| . |
***********С ЗАДАНИЯ НЕ ВЕРНУЛИСЬ************.
С ЗАДАНИЯ НЕ ВЕРНУЛИСЬ
Я люблю море. Штормовое! Яростно ревущее! Злобно плюющее пеной.
Люблю и спокойное. Вечернее. Равнодушное, усталое. Жаждущее покоя и тишины. Но больше всего я люблю его ранним утром, когда легкая голубая дымка висит еще над морской поверхностью, когда лучи только что вынырнувшего из- за горизонта солнца золотят плывущие по небу редкие облака, пустынные в этот ранний еще час пляжи и белые паруса легко скользящих по водной поверхности яхт. В такие минуты оно кажется мне живым существом, расположившимся на отдых в своём удобном ложе после трудной и опасной ночи. Оно мерно дышит . Шуршит таинственно у моих ног , перекатывая мелкие , разноцветные камушки . Оно зовет меня в свою прохладную глубину обещая раскрыть мне великие тайны человеческого бытия . Там , в недоступной для солнечных лучей глубине , на деревянных останках древних кораблей , свидетелей боевой славы юной еще России , покоятся тяжелые , бронированные корабли нашего , двадцатого века .Места их гибели, с точностью до минуты, помечены на старых военных картах. Им поют славу в веках. И на тех же старых военных картах, по всему синему полю нанесены чьей - то не уверенной рукой не сколько, не больше десятка, маленьких красных крестиков. Словно тот, кто наносил на карту эти крестики, был не уверен в точности своих пометок. Да и могли ли быть уверенными неведомые мне штабисты , расставляя на картах эти малозаметные значки - крестики ? Ведь этими крестиками помечали они районы действия не вернувшихся с задания подводных лодок. Только районы действия. А места их гибели не знал ни кто. Эту тайну погибшие унесли с собой на дно морей океанов . Они и сейчас там , в холодной , мрачной мгле подводного мира . Бессменные экипажи прославленных ' Малюток' , ' Щук ' , ' Катюш ' , ' Сталинцев ' несут свою вахту навсегда оставшись в тесных отсеках своих легендарных кораблей. И только лаконичная, скупая запись, как память: ' С задания не вернулись '. И маленький, Красный крестик на безбрежном, голубом поле.
- Ни дьявола не видать!- пожаловался капитан второго ранга Лежнев стоящему за его спиной штурману, отрываясь от окуляра перископа.- Как в молоке болтаемся. Туман будь он не ладен. Хоть всплывай.-
- А чего бы и не всплыть?! - В раз оживился штурман, хлипнув давно уже остывшей трубкой, привычно торчащей изо рта. В лодке поговаривали , что он не расставался с ней даже во время сна и удивлялись мужеству , с которым штурман переносил табачные страдания , так знакомые каждому заядлому курильщику.
-Всплывём немцу под нос - заметно раздражаясь, проворчал капитан, склоняясь над расстеленной на штурманском столике картой. - А чего ему здесь делать? - изо всех сил стараясь казаться равнодушным , откликнулся штурман , настороженно косясь на Лежнева. - Фарватер здесь тяжелый. При хорошей видимости и то в оба глаза смотреть надо. А уж в туман... - А чего туман? - спросил капитан, отрываясь от карты и со всё возрастающим раздражением прислушиваясь к тоскливым всхлипам штурманской трубки. - Он, может, где - то рядом стоит и слушает. - Коли рядом бы стоял, давно б услышал - осторожно возразил штурман, задумчиво глядя в спину стоящего на рулях вахтенного матроса. - Немец - то, он тоже не дурак. - Не дурак, конечно, - усмехнулся капитан, подавляя раздражение.- Поэтому и поосторожничать лишний раз не грех.
