Котенёв Тимофей Александрович : другие произведения.

Путь Джа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  

Двенадцать путей - как двенадцать Богов.

Двенадцать дорог Джа - как двенадцать путей.

Обрести свободу - через странствия,

И обрести любовь через свободу.

  

0x01 graphic

  
  
  

0x01 graphic

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

0x01 graphic

   "РАДУГА"
  
   Тяжелый рюкзак рухнул с моей спины.
   Я наконец-то вернулся.
   Год назад, когда я переправился вброд через Кокшагу, увидел огни наших стоянок на дру­гом берегу, возникло чувство, что я покидаю не просто Радугу - а надолго покидаю мою Ро­дину, мой Народ.
   Хипи- кочевой народ, поэтому у нас нет постоянного Дома, и, с другой стороны, наш Дом - везде! Наш Дом - дорога и странствия. Каждый год хипи всего региона (страны, а то и нескольких стран) собираются на два - три месяца в одном месте. Это место специально выбирается в труднодоступных районах, чтобы случайные люди не могли нарушить гармо­нию и особый дух такого места. И вот, в лесу, в нескольких часах ходьбы от ближайшей де­ревни, вырастают сотни шатров.
   И это место называется Радуга. Радуга - это Дом хипи. Это десятки стоянок, сотни уютно притаившихся в лесу палаток. И тишина, изредка нарушаемая мелодией одинокой флейты, чьим-то негромким пением, или звуком чистого весёлого смеха. А хипи всё продол­жают и продолжают приезжать.
   Здесь общаются, обмениваются знаниями и опытом, совершают обряды и священно­действуют, здесь решаются проблемы, касающиеся всего народа хипи. И каждого вновь при­бывшего встречают одной фразой:"Добро пожаловать Домой!". Здесь в любое время суток люди приветствуют друг друга словами "Доброе утро!".
   Здесь нет алкоголя, наркотиков, телевизоров, городского шума и суеты. Здесь мудрые шаманы слушают мир, Мамочку Землю. Они учат совсем ещё маленьких ребятишек пони­мать лес, слышать голоса деревьев и цветов, чувствовать биение жизни в каждой травинке. Ведь, чтобы ощущать гармонию природы: взаимосвязь каждой капли реки, облаков в небе, и каждой искорки костра с шелестом ветра в листве, с игрой теней на стене типухи, с пением птиц и с самим собой - необходимо не просто смотреть, но - видеть, не просто слушать, но - слышать. Чувствовать изнутри и понимать всем сердцем.
   Здесь не нужна защита, ставшая привычной в городской сутолоке. Здесь не нужна одежда и другие условности. Здесь нужна чуткость и нежность, потому что легко ранить ничем не защищённую душу, нечаянно нарушить священнодействие, или сбить тонкую на­стройку канала. И каждый человек старается ко всем относиться очень бережно, чтобы невзначай не сделать больно.
   Заканчивается день общения и медитации. Сгущаются сумерки. Загорается огонь на центральной поляне. И в созвучие ночных шорохов, в потрескивание горящих дровин и в жур­чание воды, едва слышно, но, постепенно набирая силу, становятся слышны звуки тамтамов, флейт, бубнов, хамусов, скрипок и гитар. Им вторят негромкие людские голоса. И вот, в такт биению языков пламени, покачиванию ветвей деревьев и непрерывному течению подсве­ченных закатом облаков, вплетаются плавные движения танцующих людей. И рисунок танца людей является гармоничным продолжением Танца Огня, Воды, Неба, Деревьев и Ветра. Их руки напоминают и колыхание трав, и переплетение ветвей, и полёт вспорхнувшей птицы. Их тела сплетаются подобно стремительным изгибам пламени костра. Их дыхание сливается с дуновением ветра.
   Но вот тишина окутывает лагерь. В сумраке, глядя на тающую в волнах лунную до­рожку, сидит красивая девушка с малышом на руках - они встречают рассвет. Где-то на берегу покуривает трубку шаман. И Лес недремлющим оком присматривает за спящими. И первые золотистые солнечные лучи, поднимаясь над кронами деревьев, согревают Дом Хипи - Радугу.
   А через 2 - 3 месяца, шатры и палатки исчезают, и Лес становится прежним. Забот­ливые руки закладывают кусочками дёрна отслужившие кострища, поливают дёрн водой, чтобы быстрее прижился, восстановился. Никто не оставит после себя не одного окурка. И только узенькие тропинки, протоптанные сотнями босых ног, какое-то время будут напо­минать Лесу о Радуге. А потом и они зарастут густой травой.
   Я вернулся!
   ... Вокруг стояли мёртвые типухи, и я услышал тишину. Мертвую страшную ти­шину. Я увидел каркасы типух, и от них не тянулись каналы к Небу. Я включил слух - и не услышал никого из наших шаманов - защитников народа хипи. Я увидел мертвые глаза Слона - они отняли у него все, даже имя. Он называл себя Африка, потеряв свою послед­нюю зацепку, чтобы остаться в живых - свой тотем. И я увидел сектантов.
   Мертвые - они шли на меня. Их глаза горели фанатизмом и страстью разрушения. Они делали вид, что взывают к Джа, но тот, кто отзывался, был окутан непроницае­мой зловещей аурой. И не было в том, кто отзывался, легкого стремительного бега, и не было священной запредельной любви, любви до полного растворения во всем, что любишь, не было нашего Бога. Был чужой Бог с его тяжелым стремлением к полному владыче­ству. С его жуткой жаждой рабского повиновения. С его излюбленными кровавыми ме­тодами насаждения единственной, имеющей право на существование, веры в Себя - Еди­ного.
   Они шли, мертвые, и их руки были по локоть в крови детей нашего Народа.
   Я собрал все силы, до которых мог дотянуться и ударил. Ударил прямым направ­ленным лучом туда, откуда тянулись нити к страшным, идущим на меня зомбям.
   Я услышал:
   - Откажись от насилия!
   Эта фраза долгое время была силой нашего народа.
   - А вот не буду! Делайте со мной что хотите, но я отказываюсь от насилия! - и враги были вынуждены отступить, не в силах ничего сделать.
   А сейчас эти слова шептали мертвые губы моего Родича, совсем недавно живого, со­всем недавно одной со мной души и одной со мной крови. Уже мертвый он продолжал повто­рять эту фразу. Уже мертвый, уже забывший смысл того, о чем говорит....
   Позже, гораздо позже, через мой флэт проехал один из оставшихся в живых моих соотече­ственников. Я удивился и возрадовался, увидев его - живого!
  
   - Ты не знаешь, что происходит? - спросил я.
   - Не знаю, - ответил человек, - я стараюсь не останавливаться ни на секунду, только на трассе можно услышать ещё голос Джа.
   Это было много позже, а тогда...
   ...Сотни выстрелов прогремели в ответ, и я даже не мог понять, откуда. Я пытался посылать разряды обратно по свежим каналам, но не достиг цели. А вокруг меня все ки­пело и взрывалось.
   Стояли мертвые каркасы наших типух и мертвые губы моих соотечественников шептали: "Покорись, откажись от насилия!".
   Мёртвые... Они забыли, что "откажись от насилия" не значит - " покорись", а ещё вчера, будучи живыми, они это знали.
   И их мертвые руки кидали в меня камни. И сектанты, называющие себя растома­нами, добивали последних выживших.
   Мертвое. Все вокруг мертвое, а снаружи кажется зеленым и цветущим. И сама Земля - наша любимая мамочка Земля - содрогается в агонии, а мы, дети Земли, дети Неба и дети Цветов - ничего не можем сделать!
   Все мертвы. Не слышны голоса наших шаманов! Не слышен смех наших детей! Только боль, горечь и слезы. Потому что мы - последние, оставшиеся в живых, разбро­саны по Миру. И на нас - выживших - лежит единственная надежда на возрождение на­шего Народа. Событие относится к Радуге 2004,

Видение было в конце февраля 2005

и записано сразу же.

0x01 graphic

Предисловие автора.

  
   За спиной осталась умирающая Радуга. Угасающие очаги типух. Это погибал мой народ. Единственный народ, который я мог назвать своим, таял и угасал. Почему мой народ гибнет?
   Трасса уносила меня.
   Быстрее! Неси меня, трасса! Веди меня, папа Джа! Я - один из последних выживших. Я должен найти ответы на вопросы. Только бы успеть! Успеть найти ответы и привезти их до того, как мой народ исчезнет окончательно.
   Мой хороший друг, президент Сибирской Ассоциации Боевых Искусств, Михаил Нату­ральный, однажды повторил фразу восточного мудреца: "Каждое явление имеет три стадии: развитие, расцвет и умирание". Имеет. Но почему никто даже не пытается раскопать причину? Причину, по которой каждое явление имеет три стадии: развитие, расцвет и умирание? Имеет, и все. Так сказал древний мудрец. И это подтверждено многочисленными фактами. Но вопрос - почему? - так и остается без ответа. Так, и все тут.
   Мы попытались найти ответ на этот вопрос. Когда явление развивается, формируется определенное ядро людей, которое двигает это явление. Эти люди полны энтузиазма. Но по­чему, за расцветом приходит умирание? Когда явление зарождается, в его основу закрадыва­ются некоторые ошибки, какие-то утверждения и образ мыслей, несовместимые с самой осно­вой этого явления. Вначале, на порыве, на энтузиазме людей, трудности легко преодолева­ются. Потом наступает расцвет явления. Оно уже не держится на каждодневном рывке, на по­стоянном энтузиазме тех, кто зародил это явление, и оно течет само, подобно лавине. Это рас­цвет явления. И вот тут начинают сказываться заложенные в самом начале ошибки. Легко преодолеваемые на порыве и энтузиазме, сейчас, когда явление перешло в фазу расцвета, эти ошибки становятся помехой, силой трения на пути лавины. И постепенно скорость потока па­дает. Поток превращается в болото. Так наступает увядание.
   Я не хотел остаться один на развалинах моего народа. Я не мог допустить, чтобы мой на­род угас, подобно большинству явлений. Как сделать народ бессмертным? Найти ошибки, за­ложенные в самом начале. Найти и искоренить их, пока они не превратились в неискоренимые традиции постепенно деградирующего народа.
   И я отправился в путь. Отправился на поиск изначальных ошибок, и ответов на вопросы. Я должен успеть, должен понять, как вернуть нашему народу бессмертие.
   Дорога вела меня на Байкал.
   Я верил, что Мудрейший Дух Байкала поможет мне.
   Если бы я знал, к чему приведут мои поиски!
   Стремясь вернуть бессмертие своему народу, я наткнулся на силы, пытающиеся унич­тожить всю Землю.
  
   Книга I
  

0x01 graphic

0x01 graphic

   Введение.
  
   Не перевелись еще волхвы на Земле Русской. Вот и сейчас седой, древний, но крепкий и стройный кощун сидел на залитой солнцем поляне. Волхва знали и помнили таким же седым, да крепким еще дедушки и бабушки нынешних ребятишек, когда сами были детьми. Знали, что в любой момент он может легко подпрыгнуть, взвалить на плечо увесистое бревно или взбежать на крутую гору, на которую молодым приходится долго карабкаться и пыхтеть, вос­станавливая сбитое дыхание.
   Волхва окружила толпа ребятишек. Дети знали, что волхв обязательно расскажет сказку, только попросить надо правильно, и слушать, слушать хоть целый день.
   - Дедушка кощун!
   - Дедушка кощун! Расскажи нам сказку!
   - Какую? - глубоким низким голосом спросил волхв, взглянув на детей из-под грозных седых бровей
   Дети примолкли набираясь храбрости. Маленькие детские глазки - бусинки посматри­вали то на волхва, то друг на друга.
   - Расскажи нам дедушка-волхв про Белую Волчицу, - маленькая девочка слегка поблед­нела, но не опустила глаз, не отвела от волхва прямого взгляда.
   Грозный взгляд кощуна из-под тяжелых нависших бровей окутывал ее целиком и, каза­лось, пронизывал до самого сердца. Но где-то в глубине, эти глаза смеялись.
   "А молодцы, ребятишки", - подумал волхв, - "Не веселую сказку со счастливым концом попросили, а суровую правду наших дедов и прадедов знать хотят".
   - Ну - хорошо, - согласился кощун, - будет вам про Белую Волчицу. Слушайте...
   И он повел длинную кощуну о деяниях Богов и героев. А дети затаив дыхание, слушали старого волхва.
   - Многие из ваших отцов и дедов видели сами, или слышали от щуров-пращуров про Белую Волчицу. Одни говорят - показалось. Другие уверены, что и впрямь видели.
   Когда горит Лес, и сама Земля содрогается стоном, и сердце разрывается от боли так, что нет мочи терпеть, многие, кому доводилось быть при этом, видели у самой кромки огня ог­ромную белую волчицу. Может ли волк придержать пламя? Может - да, а может и нет. Она всегда бежала последней, почти окутанная пламенем, как бы прикрывая собой остальных. И пламя, как будто замедляло свой бег. А иногда и останавливалось вовсе. Кто видел сам - кто слышал от щуров-пращуров, но даже самые древние старики не могут сказать, кто и когда впервые увидел Белую Волчицу.
   Началась эта история в давние-давние времена. Когда еще не знала Земля - Матушка тя­желой поступи Чернобога. Когда рабы Чернобоговы еще не топили в крови детей Земли-Ма­тушки. Когда детей наших не приносили в жертву владычеству Чернобогову и не надевали на них тяжелых рабских ошейников. Когда никто не смел запретить детям нашим говорить на родном языке и называться славянскими именами. Когда каждый живой был свободен с пер­вой искорки жизни зарождавшейся в нем, еще в утробе матери. Когда каждый рожденный был свободен с первого до последнего вдоха. И только ИЛ - движение сердца, сила Любви, на­правляла его поступки.
   Когда легенды о Чернобоге казались далекими и несбыточными. И только тридцать ве­ликих духов-защитников Земли-Матушки в рассказах своих напоминали людям о том несмет­ном войске, что пришло с Чернобогом из-за края Неба. И о Великой Войне, когда закрыли они собой Землю-Матушку и разбили войско Чернобогово, и рассеяли остатки его. И сам Чернобог вынужден был скитаться и прятаться по Земле, чтобы не попасться одному из них.
   Тогда сами Боги; кто учит людей жить и любить, расти и развиваться, чувствовать и по­знавать Мир, кто учит каждого по выбранному им пути, - не верили всерьез, что Чернобог когда-нибудь сможет собрать войско, равное по силе прежнему. Что живые не до конца от­стояли свое право на жизнь, а Чернобог далеко не разгромлен. Что Великая Война не закончи­лась, а это лишь самое ее начало.
   Когда новые рабы Чернобоговы пришли на Славянскую Землю, они уже не сражались лицом-к-лицу с защитниками Земли-Матушки. Добрые лица и ласковые вкрадчивые голоса прятали их наполненные ядом сердца. И когда перед ними открывали все двери, и впускали их, как дорогих гостей, лишь тогда коварно вонзали они свои ядовитые кинжалы в спины ни­чего не подозревающих россичей. Войдя, как добрые гости, стали они топить в крови славян­ские города и селения, огнем и мечом насаждая веру Чернобогову.
  
  
  
  

0x01 graphic

  
   КРЕЩЕНИЕ НОВГОРОДА
  
   Но ветры подули недобрые
   В паруса запредельным врагам.
   И многие падали в ноги
   Чужим иноземным врагам.
  
   Живете теперь, страдаете
   Под пятою Бога жестокого.
   Рабами его прозябаете,
   Забыв нашу Мать светлоокую.
  
   А были когда-то свободными
   С ветрами в косы вплетенными.
   И были мы непобедимыми,
   Но стали, увы, побежденными.
  
   Ирина Капитанова.
   Земляне
   Русалочка плыла по течению вдоль самого дна, легкими движениями лавируя между камней. Ее звали - Лайла, что на языке коренных жителей Земли означало: юная, звенящая, неугомонная, светящаяся, вечно смеющаяся. Ее золотистые волосы приобрели чуть зелено­ватый оттенок - слишком долго она не жила на поверхности. В тот день она очень явно по­чувствовала голос Мамы. Мама сказала, прячьтесь: скоро придут Очень Злые, они принесут с собой Страшное, то, от чего умирают Первые дети.
   До этого они жили на поверхности и прятались, кто в лесу, кто под водой, когда прихо­дили полукровки. Полукровки получились от Первых детей и людей издалека, тех, чей Папа-Фаэтон погиб, и Мама-Земля усыновила их. Теперь их называют Вторыми детьми.
   Те, кто общался с ними, говорит, что они какие-то странные. Для них: он сам, еще че­ловек, цветок, дерево, облачко - это все отдельные существа, совсем отдельные. Они не умеют то сливаться, то частично отсоединяться - они отдельные совсем и всегда. Это не умещалось у нее в голове: как это - быть совсем отдельным - не видеть лес глазами птицы, не слышать, о чем говорят деревья, не распускаться в лепестках распускающегося цветка. А как же они тогда делают священное слияние - если ты не можешь проскользнуть внутрь любимого и раствориться в нем, а он не может проскользнуть внутрь тебя, и раствориться в тебе. А еще говорят, кто-то из них может быть заодно с Очень Злыми, несущими с собой Убивающее, потому что им не больно, когда умирает кто-то другой.
   Очень Злые надеются как-то пропитать Убивающим всех детей - и тогда вся кожа Мамы покроется ровным слоем Убивающего, и оно убьет ее.
   Но Первые дети умирают, прикоснувшись к Убивающему. Говорят Вторые дети мо­гут прикоснуться к Убивающему и остаться в живых, и полукровки унаследовали от них эту черту.
   Люди прятались от полукровок не потому, что не любили или не доверяли им, просто никогда не известно, кем родится их ребенок, будет в нем жизнь Первых детей или Вторых. И иногда, очень редко, в нем даже мог родиться кто-то из Очень Злых. А значит в любой де­ревне мог оказаться один или двое таких, кто заодно с Очень Злыми. Если он наведет Очень Злых на деревню, они принесут с собой Убивающее и уничтожат деревню.
   Сейчас опасность нависла над большей деревней полукровок в дне, ночи и дне пути вверх по течению. Лайла просто чувствовала ее, буквально, на ощупь.
   И самое страшное было в том, что деревня сама не могла защититься от этого. Те защитники, которые жили сразу за околицей деревни, могли защитить только от видимого глазами, поэтому Лайла очень торопилась, торопилась домой, посоветоваться с осталь­ными.
  
   Новгород
   Дружинные дома Новгородского князя стояли чуть за околицей. Так, чтобы город всегда был виден, чтобы случись что - поспеть.
   Князь сидел за дружинным столом и задумчиво разглядывал заморский кинжал с резной рукояткой.
   Ратимир - лучший кметь в дружине, - мерил шагами комнату.
   -Что-то неспокойно мне, княже. Предчувствие какое-то недоброе.
   -Отчего, Ратимир, с северных застав третьего дня была весточка - не видали норвежских ладей в Ладоге. С Киевом вроде мир - неоткуда ждать подвоха.
   -Не знаю, княже. Беспокойно мне что-то. Что-то громовое колесо огнем горит.
   -Хочешь, сам с дозором сходи, все проверь. Не вижу я, откуда бы к нам пришло что не­доброе.
  
   Волхвы
   Тильда сидела у ручья и смотрела, как струится вода. Странное чувство, как будто зовет кто-то. И говорит на каком-то древнем наречии, как будто и думает по-другому. Странное чувство. Берегиня выложила круг из камней и разожгла кос­тер.
   Она долго смотрела на огонь, и через огонь на воду. Постепенно ее тело стало покачиваться в такт перекатам ручья и язычкам пламени. Постепенно, волна за волной, Тильда начала растворяться. Тело берегини продолжало покачи­ваться, а сама она стала костром и играла язычками пламени. Стала ручьем, и за­струилась и потекла, перекатываясь по блестящим круглым галькам. Стала де­ревом и зашелестела на ветру зелеными листочками. Стала синим колокольчиком, что рос у нее за спиной, и потянулась всем стеблем, распуская сиреневатые лепе­стки.
   Она увидел тех, кто звал ее. В глубине, на дне реки они танцевали под перекаты волн. Их красивые тела плавно изгибались, их руки скользили и сплетались в узоры.
   Постепенно берегиня начала различать их речь. Речь чувств и ощущений. Так с ней го­ворила Земля, когда она слышала ее голос. Речь чистокровных детей Земли. В ней была поло­вина той же крови, что текла в них. Вторая половина была от высоких стройных людей, де­тей погибшего Отца. Когда-то очень давно его можно было увидеть в небе, как маленькую синеватую звездочку. Сейчас тысячей отдельных каменных глыб - его разорванное тело - плыло по небу, так далеко, что их нельзя было увидеть.
   Первые дети продолжили свой танец. Что они хотели сказать ей. Тильда с трудом разбирала слова.
   Чувство опасности... Большая деревня у реки... Очень большая... Знакомые очертания. Новгород?! Откуда-то с юга... Через двенадцать дней... Дружина беспомощна. Помочь мо­гут только волхвы... Кмети даже не увидят того, что на них нападает...
   Знакомая сосна, древняя, разлапистая, в три обхвата. Под ней притаилась хижина Вели­мудра. Тильда тихонько постучала в дверь.
   Заходи - голос прозвучал прямо в мозгу.
   - Ты знаешь про деревню русалок вниз по течению от Новгорода?
   - Слухи, дочка, только слухи, никто не знает, есть ли эта деревня на самом деле.
   - Велимудр, они выходили на связь. Со мной сегодня днем.
   - Почему же тогда они не вышли на связь со мной?
   - Не знаю, Велимудр, может быть я больше настроена на их волну?
   - Тильда, ты же знаешь, что я сильнее тебя. Ты только учишься. Если услышала ты, то я должен был услышать. Может быть, ты поймала видение из давно минувших дней?
   - Велимудр! Новгород в опасности!
   - Я проверю, Тильда, Новгород и все его окрестности. Этой же ночью проверю. Но как, по-твоему, я мог не услышать того, что услышала ты?
   - Через двенадцать дней. Мы должны выйти сейчас, чтобы успеть.
   - Если это правда - мы выйдем завтра утром. До Новгорода можно дойти за десять дней.
  
   Земляне
   Этой ночью Тильда спала беспокойно. Сон волнами окутывал ее, но сквозь сон чувствовалась тревога. Краем сознания берегиня ощутила, что кто-то проскаль­зывает в ее сон, да так ловко, что попытайся она не впустить - просто ничего не успела бы сделать.
   Она увидел очень красивое женское лицо. Одной из тех, что танцевали вчера под водой. Ее золотистые, чуть зеленоватые волосы плавно спадали на плечи, мягко облегая руки и спину.
  -- Здравствуй, вещая, - проговорила она звенящим голосом, - Ты умеешь слышать го­лос Мамы. Ты можешь понять то, что мы говорим. Ваша деревня в опасности. Очень боль­шая деревня у реки. Через двенадцать дней и двенадцать ночей с юга придут те, кто заодно с Очень Злыми. У них будет с собой Убивающее. Они попытаются заразить Убивающим всю деревню. Тех, кто откажется заражаться - они убьют.
  -- О чем ты говоришь?
  -- Я подбирала самые понятные для тебя слова. Точнее я сказать не могу. Вы можете увидеть Убивающее. Те защитники деревни, что живут за околицей в длинных домах, это не видят. Их заразят первыми. Торопись, берегиня.
  -- Велимудр не верит мне. Он почему-то вас не слышит.
  -- Мы пытались докричаться до него, но он не слышит. Все-таки вы уже сильно отли­чаетесь от нас. Не все из вас могут отличить наши голоса от дуновения ветра или журчания ручья. Вы все слышите, просто для вас оно сливается.
  -- Но почему я разобрала?
  -- В каждом из вас есть наша кровь и кровь Вторых детей, и путь любого из вас, мо­жет быть, либо ближе к нашему, либо - к пути Вторых детей.
  -- А Велимудр?
  -- Он сильнее тебя, но он лучше понимает Вторых детей, а потому ему сложно разо­брать наши голоса.
   Тильда расстроилась, и русалка сразу уловила ее эмоцию.
  -- Не переживай. Мы будем кричать громче, может быть, тогда он нас услышит.
  -- Я попытаюсь убедить его.
  -- Поторопись, - едва слышно прошептала она и выскользнула из её сна также легко, как вошла.
   Теперь сон тяжелой обволакивающей волной окончательно накрыл её, и только где-то в глубине подсознания осталось щемящее беспокойство.
  
   Волхвы
   Велимудр был бодр и весел.
   - Я же говорил тебе, Тильда! Все тихо! На десять дней пути - ни воина, ни мага, ни волхва с недобрыми мыслями.
   - Двенадцать дней! Двенадцать, Велимудр!
   - И еще, я не нашел деревню русалок вниз по течению.
   - Для тебя они слились с дном и водорослями. Если уж мы умеем сливаться с деревьями и цветами, то они могут делать это лучше. Они с этим родились.
   - Если они пытались докричаться до тебя, то зачем им прятаться от меня?
   - А они не прятались, они просто так живут.
   - Тильда, я говорил с волхвами. Никто не услышал твоих русалок, понимаешь? Никто! Вельтазар может найти сверчка в стогу сена! Он не слышал ничего.
   - Одна из них приходила в мой сон. Она сказала, что дружина падет первой. И только мы сможем защитить город. И еще она сказала, что они несут с собой Убивающее.
   -Убивающее?! Что это?
   - Не знаю, Велимудр. Она сказала, что подобрала самое понятное для нас слово. Надо идти, Велимудр! Никто, кроме нас не защитит город!
   - Хм... Хорошо. Я еще раз проверю. Но откуда мне знать, что мы не гоняемся за картинкой, скажем пятисотлетней давности? Почему никто ничего не услы­шал? Никто, кроме тебя, дочка?
  
   Земляне
   Волхвы не выдвинулись! Лайла металась из стороны в сторону, не находя себе места. Прошло семь дней и восемь ночей. Велимудр упорно не слышал их, и Тильда не смогла угово­рить его. Что же делать, Мама?
   - Мама-а-а-а-а!!!...,- ее крик пронзил толщу воды. Стайки рыбок шарахнулись в сто­роны, как от огромной Щуки. И Лайла медленно начала втягиваться в ил и растворяться. Волна за волной, она сливалась с Мамой и со всеми ее детьми. С рыбами и с растениями, с птицами и с деревьями, и с рекой, в которой жила ее деревня.
  
   Большое "Я" почувствовало боль в какой-то части себя. А, вот оно, маленькое " я". Оно болит. Их чувства, их ощущения слились, и Лайла-Мама - Мама-Лайла издала крик, крик, ко­торый не мог не услышать никто, в ком была хоть капля крови Землян.
   Тильда сидела на берегу и смотрела на воду через огонь. Она смотрела на прекрасную девушку, сидящую на дне реки. Вдруг берегиня услышала крик боли. Крик такой силы, как будто кричала сама Мама. Стоп, или это и кричала Мама?!
  
   Волхвы
   Из транса Тильду выбросил рев Велимудра. Старый волхв несся напролом че­рез кусты. Его седые волосы пышной гривой развевались на ветру.
   - Прости меня, Тильда! Ты была права! Я услышал! Только сейчас услышал! Да­вай бегом! Поднимаем всех! Выступаем прямо сейчас! Попробуем успеть!
   Велимудр ревел и носился от хижины к хижине. Он уже не доверял своему мысленному крику, после того, как не услышал мысленный крик других.
   Стройной цепочкой волхвы понеслись прямиком через болота. И первым бежал Вельтазар, распрямляя дорогу и делая твердыми кусочки топей.
  
   Земляне
   Вся русалочья деревня сидела в одном общем кругу, касаясь друг друга руками. Они обменивались мыслями.
  -- Что делать, волхвы не успевают?
  -- Напасть самим?
  -- Но Убивающее уничтожит нас, мы даже ничего не успеем сделать.
  -- Нас не увидели волхвы, откуда эти увидят?
  -- А если они развернут Убивающее во все стороны, на все вокруг? Вслепую?
  -- Там много людей и они беззащитны. Кроме нас им никто не поможет.
  -- Надо идти.
  -- А если мы поплывем вверх по реке и выстроим круг четко напротив большей деревни. Можно вызвать Место Силы, прямо в самой деревне, тогда несущих Убивающее просто смоет, и Убивающее здесь будет выключено.
  -- Для этого нужно плыть всем - Место Силы нелегко вызвать.
  -- Мы уже не успеваем.
  -- Мы можем успеть.
  -- А если они уже развернули Убивающее во все стороны?
  -- Мы можем успеть.
   И вся деревня русалок поднялась и поплыла вверх по течению. Впереди вибрируя всем телом и рассекая воду мощной грудью, плыли самые сильные мужчины, а позади двухсотлетние старцы и совсем маленькие ребятишки.
  
   Новгород
   Епископ пустил коня легкой рысью, а сам отдыхал в седле. Пятеро его подручных адептов ехали за ним следом. Они несли с собой смерть.
  
