Костыркин Николай Анатольевич : другие произведения.

Предисловие к роману "Эхо Древесной Битвы"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    про Томаса Лермонта

  
  
  
  Эхо Древесной Битвы.
  
  Пролог
  
  Сонный туман лениво перетекал клубами по Эйлдонским холмам, ненадолго закрывая полевые цветы от взгляда прохладного весеннего шотландского солнца. Вереск замер, ветер не шевелил его, ветра вообще не было. С тиса на ясень перелетел жаворонок, громко чирикая. Между корней прошмыгнула белка. Эйлдонские леса пробуждались после короткого весеннего сна.
  Где-то бодро отбивал дробь дятел, тараторила сойка, в уютном дупле с боку на бок ворочалась сова. Ветвисторогий олень неспеша щипал траву на опушке, одним глазом поглядывая в сторону зарослей лесного кустарника: не пройдёт ли ненароком медведь, уже проснувшийся после зимней спячки, не пробежит ли голодный волк.
  Наевшись весеннее-зелёной травы, олень направился к ручью Хантли, вытекавшему из леса и стремившемуся, игриво и радостно, дальше - в полноводный Тэй. Ручей уважительно огибал древний, могуче-величавый дуб, росший посреди опушки леса, упиравшийся кроной высоко в туман. Долго стоит здесь этот дуб: старожилы этих мест говорят, будто высился он, благородный и невозмутимый, еще, когда древний народ Дуун-Ши впервые столкнулся в бою с круитнами, первыми жителями шотландской земли. И не было тогда ни ручья Хантли, ни дремучего леса, ни самих Эйлдонских холмов.
  Ветвистые рога оленя склонились над звенящим ручьём, и шершавый язык животного прикоснулся к воде, зачёрпывая первые капли студёной влаги. Но, не успев напиться, олень почуял что-то необычное, дёрнул ушами и резко поднял голову.
  Из необъятно-толстого ствола дуба-долгожителя вышли двое, одновременно ступив на влажную от росы траву. Необычное сияние исходило от них, мужчины и женщины, и туман охотно отражал этот неземной свет.
  Олень пристально посмотрел на них, снова дёрнул ушами, фыркнул и почтительно склонился, грациозно распрямив впереди себя правую переднюю ногу. Женщина взглянула на ленного обитателя и улыбнулась ему. Затем обратилась к мужчине:
  - Вот ты и дома, Томас Лермонт. Семь лет пробыл ты в мира народа Дуун-Ши, давно уже закрытых от людского глаза. Ты сдержал клятву, данную мне при нашей первой встрече, и не проронил ни слова, будучи гостем у моего народа. Ты многое слышал, гораздо больше, нежели сохранилось в памяти людей до нынешней поры. Но никто не брал с тебя слова не разглашать услышанное+
  - Семь лет, - проговорил мужчина, таинственный взгляд его с некоей долей грусти был устремлён в пустоту. - Целых семь лет я не был дома+
  Он и его спутница были одеты в длинные, светло-зелёные плащи из толстого сукна. Бородатое лицо мужчины выражало лёгкое недоумение: неужели, семь лет?...
  - Ты чем-то огорчён, Томас? - спросила женщина.
  - Нет, - он не отрывал взгляда от невидимой в пространстве точки. - Я бы многое отдал, чтобы побыть среди вас ещё немного.
  - Даже любовь ко мне? - улыбнулась женщина.
  - Не говори так, - он нежно взглянул на неё. - Ты же знаешь, что я никогда тебя не разлюблю.
  - Знаю, - она ненароком сжала его руку. - Поэтому в назначенный день и час я приду за тобой, и мы вернёмся назад. Забытые боги народа Дуун-Ши не забывают тех, кому они нужны.
  - В назначенный день и час+, - повторил мужчина. - Но когда?
  - Надеешься. Что я отвечу тебе? Могу лишь намекнуть: когда твоё слово услышат люди от моря и до моря, и найдутся те, кому слово твоё придётся не по нраву - жди знак, который я тебе пошлю.
  - Хорошо, Госпожа. Я понял, - мужчина ответным движением сжал руку своей спутницы. Затем он умелым движением снял с плеча лютню и едва тронул пальцами струны. Лютня отозвалась радостно-приветливым звоном. Мужчина улыбнулся - теперь не так печально, как в прошлый раз - и, не оборачиваясь, зашагал вперёд, по направлению к своему родному городу Эрсилдуну. Кода он перепрыгивал через ручей, олень продолжавший пить воду, даже не отпрянул в сторону. Он знал: этот вреда не причинит.
  А женщина долго провожала удалявшуюся фигуру взглядом. Затем, прошуршав плащом по траве, исчезла в могучем стволе дуба.
  Туман начинал рассеиваться+
  
