Статья хорошая. Только одно недопонимает автор: мировоззрение шестидесятников (и интеллигенции в целом) направлялось и направляется правящей элитой. Шестидесятникам разрешили сказать, среди них выдвинули определенных авторов и дали им право голоса. Хотя среди того поколения было немало интеллигентных сталинистов, да и вообще людей, ставящих долг перед обществом выше индивидуального наслаждения.
У автора же (и ему подобных) получается так, что группа интеллигентов-шестидесятников направила Россию в нужную сторону, и что вообще мировоззрение какой-то кучки людей может существенно изменить направление развития общества. Между тем, это неверно: группа даже самых влиятельных деятелей культуры лишь придаёт данной эпохе характерную физиономию, но вовсе не направляет её.
Почему-то забывают, что правит всегда правительство. Правительство правит всегда. В большой программной статье 'Заговор модернизаторов. Аспекты перестройки' Джемаль пишет: 'Если брать неформальные силы общества в самом широком спектре - от шизоидно-богемных интеллектуалов, чьей представительской фигурой был полуподпольный (сейчас право-истеблишментский) писатель Юрий Мамлеев до чисто политических диссидентов, ориентированных на академика Сахарова - они с 1972 до 1984 года прошли такой путь разложения, распада, разочарования и приспособления, что говорить о них, как о политическом факторе в предперестроечное время нельзя. Это, кстати, подчеркивается тем обстоятельством, что лидирующими фигурами перестройки сразу же стали истеблишментские деятели, которые и до ее начала были у дел. Старые же нонконформисты вылезли не сразу, а лишь на четвертом году горбачевской эры. Только в 1989 стала популярна тема "шестидесятников" и того, что они, якобы, сделали, чтобы нынешнее время стало возможным.
Но дело в том, что даже когда нонконформисты еще были политическим фактором (1956-68), это был очень второстепенный служебный контролируемый фактор'.
Не говоря уже о том, что само понятие 'оттепель', появившееся неизвестно откуда в период 'перестройки', несёт в себе противопоставление предшествующему периоду - 'заморозков', что ли? Тем самым само понятие 'оттепель' становится не только оценочным, но и идеологическим. Это мощный идеологический миф, очерняющий весь период сталинского правления - миф, под знаком которого мы до сих пор живём.
Перво-наперво, следует определить, что подразумевается под интеллигенцией. Можно, конечно, допустить, что под этим словом ныне подразумевается либерально настроенное крыло образованного касса русского общества. Но тогда как называть образованный класс в целом, если раньше его как раз и именовали 'интеллигенцией'? Не возникнет ли тогда путаницы? Не переносят ли при этом свойства либеральной интеллигенции на весь класс, напрямую связанный с производством и трансляцией культурных ценностей?
Каждый класс общества носит своё название. В этой заметке я предполагаю вернуться к пониманию интеллигенции, которое бытовало до 1917 года, то есть как образованного сословия в целом, а либеральную интеллигенцию так и называть, либо именовать либеральным крылом интеллигенции'.
Автор пишет: "Шестидесятникам удалось извлечь из пренебрежения к истории немало выгод. Представление о том, что их позиция утверждается отныне и навсегда, стало не только их представлением. Именно поэтому наследники Хрущева имеют и своих наследников".
Это иллюзия, умело созданная в нашем обществе правящей элитой, которая еще тогда, в 60-е, сделала ставку на нефть. Уже тогда была запрограммирована "перестройка".
А подставили под удар интеллигентов-шестидесятников. И получается так, что мы власти верим больше.
Это продуманная стратегия. Интеллигенцию направили в определенную сторону, точно так же, как направили сельское хозяйство. У образованного сословия целенаправленно сформировали нужное власти мировоззрение. Чтобы не догадались до следующего.
Борис Гройс пишет о 'странном ощущение социальной невесомости, исторической паузы, парения в пустоте, которое хорошо известно каждому, жившему в ту эпоху'. Очень верное наблюдение. В шестидесятые правящая элита должна была указать стране новые ориентиры. Это могло быть только развитие высоких технологий, науки и культуры, движение к постиндустриальному обществу. Однако такие ориентиры указаны не были, и в обществе сразу же возник ценностный вакуум.
Особенность русского человека (и русского общества в целом) такова, что его расхолаживает ситуация, когда он живет ради комфорта и наслаждения, а не ради долга и определенной важной общепринятой цели. Русского человека мобилизует не стремление к комфорту, но чувство долга. И если власть вовремя не представляет ясную, позитивную, необходимую для общества цель, то наше общество начинает понемногу разрушаться. Сталин представил цель модернизации - и общество поддержало эту цель.
Готов ли был Сталин к повороту в постиндустриальном направлении? Полагаю, что готов: его 'репрессии' по отношению к той же самой интеллигенции были направлены на то, чтобы вбить ей необходимое понимание служения и долга (оно у нас многим необходимо, не только утонченным гуманитариям). Задавшись целью повернуть мозги образованных людей в сторону правильного отношения к жизни, Сталин этого бы достиг. Обратите внимание на его действия в самые последние годы жизни. Он занимался селекцией именно образованного сословия. Обратите внимание, как собирался он 'прочистить' интеллигенцию. Без сомнения, Сталин действовал довольно грубо, если не сказать, топорно - однако, он действовал, он добивался поставленных целей. Он направлял общественную махину в нужное ему, обществу, направление. Такие вещи не совершаются одними уговорами. Человеческая натура инертна, и её необходимо ломать. Кроме того, напомню, что Сталин в своей деятельности использовал не только кнут, но и пряник. Начатый процесс ему не дали завершить.
Я несколько лет размышлял на тему: ну а что изменилось бы, проживи Сталин еще 5 - 10 лет? Ведь ясно, что он не смог бы оставить наследника, равного ему по масштабам, который продолжил бы его дело (коль скоро всех возможных харизматических фигур - конкурентов уничтожил еще при жизни).
А изменилось бы многое. Он сумел бы направить процесс общественного развития в нужное русло. Для того, чтобы направить процесс не нужно много десятилетий: та же самая революция 1917 года вон как скоро управилась. Для того чтобы тяжеленный локомотив изменил направление развития, достаточно только один раз перевести стрелку. При условии конечно, что это правильное направление и правильный локомотив.
А. Зиновьев ('На пути к сверхобществу') пишет: 'Человеческий материал, доставшийся от прошлого, был неадекватен новой системе по психологии, образованию, культуре, профессиональной подготовке и опыту. Постоянно складывались мафиозные группы. Возникали склоки, жульничество. Одним словом, сама эта система нуждалась в контроле со стороны еще какой-то системы сверхвласти, стоящей над ней. Эту функцию и взяло на себя сталинское народовластие. Не будь ее, миллионы людей, вовлеченных в государственные органы, сожрали бы все общество с потрохами, разворовали бы все, развалили бы страну' (http://rusidiot.narod.ru/big/zinaa/zin5.html). Сталинское народовластие постоянно фильтровало класс чиновничества, приучало их к порядку, воспитывало у них чувство долга перед обществом. Главное было не допустить смычки партаппарата и теневой экономики. В противном случае теневые капиталы (неизбежно существующие при социализме) начали бы постепенно просачиваться в сферу политики. Над страной нависла бы угроза нарастания "черной" экономической силы.
И.В. Бестужев-Лада писал: 'Огромные деньги не остаются просто в кубышках или на сберкнижках. Они пускаются в действие. Один за другим формируются "черные рынки": квартирный, автомобильный, репетиторский, книжный, конфекционно-обувной, цветочный и т.д. И всюду, сообразно законам функционирования "черного рынка", создаются иерархии "боссов" со своим аппаратом, канцелярией, телохранителями, неизбежно возникают враждующие друг с другом кланы "мафии", предпринимаются настойчивые попытки коррупции контролирующих органов и т.д. На наш взгляд, в сложившейся обстановке нет более грозной внутренней социальной опасности для социалистического строя, чем эта "черная" растущая сила, для которой ещё не придумано даже достаточно адекватного обозначения, потому что это, конечно же, не буржуазия, не мафия западного типа, не нувориши времен НЭПа. Это - существенно новое социальное явление'.
И точно также намеревался Сталин 'отфильтровать' интеллигенциею.
Сталин собирался селекционировать целый класс общества, привить ему определенную систему жизненных ориентиров и идеологию (вернее, надстройку над социалистической идеологией). После того, как этот класс занял бы определенное место в обществе, обрел бы политическое влияние, посадил (очень условно выражаясь) своих людей в правительстве, система стала бы устойчивой, и изменить положение дел было бы невозможно: СССР медленно, но верно двинулся бы в постиндустриализм. Сталин стремился создать нерушимый союз определенной части (творческой, а не либеральной) интеллигенции и соответствующей властной элиты, защищающей ее интересы.
Сталин решил как бы перераспределить свои функции между двумя сословиями общества. Новый правитель и класс, на который он упирается, должны были как бы контролировать друг друга. Правитель контролировал бы, чтобы патриотическая интеллигенция не сбилась в либеральный уклонизм, а интеллигенция должна была, в свою очередь, контролировать правителя. То есть, по сути дела, опорой сменившего Сталина правящего класса должна была стать именно патриотическая интеллигенция. Сталин собирался опереться на неё, как на средний класс. Потому что она и была средним классом нашей системы.
Русский человек мыслит категориями крайностей. Для него непонятно, что такое среднее. В Православии нет чистилища как промежуточной аксиологической зоны между адом и раем. Соответственно сконструирована и вся русская жизнь. Средний класс - в смысле западного буржуа - никогда не имел у нас права на самостоятельное существование. Точно так же, как и в Индии, каста наших 'вайшьев' (торговцев) типологически относится к 'кшатриям', то есть черни. В России ещё очень нескоро сформируется средний класс по типу западных буржуа - если это вообще когда-либо произойдёт. А вот образованную прослойку общества в качестве среднего класса Россия признать вполне готова. Тем более, что наш образованный класс выводим из сословия помещиков, который был средним классом несколько столетий. Этот факт стоит иметь в виду, начиная какие-либо реформы.
Имел в виду его и Сталин. Именно на развитие образованного сословия он ориентировался, начиная с конца двадцатых годов. По крайней мере, министр Третьего Рейха Альберт Шпеер, посетивший в 1942 г. занятый немцами Днепропетровск, вспоминает о городе: "Я был до глубины души поражен обилием в нем институтов и техникумов. Ни один германский город не мог сравниться с ним. Непреклонное стремление Советского Союза стать одной из ведущих индустриальных держав произвело на нас очень сильное впечатление". Не правда ли странно, что немецкий министр связывает развитие страны не с количеством современных заводов, не с состоянием дорог и наличием на них хороших автомобилей, не по состоянию жилого фонда и магазинов, а именно с наличием большого числа учебных заведений? Похоже, забывают у нас лозунг 'наука есть движущая сила развития общества'... А ведь это была правда.