  
   Старый волхв взглянул на небо. Растущая луна стояла почти в зените. Ярко-черное небо слегка посерело и приобрело прозрачность. Яркие сияющие звезды начали мерцать и перемигиваться.
   - Ну все, ребятишки. Хорош на сегодня. Я продолжу эту историю завтра. А сейчас - спать - а то родители будут волноваться.
   Дети встали и нехотя направились по домам, ловя взгляд волхва - а вдруг он передумает, и продолжит рассказ сегодня. Ребятишки понимали, что пора спать, но уж очень хотелось дослушать, уж очень интересно было узнать правду. Да и где еще они это узнают? Это та наша история, о которой не говорят. Та, которую пытаются опровергнуть, оклеветать. Тщательно следя, чтобы не просочилось ни единое слово о том, как все это на самом деле было. А вдруг завтра дедушка-волхв куда-нибудь уедет? Или их самих родители увезут куда-нибудь в другой город? Или кто-нибудь сдаст дедушку-волхва попам - и тогда его поймают и убьют! И они так никогда и не узнают, что же там было, в Новгороде? И откуда взялась эта легенда о Белой Волчице? Каким-то внутренним чутьем, дети чувствовали, что история Новгорода, только часть одной большой Легенды. Да и не легенды вовсе, а Правды, которую с давних времен кто-то бережно запомнил и сохранил. Правды, которую тщательно сберегали, передавая из уст в уста, и так из поколения в поколение. Правды, о которой не то, что сказать, но и помыслить боязно. Потому, что это правда, за которую убивают.
   Дети уже знали это - за правду всегда убивают.
   Дети с трудом дождались, когда снова наступит вечер, и можно будет услышать продолжение рассказа. Седой волхв смотрел на них из-под суровых густых бровей, и его глаза смеялись. Дети аж ерзали от нетерпения.
   - Ну что ж? Продолжу...
  
   Яхве смеялся, глядя на привязанного к кресту Иешуа. Сырые пеньковые веревки усохли и врезались в руки и ноги. Вода уходила из тела под палящими лучами Солнца.
  
   - Дедушка волхв? - маленькая девочка с трудом поймала себя на полуслове. Ей очень не хотелось прерывать рассказ волхва, но детское любопытство вырвалось наружу.
   - Что, Солнышко? - улыбнулся он.
   - Ой! Я не хотела прерывать, но, дедушка волхв, а ты уже закончил историю про Новгород? Я пришла поздно?
   - Ты все слышала - я как раз сейчас продолжаю свой рассказ.
   - А тогда при чем здесь Яхве и Иешуа? Про них нас заставляли учить попы в школе. А ты сказал, что именно попы принесли в Новгород смерть?
   - Знаешь, почему в русском языке не было слова "ЛОЖЬ"? - волхв встал, слегка потянулся телом, посмотрел вокруг, - Обильная роса выпала сегодня ночью. Днем еще и дождик прошел. Посмотрите, какая красивая радуга.
   Дети взглянули на радугу.
   - Найдите в ней черный цвет.
   Дети недоуменно смотрели.
   - Тогда найдите в ней белый, - продолжал волхв, - Какая красивая поляна - столько ярких цветов! А среди них есть хоть один чисто черный? И даже белая Кашка не полностью белая, а у белых ромашек желтые сердечки - как солнышки!
   Чистая ложь не опасна - ее видно, ее легко опровергнуть. Но КРИВДА тем и страшнее лжи, что за основу ее взята правда, но правда искаженная, искривленная, чтобы выводом из этой правды стала ложь. Легко опровергнуть ложь, но ох как сложно распрямить кривду. Жизненный путь - это не поле разделенное на две части - черную и белую, когда легко выбрать - либо ты идешь на черную его сторону, либо на белую. Жизненный путь каждого человека похож на тонкий волос, натянутый над пропастью. Причем, у каждого этот волос свой. Но, как солнечные лучи расходятся из одной точки и ведут во все стороны, также и пути людей, все разные, но если они пройдены верно, если каждый поступок именно для этого человека, именно в этой ситуации был наиболее точным и правильным, ведут они в одну точку. Туда, где Любовь, Гармония, Жизнь, Красота. Не бывает абсолютного добра и абсолютного зла, которое можно было бы выразить четким подбором догм и правил. Разве важно, в правую сторону ты оступился со своего тонкого волоса, или в левую? Быстрее, чем надо шёл ты или чуть помедлил, испугался ли чего на стороне, или в безумстве ложной храбрости не увидел опасность... Результат будет один - ты упадешь в пропасть. И тогда, если не разобьешься - тебе долго карабкаться по отвесной скале обратно до своего волоса, и кто знает, вскарабкаешься ли?
   Вот пример: деревня поймала злодея - как поступить?
   Одни скажут: "Добро должно уметь прощать", - и отпустят его в полной уверенности, что совершили добрый поступок. А этот человек пойдет и кого-нибудь убьет. Добрым ли будет ваш поступок по отношению к тем людям, кого этот человек убьет, ограбит, замучает?
   Другие скажут: "Добро должно победить зло", - и казнят его. А если именно в этот момент, когда его жизнь висела на волоске, когда он ждал приговора, что-то внутри него как раз и встало на свои места? И он пойдет помогать людям, собирать знания, делиться тем, что умеет, защищать от таких же, каким был сам, понимая, что живет не свою жизнь, а подаренную ему - ведь за его поступки он должен был быть казнен? Если казнить его - добрым ли будет ваш поступок по отношению к тем, кого вы лишили его поддержки, его помощи, его знаний и опыта?
   Орел гонится за зайцем, заяц спасается от орла - кто из них поступает хорошо, а кто плохо? Каждый из них спасает свою жизнь. Если орел не догонит зайца - он умрет от голода. Если заяц не убежит от орла - он погибнет. Кто из них прав? Нужно научиться видеть каждую конкретную ситуацию. Этот орел - в середине своего жизненного пути. Его ждут птенцы, которые погибнут, если он не принесет им еды. Он еще очень многого не совершил и многое не сделал. А этот заяц уже прошел весь свой жизненный путь, сделал все, что собирался сделать и совершил все, что собирался совершить. Да и зайчата его уже подросли и выживут сами. Тогда - прав орел. А вон тот орел уже прожил всю свою жизнь. Он вырастил сильных и крепких орлят, он узнал все, что хотел узнать и совершил все, что хотел совершить, зачем он продолжает приносить чужую жизнь в жертву продолжения своей жизни? Тем более, что тот заяц еще совсем молодой и у его зайчат едва открылись глазки?
   - Дедушка волхв, а если и орел еще не прошел весь свой жизненный путь, и заяц тоже еще не прошел - как тогда?
   - Тогда орел должен оставить в покое этого зайца и отправиться искать того, который прошел свой жизненный путь, и которому пора на перерождение.
   Жесткие догмы и правила отнимают у нас возможность видеть каждую конкретную ситуацию и принимать единственно верное именно для этой ситуации решение. Попытка разделить мир на черное и белое для того и придумана, чтобы человек часто ошибался, постоянно падал со своего единственно верного именно для него пути. Кривда тем и страшна, что за основу ее взята правда, но правда эта искривлена таким образом, чтобы выводом из этой правды всегда была ложь. Тогда человек, думающий и анализирующий увидев ложь, отринет и ту правду, из которой эта ложь будто бы вытекает, а человек более доверчивый примет правду, а вместе с ней проглотит и ту ложь, которая якобы из этой правды следует.
   Вот для того и рассказываю вам про Иешуа, что много про него правды сказано, но многое подправлено - КРИВДА, одним словом! Вот и вышло, что в начале пути - Иешуа, который многим хорошим вещам учил, а в конце - попы, которые целые города в крови топили, и убивали каждого, кто думал и чувствовал иначе, чем они. Про то, как оно в Новгороде было - то доподлинно известно, со слов тех, кто там был и сам все видел. Но и в других городах, и не только славянских оно не лучше было.
   Вот про то, как в то страшное для всей Руси время, попы до Новгорода добрались, и что там сотворили, и пойдет мой дальнейший рассказ, но сперва расскажу вам про Иешуа, именем которого они поступки свои прикрывали.
   - Дедушка волхв! А как же Белая Волчица - ты же про нее свой рассказ начинал?
   - А ее история с этого только начинается.
   Иешуа
   Яхве смеялся, глядя на привязанного к кресту Иешуа. Сырые пеньковые веревки усохли и врезались в руки и ноги. Вода уходила из тела под палящими лучами Солнца.
   - Ты хотел освободить от меня свой народ? - Яхве разразился хохотом, - Разве ты не понял - они мои, они давно уже мои. Ты пытался наставить их на путь Землян? Ха-ха! В каждом из них течет кровь Марса, и когда я отдаю приказы - она преобладает, глуша кровь Земли и кровь Фаэтона. Ты говорил им одно - а они слышали то, что я приказал им услышать. Они не слышали тебя и не услышат. Ты прошел весь путь от травинки до Высшего, и ты прошел весь путь человека и мог больше не рождаться. Ты мог уйти туда, куда уходят те, кто прошел весь путь. Но ты решил вернуться, чтобы спасти свой народ. Так вот, вместо этого - сейчас ты погибаешь на кресте! Но это еще не все, Иешуа! Для всех вокруг - ты - мой любимый сын - это они услышали, когда ты говорил им - мы - дети Богов. Ты - высший, а я - Бог, и тебе никогда не победить меня. Твоим именем я завербую себе еще тысячи и тысячи рабов. И каждый из них будет висеть на тебе! И в насмешку над тобой и твоей бесполезной жертвой, у каждого из них на шее будет висеть крест. Они никогда не узнают истинного значения этого креста: "Так будет с каждым, кто посмеет пойти против Меня". Скоро Петр и остальные апостолы перережут твоих истинных учеников, и сами, назвавшись твоими учениками, пойдут от твоего имени вербовать мне рабов. А первым они убьют твоего лучшего друга. Тебе никогда больше не увидеть Иуду. Прощай, неудавшийся "Спаситель", пусть теперь Боги Земли попытаются спасти тебя. Земля для нас - всего лишь курица, несущая золотые яйца. Со временем мы съедим и саму курицу.
   Образ Яхве растаял.Иешуа бессильно опустил голову. Глаза его наполнились болью:
  
   Новгород
   Нет! Иуда! Иуда! Друг! Брат! Мама, Мамочка, что мне делать? - и Иешуа волна за волной начал растворяться.
   Как же больно. Когда веревки врезались в его тело, когда тело засушивали живьем - это не было так больно. Но Иуда - это было действительно больно.
   А Иуда - как же должно быть было больно ему - ведь ему пришлось идти и самому договариваться о моей казни. Что такое смерть на кресте в сравнении с тем, что он пережил в эти минуты, когда отправлял на крест лучшего друга?
   Как же больно!
   И Мама обняла его. И он растворился в ней - снова часть единого целого. Еще нужно вернуться. Вернуться, чтобы сойти с креста, когда уберут стражу, и попытаться спасти остальных. Магдалена... Любимая...
  
   Епископ сошел с коня перед частоколом, ограждающим дружинные дома.
   - Кто такой будешь? - стражник вышел ему навстречу с копьем наперевес.
   Один взмах креста - стражник даже не увидел тонкий длинный клинок из белого как смерть свечения, тянущийся продолжением креста и гардой к которому служил сам крест. Клинок вырвал из тела стражника что-то невидимое и перерубил пополам. Глаза его застыли на мгновение... и вспыхнули мертвенным блеском. Движения стали чуть скованными и слегка механическими.
  -- Что пожелаете, мой господин?
  -- Проводи меня к князю.
   Ратимир вскочил, опрокинув лавку. Громовое колесо жгло как раскаленный металл. Он стремглав пронесся через всю комнату, рывком распахнул дверь, вылетел во двор, и был поднят на четыре клинка четырьмя адептами. Душа вскрикнула и была разорвана на куски. Глаза лучшего кметя замерли и через мгновение загорелись мертвенным блеском, движения стали скованными, механическими.
   Ратимир вошел в дружинную избу. Следом вошел епископ.
  -- Все в порядке, княже, я зря переполошился - к нам епископ пожаловал.
   Чутье не подвело князя, он почуял что-то не то в своем лучшем воине. Рука тут же легла на меч, но невидимый клинок епископа пронзил тело князя на миг раньше.
   Через час все было закончено. Ровным строем, под предводительством князя, с мертвенным блеском в глазах, новгородская дружина входила в город. Следом, верхом на коне в сопровождении пяти адептов ехал епископ.
  
   Волхвы
   Боль пронзила все тело Тильды. То же случилось и с остальными волхвами. Там убивали. Там убивали людей. До сих пор волхвы не знали, что человек может так быстро бежать. Но даже бегом, по спрямленной Вельтазаром тропе, непрерывно, долгими часами без передышек, они не успевали. Катастрофически не успевали.
   Иешуа
   Наконец-то стражу убрали. Никто не сомневался, что все казненные мертвы. Сейчас трупы слишком сильно воняли. А вот через три дня, когда трупы совсем высохнут их придут снимать.
   Медленно, по миллиметру в минуту, Иешуа начал выскальзывать из впившихся в тело веревок. Он был похож на мумию. Пришлось прогнать через ноги поток энергии, а потом еще долго растирать их, чтобы снова начать ходить. Так, а теперь бегом. Возможно, Петр и компания уже сейчас убивают его учеников. И Магдалену.
  
   Новгород
  -- Ратимир! Это же я, дед Щука!
  -- Вперед! Пошел!
  -- Ратимир! Что с тобой! Куда ты нас гонишь?! - кричала еще молодая крепкая женщина с широким добрым лицом.
  -- Вперед!
   Ратимир и десяток дружинников подталкивали копьями горожан.
  -- Ратимир, ты же никогда не был из этих! Ты же всегда славил наших Богов! Зачем ты сейчас убиваешь нас от имени чужого Бога?
  -- Не был - так стал. Есть один Бог, и вы - либо примете его, либо умрете.
  -- Как же так, Ратимир?!
   Люди увидели князя.
  -- Княже! Княже! Ты всегда защищал нас, почему ты сейчас убиваешь нас?!
  -- Потому, что так требует истинный Бог и истинная вера.
  -- Но ты же всегда славил наших родных, славянских Богов! Ты всегда славил Макошь - Землю Матушку и Сварога - Отца Небо. Ты был с нами в Купальскую ночь. Ты славил Лелю - на празднике весенних цветов и Ладу - на празднике урожая. Ты всегда носил Громовое Колесо Перуна Сварожича, и всегда свершал ему славицу перед боем, и просил его направить тебя. Зачем тебе чужой Бог, жаждущий нашей крови?!
  -- Есть один Бог, и вы либо примете его, либо умрете!
   Людей сгоняли на городскую площадь. Дружинники с копьями наперевес оцепили образовавшуюся толпу горожан. Вперед вышел епископ.
  -- Приветствую вас, люди города. Великий наш Бог и создатель дарует вам свою благодать. Он хочет, чтобы вы пришли к нему и ощутили на себе милость его. И познали Истину. Из мерзких язычников он хочет сделать вас людьми истинной веры, коим даровано будет Царствие Небесное.
   Люди молчали. Копья дружинников были направлены на них.
   Епископ взглянул на них.
   - Есть желающие сейчас пройти священный обряд крещения и вернуться домой, в мир и уют домашнего очага?
   Он окинул их взглядом. Люди молчали - никто не шелохнулся.
   - Разве вы не хотите узреть божественной благодати?
   Священник еще раз посмотрел на них, но все стояли молча. Лица мужчин были суровы и чуть растеряны, лица женщин печальны, в их глазах стояли слезы. Тихо плакали дети.
   - Что-ж, - епископ поднял руку и задержал ее в воздухе, как бы задумавшись, - ты и ты, - он указал на двоих горожан, самых высоких и крепких.
   Дружинники выдернули их из толпы и поволокли к реке. Там же, было собрано странное сооружение в виде огромного топора, висящего на двух направляющих. Первому из язычников завернули за спину руки, и положили головой под топор.
   Человек пытался вырваться, и его мощная рука отбросила одного из дружинников. Освободившимся кулаком он шибанул второго так, что тот подлетел метра на четыре. Люди кинулись на оцепление. Но даже очень крепкий горожанин ничего не мог сделать против обученного воина. Заработали копья. Тот, кого казнили, был подкошен мощным ударом древка в середину позвоночника. По периметру толпы образовалась широкая полоса трупов, раненых, умирающих. Городская площадь покрылась кровью.
   - Достаточно! - махнул рукой епископ.
   Казнимого снова положили головой под топор.
  -- Спойте молитву, дети мои, - обратился епископ к пятерым адептам, - чтобы после смерти, Господь мог принять несчастную душу нераскаявшегося грешника.
  -- Не-е-е-е-е-ет!!!
   Крики и стон стояли над толпой. Не страшно умереть. Но никогда не вернуться больше в родную землю. Не ходить босиком по траве, очень бережно, не ломая ни один цветок. Не слышать пения птиц и голоса деревьев. Стать вечным рабом иноземного Бога! Не-е-е-е-е-ет!!!
   Адепты начали петь. Дружинник отпустил веревку, и огромный топор перерубил шею казнимого.
   Иешуа
   Иешуа бежал. Мама дала ему силы. Его ноги почти не касались камней, песка, травы. Только бы успеть! Только успеть. Внутренним зрением он окинул то место, где убили Иуду...
   Уходя из города, Иуда зашел на рыночную площадь и смешался с толпой. В толпе легче всего затеряться. Походив между прилавками, между расхваливающими свой товар торговцами, от одной кучки громко галдящих покупателей к следующей, Иуда нырнул в переулок, и дворами начал пробираться за город. На поясе болтался кошель с тридцатью серебряниками.
   - Пусть думают, что ты действительно предал его, - сказал Понтий Пилат, глядя на Иуду строгим взглядом бывалого боевого офицера, - иначе кто-нибудь может догадаться, что я пошел на сделку с бунтарем. Его арестуют завтра днем. Я отправлю распоряжение на заставу - вас всех беспрепятственно выпустят за территорию Империи. И уходите быстрее, пока остальные евреи совсем не обезумели. Помните - смерть учителя и мир в провинции - в обмен на жизни его жены и учеников. Я свое слово сдержу. Кстати, казнь я тоже попытаюсь отменить - но здесь уже ничего не обещаю. И еще, запомни, я - не заключал с ним сделку, ты - пришел и сдал его. Даже своей жене в постели не вздумай выболтать правду. Понял? Все, иди.
   У меня нет жены, Игемон,- пробормотал, выходя, Иуда.
   Последнюю часть пути Иуда бежал, переходя на шаг только тогда, когда его могли увидеть. Он торопился скорее за город.
   - Иешуа! Друг! Как же так!?
   Иуда знал, что будет тяжело, когда просил, когда умолял, когда требовал у Богов, чтобы ему позволили родиться раньше срока. Там, где помнишь все свои имена и все свои жизни, и всех своих друзей.
   Иуда знал, чтобы помогать Иешуа в этой страшной миссии: быть с ним вместе, взять на себя часть его непомерного груза, и своей силой и своей жизнью увеличить шансы на победу, а не бегать двенадцатилетним пацаном, в то время, пока Иешуа будет надрываться один - за все это нужно будет платить. Закон - один для всех, даже если речь идет о жизни целого народа. Но то, что придется собственными руками отправлять Иешуа на казнь!
   Почему я не могу заменить тебя на этом кресте?! Почему я должен собственными руками отправлять тебя туда?!
   Ты же знаешь - так вышло, что я - лидер. И только моя смерть может успокоить народ.
   Иешуа! Что же пошло не так? Мы шли на эту страшную миссию с верой в победу. Освободить наш многострадальный народ. Вывести его из под власти кровавого Чернобога - Яхве. Чуть ли не с самого нашего рождения он использует нас как охотничьих псов, и как пушечное мясо для своих кровавых забав. Мы вырезаем для него целые народы и делаем их его рабами. Но люди не видят этого. Он залепил им глаза и уши, и теперь они видят и слышат только то, что Яхве говорит им сам. Послушные рабы кровавого Бога. Мы пытались сделать так, чтобы они заново научились видеть и слышать. Увидели живой мир и живых Богов, вместо тех картинок, которые подсовывал им Яхве. Ты не спорил с ними - ты пытался использовать их же доводы, чтобы они смогли заглянуть дальше, глубже. Иногда ты выходил к ним один и подолгу беседовал с ними. Иногда мы проповедовали втроем - ты, я, Магдалена. Ты показывал людям насколько прекрасным должно быть то существо, которое сотворило наш Мир.
   Мы знаем, когда все двенадцать Богов сливаются в одно, подобно тому, как люди сливаются в одно существо в момент оргазма, получается Жива - Вселенская Мать. И только в таком состоянии Боги могут творить Миры. А потом, снова разъединившись, они начинают учить, подсказывать, помогать тем, кого сотворили. Каждый учит своей части целого. Один - обучает воинов, другой - странников и путешественников. Одна Богиня учит любви, другая - твердости и стойкости духа. Они подкидывают ситуации, в которых человек может что-то понять, что-то постичь, прочувствовать и - и вырасти внутренне, продвинуться на ступеньку дальше.
   Часто человек чувствует голос Бога, как ощущение, что нужно идти ТУДА. И никогда не знаешь, что ТАМ будет - может быть - тебя уводят от какой-то опасности, может быть - тебе дадут ситуацию или место, или встречу с кем-то или с чем-то, где ты можешь получить новые знания, стать совершеннее, может быть - ТАМ нужен именно ты - случилось что-то, кому-то причиняют вред, что-то извращают, кого-то убивают, и именно ты лучше всего можешь разрешить ситуацию, поэтому тебя просто туда вызывают. Человек может выбирать себе любой из путей, а значит и Бога, который учит идущих этим путем. Только Жива, вселенская Мать, может сочетать в себе все, потому что она состоит из всех двенадцати слившихся в священной любви Богов. И каждый путь важен, потому что нет целого без части.
   Иешуа хотел, чтобы люди увидели, как прекрасна и совершенна Жива. Как прекрасны люди в момент священного слияния любви, когда сиреневатые вспышки и всполохи, почти видимые глазом окутывают их тела, когда уже не понятно кто есть кто, потому что они слились в одно существо. И как прекрасны слившиеся в священном слиянии любви Боги. Иешуа не спорил с людьми - да, есть единый Бог - вот он. Иешуа пытался помочь им, давал почувствовать несоответствие между кровавым и жестоким Чернобогом Яхве, надевшим на людей рабские ошейники, выдававшим себя за единого творца, и прекрасной и совершенной Живой - слиянием двенадцати Богов, истинным творцом.
  
   Иуда перемахнул через забор и побежал по пустынному переулку. Погруженный в мысли и переживания о Иешуа, он не заметил мелькнувшую над забором узорчатую ермолку.
  
   Какая странная компания из двенадцати человек прибилась к нам! Они везде ходили вслед за Иешуа, задавали умные вопросы, хмыкали, угукали, поддакивали и соглашались. Иешуа много разговаривал с ними, даже пытался их учить. Но они все время были словно отделены невидимой стеной. Они со всем соглашались, были на проповедях, даже частенько пытались вставлять умные фразы, вроде бы в тему, но почему-то всегда далекие от сути. Они даже пытались комментировать его слова, но почему-то всегда смысл комментариев был парадоксально далек от истинного значения его слов. Один раз Иешуа сказал мне:
   Я не понимаю их. Они - как бы мои ученики, и - не мои. Они делают вид, что все понимают, следуют за мной по пятам, но между ними и мной - стена. Такое ощущение, что им важно не то, что мы им говорим, а сам факт считаться моими учениками.
   Я чувствовал эту стену, когда мы говорили с ними втроем - Иешуа, я и Магдалена. Они делали вид, что слушают и понимают. Они пытались задавать вопросы, вставляя туда слова или кусочки из какой-нибудь проповеди Иешуа. Но сами вопросы и те комментарии, которые они пытались давать людям на наших проповедях, говорили о том, что они не поняли ничего. Называть себя учениками Иешуа было для них важным, и выглядело как самоцель. Зачем им это?
   Ты знаешь, - сказал мне как-то Иешуа, - Петр и Лука говорили мне про тебя всякие гадости. Пытались настроить меня против тебя. А Матфей и Марк говорили мне гадости про Магдалену.
   - Я ничего не понимаю - если они хотят перессорить нас, тогда кто они, от кого они, чьи они? Или им просто зачем-то нужно все твое внимание, Иешуа?
   Ты знаешь, - ответил Иешуа, - я устал от тех склок и подводных течений, которые они пытаются создавать вокруг нас. Я решил посмотреть их, и наткнулся на глухой щит.
   Но ты же можешь прочитать человека сквозь любой щит?
   Я не смог прочитать их. Кто мог поставить такой щит? Вряд ли, они сами.
   Ты не смог прочитать их?! Да что же это такое? Чьи могут быть эти люди?
   Иуда нырнул в следующий переулок и опять не заметил за спиной узорчатую ермолку.
   Наконец, выскочив за окраину города, он побежал бегом, оглядывая по пути окрестности и ища подходящее место.
  
   Новгород
  -- Итак? - епископ снова окинул взглядом, - может быть, теперь найдутся желающие принять благодать господа нашего?
   Новгородцы молчали. И только тихий стон стоял над обреченной толпой.
  
   Земляне
   Русалки неслись против течения, широким косяком, рассекая воду. Скоро уже будет виден высокий частокол большей деревни полукровок. Молодой мужчина, идущий в острие клина, изгибался всем телом. Его мощные мышцы скользили и перекатывались как у ягуара. Быстрее! Быстрее!
   Лайла почувствовала острую боль - защитники, живущие за деревней пали. Все. Их уничтожили Убивающим. Их мертвые пустые тела сейчас ведут уничтожать саму деревню. Быстрее! Только бы быстрее! Только бы успеть спасти оставшихся.
  
   Волхвы
   Вельтазар бежал, прокладывая дорогу. За ним неслись Велимудр и Тильда. Дальше цепочкой мчались остальные волхвы. Боль разрывала их изнутри - там убивают людей! Быстрее! Только бы быстрее! Только бы успеть спасти хоть кого-нибудь.
  
   Новгород
  -- Итак, - сказал епископ, - вы упорствуете во грехе своем! Вы служите Богомерзким идолам и отвергаете истинного Бога?! Значит, теперь будут умирать ваши матери и отцы, жены и дети!
   Дружинники начали выхватывать из толпы женщин, детей и стариков. И снова новгородцы кинулись на кметей, и снова заработали копья, оставив широкую полосу трупов. Наконец, вырвав человек тридцать, дружинники за волосы подтащили их к епископу, ударами древка пресекая любые попытки сопротивляться.
   Епископ молча махнул рукой в сторону огромного топора. На землю посыпались головы. И после каждой казни епископ вызывал желающих покреститься, но таких не находилось. Таких не было и среди тех, кого вели на казнь.
   После старца под топор положили грудного ребенка. В толпе зарыдали женщины:
  -- Как?! Грудного-то как же?! Он же совсем маленький!
  -- Он зачат во грехе и не очищен крещением, - спокойно сказал епископ, - ересь течет в его крови.
   И топор с размаху опустился, перерубая пополам крохотное тельце.
   Вдруг епископ вздрогнул, как будто что-то почувствовал.
   - В воду! Кидайте тела в воду. Мы устроим им очищение водой, - приказал епископ, и, подняв над головой крест, сам запел во главе пятерых адептов. В реку начали сталкивать окровавленные тела и головы казненных.
  
   Земляне
   Чтобы не сбавлять скорость, русалки неслись почти у самой поверхности воды. Вдруг молодой вожак, вздрогнул и начал слабеть. Кровь сочилась у него прямо из кожи, и широкое марево потянулось за ним. То же самое творилось и с остальными русалками.
  -- Они развернули Убивающее! - взвизгнула Лайла.
  -- Вон уже виден частокол! - прокричал полностью седой, но еще крепкий мужчина, - Быстрее вперед! Мы можем успеть выстроить круг! Уйти мы уже не успеем.
   Иешуа
   Иешуа бежал. Мама дала ему силы. Его ноги почти не касались камней, песка, травы. Только бы успеть! Только успеть. Внутренним зрением он окинул то место, где убили Иуду...
  