  +Лёгкой пружинистой походкой, почти не касаясь земли, быстро шёл Томас Лермонт, шотландский бард. Летали по лугам бабочки, звонко щебетали птицы, вересковое море колыхалось приливами и отливами, крестьянин, напевая старинную песню ("Ангус покинул семейный кров. Милая ищет его меж холмов..."), врезал свой плуг в незасеянную пашню. Всё дышало весной жизнью...
  Жизнью!
  Но не дошёл Томас до родного Эрсилдуна, не зажёг факела в залах родового замка. Повернул Томас к Эдинбургу, столице шотландского королевства. Даже не зашёл он для молитвы в стоявшую на отшибе церковь, как обычно делал, долго отсутствуя дома. Равнодушно прошёл он мимо неё, и, не посмотрев в сторону любимой каменной кладки. Другими мыслями был занят ум барда.
  К вечеру дошёл Томас до королевского замка - ещё немного, и часовые захлопнули бы ворота на всю ночь до утра. Неслышно, под общий шум веселья вступил Томас в пиршественный зал, в самый разгар празднества в честь Майклмаса, Дня св. архангела Михаила, и сел позади могущественных танов и знатных рыцарей.
  Наступало время сказаний, когда один за другим выходили барды, ударяли по струнам лютни или арфы и пели о прошлых временах, не забывая прославить героев нынешнего века, а особенно - "за доброту и щедрость" славного короля Александра II. Звучали старинные баллады об эпохе Артура и рыцарей Круглого Стола, о горестной и грешной любви Ланселота и Гвиневеры, о подвигах отважного сэра Гавейна, хвастовстве надменного сэра Кея, коварстве ведьмы Морганы, могуществе волшебника Мерлина и подлом предательстве сэра Мордреда.
  Под конец, когда все барды усладили слух гостей, и его величество король Александр уже хотел назвать лучшего исполнителя, по-королевски наградив его+
  +встал Томас Лермонт, так и не притронувшийся к поданному угощению, и вышел на середину зала, встав лицом к королю. Не отвесив подобающий по этикету поклон, принялся Томас задумчиво перебирать струны своей лютни.
  И полилась песня. Песня о прошлых временах свободной Британии. Но по-другому, без излишней куртуазности звучала она. Чем-то исконно-древним веяло от этого напева: священное язычество бриттов и скоттов царило среди незамысловатых, но точных строк, едва зарождавшихся в уме Томаса, и тут же слетавших с его уст древней сакральной, мелодией.
  И услышал король Шотландии, и знатные таны, и рыцари не о беспечных воинах в сверкающих латах и не о наигранных вздохах прекрасных дам - об истинном Артуре услышали они: о талантливом полководце и умелом воителе, о детстве его и юности; о том, как учил его древний бог Мирддин Эмрис, принявший земное обличье простого друида; о мудрой Моргане, артуровой сестре, жрице на острове Аваллон, о Нимуэ, верховной Матери острова, хранившей для нового короля Каледдвурх, фамильный меч Медвежьего Клана; о беспутном воине Ланселоте, преступившем клятву вассала и соединившем себя любовными узами с королевой Гвиневерой; и о храбром Мордреде пел Томас, о незаконнорожденном сыне Артура и Морганы, который ценою собственной жизни предотвратил уже начинавшую разгораться междоусобицу среди британского воинства, благодаря чему бритты сумели объединиться и дать отпор ненавистным саксам. И ещё пел Томас из Эрсилдуна о древних, ныне уже забытых Богах из племени Дуун-Ши, в трудную годину принявших людское обличье, чтобы помочь своему народу.
  Все вокруг молчали, и молчали долго, пока пел Томас. А пел он, не переставая до самого рассвета.
  И вот закончилось пение. Пальцы взяли последний аккорд. Бард перекинул ремень лютни за плечо и, снова не поклонившись, зашагал к выходу. Никто не остановил его. Всё, казалось, замерло: и король, и его гости, и усердные слуги, и вёрткие пажи, даже огонь, на котором жарили баранину, и тот как будто замел, словно нарисованный.
  Наутро обыскали весь замок, но Томаса из Эрсилдуна не нашли в его стенах. Стражи стояли у запертых ворот и божились, что ночью ни одна мышь мимо них не прошмыгнула.
  - Сквозь землю он, что ли, провалился? - произнёс в пустоту епископ, перебирая толстыми пальцами чётки, и хитро улыбнулся маленькими заплывшими поросячьими глазками.
  
