боги не зря послали его на землю. Он должен был просто расставить все по местам, выполнить роль закона равновесия, который столько раз попадался Северьяну на пути. Он всегда думал, что зло уравновешивает добро. Но оказалось, что может быть и иначе. Человек переступил черту, возвеличив себя до бога, а Северьян исправил эту ошибку. Исправил ценой собственной жизни, потому что это была единственная возможная цена. Теперь понятно, какие цели преследовал старик Опис, вручая Чернокамень в руки Северьяна. Кровные узы были лишь отговоркой. Великий маг всего лишь исповедуя принцип невмешательства сделал то, что желал бы сотворить сам, руками другого человека. Ты инструмент, Северьян... - вспомнились слова Описа, - очень хороший инструмент...
     И глядя на беснующегося, рвущего на голове волосы Базилевса, Северьян беззаботно рассмеялся.-
     Ты смеешься? - Прорычал Владыка. - Ты смеешься надо мной?-
     Грешно смеяться над дураками. - Сказал Северьян. - Над ослепленными властью дураками, - закончил он мысль.-
     Да кто ты такой... - начал Базилевс, но Северьян оборвал его.-
     Я - закон! - Убежденно сказал он.
        Стены расступались, становились все шире. Вскоре перегородки совсем исчезли, а подпирающие балки сменили крепко зарытые в землю каменные плиты. Данила долго стоял у небольшой железной двери, отдувался и отплевывался. По дороге он выронил меч, и теперь в руках остался один лишь кинжал, врученный Северьяном. Данила закусил губу от злости, смахнул со лба непослушную прядь. Все, Северьяна больше нет. Но в том, что он исполнил последнее свое дело, Данила не сомневался. Слишком сильным и целеустремленным был этот человек, чтобы умереть, не сделав решающего выпада.
     Дверь поддавалась с трудом. Данила долго не решался дернуть за ручку, вспоминая слова Северьяна о магии, запирающей здесь каждую дверь. Но, другого пути все равно нет. Обратной дороги нет тоже. Зажмурившись, он ухватился за толстую проржавелую скобу, дернул. Скрипя, постанывая, дверь нехотя сдвинулась с места. За ней, что удивительно, горели факелы. закрепленные в пазах на стене, они светились ровным спокойным пламенем, и было видно, что зажжены они совсем недавно. Вот так секретный ход! - Суматошно вздохнул Данила. - И куда же это занесла рука судьбы?
     Земляная насыпь здесь кончалась, ее сменили тщательно уложенные, приставленные друг к другу каменные плиты. Данила прошел немного, остановился перед огромной, уходящей далеко вверх лестницей. Если это не путь наверх... Данила покрепче сжал в потной ладони кинжал, чтобы в крайнем случае, успеть пустить по назначению, перерезать пару особо ретивых глоток.
     Каменные стены мелькали перед глазами, бесконечной полосой стояла перед взором бесконечная лестница. Данила все шел и шел вперед, упертый, решивший дойти или умереть. Ступени вдруг кончились, и русич со всей дури ударился лбом в деревянную дверь. Перед глазами вспыхнули маленькие разноцветные звезды, Данила еле удержался на ногах, неимоверными усилиями сохраняя равновесие. Еще бы чуть-чуть, и покатился бы вверх тормашками по жестким каменный ступенькам. Если и не сломал бы шею, так покалечился основательно.
     Дверь перед ним была прочная, свежевыструганная. Это он без труда почувствовал прикоснувшись к холодной гладкой поверхности. Здесь уже не пахло подземельем и гарью, из-за двери шли ароматы другие. Данила толкнул дверь, усмехнулся, неужели здесь не принято запирать их хотя бы на щеколду? Дверь открылась без скрипов и стонов, легко, будто и не дверь вовсе, а так, пушинка. За ней кромешная темнота. Данила вошел, пригляделся. Бесполезно, ничегошеньки не видно, даже вытянутой руки перед лицом. Вздохнул, сунул руку в котомку, извлекая магический светильник. Если и есть тут кто, так свет сразу выдаст с потрохами, а коли нет, знамо дело, повезло. Шарик становился все ярче и ярче, и вскоре, Данила смог различить обстановку вокруг, освещаемую ровным розовым цветом.
     Это была небольшая, не слишком просторная коморка, служившая, вероятно, чем-то вроде схорона. Здесь было все, и богато уставленный бутылями стол, и два мягких обитых бархатом кресла, пол устлан ворсистыми коврами, на стенах развешены гобелены. Возле одной из стен Данила остановился, заметив странный механизм. На стене была прикреплена небольшая, коробочка со съемным верхом. Данила осторожно снял ее. Перед ним открылись два отверстия, сделанные специально для глаз. Вероятно, хозяин этого помещения был большим любителем подглядывать. Интересно за кем? Узнать этого ему не удалось, за прорезями зияла полнейшая тьма. Из этого следовало, что в комнате за стеной либо никого не было, либо этот кто-то все еще спал.
     Напротив нее оказалась дверь странной формы, высокая и узкая. Данила приоткрыл ее, с трудом протиснулся боком. Что-то мягкое оказалось под руками. Русич попер напролом, вышел, и ахнул. Вокруг простирался огромный зал, ярко освещенный десятками масляных светильников, стены занавешены коврами, в начищенном до блеска мраморном полу можно увидеть свое отражение, через огромные витражные окна видна портовая часть Царьграда, как на ладони. Потайная дверь, из которой он только что вышел, была спрятана за одним из настенных ковров. Данила усмехнулся, подозрительно щурясь, оглядываясь. Здесь никого не было, но русич чувствовал, что это продлится недолго. Его все еще терзали смутные сомнения, когда он подходил к окну. Долго глядел вдаль, на медленно просветляющееся утреннее небо, блики моря, лазурного и ласкового, мачты кораблей, которых здесь было больше, чем в Киянском лесу деревьев. Догадка пришла неожиданно, как обухом топора по голове ударили. Внутри все похолодело, сердце ушло в пятки, да там и осталось тихо, обреченно поскуливая. Вот уж судьба бывает отколет, вовек не разгребешь. Он же во дворце Императора!
        Глава 53.
        От страха застучали зубы, мелкой дрожью затряслись руки. Данила медленно прошелся по залу, подавленный от величия, невероятных красот, безумных и великих одновременно. Что же это за император, живущих в такой вот роскоши. Может он и не человек вовсе, а бог? Тогда князь Владимир зря кичится, сколь бы сильным он не был, бога ему не одолеть!
     Мысли перепутались, наползали одна на другую. Все расставить по местам помог скрип дальней двери. Данила разобрал отчетливые голоса, стук кованых сапог по мраморному полу. Дворцовая охрана! И по утрам исправно трудится, делая обход. Данила вспомнил стражей в Искоростене, которые нередко были на посту пьяные, а то и попросту засыпали и даже могли ненароком пустить стрелу в случайного путника, так, ради интереса. А уж о ночных дозорах и речи быть не могло. Да и зачем они, коли перед городом огромный ров, да еще башни сторожевые...
     Заскрипели петли, дверь натужно пошла вперед. Данила заглотнул воздух, еле сдержал кашель. Молнией рванулся к другому концу зала, там, где впереди маячила еще одна дверь. Он достиг ее, когда в помещение уже втиснулись нерасторопные, но пунктуальные стражи. Данилу они не заметили, слишком увлеченные беседой.
     Русич, не веря своей удаче шагнул в темный проем двери и... лицом к лицу столкнулся с еще одним стражем. Он был высокий, почти как Данила, богато одетый, кольчуга новенькая, ни разу не бывавшая в бою. Шлем ей подстать, блестящий, с большим красным камнем на лбу. Хорошая мишень для лучника. Видимо, воин никак не ожидал увидеть варвара, растерялся, попятился. Данила не дал ему шанса убежать или закричать, ударил, чувствуя, как хрустят раскрошенные кости, как кулак погружается в мягкое, липкое.
     Стражник упал, забрызгав кровью мраморный пол. Данила дернулся, оглянулся. Другие воины со стороны зала шли неторопливо, переваливаясь, будто не на страже были, а прогулку совершали. Впрочем, их можно было понять. Из ночи в ночь повторять один и тот же маршрут, тут не то что интерес пропадет, вообще удавиться захочется. От однообразия. Данила затравленно оглянулся. Справа, на уровне глаз была небольшая дверца. Он толкнул ее, чувствуя как хрустят замки, выбитые из петель молодецким ударом. Дверь вела в подсобку. Здесь валялись грязные тряпки, веники и еще много всякой всячины. Данила подхватил тяжеленную тушу убитого стражника, втащил в комнатушку и закрыл дверь. Отдышался, стер пот. Из груди рвался толи стон, толи хрип. Как, как выбраться из Императорского дворца? Бросил взгляд на мертвого стражника, подумал...-
     Нет, - тихо сказал Данила, - это не поможет...
     Через несколько минут он уже стоял, облаченный в богатые ромейские доспехи. Кольчуга немного жала, все-таки не рассчитывал мастер на такие широкие плечи, но зато пришлась в пору рубаха, и штаны, и даже кованые железными пластинами сапоги. Меч у стражника был хреновый, палка железная, а не меч. Не сбалансирован, клинок некрепкий, от хорошего удара сломается. Зато украшен так, что в глазах рябит. Рукоять вся в зеленых камнях, набалдашник на конце украшает огромный рубин. Да за такой камень можно целый замок купить! Со слугами и хозяевами в придачу.
     Делать нечего, пришлось для пущего сходства, повесить тяжеленную бесполезную болванку на пояс. Все равно меч, он и есть меч. Лучше кинжала, просто потому, что длиннее. Данила все еще не верил, что затея удастся. Переодеться в тряпки стража-ромея конечно можно, да только какой из него ромей? Рожа-то вон, кирпича просит, славянин он и есть славянин, хоть в железные латы закуй, а на голову водрузи шлем с перьями. Так и будет дурак с перьями. Но, иного выхода не было. Набрав в грудь побольше воздуха, он расхрабрился и вышел из подсобки, свернул прямо в большой зал, навстречу идущим стражам. Их было всего трое. Данила вздохнул. В крайнем случае, успеет порубить всех в капусту. А там уж как-нибудь убежит... до первого охранного поста.
     Стражники, увидев Данилу дернулись, схватились за мечи. Холодный пот прошиб русича. Все, пропал! - Решил Данила. Но ромеи вдруг заулыбались, махая рукой. Данила тоже улыбнулся, криво, будто страдал от зубной боли.
     Стражник-ромей ухмыльнулся, хлопнул Данилу по плечу, что-то сказал на своем языке. Данила пожал плечами, ответил по-славянски.-
     Не понимаю!-
     А, ты славянин! - Молвил ромей. - Так бы сразу и сказал. Ну как тебе замок Императора?
     Данила сглотнул слюну. Оказывается, в стражах ходили не только ромеи. Никто даже не удивился увидев его. Видать, приняли за новенького, неопытного охранника. Русичи здесь уже не диковинка, привыкли уже ромеи, спокойно встречают иноземцев. -
     Это... это... - восхищенно бормотал Данила, не веря в собственную удачу.-
     Да, это просто бесподобно! - Согласился страж. Двое других одобрительно заржали. - Разве у русского князя есть такой? -
     Нет, - признался Данила. - У нас все из дерева...-
     Ха, из дерева! Кто же нынче лес переводит? Дерево - это дрова! Дома надо строить из камня, чтобы вечно стояли. А этот дворец как стоял сотни лет, так еще сотни простоит. А может и тысячи!-
     Простоит, - согласился Данила. - А где здесь выход. Войти вошел, пока вас искал, заплутал. -
     Да, долго ты блуждал, - усмехнулся страж. - Уже и смена наша кончилась, а ты только вышел к нам. Ладно, на первый раз ничего не скажу начальнику, но в следующий будь повнимательней! Теперь пошли с нами...
     Данила шел, вжав голову в плечи. Вокруг мелькали коридоры и залы, повсюду стояли ромеи-дружинники, переговаривались, смеялись, поигрывая мечами. Казалось, сейчас заметят его, окликнут, а коли не остановится, так и набросятся всем скопом, задавят, затопчут. Но никто не гнался следом, не кричал. Каждый занимался своим делом. Даже на выходе никто так и не окликнул его, охранники стояли возле входа суровые, строгие. Но завидев Данилу в компании стражей заулыбались, даже махнули рукой. Данила осоловело махнул в ответ.-
     Ну, куда тебе теперь? - Спросил страж.-
     Мне в Славянский квартал, - махнул рукой Данила. - Все еще там обитаю.-
     Зря, перебирайся лучше к нам, ближе к дворцу. Я походатайствую к начальнику стражи, он выделит тебе достойные хоромы. Сдружимся, будем вместе по девкам ходить! У нас, воинов в дружине приветствуется сплоченность и дружба. Иначе никак не выжить.-
     Хорошо, я подумаю! - Хило улыбнулся Данила, попятившись в сторону темнеющих кварталов. -
     Не забудь, - крикнул ему вослед страж, - надеюсь ты все-таки решишься.
     Данила брел по улице смурной, опечаленный. Оказывается, ромеи такие же люди. Ничем не хуже, может быть немного другие. Но ведь и живем все по разному. Одни в лесу, среди волков и медведей, другие в городе, где все ясно и понятно, нет ни какой опасности. И не виноваты они, что родились в Царьграде. Ведь и им доступны людские чувства, и любовь и ненависть. А то, что другие, так к этому привыкаешь. Они же привыкли к дубиноголовости и неотесанности русичей. Так почему бы и русичам не привыкнуть к ромеям?
     Квартал мелькал за кварталом, когда Данила дошел до Славянского, в небо уже выползло солнце. Надо поскорее избавиться от доспехов, - решил он. - Как бы не было беды. А в корчме ждет Люта. Все еще ждет, - Данила был уверен. Она бы не уехала все равно, не бросила бы его. Просто потому, что любила. И ждала до последнего бы, даже когда совсем не осталось надежды.
     Когда подходил к постоялому двору, увидел Збыслава. Тот шел смурной, заметив Данилу не узнал, скривился. А как узнал, обомлел. -
     Ты что, земляк? Никак в охрану Императора попал? - Воскликнул Збыслав ошарашенно.-
     Не знаю кто к кому попал, но мне надо срочно избавиться от этого барахла. Когда найдут его хозяина, мне не поздоровится. -
     Ты что, убил дворцового стражника? - Воскликнул кто-то из охранников.-
     А как же мне иначе было выбраться из Императорского дворца? В окно прыгать? - Вспылил Данила.
     Збыслав нахмурился, что-то шепнул дружинникам. -
     Ну-ка пошли ко мне, найдем тебе новую одежу, да заодно расскажешь все. А где твой друг-полукровка?
     Данила отвернулся.-
     Его больше нет.-
     Понимаю. Выбраться из дворца Императора живым непросто.
     Дом Збыслава был большой, один из самых больших окрест. Он завел Данилу с черного хода, пустил в большую чистую комнату, сам подошел к огромному сундуку, вытащил какие-то шмотки.-
     Вот, надень, - кинул он Даниле холщовую белую рубаху и теплые штаны. - У тебя плечи широкие, почти как у меня, так что подойдет, я думаю. А эти железки брось в угол. Мне от них еще избавляться предстоит.
     Когда Данила скинул доспехи и одежу ромея, облачился в удобные, куда более привычные вещи, Збыслав усадил его на лавку, сам сел напротив.-
     Давай, рассказывай.
     Данила задумался. Можно ли говорить этому человеку то, что было тайной? Но ведь это уже было. Теперь дело сделано и тайна перестает быть тайной. А Даниле с Лютой надо еще как-нибудь выбраться из Империи. И он рассказал все, что знал, о талисмане, о приказе Владимира и о миссии Северьяна. Збыслав долго сидел задумавшись, хмыкал каким-то своим мыслям. Наконец поднялся, вздохнул.-
     Да, ну и наворотил Владимир. Раньше всегда предупреждал, когда закатывал такие интриги. Ты, как я понимаю вообще не при чем... был. -
     Ну да, просто мы с Северьяном друзья... были друзьями. И помогли друг другу. -
     И теперь мне придется тебя вытаскивать из Царьграда, тайком переправив на корабль... да, незадача. Ладно, я уж как-нибудь подсоблю.
     Данила кашлянул.-
     Збыслав, не меня одного. Еще и моя невеста, она ведь тоже со мной...
