Держу ручку и думаю: зачем? Неужели и для меня настал тот момент истины, когда все тайное, наконец, должно стать явным, а все секреты должны быть открыты? Думаю, да... В конце концов, всему приходит время. У меня же его великое множество, поэтому я смогу рассказать свою историю. Историю своего безумия.
Спроси, как выглядит чистое голубое небо, как шумит ветер, как сияет солнце, и я отвечу: "Не помню". Я не помню, как прекрасна эта звезда, как согревает она своим теплом. Тепло... Во мне насквозь один холод: дикий, колючий и смертельный. Сжимаю свои тонкие побелевшие пальцы так, что стали видны костяшки, а руки пронзил слабый намек на боль... Я улыбаюсь, хоть какие-то чувства остались в этом давно мертвом теле. Нет, сердце продолжает отсчитывать свои удары, кровь все так же движется по венам и артериям, легкие набирают воздух при вдохе... Простые физиологические действия - это все, что осталось от когда-то живой меня.
Меня... В истории все люди записаны под именами, а я... Какое у меня имя? Не знаю, не помню, не хочу помнить... Время все измельчило, выпотрошило, сделало серым и неинтересным. Ему хватило всего лишь двух лет. Вот уже на протяжении двадцати четырех, нет, двадцати пяти месяцев весь мир для меня сузился до десяти метров моей тихой комнаты, оббитой войлоком, забетонированное окно, дверь, открывающаяся ровно три раза в день, когда приносят еду... Я - простой пациент, не имеющий специальных ограничений. У меня даже есть возможность ежедневных уличных прогулок. Но в этой отчужденности поставлен запрет самой себе. Именно я попросила о том, чтобы единственное окно в моей комнате немедленно замуровали. Ни за что не выходить, не почувствовать свободу! В обратном случае никто не сможет меня удержать. Это мое добровольное заключение, решение отгородиться от всего мира, спасти не себя, а других. В один момент я поняла, что должна оказаться здесь, если не хочу уничтожить все, что когда-то было мне дорого, всех, ради кого я хотела жить. Пусть многое и останется только в моих воспоминаниях. Как же интересно бывает вспоминать чьи-то лица, голоса, события, переживать это вновь и вновь, зная, что меня для всех уже нет... Существовать. Нет, не смейте думать, что какая-то трагедия сломила меня, что я несчастный человек. Это обман. Нельзя верить во всем даже самому себе, мне же не стоит верить вообще.
Успокоив горький смех, я возвращаюсь туда, откуда это все началось, в те времена, когда у меня еще были мечты обычных людей. Но предупреждаю: дорога будет не из приятных, и я не удивлюсь, если кто-то подумает, что мне самое место здесь - в закрытой психиатрической клинике.
Вспоминаю сейчас и осознаю, какой же я была когда-то доверчивой и ранимой, как верила всему, что мне говорили, надеялась на других в тяжелые минуты! Глупо. Осознание это приходит со временем, когда тебя раз сто предадут, а когда ты висишь на краю пропасти, человек, которому ты так безоглядно доверяешь, не подаст руки, а лишь беззаботно улыбнется и отступит. Тогда ты, хватаясь за последний шанс, швыряешь в пропасть тех, кто окажется рядом. А тогда я просто радовалась любой минуте, мгновению, просто жила...
Хотя нет, уже тогда я знала, что, подвернись шанс - я им воспользуюсь, перешагнув через сдавливающий ужас. И что же... Вскоре этот шанс появился.
Звук открывающейся двери отвлекает от потока мыслей.
- Обед, обед! И почему ты никогда не ходишь в столовую? - укорила меня Хелен. Каждый день она приносит мне еду, словно говорит тем самым, что, раз мне плевать на свое здоровье, то она сама позаботится обо мне. Обо мне... Нет, она позаботится только о моем теле. Лишь усталая улыбка моих обескровленных губ является ответом на ее постоянные вопросы. Откуда ей знать, что людей нужно держать от меня подальше? Узнай она всю правду, то и ее шагов мне никогда не услышать за дверью.
Я киваю, и медсестра ставит поднос на единственный стол в комнате, и печально взглянув на меня, закрывает дверь. Как блаженно неведение. И как я хочу ничего не знать! Тогда есть хоть какая-то цель, надежда, иллюзия. А мне же остается лишь вечная тишина понимания.
По коже внезапно пробежал холодок, отвлекая меня от еды. Яркой вспышкой пронеслось воспоминание о давно минувшем домашнем тепле, о вкусном мамином обеде. Оказывается, я еще могу чувствовать не только физическую боль. Не слишком радостное открытие, ведь многое должно было уничтожить во мне все человеческое. Лучше бы Хелен отдавала еду тому, кто в ней действительно нуждается. Мне она противна уже очень давно.
Вскакиваю, чтобы унять это внезапное проявление эмоций, бесцельно кружусь по комнате. Уйти невозможно, остается признать свое бессилие перед правдой. Прижимаюсь лбом к тому месту, где когда-то было окно. Тяжело поверить, что за несколько сантиметров кирпича находится мир, давно ушедший от меня. Открываю глаза и переношусь туда, далеко за ограждения клиники. В город с его вечной суматохой, в дом с обшарпанным подъездом и старым скрипучим лифтом, в квартиру с выцветшими от времени обоями, в комнату, где я вижу себя, пять лет назад.
Глава 1.
