Кощеев Дмитрий Александрович : другие произведения.

Путеводная звезда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фанфик по компьютерной игре "Сталкер". Группа журналистов отправляется в Зону Отчуждения за красочным репортажем, но попадает под выброс. Легкая прогулка превращается в напряженную борьбу за выживание.

ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА

Автор: Дмитрий Кощеев

27.08.2009

  
   Голос инструктора монотонно гудел, наполняя тесную и душную аудиторию. Здесь пахло краской и свежей штукатуркой. Запахи жаркого лета надежно глушились ароматами на 90% завершенного ремонта, и от этого начинала трещать голова. Нудная лекция воскрешала в памяти старые школьные годы, когда умудрялся на уроках спать с открытыми глазами. Тогда время застывало, превращаясь в тягучую массу, а ты, сидя на первой парте под пристальным взором учителя, превращался в дерево в период зимней спячки, терпеливо и безжизненно ждущее весны.
   Инструктор гудел:
   - О всех тактических и аномальных особенностях местности необходимо знать заранее, чтобы у бойца, попавшего в эту обстановку, это не вызвало растерянности, и он был заранее психологически подготовлен к принятию необходимых и верных решений.
Для пешего движения опасность составляют аномалии и участки повышенной радиации, которые зачастую незримо для глаза делают местность непроходимой и смертельно опасной...
   Виктор страдальчески терпел. Он вперил взгляд в плешивого с брюшком инструктора и молча дожидался, когда же прозвенит школьный звонок. По его ощущениям уже было десять часов. Лекция длилась два с лишним часа. Зад одеревенел. И простое переминание на скамье с булки на булку не спасало от усиливающегося зуда. Молодое тело настойчиво требовало перерыва. Пятиминутной разминки. Встать. Походить. Дать ягодицам принять первоначальные формы. А потом можно и обратно. За деревянную, раритетно выглядящую парту. Дослушивать правильные по своей сути и содержанию наставления.
   - ... Метереологическая обстановка в местах аномальной активности крайне непостоянна и капризна. Погода может подвергаться резким изменениям в течение суток: дождь, снег, яркое солнце могут чередоваться друг с другом. Летом могут быть резкие перепады температур от +30 до -5. Такие резкие изменения температуры могут вызывать сильные ветры - до 10-15м/с. Ветер может нести с собой мелкий мусор, землю...
   Воинская часть произвела на Виктора неприятное впечатление. Ничего особенного. Больше всего напоминало летний пионерский лагерь, внешний забор которого обнесен поверху колючей проволокой. Чтобы пионеры не лазили. А так аналогичный комплект одноэтажных скучных зданий. Даже арсенал более смахивал на кладовку для хранения мячей и скакалок.
   Но всё жутко секретно! Фотографировать ничего нельзя. Камеру пришлось оставить под расписку на контрольно пропускном пункте, что крайне раздосадовало. Без своего фотика Виктор чувствовал себя никчемным и безоружным. Что он за фотокорреспондент без объектива? Впрочем, все равно здесь ничего интересного. Кроме нескольких постных морд, которые он бы все-таки ради проформы сфоткал - самое оно в начало статьи, маленькая фотка на ширину колонки с подписью: "Наша служба и спокойна и скучна...". Иллюстрация к тексту - что-то вроде того, что все по охране периметра настолько добротно организовано, что никакой веселухи здесь не прогнозируется.
   - ... в местах аномалий с термическим воздействием на окружающую среду, в особенности близ источников проточной воды, часто возникают туманы. Любой туман приносит с собой сырость, требуется дополнительная одежда и средства обогрева...
   Больше всего раздражало то, что на эту лекцию из их группы загнали только его одного. Ни Олега Васильевича, ни уж тем более Светлану не стали подвергать столь утомительному испытанию. Где ж они шляются? Светлана выразила желание взять интервью у младшего офицерского состава. А Олег ушел с каким-то лейтенантом знакомиться с группой сопровождения и проверять снаряжение, выделенное им вооруженными силами. Для них обоих это был второй визит в Зону. Теоретически они на подобной лекции уже побывали. Но что-то Виктор сомневался, чтобы деятельная Светлана спокойно высидела три-четыре часа, выслушивая монотонный бубнеж престарелого лектора. Скорее всего она, в своей обычной манере, воткнула один-два вопроса по предмету лекции, и плавно перевела завязавшуюся беседу в нужное ей русло: "А Вы это всё знаете из личного опыта? Вы, как я вижу, читаете не по учебнику, а из рукописного конспекта, неужели это всё Вы сами написали?!.. А как Вас зовут? А как давно Вы здесь служите? Ваши впечатления от соседства с Зоной Отчуждения?".
   Да уж. Светка может.
   Виктора всегда восхищали энергичные общительные люди, спокойно проникающие через глухие стены чужой нелюдимости, официоза, запретов, ограничений. А Светка, не смотря на молодость и малый опыт работы, была общительна настолько, что в любом обществе ощущала себя как рыба в воде.
   Сероглазая блондинка. С хорошо поставленной дикцией. Высокая. Но не дылда. Не злоупотребляющая косметикой, салонами красоты, соляриями, фитнес клубами. Но умудряющаяся всегда прекрасно выглядеть. Уверенная в себе. Но не заносчивая. Мажористая. Родственница кого-то там... Кого - Виктор не знал. Да и не больно интересовался. Тем более, что Светка своими статьями, своей работой не давала повода заявить, даже в полголоса на перерыве в курилке, что она-де не на своем месте, есть мол и подостойнее... Отнюдь. Она умница. В такую можно и втюриться. Но уж нет. Добавлять своё сердце в коллекцию Светкиных трофеев Виктор не собирался. По такой принцессе воздыхать - только время терять. Хотя потаращиться на неё очень и очень приятно. Чем юный стажер толстого глянцевого журнала и занимался. Благо работа от него требовала постоянно поглядывать на неё через видоискатель фотоаппарата.
   Снимки с ней получались просто чудесные...
   - Молодой человек, сообщите мне, какими способами обнаружения аномальной активности обладает рядовой боец?
   Виктор заморгал, уставившись на добродушное лицо инструктора.
   - Это вы мне?
   - Да, молодой человек. Учитывая, что это первый ваш выход в Зону, вам следовало бы быть повнимательнее на этой лекции.
   - Э-э... Ну да... Прошу прощения...
   - Если вы мне сейчас скажете что для обнаружения аномалии нужно перед собой кинуть гайку - я вас в Зону не выпущу.
   И глядя в его в по-отечески добрые, бесцветные глаза, Виктор отчетливо осознавал, что да, действительно, может и не выпустить...
   Дверь лекционного зала тихо приоткрылась. И в помещение бочком проник Олег Васильевич.
   - Павел Михайлович. Прошу простить меня. Нам пора. Могу я забрать этого? - он ткнул пальцем в сторону стажера.
   Если Виктора от этого обращения и покоробило, то это неприятное чувство заглушила сопутствующая ему радость своевременного спасения.
   - Да, Олежек. Можете. Но приглядывайте там за ним.
   Олег серьезно кивнул.
   - Всенепременно. Заключим его прямо в центр построения.
  
   Олег задал бодрый темп и Виктор, будучи почти на голову ниже, едва за ним поспевал.
   -- Найдешь Светлану. Передашь ей, что пора. Пусть закругляется. Подойдете к административному зданию. Это то, что в конце аллеи. Перед ним памятник. Там подмахнем бумаги. Потом на склад. И выезжаем.
   Виктор покорно кивал. Олег Васильевич вызывал у него неподдельное уважение. Высокий, худощавый, собранный. Черные волосы. Стрижка короткая. Смугл. Он был родом из Крыма и, похоже, имел в своих жилах изрядную примесь татарской крови. Оформлен как "сотрудник журнала". Чем конкретно занимается не понятно. Но, похоже, что всем. Организационные вопросы висели на нем. Он был мощным стенобитным орудием. Творил невозможное. Договориться по поводу мест на поезд, билеты на который распроданы? Без проблем. Место в гостинице? Организуем. Питание, сборы, транспорт? Про всё это даже не вспоминаешь когда Олег Васильевич рядом.
   - Да, кстати, вот. Особо им не свети. Но пару-тройку снимков сделать можешь.
   Олег протянул ему фотоаппарат.
   - Сразу забрал. Чтобы не тянуть. Ты у нас капуша редкостная.
   - Спасибо большое...
   Виктор испытал редкостное благоволение. Надо же... Василич... Да вы просто кудесник...
   - Как тебе лекция?
   - Ну... Познавательно.
   - Но утомительно? Как пользоваться индивидуальной аптечкой он тебе рассказал?
   - До этого как-то не дошло... В основном все про...
   - Опять про погоду бухтел? Ох Михалыч, Михалыч... Ему бы лектором в какой-нибудь пединститут. Мажорным девицам интересности про Зону рассказывать... По его же лекциям важнее сменной пары трусов и шерстяных носок ничего для похода в Зону нет... Глотай вот эту пилюлю.
   - Что это?
   - Обычное профилактическое средство. Радиозащитные таблетки. Мы в своё время такие пригоршнями глотали. По зараженным местам конечно не пойдем. Но береженного бог бережет. А ты еще молодой. Тебе еще размножиться надо.
   - Олег Васильевич...
   Олег поморщился.
   - Студент, я же просил. Просто по имени.
   - Хорошо. Но и вы студентом меня не называйте. Не студент я...
   - Ладно, ладно. Спросить что хотел?
   - А вы здесь раньше бывали?
   Олег усмехнулся.
   - Бывал. Когда вырвался думал: всё. Никогда более сюда не вернусь. Однако поди ж ты... Ладно, дуй за Светланой. А я по своим делам.
  
   Светлану он нашел не сразу. Пришлось поблуждать, вслушиваясь в тишину здания и заглядывая во все двери.
   А вот и она. В обществе троих офицериков. Сидит за столиком, в картишки режется. Хорошая работа... Мне бы так.
   Старательно печатая шаг, Виктор подошел к игрокам. Щелкнул каблуками. Отдал честь. И замер по стойке смирно.
   - Товарищ Чин-Важный, рядовой Виктор большими буквами через рот докладывает. Инструктаж прошел. К дальнейшему несению фотокорреспондентской службы готов.
   Светлана, недовольно разглядывая карты в руках, вяло пролепетала:
   - Виктор, прекрати паясничать.
   А один из офицеров, с насмешкой глядя на него, сделал замечание:
   - К пустой голове руку не прикладывают.
   Тон этой фразы был такой мерзкий, переполненный ленивого пренебрежения, что Виктор не удержался.
   - Это у наших военнослужащих она пустая. А у большинства обычных трудяг она, как правило, наполнена мозгами.
   Офицерик зевнул, всем своим видом демонстрируя звериное безразличие. Виктору вспомнилась сказка из Маугли. Это когда во время великой засухи все звери приходили на водопой и хищники никого не трогали. Тогда по соседству с пьющей пантерой в воде резвился ягненок и мутил воду. Но пантера ничего не сделала ягненку. Она просто внимательно посмотрела на него. И запомнила...
   Боже упаси служить в армии. Откровенно говоря, Виктор ревновал. Его вот Светлана сочла недостойным игры в карты: всю дорогу они чинно сидели в купе, каждый на своем месте. Даже особо не общаясь. Очевидно Светлана считала его скучным персонажем.
   - Эт самое... Светлана Батьковна. Олег Васильевич повелели передать, что пора-с. Велено передать, что ждут нас у административного здания. Вот так вот-с... Это там где памятник.
   Светлана сложила карты и небрежно бросила их на стол.
   - Ну что ж. Значит идем.
  
   -- В общем так. От каждого по подписи. Вот здесь. Здесь. И здесь.
   Упитанный военный пальцем указывал, где черкать ручкой.
   Виктор, ставя подписи на бумажках, удостоверяющих, что он прошел медосмотр, ознакомился с правилами нахождения на режимных территориях, что прошел инструктаж пользования индивидуальными средствами защиты, и что получил во временное пользование эти самые индивидуальные средства защиты, и так далее, и тому подобное, размышлял, а дадут ли ему автомат или нет?
   С одной стороны было интересно подержать в руках эту серьезную штуку. С другой: тащить на себе лишнюю тяжесть не хотелось. У него и так при себе увесистая, заключенная в экранированный корпус фотокамера. К ней набор сменных объективов: нормальный 50-миллиметровый фокус; широкоугольный 35-миллиметровый, для съемки широкой панорамы или, наоборот, для съемки в замкнутом пространстве; длиннофокусный 90-миллиметровый, для портретной съемки, или для съемки более удаленных объектов; плюс ни разу неиспользованный и взятый с собой для полевых испытаний зумобъектив. А также комплект светофильтров; набор для чистки объектива и камеры; блокнот и ручка; переносная импульсная лампа-вспышка и запас заключенных в специальные кассеты фотопленок различной светочувствительности. Был еще штатив под камеру, но Светлана заставила его сдать эту увесистую штуку в камеру хранения ж.д. вокзала еще до посадки на поезд.
   Всё это не то чтобы весило неподъемно, но им выдали еще по аптечке, плюс дозиметр и какой-то датчик аномальной активности. Это не говоря еще о какой-то увесистой сумке защитного зеленого цвета толи с противогазом, толи с респиратором. На кой ляд он им сдался? Виктор заметил, что свою сумку Светлана отдала Олегу, оставив у себя только дозиметр и внушительных размеров армейскую рацию. Аналогичная надо сказать оказалась и у Васильевича, а вот ему средств связи не перепало. И не надо. Она, если подумать, кило весит.
   А еще их заставили переодеться в армейские комбинезоны и обувь. Территория Зоны то режимная. С высокой радиационной, биологической и химической опасностью заражения. После каждого похода настоятельно рекомендуется пройти деактивацию и карантин. А на личных вещичках привести домой из Зоны какую-нибудь заразу не очень-то улыбается.
   После бумажных формальностей Олег представил их со Светланой команде сопровождения.
   Сопровождающих было пять человек. Васильевич представил всех поименно: Сергей, еще Сергей, Максим, Николай, Игорь. Выглядели они в защитных комбинезонах и шлемах как-то одинаково. Все атлетического сложения, высокие. Молчаливые и собранные.
   Виктор как-то не уразумел кого как зовут. Да его это не особо и волновало. А вот Светлана не постеснялась переспросить, и перезнакомилась со всеми заново, вызвав на суровых и угрюмых лицах добродушные улыбки.
   -- У загальному так, -- сказал главный. -- Слухаты сюды. Видключаемо вси электроштуковыны. У Зони ниякых мобыльныкив и особыстых КПК.
   -- А... -- Светлана с подобным не могла смириться ни как. -- С мобильными то понятно. Ну какая связь за периметром. А вот без моего диктофона мне как-то тяжеловато будет. Можно мне его не отключать?
   -- Можна. Але по моему наказу видключыты негайно. И е вирогиднисть що статыка зитре дани.
   -- Учту.
   Черт! Она этой улыбкой всех шелковыми делает! Блин! Как он ненавидел и обожал эту улыбку!
   -- Игор. Проинструктуй що до чого журналистив.
   -- В общем так...
   Для Виктора эти двое были как братья близнецы. Даже манера начинать говорить практически идентична.
   -- Идти строго в центре построения. Самостоятельно никуда не отлучаться. За кустики и прочее даже забыть, что подобные понятия существуют. Строго слушаться распоряжений членов отряда. Следить за дозиметром. Прислушиваться к ощущениям своего организма. При ощущении необычных ощущений докладывать членам отряда. По нашему маршруту аномалий быть не должно. Но. Всегда есть вероятность блуждания. Наиболее распространенная блуждающая неприятность на маршруте -- электро. Человек рядом с этой аномалией притягивает молнию. Обычно человек чувствует наэлектризованность в воздухе по покалыванию в кончиках пальцев. При появлении таких признаков требуется голосом предупредить членов команды и быстро, но без спешки, с оглядкой, отступить из опасной зоны. Молнию притягивает оружие, мокрое снаряжение. При появлении иллюминации разрядного явления требуется немедленно положить оружие на землю, и покинуть опасную зону - уж лучше пытаться извлечь из разряженной зоны снаряжение, чем труп.
   Это похоже адресовано не к ним, а к прочим членам отряда. Впрочем, Виктор только сейчас заметил, что из-за плеча Олега выглядывает ствол автомата. Та-а-к... Ему оружие выдали... Впрочем это-то не удивляет.
   -- Помните, отличительным признаком большинства аномалий может служить дрожание воздуха и искажение зрительного восприятия. Воздух под воздействием "грави", "мясорубки", "воронки", "траплина" приобретает эффект линзы. При продвижении по полям аномалий следует постоянно сверяться с картой местности. При близком нахождении к аномалиям могут проявиться признаки "зонной" болезни: тошнота, слабость, головная боль, потеря координации. При продвижении в полях аномальной активности запрещено пользоваться страховочным тросом, объединяя членов команды в одну связку. Мы здесь не на горной тропе: попавший в "воронку" повышенной концентрации запросто может утянуть за собой и всех остальных.
   -- Витя... -- Светлана ткнула его локтем в бок, -- Не спать... Фотографируй... Инструктаж перед выходом...
   -- А можно?
   Светка сделала злые глаза, ясно давая понять, что она думает о жалких трусах, и Виктор торопливо снял с объектива крышку.
  
   Как оказалось, эта группа сопровождения была не совсем сопровождением. Точнее и сопровождением тоже, но это между прочим.
   Основная задача выхода группы -- отработка навыков ориентации на местности в условиях средней аномальной активности и плановая проверка расположения и очертаний зон радиомолчания, ремонт и установка пассивных ретрансляторов, проведение каких-то замеров и чего-то там еще, связанное с трудной задачей обеспечения надежной связи в Зоне. Группа состояла из трех новобранцев и двух ветеранов. Половину маршрута они все пройдут вместе. Потом Николай с обоими Сергеями отправятся дальше по маршруту, а Игорь с Максимом проводят их до Агропрома. На Агропроме сейчас установлена станция связи. С неё военнослужащим предстоит поддерживать контакт с основной группой, отслеживая качество и надежность сигнала. После того, как Игорь с группой пройдут по маршруту, а на это уйдет не менее суток, они все смогут вернуться на базу.
   Вот это всё и должна в красках расписать Светлана. А он запечатлеть своим фотоаппаратом. Дальше Агропрома они не пойдут, скорее всего, потому, что на втором участке маршрута расположены аномалии, а рисковать жизнями наивных и неподготовленных журналистов никто не собирается.
   После порядком подзатянувшегося инструктажа вся группа погрузилась в тентованый армейский грузовик, и их путешествие наконец-то началось.
   Светлана устроилась в кабине. Туда же подсел Николай. Все остальные расселись на лавках в кузове. В проходе служивые сложили вещмешки и ранцы с двумя переносными радиостанциями.
   Всю дорогу трясло немилосердно. В кабине играло радио. Светлана о чем-то перешучивалась с Николаем, и их приглушенный перегородкой смех вызывал у Виктора острые приступы зависти.
   Лето в разгаре. Жарко, душно. В этом чертовом комбинезоне... Машина едет в неизвестность по разбитой пыльной дороге со свежими черными асфальтовыми заплатками.
   Игорь всю дорогу бухтел, наставляя салаг:
   -- ...во время выброса или поблизости аномалии типа "электра" работать на рации нельзя - антенну отсоединить и свернуть для недопущения поражения разрядом молнии или статическим электричеством...
   Олег сидел от него далеко. Рядом с ним оказался Максим, кажется... Похоже по местным меркам данный парень уже не являлся салагой, потому как не внимал с открытым ртом инструктору, а принялся просвещать журналиста об особенностях радиосвязи в Зоне в УКВ-диапазоне.
   -- Понимаешь... В Зоне отчуждения затруднена радиосвязь на УКВ. Дальность радиоволн, распространяющихся прямолинейно, в Зоне намного меньше, чем вне нее. Аномалии поглощают и рассеивают УКВ-радиоволны. Очень распространены зоны радиомолчания. Они в обязательном порядке наносятся на карту...
   Виктор страдальчески смотрел в глаза непрошенного лектора, всем своим видом изображая вежливый интерес.
   -- Понимаешь... В Зоне очень высок уровень атмосферных помех. Надежная связь в Зоне возможна на КВ-диапозоне при работе ключом, в ночное время, когда создаются условия прохождения КВ-радиоволн и отражения их от ионизирующего слоя атмосферы, или через спутник, через направленую антену. Понимаешь?
   - А как же сталкеры обеспечивают себя связью?
   Максим пожал плечами.
   - Пользоваться их местной связью, это всё равно, что для обеспечения боевой операции пользоваться "аськой". Все будут в курсе. К тому же и их связь не обходит зоны радиомолчания. Понимаешь?
   -- Ага... И вы будете составлять эти зонные карты?
   -- Ну да. Но, понимаешь, после каждого выброса все по новой. Меняется... Так о чем это я? Ах да... Понимаешь. При использовании УКВ-диапазона между двумя рациями не должно быть аномалий. Если такое имеется, связь тоже возможна, но необходимо отнести рацию подальше от аномалий. Для связи лучше использовать антену "наклонный луч".
   -- А для чего эти... Как их там?.. Ретрансляторы?
   -- Ага! Сечешь. Это очень нужная вещь. Понимаешь, для нормального использования УКВ-диапазона в Зоне установлено множество пассивных ретрансляторов. Это такие вертикальные металлические штыри с изолированным основанием. Они имеют длину, равную четверти длины рабочей волны. Понимаешь?
   -- Ага... -- соглашался Виктор, отчетливо осознавая, что ни черта не понимает.
   А Максим, не умолкая, продолжал просветительную деятельность:
   --...КВ-диапозон более подвержен действиям помех, чем УКВ, особенно вечером...
   "Епт! Он мне мозги выплавит! Заберите меня отсюда!"
  
   Блок-пост проехали как-то незаметно. Виктор не сразу сообразил, что эта короткая остановка и обозначила их проникновение за периметр Зоны. В отличие от виденного и услышанного во всех сыгранных компьютерных играх, реальный блок-пост поразил тишиной и какой-то мирной обыденностью. Как какой-то пост ГАИ на дороге. Да и остановка заняла времени не более, чем требуется для подъема шлагбаума. И никаких монотонных призывов, обращенных к залетным сталкерам, вещаемых через мощные динамики. Никакой проверки документов. Никакой суеты с прикрытием уходящей в Зону группы. И прочего, прочего, прочего, так любовно описанного многими авторами. Да и вообще их пропустили! НА! МАШИНЕ!
   -- Черт! Это был блок-пост?! -- вскочил с места Виктор, лихорадочно снимая крышку с объектива, -- А я его заснять хотел!
   -- Да сядь ты. Успеется. На обратном пути. Обратно мы пешочком.
   -- Да как же так... Я думал транспортные средства в Зону не пускают...
   Виктор сел. Максим осклабился.
   -- Как правило, да. Инструкция пребывания, параграф, если не ошибаюсь, пятый. Но до моста аномалии никогда не встречаются. Это так называемая зона санитарного контроля. Она шире зоны строго контроля. Так что въезд в санитарную зону нарушением не является. К мосту частенько чего-нить подвозят. Да и за дорогой следят на предмет отсутствия-присутствия. Проплешины иногда в ней латают. Тут даже есть для этих целей небольшой каток. Отсюда не видать. Он на площадке с другой стороны. Рядом с БТР-ами припаркован. Понимаешь, этот участок дороги -- стратегического значения. По нему частенько бригады навстречу возвращающимся вылетают. Так что этот участок "дорогой жизни" здесь называется. Улавливаешь суть?
   -- Ага...
   -- Расслабься. До моста нас довезут. Тут километр двести. Чего зря своими ногами. Да с грузом за плечами. Да и девица ваша чтоб ножки не стаптывала... Микола перед ней выпендриться небось пожелал. Въехать в Зону лихо, с ветерком... Бабы -- они, понимаешь, это... лихость уважают.
   -- Ну да... -- злость нахлынула волной. Глупая и нездоровая злость. С чего бы это? Неужели он все-таки втюрился в принцессу? Да не... Не может быть. Что он? Дурень? Как бы не так. Не обломится. Возьми себя в руки. Виктор попытался перевести беседу в другое русло:
   -- А эти... Громкоговорители на входе...
   Максим, голосом переполненным официоза, проговорил:
   -- Граждане сталкеры и гости Зоны. Не забывайте: Зона опасна, не таскайте из неё что попало.
   -- Во-во. Я это и имел в виду.
   -- Чушь и выдумка. Как раз для компьютерных игр. -- Максим скорчил дурацкую рожу, -- Ходишь спокойно внутри Зоны, а тебе с громкоговорителей: "Граждане сталкеры. Зона опасна. Мы защищаем не Зону от Вас, а Вас от Зоны. Проявите сознательность. Выходите с поднятыми руками". Ты выходишь, а тебя из крупнокалиберного пулемета...
   -- Да, как в Чистом Небе!
   -- Ух, этот пулемет напряг. Я пока десяток аптечек не нашел -- проскочить через него не мог. Так и вижу эту картину: разрываемый пулями в клочья сталкер, запихивая в необъятный рот одну за одной квадратные аптечки, хрустя пластмассой, регенерируя на ходу, прет мимо блок-поста вглубь Зоны. Бр-р-р... Чернуха. Это просто гимн терминатору. Такое только по силам губернатору Калифорнии, возродившемуся на чернобыльских просторах!
   -- Эй, Макс. -- окликнули раздухарившегося солдата с соседней скамьи, -- Ты, мы видим, нашел собрата по разуму?
   Кто-то поддержал:
   -- Ну да. Похоже на то. Он этот у нас. Как его? Гей-мер.
   -- Сами вы геи! -- взвился Максим. -- Извращенцы вы чертовы.
   -- А кто ты?
   -- Я этот... Игроман.
   -- А нам казалось, что у тебя какая-то обычная, украинская фамилия...
   Машина, ехавшая не слишком резво, остановилась. Радио в кабине смолкло.
   -- Ладно, братва, -- Игорь ухватился за лямки лежащего под ногами вещмешка. -- Хорош зубоскалить. Приехали.
  