- Да я что?! Ничего. Не настаиваю, - уступил штурман, обреченно пискнув трубкой. - Немец-то, конечно, шутить не будет. - В том-то и дело, что не будет,- примирительно подвел итог спора капитан.- Немец - то - он и в тумане немец. На девяносто девять процентов Лежнев был уверен , что немецких катеров ни над ним , ни поблизости нет. Но вот этот, один - единственный недостающий процент не разрешал ему отдать команду на всплытие. Конечно, опасность быть обнаруженным при такой видимости была ничтожно мала. Но и ста процентов за то, что в момент всплытия лодки не вынырнет из тумана какой-нибудь заблудший егерь бот, не было тоже. Вот и думал капитан. Вот и взвешивал вся и все. Конечно, всплывать особой необходимости не было. В отсеках еще достаточно оставалось кислорода. Вполне бы хватило до ночи. Энергии батарей тоже достаточно. Но это только с одной стороны. С другой - усталая уже от постоянного напряжения команда. Да и как же ей было не устать? Почти месяц на позиции. Две атаки. Два потопленных транспорта. Две отчаянные погони, где преследуемыми были они. Две страшные погони. С визгом винтов немецких конвойных катеров над головой и обвальным уханьем глубинных бомб, от которых вибрировали и стонали стальные переборки корабля. Уходили от преследования на рекордной глубине. Да только не кому было регистрировать эти рекорды. Да и в чем их было измерять? Количеством истерзанных в клочья нервных клеток? Или литрами просочившейся сквозь стальные борта лодки соленой балтийской воды? Конечно, лодка имела полное право вернуться на базу. Два потопленных танкера. Это вам не фунт изюма. Это застывшие неподвижно на полях России немецкие танки. Это не взлетевшие со своих аэродромов ' юнкерсы' , 'хейнкели ', 'фокеры', ' мессершмитты' . Их баки пусты . Они не поднялись в небо только из-за того , что неуклюжие танкеры , торпедированные подводной лодкой Лежнева , отправились на дно . А топливо , так нужное самолетам и танкам Германии , превратилось в косматые , черные облака дыма, подхваченные, и унесенные от берегов России порывистым ветром Балтики. Да, лодка имела право вернуться. Но в её торпедных аппаратах еще оставались две торпеды. Их хищные, густо смазанные тавотом тела ждали своего часа. Они ждали , когда откинутся наружные крышки аппаратов и они , Грозные ,неотвратимые , как рок , врежутся в обросшее ракушками днище танкера или рудовоза . Разорвут сталь его бортов . Прожгут его яростно ревущим пламенем . Отправят на дно. Вот эти две торпеды и не давали капитану Лежневу покинуть позицию. Еще было чем воевать. Было чем кормить команду. Еще плескалась в цистернах солярка. Лодка еще могла сражаться. Вот только люди. Люди, конечно, устали, и короткая передышка была бы им просто необходима. Конечно, пятнадцати минутная прогулка по узкой палубе не велик отдых. И все же .... - Всплываем, _ решает капитан.- Когда еще придется? Да и придется ли?
Как же бывает, сладок первый глоток свежего воздуха! Его вбираешь в себя не легкими. Всем телом! Каждой его клеточкой! Стоя на палубе только что вырвавшейся из глубины подводной лодки, Лежнев, прищурив глаза, Настороженно оглядел горизонт. Впрочем , горизонта, как такового, не было . Весь видимый мир заканчивался в полусотне шагов от борта. Дальше - глухая, непроницаемая стена тумана. И только журчание стекающей с палубы воды нарушило нависшую над морем тишину. Убедившись, что пребывание на поверхности никакими неприятностями лодке не грозит, капитан приказал провентилировать отсеки и разрешил подняться наверх первой пятерке матросов. За очередностью пребывания на палубе всплывшей на поверхность лодки следили сами матросы . Каждый должен побывать на палубе в независимости от званий и возраста . Норма для всех одна . Дать возможность привыкнуть глазам к неограниченному бортами лодки пространству . Вытолкнуть из легких пропитанный запахами краски и масел воздух .Напитать тело энергией надводного мира. Выкурить одну цигарку и все - вниз, уступить место следующей пятерке, с нетерпением ждущей своей очереди. Только капитан и штурман выпадали из этого, давно отработанного графика . Только они да вахтенные матросы и сигнальщики , Чья очередь подошла вести наблюдение за горизонтом. Почти три часа отдыхала лодка в надводном положении. Словно большой кит - финвал лежала она на воде, слегка покачиваясь на ленивой пологой волне. Но вот потянул легкий ветерок. Стоящий сплошной стеной туман клоками серой ваты бесшумно поплыл мимо лодки . В разрывах мелькнула даль. - Пора на глубину, - решил капитан. Освободившийся от тумана мир становился опасен. Приняв балласт, лодка скрылась под водой. В мглистой , холодной глубине ей не страшны самолеты и егерь боты немцев . Можно спокойно лечь на грунт и ждать своего часа. Работа идет только в отсеке акустиков, слушающих море. Так проходит час, второй , третий . Море спокойно. Всплыли на перископную глубину. Тумана как не бывало . Видимость насколько глаз хватает . Вновь легли на грунт. Время 13 ч. 40 м. - Еще двое суток, отдежурим, и домой - решает командир. Все резервы автономного плавания лодкой исчерпаны. Еще двои суток. Всего сорок восемь часов . В каждом часе шестьдесят минут. Прожить бы еще их, эти часы.
