Аннотация: Цикл: Проклятые герцоги Он проклят по рождению, как и весь его род. Он - оборотень, облеченный властью над людьми. И он не мыслит жизни без кровавой охоты на тех, кто когда-то ему служил.
Проклятые герцоги
Гепардион
"Охота"
Его светлость Гепардион Первый д'Ордженон, сын Гепардеро, двенадцатый герцог Орнэмон де Орнэмониум, уже при жизни небезосновательно прозванный Кровавым, хищно усмехнулся, предвкушая любимую забаву.
Чадящие факела громко потрескивали, разгоняя вечерние сумерки, окутывающие густой лес близ родового имения Орнэмониум. Громко фыркали разгоряченные кони, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Рвались с цепей гепарды, привезенные лично его светлостью из заморских стран для подобных развлечений. По телу бежала сладкая дрожь азарта.
Пугливо скрючившаяся на коленях прямо у самых копыт гнедого герцогского Князя одинокая фигура оборванного крестьянина тоже дрожала. Но отнюдь не от того же, что и его господин. Перепуганного до смерти простолюдина колотил холодный озноб. Глаза, дикие от переполняющего их ужаса, взирали на милорда с безумной смесью надежды и отчаяния. Несчастный знал, что провинился. Знал он также и то, как наказывал герцог.
Про Гепардиона в Орнэмоне ходили легенды. Среди черни - одна страшнее другой. Его боялись до помрачения рассудка, до животной паники. Он олицетворял самый страшный ночной кошмар своих подданных. Его не осмеливались даже ненавидеть, лишь безропотно склонялись, словно перед злым божеством, что способно как жестоко карать, так и рьяно хранить свои владения. Герцогство никогда не знало смут и голода, никто из соседей не осмеливался идти на него войной. Даже равные по положению не рисковали становиться на дороге милорда д'Ордженон, справедливо опасаясь возмездия.
Один из богатейших и влиятельнейших людей страны, Гепардион всегда пользовался благосклонностью аристократии и монарших правителей... что давало ему почти безграничную вседозволенность. Высший свет смотрел сквозь пальцы на забавы и жестокость герцога, а некоторые так и вовсе пытались подражать. Вот только мало кто знал истинную сущность милорда д'Ордженон: только один верный подручный и те, кто удостаивался чести принять участие в особой охоте герцога... последней в своей жизни.
Окинув надменным, чуть презрительным и откровенно предвкушающим взглядом дрожащего крестьянина, Гепардион усмехнулся шире. Почти оскалился. Как зверь.
Он не собирался ничего объяснять провинившемуся подданному, теперь уже, без сомненья, бывшему. Он не предлагал крестьянину выбор, которого у того не было. Он не давал простолюдину и шанса, даже надежды на него. Он уже не видел в стоящем перед ним на коленях человеке ничего... кроме своей законной добычи.
- Беги! - короткий приказ, не оставляющий сомнений в участи жертвы.
...И приговоренный побежал. Гонимый страхами и наивной, бессмысленной надеждой спастись, сбежать, успеть. Не важно куда, не важно как, главное - подальше от кровавого герцога.
Люди так боятся смерти...
- Милорд? - неуверенно окликнул бессменный подручный спустя почти час после того, как стих последний отзвук торопливых шагов осужденного, в панике шумно продирающегося сквозь цепкие ветви густого подлеска.
Его светлость глубоко втянул носом воздух, с наслаждением принюхиваясь. Золотисто-ореховые глаза холодно блеснули, на миг в них мелькнули тонкие кошачьи зрачки.
- Спускай Снежка, Генри, - наконец, отдал распоряжение Гепардион.
В тот же миг загремели цепи, снимаемые с ошейников рычащих гепардов, и звери стрелой сорвались с мест, быстро исчезая в чаще, возглавляемые белоснежным альбиносом Снежком - любимцем герцога.
Следом пустились галопом четверо всадников.
...Охота, где вместо гончих - гепарды. Травля, где вместо дичи - человек. Кровавая забава кровавого герцога...
Он намеренно сдерживал Князя, недовольного таким положением дел. Верный конь не желал проигрывать в скорости своему табуну, но и взбрыкивать не смел, прекрасно осознавая, кем является всадник. Подчиняться сильнейшему - один из главных законов природы.
Генри - преданный "пес" своего господина - наоборот подстегивал и так легконогую Летящую, уводя вперед остальных подручных, чтобы обеспечить необходимое уединение его светлости. Никто не должен знать, как на самом деле предпочитает охотиться герцог. Достаточно и того, что еще двое человек, помимо Генри, знают об особенностях самой охоты на людей.