     Замолчал, уловив хмурый взгляд Збыслава. Тот молча вышел из комнаты, через минуту вернулся назад, положив на стол большой изогнутый кинжал. В памяти Данилы колыхнулись ростки воспоминаний. Ну конечно же, с этим ножом на Северьяна напал прислужник Ликуна. Но откуда он у Збыслава?-
     Узнаешь нож? - Спросил он хмуро.
     Данила кивнул. Конечно, он бы узнал этот нож без труда. Не нож, а целый меч, лезвие диковинно изогнуто, рукоять в форме змеи с небольшим красным камнем. -
     Этим ножом была убита девушка. Твоя невеста... я сожалею.
    
        Глава 54.
        Сон был таким безмятежным и спокойным, что нарушать его, нарушать наглым, бесцеремонным вмешательством было просто кощунственно. И когда вдруг громко хлопнула дверь и радостный голос завопил что-то нечленораздельное, у недоспавшего, разъяренного Ликуна было одно желание - убить вторженца, убить медленно и мучительно.
     Ликун перевернулся на бок, медленно открыл глаза. На пороге стоял запыхавшийся Багыр, на руках и одежде его была кровь. -
     Ты что, прямиком из мясной лавки? - Спросонья спросил Ликун. - Какого Ящера ты приперся в такую рань и разбудил меня?
     Багыр довольно оскалился.-
     Я выполнил твою волю, хозяин! Девка мертва! Она долго мучилась и молила о пощаде, но я не пощадил ее!
     Это было чистым воды вымыслом. Грубым вымыслом, состряпанным Быгыром по дороге. Но ему так хотелось верить, что девка действительно умоляла его, просила на коленях и билась в раскаянии, что он действительно поверил в это. Потому очевидная ложь выглядела вполне правдивой.-
     А чужеземцы? Ты убил их? - Прищурился Ликун.
     Багыр состроил скорбную гримасу.-
     Нет, хозяин. Но в том не моя вина. Чужеземцев не было, я нашел только бабу.
     Купец вздохнул. Откровенно говоря, у него уже не было ни какого желания мстить, а уж тем более убивать кого бы то ни было. Он все-таки торговец, а не убийца. И сейчас расценивал это происшествие, как небольшой торговый крах, легко исправляемый. -
     Хорошо. Ты все сделал правильно, - устало проговорил Ликун. - Скажи, кто-нибудь тебя видел?-
     Хозяин постоялого двора. Но он будет молчать, я его запугал.
     Ликун отмахнулся.-
     Даже если не будет, это не важно. Пусть хоть на каждом углу трезвонит. Во-первых, никто не знает, что ты мой человек. А во-вторых, у славян хватает других проблем, чтобы еще и со случайными странниками возиться. Другое дело обстоит с чужеземцами. Если они узнают, по чьей вине погибла баба, они вполне могут доставить нам массу хлопот. Надеюсь, ты не дал повода подозревать нас...
     Багыр растерянно попятился.-
     Но... я не знал...-
     Что значит не знал? - Вопросительно взглянул Ликун.-
     Я убил девку ножом... и...-
     Оставил нож! Глупец! Да этот нож выдаст тебя с потрохами!
     Гигант опустил взгляд, сжал плечи. Это выглядело так смешно, когда маленький толстый человечек распекал огромного мордоворота, а тот послушно кивал и отступал к стене. -
     Давай, собирай вещи, дурак! - Рявкнул Ликун. - Может обойдется без столкновений! Эх, и на кой ляд понесло тебя в Славянский квартал?-
     Так ты же сам сказал, хозяин...-
     Молчи, слабоумный! Зачем, скажи, зачем ты оставил на месте убийства нож. Теперь даже славяне могут подать жалобу к Императору и тебя выловят, как бешенную собаку и казнят, понял? А заодно и мне достанется!
     Ликун вскочил с кровати, начал лихорадочно натягивать портки. Штаны не налезали, купец ругался, упал, но снова поднялся. Дрожащими руками натянул богато расшитую узорами рубаху. Он давно так не боялся.
        Данила просто потерял дар речи. Неверяще, тупо смотрел на злополучный нож. Хотелось верить, что все это шутка, что Люта жива, но жуткий нож. Он перечеркивал все. Данила осторожно взял длинный изогнутый клинок, попробовал на остроту. Из пальца тотчас брызнула кровь, но он и не заметил. В голову пришел самый глупый вопрос, какой только можно было себе представить.-
     Вы ее уже похоронили?-
     Да, на нашем кладбище, среди знатных людей. Ей будет хорошо там.
     Данила медленно отвернулся.-
     Мертвым не может быть хорошо. Я это чувствую.
     Збыслав молчал. Он был воином, сильным, выносливым. У него на глазах гибли друзья, верные соратники... но это было совсем другое. Збыслав совершенно не умел утешать, ибо не верил в утешение. Он верил в кровную месть. Око за око, зуб за зуб и никак иначе. -
     Слушай меня, - подошел он к Даниле, положил руку на плечо. - Корабль отправляется завтра. К обеду ты должен быть здесь, понял?
     Данила непонимающе посмотрел на него.-
     Утешение здесь бесполезны, - сказал Збыслав. - Ты должен покарать убийцу. Сам, своей рукой. Лишь тогда обретешь успокоение.
     Данила кивнул. Он отлично знал, что успокоения не будет. Просто исчезнет эта злая, гнетущая боль. Ее заменит томительная пустота. Пустота, которая уже никогда ничем не заполнишь. В руке все еще был острый длинный клинок. Данила сунул его за пояс, исподлобья посмотрел на Збыслава.-
     К полудню я буду здесь. Еще рано умирать, у меня остались незаконченные дела... в Киеве.
     Збыслав кивнул.-
     Вот и хорошо. Самоубийство не к лицу воину, запомни. Любое действие должно быть оправдано. А ты сильный, ты справишься с болью... Скажи лучше, тебе помощь не нужна? А то могу подсобить, - положил он руку на эфес огромного двуручного меча. -
     Нет. Я справлюсь сам, - отрезал Данила. - Присмотри вот за этим...
     Он положил короткий острый кинжал Северьяна на стол. -
     Этот нож дорог тебе?-
     Этот нож единственное свидетельство моего друга о том, что он все сделал, как надо. Он сам уже не может возвратиться, я верну хотя бы его нож. -
     Хорошо. Я сохраню его до твоего возвращения. -
     Я вернусь, - кивнул Данила. - Хотя бы для того, чтобы забрать его назад. -
        Багыр сильный! Багыр очень сильный! - Повторял гигант, разглядывая свои толстые, как вековые дубы, руки. Ну и что, пусть хозяин сердится. Да, он действительно расстроился, но зачем обзывать Багыра дураком? Багыр ведь не дурак, просто он забыл. Забыл про нож. А Ликун бегал, распихивал вещи по сумкам, собрал все деньги, сунул их в большой мешок. Так много денег Багыр еще не видел. Жаль, что это монеты хозяина. Багыру бы они пригодились. А чужеземцы, что чужеземцы, пусть приходят. Багыр очень сильный, он убьет чужеземцев, и Ликун будет счастлив. И больше не назовет Багыра дураком...
     Когда входная дверь распахнулась от удара ноги, Багыр растерялся. Медленно поднялся, обвел мутным взором комнату. В дверном проеме стоял чужеземец. Один из тех, кто недавно причинил столько хлопот хозяину. Багыр злобно зарычал, и двинулся на вторженца, как скала, широко расставил руки, намереваясь схватить, смять, чтобы захрустели ребра и чужеземец лопнул как гнилой помидор.
     Из спальни выбежал Ликун, вплеснул руками.-
     Что тебе здесь нужно? Убирайся! - Закричал он на чужеземца.-
     По твоему приказу убили девушку, - сказал тот. - Теперь я убью тебя. По приказу своего сердца.-
     Багыр сильный! - Зарычал гигант. - Багыр убьет глупого варвара.
     Гигант бросился на чужеземца. Прыжок был красивый, грациозный. Таких финтов Багыр не выделывал давно. Противник не успел увернуться. Удар с разворота сбил его с ног, чужеземец упал. Сплюнул на пол кровью, медленно поднялся. Багыр зарычал от радости. Кровь, он разбил чужеземцу лицо! -
     Теперь ты умрешь, враг! - Прорычал Багыр, занося кулак над пошатывающимся противником. Удар пришелся в грудь, гигант слышал, как хрустнули ребра. Противник снова упал, на этот раз поднялся куда медленнее.
     Багыр хотел крикнуть что-то воинственное, но крик застрял у него в горле. Чужеземец шел на него и улыбался. Опять эта улыбка, все смеются над Багыром. Все считают Багыра дураком! Старик улыбался, теперь ом мертв. Девка тоже улыбалась, и сдохла. Пришла очередь и этого наглого чужеземца.
     Гигант затряс головой, глаза налились кровью. Издав жуткий крик он кинулся на противника, чтобы задавить, смять его, превратить в кровавую лепешку. В какой-то момент он понял, что уже не может остановиться, столь сильно кипела ярость. А еще через мгновение увидел в руке чужеземца длинный нож. Нож Багыра.
     Клинок не знает различий между врагом и недругом. Он оружие, оружие в любой, даже самой слабой руке. Но Багыру так хотелось в этот момент, чтобы кинжал все-таки признал хозяина, признал и юркнул ему в руку. Но лезвие оставалось безразличным. Ему было наплевать, кто будет жертвой. Кровь у всех одинаково красная и соленая.
     Боль, жуткая и сокрушительная пронзила живот. Показалось, что ткнули чем-то раскаленным, горячим. Потом боль змеей поползла дальше, вверх. Багыр упал, пальцы проскребли по ковру, вырывая куски ткани. Неверяще, он поднял взгляд вверх. Чужеземец склонился над ним, распарывая ножом живот Багыра, будто потрошил кролика. Враг увидел, что гигант открыл глаза, жадно улыбнулся. Багыр увидел красный комок в руке чужеземца. -
     Что это? - В ужасе прохрипел гигант.-
     Не узнаешь? - Усмехнулся чужеземец. - Это твоя печень. Ах, ну ты же ее никогда не видел. Зато теперь видишь...
     Враг впился зубами в трепещущий истекающий кровью кусок, прожевал, сплюнул красным.-
     Она горькая, - сказал он. - Твоя печень горькая, как полынь. Видно, какой ты был герой. Не веришь, попробуй.
     Багыр истошно заорал. Боль, унижение, ощущение скорой смерти - все смешалось в этом жутком, полном ненависти и страха крике. Чужеземец тихо подошел, занес над горлом кинжал.-
     Зачем так кричать, не надо так кричать... Девушка моя кричала, когда ты ее убивал? Не думаю. Она знала, что я все равно отомщу. Она не боялась смерти. А ты боишься. Но это уже не важно, ведь ты все равно умрешь.
     Быгыр почувствовал, как холодная сталь прикасается к горлу. Резкий взмах руки чужеземца, почти ни какой боли. Только рот почему-то наполняется кровью, и дышать все труднее... Гигант захрипел, в судорогах дернулся. Крепкое бычье сердце никак не хотело верить, что организм мертв.
     Ликун в ужасе смотрел, как чужеземец разделывается с Багыром, не в силах вымолвить ни слова. Он не верил, не хотел верить, что то же самое случится и с ним. Багыр всегда был рядом, такой здоровый и сильный. И Ликун привык доверять ему, уверившись в его, а вместе с ним и собственную неуязвимость. И вот теперь гигант Багыр, победитель сотен гладиаторов и бессердечный убийца валялся бессильной мясной тушей. Мертвой тушей.
     Чужеземец медленно поднялся, повернулся к купцу. На миг взгляды пересеклись, и Ликун, взвыл, поняв, что спастись не удастся. Во взгляде чужеземца не было ничего, будто смотришь на призрака, пустые, отрешенные глаза. Как будто не он сам, у судьба вселилась в плоть человека и взяла в руки кинжал.-
     Я не хотел, чтобы ее убили, - прошептал Ликун, - не хотел! Ты веришь мне?-
     Верю, - ответил чужеземец бесцветным мертвым голосом. - Только это уже ничего не изменит.
        Глава 55.
        Перед глазами стояла розовая пелена, когда он вошел в дом Збыслава, упал на кровать и так и пролежал, вперив бессмысленный взор в стену до самого утра. Данила знал, что месть ничего не решит, знал что будет больно. Но не подозревал, что настолько. Пустота, она сковывала сердце, поселяла в нем холод и безразличие. Она была жестокой, каковой и следует быть пустоте. Ты сам выбрал месть, - говорила она, насмехаясь, - так пожинай плоды.
     Збыслав дважды заходил к нему, что-то говорил, даже рассказывал, но Данила не слышал, не мог слышать его. Жизнь закончилась, все закончилось, оборвалось и не вернуть обратно. Забвение затягивало все сильнее, погребало среди завалин собственных страхов и разочарований. Данила медленно, но верно сходил с ума. Неожиданно, ножом по горлу вспыхнула мысль. Нет, сейчас нельзя... еще не все дела завершены. Последняя просьба погибшего - закон. Предстояло отнести кинжал, кинжал Северьяна, знак того, что он исполнил свою миссию. Для него это было важно. И он доверился Даниле, положил ему в руки свою честь. Отнести кинжал предстояло немного немало, а самому князю Владимиру, братоубийце, потерявшем совесть и честь. По его приказу был четвертован брат Данилы. Русич это помнил, помнил, как нельзя лучше. Именно поэтому однажды взял дело брата в свои руки... Это было смешным и нелепым, жертва сама идет к своему палачу. Северьян так и не исполнил приказа князя, оставил Данилу в живых. И теперь предстояло предстать перед Владимиром во плоти, целым и невредимым. А это ведь даже весело, - решил Данила, засмеялся. И очнулся.
     Збыслав сидел на лавке перед столом, вертел в руках кинжал. Услышал скрип кровати, повернулся. Тихо сказал:-
     Я же говорил, ты сильный. Видишь, ожил. -
     Не сила тому причиной, - ответил Данила. - Просто у меня еще остались дела на этом свете. Дела, которые я обязан выполнить.
     Выбраться из Славянского квартала было непросто. Стражники-ромеи не решались зайти к импульсивным славянам, но дежурили у границ квартала неустанно. Труп охранника все-таки обнаружили и тут же устроили облаву. Базилевс не глуп, знает, кого ловить надо. И ежели захочет, обязательно поймает.
     По кварталу Данила со Збыславом шли спокойно, далее пришлось передвигаться дворами и закоулками, ромеи были повсюду, сновали в каждой подворотне, что-то вынюхивая, выискивая. -
     Теперь бегом! - Крикнул Збыслав, сам рванув через базарную площадь.
     Люди в страхе разбегались перед ними, кто-то успевал спрятаться за прилавок, кто-то просто отскакивал с дороги, покрывая путников вслед отборными ругательствами. Стражи заметили суматоху, устремились вслед за русичами, но толпа сомкнулась, бесконечная, суетливая, она не расступалась перед ромеями, люди просто не боялись этих, облаченных в дорогие доспехи клоунов. Варвары - другое дело. Кто их знает, что сделают в следующую секунду. Могут и с плеча рубануть, мечи у них вон какие, голову снесет как качан, и не заметит.
     Площадь кончилась, по бокам высились каменные стены, улица казалась длинной и бесконечной. Несло потом, жаром, горлом вместо вздохов выходил хрип. Данила сам не понимал, зачем ему убегать, может быть лучше остановиться и встретить смерть как и подобает мужчине. Но Збыслав не сбавлял ходу, а как Данила стал отставать, подтолкнул его, направляя в боковую улицу.
     Та закончилась, снова открылась широкая дорога. Звон железа и отчаянные крики казалось, были совсем рядом, все такие же неугомонные и неутомимые. Пот лился градом, заливал глаза, дыхание сбилось. -
     Сюда! - Крикнул Збыслав, увлекая в темную подворотню.
     Стражи пронеслись мимо, громко крича и размахивая мечами, наглые, злые, они неслись, сами не понимая за кем, но если бы догнали - растоптали, как стадо буйволов. Данила лежал на сырой холодной земле, горлом рвались тяжелые всхлипы, будто у загнанной лошади. Збыслав упал рядом, выдохшийся, изможденный не меньше Данилы.-
     Теперь все, - вздохнул он. - Опасности позади.-
     Как же позади? - Удивился Данила. - Мы даже не вышли за ворота.-
     Теперь это уже не страшно. За мной.
