Аннотация: Пятый рассказик. На этот раз история идёт от лица Оборотня.
Ночь. Лес. Луна. Бежать легко и приятно. Адреналин погони разливается по телу и заставляет сердце биться быстрее наполняя тело жизнью и силой.
Стволы вековых деревьев, словно призраки, проносятся мимо, расступаясь передо мной. Снаряжение подогнано точно вровень, ничего не стучит, не звенит в бесполезном движении. Кожанка, мокасины, переброшенный через спину щит и короткий меч в, притороченных к штанине, ножнах. Всё на месте и ощущается как родное, как стопы ног и кончики пальцев.
Я есть я и всё что на мне. И эта ночь, и родные леса вокруг нашей веси "Гнилые кабачки", и даже старое капище в "Долине Обречённых", всё есть я, и убрать что-то из этого момента можно только убив.
Пролетев в прыжке над поваленным бревном, я гнал Дичь. Вся сегодняшняя ночь отдана ей, Двуногой Дичи, что подарила нам сегодняшнюю луну, во славу предков и вечного кольца перерождений.
Перекувыркнувшись в приземлении, вскакиваю вновь, резко мотнув головой, сбрасывая прицепившиеся к косе веточки и вновь срываюсь вперёд.
Ноги толкают родную земли, которая уже десятки веков принадлежит нашему роду.
Доставшаяся моим предкам и завещанная нам ещё от старой империи, той что стояла в истоках Империи Стального Грифона, она останется в наших жилах несокрушимой силой, пока хоть один из нас будет способен вдыхать сырой ночной воздух.
Тени моих спутники несутся рядом, растворяя границы мира, и взывая к следам предков в моей крови, возвышая дух над слабостью и страхом.
В ночном лесу нечего бояться, пока горит в небе великое око первой из Рода, здесь и сейчас, лишь я имею право жить, умирать и убивать. Никто, ни леший, ни нагайна, ни холмовой великан не посмеют встать на пути моего бега, ибо АЗМ ЕСИ ХОЗЯИН.
Сбоку раздался волчий вой.
Брат мой, пусть ноги твои кормят тебя, а кровь твоя продолжит бег в сотнях ночей, пока дух не примкнет к духам предков твоих, там где охота не будет иметь ни границ, ни пределов ни в духе, ни в теле.
Резко остановившись, вздёргиваю голову, выгибаясь в спине, и рождаю в груди ответный вой. Догнавший добычу и упустивший её, обязан вернуться и не препятствовать охоте остальных, и стыда в том нет, ибо все побеждать не могут, и стая сильна слабейшим из её членов, а в нынешней ночи, все смогли показать себя достойными норы и щенят.
Выпустив единый вой души и тела, я клацнул изменившейся челюстью и вновь рванул за добровольной Дичью в этой праздничной ночи.
Отталкиваясь всеми четырьмя конечностями я несусь по лесу , ведомый острым нюхом и слухом второй ипостаси, с благодарностью вспоминая отца и мать взрастившими меня в доброй вере предков и злой ярости живущего во мне духа.
Матушка моя, ведущая ковена ведуний нашего селения, помазав меня кровью первой пойманной мною и принесенной в дом дичи, в день моего малого совершеннолетия, шептала: "Пофунтий, чти имя своё, и духов предков твоих, и зверя в душе твоей, ибо они есть ключ к власти над собой, и маяк для предков и пасынков твоих, идущих на выручку".
Мысли оборвались, когда раздался второй вой отчаяния и надежды. Ещё один смог догнать, но не обуздать нашу Дичь, приближая стаю к цели, и уступая дорогу следующим в цепи жизни.
Полоснув когтями рук по земле, выгибаюсь, вознося песнь верности и счастья, ибо стая есть я, как и ночь, и отец Солнце. Во имя Рода и Предков.
Дичь в это раз - достойная.
Вздрогнув всем телом, перераспределил доспехи по измененному телу, и вознося благость отцу своему, срываюсь вперёд.
Стая жива, пока хоть один из стаи способен напоить лес кровью: бути то своей, абы врагов. Даже если я останусь один против всего мира, я буду рвать его зубами, во имя любви и злобы рода моего.
Сильные ноги вновь несут меня вперёд, и я уже вижу в сумерках ночного леса свою цель. Двуногий, взявший на себя смертельную и почётную роль "Дичи Полуночи Радоницы", достоин не презренного скулежа, а воя истинного сына стаи. И видит Великая Мать, он получит его, даже ценой лишних секунд погони, и ни предки, ни Волхвы не посмеют слова сказать супротив, ибо вышедший один против четырёх в ночи, достоин услышать песни предков.
Вняв моему вызову, дичь резко остановилась. Сильный и умный противник, не чета слабосильным жертвам прошлого года. Достойный враг и друг.
И место схватки выбрал правильную. Небольшая лесная поляна, залитая светом ока Рады, в равной степени удобна и неудобна нам обоим, но тебя Дичь я чую и без глаз, а вот тебе свет действительно необходим.
Стегая себя по бокам хвостом, выхожу на поляну, отдавая дань Хозяину моему.
Зовущий себя Юрием-Кошкой, стоит напротив и не спешит тянуться за оружием. В дуэле воли, стали и когтям не место.