   Спрыгнув на землю, Виктор с любопытством огляделся. Вот она -- Зона. Как описывает её большинство источников -- край вечной осени, унылых дождей, пасмурного неба, застывшего в немом крике времени и тоскливой безысходности.
   В чем-то они правы. Вот только сейчас самый разгар лета. Жара. Небо радует глаз пронзительной синевой. Густая растительность окрашена в опаленные солнцем желто-зеленые цвета, абсолютно лишенные намека на осенние увядание. Над головой кружат птицы. И не унылые вороны, а выписывающие фигуры высшего пилотажа стрижи -- по словам авторитетных источников практически в Зоне отчуждения не встречающиеся.
   -- Ну что, идиллия? -- Максим ткнул его кулаком в бок. -- Большинство кошмаров, напетых про Зону, полная лажа. И насекомых здесь в необъятном количестве. И птиц разных. И собаки здесь самые обыкновенные. Сам видел. И аномалий чертовски мало.
   -- Тебе-то откуда знать? -- один из Сергеев, глядел на них, неприятно прищурившись. -- Ты же за вторую линию еще ни разу не бывал.
   -- Вот сегодня и побываю, -- буркнул Максим. Потом оживился:
   -- Витек! Ты сюда посмотри. Узнаешь этот мост?!
   Ну конечно Виктор помнил это место. Фотографии этого разрушенного моста в своё время не напечатал разве что только самый ленивый издатель. Уж очень оно колоритно выглядело. Оборванные пути. Искореженные балки. Опрокинутый состав. Один из вагонов свисает над краем пропасти. Фотографии, опубликованные в журналах, были подпорчены крупнозернистым белесым шумом, что несведущей публикой почиталось за подтверждение подлинности. Еще бы, как никак радиация... Только значительно позже, взрослея и набираясь опыта, Виктор понял, что такой эффект легко достигается в Фотошопе цветокоррекцией и наложением обычного фильтра. И вообще, он повидал уже немало "чернобыльских" фотографий, сделанных на заброшенных стройках и старых заводах, разбросанных по всей Украине, или даже России. За подлинные "чернобыльские" снимки нечистоплотными издателями выдавались любительские фото всяческих развалюх, аварий, несчастных случаев. Почти все они грубо фотошопились. Накладывались шумы, засветка, различные линзовые эффекты -- а-ля аномалия. Виктор давно коллекционировал фотографии данной тематики. А для нелепых подделок завел даже отдельную папочку.
   Но фотографии моста были подлинными. Одни из немногих сделанных профессионалом. Еще тогда, в первую неделю после второго взрыва.
   С тех пор время внесло свои коррективы. Искореженные конструкции моста остались неизменными. Вот только растительность взобралась на железнодорожную насыпь и жизнелюбивый кустарник местами пророс между шпалами. А вот состав куда-то исчез. Включая и свисающий вагон. Он или упал, или его специально убрали.
   Виктор снял с объектива крышку. Снимки, что он сейчас делает, обязательно попадут на страницы журнала. Подобные фото непременно размещают рядом со старыми: смотрите как было, и как нынче стало...
   Освещение очень хорошее. Лучи солнца падают удачно, идеально выявляя общий цвет, фактуру, контур объекта съемки. Точка съемки не самая лучшая. Но Виктор не сомневался, что ему не дадут побродить по окрестностям в поисках наиболее выигрышного ракурса. Значит, он будет снимать отсюда. Для начала серия снимков с нормальным фокусом. Так чтобы в кадры попала конструкция моста, Светлана, команда сопровождения, грузовик. Теперь меняем объектив на широкоугольный.
   Выкрутив пятидесятимиллиметровый объектив и закрыв его передней и задней крышками, Виктор из недр сумки для принадлежностей вытащил 35-миллиметровый. Нормальный объектив аккуратно уложил в отведенное для него гнездо и застегнул кармашек, чтоб не выпал. В блокноте сделал соответствующую пометочку, после чего отщелкал несколько панорамных снимков.
   Затем повернулся к Светлане.
   -- Можем выдвигаться? -- поинтересовалась она.
   Она профессионал и прекрасно понимает, когда надо дать фотографу время для работы.
   Виктор кивнул, вновь меняя объектив на пятидесятимиллиметровый.
   -- Если хотите несколько снимков всей честной компанией...
   -- Да, действительно! -- лицо Светланы осветилось её обычной солнечной улыбкой. -- Давайте все вместе! Потом, на маршруте, ведь не будет возможности всем попозировать. Становимся напротив моста. Так ведь, Витя?
   ... Когда он ловил всех в видоискатель почему-то подумалось, что эту фотку обязательно следует сделать черно-белой, и еще наложить на неё эффекты старения. Некую желтизну и потертость краёв...
   Что за чушь? Наверно такие мысли от того, что сегодня 21 июня. День накануне еще одной великой катастрофы...
  
   После очередной двадцатиминутной лекции по безопасности отряд вышел на маршрут. Во главе: Николай с обоими Сергеями. Замыкающими: Игорь, Олег и Максим. Журналистов заключили в центр построения. Шли колонной по одному. Разговоры и шутки закончились. Лица военнослужащих вновь стали суровыми и сосредоточенными. Виктор запечатлел тех, кто шел позади него, искренне сожалея, что не может забежать вперед и отщелкать ведущих -- его заранее вполне серьёзно предупредили: стоит ему совершить самостоятельный шаг в сторону, и он получит прикладом по шее. Впрочем, Светлану тоже об этом предупредили. Теми же словами, но высказанными гораздо любезнее.
   Светлана бодро вышагивала впереди него, изредка что-то наговаривая на диктофон. Она не оборачивалась.
   В целом продвижение было неспешным и скучным. Вначале шли по дороге. Потом почему-то свернули с неё и пошли параллельно, протаптывая тропинку в густой траве.
   Игорь за спиной прикрикнул, когда Светка потянулась к какой-то травинке.
   -- Растения не трогать. Гербарий не собирать. В рот всякую гадость не тянуть. Макс, это я к тебе обращаюсь!
   Бросив взгляд через плечо, Виктор разглядел сконфуженную физиономию Максима. Пожав плечами, полез в сумку, чтобы поменять панорамный объектив на длиннофокусный. Пространство вокруг них далеко просматривалось и возникло непреодолимое желание сфоткать несколько отдаленных объектов. Ценности в этих снимках никакой -- вряд ли издатель пожелает публиковать обычно выглядящие природные пейзажи. Как например вон то старое дерево, силуэт которого четко прорисовывался на фоне желтовато-зеленого поля под сенью ослепительно синего неба.
   Погода стояла хорошая. Освещение послеполуденное: яркое и ровное. На небе ни облачка.
   Очередная замена объектива на панорамный. Попробовал светофильтры. Поляризованный, чтобы усилить синеву неба, и светло-синий, чтобы придать снимкам холодные тона -- все-таки пейзажи должны передавать ощущения давно минувшей трагедии и затаившейся опасности. Пролегающая через всю панораму старая асфальтовая дорога с островками пробившейся через неё травы, несколько покосившихся столбов с оборванными проводами, бетонная коробка автобусной остановки должны производить соответствующее впечатление благодаря правильно переданным цветовым оттенкам.
   -- Студент, не задерживаем всех. Быстрее ножками перебираем.
   -- Не трогайте фотографа, -- встряла Светка, -- Он работает.
   -- Серденько, кисуня, якщо мы змэншимо темп -- мы не дийдэмо до Агропрома до вэчора.
   -- Всё. Понял. Сворачиваю свою деятельность.
   Предвидя Светкины возражения, заявил:
   -- Подходящих объектов для съемки нет. А с полдюжины хороших панорамных снимков я уже сделал.
   Кто-то, кажется Максим, пробухтел:
   -- С полдюжины?... Да ты десятка три затвором щелкнул...
   -- Не кысны, студэнт. Скоро Звалыщэ. Там зробымо нэвэлыку зупынку. Будуть тоби обьекты.
   На том и порешили. Виктор натянул на объектив крышку и спрятал камеру в чехол.
  
   Маршрут стал извилистым. Характер местности изменился. Их обступили старые узловатые деревья, окруженные стройным тоненьким молодняком. Заросли кустарника пошли гуще. Появились первые аномалии. Николай еще раз напомнил о необходимости идти в след в след, и о недопустимости ухода в сторону. Датчик аномалий несколько раз тревожно попискивал, но самих ловушек в солнечном свете было не разглядеть.
   Виктор не удержался и еще раз извлек фотоаппарат, чтобы запечатлеть золотистую пронизанную лучами света листву ближайших деревьев. Снял с несколькими разными выдержками -- из-за неровности освещения сложно было определить экспозицию. Вздумал было поменять объектив на широкоугольный, чтобы охватить освещенный солнцем передний план, создающий приятный контраст с затененным кустарником, но идущий сзади Олег Васильевич молча отвесил ему подзатыльник, и стало понятно, что опять сбился с походного ритма. Пришлось убрать камеру.
  
   На Свалке команда разделилась.
   Николай и оба Сергея, после двадцатиминутного перекура, направились куда-то на север. Они обошли Свалку по широкой траектории и затерялись где-то между холмами.
   Виктор запечатлел их уход, последовательно поменяв все объективы. И даже испытав зумобъектив. Что за снимки с ним получатся - неизвестно, но хочется надеяться что хорошие. Вообще-то он, считая себя профессионалом, предпочитал пользоваться только проверенной техникой. Но раз уж он взял с собой эту штуку, то следует её опробовать. Только пометки для последующего анализа следует внести в блокнот: кадры такие-то, зумобъективом, при такой-то выдержке диафрагмы, при соответствующей глубине резкости. По логике это неплохая вещь -- способная заменить пару-тройку объективов с фиксированным фокусным расстоянием. Полезность этого он в полной мере смог оценить за сегодняшний день. Меньший вес принадлежностей являлся сейчас привлекательным соблазном. И хорошо еще, что Светка принудила его отказаться от штатива. Об этой тяжелой и неуклюжей штуке ему сейчас напоминал только спусковой тросик, сиротливо покоящийся в соответствующем кармашке.
   На Свалку заходить не стали. По словам Олега от неё до сих пор ощутимо фонит. Возражения Светланы он решительно отверг заявлением, что когда она надумает обзавестись маленьким - ей однозначно не к чему будет какой-нибудь трехного-одноглазый шестипалый мутантик.
   К вечеру, часам к шести, они вышли на Агропром. Журналисты были уже порядком измотаны. Светка, казалось, еле переставляет ноги. Солдаты и Олег выглядели железными, что вызывало неподдельное уважение. Они волокли оружие, амуницию. За плечами Максима была рация. Каждый был обвешан датчиками и дозиметрами. Имел при себе походный рюкзак, аптечку, переносной контейнер для артефактов, противогаз, какие-то непонятные приспособления и инструменты -- может быть обязательные для связистов, а может быть и для всех военных сталкеров. И тем не менее они выглядели как огурчики. Бодрые, хоть и пыльные и потные. Вот это, я понимаю, армия.
   Едва завидев возвышающееся над местностью трехэтажное здание с поистершимся изображением на торце трёх толи ученых, толи инженеров в лабораторных халатах, все приободрились. Виктор расчехлил фотоаппарат, к которому не прикасался последние часа полтора.
   На Агропроме их встретили со всевозможными почестями: с всеобщим построением, отданием чести и троекратным ура. Светка зарделась - весь спектакль явно затевался в её честь. Это, кстати, было первое, хоть и шуточное, официальное обращение между военными сталкерами, которое им удалось лицезреть.
   Да и вообще, в военной субординации, а в местной особенно, Виктор мало что понимал.
   В детстве, как и все, он очень любил играть в войнушку. Но в званиях разбираться так и не научился. Звездочки и полоски на погонах для него оставались чем-то сродни китайской грамоте. А кто главнее: майор или капитан -- с младенчества было для него неразрешимой загадкой. Спрашивать других было стыдно. А слазить в Интернет и просветиться он за свои 22 года жизни так и не удосужился. Армия ему не светила из-за состояния здоровья. А потому полное невежество в воинских званиях, хоть и вызывало ощущение неловкости, тем не менее жить не мешало. Но все эти военные в обязательном порядке обращались друг к другу по званию. Они даже фамилию в обращении частенько опускали. В части только и слышно было: товарищ сержант, товарищ старший лейтенант... Здесь же бойцы обращались друг к другу исключительно по имени. Что это было? Особый дух товарищества, абсолютно отличный от уставных отношений вне периметра Зоны? Или что-то еще? Хотелось спросить у Олега Васильевича, но Виктор опасался, что не сможет облечь свой вопрос в правильные слова, и его невнятное мычание прозвучит дико, смешно, надоедливо. В конце концов, он начисто лишен талантов Светланы и не способен с ходу устанавливать с людьми доверительные отношения. Впрочем, и при длительном общении тоже не очень-то и способен...
   А вообще... Какого собственно черта...
   Виктор уловил момент, чтобы подергать Светку за рукав комбинезона.
   - Можешь спросить, почему они все тут по имени, вместо обычного товарисчь сержант, товарисчь рядовой?.. - поинтересовался он тихим шепотом.
   Девушка на мгновенье нахмурилась, но потом просветлела лицом:
   - Витька, ты молодец. Правильный вопрос, - и более звонко. - Игорь, можно поинтересоваться?!...
  
   Контрактники... Даже нет. Какая-то гражданская организация военизированного типа. Подчиненная министерству внутренних дел, но финансируемая из международных фондов, да еще и созданная для обеспечения технической поддержки научной и военной деятельности на территории Зоны. Что-то очень мудреное. Из разряда хрен поймешь, кто кому подчиняется, и кто в случае чего ответственен. Даже Олег, заслышав такое, нахмурился. Хотя, казалось, его ни чем не проймешь.
   Значительно позже, когда начали сгущаться сумерки, Виктор всё-таки набрался смелости и поинтересовался:
   - Олег Васильевич, что-то не так?
   Олег бросил в его сторону взгляд, потом вновь сосредоточил внимание на Светлане о чем-то весело переговаривающейся с местными вояками.
   Местный "гарнизон", кстати, состоял из двенадцати военнослужащих: двух офицеров, двух непойми-кого и восьми рядовых. Службу свою они знали. И несли её исправно. Не менее четырех человек одновременно находились на специально оборудованных постах. Сменялись каждые два часа. Каждые пять минут давали друг другу знать, что в их секторе все в порядке. Каждый пост был оборудован сигнализацией с обратной связью, осветительными прожекторами и приборами ночного виденья с тепловизором. При первых признаках сумерек откуда-то как по волшебству появились проволочные заграждения, которыми перекрыли главные ворота. А еще, с наступлением темноты, время от времени в воздух пускали осветительные ракеты. Да и еще связист в сторожке каждые полчаса отстукивал сообщение в часть за периметром о спокойной обстановке: отсутствии происшествий и признаков аномальной активности.
   Молчание затянулось. Виктор уже утратил надежду на ответ и тихо возился с фотовспышкой, закрепляя её на камере.
   - Студент, - голос Олега был тихим, практически на грани слышимости. - Мне всё здесь не нравится. Всё не так как в прошлый раз. Аномалий практически ноль. Зверья нет. Тишь и благодать...
   И вновь долгая пауза.
   Виктор рискнул:
   - А разве это плохо?
   - Мы въехали через периметр на автомобиле. В былые времена, в годы моей службы, уже собралась бы следственная комиссия по факту злостного нарушения... А ты заметил на блок-посту убрали бетонные блоки заграждения? Раньше там всегда под ружьем находилось не менее двух десятков автоматчиков, стояли в боевой готовности БТР-ы, на вышках отсиживались снайперы. Блок-пост имел два пропускных пункта: наружный и внутренний. Каждый являлся рубежом обороны. Колючку убирали из под колес только после соблюдения всех формальностей при въезде на территорию блок-поста. Колючку на внутреннем рубеже на моей памяти не убирали НИКОГДА. Что-то подвозят к мосту? Дорога жизни? Асфальт укладывают на старой дороге?! КАТОК на площадке БЛОК-ПОСТА?!
   - Олег Васильевич...
   - Тихо, студент. Аномальная активность на территории два километра в глубь Зоны ушла в ноль. И еще несколько километров вглубь, вплоть до Агропрома, существенно разрядилась. Зверье отступило внутрь Зоны. Без местной подпитки излучением ему не выжить.
   - Так ведь прекрасно...
   - Студент, помолчи. Я вслух размышляю. А ты мне мешаешь.
   Олег задумчиво почесал переносицу, напряженным взглядом телохранителя поглядывая в сторону Светки.
   - Что мы имеем? А ведь прошлый год был не ахти. Зону постоянно знобило. Она сокращалась и пульсировала, периодически прорываясь за периметр. Ты даже не знаешь, сколько народу полегло. Молчи! Откуда тебе знать. Потери всегда преуменьшаются. А правительство и военное ведомство имеет контроль над средствами массовой информации. Как никак страна на полувоенном положении. А близлежащие области и вовсе режимная территория. Все сидят как на углях. Ждут когда время драпать настанет. Эти палаточные городки в столице и многочисленные майдауны проблем кое-кому доставляют. Никто не хочет подливать масла в огонь. Все важные шишки хотят, чтобы пресса заливала людям в мозги сладкий сироп и источала приятное для носа благоухание.
   - Вы имеете ввиду...
   - Я имею ввиду, что у нас налицо крайне благоприятное стечение обстоятельств. Крайне низкая аномальная активность - можно без риска запустить порезвиться журналистов. А для этого, как на курорте, им даже дорогу асфальтом уложим. На машинке прокатим. Раньше нас упаковали бы чуть ли не в космические скафандры, и дальше Кордона, в лучшем случае до моста и обратно, не пустили бы. Да ты бы только стаю кабанов или плотей бы увидел - дальнейшее желание путешествовать бы отпало.
   - А поезд на мосту тоже ради нас убрали?..
   - Поезд на мосту исчез.
   - Не понял. Как это?
   - А никто не знает. Он был тут местной достопримечательностью. Этот вагон, висящий вопреки всякой физике... Да на него все поглазеть приходили. Я, на своей памяти, даже четырех генералов к нему провожал. Возни же с ними было... Всё "скафандры" не могли им подобрать. Наш же генерал к полу не прижмется. Потому как шарообразный.
   - Но как же поезд мог исч...
   - Эх, студент. У тебя ведь высшее техническое?
   - Нет. Среднее...
   - А у меня высшее. Факультет электротранспорт. Так вот, по электротехнике проходили мы такое явление как блуждающие токи. Это... Представляешь трамвай? У него, в отличие от троллейбуса, один питающий провод. А рельс как нулевой. В итоге токи проходят по рельсу и могут переходить в грунт. Вокруг трамвайных путей постоянно наблюдается повышенная коррозия металлических конструкций. Всяких трубопроводов и тому подобное. Из-за проходящих по ним блуждающих токов. Коррозия это потеря металлом каких-то там электронов или что-то в этом роде. Для защиты от блуждающих токов применяют всякие хитроумные системы для выравнивания потенциалов.
   - Олег Васильевич, вы к чему все это?..
   - Очень часто, когда убирают трамвайные пути - близ лежавшие трубопроводы чуть ли не моментально, в считанные недели и месяцы ржавеют в труху. Так как сложившийся баланс потенциалов нарушился, и возникшие естественные токи в грунте подтачивают металлоконструкции. Думаю, здесь явление того же порядка. В общем, исчез поезд. Был. И нету. Должно быть проржавел.
   Олег выдержал паузу:
   - Мне про него еще в части сказали. Так же как и про то, что большинство аномалий отступило. Без всяких видимых причин. Просто иссякло. Даже без выброса. Шли мы сюда замысловатым маршрутом. Я с картой полей ознакомился. Как минимум треть пути датчики должны были трезвонить не переставая. По прямой мы бы доковыляли часа за три. Но никто не рискнул пройти там, где еще позавчера была верная смерть, - Олег хмыкнул. - И только Свалка порадовала своим постоянством. Все по-прежнему радиоактивна.
   - Ладно, студент, не кисни. Пошли. Вон Светка нам сигнализирует. Должно быть на ужин зовёт.
  
   Ужин у костра вышел довольно романтичным. Потрескивали и слегка дымили поленья. Парил котелок с неопознанной похлебкой, в которой плавали куски тушенки. И даже вполне обычный чай низшего сорта, с дровами, показался необычайно вкусным и ароматным.
   Кто-то из рядовых тренькал на гитаре, тихим и приятным голосом напевая то что-то из попсы, то какие-то местные фигово срифмованные песни о солдатском героизме и тоске по дому. Потом гитара перешла в другие руки и новый певец хриплым голосом проорал несколько задорных блатных песен. Было рассказано бесчисленное количество анекдотов и с полдюжины историй из жизни. Вспоминали друзей, которые "там", и честили на чем свет бюрократов и тупоголовых чиновников, которые отродясь никогда и ни в чем не разбираются.
   Компания подобралась душевная, и Виктор с удовольствием щелкал фотоаппаратом, потратив на простые, но такие героические в свете костра лица, пару катушек пленки.
   Потом Светка стала клевать носом, и Олег погнал своих подопечных спать, бросив Виктору:
   - Завтра при свете дня до конца пленку свою изведешь.
   Пришлось согласиться.
   Предупредив, чтобы шли за ним след в след, Олег провел их за ангары в низенькое одноэтажное здание, где спальные мешки были расстелены на полу.
   - Как и было обещано. Питание и ночлег за счет хозяев. Ваши два крайних. Так, Виктор, сам запомни и за Светкой проследи. Ночью никуда не отлучаться. Если понадобится по нужде - обращаешься к любому, еще раз повторяю, к любому кто будет рядом. Самому ни ногой. А если, - он ткнул пальцем в направлении уже прикорнувшей Светки, - будет своевольничать. Звать меня громким голосом. А её хватать за все части тела и никуда не пускать. Усек?
   Дождавшись кивка:
   - Вам обоим отбой, а я пойду пока с коллегами пообщаюсь.
  
   Сон не шел. Было немного жестковато, но ворочаться он не осмеливался, хотя в помещении кроме них со Светланой никого пока не было. Ноги гудели от усталости. Но сознание было переполнено впечатлениями дня. Образы моста, кладбища техники, Свалки носились перед глазами, будоража воображение. Очень многое он сегодня заснял. Но хотелось еще большего. Хотелось сфотографировать поля артефактов. Работу группы восстанавливающей ретрансляторы. Запечатлеть разряд аномалий. Ветвящуюся электро или вспыхнувшею жарку...
   - Витя, ты спишь?
   Тихий голос Светки оторвал его от мечтаний.
   - Нет. А что?
   - Ну как ты, не жалеешь что с нами поехал?
   Журналистка до мозга костей. Она сейчас ещё и у своего фотокорреспондента интервью возьмет.
   Недовольно заворочавшись, он повернулся к темному силуэту.
   - Светка. Тебя не удивляет, как все благопристойно проходит?
   - А что-то не так?
   - Ну... - Виктор сел. - Зону описывают как край вечной осени. Непрерывной опасности. Напряженной борьбы за существование.
   - Ты разочарован тем, что наша прогулка похожа на туристический поход?
   - Да нет. Не то чтобы... Но даже Олег...
   - Олегу положено. Работа у него такая.
   Вот даже как. Виктор надулся. Улегся. И даже отвернулся от собеседницы.
   Олег ради неё всё. И сумку её волок. И за ней непрерывно приглядывает. А она... Некоторые даже о собаках больше проявляют беспокойства, чем о преданных им людях. Впрочем, чего ожидать от блондинки. Чем девчонка смазливее, тем больше вокруг неё отирается человеческого материала - есть чем перебирать. Подумаешь, один обиделся. Другой подбежит. А Олег не из обидчивых. Он человек с сильно развитым чувством долга.
   - Витя, я понимаю: для таких как он малейшее отклонение от привычной нормы вызывают серьёзные опасения. Или же неприятное беспокойство. Но он просто не знает. Он ориентируется на свой прошлый опыт. И просто не предполагает...
   Виктор заворочался, разворачиваясь к ней.
   - Чего не знает?
   - Что Зона отныне управляема.
  