   Уходя из города, Иуда зашел на рыночную площадь и смешался с толпой. В толпе легче всего затеряться. Походив между прилавками, между расхваливающими свой товар торговцами, от одной кучки громко галдящих покупателей к следующей, Иуда нырнул в переулок, и дворами начал пробираться за город. На поясе болтался кошель с тридцатью серебряниками.
   - Пусть думают, что ты действительно предал его, - сказал Понтий Пилат, глядя на Иуду строгим взглядом бывалого боевого офицера, - иначе кто-нибудь может догадаться, что я пошел на сделку с бунтарем. Его арестуют завтра днем. Я отправлю распоряжение на заставу - вас всех беспрепятственно выпустят за территорию Империи. И уходите быстрее, пока остальные евреи совсем не обезумели. Помните - смерть учителя и мир в провинции - в обмен на жизни его жены и учеников. Я свое слово сдержу. Кстати, казнь я тоже попытаюсь отменить - но здесь уже ничего не обещаю. И еще, запомни, я - не заключал с ним сделку, ты - пришел и сдал его. Даже своей жене в постели не вздумай выболтать правду. Понял? Все, иди.
   У меня нет жены, Игемон,- пробормотал, выходя, Иуда.
   Последнюю часть пути Иуда бежал, переходя на шаг только тогда, когда его могли увидеть. Он торопился скорее за город.
   - Иешуа! Друг! Как же так!?
   Иуда знал, что будет тяжело, когда просил, когда умолял, когда требовал у Богов, чтобы ему позволили родиться раньше срока. Там, где помнишь все свои имена и все свои жизни, и всех своих друзей.
   Иуда знал, чтобы помогать Иешуа в этой страшной миссии: быть с ним вместе, взять на себя часть его непомерного груза, и своей силой и своей жизнью увеличить шансы на победу, а не бегать двенадцатилетним пацаном, в то время, пока Иешуа будет надрываться один - за все это нужно будет платить. Закон - один для всех, даже если речь идет о жизни целого народа. Но то, что придется собственными руками отправлять Иешуа на казнь!
   Почему я не могу заменить тебя на этом кресте?! Почему я должен собственными руками отправлять тебя туда?!
   Ты же знаешь - так вышло, что я - лидер. И только моя смерть может успокоить народ.
   Иешуа! Что же пошло не так? Мы шли на эту страшную миссию с верой в победу. Освободить наш многострадальный народ. Вывести его из под власти кровавого Чернобога - Яхве. Чуть ли не с самого нашего рождения он использует нас как охотничьих псов, и как пушечное мясо для своих кровавых забав. Мы вырезаем для него целые народы и делаем их его рабами. Но люди не видят этого. Он залепил им глаза и уши, и теперь они видят и слышат только то, что Яхве говорит им сам. Послушные рабы кровавого Бога. Мы пытались сделать так, чтобы они заново научились видеть и слышать. Увидели живой мир и живых Богов, вместо тех картинок, которые подсовывал им Яхве. Ты не спорил с ними - ты пытался использовать их же доводы, чтобы они смогли заглянуть дальше, глубже. Иногда ты выходил к ним один и подолгу беседовал с ними. Иногда мы проповедовали втроем - ты, я, Магдалена. Ты показывал людям насколько прекрасным должно быть то существо, которое сотворило наш Мир.
   Мы знаем, когда все двенадцать Богов сливаются в одно, подобно тому, как люди сливаются в одно существо в момент оргазма, получается Жива - Вселенская Мать. И только в таком состоянии Боги могут творить Миры. А потом, снова разъединившись, они начинают учить, подсказывать, помогать тем, кого сотворили. Каждый учит своей части целого. Один - обучает воинов, другой - странников и путешественников. Одна Богиня учит любви, другая - твердости и стойкости духа. Они подкидывают ситуации, в которых человек может что-то понять, что-то постичь, прочувствовать и - и вырасти внутренне, продвинуться на ступеньку дальше.
   Часто человек чувствует голос Бога, как ощущение, что нужно идти ТУДА. И никогда не знаешь, что ТАМ будет - может быть - тебя уводят от какой-то опасности, может быть - тебе дадут ситуацию или место, или встречу с кем-то или с чем-то, где ты можешь получить новые знания, стать совершеннее, может быть - ТАМ нужен именно ты - случилось что-то, кому-то причиняют вред, что-то извращают, кого-то убивают, и именно ты лучше всего можешь разрешить ситуацию, поэтому тебя просто туда вызывают. Человек может выбирать себе любой из путей, а значит и Бога, который учит идущих этим путем. Только Жива, вселенская Мать, может сочетать в себе все, потому что она состоит из всех двенадцати слившихся в священной любви Богов. И каждый путь важен, потому что нет целого без части.
   Иешуа хотел, чтобы люди увидели, как прекрасна и совершенна Жива. Как прекрасны люди в момент священного слияния любви, когда сиреневатые вспышки и всполохи, почти видимые глазом окутывают их тела, когда уже не понятно кто есть кто, потому что они слились в одно существо. И как прекрасны слившиеся в священном слиянии любви Боги. Иешуа не спорил с людьми - да, есть единый Бог - вот он. Иешуа пытался помочь им, давал почувствовать несоответствие между кровавым и жестоким Чернобогом Яхве, надевшим на людей рабские ошейники, выдававшим себя за единого творца, и прекрасной и совершенной Живой - слиянием двенадцати Богов, истинным творцом.
  
   Иуда перемахнул через забор и побежал по пустынному переулку. Погруженный в мысли и переживания о Иешуа, он не заметил мелькнувшую над забором узорчатую ермолку.
  
   Какая странная компания из двенадцати человек прибилась к нам! Они везде ходили вслед за Иешуа, задавали умные вопросы, хмыкали, угукали, поддакивали и соглашались. Иешуа много разговаривал с ними, даже пытался их учить. Но они все время были словно отделены невидимой стеной. Они со всем соглашались, были на проповедях, даже частенько пытались вставлять умные фразы, вроде бы в тему, но почему-то всегда далекие от сути. Они даже пытались комментировать его слова, но почему-то всегда смысл комментариев был парадоксально далек от истинного значения его слов. Один раз Иешуа сказал мне:
   Я не понимаю их. Они - как бы мои ученики, и - не мои. Они делают вид, что все понимают, следуют за мной по пятам, но между ними и мной - стена. Такое ощущение, что им важно не то, что мы им говорим, а сам факт считаться моими учениками.
   Я чувствовал эту стену, когда мы говорили с ними втроем - Иешуа, я и Магдалена. Они делали вид, что слушают и понимают. Они пытались задавать вопросы, вставляя туда слова или кусочки из какой-нибудь проповеди Иешуа. Но сами вопросы и те комментарии, которые они пытались давать людям на наших проповедях, говорили о том, что они не поняли ничего. Называть себя учениками Иешуа было для них важным, и выглядело как самоцель. Зачем им это?
   Ты знаешь, - сказал мне как-то Иешуа, - Петр и Лука говорили мне про тебя всякие гадости. Пытались настроить меня против тебя. А Матфей и Марк говорили мне гадости про Магдалену.
   - Я ничего не понимаю - если они хотят перессорить нас, тогда кто они, от кого они, чьи они? Или им просто зачем-то нужно все твое внимание, Иешуа?
   Ты знаешь, - ответил Иешуа, - я устал от тех склок и подводных течений, которые они пытаются создавать вокруг нас. Я решил посмотреть их, и наткнулся на глухой щит.
   Но ты же можешь прочитать человека сквозь любой щит?
   Я не смог прочитать их. Кто мог поставить такой щит? Вряд ли, они сами.
   Ты не смог прочитать их?! Да что же это такое? Чьи могут быть эти люди?
   Иуда нырнул в следующий переулок и опять не заметил за спиной узорчатую ермолку.
   Наконец, выскочив за окраину города, он побежал бегом, оглядывая по пути окрестности и ища подходящее место.
  
   Русалки быстро слабели. Течение сносило их назад почти с той же скоростью, с которой они плыли вперед. Кровавое марево расползалось от их тел. Один за другим они выдыхались. Кровь покидала их. Тугие мышцы превращались в дряблые тряпки. Постепенно кровь уходила, и тогда они падали под собственным весом. Их руки и ноги безвольно обвисали, и течение уносило трупы вниз по реке. Кровавое облако окружало их тела, смешиваясь с кровью казненных людей. И отрубленные головы катились по дну гонимые течением. Среди них были очень маленькие, принадлежавшие младенцам. Те, кто несли с собой Убивающее не щадили никого.
  
   Чернобог
   И два Чернобога питались этим. Один ел энергию внезапно оборвавшихся жизней, другой любыми средствами вербовал и вербовал себе рабов, отдающих ему свои жизненные силы.
  -- Спасибо, брат, - сказал тот, что питался жизнями, - твоя ловля рабов всегда приносит пользу и мне.
  -- Брат должен помогать брату, - ответил Яхве, - Но никогда не представляйся людям, как Бог - для них Я должен быть единым Богом-творцом. Что это за штучки с ацтеками? Кто такой их кровавый Бог войны, уж не ты ли?
   Азора, в глазницах которого клубилась тускло-оранжевая дымка, опустил голову.
   В глазницах Яхве полыхнуло мертвенно-белым, и он, нахмурившись, продолжил:
  -- Азора, увидев кого-то равного мне, слишком многие могут догадаться, что Жива - это НЕ я. Разжигай войны неявно. Не провозглашай себя, так будет гораздо больше пользы нам обоим.
   Иешуа
   Иешуа пробирался по расщелине. Уже где-то здесь. Где-то рядом. Он чувствовал это. Только бы успеть. Успеть. От усталости ноги подкосились, и Иешуа упал. Даже прокаченные энергией иссушенные мышцы слушались плохо...
   Да... Долго же мне отпиваться куриным бульончиком, если выживу.
   Иешуа поднялся и продолжил путь.
  
   "...И пришел Чернобог из-за края Неба. И тьма мертвых духов (*под мертвыми предполагается сотворенные, а не рожденные - то есть неживые) была войском его. И тогда поднялись младшие Сварожичи - духи земные - защитники Земли-Матушки, могучие Таймелоуры. И встали они против тварей Чернобоговых. И дрогнуло войско Чернобогово. И понял Чернобог - не одолеть им защитников Земли-Матушки. И приказал Чернобог мертвым духам своим отступить и рассеяться по всей Земле. Но гордый дух стоял во главе войска его. И сумел он узреть ледяным взором своим - кто стоит супротив него. И воскликнул он: "Лучше славно погибнуть от руки достойного, чем коварно губить живое и любящее во славу Чернобогову и трусливо убегать от защищающих оное!" И тогда проклял его Чернобог. Но многие мертвые духи пошли за ним. И повел он их на неминучую погибель. И одолели их младшие Сварожичи. И пали они. И один остался гордый дух посреди чистого поля, но не тронули его Таймелоуры..."
   (Отрывок из утерянной ныне египетской легенды,
   упоминаемой Платоном, и приведённой почти полностью в
   знаменитом "Некрономиконе"//Александрийская библиотека//)
  
   Иешуа уже почти полз по длинной расщелине. И вдруг за спиной его появилось белое неживое свечение. Позади него стоял Гавриил.
   Куда это ты собрался? - мертвым голосом прогудел робот.
   Иешуа понял, что в таком состоянии ему не убежать от ангела. Он понял, что теперь все кончено. Сейчас ангел убьет его, и он не успеет прийти на помощь своей любимой. И апостолы убьют Магдалену и его учеников.
   Мама, мамочка, помоги, - прошептал он, и Земля услышала его.
   Стоял жаркий день, но в узком ущелье была густая тень. И там, где тень была настолько черной, что цветом напоминала саму Землю, сгустился из тьмы гематитовый всадник - Таймелоур.
   Обернись, робот! - пророкотал он.
   С чего бы это ради? - сказал Гавриил и его меч начал опускаться на голову Иешуа.
   Таймелоур рванул коня, и ангелу все-таки пришлось обернуться, чтобы не получить удар в спину. Клинки из живого гематита скрестились с длинным мечом из неживого свечения. Силен был Гавриил, но любовь вела Таймелоура, и за ним стояли те, кто верил ему. И стал Таймелоур теснить Гавриила. И медленно, шаг за шагом, боевой робот Яхве начал пятиться от сына Земли. И тогда вонзил Гавриил взгляд свой в Таймелоура. И глаза его полыхнули неживым огнем. И два луча мёртвого прожигающего пламени устремились в Таймелоура. И крошился и осыпался гематит на груди сына Земли. Но рассмеялся Таймелоур. И разошлись гематитовые пластины, обнажая живое бьющееся сердце. И бурлящая лава - кровь самой Земли - была кровью его. И из самого сердца закрутился лавовый смерч и устремился на Гавриила. Огонь жизни, поднимающий почти мертвых и убивающий неживое накрыл ангела. И страшный крик боли и ужаса огласил все вокруг. Подаривший свободу Люциферу, не пощадил Гавриила, палача, получавшего удовольствие от того, что он делает.
   Яхве услышал страшный крик. Он не прослеживал путь Гавриила - он нисколько не сомневался в силе своего лучшего робота - кто ж знал, что навстречу ему выйдет Первый Таймелоур. И Яхве метнул гарпун. Гарпун из белого неживого свечения. И гарпун пронзил три верхние чакры Таймелоура. И стал осыпаться Таймелоур. Упали на Землю гематитовые пластины. Упало на Землю и продолжало биться его живое сердце из раскаленной лавы. "Мама, я возвращаюсь к тебе", - прошептали его губы. И тело его стало впитываться в Землю. И Мать-Земля приняла своего любимого сына. И даже следа на траве не осталось. И в бешенстве ревел Перун: "Дайте, я пришибу эту тварь - этого Чернобога!", - но он понимал, что ничего нельзя сделать, иначе Иналия убьет всех заложников. А Яхве подобрал крошечный огарок Гавриила, но так и не сумел восстановить поверженного робота.
  
   Иешуа полз по дну ущелья. Впереди был виден свет. И там, на дороге появились фигурки людей. Он увидел их - его ученики. Но что это - Петр обнажил меч. Блеснули кинжалы. Апостолы начали резню. Называвшие себя учениками, несли смерть истинным ученикам. И в центре этого кровавого побоища стоит Магдалена, она крепко прижимает к груди плачущую дочурку, другой рукой крепко сжимая руку сына. В ее глазах отчаянье.
   Иешуа огляделся вокруг, и рука его нащупала гладкую пластинку слюдяного шпака. Он взял его обеими руками и направил на Солнце. И солнечный зайчик заиграл на лице Магдалены. Она вскидывает голову - и секунды растягиваются в целые минуты.
   Ее ладонь плавно выскальзывает из руки сына, и она подхватывает его на руки. Ее ноги отрываются от земли. Она бежит. Туда, к ущелью. Медленно поворачиваются головы людей, и их ноги начинают двигаться задолго до того, как они успевают понять, что происходит. Чуть замешкавшись, следом бегут апостолы. Их возглавляет Петр. Его меч в крови. Поистине, Каменное Сердце - он посрамил родовой меч кровью невинных.
   Один за другим, проскакивали люди в расщелину. Огромным усилием, Иешуа собрал в комок остатки сил, и оторвался от стены. И ужас застыл в глазах апостолов. Их взгляды скользнули по его изможденному телу. Живая мумия стояла перед ними. Его живот впал. Его кожа усохла и потемнела. Его руки напоминали ветви засохшего дерева - как эти руки вообще могли двигаться?!! И страх стоял в глазах предавших его.
   - Ну что?! - голос Иешуа звенел, как металл, - Вот вы и показали свое лицо! Что ж, давайте! Сейчас, вы, пожалуй, сможете со мной справиться. Я успею убить от силы двоих - прежде, чем вы убьете меня. Вперед!
   Петр вздрогнул от страха, и отступил на шаг. Остальные жались у него за спиной.
   - Давай, Петр, вперед. У тебя меч. Я вижу, он уже в крови. В моих руках нет даже камня. Давай! Иди на меня! Иди в бой, Каменное Сердце!
   Петр затрясся, и в страхе начал пятиться к краю ущелья, пытаясь спрятаться за свой выставленный вперед меч. Апостолы щемились за ним.
   - Тогда, вон отсюда! И не попадайтесь мне на глаза! - воскликнул Иешуа, - Вы предали не только меня - вы предали весь наш народ!
   Последние слова Иешуа прозвучали уже в спину убегающим апостолам. Даже Иешуа не знал, что человек может ТАК быстро бежать! И впереди всех, бежал Каменное Сердце, продолжая сжимать в руках свой посрамленный меч.
   Иешуа пошатнулся, и его тело стало медленно оседать по стене ущелья. Силы покинули его.
  
   Вереница людей уходила все дальше на восток. По пыльной немощеной дороге шли уставшие изможденные евреи. Легкие дорожные сумки составляли все их имущество. На сколоченных на скорую руку носилках они несли своего учителя. Он скорее напоминал мумию, чем живого человека. Его кожа потемнела и иссохла. Возле носилок шла женщина. Она смотрела куда-то перед собой остекленевшим ничего не выражающим взглядом. Иногда лежащий на носилках приподнимал голову, и тогда она наливала из фляги теплый бульон с отваром из трав, и поила его.
   За очередным поворотом впереди показался пограничный пост. Граница Римской Империи. Стоило только пройти пост, и начинались чужие, неведомые земли. Там нет Рима. Там нет Римского Права и римских законов. Там ничего не известно.
   Два пограничника вышли им навстречу, и острый пилум нацелился на них:
   - Предъявите документы. Пограничный контроль.
   - Мы - нищие странники, - сказал один из евреев, - позвольте нам покинуть территорию Империи.
   Пограничник оценивающе оглядел их. Ничто не укрылось от его цепкого взгляда. Это вам не расслабившиеся от сытой жизни столичные легионы. Здесь проходила граница Империи - и здесь служили настоящие римляне.
   - Нищие - говорите? Странники - говорите? - спокойным, чуть испытывающим тоном произнес он.
   - Да, мы - нищие странники, - повторил еврей.
   - Пройдемте с нами до выяснения личностей, - раздался строгий голос второго пограничника.
   Их уводили во внутренний двор пограничного поста. И тут на дороге послышался стук копыт.
   Римлянин запер решетчатую дверь и вышел. Евреи видели сквозь решетку вновь прибывшего человека в военной форме. Все трое римлян долго о чем-то разговаривали. Потом начали периодически поглядывать в их сторону. Потом решетчатая дверь открылась.
   - Можете идти, - сухим голосом сказал пограничник. В его руке промелькнула сложенная депеша с имперской печатью.
   Они шли не сворачивая. Они не знали этих мест. Дорога вела их сама.
   К концу дня Магдалена начала оживать. Она склонилась к лежащему на носилках:
   - А ведь это Иуда договорился с Пилатом.
   Иешуа молчал.
   - Ведь это ты его попросил, правда?
   Иешуа ласково взглянул на нее.
   - Как он сумел исполнить даже такую твою просьбу? - в ее глазах стояла боль, - Как же это страшно - послать на смерть не себя. Я смогла бы пожертвовать собой, погибнуть сама, но я никогда не смогла бы послать на гибель тебя!
   - Он был верен мне до самого последнего мгновения своей жизни. Я никогда не знал более верного и преданного друга.
   - Расскажи, как он погиб?
   - Они убили его, когда он вдыхал последние капли своей жизни в меня, висящего там, на кресте, - теперь уже слезы стояли в глазах Иешуа, - Но он сумел вырваться. Они так и не смогли убить его до конца. Он родится снова.
   - А ведь он тайком любил меня. И очень старался, чтобы я ни о чем не догадалась, - с нежностью произнесла Магдалена.
   - Он скрывал это не только от тебя и меня, он тщательнейшим образом скрывал это от самого себя. Не позволял себе даже мечтать о тебе. Он ни за что не хотел нарушить наше счастье. Его любовь и верность - не знают границ.
  
   Дорога вела их все дальше, поднимаясь все вше и выше между вздымающихся в самое небо пиками гор. И, наконец, оборвалась у небольшого, почти круглого озера. Вечнозеленые кипарисы склонили к самой воде свои пушистые ветви.
   Путники остановились. Четверо опустили носилки с Иешуа на мягкую зелень травы. Иешуа открыл глаза и огляделся. У людей было чувство, что они, наконец, пришли.
   - Мы пришли, - произнес Иешуа. Он оглядел людей, - Ты привел нас сюда?
   Еврей, шедший первым, удивленно огляделся.
   - Я не знаю. Я просто шел. У меня все время было ощущение, куда нужно идти.
   - Но тогда, кто привел нас сюда? - спросил Иешуа.
   - Я, - святящееся тело Джа было почти видимо глазом.
   - Здравствуй, Переплут, - улыбнулся Иешуа. Он печальным взглядом окинул собравшихся учеников, - Посмотри на них, Переплут - здесь все, кто остался из тех, кого удалось научить, из тех, кому удалось показать Жизнь и Любовь. Здесь все, кто остался жив из тех, кто сумел Увидеть. А ведь я пытался спасти весь наш народ.
   Папа Джа печально посмотрел на него.
   - Погиб мой самый близкий друг. Погибла половина моих учеников. А они по-прежнему несчастны. Они по-прежнему в рабстве этого Чернобога. Я надеялся спасти мой народ от рабства, вместо этого, Яхве моим именем будет захватывать себе все новых и новых рабов! Что же делать?! Подскажи, Переплут!
   - Ты сделал очень многое, - отвечал папа Джа, и его глаза светились любовью и нежностью, - ты любил и боролся, когда даже мы - Боги - ничего не могли сделать. Потому, что стоило нам открыто вмешаться - и все похищенные Чернобогами души были бы уничтожены. Раз и навсегда. Это истинная смерть! Это полное несуществование! Видел бы ты - сколько там похищенных душ! И каждый новый раб попадает к ним, туда! И каждый новый раб лишает нас возможности действовать. Но ты заставил людей думать, сомневаться и рассуждать. Ты сделал ложь, которую многие считали непререкаемой истиной - не такой уж непререкаемой. Когда-нибудь, люди, наконец, поймут, что же ты хотел им сказать на самом деле. "Имеющие глаза - да увидят, имеющие уши - да услышат" - твои слова? Не все было бесполезно. Ты научил людей смотреть и видеть, слушать и слышать. Тебя предали, и ты сделал далеко не все, что хотел, но ты посеял семена - и рано или поздно они дадут всходы.
   Иешуа оглядел свое иссохшее изломанное тело:
   - Могу я еще хоть что-нибудь сделать для моего народа, Переплут?
   Бог Дорог ласково улыбнулся:
   - Можешь. Если таково будет твое решение. Настало время появиться на свет новому народу. Моему первому народу. Бесконечными будут странствия Народа Дорог. И всюду, куда они будут приходить, они принесут с собой смех и радость, и любовь. Своим смехом, радостью и любовью, они будут оттаивать сердца. И тогда сердца людей раскроются и впустят в себя любовь Матушки-Земли и настоящее живое Знание. И в этих сердцах не останется места для сетей Чернобогов. Ты - можешь стать родоначальником моего нового народа. Если ты этого хочешь. Ты согласен, Иешуа?
   - Да, Переплут.
   - Настанет день, и вы спуститесь с гор. Вы смешаетесь с древним народом Индии. И от них, и от вас зародится новый народ. Они пройдут по всем народам и по всем странам, которых обидели иудеи. Они придут туда, где разорялись города, разрушались храмы и уничтожались жрецы и воины. Они подарят им свой смех и радость. Они подарят им тепло своих сердец. И путь их будет лежать до самого Египта. К народу, которому иудеи сделали особенно много зла. Так дети ваших детей вернут хотя бы часть долгов вашего народа. Исправят хотя бы часть совершенного ими зла. Это приблизит день, когда еврейский народ будет свободен от власти Чернобогов. Но на этом, дети ваших детей не закончат свой путь. Из Египта, они разлетятся по всей Земле. И всюду, их смех, их радость, тепло их сердец, будет напоминать людям, что они не всегда были рабами. Что когда-то все было по-другому, был мир, была радость, была Любовь! Удачи тебе, Иешуа из Назарета, самый храбрый и самый любящий из людей, - папа Джа нежно дотронулся до груди Иешуа своей ладонью из сияющего света - и тепло разлилось по израненному телу.
   - Спасибо тебе, Переплут, - сказал Иешуа, и в следующее мгновение папа Джа исчез.
   И по всей Индии разнеслась весть о великом мудреце, пришедшем с далекого запада. О человеке, который может научить очень многому и способен помочь найти ответы на самые сложные вопросы.
   На зиму, узкая тропка, ведущая к прекрасному горному озеру, покрывалась льдом и становилась непроходимой. А летом туда нескончаемой вереницей шли люди. Они слушали его, они впитывали каждое его слово и стремились как можно больше унести в своем сердце. И самые мудрейшие из мудрецов Индии, преодолевали долгий путь, и шли к нему, чтобы получить возможность посоветоваться с равным.
   Так продолжалось из года в год, пока однажды, пришедшие по весне, как только стаял лед, люди обнаружили маленькие соломенные хижины на берегу очаровательного озера, совершенно пустыми. Иешуа и его ученики спустились с гор и вошли в город. Они смешались с жителями города. И даже еврейский акцент не выдавал их. А через несколько лет, на запад, в сторону далекого Египта, один за другим потянулись первые цыганские таборы. И везде, где они проходили, оттаивали сердца людей, и уходило зло и жестокость, и люди вспоминали о том, что способны любить.
   И не было силы, способной отнять их любовь и их свободу, потому что даже будучи закованными в кандалы, первые дети Джа, наследники Иешуа, не переставали любить и оставались свободны.
  
   И тем больнее смотреть на нынешних цыган. На тех, кто использует свой талант на то, чтобы выжимать из людей деньги. На тех, кто подсаживает людей на наркоту и продает оружие бандам малолеток. Вместо смеха и радости, вместо любви и тепла - горе и боль стали нести они людям. И больно смотреть на них. И невольно думаешь: "А ведь в вас когда-то текла кровь Иешуа!"
  
   Волхвы
   Тильда очнулась из тяжелого забытья. Она лежала прямо на снегу, на заледеневшей городской площади. Вокруг постепенно начинали приходить в себя и подниматься другие волхвы.
   Память потихоньку, черточка за черточкой прорисовывала в ее мозгу каждую деталь минувших событий.
   - Строим круг! Срочно строим круг! - громогласным голосом ревет Велимудр.
   И двенадцать волхвов встают в круг, и Велимудр встает в центр круга. И все двенадцать начинают стягивать энергию и посылать ее в центр круга. И ярким светом вспыхивают глаза Велимудра. Его посох взлетает к небу и ударяет о землю. И страшный грохот перекрывает все.
   И страшный обвал накрывает тропу, по которой уходил епископ со своими зомбями и адептами - все те, кто когда-то были людьми. И гром и молнии и ураган, и снег и ливень обрушились на них со всех сторон. Сверху падали огромные камни, и земля уходила из-под ног. Страшный обвал похоронил под собой превращенную в зомби новогородскую дружину. Но в последний момент, Яхве успел-таки выдернуть епископа и одного из его адептов. Но не крестить русские города шли они теперь, а зализывать раны - домой, в Византию. Надолго ли? Они ведь вернутся.
   Но это отняло все силы у волхвов, все до последней капли, и обессиленные, они рухнули на землю, прямо там, где стояли, посреди заледеневшей городской площади Новгорода.
   И перед ней всплыло лицо Лайлы.
   - Не печалься, Тильда, - произнес ее текучий плавный голос, - ты - единственная, кто услышал нас, потому что в тебе не половина земной крови, как в других волхвах. Твоя мать была славянкой. А твой отец - был чистокровный землянин. Он был из нашей деревни. Может быть, тебе будет приятно узнать, что он держался до последнего. Он продолжал держаться даже тогда, когда другие, более молодые и сильные, погибли и были унесены течением. Он до последнего хранил надежду построить круг и спасти вашу деревню.
   И Тильда впервые увидела лицо отца. Лицо седого могучего мужчины. И его большие добрые глаза смотрели на Тильду.
   - Держись, дочка! Не останавливайся! Делай то, что ты делаешь! Пусть однажды Земля станет свободной! Земля без зомби и адептов. Земля без Чернобогов! Мы все еще вернемся. Однажды, мы родимся снова. И я, и Лайла, и остальные. Дочка, вы только держитесь!
   И Тильда увидела их всех. На нее смотрели глаза отца, и глаза Лайлы, и глаза многих других землян. На нее смотрели большие и добрые глаза Иешуа, огромные светящиеся глаза Самсона. Она увидел резкие фаэнские черты лица. На нее смотрели чуть раскосые миндалевидные глаза уриенского капитана, Гилтониаса, капитана легендарного крейсера "Ари Атар".
   - Да, - хрустальным колокольчиком прозвенел голос Лайлы, - они - не земляне. В них нет ни капли земной крови. Фаэны живут только один раз, и, погибнув, они должны были уйти. Но они погибли, защищая Землю. И теперь у них есть право родиться вновь.
   И тысячи глаз смотрели на неё.
   - Мы вернемся! Мы дождемся своего часа - и вернемся! Вы только держитесь!

* * *

   Берегиня сидела на залитой Солнцем поляне, окруженная толпой ребятишек. Дети сидели, и заворожено слушали ее. Каждый из них прибежал сюда по тайной, одному ему известной тропке. Тильда обвела их ласковым взглядом.
   - Вот так принесли нам "добрую" христианскую веру, - берегиня улыбнулась и потрепала по голове сидящего рядом мальчишку, - но пока есть вы - те кто не забывает, чему учили и что завещали нам наши предки, наш народ не будет до конца побежден. Рано или поздно мы сбросим иго Чернобога, и тогда Земля снова станет свободной. Главное хранить в сердце заветы предков и помнить, помнить и ждать.
   Дети заворожено смотрели ей в глаза. "Крещение Новгорода! Сколько же лет этой красивой и совсем молодой с виду женщине?" - Даже их деды, сколько ни спрашивай, не могут вспомнить, а что же было до прихода христиан. Во всем Новгороде есть только один старец, настолько древний, что никто не помнит его молодым. Он давно уже почти не встает с постели, а когда к нему приходят - тихим, едва слышным шепотом рассказывает о давно минувших днях. И только когда его спрашивают о временах крещения - он умолкает, и взгляд его туманится от боли. Один мальчишка тайком рассказывал, что как-то раз сумел разговорить его на эту тему - старец помнил, что был совсем младенцем, когда пришли дружинники, согнали всех людей на центральную площадь, и по приказу епископа убили его отца и мать и еще многих, и тогда гостившая у них троюродная тетка, чтобы спасти их род, окрестила его.
   А тетя Тильда. Они бегают к ней тайком, чтобы послушать ее рассказы. Но ведь и их отцы бегали к ней тайком, чтобы послушать ее рассказы. Христиане говорят, что она злая Баба-Яга. Но Баба- Яга - это страшная и уродливая старуха, которая ловит и съедает маленьких ребятишек. Христиане сочиняют про нее разные небылицы и пытаются пугать ею непослушных детей. Но ведь христиане ни разу не видели ее. На вид она моложе мамы и чуть постарше старшей сестры. И настолько красивая, что жила бы она в городе - все парни оставили бы городских красоток, и вереницей ходили бы за ней. Ее длинная, почти до щиколоток, коса совсем не тронута сединой. И только мудрые глаза немного выдают ее возраст. Но сколько же ей лет, если она была одной из тех, кто пытался предотвратить крещение Новгорода?!
   - Тетя Тильда, а расскажи нам про Иешуа из Назарета. Кто он - попы говорят, что он Бог, и несет людям добро и Любовь. Но сами попы отнимают у людей свободу. Отнимают право любить. И говорят, что это он так хочет. В твоих рассказах он добрый. Но епископ, который приказал убить мирных людей, женщин, детей и стариков в Новгороде, говорил, что он действует от его имени. Кто он такой, Иешуа из Назарета? Он правда Бог? Если он Бог - то он добрый Бог, или злой?
   Берегиня улыбнулась. Ее нежная ладонь легонько дотронулась до маленькой детской ладошки.
   - Иешуа из Назарета. Он не Бог. Он никогда и не называл себя Богом. Вспомните его слова: "Я есть сын Божий", Тильда улыбнулась, - А кто мы, если не дети Богов? Как смогли бы мы нести людям свет Любви и справедливости, если бы нашими родителями не были сами Боги.
   - Так Византийцы не дети Богов, раз сколько бы они ни пытались принести любовь и справедливость - у них каждый раз получается только боль и страдания?
   - Они считают, что их предка слепили из глины. Наверное, они правы. Но помните, в какой бы Земле, и в каком бы народе вы ни родились - только ваше сердце подскажет вам, кто ваши родители. Что бывает с людьми, когда вы приходите? Загорается ли их взгляд счастливым блеском, или боль и страдания вспыхивают в их глазах, вдыхают ли они аромат цветов, или не могут сделать глоток свежего воздуха под тяжестью рабского ошейника? Слушайте свое сердце - оно мудрое, оно подскажет.
  