     Збыслав поднялся, резвый, отдохнувший, будто и не было этой изнурительной пробежки. Данила плелся следом изможденный, смотря лишь себе под ноги, где суетливо мелькали уложенные рядами камни. Несколько улиц осталось позади, подворотня сменяла подворотню. Наконец Збыслав остановился около какой-то небольшой скособоченной двери, постучал.
     Открыл маленький горбоносый старик с жуткой клюкой. Увидел Збыслава, поморщился.-
     Опять привел? - Проворчал старик.-
     Не злись, Мойша, - улыбнулся Збыслав. - Ты же знаешь, я прихожу только когда очень нужно.-
     Вот именно, - обиделся Мойша. - Нет бы зайти просто, посидеть, попить чаю...-
     Нет уж, - усмехнулся Збыслав. - Я эти ваши еврейские штучки не одобряю. И чай тройной заварки я уже пивал. Когда один и тот же чай три раза заваривают...-
     Как знаешь, - молвил старик. - Но если зайдешь, я буду рад.-
     Так сейчас и зайду! - Кивнул Збыслав. - А ты пока моего кореша направь по нужному пути, объясни что, да как...
     Мойша вздохнул, почесал блестящую лысину. -
     Отчего ж не объяснить, объясню. Ну ладно, заходите. Кстати, это не за вами там стражники гоняются? А то все дырки облазали, даже ко мне заходили. Еле отделался.
     В доме было довольно пусто. Кровать не первой свежести, такой же стол, заляпанный и ободранный. В масленом светильнике на столе плавают дохлые мухи.-
     Что-то бедновато живешь, Мойша, - молвил Збыслав.-
     Да, как есть. Одним хлебом да водою сыты, - вздохнул старик. -
     Ладно, не жалуйся. Опять под полом прячешь запасы, а мне лапшу на уши вешаешь. Нехорошо. Впрочем, твое право. -
     Да какие у еврея права, - вздохнул Мойша. - Всяк норовит облапошить да обокрасть... Ну ладно, слушай меня, эээ...-
     Странник, - подсказал Данила. - можешь называть меня так.-
     Хорошо, странник. Я проведу вас подземным ходом. Вернее, Збыслав тебя проведет. Сразу предупреждаю, под землей не орать, не стучать по стенам и не ломать замки на дверях. Это и тебя, Збыслав, касается.-
     Да отстань ты, жидовская морда, - сморщился Збыслав.-
     Ага, как помочь, так Мойша, дорогой, а как пытаешься к порядку призвать, так жидовской мордой обзывают. А чего от вас, гоев, еще ожидать...
     Збыслав вздохнул.-
     Ты мне каждый раз одно и тоже трындычишь, стены не пачкать, по земле не ходить... Ладно, веди уж...
     Мойша бурча под нос какое-то заморское еврейское ругательство, отодвинул старый, замшелый ковер. Дверь за ним была старая и ржавая, покрывшаяся плесенью. Старик повозился с диковинным замком, потянул за ручку. Ни скрипа, ни треска, дверь отворилась бесшумно. -
     Вот, идите. Ах, а факел-то взяли? Или так и собираетесь идти, с голыми руками?-
     Придется без факела, - махнул рукой Збыслав. - Ладно, держись меня, я путь знаю.-
     Ну уж нет! - Молвил Мойша, протягивая факел. - Нечего мне стены обтирать. Вот, берите и помните мою доброту.-
     Будем помнить, - усмехнулся Збыслав.
     Когда они шли по пропахшему гнилью и плесенью коридору, Данила мысленно не раз поблагодарил Мойшу за факел. Не будь его, точно влетел бы в какую-нибудь гадость. Рваные отблески пламени время от времени вылавливали комки слизи на стенах, клочья паутины, настолько старой и гнилой, больше похожей на сопли, под ногами бегали какие-то насекомые, и мелкие, с мизинец, и гораздо больше, некоторые были размером с ладонь. Под ногами то и дело слышался отвратительный хруст, будто ветка ломается. Данила только морщился от отвращения, и даже не пытался посмотреть, на что именно он наступил. С желудком шутить нельзя, потом наизнанку всю дорогу выворачивать будет. -
     Да, - протянул Данила. - Не пойму, почему старик так не хотел, чтобы мы тут что-либо трогали. Он что, любитель гнили, плесени и... еще Ящер знает какой гадости?-
     Он ни разу не был в этом тоннеле, - усмехнулся Збыслав. - И вряд ли, когда-нибудь, будет. Просто, еврейские штучки, что с него возьмешь. Да и проход здесь довольно не безопасный. Ходим здесь время от времени, только и ожидая, когда наконец обвалится потолок. Здесь все настолько гнилое и старое, что непонятно, как оно вообще держится.-
     Порадовал, - поежился Данила. Здесь, среди жутких жуков и гнилой вонючей земли ему совсем не хотелось умирать. Лежать, чувствуя, как всякие твари заползают тебе в нос, рот, выедают глаза, прогрызают живот... Нет, лучше сразу ножом по горлу.-
     И далеко тянется этот... проход?-
     Почти до самого порта. Там, в одном из заброшенных доков выход. К нему мы и спешим. Там я посажу тебя на корабль, корабельщик спрячет тебя до отправления, а дальше скатертью дорога. Я итак сделал для тебя все что мог.
     Данила шмыгнул носом.-
     Но скажи, Збыслав, зачем ты все это делаешь? Я тебе ведь не сват, не брат, не сестра и уж тем более не любовница. Так отчего ты возишься с отчаявшимся дураком, у которого даже смысла жизни больше нет. Бросил бы меня еще там, сказал и выгнал, но ведь нет... -
     Верно говоришь, ты и правда дурак. Да, ты мне не сестра и, конечно, не любовница. Но ты славянин, брат по крови... и просто, человек, которому надо помочь. Не тешь себя надеждами, я совсем не добродетельный. Просто однажды подумал, если не я, то кто? Вот потому и маюсь с тобой, как с ребенком... Ты, если захочешь, и сам о себе позаботишься. Дуракам везет, а уж тебе-то везет вдвойне. Ты же умудрился сбежать из Императорского дворца, и пройти пол-Царьграда незамеченным ромейскими стражниками. Что же это, если не удача?-
     Не знаю, - признался Данила. - Но скорее всего, мне просто не везет. Если бы я умер там, во дворце, то умер бы счастливым, или с надеждой на счастье. А теперь все, мосты сожжены, обратной дороги нет.-
     Складно выражаешься, - хмыкнул Збыслав.-
     Это я складно? - Махнул рукой Данила. - Слышал бы ты Северьяна...
     Подземных ход казался бесконечным. Но, как и многие вещи, кажущиеся поначалу незыблемыми и вечными, он закончился. Впереди замаячила старая перекошенная дверь. На ней даже замка не было, так обломок щеколды кое-как подпирал ее изнутри. Земля под ногами становилась жиже и разлапистей. Сказывалась близость моря. Збыслав толкнул дверь, выругался. На голову посыпалась мокрая земля, вперемешку со всякой зеленой гадостью и гнилью. -
     Заело, - тихо сказал Збыслав. - Давно не пользовались.-
     Дай-ка я, - попросил Данила.
     Поплевал на ладони, схватился за ручку, потянул. Ничего, дверь даже не сдвинулась с места. Действительно заело. Данила беспомощно оглянулся, заметив, что Збыслав еле сдерживается, чтобы не захохотать.-
     Эх ты, растяпа! - Засмеялся он. - Сам не думал, что могу такое отколоть, но шутка получилась знатная!-
     И в чем шутка? - Не понял Данила.-
     В том, что дверь открывается наружу, - закончил тот.
     - Шутник, - фыркнул русич, толкая дверь. - За такие шутки...
     В лицо пахнуло рыбой и солью. Море уже чувствовалось, слышались зычные, мощные удары волн о крутой каменистый берег. Данила вылез первым, осмотрелся. Это был какой-то давно заброшенный дом, или склад, кто их нонче разберет. Единственный во всем Царьграде, он был выстроен из дерева. Стены кое-где прохудились, осели, крыша почти разобрана, лишь совсем гнилые балки беспомощно свисают, поскрипывая, отпугивая ворон. Пол под ногами был ровным слоем покрыт птичьим пометом. Данила фыркнул, попытался переступить, но переступать было просто некуда. -
     Ну и дрянь! - Раздался недовольный голос Збыслава. - И дверь эта...
     Он что было силы хлопнул, так что стены задрожали. Тут же земля под ногами заходила ходуном, что-то загрохотало и так же неожиданно смолкло.-
     Ящер меня раздери, - тихо проговорил Збыслав, дергая дверь.
     Та открылась. За ней была лишь грязная земля. Сотни, тысячи пудов мокрой грязной земли. Подземный ход перестал существовать по идиотской оплошности. Данила почесал затылок. Похоже, предупреждение старика Мойши отнюдь не было простой формальностью. Шуметь действительно, не стоило.
     Они вышли из старого заброшенного дома, гуськом прокрались мимо высоченной стены, и уже смело влились многоликую разношерстную толпу, вяло текущую к порту. Кораблей было как грязи, от парусов рябило в глазах, голова шла кругом от обилия цветов и запахов. Збыслав шел уверенно, таща за собой Данилу, как куцего котенка-утопленника, чудом выбравшегося из воды.
     Причал встретил их угрюмыми сонными лицами стражей-ромеев. Данила сглотнул слюну, потянувшись к мечу, но Збыслав остановил его. Один из ромеев подошел к путникам, вяло повел носом.-
     Кто такие? Уж больно рожи у вас подозрительные?-
     Я, начальник охраны Славянского квартала, - представился Збыслав. - Пришел проводить своего друга. Еще вопросы?-
     Нет вопросов, - посторонился страж. - Одно дело выполняем. Счастливого пути.-
     Ага, - отмахнулся Збыслав, быстро забыв услужливого ромея. Слишком уж тот был мягким. Настоящий стражник никогда бы себе не позволил такой разнузданной простоты.
        Глава 56.
        Корабельщик выглядел уставшим и недовольным. Хмуро поприветствовал Збыслава, кинул отстраненный взгляд на Данилу.-
     Этот? -
     Да, и чем раньше ты его увезешь, тем лучше.
     Корабельщик угрюмо усмехнулся, поправляя на голове черную повязку. Глаза смотрели из под кустистых бровей подозрительно, сердито.-
     Тронусь не раньше вечера, как закончу погрузку товара.-
     Хорошо, даже отлично. Укрой его до вечера так, чтобы никто не нашел.
     Збыслав подошел, хлопнул Данилу по плечу.-
     Ну бывай, паря. Счастливого тебе пути.-
     Лучше не надо, - бросил Данила, поднимаясь на корабль.
     До поздней ночи он просидел среди бочек и мешков в вонючем, кишащем тараканами и крысами трюме. Теперь он понял, о чем говорил корабельщик Ишан, намекая, что лучше сидеть на палубе, чем в корабле. А здесь неприятно пахло плесенью, какими-то заморскими специями и рыбьей требухой. С палубы слышались голоса и ругань. Кажется приходили стражники, но корабельщик отшил их. Вскоре шумы на палубе стихли. От однообразного лежания затекли ноги. Данила попробовал сменить позу, но получалось еще хуже. Устроиться между мешками и бочками не представлялось возможным, поскольку свободного места попросту не было. Он и сам не понимал, как дотянул до вечера, но вдруг почувствовал, что корабль тряхануло. Потом открылась крышка люка и в трюм всунулась недовольная рожа корабельщика.-
     Все, можешь вылезать, мы уже отплываем...
     Так чудно и нереально было смотреть на удаляющиеся шпили оранжевых башен, белокаменных стен и бесконечных базаров. Люди по мере удаления, становились похожи на муравьев, потом вовсе слились в монотонную кашу, а вскоре попросту исчезли из вида. Лишь громада дворца Императора, да высокие башни еще долго маячили на горизонте, то исчезая, то снова появляясь, подобно миражам в пустыне. Вскоре вокруг осталась лишь бесконечная, колыхающаяся гладь моря, но потом и она скрылась в клубьях густого тумана. На мир черной траурной вуалью опустилась ночь.
     Данила еще долго смотрел вослед уже исчезнувшему городу. В голове плавала сумбурная каша мыслей, всплывали образы, запомнившиеся лица. Город чудес, город из сказки. В этом городе похоронена Люта, в этом городе сгинул единственный верный друг. Данила остался совсем один, и это одиночество и молчаливое спокойствие моря угнетало больше всего.
     К утру разыгрался шторм. Утлое суденышко бросало по волнам, как щепку, на мгновение Данила решил, что это и есть конец, конец всем проблемам и терзаниям. Но шторм стих. Русичу снова везло, только теперь он уже думал иначе, ибо везением бы посчитал скорую смерть. Но она отчего-то избегала встречи с ним, брезговала залежалым товаром.
     Еще три дня Данила просидел на палубе, не отрывая взгляда от лазурного, сине-зеленого горизонта и подстать ему небу, блеклому, переливающемуся. Иногда он начинал путать, с какой стороны находится небо, а с какой вода. Тогда он смеялся, весело и беспечно, но снова замолкал, захваченный гнусными тяжелыми мыслями.
     Вечером к нему подошел корабельщик. Долго смотрел на умирающий, кроваво красный закат, сопя и покашливая.-
     Красиво, - сказал вдруг он.-
     Красиво, - согласился Данила.
     Корабельщик косо посмотрел на него, спросил.-
     От кого бежишь, парень? -
     От себя, - вздохнул Данила. - От остальных убежать куда проще.
     Больше корабельщик ничего не сказал, но еще долго стоял на палубе, наблюдая, как солнце медленно величаво прячется в воду. А потом на небо выползла луна, круглая, желтая и злая. Звезд было множество. Они тоже были похожи на луну, только гораздо меньше. Маленькие, жестокие, бессердечные. Просто светящиеся камни где-то в небе.
     Корабль швыряло по волнам почти десять дней. Данила сбился со счета, но нашел все-таки возможность отвлечь от бесконечных тягостных раздумий. Физический труд оказался лучшим лекарством. И конечно время. Оно, как плохой эскулап, делало все медленно, с оглядкой на мастера, но все-таки делало. И больной медленно, но верно выздоравливал... но выздоравливал не всегда.
     Когда впереди открылась темная, густая полоска темнолесья, сердце защемило, сжало. Данила еле сдержался, чтобы не закричать, страшная тоска, она переполняла его, давила и тянула, высасывала все силы. И не хотелось ни жизни, ни смерти, лишь бесконечного, ввергающего в безумие созерцания. Лес теперь казался таким знакомым и родным, как никогда раньше. И все плохое и все хорошее, теперь казалось просто вечным и нужным, нужным, как воздух, как солнце, как вера. Вера во что-то большое и светлое, то, что не обязательно доказывать словами и подтверждать фактами. Как иногда хорошо просто верить, и не задумываться о том, что порой вера - наивность.
     Упавшая за горизонт звезда долго тлела, выгорая до донца, теперь такая странная и все еще живая. Она не выглядела мертвой, просто потому, что никогда не была живой. Но наверняка хотела, мечтала стать таковой хотя бы на миг. И Данила вдруг ощутил всю ее боль и понял, что его страдания капля в море, по сравнению с чувствами других.
     Корабль причалил к ветхой пристани, стукнулся бортом о жесткие доски причала. Здесь было тихо и спокойно. Слышен был плеск набегающей на песчаный берег волны и шум ветра в кронах деревьев, птичий гомон то затихал, то вновь появлялся, бесконечный, чарующий. В небольших ветхих домиках горел свет. Здесь не было высоких белокаменных строений, не было персидских ковров и масляных светильников. Но здесь, среди такой мирной и такой вечной тишины все это было не нужно. -
     Причалили, - хмуро крикнул корабельщик. - Можешь сваливать, парень. И... надеюсь тебе удастся убежать от самого себя.-
     Я кажется, уже сделал это, - улыбнувшись, сказал Данила.
     Впереди спасительным маяком стояла корчма. Данила хлопнул себя по поясу, зазвенело. В кошельке все еще были монеты, спасибо Збыславу. Удивительно, но теперь этот странный славянин, казалось, остался в другой жизни. Жизни, в которую уже нет возврата, просто потому, что не было ее, это самой другой жизни. Все прошло, не исчезла лишь щемящая тоска. Здесь она вернулась с новой силой, безжалостная, давящая.
     Данила вдохнул полной грудью, воздух был таким... таким родным, что щемило легкие и давило сердце. А из приоткрытой двери корчмы слушался гам и песнопения, из дымохода в небо валила стойкая струя дыма. -
     Неужели, прочистили? - Изумился Данила.
