Аннотация: 1 часть "Трилогии сердитых молодых людей"
Посвящается А.Б.
Белое небо над головой. Грязно-белое, исчерченное ломаными линиями молний. Почему небо такое белое? Почему молнии такие черные? Что-то изменилось в этом мире?
И почему так тяжело дышать?
Почему язык похож на шершавый камень, а во рту такой привкус, словно ты пил воду из унитаза в общественном туалете на вокзале.
И что за странный писк вдали. Словно маленький таймер отсчитывает время. "Пи". "Пи". "Пи".
Слишком много вопросов для одного раза. Назад. В спасительную тьму.
Глаза закрываются.
Он открыл глаза, когда на старых электронных часах, висевших на посту высветились цифры 3:33. Первое, что он увидел, был потолок. Белый потолок, покрытый замысловатой сетью трещин. Рассеянный свет, выбивавшийся из-под лампы, не давал достаточного обзора. В углах плясали тени.
Он повернул голову на бок, и мир расплылся аляповатым пятном. Мгновения спустя появился шум в ушах, но ему удалось сфокусировать зрение. Ряд кроватей с железными бортиками, вдоль стен шкафы, забитые аппаратурой и склянками, с какими-то жидкостями, решетки на окнах. На соседней койке лежит тело... Впалый живот, четкий рельеф ребер, тяжело вздымающаяся грудь, лицо, заросшее щетиной, изо рта торчит трубка. Тело по пояс закрыто тонкой простыней. Тело недвижимо.
Он невольно поморщился от боли, скосил глаза и увидел над левой ключицей дырку, из которой торчит тонкая трубочка, соединенная еще с одной трубочкой, которая убегает вверх, к штативу. Он попытался пошевелить рукой, но та была привязана к бортику его кровати - скрученный в трубочку бинт кольцом перехватывал запястье.
Во рту было по-прежнему сухо. Он попытался сглотнуть ком, стоящий в горле, но слюны не было. А ком, мерзкий, плотный комок стоял поперек глотки. Он попытался втянуть воздух носом, но не смог. Из ноздрей торчали ватные тампоны, обильно пропитанные чем-то бурым. То ли кровью, то ли лекарством. Медленно, но верно к нему приходило понимание ситуации.
Последнее, что он помнил, была музыка. Какой-то не слишком мелодичный хаус. Он только что вынюхал дорожку какого-то "микса", и теперь сидел в кресле, потирая переносицу, ожидая, когда же его накроет волна эйфории. Но вместо кайфа пришел ужас, которому нет имени. Он как лавина, как черный поток затопил сознание, украл воздух из легких и сжег все мысли до одной. Осталась лишь пустота, в которой не было ничего, кроме белых росчерков молний, жара и тишины. Дрожь в руках, холодный метал телефона. Расплывчатые буквы перед гаснущим взором. Дальше - тишина.
Он повернул голову направо.
На стуле сидела Аня. Привалившись боком к холодной стене, она дремала, в крайне неудобной позе. Веки её чуть подрагивали. Пряди волос, цвета медной проволоки, небрежно спадали на плечи, закрывая лицо. Он попытался улыбнуться, но сухие потрескавшиеся губы, словно стянутые клеем, не разошлись в улыбке. "Моя лисичка" - подумал он, и хотел было коснуться девушки своей правой рукой. Но она, как и левая, была привязана к кровати.
"Аня", - хотел произнести он, но из пересохшего горла вырвался лишь хрип.
Этого хватило. Девушка мгновенно очнулась, словно птица, встрепенулась, протирая пальцами глаза, часто часто заморгала, и вдруг он увидел в уголках глаз девушки слезы.
- Сереженька, - прошептала она. Губы её дрожали, она склонилась над ним. На лоб ему упала капля... Её слеза.
Выздоровление было мучительно долгим. Тот, кто придумал замешать адскую смесь с гидропиритом, был не в своем уме. У Сергея было много времени, что бы поразмышлять об этом. И о многом другом. До больницы он не позволял мыслям надолго задерживаться в своей голове. Он с остервенением работал, ударялся в загулы, временами доводил Аню до истерик (это тоже приносило своеобразное облегчение). Но теперь, когда ему ничего не оставалось, кроме как лежать на кровати, и смотреть в потолок, он лежал и думал.