Еще дважды всплывали на перископную глубину. Море спокойное. Ни звука, ни шороха. Только однажды протопал куда - то немецкий тральщик. Неуклюжий, тихоходный, весь в подтеках рыжей ржавчины. И снова тишина . Надолго . Ни шороха , ни всплеска. И вдруг - неожиданно! Впрочем, настоящие цели всегда появляются неожиданно. В этом Лежнев убедился уже. - Слышу шумы винтов!- взволнованно доложил акустик. - Много!- Сонливость как рукой сняло. - Караван? Похоже да! Просто так по морю никто шататься не будет. Для прохода каравана самое удачное время . По светлу пройти трудный участок фарватера , а к вечеру затеряться в море. - Хитрецы, ничего не скажешь. Эскорт большой. Значит что -то стоящее ползет . Время 16.40. Подняли перископ. Конвой как на ладони . Несколько егерь ботов . Топают нахально . Как у себя дома . За ними эсминец . Это уже посерьёзнее , но для торпед мало. Еще егерь боты. Мелочь . Шелуха . Мористее еще один эсминец. За ним тральщика, вроде того, что протопал утром. - Да , не зря эта компания сюда заявилась ,- вслух подумал капитан , отрываясь от перископа. - Много? - односложно спросил штурман. - Да есть, есть . Видать что-то тяжелое ползет.- Прошло еще тридцать - сорок минут томительного ожидания. Скрывшиеся было эсминцы, явились снова. - Чуют , что ли , что мы здесь ?- сквозь зубы проворчал капитан , разглядывая в перископ хищные , стремительные силуэты вражеских кораблей . - Пугают,- коротко ответил штурман на мгновение оторвавшись от карты , расстеленной на штурманском столике . - Пусть пугают, мы не из пугливых. - Это уж точно...- начал, было, штурман, но осекся на полуслове, заметив предостерегающий взмах руки командира. - Так! Все! Вижу!- Охотничий азарт леденящей лапой прошелся по душе капитана Лежнёва. Все тело его напряглось , как у изготовившегося к роковому прыжку хищника. - Что там? почему - то шепотом спросил штурман, застыв в выжидательной позе у своего столика. - Танкер, похоже - откликнулся капитан в полголоса.
- Будем атаковать. Второго такого случая не будет . Другого нам просто не дано.-
- Рассчитать курс? - К черту! Подойдем на пистолетный выстрел! В упор! - На пистолетный конечно надежней. Но заметить могут . Море , как доска. Да и мелко здесь,- сообщил штурман, вытаскивая изо рта давно потухшую, но еще пахнущую табаком трубку. - Мы под конвой поднырнем. Перископ поднимем перед залпом. Не дано нам другого . Не дано .- Уходить куда будем ? -В море ! Только в море. Если они к берегу нас прижмут , утопят. - Обязательно утопят,- согласился штурман. - У берега они нас, как щенят. Впрочем... - Он хотел еще сказать, что и в море им едва ли легче будет. Егерь боты и тральщики,- конечно мелочь . Хотя и опасная. Вот эсминцы! Эти обязательно вцепятся. Слухачи у них добрые. А глубины нет. Ну, нет глубины, хоть плачь! По самому дну ползти придется. Хотел сказать , да не сказал . Подумал только , Понял он , что Лежнев уже вцепился взглядом в борт медленно ползущего по сетке по сетке прицела тяжелого судна , и не было на земле той силы , способной заставить его отказаться от этой атаки. Да и сам он, штурман - подводник, Климов, военный моряк до мозга костей, в чью душу, напрочь въелась морская соль, разве мог бы он отказаться? Разве смог бы он нарушить негласное правило подводника: ' Сначала уничтожь, врага, а после думай о спасении '
- Так, значит на пистолетный?,- скорее утверждая чем спрашивая, задумчиво произнес штурман. - Только на пистолетный выстрел,- Повторил капитан, не отрываясь от перископа. - У нас всего две торпеды, добавил он, чуть смягчив тон, словно оправдываясь перед своим штурманом и всем экипажем лодки за тот смертельный риск, которому он подвергает их, решив подкрасться на близкое расстояние к танкеру. - Да, у нас всего две торпеды,- в полголоса сказал штурман. И добавил , словно подведя итог услышанному . --- Бьем только в упор . Наверняка чтоб.
