- Вишь, Ерёмка-то вернулся, а мой Колюшка нет. А кому той Ерёмка сдался? - причитала баба Груня, сидя на скамье у подъезда бывшего доходного дома, превращённого новой властью в многоквартирный дом, почти образцового содержания.
Бабу Груню жалели, не все, но никто не обижал блаженную старуху, которая жила в этом доме со времён его строительства. Была когда-то горничной в одной из больших господских квартир, а теперь ютилась в полуподвальной комнатке, где всё время было сыро, а по углам плели тенета пауки. Константин Сергеевич понимающе покивал, жалея старушку, к старости та стала слаба не только глазами, но и начала заговариваться. Всё вспоминала ушедшего на войну сына Николая.
Молодой человек легко взбежал на четвёртый, последний, этаж. Сегодня был торжественный день - он, наконец, решился рассказать о своих чувствах Кате, милой соседке по коммунальной квартире. Повод подходил как нельзя лучше, у Екатерины сегодня день рождения. Конечно, будут какие-то её подруги и товарки с работы. Но после... Они уйдут, а он останется на правах соседа помогать. И тогда скажет заветные слова. Константин Сергеевич именно так себе всё и представлял, просто и чинно, как в книгах. Уж в чём-чём, а в книгах, будучи библиотекарем, он разбирался.
Вечер прошёл прекрасно. Девушки надели лучшие платья и по-простому радовались, танцевали под патефон, смеялись. И это ничего, что на столе лишь чай и сушки, настанут времена получше. И вот тогда будет всё. Константин Сергеевич всё не сводил влюблённого взгляда с Кати. Девушка краснела, улыбалась и, казалось, понимала, к чему всё идёт.
- Вот, шумят! А некоторым, между прочим, на работу вставать ни свет, ни заря! - в комнату сунулась скандалистка Машка из комнаты слева.
- А что у вас здесь, товарищи, происходит? - домуправ Евдокий Макарович вошёл следом.
- Именины у меня, - призналась Катя. - Пойдёмте за стол!
- Именины, что ж, поздравляю, - управдом пожал девичью ладошку. - Посижу, пожалуй, минутку.
- Ух! - Машка злобно зыркнула на Евдокия Макаровича и фурией улетела, хлопнув дверью, тут же начав орать на своих троих пацанов.
После ухода гостей они остались вдвоём. Сердце Константина Сергеевича громко стучало. И ведь не мальчик, серьёзный мужчина. Но стоило ему посмотреть на милые ямочки на щеках улыбающейся Катерины, как всё в нём замирало и трепетало одновременно.
- Катя, - дыхание перехватило.
- Да, - она встала так близко, что он мог увидеть себя в её глазах, и утонуть там.
- Я хочу сказать... Попросить... Хм... - главные слова никак не укладывались в предложения. - Стань моей женой.
Женой. Такое простоё, тёплое слово. Вот и сказано. А она? Она стояла и улыбалась. Но не той уже задорной улыбкой, а будто повзрослев. И это был её ответ.
Губы её оказались мягкими и пахли мятой.
- Иди, - Катя подтолкнула Константина к дверям. - Иди, не теперь.
Всю ночь он не спал. Счастье не давало сомкнуть глаз. Всего лишь через коридор и одну дверь была его любовь, его жизнь, его лучик света.
Как прошёл день, Константин Сергеевич и не помнил. Кажется, коллеги посмеивались над ним. Он, кажется, говорил что-то невпопад. Пустяки. Она была согласна, она любила его - большего не надо.
***
- Ерёмка-то не тот. Тот-то холоп был, а этот надулся. Ить не здоровается, шельма, а я ему завсегда с хозяйского стола отдавала, - пожаловалась баба Груня.
- Так и вы не здоровайтесь, - ответил Константин Сергеевич, проходя мимо.
Возле подъезда стоял автомобиль. Хищный, чёрный. За рулём человек в фуражке с синим околышем. Взгляд колючий, злой.
Константин Сергеевич бежал к себе, гнало его нехорошее предчувствие. Где-то наверху слышались громкие голоса.
- Куда?! - путь в квартиру преградил солдат с винтовкой.
- Я, - запнулся Константин Сергеевич, - я живу здесь, третья дверь направо.
- Тут постойте, товарищ.
Внутри происходило страшно - дверь Катиной комнаты была распахнута. Внутри расхаживал офицер с нашивками НКВД. Ещё двое методично обыскивали небольшое, небогатое хозяйство. Катины вещи лежали на полу, грязные сапоги безжалостно их топтали. Бледная Катя с разбитой губой стояла, прижавшись к стене.