Семь лет назад мысль о том, что школьные годы были золотым временем его жизни, показалась бы ему абсурдной и глупой. Он всей душой ненавидел школу и шел на все возможные ухищрения, что бы туда не ходить. Он не отличался могучим здоровьем, так что не было никаких сложностей, что бы приболеть и остаться дома. Или просто нагреть градусник на батарее. Оставаясь дома, он читал книги, смотрел фильмы или просто спал. При том, что к одиннадцатому классу его библиотека занимала два огромных шкафа, он не осилил и тридцати процентов школьной программы. Они с Котом состоялись как читатели гораздо раньше, чем хотелось бы их преподавательнице по литературе. Он до сих пор помнит, с какой саркастической ухмылкой сдавал ей сочинение на тему "Книга моего лета" по роману Жана Поля Сартра "Слова". И никогда не забудет не менее ядовитую ухмылку учительницы, которая поставила ему за него "четыре с минусом". Кот, сдавший "Над пропастью во ржи", долго смеялся над выпендрежом Серого. Кот... Где ты сейчас?
Жизнь развела их по разным городам. Жизнь разбросала всю компанию, которая образовалась в те времена. Кто-то сторчался, кто-то свалил из страны. А он остался здесь. У подножья гор, по горло в болотной жиже. Не было причин, что бы задерживаться здесь, но Сергей увяз настолько плотно в патриархальном укладе этого города, что срываться с насиженного места было безумием. Он тосковал. Непонятно по чему. По другим городам? Или по другой жизни? А какую жизнь он знал, кроме той, которой жил сейчас. Казалось бы, чего ему не хватает. Работа, которая оплачивается очень прилично для их провинциального городка, родители, которые не оставят сына голодным, любящая девушка, которая двое суток дежурила в реанимации, ожидая, когда он придет в себя. У него было всё, чего не было у тысяч людей, которым повезло в жизни меньше.
Но этого было мало. В нем давно сгорела микросхема, отвечающая за искренность любых эмоций. Все их проявления казались ему фальшивыми. Он сам себе казался фальшивкой. Аляповатым манекеном на витрине сельпо. И порой было не ясно, что его больше раздражало - его натура манекена, или само сельпо, в пасторальные пейзажи которого он абсолютно не вписывался.
Он любил этот город, ему был дорог этот народ. Но он ненавидел отдельных личностей, которые с презрением и насмешкой смотрели на него. И с каждым годом таких становилось все больше и больше. Сергей понимал, что в других местах не лучше. Везде люди как люди. Со своими темными и светлыми сторонами. Но здесь, в городе, где редко дует ветер, он ощущал это особенно остро.
Может, стоило что-то поменять в своей жизни? Может пора было сделать какой-то шаг, который позволит по новому взглянуть на себя?
Он не умер в этот раз по счастливой случайности. Ему предоставили второй шанс, для того, что бы он попытался изменить свою жизнь. Как бы банально это не звучало, но ему хотелось верить, что это так.
Во время своих дежурств к нему часто забегала Аня, которая работала в этой больнице. Она заботливо поправляла подушку, словно парень тяжело больной, приносила булочки из магазина напротив, целовала в щеку и убегала работать дальше.
Самым трудным испытанием для Сергея была встреча с родителями. Они никогда не думали, что сын, их любимое чадо, их умница и солнце, попадет в реанимацию с передозом. Отец молча смотрел куда-то в окно. Мать плакала. То от счастья, то от горя. То начинала жалеть, то ругала последними словами. Что бы делал он на их месте? Возможно, то же самое.
У него было очень много времени, что бы подумать.
Он думал.
- Вот мы и дома, - Сергей тяжело дыша поставил сумку на пол прихожей. Он и раньше не отличался выдающимися физическими данными, а после недели, проведенной на больничной койке он даже налегке на свой третий этаж поднимался с передышками на лестничной клетке второго.
- Ага, - улыбнулась Аня, разуваясь и проходя на кухню, включила чайник, открыла форточку.
Следом зашел отец, и занес еще одну сумку с больничными принадлежностями Сергея. Парень небрежно стянул с ног кроссовки, задвинул их под обувницу и вытер выступившую на лбу испарину.
- Я звонил к тебе на работу, сказал что ты отравился чем-то на дне рождения, - сказал отец, приглаживая волосы на затылке. Он старался не показывать, насколько сильно волнуется за сына. В отличие от матери, он был уверен в том, что сын не стал наркоманом, и ему не требуется консультация нарколога. "Мать есть мать", - развел он руками, когда та заявила, что Серому стоит лечь в наркологичку, что бы избавиться от вредной привычки. Трудно было ей объяснить, что у него нет физической и психологической зависимости от наркотиков, а тот раз был всего лишь неудачным опытом. Мать есть мать.