,Оторвавшись от грунта, лодка двинулась наперерез медленно ползущему каравану. Данные от акустиков поступали на центральный пост каждую минуту. - Шумы винтов справа! Шумы винтов слева!- Лопочут не торопливо. Лениво хлопают лопастями по воде . Это егерь боты. Вот заскрежетало, завизжало над головой. Это эсминец . Весь в скорости . Его винты на высоких оборотах жадно кромсают балтийскую воду . Пенится далеко за кормой белый бурун. Пролетел: весь грозный, порывистый, опасный, - Но не заметил,- облегченно выдохнул капитан -
-Не заметил! Это же хорошо! Это, просто черт знает, как хорошо! Это уже пол, дела! Теперь - вперед! Поднять бы перископ. Оглядеться бы . Но нельзя . Конвой близко . заметить могут . Пенный след от перископа . словно сигнальный вымпел , потянется за лодкой . Шумы винтов конвоя постепенно удаляются . Вот теперь пора ! - Поднять перископ! - командует Лежнев хриплым шепотом, словно боясь быть услышанным притаившимся над лодкой врагом. А танкер рядом. Вот он. Как на ладони. Торопится. Куда? На тот свет? А впрочем, есть ли он, тот свет? Не отменили ли его, каким ни будь очередным указом? Слишком много людей сжирает война. Не успевают, наверное, места на всех готовить служители небесные.-Для подводников будут,- привычно пропело вдруг голосом начальника по снабжению базы подплава. - Для подводников все будет без очереди. И места на тот свет тоже.' - Нет уж, спасибо,- отказался Лежнев и усмехнулся, представив вдруг пухлое, розовощекое лицо начснаба - Уж лучше вы сами пожалуйте, без очереди. А мы не спешим. Нам еще и на этом свете работенка найдется. Мы еще... Так! Все! - оборвал он себя. Неуклюжая туша транспорта заполнила собой все видимое в перископ пространство. Только она! Не опрятная, пухлая, с жирным буруном под тупым рылом, перечеркнутая пунктиром прицела крест на крест. Две торпеды. Всего две последние торпеды капитана Лежнева, выпущенные в упор, вырвут порядочный кусок из твоей стальной шкуры. Никаким пластырем не залатаешь . Одна дорога на дно. - Торпедный! Есть торпедный! - Товсь! - Последние минуты перед залпом тянутся как годы. И вот оно, долгожданное и как всегда неожиданное. - Пли!. - Торпеды вышли, басит торпедный отсек голосом командира торпедистов. - Пошли , родимые! - Все! Теперь на глубину. Взрывов не ждать. Конечно, взрыв- это визитная карточка подводника . Это добрый знак , говорящий о том , что не промахнулся стреляющий . Что не зря рисковал жизнями моряков , да и своей тоже . Но будут взрывы. Обязательно будут. С такого расстояния просто нельзя промахнуться. Главное сей час это жизнь лодки . Нужно как можно дальше и как можно глубже уйти от подорванного судна. Как можно дальше и как можно глубже. А отпущенных для спасения минут мало . Очень мало минут. И вот они - два взрыва! Ухнули торжествующе! Лодку довольно сильно встряхнуло. Надо поздравить экипаж с победой. Обязательно надо поздравить. Надо успеть. Набрать бы еще с десяток - Другой метров глубины. Да не выходит . Дно рядом . Вырваться бы на простор . Поднырнуть еще раз под конвой . Один только раз. Последний! А там ....! - Слышу шумы винтов,- голос акустика звенит как струна. - Егерь боты? Это ж ерунда! Тоже мне, посудина! Два крупнокалиберных пулемета да глубинки с десяток. И все. А поди ж ты ! Плавает и пакостит. Акустик! Ты сейчас - глаза и уши лодки. Не подведи ! Выручай родной! Есть же везение на этом свете. Ну, один только раз. Один раз. Последний. - Слышу шумы винтов справа по борту! Слышу шумы винтов слева по борту! Слышу .... Слышу....! - Да как же ты их слышать не будешь, милый! Они же в кольцо нас берут! Но без паники! Думай капитан! Думай! Ты должен быть хитрее тех, кто наверху. Хитрее, умнее, изворотливее - как хочешь, как больше нравится. Уйти бы на глубину. Отлежаться. Затаится. Да знают немцы об этом желании капитана подлодки. Знают и не выпустят. Окольцуют егерь ботами и эсминцы в середину . И такой компот устроят! Обязательно устроят. - Слышу шумы винтов! Пеленг...! - Так, началось!