- Нашёл, товарищ майор! - радостный восклик солдата, прервал хождение офицера из угла в угол. - В подоконнике прятала!
- Ну что на это скажешь, тварь кулацкая? Недобиток буржуйский? - майор схватил Катю за подбородок и сильно дёрнул.
В его руке сверкнула красными камешками брошь. Солнечный зайчик так и переливался в некрупных рубинах, наполняя самоцвет то ли огнём, то ли кровью.
- Не моё! Не моё это!
- Молчать! - ладонь наотмашь ударила по щеке. - Всё, сучка, отпрыгалась! Советская власть тебе всё припомнит.
- Катя! - Константин Сергеевич попытался прийти на помощь любимой.
Солдат, перекрывавший вход, не зевал. Почти не замахиваясь, он ударил прикладом винтовки в живот. А когда Константин упал, согнувшись пополам, добавил тем же прикладом в спину.
- Не рыпайся! - свирепо прорычал совсем ещё мальчишка, носком сапога тыча под рёбра.
Хватая ртом воздух, пытаясь подняться на ноги, Константин Сергеевич бессильно наблюдал, как его Катю выволакивают из квартиры. Она была бледной, на красивом лице кровь и ссадины. В глазах немая мольба.
- Катя!
- Закрой пасть! - его ударили в висок и мир погас.
***
- Нельзя так, Костенька, нельзя так, - чуть гнусавый голос соседа-еврея доносился, будто через слой ваты. - Нельзя так с ними.
Константин медленно приходил в себя. Во рту был металлический, солёный вкус крови. Дышать удавалось неглубоко, а голова раскалывалась.
- Катя! - он вспомнил всё сразу.
- Нет её. Увезли. Забудьте, забудьте всё, - увещевал сосед. - Послушайте старого Мойшу...
- Да идите вы к чёрту! - Константин Сергеевич рывком поднялся с продавленного топчана и едва не упал от головокружения. - Что случилось? Почему? За что?
Сосед покачал головой:
- Таки зачем вам знать? Не нужно. Благодарите Бога, что вас не увезли за нею. А ведь могли. Вы так неосторожно себя повели.
Как ошпаренный Константин выскочил из комнаты Мойши Абрамовича. Ему хотелось задушить соседа за крайне мерзкий совет.
- Ну что, нету твоей Катьки, - Машка стояла в дверях своей комнаты и самодовольно ухмылялась. - Была Катька, да сплыла. А знаешь, что она кулачка? Недобитая контра! Прятала ценности, у нас, у простого народа, наворованные.
Мужчина, не владея собой, подскочил к ней и ухватил за плечо:
- Что ты сказала? А?
- Ты чёй-то?
- А ну отвечай!
Машка сначала хотела завопить про произвол, но увидела тёмную бездну, что поднималась изнутри Константина и от страха начала тараторить:
- Пришли они с час назад, Катьку привели. С завода её выдернули, она даже не переоделась. И сразу обыск. Она в отказ, ничего, мол нет, из простых я. А они ей бумажку под нос, мол, так и так указано, что скрываешь ценности и вообще происхождение у тебя буржуйское. И родители не от голода померли, а в Турцию сбегли, только её тут потеряли. Мол, выдавай золото. Катька в слёзы, а они ей по морде. И нашли. Нашли золото-то. В её комнате. Значит, правда!
- Нет, - мотнул головой Константин Сергеевич, - Враньё.
- А чего это ты за неё рубаху рвёшь? Аль тоже из этих? - прищурилась Машка. - Так ведь и на тебя управа найдётся! Ишь руки-то распустил!
Пользуясь тем, что мужчина ослабил хватку, вырвалась, шмыгнула в свою комнату и заперлась изнутри.
***
Константин стоял, прижавшись горячим лбом к холодному стеклу. За окном была ночь, идти куда-то бесполезно. "Только бы дождаться утра", - думал он.
Кто мог оклеветать Катю? Кто мог подкинуть в её комнату эту злосчастную брошь? Константин не сомневался, что украшение именно подбросили, не могла его Катя столько лет притворяться. Кому и зачем было нужно избавиться от неё таким ужасным способом?