  ** *
  Через год в Шотландию пришла смерть доброго короля Александра, и Эдуард Длинноногий, владыка Англии, тут же поспешил вмешаться в политику соседнего государства, возведя на престол в Эдинбурге Джона Баллиола. Но тот, не пожелал быть марионеткой в чужих руках и выступил против своего патрона. Эдуард I разбил Баллиола при Данбаре, и на долгие годы английские войска заняли вересковые пустоши и холмы страны древних скоттов.
  Храбро бился за Шотландию славный рыцарь Уильям де Валлис родом из Кимвру, которого шотландцы называли Уоллесом. Но, одержав победу при Стирлинге в 1296 году, он был разбит два лета спустя под Фолькерком и немногим позже выдан англичанам. Лишь Роберт, семнадцатый граф Брюс, сумел снова сплотить шотландский народ и одержать победу над войсками Эдуарда II при Бэннокберне в 1314 году. В этой битве в шотландских рядах плечом к плечу со знаменитым Чёрным Дугласом дрался гениальный бард и провидец Томас Лермонт из Эрсилдуна+
  +Английский король отступился от свободной Шотландии, и на долгие десятилетия в стране наступил покой. И вот когда прошла пора войны и настало время мира и житейских забот, епископ снова потёр свои пухленькие ручки и произнёс:
  - Теперь-то Рифмач из Эрсилдуна от нас не отвертится.
  За эти годы у епископа было достаточно времени, чтобы собрать о Томасе Лермонте все необходимые сведения для обвинения в колдовстве. Церковные соглядатаи разузнали у жителей Эрсилдуна, что Рифма в 1277 году от рождества Христова ушёл из города на соседнюю ферму и сгинул на целых семь лет. Никто его, конечно же, не искал, ибо не было у Томаса ни жены, ни родных, а когда вернулся Томас-Рифмач аккурат на Майклмас и снова поселился в своей усадьбе. Многие сперва думали, что это дух, восставший с того света. И в церковь с той поры Томас больше не ходил.
  "Вот как? - думал епископ, причмокивая мясистыми губами. - А не с веельзевулом ли якшается наш уважаемый бард?"
  Говорили в народе, будто все эти семь лет гостил Томас у королевы фей, и дар его пророческий, которым овладел он после возвращения, - от лукавого. Ходили слухи, что каждую ночь к Томасу в замок слетаются эльфы, и он угощает их вином. Самые суеверные вполголоса шептали о кровавых жертвах королеве фей, которые приносит Томас в надежде откупиться от неё и снова не уйти в холмы. В ту пору, как назло, в лесу стали пропадать дети+
  
  И вот, зажглись тёмной ночью смоляные факелы, и поскакали вооружённые всадники в Эрсилдун. Был у них приказ самого епископа: арестовать барда Томаса Лермонта по обвинению в ворожбе и чернокнижии.
  Но не нашли его в родовом имении Лермонтов, не было там ни колдовских книг, ни перевёрнутых крестов, ни окровавленных алтарей. Только соседи сбивчиво рассказывали, что ровно в полночь, когда облака пропустили на землю лунный свет, в сторону Эйлдонских холмов по улицам города неспешно прошло стадо оленей. Тут же вышел из замка Томас Рифмач, с одною лютней за спиною, и последовал за животными, не сказав никому ни слова о том, куда он уходит и на какое время.
  К рассвету в Эрсилдун прибежал запыхавшийся мальчишка, гордо объявивший, что Томас Лермонт проследовал за оленями до старого дуба, что растёт на опушке леса, у подножия Эйлдонских холмов, огибаемый ручьём Хантли. Печальным было лицо старого Томаса, когда он оглянулся назад, окидывая взором при свете полной луны родные края. Тяжело вздохнул Томас, грустно улыбнулся и шагнул в дерево. Олени же ушли в лес...
  За свой рассказ мальчишка-смельчак получил пряник и леденец на палочке.
  А старый дуб у ручья Хантли в тот же день выкорчевали и сожгли.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"