Именно на интеллигенцию как средний класс и сделал ставку в последних своих реформах Сталин. Причём он пытался завязать этот класс напрямую на правительство.
Вполне возможно, что такая двурычажная система законсервировалась бы, и не давала России ослабнуть и разрушиться на будущий промежуток времени - до тех пор, пока не появился новый лидер уровня Сталина. Поскольку сразу после Сталина общество должно было немного отдохнуть.
Вместо этого либеральное крыло интеллигенции предпочло руками Берии убрать самого Сталина. Вернее, получилось так, что интересы Берии и интересы либеральной интеллигенции случайным образом совпали - поскольку они все были намечены Сталиным к 'репрессированию'. Вместо этого они объединились и предпочли уничтожить своего вождя. Возможно, он совершил ошибку, решив взяться сразу за Берию и либералов, не имея необходимой дополнительной политической опоры. Возможно, нужно было браться за них по очереди. Да, чуть не забыл - верно, вы догадались уже, кто именно стоял за той либеральной интеллигенцией? Какие невидимые дирижёры ими двигали?
Просто так таких людей как Сталин, не убирают. Только потому, что кому-то не угодил, в силу прошлых 'заслуг'. Таких людей как Сталин убирают 'перед тем, как'. Чтобы не совершил чего-то нежелательного. Например, создавая собственное, лишь ему понятное соотношение интеллигенции и власти.
Ашкеров пишет: 'Самое точное, что было сказано о смерти Сталина, содержится в короткой фразе из "Советской цивилизации" С. Кара-Мурзы. Смысл ее примерно таков: "В начале пятидесятых что-то изменилось в воздухе. И Сталин умер'.
В другом месте читаем: 'В начале 50-х годов жизнь как-то резко успокоилась, и стал нарастать достаток' (http://www.situation.ru/app/rs/books/sc_b/sc_b3.htm).
Так вот, по идее, наследники Сталина должны были представить новую цель, иначе начался бы трудно обратимый процесс распада. Россия так устроена, что в ее развитии как бы нет плато: есть лишь путь вниз или вверх. Возможно, это связано с Православием, с нашим менталитетом: некоторые святые считали, что человек не бывает 'просто', он неизбежно склонится либо в сторону ангелов, либо в направлении дьявола, что ведет к распаду личности и погибели. Точно так же и Россия: либо ее идеология - это служение и долг, причем служение высшей идее, самоограничение, либо попытка жить ради гедонизма, комфорта и личного счастья, то есть тот же распад и погибель (не задумывались ли вы, откуда взялось выражение 'что немцу хорошо, то для русского смерть'? К чему оно в первую очередь относится?)
Так что, когда Ашкеров пишет: 'Обветшавшая идеология человека-винтика (некогда сформулированная вовсе не Сталиным, а Лениным) была отправлена на свалку истории', то в одном он точно неправ. Суть cталинско-ленинской идеологии (именно так, а вовсе не наоборот) не в том, что человек есть винтик, а в том, что его жизнь подчинена служению высшей идее, к которой он стремится наравне со всеми. И, в служении этой общей цели, в честном исполнении своего долга, русские люди обретают ощущение своей силы и единства.
Это ощущение единства со всеми разворачивается внутри человеческой души как некая психологически переживаемая бесконечность. Этим ощущением и вызвано вдохновение трудовых подвигов первых пятилеток и послевоенного строительства. Это ощущение весьма обогащает внутреннюю жизнь простого человека. Именно его испытывают солдаты, бегущие в атаку. Спросите-ка каждого из них, чувствует ли он себя 'винтиком'? Он скажет, что чувствует себя единым целым со своим подразделением. Макрокосм этого подразделения разворачивается внутри микрокосма индивидуума. Он ощущает себя больше самого себя, он принимает других в свою душу. Никакого чувства 'винтика' у солдата (если он не дезертир) не были, и нет. А ведь более 'винтика', чем солдат в бою, и представить себе невозможно. Вообще никакой индивидуальности, действия почти синхронны, у всех один и тот же враг, и даже форма одежды у всех одинаковая.
Это ощущение 'упоения в бою' необходимо русскому человеку. Без него он духовно чахнет и хиреет. Находясь 'внутри' такого целостного потока, психологически связывая себя с ним, (русский) человек никогда не чувствует себя 'винтиком', ибо ощущение этого целого в нем всегда первично. Он чувствует это целое внутри себя. Целостность русских, их внутреннее и внешнее единство - залог нашего успеха. К. Крылов замечает, что 'Настоящий, непиарный национальный успех базируется на народном ощущении причастности к совершающимся в стране делам'. Иногда мне кажется, что русские и отличаются от всех остальных народов в первую очередь умением переживать внутри себя это целое. А коли умеют - то у них есть в этом изначальная потребность. Мы всегда рабы нашего умения.
Без сомнения, эта особенность русских имеет происхождение чисто религиозное. Оно связано с религиозным чувством, когда в душе одного человека актуализируется чувство Бога. В нашем случае мы имеем не извращение религиозного чувства, но его, если можно так выразиться, уменьшенную модель. И без этого ощущения целого наша жизнь пуста (кстати, это хорошо видно по русскому искусству и философии). Русский испытывает кайф от своей причастности к целому, тогда как западный человек в результате отстранения от целого, индивидуализации.
Замечу попутно, что русские образованные люди периода тридцатых годов также были захвачены общим процессом строительства нового общества. Они также шли в своего рода атаку. Так что речь об индивидуализме тогда не шла.
Индивидуализм (в частности, либеральный) появляется там, где меняются местами стремление к служению частному, наслаждению, ориентация на одни потребительские ценности, и служение общественному долгу, который признаётся и собственным, то есть целому. Когда служение оказывается в подчиненном положении к наслаждению. Для русского человека нормальным является положение, когда все наоборот. Он любит чувствовать себя заодно с другими.
И пресловутые 'рабские наклонности' русских - ни что иное, как желание подчиняться вождю, который персонифицирует собой общую идею. Русский подчиняется с радостью, будучи уверенным, что его руководитель (точно так же, как и он сам) служит безусловно достойной идее. Поэтому если уж говорить о 'рабской натуре русских', то всегда с оговоркой: это рабство идее, а не человеку. Рабство идее, стоящей выше стремления к индивидуальному комфорту и наслаждению. Если угодно, это можно назвать русским идеализмом. Именно поэтому и не работают у нас монетаристские методы управления.
Пытаться насадить у нас капитализм есть преступление против России и против русского духа.
В армии мы слушались старослужащих не в силу любви к подчинению, а потому, что уважали заведённый порядок, и считали его вполне обоснованным. Стариковщина - по крайней мере, в моё время - вполне эффективно способствовала не только поддержанию дисциплины, но и передаче навыков, практических знаний и умений от старослужащих к 'молодняку'. По крайней мере, навыки ремонта и обслуживания запасного генератора, подающего напряжение на ахтубинский аэродром (в случае диверсии или, например, аварии на Волховской ГЭС) меня учил старослужащий, а не прапорщик - командир нашего подразделения. Прапорщик в это время пил с коллегами...
То есть, опять же, и в этом случае русские подчинялись идее установленного порядка. Русский человек понимает правду как правильную, служащую общему благу, идею. Он готов подчиняться своему правителю, олицетворяющему эту идею, наравне со всеми. Русские и объединяются только вокруг такого правителя. А если у нас нет - настоящего руководителя и правильной идеи - то Россия понемногу начинает загибаться. Каждый, вполне закономерно, начинает 'грести под себя'.
Было интересно отметить, что в Советской Армии большинство прибалтов никогда не разделяли этой идеи и даже не пытались поддерживать традиции, будучи стариками. Сам наблюдал. И сейчас мне иногда думается, что развёрнутая в наших СМИ кампания борьбы со стариковщиной, на самом деле есть продолжение либеральной кампании борьбы с русской традиционностью вообще.
Именно это ощущение 'растворения в общем' и обладает тем мобилизационным потенциалом, о котором любит говорить Кургинян. Единство всех в достижении общей высокой цели. Подчинение частного общему. Если все правильно оформлено идеологически, разумеется. Если идеология поспевает за развитием общества.
И чувствовать себя 'жалким винтиком' может лишь индивидуалист, психологически дистанцирующий себя от целостного процесса. Находящийся во 'внутренней эмиграции'. Держащий 'фигу в кармане'. Плененный 'радостями жизни' и считающий их самыми главными, подчинивший им свою жизнь. Кстати, образ 'человека-винтика' очень любила использовать как раз либеральная интеллигенция. Так что передергивание, совершенное Ашкеровым, отнюдь не случайно.
(Кстати, отвлекаясь от темы, остановлюсь по ходу на двух важных обстоятельствах. Первое. Проблема союзных республик заключалась в первую очередь в том, способны ли их жители испытать вот это психологическое упоение от растворения своей личности в общей цели и всеми разделяемой идее. Те, кто сумели, кто поддержали эту цель, признали ее за свою, пришлись бы ко двору в общем нашем доме. Ясно, что Прибалтика с ее протестантским индивидуализмом была с самого начала отрезанный ломоть.
Если Россия смогла бы представить новую убедительную идею, обладающую мобилизационным потенциалом (экономическим, идеологическим и психологическим), то ей удалось бы вновь собрать все республики вместе (опять же, кроме Прибалтики, ну и может, теперь еще Украины, которую Запад окончательно рассорил с Россией, и давным-давно решил принять в НАТО. Однако Запад не даст придти в России к власти элите, задающейся такими далеко идущими целями
И второе. Время от времени мы слышим о молодых русских парнях, так или иначе симпатизирующим немецкому фашизму. Полагаю, что привлекает их вовсе не красота эсесовской формы, но, во-первых, чувство локтя, объединения с товарищами, а во-вторых, служение - до самозабвения - высшей идее, честное исполнение своего долга. Всё то, что не может предложить им современное потребительское общество, которое Гитлер, кстати, искренне ненавидел, называя его 'обществом мелких лавочников'. Получается так, что в российском общественном сознании период сталинского социализма, и образ личности того времени были окончательно зашельмованы. И молодым парням, которых не привлекает идея сибаритской жизни на манер англосаксов, не остается ничего иного, как прибегать к примерам германского нацизма). .