- Первая серия глубинок пересекла курс лодки. Вслепую бомбят. Не опасно, это для нас косточки! От того самого компота, который вы для нас приготовили. Это только косточки. Теперь бы успеть нырнуть в пробомбленный. Дважды одно и тоже место бомбить не будут . Нырнуть и залечь . Вторая серия глубинок легла довольно близко. Получив несколько мощных ударов, лодка, как боксер, получивший нокаут, легла на дно. Осмотреться в отсеках! Соблюдать тишину! Пусть осмотрятся. Пусть соблюдают тишину. Пусть знают , что их капитан на своем посту. А это значит, что все идет как надо. По плану. Найти бы того, кто составлял этот план. Уж капитан Лежнев показал бы ему, как составлять такие, сволочные планы! Немцы затихли. Слушают. Бомбанули слегка и слушают, не ворохнется ли где шумок лодочных винтов. Знают, что здесь она. Под ними . Никуда ей не деться. Слишком мало времени было отпущено для её спасения. Очень мало времени. Через пол, часа ожил акустический отсек. - Слышу шумы винтов справа по борту! Шумы винтов с лева по борту! Шумят, торопятся. До темноты разделаться хотят. Две серии глубинок легли по бортам. Далеко рванули, не опасно. Пока эхо от взрыва гуляет по воде, можно дать ход лодке. Пять - десять минут выиграть. Нырнуть туда, где только что легли бомбы. Спрятаться в облако донного ила поднятого взрывами бомб и ползти, ползти, по самому дну не боясь быть замеченным. Ползти к черте, за которой дно, резко обрываясь, уходит в низ. Немцы работают по принципу игры в бильярд. Первую серию глубинок кладут на большом расстоянии друг от друга . Вторая ляжет ближе к центру отмеченного первыми сериями коридора . Следующая -еще ближе. И так давят с двух сторон. Гонят лодку к центру. Хитры командиры эсминцев. Ох и хитры. Беспроигрышную партию навязывают капитану Лежневу . Не просто вырваться из смертельного коридора . Ох не просто . Но командир подводной лодки не бильярдный шар . Сам в лузу не покатится . Не новичок . Не в первый раз под бомбами . Конечно , слухачи у немцев хорошие . Но и в лодке не хуже. Работают, стараются. Гуляет по воде эхо от взрывов бомб, глушит и без того слабый шум лодочных винтов. Вот стихли взрывы и лодка зависла неподвижно у самого дна. Развернулись эсминцы, пошли в обратном направлении. Вновь заухали бомбы. И снова двинулась вперёд лодка . Не так все просто , господа хорошие ! Мы еще повоюем! Еще подергаем смерть за хвост! Дайте только проскользнуть мимо ваших проклятых егерь ботов! Дайте только....! Очередная серия глубинок легла далеко за кормой.
- Неужели вырвались?! Неужели....?! Еще егерь боты. Проскользнуть бы под ними. Уйти на глубину. А там.... Капитан уже не смотрит на штурманскую карту. Да и что на неё смотреть? Сплошные зигзаги. Не мыслимые петли. Стоят в оцеплении егерь боты, словно псы на стойке перед спрятавшейся в траве дичью. Чуют, что здесь она, рядом. Чуют, а не видят. Медленно, очень медленно крадется лодка. На самых малых оборотах вращается винт . Почти бесшумно . Но в том то и дело , что почти . Совсем рядом грохочет мощный взрыв . Страшный удар отбрасывает лодку в сторону . На несколько минут гаснет свет. - Засекли, сволочи! Надо попробовать оторваться! Уйти на глубину! Еще сто - двести метров - и будет крутой склон. Карандаш штурмана уже коснулся темно - синего пятна на карте. Уже коснулся . Лежнев вдруг представил радистов на обнаружившем его егерь боте . - Работают ! Стараются и конечно, радуются. Радируют эсминцам: ' Здесь! Здесь! засекли! ' И те, трепеща от охотничьего азарта, уже разворачиваются для атаки. Капитан мельком взглянул на часы. Сколько же минут отпустила им судьба для спасения? Главное сейчас - успеть дотянуть до глубины. Не шум винтов страшен сейчас. Скорость ! Скорость нужна. Именно в ней, в скорости измеряется их жизнь.
- Слышу шумы винтов! По правому борту! Пеленг!..
. -Ясно, это эсминцы. Это уже не косточки от компота. Это сам компот . Это очень серьёзно Засекли . Вцепились крепко. Но и глубина уже рядом.
