Хуже всего я ощущал себя в шестнадцать: я был взрослым и ребёнком одновременно, и любые, самые простые поиски смысла в том, как я жил тогда - химфак, трава, старый механический будильник на собачей цепочке, самосшитая из восьми пар кирзовых сапог "косуха", сумасшедшая Дьякова и не менее сумасшедшая О. - загоняли меня в большой непроходимый тупик.
Меня спрашивают:
- Ну, и как сейчас?
- Хорошо. Намного лучше, - отвечаю я.
Сейчас я - в мегамаркете с небольшой, но достаточной для примитивной жизни суммой в кармане. Я могу зайти в отдел швейцарских часов, полюбоваться ULYSSE NARDIN или RADO, прикинуть их на руке, а затем купить TISSOT. Или CITIZEN. Или ещё что-нибудь. Покупая сырую горбушу, я отмечаю: сто грамм красной икры обойдётся мне в сто шестьдесят рублей - совсем недорого, если не очень часто. У меня есть друг, который носит RADO, и ещё один друг, который ездит на RANG ROVER. Дружба с ними в каком-то смысле даёт мне право не проходить мимо часового отдела, а примерять часы на руке. Я знаю, где в супермаркете вход и где выход. Я знаю, как правильно вести себя здесь: главное - не торопиться и смотреть на всё утомлённым, уставшим взглядом. Я знаю, что все часы мира отмеряют одно и то же время, и отмеряют совершенно одинаково. Знать это - что-то вроде чувства скрытого превосходства, в данном случае - над самим собой.