Смех заполнял всю квартиру. Он, казалось, жил своей отдельной жизнью, эхом отражаясь от стен. Легкость наполняла все мое существование, выросшие крылья давали иллюзию полета, и казалось, ничто не могло меня сдержать.
Сегодня мной завладело ожидание перемен, и они были так близки, так долгожданны. Я была счастлива! Была...
Просьбы мамы о тишине были проигнорированы, лишь легкое 'Я так рада' сказано в ответ.
Мои молитвы были услышаны. Только кем?
Сейчас проведя рукой по щеке чтобы смахнуть выбившуюся прядь, осознание того, что я плачу дошло до меня. Нервно размазываю тонкие дорожки, на месте которых появляются новые и новые - последние свидетели моей слабости. Мое доказательство души. Может не надо все вспоминать? Пусть все канет в прошлое, станет чужим, исчезнет. Минутная нерешимость - и я продолжаю.
Ничего более не желая слушать, убегаю в свою комнату. Дарить внимание в тот день я просто не могла. Все сузилось до одного письма, в котором, как я думала, заключалась вся моя будущая жизнь. Мир превратился в молчавший телефон, и его трель была бы освободительной.
Хватаюсь за ручку двери и замираю: в пьянящей тишине, навалившейся на меня, четко прослушиваются только удары сердца.
Тук-тук...Тук-тук...
Крик 'не открывай!' пронзает мое сознание. Оглядываюсь. В зеркале напротив только мое испуганное лицо. Далекий голос мамы на кухне. Легкое гудение закипающего чайника.
Тишина.
Испугавшись таких изменений, резко открываю дверь.
Крик 'поздно!'. И навалившаяся темнота снова лишает меня всех звуков. Мотнув головой, как бы скидывая с себя наваждение, осматриваюсь. Темнота сдает свои позиции и медленно сползает с глаз. Пустая комната. Отмахиваюсь от этих глупостей, резко закрываю дверь и поворачиваюсь к окну. Сдавленный крик пронзает комнату.
В следующее мгновенье крик замер у меня на губах и, превратившись в черные струи, медленно рассеялся в воздухе. Липкий страх окутал все мое тело, практически подчинив себе разум. Я не могла пошевелиться, и, задыхаясь, пыталась обрести контроль над собой. Сдавливающая боль не отпускала, будто ее целью было мое уничтожение. И тело горело, мгновенно иссушая навернувшиеся слезы.
Не чувствуя ног я сползла по стене на пол и замерла.
- Ты не должна бояться! - насмешливо произнес голос.
Мне было страшно, панически, мозг из последних сил цеплялся за улетучивающуюся возможность нереальности, абсурдности происходящего. Хотелось закрыть глаза и, открыв, увидеть пустую комнату. Впервые мне захотелось, чтобы я была одна.
- Я не исчезну!- забавляясь ситуацией, продолжал Гость, - Я всегда буду с тобой! Разве не этих слов ты ждала все это время?
- Кто ты? - сдавленно спросила я, с трудом шевеля губами. Через мгновенье до меня дошла бессмысленность вопроса, но слова уже обрели свободу.
- Хм, меня все больше и больше удивляет факт того, что ты еще жива, - тело неосознанно сжалось под напором той силы, что нахлынула на меня, - Люди... Вы сначала говорите, потом думаете. Просите, потом боитесь. Необдуманность губит вас постоянно. Каждый день, каждую минуту я слышу возгласы 'Дайте мне власть!'. И каждый раз вижу сгорбленный комок страха у себя под ногами.
- Я такого не просила...
- Да? - злорадный хохот оглушил меня, заставив прижать руки к голове. Раскачиваясь, будто в трансе, я видела только темноту...
- Все верно! - Хохот оборвался...Звенящая тишина. Лишь внимательно изучающий взгляд, который чувствовался всем телом, оставаясь невидимым. Время остановилось. Сузилось до решающего мгновения. На кону была моя судьба. Лучше б я тогда проиграла ...
Строчки поползли по странице затейливой кривой. Воспоминания умеют оживать, превращая нас в преданных марионеток. Вот и сейчас они завладели мной, заставляя прекратить исповедь. Прочь... Дрожащей рукой я продолжаю писать, букву за буквой вырисовываю свой приговор.
- Совсем скоро и в тебе не останется ни капли сострадания. Только тогда ты выживешь.
И новая волна силы, сжала меня своими невидимыми руками, заставляя подчиниться.
Звуки застыли, судорожное дыхание - это все что могло мне позволить мое тело.
Тишина...
Будто пальцы, цепко схватившиеся за мой разум, тянули ответы, и они безвольно срывались с моих губ.
- Ты принадлежишь только мне, других для тебя отныне не существует.
- Да...- дрогнувшим голосом подтвердила я свое уничтожение.
- И последнее. Не спорь сама с собой, уже давно все решено и тебе с этим не справиться.
Тишина.
Опустошение завладело всем телом, и выжигало насквозь изнутри. Я осталась в таком долгожданном и в таком обреченном одиночестве. Закрыв лицо руками плачу как никогда в жизни, понимание необратимости закралось в сердце.
Тихо открылась дверь и на пороге замерла мама, растерянно глядя на меня, не понимая такой резкой перемены настроения.
- Что случилось? - кухонное полотенце измялось в нервозной игре пальцев.
А звук голоса не мог прорезать склеившую тишину комнаты. Теплая ладонь легко коснулась моих волос, нежно поглаживая, желая успокоить. Чувство вины, еще не осознанно, но уже крепко опутало меня...