     Внутри все было, как и надлежало быть. Густо чадил разогретый пошарпаный камин, на вертеле неспешно вращалась тушка кабанчика. Аромат шел одуряющий, валил с ног, заставляя желудок сжиматься в диких корчах. Данила сглотнул слюну, прошел мимо галдящих, шумных мужиков, выбрал стол почище да поприличнее. После Царьградской роскоши здешний уют просто завораживал. Галдеж пьяных мордоворотов казался музыкой, дым и гарь камина был похож на чудесные ароматы цветов, все казалось таким родным и знакомым. Как мало надо было, чтобы вновь ощутить себя живым.
     Хозяин корчмы, приветливый толстый мужичок, тотчас подбежал к Даниле принимать заказ. Когда русич, привыкший к Царьградским ценам, кинул на стол несколько золотых, глаза хозяина округлились. Данила прищурился, забрал несколько монет назад. Сам понял, что перестарался. На то, что он дал сейчас, можно было жить здесь не меньше месяца, включая деньги за кормежку. Корчмовщик даже растерялся поначалу, но спохватился, слащаво улыбнулся. Монеты скрылись в маленькой потной ладошке.
     Уже через несколько минут на столе у Данилы источал одуряющий аромат кабанчик, прямиком с вертела, целиком, румяный, поджаристый. Когда Данила отхватил здоровенный кусок ножом, хлынул горячий мясной сок. Запах был таким, что валил с ног. Данила откусил солидный кусок. Мясо было нежным, таяло во рту, Данила жмурился от удовольствия, заглатывая ароматные куски. Желудок, долгое время довольствовавшийся лишь вяленым мясом да рыбой, теперь ликовал. И даже все проблемы будто исчезли. Данила был рад даже такой, недолговечной иллюзии.-
     Здесь свободно?
     Данила неохотно поднял глаза. Перед ним стоял высокий коренастый мужчина, широкоплечий, глаза внимательные, серьезные смотрят вопросительно. За спиной, по варварски, переброшен огромный меч. На груди красуется крепкая бронзная кольчуга. -
     Садись, - буркнул Данила.
     Воин уселся, скинул с плеча длинный двуручный клинок, прислонил его к столу. Тут же подбежал вездесущий хозяин, с приторной улыбкой принял заказ. Мужчина обвел взглядом публику, как-то неохотно, небрежно. Данила сразу перестал жевать, прищурился. Незнакомец подсел совсем не случайно, это было видно по его несколько нервным жестам, натянутой расслабленности. Вопрос лишь в его намерениях. Быть может, очередной искатель приключений на свою башку, решивший скостить легких денег? Нет, слишком уж серьезный взгляд, да и не похож он на дешевого кидалу. Слишком небрежно отдал деньги корчмовщику, слишком ясно чувствовалась плохо скрываемая мощь, буквально лучившаяся от него. Данила не стал дожидаться, давно привык бить вопросом в лоб.-
     Что нужно? - Спросил он.
     Мужчина заколебался. Данила, попал в точку. Незнакомцу действительно что-то было нужно. Но воин не торопился. Неспешно пригубил терпкое пиво, сытно рыгнул, и лишь потом перевел взгляд на Данилу.-
     Я бы хотел сделать тебе одно предложение, странник, - сказал он. -
     Предложение? - Переспросил Данила.
     Воин кивнул, отправляя в рот кусок мяса.-
     Речь идет об услуге. Вернее, работе. -
     Какой работе?-
     Не прикидывайся, - отмахнулся воин. - У тебя же за поясом кинжал Акуна, знак наемника-мастера. Или я ошибаюсь? Может ты просто нашел его?
     Данила промолчал. Вот, как порой обременительны оказываются самые незначительные поступки. Нож, врученный Северьяном, оказался символом наемника. И почему только не убрал его в сумку, когда был на корабле? Но что делать теперь? Воин принял его за наемника, возможно убийцу. Пожалуй, пока не стоит рушить этот образ.-
     Я слушаю, - тихо сказал Данила. - Внимательно слушаю.
     Мужчина довольно крякнул.-
     Вот это я понимаю, разговор мастера. Работа по сути своей, простая. Завтра утром в порт придет корабль. На нем - товары одного купца, скажем, очень богатого купца. Но, к сожалению, нанять достойный конвой в Царьграде не удалось, слишком расточительно это было.-
     Понятно, - злобно ухмыльнулся Данила. - Зато здесь можно найти много дешевой рабочей силы да еще за какую-то пару золотых. Конечно, Царьградские наемники требуют в сутки больше, чем русичи за все дело целиком. -
     Все совсем не так, - молвил воин. - Плата будет серьезной. Просто тамошние воины, не воины, а всего лишь показушные дешевки. Гора мускул и пламенный взгляд, а в бою - пустое место.-
     Лесть не лучший выход. - Данила сам не заметил, как начал подражать Северьяну. - Но ты попал в точку. Они действительно - пустое место. Но один и я малого стою.
     Мужчина отмахнулся.-
     Я слышал, воины Акуна в одиночку могут уложить двадцать сильнейших бойцов.-
     Слухи врут, - ответил Данила. Ему никак не хотелось заниматься охраной какого-то зажравшегося купца. Разговор его в конец разочаровал, ибо ничего стоящего воин так и не предложил. А проблема обратной дороги до Киева все еще висела непосильным грузом. Неожиданно, догадка пришла в голову.-
     Куда направляется купец? - Спросил он, еще не веря в удачу.
     Воин усмехнулся.-
     В Киев, куда же еще. Насколько я знаю, на Руси нет другого стольного града. -
     Нет, - согласился Данила. - Ладно, скажем, я согласен. Но я не справлюсь в одиночку. Товар, это повозки. Отбивать повозки от оголтелых разбойников должен, хотя бы небольшой отряд.
     Мужчина кивнул.-
     Я специально прибыл за несколько дней, чтобы собрать таковой. И мне это удалось. Честно говоря, сюда я зашел просто перекусить. Но как увидел, кто мне попал в сотрапезники, сразу же перешел к делу. Итак, мы договорились?-
     Пока еще мы ни о чем не договаривались, - осадил его пыл Данила. - Не было и слова об оплате, а так же количестве людей, помимо меня. И, хотелось бы знать, что именно предстоит охранять.
     Мужчина согласно кивнул, подтверждая правоту Данилы.-
     Оплата сдельная, по завершении. Ты не будешь обижен, мой хозяин умеет ценить мастеров своего дела. Кроме тебя и меня я нашел еще десятерых. Все прожженные жизнью и походами воины, не чета тебе, но тоже не из слабых. А охранять придется не много не мало, ковры, шелка и ткани, все прямиком к княжескому двору. Ты же знаешь, у князя Владимира нонче пир начинается. Ну а что это за пир да без достойных украшений? Ведь там, я слышал соберутся не только привыкшие к лишениям русичи, но и правители иных держав.
     Ответ был как раз таковым, каким и должен был быть. Кратким, и в тоже время объясняющим все. Данила сконфуженно почесал затылок. Удручало его одно, он никогда не был профессиональным наемником. Ему до Северьяна, как до Киева креветкой, сиречь даже близко не стояло. Но кое-чего и он стоил, уж был не хуже тех, прочих нанятых.-
     Я согласен, - молвил Данила окончательно и бесповоротно.-
     Вот и отлично, - миролюбиво улыбнулся воин, протягивая руку. - Меня зовут Сереборг.
     Данила поднялся из-за стола, смерил воина тяжелым взглядом.-
     Враги называют меня Следящим. Для друзей у меня есть имя, но ты не друг и не враг. Для тебя у меня имени нет.
     Сереборг усмехнулся.-
     Хорошо, Следящий. Я буду ждать тебя утром на пристани.
        Глава 57.
        Когда Сереборг ушел, Данила еще долго сидел за столом перед пустым, полным костей блюдом, и думал. Он сам не мог понять, что подвигло его обозваться прозвищем мертвого друга. Наверное, поводом был тот злополучный кинжал, из-за которого Данилу и заметил наниматель.
     В корчме завязалась очередная драка. Два, с виду хлипких и слабых мудреца, поспорив о высоком, вскоре скатились на низкое, и теперь без зазрения совести дубасили друг друга небольшими, но крепкими и костлявыми кулаками. Какой-то мордоворот попытался было их разнять, да не тут-то было. Мудрецы бросили дубасить друг друга, и в совместном усилии принялись за бедолагу-миротворца. В пылу драки кто-то из мудрецов не заметил, как опрокинул кружку с пивом на сопящего богатыря. Тот вскочил, выругался, и что было силы въехал кулаком мудрецу по башке. За мудреца вступился мужик с соседней лавки...
     Данила поспешил подняться и направился к выходу. Раньше сидя в корчме, он любил, когда начинались такие вот побоища всех против всех. Он и сам принимал в них участие, грех не померяться силой, особенно когда молодецкая кровь так и бурлит в жилах. Но теперь сие зрелище вызывало лишь отвращение. Данила осторожно обошел дерущихся, рванул к двери. Вперед выскочили двое, преградили путь. В одном из впереди стоящих Данила узнал зачинщика, маленького ссохшегося мужичка с гордо вскинутым орлиным носом. Другой был высокий и мощный, надбровные дуги, как два валуна, из под которых с прищуром мигают два угля-глаза.-
     Куда это ты направился? - Взвизгнул мудрец. -
     На кудыкину гору, - отмахнулся Данила.-
     Нет такой! Я знаю! Я сам смотрел! -
     Зенки протри, - молвил русич, - и уйди с дороги.-
     Ну уж нет! - Хитро усмехнулся мудрец. - Скажи мне, земля вращается вокруг солнца, или солнце вокруг земли?-
     Никто нигде не вращается, - молвил Данила. - Ты мудрец чего-то перемудрил. Земля-то плоская, как она может вращаться?-
     Невежда! - Вскричал мудрец. - Бейте его!
     Данила еле успел уклониться от удара вездесущего мудреца. Подхватил его, заломил руки и вышвырнул в открытое окошко. Пусть там остынет, может в себя придет немного.-
     Как ты его! - Восхитился бородатый мужик у выхода. - Он же сильный!-
     Сильный, - согласился Данила. - Зато легкий.
     На улице уже сгустились ранние сумерки. Лето уходило, ему на смену ползла суровая кичливая осень. Это уже ощущалось в прохладном колючем воздухе, пожухлой траве, неохотном, сонном пении птиц. Даже листва подхватила первую желтизну, посмурнела.
     Вход на постоялый двор был с улицы, корчмовщик выделил, по его словам, одну из лучших комнат. Данила усмехнулся, увидев неказистую коморку. Стены в лохмотьях паутины, кровать скрипучая, узкая, вместо пуховых перин какая-то грязная подстилка. На полу валяется затертый до дыр коврик, который даже новый выглядел бы ужасно. На столе, скособоченном и грязном, тлела чадящая лучина. Запах гари пропитал все стены, а на потолке даже появилось черное от копоти пятно. Данила вздохнул, лег на кровать. Та недовольно скрипнула под недюжинным весом богатыря, застонала, норовя развалиться, мигом обратиться в кучу дров.
     Потолок был замызганным, доски подгнили и прогнулись, норовя обрушится всем своим тяжелым весом, пришибить, раздавить, или уж на крайний случай, больно стукнуть по башке. Данила невидящим взглядом смотрел вверх. Жизнь продолжается, - понял он. - Продолжается вопреки всему. И Роду давно плевать на смерть единиц, и смерть сотен и тысяч ему тоже безразлична. Устал бог, ушел на покой. А может у него слишком много проблем, чтобы еще и людьми заниматься... Но как только он забросил своих питомцев, все пошло наперекосяк... Данила закусил губу от злости. Почему все так, и никак иначе. Почему, когда понимаешь, что нуждаешься в тех или иных людях, они либо уходят, либо умирают? Разве это честно?
     Но потолок поскрипывая, молчал. Оставалось молчаливым и хмурое туманное небо, с прогалиной луны, мутным пятном зависшей над морем. Она как всегда таинственная и злобная, косилась сверху и насмехалась.
     Данила стиснул зубы до хруста, ощущая на языке мелкую крошку. Усилием воли он заставил себя закрыть глаза. Еще предстоял путь обратно, и неплохо было бы выспаться. Русич повернулся на бок, прикрылся теплой шкурой. За последние пятнадцать дней это была первая ночевка на твердой земле. Вскоре он уже спал без задних ног, лишь тихо постанывал, толи от тоски, толи от адской боли, что все еще терзала зарубцевавшееся сердце. Мужчина должен уметь пережить все, любая потеря - не более чем испытание. А испытание надо пройти... или пережить. И Данила, мучаясь, все же пережил. Но сам был этому не рад.
     Утро встретило осенней прохладой, и тяжелым холодным воздухом. Данила поежился, поднимаясь. Сонный, спустился в корчму, немного посидел и лишь тогда почувствовал себя живым. До этого все еще оставалось ощущение не проходящей сонливости, безумных утомительных грез, в которых он оказался не по своей воле.
     В корчме было тихо и пустынно. Лишь посапывали на стойках пьяные посетители, да два отрока суетились, собирая обломки столов и черепки разбитой посудой. Хозяин корчмы довольно скалился, пересчитывая выручку. Видать, постояльцы щедро оплатили причиненный разгром. Заметив Данилу, он сейчас не спешил его обслуживать. Подошел лениво, неохотно.-
     Что будем жрать? - Вяло спросил он.-
     Всего и побольше, - Данила не скупился, сунул в руку корчмовщика еще один золотой. Взгляд того сразу просветлел, появилась приветливая улыбка. Ну еще бы, постояльцы все чаще расплачиваются серебром да медью, а тут золото. Есть чему радоваться.-
     Остался вчерашний окорок, - молвил хозяин. - Тащить?-
     Тащи, - согласился Данила. - Плохо, что вчерашний, но я сейчас голоден, так, что и лошадь целиком проглочу. Сырую. -
     Лошадь не надо. Лошадь - животное умное.
     Корчмовщик досадно повздыхал о незавидной судьбе лошади и скрылся за стойкой. Вскоре вернулся, таща на подносе огромную кабанью ногу.
     Мясо было холодным, Данила ел без удовольствия, просто, чтобы набить желудок. Зато медовуха была отменная. В животе приятно потеплело, кровь потекла быстрее, разгоряченная, бурлящая.
     Данила еще немного посидел, прислушиваясь к деяниям собственного организма. Потом лениво встал, вышел из корчмы навстречу выкатившему из-за виднокрая солнцу. В воздухе повеяло теплом, отголоском уходящего лета. Пряный запах листвы смешивался с ароматом сухой травы, приятно щекотал ноздри. Данила вдохнул полной грудью, чувствуя, как наливаются силой руки, в голове приятно свежеет.
     Море шумно раскатывало волны по песчаному берегу. На причале уже суетились рабочие, стаскивая огромные тюки с прибывшего корабля. Среди них затесался Сереборг, на голову выше любого, высокий, статный. К такому без арбалета не подойдешь, испугаешься. Данила вышел вперед, ничуть не ниже Сереборга, даже в плечах покруче. На поясе меч, не лучший, но все же неплохой, подарок Збыслава. Данила поправил клинок, неторопливо зашагал к пристани. Сереборг заметил его, махнул рукой.-
     Здравствуй, Следящий, - вяло улыбнулся он. - Пришел все-таки...-
     Пришел, - кивнул Данила. - Ну и где твоя ватага?
     Вместо ответа Сереборг указал пальцем в сторону широкой, уводящей в лес прокатанной колеи, где уже стояли наполовину загруженные повозки. Рабочие суетились, затаскивая огромные мешки в телеги, кони недовольно ржали, когда перегруженная телега начинала перетягивать ремни. Рядом, возле загруженных повозок лениво развалились плечистые, кряжистые мужики. С первого взгляда было видно, что перед тобой воины. Серые хмурые лица, взоры тяжелые, бесцветные. Оружие у каждого свое, видимо уже давно определились, выбрали свой, единственно верный способ боя. И как только Сереборг умудрился отыскать таких в здешней глуши?