- Вы чай будете? - спросила Аня у отца.
Тот отрицательно мотнул головой, нащупал на поясе ключи от машины и приоткрыл входную дверь:
- Мне на работу пора. Мы вечером с мамой заедем, - сказал он, выходя на лестничную клетку, - Береги себя, сын.
С этими словами он устремился вниз по лестницам. Сергей посмотрел ему вслед. Он знал, что разочаровал своего отца. Но поделать с этим ничего не мог. Оставалось лишь на деле доказать, что он не такой плохой сын.
Одев любимые домашние тапочки, он тяжело прошлепал в комнату. Здесь ничего не изменилось за неделю, но все равно Сергею пришлось несколько секунд привыкать к обстановке, отличающейся от больничной. Диван, пара кресел, потертый ковер на полу, стол, на котором стоит его компьютер и аккуратно сложенные Аней бумаги и папки. Он улыбнулся, полной грудью пытаясь вдохнуть такой привычный и родной запах дома. Но в израненном носу больно кольнуло. Что то теплое с кончика носа сорвалось и капнуло на пол. Кровь бурой кляксой растеклась по полу.
- Черт, - буркнул Серый, доставая из кармана платок и прижимая его к ноздрям.
- У тебя опять кровотечение! - обеспокоенно воскликнула Аня, - Пошли.
Она взяла его под руку и повела в ванну. Там она сделал ему ватный тампон, смоченный перекисью водорода.
- Убери руку, - сказала она, отводя ладонь Серого, которой он держал платок.
Зашипела перекись. Окрасив вату в алый цвет. Защипало слизистую. Но кровь прекратила капать. Аня вытащила пропитанный алым тампон, и засунула новый, уже сухой. Бросив взгляд на часы, она засуетилась. Ей пора было возвращаться на работу.
- Я налила тебе чай. В холодильнике есть сыр, колбаса, на нижней полке суп. Покушай обязательно, - сказала она, поцеловала его напоследок и выпорхнула из квартиры.
Он прошел на кухню, открыл холодильник и задумчиво посмотрел на его содержимое. Есть совершенно не хотелось. В шкафу он нашел какое-то шоколадное печенье, взял со стола кружку с чаем, и пошел в комнату. Включил компьютер. На экране появилась полоса загрузки. Сергей задумчиво отхлебнул чай, откусил кусочек черствого печенья. Интернет исправно работал. Загрузилась страница почты. Спам, спам, спам, письмо от Кота.
"Дорогой друг, я на несколько дней наведаюсь в гости в наш город. Встречай.
Кот"
И дата. Как раз тот день, когда он совершил свой первый, чуть не ставший последним наркотирп. Сергей подскочил со стула, огляделся в поисках телефона, набрал номер, который он вспомнил бы, разбуди его среди ночи.
Короткие гудки. Два, три, пять. Наконец трубку подняли.
- Алло, - женский голос. Это была тетя Кости.
- Тетя Лариса! Здравствуйте! Это Сергей! А Костя еще в городе?
- Здравствуй, Сережа. Нет, он уехал три дня назад. Он искал тебя.
- Да, я знаю, я в больнице лежал.
- Что то серьезное? - с напускным беспокойством спросила она.
- Нет, просто отравился.
- Сейчас все нормально?
- Да, спасибо.
- Костя очень сожалел, что не смог повидать тебя, - сказала она.
- Мне тоже жаль. Ну ладно. До свиданья, - с этими словами он повесил трубку. Раздраженно постучал костяшками пальцев по стене.
Если бы он знал раньше, что Кот приедет, он не пошел бы на эту вечеринку. Он бы не стал нюхать эту дрянь. Если бы он знал заранее, они бы встретились, прошлись по любимым заведениям, попили рома.
Если бы...
Да, черт возьми, сплошные "если".
Он несколько раз прошелся по комнате. Открыл шкаф, где на одной из полок стоял его мини бар. Початая бутылка "Саузы", половина бутылки Мартини, вино, ром. Хотелось выпить. Но врачи запретили ему пить.
- Курить они мне не запрещали, - хлопнув дверцей ни в чем неповинного шкафа, сказал в пустоту Сергей. Он нашел в столе пачку сигарет, распахнул дверь на балкон. На улице накрапывал мелкий дождик. Сам по себе он был не столь противен, если бы не отвратительная сырость, которая своими влажными, холодными щупальцами не забралась бы под одежду. Сергей постоял несколько секунд неподвижно, привыкая к погоде, вытащил из пачки сигарету, прикурил, выпустил дым в серое небо.