- Принять балласт! - повеселев, командует капитан. - Вахтенные! Не дремать на рулях!- Последнее излишне, конечно, для порядка больше. Какая уж тут дремота. Все глубже погружается лодка. Из отсеков докладывают. - Наблюдается сильная фильтрация! Сильный дождь! Ливень! Холодный, соленый ливень! Это вам не грибной дождичек в берёзовом лесу. - Осмотреться в отсеках! Задраить переборки! - Командир на своем посту. Это его голос разносится по отсекам. Значит все нормально! Еще живем! Еще воюем! Еще боремся! А эсминцы уже рядом. Хорошо слышны визгливые голоса их винтов Взрыв! Взрыв! Взрыв! Вновь гаснет свет. Но тут, же вспыхивает аварийный. Слабый, желтый, худосочный. Лодка гудит , как мембрана , вбирая в себя грохот рвущихся рядом бомб . - Осмотреться В отсеках ! Доложить обстановку на центральный!-
- Торпедный?! Нормально! Держимся!
- Держимся! Держимся! Держимся! - -Держаться! Еще, Держаться! -
Это очень трудно - держаться, когда смерть висит над головой. Вновь слышны голоса эсминцев. Накатываются с носа лодки. Встречным курсом идут . Очень малое расстояние меж ними . В клещи взяли . Слышат нас . Наверняка слышат . Успеть бы пересечь им курс . Уйти из зоны поражения . И залечь . Затаится . Дотянуть бы до темноты . Лодка делает отчаянную попытку вырваться из узкого коридора , оставленного ей эсминцами . Резкий поворот. - Двигательный! Дайте на винты все что можете! Всю энергию батарей! Всю! До последней капли! Помножьте её на свое желание жить и дайте!
Страшный удар снизу подбрасывает лодку вверх. Яростный вой винтов над головой. Обвальный грохот взрывов глубинных бомб.... Визг и стон рвущегося металла.... Резкие хлопки выбиваемого водой из разбитых отсеков воздуха. Поднимаются наверх воздушные пузыри. Лопаются с треском. Погибли! Погибли! Погибли!
- Гут! Гут! Гут!- Радуются немецкие моряки.
- Много воздуха поднялось! Это победа! Нет больше русской субмарины нагло, на глазах у конвоя торпедировавшей танкер с, так нужной великой Германии, нефтью. Трясущимися от нервного возбуждения руками отмечают они на своих картах место гибели русской подводной лодки. Они уже слышат малиновый звон наград, ликующие вопли поздравлений, шипение шампанского в хрустальных бокалах.
Очнулся Лежнев от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечи. Очнулся, открыл глаза и ничего не увидел. Черная, непроницаемая для взора ночь окружала его. Климов, - позвал он штурмана и удивился слабости своего голоса. - Климов!
-Ты жив, Алеша?! Ты жив?! Я уж думал, что один я остался. Думал все. - услышал он сквозь шум, льющейся откуда - то воды прерывающийся голос своего штурмана.
- Почему один? Почему все? Что с лодкой? - Лежнев попытался сесть. Боль тут же безжалостно вцепилась в затылок. - Ты лежи Алеша! Лежи! - Торопливо зашептал рядом штурман. - Понимаешь Алеша, на дне мы! Понимаешь? На дне! - Лежнев не удивился, узнав, что лодка лежит на дне. Удивило его то, что штурман называл его по имени. Никогда раньше он не позволял себе этого . - Подожди , не паникуй ! - резко оборвал он его . - Запроси лучше другие отсеки . Как они там ? Я бы сам, да встать пока не могу. С головой что - то ... - Запрашивал уже,- откликнулся из темноты штурман.
-И что? Молчат? - Молчат. -
- Связь нарушена,- стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности, сказал капитан. Он и себя попытался убедить в этом. ' Конечно, просто нарушена связь между отсеками. Такое уже было. Наладить связь. Включить освещение. Дать знать людям, что они не одни. Что он , Их капитан на своем посту. А это значит, все в норме. Отлежаться на дне до ночи, Исправить все, что можно исправить и всплыть. А там путь один - на базу.' Он еще не верил что погиб. И лодка его тоже погибла. - Ты постучи по переборке , - попросил он штурмана . - Хотя постой . Сам я . Сам. - Он сел. Усилием воли поборол вцепившуюся в затылок боль. - Сейчас, Климов, сейчас,- бормотал он сквозь стиснутые зубы. - Будет связь. Обязательно будет.- Рукояткой пистолета он несколько раз стукнул по холодной, мокрой стали борта. И замер, прислушиваясь. И почти сразу оттуда , из-за переборки - Ответный торопливый стук. -Живы ! Живы! Родные! Милые! Живы!