Итак, правящая после-сталинская элита должна была заново мобилизовать народ, снова объединить его в общность, подчинив его существование единой цели. Теперь уже новой, связанной с личностью. Нужно было найти в личности нечто такое, за что можно зацепиться. Отыскать некое слабое место. Во все более богатеющее общество медленно, но верно вползала идея сытости, комфорта и связанного с ними индивидуализма, которым нужно было обязательно противостоять. Им нужно было противопоставить такие ценности внутри человека, чтобы гедонистическая сторона натуры человека вновь оказалась в подчиненном положении. Марксистское вероучение нужно было дополнить учением о человеке и его творческом призвании. А сталинский курс на индустриализацию нужно было дополнить ориентацией общества на наукоёмкое, высокотехнологичное производство. Общество же нужно было ориентировать на научные и культурные ценности. И общество начала 60-х было готово всё это принять.
В плане идеологии от властей требовалось лишь осознать необходимость дополнения коммунистической идеологии новой, личностной компонентой. Рвущиеся наружу творческие силы нового человека нужно было включить в общий процесс коммунистического строительства, иначе они тут же перенаправились бы на что-то другое. Властям нужно было немножечко пожертвовать девственной чистотой марксистского вероучения (мнимой чистотой, которой никогда не было, так как во все эпохи это учение дополнялось и видоизменялось). То есть пожертвовать и своей властью.
Однако перед нашими властями просто повесили морковку. Подсунули идейку: ребята, а ведь в России есть нефть... Ваши дети могут быть богаты, как арабские шейхи... Наслаждение...
Собственно, сделано это было не так упрощенно. Скорее всего, все было иначе: лишь часть элиты лелеяла в глубине души идею шейхов и нефти. А вот с оставшейся частью все несколько сложнее. Скорее всего, либо ей внушили идею о необходимости 'сохранения вероучения в изначальной чистоте', либо эти добрые люди сами были настолько упёрты, что не желали пожертвовать и малейшей частицей священного коммунистического наследия.
Не думаю, что Хрущёв был тайным агентом Запада. По всей вероятности, люди, которые стоят за всеми мировыми процессами, умеют проводить грамотную кадровую политику и умеют в данном времени и месте подобрать дурака с заданными свойствами. А дальше всё происходит уже само собой...
Причём, вовсе не обязательно, чтобы ориентацию на будущую распродажу России поддерживал как сам Н. Хрущёв, так и всё Политбюро. Вполне достаточно того, что в Политбюро могло возникнуть и, что самое главное, окрепнуть соответствующее скрытое течение людей, которых Джемаль называет 'мондиалистами' (от французского mondial - мировой мондиализм подразумевает установление единой планетарной цивилизации с универсальной системой социального, политического и полицейского контроля), то есть отстаивающими интересы Запада. Джемаль пишет: 'в руководящем аппарате существовали (и существуют) две тенденции: "автохтонов" и "мондиалистов". Они разделились и стали в оппозицию друг другу после смерти Сталина'. При жизни последнего ему удавалось (скорее всего, осознанно) сдерживать группу 'мондиалистов' - например, страхом 'чисток'. После смерти Сталина они приобрели влияние. Возможно, сам Хрущёв и не был предателем, однако сам факт передачи Крыма Украине наверняка был ему кем-то посоветован. Кем-то, кто уже заранее знал о будущем распаде СССР. Это означает, что данный советчик был как минимум приближен к 'трону', и Хрущёв не предпринимал попыток от него избавиться. Вообще, даже одна паршивая овца вполне могла испортить всё стадо. В том случае, если расслабился наш 'пастух'.
Так или иначе, но тогдашняя власть составляла единое действующее целое - со всеми этими 'советчиками'. Поэтому и говорить в дальнейшем я буду просто о власти.
Однако, если наш 'советчик-антисоветчик' мог насоветовать Хрущёву идею передачи Крыма, то почему он не мог сгенерировать идею и по поводу разрушения интеллигенции? Смотрите, что сообщает Волков: 'Характерной чертой советской действительности была прогрессирующая профанация интеллектуального труда и образования как такового... Как 'требование рабочей профессии' преподносился и тот прискорбный факт, что люди с высшим образованием из-за нищенской зарплаты вынуждены были идти в рабочие...Обесценение рядового умственного труда, особенно инженерного, достигло к 70-м годам такого масштаба, что 'простой инженер' стал, как известно, излюбленным персонажем анекдотов, символизируя крайнюю степень социального ничтожества... И идеология, и практика советского режима как объективно, так и субъективно были направлены на всемерное снижение общественного престижа и статуса интеллектуального слоя... Уже одно это обстоятельство достаточно ясно характеризовало отношение к образованному слою 'сверху'. Отношение же к нему 'снизу' закономерно определялось тем, что он собой представлял по уровню своего благосостояния и степени отличия от остальной массы населения. К 80-м годам утратила престижность даже научная деятельность'. И это при том, что на уровне официальной пропаганды в то же самое время провозглашалась ориентация на научно-техническую революцию! А все развитые страны уже приняли соответствующие решения...
Мне кажется, что Россия не смогла пойти по китайскому пути (когда определялась со своим выбором, в шестидесятых), и не начала развивать науку и высокие технологии исключительно по причине наличия нефти. Наличие нефти и газа - вот тот соблазн, который оказался для нашей элиты непреодолимым. Возможность продать нефть всегда пахнет парадигмой наслаждения, а не долга. И в этом смысле интересно сравнение России и Беларуси. Юрий Шевцов, политолог, пишет: 'Социально-экономические системы России и Беларуси базируются на разных технологических пирамидах. Россия - сырьевая страна, Беларусь - индустриальная. Это предопределяет разную жизнеспособность в обеих странах одних и тех же ценностей. Гедонизм, ориентация на быстрый рост потребления без оглядки на будущее, культ отстраненных размышлений и развлечений, куль индивидуализма в конце концов - вполне приемлемы в России. Газа и нефти на это хватит. В Беларуси же их распространение грозит потерей динамики в развитии индустрии и дезинтеграцией госаппарата на клановые группы, т.е. влечет за собою крах страны и производства. В Беларуси жизненно необходимо более мощное государство и более мускулинная, более прагматичная, более коллективистская культура, чем в России.'
Возникает резонный вопрос: почему же Беларусь не пошла по тому же пути либеральных реформ, что и Россия? Неужто у Белоруссии начала 90-х не было про-западно настроенной интеллигенции? Была, и в достаточном количестве. Уровень образования в Белоруссии был не ниже, чем в России. Как же это так? Интеллигенция есть, а 'либерализация и демократизация' не произошла? Однако белорусским властям не было резона стремиться распродавать свою страну (нефти нет, а за заводы особо много не получишь). А значит, не было повода и представлять образованный класс виноватым во всём. Совсем напротив: этот последний в Беларуси сейчас специально выращивают.
Единственным убедительный ответ - что дело не в интеллигенции (какой угодно - либеральной, демократической, патриотической), а в нефти и газе, которые есть у России. Вот этот соблазн и не смогла преодолеть наша послесталинская власть. Неужели вы и впрямь не чувствуете, что от всей этой истории с 'хрущёвской оттепелью', затем 'перестройкой' и развалом Союза, а потом и ельцинскими 'реформами' веет какой-то недосказанностью?
Так или иначе, наша власть начала действовать исходя из сложившихся реалий. Она повесила морковку перед простыми тружениками: ребята, жить нужно хорошо. Что плохого в том, чтобы работать ради покупки мебели, холодильника и телевизора? Чем плохо вывезти детей на курорт?
А перед интеллигенцией повесили морковку либерализма: ребята, либерализм - это хорошо: говори и пиши, что хочешь. Езжай в любую страну, тебя там опубликуют, заплатят хорошую денежку...
Тем самым был изменен самый климат общества, была трансформирована парадигма нашего существования, заданная, вбитая Сталиным: не наслаждение, но долг. Рыба всегда гниет с головы. Чтобы разрушить построенное кровью и пОтом многих миллионов людей, не нужно прилагать много усилий. Моя бабушка говаривала: 'ломать - не строить'... Достаточно было развесить несколько морковок, подменить цель существования нашего общества, и дело в шляпе. Голландцы знают, что для того, чтобы была смыта огромная плотина, достаточно маленькой дырочки для протока воды...
Не нужно обманывать самих себя. Нынешнее обилие либералов в России связано не с идеей развития демократии и либерализма, но с соблазном ухватить свой кусочек от нефтегазового 'пирога'. Либерализм российского образца имеет под собой вполне определённую материальную основу. Наши либералы любят подбирать крохи с барского стола. И атмосфера в России буквально пропитана этой страстью к наживе.
Ни в какие идеалы наши либералы и западники не верят. Они поклоняются лишь золотому тельцу. Нынешний российский либерализм - это метка, которая служит для различения 'своих' 'чужих'. Это не вера в определённые идеалы, а лишь карта, которая используется в определённой игре. Это лишь способ получения доходов и достижения карьерного роста. Вы посмотрите на лица наших журналистов! Они буквально сияют продажностью.
Однако хочу напомнить, что в своей массе про-западническая интеллигенция периода 'перестройки' не была отравлена намерением припасть к нефтяному пирогу. Эти люди, при всей их ограниченности, видели роковое расхождение между коммунистической идеологией и действительностью, и искренне верили в необходимость каких-либо изменений. Они не догадывались, что поезд давным-давно ушёл.
Именно в шестидесятые власть должна была сделать выбор и указать народу новые ориентиры. Не трудно догадаться, что связаны они были именно с раскрытием творческого потенциала населения.
Одной 'чистой' коммунистической идеи было уже недостаточно, она нуждалась в дальнейшем развитии и конкретизировании. Вот откуда ощущение вакуума, которое учуял Б. Гройс: это был ценностный вакуум, внутренняя неудовлетворённость в живой общей цели, а вовсе не неудовлетворённый 'потребительский зуд', как он утверждает. Коммунистическая идеология должна была быть достроена, дополнена новым учением о личности, о человеке. К чему призван человек? А вот здесь коммунистическое общество-то и споткнулось.