"В жизни каждого человека должна быть маленькая слабость", - размышлял Сергей, - "Пускай теперь моей будут сигареты. Они не убьют меня так быстро, как хотелось бы многим".
Он улыбнулся своим мыслям, глядя на то, как вдалеке мусоровоз пытается убрать огромную кучу мусора, наваленную возле контейнера. "Сколько грязи от людей!" - с тоской подумал парень, туша сигарету в старом блюдце, найденном в шкафчике на балконе.
Сегодня его уволили с работы. Тот-то прознал про то, что Сергей загремел в больницу не с отравлением, а с передозом. Его заложили, не моргнув глазом. И точно так же, не моргнув глазом, уволили. Потому что директор не хотел что бы в штате были наркоманы. Сергею так и не удалось объяснить, что он не наркоман, что это был неудачный эксперимент. Его не стали слушать. Выдали расчет и указали на дверь.
Возможно, у него бы и получилось вернуться в фирму, может быть он и смог бы убедить директора в том, что всё это недоразумение. Смог бы, если бы не жирная, ехидная бухгалтерша, которая протянула ему расчет и сказала вслед:
- Не потрать на дозу сразу всё. Отложи на завтра, - огляделась по сторонам, самодовольно глядя на то, как хихикают её коллеги, оценившие шутку (а на самом деле просто желающие угодить ей, что бы раньше других получить зарплату). Собиравшийся было уходить Сергей развернулся.
Гнев.
Он не ощущал в себе ничего...
Кроме гнева.
Он сделал шаг, к ничего не понимающей бухгалтерше (старая сука, наворовавшая в свое время денег в детском саду, потом в доме престарелых, а теперь устроившаяся на фирму, потому что зад уже был в тепле). Она не успела испугаться. Она не успела ничего понять. Сергей просто пнул её ногой в живот. Удар получился такой силы, что туша твари, громоздившаяся на кресле с колесиками, на большой скорости отлетела к стене, врезалась в шкаф, и на нее посыпались папки, книги и сверху упала рамка, в которой стоял какой-то сертификат.
Сотрудницы бухгалтерии в ужасе отшатнулись в стороны. Сергей со злобой посмотрел на них, развернулся, не став дождаться развития событий. Напоследок он от души хлопнул дверью.
Он шел по дворам и переулкам города. Города, где нельзя было скрыться от слухов, от взглядов, от людей. Здесь всем было дело до всех. Каждый был готов сунуть свой длинный нос в дела соседа. Большая деревня.
Здесь не нужно создавать базу данных, для нерадивых работников. Здесь все можно узнать в течении часа, позвонив знакомым, или знакомым знакомых, что бы быть в курсе того, что человек из себя представляет. Серый не сомневался, что после сегодняшней выходки бывший шеф точно не охарактеризует его с положительной стороны. Живи он один, не было бы проблем, но сейчас он старался делать все возможное, что бы Аня гордилась им. Он старался не трепать ей нервы. Он впервые в жизни пытался жить не исключительно для себя, но для кого-то еще. Для кого-то близкого, родного. Для того, ради кого стоит жить.
Он пытался отвечать искренностью на искренность. Аня не хватала звезд с неба. Работала врачом в гинекологическом отделении, мечтала о семье и беззаветно любила Сергея. Они были вместе уже несколько лет. Не самые плохие годы в его жизни.
Аня была на дежурстве, вечером Сергей позвонил отцу, и обрисовал ситуацию. Тот вполне ожидаемо побурчал для приличия, но предложил ему поехать в Москву. Стоило попытать счастье в столице. За отсутствием иных альтернатив Сергей согласился.
Ночью он лежал на кровати, глядел в потолок и размышлял над тем, какой причудливый вираж заложила его жизнь. Вчера он строил свою карьеру, скучал вечерами в баре и думал о том, как бы закрутить очередную интрижку на стороне. Сегодня он безработный трезвенник, который не может дождаться возвращения своей девушки.
- Алло, ты спишь.
- Нет, час назад привезли беременную, со странными болями. Оформляю историю болезни.
- Понятно. Я тоже не сплю.
- Почему? У тебя что-то болит? - её взволнованный голос на том конце.