- Алеша! Слышишь!? Алеша! Стучат! Стучат! - Хрипит рядом штурман. - Не одни мы здесь! Понимаешь, Алеша, не одни! - Их было всего двое. Двое мокрых, испуганных молодых парней. - Товарищ капитан ! Товарищ капитан! Вы живы! А мы уж думали - все, хана нам пришла. Они еще верили во всесильность своего капитана. Раз он жив, значит, будут жить и они. Они просто привыкли верить в это. Застонал и очнулся сначала один, а за ним и второй стоящие на рулях матросы. Ожили. Сгрудились в темноте вокруг него, своего капитана, еще не зная, что погибли. Что судьба уже поставила на них, еще живых, свой крест. Они этого еще не знали. А он уже знал. Он понял это потому, что молчали другие отсеки. Он вдруг ощутил свою лодку как продолжение самого себя. Как продолжение своего собственного тела. Ощутил и испугался, настолько израненным, избитым и беспомощным было оно. Он понял, что им уже никогда не подняться на поверхность. Никогда не увидеть солнца. Не услышать шума ветра . Он сам , его штурман и четверо матросов навсегда останутся здесь . На дне . Что этот , темный , тесный , наполовину уже затопленный морской водой отсек стал ,им , еще живым , могилой . Все как в песне:
Не скажет ни камень, ни крест где легли.
Во славу мы русского флага. Лишь волны морские.....
Но волн здесь нет. Мрачная тишина за бортом. И стометровая толща воды, над головой навсегда отрезавшая их от живого мира. Он должен им что-то сказать. Но что? Что можно сказать обреченным на мучительную смерть людям? Как им сказать, им живым, что они уже погибли. ' Не скажет ни камень, ни крест где легли....' - Братцы, я хочу сказать вам... - Они уже поняли. Насторожились. Страшно терять только что обретенную надежду на спасение. Он ощутил этот исходящий от них страх, даже не видя в темноте их лиц. - Братцы, я хочу сказать вам, что вы, что мы уже все погибли. Лодка погибла Мы никогда уже не сможем всплыть . Я ваш капитан . Возможно , я виноват перед вами . Но я только выполнял свой долг . Наш долг . Мы для этого прошли сквозь минные поля немцев. Сетевые заграждения. Мы прошли сквозь них. И свой долг выполнили. Он хотел еще сказать им, что идет страшная война. Что они - только одни из очень многих погибших в этот день. Но не сказал. Он ждал от них стонов, обвинений, проклятий. Он готов был принять их. Принять от них все, от этих молодых парней, которым и жить - то по настоящему некогда было, и тем самым облегчить уготованную им судьбой страшную кончину. Он очень остро ощущал свою вину перед ними. Но не было слез, причитаний, обвинений. Была лишь тишина нарушаемая бьющими откуда - сверху то холодными , тяжелыми , как свинец , струями соленой морской воды.
Сейчас они позавидовали тем, кто уже погиб. Кому уже не придется задыхаться в тесном отсеке, отбирая друг у друга последние глотки воздуха. - Значит, все - таки хана нам? - Нарушил, наконец, тишину чей-то тоскливый голос. - А вы не промахнулись? - Вдруг деловито спросил второй голос, не давая возможности капитану ответить на первый вопрос. - Что! Лежнев вздрогнул от неожиданности. Он ждал чего угодно, только не этого вопроса. - Я спрашиваю, товарищ капитан, не промахнулись ли вы торпедами?
- Нет, не промахнулся, ответил Лежнев, жалея, что темнота скрывает лицо говорившего. - Обе в цель,- подтвердил штурман. Сам взрывы слышал.
-Значит, не зря погибли, - так же спокойно подвел итог матрос. Они его оправдали, понял капитан. Эти молодые парни , не познавшие еще как следует жизнь , оправдали его за свою собственную гибель . 'Нет , не зря вы погибли , ребятки мои ! Не зря! Сотнями тонн горючего оплачена ваша гибель. Сотни самолетов не смогут подняться в воздух. Превратятся в безжизненные груды металла лишенные топлива танки. Многие сотни русских солдат останутся в живых и ускорят гибель рейха. Но на войне за все надо платить жизнями. Сегодня пришла наша очередь. ' - Товарищ капитан,- тот же спокойный голос из темноты перебил мысли Лежнева - Товарищ капитан, ваш пистолет с собой?
- С собой конечно - откликнулся Лежнев, еще не понимая, для чего понадобился матросу его пистолет. - Но зачем он тебе?
- Зачем? - усмехнулся матрос. Лежнев это понял по голосу.