Кстати, ранее о ту же самую проблему - человеческой личности и его призвания - споткнулось и православное богословие. В. Лосский пишет: 'Я же лично должен признаться в том, что до сих пор не встречал в святоотеческом богословии того, что можно было бы назвать разработанным учением о личности человеческой, тогда как учение о Лицах или Ипостасях Божественных изложено чрезвычайно чётко (сб. 'По образу и подобию', ИСВБ, 1995, стр. 106). Смею утверждать, что и восточно-христианская вера как идеологический проект не состоялась потому, что не готова была признать, в чем же истинное призвание человека (говорю сейчас о Православии не как спасительной вере, а как концепции, удовлетворяющей потребностям общества в конструктивной идеологии).
Так вот: призвание человека - в творчестве. Однако признание и провозглашение этого факта очень и очень обидело бы миллионы честных тружеников. Замечу, что в обоих случаях признание творческого призвания человека противоречило интересам властвующей элиты - как церковной, так и социалистической.
Основная проблема коммунистической идеологии в том, что она была слишком инертной. Точнее - была инертной властвующая элита, которая использовала эту идеологию, так как думала в первую очередь о своих интересах, но об этом - как-нибудь в другой раз.
Время изменилось, и оно потребовало более разработанной идеологии - в первую очередь, с учётом возросшего образовательного уровня населения, в первую очередь - городского, которого теперь стало большинство Если интеллектуальные запросы пролетария или крестьянина идеология худо-бедно могла удовлетворить, то с образованной частью населения дело обстояло куда хуже. Коммунистическая идеология оставалась на уровне 30-х годов и не могла ничего предложить. В отличие от антикоммунизма, базировавшегося на рекламе сытой и красивой жизни. Вот и получается, что если для либералов-западников антикоммунизм поставлял обильную пищу, то для патриотов коммунистическая идеология не могла предложить ничего, кроме любви к Родине и эфемерные обещания будущей сытой и счастливой жизни. В результате начал формироваться идеологический перекос в сторону антикоммунизма.
Коммунистическую идеологию следовало дополнить важными компонентами, используемыми в христианском понимании мирового развития. И прежде всего - образ вавилонской башни. Объединённое в одну систему человечество неизбежно начнёт возводить вавилонскую башню, и это строительство известно чем окончится.
Нужно было объяснить людям понятие 'удерживающего' от такого строительства: мы удерживаем Запад от всеобщего объединения, а он удерживает нас от создания мировой империи, построенной на наших базовых восточно-христианских жизненных принципах. Нужно было показать людям, почему именно должны мы противостоять экспансии Запада, и тлетворному, вредному для не-западных стран распространению западнизма, и почему противостоять ему должны именно мы. Нужно было научить всех мыслить широкими масштабами, а не по линии 'развитый социализм - будущий коммунизм'. Нужно было выстроить перед сознанием нашего гражданина чёткую, простую и ясную смысловую цепочку - начиная от самых широких масштабов развития всего человечества, затем о невозможности нашей системы полностью вестернизоваться, слиться с Западом, о вытекающей из этого необходимости противостоять Западу, и связанным со всем этим личным самоограничением.
Коль скоро Россия выполняет свой геополитический долг противостояния Западу, то ясно, что и российский гражданин должен также жить, в первую очередь, выполняя свой гражданский долг. Одно следует из другого. Из этого следует также и то, что Россия вынуждена создавать и свой собственный, в корне отличающийся от Запада, тип экономики и всей совокупности общественных отношений.
Всё это, кстати, это и есть основное содержание Русской Идеи; любая идеология, используемая в России, должна включать в себя эту необходимую геополитическую компоненту. Суть Русской Идеи заключается в противостоянии Западу, в выполнении функции 'удерживающего' по отношению к экспансии западной цивилизации. А также в умении собрать вокруг себя земли, готовые подключиться к этому противостоянию, признать Россию 'вожаком стаи' всех противостоящих.
Для этого России требуется и отстаивание собственной, восточно-христианской аутентичности 'человека долженствования'; недопущение растворения уникальной личности нашего человека в западной парадигме наслаждения и комфорта. Эта идея первична по отношению ко всему - и социализму, и монархии, и Православию, и даже самой России - на одном из выступлений Лукашенко сформулировал духовное противостояние западу как одну из важнейших задач своего правительства. И до тех пор, пока белорусское правительство это понимает, у него будет всё получаться.
Эту же идею имел в виду и князь Владимир, принимая Православие в качестве государственной религии. Интересно то, что Православие в указанном смысле полностью функционально соответствует Русской Идее. Интересно, что князь Владимир принял именно ту веру, которая способствовала выполнению этой функции 'удержания'. Он что-то чувствовал. Он тогда уже предчувствовал геополитическое предназначение будущей России. Если бы древняя Русь приняла католичество и срослась с Западом, то у него не было бы удерживающего фактора, и Запад со временем распространился бы аж до Китая. Это была бы новая вавилонская башня. Но Русская Идея не исчерпывается одним Православием.
Россия не должна быть изолирована от Запада, но не может и растворяться в нём. Формы выполнения этой задачи могут быть какие угодно, а вот содержание - только одно. Причём, для России вполне возможно заимствовать что-то на том же самом Западе - но при условии, что необходимость противостояния не отодвигается на задний план; что о главной задаче никогда не забывают - она связана для нас с жизнью. Вообще, 'удерживание' не исключает различные виды сотрудничества.
Кроме нас больше никто этого не сделает, потому что мы их ближайшие христианские соседи. Без нас ислам просто уничтожит Запад, ибо он его не понимает и не принимает. Для ислама Запад - это дьявол.
Если рассматривать цель жизни как стремление к удовольствию, Россия оказалась в положении чрезвычайно невыгодном. Она вынуждена этим заниматься. Ей некуда деться. Эта система предполагает определённую замкнутость от Запада. Если человек, выросший в России, собирается на ПМЖ на Запад, то он должен возместить государству все понесённые им расходы - на обучение, медицину, детский сад, и прочее, причём по ценам той страны, куда он собирается уехать. Государство должно как-то ограничивать свободный выезд. Это очень быстро научит всех ценить наши преимущества. А то получается, как в поговорке: 'что имеем - не храним, потерявши, плачем'.
Суть Русской Идеи - духовное противостояние Западу. Однако эта идея не является чисто негативной (не 'к', а 'от' чего-то). Ведь при этом мы сохраняем и совершенствуем определённую систему ценностей. Мы не только ограничиваем экспансию Запада, но и отстаиваем собственную аутентичность. Иначе Запад раздавит всё человечество, превратит мир в одну огромную колонию.
В одиночку со всем этим Россия не сможет справиться. Она может и должна собрать вокруг себя земли, которые помогут ей в выполнении этой задачи. Мы должны быть объединяющим фактором для собственной цивилизации, основанной на иных принципах, которые признают и разделяют наши ближайшие соседи. Это одна из самых важных составляющих Русской Идеи.
Что может предложить Россия соседним исламским странам? Только не деньги - у цивилизации, основанной на своих, не-потребительских принципах, денег не никогда будет слишком много. Что мы можем предложить, кроме денег?
Во-первых, защиту. Исключение повторения у них 'иракского варианта'. Это немало, но этого недостаточно. Когда доводилось разговаривать с жителями среднеазиатских республик, то все без исключения вздыхают по СССР. Никто не говорит, что им плохо жилось, что их как-то по особому притесняли и унижали, заставляли забыть родную культуру и язык. И в качестве главного положительного значения вхождения в состав нашей системы, они всегда приводят одни и те же аргументы: 'ну как же, вы у нас построили больницы, школы, ВУЗы, университеты, города. Раньше мы жили в юртах'.
Мы можем предложить соседям приобщение к нашей культуре. Объединение вокруг России связано для них с культурным и интеллектуальным ростом; кроме того, мы обеспечивали им необходимый уровень вертикальной мобильности: если хотите, Мусульмане очень высоко ценят учёность и науку, и готовы приветствовать её, при условии, что при этом им не насаждают чуждую религию. Тут следует отметить, что развитие культуры не требует таких денежных вливаний, как развитие промышленности. И если бы Россия предложила соседям своё культурное лидерство, то они бы за нами пошли. Они готовы подчиниться нашему культурному лидерству. В принципе, так оно ранее и делалось. И именно образованный класс играет в этом процессе ключевую роль; он выполняет функцию объединяющего фактора. Во всех московских ВУЗах иронизировали над нацкадрами, а зря: власть знала, что делала, организовывая свою национальную политику. Конечно, на фоне русских студентов нацкадры выглядели неважно, но ведь в целом-то их народ тем самым приобщался к более высокой культуре! И потому обучение нацкадров в Москве было одним из важнейших факторов объединения земель.
Упрощенная схема функционального содержания Русской Идеи должна выглядеть следующим образом. Россия заимствует на Западе определённое содержание, перерабатывает его, обогащает чем-то своим, очищает от всего лишнего, и транслирует дальше, на Восток. Академик Игорь Тамм пишет: 'Мы действительно находимся на уровне мировой науки, но если брать основные, крупные открытия и если брать основные физические идеи, которые дают направление работы..., то, к сожалению, нужно признать, что такого рода руководящие идеи до сих пор идут из-за границы... Мы очень быстро их осваиваем, ... но всё-таки творческая инициатива до сих пор идёт оттуда'.
Кроме того, мы должны осознанно отстаивать наш тип личности. Это тип человека, у которого не всё связано с деньгами, для которого существуют понятия 'совесть', 'долг', 'любовь', 'дружба'. Человек, для которого существует человечность. Человека, не полностью детерминированного юридическим мышлением, то есть завязанного на жёсткое исполнение законов. Поскольку Запад движется в сторону расчеловечивания человека. Например, семья там всё более становится институтом, а не союзом любящих сердец. Брачный контракт - разновидность договора о купле-продаже.
Западное подчинение закону - неестественно. Закон - это посредник, который стоит между человеком и его совестью. И получается, что мы представляем из себя иной тип человека, у которого такого посредника нет.
Русский человек - это человек не наслаждения, но служения и долга. В первую очередь, Богу. И это служение, этот тип личности проистекает из общего функционального предназначения России. Россия не может расслабляться.
Базовая необходимость противостояния Западу не противоречит сотрудничеству с ним. Самое главное при этом - помнить о нашем базовом предназначении, не размывать и не утрачивать идентичность.
Следует оговорить особо, что базовый русский архетип 'служения высшему' вовсе не исключает (целиком и полностью) наслаждение жизненными благами; разве что до некоторой. Однако наш архетип ставит такое наслаждение в подчинённое положение к более важным духовным и общественным ценностям. Русский человек отдыхает для того, чтобы работать, тогда как западный - работает, чтобы отдыхать. В этом также сказывается наше отличие от Запада.