   Иешуа произошел из народа, в котором нет ни единой капли земной крови. Они дети двух братьев Матери-Земли. Оба брата - оба их отца погибли. Им не у кого было спросить, не с кем посоветоваться, не на кого опереться. И тогда Чернобог обманул их, выдав себя за обоих братьев.
   Легко было обмануть тех, чей отец погиб настолько давно, что даже голос его было трудно вспомнить.
   Он потребовал от них рабского поклонения, а сироты, так давно соскучившиеся по Отцу, готовы были на все, чтобы только их Отцу было хорошо. Они не могли помнить голос Отца - но слишком жива была память - что не уберегли. Они поверили в иллюзию, созданную Чернобогом, и так похожую на сладкий сон - что Отец по-прежнему жив и что все еще можно исправить. Слишком сильно болело сердце - Отец погиб - не сберегли! И они были готовы идти за тем, кто выдал себя за их Отца, хоть на край света. И не ведали, что выдающий себя за Отца и есть тот, кто убил одного из братьев и убил бы другого, если бы тот не погиб раньше.
   Иешуа из Назарета никогда не был Богом. Он родился в народе, многие века находящимся в полной власти Чернобога. Чернобог использовал их, как живые орудия, чтобы уничтожать и порабощать целые народы. Иешуа пытался освободить свой народ от страшного Чернобогова рабства! И его же именем, сейчас Чернобог порабощает все новые народы. Иешуа из Назарета - герой. Великий герой - как наш Соловат Юлаев, только еще больше, еще сильнее. Он не был Богом, но этот человек шел в бой, когда сами Боги ничего не могли сделать!
  
  
  
  
  

0x01 graphic

   ПУТЬ ИЕШУА
  
   Тяжелая неповоротливая баржа причаливала к берегу. Тревожный скрип снастей говорил о том, что баржа доживала свои последние дни. И все-таки на последнем издыхании, тяжелая корма уткнулась в грунт берега. Люди ступили на берег. Это были кроманьонцы - раса, образовавшаяся от уриенов и последних марсиан. Война сделала страшное: от чудовищной силы взрывов сместилась Земная Ось, и океаны двинулись на сушу. Огромная волна накрыла целые города. Многие дни беспрерывно лил нескончаемый дождь. И родная Атлантида целиком ушла под воду. И после казавшихся бесконечными дней плаванья, когда их нещадно носило по волнам, они наконец-то увидели берег.
   Иешуа ступил на твердую землю: "Чем встретит нас эта чужая Земля?"
   Вдали показались всадники.
   - Иешуа, смотри! Люди - воскликнул Иуда, - можно будет расспросить их об этих местах. Разузнать, что нас здесь ждет.
   У самого уха Иуды просвистела стрела. Всадники неслись на них. Братья резким ударом опрокинули только что съехавшую с баржи телегу. Всадники спешились и в руках у них появились длинные кривые сабли.
   - Спина - к - спине! - выкрикнул Иуда, выхватывая два коротких меча, - не пропустим их!
   Краем глаза Иешуа заметил, как с баржи сходил Ной и две их сестры. Он поднял свой полуторохватный меч и начал выписывать им в воздухе длинные восьмерки.
   И сталь ударилась о сталь. И первая кровь пролилась на землю. Шестеро кочевников пали, остальные, вскочив на своих коней, умчались прочь.
   - Так-то встречает нас эта земля, - пробормотал Иуда, вытирая мечи.
   - Клянусь духами предков, я стану родным сыном этой чужой земле, - сказал Иешуа, - чтобы мы стали родными этой земле, чтобы никогда больше кровь не проливалась от наших рук. Чтобы никогда больше нам не пришлось поднимать мечей.
  
  
   Яхве видел их: "В этом народе нет ни капли крови землян. Они не способны слышать голос Земли. Они то и станут моими первыми рабами. Они будут моими гончими псами. Они будут порабощать для меня целые народы. А другие народы топить в крови".
   Яхве уплотнился настолько, что стал видимым - в нем оставалось еще довольно много энергии. И люди увидели его.
   - Кто ты?
   - Я - ваш Бог и создатель. Я сотворил Вселенную. Я - ваш Отец. И я - ваш господин.
   Он заговорил с Ноем. Он знал, что дух во сне подсказал Ною, где искать баржу. И знал, что Ной не сможет различить, что этим духом был не он.
   - Вспомни, Ной, кто подсказал вам путь к спасению?
   - Это был ты?
   - Кто, кроме Господа Бога вашего будет заботиться о вас?! Отныне, вы - мой избранный народ, и не будет вам равных ни в чем. А в доказательство, я дам вам язык, точнее и выразительнее которого нет.
   Яхве много летал над землей и слышал много разных языков. Действительно, иврит до сих пор уступает по точности и выразительности только одному языку, первому языку, появившемуся от слияния языков гипербореев и землян - санскриту. Но об этом Яхве, конечно же, умолчал. Потом, гораздо позже, когда существование санскрита открылось евреям, он придумывал всяческие отговорки - но это было потом. И еще потребовал он, чтобы евреи не смешивали свою кровь с кровью других народов, потому что страшно боялся, что однажды их кровь смешается с кровью землян, и тогда они смогут услышать голос Земли.
   И до сих пор у чистокровных евреев строение костей черепа отличается от всех остальных людей. И еще, у них есть две дополнительные коротенькие голосовые связки, которые тянутся не поперек горла, а по диагонали. Именно из-за этих двух дополнительных связок у евреев такой своеобразный выговор.
  
   - "Что-то с ним не так", - подумал тогда Иешуа, в нем сохранилась наследственная память о том, что когда-то был Отец, но он считал, что Отец давно погиб. И потом, тот отпечаток, который сохранился об Отце, был совсем не такой. Отец был свободным. Даже слишком свободным. Он очень ценил свободу в своих детях. Так почему, вдруг, потребовал покорности и рабского повиновения...
   "Что-то здесь не так".
   - Что-то с ним не так, - сказал подошедший Иуда, - разве творец Вселенной может быть таким угрюмым и жестоким?
   - Все может быть, - сказал Иешуа, - посмотри, как нас встретила эта земля?
   "И все-таки, что-то здесь не так", - подумал он.
   - И разве ты станешь делать из собственных детей - рабов? - пробормотал Иуда.
   - С отцом что-то не то творится, - сказал Иуда, - с тех пор, как он стал общаться с этим странным Богом, он стал какой-то угрюмый. Начал много пить. Стал очень жестоким, вспомни, как он поступил с Хамом, когда тот пытался критиковать его за пьянство? И нисколько не смутился, что, напившись до одури, спит в грязной луже. Надо же - продать Хама вместе с сыном работорговцу! Отец постоянно общается с этим странным Богом. Он уже всерьез верит, что сам построил эту баржу по чертежам, которые дал ему этот Бог. И называет ее "Ноев Ковчег". Хотя сам он приделал только две верхние палубы к этой барже, и сделал это, как сам умел.
   - "Странный Бог", - подумал Иешуа, - "И что же ему все-таки от нас надо?"
  
   Иешуа лежал, растворившись в самом сердце Земли, и мудрая Морана показывала ему картины всех его прожитых жизней.
  
  
   Двенадцатилетний Иешуа сидел на берегу и смотрел на воду. Израиль праздновал очередную победу. Израильская армия разгромила очередное соседнее государство. По этому поводу был общий праздник. Но Иешуа не было весело. Рядом подсел его дедушка:
   - Что, невесело тебе, Иешуа?
   - Нет, дедушка Иуда.
   - Помнишь Самсона, внучек?
   Иешуа помнил Самсона. Огромный гигант въехал в городские ворота на здоровенном белом коне. Его широкая открытая улыбка сияла ровными белыми зубами. Его глаза сияли. Его роскошные длинные волосы, скрепленные широким сверкающим обручем, тугими упругими волнами спадали на массивные плечи и бугристую от стальных мышц спину. Люди радостно встречали его. Он сошел с коня и подхватил на руки свою любимую, и закружил - закружил ее над землей. Он кричал и смеялся.
   - Мир, люди!... - кричал Самсон, - Мир!!
   Это был мир. Лучший воин Самарии женился на первой красавице Израиля. И десятки самарийских старейшин сегодня приехали сюда, вместе со старейшинами Израиля праздновать заключение мира.
   Дети облепили руки и плечи Самсона, а самая маленькая девочка забралась к нему на шею и вцепилась ручонками в его роскошную шевелюру. И мамаши не отгоняли детей и не запирали их во дворе - они знали, что огромный гигант никогда никого из них не обидит. И он катал их. Он носился с ними по городской площади, и смеялся.
   - Мир, люди! - кричал Самсон, - Наши дети никогда больше не будут умирать в этой бессмысленной и бесконечной войне, как умирали их отцы! Ми-и-и-ир!!!!...
   Его глаза сияли. Он обнимал людей за плечи своими мягкими широченными ладонями.
   - Мир, люди! - кричал Самсон, - Наконец-то долгожданный мир!
  
   Поздно вечером самарийские старейшины уехали. А Самсон остался в доме своей любимой. Теперь он вошел в ее семью, раз и навсегда скрепив мир между двумя народами. Наступила ночь, и тьма окутала город. Рядом с ней лежал огромный Богатырь Самсон, и она нежно гладила его по сильной мускулистой груди. Его роскошные тугие волосы разметались по подушкам. И даже во сне он улыбался.
   А потом пришел хлесткий, как удар кнута, приказ Яхве, и она не могла ему сопротивляться.
   - Выведай его слабое место. Узнай, как мы можем его уничтожить.
   - Но Господь! Наш народ устал от войны. Матери устали хоронить и оплакивать своих детей.
   - Тем быстрее нам нужна победа - или вы собираетесь жить в мире с язычниками?!
   - Но Господь! Я люблю его! Не отнимай у меня мою любовь!
   - Что?! Любишь его?! Ты должна любить меня! Я - твой Бог, а не этот...!!
   - Но Господь. Я не могу, - разрыдалась она.
   Его холодная цепкая рука вцепилась ей в горло, а ладонь из белого, как мертвые кости, свечения задушила готовый сорваться крик.
   - Можешь, - процедил он, и сделаешь.
   Прошел еще один день веселья, и наступила следующая ночь.
   Она услышала легкий шорох, и едва слышные шаги по коридору. Самсон! Нужно разбудить его! Ее ладонь потянулась к любимому, но цепкая, холодная рука Яхве снова вцепилась ей в горло.
   - Что это ты собиралась сделать?! Сиди тихо. Как мышка.
   И смуглая ладонь элитного израильского солдата легла на длинные шикарные локоны, и острый клинок отсек их. Самсон рванулся. Его тяжелый кулак навылет прошиб грудь ближайшего солдата. Но с ним больше не было голоса Богов, который направлял его руку. Осталась только сила его мышц, против отточенной с рождения техники лучших израильских солдат.
   Самсона скрутили. Его сияющие глаза выжгли раскаленным железом. И тяжелые колодки сдавили широкие запястья его рук. И мощный кованый ошейник лег на его широкие, гордые, могучие и свободные плечи. И массивные кандалы короткой цепью сцепили его ноги, еще вчера резво носившие Самсона по улицам города, когда он смеялся и кричал: "Мир, люди! Мир!"
   И в ту же ночь, когда их никто не ждал, войска Израиля вошли в родную страну Самсона. И вырезали всех, не щадя ни женщин, ни стариков, ни детей. И даже скот вырезали подчистую, чтобы ничего не осталось от некогда гордого и свободного народа.
  
   - А ведь Самсон не был нашим врагом, - сказал дедушка Иуда, задумчиво глядя вдаль. И Иешуа было совсем невесело в этот праздничный день очередной победы израильских войск.
   - "Когда-нибудь", - подумал Иешуа, - "я спасу наш народ из рабства этого поганого Бога".

0x01 graphic

  
   - Ты прошел весь путь от травинки до высшего, Иешуа, - сказала Морана, - Рожденный без единой капли Земной крови, ты сумел увидеть живых Богов, и стал родным сыном Матери-Земле. Все, о чем ты говорил в своей клятве, сойдя на берег с Ноева Ковчега - все это исполнилось. Твой народ под надежной защитой Римской Империи и им нет больше нужды воевать. С них берут очень низкий налог - самый низкий из всех римских провинций, и, неслыханное дело, им дали полное самоуправление, у них свои правители и своя полиция. Ты прошел весь путь - и ты можешь больше не рождаться. Ты можешь жить в короне Матери нашей Земли - Солнца, и говорить с ней так же, как ты научился говорить с Землей.
   - Я должен вернуться. Я должен освободить мой народ от рабства. У них все есть - но они несчастливы. Я должен освободить их от этого страшного Бога. Они непрерывно молятся ему, отдавая ему всю свою любовь и все свои силы. Они глухи и слепы. Он отнял у них все. Он отнял у них любовь. Он отнял у них способность радоваться жизни.
   - Но что ты сделаешь? Ведь человеку, даже высшему, очень нелегко справиться с Богом, даже с таким извращенным. А Боги не смогут открыто помогать тебе - иначе Иналия убьет тысячи душ.
   - Я заново научу их видеть и слышать. Я покажу им Живу, когда рождается новый Мир. Ведь в этот момент она сияет так ярко, что ее невозможно не увидеть. Пусть они увидят сами, похож ли жестокий и кровавый Яхве на то существо, которое рождает Миры.
   - Это будет очень нелегко, Иешуа. Они слишком давно в его власти. И в них почти нет земной крови - им не за что зацепиться.
   - Я должен вернуться.
  
   - Я должен пойти с ним, - сказал Иуда.
   - Но ты еще не закончил здесь, - ответила Морана, - время твоего рождения наступит чуть позже.
   - Что толку будет от меня, если я буду рожден через двадцать лет? Что толку, если я буду бегать двенадцатилетним пацаном, пока Иешуа будет надрываться там один? Я должен родиться сейчас. Вдвоем, мы обязательно сможем то, с чем он один может и не справиться.
   - Закон - один для всех. За то, чтобы родиться до срока - тебе придется платить страшную плату, Иуда. Это Чернобоги могут отмывать карму - и плата за это одна - рабы. Я не приемлю такой платы. И я никогда не пойду против Закона Гармонии Вселенной. А значит, тебе придется платить за все сполна. Подумай, Иуда. Ведь это значит, что у тебя не будет своей любимой. И у тебя не будет детей. Но и это может быть еще не все.
   - Я должен быть там, вместе с ним, - повторил Иуда. Если бы он знал, насколько страшной будет эта плата. Что ему придется самому идти и договариваться о казни лучшего друга. Фактически собственными руками подписывать Иешуа смертный приговор. Но и тогда, он бы не изменил своего решения.
  
   Так в Мир пришли двое, чтобы освободить свой народ от тяжелого рабства кровавого Чернобога - Яхве. Так родились Иешуа из Назарета и Иуда из Кариот.
  
   Комментарии автора.
   Здесь я высказал версию, наиболее соответствующую истине, что Иешуа из Назарета, апогеем пути которого стала героическая попытка освободить родной народ от власти Яхве, был с еврейским народом с самого его зарождения. Поэтому библейский Сим, сын Ноя, есть ни кто иной, как Иешуа, в одной из более ранних своих жизней. И Иуда, как постоянный друг и спутник, сопровождает его с этой, одной из самых первых полностью осмысленных его жизней.
   Кроме того, Иешуа был просто обязан присутствовать при всех наиболее ключевых исторических вехах еврейского народа, какой, несомненно, являлось предательское убийство Самсона, и последующая за этим резня с полным уничтожением целого народа. Понимание ситуации складывалось у Иешуа из жизни в жизнь, и, в конце концов, подвело его к тому героическому пути, которым он и прошёл до конца.

* * *

  
   - Тетя Тильда, а как рождаются такие герои? - маленький мальчик смотрел ей в глаза, впитывая каждое слово.
   - А как ты думаешь, если бы на Земле, к примеру, у нас, здесь, на Славянской земле, взяли бы и родились в одно время сразу несколько таких великих героев? Долго ли Византийцы смогли бы насаждать нам чужых Богов, чуждую веру? Долго ли смогли бы они искоренять наши обычаи, подрубать наши корни, лишать наш народ силы?
   Вот потому-то и боятся Византийцы! Потому и ввели обычай, когда о свадьбе людей договариваются их родители, а то и вовсе, поп в церкви решит - кому и с кем. Чтобы ни в коем случае не любили друг друга! Чтобы даже знакомы друг с другом до свадьбы не были! И ни с кем, кроме так вот выбранного нелюбимого супруга не смей!
   И даже Купальскую Ночь нашу извратить и искоренить пытаются. Чтобы любовь как таковую изжить. Обозвать ее чем-то грязным и недостойным. Чтобы не было любви вовсе.
   А кого можно родить без Любви? Только слабого человека. А если женщина еще и подневольная, рабыня, тогда и вовсе родит только труса. А если еще и от раба - тогда труса вдвойне! Он уже родится с душой раба.
   Но стоит только где-то вспыхнуть настоящей Любви - и от такой любви рождается человек с сильным духом. Не тот, кто способен лишь забиться в угол и думать о том, как бы самому сейчас выжить, да еще и на других покрикивать: "Тут жрать нечего, а они о всякой ерунде, типа спасения народа думают! Ну, совсем тупые!" А тот, кто способен не согнуться, не сломаться, защитить свой народ и родную Землю. Такие, как кнес Всеслав, как Соловат Юлаев, и как Иешуа из Назарета.
   Когда любишь по-настоящему, когда можешь впустить любимого в самую душу, не оставляя нигде закуточка "только для себя", и когда он впускает тебя в ответ, и не боишься войти, потому что знаешь, что ничего не сломаешь в любимой душе, в любимом сердце. Когда два разных человека становятся одним существом. И они уже сами не могут отличить, где заканчивается он, и начинается она, где заканчивается она, и начинается он.
   И только тогда может родиться настоящий герой! Вспышки от такой любви полыхают так ярко, что закрывают полнеба, их можно увидеть за многие дни пути! Их почти видно глазами! Они ярче, чем Вифлеемская Звезда, о которой так любят вспоминать Византийцы!
   А может быть - та звезда и была такой вот вспышкой?.......
  
  
  

0x01 graphic

  

МАРИЯ И ИОСИФ

  
   Старый плотник не был женат. Он был слишком честным, а потому так и не сколотил себе состояние и оставался простым плотником. Люди многие начинали с бедности, но потом, с возрастом зарабатывали деньги, обзаводились хозяйством, строили большой добротный дом. Но в Израиле, где каждый человек должен быть честным только с членами своей семьи, и, в крайнем случае, с очень близкими друзьями и знакомыми, для того, чтобы заработать, нужно много крутиться и изворачиваться. А Иосиф был для этого слишком прямолинейным и открытым, и, понимая, что так он многого в жизни не добьется, менять себя, становиться хитрее и ухватистее, душа не лежала. И строгие еврейские мамаши и суровые отцы семейств, всегда с особой тщательностью следившие за тем, чтобы их дочь вышла замуж за человека успешного и процветающего, не торопились отдавать свое сокровище за простого плотника. Плотник в двадцать лет - это еще куда ни шло, да и то, если за его спиной стоит Богатый и процветающий папаша. Ну а если в сорок лет ты все еще плотник, да к тому же не из Богатого семейства - тут уж извините - поищи себе изгойку или нищенку.
   Мария была потрясающе красивой девушкой. Иосиф часто заглядывался на нее. Он долго смотрел ей вслед, когда Мария возвращалась домой, неся тяжелые кувшины с водой. Ее бедра скользили в плавной текучей походке, а ее ступни почти не касались земли. Он подолгу не мог оторвать от нее своего взгляда, но так ни разу и не решился заговорить. Иосиф слишком хорошо понимал, что семья Марии никогда не позволит ему даже и близко подойти к ней. И от этого на душе становилось грустно. Иосиф пытался себя заставить не думать о ней. Набирал много заказов и старался с головой уйти в работу. Но так и не сумел перебороть себя. И снова и снова, каждое утро, когда Мария шла за водой, он приходил туда и подолгу любовался ее невероятной красотой, так и не решаясь заговорить.
   И однажды она заговорила с ним сама:
   - Здравствуй, плотник, - голос у нее был легкий, как дуновение ветерка, - Ты каждый день приходишь сюда. Но почему ты всегда молчишь?
   - А разве я, вот такой, могу нравиться женщинам? - неловко проговорил он.
   - О да, плотник! - ее ресницы поднялись и яркие сияющие глаза глянули ему прямо в душу, - Ты. Вот такой. Можешь нравиться женщинам. Но..., - после паузы добавила она, - Ты же знаешь... Ты вряд ли когда-нибудь сможешь нравиться их родителям. У тебя большое и доброе сердце, плотник. Не мучай себя. Может, тебе будет лучше узнать, что этим ты мучаешь и меня. Постарайся забыть.
   - А ты? - едва слышно проговорил Иосиф.
   Ее легкая, как взмах крыльев бабочки, ладонь коснулась его груди.
   - Иногда, мы не вольны в своих поступках, плотник. Одной, мне будет легче не думать о тебе. Забудь обо мне. В крайнем случае, уезжай. Не рви на куски свое сердце, плотник.
   И она упорхнула дальше своей легкой, перетекающей, как капля воды, походкой, едва слышно шелестя длинными подолами юбок и почти не касаясь земли.
   - О чем это она с тобой говорила? - спросил старший брат Марии.
   - Так. Ни о чем, - пробормотал Иосиф и побрел к себе в мастерскую.
   Через год Мария вышла замуж. Жених не был добр, или хорош собой, но в свои двадцать пять, он уже был очень Богат, и его дела стремительно шли в гору. Он был владельцем бесчисленных караванов. Его лавки и магазины открывались в самых разных городах Израиля. Он укутывал Марию в шелка и не обращал ни малейшего внимания на постоянную тоску в ее глазах.
   А через два года, семья Марии узнала, что такое беда. Муж Марии рвал и метал. От его крика содрогались стены. Он требовал с ее родителей немедленной компенсации. Девушка была бесплодна. Раввины долго уговаривали мужа, ну подожди еще недельку, ну подожди еще месяц, и все получится. Но прошло два года, а Мария так и не смогла забеременеть. Муж с позором выгнал ее, и женился на другой. Бесчисленные женихи, когда-то толпами охаживающие родителей Марии, теперь обходили их дом стороной. Волшебная красота Марии больше не привлекала их. Не девственница, да к тому же бесплодная, она была не нужна им. Так первая красавица города оказалась не нужна никому.
   И тогда Иосиф решился. Он накалымил сколько смог денег, и накупив подарков, отправился к родителям Марии. Мать Марии, которая раньше и не взглянула бы в его сторону - теперь приняла его. А ее братья, которые погнали бы его палками еще от калитки - теперь стояли молча.
   Мария подняла на него взгляд. Ее огромные, когда-то сияющие глаза теперь были полны печали.
   - Зачем я тебе теперь, плотник? - сказала она, - Ты еще встретишь женщину, которая тебя полюбит, и которая сможет родить тебе детей. Ты еще будешь счастлив. У тебя большое и доброе сердце, Иосиф. Разве ты заслуживаешь того, чтобы твой род оборвался?
   Иосиф подошел к ней и обнял ее за плечи.
   - Мне все равно, - прошептал он, - пусть лучше мой род оборвется. Мне все равно.
   К ним подошла ее мать.
   - Прошу об одном, Иосиф, - сказала она, - Уезжайте из города. Пусть люди не видят нашего позора. У меня еще шесть дочерей, плотник. Как я смогу выдать их замуж? Со временем все позабудется, и женихи вернуться в наш дом. Забирай мою дочь, но прошу об одном, Иосиф. Уезжайте. Пожалей моих девочек, плотник.
   Так начались их странствия. Иосиф собрал свои немногочисленные пожитки - и они двинулись в путь.
   - Пусть лучше так. Пусть лучше бесплодна - зато с тобой, Иосиф, - шептала Мария, когда он обнимал ее долгими лунными ночами.
   - Зато с тобой, любимый, - повторяла она, когда его большие нежные руки ласкали ее прекрасное тело, и ее глаза сияли.
  
   И снова очередной город не желал принимать их. Люди не хотели общаться со слишком честным плотником и его бесплодной женой. Иосифу переставали давать заказы. У них заканчивались деньги. И снова и снова приходилось им собирать вещи и двигаться в путь. Были дни великого паломничества, и Мария с Иосифом прибились к каравану паломников и отправились к святым местам еврейского народа. Потому что не знали, и никак не могли понять, за что же Бог Израиля так не милостив к ним.
   Все постоялые дворы были забиты, и этот был последним. Хозяин вышел к ним навстречу.
   - Извините, но мест больше нет, - сказал он, - могу предложить вам место в хлеву. Защита постоялого двора вам обеспечена, а вот насчет удобств - тут уж не обессудьте. Зато и плата гораздо дешевле.
   Иосиф посмотрел на Марию. У нее был утомленный вид, но она улыбалась. Иосиф не уставал восхищаться своей любимой. За все время их долгих странствий, он ни разу не услышал от нее ни единого слова жалобы. Она ни разу не сказала ему, что устала, хотя несла на себе почти треть их поклажи. Ни разу не сказала о том, что от тяжелого груза у нее болит спина. И ее походка все время оставалась все такой же плавной и текучей.
   Мария улыбалась. Именно сейчас она была счастлива. Именно сейчас, а вовсе не в те два года первого замужества, когда она купалась в шелках, когда ее пальцы были унизаны дорогими перстнями, а служанки растирали ее нежную бархатную кожу ароматными маслами, и муж осыпал ее подарками. И что с того, что долгие дни их странствий слились в один бесконечный день. Когда кажется, что пути не будет конца. Когда от палящего Солнца пересыхает во рту и обгорает кожа. Когда спину ломит от тяжелого груза. Когда обувь стирает ноги в кровь, а раскаленные камни не позволяют идти босиком. И что с того? Ведь за каждым таким бесконечно долгим днем приходит ночь. Ночь, когда глаза смотрят в глаза. Ночь, когда двое становятся одним. Когда засыпаешь и просыпаешься в объятьях любимого. И что с того, что утром снова наступит бесконечно долгий день? Эти ночи она не променяла бы на дворцы, сияющие роскошью. Горячие ванны с ароматными маслами. Толпы служанок, готовых по малейшему движению руки принести все, что будет угодно госпоже. И мужа, с которым... Хм... Чувствуешь себя одной из его золотых статуэток на полке.
   Иосиф взглянул на Марию. Она едва держалась на ногах. Но она улыбалась ему. И ее глаза сияли.
   Так и остановились они среди соломенных циновок хлева, на простых охапках сена, рядом с блеющими ягнятами.
  
   Пастухи сидели возле долгого ночного костра. Это были люди одного из уцелевших языческих племен. Старый волхв сидел и смотрел на огонь. Его длинные седые волосы, схваченные на лбу кожаным ремешком, спадали на широкую грудь и мощные плечи. Он поднял глаза, и увидел в небе ярко сияющую звезду. Тогда старый волхв поднялся и долгим взглядом оглядел остальных.
   - Надо идти, - сказал он и подхватил свой тяжелый массивный посох.
   И они двинулись в путь. Туда, куда указывала им яркая звезда. Оставив стадо на попечение собак и мальчишек.
  