   Заснуть очень долго не удавалось. Он лежал. Тупо смотрел в потолок. И медленно переваривал информацию.
   Светка загрузила его по полной. Не то чтобы очень понятно и информативно. Но очень неожиданно. И фантастично.
   Её прорвало как плотину. Ей очень хотелось поделиться этой новостью, которая распирала её с того самого дня, когда услышала подробности от своего папочки. Новая серия экспериментов. Целиком национальный проект. Первые запуски прошли успешно. И теперь ликвидация этого прыща на теле страны лишь дело времени.
   Занятно. Полная нейтрализация. Абсолютно всего. Десятки квадратных километров, обнесенных периметром. Обширная инфраструктура вокруг этого периметра. Промышленность, работающая на обеспечение этой инфраструктуры. Многомиллиардные дотации на поддержание и развитие этой промышленности и научных центров, получаемые от международных фондов и иностранных правительств. Невероятно раздувшаяся бюрократия, снимающая пенку с этих колоссальных сумм денег. Коррупция, пронизывающая все прослойки общества - от простого сержанта, приторговывающего оружием с армейского склада, до толстопузого министра, продающего подписи под бумагами. И это всё уничтожить?! Еще можно было бы поверить, что под давлением великих держав, Америки там, Англии или России, наши плутократы разрешили их "ботаникам" хоть что-то сделать. И это дало приятные, для большинства нормальных людей, но угрожающие для паразитов, результаты. Но чтобы наши? "Чисто национальный" проект?
   Оппозиция давно грызет власть, требуя дополнительных льгот для чернобыльцев. Строительства бесплатного жилья, санаториев, больниц. Требует расширения категорий инвалидности. Денег на лечение, на компенсации, на пенсии. Страну лихорадит. Её конкретно трясет уже не первый год. С тех пор как второй раз бабахнуло, привлекательность Украины для иностранных инвесторов стремительно ушла в ноль. Множественные моратории на поставки товаров из Украины, а в особенности в области сельскохозяйственной продукции, в связи с серьёзным экологическим бедствием, резко поднявшим риски радиационного, химического и бактериологического заражения, шипованным кастетом саданули в челюсть и без того хлипкой экономики, давно растратившей советский потенциал, но так и не нарастившей на старых костях нового мяса. Рост безработицы и повальная эмиграция из страны, обострившаяся криминальная обстановка -- со всем этим пришлось бороться долгие годы. Всеобщая нищета конкретно расшатала гражданское общество и полностью бы уничтожила вооруженные силы и власть, озабоченную разрастанием Чернобыльской Зоны Отчуждения, если бы не международная финансовая поддержка. Украина крепко села на иглу чужого финансирования. И уничтожить Зону означало уничтожить фундамент, на котором покоилось, нет, не благополучие, по крайней мере для большинства, а просто существование этой страны. Почему Светка всего этого не видит, Виктор не понимал. Это даже ему понятно. А она...
   Разволновалась и разобиделась. Дескать, он не патриот. Ему, видите ли, всё равно, что каждый год у периметра и за его пределами гибнет от одной до полутора тысяч человек. Его, мол, не волнует престиж страны, оказавшейся способной самостоятельно решить такую проблему. Он, надо думать, озабочен своими собственными меркантильными интересами.
   Хотя ему-то что? Он не чиновник. И деньги ему никто не башляет. Хотя попробуй разъяснить это блондинке. Слова не вставишь. Светка такая милая, умная, образованная. Красивая, наконец. И такая наивная. Максималистски настроенная. Так и влюбился бы. Единственный недостаток -- богатый и влиятельный папаша. Почему-то Виктору он представлялся то престарелым аристократом, с крючковатым носом, то перекачанным бандюганом, в спортивном костюме и с золотой цепью, с большой палец толщиной.
   Косвенным подтверждением особого влияния папика было то, что у Светки никогда не было постоянного парня. Так, сиюминутных ухажеров сколько угодно. А вот долговременных - ни одного.
   Очень к месту подумалось: а ведь Олег Васильевич не просто сотрудник журнала. К журналу он, собственно, никакого отношения и не имеет. Ведь он ничем там не занимается. Но он в каждой поездке со Светкой. Тихий, хотя и не скажешь, что незаметный. И влиятельный. Как бультерьер, семенящий на прогулке рядом с хозяйкой. Вроде бы не самый важный в этой компании. Но фиг его проигнорируешь.
   Светка, кто все же твой папаша? Откуда он всё это знает? И поездку эту он, вероятно, нам организовал? Кто он? Знаменитый профессор? Бандюган? Влиятельный чиновник? Политик? Член правительства? Или один из лидеров оппозиции?
   Если призадуматься, то оппозиции это и выгоднее всех... Расшатывание основ нынешнего режима... Рост беспорядков... Новый кризис... И на фоне этого их способность решать проблемы...
  
   - Вставай, студент!
   Было темно. Кто-то тормошил его за плечо.
   Вставай? Куда, блин, вставать? Он и не заметил, что соскользнул в сон. Вроде бы казалось, что подброшенная информация поэффективнее кофеина должна прочистить мозги от потребности во сне. Однако поди ж ты. От бестолковых раздумий, до беспамятства меньше шага. Как только мозг зациклился на чем-то однообразном - сразу занавес. Щелк аварийный выключатель - и тишина. Которую, впрочем, кто-то стремится разрушить. Некто, задавшийся целью не дать ему отдохнуть.
   - В чем дело?.. - недовольно протянула где-то рядышком Светка.
   - Светка, ты тоже вставай. В темпе. В темпе!
   - Да что же случилось?
   Виктор с трудом разлепил глаза. Олег Васильевич? Который час?
   - Вставайте! Вставайте, сони. Времени мало!
   Героическим усилием пытаясь сфокусировать взгляд, Виктор нажал на часах кнопку подсветки. Третий час. Боже мой... Ведь еще ночь...
   Вновь опрокинулся на спину. Но могучая рука сгребла его за грудки, приподняла. Олег отвесил ему пощечину. Не сильную. Но звонкую.
   Подействовало. Сон как сдуло. В груди вспучилась обида. Что за дела?!
   - Светка! Вставай! Пока и тебе по щекам не нахлестал.
   - Олежек, да что приключилось? - Светлана и не думала мириться с таким обращением, бессознательно пуская в ход маленькие женские хитрости, изображая из себя миленькую нежащуюся кошечку. На мужиков обычно срабатывало, кошачьим коготком, покрепче рыболовного крючка, зацепляя за дремлющие в каждом самце инстинкты, побуждающие защищать и оберегать. Но не в этот раз.
   - Одну минуту на сборы. И мы выступаем.
   Недовольный писк журналистов слился в один.
   - Куда?..
   - Почему?..
   Олег зло чертыхнулся. Выдохнул. Сосчитал до двух.
   - Мне кажется... Нет. Я уверен! Приближается выброс.
  
   Снаружи было немного светлее, чем в бараке. И то казалось что за счет отблесков костра и немногочисленных ламп-переносок. Сонливость не покидала обоих журналистов, отупляющим туманом окутывая мозги. Но ночная прохлада начинала оказывать своё очищающее действие. Ночь дышала загадочной свежестью. На небе не было звезд. Царило безветрие, какое бывает обычно перед бурей.
   Олег о чем-то спорил в полголоса с Игорем и офицером местного "гарнизона". Улавливались раздраженные нотки в их разговоре, но слов было не разобрать. Наконец Игорь махнул рукой, развернулся и ушел. Офицер долгое время состязался с Василичем в гляделки, буравя его тяжелым взглядом. Но сдался. Покачал головой. И также ушел. Олег вернулся к своим.
   - В общем так, соколики. Идти за мной шаг в шаг. Не отставать. Пойдем быстро. Почти побежим. Виктор, будешь подталкивать в спину Светлану. Все вопросы-ответы потом.
   - Но куда мы идем?
   - Во второй комплекс. Он здесь недалеко. Там солидные подвальные помещения. Больше шансов благополучно пересидеть. Да, Светлана?
   - Но почему не здесь?..
   - Не знаю, Светка. Эти умники, - он кивнул в сторону скрывшихся офицеров, - утверждают, что вход в подвал института закрыт, а в подземный комплекс, здесь по соседству, заблокирован с неизвестной целью. Они собираются переждать на первом этаже центрального здания. В общем реально. Но я так рисковать не собираюсь. Чем ниже уровня земли, тем безопаснее. А теперь побежали!
   Он развернулся и посеменил в ночь. Журналисты устремились за ним.
  
   В заборе вокруг института оказалось существуют еще одни ворота. Проржавевшие, но не закрытые. Олег оттащил в сторону опутанное колючей проволокой заграждение, выполненное на манер средневековой рогатки, употребляемой против кавалерии. Когда, пропустив своих подопечных, задвигал колючку обратно, из тьмы вынырнул Максим.
   - Я с вами.
   Олег нехорошо на него посмотрел.
   - Игорь знает?
   - Его распоряжение.
   - Ну-ну.
   - Зря вы так. Еще и неизвестно будет ли...
   - Идешь замыкающим. Времени у нас меньше часа. Должны добежать за пол.
   - Бегать не советую. На дороге...
   - Я знаю. За мной!
  
   Этот бег казался каким-то сумасшествием. Олег семенил впереди, подсвечивая дорогу мощным фонарем. Время от времени он оглядывался и соизмерял скорость движения с возможностями членов отряда. Изредка бросал взгляд на часы. Его поведение вызывало серьезное беспокойство.
   Дорога, по которой они неслись, пребывала в достойном состоянии, как для дороги десятки лет остававшейся без присмотра. Ночью окрестности выглядели жутко. Деревья и кустарник бесформенными силуэтами маячили рядом, внушая тревогу. При должном воображении можно было представить, что они переполнены жизни. Чужой. Тихой. Враждебной. Тянущейся сквозь темноту к тебе. И только дорога, широким полотном рассекая это неприятное окружение, сулила безопасность и неприкосновенность. Впрочем, обманчивые... Вскоре с неё пришлось сойти.
   Когда запищал датчик аномалий Виктор не мог думать ни о чем более, кроме сбившегося дыхания и покалывания в боку.
   Олег перешел на шаг. Луч фонаря плясал перед ним, выхватывая из темноты то трещины в асфальте, то придорожную траву. Датчик пищал не переставая. Вскоре их проводник застыл как вкопанный. Потом взмахнул рукой. Потом еще и еще.
   Виктор с удивлением понял, что Васильевич разбрасывает перед собой гайки, или болты, или что-то в этом роде. Вот тебе и индивидуальные средства обнаружения аномальной активности в распоряжении рядового бойца...
   Разбрасываемые Олегом предметы жизнерадостно отскакивали от асфальта и скрывались во тьме. Впрочем, пару раз показалось: толи блеклый отсвет, толи пресловутый линзовый эффект. Как бы то ни было на траекторию болтов и гаек это не повлияло.
   Но Олег увел группу с дороги.
   Это было самое кошмарное блуждание по кустарникам в жизни стажера. От паники спасало только присутствие Светланы, попытавшейся шутить. Тихо, невпопад, и без бодрости в голосе. Но, как ни странно, её страх, практически физически ощущаемый, пробуждал в душе Виктора мужество, проистекающее из желания оберегать и защищать. Черт, как же она ему нравится! Даже в этом чертовом комбинезоне...
   Но как же, черт возьми, неприятно в этой темени! И больше всего напрягает эта нездоровая тишина, нарушаемая только мерным писком датчиков, шумом шагов и тяжелым дыханием.
   Почему они куда-то идут? В темноте. Впритык к аномалиям. Вообще-то до аномалий могут быть и десятки метров. Но невидимая опасность приумножала страхи. Очень хотелось в безопасность Агропрома. К свету. К людям. К таким опытным. Уверенным в себе. И незыблемо надежным. Казалось абсолютно защищенным своим оружием, снаряжением, бетонным забором и колючими заграждениями. Там, рядом с мирно тарахтящим дизельным генератором, в свете ламп и по соседству с обеспечивающей надежной связью радиостанцией, казалось не страшны никакие угрозы. От любых мутантов, которых пока не видно не слышно, защитят стволы автоматов. От блуждающих аномалий уберегут опытные, знающие Зону ребята. От выброса, если он будет, спасет радиостанция. Та самая, которая по ночам обеспечивает надежную связь в КВ диапазоне. По вызову прилетит вертолет и всех заберёт. Почему же они оттуда уходят?!
   Захотелось обогнать Светку, добежать до Васильевича и задать этот вопрос. Постепенно эта мысль стала настолько навязчива, что перекрыла собой тоскливое желание остановиться и дать себе передохнуть. Воспрепятствовало только полуироничное Светкино замечание, что раз уже они идут неизвестно куда, то они определенно нуждаются в вере в своего провожатого как в вере в бога, ибо:
   - Человек без веры, как рыба без велосипеда.
   - И не говори, - произнес за спиною Максим. В его голосе тоже сквозило сомнение. Оно и понятно. Он человек подневольный. Приказ оторвал его от общего отряда и пристегнул к ним. К людям случайным. Из разряда балласта. Которым совершенно нечего делать в Зоне в момент кризисной ситуации. А будет ли кризис? Судя по всему Игорь и тот офицер сомневались. А если бы не сомневались - отпустили бы их? Кто знает. Если не будет выброса - пусть туристы прогуляются. А если будет? Неужели на Агропроме не столь безопасно?
   Вскоре Олег вновь вывел их на дорогу.
   Теперь они уже не шли, а снова бежали.
   - Черт возьми! Действительно что-то приближается! - выкрикнул Максим.
   Переспросить с чего он это собственно решил Виктор не успел. Подул сильный ветер. Деревья вокруг застонали, тяжело прогибаясь, зашелестели листвой. В спину хлестнула поднятая порывами пыль. И небо над головой оживилось, проливая на землю призрачный свет.
   - Ох не нравится мне это.
   - Ходу, салаги! - выкрикнул Олег, и в его голосе отчетливо послышалась паника, сродни той, что охватывает перебегающего ночную дорогу зверя, внезапно попавшего в луч яркого света приближающихся фар. - Ходу! Ходу! Ходу...
   Они неслись как безумные. Все, что происходило до этого, было не в счет. Только теперь они со Светкой выкладывались на полную. Именно они вдвоём. Потому как двое других тренированных членов отряда могли передвигаться быстрей. Но сдерживались...
   Небо над головой загадочно переливалось. Это не походило на северное сияние, хотя сравнение с ним первым приходило в голову. Данное атмосферное явление было красивым и давящим на психику. Благодаря ему казалось будто небо медленно опускается. Оно одновременно походило и на перемешиваемый серо-бело-желтый студень, и на невероятно весомую рабочую поверхность необъятного пресса, призванного вплющить в землю все, что находится под небесами. Яркость этой иллюминации нарастала. Вместе с ней нарастала тревога.
   Но в тоже время стал отчетливо виден пункт их назначения. Протяженный бетонный забор и возвышающиеся над ним коробочки зданий.
   - Мы уже рядом. Поднажмите родные.
   Да, конечно. Ответить не было дыхания. Вся воля брошена на то, чтобы ноги передвигались в заданном ритме.
   Но небо над головой притягивало взгляд. Настойчиво. Как магнитом. Виктор сам не заметил, как в его руке оказалась камера. Абсолютно бездумно руки сами собой, по отработанной тысячами повторов, последовательности действий извлекли из чехла фотоаппарат. Сняли с объектива крышку. Произвели замену пленки на с соответствующей светочувствительностью. Выставили требуемую выдержку диафрагмы. Когда же включилось сознание ему только оставалось нацелить на небо объектив и нежно надавить кнопочку.
   Серия снимков. Щелк, щелк, щелк...
   Олег обернулся. Виктор поймал на себе его злой взгляд. Смутился. Но выдержал. В конце концов это его работа.
   Пока они добрались до пролома в заборе, Виктор успел пощелкать и окрестности. Хоть и был абсолютно уверен, что снимки выйдут фиговые. Непрерывный бег и сопутствующая ему тряска. Неровное освещение. На ходу подобранная выдержка. Всё выйдет смазанное, темное, никакое. Но попробовать стоило.
  
   Когда они нырнули под крышу какого-то корпуса небо уже давило своей тяжестью на плечи. Светло стало как днем. Виктор не помнил маршрут, по которому они блуждали между серых коробок зданий, лавируя среди остовов брошенной техники, нагромождений бетонных плит и труб, металлических контейнеров для производственного мусора. Единственное воспоминание - это метания Олега, ломящегося во все встречные двери. И везде заперто. Заперто. Заперто!
   Они покорно тащились за ним, как стадо за вожаком. А вожак упорно боролся за жизнь, увлекая их за собой.
   - Какого черта здесь всё опечатано! Блядь, ведь чувствовал - нельзя возвращаться! Нет! Только не здесь! Не сейчас!
   Он грозил кулаком небу. И выкрикивал сплошные ругательства. С каждой минутой в голосе становилось все больше отчаянья. В бешенстве он рванул с плеча автомат. Но стрелять не стал. Увидел приоткрытую дверцу в створке ворот.
  
   Здесь было темно. Затхло. И пусто. Абсолютно пустынное здание. Жалкий остов. Из которого, в своё время, выскребли всё, что представляло собой хоть какую-нибудь ценность.
   - Максим, дверцу прикрой.
   Включив фонарь, Олег уверенно повел группу сквозь темноту.
   - Нам повезло. Именно в этом здании есть подвал. И именно здесь мы в свою бытность пережидали выбросы. Именно сюда я вас и вёл. Если б этот блятский выброс на полтора часа раньше не начался!.. Спокойно б дошли. Но как лихо он раскручивается... Прямо как... Быстрее в подвал!
  
   А потом было тяжелое ожидание. Свет погасили. Олег заставил выключить все электроприборы. И даже принудил вынуть батареи, питающие в фотоаппарате автоматическое устройство протягивания пленки.
   В подвале нашлись пахнущие плесенью, но сухие одеяла. На которые Олег приказал прилечь. Чтобы хоть как-то развеять охвативший всех страх он начал отрывистую лекцию обо всём и ни о чем.
   - О природе выброса известно многое... И в то же время неизвестно ничего... Его периодичность непредсказуема... Зафиксированы весьма продолжительные периоды затишья. Так же как и частая последовательность выбросов, разделенных несколькими часами... Теории о его природе, логика возникновения аномалий, взаимосвязь появления артефактов - нас, в нашей ситуации, волновать не должны. Объясняю почему. Для нас важнее всего выживание. А не умствования яйцеголовых, находящихся от вероятной зоны поражения выбросом в лучшем случае в паре-тройке километров...
   - Слушайте сюда. Раз уж нас угораздило, никому не помешает знать о поражающих факторах явления именуемого выбросом. Знание их способствует выживанию. Первое правило, которого следует придерживаться неукоснительно. ВЫЖИВАНИЕ под открытым небом НЕВОЗМОЖНО. Укрытие не обязательно должно быть герметичным, но обязательно со всех сторон закрытым. Между тобой и выбросом должно быть препятствие как минимум в кирпич толщиной. Нас в своё время учили: у выброса и ядерного взрыва есть масса общего. За исключением ударной волны.
   - Олег, - подал из темноты голос Максим, - Кое-что забыл. И за исключением светового излучения.
   - Излучение есть! Пусть и не световое... В общем так. Поражающими факторами являются: некоторое излучение, проникающая радиация, радиоактивное заражение, аномальная активность и электромагнитный импульс.
   - Некое излучение... Хорошее описание...
   - Максим! Закрой пасть!
   - Хорошо, хорошо... Понимаю. Лекция для студентов. Для чайников... Всё. Рот застегнул и молчу...
   - Макс, я тебя!...
   - Олежек, - тихо встряла Светлана, - Всем сейчас страшно. Это его способ изгнать из себя страх. Пусть. Это и нам помогает. Страшно, когда в темноте голоса никто не подает. Витёк? И ты не молчи. Хоть какие-то звуки издавай.
   - Угу...
   - Олежек. Продолжай.
   Олег некоторое время собирался с мыслями, и так как Максим молчал, он продолжил:
   - Светового излучения нет... По крайней мере видимого потока лучистой энергии, содержащего ультрафиолет и инфракрасные лучи... Но у людей, заскочивших в убежище буквально в последний момент, частенько наблюдаются ожоги, сродни солнечным открытых частей тела, обычно кистей рук, шеи и лица...
   Максим хмыкнул.
   - Так вот почему в аптечке присутствует мазь от ожогов. Умные люди её составляли. А я думал это под влиянием лекций Павла Михайловича...
   Игнорируя его, Олег продолжал:
   - Это все так называемы ожоги первой степени. Характеризуются образованием красноты и отеком кожи. Всё что серьезнее - на ожоги больше не смахивает. Оно характеризуется омертвением кожи и глубоко лежащих тканей. Порой и под одеждой. Под защитным костюмом.
   - Не ходите дети под выбросом гулять...
   - Максим, ты столь остроумен...
   - Олежек!...
   - Светка! Как женщина не лезь в мужские разборки.
   - Как женщина я могу понять, почему ему всё это не интересно. Он все это знает. Мне тоже не очень нравится выслушивать некоторые вещи по десятому разу. Но по первому можно. Продолжай. Раз повеселей темы нету, то давай, бухти дальше про омертвение кожи.
   - Да, да, да, - вновь подал голос Максим, и Виктор подумал, что к концу их отсидки Олег, похоже, его убьет. Или хотя бы поколотит.
   - Ты еще скажи, что это таинственное излучение не проникает через непрозрачные материалы, толщиной не менее 10 сантиметров. И что значительно ослабляется в задымленном воздухе, в туман, дождь, снегопад.
   - Кстати, - примирительным тоном, - Я слышал, как вы однажды во время выброса специально создавали дымовую завесу, чтобы повысить вероятность выживания парней не успевших в убежище.
   - Да, - ответил Васильевич с какой-то грустью. - Специализированные дымовые шашки "черный дым" с какой-то добавкой, должной усиливать рассеивающие свойства. Не понятно сработало или нет... И в какой степени...
   - То есть не помогло?
   - Да как тебе сказать. Инструкции той поры в обязательном порядке предписывали устанавливать дымы. Точно также как и принимать радиозащитное средство N1 по шесть таблеток за один прием, и по четыре таблетки в последующие двое суток. А также радиозащитное средство N2 и противорвотное средство.
   Тут уже Виктор не утерпел:
   - А это еще зачем?
   Ему ответили сразу оба:
   - Это чтобы ты в противогазе собственной рвотой не захлебнулся.
   - А правда каждый выброс предписывалось в этом резиновом наморднике отсиживаться?
   - Правда.
   - И что уколы, в случае надобности, прямо через резину делали?
   - Бывало.
   - А что нам за противогазы выдали? Их надевать не надо?
   Максим в темноте тихо рассмеялся:
   -- Забей. И это, брат, тебе не противогаз. Это так называемый шлем комплексной защиты. Недавнее нововведение. Во времена этого старичка о таком можно было только мечтать. Защищает разом от всего. Предохраняет от попадания в органы дыхания, на глаза и лицо всяких радиоактивных, отравляющих, бактериальных и всяких прочих. Плюс какая-то вшитая экранирующая оболочка, предохраняющая мозги от перегрева. Так называемая пси-защита.
   Олег:
   - Не бухни.
   - Мамой клянусь. Там памятка внутрь вложена. Когда свет зажжем, прочитаете.
   - Что так и написано: пси-защита?
   - Слово в слово.
   - Это же не научный термин.
   - Зато очень наглядный.
   - Кстати, - спустя какое-то время подала голос Светлана. - Почему мы вообще в темноте лежим?
   Олег растерянно ответил:
   - Просто предписывается первые часы лежать неподвижно. В особенности тем, кто подвергся облучению. Как мы. Чтобы организм восстановился.
   Виктор поинтересовался:
   - А мы облучились?
   - То, что ты в небе видел, на самом деле видеть не должно. Ты в это время уже должен в подвале сидеть. И да, кстати, пора. Каждый нашарил аптечку. И принял по таблетке средства один и средства два.
   - А как их в темноте отличить?
   - На капсулах с таблетками нанесены флюоресцирующие полосы. Тебе с одной и с двумя.
   - Подождите, а разве второе средство не противобактериальное?
   - Витя, под воздействием радиации иммунная система ослабляется.
   Какое-то время все возились с аптечками. Шуршали отвинчиваемыми-завинчиваемыми колпачками, гремели таблетками в капсулах, вытряхивая их на ладони, шумно глотали.
   - Водички бы.
   - На флягу держи.
   - Где? Не вижу.
   - На голос ползи.
   - Почему свет нельзя зажечь?!
   Максим щелкнул зажигалкой, и в неровном свете огонька фляга нашла своего страдальца.
   - Витя, и мне дай.
   - Света, держи.
   - Ну вы закончили? А-то у меня газ в зажигалке заканчивается.
   И вновь темнота. И Светкин голос:
   - Так мне никто и не ответил. Почему мы в темноте и почему молчим? Олежек, скажи.
   - Не, - отозвался Васильевич. - Молчать не рекомендуется. Темнота разобщает. Психика может не выдержать. Старшему надлежит говорить, а молодым внимательно слушать и изредка задавать вопросы...
   - И поэтому ты решил поделиться с нами своими знаниями о выбросах? Омертвление кожи... И глубоких тканей... Спасибо, Олежек, это так бодрит!
   Темнота разразилась безудержным хохотом. Максим вставил:
   - Светка, ты жжешь.
   Олег, немного подумав, ответил:
   - Почему в темноте и почему лежать - я не знаю. Думаю, это некоторое сталкерское суеверие. Долгое время вообще считалось, что в Зоне во время выброса выжить нельзя. Потом, чисто случайно, обнаружилась команда счастливчиков, которым пережить удалось. Это был кто-то из научной группы военных сталкеров. Специально оборудованных для глубоких рейдов. Их заданием была разведка радиационной обстановки в области АЭС. Тогда, в первый год после образования Зоны, большой кипеш был по поводу попадания радиоактивных веществ в реку Припять, поскольку она впадает в Киевское водохранилище. Должно быть, все помнят тогдашние перебои с водоснабжением в центральной Украине? В кранах было сухо, как в Сахаре. А по улицам непрерывно крейсировали водовозы, гудками созывая народ с баклагами...
   - В Зону забрасывались десятки групп. Именно тогда сложился свод правил пребывания на режимных территориях. Каждая его строчка оплачена чей-то жизнью. Для обеспечения безопасности групп использовалась самая передовая техника той поры. Как бы наши националисты щеки не раздували, а без своевременной помощи России в ту пору было не выжить. Их ИМР-ы, БАТ-ы, "Ладога" и прочая тяжелая техника пришлись очень кстати. Вы, небось, в кино видали как в Зону только БТР-ы колоннами отправляли? А хоть кто-нибудь из сценаристов и режиссеров задумывался: на фига в области техногенной катастрофы бронетранспортеры? О мутантах тогда слыхом не слыхивали. Войска только потом Зону оцепили. Вначале шли ликвидаторы. Военные инженерные части. Путеукладчики и инженерные машины разграждения. Их еще в Союзе проектировали для устройства путей продвижения войскам по территориям подвергшихся применению ядерного оружия. Это такие мощные тягачи, оборудованные ковшами, кранами, радиационной защитой. О такой хрени, как аномалия, никто и предположить не мог тогда. Но погибли не все, а лишь авангард. Остальных вовремя завернули. Всю эту технику еще использовали для возведения специальных защитных дамб в пойменной части реки Припять. Причем, если посмотрите на карту, забрались довольно глубоко в Зону Отчуждения. Вот как раз для рекогносцировки радиационного заражения и аномальной активности в этом районе и забрасывались в Зону разведывательные группы. Больше всего тогда интересовал юго-восток Зоны Отчуждения. В особенности стремились прорваться к водоему-охладителю возле АЭС. В этом месте река Припять проходит от него в 200-400 метрах, и отделена от него искусственной дамбой. Были сведенья, что радиоактивность водоема зашкаливает. Дамбу планировали укреплять. Но строительная техника до неё не добралась. Тот район до сих пор под пристальным вниманием...
   - Выбросы в ту пору шли чередой. Максимум неделю задержки. А так, каждые три-четыре дня. В аккурат на третий день после выброса вся деятельность в Зоне сворачивалась. Строительные бригады, разведчики, ученые срочно эвакуировались. И все терпеливо ждали, когда разразится очередной выброс. Как только всплески анормальности прекращались, по местной сети объявлялось восемь часов готовности, по истечении которых каждый выдвигался в свою зону ответственности. Разведчики же выдвигались через два часа после выброса. До границы аномальной активности их доставляли на "Ладогах", а дальше они на своих двоих. Первым делом обследовали стройплощадки и далее в глубь Зоны. Потом шли бригады техников, приводить в порядок законсервированное на время выброса оборудование и строительную технику. Следом, через пару часов все остальные...
   - В один не очень прекрасный день выброс последовал не через трое суток, как повелось, а часа через четыре. И практически все разведгруппы, не успевшие эвакуироваться, накрылись. Вывезли на вертолетах только две. Тогда вертушки, кстати, чаще летали, чем сейчас. Впрочем и падали чаще... В общем был большой траур...
   - Вы даже представить себе не можете ту радость, которую многие испытали, когда в эфире раздались позывные одной из групп. Они успели вернуться к ближайшей стройке и залегли в каком-то ангаре, где были бетонированные ямы для обслуживания техники. В ямах и укрылись. Заперли наглухо все двери, ворота. Окон не было. Залегли на дне под каким-то колесным тяжеловесом. И переждали. В темноте. Лёжа. Про тот случай потом во всю раструбили. А рецептуру выживания около научно обосновали и прописали во все наставления. И особо её менять никто не стремится. Сам понимаешь, когда на кону твоя жизнь - экспериментировать не больно тянет. Это вредно для здоровья...
  