- А чего с ней в жмурки - то играть? Себя только мучить. Все одно уже на том свете. - Конечно! - обрадовано подхватил чей - то молодой, звонкий голос, радуясь найденному, наконец, выходу. - Погибнем как люди. Как положено, по человечески. Сколько нам тут еще жить осталось? - Странно прозвучал этот молодой, жизнерадостный голос в полузатопленой лодке. Словно, приглашал он своих друзей на прогулку, а не на смерть. - А как положено, по человечески ? - подумал вдруг Лежнев, прислушиваясь к шуму поступающей в отсек воды. - Да разве можно погибнуть по человечески, когда тебе только едва за двадцать перевалило? Когда жить еще, жить, чертовски хочется?! Как это можно понять - ' По человечески '?!
Но они уже решили все без него, сами. Эти молодые парни оказались умнее его, старого морского волка тридцати пяти лет отроду. И действительно! Зачем мучить себя? Не проще ли обмануть судьбу, приготовившую им такую безжалостную, страшную кончину и уйти раньше? Бросить вызов скалящейся из темноты в страшной улыбке косоглазой смерти, жаждущей увидеть, как обреченные люди, задыхаясь в темноте, вырывают из глотки друг друга последний глоток воздуха. Да, они оказались умнее его. Для того что бы вывалившийся из руки застрелившегося пистолет не затерялся в темноте, они привязали к нему шнурок, выдернутый из чьего - то ботинка . Один стреляется , второй , Чья очередь подошла шагнуть в небытие , держит конец шнурка . Они продумали все , до последней мелочи поражая Капитана Лежнева своей деловитостью и спокойствием . А когда думать уже стало не над чем, обнялись на прощание. Крепко, по мужски, обнялись. Все шестеро.
' Не скажет ни камень, ни крест где легли .... ' Гулко ударил первый выстрел. Злое, колючее пламя, вырвавшись из ствола пистолета, на короткий миг выхватило из темноты бледные, сосредоточенные лица оставшихся в живых моряков. ' Один ' отметил в уме Лежнев. А второй уже шагнул в вечность на длину привязанного к пистолету шнурка.
И вновь выстрел и яркая вспышка пламени.... '.... Во славу мы русского флага....' Еще выстрел. И еще.... ' Два! Три! Четыре! ....' - вел страшный счет капитан. И вдруг из темноты, слабо так: _ Алеша, Алеша.... Климов! Штурман! Его голос. Неужто.... Лежнев вдруг задохнулся от нахлынувшей ярости и презрения. Он даже не подумал, что отказавшись от пули, Климов обрек бы себя на страшную муку. Он знал только одно: Они, все шестеро, заключили договор и каждый, нарушивший его, оказывался предателем в его глазах, подло предавшим память уже ушедших из жизни моряков. - Климов?! Ты?! ... Ты?! - прохрипел он сдавленно. - Как ты....?! - Прости Алеша, торопливо зашептал штурман. - Понимаешь . не могу я так . Хотя бы раз затянуться. Понимаешь? Один раз, перед смертью. Одну затяжку. И все. - Валяй,! - выдохнул капитан, ощущая великое облегчение. - Валяй Климов! Затягивайся! Раз! Два! Три! Десять раз! Кури, сколько хочешь. Этот воздух уже никому не нужен! Валяй и прости. Не то я о тебе подумал.
. -Спасибо, тебе Алеша! Спасибо тебе! Сейчас я. Быстро! Не задержу. Полой своего кителя накрыл его Лежнев, укрывая от бьющих сверху ледяных струй. Всего две затяжки. Глубокие. До боли. До хрипоты в легких. И тлеющая алым огоньком трубка
а уже в руках капитана. Дымящаяся трубка и влажный конец шнура. - Все . Прощай Алеша. Прощай. Климов. И царство тебе небесное.... - Он остался один. Они ушли. А может, нет? Может они ждут его в этом, не доступном для него, живого еще, мире Должны ждать! Они обязательно дождутся его, своего капитана. Торопясь, он сунул в рот теплый, пахнущий кислым пороховым дымом ствол пистолета. На короткий миг мелькнуло в глазах алое пламя.
Не скажет ни камень, ни крест где легли
Во славу вы русского флага. Лишь волны морские....
Лишь волны морские пропоют вам вечную славу в веках.
ВЛАДИМИР КОШЕЛЕВ-НОВИЦКИЙ
.
************ВОЛОДЯ - 26.04.2010************
| . |
Я люблю море. Штормовое! Яростно ревущее! Злобно плюющее пеной. Люблю и спокойное. Вечернее. Равнодушное, усталое. Жаждущее покоя и тишины. Но больше всего я люблю его ранним утром, когда легкая голубая дымка висит еще над морской поверхностью, когда лучи только что вынырнувшего из- за горизонта солнца золотят плывущие по небу редкие облака, пустынные в этот ранний еще час пляжи и белые паруса легко скользящих по водной поверхности яхт.