   Евреи страшно боялись язычников. Они боялись мести за разрушенные храмы и поруганные святые места. Мести за убитых волхвов и залитые кровью города. И хотя Рим положил конец этой войне, ни один еврей за пределами Израиля, никогда не рискнул бы остановиться просто под открытым небом, вне защиты постоялого двора. Они боялись, что праведный гнев тех, чьи храмы были разрушены, а жрецы и провидцы жестоко казнены, не пощадит народа палачей, даже их женщин, стариков и детей. Они хорошо знали обычаи своего народа, и ждали того же от язычников. Поэтому каждый, в ком еще теплилась искра старой веры, вселял непередаваемый ужас в сердца евреев. И суровое лицо старого волхва заглянувшего в хлев, даже под защитой постоялого двора, где никто не смел обнажать оружия, вызвало волну страха. Мария вся сжалась в комок и попятилась к дальней стене. Иосиф поднял глаза. Взгляд его был слегка растерянным, и он не отрываясь смотрел на тяжелый посох волхва и на длинные пастушьи ножи, висевшие на поясах вошедших.
  -- Здравствуй, о, прекраснейшая из женщин Израиля, - прозвучал суровый голос волхва, - Знамение привело нас сюда. Знай же! В тебе зародилась новая жизнь. Великий человек придет в Мир через тебя. Тот, кто ценой своей жизни, решится спасти ваш народ. Тот, кто придет для того, чтобы отныне никто из детей твоего народа не был рабом. Чтобы ваши дети рождались в любви, и умирали в радости. И чтобы раз и навсегда положить конец войне между евреями и язычниками.
  -- Но, разве Рим не положил конец этой войне? - проговорил Иосиф.
  -- Не обманывай себя, странник. Рим пришел, и когда-нибудь Рим уйдет, и тогда война вспыхнет с новой силой. И много крови прольется с обеих сторон. Он - единственная надежда вашего народа.
  -- Искорка его жизни уже теплится в тебе, о, прекраснейшая из женщин Израиля, - ласково проговорил волхв, обращаясь к Марии, - береги его.
   И волхвы ушли, а Иосиф долго в растерянности смотрел им вслед.
   Иосиф сидел на берегу реки и глядел в воду. Он смотрел, как волны, одна за другой, накатываются на берег, и его сердце разрывалось от боли.
   - "Почему? Ну почему все случилось именно так?" - думал Иосиф, - "Значит, бесплодной была не Мария. Значит, бесплодными были я и ее первый муж. А кто-то другой, какой-то другой мужчина, сумел подарить ей ребенка. Но почему она не доверилась мне? Ничего не сказала? Зачем скрыла от меня, что в ее сердце появился кто-то другой? Я стар, и далеко не красавец. И что странного, что кто-то молодой и красивый запал в ее сердце? Неужели она решила, что я стану осуждать ее? Или попытаюсь отнять ее любовь? Ведь я же люблю ее! Ее! А не себя! Разве посмел бы я разрушить ее любовь?! Разве стал бы делать ее несчастной? Мария! Любимая! Тень недоверия создает стенку между любящими сердцами. Со временем она станет толстой стеной, и тогда уже ничто не сможет разрушить ее. Мария! Любимая! Ну почему ты поступила именно так? Недоверие убивает любовь! Убивает раз и навсегда! А ведь это самое главное! Самое прекрасное! Самое святое, что у нас было! Почему ты не поверила мне?!" - Он вспомнил ее огромные сияющие глаза, нежно глядящие на него, - "Нет... Ты просто боялась сделать мне больно. Больно... А вместо этого убила нашу любовь. Ну почему все именно так? Как же так? Любимая".
   - Любимая..., - едва слышно прошептал он, - неужели уже ничего не спасти? - Вязкая горечь жгла его губы. И жгучая боль поселилась в его сердце.
   Он услышал за спиной ее легкие шаги. Ее нежные ладони опустились на плечи и скользнули по груди. Она обняла его и прижалась щекой к его седым волосам.
  -- Иосиф. Что с тобой, любимый? Что так печалит тебя? - как прекрасен был ее нежный, ласковый голос. Он медленно повернулся к ней, и глаза их встретились:
  -- Так значит, бесплодной была не ты? - проговорил Иосиф, - Значит, бесплодными были я и твой первый муж?
  -- Иосиф! Ну что же ты творишь, любимый! - прошептала она, - Как ты мог такое подумать? В моем сердце нет, и не было никого, кроме тебя. А если бы такое случилось - ты первый узнал бы об этом! Потому, что ты - мой любимый! Ты, а не кто-то другой! И как посмела бы я оскорбить тебя неверием?! Как посмела бы ядом недоверия отравить нашу любовь?! Ведь это - самое святое, самое прекрасное, что у нас есть! Это - дороже жизни!
  -- И ты не побоялась бы сделать мне больно?
  -- Больно?! Мы с тобой - одно существо, Иосиф! Твоя душа - это моя душа! Твое дыхание - это мое дыхание! Твоя любовь - это моя любовь! И твоя боль - это моя боль! И лучше уж боль, чем смерть, любимый! А потерять любовь - это и есть смерть!
  -- Мария! - он обнял ее и прижал к груди, крепко-крепко, - Любимая моя! Прекрасная моя! - шептал он. Его руки ласкали ее стан. Его губы целовали ее лицо и шею. Он зарывался лицом в ее душистые волосы, - Любимая моя! Прости! Прости, что такое подумал! И дело не в том, был ли кто-то еще! Дело в том, что когда появляется необходимость скрывать от того, кого любишь, что-то, что только для себя, уголок души, где нет места даже для того, кого ты любишь - любовь перестает быть той самой, настоящей любовью. Прости меня, любимая! Я испугался. Испугался, что никогда больше не будет вот так! Когда весь мир просто взрывается. Когда я дотрагиваюсь до твоей руки, и чувствую, что чувствует твоя кожа от моих прикосновений!
  -- Иосиф! - ее нежные руки ласкали его волосы. Кончики ее пальцев мягко пробегали по его спине, - Любимый мой! Разве ты еще не понял? Твоя семья, моя семья - где они сейчас? Моя мать даже не пустит меня на порог. У меня есть только ты, а у тебя есть только я. Мы изгои, любимый. Это общество не принимает нас. Так разве можем мы рисковать самым дорогим, что у нас есть, ради пустых условностей этого общества?!
  -- Но как же тогда?...
  -- Вчера, когда мы двое - становились одним. Когда весь Мир вспыхнул яркими красками. Когда кругом звенела музыка, и Звезды были так близко, что до них можно было дотронуться рукой, я вдруг увидела духа. Он сказал мне: "Ты больше не бесплодна, Мария. У тебя будет ребенок". И рано утром, когда ты еще спал, я почувствовала новую жизнь внутри себя. Я лежала, смотрела на тебя и боялась шелохнуться. Я боялась, что вот мы встанем, и заговорим, и все растает, как сон. А потом настало утро - и пришли волхвы.
  -- Ты видела ангела?!
  -- Не знаю, любимый. Этот дух, он был такой огромный. И казалось, поднимался из самого сердца Земли. У него был очень низкий, бархатный, словно ласкающий голос. Почти такой же, как у тебя в минуты нежности. И он сказал мне точь-в-точь то же, что этот волхв. Он сказал: "Через тебя придет в Мир тот, кто может спасти ваш народ". У нас будет ребенок, любимый! Твой ребенок!
   Он подхватил ее на руки. И закружил... Закружил...
  -- Мария! Любимая моя! Прекрасная моя! - кричал он, а ее чудесные глаза с любовью и нежностью смотрели на него, и сияли счастьем.
  
   Послесловие к рассказу.
   История о так называемой девственности Марии - сплошь вымысел. На иврите нет двух разных слов для обозначения девушки (девственницы) и молодой женщины. И то, что это слово было переведено именно, как девственница - явная ошибка перевода.
   Как вышло так, что строгая еврейская мать, отдает свою красавицу-дочь, а о красоте Марии действительно ходили легенды, за немолодого человека, да еще и бедняка? Старшую дочь, заметьте! И это притом, что у евреев наследование идет по материнской линии. Даже у гораздо менее аккуратных, в этих вопросах народов, такое вряд ли было бы возможно. А уж у евреев - то?!
   Причина может быть только одна - бесплодие Марии. А как могло выявиться ее бесплодие? И выявиться это должно было до брака с Иосифом, потому что Марию - старшую дочь, красавицу, надежду рода, не отдали бы за бедного немолодого плотника. Для еврейской девушки, и речи быть не могло ни о каких добрачных связях. Даже современная медицина признает пару бесплодной не раньше, чем через год регулярной половой жизни. А это значит, что Мария не меньше года была замужем, до Иосифа. Еврейская церковь категорически запрещает разводы. Но еврейская церковь и еврейское общество признают исключительно важным то, что род не должен оборваться. И поэтому существует один-единственный случай, когда еврейская церковь может разрешить развод - если пара оказалась бесплодной. А чтобы не возникло ошибки, пару признают бесплодной не через год, а минимум через два года совместной жизни. А так как ни о каком гражданском, либо неофициальном браке, в еврейском обществе речь не идет, это явно свидетельствует о том, что Мария в течение, минимум, двух лет была замужем до Иосифа, и была разведена (по причине бесплодия?). И именно поэтому, строгая еврейская мать согласилась отдать свою дочь за Иосифа.
   А значит, когда речь идет о чуде зачатия Исуса, говорится именно о чудесном исцелении Марии от бесплодия. А вовсе не о беременности девственницы.
   Что же касается событий, произошедших в хлеву, на постоялом дворе - существует множество фактов, подтверждающих, что это был именно день зачатия Исуса, а не день его рождения. В те времена, а во многих старых еврейских семьях и до сих пор, день рождения ребенка не считается каким-то особенным праздником. Его могут скромно отметить в кругу семьи, а могут и не отмечать вовсе. Настоящие же именины празднуются именно в день зачатия. Он то и считается настоящим моментом появления человека на свет. А от дня рождения отсчитывают только возраст.
   В самой библии есть несколько моментов, когда указывается точная дата и при этом указывается возраст Исуса. И каждый раз, этот возраст оказывается на год меньше, чем время, прошедшее с момента официальной даты рождения Исуса, до момента упомянутого события. В библии описано всего одно событие, когда возраст Исуса совпадает с датой его официального рождения. Но это событие происходит в самом начале года, то есть, когда день рождения Исуса еще не наступил.
   И потом, беременной женщине на последних месяцах идти через пустыню?!
   Все эти факты как раз и свидетельствуют о том, что официальная дата рождения Исуса - это не момент его рождения, а момент его зачатия.
   Таким образом - было ли зачатие Исуса чудесным? О, да! Конечно! А разве не было чудом исцеление Марии от бесплодия?! А было ли зачатие Исуса непорочным? А разве может быть порочной настоящая истинная любовь?!
   Таким образом, зачатие Исуса было и чудесным и непорочным.
   Но совсем не в том смысле, в котором любят говорить об этом христиане.
   И после рождения Исуса, у Марии с Иосифом были еще дети, о чем прямо сказано в библии, когда Исуса прерывают во время проповеди и говорят, что пришла его мать и его братья. Причем именно "братья", во множественном числе, то есть не меньше двух, а значит, с самим Иешуа, их было минимум трое. При этом, ни до рождения Исуса, ни в описании самых первых лет его жизни, ни о каких братьях еще не упоминается. А значит, все братья были только младшие, что еще раз свидетельствует о том, что до рождения Исуса, Мария была бесплодна.
   И с момента появления братьев Иешуа, Мария с Иосифом, наконец-то, перестают быть изгоями общества. Причина этого - знаменитая еврейская осторожность и предусмотрительность. Которая очень ярко показана в анекдоте, который, кстати, рассказала мне именно еврейская девочка:
   Во времена Советской власти, учительница на уроке говорит: "Дети! Бога нет! Его не существует! Давайте все дружно покажем в небо фигу в знак того, что Бога не существует". Дети дружно показывает в небо фигу, и только еврейский мальчик сидит, скрестив руки на груди, и ничего не показывает. Учительница спрашивает: "Мойша! Почему ты не покажешь в небо фигу? Ведь Бога же нет!" "Но, Мария Ивановна, раз Бога все равно нет, тогда зачем, какой смысл показывать фигу пустому небу?... А если вдруг, окажется, что он все-таки есть? Тогда зачем же я стану портить с ним отношения?""
   Поэтому, семья, в которой не меньше трех детей, (Конечно, при условии, что это настоящие евреи, а настоящими евреями считаются только евреи по матери. И Иосиф, и Мария, и их дети были настоящими евреями) не может считаться изгоями. Люди предпочитают с ними не ссориться, а то кто знает, кем станут эти дети?
   Так Мария с Иосифом, наконец-то, перестали быть изгоями. И, хотя жили они бедно, но бедно живущий еврей, это примерно то же самое, что средний, вполне себе не бедствующий русский. Так что и большой хороший дом у них был, и свое хозяйство. Правда, на шелка и бриллианты денег конечно не хватало. Но шелка и бриллианты были глубоко безразличны Марии. Ей был не безразличен ее любимый и дети. А дети были и сыты, и одеты, и, кстати, сумели получить вполне неплохое образование. О чем, правда вскользь, но тоже упоминается в библии.
   Так что читайте библию. Читайте внимательно. Когда Суворова спросили, как же ему удалось раскопать столько интересных фактов и документальных свидетельств по Второй Мировой войне, он ответил: "А все из тех же официальных хроник, что и вы. Просто, читая, нужно смотреть не только на то, что тебе хотят показать, но и самостоятельно анализировать то, о чем тебе очень старательно не хотят говорить. И тогда открывается очень много интересных фактов. Смотришь и видишь, какие моменты особенно тщательно обходятся вниманием, анализируешь и сопоставляешь. А кое-где и вовсе вскользь упоминаются официальные документы, указы и договоры. Так что, читайте официальную хронику. Читайте и анализируйте. В ней можно найти очень много интересной информации".
   Так что анализ некоторых, наиболее ярких моментов библии, показывает явное несоответствие с тем, чему учит церковь.
   Если же сесть и всерьез проанализировать всю библию. Каждую ее строчку. В подлиннике, после первой реформы, после второй реформы, после третьей реформы. То можно будет выявить очень много интересных фактов. И про самого, так называемого Бога-отца, и про то, чего же на самом деле пытался добиться Иисус, и про то, насколько мало общего между учением самого Христа, и тем, чему учит христианская церковь, и насколько она ему прямо противоречит.
  
   И в завершение хочу сказать. Когда Карл Маркс приехал в Россию и подробно ознакомился с деятельностью и программами марксистских кружков, он ужаснулся и сказал: "Нет, товарищи, я - не марксист!" И если бы Иешуа из Назарета, вдруг, случайно оказался здесь и подробно ознакомился с деятельностью христианских церквей. Всех, без исключения конфессий и направлений. Ознакомился с текстами Библий, уже не говоря о трактовках! Да у него бы волосы встали дыбом! Он бы воскликнул: "Нет, люди, я - не христианин!"

* * *

  
   Дед Матвей был трусоват. Вечно жался к печи, а то и за печь норовил спрятаться. И ходил как-то все бочком-бочком, по стеночкам да вдоль околицы, а не широкой поступью по дороге. Сейчас же, маленькое трусливое сердечко деда Матвея аж сжималось от страха:
   - Все - люди, как люди, в церковь ходють, грехи свои замаливают, а мой-то постреленок, все в лес, да в лес норовит! Вот и сегодня на обедне не был. Да и к вечерне вряд ли вернется. Все тайком. Домой пробирается, когда все уже спят. А утром спросишь - говорит, по грибы ходил. Да только грибов у него с собой немного - говорит, в лесу проголодался, половину на костре зажарил - съел. Да только не верится мне что-то! Ох, боязно все это - а ну как поп прознает?!
   И, словно отвечая на его вопрос, в дверь постучали.
   Сердце деда Матвея упало куда-то вниз и забилось под печку.
   - Кто там? - спросил дед.
   - А ты, никак, боишься кого?
   Дед Матвей истово крестясь и с опаской косясь на стены побрел открывать дверь.
   Толстощекое холеное византийское лицо и приклеенная улыбка местного попа, отца Николая, очень плохо сочетались с его вполне славянской фигурой.
   - А ты, дед Матвей, никак напроказил чего, что матушки-церкви боишься? - сразу с порога хозяйским взглядом окидывая внутреннее убранство дома, спросил поп.
   - Так это я, батюшка, отец Николай, не от вас, это я мало ли, какие люди, там, лихие заглянут.
   - Ты, дед, ври, да не завирайся. Церковь наша, матушка, все под своим крылышком держит - откель в наших краях лихие люди возьмутся?
   - Так ведь... Береженого Бог бережет, батюшка.
   - Што й то ты темнишь, дед, - поп придирчиво глянул на печку, брезгливо двумя пальчиками приподнял край одеяла и обернулся к деду, - а что это твоего внучка частенько на обедне не бывает, вот и нынче опять не было?
   - Так это он, кормилец, все в лес по грибы, да по ягоды ходит. Сам то я староват уж стал.
   - Ох, темнишь, дед. Темни-ишь. Ты вот что, за внучком то пригляди- пригляди. Да что углядишь - все мне докладай! Усек?
   И поп, напевая себе под нос веселую песенку, вышел во двор. Дед Матвей весь побледнел и осел на пол.
   Берегиня бродила по лесу и собирала травы. Дети быстро нашли ее, они всегда сразу ее находили, где бы она ни была.
   - Тетя Тильда! Тетя Тильда!
   - Ох, рискуете вы, ребятишки, шибко часто ко мне приходите. А ну, как попы прознают? Я то уйду - пойди - найди берегиню в лесу. А вы? А родители ваши? Новгород помните?!
   - Да ты что? Тетя Тильда? - в маленьких детских глазках стояли слезы, - Мы ж, каждый по своей тропке. Да и тропка эта - петляет так, что косой не разберет.
   Берегиня потрепала ребятишек по головам, обняла их за плечи.
   - Вы бы хоть по очереди приходили - все не так заметно?
   - Да как же по очереди-то?! - чуть не плакали ребятишки, - Ты тут ТАКОЕ рассказываешь, а друг другу пересказывать - совсем не то, что от тебя услышать - другой кто, вдруг какое слово забудет, или неверно вспомнит!
   - Ну что с вами сделаешь? - рассмеялась Тильда, - Только некогда мне сегодня - есть одна травка чудесная, я вам ее сейчас покажу, так вот, травку эту всего один день в году собирать можно, да и то ее правильно собрать может либо чистая душа, либо берегиня. А травки нам этой нужно ой, как много, чтобы на весь год хватило. Мало ли? А вдруг кто захворает? Так что, пойдемте скорее, а то Солнышко вон уже к виднокраю клонится!
   - А ты нам по дороге что-нибудь расскажешь?
   - Расскажу, но только совсем маленькие истории. Про Иешуа из Назарета.
  

0x01 graphic

ИСТОРИИ ПРО ИЕШУА

   Иешуа шел по пыльному городу и увидел двоих дерущихся. Один ударил другого, тот ответил - и началась драка. Двое здоровых, крепких мужчин избивали друг друга. Иешуа подошел, и его мягкие, но очень сильные ладони легли на плечи дерущихся.
   - Что случилось, из-за чего вы деретесь?
   - Ну я... погорячился, - сказал тот, что ударил первым.
   - А я ответил, - сказал тот, что ударил вторым.
   - Так выходит, что вам не из-за чего было драться? - спросил Иешуа.
   - Ну, вроде как... Типа того.
   Тогда Иешуа обратился к тому, что ударил вторым:
   - Если тебя ударили по правой щеке - подставь левую. Если он остановится, и не ударит тебя - прости его. А если ударит - ответь.
   - Я говорил вам, - продолжил Иешуа, уже обращаясь к ученикам, - любите врагов своих. Потому, что враги делают нас сильнее. Потому, что враги указывают нам наши слабости. Потому, что враг скажет тебе то, чего никогда не скажет твой друг. Но прежде, чем ринуться в бой, посмотри, а враг ли перед тобой?
   И ученики внимательно слушали его, а апостолы мучительно думали, как бы и эти его слова обратить против него и на благо Яхве.
  

0x01 graphic

   Сиреневатые вспышки и всполохи, почти видимые глазом сияли в черном ночном небе. А потом на этом месте появилась и не погасла яркая сияющая звезда.
   - Вы видите! Нет, вы ЭТО видите! - вскричал Иешуа, - Вот она, настоящая Мать Вселенной! Смотрите! Смотрите! Это рождается новая звезда! Откройте ваши глаза и уши! Откройте ваше сердце! И тогда падет храм старой веры!
   И ученики, не отрываясь, смотрели на рождение звезды. И кое-кто из них даже сумел увидеть сиреневатые вспышки, предшествующие ее рождению. И потом он снова и снова показывал им эту звезду через недели, и через месяцы.
   - Смотрите! Она не погасла! И не погаснет! Это не то, что называют "новыми звездами", которые загораются, а потом, через несколько дней, гаснут! Это живая звезда! И она родилась! И она живет! Это целый Мир - где-то далеко!
   И ученики смотрели на звезду. А она сияла им. А апостолы довольно потирали руки - завтра же весь народ узнает, что Иешуа призывает людей разрушить Иерусалимский храм.
  

0x01 graphic

  
   Иешуа шел по городу и увидел совсем молоденькую девушку. Ее избивала толпа. В разорванном платьице, слишком ярком и слишком коротком, и в маленькой рогатой шапочке без труда узнавался наряд блудницы. Иешуа сразу понял, что произошло - ведь сегодня была суббота.
   Сильными плечами, Иешуа раздвинул людей и быстрым и точным, не упускающим ничего взглядом окинул толпу. Иешуа у каждого нашел до чего докопаться.
   - Что здесь произошло? - спросил он мягким и спокойным, но перекрывающим рев толпы голосом.
   - Эта блудница посмела работать в субботу! - выкрикнул один из толпы.
   - В субботу - это нехорошо, - сказал Иешуа, - А почему у тебя косы заплетены, как попало, а не так, как должны быть в субботу?! И почему в них простые черные шнуры, а не яркие ленты, как это должно в субботу?!
   Не ожидавший такого поворота разговора, человек опешил, а Иешуа не давал опомниться:
   - А почему у тебя ермолка подшита, как попало, а не так, как должна быть подшита ермолка?! - спросил он следующего в толпе.
   - А почему твои штаны заправлены в сапоги, а не выпущены поверх, как это должно в субботу?!
   - А почему твой пояс завязан непонятно как, и узел болтается неизвестно где?! И разве так должен выглядеть праздничный пояс?!
   - А что это такое застряло у тебя в бороде?! Уж не следы ли вчерашней засохшей сметаны?! Вчера был пост! Так, как ты посмел, в пост есть сметану?!
   - Ну что! Кто из вас сам без греха?! Пусть первый бросит камень!
   Иешуа аккуратно задвинул девушку себе за спину.
   - Уведите ее! Быстро! - шепнул он своим ученикам.
   Иуда быстро подхватил девушку, затолкал ее в самый центр собравшихся учеников и велел увести ее подальше. А сам остался, чтобы в случае чего прикрыть спину Иешуа.
   Апостолы стояли чуть в стороне. Им никак не хотелось попасть под раздачу, если толпа вдруг сорвется. Но они внимательно слушали. И старательно думали, как бы исказить слова Иешуа, чтобы направить их против него и на благо Яхве.
  
   - Как тебя зовут, девушка? - спросил потом Иешуа.
   - Магдалена, - тихим шепотом ответила она.
  
   Иешуа долго отлечивал израненную душу Магдалены.
   - Подумать только, - говорил он Иуде, - девочку в двенадцать лет отдала в публичный дом собственная мать! И это для них нормально. Семья живет бедно - должен же кто-то зарабатывать деньги. А за то, что вышла работать в субботу... И ведь она сама бы не пошла - мать заставила. Но мать не виновата. Мать - почтенная женщина. Виновата - она.
   Иуда уже тогда полюбил Магдалену. Но никогда не сознавался в этом даже самому себе. Уж не говоря о том, чтобы сказать Магдалене или Иешуа.
   - Готов ли ты платить, Иуда? - спросила мудрая Морана, - у тебя не будет твоей любимой? У тебя не будет твоих детей?
   Иуда был готов платить. С Иешуа к победе, или с Иешуа к смерти. Он не собирался бросать друга. Никогда.
   У Магдалены была вся душа выжжена и изранена. Она не верила, что бывает любовь. Она не верила, что солнце бывает ярким, а трава - зеленой. Иешуа долго и бережно лечил ее раны. Он заново научил ее любить. И впервые за всю свою жизнь, Магдалена наконец-то была счастлива. Эти двое больше не расставались. Теперь они всегда были вместе. И даже на проповедях она была вместе с ним. Прошло два года, и ее раны зажили настолько, что она родила ему сына. И они ходили по городам. Они учили людей. А за спиной у Иешуа всегда надежной стеной стоял Иуда, готовый в любую секунду броситься на помощь.
  

* * *

  
   Дед Матвей лежал на печи и притворялся спящим. Вот Митька, внучёк, покормил гусей и кур. Помыл руки. Надел чистую косоворотку и душегрейку для леса, взял большое лукошко под грибы и беззвучно выскользнул за дверь.
   Дед Матвей вскочил. Он лежал уже одетый под одеялом. Быстро надел башмаки и выскочил за дверь.
   Боязливо припадая к земле, дед Матвей крался по лесу, стараясь не упускать из виду мелькающую среди деревьев спину внука. Вдруг, спина мелькнула и исчезла. Дед выскочил и опрометью побежал к тому месту, где последний раз видел внука. Никого не было. Кругом одинаковая густая трава. Правее начинался кустарник. Митька ходил не оставляя в траве протоптанной колеи. Трава словно обтекала его, смыкаясь за его спиной. И кто научил его так ходить?! Дед Матвей оглянулся назад, и понял, что если бы сам ходил также, вряд ли нашел бы дорогу обратно! Лес вокруг был весь какой-то чужой и одинаковый. Ох негоже крещеному человеку в таком лесу ходить - того и гляди - лешие запутают! Дед Матвей ломанулся через кусты, в надежде увидеть-таки впереди знакомую спину внука, но дальше весь подлесок состоял из густого кустарника. Дед Матвей в отчаянье плюхнулся на землю и ударил себя ладонью по колену:
   - Упустил! Матерь Божья, пресвятая Богородица! Упустил! Что же теперь батюшка, отец Николай скажут!?
   Дети сидели в кругу и смотрели в Огонь. Маленькая девочка играла на тоненькой свирельке плавную и ненавязчивую мелодию. Звук свирели тонко вплетался в шелест листьев и перепевки птиц, в тихонько звенящее, как маленькие колокольчики, журчанье ручья и тихий урчащий гул пламени костра. Мелодия не перекрывала, не заменяла собой, а аккуратно вплеталась, как еще одна прядка в длинную густую косу.
   - Тетя Тильда, а как это все так получается, Иешуа из Назарета - такой великий герой, и все равно его поймали и казнили. Сколько раз его пытались подловить, а он кривду все равно, всякий раз разворачивал на правду. Сколько ни пытались его слова искажать, а он все равно разворачивал их к истинному значению. Как вышло так, что его слова все-таки сумели исказить и настолько, чтобы его арестовали и убили?
   - Да! Попы говорят, что его предал Иуда, но ты рассказывала, что Иуда был его близким другом, почти братом. Кто-то говорит, что это козни Люцифера, но ты рассказывала, что Люцифер и вовсе выбрал верную смерть, чтобы только не вредить живому. Так как же так вышло, что Иешуа все-таки убили?
   - Это апостолы виноваты, помните, тетя Тильда говорила, что Иешуа не мог прочитать их души?! Это адепты были - типа того епископа, который устроил резню в Новгороде!
   - В Новгороде не было героя, и волхвы туда прийти не успели! А Иешуа был и герой и волхв одновременно - он бы справился с тем епископом, как наш кузнец прошлой зимой с медведем-шатуном! Помните - медведя волочет - а на самом, ни царапины!
   - Одного бы епископа, он легко победил, но их было несколько!
   - А Иешуа был гораздо сильнее духом, и тем более - с ним был Иуда!
   - Все верно,- улыбнулась Тильда, горящими глазами следившая за спором ребятишек, - Апостолы, сколько ни пытались исказить его слова, он легко разбивал их ложь. Вспомните - они слушали его и не слышали! Поэтому, когда они пытались трактовать людям слова Иешуа - ложь была слишком неправдоподобной и люди ее видели. Так что, сами апостолы бы не справились. Нужен был кто-то, кого Иешуа подпустил бы гораздо ближе. Кто-то, кому он захотел бы помочь, в кого вложил бы свою душу.
   - Так это получается - кто-то близкий!? Неужели Иуда?! Не может быть! Он же...
   - Иуде не нужна была помощь. Он сам оберегал Иешуа. Он учился вместе с ним, а не у него. Иуда был тем, на кого, случись что, Иешуа мог опереться.
   - Но как друг - человек, которому Иешуа помог - вдруг сдает его Чернобогу?!
   - Вспомните путь страха. Стоит подчиниться собственному страху - и предашь себя. А предавший себя - предаст всех.
   - Но предать близкого друга - это уж какой-то совсем гнилой человек получается.
   - Есть люди, которые даже просто чего-то неизвестного боятся больше, чем верной и мучительной гибели. Внутри - сила есть у всех. Но если человек разрешает себе стать внутренне слабым - то рано или поздно, он сломается. Невозможно предать кого-то. Предательства не бывает. Если ты кого-то любишь - станешь ли ты помогать врагу причинить ему зло?! Да никогда - даже если тебя убивать будут! Предательства не бывает - бывает вражина. То есть, человек играет роль близкого друга - а на самом деле мы ему совершенно безразличны. Он никогда не впускал нас в свое сердце, а то, что мы его впустили - с его точки зрения - сами себе дураки. Он вроде друг. Но в угоду своему страху или выгоде легко встанет на сторону нашего врага. Предать (пере - дать, перейти на другую сторону) можно только самого себя. Разрешить себе стать внутренне слабым. Вы стали бы уважать и любить внутренне слабого человека? Вы стали бы ценить его? Разрешить себе стать внутренне слабым, значит намеренно причинить себе вред - перейти на сторону своего врага. Выбрать путь страха - предать себя и перейти на сторону своего врага. А раз ты свой враг - значит ты враг и всех своих родных и близких и друзей. Такой человек предает только самого себя - для всех остальных - он не предатель - он враг, которого они не сумели вовремя разглядеть - вражина. Поэтому и выходит, что разрешивший себе быть слабым - легко встает на сторону врага тех, кто его любит и кому он дорог. И легко помогает этому врагу их уничтожить.
   - Но для этого нужно вообще не иметь сердца!
   - У кого-то в сердце огонь - а у кого-то - огонь слишком слаб - и оно, остывая, превращается в камень.
  

0x01 graphic

   Каменное Сердце.
  