Наше производство тоже пляшет от этой 'печки' - противостояния Западу. И при социализме часто говорили: 'как же это так, ракеты и истребители делать можем, а автомобили - нет'. Этот пример лишь доказывает идущие выше рассуждения. Военная промышленность существует в парадигме противостояния Западу, и потому-то с ней всё было у нас в порядке. Нам будет удаваться всё, у нас будет хорошо получаться всё, что так или иначе связано с противостоянием Западу. А вот если мы будем пытаться делать какие-то вещи, связанные с западным культом наслаждения и комфорта - автомобили, фены, бытовую технику, то есть начнём двигаться в направлении не против Запада, а в сторону него, копирования западной жизненной парадигмы - то нам всё это не будет удаваться. Сама судьба как бы показывает нам правильное направление нашей жизни и производства. Нам нужно идти по направлению развития военной техники, фундаментальной науки. Обратите внимание: это прекрасно понимал Сталин. К 1927 году, когда он вошёл в силу, то сразу начал сворачивать 'НЭП', и перестраивать производство (и, шире - всю нашу жизнь) на иных, базовых русских принципах.
Так что митрополит Сергий вовремя поспел со своим посланием 1927 года. А вот если бы Сталин начал развивать страну в сторону потребительской цивилизации, провозгласил культ наслаждения - то вот тут РПЦ следовало бы призвать всех уходить в катакомбы. Мы поймём митр. Сергия только тогда, когда правильно поймём Сталина. Патриарх Тихон мог выступать против большевиков, так как в 1918 году ещё не было понятно, что это такое. А через 10 лет - благодаря Сталину же - Россия определилась с парадигмой.
Любое явление российской действительности следует рассматривать под углом этой базовой парадигмы противостояния Западу и нашей парадигмы служения Идее и исполнения своего долга. Возьмём, например, армию. Призывная армия - это долг. Контрактная армия - это заработок, сладкая жизнь. Она связана с чуждой, западной парадигмой. Это означает что? Если мы попробуем создать контрактную армию, то из этого ничего не получится. В конце концов она развалится, так как основана на принципах, чуждых нашей цивилизации. Призывная же армия, основанная на исполнении долга - всегда будет у нас худо-бедно 'работать'. От туда уйдёт множество офицеров, устареет часть техники - но такая армия нас всегда защитит. Ибо она органична нашей жизненной парадигме.
То же самое касается, как ни странно, и русского балета. Не задумывались ли вы, почему в этой области мы оказались 'впереди планеты всей'? Потому что балет как искусство, основан в первую очередь на служении и на самоотречении. Наши балерины, во имя своего искусства отказываются от всего - от семейной жизни, от счастья материнства... Кто на Западе способен на столь полное самоотречение?
В России является конструктивным, имеет право на существование и существует то, что соответствует этому основному нашему жизненному принципу. Все, связанное с западным принципом 'жизни-как-наслаждения' для нас, рано или поздно, окажется деструктивным.
Следует особо отметить, что социалистическое общество в значительной степени было также органично парадигме 'долженствования'. Социалистическое в сталинском его смысле. И пока Сталин требовал от народа, у нас всё было нормально.
Коммунистическое общественное сознание (в целом) не мыслило самыми широкими цивилизационными масштабами, оно умело оперировать лишь образом врага. Мол, Запад (капитализм вообще) является нашим исконным врагом. Даже о том, что у нас с ним вечные конфликты по поводу сфер влияния, никогда не сообщалось широким массам.
Основной же порок коммунистической идеологии заключался в том, что сами коммунистические лидеры не видели (или не хотели видеть) той цели, к которой может и должно идти человечество. Эта общая цель могла быть заложена в человечество только Богом.
Геополитически Православие и социализм были принципиальными союзниками - они действовали в одном проблемном поле. Обе цивилизации - православная монархия и социалистический лагерь - противостояли Западу и препятствовали распространению его идеологии. У христианской империи и атеистического СССР было куда больше общего в геополитическом смысле, чем различий. И, может быть, имея это в виду, следует по-новому осмыслить сергианскую политику. Видимо, не всё проговаривал митр. Сергий в своих посланиях.
В обоих случаях основной ценностью провозглашалось служение и долг. Однако были у них и различия.
Коммунистическая идеология долга получает своё полноценное понимание и полную реализацию лишь тогда, когда выстраивается как определённая совокупность обязанностей и обязательств всего человечества перед Богом. Человек живёт не ради наслаждения, но во имя своего долга, который стоит на первом месте и подчиняет себе идею комфорта. Идеология долженствования должна быть ограничивающим и удерживающим фактором падшей человеческой природы, вечно стремящейся к неограниченному ничем гедонизму.
Если этот принципиальный постулат не принимается во внимание, то, в конечном счёте, идеология коммунизма рассыпается в прах, поскольку долга перед будущим коммунистическим обществом здесь и сейчас не существует, а само это общество воспринимается как общество изобилия, то есть - тотального потребления, где все человеческие потребности удовлетворены. Это общество всеобщей сытости. Но в таком случае, какой смысл к нему стремиться, когда Запад предлагает то же самое уже сейчас? Или, по крайней мере, умело использует идеологию, будто бы может всех желающих обеспечить 'по способностям'. Именно в этом пункте коммунистическая идеология выказала принципиальную свою слабость. Мотивация на удовлетворение простейших потребностей, на гедонистическое наслаждение жизнью - что здесь и сейчас, что в будущем - была принципиально неверна и кардинально расходилась с самым смыслом коммунистического мировоззрения. Это делало коммунистическое учение, в конечном счёте, деструктивным, обречённом на поражение. Впрочем, можно сформулировать и так: на русской почве коммунистическое учение следовало переосмыслить с учётом наших базовых русских особенностей.
Безусловно, можно было противопоставить западному гедонизму идею творческой самореализации при социализме. Но, во-первых, многих бы привлекла такая идея? А во-вторых, творчество же тоже должно иметь некую высшую цель. Творчество во имя чего? Чтобы походить на будущего идеального коммуниста? Во имя самореализации личности?
Выше я писал, что именно в шестидесятые власть должна была сделать выбор и указать народу новые ориентиры. Не трудно догадаться, что связаны они были именно с раскрытием творческого потенциала населения. Нужно было показать и доказать нашему народу, что суть личности - не в пустом наслаждении жизнью, но в творческом подвиге во имя самореализации и на благо всего общества. С. Переслегин в статье о творчестве братьев Стругацких 'Полдень... начинается в субботу' приводит следующее рассуждение на сей счёт:
'При рыночном капитализме труд является товаром, цена которого устанавливается в процессе обмена. Эта абстрактная формула на практике обозначает выраженный приоритет жизнеобеспечивающей деятельности. Иными словами, капиталистическое общество не склонно платить за сам процесс познания, хотя щедро оплачивает результаты. Патентное (оно же авторское) право защищает на этом этапе экономические интересы творца, препятствуя, однако, свободному информационному обмену в обществе.
При коммунистических общественных отношениях (как ни странно, не исключая ранне- и даже псевдокоммунистические режимы) оплачивается процесс познания. Но в таком случае результат, когда и если он появляется, воспринимается, как нечто, принадлежащее не столько тому, кто его получил, сколько обществу в целом.
Заметим, что с точки зрения логики развития самой науки это как раз справедливо. Капитализм исходит из представления, согласно которому наука обязана приносить пользу.
На самом же деле наука - в любую эпоху и в любом обществе - абсолютно бесполезна, и формула 'Удовлетворение собственного любопытства - желательно за государственный счет' описывает ее весьма верно. Если стремиться к высказываниям не столько парадоксальным и красивым, сколько точным, придется признать, что пользу приносит сам процесс развития науки - поскольку это развитие не непосредственно, но индуктивно стимулирует развитие технологии, производства и так далее - вплоть до общественных отношений.
Иными словами, 'результат - ничто, движение - все'.
Привычка связывать общественный прогресс с конкретными великими открытиями и изобретениями и их творцами проистекает все из того же желания найти в истории логику шахматной партии или хотя бы театра и извлечь из прошлого уроки на каждый день. <...>
Но ученые - тоже люди. Им хочется славы и тех возможностей, которые слава предоставляет.
Здесь-то и проходит водораздел. Если труд на самом деле составляет высшее наслаждение человека, капитализм обречен за счет того, что авторское право, увеличивая информационное сопротивление в социуме, снижает индекс развития. Но если человек, являясь 'переходной ступенью от неандертальца к магу', способен трудиться только ради или преимущественно ради 'строительства светлого будущего в одной отдельно взятой квартире и на одном отдельно взятом приусадебном участке, отгороженном от остального человечества колючей проволокой...', тогда, по-видимому, обречен коммунизм.'
Коммунистическим идеологам нужно было наглядно показать народу, что высшее наслаждение заключается в творчестве и самоотдаче, а для этого создать и соответствующее нашей русской парадигме (коммунистическое) учение о личности. Учение о личности должно было дополнить как минимум второй фрейдовской топикой (правильно осмысленной, разумеется). Нужно было вполне определённо показать народу, что в человеческой личности существуют две интенции: стремление к наслаждению и способность к самоограничению, исполнение своего долга. Нужно было представить человеку социалистического общества определённую систему координат, чётко ориентировать его в координатах 'наслаждение - долг'. Зиновьев пишет, что научное понимание советского общества напрочь отсутствовало. Дополню его слова: отсутствовало и понимание личности и её истинного, то есть творческого призвания. Между тем, именно такое понимание было бы наиболее адекватно потребностям будущего развития нашего общества.
Коммунистическим идеологам нужно было идти дальше, развивать и дополнять марксизм, а они остановились. Марксизм законсервировали, его превратили в догму. От него тут же отшатнулись все образованные люди, поскольку марксизм не отвечал на его интеллектуальные запросы. Кроме кнута людям нужен ещё и пряник. Вполне возможно, что власть имущие не были заинтересованы в развитии интеллигенции ещё и потому, что на определенном уровне общего развития образованный человек мог оспорить многие положения марксистко-ленинской теории в её тогдашнем 'дубовом' варианте. Власть просто не хотела дополнительно напрягаться. Ей было куда проще 'зачморить' интеллигенцию.
Теперь о судьбе этих новых, творческих ориентиров. Нетрудно видеть, что в результате их провозглашения образованное сословие превратилось бы в мощный класс, определяющий собой развитие общества. И впоследствии неизбежно обрело бы политическое влияние, то есть возникла бы угроза правящей элите. Элита просчитала это, и выбрала "трубу" вместо развития, которое этой элите может угрожать в будущем. Уже тогда наша правящая элита предала идеалы модернизации, вбитые в наше общество Сталиным.
