Был в нашей студенческой компании Вовка Рудых. Доучился он с нами до пятого курса, периодически то исчезая, то всплывая вновь. За ним водилась прорва странностей. То в мистику он ударялся, то в религию. К в какой-то дацан за Урал ездил, в Индию собирался Шамбалу искать. Потом кто-то подарил ему книжку Скотта Каннингема "Уроки колдовства". Уроки пришлись на благодатную почву - Вовка как раз в язычество ударился. С единомышленниками Перуна и Сварога славил на одной достопримечательной полянке километрах в десяти от Ярославля. По всяким местам в области ездил, к камням древним. Симаргла, Пса крылатого, себе в покровители взял. Вот и получился у Вовки такой синтез из Вики пополам со славянским язычеством.
И, что интересно, у него что-то получаться стало. То мешочек с лотошными бочонками достанет, а на тех бочонках цифры он сошкурил и руны магические нарисовал. Погадает. И вроде как все более-менее сходится. То руну исцеления на лобешнике страждущего пальцем нарисует. И, вроде, помогает наутро после студенческого застолья. И вот, на очередной пьянке поведал он нам жутковатую историю.
- Выхожу я как-то из "Букиниста", а у двери меня цыганка отлавливает, с киндером лет двух на руках. Подай, типа, ребенку на кормежку. Ну я ей полтинник сунул. А она меня за рукав хватает. Погадать, типа, предлагает. И весьма, так, настойчиво. Ну, я ее и срезал:
- Раз ты такая прозорливая, - говорю - скажи-ка, какого вышнего покровителя я себе избрал?
А цыганочка давай что-то плести на счет темных богов и прочей нечисти, да говорить, что мне в церковь срочно бежать креститься надо. Меня смех разбирать стал - цыганка и креститься. Ну и понесло меня. Даю ей еще полтинник для ровного счета и выдаю ей:
- Ты, милашка, свое дитя береги. Пса бойся. Большого черного пса. Ошейник на того пса не Симаргл накинул, а Марена Кощевна.
Тут она взвилась.
- Какая Марина?
- Не Марина, - говорю, - а Марена. Та самая. Мара.
И все это таким голосом тихим, проникновенным вещаю.
- Ты как увидишь собаку черную, сразу ребенка на руки хватай, а псину бей. Да чтоб сразу на смерть. - А себе представляю, как она ротвейлера, скажем, мочить будет. - Иначе загрызет она дитя твое. И защитить ребенка попробуй. Белого котенка возьми и в полнолуние под елью его кровь сцеди. Начертай этой кровью ребенку против сердца знак защитный с тремя лепестками.
- Какой знак? - Цыганка ошалело руками взмахнула, едва киндера не уронила.
- А это, милая, ты сама должна знать, - говорю, - коль ведовства не чураешься. А остаток крови дай вылакать собаке бродячей и убей ее сразу. Кровь пусти, чтоб в землю впиталась.
Тут цыганка заахала, что-то по-своему забормотала и рванула от меня, как черт от ладана. А я по своим делам двинул, про этот разговор и думать забыв.
А через неделю еще я эту цыганку на вокзале увидал. Постаревшая, поседевшая, глаза красные, взгляд пустой. Подошел я к ней. Она как меня узнала и в истерику. В слезы. Сквозь плачь, я с трудом понял что к чему. Оказывается, через день после нашей встречи ребенка прямо у нее на глазах два бродячих ротвейлера разорвали. И ничего ни она, ни другие прохожие сделать не смогли.
Вот так-то, ребята, - закончил Вовка - не стоит с магией шутить.
И выпил стакан водки как воду, хлопнул ладонью по столу и вышел.
А диплом он так и не получил. Сразу после этой пьянки, забрал документы и уехал. Слышал я, живет он где-то в отдаленной деревушке вместе с еще несколькими подобными товарищами. Говорят община там у них толи магическая, толи языческая, фиг разберешь.