   Цветущий сад на крыше элитного заведения для боевых офицеров и знатных патрициев благоухал ароматами весны.
   Патриций Магнус зачитывал вслух письмо от сына, отправленное прямо с передовой.
   - Мой сын представлен к званию легата и назначен командиром четвёртого легиона, - воскликнул он. Его речь, наполненная радостью и восхищением за сына, внезапно оборвалась. В глазах легата Марка Валерия стояла боль.
   - Прости, Марк - Пробормотал Магнус, поняв, что расписывая подвиги сына причиняет страдания больному другу.
   Марк Валерий натужно откашлялся, на платке проступила кровь. Обожжённые ангелом лёгкие доставляли страшные мучения при каждом вздохе. Но разве это боль?
   - Тебе не за что извиняться, Магнус. Это моё горе отца. Я не сумел воспитать собственного сына достойным. Так и не сумел заложить в него тот стержень, ту жизненную силу, которая заставляет человека идти по жизни, не сгибаясь от трудностей. Сын Марка Валерия - предатель! Он предал свою любовь, предал себя. А предавший себя
   - предаст всех.
   - Но ты бы сам осудил его, если бы он выкупил ту галльскую девушку.
   - Нет. Просто он должен был принять решение и отстоять свою любовь! Как я когда-то отстоял перед отцом своё право жениться на Хаве Кюхельбекер.
   - А может быть зря? - осторожно спросил Магнус, намекая на то, кем в результате стал их сын.
   - Делай, что должен - и будь, что будет. Такова наша римская Правда, Магнус. На завтра у меня назначена встреча с императором.
   - Что ты собираешься делать?
   - Попрошусь на передовую. Командовать боевым легионом. Этим мальчикам я всегда был хорошим отцом. В отличие от собственного сына, - горько усмехнулся Марк.
  
   Марк Валерий погиб в бою на франкской войне. Его легион попал в засаду. Марк Валерий попытался пробиться. Он сам пошёл во главе клина тяжёлой кавалерии на сомкнутые ряды франков, и был поднят на копья.
   Тело Марка Валерия было предано огню. Урна с его прахом была перевезена в Рим, и хранилась в родовом склепе Валериев вплоть до нашествия гуннов.
  
   Сын Марка Валерия - предатель!
   А ведь Иуда Валерий когда-то проходил посвящение в воины. И легат Марк Валерий вручал сыну родовой меч Валериев. С этим мечом Иуда не расставался, даже будучи в ученичестве у Иешуа...
  
   - Меня зовут Иуда, - гордо сказал сын Марка Валерия, - Я хочу стать твоим учеником. Я - лучший. Я буду лучшим из твоих учеников.
   Иешуа долгим спокойным взглядом смотрел, казалось, в самое сердце. И страх зародился в душе Иуды, страх и понимание "Он знает... Знает про меня всё!!!"
   Варта
   ...Сад Валериев примыкал к саду патриция Юлиана. Тогда шла галльская война, и в Рим постоянно стекались новые караваны рабов. Юный Иуда Валерий прогуливался по саду, и заметил за оградой, на территории Юлиана, прекрасную девушку. Её гордый, стремительный взгляд поразил Иуду. На точёной шее девушки блеснул тонкий серебряный ошейник - знак рабыни Юлиана.
   "Такой взгляд у рабыни?" - ещё больше поразился Иуда, и, подойдя ближе, спросил:
   - Кто ты?
   Девушка взглянула на него и ответила с необычайным величием;
   - Меня зовут Варта.
   - Рабыня? - решил уточнить Иуда.
   - Военнопленная! - она и не подумала опускать взгляд, напротив, смотрела с вызовом в его глаза, - Я сражалась, когда римляне напали на нашу деревню. Римляне...- Её глаза блестели, - не чтят Закона! Меня должны были убить, или обменять. Они не смели надевать на меня рабский ошейник!
   - Тише! Тише, тебя могут услышать.
   - Пусть! Мне всё равно! - с силой ответила Варта, - Чем быстрее я уйду - тем лучше! - её глаза полыхали.
   - Неужели тебе совсем не дорога жизнь?
   - Жизнь? Разве это жизнь? - она с горечью дёрнула свой серебряный рабский ошейник, - Я уйду, и вернусь - с мечом в руках. Не чтящие Закона не должны жить!
   - Но ты же - женщина. Ты рождена для любви, а говоришь о войне и мести?!
   - Любовь?! Рабская любовь?! Если тебе нужна рабская любовь - купи себе собаку или ослицу! Рабыня не может любить! Рабыня может отдать тебе своё тело, но не любовь! Любовь и свобода - неразделимы!
   - Но я мог бы выкупить тебя, - с жаром сказал Иуда, и понял, что действительно этого хочет.
   - Ха! И чем я должна буду тебе заплатить? Тем, что стану женой того, кто не чтит Закон, кто отнимает жизнь и свободу у моего народа? Да, ты бы мог выкупить меня - но не мою любовь, римлянин...
   - Тебе приглянулась моя новая рабыня? - раздался голос Юлиана, - Предупреждаю, она очень строптива. Потребуется много сил, чтобы её приручить. - Юлиан подошёл к Варте.
   - Этого не будет никогда! - воскликнула девушка, она сжала кулачки и смотрела на Юлиана с презрением.
   - Вот видишь, Иуда, что я тебе говорил.
   - Иуда?! Так ты не римлянин? - в лице Варты на миг что-то переменилось, глаза засветились надеждой.
   - Не выношу, когда мне дерзят,- поморщился Юлиан, - продам её кому-нибудь, а то назначить экзекуцию - рука не поднимается. А хороший хозяин её вмиг обломает. Спесь, конечно, уйдёт, но вот изюминка какая-то пропадёт, и будет не красавица, а растение.
   При слове "экзекуция" Иуда вздрогнул.
   - А кому ты хочешь её продать? - Иуда спросил, стараясь сохранить невозмутимость.
   - Да, хоть тебе! - спокойно ответил Юлиан, - конечно, если Марк Валерий не будет против.
   - Марк Валерий? - значит всё-таки римлянин. - Глаза Варты потухли, и вся она, словно съёжилась.
   - Отец не будет против. - Почему-то сказал Иуда, хотя думал по-другому. - Я с ним поговорю.
  
   - Иуда, новая жизнь зародилась внутри меня.
   - У тебя будет ребенок? - спросил он.
   Легкий кивок, Варта выжидательно посмотрела на него. Она никогда ни о чем его не просила. И никогда не попросила бы. И только долгий взгляд больших печальных глаз говорил ему: "Ну что же ты медлишь, Иуда?! Выкупи меня. Я же жду ребенка. Разве ты хочешь, чтобы он родился рабом?"
   В саду его сразу встретил Юлиан. Патриций довольно потирал руки.
   - Ну что, Иуда Валерий? Скоро ли в моих погребах появится знаменитое вино с виноградников Валериев? - чуть шутливым тоном поинтересовался он и бросил недвусмысленный взгляд на комнату Варты.
   "Что же делать?" - думал Иуда. Он со всей ясностью представлял себе грозное лицо отца, полное гнева и возмущения:
   - Иуда Валерий, наследник семьи Валериев, женится на рабыне?! На варварке?!
   Смеющиеся лица друзей и знакомых:
   - Вот как, Иуда?! Ты даже не способен завоевать сердце свободной девушки?! Не отказать тебе могла разве что рабыня?!
   "Уроды!" - думал Иуда Валерий: "Они все - уроды!!! Да, Варта даже в кандалах остается более свободной, чем многие "свободные девушки". В кандалах... Ведь я же могу снять с нее эти кандалы! Я могу выкупить ее". Он представил себе разговор с отцом. Страшно. Слишком страшно.
   "Надо. Надо поговорить с отцом", - думал Иуда. Перед ним полыхало грозное лицо Марка Валерия:
   - Ты опозоришь семью! Ты опозоришь род! - в гневе выкрикивало оно. "Надо поговорить с отцом".
   Иуда шел по коридорам родового поместья. Комната отца. Дверь открыта. Марк Валерий стоит спиной к двери, положив руку на широкий стол, и задумчиво смотрит на фреску на стене. Иуда тихонько вошел. Услышав шаги, Марк Валерий обернулся. Одного взгляда хватило ему, чтобы понять, что сын хочет сказать что-то важное.
   - Говори, - сказал Марк.
   - Да нет... Ничего... Просто зашел пожелать доброй ночи, - пробормотал Иуда, отвел глаза и ватной походкой удалился из комнаты.
   "Страшно! Слишком страшно!"
   Иуда долго ворочался и не мог уснуть.
   "Варта! Милая! Я люблю тебя! Но как же мне страшно!"
   В дверь постучали.
   - Да.. Да. Да, пробормотал Иуда.
   На пороге появился Марк Валерий:
   - Ты всерьез считаешь, что я ни о чем не догадываюсь? - чеканным голосом произнес он, - Прими свое решение, Иуда. И пусть оно не будет позором для римлянина и для Валерия!
   Дверь за Марком Валерием закрылась, и Иуда снова остался один.
   "Вот он и сказал это. Хотя я даже не успел его спросить", - подумал Иуда: "Не опозорь род Валериев! Варта! Милая! Если я не откажусь от тебя, я стану изгоем в собственной семье. Я стану посмешищем для толпы. Как же мне страшно!"
   В огромном очаге полыхали дрова. Марк Валерий мерил шагами комнату. Его глаза полыхали гневом.
   - Неужели и это я должен сделать за тебя! Позор, Иуда! Разве ты забыл нашу Римскую Правду?! "Делай, что должен - и будь, что будет!" "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!" Неужели ты не можешь отстоять даже свою любовь?! Иуда Валерий - слабак и трус?!?!?! Иуда Валерий - испугался гнева отца и какого-то там общественного мнения?!?! Да, служил бы ты в моем легионе - я приказал бы тебя выпороть! Но ты - мой сын! Мой сын! Позор!!!
   Иуда снова шел через сад патриция Юлиана.
   - Иуда Валерий! - окликнул его Юлиан. Иуда обернулся, - Иуда, патриций Лоренций решил приобрести заведение для элитного отдыха. У него там будут такие девочки! - Юлиан аж причмокнул, - Он очень заинтересован в том, чтобы купить Варту, - серьезным голосом продолжил Юлиан, - он предлагает очень большие деньги... Знаешь, для Валерия, я пожалуй даже дал бы рассрочку. Даже если Марк Валерий против, в конце концов, у тебя же появятся свои деньги?! Легион Клавдия Краска объявляет набор. Три центуриона Краска купили себе имения в самом Риме, вернувшись из последнего похода. Даже Клавдий Левий из семьи Левиев, пошел к Краску одним из центурионов - на днях он купил себе прекрасный оливковый сад! Ты умен, Иуда. И ты отличный боец.
   Иуда молчал.
   - В конце концов, деньги могут быть у Арона Кюхельбекера. Ты - сын его старшей дочери - разве он не одолжил бы тебе немного денег?
   Иуда отвел глаза.
   - Ну, как знаешь, - произнес холодным голосом Юлиан.
   Варта ждала его.
   - Меня покупает Лоренций, для своего заведения шикарного отдыха, - спокойно сказала она.
   Вопрос стоял в глазах Варты, но она молчала. Даже сейчас, она не просила его ни о чем.
   - Я... не могу, - пробормотал Иуда, - меня проклянет род моего отца. Меня проклянет род моей матери. Я стану посмешищем для людей... Я... не могу, - промямлил он и разрыдался.
   И кровь полыхнула в ее глазах. Если бы Иуда был на войне, он узнал бы этот взгляд. Такой взгляд бывает у воина, когда вражеский клинок вспорол его грудь, выпуская наружу внутренности. Но он еще живой. Он видит свое уже убитое тело, и его взгляд встречается со взглядом убившего его.
   Но она не пожелала смотреть на него, как на врага. И тогда ее глаза снова вспыхнули любовью.
   - Даже если это последние минуты моего счастья - пусть они будут! - ее голос звенел, и казалось, раздавался из самого неба,- Иди ко мне, - мягким шепотом добавила она.
   Утром, он собирался в полной растерянности. Вещи валились у него из рук. Она молчала. Она молчала, когда он рыдал. Она молчала, когда он оправдывался. Она молчала, когда он говорил, что пойдет в легион и заработает денег, или, в конце концов, займет денег у Арона Кюхельбекера, и выкупит ее. Она знала, что он врет, но предпочитала верить ему. И только когда он уходил, она сказала:
   - Не бойся. Не бойся за меня. Со мной все будет хорошо, - она посмотрела на него долгим взглядом, и потом добавила, - Я назову его Ратим, что на нашем языке означает "Воин". Последний из рода воинов - будет воином. И я знаю - ты сделаешь все, чтобы он был свободен, - ее ладонь мягко провела по его груди, - Прощай, Иуда.
  
   - Ты правильно поступил, - выслушав его, сказал Арон Кюхельбекер, - То, что Хава вышла за муж за римлянина - еще не так страшно. У нас, у евреев, род передается по материнской линии. И даже несмотря на то, что твоя мать вышла за муж за не-еврея, род передался по ее, а не по его лини. Но в нашей семье нет ни одной внучки, и если бы ты, старший внук, женился на варварке, то наш род, наш древний род, перешел бы к ней, к иноверке, недостойной принадлежать к избранному Господом народу. Это был бы страшный позор, который мы вряд ли когда-нибудь смогли бы смыть.
   Иуда просто бежал из Рима. Он больше не мог вынести холодного взгляда отца, холодных и отчужденных взглядов патриция Магнуса и патриция Юлиана. Они ни разу не сказали ему плохого слова, но в их присутствии он чувствовал себя каким-то не таким, каким-то недо- , недо-человеком, недо-римлянином, недо-мужчиной. Но почему?! Ведь он все сделал, как надо! Он даже предал свою любовь, чтобы не пойти против них!
   Вот и Арон Кюхельбекер подтвердил его мысли: женись он на Варте - и род Кюхельбекеров отречется от него! Он станет изгоем в собственной семье! До этого, его мысли подтвердил Марк Валерий: "Ты примешь решение, Иуда. И пусть оно не будет позором для римлянина и для Валерия!"
  
   - Ты правильно поступил, - ворковал над его ухом мягкий голос Арона Кюхельбекера.
   - Я же правильно поступил! Я - прав! Именно я - настоящий мужчина! я не опозорил наш род порочной связью с рабыней! Я не трус! Я не предатель! - вскричал Иуда.
   И тень перед ним сгустилась в силуэт отца:
   - Ты позабыл нашу Римскую Правду! - звенел голос Марка Валерия, - "Делай, что должен - и будь, что будет!" Ты предал свою любовь! Ты предал себя! А предавший себя - предаст всех! Ты - не мужчина! Трус!
   Иуда бежал по бесконечно длинному коридору поместья Валериев.
   Впереди появилась смутная тень, постепенно обретая очертания прекрасной женщины.
   - Варта?!
   Ее огромные печальные глаза смотрели на него.
   - Ты предал не меня - ты предал себя, - сказала она, - а я связала свою жизнь с твоей. И теперь мой род оборвется. Я была последней из древнего и свободного племени Галлов, - ее глаза с печалью и жалостью смотрели на него, - Какой же ты все-таки трус! Ты - не мужчина.
   Иуда развернулся и бросился бежать.
   - Нет!!! Я не виноват! Я не предавал! У меня не было выбора! - в ужасе кричал он.
   Длинный, бесконечно длинный коридор. Но страх заставлял его бежать быстрее и быстрее. Поворот. Еще поворот. Впереди появилась неясная тень, постепенно приобретая очертания еврейской женщины, прикрывавшей лицо уголком платка. Когда он подбежал ближе, платок был отброшен и прямо ему в глаза вонзился горящий взгляд гордой женщины.
   - Думаешь, мне было проще?! - раздался голос Хавы Кюхельбекер, - да, я - женщина! И род все равно передается по материнской линии. Но все родные, близкие, и дальние родственники приходили в наш дом. И каждый считал своим долгом вылить на меня ведро грязи: "Иудейка!? Выходит за муж за римлянина?! За язычника?!" Но я не предала себя! Я не предала свою любовь! А ты?! Ты же мой сын... Трус! Ты - не мужчина!
   Иуда в ужасе попятился от нее и снова бросился бежать. Бесконечно длинный коридор. А вокруг него кружился калейдоскоп образов и лиц:
   - Трус!... Трус!... Трус!... Не мужчина!... Предатель!...
  
   Иуда проснулся, весь в холодной испарине. Ярко светило солнце. За окном щебетали птицы, рассевшиеся на ветвях смоковниц прекрасного сада, поместья Кюхельбекеров.
   - Приснятся же такие кошмары!... Все в порядке. Это всего лишь сон. Я все сделал правильно. Именно я - настоящий мужчина. Я - не предатель. Я - не трус...
  
   Он был первый парень в городе. Молодой широкоплечий красавец. Девушки смотрели на него горящими глазами, а парни поглядывали с нескрываемой завистью. Он был из знатного израильского рода. А отец его был римский патриций, и по праву крови, ему дозволялось носить длинный меч. Наследник двух великих семей, римлянин по отцу и еврей по матери, Иуда сочетал в себе цвет двух народов. Он был истинной гордостью своего города.
   Однажды в городе появились ягуары - людоеды. И многие, возвращаясь поздно домой, были растерзаны дикими кошками. Женщины боялись выходить из дома. В домах стали пропадать дети. Люди пришли к нему:
   Иуда, выручай!
   Его звали Иуда, и он очень гордился этим именем. Как Роман - истинный римлянин, гордость римского народа, Герман - истинный немец, гордость германского народа, так Иуда - истинный еврей, гордость иудейского народа.
   Иуда не расставался со своим мечом - подарком отца - римлянина:
   Хорошо, - сказал он, - я займусь этими кошками.
   И поздно ночью, пропитав одежду душистыми маслами, чтобы перебить человеческий запах, Иуда вышел за калитку и живой тенью заскользил вдоль заборов.
   Он увидел запоздавшего прохожего. Человек шел быстрой походкой и оглядывался вокруг. Он был явно не рад, что пришлось возвращаться так поздно, но, похоже, выбора у него не было. Из кустов раздался приглушенный рык. Ягуар бросился на перехват человеку. Человек в панике дернулся в сторону. Сжатой пружиной, взвился Иуда из своего укрытия и кинулся на ягуара. Сзади послышался второй и третий рык - кошек было трое. Меч, описав широкую дугу, обрушился на ягуара. Дикий кот рванулся, уходя от удара, и Иуда едва успел увернуться от удара мощной лапой. Когти рванули край одежды. Челюсти клацнули у самого его уха, и меч, пропарывая брюхо, вонзился в сердце зверя. Иуда крутанулся, вырывая клинок и уходя из-под броска второго хищника. Клинок разорвал прочную шкуру, рассекая кошачье горло, и острые когти деранули спину Иуды. Он развернулся как раз вовремя, чтобы уйти от клацнувших зубов третьего хищника. Удар мечом наотмашь по голове, скорее разозлил зверя, и Иуда присел, сомкнув обеими руками меч. Как раз в момент прыжка. И сила человека слилась с силой зверя, и клинок по рукоять вошел в грудь последнего ягуара, а Иуда откатился в сторону. Скорее машинально, он резким пинком перевернул кота - убийцу, вырвал окровавленный меч и огляделся по сторонам.
   Рядом стоял прохожий, глядя перед собой ничего не видящими остекленевшими глазами, а из его бока текла кровь. Иуда взвалил его на плечо, и пошел в дом лекаря.
   На другой день, слава его возросла многократно.
  
   - Меня зовут Иуда, - гордо сказал сын Марка Валерия, - Я хочу стать твоим учеником. Я - лучший. Я буду лучшим из твоих учеников.
   Иешуа долгим спокойным взглядом смотрел, казалось, в самое сердце. И страх зародился в душе Иуды, страх и понимание "Он знает... Знает про меня всё!!!"
   Танец
   Они шли по пыльной окраине города. На обочине лежала женщина. Страшная болезнь-проклятье читалась на ее лице. Незаживающие язвы гноились и кровоточили, и уже начал вваливаться нос. Но даже страшная болезнь не заставила ее надеть скрывающий лицо балахон. На ней было яркое платьице и рогатая шапочка блудницы.
   Иешуа подошел к ней и спросил, можно ли провести с ней ночь?
   - Прости, путник, - отвечала она, - эту одежду я ношу, чтобы ни я , ни люди, не забыли того, кто я есть, - и гордый блеск вспыхнул в ее глазах, - Я - дарящая любовь. Но не проси от меня телесной близости, путник. Потому, что сейчас, вместе с любовью я могу подарить тебе и свое проклятье. Зачем оно тебе, путник? Когда я узнала, что больна, стала отказывать всем, кто просил близости со мной. Я танцевала для них, я дарила им свое тепло, но я не хотела дарить им свое проклятье. Первое время, пока болезнь еще не была видна на моем лице, многие обижались и возмущались, а когда я рассказывала им правду, убегали в ужасе - и больше я их не видела. Ты знаешь, как это страшно - потерять возможность дарить любовь? Сейчас, я умираю, путник. Ты первый, кто заговорил со мной за последние три года. Но умоляю, не дотрагивайся до меня. Я не хочу подарить тебе эту страшную болезнь. Лучше я подарю тебе последние капли того счастья, что у меня было.
   Невероятным усилием поднялась она с земли. Она начала двигаться, заставляя свое почти мертвое тело слушаться, подчиниться ее воле. И медленно начала плавные движения танца, все убыстряя и убыстряя темп. Она сплеталась, текла и переливалась в изящном, как кружево движении танца. И ни разу не смазала движение, чтобы поберечь больную руку или колено. Ее кожа лопалась и трескалась, и кровь стекала по ее телу, но она не обращала на это ни малейшего внимания. И вот уже сила, женственность и красота, огонь и нежность вспыхнули в ее глазах. Они снова загорелись непреодолимой, несокрушимой силой любви. И даже черный треугольник ввалившегося носа куда-то исчез, и ее лицо снова стало лицом прекрасной женщины.
   Она завершила движение танца, и ее глаза обняли Иешуа:
   - Это тебе! Я знаю - у тебя это не пропадет, - улыбнулась она, - а теперь, прощай.
   Она кинулась, было, поцеловать его, но замерла на полдвижении. Она спохватилась. Она вспомнила, что больна. И осознание этого накрыло ее. Ее лицо стало сползать вниз, и снова проступил черный треугольник ввалившегося носа. И ее тело замертво рухнуло на землю.
   - Собаке - собачья смерть, - тихо процедил Иуда Валерий. Иешуа вздрогнул, и обернулся к нему. Иешуа посмотрел ему прямо в глаза своим мягким и добрым, но невероятно сильным взглядом. И только где-то в глубине этого взгляда затаилась боль, как будто его резали изнутри.
   - Не беги от себя, Иуда. Разве эта женщина виновата в твоей боли? - Казалось, взгляд Иешуа проникал до самого сердца, просачивался в самые потаенные его уголки, - Предав однажды - не продолжай предавать снова.
   "Он знает!!! Но как?! Как он может это знать?! Он знает про меня все!!!", - промелькнуло в голове у Иуды. И страх обуял его. И он бросился бежать. Иешуа догнал его:
   - Даже умирая, эта женщина продолжала любить! Она напомнила тебе другую женщину! Ту, которая, даже когда ты убил ее, продолжала любить тебя. Пока еще ничто не потеряно и ничто не пропало! Ты можешь думать сердцем! Твое сердце способно любить! Слушай свое сердце - и ты сможешь найти ее! Ты сможешь сделать свободной свою любимую и своего сына! Не беги от себя, Иуда. Развернись лицом к своему страху. Вспомни, много ли было в твоей жизни того, чего ты бы не мог победить? Твой страх не намного страшнее тех диких кошек, с которыми ты справился. Ты сможешь победить и его. "Делай, что должен - и пусть будет то, что должно быть", - разве не так? Предательство - это не тот путь, на который ты встал, и по которому тебе теперь идти! Пока еще ничто не потеряно, Иуда!
   - Ты знал, что я предал любовь! И ты не отверг меня, когда я просился к тебе в ученики?! Ты!!! Для которого любовь и жизнь - это одно и то же?!!
   - Да, не отверг! И не отвергну! Потому что верю в тебя! Не убегай от себя, Иуда! Твой страх не такой всесильный, как кажется! Так, действуй же!
   - Люди верят в тебя, а ты веришь в меня?!
   - У тебя хватило духу попроситься ко мне в ученики. Пойти с теми, кто стал изгоями, каждый в своей семье. Пойти с тем, кого римляне считают бунтарем, а евреи - вероотступником. Так неужели же у тебя не хватит духу преодолеть свой страх? - он сжал плечи Иуды своими сильными ладонями, - Действуй же, Иуда! И помни - сражаешься ли ты с дикими кошками или с собственным страхом - я всегда буду с тобой! Думай сердцем! Твое сердце умеет любить!
   Иешуа развернулся и пошел к своим ученикам - ему еще так многое нужно было им рассказать, так многое показать, так многому научить.
   Иешуа ждал. Ждал, что через день, или два, Иуда Валерий придет и скажет:
   - Я должен идти. Я многому научился, и сейчас настала пора вернуться к самому началу и исправить то зло, которое я совершил. Я должен вернуть свободу тем, кто заслужил ее своей любовью и своей кровью. Я обязательно вернусь, но не раньше, чем сделаю то, что должен.
   Иешуа ждал, но Иуда Валерий не подошел ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Он продолжал учиться, но учеба не шла ему на пользу. Гложущий изнутри страх, каждый раз откатывал назад все то, что он извлекал из учебы. Он пытался участвовать в проповедях, но его слова не имели силы, потому что его личность не была целостной, а его сердце не было чистым. Но он упорно продолжал изображать видимость деятельности, так и не решаясь сделать свой шаг.
  
   Очередной город встретил их пыльными улицами и обыденной повседневностью среднего, вполне обычного израильского города. Комнаты в центре были слишком дорогие, и они остановились на самой окраине города.
   Иуда Валерий вышел во двор из просторного сарая, который хозяин отдал им на несколько дней под ночлег, в обмен на то, что они перерубили большую поленницу дров. Иешуа орудовал топором, наравне со всеми. Струйки пота стекали по его разгоряченному лицу. Его глаза смеялись. Потом, он долго рассказывал людям разные истории, сидя у огня. В непринужденной беседе и в простых с виду историях, он ухитрялся передать людям самое важное, что есть в жизни. И люди понимали его, потому что с каждым он ухитрялся говорить на его языке. И только далеко за полночь, все наконец-то улеглись спать.
   Иуде не спалось, и он вышел во двор послушать пение ночных птиц. Какой-то странный шорох привлек его внимание, и Иуда обернулся. Навстречу ему шел Лука.
   - Идем со мной - там ребята собрались - им есть что тебе сказать.
   - Идем, - удивился Иуда, - но почему сейчас? И почему только мне?
   - Пойдем - ты сам все увидишь.
   Лука долго вел его узкими улочками, и привел в один из тех домов на окраине, хозяева которых сдают комнаты за весьма скромную цену и никогда не спрашивают, для каких целей будущий жилец снимает у них помещение. В таких домах могли совершенно инкогнито, подолгу отсиживаться воры и рецидивисты. Здесь никто не лез в дела другого.
   Лука ввел Иуду в одну из таких комнат. "Ребят" было девять. Считая Луку - десять. Иуда Валерий был одиннадцатым. Больше всего Иуду удивило отсутствие Иешуа, Иуды из Кариот и Магдалены.
   Сидевшие в кругу поднялись навстречу вновь вошедшим.
   - Мы сильно рисковали, приглашая тебя сюда, - сказал Марк, когда Иуда выпил немного вина и расслабился, - дальше пусть с тобой поговорит тот, кто скажет все гораздо лучше, чем мы.
   Иуда с интересом смотрел за происходящим. Матфей надавил на кусок стены и отодвинул его в сторону, обнажая потайную комнату. Лука и Иоанн зажгли свечи, и в темноте высветился алтарь Яхве.
   Иуда аж подскочил от неожиданности:
   - Но разве он позволяет молиться ему не в синагоге?..., - только и сумел выговорить он.
   - Иногда, когда то, что ты делаешь особенно важно для него - он позволяет обращаться к себе таким способом, - ответил Андрей.
   Фадей достал заранее приготовленного новорожденного ягненка. Каково же было удивление Иуды, когда Яхве, почти никогда не отзывавшийся на просьбы и призывы, вдруг откликнулся сразу же, лишь только кровь жертвенного ягненка коснулась алтаря.
   - Здравствуй, Иуда, - прогудел его голос, - Я знал, что рано или поздно, ты придешь ко Мне, Иуда Валерий! Ты вошел в род Кюхельбекеров, ты избрал путь еврея - а значит, ты просто должен был обратиться ко Мне. Валерии холодны к тебе, Кюхельбекеры поглядывают с недоверием на сына римлянина. Ты стал лучшим из лучших, ты восславился, но многого ли ты добился этим? Ты даже не добился признания Валериев и Кюхельбекеров. Восславившийся же во имя Мое - восславится в веках.
   Иешуа из Назарета делает страшное - он отвращает людей от Меня. Тот, кто сумеет остановить его - восславится в веках. Кто через тысячу лет вспомнит Валериев? Или Кюхельбекеров? Но люди и через две тысячи лет будут помнить тебя. Твое имя будет звучать. Ты даже станешь хранителем ключей от рая. Мои люди хорошо подготовлены, но нужен кто-то, кто возглавит их. Кто поведет за собой. Кто сумеет обратить слова и дела Иешуа на благо Мне. Я щедро награждаю тех, кто хорошо служит Мне. Решайся, Иуда Валерий - Я не делаю предложение дважды.
   Иуда стоял на коленях и ошарашено смотрел на алтарь.
   - Я... Я... Я - согласен, - пробормотал он.
   - Громче, Иуда!
   - Я - согласен!
   - Ты будешь служить Мне, Иуда?!
   - Да!
   - Ты пойдешь со Мной, Иуда?!
   - Да!
   - Ты сделаешь то, о чем Я сказал, Иуда?!
   - Да!
   - И да будет так! - и Яхве исчез.
   Будущие апостолы тихонько вышли, оставляя Иуду Валерия сидеть перед алтарем и молча смотреть на догорающие свечи.
  