     Воины отдыхали перед походом. Кто-то лежал на траве и потягивал вино из баклажки, кто-то просто облокотился на повозку, лениво поигрывая громадной палицей, как пушинкой. Еще несколько человек о чем-то оживленно спорили, Данила хмуро покосился на недружную ватагу. Плохо, когда нет слаженности в отряде. Каждый из богатырей наверняка стоит десятерых, а то и больше, но из-за своей исключительности воины не могут сойтись, просто, как соратники. Все время спорят, соревнуются. Для охранников это непозволительно. -
     Ну как? - Усмехнулся Сереборг. - Нравятся?-
     Сильные, - согласился Данила. - Только ты с ними еще хлебнешь горя. -
     Это почему же?-
     Они все сильные. Но недостаточно сильные, чтобы исключить соперничество. Да, мой тебе совет, не вздумай обозвать себя воеводой, эти мордовороты сразу тебя невзлюбят. Понимаешь, они охотники, волки-одиночки. Собрать их в одной команде - непростительная глупость.-
     Это мы еще поглядим, - хмуро молвил Сереборг. - Других все равно нет, собрал из корчмы случайных воинов, вот и весь отряд. Одно знаю точно, они сильны, как медведи, к тому же я не думаю, что кому-то вздумается напасть на нас. А если и вздумают, то, увидев нашу стражу, сто раз передумают.
     Данила покачал головой.-
     Нет, в бою за них волноваться нечему. Кому угодно рога посшибают. Но вот в свободном пути за ними глаз да глаз нужен. Поссорятся из-за пустяка, да перерубят друг друга в капусту. Так и останемся вдвоем. Если останемся, конечно.-
     Я справлюсь, - уверенно заявил Сереборг.
     К обедне телеги тронулись. Лошади шли медленно, недовольно фыркали, косясь на вооруженный мужчин, идущих вровень с повозками. Чуяли в воинах силу хищников, шарахались. Те лишь густо посмеивались, взмахивая здоровенными палицами и секирами. Данила шел поодаль, вместе с Сереборгом. Тому вроде удалось немного усмирить бунтарский дух наемников, но хозяином положения он все равно себя не чувствовал. Тут еще купец, высокий, худой, так непохожий на обычных торгашей, тоже начал гнать волну, намекать, дескать, нанял мордоворотов. Такие в один прекрасный вечер сами все добро растащат, безо всяких разбойников. Данила сухо косился на звероватых стражей, и в душе его зарождался недобрый холодок. Такие и вправду могут...
     К вечеру сильно похолодало. Когда вышли из леса и двинулись по степи, ветер сбивал с коней, да и животные недовольно храпели. Конечно, и не такое могут выдержать, но все равно тяжело, видно же. Данила сжался, крепче прижал кольчугу. Да какой от нее толк, железка дырявая. От стрел может и спасет, но не от холода. А под ней лишь рубашка, тонкая, холщовая с глубоким вырезом.
     Лишь Сереборг шел с высоко поднятой головой, так что волосы, черные, как смоль, развевались на ветру, вырываясь из под шлема. Данила покосился на начальника охраны, съежился еще сильнее. У Сереборга поверх кольчуги меховая безрукавка, ему и холод не страшен.
     Когда чернота свалилась такая, что руки перед собой не увидишь, повозки остановили. Данила спрыгнул, дрожа от холода. Руки посинели, зубы стучали, выбивая ритмичную дробь. Тут же бросился собирать хворост для костра. Сереборг присоединился к нему, вскоре натащили такую кучу, что на несколько дней вперед хватило бы. В степи с деревом тяжело, но воины все же умудрились найти невозможное, и вскоре уже сидели перед весело стреляющим искрами костром. Сереборг вытащил шматок вяленого мяса, оторвал половину, сунул Даниле. Тот принял с благодарностью, сжевал в миг. Холод лишь стимулирует чувство голода, организм работает на износ. -
     А эти что жрать будут? - Спросил Данила, покосившись на сгрудившихся вокруг небольшого костерка наемников. Новоявленные стражи даже не пожелали присоединиться к Даниле с Сереборгом, демонстративно сели в стороне. -
     Не мое дело, - молвил Сереборг. - В условиях оплаты не обговаривалось питание. -
     Смотри, доиграешься. - Вздохнул русич. - Вон, уже отсели, презирают. А что будет завтра? Нож в спину кинут? А нам еще долго катить, хоть и не по лесу лезем, по вытоптанной колее идем.-
     Авось не кинут, - грозно молвил начальник стражи. - На всякий случай ты есть. Они тебя, как видишь, тоже в нелюбимцы зачислили. -
     Поживем увидим, - завершил разговор Данила. - Ты как хочешь, а я спать хочу. Посторожишь?
     Сереборг кивнул, поморщился. Дескать, наемник-мастер, и не может без сна обойтись. Данила заметил недовольный взгляд, усмехнулся недобро. И, бросив под себя шкуру из повозки, удобно устроился перед костром и уснул. А Сереборг еще долго сидел, подозрительно щурясь, глядя на мутное туманное небо.
       
        Глава 58.
        Это было невероятно, настолько невероятно, что Северьян растерялся. Поднялся, упал, не сдерживаясь крикнул. Боль была ужасная, нога не сгибалась, но он заставил себя сделать несколько шагов, чтобы убедиться в очевидном. Базилевс лежал навзничь, глаза полуприкрыты, грудь поднимается рывками, с уголков губ течет бледно-розовая кровь. Судьба снова сыграла злую шутку, только в этот раз объектом насмешки оказался сам Верховный маг Царьграда. Белокамень, доселе копивший в себе жизненную силу, теперь исчез. Вместе с ним исчезла мощь Владыки, он рухнул без сил, выжженный, выпотрошенный. Северьян знал, что такому сильному магу хватит и дня, чтобы восстановиться, но дня в запасе у Базилевса не было. Теперь он лежал беспомощный, лишенный жизненной силы, а убийца стоял над ним, раненый, но не сломленный. Сейчас бы взять хрупкую шею Владыки и сдавить, пока не раздастся хруст костей, а потом уж будь что будет...
     Крики из коридора решили все. Северьян сорвался с места, снова вскрикнул, но, хромая выбежал из темницы. Базилевс не его жертва, пусть живет. Судьба знает, что делает.
     В коридоре было темно, масляные светильники горели плохо, чадили. А с одного конца уже спешили воины. Факелы яростно колыхались, лязг железа и грохот десятков ног слышался даже здесь. Северьян бросился в другую сторону, не раздумывая, пожалев лишь о том, что нет в руках ни какого оружия. Сейчас бы меч, а еще лучше с десяток метательных ножей...
     Стены сужались, вскоре впереди возникла полуприкрытая дверь. Северьян толкнул ее рукой, от удара она рухнула с петель, с грохотом покатилась вниз, по крутой лестнице. Северьян поспешил следом. Теперь остановить его могли лишь стрелы. Но выигрыш во времени все равно был. Сейчас стражники прежде всего бросятся в темницу, на помощь Владыке. И лишь потом бросятся по следу сбежавшего пленника. Северьян понимал, что шансов сбежать почти нет, Базилевс не единственный маг в Царьграде, уже через несколько часов все будет оцеплено, отряды стражей прочешут все подвалы башни, избороздят квартал за кварталом, маги пустят по следу заклятия-капканы, от которых не сбежать не скрыться. Выхода почти не было. Почти.
     Лестница казалась бесконечной, ступени мелькали так, что рябило в глазах. Северьян впопыхах сорвал со стены коптящий факел. Пригодится. Кто знает, что будет там, внизу? Может свара оголодавших крыс, или кого похуже. Позади все еще было тихо. Либо стражи впали в оцепенение при виде поверженного Базилевса, либо Владыка уже пришел в себя и задумал нечто грязное и подлое. Он может, всю жизнь в Царьграде, научился плести интриги и творить зло, хлеще которого не существует.
     Впереди оказалась еще одна дверь. Высокая, с коряво начертанными письменами и с головой рогатого мужика вместо ручки. Северьян потянулся к ней, но вовремя отдернул руку, чуя, какие силы держат замок на запоре. Снова магия. Видать, снова забрался в святую святых, дверь опечатана смертельно опасным заклятием. Северьян без сил упал перед дверью, тихо застонал. Рана на ноге снова открылась, штанину пропитало что-то теплое. Воздух вырывался из груди с тяжелыми всхлипами, перед глазами темнело. Того и гляди в обморок грохнется. Северьян напрягся, приподнялся. Выбора уже не было. Оставалось лишь надеяться, что заклятие не такое уж и опасное, а коли опасное, все одно пропадать. Дрожащая рука потянулась к узорной ручке.
     Неожиданно дверь дрогнула, медленно приоткрылась. Северьян еле успел отскочить, зашипел от боли, сдерживая крик. В дверной проем просунулась голова мужчины, лысая и гладкая, как апельсин. На мужчине был черный балахон и простой, без изысков, посох. Один из молодых магов, в отсутствие старших проникший в запретное место, догадался Северьян. Потому и крадется так, постоянно оглядывается, боится, что заметят. Вот уж удача. Мужчина не успел опомниться, когда от стены отделилась темная тень. В полумраке сверкнули узкие, как прорези рыцарского шлема, глаза, тонкое плоское лицо исказил полуоскал-полуулыбка. Маг попятился, шепча заклятие. Северьян не дал ему закончить. Кулак обрушился на голову бедолаги, маг нелепо дернувшись, осел грудой мяса и костей. Убийца не дал ему упасть, выхватил из руки посох. Какое никакое, а оружие. Тем более, что с таким уже приходилось биться. Если хорошенько ударить, череп лопается, не хуже чем от удара булавой. Взгляд перешел вверх, к раскрывшемуся зеву темного хода. Северьян рванул в раскрытую дверь, кривясь от боли. Пот застилал глаза, капал с бровей на каменный пол. Впереди снова лестница. И ведет еще глубже вниз. -
     Так и до преисподней добраться можно, - буркнул Северьян, поспешив по лестнице. Споткнулся, покатился вниз, крича от нестерпимой боли. Нога распухла, как полено, а от повышенной нагрузки лишь сильнее воспалилась и начала обильно кровоточить. Лестница кончилась, Северьян упал на бок, больно ударившись плечом. Теперь ломило все, от головы до пяток. Удивительно, как только шею не свернул.
     Медленно, опираясь на покрытую вековой пылью стену, приподнялся, схватил выпавший из руки потухший факел, воспламенил его щелчком пальцев. Огонь занялся неохотно. Пропитанная маслом тряпка перепачкалась в песке и почти не горела, только обильно чадила. В рваном свете огня Северьян огляделся. Впереди пролегал еще один узкий проход. От него шли два ответвления, вправо и влево. И десятки, а может и сотни дверей. В этот момент откуда-то сверху раздались крики. Стражи все-таки опомнились и уже спешили вдогонку, звонко громыхая тяжеленными доспехами и лязгая мечами.
     Северьян рванул направо, двери мелькали перед глазами, как недавно ступени. Он распахнул одну, пробежал вперед снова наткнувшись на череду дверных проемов, не выбирая заскочил, упал, снова побежал, спотыкаясь, вниз по лестнице, бросился в широкий проем, а за ним снова двери, двери. Северьян вскоре сбился со счета, просто распахивал двери перед собой ударами кулака. Некоторые были открыты, другие все равно открывались, покалеченные, разбитые. Горлом рвались тяжелые вздохи, с губ закапала кровь, пот лился ручьем. Северьян упал, обессиленный, раздавленный, изнывающий от непереносимой боли. А когда, наконец, смог поднять голову, то просто лишился дара речи.
     Перед ним отрылись огромные стеллажи с книгами. Древние, огромные, они лежали раскрытые, некоторые стояли в полках, лишь бесконечные кожаные переплеты, на отдельных стойках жуткие громады, на страницах следы пыли, пыли веков. Северьян поднялся, охнул от удивления. Хранилище древних рукописей, вот оно какое! Да здесь всевозможных заклятий, как грязи, надо только уметь искать. Здесь же стояли рядами сундуки, из под раскрытых крышек свисали золотые цепи, торчали ручки клинков. Северьян почти не сомневался, все артефакты в сундуках не просто золотые безделушки, а магические амулеты. Да такие, что дают невероятную силу, но и забирают взамен многое. Северьян лишь распахивал крышки, дивясь, глядя на несметные сокровища, обладающие магией. Каждый из предметов, казалось шептал, возьми меня с собой, я тебе пригожусь. Но Северьян одергивал себя, проходя мимо. Слишком высока была плата, он чувствовал. Не зря же лежат древние амулеты без дела, даже Верховный маг не решается использовать, боится. Непонятно, как только у него хватило смелости использовать Белокамень? Видно, очень уж хотел сравнять Русь с землей. Ну что ж, не вышло, тем лучше. Никто не имеет права брать на себя дела, подвластные лишь богу. Человек все равно остается человеком.
     Северьян подошел к стеллажам с книгами, достал одну. Распахнул. Язык был настолько древним, что символы расплывались перед глазами, в голове затрепетали голоса, накатила смертная тоска. Убийца не выдержал, захлопнул книгу. Здесь каждая буква пропитана магией древних, для того, чтобы просто читать ее, нужно быть великим магом. Северьяну это было не под силу. Огромная книга на подставке рассыпалась в прах, как только убийца прикоснулся к ней. Пахнуло теменью веков, далеким прошлым, когда еще не было ни Руси, ни Царьграда, а по миру блуждали загадочные люди-невры, незаконнорожденные дети Адама и Лилит. Именно они укрылись во время великого потопа под личинами волков, про них гуторят приблудные бояны. Северьян замер от дикого восторга. Никогда бы не подумал, что еще остались такие реликвии, столько тайн прошлого лежит здесь, перед ним, начертанное загадочными, давно забытыми письменами.
     Рассеянное внимание привлек одиноко стоящий невзрачный посох у стены. Вырезанный из простого дуба, он почернел, ссохся, так, что дерево в нескольких местах пересекали зигзагообразные трещины. Северьян посмотрел на свой, что отнял у молодого мага: гладкий, отполированный до блеска, идеально ровный. А этот, у стены, сучковатый, возьмешь в руки и заноз нахватаешься. Убийца подозрительно оглянулся, отставил свой трофей. Рука непроизвольно вцепилась в корявый дубовый посох, от которого так и шла магическая сила. Казалось, сейчас, еще мгновение и сила потечет по венам, безмерная, вечная, как память о древних... Ничего не произошло. Посох был зажат в руке, непомерно тяжелый, колючий, жутко неудобный и гнутый. Северьян отбросил его в сторону, схватился за руку. Под кожу воткнулась длинная заноза. -
     Дрянь! - Прохрипел он. - Всякую дрянь натащили...
     Он и сам не понимал, зачем бесполезный кусок дерева притащили в хранилище. Может быть он настолько стар, что тоже стал реликвией? Или же со временем вся магическая мощь из него вышла?
     От размышлений отвлек шум откуда-то из-за двери. Видать, стражники все еще не унялись, бегают, рыщут. Северьян дернулся, затравленно оглянулся, ища какую-нибудь дверь. Факел почти потух, жалкие всполохи пламени не выхватывают стены, вокруг лишь темнота. Нет, стражников убийца не боялся. Они и не посмеют зайти сюда, даже если и найдут злополучную дверь. Но маги, даже молодые способны на многое. А уж отыскать человека в подземелье для них раз плюнуть. Если их уже бросили на поиски, тогда так просто не отделаться.
     Северьян шагнул к стене, споткнулся, с трудом сдерживая готовый вырваться крик. Бросил бешеный взгляд на пол. Конечно, под ногой все тот же сучковатый посох, будто нарочно оказался здесь, и теперь лежал, насмехался. Дуб дубом.-
     Ну ладно, - прохрипел убийца. - Сам просишься в руки. Возьму. И сломаю об голову первого попавшегося ромея!
     Дверь все-таки нашлась. Маленькая, почти незаметная, она скрывалась в глубине сокровищницы знаний. За ней открылся длинный, уводящий в темную бездну, невероятно узкий проход. Северьян шагнул смело, он уже разучился бояться неизвестности. Стражники, оставшиеся позади были куда опаснее непроглядной темноты. Факел совсем потух, лишь тлели останки догоревшей тряпки, источая непереносимое зловоние. Северьян фыркнул, попытался снова зажечь, но бесполезно. Гореть уже было нечему. Разве что деревяшку запалить... Такую не запалишь, подступиться не к чему. Головешка хорошо прокалена и обуглена, специально, чтобы основание факела не выгорало. Северьян отбросил бесполезную деревяшку. Теперь придется идти в кромешной тьме.