- Нет, просто не спится. Я звоню, что бы сказать тебе, что очень сильно тебя люблю.
- Я знаю, родной, я тоже люблю тебя.
- Правда?
- Правда.
- Не буду тебя отвлекать.
- Ты никогда меня не отвлекаешь.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, любимый.
Сергей отбросил телефон на край кровати, поднялся, в темноте подошел к шкафу и запустил руку за проем между задней стенкой и стеной. Там, удобно устроившись в небольшой нише хранилась его заначка. Он вытащил солидную пачку денег, на ощупь пересчитал купюры, и так зная, какая там сумма. Деньги он сунул в кошелек.
- Братишка, слышишь, закурить есть?
- Нет.
- А чё так дерзко отвечаешь? А если я проверю?
- Эта фраза уже не актуальна!
- Чё?!
Удар в пах заставил наглеца сползти по стенке, хрипя и булькая. Второй удар в грудь отбросил восемнадцатилетнего прыщавого юнца в дешевом спортивном костюме к стене.
"Как мне надоели эти уроды!" -думал Серый, бредя к своему подъезду.
- Сережа, может тебе стоит бросить курить?
- Я тебе мешаю? Я вроде на балкон каждый раз выхожу, - он раздраженно стряхнул пепел.
- Нет, но тебе стоит поберечь свое здоровье. И витамины попить. Я тебе хороший комплекс купила.
- Попью, - хмуро ответил парень, глядя на то, как Аня вновь прибирает у него на столе. Редко доходили руки, что бы разгрести завалы, но после каждой её уборки трудно было найти что-то нужное на столе.
- Оставь, милая, я сам приберу, - сказал Серый, закрывая дверь на балкон.
- Знаю я, как ты прибираешь. Задвинешь всё в один угол и оставишь там до следующей уборки.
- Оставь говорю, я сам.
- Да ну тебя.
- Оставь!!! - заорал Серый, в ярости сметая со стола стопку папок. Аня в ужасе отшатнулась от него.
- Прости, - только и мог выдавить из себя Сергей.
Сегодня он в первый раз за полтора месяца прикоснулся к спиртному. Они с Аней пошли в клуб, потому что целыми днями сидеть дома опротивело даже ей. Он выпил немного. Три или четыре стакана виски, кружку пива. По его меркам совсем не много. Аня с подругой ушла на танцпол, он сидел за столиком, хмуро смотрел по сторонам и размышлял о жизни. За последнее время много изменилось. Он стал безработным, у него появилась куча свободного времени, но счастливее он от этого не стал. Деньги постепенно подходили к концу, нужно было уезжать на заработки в Москву, потому что в этой глухомани подходящей работы не было. Его все чаще и чаще накрывали приступы гнева. С чем это было связано он не понимал. Он научился предугадывать эти приступы, уходить куда-нибудь, что бы не пугать окружающих.
Вот и сейчас. Он резко поднялся из-за стола, сгреб пачку сигарет и поспешил в сторону туалета. Очереди к счастью там не было. Он зашел в пустую комнату, закрылся на щеколду, открыл кран. Набрав пригоршню воды плеснул ею в лицо. Достал сигарету, закурил.
Посмотрел на свое отражение в зеркале. По слипшимся волосам стекала вода, осунувшееся, худое лицо, с синяками под глазами и ввалившимися щеками было похоже на маску. Бледная кожа, горящие глаза. Взгляд его опустился вниз. У самого края зеркала было написано маркером два слов: "На хер!". Он перевел взгляд со слов на отражение.
- Действительно!
- На хер!
- На хер вас, обитатели этого города!
- На хер вас, толстопузые депутаты, наворовавшие столько денег, что теперь они боятся спать по ночам!
- На хер вас, попрошайки возле рынка, грязные, чумазые дети курдов, выдающие себя за цыган. От вас воняет немытым телом и дешевыми чебуреками!
- На хер вас, тупые дуры в мини-юбках, мечтающих лишь о том, что бы поскорее выскочить замуж, учащихся в университетах, куда их устроили сердобольные родители, лишь для того, что бы ни дня не работать по профессии. Вы занимаете места людей, которые могли бы учиться, но которым не так повезло с возможностями!
- На хер вас, реперы, подражающие черным обезьянам с западного и восточного побережья, в мешковатых одеждах, снятых с ближайшего бомжа. Тупак сдох! Сдох и точка!
- На хер вас, продажные менты! Вы отпускаете настоящих преступников, потому что они могут заплатить за себя, но можете подкинуть на карман пакетик с герычем.