Можно, конечно, заявить, что власть имущие не смогли справиться с поставленной задачей, что-то там недопоняли. Однако поверить в это достаточно трудно. Раз не сделали, раз не реализовали новый, жизненно важный проект - стало быть, и не хотели. Ресурсов в 60-е было уже предостаточно. Кроме того, власть всегда понимает то, что ей выгодно. Все что нужно, они вовремя поняли. Не поняли только мы. И когда В. Легостаев пишет, что 'серьезная недооценка брежневским, а затем и горбачевским Политбюро политической опасности нарастания в стране "черной" экономической силы имела своим истоком убеждение, что в СССР нет каналов, по которым теневые капиталы могли бы проникать в сферу политики... В кругах советского руководства проблема роста "теневой экономики" считалась ... сугубо экономической и второстепенной. Теневиков время от времени пугали демонстративными арестами особо зарвавшихся "черных боссов", наездами с участием сил КГБ на торговые склады и базы, прочими подобного рода "кавалерийскими наскоками". Эти меры были недостаточны, чтобы качественно изменить ситуацию, однако позволяли в общем и целом держать её под контролем до лучших, как полагали, для государственной власти времен' - то он безусловно неправ. У власти (на самом верху) не было желания с чем-либо серьёзно бороться. Ибо к тому времени власть кое-что с теневой экономики уже имела. Легостаев заверяет нас, что 'к сожалению, в 1985 г. на макушке власти в СССР не оказалось ушей, способных социолога услышать'. Это тоже полностью неверно. Бестужева-Ладу власти не желали услышать, так как это не соответствовало их интересам. Процесс разрушения России был уже запущен.
История нашей власти - это история постоянной апостасии, отступничества.
Ориентиры постиндустриального развития намеренно - ещё тогда, в 60-е, не ставили перед обществом и образованным сословием, чтобы впоследствии, в девяностые "усесться на трубе". Не доводилось ли вам слышать от образованных людей старшего поколения фразу: 'социализм закончился в 1957 году'? Лет тридцать назад её частенько доводилось слышать...
Именно с Хрущева повелось, что наиболее перспективные разработки сознательно, корыстно, херились и разработчики были вынуждены уходить на производство. Гибель науки началась с момента времени, когда появилась в открытой печати первая незаконченная статья (научным трудом или работой её и назвать нельзя). Отсюда пошла цепная реакция докторов и кандидатов. Плагиат, позже компиляция, процветал. Уравниловка и перекос в зарплатах - например, сантехник получал больше чем учитель или инженер - началась именно с Хрущёва.
Сталинский коммунизм вовсе не был уравнительным. Это было поистине динамичное, мощное, развивающееся общество. Об этом стоит у А. Зиновьева почитать - бывший антисталинец и антисоветчик теперь хорошо понимает, что пишет.
И развивать марксистское учение после Сталина также перестали вполне сознательно. Расслабились, типа... Запад-то свою идеологию постоянно развивал.
Обратите внимание, что отнюдь не при Сталине родился лозунг 'Догнать и перегнать!' , который позднее, в 60-70-е годы, стал настоящей идеологической парадигмой нашего общества. Эта идеология, при всей внешней её невинности, была губительной, так как в действительности обращала первостепенное внимание на лидера гонки, то есть Запад. Лидера ведь, как известно, всегда уважают; по крайней мере, куда больше, чем догоняющего.
Эта в корне порочная идеологема не только не способствовала воспитанию патриотизма, ибо равняются всегда на лидера. Кто будет любить и уважать догоняющего? Причём она захватывала и сферу духовной жизни. Вадим Кожинов вспоминает: 'В 1961 году я начал добиваться издания книги о Достоевском, принадлежащей одному из очень немногих "уцелевших" корифеев отечественной мысли - М. М. Бахтину, Одним из многочисленных "ходов" в этой операции была попытка найти поддержку у весьма влиятельного "идеологического деятеля", настроенного к тому же весьма патриотически. Я сказал ему, что, поскольку Достоевский известен во всем мире, великолепная бахтинская книга о нем обязательно привлечет внимание и, без сомнения, повысит мировой авторитет нашей современной культуры. Ответ, повторю, поразил меня:
- На Западе, - возразил мне этот вроде бы патриотический деятель, - давно написали о Достоевском гораздо глубже, чем ваш Бахтин'.
Самое же главное, что 'идеология гонки' переключала внимание наших граждан с тех неоспоримых достоинств, которые были у социализма, на те области, в которых мы соревновались с капитализмом - сначала выплавка стали и чугуна, потом количества телевизоров и холодильников на человека, а потом и количества автомобилей на семью. Иными словами, лозунг 'Догнать и перегнать' ненавязчиво переключал внимание советских граждан на западную, потребительскую систему ценностей. Мы годами приучались смотреть сами на себя как на неудачников, и восхищаться успешным процветающим Западом. Изобретение и навязывание нашему обществу этой идеологемы было настоящим вредительством. По сути дела, произошла подмена основной идеологической парадигмы. Идеологически Россия встала в хвост Западу. А теперь вопрос на засыпку: этот лозунг навязала обществу тоже наша интеллигенция?
Кстати, в те же шестидесятые - что вовсе не случайно - и с той же самой целью было начало разрушение сельского хозяйства (это хорошо показывает Панарин в статье о Сталине "О Державнике-Отце..."). Мой дед, невзирая на уговоры бабушки, предпочёл перед самой войной купить лошадь, а не комнату в Москве, хотя стоили они примерно одинаково (кстати, комната тоже была нужна - предки держали мясную лавку где-то в районе Сухаревой башни). И на селе тогда ещё оставался настоящий хозяин, ассоциирующий свою жизнь и свои интересы с землёй.
Деревня в 60-е была живым и довольно крепким организмом. Я ещё видел настоящие хороводы парней и девушек весной, и знаю, когда именно они прекратились. Я ещё застал разговоры старух, что невесту положено брать из соседней деревни. Я ещё помню деревенское стадо из трёх десятков коров, и даже пастуха, который учил меня щёлкать кнутом. Я ещё застал старых деревенских умельцев - спокойных, рассудительных старичков, неторопливо и вдумчиво работающих, причём не за страх, а за совесть, рассматривающих каждую досочку, прежде чем приладить её к месту; настоящих Мастеров, вовсе не старающихся побыстрее 'срубить бабло'. Как мне не хватало такого мастера два года назад, когда я решил выстроить новое большое крыльцо у старого бабушкиного дома!
Сельское хозяйство намеренно разрушили, и сделать это было очень просто: налоги подняли до того, что скотину было невозможно прокормить. Моя бабушка, как и многие в их деревне, именно тогда порезала на мясо свою корову (я помню, как она вспоминала об этом со слезами - для крестьянина корова не только источник жизни, но и член семьи). Кажется, бабушка ещё что-то говорила и о повышении цен на корма, но точно не помню.
Уничтожив источник жизни селян, власть обрекла на медленное и верное уничтожение и само село. Обратите внимание, что для развития сельского хозяйства за последние 20 лет не было сделано ничего. Продовольственная безопасность России так и не была обеспечена. Вспомните-ка историю с горбачёвскими шестью сотками земли, которые выдавали всем желающим горожанам. Нетрудно видеть, что невозможно было лучше профанировать идею владения землёю. Что можно вырастить на шести сотках, если две из них занимают дом, сарай и тропинки? Этот смехотворный землеотвод - не для труда, но место для отдыха от городских трудов. Вместо того, чтобы крестьянам раздать по 20 -30 соток, где они могли бы выращивать фрукты, овощи, устроить теплицы и посадить плодовые деревья, эту землю сознательно распылили на микроскопические наделы для 'отдыха' горожан. Можно было бы давать землю в бессрочное пользование и при этом ссуду на постройку дома при условии, что человек собирается жить на селе. Позаботиться о школах и больницах в каждом крупном посёлке. Обеспечить социальную мобильность и провести дороги. И всё - процесс бы пошёл. В результате же действий горбачёвского правительства мы не имеем ничего. Теперь любая земля воспринимается русским человеком как место отдыха. Это было планомерное уничтожение восприятия земли как кормилицы, а человека - как её хозяина. Нас намертво привязали к экспорту газа, нефти, и прочих полезных ископаемых: жрать хотите, мол? Это уже и не 'морковка'...
Но с образованной прослойкой было все иначе: в отличие от крестьян, она куда легче управляема, но только не с помощью налогов (в общем, образованному человеку, если он не занимается естественными науками и не сидит в лаборатории, ничего не нужно, кроме карандаша, бумаги, да еще домашней библиотеки). И тогда правящая элита воздействовала через ахиллесову пяту интеллигенции: ее мировоззрение направили в определенное, а именно либеральное русло.
Сначала купили верхушку интеллигенции, ее собственную элиту. Затем начали попускать существование определенных направлений и течений подспудной интеллигентской жизни. Все эти выступления поэтов-шестидесятников, концерты "Машины Времени" ("как легко решить, что ты слаб, чтобы мир изменить"), и даже споры 'физиков" с 'лириками' - всё это происходило с молчаливого одобрения начальства, в то время как теоретики, организовывающие домашние кружки по изучению марксизма, оказались упрятаны, куда следует. Отца моего однокурсника, ведущего такой кружок, положили на лечение всего на неделю, но, вернувшись, он уже никогда не мог связно мыслить и говорить.
А что мешало хотя бы запретить ксерокопирование как таковое? Ведь в каждом учреждении, где стоял ксерокс, был свой стукач, и он, конечно же знал, что кое-что размножается за деньги. Кстати, каждый большой офисный копир имеет счётчик отпечатанных страниц. Угадайте, почему с него никто не удосужился снимать показания? Почему не завели тетрадь учёта показаний этого счётчика? Ведь достаточно было упечь пару девочек, обслуживающих аппараты, на пару лет лагерей, как эта новость мгновенно распространилась бы по всей Москве, и никто ничего не стал бы копировать на сторону.
Однако вместо того, чтобы навести порядок, именно либеральной части интеллигенции дали возможность беспрепятственно развиваться и высказываться. Причем обставлено дело было так, как будто либеральные болтуны - это какие-то герои-подпольщики, высказывающие смелые взгляды и воюющие с властью на свой страх и риск. Этот романтический антураж тоже был умело воссоздан власть имущими.