Вскоре Гепардион остановился совсем, несколько секунд вслушиваясь в удаляющийся топот. Слуги в очередной раз не заметили его тихого исчезновения из рядов загонщиков, а даже если и заметили, то не станут обращать внимания. Привыкли. Знают, что господин все равно доберется до "дичи" первым, уже давно не задаваясь вопросом, как у него это получается. В общем-то, они и были выбраны за отсутствие любопытства, а если таковое вдруг проявлялось, быстро находилась замена.
Князь возбужденно всхрапывал и ронял на землю клочья пены, но послушно гарцевал на месте. Мягко спрыгнув на траву, герцог, не торопясь, снял кольчугу. За ней последовала остальная одежда. Только оставшись совершенно наг, он все также неспешно убрал ее в седельные сумки, а потом тихо свистнул, давая тем самым коню команду трогаться с места.
Дважды повторять скакуну не потребовалось. Сверкнув подобно черной стреле, он растворился в ночи. Умное животное отменно знало свою роль, поспешив за табуном. Поэтому, когда слуги, наконец, нагонят "дичь", Князь окажется там же. Словно Гепардион на нем и приехал.
Мгновение, и на небольшой лесной полянке, где только что стояли конь и человек, оказался белоснежный гепард. На первый взгляд он сильно походил на Снежка. Но только на первый. Если присмотреться внимательнее, то становилось понятно, что этот зверь куда крупнее герцогского любимца, да и шкура его вовсе не принадлежала альбиносу. Кристально белую шерсть на правой лопатке разбавляло темное пятно в виде отпечатка кошачьей лапы, а вдоль позвоночника от самого носа до кончика хвоста тянулась чернильно-черная полоса. Да и глаза у гепарда светились золотисто-ореховым цветом. Совсем как у герцога Орнэмон.
Блаженно потянувшись, разминая мышцы, оборотень тщательно принюхался и потрусил в сторону убегающего крестьянина. С каждым шагом скорость гепарда нарастала, пока деревья вокруг не смазались в одну сплошную стену. Первым остался позади мчащийся галопом Князь, за ним трое слуг, лишь один из которых понял, что на глаза им попался вовсе не Снежок, а его "дублер".
Спустя еще некоторое время герцог поравнялся со своими гепардами. Отрывистый рык заставил их прыснуть в стороны. Дикие звери и без дрессировки понимали, что вставать на пути оборотня опасно даже для них. Пусть он тоже гепард, но в разы сильнее обычных животных. Впрочем, те ни капли не расстроились. По сути, сегодня у них просто пробежка, которою они любили ничуть не меньше охоты. А десерт все же предназначен Гепардиону.
Теперь он остался один на один со своей жертвой. Другие, участвующие в тщательно подготовленном спектакле, вольно или невольно попетляют по лесу, оставив его светлость развлекаться одного. Можно было бы, конечно, обойтись и без иллюзии совместной травли, но герцог не любил напрасно рисковать. Пусть лучше окружающие думают, что он просто маньяк, балующийся охотой на людей, а не узнают правду про проклятие рода д'Ордженон. Все-таки кровожадный правитель принимается людьми легче, чем оборотень с тем же титулом.
Он слышал уже не только громкие шаги беглеца, спотыкающегося едва ли не о каждую кочку, но и его тяжелое, хриплое дыхание. Крестьянин смертельно устал, запыхался, выбился из сил, но не сдавался, подгоняемый не унимающимся страхом. Такой ужас льстил. Однако не настолько, чтобы оставлять добыче жизнь.
Теперь, когда герцог нагнал жертву, с ней можно чуть-чуть поиграть. Неслышно подкрасться, напугать, заставить бежать еще быстрее, невзирая на боль в мышцах и усталость, дать поверить в иллюзию спасения, а потом снова неожиданно напасть, лишая всяких надежд. И так по кругу. Изматывающая человека погоня - сладостная забава оборотня. Когда страх становился недостаточным стимулом продолжать бороться, и сломленный простолюдин обездвижено падал, отказываясь продолжать дикую игру, Гепардион подключал болевые воздействия: кусал, царапал, толкал... Душил как кошка пойманную мышь. Целеустремленно загонял в ловушку. Намеренно сводил с ума.
Весь промокший в собственной крови, насквозь пропитанный ее запахом, мало похожий на живого, здравомыслящего человека, провинившийся крестьянин, наконец, окончательно сдался, привалившись израненной спиной к широкому стволу дерева, готовый принять любую судьбу. "Судьба" в образе рослого белого гепарда неспешно, почти лениво приблизилась к вымотанной, сломавшейся жертве и, склонив голову на бок, внимательно осмотрела ее с головы до ног, словно примериваясь, откуда начать страшную трапезу.