     Передвигаться на ощупь было не слишком приятно и немного боязно. Северьян все время держался за стену, будто это что-то могло изменить. Проход был настолько узким, что плечи с трудом пролазали, чудом не задевая за обе стены сразу. Потолок тоже был почти рядом. Стоило распрямиться, как сразу ударяешься головой о крепкий камень. В кромешной тьме очень сложно ориентироваться. Убийцу передергивало от мысли, что будет если зрение вдруг покинет его? Жить, не видя окружающий мир невыносимо тяжело, почти невозможно. Сейчас он брел по казавшимся бесконечному подземному ходу, и в груди было тягостно и муторно. Суматошно колотилось сердце, в голове мелькали самые дикие мысли.
     Северьян сбился со времени, он уже и сам не понимал, сколько блуждает по бескрайней черной бездне. А если выхода нет? - Мелькнула жуткая мысль. - Может быть впереди тупик, такой же темный и бесконечный...
     Он не выдержал, щелкнул пальцами. С кончика указательного пальца сорвался маленький огонек, устремился вдаль по длинному коридору. Северьян смог рассмотреть и гладкие полированные стены, и пол, сложенный из несметных тысяч булыжников. Но когда он увидел потолок, его передернуло. там тянулся высокий каменный свод, и был он отнюдь не творением рук человеческих. Скорее всего, над головой была давно вросшая в землю скала.
     Прошел миг, а может целая вечность, но вдруг впереди забрезжил свет. Это не было похоже на выход, блеклые тени скорее говорили о том, что там открывается еще одна комната, причем очень плохо освещенная. Северьян забыл про боль в ноге, что было силы припустил вперед. Тяжелый неудобный посох путался в складках одежды, зацеплялся за штанину. Один раз ударился о больную ногу, так Северьян чуть не завыл от боли и злости. Казалось, злосчастная деревяшка обладает разумом... и самым обыкновенным человеческим сарказмом. Но Северьян упорно шел на свет, как ночной мотылек на лучину, обреченный сгореть, но все равно летящий на свет. Ибо для него свет - жизнь. И Северьян сейчас очень сильно походил на того мотылька. И был готов увидеть даже подземное царство Ящера, и жарящихся на костре мучеников, лишь бы увидеть хоть что-нибудь.
     То, что оказалось в конце хода и ошарашило и озадачило его. Взору открылась небольшая подземная пещера. Сверху свисали причудливые каменные сосульки, точно такие же тянулись кверху. Некоторые объединялись между собой образуя причудливые, похожие на прутья диковинной клетки, колонны. Пещера не была деянием рук человеческих, и люди здесь, судя по всему давненько не бывали. Под ногами хрустел крошащийся скомканный песок. Северьян перепрыгнул через острый выступ, взгромоздился на возвышение, откуда, казалось лился свет. В возвышении оказалось небольшое, шагов пять в ширину, подземное озеро. Свет шел от воды, так казалось поначалу. В голове мелькнула несвоевременная гадкая мысль, - вот и озеро нашел, самое время утопиться. Выхода-то нет...
     Тогда откуда этот свет, будто вода начала лучиться, впитав в себя силу солнца. Северьян опираясь на посох нагнулся, зачерпнул в горсть воды, глотнул... и тут же сплюнул, морщась. Вода была соленая, морская. -
     Однако, - тихо вымолвил он, еще не веря в свою удачу.
     Теперь понятно, почему озеро светится. Это всего лишь дневное солнце просвечивает сквозь воду, морскую воду. И не озеро это вовсе, а всего лишь пещера под водой. А раз сюда попадает свет, значит там, под водой есть выход. Ослепленный идеей, он не задумываясь, залез в воду. И тихо зашипел от непереносимой боли, соленая вода попала на незажившую рану, впилась похуже, чем та злополучная стрела. Но выбирать не приходилось. Он набрал в грудь побольше воздуха, сжал обеими руками посох и выставляя его перед собой, нырнул.
     Открыть глаза под водой было тяжело, немного непривычно. Но он видел почти все, хотя и искаженно. Вода светилась нежной зеленоватой лазурью, и, казалось, была живой. Перед носом проплыло несколько маленьких ярко раскрашенных рыб. Они с удивлением вылупили круглые, как тарелки глаза, косясь на загадочное существо, посмевшее вторгнуться в их владения, обитель мира и спокойствия.
     Воздуха в легких уже не хватало. Северьян все еще терпел, чувствуя, как в ушах отстукивает барабанная дробь, голова начинает раскалываться от непереносимой боли. Да еще сводит раненую ногу, она почти не работает. Плыть становилось все тяжелее. Перед глазами колыхалась сиреневая муть, а свод над головой все не исчезал. Северьян время от времени проверял его наличие рукой, уже не в силах сдерживаться, он выдохнул. Пузырьки устремились вверх. Вверх, туда, где подводная пещера обрывалась, и солнце, яркое и беспечное, прорывалось сквозь глубокие водные пласты. Северьян рванулся вверх, в диком едином порыве, даже онемевшая нога казалось обрела силы. Вода расступалась перед ним, не в силах удержать. Он выскочил из воды, как деревяшка брошенная со скалы, вылетел, вздохнул полной грудью и снова упал, уже обессиленный, еле держащийся на плаву. Помогала лишь вода. Соленая, она легко держала утомленное тело, не давала уйти на дно. Она тоже, как и любая стихия, уважала упорство.
        Глава 59.
        Северьян долго лежал на воде, не в силах поднять голову. А когда поднял, поспешил нырнуть. Потом, всплыл осторожно, повернул голову в сторону берега. А он был совсем рядом. Высоко вздымались шпили башен, в одной из них Северьян без труда узнал башню архимандрита, самую высокую из всех. Прямо перед носом громоздились сотни кораблей. Высоченные мачты упирались в небо, паруса трещали под напором ветра. Северьян подплыл поближе, проскользнул мимо тесно стоящих кораблей, спрятался под деревянный настил пристани. Все еще не верилось, что сбежать удалось. Но очевидное было перед глазами, вымокший настил досок, каменные, будто великаном вколоченные сваи и сотни кораблей, трущихся бортами. Людской гомон перекрывал плеск волн, стук тысяч ног долбил, как молот по голове, Северьян уже с трудом держался на воде. Надо было что-то думать, оставаться здесь попросту нельзя. Близился прилив, вода все прибывала, плотно прижимая Северьяна к доскам. Чуть попозже волна накроет его с головой. Тогда все равно придется искать новое прибежище, или подставляться под зоркие взгляды портовых стражников.
     Северьян неспешно перебрался с безопасной стороны, прокрался к берегу, выбрался. Прямо перед ним оказался корабельный мостик. Работяги, взмыленные от пота, перетаскивали бочки с корабля на пристань, а толстый кряжистый мужик громко недовольно орал, требуя таскать аккуратнее. Северьян зацепился посохом за мостик, сдерживая крик рванул вверх. Запрыгнул, побежал на корабль и чуть не столкнулся лицом к лицу очередным рабочим. Но тот, усталый, потный, смотрел вниз, опасаясь оступиться. Ему не было дела до вторженца. Северьян, прикрываясь, проскользнул на палубу, спрятался в укромном месте, между сваленными в кучу канатами и горой всевозможного тряпья. Теперь оставалось лишь дождаться ночи, а там можно попробовать вернуться в город. Хотя, конечно, стражники ночью будут особенно напряжены, небось уже рыскают, ищут. Но в Славянский квартал все равно надо вернуться. Данила небось уже похоронил его заживо, и наверняка собрался уезжать отсюда. К тому же не один, еще ведь была девушка... А может это и к лучшему? Считает, что Северьян умер, ну и пусть считает. Проживет как-нибудь. Не загнется от горя. Тогда даже к Владимиру идти не надо. Данила явится, скажет, мол, погиб Северьян и велел откланяться. Эх, как бы не пришиб его Владимир сгоряча. Наверняка узнает, кто такой... Да и Данила не лыком шит, сам в штыки попрет... Нет придется идти, предупреждать паренька...
     Посох больно упирался в лодыжку. Но теперь Северьян уже не желал его выкидывать. Если бы не этот кусок деревяшки, век бы сидеть в воде, ожидая прилива.
     Ногу жутко саднило, высохшая вода превратилась в соляные катушки. Северьян держался, но боль была непереносимая, саднящая. Нога, похоже распухла еще сильнее. Северьян передернулся. Если попала грязь, тогда все. Легче сразу удавиться, чем мучиться, медленно умирая, чувствуя, как заживо гниет твое тело.
     Казалось, ночь никогда не наступит. Слишком уж мучительным было ожидание, слишком долго приходилось терпеть саднящую не перестающую боль. Но сумерки быстро сгущались. Вскоре, на небе осталась лишь луна, да звезды, разбросанные беспорядочно, будто женские жемчужные бусы у которых порвалась ниточка, соединяющая шарики воедино. И как только мудрецы умудряются извлечь какую-то пользу из этих на первый взгляд бесполезный точек в небе. Мало того, ведь предсказывают будущее, шельмы. Врут, наверное.
     Северьян выбрался из укрытия, осторожно подошел к борту. У мостика сочно посапывал корабельщик. Прихрамывая, убийца скользнул мимо. Корабельщик даже не шелохнулся, повезло. На причале царила тишина. Лишь кое-где на кораблях шумели рабочие, слышались пьяные крики и ругань. Что ж, каждый отдыхает как умеет.
     Тишина казалась наигранной. Стражники неохотно сновали вдоль причала, но Северьян без труда проскочил мимо. Опять вкралось сомнение. Что-то уж больно легко. Ворота были открыты, впрочем эти створки никогда не закрывались. Городская стена возвышалась чудовищной громадой, в ночи она казалась еще внушительнее и неприступнее. Северьян пробежал, прихрамывая, остановился, тяжело дыша, опираясь на посох. Главное, добраться до Славянского квартала, а там уж Збыслав укроет, правда придется все ему рассказать. Но это не проблема. Дело, как бы то ни было, завершено. Вообще-то можно и не возвращаться к Владимиру. Белоян же сказал, что эта миссия - последняя... Вот только князь Северьяну еще ничего не сказал... От злости заскрипели зубы. Надо было сразу выбить себе вольную, еще там, в Киеве. Но теперь, ничего не попишешь. Слово, есть слово. Пока жив, надо постараться вернуться.
        Базилевс сидел у себя в башне. Отсюда весь Царьград был виден как на ладони. Даже его замок маячил где-то внизу, куда ему до невероятных высот башни магов. И как только ее не разрушили приверженцы новой веры, отрицающие всякое колдовство.
     Владыка с удовольствием пригубил терпкое, чужеземное вино, знак признательности какого-то правителя. Этих королевств нынче развелось, как грязи. И все молодые, наглые, норовят урвать свой кусок. Но они глупы, потому что еще не научились увиливать и хитрить. Прут на рожон, и бьют в лоб. Нет бы исподтишка, сзади. Так ведь рвут на груди рубахи, лезут в равный бой... Они не выживут, вымрут, потому что будущее за Царьградом. Базилевс уже понял, что главный противник империи - молодое Росское княжество. Раньше ведь он и внимания не обратил небось на разговоры о каком-то Владимире, гладиаторе, сбежавшем из Царьграда. Человеке, который вместе с русским упорством освоил и многие способы ведения скрытой войны. Только все равно его можно сломать. Все еще верит в глупые идеи о чести, совести... Варварские понятия, не достойные цивилизации. Ничего, не все еще потеряно. Вернее, все только начинается.
     Владыка все еще выглядел бледно, и передвигался при помощи посоха, но жизненная сила возвращалась, возвращалась очень быстро. Он даже был благодарен Северьяну за уничтожение амулета. Слишком уж многого требовал этот чертов камень, хотел забрать все а взамен давал лишь часть. Но поймать убийцу все равно необходимо. Владыка и подумать не мог, что один человек может быть так опасен. Всего лишь чужеземец, а вреда от него больше, чем от целого легиона наемников.
     Как бы то ни было, но Базилевс не сидел без дела. Рано утром он послал вести сразу десяти сильнейшим магам. Предстояло встретиться со всеми... Он не сомневался, что сумеет договориться. Все они желают стереть Росское княжество с лица земли. И присоединятся к Царьграду, обязательно присоединятся. Не удалось с Белокамнем, удастся по-иному. Важен не процесс, а результат. Победителей все равно не судят. К их ногам кидают цветы, им поют гимны...
     Базилевс сладко зажмурился. Ему вдруг показалось, что мечты уже осуществились и он, во главе великой империи, империи, которой нет начала и конца. Видение было настолько реальным, что Владыка не выдержал, перед глазами помутнело. С трудом добрался до кровати, лег, тяжело вздохнул. Нет, это все потом, сначала надо просто прийти в себя, собраться с силами. Негоже представать перед сильными мира сего в таком виде.
        Сторожевые башни возвышались кошмарными исполинами-драконами. И факелы в руках недремлющих стражей были похожи на жуткие, яростные зрачки. Северьян проскочил под стеной, замер в ожидании. Из отрытых ворот вышла шумная, галдящая ватага стражников. Ромеи двинулись к причалу, не переставая смеяться и шуметь. Северьян воспользовался этим, быстро шмыгнул в центральные ворота. Сразу узнал знакомые дома Жидовского квартала. Славянский совсем рядом надо лишь проскользнуть мимо тех заграждений, пересечь площадь, и...-
     Стой на месте, убийца!
     Со всех сторон вспыхнули факелы, из укрытий сыпали стражники, все в тяжелой броне, латы блестят при свете яростных огней. В руках ромеев арбалеты и метательные дротики. К мечам даже не прикоснулись, надеясь пригвоздить чужеземца, превратить в дурного ежа. Северьян затравленно оглянулся. Взяли кольцом, не вырваться. Так вот почему на причале было так тихо! Его заманивали. Выследили и приглашали добровольно зайти в приготовленную ловушку. И он пришел, глупец, во второй раз клюнул на ту же наживку.
     Круг медленно сжимали. Северьян напрягся, внутренне слыша, как натягиваются и скрипят арбалеты, и болты, злобные, уже норовят сорваться, впиться в человеческую плоть. Северьян отчаянно зажмурился. И почему он не маг? Сейчас бы прочитал заклятие да и унесся прочь отсюда, подальше. Как можно дальше...
     Он не успел додумать. Хлесткая волна воздуха ударила по лицу, закружило, завертело. Показалось, что руки выворачивает из суставов, жилы действительно напряглись. Рана отозвалась новой волной боли. Северьян закричал, и это был вопль обреченного, смерть была такой явственной и реальной, что он уже и не сомневался. Слишком много было шансов. Слишком долго ходила костлявая вокруг да около. Перед глазами все закружилось, вспыхнуло мириадами цветов. Затем наступила бесконечная, первозданная мгла, такая мягкая и зовущая, что Северьян поспешил в нее окунуться.
        Данила проснулся от жуткого холода. Еще не зарделось на небе солнце, все, кроме нескольких сторожей из числа наемников спали. Храпел и Сереборг, сладко, положив под голову локоть. Довольный, аж слюни пускает. Ну еще бы, шкура-то теплая, не чета холщовой рубахе. Данила фыркнул, поднялся, размял кости. Ночные сторожа недоброжелательно покосились на него, недовольно поморщились, отвернулись. Видимо, считают одним из нанимателей. Эх, зря Сереборг с ними связался. Такие не привыкли зарабатывать на жизнь честным трудом. Вот устраивать засады на дороге да грабить, это по их части.
     Хвороста еще осталось достаточно. Данила долго возился, но все же развел костер и сидел, нежился, подставляя замерзшие кисти веселому задорному пламени. Достал из сумки баклажку с водой, сделал несколько глотков, зажмурился. Вода была холодная, будто ключевая. И не чувствовалась прелость и затхлость. Хоть какая-то от холода польза, - решил он, пряча баклажку обратно.
     Вскоре проснулся Сереборг. Сладко зевнул, потянулся. -
     Если ты так же дерешься, как спишь, не хотел бы сойтись с тобой в бою, - усмехнулся Данила, подбрасывая ветки в огонь.-
     Это что! Дерусь я еще лучше чем сплю! - Весело ответил Сереборг. В их сторону устремились сразу десять пар глаз. У каждого читалась откровенная ненависть.-
     Назревает, - в полголоса сказал Данила. - Сегодня жди сюрпризов.