   Разговоры, разговоры, разговоры... Виктор первоначально к ним жадно прислушивался. Но потом задремал. И снились ему сны. То героическая стройка, должная предотвратить сток радиоактивных вод в центральный водоем, то разведывательные походы. Пробы воздуха, воды, почвы. Какие-то баночки, скляночки. Чудилось, что куда-то он неимоверным усилием тянет армейский ящик с комплектом индивидуальных дозиметров. Время от времени его открывает, достает из плотных рядов очередную трубочку дозиметра, тускло поблескивающую окуляром и имеющую сбоку прищепку как у авторучки, и вертикально втыкает в почву. То под деревом. То у стены дома. То на илистом берегу водоема... И действо сие столь героически важное, что ни на что другое и отвлекаться нельзя...
   А Олег с Максимом тоже где-то рядышком идут. Но ничего почему-то не делают, а только спорят и спорят...
   - Олег, послушай. А вот утверждается, что АК-74 намного хуже по своим поражающим свойствам, чем старый добрый АКМ под патрон 7,62 мм образца 43-го года. Понимаешь, в АК-74 за счет облегченной пули, летящей на грани устойчивости, очень часты рикошеты. Даже от веток кустов. Утверждают, что пуля из него даже каску пробить не в состоянии.
   - Ага. А ты по каскам стрелял? Выйди на стрельбище. И попробуй.
   - Но ведь группы российских сталкеров длительное время вооружали АКМ-ами. Понимаешь, у него большая поражающая способность. Он натовский бронежилет прошивает насквозь на дистанции до 800 метров.
   - Да какая, блин, разница! Огневой контакт в Зоне все равно происходит на дистанциях не более 200 метров. А чаше и того меньше.
   - Но ведь более лучшее останавливающее действие...
   - Какое, блин, действие! Если пуля проходит насквозь. Затрачивая в теле минимум своей энергии. Наилучшее останавливающее действие в охотничьем ружье, заряженном экспансивной пулей...
   Голоса то приближались, то отдалялись, растворяясь в тумане...
   - ... для одаренных еще раз... Охотничье оружие - пуля достигает цель и теряет всю энергию в первой преграде... Оружие военного назначения - пуля пробивает все преграды и достигает противника...
   - ... вот о том-то и речь!... Не достигает... И не пробивает...
   - ... идиот... ты хоть раз из оружия стрелял...
   Туман сгустился и рассосался, отступив под натиском летнего солнца. Он стоял в центре зеленого поля. Впереди темнела листвой лесопосадочная полоса - густое переплетение кустов и деревьев, давно позабывших, что такое периодическая вырубка. На краю поля ржавел скособоченный трактор. И некоторые особо нахальные кусты, словно выбежав из общей чащобы, то тут, то там прорастали на поле, очевидно когда-то бывшем пахотным, но теперь покрытым сорной травою.
   В небе медленно плыли белые облака, да безмятежно кружила какая-то крупная хищная птица.
   Пейзаж был мирным. Спокойным. Умиротворяющим.
   В поле зрения попала чья-то фигурка. В темном армейском комбинезоне. Она была далеко. Но Виктор был почему-то уверен, что это там стоит Светка. Он хотел её окрикнуть. Но поле накрыла холодная тень. Неприятный озноб пробежался по коже. Чьи-то ледяные пальцы коснулись его волос и тихий неразборчивый шепот, проникнув в голову, вызвал оцепенение и острый приступ липкого страха.
   А потом вспыхнул свет. Резанул по глазам. Заставил зажмуриться. И проснуться...
  
   Пробудился он от неровного электрического света, бившего в глаза. Неприятно яркого, после многих часов темноты.
   - Да будет свет, - произнес Васильевич.
   Встревоженный голос Максима:
   - Что происходит?
   - Ну... Если проводник перемещать в магнитном поле, то в нём индуцируются токи. А если магнитное поле перемещать возле проводника, то результат может быть тем же самым.
   - Это значит...
   - Выброс в самом разгаре.
  
   - Именно сейчас формируются аномалии. Советую держать глаза открытыми. Именно в этом подвале никогда ранее ничего гадостного не фиксировалось. Но это не означает, что именно сегодня здесь не сформируется какая-нибудь электро или студень.
   - А жарка может образоваться?
   - На Агропроме жарки еще ни разу не отмечались. И еще, переменное магнитное поле негативно воздействует и на человека. Почувствуете тошноту - примите соответствующее средство.
  
   И потом еще часов восемь томительного, напряженного ожидания. Светка спала, её даже электрический свет не потревожил. Олег тоже прикорнул, срубленный усталостью и нервным перенапряжением. Сделал молодняку несколько финальных наставлений, дождался подтверждения, что да мол, всё понято, улегся, накрылся одеялом, и моментально отключился.
  
   Максим, вальяжно развалившись, разглагольствовал:
   - Ты еще шпаной был, когда это всё заварилось. А я многое о том, как начиналось, помню. И как в новостях эту новость впервые объявили. И первые репортажи о мутантах как сейчас помню. Когда они в первый раз поперли, в стране чуть было всеобщую мобилизацию не объявили...
   Виктор старательно раскладывал вокруг себя набор для чистки объектива и камеры: мягкую чистую тряпочку, специальную ткань для стирания пыли, жидкость для протирания объектива и кисточку с обдувателем, пинцет и маленькую отвертку. Извлек из чехла камеру. Открутил объектив. Извлек кассету с пленкой. И начал профилактическую протирку и чистку. Не то, чтобы в этом была насущная необходимость. Но требовалось занять чем-то руки. И голову.
   - Ты что, всегда после работы свою камеру чистишь, как автомат после стрельбища?
   - Угу.
   - Ну ты, брат, на всю голову...
   - Техника уход любит. А тебе, кстати, сколько лет?
   - Мне? Двадцать.
   - А мне двадцать два. Ну и кто из нас был шпаной, когда всё заварилось?
   - Тебе не дашь двадцать два. В лучшем случае восемнадцать. Хиловато смотришься. Ты это... с гантелями хоть иногда... Для мышцы полезно. Да и девушки более заинтересованно поглядывать станут...
   - Об этом не беспокойся.
   - Да ты что, обиделся? Витёк, ты это напрасно. Я ж это всегда, правду-матку в глаза... Вот этот вот, - кивок в сторону Олега. - Тоже обиделся, когда я против АК-74 высказался. А что они с ним собственно сделали? Облегчили боекомплект и только. Ни вес оружия толком не снизили. Ни отдачу не уменьшили. Зато поражающую способность резко сократили. Ты сам, что про это думаешь?
   - Все в этом мире имеет свою цену, и недостатки любого оружия - это продолжение его достоинств.
   - Сам придумал, или прочитал где?
   - Сам. Прочитал.
   И тишина. И только шуршание тряпочки по стеклу объектива.
   - Скучный ты человек.
  
   Разговоры, разговоры. А что еще делать, если ты заперт в ограниченном пространстве на продолжительный срок? Можно спать. Можно сидеть. Можно ходить взад-вперед. Хотя последнее раздражающе действует на всех прочих, полагающих, что раз во время выброса тебя угораздило остаться в живых, то не искушай судьбу, вернись на место, где в первый раз упал, и там сиди-лежи. Не буди лихо. В особенности если оно и не думает спать, а бушует поблизости.
   - Светка, сядь. Не маячь.
   - Я в туалет хочу...
   - Ох, ты горе моё.
   Олег встаёт и внимательно обследует весь подвал.
   - Вон тот угол. Достаточно тёмный. Достаточно дальний. Безопасный. Хотя уверен, что по соседству через пару часов образуется кислотная аномалия...
   - Не подсматривайте!
   - Не беспокойся. Любому, кто посмеет в ту сторону голову повернуть, скручу её на сто восемьдесят градусов.
  
   - Олег, а почему ты считаешь, что профессиональная армия не годится для Украины?
   - Профессиональная армия - это армия наёмников. Наёмники не защищают родину. Они служат нанимателю.
   - Я бы так не сказал. Ведь она формируется из граждан Украины.
   - Профессиональные военные - это отдельная замкнутая каста. Не имеющая связи с народом, который якобы защищает. Другое дело срочники. Они из народа и вернутся в народ. Кроме того, маленькая "профессиональная" армия годна только для маленьких операций. И что ты будешь делать, когда она потерпит поражение или масштабы войны возрастут? Где в срочном порядке наберешь новых "профессионалов"? В стране, где население в лучшем случае будет только знать с какой стороны за оружие браться. Так как в кино видали. Но никакой, даже приблизительной армейской подготовки не имеет.
   - Но Америка...
   - Америка крепко села в лужу в том же самом Афганистане с Ираком. Ей даже на эти небольшие страны своей солдатни не хватает. Их дипломаты мечутся по свету, ищут недоразвитых, готовых слать туда пушечное мясо. А из их профессиональной армии у них текучка кадров такая большая... Большинство наемников готовы повидать мир только пока войнушка на туристическую поездку похожа. Чуть что всерьез не так, и наемник осознает, что и жизнь одна, и прожить её хочется.
   - А срочнику не хочется?
   - Срочника мотивирует долг. И мотивация срочников - одна из причин почему "непрофессиональную" армию не пошлешь на несправедливую войну, или не будешь использовать для подавления волнений в своем народе. Не поймут. Не поддержат. Не подчинятся. В последнем случае наверняка. А эту "профессиональную" касту военных я под разными углами повидал. Того еще сорта люди. Ни в грош не ценят ни жизни гражданских, ни срочников. Это для них вроде как бы и не люди. Я, до того как в армию попал, тоже думал: профессиональная армия - лучший способ переложить собственные обязанности на чужие плечи. Но после того, как увидел, как Зона перемалывает целые батальоны, а командование кидает в бреши неподготовленных срочников, при этом всячески оберегая и охаживая так называемых "профессионалов", моё мнение переменилось. Наемная армия - это прожорливый, дорогостоящий и очень хрупкий инструмент, негодный для эпохи потрясений.
   - Олег, а когда вы служили?
   - Я в армию угодил после института. В двадцать четыре. Сейчас мне тридцать один. Вот и считай.
   - И долго вы?
   - Отслужил два срока. Попал под соответствующий указ...
   - Витёк, а ты служил?
   - Я нет. По состоянию здоровья. В детстве было сотрясение мозга. В медкомиссии решили, что в армии с такими помятыми мозгами делать нечего.
   - Ну ничего. В военное время гребут всех. И даже безногих-безруких прогоняют через медкомиссию в надежде, что у них конечности отрасли.
   - Да, знаю. Наши военные медики до сих пор верят в чудеса...
  
   Разговоры, разговоры... Куда без них, когда часами на одном месте сидишь...
  
   - Берешь вот так. Три пальца вставляешь в дыру и натягиваешь... на голову... Вот так... Пока очко не станет напротив глаза... Чего ржешь?!
   - Ни-че-го...
   - Смешно сказал? Так нам военрук в своё время на лекциях показывал.
   - А я думал, у вас в институте не было военной кафедры.
   - Кафедры не было. А гражданская оборона была. Она сейчас везде обязательна. Так, хватит хихикать. Натягиваем этот комплексный защитный намордник. Светка! Тебе, что отдельное приглашение надо?!
   - Ну, Олежек... Я прическу испорчу.
   - Какую нафиг прическу?! У тебя на голове давно уже взрыв в цистерне с макаронами.
   - Но это не значит, что надо усугублять. Витька! Не фотографируй!!! Я не буду ЭТО надевать, пока он меня снимает.
   - Виктор, убери камеру.
   - Но ведь это такие уникальные кадры...
  
   Лампы над головами неровно мерцали. В дальнем углу что-то зеленело и пузырилось. За дверью слышались какие-то электрические разряды.
   - Что же там творится?
   - Сам узнаешь. Когда выйдем наружу. Думаю, вокруг будет весело.
  
   - Давай закурим по одной.
   - Олег Васильевич, вы курите?
   - Студент, а что тебя удивляет? Сигарета - лучший способ скоротать жизнь.
   - Ну да. Тот, кто не курит - оттягивает свой конец. А тот, кто курит - кончит раком.
   - Вот видишь. Ты всё понимаешь.
  
   - Думаю еще пара, максимум тройка часов. И всё завершится. И будем искать выход наружу.
   - А если он заблокирован?
   - Сидеть и ждать. Либо нового выброса. Либо пока проход разблокируется. Пока загадывать рано.
   Максим рассмеялся:
   - Ясно. В полном соответствии с тремя правилами сталкер-шаманизма. Правило первое. Вывод - это отрывок мысли, мелькнувшей в тот момент, когда вы устали думать. Второе. Просветление - это осознание, что всё зависит от восприятия. И третье. Как Светка высказалась: человек без бога - всё равно, что рыба без велосипеда.
   - О, шутка юмора. Это похвально. Свидетельствует о присутствии духа. Но не больно-то веселитесь. Зона несерьезного отношения не прощает. Помните, сталкер, как и сапер, ошибается только дважды в жизни.
   - Как это?
   - Первый раз - при выборе профессии.
  
   Временами на Виктора накатывало ощущение, что они в этом заключении уже неделю. Они болтали. Делились воспоминаниями. Спали по очереди и по чуть-чуть. Время от времени глотали таблетки из личных аптечек. И один раз скромно перекусили.
   Светка жаловалась, что всю жизнь мечтала выспаться, а теперь после этого пересыпа у неё голова раскалывается и вялость какая-то.
   Олег возражал, замечая, что это у всех. Так Зона встречает непрошенных гостей. Пока организм к воздействию местных излучений не адаптируется - неприятные ощущения гарантированы.
   - А почему оно только сейчас подействовало?
   - Да потому, что аномальная активность была снижена. А теперь она в норме. Как и положено.
   А Виктор сидел и раздумывал: как это буйство энергий снаружи согласуется с управляемостью Зоны?
   Светка изредка бросала на него настороженный взгляд, и было видно, что тот же самый вопрос беспокоит и её.
  
   Наконец Олег объявил:
   - Выброс закончился.
   - Стало быть, - Максим покосился на дверь. - Выходим?
   - Не спеши, коза, в лес. Все шишки твои будут. Если б ты не сорвал мою лекцию, ты бы услышал, что выброс сопровождается всплесками радиоактивности. Наибольшую опасность радиация представляет в первые часы после выброса. Подождем, когда снизится.
   - Долго ждать?
   - Для разведгрупп норма два часа. Но они выдвигаются в соответствующем защитном снаряжении. Для всех прочих минимальная норма шесть часов. Уставом предписывается восемь. Сейчас час дня. Так как мои ощущения окончания выброса чисто субъективны, то есть, не подтверждены никакими измерениями, то он мог закончиться и час, и два назад. Нам следует вернуться на Агропром. И сделать это следует до наступления темноты.
   Олег обвел всех внимательным взглядом.
   - Темнеть начнет в девять. Выдвинемся в шесть. До этого проведем малую разведку на местности на предмет проходимости. Скрывать не стану. У меня серьезные переживания насчет благополучия гарнизона на Агропроме. Еще не известно - ждут ли нас. В любом случае если будет спасательная операция, то искать нас будут там. И еще печальная новость. Предстоит провести еще одну ночь в Зоне. Макс, зря ухмыляешься. Ты еще не видел ночи при нормальной активности. Сейчас зверье начнет занимать пустующие территории. Грызня будет ещё та. Дай бог благополучно пройти. А вот путь до периметра уже не будет походить на воскресную прогулку. Эх, надо было и для студента калаш выбить...
   - Что?! Для этого? Да в кого он из него сможет попасть?!
   - Он? Ни в кого. Но это дополнительный боекомплект.
   Черт. Виктор насупился. Неужели он настолько неубедительно выглядит?
   Максим, перехватив его взгляд, попытался утешить:
   - Да ты не переживай. Ты не один такой. Парням твоей комплекции оружие выдают, чтобы их ветром в поле не сносило.
   Ну, спасибо.
   - В общем так, соколики. Технический перерыв до трех часов. Можете вздремнуть. Напоследок. Этой ночью спокойного сна возможно не будет.
  
   Спать не хотелось. Но это местное излучение, похоже, действительно разбивало вдрызг организм. Дряблость, апатия. Легкая тошнота. Периодические головокружения. Все лежали. Царила тишина. Глаза незаметно против воли слипались. Сознание отключалось пару раз. Снов не было. Но каждый раз после пробуждения оставался на душе какой-то неприятный осадок, какой бывает, когда просыпаешься от кошмара.
   - Черт, - простонала Светлана. - Такое ощущение, будто кто-то недобрый сидит рядом и, пока ты спишь, бормочет тебе в ухо...
   Максим тяжело сел.
   - Что, и у тебя тоже? Такой с холодными, длинными пальцами. Витек, а у тебя как?..
   - Так! - громко гаркнул Олег. - Рота подъем! Две минуты, чтобы подтянуть штаны, встряхнуться. Подготовить комплексные намордники. И выдвигаемся. Виктор, Макс, и я.
   Светка мгновенно вскочила.
   - А я что? Здесь одна останусь?
   - Не одна. Ты и вот этот котелок. Сваргань к нашему приходу что-нибудь горяченькое. Мы не надолго. Минут на пятнадцать-тридцать. Предварительную разведку провернем, на предмет проходимости новоявленных образований. К тому же по первости я не позволю студенту слишком долго облучаться. Ему еще размножиться надо.
   Максим:
   - И мне тоже.
   - Тебе - не обязательно.
  
   Выход сопровождался всевозможными предосторожностями. Олег настолько медленно их вёл, что казалось, будто он не уверен в себе. Он заставил всех натянуть эти чертовы прорезиненные шлемы, аргументируя это наличием в окрестности кислотных аномалий, испарения которых могут быть смертельно неприятными.
   - Они обладают высокой токсичностью. Запаха почти не имеют. Признаками поражения является сладковатый привкус во рту, головокружение, общая слабость, - голос Олега через маску "намордника" звучал невнятно и приглушенно. - Эти симптомы после выхода из очага поражения быстро проходят, и человек в течении 4-6 часов чувствует себя нормально, не подозревая, что в это время у него формируется отёк легких. На дистанции менее двух метров защита органов дыхания обязательна. Дополнительная защита кожи рук и шеи обычно не требуется, если вы выдерживаете дистанцию ...
   И так далее. Виктор уже действительно начинал ощущать себя студентом. Что ни день, то лекция. И не одна.
   А с непривычки в "наморднике" неуютно. Жарко в нём. Кожа в контакте с резиной мгновенно запотевает и начинает чесаться. Этот шлем подобно противогазу полностью обхватывает голову. Длинного хобота, столь типичного для армейских противогазов, хорошо знакомых по занятиям гражданской обороны, нет. Фильтрующая коробка, прикрепленная к нижней лицевой части "намордника" выглядит столь настораживающе компактной, что невольно закрадывается сомнение, а не очередной ли это массовый ширпотреб, единственное важное достоинство которого - дешевизна, и сопутствующая ей простота в производстве.
   Олег Васильевич ничего по этому поводу не сказал. Хотя во время отсидки в подвале он весьма придирчиво оглядел все защитные комплекты, имеющиеся у них в наличии. Он долго вертел в руках каждую маску, проверяя нет ли трещин и проколов, целы ли стекла, исправна ли клапанная коробка и в каком состоянии клапаны и фильтры. Осмотра избежал только комплект Максима, но им занимался сам Максим. Не забывая ворчать, что это уже делалось во время приемки комплекта со склада. Впрочем, к его ворчанию все уже начали потихоньку привыкать.
   На первом этаже царил полумрак. Тусклый свет просачивался сквозь разбитые окна, расположенные как водится в производственных цехах высоко под потолком. В проемы окон просматривалось унылое пасмурное небо.
   Застыв в дверном проеме, Олег долго всматривался в полумрак. Присматривался к показаниям рентгенметра и датчика аномальной активности. Щелкал переключателями поддиапазонов. Крутил рукоятки настройки этих приборов, регулируя соответствующий режим работы. Жал кнопочку подсветки шкал, и его маска озарялась призрачным электрическим светом.
   Как ни странно батареи приборов не разрядились. В отличие от пальчиковых батареек из фотоаппарата. Теперь протягивание пленки придется делать вручную. И следует забыть про серии из четырёх и более кадров в секунду за счет мотора-ускорителя.
   Олег тем временем взялся за новый прибор. Выглядел он зловеще, как походный саквояж полевого хирурга. Представлял собой пластмассовый короб с откидной крышкой, внутри которого размещались нечто похожее на ручной насос, комплект разнообразных насадок к нему, пачка бумажных кассет с индикаторными трубками, электрический фонарь, какие-то фильтры, колпачки, лопатки, скребки, отдельно зажимом крепился цилиндр грелки, и топорщилось несколько рядов патронов к ней.
   ВПХР. Войсковой прибор химической разведки. Если бы эту вещицу им не показывали вживую на одном из занятий по ГО, Виктор в жизни бы не понял что это такое.
   Олег, открыв прибор, отодвинул какую-то защелку и вынул насос. Из кассеты извлек две трубки с красной маркировкой. Лезвием, извлеченным из общего набора, аккуратно надрезал концы бумажных трубок и вскрыл их. В разрывах показались ампулы с какими-то реактивами. Разбив с помощью какого-то приспособления концы ампул, Олег энергично их встряхнул пару раз. Затем вставил одну из трубок в насос и сделал несколько качаний. Тем же приспособлением разбил нижние концы трубок, встряхнул и стал наблюдать изменение окраски их наполнителя.
   Верхний слой наполнителя трубки в насосе неуверенно окрасился в красный цвет, постепенно сменившийся на бурый, а потом на темно серый. Во второй трубке наполнитель приобрел желтый цвет.
   - Так я и думал, - Олег выкинул трубки и упаковал прибор. - Для чайников поясняю. Если в воздухе всё в порядке - цвет наполнителей обоих ампул становится одинаковым. Цветное разнообразие признак неприятностей. Дальнейший анализ проводить не будем. Нам абсолютно пофигу какой точный состав дряни витающей в воздухе.
   Протиснувшись мимо Виктора и Максима, Васильевич проорал в полумрак подвала:
   - Светка, готовка отменяется! Гаси огонь. И натягивай на морду противогаз! Как слышишь меня?!
   - Что случилось?...
   - Ничего. Но береженного бог бережет... Если по моему возвращению застану тебя без этого "намордника", то всыплю по попе! Сесть долго не сможешь. Поняла?!
   - Да...
   - Не слышу!
   - Да-а!!!
   - Так, - Олег протиснулся обратно. - А мы, не спеша, продвигаемся к выходу. Дистанция три метра. Первым иду я. Следом Максим. Виктор замыкающим. Надеюсь, фотоаппарат свой оставил?
   - Н-нет...
   - Идешь вторым. Максим замыкающим. Если спиной почувствую, что вместо того, чтобы внимательно наблюдать, глядеть по сторонам, слушать меня и в точности повторять мой путь и все мои действия, ты рассматриваешь окружающий мир через эту штуку - зафутболю её в ближайшую аномалию. А шею тебе так намылю, что она у тебя неделю синяя будет. Усек? Шутки кончились. Зона чудаков не любит.
  