Он принялся вспоминать, кто и когда заходил в Катину комнату. Соседей по коммуналке можно было отбросить сразу: Мойша Абрамович слишком трясётся над собой, чтобы рисковать и пробираться в чужую комнату, а Машка едва сводит концы с концами, чтобы прокормить детей, отцы у которых были разными, чего женщина никогда и не скрывала. Машка скорее продала бы брошь, чтобы купить какого-никакого мяса.
Подруги? Могла ли Катя перейти какой-то из них дорогу? Может быть, есть среди девушек, что вчера приходили на именины, тайная завистница или ревнивица, которая притворно улыбаясь, подсунула ценность? А после прямиком отправилась на Лубянку и написала донос?
Страшное время! Будет ли лучше?
Константин Сергеевич так глубоко погрузился в раздумья, что не сразу обратил внимания на шорох, доносящийся из коридора. Кто-то осторожно пробирался мимо запертых дверей. "Наверное, кто-то из Машкиных", - подумал он. Соседкины пацаны иной раз совершали набеги на кухню, шаря по чужим шкафчикам в поисках еды. Но вряд ли находили что-то кроме пустых кастрюль - все давно уже держали продукты по комнатам.
Что-то протяжно скрипнуло. И это была вовсе не дверца кухонного шкафа!
Дверь в Катину комнату оказалась приоткрытой, бумага, опечатывающая двери, болталась, оторванная с одной стороны. Константин вздохнул с облегчением - её отпустили!
- Катя! - он вбежал к ней, надеясь тотчас же обнять любимую.
Что-то мягкое полетело ему в лицо и стало ещё темнее. Чьи-то сильные руки пихнули в бок, швыряя на пол. Константин сорвал с себя тряпку, оказавшуюся Катиной ночной сорочкой, рывком поднялся с пола и выбежал в коридор. В этот момент захлопнулась входная дверь.
- Стой! - он побежал следом.
Незваный гость бежал вниз по лестнице, перескакивая через ступени. Тусклый свет лампочек едва освещал углы и совсем не давал разглядеть деталей. Константин Сергеевич устремился на первый этаж.
Ему никак не удавалось догнать убегающего. Только пола плаща неясного цвета да топот сапог. Хлопнула подъездная дверь, впустив внутрь прохладу ночного воздуха.
Константин выбежал на пару секунд позже. Фонари горели не везде, но он смог углядеть тень, что скользнула за угол дома. Мужчина кинулся за ней. Эхо шагов заметалось по дворам и подворотням.
С каждым преодолённым метром Константин отставал. Сломанные рёбра бунтовали, грозя проткнуть лёгкие, пылающие огнём. Адреналин, бушующий в крови, толкал вперёд, застя глаза.
Плащ незнакомца мелькал всё дальше, уходя от преследования. А выбежав из очередной подворотни, Константин вообще никого не увидел. Человек, которого он преследовал, просто растворился в ночном городе.
***
Шкаф в Катиной комнате был немного сдвинут в сторону. Пошатываясь от боли в боку, Константин Сергеевич присел, чтобы получше рассмотреть бороздки на деревянном полу. Этот шкаф, вероятно, стоял здесь всегда - в паркетной плашке виднелся чёткий отпечаток, а на плинтусе лежал глубокий слой пыли.
- Чего тут рыскаешь? - не заходя в комнату, спросила Машка. - Золото ищешь?
- Сюда иди.
- Чего? - удивилась Машка, явно ожидавшая другого.
- Пожалуйста.
Женщина протиснулась в комнату бочком, её терзало любопытство и опаска.
- Подвинь шкаф, - попросил Константин Сергеевич.
- Чего? Совсем обалдел? Я те чё, лошадь ломовая, такую гробину тягать?!
Тем не менее Машка приобняла шкаф и, напрягая силы, попробовала столкнуть его с места. Тот даже не шелохнулся.
***
Отдав Машке все скромные запасы картошки, Константин Сергеевич кое-как приладил бумажку с грозной печатью на косяке. Эксперимент со шкафам показал лишь то, что ночью к ним в квартиру проникал довольно сильный мужчина. Но Константин не собирался исключать из доносчиков Катиных подруг. Любая женщина может привлечь на свою сторону мужчину-сообщника.
Запершись у себя, он принялся листать записную книжку Кати. Записей оказалось немного.
***
Весть о Катином аресте разлетелась мгновенно. Вся смена завода видела, как девушку увозили, с двух сторон приставив по солдату. Все видели майора в кожаном пиджаке и с кобурой на поясе. И никто не хотел говорить. На Константина не смотрели, не отвечали, старательно пряча глаза. Подружки, ещё день назад, поздравлявшие Катю, замкнулись. Лишь одна, бросив быстрый взгляд по сторонам, посоветовала найти Нинку Кружкину и захлопнула дверь квартиры.