     Таковые произошли уже к полудню. Повозки неспешно ползли по степи, выползшее в небо солнце согрело землю и Данила ехал расслабленный, наслаждаясь последним теплом уходящего лета. Услышав шум у повозки дернулся. Один из наемников спорил с Сереборгом. Данила еле успел уследить, как наемник выхватил из-за пояса нож, намереваясь самым подлым образом воткнуть его Сереборгу в незащищенный бок. Русич оказался рядом в последний момент. Выхватил меч, упер его наемнику в спину.-
     Дернешься, и я проткну тебя, как кусок мяса, боров, - тихо сказал Данила.-
     Ты чего, сдурел? - Удивленно воскликнул Сереборг.
     Данила кивнул на кинжал в руке наемника.-
     Он метил тебе в правый бок. Хотел ударить исподтишка, тварь...
     Стоявшие поодаль остальные охранники недовольно зашумели. Кто-то обнажил меч, кто-то достал метательные ножи.-
     Спокойно! - Крикнул Данила. - Эти двое сами решат свои проблемы. Пусть их рассудит поединок.
     Сереборг кивнул. Наемник ругнулся, сплюнул.-
     Хорошо, я убью этого зажравшегося гада в поединке. Ты понял меня? - Гневно уставился он на Сереборга. Тот кивнул, в уголках губ промелькнула еле заметная улыбка. -
     Не подкачай, - бросил Данила. - Не хочу в одиночку тащить на себе такую обузу. -
     Не подкачаю, - кивнул Сереборг.
     Повозки пришлось остановить. Выскочил недовольный купец, но Данила усмирил его, списав все на обычаи. Купец поворчал, но вернулся к себе в повозку. Как бы то ни было, одной проблемой стало меньше.
     Наемники стали широким кругом, весело подбадривая соратника. Тот вышел гордый, морда тяпкой, как петух на насесте. Одним махом выхватил чудовищную деревянную палицу, взмахнул ей легко, играючи. Сереборг подошел медленно, взгляд немного отрешенный проскользнул по собравшимся. Встретился глазами с Данилой, кивнул.-
     Как будете вести бой? - Спросил Данила.-
     До крови, - предложил Сереборг.-
     До смерти! - Возопил наемник. Его крик подхватили остальные. -
     Я согласен. - Сереборг медленно сделал шаг назад, приготавливаясь.
     Противник бросился на него, беспощадный, ревущий, как зверь. Палица в руке его мелькала, вращалась, невозможно было уследить за ее движением. Сереборг стоял не шелохнувшись, будто не видел перед собой бушующего от ярости противника. Когда наемник был в двух шагах, и палица почти коснулась незадачливого вояки, Сереборг выхватил из-за спины меч. По толпе прокатился изумленный вздох. Меч был жуткий, весь в кошмарных зазубринах, на острие волнисто изогнутый, будто хазарский нож. Данила поморщился, представив, как такой вот меч впивается в тело. Зазубрины специально, чтобы оставлять незаживающие рваные раны. А волнистые изгибы на острие, для прямых колющих ударов, напрочь разрывает все внутренности, захватывая кишки закрученным лезвием.
     Булава взлетела вверх, чудовищная, неугомонная. В воздухе ее движение остановил меч, не менее жуткий. Противники отлетели друг от друга, но снова бросились, сильные, обезумевшие от ярости. Что и говорить, воины друг друга стоили. Удар приходился за ударом, но еще никто не получил ни одной серьезной травмы. Лишь наплечник Сереборга вмялся от скользящего удара палицы, а на бедре наемника расплывалось красное пятно. Кровь уже насквозь пропитала штанину, но воин держался будто и не было этой раны.
     Все решилось в один миг. Наемник сделал коварный выпад и въехал Сереборгу тяжелым ударом в грудь. Начальник охраны упал, глаза на миг стали пустыми и бессмысленными.-
     Я убью тебя! - Зарычал наемник. - Ты жалок, ты умрешь!-
     Меньше слов, - Сереборг тяжело поднялся, вздохнул. - Больше дела.
     Наемник яростно крикнул, палица взметнулась вверх, чудовищная смертоносная. Сереборг стоял пошатываясь, меч безвольно висит в опущенной руке. Вдруг взмах, молниеносный, никто даже не успел уследить. Наемник тупо, бессмысленным взором уставился на Сереборга, который развернулся и зашагал прочь.-
     Мы еще не закончили... - прохрипел наемник и повалился навзничь, разрубленный до пояса. Хлынула кровь, густая, черная. Данила шагнул поближе, глянул и отшатнулся. Чудовищная палица оказалась рассечена ровно по середине. Ну и силища у Сереборга.-
     Все, бой закончен! - Крикнул Данила. - Победителя вы зрите сами... Проигравший уже не поднимется. Если желаете, можете закопать своего друга.-
     Он слабак, - крикнул высокий, похожий на медведя бородач. Тоже один из нанятых стражей. - Слабаки нам не друзья.
     Данила молча кивнул, отошел в сторону. С такими охранниками хуже, чем вообще без них. Неприятностей приходилось ждать в самом ближайшем будущем. И то, что было сейчас, по сравнению с тем, что будет, оказалось лишь цветочками. Ягодки будут позже.
        Глава 60.
        Два дня брели мрачные, как тучи. Даже солнце в испуге пряталось. Кто знает этих, что с мечами. Рассердишь, так начнут кричать, не так висишь, плохо светишь. Так шибанут палицей, что мало не покажется.
     Данила теперь неотлучно был с Сереборгом, по ночам они дежурили по очереди. Вот уж незадача, разогнать стражей теперь себе дороже выйдет. Сами набросятся уничтожат повозки, испортят товар. Да и двоим выстоять против ватаги прокаленных в боях воинов, это не с картинными мальчиками драться. Данила еще помнил, чем закончился последний рейд охранников каравана. Им с Северьяном удалось выжить по чистой случайности. Но случайности дважды не повторяются.
     Под вечер на небе сгустились тучи и хлынул злобный нескончаемый дождь. Спать в таких условиях было невозможно, но и идти дальше - верх глупости. Дорогу размыло прямо на глазах, вскоре она стала похожа на иссыхающее болото. -
     Не сегодня, так завтра начнется, - молвил Данила, даже не пытаясь слезть с лошади. Сереборг тоже не торопился, сидел себе, смотрел на грязь, хлюпающую под лошадиными копытами.-
     Я действительно погорячился, наняв их. Лучше бы шел один...
     К ночи ливень стих, но спать на земле, а уж тем более разводить огонь не представлялось возможным. Уже слышалась ругань, недовольные оклики в сторону Сереборга. Тот молчал, терпел, но рука уже сама тянулась к мечу. Выдержать такое под силу не каждому. А сдержать гнев могут лишь единицы. Сереборг относился к их числу.
     Утром колея подсохла и повозки снова тронулись. Данила уже нервозно оглядывался, нож постоянно держал в руке, на случай неожиданного нападения. От этих... выродков всего можно ожидать. Наконец, в небо выползло солнце. Это было так неожиданно, что Данила даже улыбнулся. Слишком уж припекала его гнетущая, давящая атмосфера. Лучше бы шел один, - подумал он. - Быстрее бы добрался. С другой стороны, напряжение не давало расслабиться, чтобы думать. И вспоминать. Сердце судорожно сжалось в комок, Данила тихо вздохнул. Боль никак не хотела отступать.
     Он даже не заметил, как на горизонте возникли фигуры всадников. Первым их увидел Сереборг, закричал. Повозки тотчас остановили, наемники разъехались в стороны. Самое время отрабатывать деньги.
     Всадники приближались. Теперь Данила смог разглядеть почти каждого. Было их много, гораздо больше, чем охранников. Данила, дернулся, рука сама потянулась к мечу. Среди подъезжавших он заметил высокого бородатого увальня. Это он сидел рядом с Гунтаной, хозяйкой колонны. Теперь Гунтана была мертва, Северьян постарался, но этот бородач совсем не выглядел таковым. Вероятно, всадники после гибели предводительницы не захотели возвращаться, решив и дальше добывать свой хлеб разбоем. Что же, у каждого свой путь.
     К Даниле подъехал Сереборг, хмыкнул.-
     Ну, что скажешь?-
     Они не беседовать едут. Это разбойники. И у них бронебойные арбалеты. Бронзные доспехи пробивает навылет.
     - Откуда ты знаешь? -
     Сорока на хвосте принесла, - отмахнулся Данила. - Просто поверь мне. Надо либо сдаваться, либо бросаться в бой. Но что-то твои подопечные не торопятся.-
     Сейчас я их потороплю, - пообещал Сереборг.
     Данила зорко смотрел на приближающихся. Но разбойники не спешили доставать арбалеты. Тот самый бородач погоняя лошадь, рванулся вперед, подняв правую руку. Данила неторопливо повел коня ему навстречу. Они сошлись почти на середине, разбойник ехал быстрее и заскочил дальше. Данилу не волновали такие пустяки. У Северьяна он научился реально оценивать обстановку. А это значило, что обратно ехать разбойнику тоже дальше. И если Данила убьет его сейчас, то успеет вернуться к повозкам.-
     Что надо? - Бросил он злобно, не выпуская кинжала из руки.
     Бородач лишь лениво усмехнулся. Он чувствовал себя хозяином положения и не скрывал этого. -
     Слушай меня, - повелительно начал он. - Сейчас ты повернешь назад и скажешь своим, чтобы уходили отсюда, оставив повозки. Если уйдете с миром, мы вас не тронем...-
     А если не уйдем?
     Бородач пожал плечами.-
     Нас вдвое больше и у нас есть дротики и луки. Дальше объяснять?
     Разбойник наглый, самоуверенный, упивался своей силой. Данила с прищуром посмотрел на него, нож сам завертелся в руке. Самое незащищенное место - бок. Там, где сходятся крепления доспехов. -
     Остальное объясни своей бывшей хозяйке, - криво усмехнулся Данила. - Она умерла в конвульсиях, как кролик, которому вспороли горло...
     Данила знал, что говорил, намеренно ударяя по самым больным местам. Разбойник был явно неравнодушен к Гунтане. И сейчас он зарычал, в глазах полыхнули две огненных струи. -
     Это ты убил ее, тварь! - Заревел медведем он.
     Данила не дал нанести первого удара. Нож взлетел, как живой, по самую рукоять вошел разбойнику в правый бок. Крови почти не было, но бородач пошатнулся, глаза его округлились. Захрипев, он повалился на бок, огромный меч выпал из ослабевших рук. -
     Ты убил меня? - Удивленно спросил он.-
     Да, - ответил Данила. - Ты заслужил смерть.
     Сразу повернул коня и бросился назад. А среди разбойников уже прокатился странный шорох. Воины поняли, что их предводитель не просто так дергается в седле. И подъехавший к нему слишком уж быстро улепетывает. Когда Данила был возле повозок, разбойники уже разобрались, повыхватывали дротики и ринулись следом. -
     Скорее, на них! - Заорал Данила. - Пока еще есть шанс!
     Сереборг тотчас выхватил меч, вывел коня навстречу. Но больше никто не тронулся.-
     Что же вы стоите?! - Вскричал он.-
     Мы не дураки рисковать жизнью ради каких-то повозок. Разбирайтесь сами, если хотите, - ответил один из наемников. -
     Но вам же заплатили!-
     Засунь себе эти деньги знаешь куда! Мертвецу все одно, и злато и серебро.
     Наемник ударил коня в бока, выскакивая навстречу всадникам. Те воинственно бросились, но приостановились. Через миг наемник вернулся обратно, радостно завопил.-
     Ребята, к нам ни каких упреков. Мы можем спокойно уйти или присоединиться к дележке добычи. Но сначала надо избавиться от этих вот.
     Палец поднялся в сторону Данилы и Сереборга. Опустить руку наемник не успел. Чудовищный меч срубил ее по локоть, Сереборг бросился, озверевший, сразу снес головы еще двоим, не успевшим опомниться. Данила ринулся следом, замечая, что разбойники рванулись наперерез, перекрывая путь к отступлению полукольцом. А сзади наступали оставшиеся в живых наемники.-
     Ну что? - Бросил Данила. - Сдадимся или деремся насмерть?-
     Сдаваться этим нелюдям? - С веселой яростью прокричал Сереборг. - Никогда!-
     Тогда умрем вместе! - Крикнул Данила, и обнажив меч, бросился на наемников.
     Те были сильны, и дрались как настоящие мастера. Данила при первой же стычке получил два легких пореза, наискось от плеча и на спине. Яростно взмахнул мечом, наемник захрипел, хватаясь руками за горло. Сереборг набросился как зверь, кружа и ломая мечи и доспехи наемников. Сразу двое пали от его руки, еще один вовремя отскочил, но рядом оказался Данила. Русич рубил от плеча, со всего размаха, так, что еле удержался в седле. Голова наемника отлетела в сторону, из шеи брызнула темная кровь. Оставшиеся двое попятились, но уйти не успели. Данила неумело метнул кинжал. Но кинул со всей силы, яростно. Воин зашатался в седле, откинулся. Данила радостно крикнул, подскочил к поверженному. Кинжал воткнулся в левую глазницу. Воткнулся тупой рукоятью, пробив череп и застрял где-то в мозге. Данила брезгливо выдернул кинжал, сунул за пазуху. -
     Ну ты и мастак! - Усмехнулся Сереборг. - Это же надо, рукоятью да в глаз!
     Он только что прикончил последнего наемника, и теперь шумно дышал, крепко вцепившись в седло. С волос капала кровь, все-таки и Сереборгу досталось на орехи. Данила медленно повернулся, разглядывая окруживших их разбойников. Те судорожно сжимали дротики и луки, кое-кто уже наложил на тетиву стрелы, того и гляди начнут палить без разбора и в чужих и в своих. -
     Вы доблестные воины! - Крикнул кто-то из разбойников. - Забирайте оружие и уезжайте. Мы вас не тронем.
     Сереборг усмехнулся.-
     Вы что думаете, погань, сделали большое одолжение? Подавитесь своей милостью, не нужна она нам.
     Данила обтер меч об штанину.-
     Ну теперь уж точно помирать!-
     Мужчина должен умирать в бою! Он же мужчина! - Уверенно заявил Сереборг.-
     Только эти с нами биться не будут. Расстреляют издали из луков, как драных кроликов. А кого не расстреляют, дротиками добьют. Вот тебе и весь бой.
     Сереборг почесал окровавленный затылок, скривился.
     - А у нас есть выбор?-
     Нет, - молвил Данила.-
     Тогда вперед!
     Жуткий грохот заставил их остановиться. Кони всхрапнули, попятились к повозкам, чуть не скинув седоков. Небо прорезала жуткая вспышка, извилистые белые молнии росчерками пересекли горизонт. Огромный искрящийся шар медленно спускался на землю. Разбойники засуетились, раздались крики и вздохи удивления. Кто-то рванулся в сторону, кто-то стал палить в шар из луков. Стрелы не долетали, сгорали, осыпаясь пеплом наземь. -
     Что это? - Пробормотал Сереборг, закусив губу. Много чего видел бывалый воин, но такого и представить себе не мог.-
     Похоже, сам бог пришел нам на помощь, - хрипло сказал Данила.
     Огненный шар вспыхнул еще ярче, так что защипало глаза. Сереборг не выдержал, отвернулся, но Данила не отвел взгляда. Там, внутри светящегося ореола проступала человеческая фигура.
     Огненные молнии хлынули в разные стороны. Разбойники не успевали убежать, падали обугленные. Началась паника. Всадники спрыгивали с коней, пытались убежать, но разящие молнии все равно настигали их, превращая в жуткую кашу.
     Данила отшатнулся, не выдежав. Пахло паленым, жареной человечиной и гарью. Туда, где опускались молнии, все выгорало до тла, даже земля трескалась, выпуская клубья шипящего пара. Поднялся жуткий гвалт, лошади бросались на людей, те в свою очередь пытались спастись, но падали, объятые былым пламенем. Лишь Данила и Сереборг стояли в стороне, возле телег, да из одной повозки поскуливая, выглядывал купец. На него было страшно смотреть. Потный, взмокший, маленькие глазки выпучены от ужаса, лицо исказила жуткая гримаса.
     Вскоре все было кончено. На месте большого, хорошо вооруженного отряда разбойников зияло черное выжженное пепелище, лишь в сгорбленных обгорелых кусках мяса с трудом можно различить людей и коней. Смерть поравняла всех, и правых и виноватых, животных и людей. Из праха вышли и в прах вернулись...
