Маленький мотылек бьется в стекло, стремясь улететь от беспроглядной ночной темноты поближе к свету. Крохотное тельце со всей страстью бросается на равнодушное стекло, и не может понять, отчего кажется: желанный свет и тепло в двух шагах, а незримая преграда держит на месте.
Обессиленный мотылек устает, наконец, да и товарищи уже отказались от идеи прорваться к притягательному и недостижимому огню... Яркокрылый скиталец из последних сил скользит вдоль преграды - и вдруг обнаруживает, что окно приоткрыто, в небольшую щель можно проскользнуть. Сложив крылышки, мотылек на цыпочках, крохотными шажками, не смея поверить своему счастью - проходит в комнату. Затем он срывается с места, взмывает ввысь и во всю силу своих невесомых радужных крыльев мчится навстречу долгожданной звезде, сияющей под белым потолком. Звезда обдает хрупкого скитальца волнами тепла, затем жара, но свет желанней, и мотылек кружит уже у самого плафона, норовя не только прильнуть к обжигающему стеклу, но и забраться дальше - к немыслимо яркому сердцу звезды - ослепительной лампочке.
На миг он замирает на стекле плафона, пораженный ужасной догадкой - манящая звезда сожжет его, такова плата за счастье быть в самом центре желанного сияния. Горячее стекло обжигает лапки, и мотылек снова взмывает, кружит возле лампы. Он видит, где можно подобраться к самому центру звезды, но он колеблется, узнав плату за короткое счастье. Еще не поздно улететь - вернуться к холодному стеклу окна, пройти сквозь найденную щелочку и устремиться к собратьям...
Мотылек снова смотрит на темный прямоугольник окна, за которым прохладный и равнодушный мир. Крохотные крылья уносят мотылька все дальше от сияющей звезды - но лишь затем, чтоб развернуться, и с лету, во всю грудь - устремиться навстречу манящему огню.
Ослепляющее, обжигающее счастье сумасшедшей волной окатывает смелого мотылька, и ему кажется, что сияющие радужные крылышки на миг все же объяли необъятное! А после махонькое тельце с едва различимым шелестом осело на внутренний край плафона.
Собратья смелого мотылька завороженно наблюдали его последний танец - самый яркий и самый ослепительный.
Они все жили долго, и по-своему счастливо.
А ночные бабочки, которые всегда заняты своими делами - и вовсе пролетали мимо, не оглядываясь на окно.
Я понимаю осмотрительных мотыльков-собратьев. Я уважаю рассудительных и трезвомыслящих ночных бабочек.
Но мне хотелось бы быть тем храбрым мотыльком...