Имя Нины оказалось вычеркнуто из записей, но адрес можно было разобрать. Прыгнув на подножку отходящего трамвая, Константин покатил на окраину.
***
Константин долго петлял между бараками, выискивая нужный. Несмотря на сухую погоду, установившуюся вот уже несколько дней, здесь всюду была жидкая грязь. Лужи, подёрнутые зеленью, перекинутые через эти лужи гнилые доски. Запах нечистот и помоев.
Разваливающийся барак под номером пять по странной логике располагался между семнадцатым и двадцатым. Жилище так просело, что окна первого этажа начинались где-то в районе колен идущего по улице человека. Всё здесь просто смердело нищетой.
- Ну? - дверь ему открыл неопрятный мужичонка в тельняшке и кальсонах.
- Мне нужна Нина Кружкина, - Константин старался не дышать глубоко.
- Нинка? - переспросил хозяин квартиры и внезапно схватил Константина за ворот рубашки. - Ты кто такой? чё сюда припёрся?
Перехватив тощие руки противника, Константин оторвал его от себя и чуть толкнул. Этого толчка оказалось достаточно, чтобы мужичонка влетел спиной вперёд в квартиру.
- Это чё это тут происходит? - в тесный коридорчик выбежала щуплая измождённая женщина.
- Вы Нина?
- А ты кто?
- Я жених Кати Соколовой...
- И чего этой профуре надо? А? - Нинка упёрлась кулаками в бёдра. - Чего она ещё хочет? Чтобы я ей денег на свадьбу дала али что?
- У неё неприятности, - Константин Сергеевич решил не говорить об аресте, чтобы вытянуть как можно больше информации.
- Неприятности! - Нинка повеселела. - А так ей и надо, скотине! Ишь, сиротка! Передовичка, мать её через спину! Квартиру мою себе захапала, а как петух жареный клюнул, так вспомнила про старую товарку. А ну давай, вали отседа!
***
- Стой, Костик, - баба Груня остановила его за квартал от их дома. - Не надо тебе туда идтить.
- Почему?
- Плохо там, ждут тебя, - махнула рукой старушка. - Эти ждут на машине. И Ерёмка там ходит, по хате своей бывшей. Он, вишь, вернулся, шельма, а мой Коленька нет. А чего вернулся?
- Баб Грунь, а кто ждёт-то меня?
- Так те, что Катюшу увезли. Они и ждут. Не ходи туда, Костик. Текай.
Бабка развернулась и, тяжело опираясь на клюку, потащилась к дому. Константин смотрел ей в след. Давно уже старушка не уходила так далеко от своего крыльца. Продукты ей приносила Катя или Люба, девчушка с первого этажа. И мутные обычно глаза бабы Груни, затуманенные воспоминаниями, сегодня были чисты и вполне разумны.
Развернувшись, Константин Сергеевич отправился куда глаза глядят. Он собирался сходить к домуправу и выяснить всё о Катиной комнате. Ведь очевидно, что девушку специально удалили из квартиры. А теперь приехали за ним, потому что, вероятно, он тоже кому-то перешёл дорогу. А этот кто-то мог быть лишь ночным гостем.
Что же такого было в их квартире?
***
Константин привык иметь дело с книгами. Они ещё с детства, с приходской школы, стали его друзьями, раскрывая на своих страницах целые истории. Сейчас он собирался с их помощью найти ответы.
Пользуясь связями, Константин проник в городской архив. Среди пыльных книг он провёл остаток дня, выискивая любые сведения о доме, в котором жил. Уцелело немногое, огонь революции сжирал не только людей.
Но кое-что он нашёл. В приходской книге ближайшей к их дому, ныне снесённой, церкви значилась запись о крещении младенца Блажнова Еремея от 1893 года.
Более свежие документы говорили о реквизировании бывшего доходного дома и передачи его в пользование советскому народу. Ничего больше.
***
Он ходил по улицам, бесконечно прокручивая в голове данные. Удавалось плохо, ведь мысли о Кати, которую бросили в камеру, не оставляли ни на минуту. "Кто чужой был у Кати в комнате"? - Константин задавал себе один и тот же вопрос.