   Они осторожно прошествовали через зал (цех, складское помещение?) к воротам, через которые ранее проникли сюда. Но, не доходя десяток шагов, Васильевич остановился.
   - Стоп машина. Всем оставаться на местах.
   Потом присел и долго всматривался перед собой.
   Максим не выдержал:
   - Гайку брось.
   - Спокойно, умник. Не каждую ловушку следует активировать. В особенности если ты в радиусе поражения...
   Через пять минут исследования:
   - Впереди какой-то пульсар. Тип не определен. Пыль собирается в концентрические круги. Мелкий мусор жмется к полу, но на высоте в метр в воздухе просматривается какая-то взвесь. Очень слабо выраженный линзовый эффект. Чувствуется статика. Предположительный радиус аномалии - два метра.
   - Олег Васильевич, а почему датчики молчат?
   - Они не молчат. Просто я давно на них звук выкрутил. Вы бы под их писк во время выброса глаз не сомкнули... Студент, помни, кругом здесь опасность. Не делай ничего самостоятельно.
   Еще пять минут исследований. И почему время тянется так медленно? Рука Виктора нервно поглаживала чехол фотоаппарата. Самое время для парочки снимков. Уникальные кадры сталкерской работы. Но Олег запретил. И по его тону отчетливо чувствовалось - снисхождений не будет. А жаль. Его напряженная поза, а в особенности автомат, перекинутый за спину стволом вниз, зафиксированный от сползания магазином, засунутым за поясной ремень, да и ещё, судя по всему, со снятым предохранителем так и напрашивались на снимок. В этих декорациях, да ещё если в фотошопе подправить затаившуюся впереди аномалию - ну там обозначить её свечением или наложить искажение - то это будет снимок так и просящийся на обложку! Эх...
   Наконец:
   - Через эти ворота не пройти. Посмотрим что с воротами напротив. Всем стоять, где стоите.
   Олег отмерил десяток шагов в противоположную сторону. Вновь опустился на корточки. И замер. Надолго.
   Это начинало утомлять. От нечего делать Виктор стал пялиться по сторонам. Особо созерцать здесь нечего. Небольшое помещение. Лестница как в жилых домах, уходящая толи на второй этаж, то ли на крытый переход между двумя корпусами. Два входа-выхода, прикрытые двухстворчатыми металлическими воротами. Потолки метра четыре, а то и более высотой. Бетонные колонны, делящие помещение на два пролета. По колоннам проложены шинопроводы, на одной виден изъеденный ржавчиной электрический щиток. Подкрановых путей нет. Что очень странно как для склада, так и для производственного помещения.
   - Максим, а что здесь производили?
   В ответ пожатие плечами.
   - Откуда мне знать. Когда это место забросили, меня еще и в проекте не было.
   Васильевич тем временем выдал очередное заключение:
   - Этот выход тоже заблокирован. Идем на лестницу.
  
   Неторопливо. Шаг за шагом. Выполняя все распоряжения.
   - Идти строго на меня... Перил не касаемся... Кто знает, что за гниль за долгие годы они в себя вобрали... Стоять. Не двигаться... Дышать не прекращаем. А-то ты, студент, такой напряженный, что вот-вот в обморок хлопнешься...
   - Олег Васильевич, можно пару снимков?
   - Блять!... Студент!...
   - Я быстро. И камеру спрячу...
   - Что ты хочешь снять?
   - Ну хотя бы вот этот стенд по технике безопасности...
   - Блин... Тяжко с тобой, студент. Черт с тобой! Снимай. С того места, где стоишь! По помещению не шляться! Убью, студент!
   Настроение у Олега было неважным. Они поднялись уже на третий этаж. На втором этаже выход на наружную боковую металлическую лестницу был заблокирован ярко выраженной электро. Была надежда на выход с третьего этажа. Пока поднимались по лестничному пролету, лекция не прекращалась:
   - Выйдем на лестницу, помните: из-за соседства с электро возможны токи до пятисот вольт. Перил руками не касаться. Во избежание шагового удара стараться металлической поверхности касаться одновременно только одной ногой. Хотя подошва ботинок толстая. Пробоя быть недолжно...
   Все надежды убила растекшаяся в самом низу под лестницей кислотная аномалия. Зеленая. Пузырящаяся. С легкой дымкой над поверхностью.
   А ведь свобода казалось вот она, рядышком. С верхней площадки боковой лестницы прекрасно просматривалась территория производственного комплекса. Заасфальтированные подъездные дорожки. Бетонные коробочки трансформаторных подстанций, с темными крышами и металлическими жалюзями. Соседние корпуса. Деревья и кустарник. Проржавевший остов безколесного прицепа. Какие-то нагромождения бетонных блоков и труб. Бетонный забор, тянущийся ломаной линией. А за ним асфальтовая лента дороги, засаженной по обеим сторонам рослыми деревьями, обрывистые холмы, и труба, какого-то таинственного сооружения по соседству с Агропромом.
   Вот туда-то им и надо...
   - Всё? Отщелкался? Идем в соседний корпус по крытому переходу.
   Вечно недовольный голос Максима:
   - А почему сразу же туда не пошли?
   - Одно из правил сталкер-шаманизма. Никогда не ходи там, где под тобой может обвалиться. Студент, что еще?
   - Олег Васильевич. Можно я еще... С лестничной площадки... И если можно... То вон через то окно... Оттуда хорошо должна быть видна противоположная сторона...
   - Студент. Ты борзеешь.
   - Это займет не более пяти минут.
   Олег посмотрел на часы.
   - Светка, наверное, уже с ума сходит. Ладно. Только быстро.
  
   Виды были впечатляющими. Фотографии будут великолепными. Времени было в обрез. Поэтому особенно не мудрил с объективами. Использовал зумобъектив. Освещение было не ахти. Перепад яркости между пасмурным небом с редкими, но внушающими надежду голубыми просветами, и землей был велик. Поэтому каждый снимок приходилось дублировать, выставляя экспозицию то по наземным объектам, то по небу, надеясь, что обработка в фотошопе позволит исправить и освещенность, и коррекцию цвета, а в случае надобности позволит собрать два снимка в один посредством маски слоя...
   Что же на этом предприятии выпускали? Наверняка что-то не очень простое. Потому как с противоположной стороны здания обнаружились платформа и подходящие к ней железнодорожные пути, загроможденные пустующими товарными вагонами. Виктор запечатлел и их, и нагромождения строительного мусора перед ними, и далекую линию горизонта, ограниченную высокими обрывистыми холмами, поросшими высоченными елями и утыканными обтянутыми колючей проволокой ограждающими столбами. Особенно колоритно на этом пейзаже смотрелись покосившиеся вышки линии высоковольтной передачи с оборванными проводами...
   - Студент!
   - Всё, - еще один снимок. - Уже заканчиваю.
   Ещё один. Ещё и ещё.
   - Плёнка почти вышла...
   Снимок. Снимок. Ещё снимок.
   - Сту-де-нт!
   - Да... Я уже...
   Фотокамера в его руках обладала своей волей и жаждой жизни. Она стремилась снимать. Это было её смыслом существования. Она ему практически не подчинялась. Он не мог остановиться и продолжал фотографировать, даже когда его потянули от окна за шиворот.
   - Студент!
   - А?
   Он как очнулся от сна.
   - Идем, студент. Прячь камеру.
  
   Перед крытым переходом Олег остановился.
   - Видимых аномалий нет, - возвестил он. И присел на корточки.
  
   Он потерял на анализ минут десять. Не меньше.
   Всё повторилось. Манипуляции с датчиками. Химические пробы.
   - Всё чисто.
   Максим взорвался:
   - Тогда какого?!
   - Спокойно, салага. Зелен еще, чтобы на ветерана хвост поднимать.
   - Да я вообще не понимаю, какого мы так много времени теряем?
   - Бывалого сталкера от новичка отличают опыт и приобретенные знания о местности, на которой приходится работать.
   - И что же это за знания?
   - На этом переходе в разное время погибло трое человек. Один из них был моим напарником. Прямо посреди перехода вдохнул полной грудью и заработал отёк легких.
   - Кислотная?
   - Да. Под низом. На улице. Целое болото было разлито. Такой концентрации едких испарений я никогда ранее не видел.
   - Кислотные здесь часто?
   - Регулярно. Не люблю это место. Дурные воспоминания.
   - Всё равно это придурь. Использовать этот устаревший ВПХР... Ведь практически в любой аномальный детектор встроен химический анализатор. Эле-ктро-ника! Двадцать первый век! А ты по старинке. Как в советской армии. Химик... черт тебя дери...
   - Электронный анализатор входит и современный комплект ВПХР. Однако он не способен выдавать однозначный анализ и в ряде ситуаций рекомендуется его показания перепроверять с помощью реактивов...
   - Что, очередное сталкерское суеверие?
   - Возможно. Но оно порою спасает жизнь.
   Максим заорал:
   - Как ты достал! Мы в масках! Нам не страшны твои реактивы. Только время теряем. Давай двигать.
   Олег мрачно заявил:
   - Никакого движения. Пока не будет окончательного заключения.
   - Черт!
   Максим обошел Олега и решительно пошел по переходу.
   - А вот это видел?! Что мне твоя химия? Коридор чист!
   Он дошел до конца. Обернулся.
   - Ну что? Можно идти. Проверено.
   - Иди. Только смотри не навернись.
   - Ну и е...сь со своими ампулами, - Максим скрылся за углом.
   - Очень хорошо... - Олег резко повернулся к Виктору. Маска защитного шлема не позволяла оценить эмоции, отображающиеся на его лице, но тон произносимых им слов был тяжеловесно серьёзен.
   - Слушай сюда, студент. Не доверяю я ему. Я потому и хотел, чтобы ты шел замыкающим. Чтобы ты видел его со спины. Что он делает.
   Со стороны перехода донесся окрик:
   - Скоро вы там?!
   - Пока серию экспериментов и проб не закончу - никуда мы не тронемся!
   - Вот ведь упертый... баран...
   Васильевич торопливо заговорил. Приходилось напрягать слух, чтобы различить его напряженный голос.
   - Странный он человек. Вроде косит под зеленого. Но он за периметром бывал. Я уверен. Что он там про насекомых тебе говорил? Аномалий, мол, мало? Собаки самые обыкновенные бегают? Да и вообще, к группе Николая и Игоря он никакого отношения не имеет. Он человек со стороны. Вряд ли из армейских. Держится особняком. За нами вот увязался... Никто ему не приказывал. Я Игоря знаю.
   - Слушай сюда, студент. Слушай очень внимательно. Насчет Светки. Перед поездкой я имел разговор с её батюшкой. В подземном комплексе Агропрома проводится чудный эксперимент. Свидетелями его последствий мы и должны были оказаться. Светка не знает, но мы на пути полной ликвидации Зоны. Ты парень не маленький и сам понимаешь, чем это может грозить правящей верхушке. Подобный ход оппозиции серьезный подкоп под самого... сам знаешь кого.
   - Под Воланд де Мора?
   - Болван. Боюсь заставу, через которую мы проехали, не просто так свернули. Что-то затевается. И этот, - кивок в сторону перехода, - казачок засланный.
   Олег собрал ВПХР и поднялся.
   - Пошли. А-то этот, небось, заждался. И сделай мне одолжение. Приглядывай за ним.
  
   Путь на нижние этажи здания также оказался перекрыт аномалиями. Зато открытым был выход на крышу. Поднявшись по приставной деревянной лестнице, они нос к носу столкнулись с Максимом.
   Вскинув руку в приветственном жесте, Макс доложил:
   - Вниз ведет пожарная лестница. Спуститься можно без проблем. Как раз в аккурат рядышком с нашей дырой в заборе. На Агропром можно было бы отправится прямо сейчас. Что скажите? И да, можно снять эти намордники?
   - Ответ отрицательный.
   Виктору показалось, что Олегу нравится злить Максима. Было ли это следствием подозрений, закравшихся в душу Васильевича? Вероятно, что да. Светкин телохранитель явственно выразил свою нелюбовь к наемникам. А Макс определенно был контрактником. А может он его специально провоцирует на принятие самостоятельных решений? Так называемая проверка на вшивость.
   Виктор задумался.
   Допустим, если бы кто-нибудь позволил себе рассуждать о фотографии и начал бы давать ему бестолковые рекомендации. Как бы он отнесся к этому человеку? Как бы воспринял? Чем бы ответил? А если бы его рекомендации были бы безнадежно глупы? Но этот человек, на правах старшего, принуждал бы его следовать им? Что он бы сделал? Разве не воспротивился бы? Не прорвалось бы его раздражение в их разговорах? Не вылилось бы в конце-концов в откровенный мятеж?
   Говорите, косит под зеленого? А ведь гордыня является одним из смертных грехов... Вот, например, он, Виктор, не рыпается, каким бы резким и оскорбительным не был тон Васильевича. Он прекрасно осознаёт, что первый же его самостоятельный шаг может оказаться и последним. Чтобы в Зоне проявлять самостоятельность нужно быть уверенным, что способен обеспечить себе безопасность. Максим или глуп, или... чрезмерно горд.
   Профессионал может стерпеть умствования другого профессионала, если намерен скрыть свои истинные способности и познания, а вот выдержать чванливую глупость и откровенное пренебрежение намного тяжелее. Особенно в течение длительного времени...
   Выходит Макс не новичок?
   Ну вот. Теперь и он переполнен сомнениями.
   Ну кому это надо? Зачем Максу что-то скрывать? Что за дурацкая мнительность?
   Олег тем временем допытывался у Максима:
   - Вот эта лестница? Ты её проверял?
   - А в чём проблема? Какая-то очередная связанная с ней сталкерская история?
   - М-да... Говорят однажды труп нашли под нею. С дырой в голове.
   - Упал - ударился?
   - Или вначале ударили, а потом упал.
   Голоса этих двоих стали откровенно враждебными. Между ними явно что-то происходило. Была бы здесь сейчас Светка... Она быстро разрядила бы обстановку какой-нибудь шуткой.
   Виктор с тоской поглядел в сторону Агропрома. Отсюда в просветах между деревьями явственно различалась верхушка центрального здания. Отчетливо были видны крыша и окна верхнего этажа. Чем там сейчас занимаются ребята? Пережили ли выброс? Хотелось надеяться. При расставании Игорь выглядел уверенным в себе. Наверняка у них было подготовлено какое-то убежище. Или они надеялись на эвакуацию? Хотелось верить, что они не обманулись в своих надеждах.
   "Олег, в чём проблема? Почему нам бы не спуститься вниз и вот по этой дороге, по которой мы пришли, двинуть обратно?"
   Взгляд Виктора проследил направление асфальтовой полосы, пролегающей мимо производственного комплекса, огибающей холмы, и где-то через полкилометра резко забирающей влево в сторону института. И вот там, на изгибе, он увидел развернутые цепью, как для прочесывания, фигуры. Далеко, далеко. В темных защитных комбинезонах. Столь маленькие, что и не различимо стоят или двигаются.
   - Эй, а посмотрите-ка сюда, - Виктор обернулся. - Вы чего?...
   Олег и Максим напряженно застыли друг перед другом. Автоматы из-за спин перекочевали в их руки. И хоть стволы оружия опущены, пальцы обоих лежат на курках.
   - Что там, студент? - Васильевич говорил, не спуская глаз со своего оппонента. Что-то сейчас между ними решалось, и сгущающееся в воздухе напряжение Виктору не нравилось. Мнительность мнительностью, но у Максима тоже в руках было оружие. И он его определенно не просто так достал из-за спины. Кто первый это затеял, фотокорреспондент проглядел, но поведение обоих он даже с натяжкой не мог назвать адекватным. В воздухе пахло серьезным скандалом. Вроде тех, после которых приезжают милиция и скорая помощь, место происшествия оцепляют, и серьезные следователи долго обследуют территорию и опрашивают случайных свидетелей.
   Отпечатки ног, окурки, стрелянные гильзы, и вопросы: "А вы что-то видели?"...
   Только давайте без этого...
   Что-то в Максиме определенно переменилось. Вместо обычного придурковато улыбчивого и чрезмерно болтливого парнишки перед ними на крыше стоял невероятно угрюмый мужик. Набившийся к ним в компанию солдатик сейчас выглядел старше своих двадцати. Может быть дело в маске, надежно скрывшей нижнюю половину лица? Сквозь блики стекла Олега буравил оценивающий холодный взгляд тренированного бойца.
   В голову Виктора вновь забралась мысль о фотографии, достойной обложки журнала. Выгодный ракурс. Хороший фон. Напряженная поза. Оружие практически наизготовку. Полное защитное снаряжение. Снимать надо без вспышки. Иначе блики на стекле маски скроют выражение лица. А перепады яркости и цветовую насыщенность выправит хороший дизайнер...
   - Так что там, студент?
   - А? Ах да... От Агропрома идет группа людей.
   - Что за люди?
   - Э-э-э...
   - Возьми мой бинокль. Посмотри, нет ли среди них наших знакомых.
   Что-то не нравится ему тон Васильевича. Также как и то, что они оба превратились в неподвижные манекены. Но когда Олег говорит таким тоном - возразить ему никто не осмелится. Даже Светка.
   - Так что там, студент?
   - Вижу Игоря... Вижу того офицера... Вижу этого... как его... на рации у них постоянно сидел... А! Толика! Кажется так его звать... Вижу еще... Тут все с Агропрома...
   - Очень хорошо, - в голосе Олега послышались бодрые нотки. - То, что знакомые люди - это неплохо...
   На долгое время в воздухе повисла плотная тишина. Бросив встревоженный взгляд на этих двоих, но, не обнаружив в их позах никаких перемен, вновь приник к окуляру бинокля. Бинокль был хороший. Мощный. Модный. Достойное изделие двадцать первого века. Со встроенной электроникой, отображающей расстояние до объекта... В него так хорошо были видны мельчайшие детали...
   А выброс с агропромовцами, похоже, обошелся не так уж и мягко...
   Походка у них была вялая. Как у смертельно уставших. Шаркающая. И неторопливая. Автоматы они держали в руках. Многие из бойцов выглядели неопрятно. Выглядеть неопрятно в армейском комбинезоне казалось невозможным. Его нельзя помять, сложно порвать, грязь на нём не очень заметна. Но что-то в их облике было не так.
   Ах да. Ни на одном не было защитного шлема. Того самого, натовского образца, про который злые языки поговаривали, что он очень похож на германский. А грязь на их лицах была очень даже заметна. Вначале Виктор её принял за маскировочную окраску. Но постепенно, вглядываясь, убедился, что это не так. Понемногу его начало переполнять недоумение. На физиономиях явственно замечались ссадины и синяки. У одного левая часть головы была залита чем-то черным. У другого руки были забрызганы тем же самым. Некоторые хромали, приволакивая больную ногу. Но у всех на лицах застыло отстраненное выражение. Такое можно увидеть в фильмах про Великую Отечественную на лицах изнуренных солдат, отступающих по пыльным дорогам. Или же на лицах военнопленных...
   Повернувшись к товарищам, чтобы поделиться впечатлениями, Виктор встретился взглядом с Олегом.
   Олег стянул шлем-маску с головы.
   - Ну что, студент. Кажется, самое страшное мы пережили.
   Максим стоял позади него. Автомат он закинул за спину и выглядел одновременно и встревоженным, и разочарованным.
   Похоже, Васильевич молчаливую схватку выиграл.
   Чего он этим добился? Подтвердил в очередной раз свой авторитет?
   Виктор не больно-то верил фантазиям про засланного казачка. Не видел он в этом смысла. По какой-то неведомой причине Максим был не очень ему симпатичен, но и особого повода для неприязни он ему не подавал.
   Олег повернулся в сторону приближающихся агропромовцев. Не глядя, протянул руку.
   -- Студент, дай бинокль.
   Приник к окуляру и долго всматривался, понемногу мрачнея.
   -- Что за?...
   Вдруг он застыл. Руки, сжимающие бинокль, медленно опустились. Плечи поникли. Лицо мертвецки побледнело. Рот приоткрылся.
   Вначале Виктор подумал, что Олега что-то весьма удивило, но выражение его лица не соответствовало этому предположению. Оно было полностью отрешенным, лишенным каких бы то ни было эмоций. Расслабленное лицо. Такое можно увидеть только у тяжело больных, мучительно медленно отходящих от послеоперационного наркоза, пребывающих в леденящем сне, без проблеска света, без сладких грёз и видений.
   - Олег, что...
   - Бежим!!! - вдруг истошно закричал Максим.
   Его приглушенный маской захлебывающийся крик заставил нервно вздрогнуть. Сердце провалилось в груди и застучало в бешенном ритме. Руки похолодели. В коленях обозначилась пугливая слабость. В сознание просочилась верткая склизкая мыслишка, шепчущая, что происходит что-то непоправимое. Он всё ещё ничего не понимал, когда Олег медленно развернулся к нему. И его лишенный осмысленного выражения взгляд хлестнул Виктора, нагнав немалого страху.
   Максим опрометью промчался мимо. Нырнул по лестнице вниз, загрохотав по перекладинам автоматом. Улавливая краем уха звуки падения, приглушенную ругань и удаляющийся топот тяжелых армейских ботинок по плиткам пола, Виктор не отрывал взгляда от лица Васильевича. А тот, не дрогнув ни одним мускулом, шагнул к нему.
   Глухо стукнул о рубероид оброненный бинокль.
   Олег неторопливо поднял правую руку и потянулся к голове Виктора.
   Медленно. Не меняясь в лице.
   Пальцы коснулись маски и скребущим движением соскользнули с неё.
   Всё ещё зачарованный фотокорреспондент смотрел на него. Олег коснулся маски ещё раз. Со стороны это походило на неловкую ласку. Он словно гладил его. Но скребущий звук ногтей по резине...
   Олег медленно поднял вторую руку. И это движение... Эти скрюченные, готовые схватить пальцы...
   Виктора захлестнул панический ужас. А когда взгляд Васильевича внезапно обрел признаки жизни, сфокусировавшись на нём, страх полностью поглотил его, слизнув ледяным языком остатки способности мыслить. В этот миг ему показалось, что на него глазами Васильевича глянуло нечто. Хищное. Голодное. Беспощадное.
   Он хотел снять с него маску!
   Виктор не помнил, как вывернулся, как спрыгнул в люк под ногами. Грохот приземления, эхом разнесшийся по зданию, казалось должен обрушить стены. Он бежал. Назад по переходу. В первый корпус. Вниз по лестничным пролетам. На первый этаж. Быстрее в такой привычный, безопасный подвал!
   В помещении цеха он нагнал Максима. Тот прихрамывал. При звуках его приближения он содрогнулся, стремительно обернувшись. Руки нервно дернулись, скидывая лямку автомата с плеча. Но движение это было настолько судорожно неуклюже, что неловко упущенное оружие громко хлопнуло прикладом об пол. Он был невероятно, просто безумно напуган.
   - А. Это ты... Сбежал таки. Молодец.
   Остановившись, упершись руками в колени, Виктор пытался отдышаться. Хотелось сорвать с головы этот чертов мешающий дышать шлем. Но перед глазами маячило безвольное лицо Олега. Его восковая бледность. Мутный, но внезапно обретший пронзительную остроту взгляд...
   - Что... это было?... - спросил он, с трудом переведя дыхание.
   Максим напряженно прислушивался. Взгляд его блуждал по стенам, потом перешел на Виктора.
   - Он не идет сюда?
   Они оба прислушались. Тишина.
   - Вероятно, он не может спуститься по лестнице.
   - Почему?
   Максим переключил АК в режим автоматической стрельбы.
   - Не знаю, что он теперь... Но если увижу... Убью.
   - Ты что?!
   Максим недобро посмотрел на него.
   - Ты что не понял? Его взял под контроль контролер. Он теперь зомби. Нет! Он теперь хуже, чем зомби! Он приведет их сюда... Он нас всех!... Мы здесь как крысы в норе!...
   В его голосе сквозили истеричные нотки.
   Виктор молчал. Он не знал, что ему делать. В фильмах и книгах в этих случаях обычно бьют по щекам, приводя людей в чувство. Но это, как правило, совершает сильный и уверенный в себе герой, который знает что делать. А вот он не такой. Да и как дать пощечину человеку, чье лицо прикрыто защитным маской-шлемом? Скорее уж затрещину...
   Максим тихо ругался. Столь монотонно и глухо, что это походило на молитву.
   Также пребывая на грани безудержной паники, Виктор задался вопросом: что делать? Максим сейчас казался единственным опытным человеком. Он один из них троих обучен ходить по Зоне. Один из оставшихся троих... Светка! Она там с ума сейчас сходит!
   Надо вернуться в подвал. Надо забрать Светку. Надо выбраться из здания и покинуть территорию комплекса. Надо вернуться на Агропром, ведь была еще группа Николая! Нет, стоп! На Агропром вернуться нельзя. По крайней мере, знакомым маршрутом. Да и знакомый уже не безопасен. Ведь они шли по нему до выброса, в условиях пониженной аномальной активности. А теперь им и из здания не выбраться.
   Можно попробовать вылезти через окна второго этажа. На окнах первого были серьезные нераздвижные жалюзи. Это Виктор хорошо помнил. Они пропускали свет, но создавали неприятный для качественной съемки полумрак.
   Прыгать, в общем-то, высоковато. Да и не известно как под ними с аномалиями...
   Олег выкрутил звук на датчиках, и как теперь по ним что-либо определить стажер не понимал. Эти шкалы, сигнальные лампочки, какие-то цифры на электронном табло... Никто не потрудился обучить его как во всей этой дребедени ориентироваться. Предполагалось, что они всегда будут с сопровождением. Кто же мог предположить, что они от сопровождения начнут бегать?
   - А помочь Олегу никак нельзя?
   Максим зло накинулся:
   - Ты что дурак?! Да оно мозги выжигает! Нервные клетки в мозгу вымирают скоропостижно и необратимо. Даже если ты на него наденешь шлем защиты, что вряд ли выйдет... он уже определенно будет не тот, что раньше. Скорее обуза, чем помощник. Инвалид. На всю голову. Видал я таких в кинохрониках.
   Виктор тоже видал. В памяти всплыли серые безрадостные кадры, снятые в больничной палате. Пациенты, по сути являющиеся живыми овощами, практически безучастные к внешним раздражителям. У всех разная степень повреждения мозга, связанная с различной длительностью разрушительного воздействия... Врач в кадре даёт какие-то пояснения. И голос репортера, вопрошающего есть ли какая-нибудь надежда. "Надежда есть", - врач разводит руками. Надежда есть всегда...
   Каждый день к тем пациентам приходят родственники. Жены, дети, родители. На протяжении многих лет. Но пока ни одна надежда ещё не сбылась.
   - А эти с Агропрома?...
   - Ты их разглядел?
   - Да...
   Как же он не понял, глядя на эту шаткую медлительную походку почти десятка людей находящихся под контролем! Сердце отозвалось мучительной болью. Если бы он вовремя предупредил Олега, тот не снял бы маску!...
   - Студент! Ты чего замер?
   - Они ведь все тоже? Да?
   - Не сомневайся. Опасный контролер. Матерый. Ты его видел?
   - Нет.
   - Плохо дело. Бежать отсюда надо.
   - Нужно Светку забрать.
   - Ах да, - протянул Максим. - Нужно закончить с этим делом... Пошли.
   И удивленно присвистнул.
   - А про маску действительно не соврали. Обеспечивает псизащиту. Вот только в инструкции писано что ограниченную...
  