- Снежок, - ни на что особо не надеясь, робко позвал простолюдин, приняв оборотня за его любимца. - Фу, Снежок! Нельзя. Не трогай меня...
Зверь оскалился в жуткой улыбке.
- Отчего же? - глумливо поинтересовался он голосом герцога, начиная последний разговор в жизни стоящего перед ним человека.
Крестьянин вздрогнул, его глаза, итак круглые от страха, расширились еще больше, а из груди вырвался невнятный полузадушенный хрип.
- В-ваша... светлость? - с трудом выдавил из себя ошарашенный человек.
- Приятно, когда подданные узнают... даже во втором обличье, - иронично усмехнулся гепард, все так же довольно скаля зубы.
Лицо несчастной жертвы перекосило отчаянием и пониманием чего-то более мучительного, чем страх за свою жизнь, глаза остекленели, выдавая безумие.
- Я знал. Знал! Знал... - истерично забормотал крестьянин. - Не человек... отродье дьявола... нечисть... Чудовище! Будь ты проклят, герцог!
Д'Ордженон хмыкнул, презрительно поводя ушами.
- Я уже проклят! - рыкнул он, делая шаг к жертве и плотоядно облизываясь. - И мне это нравится!
Человек всхлипнул, его ноги подкосились, и он бухнулся на колени, неистово крестясь и вспоминая все известные молитвы, то и дело в полубреду вставляя между словами отчаянное:
- Сгинь! Сгинь!
Гепард наигранно тяжело вздохнул. Не сдержался - фыркнул, а потом и вовсе расхохотался.
- Глупый, - презрительно констатировал герцог, отсмеявшись. - И предсказуемый, как и все.
Пора было заканчивать спектакль. Вдалеке уже слышался топот копыт.
Гепардион подошел вплотную к съежившемуся и вжавшемуся в дерево крестьянину, навис над ним карающим демоном и заглянул в глаза.
- Хочешь жить?
Несчастная жертва снова всхлипнула, завороженно глядя в золотисто-ореховые очи своей смерти.
- Хочу, - на грани слышимости выдавил из себя простолюдин.
- Напрасно, - зловеще оскалился д'Ордженон, прежде чем с рыком вонзить клыки в горло жертвы.
Гепардион рвал человека беспощадно, жестоко, неистово, вгрызаясь в плоть, расцарапывая когтями, превращая в бесформенную массу... Давая выход звериной сущности.
Он рвал его даже тогда, когда жертва уже перестала подавать признаки жизни. Предсмертный крик давно оборвался, но его эхо еще блуждало под кронами деревьев, вспугивая лесную живность, а оборотень все не унимался, наслаждаясь диким безумием кровавой трапезы.
Топот копыт приближался.
Первыми появились гепарды, опасливо кружа в нескольких метрах от расправы и не спеша приближаться, лишь поводя носами и порыкивая в предвкушении своей очереди. За ними практически сразу же выскочила из-за деревьев Летящая - самая быстрая кобыла в конюшнях его светлости, не раз выигрывавшая на королевских скачках.
Невозмутимый Генри быстро спешился, расторопно выудил из седельных сумок комплект одежды - точно такой же, какой был на герцоге до обращения в гепарда, и смело приблизился к увлекшемуся господину, даже не поморщившись от представшего его глазам кровавого действа.
- Милорд, пора, - негромко окликнул верный слуга.
Гепардион неохотно оторвался от разорванной на части жертвы, довольно облизнулся и вернулся в человеческий облик. Только звериный огонь в глазах не желал затухать после удачной охоты, выдавая суть герцога.
Приняв из рук Генри полотенце, милорд д'Ордженон отошел, позволяя гепардам наброситься на останки человека, тщательно вытерся от чужой крови, потом оделся. Как раз вовремя, к приезду остальных двух участников охоты.
Подручные с брезгливостью, но уже привычно подавив отвращение, оглядели грызущихся за полуобглоданный труп гепардов, подозрительно покосились на сияющего довольством герцога, бесстрастного Генри, держащего в руках окровавленное полотенце, и на пасущуюся в отдалении Летящую. Князь замаячил за стволами деревьев, медленно вышагивая по кругу, будто бы давно тут прогуливался таким образом.
- Уберите! - коротко приказал его светлость, кивнув на погрызенное тело крестьянина, в котором не осталось ничего напоминающего о том, что когда-то эта неопрятная куча была человеком.