   Они приближались к городу. Вот уже вдалеке виднелись покрытые пылью дома городской окраины. На обочине лежала совсем еще молодая женщина. Кровь сочилась из многочисленных ран и ссадин. Разодранное на ней яркое платьице блудницы прилипло к телу. Из прекрасных густых волос были выдраны целые клочья. Иешуа сошел с дороги и направился к ней.
   - И нравится же учителю возиться с этими падшими женщинами, - пробормотал Иуда Валерий. И боль сверкнула в глазах Иешуа. Поникли свободно расправленные плечи. Упали рвущиеся вперед его нежные и сильные руки. Медленно, движением смертельно раненого, он обернулся. И его полный боли взгляд нашел глаза Иуды Валерия.
   - Подобно тому, как Роман, значит настоящий Римлянин - гордость римского народа, имя Иуда, значит настоящий иудей, гордость еврейского народа. Не называй себя больше Иудой. Отныне Петр - будет твоим именем. Петр - значит камень. Потому что сердце у тебя каменное.
   Иешуа повернулся, и твёрдой походкой пошел помогать несчастной.
  
   - Что же пошло не так? - проговорил Иуда из Кариот, задумчиво глядя перед собой, - Почему люди перестали нас понимать? Почему мы говорим им одно - а они слышат совсем другое? И даже когда мы показываем им - они видят совсем не то, как будто кто-то в это время крутит перед их глазами цветные картинки?
   - Делай, что должен, Иуда, - ответил Иешуа.
   - Но почему я должен отправлять тебя на смерть?! Почему я - не могу заменить тебя на этом кресте?!
   - Так уж вышло, Иуда, что то, что мы делаем, ассоциируется у людей, прежде всего, с моим именем. И только моя казнь сможет предотвратить гражданскую войну. А что может быть страшнее гражданской войны, когда брат убивает брата?
   И однажды днем, Иуда из Кариот ушел, чтобы появиться только на проповеди.
   Иуда вошел в центр круга. Раздалось бряцанье и звон оружия. Вокруг появились солдаты. Иуда в последний раз обнял Иешуа:
   - Прощай, друг, - прошептал он, - Ты только держись. Только держись, там, на кресте.
   -Уходите. Уходите как можно быстрее, - прошептал в ответ Иешуа.
   И тут тяжесть содеянного обрушилась на Иуду Валерия. Он понял, что его предательство привело к тому, что их перестали слышать и понимать. Только его предательство привело к тому, что сейчас Иешуа идет на казнь, чтобы спасти остальных. И нервы не выдержали.
   - Это он - предатель! - закричал Петр, тыча пальцем в Иуду из Кариот, - Это он предал Иешуа! Это он предал нас всех! Это он, Иуда из Кариот - предатель! Это он! Это Он! Он предал! Он предал все, что мы делали! Это он! Он! - захлебывался от крика Петр. Но Иуде было все равно. Он не слышал истерики Петра. Криков людей. Лязга и звона оружия. Для него не существовало палящего солнца и цветущей зелени. Весь Мир для него сейчас был в одном-единственном человеке. В эти последние минуты, Иуда прощался с другом. С тем, кого вели на казнь. С тем, вместо кого он бы с радостью отдал свою жизнь. Но было нельзя. С тем, с кем их связывали годы стараний и десятки прожитых жизней. С самым близким человеком, который у него когда-либо был.
   - Все еще будет, - говорили глаза Иуды.
   - Все еще будет, - говорили глаза Иешуа.
   - А помнишь, как они оживали, когда узнавали правду?
   - А помнишь, как загорались их глаза, когда они заново обретали Любовь.
   - Ты только держись.
   - Я постараюсь.
   - Мы сохраним все, чему ты нас учил.
   - Я - знаю.
  
   - Это он! Он - предатель! Это он! Иуда из Кариот - предатель! - задыхался от крика Петр.
   Иуда не слышал его. Иешуа обернулся к нему:
   - Еще до рассвета - ты трижды отречешься от меня, - печально сказал он Петру, и стражи увели его.
   Иуда Валерий весь обмяк и осел на землю.
   - Это он - предатель, - проговорил он и разрыдался.
   Тяжелой походкой побрел Петр с места несостоявшейся проповеди. Другая такая же комната ждала его на окраине города. И за другой такой же потайной дверью скрывался алтарь Яхве.
   Кровь новорожденного ягненка брызнула на алтарь:
   - Я вызываю тебя, Яхве!
   Яхве отозвался.
   - Как смеешь ты, раб, так говорить со своим господином?!
   - Я отрекаюсь от тебя, Яхве! Я больше не желаю творить такое! Я больше не желаю топить в крови и предавать то, что люблю!
   - Правда? - в голосе Яхве звучала насмешка, - Что-ж, тем лучше для Меня. Ты видел крест, Иуда Валерий?! А знаешь, что он означает? "Так будет с каждым, кто пойдет против Меня!" Любой, кто посмеет пойти против Меня, любой, каким бы сильным он ни был, погибнет страшной и мучительной смертью! Ты показал нам путь, Петр. Ты показал, как любые слова и любые поступки любого человека можно обратить против него самого, и на благо Мне! Ты сделал свое дело. Теперь - ты больше не нужен. Теперь - мои люди справятся. И с превеликой радостью сделают то же самое с тобой! Вместо одного мученика за веру в Меня - я получу сразу двоих! Тем лучше! Ты уверен, что хочешь этого, Иуда Валерий?
   - Но я... я... не могу!
   - Можешь! И ты только что прекрасно это доказал!
   - Я себя ненавижу, - пробормотал Петр.
   - Тем лучше, - ответил Яхве, - мне нравится, когда люди себя ненавидят. Так они отдают гораздо больше энергии Мне! Обязательно введу ненависть к себе и самобичевание в эту Мою новую религии. И назову ее - Иешуанство, или нет, Христианство! А ты займешься тем, что станешь продвигать эту Мою новую религию по всему Миру! Ты прекрасно справишься, Петр! У тебя же Каменное Сердце! Да и потом, надо как-то отрабатывать гордое звание раба-ключника в моем раю! - Яхве расхохотался и исчез - и совсем горько стало на сердце у Петра.
  
   Иуда Валерий мерил шагами тюремную камеру. Перед его глазами стояла картина суда.
   "Слушается дело Иуды Валерия, сына Марка Валерия и Хавы Кюхельбекер, известного под именем "Каменное Сердце"",- провозгласил имперский судья, - "Иск от жрецов храма Афродиты в Фивах. Группа людей, возглавляемая "Каменным Сердцем" учинила погром неохраняемой святыни Афродиты в Фивах. Была снята с пьедестала и разбита большая статуя Афродиты. Были разбиты священные знаки на колоннах и каменных плитах святилища. Были опрокинуты и сломаны светильники. По всей территории святилища были разбросаны кучи навоза. Надпись на полу красной глиной гласила: "Пусть скверное пребывает в скверне!" В Фивы была отправлена группа имперских дознавателей. Суд хочет заслушать их отчет..."
   "Иск от жрецов храма Посейдона. Группа людей, возглавляемая "Каменным Сердцем" учинила погром в неохраняемой святыне Посейдона..." "Суд хочет заслушать отчет имперских дознавателей..."
   "Иск от жрецов храма Деметры... Группа людей, возглавляемая "Каменным Сердцем" учинила погром в неохраняемой святыне Деметры..." "Заслушаем отчет имперских дознавателей..."
   "Иск от жрецов храма Гермеса..." "Заслушаем отчет имперских дознавателей..."
   "Иск от жрецов храма Афины..." "Заслушаем отчет имперских дознавателей..."
   "Иск от жрецов храма Изиды в провинции Египет..." "Заслушаем отчет имперских дознавателей..."
   "На основании всего вышеизложенного, суд постановил признать группу людей, возглавляемую Иудой Валерием, "Каменным Сердцем" и культ, который они проповедуют, агрессивно-деструктивной сектой. На основании этого признать саму секту, а также любую агитацию и пропаганду этой секты противозаконной. Все имущество секты должно быть конфисковано в пользу пострадавших храмов. Зачинщиков и организаторов секты заключить под арест до вынесения каждому из них индивидуального приговора..."
   Дверь в тюремную камеру открылась:
   - Патриций Марк Валерий - провозгласил вошедший стражник.
   Отец вошел упругой стремительной походкой боевого офицера.
   - Оставьте нас, - кивнул Марк Валерий. Стражник даже не стал колебаться - знаменитый полководец, в случае необходимости, мог дать фору любому бойцу.
   И прямой честный взгляд легата встретился со взглядом сына.
   - Здравствуй, Иуда.
   Петр молча смотрел на отца.
   - Я знаю, чему учил этот твой учитель из Назарета.
   - Но откуда ты можешь это знать?!
   - Легат Литиций общался с ним перед казнью. Он был потрясен этим замечательным человеком. А Иешуа подарил ему книгу, записанную его лучшим другом. В ней собрано все, чему они учили.
   - Существует книга?!
   - Зачем ты предаешь своего учителя, сын?! Твой учитель - замечательный человек. Он пытался делать великое дело - зачем ты предаешь его?
   - Так значит, существует книга..., - пробормотал Петр.
   - Зачем тебе этот еврейский Бог, Иуда? С ним и так связано слишком много нечестно пролитой крови и предательства. Возвращайся в семью, сын. Родные Боги защитят тебя от Яхве. Ну а от людей - ты сможешь защитить себя сам.
   Страшный грохот раздался снаружи. Большой кусок стены разлетелся в пыль. В проеме стояло огромное существо из белого неживого света. Тело человека, крылья птицы и смерть в застывших неживых глазах. Марк Валерий подобрался, подобно сжатой пружине. Его рука выхватила покрытый знаками именной гладиус с огромным синим авантюрином в рукояти. Боевой офицер, патриций, легат Марк Валерий учился у жреца самого Посейдона. Взметнулся гладиус, вычерчивая в воздухе на пути ангела, знак Посейдона.
   - Иуда, уходи! Быстрее! Мне не продержать его больше нескольких секунд! - вскричал Марк Валерий.
   - Нет, отец, - спокойным голосом ответил Петр, - Я пойду с ним. Прощай.
   Драгоценные секунды закончились, и ангел сжал кулак, переминая пальцами. И страшная, невероятная боль охватила все тело Марке Валерия. Мертвый огонь жег изнутри каждую клеточку его существа. Марка Валерия скрутило. Мышцы сомкнуло судорогой и вот-вот готов был раздаться треск ломаемых костей. И страшный крик застыл на его губах.
   - Я не убью тебя, римлянин, - чуть насмешливым тоном произнес ангел, - я не убью тебя только потому, что это повредит миссии Петра. Его обвинят в отцеубийстве, - ангел сделал толкающий жест раскрытой ладонью - и Марка Валерия отбросило к стене. И пламя охватило его, - Живи. Как сможешь. Прощай.
   До вечера следующего дня никто не решался подойти к зданию тюрьмы. Вечером, Марка Валерия нашли. Он не мог сам идти - и его пришлось нести на руках. У него был сильный жар. Он задыхался от кашля, и когда он кашлял - у него изо рта текла кровь.
   Смерть легата
   Цветущий сад на крыше элитного заведения для боевых офицеров и знатных патрициев благоухал ароматами весны.
   Патриций Магнус зачитывал вслух письмо от сына, отправленное прямо с передовой.
   - Мой сын представлен к званию легата и назначен командиром четвёртого легиона, - воскликнул он. Его речь, наполненная радостью и восхищением за сына, внезапно оборвалась. В глазах легата Марка Валерия стояла боль.
   - Прости, Марк - Пробормотал Магнус, поняв, что, расписывая подвиги сына, причиняет страдания больному другу.
   Марк Валерий натужно откашлялся, на платке проступила кровь. Обожжённые ангелом лёгкие доставляли страшные мучения при каждом вздохе. Но разве это боль?
   - Тебе не за что извиняться, Магнус. Это моё горе отца. Я не сумел воспитать собственного сына достойным. Так и не сумел заложить в него тот стержень, ту жизненную силу, которая заставляет человека идти по жизни, не сгибаясь от трудностей. Сын Марка Валерия - предатель! Он предал свою любовь, предал себя. А предавший себя - предаст всех.
   - Но ты бы сам осудил его, если бы он выкупил ту галльскую девушку.
   - Нет. Просто он должен был принять решение и отстоять свою любовь! Как я когда-то отстоял перед отцом своё право жениться на Хаве Кюхельбекер.
   - А может быть зря? - осторожно спросил Магнус, намекая на то, кем в результате стал их сын.
   - Делай, что должен - и будь, что будет. Такова наша римская Правда, Магнус. На завтра у меня назначена встреча с императором.
   - Что ты собираешься делать?
   - Попрошусь на передовую. Командовать боевым легионом. Этим мальчикам я всегда был хорошим отцом. В отличие от собственного сына, - горько усмехнулся Марк.
  
   С Треском обрушились поперек дороги вековые дубы. Воздух разразился свистом метательных топоров франков. Шум, лязг и сумятица творилась вокруг. И предсмертные крики падающих солдат. Марк Валерий носился взад-вперед, восстанавливая строй и порядок. Римляне выстроили двойной ряд щитов по всему периметру. Франки не давали показать головы.
   - Где командир первой когорты?!
   - Исполняющий обязанности командира когорты, центурион Марк Левий!
   - Где командир когорты?!
   - Погиб!
   - Доложите обстановку!
   - Мы пытались предпринять контратаку! Кругом сплошной бурелом. Панцырники не могут четко держать строй. Этим франкам достаточно зазора в ладонь между щитами - и их метатели высекают весь ряд. Трижды мы посылали черепаху, и трижды черепаха отходила, потеряв две трети личного состава!
   - Твои предложения, центурион?!
   - Окопаться, и ждать подкрепления! Или пойти в бой - и умереть, как герои!
   - Нам неоткуда ждать подкрепления! - Марк Валерий помчался на другой участок боя.
   - Где командир второй когорты?!
   - Я здесь, легат!
   - Доложите обстановку!
   - Контрнаступление провалилось! Панцирники не проходят!
   - Через полчаса - всем офицерам собраться у юго-восточной стороны! На военный совет! Пока - всем окопаться и держать глухую оборону! Ответных вылазок не предпринимать! Берегите людей!
   Марк Валерий вышагивал взад-вперед: "Шибануть бы сейчас по ним зажигательными снарядами", - думал он, - "Вся артиллерия ушла с легионом Краска. Краск идет двумястами километрами западнее нас. Место соединения двух легионов намечено двумястами километрами севернее этого места. У Краска обозы с боеприпасами. Это четверо суток пути до места встречи. Пока Краск поймет, что мы попали в засаду - еще, как минимум, сутки. Еще четверо суток сюда. Когда Краск подойдет - от нас уже ничего не останется. И весточку не послать. Это франкские леса. Любой гонец будет перехвачен - лишь только он выедет из лагеря. Что же делать?"
   - Сколько у нас лошадей?
   - Семьдесят. Из них двадцать - вьючные лошади - они не годятся для боя.
   - Сколько людей умеют сражаться верхом?
   - В основном - одни офицеры. И те из солдат, кто начинали службу посыльными.
   - Вырубить дубовые древки в десять локтей ( < > 3.5 м.) пересадить на них пятьдесят пилумов. Собрать всех пригодных к бою коней. Собрать всех, кто умеет сражаться верхом. Выполняйте.
   - Но, легат?! - глаза Марка Левия поползли на лоб, - Конница хороша для маневров. Нанести быстрый удар - и отойти. Но использовать конницу, как тяжелую проломную силу?! Конь слишком уязвим! Коня невозможно полностью заковать в броню. Кавалерия никогда не сможет заменить отряд тяжелой панцирной пехоты!
   - У тебя есть другое предложение, центурион?
   - Но здесь не может быть предложения, командир! Мы можем только пойти в бой - и умереть, как герои. И, может быть, кому-то удастся пробиться.
   - Чем мертвый герой сможет помочь своей родине, центурион? Мы соберем панцири с самых рослых солдат. Мы обмотаем грудь коня попоной и прикрепим нагрудник тяжелого панцирника. Я лично прослежу за креплением каждого нагрудника. Каждому всаднику - мы дадим тяжелый пилум на длинной рукояти, и строевой щит, которым он сможет защитить себя и коня. В остальном - пусть нам поможет скорость и родные Боги.
   - Но все наши лошади - это длинноногие арабские скакуны. Они рассчитаны на рывок. Они неспособны долго нести тяжелого всадника, - возразил командир третьей когорты.
   - А нам и нужен всего один рывок. Мы пробьем брешь в их осаде - и в эту брешь сразу же ринутся уменьшенные компактные черепахи тяжелой пехоты.
   - Но почему сразу не применить уменьшенные черепахи?
   - Они не дойдут даже до первых рядов противника. Скорость слишком мала. Все! Все по местам! Приступайте!
  
   Марк Валерий стоял во главе клина. В правой руке он сжимал переделанное из пилума тяжелое копье, в левой - свой именной гладиус.
   - Возьми щит, командир, - сказал центурион Марк Левий.
   - Строевой щит тяжеловат для меня - я буду действовать гораздо быстрее, если стану отводить удары мечом.
   - Может быть, кто-нибудь другой заменит тебя, командир?!
   - Что?! Ты не доверяешь своему командиру?! По-твоему - я староват для боя?! - отшутился Марк Валерий.
   Его лицо посерьезнело.
   - Вперед!!! - скомандовал он, - За Рим!
   И с места - в галоп рванул своего коня. И следом за ним устремился первый в истории Рима отряд тяжелой кавалерии.
  
   - Что там, солдат?! - спросил Марк Левий солдата, забравшегося на высокое дерево.
   - Они пробили первый ряд франков! Конница перемахнула через вал наваленных деревьев. Они перебили метателей топоров, насколько хватило ширины клина. У франков сумятица. И сейчас конница несется ко второму валу.
   - Пора! Вперед! За Рим! - скомандовал Марк Левий и сам встал во главе одной из черепах.
   И в бой широким клином ринулись уменьшенные черепахи тяжелой панцирной пехоты.
   - Бегом! Не останавливайтесь! Сейчас в скорости - наша сила! - кричал Марк Левий.
   И солдаты бежали. Бежали в полном доспехе. Бежали, прикрываясь тяжелыми строевыми щитами.
   И арьергард захлопнулся в кольцо, готовый принять в себя солдат, в случае отступления.
   - Что там, солдат? - спросили внизу.
   - Конница пробила второй ряд укреплений. Марк Валерий несется во главе клина.
   - Что там, солдат?
   - Что?! - солдат рухнул с дерева, его глаза были расширены от ужаса, - Марк Валерий! Легат! Командир!
   - Что?!
   - Что случилось?!
   - Они пробили последний ряд франков! Копейщики выскочили прямо из высокой травы! Марк Валерий! го подняли на копья!
  
   Скакавшие справа и слева от легата конники закололи копейщиков. И клин тяжелой кавалерии разворачивался, чтобы ударить с тыла. А навстречу ему в образовавшуюся прореху уже проламывался широкий клин основной силы Рима - тяжелой панцырной пехоты. И арьергард тронулся с места.
   - За Рим! За Марка Валерия! Отомстим за командира! За Рим! - кричали они.
  
   Верный конь принес бездыханное тело боевого офицера, легата Марка Валерия.
   - Везти его в Рим бессмысленно, - сказал центурион Марк Левий. Из его многочисленных ран сочилась кровь. Правая рука плетью висела на шее. Он заканчивал бой, держа меч в левой руке, - Придется устроить погребальный костер прямо здесь - и отвезти в Рим урну с прахом.
   - Но где взять жреца, способного совершить настоящий обряд?
   - Боги франков мало отличаются от Богов Рима. Мы найдем местного волхва - и пусть только попробует сделать что-нибудь не так.
   - Ну да. Найти волхва - в его родном лесу. Который вряд ли жаждет, чтобы его нашли.
   - Боги да помогут нам.
   Марк Левий взял остатки своей центурии и двинулся в путь.
   - Так. Вон деревня. Жилище волхва обычно чуть в стороне. Всем разбиться в длинную цепь! Лучники - прикрытие на случай засады! Будем прочесывать лес, - скомандовал центурион Марк Левий.
   К их удивлению - избушка волхва появилась достаточно скоро. И волхв не прячась, спокойно вышел им навстречу. На его шее висел большой амулет Девы Моря.
   - Я знаю, зачем вы пришли, центурион, - сказал волхв, обращаясь к Марку Левию, - Великий воин погиб среди вас. Он был учеником жреца Посейдона. Я - жрец Девы Моря. Мы уважаем достойных врагов. Наши обряды слегка отличаются - но это не важно. Я отслужу обряд.
   - Не вздумай устроить какой-нибудь подвох, волхв, - произнес Марк Левий.
   - Что?! Волхвы не боятся могучих владык. Или ты думаешь, что я не смог бы скрыться от вас в лесу? Да я даже сейчас могу уйти из-под самого вашего носа, римляне!
   Марк Левий закусил губу.
   - Мы уважаем достойных врагов! Имейте и вы уважение! - добавил волхв, - Веди меня, центурион.
   Волхв долго осматривал амулеты и обереги Марка Валерия. Потом собрал какие-то травы и коренья, и сделал отвар, которым обмыл тело погибшего легата. Потом сварил какой-то другой отвар - и вылил его в большую чашу. И сказал, что этой чаши должны коснуться губы всех соратников Марка. И каждый должен сделать хотя бы один глоток, восславить родных Богов и пожелать лёгкого перехода своему легату. Его спросили - не лучше ли использовать вино, но волхв лишь молча указал рукой на чашу. Собрали дрова для погребального костра, и тогда волхв сказал:
   - Его прах нельзя хоронить в белой урне.
   - Как?! - воскликнул Марк Левий, - Но белая урна - символ чести и чистоты - он же был боевым офицером!
   - Он учился у жреца Посейдона. Идем, центурион. Мы найдем камень для его урны.
   Они поднимались по скалистому склону горы, и прямо посреди тропы, волхв наткнулся на довольно крупный камень. Волхв достал длинный нож и аккуратно сковырнул верхний слой. Блеснули яркие искорки синего Авантюрина.
   - Поверить не могу! - вскричал Марк Левий, - Синий Авантюрин! Редчайший драгоценный камень! И вдруг валяется прямо под ногами! Да еще таким огромным куском!
   - Вот камень для его урны, - спокойно сказал волхв, - Синий Авантюрин - камень Девы Моря, камень Посейдона - сами Боги дали его нам, - он поднял камень, - идем, центурион.
   Волхв сам выточил урну. И взвилось в самое Небо пламя погребального костра.
   Урна из синего Авантюрина, урна с прахом Марка Валерия еще долго путешествовала по местам боевых действий, пока с первым караваном не была отправлена в Рим.
   А сам Марк Валерий - он был СВОБОДЕН!
  
   Ратим
   Тысячи людей собрали своды огромного амфитеатра. Гремели фанфары и колыхались на ветру огромные вымпелы.
   В толпе легче всего затеряться. Да и кто станет искать его здесь? Петр смешался с толпой и прошел на трибуну. Римские одежды и звание патриция позволили ему расположиться на первых рядах. На его поясе висел фамильный гладиус Валериев.
   Боевая колесница с двумя огромными чернокожими гладиаторами сражалась сразу против пятерых львов. Шум толпы превратился в гигантский рев, заглушающий слова и крики. Звенела тетива тяжелого лука. Один из львов ударом опрокинул коня, и колесница кубарем покатилась в сторону. Чернокожие гладиаторы повскакивали и схватили копья. Левая рука одного из них болталась плетью - она явно была сломана в нескольких местах. Рев толпы превратился в рычащий рокочущий грохот. Бой был окончен. Один из гладиаторов погиб. Второй израненный, стоял в центре арены, победно вздымая руки к Солнцу. Рев толпы постепенно утихал. Вновь зазвучали фанфары.
   - А сейчас - долгожданные детские бои! На арене - знаменитый Ратим. Ратим и группа из двенадцати юных гладиаторов сразится с галльскими камышевыми котами.
   На арене появились дети. Маленькие, почти игрушечные гладиусы висели на их поясах.
   Медленно поползла вверх решетка, открывая вход, где располагались клетки. Длинный коридор уходил вглубь амфитеатра. И из него, как из чрева чудовища раздавался разномастный рык тысячи самых разных бойцовых животных. Тысячи глаз не отрываясь, смотрели на черное жерло открывшегося прохода. Тысячи людей с нетерпением ждали появления галльских камышовых котов. Тысячи ушей пытались выделить из общего рева их приглушенное урчание. Сорока сантиметров в холке, некрупные хищники прибрежной и болотистой территории Галлии, камышовые коты были как раз тем хищником, которого можно было выпустить против слабовооруженных девятилетних мальчишек.
   Возбуждение толпы нарастало, и вдруг сменилось слитным многоголосым воплем ужаса. Вместо камышовых котов, оглашая арену голодным рыком, выбежали три тигра. Ответственный за бойцовых зверей, отставной солдат Донат, переменился в лице. Даже старые багровые шрамы, перечеркивающие все его лицо, побледнели и приобрели землисто-серый оттенок. Глаза бывалого солдата расширились от ужаса. Он перемахнул через ограждение одним прыжком, и проскользнул под опускающуюся решетку. Перекрывая рычание животных, в туннеле слышался крик Доната:
   - Где этот паршивый раб! Он не доживет до каменоломен!
   Волосы встали дыбом на детских головах. Подкашивающиеся от ужаса ноги словно пристыли к посыпанной песком арене.
   - Не разбегаться! Построить клин! Впере-е-д! - прозвенел в воздухе голос Ратима. И выхватив гладиус, совсем еще юный галл ринулся на огромных хищников. За ним правильным клином, побежали остальные дети. Добежав до первого тигра, Ратим стрелой взвился в воздух, ударив обеими ногами в массивную холку, оттолкнулся, перекувырнулся и скользнул под огромную тушу зверя. И оказался прямо под открытым незащищенным животом. Ратим рубанул. Со всей силы. С полной выкладкой. И резко перекатился, уходя от удара огромной лапы.
   Что-то дернулось в душе Петра. То, как этот мальчишка докручивал удар. Не прямо, как полагалось, а чуть наискось - так вел удар он сам. Перед его глазами был он сам и три ягуара на улицах израильского города. А ведь ягуар гораздо меньше тигра. А Ратим, в свои девять, гораздо меньше двадцатилетнего Петра. Петр крутанулся, уходя из-под броска второго ягуара.
   И к удивлению Петра, тем же движением, Ратим ушёл от лап второго тигра.
   Удар меча наотмашь по голове, скорее разозлил зверя, и Петр присел, сомкнув обе руки на рукояти меча. Как раз в момент прыжка. И сила человека слилась с силой зверя, и клинок легко вошел в грудь ягуара.
   Ратим сел на землю, вытянув в струну спину, руки и меч, враспор, четко по линии пути прыгнувшего тигра. И легкий сухой треск отразился в ушах Петра страшным грохотом. Как будто рушился весь Мир.
   Там, где фамильный клинок Валериев легко выдержал, маленький, плохо сделанный детский гладиаторский клинок переломился у рукояти.
   Пружиной, Ратим взвился в воздух. Выброшенная вперед лапа прочертила острыми когтями глубокие борозды на спине Ратима, но не остановила его. Ратим взлетел на приступок трибуны. И его глаза встретились с глазами Петра. И маленькая детская ручонка протянулась к нему.
   - Что?! - удивился Петр, - Ты хочешь, чтобы я вытащил тебя отсюда?
   Но непонимание отразилось в глазах Ратима.
   - Меч! Дайте мне меч! - прокричал он.
   Но ужас охватил Петра. Вот он протягивает меч, и все оборачиваются к нему. И каждый в этой многотысячной толпе узнает его. "Это же он! - кричат люди, - "Это же Каменное Сердце!" "В тюрьму его!" "В тюрьму мерзкого сектанта!" "В тюрьму - разрушителя храмов!"
   - Я... не могу... я - не могу... прости..., - выползли из Петра задушенные слова. И слезы текли у него из глаз.
   И потухли глаза Ратима. И никогда еще Петр не видел такого презрения, обращенного ему прямо в глаза. И мальчик спрыгнул обратно вниз, туда, где разъяренные тигры терзали его друзей. Он подхватил обломанный клинок, со всей силы сжав его в ладони. Кожа лопнула, и клинок уперся в кость, но так он, по крайней мере, держался в руке. Ратим нырнул под ближайшего хищника, уперев вторую ладонь в основание клинка. И все его существо вложилось в этот рывок. Изо всей силы, упершись в землю, он ударил в то единственное место, где мог нанести зверю какой-то урон. Он ударил в мягкий живот, пропарывая его. И на него обрушились зловонные внутренности зверя. Ратим перекатился и почти успел отпрыгнуть. Но силы покидали его. На долю мгновения задержался его прыжок. И тяжелые челюсти второго зверя сомкнулись на детской спине, ломая кости и позвоночник.
   Из тоннеля послышались вопли ужаса. На арену бежал раб, открывший не те клетки. За его спиной слышался стук тяжелых сандалий отставного солдата Доната. Раб кинулся на закрывающую выход решетку. И страшным ударом Донат вбил его голову между толстыми прутьями. Решетка медленно поползла вверх, и, подхватив первое попавшееся под руку оружие, отставной солдат бросился на арену.
   Тигры не сразу обернулись на нового врага. Израненные дети лежали на арене, и тигры, опьяневшие от крови, остервенело терзали их тела. Донат раскрутил над головой тяжелое копье, шибанув им в ухо ближнему зверю, проламывая череп и вгоняя толстое древко прямо в мозг хищника. Донат выхватил тяжелый галльский меч и присел, готовясь встретить прыжок второго тигра. Но следом за Донатом на арене появились вооружённые люди, и в тигра уже летели их копья. Третий, сраженный Ратимом тигр, всё ещё волочил по песку выпущенные кишки, рычал, и скрёб когтями землю. Мощным ударом Донат добил его. Арена напоминала бойню. Оглядев окровавленные тела двенадцати растерзанных детей, и поняв, что спасать не кого, Донат рухнул на землю и закричал. Из глаз видавшего всякое отставного солдата текли слезы.
   И громовая тишина накрыла амфитеатр. И в абсолютной тишине были слышны биения сердец. Медленно с трибуны поднялся легат Клавдий Краск, в его голосе звенел металл:
   - Мы не желаем участвовать в подобных зрелищах! - Краск направился к выходу. Люди молча начали вставать и выходить.
  