   Спустившись в подвал, Виктор столкнулся взглядом со Светланой.
   Какие же у неё большие серые глаза...
   Она беспокойно переводила взгляд с него на Максима.
   - А где Олег?
   И эта дура не надела шлем защиты!
   - Ты что?! Одень быстро шлем-маску! - Виктор бросился к ней.
   Она отстранилась.
   - Где Олег?!
   Этот вопрос она адресовала скорее Максиму, чем Виктору.
   Глухой голос солдата:
   - Гикнулся Олег. Навернулся, - интонации в его голосе бесцветно-безжизненные, слова нарочито грубые. - Доумничался...
   - Что ты с ним сделал?! - Светка сорвалась на крик.
   - Я? Ничего, - Максим равнодушно пожал плечами. - Не успел. Он сам крепко вляпался.
   Неприкрытый цинизм в этих словах заставил Виктора зло стиснуть зубы. Он, конечно, понимал, что отношения между этими двумя оказались донельзя напряженными, но чтобы вот так говорить... нужно быть отъявленной сволочью!
   - Виктор, - Светка повернулась к нему. - Что случилось?
   С трудом разлепив, внезапно пересохшие губы, пробормотал:
   - Контроллер... Очень похоже... Олег снял маску и вот... Он словно переменился.
   Виктора жег едкий стыд. За страх, что он пережил. За то, что сбежал. За то, что не вернулся и не попытался... пусть даже и без надежды... надеть на него маску... заэкранировать... увести... Сейчас, вспоминая то, что происходило на крыше, он отчетливо понимал - никаких шансов у него не было сладить с Олегом. Олег его почти наголову выше. Вдвое сильнее. И лишь неуклюжесть управляемого чужим разумом тела дала ему шанс на спасение. Но совесть болезненно ныла, повторяя один и тот же набор обвинений. Надо было вовремя предупредить. Надо было...
   Теперь это с ним на всю оставшуюся жизнь. Тягучее мучительное воспоминание...
   - Это ты во всем виноват, - почему-то Светка ополчилась на Максима.
   Тот спокойно стоял в сторонке.
   - Да говорю же тебе - нет. Он сам. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Появление контролера меня нервирует не меньше чем вас. И даже больше. Вам-то это вскоре будет всё равно. И тебе с твоим диктофоном. И ему с его снимками, которые никогда не суждено будет опубликовать... А мне еще отсюда выбираться.
   Смысл этих слов не сразу дошел до Виктора. Он извлекал из армейской сумки защитную маску - Светка даже не удосужилась её распаковать. А как же обещание Олега надрать её... хм... заднюю часть? Неужели она его слова всерьёз не восприняла? Вот ведь блондинка!
   То есть как? Нам всё равно, а ему выбираться?...
   Обернувшись к Максу, Виктор застыл, наткнувшись взглядом на нацеленный на него ствол автомата.
   - Бросай сюда, - требование солдата было категорично. - И свою тоже снимай.
   - Что ты?...
   - На крыше видели троих. Один у них. И двоих еще они получат, - скучным голосом дал пояснение Максим. - Контролер вряд ли полезет по пожарной лестнице, а других входов в здание на данный момент нет. Я провожу вас до подъема на крышу. А дальше вы сами...
   Тягучее и предсказуемое течение событий прервала Светлана. Она всегда действовала импульсивно. Делала быстрые суждения, скоропалительно принимала решения. Другое дело, что редко обманывалась... Эксцентричная, деятельная, живая натура. Именно из-за этого Виктор всегда ей восхищался.
   - А-а-а-а!!!...
   С громким криком, переполненным яростной ненавистью, Светка неожиданно для всех запустила в Макса контейнером для артефактов. Увесистая такая штука, внешне похожая на термос. Попала. В голову. Больно было наверно.
   Голова Максима дернулась. Он завалился налево, припал на одно колено. Ствол автомата загулял. Вспышки короткой очереди разорвали полумрак подвала. Грохот выстрелов наполнил тесное помещение, просочился наружу за дверь и пошел гулять эхом по зданию. Пули с неприятным взвизгом прошли мимо Виктора. Душа с перепугу сжалась в маленький комок. Сердце словно замерло. Дыхание перехватило. Время как будто замедлилось. Для него. Для остальных оно по-прежнему текло скоротечно. Выпав из общего потока событий, он отрешенно наблюдал, как на потерявшего равновесие Максима набросилась Светка, по бабски дубася его маленькими кулачками.
   - Это тебе за Олега!...
   Максим вроде слабо отмахнулся от неё автоматом, но отбросил в сторону, и она стукнувшись спиною о стену, медленно сползла на пол.
   - Вот так вот, - Максим стал подниматься.
   Но уже Виктор, возмущенный до крайности, бросился в схватку. Он вцепился руками в оружие, не давая солдату направить его на кого бы то ни было. Максим вновь потерял равновесие и упал на колени. Но оружия не выпустил. Обретя устойчивость, он начал давить на Виктора. Силы были неравны. Тяжело дыша, они практически соприкасались головами. Выражение лица за маской было не различимо, и стажер напрасно старался разглядеть за бликами стекла тяжелый взгляд своего противника.
   Вот ведь сволочь, сволочь, сволочь...
   На плечах Максима повисла Светка, дав Виктору маленькую передышку.
   Воспользовавшись моментом, тот прекратил попытки вырвать оружие из чужих цепких рук. Левой рукой он перехватил магазин автомата. Насколько он помнил еще по школьным занятиям - магазин очень легко вынимается. Есть там небольшая защелка. Нажать на неё и рожок чуть ли не сам выпадает. Все-таки хорошо, что на начальной армейской подготовке их не только строем шагать заставляли, но и нормативы на разборку-сборку оружия принимали.
   Магазин глухо стукнул, ударившись о бетон пола.
   Так, теперь заставить его выстрелить, чтобы разрядить оружие полностью...
   Нереально!
   И Виктор просто, ухватившись за рукоятку затвора, выбросил патрон из ствола.
   Сделано!
   Но Максим высвободился. Используя автомат как рычаг, чуть не выкрутил Виктору руки. Медленно встал. Ухватил Светлану за волосы...
   Но подскочивший стажер, схватив его за грудки, впечатал ему в пах костлявым коленом. Грязно. Нечестно. На тренировках карате, куда он в бытность студентом техникума не часто захаживал, такому не учили. Как-то само получилось... В удар были вложены вся боль и весь страх последнего часа. Всё возмущение.
   Максим упал на колени, еле переводя дыхание прохрипел:
   - Дурак... Всегда геройствуешь, когда её кто-то трогает?...
   Светка нависла над ним, занеся над головой поднятый контейнер для артефактов.
   - А знаешь, да! Нефиг меня вообще трогать!
   Контейнер, описав большую дугу, опустился на загривок Максима.
  
   Дубинка из контейнера получилась неважная. И Максим упорно не терял сознание. Он содрогался под ударами. Сжался в позу эмбриона, обняв мертвой хваткой автомат. Стонал, чуть ли не поскуливал. Но не затихал.
   Виктор с ужасом смотрел на разъяренную Светлану. Она походила на фурию. Лицо раскраснелось. Челка пропиталась потом и прилипла ко лбу. Губы поджатые. А глаза, влажные от слез, метали громы и молнии.
   Что она делает? Она же убьет его!
   - Света, Света! Остановись!
   Светка замешкалась, для верности навернула поверженного противника еще раз и отбросила контейнер в сторону.
   Максим у её ног затих. Похоже, что отключился. Виктор присел возле него. Осторожно коснулся пальцами наверняка разбитой в кровь под тонкой резиной шлема головы.
   Нокаут. Один, два, три...
   - Витя, - Светка ухватила его за шиворот комбинезона. - Пошли отсюда.
   Теперь, когда напряжение схватки упало, она внезапно размякла. Куда-то испарилась её обычная энергичность. Она тихо плакала, не таясь сглатывая слезы.
   - Олег правда?...
   - Да...
   Ему и самому хотелось разрыдаться. Глаза стали мокрыми. Пытаясь скрыть свою слабость, он отвернулся. И вдруг спохватился:
   - Одень маску!
   - З-зачем?
   Он кинулся разъяснять. Сбивчиво и торопливо.
   - Олег её снял... А мы были рядом... На нас не подействовало... Надень... Это надо...
   Светка кивнула, вытерла раскрасневшийся нос, обмакнула тыльной стороной ладони глаза. Поковыляла в сторону своих вещей.
   Виктор погнался за ней, на ходу вытряхивая из сумки резиновый шлем.
   - Вот она. Не тяни, надевай.
   Светка попробовала собрать в пучок волосы на затылке, но внезапно застыла, уставившись фотографу за спину. Виктор ужаснулся, вообразив, что и она сейчас, подобно Олегу, обмякнет, а потом оживет, но уже с пустым взглядом и с чужой неуклюжестью в движениях... Подстегнутый паникой силком попытался надеть на неё шлем. Она решительно отстранилась, испуганно взвизгнув:
   - Витя!...
   Проследив её взгляд, обернулся.
   Максим нетвердо стоял на ногах. Правой рукой, не спуская палец с курка, он держал за рукоять автомат, а левой неуклюже и пока безрезультатно пытался вставить рожок в окно ствольной коробки. Внезапно попал. С лязгом защелка заскочила за опорный выступ магазина. Зафиксирован. Рука ложится на рычаг затвора и сильным резким движением досылает патрон в ствол. Оружие неумолимо поворачивается в их сторону.
   Хоть в полумраке, при свете одной единственной лампочки, выражения лица было не разобрать, Виктор готов был поклясться, что за матовым блеском подернутого тонкой паутинкой трещин стекла разглядел мстительный блек глаз. Максим прицелился. Замешкался. Перевел автомат в режим одиночной стрельбы и вновь прицелился. Экономный, гад.
   - Что собрался стрелять? - отчаянно крикнула Светка. - Больше не боишься, что контролер сюда полезет? Никого ему подставить не желаешь?
   Максим зло огрызнулся:
   - Да пошли вы на хрен! Надо было положить вас очередями в спину, еще при переходе. Да побоялся, что место укрытия без того умника своевременно не найду. Захотел выждать. Да и отойти подальше хотелось, чтобы на Агропроме не слышали. Да и во время выброса решил погодить. Подумал: неуютно рядом с трупами быть. Надо было вас сразу! Да кто мог подумать, что ваш бугай догадается! А так хорошо затевалось. Он по пожарной лестнице, а я его сверху. А он не полез... Да еще эти, с Агропрома, нарисовались. Контролер этот ваш, проклятый...
   Виктор ошеломленно молчал. Вот те на... Но из-за чего? Почему?!
   Макс не стрелял. Наверняка морщится от боли под маской, и напряженно размышляет. Убить-то их он может, но не упустит ли тем самым свой шанс на спасение?
   Ствол автомата начал гулять. Едва заметно. Но тем не менее. Похоже, Светка устроила ему сотрясение. Ехидная мысль постучалась в сознание: если этого мудака будет рвать - ему определенно придется снять маску... Впрочем им это вряд ли поможет.
   - И много, - спросила Светка, - за нас дали?
   - Достаточно.
   - Ах ты ж наемник...
   Усмешка.
   - А что ты хотела? В одном ваш умник был прав. Наемники сражаются за тех, кто им платит.
   - А кто платит тебе?
   - Вот что меня всегда удивляет, так это какой обильный словесный понос всегда поражает тех, кто уже в мгновенье от смерти.
   - И что, ты много таких повидал?
   Не смотря на гибельность ситуации, Виктор все-таки не мог ей не восхищаться. Журналистка до мозга костей... Настоящая. Истинная. Возьмет интервью даже у собственной смерти.
   - Тебе-то хоть объяснили, из-за чего нас убивают?
   - Нет. А зачем? Определенная сумма и данные на клиента, вот и всё что требуется, чтобы обтяпать выгодное дельце.
   - Но ведь выброс не был запланирован. Ты не мог рассчитывать...
   - Слишком много болтаешь! Впрочем... Раз тебе любопытно. Исключительно из-за твоей симпатичности.
   Светка скорчила рожицу.
   - Это бонусное задание. Если получится - будет сладкая премия. А вообще этого от меня не требовали. Я просто должен был просигналить в эфир. И по маячку прибыли бы серьезные дяди, которые всё и обтяпали бы. Включая и тех, что на Агропроме...
   - То есть это было бы запланированное массовое убийство?
   - Подумаешь. Здесь такое не редкость. Здесь столько шастает банд-формирований. Не так густо, как в играх, но всё же бывает.
   - Ах да, - вмешался Виктор, - я и забыл, что ты этот... Как его? Гей-мер.
   - Заткнись, студент. Или сделаю из твоей тыквы скворечник.
   - Витя, - Светка недвусмысленно толкнула его в бок. - Не зли его.
   - Совершенно правильно, девочка. Не зли меня. Я и так обозленный.
   - Может быть сделаем проще, - голос журналистки предательски дрогнул. - Ты нас выведешь. И получишь за это свою сверх сладкую премию. Да еще и станешь героем. Мой отец...
   - ДА ЗНАЮ я кто твой папаша. Забавный парень. Слишком высоко метит. Похоже, зазнался. А твоё предложение дерьмом отдает. Впрочем, если устроишь стриптиз, то я призадумаюсь...
   Он определенно не ожидал, что на него набросятся. Хоть он и целился в Виктора, должно быть отвел в это мгновение взгляд. Фотограф рванулся. В два прыжка преодолел расстояние. Резко отбил оружие в сторону. И саданул кулаком в морду. Вернее в стекло защитного шлема. В кровь содрал костяшки пальцев. В неправильно сформированном кулаке при ударе пострадал большой палец. Но Максим опрокинулся. Рухнул на слабых ногах, как подкошенный, приложившись головою о стену. Оседлав его верхом, Виктор тряс негодяя за шиворот, с каждым встряхиванием прикладывая затылком к бетону.
   - Я тебе устрою стриптиз! Чмо недоразвитое! На бис вряд ли попросишь!
   Бешенство захлестывало его через край. Сочилось из каждой поры. Такой жгучей ненависти он не испытывал никогда. Ни к кому. Не было у него в той, прежней жизни врагов. Так, мелкие засранцы встречались, а вот посерьезнее - никого.
   Остановился он только тогда, когда Светка неслышно подойдя сзади, положила руку ему на плечо.
   - Хватит, Витя, хватит.
   Он замер. Неподвижно застыл. Холодея от мысли, что возможно убил.
   Света шепнула:
   - Он жив?
   - Не знаю.
   Виктор снял с Макса маску. Из приоткрытого рта тек широкий ручеек крови.
   Заглянув в рот, дал заключение:
   - Кажется, он язык прикусил. Что-то надо сделать. Иначе он захлебнется.
   - Оставь его. Нам надо уходить.
   - Разве можно его бросать вот в таком состоянии?
   - Он убить нас хотел. Олег вообще правильно полагал, что он шпионит за нами. И что может быть ему и за смерть нашу уплачено.
   - Но почему? Зачем нас убивать?
   - Витя, помнишь, что ты мне говорил, про то, что не веришь, что наши могут захотеть избавиться от Зоны. Так как это большая дойная корова. Дескать, коррупционеры, и так далее...
   - Ну да...
   - Так вот от Зоны можно было бы избавиться очень давно. Но те кто её создал... Изначально пытались... В большей степени были озабочены как скрыть своё преступление. Свою причастность к нему. Как говориться, того, что не существует, того просто не должно существовать. Всё засекречено. Спрятано. Аннигилировано...
   Виктор тупо пробормотал, - не хотел комментировать, но у него всегда прорывалось, когда люди начинали сыпать мудреными терминами, не задумываясь об их значении:
   - Аннигиляция - это реакция превращения частицы и античастицы при их столкновении в какие-либо иные частицы, отличные от исходных. Ой, прости.
   - Виктор, хоть сейчас будь серьезен.
   - Да я всё уже понял. Злые дядьки хотят всё испортить. Маску одень. Пожалуйста.
   Светка подчинилась.
   В маске она, ясное дело, сама на себя не походила. Если бы в мешковатом комбинезоне не проглядывалась изящная стройность её фигурки, она бы внешне ничем не отличалась от него, от Максима, от Олега... Уникальная ситуация. Могли бы быть уникальные кадры. Пальцы привычно легли на чехол с фотокамерой, но тут же отдернулись. Мысли о фотографии показались неуместными. В двух шагах от полутрупа... После потери коллеги, который сейчас неизвестно где - то ли бесцельно бродит по крыше, то ли свернул шею, упав с приставной лестницы... то ли ходит по зданию. Шаткой, шаркающей походкой...
   Последняя мысль заставила напрячься. Вдоль позвоночника пополз холодок. Он вспомнил этот тупой мутный взгляд. Прикосновение скрюченных пальцев. Тихий скрежет ногтей по резине маски... А потом глаза на восковом лице чуть сдвинулись к переносице, зрачки сократились и взгляд перестал быть безжизненным...
   Вот только он больше походил на взгляд автофокусирующейся камеры.
   Из ступора его вывела тряска. Светка теребила его за плечо.
   - Витя! Ну мы уходим? Или как?
   - Света, - он облизнул губы. - Олег остался на крыше... Что если он уже в здании?
   Она замерла. Опустила голову. Тихо сказала:
   - У него автомат.
   - Что?
   - Он при оружии. Если он под контролем, он в нас будет стрелять?
  
   Отобрать автомат у Максима потребовало определенных усилий. Даже в беспамятстве он сжимал его мертвой хваткой.
   Поставив оружие на предохранитель, немало поизмывавшись над судорожно стиснувшими пистолетную рукоять пальцами, все-таки выдрал АК, ухватившись двумя руками за цевье и приклад, решительно потянув его на себя. Вначале беспокоясь, а потом наплевав, что возможно выворачивает бесчувственному человеку сустав указательного пальца. В конце концов, сам виноват. Да и что там палец, по соседству с вероятной черепно-мозговой...
   Никакого плана у них не было. Ушли из подвала, почти ничего не взяв. Светка прихватила с собой ту громоздкую переговорную рацию, с которой выехала с базы. Он держал в руках автомат. На плече сумка с фотоаппаратом и принадлежностями. Подумалось: хорошо, что штатив в камере хранения...
   Шли тихо и медленно. Виктор внимательно вглядывался перед собой, пытаясь разглядеть признаки аномалий, которые видел Олег.
   Главное никуда не сворачивать. Какой из него сталкер... Дай бог памяти. Нужно пройти вслед в след, как шли ранее. Если что-то здесь сдвинулось, то это будет конкретное попадалово...
   Лишь ступив на ступеньки лестницы, он внезапно осознал: нужно было забрать сумку с запасными магазинами. Вот ведь дурень! А еще нужно было взять нож, фонарь. Обязательно прихватить с собою аптечку... Желудок голодно запел, сигнализируя, что и консервами в вещмешке пренебрегать определенно не стоило.
   Надлежало вернуться и забрать всё полезное. Но воспоминание о воцарившейся в подвале темени, когда внезапно угасла последняя из светившихся лампочек, отбивало охоту вновь спускаться туда, где находился Максим. Живой или мертвый в полной темноте он казался более страшным. Вдруг он очнулся? А вокруг мрак, будто разлили чернила. Кончика носа не видать. Где все? Где выход? Виктор представил ужас, который охватил бы его в такой ситуации. Тут недалеко и до помешательства. Не хотелось бы оказаться в темноте с безумцем...
   "Он хотел нас убить, - шептал своей совести Виктор. - Он убийца. Не состоявшийся. Но он убийца..."
   Но соответствующее воспитание не давало совести забыться, уйти в тень, замолчать. Приходилось призывать себе на помощь его величество разум. Холодный, расчетливый. В меру трусливый... Умело прячущий страх за убийственной логикой умозаключений.
   Благоразумие есть проявление трусости...
   "Иди дальше. Не возвращайся. Не сметь возвращаться! То, что погасли лампы, свидетельствует, что напряженность аномальных полей меняется. Кто знает, какие ловушки перемещаются в замкнутом пространстве абсолютно непроницаемой темени? Возможно там уже смерть. Разве ты сталкер, чтобы суметь сориентироваться в подобных условиях?"
   Лучше уж ходить, где светло. Здесь себя чувствуешь гораздо увереннее. Смотришь в оба, стараясь приметить: линзовые эффекты; дрожание воздуха; краткие вспышки, хоть и утверждают, что в жизни последнее вряд ли увидишь... Стараешься не пренебрегать и показаниями других органов чувств. Вслушиваешься и различаешь: треск разрядов; шепот ветра; протяжные вздохи каких-то таинственных явлений. Целая какофония звуков, на которую обычно внимания не обращаешь. По крайней мере, пока вёл Васильевич, сознание их не фиксировало. А теперь каждый нюанс обсасывается воспаленным воображением со всех сторон. И перед мысленным взором проскакивают предположения одно фантастичней другого.
   Вот сейчас. Это что? На что это похоже?!...
   Никогда не мог представить насколько кошмарным может показаться тихое шарканье...
   Тихое... На грани мнительности.
   Под воздействием едва слышных звуков из глубин разума выбрался страх. Такой липкий и жгучий, что хочется прослезиться. Броситься назад, забиться в какую-нибудь нишу и не двигаться. Надеяться, что пронесет. Что шарканье начнет удаляться. И вскоре затихнет...
   Но нет. Оно громче. Отчетливее.
   Это как мерная поступь необратимого рока...
   Чьи шаги издают эти звуки? А если это будет Олег? Он ведь не выстрелит? Нет? Как он может стрелять в Олега?
   Неожиданно для себя обнаружил, что оружие по-прежнему на предохранителе. Он не перевел его в боевое положение. Как тогда в подвале переключил, так и не трогал. Надо бы перещелкнуть, но... помнится военрук им говорил, что щелчок предохранителя может быть услышан метров за сто, а иногда и более... Насколько отчетливо он будет слышен в пустующем здании можно было только догадываться.
   Иногда судорожными бестолковыми действиями мы делаем вероятное неизбежным.
   Если шуметь, изготавливаясь к схватке, можно привлечь к себе нежелательное внимание.
   Виктор никогда ранее не стрелял из автомата, и не был уверен, что сможет угодить в неприятеля. Те, кто служил, в один голос утверждали, что неподготовленному человеку очередью в цель не попасть. Слишком большая отдача. Значит, в случае опасности переключиться следует на одиночный огонь. Не раньше, чем потребуется. Но и мешкать не стоит. Не ошибиться бы в последовательности действий. В АК переключение огня реализовано не очень удобно. Приходится убирать палец с курка. А это лишние мгновенья...
   Такие мысли немного отодвигали в сторону страх. Концентрация на этом чувстве рассеивалась. Но он продолжал опутывать разум. Стреноживал волю. Невидимым гвоздем приколачивал к полу...
   Света осторожно коснулась его плеча.
   Олег требовал соблюдения дистанции в три метра, но Виктор чувствовал себя спокойнее, ощущая близкое присутствие Светки. Его подпитывал древнейший из инстинктов, единственный способный превысить инстинкт самосохранения...
   Пути назад нет. За спиною тупик. Если он хочет спасти важного для него человека, он должен двигаться.
   Им следует подняться на второй этаж. Это обязательно. И нет смысла мешкать.
   Обернувшись, он поднес указательный палец к маске. Светлана согласно кивнула. Она тоже услышала?
   Прижимаясь к левой стороне лестницы, он начал восхождение наверх. Олег вёл их по центру. Но в этом положении была видна следующая лестница, уводящая на третий этаж и на переход. Если видишь лестницу ты, то и кто-нибудь еще, выйдя из перехода, увидит тебя... А потому он жался к перилам. Молясь, чтобы зрение его не подводило. Ведь нет впереди ни линз, ни дрожания... Нет аномалий. Он молился, чтоб не было. Ведь если бы были, Олег сделал бы предупреждение. Но он сосредоточенно молчал, и даже не оборачивался, чтобы удостовериться, что все действуют согласно инструкциям...
   Значит, нет аномалий.
   Но лестница узкая. И из перехода, в первой его трети, превосходно просматривается. Ели только идущий не жмется, как и они, к левой стороне. Но по ней он пойдет, только если собрался на третий...
   Виктор более не сомневался - ему не послышалось. Это не звуковая галлюцинация. Не разгулявшееся воображение. Теперь до них отчетливо доносились звуки чужого передвижения. Приближалась не одна пара ног.
   Пригибаясь как можно ниже, очень осторожно и от того пугающе медленно, они со Светланой преодолели лестницу. Всего каких-то одиннадцать ступенек. Но это было самое мучительно долгое в его жизни восхождение. С него пот лил в три ручья. Под проклятой маской волосы прилипли ко лбу. Запах резины кружил голову. Во рту - и это при пересохших губах! - скапливалась слюна, но он боялся её сглотнуть, чтобы не производить лишнего шума. Это было глупо. При урчащем желудке. При хрусте мусора под подошвами ботинок. При свисте воздуха, прогоняемого сквозь фильтры...
   Поднявшись на второй этаж, взял по диагонали влево и вперед. Молясь еще более неистово, ибо рядом был выход на металлическую лестницу, и это возле него в своё время Олег заметил электро... Близко они тогда не подходили, и потому Виктор не знал её радиус действия.
   Они скрылись в маленькой комнатке. И, похоже, что очень вовремя. Шарканье сменилось глухими ударами подошв о камень ступеней. Спускаются! Ему пришлось пережить несколько минут отчаянья, когда показалось, что возобновившееся шарканье приближается. Нарастает. Он ожидал, что единственный выход перекроют темные силуэты, и их изловят в этом тесном помещении, служившим в прошлом общественным туалетом. Прекратить своё существование в сортире казалось нелепым. Он был настолько парализован страхом, что даже позабыл о существовании судорожно сжатого в руках автомата. Должно быть оно и к лучшему, потому как только стоило о нём подумать, и рука сразу же метнулась к предохранителю. Но шаги удалялись. Страх, сковавший душу, подтаял. Стало легче дышать. И пальцы, уже легшие на переводчик огня, замерли. Мысль, сочащаяся благоразумием, опередила рефлексы. Щелчок в замкнутом помещении, сколь ни был бы тихим, не мог миновать слуха противника... Не надо паниковать...
   Ботинки стучали подошвами о ступени следующей лестницы. Шарканье, стук...
   Сколько же там человек? Неужели все?
   В это не очень-то верилось. Был соблазн подсмотреть вслед удаляющимся, но ноги приросли к полу, стали ватными и отчаянно не хотели подчиняться. Это было странно. Мозг стряхнул оцепенение, очистился от лишних, мешающих принимать решения мыслишек, а ноги, словно объявив независимость, отказывались двигаться. В голову вкралась мысль о жадинке -- мелкопакостной аномалии, предвестнике образования гравиконцентрата. Но тут же доказал себе, что это чушь. Всё это от страха. От страха... От страха!
   Он заставил себя сдвинуться с места.
   Прятаться в маленькой каморке, рядышком с покрытым рыжими пятнами толчком, словно в память о прошлом испускающем гадостные ароматы, было глупо, и даже опасно. Надо выбираться. Потребуется -- с боем!
   Светка, стоя рядышком, молчала как мышка. Высокая такая мышка. Тихая и, как и он, перепуганная.
   Будь он один, -- уже бы сорвался. А так есть кого защищать, и есть на кого равняться. Ему всегда казалось, что Светлана никогда не даст прорваться наружу своему страху. В конце концов, она представитель профессии, требующей отваги. Без неё не пробьешься и не преуспеешь. А если девушка держится, то и он должен.
   Перед тем как выйти с минуту проспорил сам с собою. Наиболее трусливое его "я" хотело дождаться, когда звуки шагов затихнут вдали. Но наиболее трезво мыслящая часть его существа вовремя вспомнила, что цех небольшой. Дойдут до конца, а потом вновь обратно? Или сейчас, или можно не пытаться.
   Вдохнув полные легкие смелости, решительно направился в дверной проём...
  
