Ветер резким порывом раскрыл в кабинете окно и большой, похожий на крокодила кактус, упал со шкафа с явным намерением пробить голову начальнику протокольной службы Эдуарду Быстрову. Кактус, падая, не учел скорости передвижения Быстрова и вместо бытовой травмы принес своим падением только негодование секретарши Вали, которой, в итоге, в добавление к грязной чашке Эдуарда, досталась приборка посерьезней.
Эдуард, которого в Правительстве звали, по аналогии с индейцами, Быстрый Эдик, в свои 34 года имел богатый жизненный опыт. Зная о том, как коллеги прозвали его, он был искренне убежден, что это прозвище означает быстроту, с которой он делал свои многочисленные протокольные дела. Конечно, ему было невдомек, что причиной прозвища была его излишняя суетливость, которая подчас приводила к катастрофическим последствиям в виде легкого шока или сердечного приступа организаторов протокольных мероприятий. Сам Эдуард, впрочем, не считал себя человеком большим, но, вместе с тем, любил показать, что он тоже важная птица, так как Глава субъекта, его главный начальник, никогда просто так никуда не ездил и всегда для лиц, с ним встречающихся, был фигурой мистической: что-то менялось в их простой непротокольной жизни.
История эта случилась случайно, именно поэтому мы о ней вспоминаем, хотя многие ее уже поспешили забыть. Но не Быстрый Эдик, для которого она оказалась вполне поучительной.
Глава субъекта запланировал встречу со студентами в оздоровительном лагере "Соколенок" и, разумеется, Эдику было поручено соблюсти протокол. Глава должен был приехать к 15-00, наш же герой решил приехать в лагерь пораньше, в 6 часов утра, правильно предугадав, что непредусмотрительные люди не понимают, кто к ним должен приехать, и, конечно, еще не готовы к визиту высокого гостя.
Объехав лагерь, он убедился, что весь лагерь спокойно спит, но что его потрясло более всего, дверь на воротах была закрыта на большую цепь с амбарным замком. Тихо всходило осеннее солнце, своими лучами наполняя прекрасный сосновый мир, единственной негармоничной частью которого был Эдик, метающийся около машины и решивший перелезть через забор старым простым деревенским способом. Большой амбарный замок с цепью висел со стороны лагеря, поэтому "Операция Рваные штаны" была единственным логичным способом туда пробраться и хоть как-то привлечь к себе внимание. Сняв пиджак и взгромоздившись на металлический забор, Эдик стал похож на своих краснокожих братьев в период охоты и орлиным взором оглядел открывающиеся окрестности лагеря. В 10 метрах от него виднелась столовая, а за ней стоял корпус, где жили работники лагеря. Шофер изначально был не уверен в успехе мероприятия, учитывая не самую хорошую спортивную форму Эдика, и просил подождать, что было, конечно, невозможным для его стремительной натуры, и поэтому отпросился сходить по грибы, сказав, что будет неподалеку, и, если что, попросил посигналить в клаксон. Эдик, пробурчав что-то вроде "Жребий брошен", с силой оттолкнулся от верхнего яруса металлического забора и прыгнул в заросшую бурьяном территорию лагеря...
Однако, до земли он добраться не смог, так как сразу два металлических прута, которые в момент ерзанья на заборе зацепились за штаны Эдика, попросту не дали ему этого сделать, мало того, пройдя через штаны и рубашку, чудом не задев жизненно важные органы Быстрого Эдика, они намертво привязали его к забору, не давая своему узнику даже легкого намека на движение. Эдик, который был несколько тучен, оказался в непростой ситуации: посередине металлического забора в метре от земли он напоминал распятую людоедами жертву, которая бессильно дергалась всеми членами, что придавало картине подлинный драматизм. Спустя 5 минут, переведя дух и поняв, что ничего страшного ему не угрожает, Эдик попытался подтянуться о решетку, но этого сделать не смог - сказывалась плохая спортивная форма. Более того, рубашка и штаны были порваны, поэтому надо было еще и быть осторожным, так как другой одежды у Эдика не было, а встречать Главу субъекта в голом виде было бы глупым венцом карьеры - совсем не тем, к какому стремился наш главный герой. Кричать, громко взывая о помощи, было бы также неправильно, учитывая то, что он перебудит весь лагерь и в век серьезных интернет-технологий беспощадные студенты были бы счастливы разместить в интеренете забавное фото начальника протокола, которое, учитывая степень глупости вида Быстрова, было бы наверняка самым скачиваемым образом, чему позавидовал бы даже Джордж Буш-старший, казалось бы, вечный чемпион глупых фото во всемирной сети. Быстро сообразив, что в 6 утра помочь ему попросту некому, он стал потихоньку звать на помощь шофера, который уже как 5 минут резко удалялся от ворот в густую чащу на свою заветную поляну, примеченную еще в прошлом году - тогда Глава субъекта также приезжал на встречу со студентами. Стоит ли говорить, что он просто не слышал жалобных блеяний Эдика. Зная, что в 8 утра в лагере будет подъем и расплата за глупость неизбежно придет, перед нашим индейцем возникла непростая задача: надо было как-то освободиться от ненужного приложения к телу, в виде металлического забора. Было прохладно, но этого Эдик не замечал. Птицы тихо какали ему на рубашку. Через полчаса, поняв полную бесперспективность слезть с забора и сохранить при этом одежду Эдик решил рубить наотмашь: он резко напрягся и разорвал рукава рубашки, обретя для своих рук долгожданную свободу. Дальше вылезти из штанов было уже делом техники и вот он, в одних трусах и ботинках стоял со стороны лагеря и думал, что делать дальше.