Та часть интеллигенции, которую отличали патриотические взгляды, для которой существовали понятия веры и долга перед Отечеством, заинтересованная в полноценном развитии России, в то же самое время права голоса была насильно лишена. И потому некоторые теоретики ныне считают, что ее - патриотической интеллигенции - как бы никогда не было, и нет. А само слово 'интеллигент' стало синонимом слов 'либерал', 'демократ', и 'западник'.
Тем самым образованное сословие (сначала идеологически) разделили, чтобы оно не могло осознать себя как единый класс, интересы которого связаны будущим с развитием России. Мифологема 'во всём виновата интеллигенция' призвана, в конечном счёте, расколоть российское общество. Говорю еще раз: всю это сознательная политика - сначала новых послесталинских властей, потом горбачёвско-ельцынской, а теперь и путинской.
Кстати говоря, образ былого социалистического общества, да и сама идея коммунизма сейчас также опутаны мифами, созданными и навязанными нам искусственно. Оба мифа направлены на недопущение восстановления разрушенной России.
Интеллигенция - весьма управляемая часть общества. Живя идеями, она легко и улавливает идеи; она всегда прислушивается к тому, кто громко говорит. Коль скоро власти дали слово только либеральной части интеллигенции, то все остальные начали к ней прислушиваться, и склонятся в сторону той же пошлой фронды и либерализма. Я застал этот процесс на самом пике его развития: на философском ф-те МГУ все тогда делились на партийных карьеристов и интеллигентскую фронду. И те, и другие боготворили потребительские ценности. 'Чистой наукой' были готовы заниматься единицы. Кстати, кто-то из моих френдов в ЖЖ (кажется, realcorwin), коллекционирует байки о хорошем Западе, которые 'неизвестно откуда' появлялись и были широко распространены в социалистические времена.
Так вот: мировоззрение интеллигенции сознательно направили в определенное русло, а выглядит это так, что интеллигенция c изначально присущим ей либерализмом обусловила определенное направление общественного развития. Она, мол, во всем и виновата... Но ведь это же уровень журналистского мышления! И когда Ашкеров пишет: 'уже во второй половине 1950-х: высокопарный пафос человеколюбия очень скоро пропитает собой не только книжные страницы и экраны. Он распространится и на партийно-правительственные документы' - то он ставит все с ног на голову. Правительственные документы, действия властей по направлению мышления интеллигенции (да и всего общества) в определенную сторону, без сомнения были первичны.
Черт подери, кому служит в этих своих домыслах Ашкеров? На чью мельницу воду льет?
На нашем факультете училась "золотая молодежь". Некоторые его так и называли - 'придворным'. С матерью девушки, с которой у меня был роман, каждый раз, встретив ее в коридоре министерства, здоровался за ручку министр обороны СССР (кое-что о ней и судьбе её родителей повествуется в 39 пункте текста '99 признаков женщин'). Так вот, моя пассия в 1987 году рассказывала (готов лично подтвердить ее слова), что про "перестройку" они знали все ещё с начала 80-х. Что новое, народившееся поколение детишек номенклатуры с нетерпением ожидало смерти Брежнева, и ухода старых, излишне консервативных и осторожных "зубров". Мне ещё тогда рассказывали, как по всей Руси подыскивали новую, устраивавшую 'сынков' кандидатуру наиболее сговорчивого генсека, как умело вытаскивали из провинции Горбачева, как трудно было новой элите, сгруппировавшейся вокруг него, обрести необходимое влияние в Политбюро, и что будет дальше происходить со страной (родители моей возлюбленной, люди идейные и честные, не захотели участвовать в процессе дележа, и стали нищими пенсионерами). Я уже тогда знал о будущем выводе войск из Германии и нашей утрате стран Варшавского Договора. Мы гуляли, а она показывала мне на строящиеся многоэтажные офисные здания в Москве, и говорила: всё это возводится на деньги из госбюджета, но потом задарма перейдёт частным владельцам. Вся государственная собственность уже заранее была поделена.
Моя пассия рассказывала о подлинном отношении власть имущих к народу - 'они абсолютно циничны, и не считают народ за людей, для них народ - как черви, копошащиеся под ногами. Например, они приняли решение не тратить понапрасну госбюджет, и назначить ветеранам войны нищенскую пенсию, чтобы основная их масса сама повымерла от голода, ведь они все имеют ранения или вообще инвалиды, а когда их останется несколько тысяч человек, о них начнут заботиться, используя как политический капитал'. Рассказывала мне и об убийстве Сталина - что он корчился, отравленный, на полу, а они стояли вокруг и смеялись. Я слушал всё это, но не мог во всё это поверить - в конце 80-х такое звучало как фантастика...
Власть всегда держала нас за идиотов. Держит и сейчас. И, подобно тому, как заранее планировали 'перестройку' и 'приватизацию', попутно обставив её соответствующими идеологическими мифами (мол, 'дальше так жить нельзя', 'нужно что-то делать', 'необходимость нового мышления', 'поворот к общечеловеческим ценностям', а затем и такие, как 'процесс вырвался из-под контроля', 'мы поверили Западу, разоружились, вывели войска из Европы, а нас коварно обманули', 'мы хотели продемонстрировать всеми миру наше русское миролюбие' - все слышали это в телевыступлениях Горбачёва). Кстати, дополнительным доказательством злонамеренности действия властей является то, что после развала СССР и занятия войсками НАТО бывшей нашей территории, наша власть не подняла крик на весь мир: 'да посмотрите, мы им верили, а они нас обманули!'
Подобно этому, точно так же заранее готовили целый общественный класс, чтобы впоследствии подставить его под удар. Эдакого закланного тельца. Мол, это они во всём виноваты, они никогда не любили власть, болтали всякое по своим кухням, устраивали слёты КСП, рефлектирующие пидоры. Мол, это из-за них пропала Россия. Расчёт был предельно точным - в тотальном дефиците и неразберихе начала 90-х никто не стал бы толком разбираться, а Ельцын столь убедительно вещал о 'всенародно избранном' и 'необходимости продолжения реформ'... Кому скорее бы поверили? Нравственному чувству народа нужно было срочно найти виновного - ан, глядь, в сторонке стоит рефлектирующая интеллигенция, и нервно курит. Ату её! Не говоря уже о том, что, в отличие от военных, интеллигентов у нас ведь не особо любят... 'Вечно бабье в русской душе', как выразился один русский интеллигент...
Безусловно, с тех пор в нашем обществе многое изменилось. А вот анти-интеллигентский осадок остался.
Но кто сказал, что только интеллигенция была за Ельцина? Приведу пример из собственной биографии.
Так получилось, что в 1989 году я очень часто пользовался такси (или частным извозчиком, это всё равно). Причём пользовался по нескольку раз на дню. Естественно, по дороге с таксистами происходил разговор на самые животрепещущие в то время темы - перестройка, Ельцын, реформы, и так далее. И я обратил внимание, что все до единого таксисты были за Ельцина. Не встречал ни одного исключения. Все говорили одно и то же: надо успеть с реформами, а то зажмут... Вот, мол, наши придут, и тогда заживём... Главное избавиться от коммунистов... Кто будет считать, что таксисты - интеллигенты?
Потом, году к 95-96, года я, наконец, прозрел, то вспоминал этих таксистов неоднократно. И про себя иронизировал: 'интересно, о чём они сейчас думают? Как-то восхваляют ельцинское правление!' А ведь они сейчас тоже, небось, ругают интеллигенцию. Она, мол, во всём виновата. Интересно получается: в одних и тех же взглядах (и распространении их) интеллигенция оказывается виновата, а московские таксисты - нет. Но ведь кроме таксистов Ельцина поддерживали многие слои общества. Скажем, в 1990 году все церковные православные - они рассчитывали, что он вернёт все храмы и вообще обеспечит подлинную свободу распространения Православия. Очевидно, что всех этих верующих тоже следует причислить к либеральной интеллигенции?
Нам подсовывают очередной миф - мол, интеллигенты болтали по кухням, читали стихи и (в конце 80-х) устраивали многолюдные сборища на площадях, а власть имущие, все такие чистые, совестливые, доверчивые, идейные, и во всём белом, - наивно им поверили и, повинуясь общественному давлению, были вынуждены устроить перестройку. Мол, некуда им было деваться при таком моральном климате в нашем обществе...
Когда это власть боялась улицы? Когда это её волновал общественный климат? Когда это государство было наивным и верило какому-либо одному сословию общества? Оно лишь умеет таким себя представить! Окститесь, любезные - как могла Россия пропасть из-за горстки говорунов, да ещё не допущенных ни к госбюджету, ни к управлению предприятиями? Как можно распространять образ тех выродков, которые полезли в политику, на сословие в целом? Сколько можно верить в правительственные мифы? Сколько можно верить правительству, состоящему сплошь из воров? Неужто сами не замечаете, сколь лихо вами манипулируют?
Выбирая между долгом и наслаждением, власть выбрала последнее. И сохранила себе лицо, представив дело так, что "во всем виновата интеллигенция с имманентно присущими ей либеральными ценностями". И ведь большинство на это купилось. Большинство и сейчас не догадывается, что, ругая образованное сословие, оно поддерживает новую идеологию, созданную невидимыми дирижёрами нынешней нашей власти, чтобы окончательно выбить из России иные, постиндустриальные и культурные ориентиры. Достаточно сравнить положение на сей счет у нас и в Китае, чтобы очень быстро все понять. Вот специально займитесь на досуге проблемой китайской интеллигенции ('Великая культурная революция' была той же самой чисткой интеллигенции). Пример Китая для нас особо ведь поучителен...
В обществе сформировалось (и все более формируется) неприятие всего образованного сословия. Вокруг этих людей все более сгущается атмосфера неприязни. Идеология неприятия образованных людей, высокого образования в целом, была создана властью и внедрена в наше общество намеренно, и это можно доказать. В результате важное для нас направление развития оказалось отрезано на корню. И отрезано прежде всего идеологически. Ибо основное предназначение идеологии - создавать формы, в которых осуществляется развитие общества.