- Не может быть! - он словно налетел на невидимую стену. Всё внезапно сложилось в картинку. Из чужих у Кати был только домуправ. Евдокий Маркович появился у них около полугода назад и почти тогда же баба Груня начала всем рассказывать про Ерёмку. Прикрываясь чужим именем, бывший слуга мог незаметно подложить брошку, чтобы удалить Катю из её комнаты. Что он хотел найти за шкафом? Наверняка то, ради чего можно пожертвовать недешёвой ценностью!
***
Машины перед подъездом не было. Скрываясь в ночной тени, Константин, как вор, крался вдоль дома. Домуправ, как бы на самом деле его не звали, проживал в последнем из четырёх подъездов на первом этаже, занимая совсем крохотную, но отдельную, квартиру.
- Кто там? - донёсся вопрос на слабый стук Константина.
- Горим!
- Что? - дверь распахнулась тут же.
Не дав управдому пискнуть, Константин Сергеевич зажал ему рот ладонью и втолкнул в квартиру. Евдокий Макарович в полосатой пижаме, всклоченный и полусонный и не подумал сопротивляться. Ошарашенными глазами он смотрел на визитёра.
- Попался, гад! Как прикажешь тебя называть? Еремеем? Что ты мычишь?
- Вы что себе позволяете? Да я сейчас...
- Ты сейчас мне расскажешь, что спрятал в Катиной комнате!
- Что за бред вы несёте?
Константин Хорошенько встряхнул управдома. А тот, пытаясь вырваться из захвата, саданул его по сломанным рёбрам. Мгновенья слабости хватило, чтобы Евдокий Макарович вырвался и пустился наутёк из собственного дома. Бежал он прихрамывая.
- Помогите! - орал управдом. - Убивают!
- Да стой ты! - Константин быстро догнал бегущего и снова зажал ему рот.
Ошибка была очевидна - не мог управдом быть тем, за кем Константин бежал в прошлую ночь.
- Простите, Евдокий Макарович...
- Да я тебя за такое посажу! Я сейчас же пойду в милицию, - поняв, что ему ничего не угрожает, домуправ расхрабрился. - Да я...
Однако Константин просил прощения за то, что ещё только намеревался сделать. Ударив Евдокия Макаровича по голове, слегка оглушив, Константин затащил его обратно в квартиру, уложил на кровать, связав руки и ноги рубашкой и поясом от халата.
***
В Катиной комнате кто-то был. Тусклый свет пружинного фонарика метался по занавешенному окну. Константин выжидал. Другого ему не оставалось. Он и так потерял слишком много времени на выискивание недоброжелателя. Теперь, задним умом, мужчина понял, что лучшей тактикой было бы выжидание. Еремей должен был вернуться в Катину комнату и продолжить начатое. Его следовало просто там дождаться.
Вооружившись выломанной из палисадника палкой, Константин поджидал у подъезда. Ждал недолго. Вышедший был одет в тот же самый невнятного цвета плащ, подмышкой он нёс объёмистый свёрток.
***
- Гражданин, вы куда? - преградил путь дежурный офицер с ромбами лейтенанта.
- Мне нужно увидеть того, кто ведёт дело Екатерины Соколовой, - уверенно ответил Константин Сергеевич.
Он толкал перед собой связанного по рукам Еремея Блажного, известному их дому слесаря. Бывшего слугу купца, припрятавшего в разгар революции господские ценности и вернувшегося, чтобы их забрать. Увесистый свёрток Константин нёс в обычной наволочке за спиной.
Всё ещё могло быть хорошо. Константин верил в это.
***
Соколова Екатерина Андреевна арестована 23 июля 1937 года. Дело об антисоветской деятельности рассмотрено тройкой в составе Гаврилова С. А., Семёнова П. П., Архипова Н. Г.. Решение тройки - расстрел. Приговор приведён в исполнение 23 июля 1937 года.
Блажнов Еремей Михайлович арестован 26 июля 1937 года. Дело об антисоветской деятельности, шпионаже, подстрекательстве против советской власти рассмотрено тройкой в составе Иванова Г. А., Максимова Р. А., Семёнова П. П.. Решение тройки - расстрел. Приговор приведён в исполнение 26 июля 1937 года.
Андреев Константин Сергеевич арестован 26 июля 1937 года. Дело о социально-вредном элементе рассмотрено тройкой в составе Семахи И. И., Кравченко М. Д., Петрова А. А.. Решение тройки - восемь лет заключения. Приговор вступил в силу 26 июля 1937 года.