   Контролер был воистину уродлив. Умные книжки описывали его по-разному. Одни утверждали, что это мутировавший человек. Другие - что результат генетических экспериментов. Общее в этих утверждениях было одно. Никто доподлинно не знал его происхождения. Контролеров всего-то было добыто: раз-два и обчелся. Результаты вскрытия показали разный характер мутаций. Даже структура мозга имела различия, не позволяя их мутации однозначно отнести к одному типу. Роднила их только способность повелевать. Они могли брать под контроль другие существа, выжигали им разум и формировали из покорных рабов свою свиту. Свита обеспечивала им защиту, служила полезным инструментом для выживания, а иногда и пищей. В некоторых источниках утверждалось, что контролер не до конца опустошает своей жертве разум. Были известны случаи, когда взятые под контроль люди с точки зрения внешнего наблюдателя вели себя адекватно. Радисты сидели в наушниках у своих раций. Часовые возвышались на постах. Командиры совершали обход. Свободные от службы рядовые сидели, бренчали на гитарах, занимались повседневными делами, даже метлами махали или подтягивались на турниках! Одни очевидцы утверждали, что выглядело это со стороны совершенно естественно, другие - что походило на театр марионеток. Вроде бы то, но не то... Какая-то механичность движений. Цикличная однообразность. Как вам, к примеру, человек в течение часа раз тридцать посетивший отхожее место? Или дежурный по кухне, часами строгающий одну и туже картофелину? Кроме того, хищнику в своем логове нелегко скрыть следы своего пребывания. И если недалеко от спокойно занимающихся своими делами людей в траве лежит полуобглоданный труп, над которым уже вьются мухи, то это серьезный повод для беспокойства. Кукловод где-то рядом. Беда в том, что когда ты начинаешь замечать в поведении людей и прочих живых существ несуразности, ты, как правило, уже в радиусе досягаемости. И не правда, что контролер может взять под контроль ограниченное количество существ! Взять то он может намного больше, чем контролировать одновременно. Опустошил мозг, бросил, взялся за следующего. Встречи с этими тварями всегда сопровождались большими потерями. Те люди, кого удавалось "спасти", обычно являлись брошенным излишком.
   Контролер был редкой тварью. Но, пожалуй, самой пугающей. Мало кто их видел в живую. Еще меньше тех, кто, увидев, мог потом об этом рассказать.
   Тем более странно было видеть это таинственное и страшное существо прямо перед собою. При ближайшем рассмотрении он внушал не ужас, а отвращение. Ибо очень смахивал на калеку. На некого уродца из кунсткамеры, сродни тем, что так любил в бытность свою коллекционировать царь Петр. Голова в странных наростах. Шея диаметром с голову. Подбородок не просматривается. Пропорции тела скособоченные. Само тело голое, безволосое. Половые признаки не различимы. Кожа в волдырях, складках, с какими-то темными пятнами. Глаза... Глаза глубоко посаженные, с темными кругами. Острые и живые. Неприятно поблескивающие из-под покатого лба. Эмоции на лице не наблюдались, но движения стали беспокойно суетливыми, едва он их заметил.
   Светка сдавлено охнула. А Виктор с жесточайшей досадой подумал, каким лешим он так поспешно и шумно выскочил из своего укрытия? Ясное дело эта тварь, изо всех сил вытягивающая шею, силясь с верхних ступенек лестницы разглядеть, что там творится в цеху за колоннами, обернулась. Их взгляды встретились. Немая сцена. А потом в голову решительно ворвалась тупая ноющая боль.
   Контролер сделал шажок на полусогнутых в их сторону. Его верхние конечности безвольно свисали вдоль тела. В его движениях было что-то птичье. Звуков он не издавал.
   Виктор вскинул автомат. В панике он позабыл, что требовалось перевести предохранитель в положение "огонь". Хоть в одиночный, хоть в автоматический...
   Контролер дернулся в сторону, наверно удивленный его необычной устойчивостью. Это был откровенный испуг. Такой может испытывать только хозяин жизни, привыкший чувствовать себя неуязвимым, всегда находящийся далеко от переднего края, никогда не высовывающийся и не подставляющийся.
   Давление на голову снизилось. Точнее просто исчезло. Тупая боль рассосалась.
   Чудовище, всё еще кажущееся до невероятного страшным, неуклюже развернулось на своих кривоватых ногах и, роняя помет, вразвалочку заторопилось по лестнице вниз. В цех. С глаз долой. Под прикрытие свиты.
   Виктор сглотнул внезапно пересохшим горлом. Захотелось пить. Но тут же вспомнил, что и флягу оставил вместе с прочими вещами рядом с Максимом.
   Ещё одна жизненно необходимая вещь! Он совершает ошибку за ошибкой. Турист... При таком подходе и отношении их путь может оборваться до неприятного скоро... Самому решать, что делать - это не то же самое, что с безвольной покорностью подчиняться распоряжениям Олега.
   "Некому больше за тебя всё организовать, обо всём подумать и позаботиться".
   Глядя в спину удаляющемуся кукловоду, Виктор испытывал диковинную смесь досады, тоски, раздражения на себя и окружающий мир, приправленную колкими остатками шока, растерянности и страха. О том, чтобы выстрелить, он даже не подумал.
   Из ступора его вывел голос Светки:
   - Витя, он же уходит!
   В звонком голосе он уловил жажду мести. За пережитые страх и ужас, за горечь потери.
   - Это тебе за Олега! - крикнул он, устремляясь вдогонку.
   Перед ним с треском рвущейся ткани полыхнуло что-то ветвящееся. Воздух в трёх шагах озарился яркими вспышками. Запахло озоном. Может быть действительно запахло им, а может быть разум ударился в самообман, ведь не мог же запах просто так пройти через фильтры! Или мог?
   В глаза бросилось яркое свечение, начавшееся накапливаться вдоль ствола автомата. Похоже было, что он вошел в зону действия таившейся до поры до времени электро. В памяти всплыло наставление: при появлении иллюминации разрядного явления требуется немедленно положить оружие на землю, и покинуть опасную зону. Хоть тогда ещё, помнится, кто-то пошутил, что это сродни рекомендации держать автомат на вытянутых руках во время атомного взрыва, чтобы расплавленный металл не капал на казенное обмундирование, но Виктор мгновенно вспомнил документальные кадры демонстрируемые им в техникуме на БЖД: поражение людей токами высокого напряжения. Угольно черные ожоги, металл вплавленный в плоть, обгорелая одежда намертво приставшая к коже...
   Он разжал руку и уронил автомат. Отпрянул назад.
   Аномалия оглушительно грохнула. Этот звук не походил на раскаты грома, и было чертовски странно думать, что разряды грозы и электро - явления одного порядка.
   Короткие змеящиеся всполохи пробежались по полу. В кончиках пальцев действительно ощущалось покалывание, и Виктор сжал кулаки, торопливо отступая к стене.
   Вот и всё. Нет у них больше оружия...
   Но впадать в ступор было нельзя. Ибо утихшее на какое-то время шарканье вновь приближалось.
   Схватив за руку Светку, на неё похоже вид близкого разряда подействовал сильнее, чем на него, потянул её по лестнице наверх, в сторону перехода. Рука девушки была дряблой. Ноги она переставляла как бы неохотно. Он тянул её, тянул. И она прибавила ходу.
   Надо бы пригнуться, на случай если будут стрелять. Но подсознание подсказывало, что тут важнее скорость. Он боялся обернуться, опасаясь, что растеряет остатки духа. Сзади доносился топот ботинок. Что-то загрохотало, залязгало. Должно быть, кто-то навернулся на лестнице. Интересно, контролер управляет каждым шагом своих марионеток? Или он не удаляет общую моторику, ограничиваясь лишь уничтожением личности? Как бы то ни было, врачи считали существенным прогрессом в лечении, если люди, освобожденные от контроля, начинали перемещаться самостоятельно. Под присмотром двух-трех нянек...
   Он собирался выбираться через окна второго этажа, но теперь это казалось немыслимым. Он торопился на крышу. Почему-то верилось, что там им никто не встретится. Он как проигравшийся игрок сделал ставку на последнюю слабую карту. Её возможно побьют, но у него ничего больше нет.
   Вот она. Приставная деревянная лестница.
   - Светка, наверх.
   Тут же подумал, а вдруг на крыше кто-то есть? И полез первым.
   Подтянулся, запрыгнул. Разгибаясь, с облегчением огляделся. Никого.
   Помог подняться Светлане. Протянул руки к верхней перекладине лестницы. Если вытащить её наверх, то преследователи на какое-то время будут отрезаны. Он, напрягаясь, уже почти её вытащил, когда внизу замелькали темные силуэты. Кто-то подпрыгнул, и лестница, увлекаемая тяжестью повисшего на ней тела, вырвалась из рук, оставив в ладонях с десяток заноз. Она рухнула вниз. До слуха донесся грохот деревянных брусьев об пол.
   Здесь, на залитой светом крыше, коридор под ногами казался погруженным во мрак. Но Виктор разглядел смотрящее на него снизу вверх оскаленное лицо.
   Снова вспомнилась посвященная мутантам Зоны кинохроника... На многих найденных трупах помимо характерных следов зубов контролера, находили немало отпечатков человеческих зубов. Кукловод не забывал время от времени кормить свою свиту, отдавая на растерзание часть добычи или же самого нежизнеспособного из неё.
   Его передернуло. Он отшатнулся от люка.
   Светка стояла рядом. Безвольная, полагающаяся на него. И это пугало больше всего.
   Он повел её к пожарной лестнице. Запрыгнул на парапет и замер, столкнувшись взглядом с находящимся под ней человеком.
   Это был... Плохая у него память на имена и на цифры... Он ведь помнил, как его звали. Ведь вчера (неужели это было вчера!) он неоднократно к нему обращался. А теперь этот парень пустым взглядом смотрит на него, и кажется, будто перед тобой стоймя стоит труп. Но вот он зашевелился. Положил руки на одну из перекладин лестницы, поставил на самую нижнюю ногу. Подтянулся.
   Виктор отошел от края и затравленно оглянулся. Другого пути отсюда нет. Можно, конечно, перебраться на крышу перехода, воздушным мостом соединившего оба корпуса. И старая покатая крыша, возможно, их выдержит. Но это тупик. Оттуда они не смогут подняться на следующую крышу. Первый корпус на один этаж выше второго. Чтобы дотянуться до верха нужно быть баскетболистом. По стене первого корпуса более чем в полутора метрах левее от перехода тянулась от земли до крыши пожарная лестница. Недопрыгнуть. Даже если разогнаться и долететь до неё, Виктор не ощущал себя Брюсом Виллисом, чтобы суметь за неё ухватиться. А уж тем более Светка... Блин! Что стоило архитекторам разместить её на метр правее!
   Лестница проходила вплотную с окном. Если бы он знал о её существовании, он бы попробовал на неё выбраться со второго или третьего этажа. Да что уж теперь воздыхать.
   Идти больше некуда. Надеяться не на что.
   Пожарная лестница за его спиной мелко затряслась, постукивая по креплению уголком с лопнувшим сварным швом.
   Из люка на крыше тоже доносились звуки деятельности. По деревянному глухо отдавались удары брусьев лестницы, устанавливаемой на своё место.
   - Света, идем!
   Схватил девушку за руку, из опасения, что она за ним не пойдет, и поволок её на переход.
   Горбатая, крытая оцинковкой крыша, с темными пятнышками заклепок, выглядела на первый взгляд очень добротно. Она гулко прогибалась под ногами, но в целом... словно вчера была постелена. Еще один из выбрыков Зоны? Виктор не помнил, чтобы на потолке перехода наблюдались потёки. Впрочем, он много чего не помнил... Но вряд ли в этом здании за последние двадцать лет делали капитальный ремонт.
   Добежав до стены, еще раз оценил расстояние до лестницы.
   До этого остерегался смотреть вниз. А сейчас пришлось. Вроде бы не высоко. Но, глядя сверху, падение отсюда казалось смертоубийством. Даже если не расшибешься, ноги точно переломаешь. Под самым переходом, он вспомнил, пролегали две здоровенных трубы, и проём под ними был будь здоров, чтобы фура благополучно проезжала. Высота складывалась не менее восьми метров. А если быть не столь оптимистичным, то и все десять.
   - Светка, я тебя подсажу. Ты сможешь подтянуться и залезть наверх?
   - А ты?
   - Я следом. Я легкий.
   Геройски подставил руки под её ножку, и чуть было не охнул. Девушки кажутся невесомыми созданиями пока со стороны за ними наблюдаешь. В Светке было килограмм шестьдесят - шестьдесят пять живого весу. Только в эту минуту он оценил значение и важность диеты. Светка, ты занималась спортом, ела салатики, и вообще придерживалась всяческих ограничений только для этой минуты. Чтобы он, атлет тяжеловес, весу пятьдесят килограмм, смог кратковременно приподнять тебя над землей почти на метр.
   Он не видел, что Светка делала наверху, но хребтом ощущал, что это, пожалуй, затягивается. Наконец давление спало. Светка ухватилась за низенькое ограждение, худо-бедно подтянулась. Натужно хрипя фильтрами маски, забралась окончательно. Задрав голову, Виктор проследил, как она скрылась за краем стены.
   Его очередь. Подпрыгнул, силясь дотянуться, и еще в прыжке осознал, что его рост недостаточен. От бессилия хотелось плакать. Приземляясь, грохнул ботиночками в оцинковку, и как эхо из-за спины раздался такой же грохот. А потом еще один. Еще. И еще...
   Чувствуя себя загнанным зверем, не смея бросить взгляд на преследователей, заметался по крыше. Дремучий инстинкт, в минуты паники накладывающий лапы на свободную волю, приказал взять разбег. Нога заскользила. Чуть не потерял равновесие. За счет абсолютно безумных взмахов рук устоял на ногах. И рванул. Изо всех сил.
   Шаг, другой, третий. Край крыши. В голове молнией промелькнула до нельзя по детски несуразная мысль: не забудь прыгнуть! Толчок. Хочешь, не хочешь, а в момент крайней опасности любой может попытаться стать Брюсом Виллисом. Он долетел! Он ухватился! Больно ударился коленом о металл лестницы, но это было не смертельно. Повис, панически ища ногами опору.
   Мимо, едва зацепив его рукою, пролетел кто-то - также как и он взял разбег, также скакнул с края крыши, но не допрыгнул, а потому ухнул вниз. Молча. И даже снизу донесся только шлепок. Ни вопля. Ни стона.
   Дробно стуча подошвами о ступеньки лестницы, Виктор стремглав поднялся на крышу. Первое, что бросилось в глаза с этой новой смотровой площадки, это сложенная из красного кирпича заводская труба, возвышающаяся над крышей местной котельной. Почти на самой вершине железный помост. А ещё выше четыре стержня ретрансляторов. По словам Максима, где их только не ставили. Задрав голову, Виктор пытался сообразить, почему его так обрадовали эти металлические штыри, вполне могущие быть и обычными громоотводами. В памяти всплывала мешанина обрывочных сведений, почерпнутых из периодики и прослушанной на базе лекции. Район Агропрома издавна был облюбован военными. Там была умеренная аномальная активность, позволяющая летать вертолетам и не мешающая поддерживать устойчивую связь.
   - Светка! - вдруг он заорал. - Где твоя рация?!
   Да. Та самая, защитного цвета коробка. Противоударная, водонепроницаемая, экранированная от всяческих излучений и воздействия различных кислот. С ёмким и мощным аккумулятором, заряда которого хватает на непрерывное ведение переговоров не менее десяти часов в режиме передатчика. Неуничтожимая, безотказная. Громоздкая и тяжелая. Но самое главное - находящаяся под рукой.
   - Светка, у тебя?... Она у тебя?
   Девушка подпрыгнула от неожиданности.
   - Рация?... Ах да! А она разве не разрядилась?
   - Нет, - он замотал головой, внутренне холодея. - Там должна быть сильная экранировка от статики, магнитного и радио излучения... На Агропроме поддерживали непрерывный обмен радиосообщениями. Если связь прервалась, военные обязаны будут выслать спасательную группу... Нам достаточно просто включить маячок. Нас запеленгуют!
   Он обернулся.
   А еще им требуется продержаться. Час. Два. Не исключено что и больше.
   Он хватанул её за рукав.
   - Уходим отсюда.
   - Но...
   - Быстрее уходим.
   Голова вновь стала наливаться тупой ноющей болью.
   Лучше всего спрятаться. А для этого нужно уйти с этой крыши. Оглядевшись, Виктор с радостью увидел на противоположной стороне поручни еще одной пожарной лестницы.
   Добежав до нее, он понял, что ничего хорошего она им не сулит. Она спускалась до земли прямо возле входных ворот первого корпуса. Там Олег углядел аномалию... Какой-то слабо выраженный линзовый эффект и мусор, прижимаемый неведомой силой к полу. Отсюда, сверху, ничего было не разобрать. Земля как земля. Асфальт. Лысый куст. Ничего пугающего визуально не видно. Но после электро, которую он тоже не видел, пока не попал в её зону действия, он рискнуть не осмелился. Если и спускаться, то только не здесь.
   Он еще раз огляделся. Внутренний голос подсказывал, что у них не так уж и много времени. Оставаться на месте смерти подобно. Кроме того, голова нещадно болела...
   По ту сторону ворот есть еще один спуск. С крыши маленькой пристройки, прилепившейся к основному корпусу. На пристройку спуститься можно по металлической лестнице с крыши цеха. А на крышу цеха в свою очередь можно на выбор либо спрыгнуть, либо спуститься по приставной лестнице.
   Идем. В двух словах разъяснил Светке куда двигаться. На всякий случай попросил её держать дистанцию в два-три метра, и идти за ним след в след.
   Спустились. Дошли до края очередной крыши. Но вместо того, чтобы начать следующий спуск, Виктор отпрянул.
   - Пригнись... - произнес он очень тихо.
   Светка опустилась на корточки.
   - Что там случилось?
   На пальцах показал ей: там два человека. После чего задал новое направление движения. На противоположную сторону крыши, к очередной приставной лестнице.
   Всё их бегство начинало походить на хаотичную импровизацию. Виктору это очень не нравилось. Это как детская игра в прятки. Вот только проигравший водить не будет. Он уже ничего делать не будет.
   Контролер, похоже, окружил своими марионетками всё здание. Это очень сильно сокращало их шансы.
   Теперь, когда опасности не было в прямой видимости, страх отступил, оставив место для беспокойства и пульсирующей боли. В душе пробуждался нездоровый азарт, какой возникает только у проигрывающей команды, когда до конца матча остается несколько минут, но она разыгралась и теперь отчаянно рвется к воротам противника. Умом понимаешь: все бессмысленно. Им самостоятельно здесь не выжить. Одна надежда - на спасательную команду. А для этого надо держаться. В отличие от футбола здесь шансы на выигрыш зависят от того, насколько вяло ведется игра.
   Они спустились на крышу котельной. Все здания в этом комплексе очень близко друг к другу лепились. Это было хорошо. Почему-то на крыше Виктор себя увереннее чувствовал. Земля, в отличие от неё, казалась чужой и враждебной, щедро засеянной смертью.
   С котельной были видны железнодорожные вагоны. Ветви растущих рядом деревьев не давали разглядеть въездные ворота, но Виктор знал, что до них недалеко. Метров восемьдесят. Максимум сто. Но это очень длинные метры.
   Можно было бы спрыгнуть на землю прямо здесь и, прикрываясь за беспорядочно наваленным строительным мусором (трубами, плитами, какими-то ржавыми бочками), двинуть в сторону пропускного пункта. Но такая кажущаяся легкость чем-то пугала. Должно быть потому, что весь путь превосходно просматривался сверху. При наличии на крыше хоть одного наблюдателя их сразу же обнаружат.
   При мысли о наблюдателе Виктор огляделся, проверяя нельзя ли их откуда-нибудь заметить. Да нет. Всё в порядке. Пока они жмутся к стене их можно разглядеть разве что с крыш вон тех вагонов. Главное не приближаться к трубе. Виктор отлично помнил, что с самой высокой точки хорошо просматривается её основание.
   Светка тем временем теребила в руках военную рацию.
   По сути это здоровенный радиотелефон. Ничего сложного. Чего она так долго с ним возится?
   Наконец заработало. В динамике этого чуда техники ощутимо фонило. Виктор скривился как от зубной боли. Нельзя ли потише? Их могут услышать.
   - Алло, - Светка определенно полагала, что это и есть телефон. Её реплики, произносимые нетвердым голосом в "трубку", в другое время бы рассмешили. Но не сейчас.
   - Меня кто-нибудь слышит? Алло. Алло...
   Виктор схватил её за руку. Чутьё подсказывало, что требуется уходить. Может быть он слишком дерганый, но он сейчас параноик, за которым, без всяких сомнений, охотятся.
   Котельная была частью большого здания. Должно быть, часть котельного оборудования отвоевала немалую территорию цеха еще на стадии архитектурного проектирования, потому как из цеховой стены, если завернуть за угол, выходила труба, изогнутым мостком перекидываясь через узкое пространство до соседнего здания. По соседству с ней пролегала еще одна труба, но она была уложена как-то загадочно. Тянулась из далека и уходила, минуя котельную. Что по ней подавали? Какая, блин, разница!
   Повернулся к Светке.
   - Света, по этой трубе. Аккуратно, но быстро.
   Она поняла. Еще бы. Она всегда была умницей.
   Взгляд налево. Взгляд направо. Никого. Вперед, акробаты!
   Перебрались благополучно. Он чуть не навернулся. А вот Светка прошла как гимнастка. Он даже залюбовался. Пальцы непроизвольно сжались на футляре с фотокамерой, и ему почему-то стало стыдно. Хорош фоторепортер. С тех пор, как выглядывал в окно, не сделал ни одного снимка. А ведь когда-то считал, что способен на скоростную съемку при любых обстоятельствах. Захотелось расчехлить камеру и хоть пару раз щелкнуть, чтобы навсегда запечатлеть свидетельство их жизнестойкости. Но он погасил этот порыв.
   Тот, кто проектировал эти корпуса, явно тяготел к сложным кубическим формам. И это здание тоже состояло из поставленных друг на друга параллелепипедов, имело множество крыш-террас, соединенных сварными лестницами. Что попало. Но, по крайней мере, есть где прятаться.
   Светкина рация неожиданно издала несколько членораздельных звуков. В общем потоке едва различимых слов, отчетливо улавливалось: "сука"; десяток-другой матюков и, обозначенное особенной интонацией, намеренье совершить действие сексуальной направленности. Светка дрожащей рукой выключила не в меру шумное устройство.
   - Мне кажется, - протянула она, - это Максим...
   Жив, придурок. Сейчас он ни капли не казался опасным. Вспоминая тот маршрут, которым им довелось пройти, он воспринимался настолько далеким, как если бы был на другом континенте. Он определенно не то, о чем следовало бы беспокоиться. Вот выключила рацию, и оградилась от него толстой стеною из тишины, расстояния, бетона, ловушек, кукловода и его кукол... Да и кто он сейчас без оружия?
   Виктор чуть не застонал, подумав об штык-ноже. Вот почему он про такие вещи вспоминает только тогда, когда поздно уже возвращаться? А это ведь хуже, чем оставить дома приготовленную с вечера снедь, и уехать в командировку голодным, безденежным, и хорошо, что хоть при документах.
   Максим нож не забудет.
   Ну и бог с ним. Сейчас на повестке другие вопросы.
   Они уже почти добрались до пропускных ворот. Вон в двух десятках шагов белая, крытая шифером сторожка. Мимо неё, и на волю. Створки автотранспортных ворот отсутствуют. И даже должный перекрывать путь шлагбаум снят и прислонен к стене. Путь свободен. Стоит выйти за забор и дорога поведет их на Свалку. А оттуда... Вернее нет. Лучше туда не ходить, а, найдя понадежней укрытие, сигналить оттуда, пока хватит заряда рации. Он верил: их обнаружат. По-другому не может быть. Из-за Светкиного папаши всех военных поднимут на уши. Наверняка сейчас весь мир содрогается от истеричных воплей СМИ, озабоченных судьбою коллег.
   - Света, спускаемся. Наш путь в ворота. Прячемся за забор. А потом вон за тот ржавый автобус.
   Журналистка кивнула.
   - Ты первая. А вот и специально для нас деревянная лестница. Я проконтролирую, чтобы нас не заметили. Хотя нет! Я первый. Вдруг там аномалии...
   - Витя, я справлюсь. Не вляпаюсь. У меня опыт не меньше. То есть, как и у тебя - никакой.
   В её голосе ощущались бодрые нотки. Неуверенность исчезла, как росса при ярком солнце. Она тоже уверовала, что им удалось. Ведь осталось немного.
   Улыбаясь, Виктор огляделся по сторонам. Здесь под прямым углом пересекались две дороги. Одна, широкая, вдоль перрона - просматривалась не полностью. Но она была загромождена всяким хламом. Есть где спрятаться. Другая была видна на всю длину, вплоть до своего поворота за угол здания. Там еще стояла проржавевшая фура. Кстати воздух перед ней подозрительно дрожал. Если там не жарка (на Агропроме ведь нет жарок?), то должно быть воронка.
   - Света, - он еще раз цепко оглядел намеченный маршрут. Вроде бы чисто. Спускаешься и прячешься вон за тот желтый фургончик. Там ни с одного направления нас не будет видно.
   - Угу, - она бодро ступила на лестницу.
   Больше всего Виктора напрягала площадка перед перроном. То, чего не видно, всегда вызывает наибольшее беспокойство. Он, присев на корточки, вытягивал шею, пытаясь заглянуть как можно дальше.
   Перрон. Вдоль него громоздятся большого диаметра трубы. Где-то там должен быть скособоченный колесный трактор, но его отсюда не видно. Из живых существ никого. Тишина. И только какая-то невидимая пичуга разразилась кажущейся неуместной здесь трелью.
   Внезапно нахлынувшее беспокойство заставило вздрогнуть. Он забылся. А ведь должен следить не только за землей, но и за крышами! Беглый взгляд, и накопившееся самодовольство исчезло как дымка. Болван. Сидя на издалека просматриваемой оконечности крыши, он засветился. На высотной кровле первого корпуса и на крыше с ним по соседству возвышались мрачные силуэты.
   Была неприятной их неподвижность. Два манекена. Два телеобъектива. И он в их поле зрения. Прятки закончились.
   Позабытый было страх вновь возвратился. Неслышной поступью подкрался сзади, и повис на плечах, обдавая леденящим дыханием. Страх имел соленый привкус пота, был навязчив, а еще одурманивал. Он поражал мозг, убивал волю, и сковывал ледяной коростой мысли. Отбирая многое, он вкладывал в голову простые позывы. Бежать. Быстрее бежать. Без оглядки. Не разбирая дороги. Вон до забора рукою подать. На выход! А там не останавливаясь, пока не сляжешь без сил...
   Рядом коротко вскрикнула Светка. Виктор вскочил. Его взгляду предстало то, на что он никак не рассчитывал. Внизу, от него не далее чем в пяти метрах, у желтого фургончика, который частенько используют ремонтные дорожные службы, стояли двое. Из далека их можно было принять за влюбленных. Он - цепко держит её за плечи. Она - уперла ладошки в его широкую грудь. Это как трогательная встреча после долгого расставания. Протяжный взгляд друг другу в глаза. Следом должны быть объятья и горячие поцелуи... Отставить поцелуи. Их не так уж легко реализовать в закрывающих голову шлемах-масках.
   В голове хороводом пронеслось множество предположений. От пугливого о встречи с марионеткой, до подкрашенного в цвета сопливой надежды - кто-то из спасательной группы? Мозг флегматично отбраковал их в отходы. Ясно как день. Что. Каждый. В армейском комбинезоне и защитном резиновом шлеме. Неотличим. От одетого таким же вот образом. Но не у каждого комбинезон присыпан подвальной пылью, а стекло шлема покрыто тончайшей сеточкой трещин...
   Максим, что ты делаешь?
   - Оставь её!
   - А. Вот и ты. Извини. Не заметил.
   Короткий взгляд в его сторону.
   - Спускайся. Поговорим.
   Виктор заметался, желая отступить к лестнице и, в тоже время, опасаясь упускать их из виду.
   Максим между тем принялся трясти Светку.
   - Бросить меня там захотели! Автомат мой в аномалию бросили! Надеялись, меня дернет?! Самим прикончить было слабо?!
   - Оставь её!
   - Отвали, козел!
   Светка почему-то не сопротивлялась.
   - Признавайся, ты это удумала?! Этот чмырёныш до такого никогда б не додумался! Ну?! Что ты молчишь?
   Виктор принял решение. К черту лестницу! Здесь высота в один этаж. Внизу мягкая земля. Главное ноги не подвернуть. Ему ими еще бегать.
   Приземлившись, бросился вперед, а дальше...
   Ему были продемонстрированы все достоинства армейской подготовки.
   Вокруг всё моментально поплыло. Небо. Земля. Прислонившаяся к стенке фургончика Светка... Боли не было. Была всеобщая дезориентация. В ушах звенело. В черепушке не осталось ни одной связной мысли. Перед глазами плыли круги и вспыхивали яркие искры.
   Какие-то крики. Всхлипы...
   Он должно быть упал...
   Глаза ненадолго закрылись.
   В мозг вплыла гулкая пустота, разрываемая краткими вспышками... Откуда-то, должно быть из другой параллельной вселенной, всплывали вопросы... Как такое может быть? У него (у кого?) ведь должна была быть черепно-мозговая... Он, бог весть, сколько времени провалялся в беспамятве... У него нога была охромевшей, когда с перепугу прыгнул с лестницы... Он! Остался!!! В! Подвале!
   Как он успел?...
  