     Огненный шар тускнел, медленно опускаясь на землю. Теперь в нем уже ясно виднелся человек. Когда шар подлетел поближе, Данила вздрогнул, по спине пробежала судорога. Он смотрел и отказывался верить своим глазам. Северьян, такой же неизменный, с корявым черным посохом в руке ступил на землю из синего шара. Тот замерцал, колыхаясь и растаял в воздухе. Данилу затрясло. Может быть, друга отпустил сам Род, дабы свершить справедливость. Но Северьян подходил все ближе, такой реальный, совсем не похожий на призрака или морока.-
     Северьян, неужели ты? - Неверяще прошептал Данила. -
     Как видишь, - ответил он. - Не бойся я совсем даже не мертвец. И не из вирия сюда спустился... По крайней мере, подоспел вовремя... Эх, коней жалко, они-то невиноватые... Но уж так получилось...-
     Но как, как тебе... удалось?
     Северьян скривился, отмахиваясь.-
     Давай, не будем сейчас об этом.
     Сереборг сумасшедшими глазами смотрел на беседу Данилы со странным человеком, если это вообще человек. Может это сами бог? Но, тогда почему ведет себя человек? Нет, вряд ли. Скорее просто очень могущественный колдун. Но разве бывают маги такой силы, способные вершить подобное? А если он такой могущественный, почему так запросто разговаривает с простым воином. И тот ему отвечает, не приклонив колена, даже спорить пытается. -
        Скажи мне, кто это? - Неуверенно молвил Сереборг, обращаясь к Даниле.-
        Мой очень хороший друг, - молвил Данила. - Который все-таки пришел слишком поздно.
     Сереборг отшатнулся ошарашенный. Поверить в такое - чистой воды безумие. -
     Ну и друзья у тебя... - Покачал нон головой. - Не хотел бы встретиться с такими на узкой дорожке.
        Глава 61.
        Данила все еще находился в замешательстве. Пришел в себя лишь после длинного монолога калики. Северьян рассказал ему, как сбежал из застенок Царьграда, случайно забрел в хранилище магических артефактов и взял посох. Рассказал, как его почти схватили в Жидовском квартале, но случилось невероятное.-
     Все дело в посохе, - молвил Северьян. - Он оказался волхвовским, и довольно могущественным. Просто взял и исполнил мою волю... Я хотел оказаться подальше, так он забросил в такие дебри... я лишь диву давался, не веря, что такие места вообще существовали. И знаешь, я не хотел оттуда возвращаться....-
     Так, почему вернулся? - Удивился Данила.-
     Должок остался. Думал погибну, но нет, выжил. Теперь все же обязан вернуться и получить назад свободу. Лишь Князь вправе вернуть ее мне. И еще, я не хотел бросать тебя одного... а где твоя барышня?
     Данила помрачнел, как грозовая туча, отвернулся.-
     Ее больше нет. Когда ты ушел, а я рванулся вслед за тобой... Ликун посчитал, что должен отомстить... Люту убили. Ликуна тоже больше нет...
     Северьян кивнул. Он не мог принять чужой боли и переживаний, но понять все же понял. Это очень тяжело, терять близкого человека. Особенно, такого близкого. -
     Ты уходи, Северьян, - тихо сказал Данила. - Я отвезу твой нож, расскажу о твоей гибели. Мне все равно терять уже нечего.-
     Нет, я должен сделать это сам. К тому же посох теперь совершенно бесполезен. Я выжал из него все жизненные силы, а пополнять его своими не умею, я же не маг. Так что уйти лучше тебе. Возвращайся к древлянам, авось тебя еще кто-нибудь ждет.-
     Не ждет, - мрачно сказал Данила. - И возвращаться мне не куда. Я пойду с тобой... если не буду в тягость.
     Северьян рассмеялся. -
     Ты по прежнему глупый мальчишка, русич. Но, если тебе нужно мое разрешение, то я разрешаю. Вдвоем помирать куда веселее, чем в одиночку.
     Сереборг, хмурый, как скала, подошел к путникам, кивнул.-
     Как я понимаю, вы оба уходите?
     Данила хлопнул воина по плечу.-
     Я же взял на себя обязательство. И доставлю товары в целости и сохранности, правда, калика?
     Северьян миролюбиво улыбнулся, в черных, как две бездны, глазах, сверкнули веселые искорки. Таким Данила никогда не видел друга. Он даже забыл о горе, боль отступила, ее сменила радость, такая искренняя и чистая, что он засмеялся, а потом заплакал, как ребенок. Сереборг смотрел на Данилу и качал головой. Это же надо, наемник-убийца, а сентиментален, как баба. Бывает же такое!-
     Я присоединюсь к вам, - молвил Северьян. - Надеюсь храбрый воин не против?
     Сереборг польщенно улыбнулся, похвала попала в точку. -
     Обеими руками за! - Воскликнул он. - Да с такими стражами нам и конвой не нужен. Доставим все в целости и сохранности, князь Владимир будет рад. -
     Конечно будет, - криво усмехнулся Северьян.
     Весь вечер они просидели перед костром и пировали. Даже купец вышел к ним, довольный, улыбающийся. Он как и любой торгаш, был рад, что платить придется всего троим. Сереборг искренне восхищался фокусами Северьяна, когда он высекал огонь на указательном пальце. Вяленое мясо улетало кусок за куском, лучше любого жаркого, а застоялое кислое вино казалось слаще и приятнее Царьградских нектаров. Почти всю ночь путники травили бородатые анекдоты, веселя падкого на шутки Сереборга. Спать улеглись лишь под утро, а когда солнце, по летнему жаркое, выползло на небо, повозки неспешно тронулись.
     Вскоре степь закончилась, ее сменил светлый лес, по осеннему печальный и стонущий. Через несколько дней он тоже остался позади, открывая глазу все еще зеленые бескрайние поля, сменяющиеся редкими березняками и ельниками. По дороге им попадались маленькие, плохо обжитые веси, путники иногда останавливались в них на ночь, но все больше ночевали под открытым небом. Днем, Северьян, сидя на коне, угрюмо поглядывал по сторонам, удрученно помалкивая. Сам, как последний дурак, шатался по лесам, искал обходные пути. А как просто, оказывается, было всего лишь следовать давно проложенной повозками дороге. С другой стороны, он все-таки вернулся, хотя и испытал немалое. Что поделаешь, пути судьбы неисповедимы, никто не знает, где и куда эта вздорная баба решит проложить колею жизни, слишком уж стервозна и прямолинейна бывает она порой.
     День летел за днем, ночь чередовалась ночью, все протекало скучно и однообразно, Данила ехал, развалившись в седле, прикрыв глаза. Тяжеленный меч бросил в повозку, чтобы не мешал. Это был верх самонадеянности, Северьян частенько брюзжал по этому поводу. Но вскоре заметил, что и сам перестал быть сосредоточенным и внимательным, расслабился, утратил бдительность. Но однажды лес закончился и впереди, на бескрайней, тянущейся от горизонта к горизонту равнине, выросла городская стена, с высокими сторожевыми башнями вдоль частокола.
     Сереборг вытянул шею, вгляделся. Данила последовал его примеру, удивленно вздохнул.-
     Неужели дошли!?
     Лишь Северьян сидел на коне, помалкивая. Он-то знал, чем могла закончится увеселительная прогулка по Киеву, пусть даже в разгар княжеского пира. Они не были здесь желанными гостями.
        На улице лил дождь, а здесь, в палате душно, жарко. Гвалт и шум такой, будто на ведьминой поляне в ночь шабаша оказался. Вино льется рекой и все больше через край, богатыри и люд помельче уже наклюкался до чертиков, но все равно продолжают пить, вот неуемные. Кто-то пытается петь песни, но выходит ужасно, будто коту на хвост наступили. Взмыленные отроки носились, как угорелые, взмокли от пота, постоянно меняя пустые блюда на полные. А гости все жрали, набивали животы, кто-то блевал прямо под стол, но, продышавшись, снова начинал запихивать в глотку жирные куски мяса. Один сытно рыгнул, упал со стула, чуть не задев князя.
     Владимир прошел мимо пьяных, орущих богатырей, стиснув зубы. Уже и князя не замечают, рожи красные, глаза пустые одуревшие. Если уж в золотой палате творят такое непотребство, так что же делается в серебряной. А Белоян еще предлагал им чашу доблести дать, или уже дал? Так они ее по дурости разобьют к Ящеру! Дурни они и есть дурни, хоть на злате еду подавай, хоть на серебре. Вон, хан Кучуг не привередливый, ест из простой тарелки и хоть бы заикнулся, что не устраивает. Нет, такой и слова не скажет, слишком умный и расчетливый. Зато бояре рядом, ну дураки дураками. Упились, уже лыко не вяжут, а все пытаются друг друга уму разуму учить. Ну, эти точно подерутся, да и что за пир без хорошей драки.
     Где же чаша? Неужели волхв и правда учудил, что пустил ее по рукам богатырей? Тогда можно распрощаться с Белоянским подарком, эти, из серебряной палаты, если и не сломают, так точно сопрут. Чтобы потом дома женам выволочки устраивать, дескать, с кем любилась, пока муж на заставе штаны протирает?
     Владимир ворвался в серебряную палату, как вихрь, богатыри заметив его замолчали, но потом заголосили с удвоенной силой, отдавая честь князю. Кубки засверкали над головой, князь зорко вгляделся, удовлетворенно хмыкнув. Чаша была здесь. Держал ее в руках высокий, статный богатырь, Владимир видел его впервые. На него косились во все глаза, скажет ли правду, не соврет ли.
     Князь зорко уставился на творящееся действо. -
     Ну давай, Сереборг, расскажи о своих деяниях, - весело толкнул богатыря сидящий рядом молодой витязь. Рядом с ним, опустив голову сидел очень знакомый богатырь. У Владимира колыхнулись смутные подозрения... -
     А чего рассказывать, - молвил Сереборг. - Ну, убил пару разбойников, сопроводил ко двору князя Владимира повозки с дарами... всего-то делов.
     Вино хлынуло через край, потекло по столу и под стол. Владимир покосился на богатыря, довольный. Все-таки есть еще такие вот, неизвестные. Сереборг осушил кубок до дна, передал молодому витязю. Тот поднялся медленно, взял чашу обеими руками. Князь усмехнулся. Ну, этот сейчас начнет гнуть свое, про упырей, болотников да прочую нечисть. Небось и в глаза-то не видел.-
     Ну, чего сказать, - пожал плечами молодой витязь, - Бывал я в лесу, убежал от древлян болотников, прикончил нескольких упырей, да с разбойниками столкнулся. Было их не много и не мало, но мне с другом хватило. Побывал в Царьграде, пошастал по подземельям императорского дворца...
     Владимир весело рассмеялся. Витязь и правда, слишком заврался, но он молодой, еще хочет приключений, захваченных змеями прынцесс...
     По залу прокатился вздох удивления. Богатыри вокруг изумленно смотрели на молодого воина, тот с трудом держал в руках кубок, вино, красное, как кровь хлестало через край, никак не в силах остановиться. Князь вздрогнул, пошатнулся, нижняя челюсть отвисла чуть ли не до пояса. Неужели воин говорит правду? Да не просто говорит, еще и умалчивает. Убил пару упырей... да наверное целый десяток уложил... И в Царьграде побывал... то-то Белоян говорил, что неспокойно в обители Базилевса...
     Князь вышел вперед, высокий статный, глаза горят, как два угля.-
     Кто ты, великий воин? Скажи мне, почему ты все еще в серебряной палате?
     Молодой витязь как-то странно посмотрел на Князя.-
     Ты меня знаешь, княже, - тихо сказал он. - Звать меня Данилой, и родом я из...-
     Молчи, - стукнул воина сидящий справа богатырь. Владимир уставился на него во все глаза, подозрительно прищурился. А когда темноволосый поднял голову, князь отшатнулся. Перед ним сидел Северьян, по-прежнему живой и нагло ухмыляющийся.-
     Ну здравствуй, князь, - тихо сказал он. - Снова свиделись.
     Владимира в мановение ока скутило в дугу. Как, как этот выродок посмел оказаться на пиру?! А второй, рядом с ним, неужели тот самый мятежник? Данилой назвался, наглец...-
     Эй ты, - кивнул князь Северьяну, - иди за мной. Потом показно улыбнувшись, добавил, обращаясь к оторопевшим богатырям за столом. - Веселитесь, герои! Этот пир для вас!
     К потолку взлетели десятки кубков, громогласный рев сотряс стены. Владимир быстро вышел из трапезной на улицу. Северьян сильно хромая, выскользнул следом.-
     Значит так, - злобно прохрипел князь. - Как ты здесь оказался?-
     Очень просто, - сказал Северьян. - Взял и пришел. Тем более, что за тобой должок, князь. -
     Какой еще должок? - Прищурился Владимир.-
     Я выполнил свою часть сделки. Ты должен выполнить свою. Дай мне свободу.
     Князь пожал плечами.-
     Что ж, хорошо, будет тебе свобода... Как только ты сделаешь свое дело.
     Северьян нехорошо посмотрел на Владимира.-
     Какое еще дело?-
     Там, среди богатырей сидит Данила... Я понял, что это за Данила... тот самый мятежник, которого ты должен был убить. Но не убил.-
     Ты ошибаешься князь. Моей целью было погасить восстание древлян. Я обошелся без убийства, заодно почистил твои леса от нечисти. А тот, кого ты так жаждешь сейчас убить, рисковал своей жизнью, помогая мне уничтожить злополучный камень. Если мне не веришь, спроси своего медведеголового...
     Владимир недовольно фыркнул. Как бы то ни было, эти двое все равно стали большой обузой. Но не отпустить их нельзя. Северьян, шельма, снова был прав. Какая разница, мертв Данила или нет, коли результат налицо. Не подкопаешься.-
     Хорошо, - недовольно буркнул он. - Я возвращаю тебе свободу. Можешь распоряжаться ей в свое усмотрение... И чтобы сегодня же вы двое убрались из города, все ясно?
     Северьян кивнул, сложив руки на груди. -
     Ты князь, твое право... сегодня мы уйдем.-
     Не сегодня, - прошипел князь. - Сейчас!
     Убийца развернулся, и исчез за дверью трапезной. Владимир еще долго стоял и смотрел ему вослед. Глаза князя метали огненные стрелы...
     Северьян выбежал на улицу первым. За ним вышел Данила, оглядывающийся, настороженный. Он все еще не верил в показушную доброту князя.-
     Ты уверен, что он нас отпустил? - Переспросил Данила.-
     Уверен. Он дал нам свободу, - ухмыльнулся Северьян. - Но право на жизнь он нам не давал. Это же Владимир. Слово свое сдержит, но все равно все сделает по своему.
     На улице было темно. Только что прошел дождь, и земля под ногами хлюпала и расползалась. В палате было светло, князь не пожалел свечей. Из раскрытой двери слышался пьяный смех и крики. Витязи веселились вовсю. Лишь Данила с Северьяном уходили прочь в самый разгар праздника. Этот пир был не про их честь...-
     Кажется, мы не одни, - шумно выдохнул Северьян, указывая в темноту. Там между невысоких кряжистых домов стояли люди. Тихие, решительные, с мечами наголо. Никто не собирается окликать путников, предлагать бросить оружие или тем более, выкрикивать ругательства. Это убийцы, такие же, как и сам Северьян, только менее умелые. -
     По нашу душу? - Спросил Данила, отлично зная ответ.-
     Вот, узнаю русского князя, - молвил Северьян. - Не покорить, так убить. Что ж, у нас нет выбора.-
     Точно, друг калика, - ответил Данила. - Главное, что мы снова вместе.
     Северьян кивнул. На губах его тонких, как острие клинка играла хищная улыбка. Меч выскользнул из ножен с тихим шелестом, будто ветер просвистел в кронах деревьев. И зловещая неспокойная ночь, и луна в небе, теперь все играло на руку путникам. Обреченные завершали свой путь, просто потому что дальше не было ничего, лишь бескрайняя пустота, за которой открывалась бездна небытия. Не было больше дел и обязательств, прошлое отзывалось лишь рваными шрамами на сердце, будущее терялось среди бескрайних грозовых туч, и казалось белесым и ватным, как туман, укутавший город. Теперь все это было не важно. Лишь слаженный ритмичный стук двух горячих сердец, крепкие, жаждущие крови клинки в руках, да свинцовое дыхание смерти. Воздух сгущался, становясь вязким и мягким, казалось его можно было пощупать руками, прикоснуться, вдохнуть живительную прохладу. И повинуясь ударам сердца, теперь такого горячего и яростного, Северьян хрипло шепнул:-
     Вперед!...
        Конец Первой Книги.
       
       
    
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"