Декабрь. Полнота отсутствия июля.
Шесть соток до весны зимы сразила пуля.
Не докучает пот, да и комар в отгуле.
И простенький закон, сжимающий тела
Изъятием тепла, подмяв собой и время,
Ужал донельзя день, а с ним и все дела.

В декабрьский обед любуешься закатом.
Морозец на дворе ну прямо как заказан.
Огурчик - под стеклом, и помидор закатан.
И водка в хрустале хрустальному литью
На донышке окна - родная антитеза,
Как и балык с икрой - Господнему Дитю.

Ну, а прогулка в парк - как в Рим после Нерона.
Колышет старый вяз отростками нейрона.
Декабрьский, он себе июньскому не ровня.
А мертвенность ветвей под черепом небес,
Сдается мне, и есть причина легкой стужи,
Неважно, дни стоят со снегом или без.

Безлюдный, парк дудит в неслышимую флейту,
Разматывая вспять дней призрачную ленту -
Туда, туда, назад, к поре начальной, к лету,
Под небо синее зеленых простофиль,
В смятенье веточек, в листочков трепетанье,
Когда не стоек цвет, но стоек хлорофилл.

Но в августе устав и став сентиментален,
Переболев к зиме лимонным, желтым, алым,
Зеленый хлорофилл становится менталом.
Что значит - серым. Сер, как мышь, декабрьский парк!
Сей колер помянул еще покойный Гегель,
Заслышав под окном грассирующий карк.

Он, правда, помянул сову, а не ворону,
Но, главное, - надел на серое корону.
Моя же мысль проста: листвы зеленой крону
Сменяет к декабрю вороньих стай перо -
Цвет хладного ума, седой слуга нейрону,
Полнейший антипод сопливому Пьеро.

Изнеженных земель зимою не паломник,
Вороний листопад кружит возле помоек,
Высматривая то, что выбросил половник.
Здесь - пища для ума, здесь голоден, кто глуп.
Здесь финкой-скальпелем пернатый уголовник
Не брезгует разъять любой кошачий труп.

Прагматик, реалист, пролаза и прозаик,
Он сказок не читал про птичек и про заек,
Он воблу с колбасой ворует у хозяек,
И сам я пару раз наказан сим ворьем.
Да деться некуда, когда играет разум, -
Ни от людей, увы, увы, ни от ворон.

Зеленый робок лист, он к веточке привязан,
И летний парк стоит букетами по вазам,
Стараясь не смотреть в лицо асфальтам праздным,
Куда придется лечь скукоженной ботвой
Несбывшихся надежд, утраченных иллюзий -
Тем, выжатых давно писательской братвой.

А в декабре не так. Раскрыв глазную створку,
Ворона видит всё: и на помойке корку,
И как кривой венец природы задал порку
Такому же венцу, и кровь, и, наконец,
Примерзшее к земле белесое пространство,
Вмерзающее в лед декабрьских небес.

Вороне где-то Бог послал кусочек сыру?
Бог больше ей послал: крыло послал и силу,
С деревьев стартовав, к зениту и к надиру
Лететь в любой мороз, мерцая из-под век
На - Бродского б сюда! - всё видимое сверху.
И тем вернее взгляд, чем выше этот верх.

Ворона не вершит по миру праха тризну,
Не вкладывает в зрак ни гнев, ни укоризну,
А смотрит сверху вниз сквозь глаз прозрачных призму,
И ей любая вещь - осмысленная цель.
Пример - окно. Оно горит намного ярче,
Чем в будний день, и в нем - рождественская ель.

Естественно, в окне - смех, музыка у ёлки,
Приличествуя дню - закуски. Рюмки ёмки
Для водочки вполне. С губ Верки или Лёльки
Струится "Ой, мороз", писклявы их верхи.
Здесь всё путем. Здесь всё, как у людей, дай Бог им.
Но каркнет враний глаз: "Халва, а не волхвы".
И видится ему: там, где пушиста хвоя,
Прозрачнее окна означилась коровья -
Суть бычья - морда. Сквозь - еще мелькнули две,
А к ним - ослиный лик, лиц грубых череда...
И вдруг - слепящий свет! А после - та же сцена,
Да только за столом - скелеты, черепа.

А ведь и я сидел в компании той шумной,
Но вспышки не засек: селедочкой под шубой
Был занят, тем, другим, и за едой, за шуткой
Про ель совсем забыл, тайги абориген.
Плюс свечи нежных плеч, в шинели из шанели,
Их стеарин в зрачках... Какой уж тут рентген!

Зато вороний глаз внимателен был крайне.
Извне, со стороны он прикоснулся к тайне,
Которой не узреть на кухне или в ванне,
Да и нигде внизу, где так бескрыла речь.
Он видел этот свет и лики, видел Встречу -
Обетованье всех нам предстоящих Встреч.

Да стихнут - словно боль - печаль и опасенье,
Что не рожденье - смерть, что выдумка - спасенье,
Что мир - лишь атомы и мерзость запустенья,
Конвенциальный сон, покровы двух богинь.
Бессмысленно Ничто. Бессмысленна нирвана.
Смысл - в вечной встрече "я" с извечным "Ты" благим.

К исходу декабря - надев иль сбросив кости,
Приходит в гости Он иль мы приходим в гости,
За праздничным столом, в пещере, на погосте,
В наш смертный день и час и в праздник Рождества -
Рождается душа. Из тела или в тело.
Ну, а декабрьский парк - свидетель торжества