А стоит отметить, что ситуация в лагере "Соколенок" была непростой, так как рядом был дом для не буйных душевно больных и часть из ушедших от разума психов всегда слонялась вокруг лагеря, вызывая усмешки детей, но особо не причиняя им беспокойства. Однако, надо же такому случиться, именно нынешним летом, среди сумасшедших появился настоящий придурок. Его привезли еще в начале лета и он уже трижды пугал повариху своим голым видом, показываясь для нее в самых неожиданных местах, полюбивший ее всем сердцем и таким вот своеобразным образом пытавшийся привлечь к себе внимание объекта своей любви. Муж поварихи, ночной сторож Василий, давно обещал изловить "злодея", которому сотрудники лагеря дали шутливое прозвище "сексуальный маньяк". Эдик об этом, конечно, не знал, и, наверное, зря...
Повариха с классическим школьным именем Марья Иванна была классических же размеров, вставала всегда пораньше и шла готовить детишкам завтрак. С недавнего времени, учитывая три последних попытки душевно больного казановы познакомиться с ней экстравагантным способом, она ходила в столовую с большой палкой, слабо представляя, конечно, какое преимущество она будет иметь перед противником через забор, который, кстати, тот никогда не преодолевал, но просто так, на всякий случай, держа ее прямо перед собой. Взяла эту палку она с собой и в это утро, когда бабье лето во всей его осенней красе осветило чудесную природу и полуголого Эдика, пытающегося разобраться с замком около входа в столовую. Красота утреннего соснового леса открылась ей одновременно с гротескным Эдиком, суетливо дергающем душку замка.
И тут их взгляды встретились - ветер развевал наспех собранные волосы поварихи Марьи и скромные трусики Эдика, которые он сразу попытался натянуть себе на ноги.
--
А, извращенец!- воскликнула Марья и с размаху огрела несчастного Эдика палкой по заднему месту.
--
Ко мне пришел, забор перелез? Сейчас я тебе покажу!- крикнула она и попыталась ударить снова, но палка разбилась о забор и обезоружила Марью.
--
Кто ты такая и что ты орешь?- задал логичный вопрос, срываясь на визг Эдик.
--
Помогите, убивают!- заголосила Марья и, вскинув вверх руки, бросилась прочь от Эдика, на лице которого был яркий румянец от глупости ситуации, в которую он так просто попал. На крик Марьи на крыльцо домика, где жили работники лагеря, выбежал ее муж, ночной сторож Василий, который сразу, оценив ситуацию, ломанулся в сарай за берданкой. Через секунду он уже стоял перед Эдиком и с интонацией ковбоя из старых вестернов говорил:
--
Ну что, извращенец, пришел тебе карачун?- и с этими словами навел берданку на Эдика.
--
Я не извращенец, я начальник протокола Эдик Быстров, вот, посмотрите документы- с мольбой в голосе проблеял вождь краснокожих.
--
Мне не нужны твои документы, кому нужна твоя медицинская карта- с металлом в голосе отрезал Василий и нажал на курок берданки.
Последовал мощный хлопок, в результате которого ахнула Марья, со свойственной всем женщинам любопытством наблюдавшая происходящее из-за угла дома, облако дыма взметнулось наверх и округу пронзил вопль Василия, который он издал после того, как берданка взорвалась у него в руках. Эдик, которому в этот момент генетически явилась вся сила ловких индейцев, одним махом перепрыгнул через забор за территорию лагеря и скрылся в лесной чаще.
Марья, увидев, что у мужа на руках выступила кровь, бросилась к нему и стала перевязывать рану платком, который женщины ее возраста и комплекции обычно всегда откуда-то достают, если он вдруг понадобится. На грохот хлопка выбежали испуганные работники лагеря и стали расспрашивать, что здесь случилось, образуя ту самую суету, которую так любил создавать Эдик.
Шофер через полчаса вернулся к машине и увидел странную картину: забившись в углу на самом дальнем сидении сидел Эдик и с большими глазами рассматривал сиденье напротив. Ему показалось, что он как-то странно одет.
-В город!- громко, но как-то необычно скомандовал начальник протокола и машина энергично рванулась вперед.
А в лагерь начальник протокола Быстров вернулся в 13-00, быстро прошел через открытые ворота, и скоро совместно с начальником лагеря стал творить вокруг себя ту суету, которая обычно происходит в месте, куда скоро привезут почетного гостя. Все относились к нему с благоговением и редко успевали поднимать на него глаза, так как приходилось очень быстро выполнять его поручения: менять скатерти, шторы, раскладывать вилки и ножи, доставая их из самого дальнего угла чулана, протирать пыль и полы, а также делать еще тысячу разных мелочей. Повариха Марья, уже оправившаяся от утреннего стресса, но поддавшись всеобщей суете вокруг молниеносного гостя, лишь раз уловила его взгляд и он показался ей очень знакомым.
На линейке рядом с Главой стояло много почетных гостей, все улыбались, но только Эдик Быстров, шеф протокола, чувствовал себя как-то неуютно и все шарил в толпе студентов и работников лагеря каким-то колючим взглядом. И тут он понял, что вызывало его тревогу: из-за забора на него смотрел тучный мужчина в майке и плавках, с валенками, одетыми на босую ногу. Душевно больной казанова пришел к забору посмотреть на суету в лагере и на предмет своего обожания, которая влюбленными глазами смотрела на Главу субъекта и ничего на ее лице не упоминало о беспокойном утре, когда она чуть не лишилась рассудка...