   Виктор открыл глаза. Он лежал ничком на асфальте. Повернул голову, и содрогнулся от пронзившей боли. Башка казалась раздавленной. Безжалостно впечатанной в асфальт, а потом еще и растертой ботинком с рифленой подошвой. Зрение с трудом фокусировалось. Он лежал... Перед ним было... Здоровенное колесо. Он мог разглядеть каждую трещинку на старой лысой резине.
   А еще... Это что?... Он коснулся лица. Удивился, созерцая расплющившиеся подушечки пальцев. Потом понял. Маска.
   Стекло не потрескалось... Но к нему пристала какая-то грязь...
   Где Светка?.. Где тот гад?
   Приподнял голову. Поводил по сторонам. Уронил.
   Как чужая...
   К горлу волнами подкатывало какое-то удушье. Держись. Рвота при сотрясении обычное дело. Но в маске не следует...
   Где Светка?...
   Где вообще все?!
   Вновь поднял голову. Обзор перед ним был закрыт металлической бочкой. Где-то впереди слышались голоса... Или нет. Протяжные всхлипы. Всхлипам вторил чей-то скулеж. Шарканье ног по асфальту. Какое-то дребезжание.
   Где Светка?...
   Она где-то там...
   Он пополз. Вбок. Огибая бочку. Вперед. Огибая бетонные трубы.
   Вскоре в поле зрения попали фигуры.
   Он к ним не присматривался. Что хорошего узнать в шагающих манекенах своих старых знакомых?
   Одна. Две. Три. А где остальные? Может быть рассредоточены по периметру...
   Где Светка?...
   Возле ног одной из марионеток, он увидел в растекающейся луже крови мешковатое тело. Оно еще жило. Стонало. И может быть всхлипывало.
   Нет! Это не... Но вздохнул с облегчением, разглядев на залитой кровью голове короткую армейскую стрижку.
   А Светка?...
   Потом он увидел коленопреклоненную осунувшуюся фигуру. Её плечи вздрагивали. Рядом, по обе стороны, возвышались два болвана. Он теперь не мог думать о них без злости. Вольно или не вольно, но они стали чудовищами, живущими в страшном симбиозе с одним из наиболее опасных монстров Зоны.
   "Светка... Светочка... Не плачь... Я тут... Я рядом..."
  
   Кажется, он вновь отключился...
  
   Очнулся от острой подобно игле мысли: Светка!... Принцесса... Да как же так можно...
   Оторвав голову от земли, он узрел контроллера. Тот возвышался на полусогнутых. Раскачивался то влево, то вправо. Смотрел на него.
   Светка была рядом. Сжавшаяся. Ошалевшая от такого соседства.
   Контролер наклонился. Ухватил своими заскорузлыми клешнями девушку за голову, просунул пальчики за края маски и начал стаскивать.
   Виктор дернулся. Кукловод взглянул на него.
   Может журналисту почудилось, но в блеске глаз под насупленными бровями он увидел насмешку. Мстительный гад. Помнит свой страх. И хочет с ним поквитаться. Ведь дожидался, пока он очнется!
   Все-таки не лгут, что это в Зоне самая умная тварь.
   - Не смей...
   Виктор ринулся вперед. Конечности плохо слушались. Руки подгибались. Ноги отказывались повиноваться. Он рвался изо всех сил. Извивался всем телом. Полз рывками, обдирая ладони. Ругался сквозь зубы. Шипел от пронзающей помятое тело боли. Но не сводил взгляда с цели. Не смел отвести...
   Контролер издал серию звуков, отдаленно похожих на гоготание. Резко вскинул руки, срывая маску.
   Светлые волосы рассыпались по темной ткани комбинезона. Светка не пикнула. Она окончательно сникла. Осела. Будто из неё выдернули стержень.
   - Не смей! - заорал он наглой твари.
   Но Светка шевельнулась, оперлась руками о землю, стала вставать, распрямляясь.
   И вновь рухнула на колени.
   Голова контролера будто бы разорвалась. В его башке образовались сквозные дыры. Часть черепа разлетелась, далеко разбрызгав свое содержимое.
   Трое марионеток, приняв свинцовое успокоительное в голову, опрокинулись, так и не сдвинувшись с места.
   Забыв обо всем, Виктор на четвереньках дополз до девушки.
   - Светка...
   Взял её на руки. Откинул волосы с лица. Заглянул в серые, такие красивые, но совершенно пустые глаза.
   Бледное, похожее на маску лицо. Ни один мускул не напряжен. Взгляд, направленный в никуда, сквозь него.
   Рывком стянул с головы мешающий дышать шлем. Ласковый ветерок нежно коснулся мокрой от соленой влаги щеки.
   - Светка...
   Где-то сбоку послышались тихие шаги армейских ботинок. А вот и кавалерия... Но почему же так поздно?!
   - Небо-100, я Небо-1. Цель-1 обнаружена.
   Краем глаза разглядел облаченную в черный без опознавательных знаков комбинезон фигуру, приближающуюся мягкой напряженной походкой.
   - Небо-100, я Небо-1. На двадцать три часа четыре цели. Уничтожить. Вперед. Я Небо-1.
   - Небо-1, я Небо-3. На двадцать часов вижу две цели. Приступаю к уничтожению. Я Небо-3.
   В воздухе разнеслась трескотня автоматных выстрелов.
   Виктор распрямился и с недоумением огляделся. Вдалеке он разглядел несколько фигур лишенных контроля и теперь абсолютно беспомощных агропромовцев. Их уложили несколькими выстрелами люди, облаченные в черные комбинезоны.
   - Что вы делаете?! - вырвалось возмущение. - Они ведь...
   - Небо-100, я Небо-1. Обнаружен Облако. Мертв.
   Выстрел из армейского калибра, заставил Виктора вздрогнуть.
   - Теперь точно мертв.
   Так вот они - снизошло понимание - серьезные люди, которым должен был просигналить Максим... Пришли по маячку.
   - Небо-1, я Небо-4. Ликвидирована одна из главных целей. Я Небо-4.
   - Небо-1, я Небо-5. У меня всё чисто. Я Небо-5.
   - Небо-1, я Небо-2. Собраны все жмуры. Количество 15. Я Небо-2.
   Осторожно отодвинув в сторону Свету, мучительно осознавая всю бессмысленность своих действий, но горя желанием её заслонить, Виктор поднялся на ноги и нетвердой походкой двинулся в сторону незнакомца. Он хотел взглянуть в глаза этому человеку. Увидеть есть ли что за ними. Есть ли душа у подобного гада, который не сомневаясь выстрелит в девушку, и которого не смутят не её беспомощность, ни молодость, ни красота...
   - Небо-100, я Небо-1. Общий сбор. Ликвидирую последние цели. Выступаем в на...
   Чей-то выстрел оборвал его на полуслове. Виктор никогда ранее не видел, что может сотворить с головой человека пуля, выпущенная из боевого оружия, и не горел желанием разглядеть в подробностях. Он просто зажмурился. Хотя уже было поздно. Он видел. Теперь это по ночам ему будет сниться.
   Крики людей. Беспорядочная стрельба. За шторами век этого хаоса не было видно. Похоже, охотников в свою очередь подловили...
   Он не слышал, когда всё завершилось. Ибо провалился в беспамятство.
  
   Голоса... Хриплый простуженный бас.
   - Слышь. Тут девка.
   Ему вторил низкий баритон.
   - Да что ты бредишь.
   - Точно тебе говорю.
   - Дай аптечку.
   - А у тебя там что?
   - У мя - пацан. Молодой исчо. Глазами лупает. Может оклемается. Дай этот... Сам знаешь с чем, шприц-тюбик.
   Плечо больно кольнуло. Он давно уже лежал на спине и смотрел в небо. Там плыли дивной красоты облака.
   - Ну и зачем они нам? Девка ни фига не отдупляет. Пацан может быть помирает.
   - Не. Не помрет. Уж больно везучий. Щас с полчасика отлежится и сам ножками двинет.
   - Ты с собой чоли их прихватить хочешь?
   - Ну нельзя же их тут так. Просто так. Черный Сталкер осудит.
  
   Старенький радиоприемник, подвешенный на какой-то арматурине, торчащей из раздробленного бетонного блока, с хрипом и свистом делился мировыми новостями:
   - ...И завершающая новость часа. Сегодня в Киеве в десять часов утра в автомобильной катастрофе погиб народный депутат от партии... от удара машина взорвалась и загорелась... до прибытия пожарных... предположительная причина аварии... и это событие тем более печально, что буквально накануне, по сообщению пресс-службы главного управления МЧС Украины, единственная дочь... пропала в... напоминаем, во время тех событий пропало двадцать пять человек... персонал исследовательской станции, трое журналистов, и пять человек из команды эвакуации...
   Противный мелкий дождь барабанил по остаткам крыши. В прорехи в потолке текло ручьями. Ветер просачивался сквозь разбитые стекла и щекотал холодными пальцами. Было чертовски тоскливо в этой грубо сколоченной из обломков строительного мусора времянке. Основой этого хлипкого сооружения послужил полуразваленный остов фургончика для строителей. Одной стены напрочь не было. И в неё открывался вид на жутковатенький серый пейзаж.
   Кругом располагались холмы. Вряд ли это было естественное образование. Виктор полагал, что это дальняя оконечность Свалки, куда Игорь их вести отказался, а Олег его поддержал, запугивая рассказами о повышенной радиации. Вокруг было много остовов строительной техники, а так же всяческого не подлежащего распознаванию мусора. В низинах между холмами застоялось небольшое болотце, поросшее невероятно высокими камышами. Над ним постоянно висел синеватый туман.
   Виктор сидел у стены, подобрав к себе ноги. Рядом сопела простуженным носом Светка. Он держал её за руку. Её била дрожь. Он укутал её в одолженную сталкерами куртку, но ей все равно было холодно.
   Тепла маленького костерка, разложенного на ржавом куске листового металла, было недостаточно.
   "Добряки" - так Виктор про себя назвал обоих, до сих пор не представившихся сталкеров - сидели напротив. Лицами они выглядели как типичные "синяки", коих немало можно встретить на аллеях городских парков, подальше от надоедливых ментов и прочей общественности, могущей своими выступлениями изрядно подпортить "культурный отдых". Синячили они не стесняясь, передавая из рук в руки бутылку с прозрачной. Но не пьянели. Не утрачивали связность речи и точность движений. Налили и ему. В мятую алюминиевую кружку. Он взял. Скорее из вежливости, а не из веры в их утверждение, что это зелье лечит.
   А одеты они были добротно. Как профессиональные охотники. Ха. Да они и были, в своём роде, профессиональными охотниками особого толка.
   Почему-то возникла забавная ассоциация с забулдыгами, шарящими в осеннем парке под листвою брошенные гулящей молодежью бутылки...
   Вот только оружие... Хищно вытянутая, закутанная в лохматый камуфляж снайперская винтовка. И калаш, упакованный таким же способом...
   - Значится, журналисты вы значит?
   - Ну да...
   - Это... Значится... Про вас там вещают?
   Кивок в сторону радиоприемника.
   - Похоже на то...
   Виктор чувствовал безысходность, в душе слабо радуясь, что Светка новости не воспринимает.
   Она вообще ничего не воспринимала. Могла ходить. Могла есть, схватывая губами то, что подносили ко рту. По началу ко всему безучастная, потихоньку оттаивала, становясь непоседливой, склонной к детской исследовательской деятельности. Хватала любые предметы: травинку, мелкий камешек, случайную железяку. И как однолетний ребенок пыталась постичь их суть через рот. Приходилось за ней внимательно следить. Не отпускать ни на шаг. Хватать за руки. Отбирать случайные предметы и утешать. В качестве игрушки он отдал ей один из объективов. Она его сжимала в левой руке и время от времени пробовала на прочность зубами.
   Как они дошли сюда он не помнил. Всё его внимание рассеивала боль в голове. А еще он вел за собой Светку. Это было непросто. То она не хотела идти. То порывалась в противоположную сторону. То падала наземь. То тянулась рукой к какой-нибудь гадости... Сталкеры уходили очень далеко. Но останавливались и дожидались. Иногда один из них возвращался. Но не помогал. А медленно шел рядом. Пока было светло, стажер запомнил только асфальт, разбитой временем дороги. И уж совсем не запомнил путь в темноте, освещаемой скупым светом фонариков и редкими всполохами выстрелов.
   - Зачем вы нас спасли?
   - Дык, мы не собирались. Мы за этими гадами шли. Они тут недалече двоих наших хлопцев положили. Те как раз к артефактным полям подбирались, а этути в спину им и шмальнули.
   - Зачем?
   - Да хто ж их, нелюдей, знае. Может быть посчитали, что свидетелев им не надобно. И тех, кто рядышком околачивается, следует тоже того...
   - А зачем вы нас забрали?
   - Говорят, в беде бросать нельзя. Черный Сталкер осудит. Удачи не будет.
   - А черный сталкер тут за местного святого?
   - Типо того. Он и бог, и судия. И палач, когда требуется.
   - Понятно...
   Светка выронила объектив, и он покатился, поблескивая влажными краями, собирая на себя всякую грязь. Девушка вырвала ладошку из его руки и на четвереньках погналась за ним. Виктор, сорвавшись с места, вернул её обратно. Чтобы не плакала, дал ей другой.
   Один из "добряков", долго и пристально отслеживал его действия.
   - Кто она тебе?
   - Коллега.
   - И только?
   Виктор промолчал.
   - К Доктору вам надо.
   - Да знаю я. Но разве тут доктор поможет?! Годами вон люди лежат...
   - Я о Болотном Докторе говорю.
   Виктор замер.
   - Это тот самый? Из сказки?
   - Реально.
   - А это поможет?
   - Не боись. Доктор он добрый. Если не убьет, так вылечит. Ему сила такая от Зоны дана.
   - Вы нас отведете?
   "Добряки" рассмеялись. В их смехе чувствовались и грусть, и тоска, и усталость.
   - Даже не думай. До Кондона мы легко можем вас вывести. А дальше вы сами уже до периметра...
   - Нет. Я спросил, вы можете к Доктору?
   - Я сказал, до периметра. То бишь до Кордона.
   - Но...
   - К Доктору нужно идти особенной экспедицией. Он же живет на БОЛОТЕ. Нужон проводник. Нужна знающая команда. Нужны оружие и снаряжение. Желательно также разрешение Темного клана...
   Виктор, мрачнея лицом, тяжело произнес:
   - И вы думаете, все это у нас будет? После того, что произошло? Вы полагаете, что её не запрут в какой-нибудь институт? Не уложат в какую-нибудь психушку?! Нам вот так вот сразу всё выдадут?! И с помпой проводят?! Стоит нам выйти, и её шансы закончатся. Её чуть не убили. Отца загнали в могилу. Чтобы кое-что спрятать убили около двадцати человек, и наверняка убьют еще больше. Как только мы выйдем - для неё и для меня шансы закончатся...
   - А ты думаешь, если здесь ты схоронишься - у тебя шансы повысятся? Да такие как ты каждый год пачками гибнут. Мрут в аномалиях, в клыках мутантов. Гибнут от пуль мародеров или военных...
   - А если мы выйдем - к нам пришлют киллеров.
   "Добряк" призадумался. Потом глубокомысленно изрек:
   - М-да. Хрен редьки не слаще.
   - Верно. - Виктор встретился с ним взглядом. - Он длиннее.
   Некоторое время состязались в гляделки. Сталкер вдруг рассмеялся.
   - Бог с тобой. Ты везучий. На тебе определенно перст Божий. Отведу я вас в бар "Темный сталкер". Если удача твоя - будет тебе с твоей кралей счастье... И запомни. Доктор - один из призраков Зоны. Он почти, что как бог. Он все может. Он не причиняет вреда живому. Убить он может лишь равнодушием. Если тебя проигнорирует. Прежде чем встретиться с ним, ты должен доказать что достоин.
   Виктор закрыл глаза. Всё как в сказке. И будут тебя ждать множество препятствий и опасностей, лишений и испытаний, ты должен быть тверд в своем решении, чист сердцем, храбр и самоотвержен, и пусть любовь твоя будет тебе Путеводной Звездою.
   Он готов идти до конца. И он докажет, что любовь его достойна быть спасенной...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"