Подручные кивнули и спешились. Один из них снова бросил на герцога настороженный взгляд.
- Что? - холодно осведомился у него Гепардион.
Уличенный в не праздном интересе вздрогнул, словно его застали за подглядыванием, отвел глаза и нерешительно ответил:
- У Вас кровь, Ваша светлость.
И совсем тихо, так, чтобы герцог не услышал, добавил:
- Опять.
Д'Ордженон услышал - слух оборотня намного более чуткий, чем говоривший мог себе представить.
- Где? - изобразил удивление Гепардион.
- На лице, - зябко передернул плечами подручный.
Герцог коснулся скулы и взглянул на свою руку. Действительно кровь. Поднес испачканные в алой жидкости пальцы к носу, вдохнул. На мгновение прикрыл кошачьи глаза, с трудом подавив желание облизнуться. Запах чужой крови пьянил, пробуждал натуру зверя. Тряхнул головой, хмуро оглянулся на Генри. Тот лишь пожал плечами в ответ на немой укор господина и снова протянул полотенце. Невнимательность, конечно, чревата последствиями, но в данном случае не фатальна.
...Внимательно наблюдая за действиями подручных, послушно исполняющих его приказ, д'Ордженон задумчиво оттирал с лица кровь. Генри терпеливо ждал рядом, прекрасно понимая, какое решение сейчас принимает его господин. Подручные слишком давно помогают герцогу избавляться от улик, чтобы не начать подмечать все странности. Даже огромная прибыльность их службы скоро не станет перекрывать подозрения. А его светлость не любит риск, предпочитая ему трезвый расчет.
Растаскивая гепардов от обглоданных останков, подручные тихо перебрасывались отрывистыми, ничего не значащими на первый взгляд фразами в полной уверенности, что стоящий вдалеке герцог, занятый своей внешностью, ничего не слышит. Обычный человек и не расслышал бы, как не понимал ни единого слова находящийся рядом с господином Генри, но для Гепардиона такое расстояние помехой не являлось.
- Снежок чистый, его не подпустили, - шепнул один подручный другому, закрепляя цепь на ошейнике лоснящегося белоснежностью, без единого кровавого пятна альбиноса, так и не отвоевавшего у собратьев добычу.
- А на "дичи" опять белая шерсть, - кивнул второй, занятый закапыванием трупа.
Помолчали.
- Он опять был с черной полосой, - спустя некоторое время поделился наблюдениями первый, имея в виду виденного при загоне жертвы гепарда.
- И с пятном, - снова согласился второй.
Подумал немного и задумчиво протянул:
- Видел глаза?
Его напарник поежился, прекрасно поняв, что речь идет уже вовсе не о любимце его светлости, а о нем самом.
- Дикие.
- Звериные, - поправил второй, тоже нервно передергиваясь.
Притихли, увлеченно работая лопатами.
- Надо требовать повышения платы, - выдал итог размышлениям первый.
Другой подручный промолчал. В отличии от напарника он был уверен в том, что пора уносить ноги не только из Орнэмона, но и из королевства. Денег они заработали вполне достаточно, чтобы обеспечить себе безбедную старость, а жизнь в любом случае дороже золота.
Герцог услышал достаточно. Его зрачки вытянулись в вертикальную полоску, золотисто-ореховые глаза зажглись недобрым огоньком, отразившим решимость и предвкушение.
- Ищи замену, - коротко бросил он Генри.
Слуга понятливо кивнул.
- Убить или "дичь"? - деловито уточнил.
- Разумеется "дичь", Генри. Что за глупый вопрос?
- Простите, милорд. Будете охотится сразу на двоих?
- Зачем? Лучше по очереди. Интереснее.
- Охота завтра?
- Сначала найди новых. А этих пока в подвалы Орнэмониума. Чтоб не сбежали. Только пусть и пальцем никто не трогает, мне нужна сильная и невредимая "дичь", иначе никакого удовольствия от охоты.
- Как прикажете, милорд.
Его светлость Гепардион Первый д'Ордженон, сын Гепардеро, двенадцатый герцог Орнэмон де Орнэмониум, уже при жизни небезосновательно прозванный Кровавым, довольно, совсем по-кошачьи мурлыкнул. Охота удалась на славу, а скоро ему предстояло еще как минимум две, причем гораздо более увлекательных, чем сегодняшняя. С отслужившими свое подручными играть ему нравилось намного, намного больше. Они осознают свою участь быстрее, сопротивляются отчаяннее и изобретательнее. Замечательные жертвы... для проклятого зверя.