Это искусственно созданная идеология узко образованного 'интеллектуала-профессионала', интересующегося только исполнением заказа и своим заработком, призвана заполнить место иной, нужной и правильной идеологии, которая обеспечивает интеллектуальный прорыв в будущее. И России, с ее громадным научным потенциалом бы удался этот прорыв. В 1990 году Кургинян писал: 'Даже в тех областях, где отставание в среднем оценивается как катастрофическое (на 40-50 лет), есть прорывы, работы и разработки, превышающие мировой уровень, где советские ученые пошли принципиально новым путем. Мировая научная общественность признает приоритетность такого рода разработок, их прорывной характер, их конкретную воплотимость в жизнь. Можно говорить о "второй науке", характеризующей совокупность опережающих советских разработок в 150 отраслях. Ее потенциал, безусловно, достаточен для прорыва' (http://www.ecc.ru/books/71/5/5-1.htm).
В России именно образованное сословие является средним звеном, которое транслирует в обществе определенные мотивы, идеи, и ценности. Ныне власть имущие уничтожают не только наш оборонный потенциал, не только наше производство, но и науку и культуру. Она лишает нас и наших детей будущего, так как своих потомков они навсегда материально обеспечили.
Постиндустриальный прорыв напрямую связан с классом образованных людей, и идеологическим оформлением этого прорыва.
Почему-то не замечают, что, ругая интеллигенцию, ругают и весь класс образованных людей, с которым (единственно) и связано будущее развитие России. Безусловно, среди интеллигенции много дерьма, но можно подумать, что его нет среди других сословий нашего общества - тех же самых рабочих, крестьян, и особенно среди класса предпринимателей. Однако почему-то именно в случае с интеллигентами с грязной водой выплескивают и ребенка. А, собственно, какой у нас выбор из двух возможных 'средних классов'? Либо средний класс в виде 'дохлой' и слабовольной интеллигенции, с её вечным искушением либерализмом, либо предприниматели с их криминальным менталитетом и стремлением разворовать все наши богатства. Мне кажется, что из двух зол следует выбирать меньшее.
Наука, культура и искусство составляют (по крайней мере, в России) единое целое - например, почти все выдающиеся физики неплохо разбираются в классической музыке. Невозможно развивать кибернетику, биологию, физику, высокие технологии и программирование, не развивая при этом другие области культуры, хотя бы тот же самый балет или общественные науки. Вернее, развивать-то можно, но это удастся лишь до известного уровня. При котором страна не дотягивает до подлинного лидерства в этой ключевой области.
Наука существует не в безвоздушном пространстве, а в определенной атмосфере. Развитие в России всегда идет 'с головы' - вначале были университеты, а уже потом рядовые школы. Без существования людей с топовым образованием - даже гуманитарным - постиндустриальное развитие России, в конечном счете, невозможно. Существование той же самой физики у нас невозможно без тех, кто "хранит универсалии", господин Ашкеров. Об этом же говорит Пятигорский: 'Для того чтобы хорошо выразить какую-то техническую мысль, профессор-металлург, специалист по мартеновским печам, должен говорить на отменном русском литературном языке. Это один из важнейших принципов культуры. Об этом писал Лотман и говорил Маммардашвили. Культура - это всегда излишек, это всегда выход. Если нет этого излишка, нет культуры'. Проблема не в самом наличии в России интеллигенции, а в том, что ее развитие (как и развитие промышленности и сельского хозяйства) нужно (было) определенным образом направлять. В том числе и идеологически.
Однако господин Ашкеров предпочитает придерживаться той идеологии, которая ведет к уничтожению целого культурного пласта России. Пласта, настаивавшегося столетиями, как хорошее дорогое вино. Пласта, без которого мы действительно оказываемся 'Верхней Вольтой с ядерными ракетами', а затем и без ракет, то есть окончательно превращаемся в подобие Мексики (кстати, трехсотсерийные мексиканские сериалы конца 80-х - начала 90-х также явление отнюдь не случайное - оно из того же самого ряда. России прививали менталитет жителей страны, обладающей нефтью, но в то же время абсолютно несамостоятельной политически и экономически. Прививали много месяцев, изо дня в день).
Полноценное развитие общества невозможно без адекватной идеологии, обслуживающей такое развитие. Идеологию всегда транслирует тот общественный класс, который, что называется, 'идёт вверх'. Типичный пример - идеология среднего класса периода Великой Французской Революции. Этот класс распространил свою идеологию на всё общество.
Однако у нас не Франция. Наш нынешний 'средний класс' несёт иную, деструктивную идеологию. Хотя бы уже потому, что с самого начала формировался воедино с криминальным миром. Это идеология выглядит как 'хапнул и убежал'. Причём это касается не только владельцев частных компаний, но и обслуживающего их персонала - они поневоле поддерживают идеологию тех, кто им платит. Российский 'средний класс' уже никогда не будет платить налоги. Хотя бы потому, что куда проще и дешевле отстегнуть наличкой тому, кто за ними приходит. И будущее развитие России связано не со средним классом. Он так и не начал ничего производить за истекшие двадцать лет. Он в совершенстве овладел лишь умением хапать.
В условиях постиндустриального общества идеологию может и должен транслировать иной класс, от которого зависит будущее развитие науки, искусства и высоких технологий. Уже к концу сороковых годов было очевидно, что на пролетарской идеологии далеко не уедешь. На ней можно было смело ставить крест, оставив идеологию 'победившего пролетариата' лишь как ширму. Крест можно было ставить и на самом классе пролетариев. К тому времени стало очевидно, что пролетариат вовсе не заинтересован в общественном развитии.
Во всех развитых странах основой является средний класс. Именно он жизненно заинтересован в развитии общества. То, что пролетариат - самый передовой класс общества, было марксисткой иллюзией. Полагаю, всё это прекрасно понимал Сталин.
Будущую позитивную идеологию должна представить интеллигенция (в смысле - самый образованный слой общества, а не самый либеральный). От общества требуется лишь признать эту жестокую реальность, и начать сначала ставить интеллигенцию на место и вправлять ей мозги. Научить её служить на благо Родины. А если не удастся, то использовать простой, но действенный армейский метод - 'не доходит через голову, дойдёт через руки и ноги'. Причём, если идеология западного среднего класса распространяется просто и легко (это идеология тружеников-стяжателей, работающих для того, чтобы наслаждаться жизнью), то наш российская идеология должна противостоять западной - то есть базироваться на чувстве долга перед обществом. Такая идеология не распространяется сама собою, легко и просто. Поскольку подчинение человеческих инстинктов чему-то более высокому всегда встречает некоторое сопротивление.
В нашем случае процесс насаждения новой русской идеологии выглядит следующим образом. На первом этапе народ и правитель совместными усилиями вправляют мозги интеллигенции и объясняют ей (особенно либеральной её части), ради чего следует жить. На втором этапе интеллигенция конструирует себя как полноценный класс. И на третьем этапе она распространяет свою идеологию на всё общество, в том числе и на правителя. Идеал (патриотической) интеллигенции становится общепринятым. На Западе средний класс охватил собою всё общество. Что же до социализма - то, как предельно доступно выразился корейский коммунистический лидер Ким Ир Сен, 'чтобы уничтожить интеллигенцию, надо превратить всех людей в интеллигентов'. Иным способом проблема интеллигенции при социализме не разрешима.
Движение вперёд через использование интеллигенции в качестве среднего класса - это общая модель развития общества во всех восточных странах (в которых есть развитие, разумеется). Обратите внимание - и Индия, и Китай, все они делают упор на развитие не мелкого предпринимательства, не класса буржуазии, но создают класс людей, связанный напрямую с образованием. Именно он и является у них локомотивом общественного развития. Ибо на Востоке западный тип развития через либерализацию и демократизацию общества, через выращивание западного среднего класса, является разрушительным. На Востоке средним должен быть другой общественный класс. Мы додумались до этой схемы самыми первыми - возможно благодаря Сталину. Так вот - отныне этот путь развития для нас в ближайшие десятилетия стал невозможен.
А счастье было так достижимо, так близко! Мой отец, инженер по паровым турбинам, рассказывал, как раньше относились к России образованные люди. Насколько они были патриотичны. Сколь высоко у них было понятие долга перед обществом. Работали в своих лабораториях не за страх, а за совесть. Такие были, и их было множество, я знаю. Были даже в куда более суровые двадцатые годы - обратите внимание на то, что все действующие лица булгаковской 'Белой гвардии' - русские интеллигенты (со всеми необходимыми атрибутами - уютный тихий дом, книги, узкий круг друзей, абажур над столом, общение, состоящее из цитат). При этом все герои повести - монархисты и патриоты. Белогвардейский историк Я.А.Слащев, вспоминая о первых днях Добровольческой армии и призыве ее вождей, собравшись на Дону, продолжить борьбу против немцев и большевиков, писал: 'Но пошли ли массы на эту борьбу? Нет. В Новочеркасск собралась только группа интеллигенции в две тысячи человек, а народные массы остались глухи к их призыву' (Крым в 1920 г. М.-Л., 1924, с. 3). 'Один из высших руководителей ВЧК - М.Лацис (Судрабс), характеризовал своих противников более конкретно: 'Юнкера, офицеры старого времени, учителя, студенчество и вся учащаяся молодежь...они-то и составляли боевые соединения наших противников, из нее-то и состояли белогвардейские полки. Действительно, на Восточном фронте белая гвардия состояла из учащейся молодежи, офицеров, учительства, лиц свободных профессий и прочих мелкобуржуазных элементов' ('Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией'. М., 1921).
Однако у нас почему-то предпочитают ругать интеллигенцию, подразумевая под ней уже не только либеральную её часть, но и всех образованных людей, в том числе, например, и гуманитариев. Но ругать - это ещё не строить. Ругань вообще мешает понять, что происходит со страной. И что с ней должно происходить.
Так вот, 'вправления мозгов' не получилось. Всё получилось иначе. Правительство использовало либеральное крыло образованного сословия в своих целях. Интеллигенцию намеренно бросили на произвол судьбы, она постепенно 'загнила', и распространила в обществе совершенно иную, разрушительную для нас либеральную идеологию.
Власти научились более тонко управлять страной. Но результаты одни и те же, а именно - всегда потребные для власти. В начале двадцатых народ совершенно искренне громил церкви, полагая их 'рассадниками мракобесия'. Один мой родственник рассказывал, как с отрядом 'юных безбожников' они закидывали камнями крестный ход и били стёкла в храмах. И, на вопрос почему, ответил: 'Но мы во всё это верили. Нас тогда так учили'. В конце тридцатых народ искренне рукоплескал процессам против врагов народа. Сейчас народ не менее искренне ругает интеллигенцию и считает ее виновницей всех наших бед. Все три процесса инспирированы извне. Во всех случаях заказчик процесса остается где-то в тени. Однако, если ранее Россию вели к будущему могуществу...