- На хер вас, нищая армия, которая всего лишь источник бесплатной рабочей силы. Там служат лишь те, кому не хватило мозгов откосить или попасть в институт!
- На хер вас, мажоры на дорогих машинах, в шмотках по цене равной годовой зарплате инженера! Вы умрете, и после вас останется точно такое же дерьмо, как от лежащего под забором алкаша, в драном пиджаке и трениках.
- На хер вас, дети мечтающие стать банкирами и киллерами. Вы будете влачить свое жалкое существование совсем в ином мире - мире, который созидают сегодня из кучи навоза ваши мамы и папы.
- На хер вас, бизнесмены, нещадно обворовывающие своих работников, проносящиеся на своих лексусах мимо нищих стариков, бредущих по траурам. Обедающих в ресторанах, где цена одного блюда порой превышает зарплату учителя или врача.
- На хер вас, эмо, в ваших отвратительных розово-черных шмотках, с дырками для пирсинга в неожиданных местах, пишущих слезливые посты в своих уютных "жжшечках" о том как их достала жизнь, как никто не понимает их внутренний мир. По вам плачут газовые камеры.
- На хер вас, толпы "братков", слушающих шансон в своих "девятках" и допотопных иномарках. Идите работать на завод, вместо того, что бы протирать спортивные штаны. Вы даже меньше, чем пешки в играх тех, кто круче вас.
- На хер вас, таксисты, накупившие выкидыши советского автопрома, шныряющие по городу в поисках легкого заработка и обдающих с вас три шкуры, даже если ехать не больше трех метров.
- На хер Аню, которая пытается сделать меня лучше, чем я есть!
- На хер Кота, вечно ноющего и страдающего от неразделенной любви. Пускай займется делом!
- На хер вас, люди этого города.
- На хер панельные девятиэтажки, разваливающиеся хрущевки, дворцы из красного кирпича, пентхаусы на набережной и хибары на окраинах.
- На хер этот город!
- На хер тебя, Серый! На хер!
От удара зеркало рассыпалось на тысячи осколков.
Билет на самолет лежал на столе. Рядом лежали паспорт и стопка денег. Утром ему предстояло покинуть родной город, что бы попытать счастья в столице.
Оставалось сделать одно дело. Серый достал из кармана маленькую красную коробочку. Еще раз открыл её. Изящное золотое колечко, с небольшим бриллиантином в центре. Сегодня вечером ему предстояло сделать очень важный шаг в своей жизни. Сегодня вечером он должен был сделать предложение Ане, прежде чем уехать в Москву. Он волновался. Сергей не сомневался в том, что девушка не раздумывая согласится. Но легкое беспокойство не покидало его. Через два часа она должны была вернуться из клиники. Через два часа все решится.
Сигареты кончились. Единственная слабость, которая не убивала его. Единственная маленькая радость его жизни. Он потер ладонями виски, встал, накинул на себя куртку и вышел на улицу. До ближайшего ларька было прилично топать. Но желание курить победило лень. На детской площадке отирались какие-то парни. Среди них он заметил смутно знакомую личность. Где-то он видел этого юнца. Но вот где? А, впрочем, какая ему разница.
- Кент четверку, пожалуйста.
Он взял пачку, сорвал обертку, вытащил сигарету и с наслаждением затянулся горьким, едким дымом. Вот так то лучше.
Смеркалось. Холодало. Серый поспешил домой. Минут через сорок должна была вернуться Аня. Нужно было настроиться на серьезный разговор.
Он бодро пересек двор, вышел на асфальтированную дорожку, ведущую к подъезду, когда сзади его кто-то коликнул.
- Закурить не найдется?
Он нашарил в кармане пачку, привычным движением отодвинул крышку и повернулся к говорившему.
Бейсбольная бита со свистом вспорола воздух. Из глаз брызнули искры. Боли не было, просто взор затянуло красной пеленой. Уже падая он увидел удалявшиеся фигуры в черных спортивных костюмах.
- Валерьевич, ну что там?
- Черепно-мозговая.
Голоса словно пробивались сквозь ватные заслонки. Глухие и далекие, словно говорящий находился в другом помещении. "Неужели опять реанимация?" - с тоской подумал Серый, не в силах открыть глаза.
- Как состояние? - спросил второй голос.
- Хреновое.
"Хреновое..." - пронеслась грустная мысль, - "Жаль что придется делать предложение по..."