Утекают из нашей армии материальные ценности, прямо как жидкость в песок. Это, если верить прессе и еще разговорам из солдатской курилки, от которых уши не спрячешь и лица в темноте не разберешь.
В социалистические времена в вооруженных силах многое, а может почти все, держалась на колесах, потому-то солдат - водила был "белая кость". Кстати военный водитель - это единственный, кому нельзя было приказать! Ну, если, конечно, офицер брал на себя ответственность за технику, которую он пытался задействовать, то, пожалуйста, - письменный приказ и поехали. Но не упомню, чтобы до такого доходило, кому это надо "за базар отвечать"! Дело "курка", то есть стрелка роты охраны, пост охранять от супостата в некоторых случаях, когда на объекте хоть шаром кати по пустому полю, свой же автомат АКМ - 7,62. А дело водителей - возить, все что прикажут и при этом особо не воровать! Мне же на службе голодалось, потому видать краденное и доставалось в основном из съестного да по мелкому. Утырил как-то стакан молока, рафинаду горсть, масла комочек, была пригоршня арахисовых орешков. А вот по крупному не мог, да и судьба, слава Богу, поводу не давала.
Служба начальника склада горючесмазочных материалов была с "жирком"! Конечно, это был прапорщик, и одна из его обязанностей контроль - прихода и расхода вверенного имущества: от спирта, который хранился тоннами, до керосина который приходил составами. Ответственный за горючку имел возможность делиться спиртом. За полтора года караулов трезвым я его не видел. При этом его обывательская значимость равнялась продавцу дефицита из прошлых времен, в крайнем случае - тогдашнему министру обороны. Популярный же в те годы 93 бензин был на втором месте после неразбавленного - шила.
Стоит на часах "курок". Подъезжает к "секретному" охраняемому объекту гражданская легковушка, и водитель с почтительного расстояния советует часовому позвонить в канцелярию склада. Служивый естественно звонит.
- Что за транспорт - строго спрашивают на том конце полевого телефона.
- Дак это кажись москвичок, красинький.
- С номером? - еще строже интересуется прапор.
- Номер, товарищ прапорщик, запылен.
- Прочитать! - рычит в трубку ответственное лицо.
Солдат, читая цифры и буквы, произносит что-то похожее на ожидаемую правду.
- Пропустить. Открывает автоматчик ворота, и довольное гражданское лицо, медленно, как положено по уставу, проезжает вглубь охраняемой территории, позвякивая пустыми емкостями. Обратно едут, как правило, оба: гражданское лицо и "большой" военный друг. Машина нагружена канистрами с бензином, который ощущается по запаху и просевшим рессорам. На коленях обеими руками служивый держит трех литровую банку с жидкостью похожей на воду. На службу в это день военный уже не возвращается. А что удивляться? Зря что ли у советских туристов спирт считался "жидкой валютой"! За эту огненную воду в странах средней Азии и Кавказа путника подвозили, кормили, давали ночлег, а могли и ограбить с летальным кстати исходом. Имея хорошие отношения с начальником склада ГСМ, опять-таки прапорщик на этот раз старшина роты, на задах вверенной ему казармы, по собственной инициативе, построил каптерку - складик, сваренную из листового металла толщиной десять - пятнадцать миллиметров, с подвалом. Сам начальник штаба приходил любоваться. Хвалил! Старшина, ясное дело перестарался: вместо сарайчика бункер изготовил на случай ядерной угрозы. А она, война-то, в советские времена не исключалась - особенно военными. Сам же штабист за трезвенника "шел", у спирта - содержащего склада никогда не появлялся, даже когда посты проверялись. Не зря он за что-то из другой части был переведен, подучился, поди, конспирации.
- Этак мы от гарнизонной гауптвахты откажемся, - в слух по военной привычке рассуждал товарищ майор.
- Свой-то "кич", какой хороший появился.
- Вот спасибо старшине, - так же в голос рассуждали солдаты в курилки.
- Изготовили нашими - же спинами нам же тюрьму железную. Добрая темница, долго прослужит.
- А я ее варил.
- А мы - то яму рыли, глубока.
- Ну и дураки!
- Ага, дураки, больно нас спрашивали, заместо крана листы металла подымали, раз уронили пластину, так на полметра в землю ушла, как только ноги не порезала.
- А у меня и без того ноги болят.
- У тебя-то с чего? Твое дело шланги по ГСМу таскать, "шланговая" у тебя работа.
- Да был случай: состав с керосином пришел, вагонов двадцать. Стали внутренние резервуары заполнять. Сунул я в емкость шланг, сижу, жду, когда наполнится этот подземный вагон, нанюхался керосину и уснул.
- И че? Че, че, просыпаюсь: вокруг море керосину, хоть на лодке плыви, земля уж и не впитывает. Керосин не льется, кончился...
- И че?
- Дак, цистерны в котловане стоят, думал придется в плавь выбираться! Обошлось, сперва по досочке, потом по грудь, только шапка сухой осталась. Бушлат был - бросил, штаны стираны до сих пор на мне, а вот сапоги - разваливаются. И стопы с голенью болять, гниють. Медики не знают чо делать. Говорят идеть неотменяемый процесс отмирания тканей.
- Может необратимый?
- Может, но мне не легче.
- А керосину то много пролилось?
- Дак кто ж его считал, я что ли во сне буду, наверно половина.
- Вот так товарища прапорщика подтянут за пролитое!
- Ага, подтянут, он как плесканет проверяющему из двухсотлитровой бочки спиртяшки, так они и напишут, чо попросит.
Было в работе ГСмного прапорюги одно гениальное но! Солдат выгоняет "наливник" полный, пригоняет всегда пустой. На этом и строилась суть складской работы военного пьяницы. Не мог срочник "залитым" в парк вернуться. Дурные примеры, как известно, заразительны. Выгнал как то солдатик, не учтенный наливничек, постоял с ним у дороги и не даже литра не продал. Что делать? Слил топливо в придорожный кювет и поехал служить дальше, как положено, пустым.
Ревизия, если такая и была, недосдачи ни когда не замечала, мелочи это для нашей армии, полсостава керосина, да шесть кубов 93 бензина. А если учесть что эти случаи далеко не разовые, стоит ли вообще расстраиваться. Вот в наше-то - капиталистическое время один только вокзал в городе Грозном взрывали не один раз. И при каждом случае по новому отстроенный.