Есть стая и Дичь. Или я-мы, или он. Песнь рождается внутри и вновь рвётся наружу, воспевая жизнь. К ней присоединяется ещё один голос, затем ещё один, и ещё. Вскоре поёт весь лес, и тут в ответ запела Дичь. Тонкий, на фоне волчьего воя, человеческий голос, не обретший своего зверя, не терялся, он не мог воспеть жизнь, как мы, но слова его песни вторили нам,
Моих прошлых лет порвана нить,
Я по-новому научился жить,
Человек исчез, его больше нет,
А из тела его демон вышел на свет.*
Песнь лилась и лилась, и Юрий замолк допев свои куплет и стал изготовку.
О как ты прав, Хозяин и Дичь мои, никто кроме меня не посмеет напасть на тебя.
Припав к земле, готовясь к прыжку, я думал, как могли те двое, не справиться с ним, ведь мы ловчее и сильнее, наши волчьи души ведут нас туда, где не справится душа слабых двуногих.
Мысли ПРОЧЬ, в схватке, когда два хищника сходятся, нет место такой дурости, как разум. Зверь внутри скалит клыки, требуя раз и навсегда установить, кто в стае будет кому подставлять загривок, и кто первым будет вкушать кровь жертв. Голос разума человека волчьему не авторитет в этом вопросе.
Ноги, тренированные десятками схваток и ночных забегов, толкают меня вперёд, к подставленному горлу Дичи. Я уже чувствую, как клыки вспорют тонкую человеческую кожу и вопьются в его хрупкую гортань, я даже не стану унижать его, хватит, что он узнает своё место. Но Дичь, немного смещается, слишком медленно чтобы уйти, но достаточно, чтобы клыки не познали вкуса его плоти.
Ещё находясь в воздухе, я чувствую как, что-то бьёт меня в стык доспехов, и хватает за горло. В следующий миг мир переворачивается, и мой загривок врезается в ствол дуба на другой стороне поляны.
Как он это сделал? Волк во мне стал яриться, требуя крови обидчика, и схватка резко оборачивается из поединка воли двух душ в алую ярость волка. Плевать на всё, я должен познать его крови.
Мышцы на спине вздулись, продолжая трансформацию, раз не хватило сил второй моей ипостаси, займем их у первой. Плечи раздулись и передние конечности немного оторвались от земли. Тело ныло в сладкой истоме преображения, а мысли до этого бывшие яркими и чистыми, затуманились. Горло, рождавшее ночную песнь, выдало тихий рык злобы.
Тело вновь сорвалось в атаку, практически не опираясь на разум, оно рвалось к такой сладкой человеческой плоти, но каждый раз на милиметр промахивалось. Сильные руки-лапы не могли уцепить умелого противника, и он, словно насмехаясь всё плясал не прикасаясь к своему стальному клыку, свисающему с левого бока.
Ярость сменилась бешенство, на что тело ответило дальнейшим преображением. Я чувствовал, но не осознавал, что позвоночник вытянулся почти на полметра, когти на руках заострились и окрепли, шерсть, под не рассчитанных на такое доспехами, уплотнилась, заменяя собой разорванную броню. Разум, до этого пусть и ушедший на второй план, но анализировавший и задававший направление атак, окончательно потерял свою власть, становясь зрителем.
На Дичь напал монстр.
Без чести и гордости, без инстинктов волка, голое бешенство и жажда крови. Дорога в один конец началась.
- Сын, стой. Дань уплачена. - Раздалось у монстра за спиной.
Голос был внушал уважение и здоровый страх. Титул вожака селения Отец нёс заслуженно, даже будучи Старшим в Круге Волхвов, он не забыл традиции Рода и мог начистить морду любому соплеменнику, в любой из ипостасей.
И сейчас он стоял рядом и требовал подчинения, когда Дичь была на расстоянии одного броска и пахла первой случайной кровью. Память тела пыталась убедить обезумевшие инстинкты, что требовать место Отца в стае - рано. Ещё не пришло наше время, а потому надо опустить хвост и прижать голову к земле, но горячая от схватки кровь требовала продолжить.
- Стой. - Коротко рыкнул отец, начиная сам изменяться, чтобы покарать дерзнувшего не подчиниться молодняка. И родство тут не сыграло бы большой роли. Предки заповедали, что власть в охоте и войне в руках сильнейшего, а стало быть так оно и будет, не нам рушить волю предков.
- Постой, староста. Позволь? - Остановил готового напасть на сына отца Дичь. - Позволь попробовать мне помочь ему, то не сын твой, то ярость его.
И староста кивнул своей пепельной головой, дозволяя гостю рискнуть собой, ведь все прекрасно понимали, каково бы ни было воинское мастерство человека, монстр, позволь ему добраться до жертвы, влёгкую растерзал бы его.
Коренастый мужчина с серебристо-серыми глазами подошёл к слегка растерянному неестественности ситуации монстру и заглянул в багровую бездну зрачков хищника.
- Далеко ушёл в своей ярости? Хочешь моей крови? - Словно читая безумие оборотня произнёс он, после чего спокойно положил разодранную ладонь на лоб монстра. - Жаждешь? Я дам её тебе. Вкуси же и успокойся.
Монстр задрожал в метаморфозах обратного обращения, и буквально через миг на ковре лесной листвы в забытьи лежал молодой сын Рода, принявший и подчинившийся своему Поводырю.
Лес наполнился сотнями голосов волков, что воспевали Род и Радоницу, Солнце и Луну, Жизнь и Смерть.