   Петр сильно осунулся и постарел. Эти полчаса боя стоили ему нескольких лет жизни. "Я не мог. Я ничего не мог сделать!" - думал Петр, - "Это все Рим! Это проклятый Рим!"
   Он поднялся и направился к выходу.
   Чья-то тяжелая рука легла ему на плечо.
   - Иуда Валерий? - его взгляд встретился с взглядом патриция Магнуса.
   - Я узнал только сегодня утром. Я послал людей за деньгами. Он должен был быть выкуплен сегодня днем. Я не успел всего на пару часов!
   - О чем ты?!
   - А ты не понял? Ратим - сын Варты. Твой сын! Разве ты не почувствовал это в своем сердце, Иуда?
   - Что?! Проклятый Рим! Ненавижу!
   - Мне нужна твоя помощь, Иуда. Завтра состоится заседание сената. На этом заседании, я намерен протолкнуть закон о запрете детских гладиаторских боев. У закона будет много противников - слишком многие получают на этих боях большие деньги. Если бы кто-то из Валериев выступил в мою поддержку, это сильно облегчило бы мою задачу. Твой отец погиб. Вся моя надежда - только на тебя, Иуда.
   - Но я не могу.
   - В сенате мало кто ассоциирует Иуду Валерия из знаменитой семьи Валериев с бунтарем, организатором сект и разрушителем храмов, по имени "Каменное Сердце". Ты будешь в безопасности.
   - Мне нельзя. Меня не поймут.
   - Кто не поймет?! Твои сектанты? Сделай это ради своего отца, Иуда!
   Петр покачал головой.
   - Если тебе плевать на отца, сделай это хотя бы ради своего сына, который погиб. Неужели, ты предашь и его?! А кто еще погибнет, если эти бои не запретить?!
   - Нет. Это может повредить тому, что я делаю.
   И потухли глаза Магнуса.
   - Почему ты не дал ему меч? Он имел на него законное право! Он имел на него большее право, чем ты! Он - был настоящим Валерием! Он! А не трусливая собака, вроде тебя! Убирайся, Иуда!
   - Я не мог! Я не виноват! Это все Рим! Это проклятый Рим!
   - Убирайся! Клянусь, я камня на камне не оставлю от твоей паршивой секты! Я сделаю это ради Ратима! Я сделаю это ради моего близкого друга, Марка Валерия! Беги быстрее, Каменное сердце! Потому что я настигну тебя! Предатель, предавший всех!
   Петр бежал. Он смешался с толпой и скрылся из Рима.
  
   Смерть Ратима потрясла Рим. Патриций Магнус много встречался со знатными патрициями, сенаторами и боевыми офицерами, и сумел-таки протолкнуть закон о запрете на детские гладиаторские бои.
   Еще до гибели Марка Валерия, патриций Магнус много говорил с ним об Иешуа. С ним, и с легатом Литицием, командующим северо-восточным пограничным легионом. Литиций показывал им книгу, в которой были записаны все деяния, проповеди и рассказы Иешуа.
   - Этот человек - делал великое дело, - сказал тогда патриций Магнус, - И никто не вправе творить всякие мерзости, прикрываясь его именем!
   И не было более страшного гонителя на христианство, чем патриций Магнус. И действия Магнуса всегда были одни: храм уничтожить, сектантов выпроводить за границу Империи, зачинщиков и организаторов секты - заключить под арест, особо рьяных - казнить.

* * *

  
   Тильда оглядела притихших детей. Что ещё можно им успеть рассказать? Что они поймут, и правильно ли? Дети молчали и ждали.
  
   Ратим таки сумел сделать то, чего не смогла сделать его мать. Даже ребенок - он сумел погибнуть, как воин, с оружием в руках, защищая тех, кто ему близок и дорог. Своей смертью, он положил конец детским гладиаторским боям. И умирая - он обрел свободу. Его душа покинула Рим. И улетела в родные галльские леса. Где он родился снова.
   Но страшной была смерть Петра. Яхве уводил его от любой опасности. Патриций Магнус гнался за ним по пятам. Но Петр всегда уходил сухим из воды. Умер патриций Магнус. Погиб на границе легат Литиций. Христианство установилось в Риме. Пошли на спад победоносные походы римских легионов. Великая империя, империя - мечта о едином и справедливом Мире, рушилась и осыпалась. Рухнуло знаменитое "Римское Право". Внутренние раздоры стали рвать империю на части.
   Петр умер богатым. Денег и связей хватало на все, что он только мог пожелать. Он умер, окруженный огромной толпой людей. Одни боялись его, другие уважали и почитали. Но никто не любил его. Никого не тянуло к себе холодное и жестокое Каменное Сердце. И страшнее полного одиночества - одиночество в толпе. Иуда Валерий, апостол Петр, Каменное Сердце, умер один, окруженный огромной толпой шумящих и галдящих его последователей и почитателей.
   Предавший любовь - не увидел ее больше НИКОГДА! Он сочинил свою лживую историю того, как все это было. Но его история не сохранилась. Сохранились истории других четверых, из тех одиннадцати, что предали все то, чем жил, чем дышал и за что боролся тот, кто шел в бой, когда бессильны были сами Боги - Иешуа из Назарета.
  
   - Тетя Тильда, лживые истории про Иешуа сочинили апостолы. А правдивую историю о том, как все это было, кто-нибудь записал? И как отличить ложь от правды?
   - Думайте сердцем. Когда слышишь ложь - в сердце звенит. Многие люди привыкли ко лжи, и поэтому не различают этот звон. В мире, которым правят попы - врут все и всегда. И звон слышишь настолько постоянно, что он сливается. Мы же попались по другой причине. Как говорят - слышим звон - а не знаем, где он. Мы, славяне, слишком долго не знали, что такое ложь. Не принято у нас было врать. И потому, когда слышали звон в сердце - не ведали, что он значит. И только купцы, которые бывали во многих странах - как-то умели отличить правду от кривды. Да купцы и сейчас, крест только для отвода глаз носят, а сами, как прежде, под Волосом-Велесом ходят. Но это уже другая история, и я расскажу вам ее в следующий раз. А сейчас, пойдемте, я вам кое-что покажу.
   И она повела их, одной ей ведомой тропкой. И вывела к крохотной избушке, спрятавшейся под спускающимися до самой земли раскидистыми ветвями огромной древней ели. Тильда вошла внутрь и вынесла аккуратно сложенный лист очень древнего пергамента.
   - Что это, тетя Тильда? Буквы какие-то странные, непонятные?
   - Это - Римская грамота - язык древней империи. В наше время, на западе, попы пишут на нем свои книги, чтобы придать им большую правдоподобность.
   - Это, как у нас, попы пишут свои книги специальной грамотой, для пущей важности?
   - Да. Но это письмо - настоящее, римское. Старый волхв, Велимудр, умирая отдал мне его. Сказал, что когда-то ему привез это письмо купец. Предупредить пытался. И про Чернобога говорил. Да Велимудр тогда это всерьез не воспринял. А зря.
   - Тетя Тильда, а переведи, что там написано?
   - Это листок из дневника римского боевого офицера, который получил приказ арестовать Иешуа из Назарета. Вот, слушайте:
  

0x01 graphic

   ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИУДЫ
  
   Моё имя - Литиций. Я - командир легиона. На севере Армении неспокойно, уже 300 лет Армения под римским ректоратом. Солдатам нужен отдых. Легион расквартирован. Я получил приказ Понтия Пилата о выводе людей для задержания мятежников. Вечером я вызвал к себе центуриона Тулия, велел ему взять 30 человек. Когда отряд ушёл, мне стало неспокойно, и я решил встретить их.
   Задержанный не производил впечатления отъявленного негодяя - мятежника, напротив, он был похож на философа. Его взгляд был чётким и ясным, и он не боялся смотреть в глаза, даже мне, хотя, конечно узнал знаки отличия легата.
   На другой вечер я вызвал к себе Тулия.
   - Ты говорил с ним?
   - Это запрещено, мой легат! - по военному отчеканил центурион.
   - Я знаю, что запрещено. - Мой взгляд центурион выдержал с похвальным спокойствием. Я повторил вопрос с нажимом:
   - Ты - говорил с ним?
   - Да, говорил. - Чуть тише, но так же спокойно ответил Тулий.
   - Что скажешь?
   - Он не похож ни на бунтаря, ни на разбойника.
   - Такое же впечатление и у меня.
   На следующий день был приём у Понтия Пилата, а ещё через сутки я отправился к пленнику.
   Этот человек был опасен. Я чувствовал это в его взгляде, но гордость боевого офицера не позволила мне оставить охрану. От пленника исходило ощущение необыкновенной силы. Я понимал, что, несмотря на весь мой опыт и выучку, мне с ним не справиться. Пленник явно почувствовал моё напряжение и сел так, чтобы я мог видеть его руки. Его поза говорила о том, что нападать он не собирается.
   - Ты... - израильский повстанец. - Пленник промолчал.
   - Ты затевал бунт против императора...
   - Нет, не против императора, - ответил он, - а против еврейского бога. Не понимаю, почему меня задержали? Разве еврейский бог не враг вам?
   Его слова ошеломили меня. Я с удивлением присмотрелся к нему:
   - А разве ты - не еврей?
   - Да, я - еврей. И именно по этому я делаю, то, что делаю. Этот бог выпил все соки из нашего народа. Из гордых и свободолюбивых он сделал нас слабыми рабами.
   - Но разве Рим не дал вам автономию?
   - Рим? Может быть..., но еврейский бог - никогда! - В его словах проскальзывала боль и горечь. Я снова спросил:
   - А нашим богам ты веришь?
   Он взглянул на меня со смешанным чувством печали и надежды:
   - Боги... Ни римские, ни греческие боги никогда не стремились отнять у людей свободу, гордость, честь и любовь... Они учат и нужно лишь услышать их, каждому, кто имеет уши! Боги всегда рядом, надо лишь увидеть их, ведь каждый имеет для этого глаза!..
   В тот вечер я ушёл. Но что-то заставляло приходить к нему снова. Каждый день, всё время его заключения мы говорили.
   - Ты не виновен! - твердил я, - Это ошибка, и суд должен признать тебя невиновным.
   Он лишь печально улыбался, словно знал что-то недоступное моему пониманию.
   - Да! Но меня не оправдают.
   - Откуда ты знаешь?
   - Попроси ответа у своих богов. - С нескрываемой болью ответил узник. В тот вечер он остановил меня, когда я уже уходил:
   - Ты ещё не знаешь, легат, но это наша последняя встреча. Можно попросить тебя об одолжении? - Он внимательно и спокойно смотрел на меня и точно знал, что я выполню его просьбу. - Найди в городе человека, его зовут Иуда. Он из города Кариот. Скажи ему две фразы: я прошу, чтобы он уходил со спокойным сердцем, и у него есть подарок от меня для тебя, легат.
   Я был озадачен такой просьбой. В тот же вечер я вызвал центуриона Тулия:
   - Тулий, как быстро можно найти в городе человека?
   - За 2 дня если поднять на поиски полцентурии, а если поднять всех - то за несколько часов.
   - Возьми всех свободных людей, и постарайтесь управиться до вечера - приказал я.
   - Что, это настолько важно для тебя? - удивился Тулий.
   - А насколько важно для тебя то, - глядя в глаза центуриону, ответил я, - Что говорил тебе заключённый повстанец?
   Тулий выдержал взгляд, только переспросил имя человека, которого нужно найти.
   - Не арестовывать его. Я сам приду к нему.
   - Да, мой легат! Как скажешь. - Центурион вышел почти бегом.
   В этот же день был найден дом, где скрывался Иуда из Кариот.
   Я постучал в дверь, и был немало удивлён необычайным сходством Иуды и Иешуа. Тот же прямой, открытый взгляд, то же ощущение внутренней силы, та же необъяснимая боль, и ещё, пожалуй, усталость, ставшая уже привычной.
   - Здравствуй, Иуда из Кариот. Я - легат Литиций. Я принёс тебе слова Иешуа. Он просил, чтобы ты уходил со спокойным сердцем, и ещё сказал, что у тебя есть подарок от него для меня.
   - Подарок?! - Взгляд Иуды, казалось, проник мне в самую душу. Потом он вышел в заднюю комнату и принёс книгу, тщательно завёрнутую в промасленные кожи.
   - Это записи, которые вели мы с Магдаленой. Здесь все проповеди Иешуа, здесь всё, чему он учил.
   Я взял книгу, и меня охватило чувство, что я держу величайшую драгоценность этого мира, самое ценное, что только есть на земле. Я склонил голову в знак признательности:
   - Удачи тебе, Иуда из Кариот, и спасибо за подарок, за доверие. Помни о словах Иешуа, уходи со спокойным сердцем.
   Иуда кивнул, его прощальная улыбка была адресована скорее не мне, а Иешуа. Отдав книгу, Иуда словно постарел на десять лет, но в его взгляде прибавилось несгибаемой решимости.

* * *

  
   - То есть была Евангелия, написанная самим Иудой?
   - Да. Но ее пока не нашли. Возможно ее бережно хранит один из армянских кланов, где служил легат Литиций? Возможно ее где-то спрятали потомки патриция Юлиана или друзья Марка Валерия, с которыми легат Литиций был очень дружен? Это пока не известно. Легат Литиций погиб на Армянской границе, и детей у него не осталось. Церковь сжигает все книги, чтобы раз, и навсегда искоренить любое знание.
   - Да! И у нас, в деревне сожгли все книги на Славянском. Оставили только на этой их новой грамоте - Кириллице.
   - Поэтому, тот, кто сохранил настоящее Евангелие, вынужден был очень тщательно его скрывать. Кто знает - когда оно всплывет, и не попадет ли в руки церковникам, которые его перепишут, переврут, или уничтожат.
   - Тетя Тильда, а зачем они сам язык искореняют? Что для них плохого в русских словах?
   - Что плохого, - усмехнулась Тильда, - а то, что неспроста у нас, на Руси, ложь не знали - ее на нашем-то языке не записать!

0x01 graphic

АЗБУКА

   Посмотрели византийцы на Русь, и видят, что Русь, хоть и большой кровью, а крестить все-таки удалось, да вот только толку от этого все меньше становится. Вот уже и яйца крашеные, которые они своей Богине, Ладе, на день посевной дарили, снова у них появились. Теперь, правда, они их к Пасхе приурочили. Да только Пасха у них почему-то всякий раз на Ладин день приходится. То случайно совпало, то в подсчетах они видите ли, ошиблись. Вот уже и Масленицу, и даже Купальскую Ночь свою они отстоять пытаются. А кашу из распаренного зерна с ягодами, так называемую "кутью", которую они всегда на праздник своей Богине Макоши, на день сбора урожая, подавали, теперь стали подносить покойному на похороны. Это у них намек такой: "Ты, брат, не печалься, это мы тут для вида плачем и убиваемся. А на самом деле очень за тебя рады и всяческого счастья тебе желаем. Так что ты, брат, не теряйся, и от этого их Бога-то, заморского, поганого сбегай. Да к нашим родным Богам. А мы уж если что - подсобим".
   И поняли византийцы, что если дальше так пойдет, то славяне исподволь, да потихонечку своих Богов то и вернут. У них и так, вон, скоро дойдет до святого Перуния, со святым Даждьбогием и святым Велесием. Так от христианства скоро только название и символ останется. Да и то, они уже крест диагональный выдумали. Якобы Андреевский. Да к нему только круга не хватает - и получится Солнечный Крест - символ их славянского Бога - Даждьбога. А они ведь и круг добавят - не поленятся.
   И тогда отправил император Базилевс - византийский на Русь двоих умнейших и образованнейших людей. Дабы они славянский язык изучили, и Библию-то на этот язык перевели. Дабы не могли впредь славяне, ссылаясь на то, что византийского они не знают, да потому библию они не читали, да со слов так поняли, да и вообще, так оно всегда и было, потихоньку-помаленьку, да своих родных Богов возвращать.
   Так и приехали на Русь Кирилл и Мефодий. И один из них был грек, а другой византиец. И думали они за несколько лет со своей задачей справиться, потому как люди они образованные и к языкам весьма и весьма способные. Да не тут-то было...
   Стали Кирилл и Мефодий славянский язык изучать - и ужаснулись. В славянском языке слово "женщина", "рождающая", "родить", и слово "Бог", "рождающий", происходят от одного и того же корня. И как им, спрашивается, объяснить, что женщина - это сосуд греха и порочна по своей сути, когда само слово "женщина" фактически звучит на их языке, как "божественная"?!
   И как им объяснить, что занятие любовью - это грех, блуд, когда у них все, что связано с этим процессом настолько священно, что сам процесс занятия любовью называется тем же словом, что и Богослужение, священнодействие?! Когда мы говорим им: "Приходите в церковь на Богослужение", а они могут запросто понять это как: "Приходите в церковь, и займемся там любовью"?!
   Как им объяснить, что земля - это собственность, что человек должен владеть землей: "придите и владейте", когда в их языке слово "Земля" и слово "Мать" - это опять-таки одно и то же слово?!
   Стали тогда Кирилл и Мефодий славянские слова изменять и искажать. И "женщина" стало теперь звучать у них не как "божественная", а примерно как "раба мужа" (- жена -не имеющая-чина ). И земля стала у них называться не словом "мать", а чем-то вроде слова "вещь", "грязь". Для Богослужения и для занятия любовью, они придумали слова, максимально отличающиеся по смыслу и звучанию, да еще в довесок слово "девственность", которое на славянском языке обозначалось тем же словом, что и "детство", "девственница" - значит "маленькая", "еще ребенок", "еще не выросшая", они заменили словом "невинность", подразумевающим виновность всех тех, у кого этой девственности нет. А некоторые слова Кирилл с Мефодием и вовсе заменили на византийские и греческие - чтобы люди их не понимали, а просто запоминали. Вот слово "виднокрай" - это край видимого. Так за него и сходить можно. А слово "горизонт" - это что-то непонятное и неведомое. Там наверняка живут двухголовые люди с клыками, как у вепрей, да и вообще творятся всякие ужасы. Так что нам туда не надо. Разве что герой какой найдется. Правильно! А то - разлазились тут славяне, понимаешь ли?! До Византии им - три тысячи верст - не круг! В Греции были, в Китае были, в Индии были! К японцам - и к тем наведывались! Не фиг! Пусчай сидят дома - и не высовываются!
   И все вроде бы у Кирилла и Мефодия ладно пошло. Вроде бы и дело спориться начало. Да вот только стали они эти свои новые, измененные да искаженные слова на бумагу записывать - а не выходит ничего.
   Выяснилось, что греки и римляне записывают слова звуками, то есть в виде букв. Восточные же народы, китайцы, маньчжуры и прочие, записывают слова понятиями, иероглифами, то есть они записывают не то, как это слово звучит, а то, что оно означает.
   Так вот, славяне и европейцы записывают свои слова в виде рун. В которых указывалось и звучание, и значение слова.
   Стали Кирилл и Мефодий эти свои новые слова записывать - а не получается ничего. Звучание подберут - значение не пойми какое выходит. Значение подберут - звучание никакое. В общем ерунда какая-то выходит. Стали выяснять, в чем дело. Оказалось, что у славян и у европейцев, все их мировосприятие, все их мироощущение вбито в их язык и в их письменность. Оказалось, что их общение с природой, и их вера, и их Боги намертво вбиты в язык и письменность этих народов. И сам язык не позволяет вносить никакие изменения, затрагивающие сущность их мировосприятия. А значит, сколько ни сжигай их священные книги, сколько ни казни, сколько ни пытай их, и сколько бы лет, или даже веков не прошло - только ты за порог - и они тут же вернут и родных Богов и родную веру. Потому, что все их знания записаны не в книгах и писаниях, а вшиты в саму структуру языка. А значит, достаточно им сохранить хоть немного записей на родном языке, записей абсолютно любого содержания, и по ним они восстановят все свои священные книги.
   А значит, пока не вырвешь с корнем этот язык, пока не сотрешь саму память о нем, не навязать им ни чужих Богов, ни чужой веры, ни чужих взглядов на Мир. Это поняли и католики, и православные. Вот и пишет сейчас весь запад - римской имперской грамотой, а все славяне измененной и дополненной греческой.
   И стали Кирилл и Мефодий искоренять русскую письменность. А чтобы было на чем вести дела и писать книги, стали создавать они новую грамоту. А за основу взяли греческий язык, раз уж и вера христианская звалась на Руси "Верою Греческой". И очень много пришлось тогда им поработать. Потому что греческий алфавит едва ли содержал половину тех звуков, которые были в славянском языке. А новые буквы не должны были казаться здесь лишними и несоответствующими. Так, то, что они надеялись сделать за несколько лет, и стало трудом всей их жизни.
   Так и создали Кирилл и Мефодий свою знаменитую "Кириллицу". И тогда собрали Кирилл и Мефодий священников из всех краев и областей - чтобы все знали, и никто на незнание сослаться не мог. И отслужили они огромный обряд. И были на нем лица светские и духовные, и священники со всех церквей и князья и бояре, и сам Государь Великоросский.
   И предали Кирилл и Мефодий страшной анафеме славянский язык и славянскую письменность. И получили тогда священники новую грамоту. И библию, на эту грамоту переведенную. А Государю Великоросскому советовали Кирилл и Мефодий старый язык искоренить, ибо в нем, как сказали они, есть великое зло.
   И издал тогда Государь указ, что: "За использование старого языка и рунической письменности, казнить смертию, как за государеву измену".
  
   Имена
  
   Одна очень хорошая девушка работала на ремонте христианской православной гимназии. Однажды она прибежала домой с расширенными от ужаса глазами, саму всю трясет, слова вымолвить не может.
   Что случилось? - спрашиваю я ее.
   Понимаешь, читаю я этот церковный календарь, где значения имен указаны. Сперва, просто интересно, какое имя что означает. Сижу, разбираюсь. А потом смотрю, в скобках, после каждого имени указано "рим.", "греч." - от какого народа и из какого языка это имя произошло. Просматриваю весь календарь. Думала, ошиблась. Просматриваю еще раз. Да я этот их календарь на десять рядов просмотрела! Еврейские! Византийские! Римские! Греческие! А русского ни одного, понимаешь?! И вообще славянского ни одного! Это что же выходит?! Это что же получается?! Да они же!... Они же у нас все отняли?! Они же... Даже наши имена отняли! И, потом, посмотри! Ну ладно, Иван - Хуан, Ганс, Джованни. Мария - Мэри. Алексей - Алекс. Сергей - Сердж. Эти имена много где используются. Эти имена могли и сами к нам прийти. А Пантелеймон, Полиграф, Фрол, Ефросинья, Авдотья! И таких имен - половина календаря! Этих же имен нет больше нигде в Мире! Они якобы и есть - чисто русские! Но все они - чужие! Среди них нет ни одного русского! Ни одного славянского! Эти имена сюда специально завозили! Чтобы отнять у нас наши имена!
   Ведь они же у нас все отняли, понимаешь?! Они же даже имена наши отняли!.. Многие иностранцы, побывавшие в России, - немного успокоившись добавляет она, - описывают русский народ, как вялый, апатичный, ленностный, сильно пьющий народ. И это славяне! Для которых три тысячи верст - не круг, в Византию просто в набег скататься. Просто за то, что там русскому купцу видите ли морду набили! Вялый. Ленивый. Апатичный. Сильно пьющий. Открой любой медицинский справочник, или спроси у любого врача, что значит, когда человек вялый, апатичный, не хочет ничего делать, много пьет? В медицине это называется "депрессивный психоз". Такое происходит с человеком, пережившим очень сильную утрату или очень сильное горе. Такое бывает, когда у человека семья гибнет в автокатастрофе, когда умирает от рака ребенок, когда гибнет любимая девушка, офицер, вернувшийся с войны и потерявший все свое подразделение, мальчишек, которых он фактически сам вырастил. Человек, переживший очень сильное горе. А если такое происходит с целым народом?! Так вот оно что?! Целый народ - переживший сильное горе! Наш язык! Наша вера! Наши имена!
  
   Да! Это была последняя ловушка славян против всяких иноземных врагов. В "Книге Перуна" сказано "Придет Чернобог из-за моря. Сила его будет несметна. И очень многие погибнут от рук его. Я, Перун Сварожич, прошу детей моих, избравших путь мой, что бы ни случилось, что бы ни произошло, уберегите Землю-Матушку, не отдайте ее в кровавые лапы жестокого Чернобога". И тогда, славяне сделали последнюю ловушку для врагов своих. Они спрятали язык свой, саму основу, саму структуру языка, в свои имена. Чтобы, даже если сумеет враг отнять все, даже язык, сумели бы они по именам своим восстановить язык свой. А по языку уже восстановить и все остальное.
  
   Но нужно отдать должное величайшему уму и проницательности Кирилла и Мефодия. Сумели они распознать и эту ловушку славян. И тогда привезли из Византии и Греции списки самых разных имен из самых разных народов. И составили они первый церковный календарь. И отныне каждого ребенка после рождения отвозили в церковь, и священник во время крещения нарекал ребенка тем именем, которое было ближайшим по церковному календарю. А родителям ребенка даже запрещалось присутствовать при обряде крещения. Вместо них назначались крестная мать и крестный отец. Так что родители не только не выбирали ребенку имя, но и узнавали его последними. А использование любых других имен, кроме того, которое священник давал при крещении - каралось казнью.
  
   Что ж, давайте почтим данью уважения Кирилла и Мефодия. Людей выдающегося ума и выдающейся проницательности. Людей поистине незаурядных. Людей, сделавших делом всей своей жизни создание нового русского языка и новой русской грамоты. И выдающихся... Врагов славянского народа!

Послесловие к рассказу

(Наталья Плотникова)

   ВСТРЕЧА С КИРИЛЛОМ И МЕФОДИЕМ
   Наша фирма получила заказ на ремонт православной женской гимназии.
  -- Этот участок я собираюсь поручить тебе, Наталья, - заявил мой начальник - твоя работа, как менеджера нам временно не понадобится. Все люди заняты, и новых заказов брать пока не будем.
  -- Что я должна делать? - я слегка оторопела от такого поворота дел.
  -- Принимай ключи от объекта, все полномочия и почётное звание прораба в придачу! А что? Заплатят нам хорошо, соглашайся.
  -- Я согласна. Деньги нужны, мне ребёнка в школу отправлять!
   И на три недели гимназия стала для меня "родным домом".
   Был обычный рабочий день, очередной из многих. Бригада усердно белила и красила классы, моя работа была уже сделана, и я бродила по кабинетам пристроя, где ремонт ещё и не начинался. "ТСО" - прочла я на двери. Технические средства обучения, понятно. Зашла. Тихо, чисто и...странно как-то. Большой плакат на доске: сравнительный анализ книг Ветхого и Нового Завета. Ничего себе, простыня - а ведь это только названия! Неужели Христос именно этому и учил людей, проповедуя в родной Галилее? Прямо вот такие Богословские лекции и читал?
   Икона "Святые, равноапостольные Кирилл и Мефодий". Слабенькая иконка, не писанная, обычная полиграфия. Я пробежалась глазами по тексту, напечатанному чуть ниже. Просветители, создатели церковно-славянской письменности, переводчики священных книг с латыни и греческого, столпы современной российской культуры... Фактические данные из их жизнеописаний... Сердце яростно заколотилось где-то в горле. Просветили коснеющих в дикости язычников, значит? Моих предков, славян? Перед глазами встало пламя Пскова и Новгорода, красный от крови Волхов, разорённые капища Киева. Крещение Руси! "Огнём и мечом"! Гуманнейший и культурнейший исторический факт! "Просветители", мать вашу!
  -- Кириллицу вы создали, спору нет. Но что вы перед тем уничтожили? Или на пустом месте письменность создавали? - почти ласково поинтересовалась я.
   Ответом было недоумённое молчание, а затем я почувствовала, что мне в грудь упёрлось что-то незримое, но тупое и тяжёлое. Как кулак. И оно медленно выталкивало меня из кабинета.
  -- Уходи! - угрожающе загудел воздух, и мне стало трудно дышать. Я отступила к двери на шаг.
  -- Эй вы, грамотеи! - негодующе крикнула я. - Я вас не трогала - так и вы меня не трогайте!
   Давление чуть ослабло.
  -- Ну вот, так уже лучше. И всё - таки, я не получила ответа!
   Доплеснула несильная вспышка страха. Но почему они меня боялись? И что скрывали? Покинув кабинет, я долго об этом размышляла. "Братья во Христе" явно проболтались самим фактом агрессивной вспышки в ответ на мои вопросы. Им было что скрывать. И что разрушать - тоже.
   Рассказ Тима о крещении Новгорода получил неожиданное подтверждение. О Киеве я и сама читала: как людей насильно, плетьми и копьями сгоняли в Непрь и Почайну, а затем попы читали молитвы на чужом и непонятном языке. Трудно ли догадаться, что делали с несогласными? И в других русских городах это навряд ли происходило иначе.
   Живёт себе бодрый, боевой, трудолюбивый и весёлый народ - славяне. Молится Родным Богам, торгует, воюет, любит и трудится. Есть крепкая и работающая религия - Родноверие, славянское многобожие, то, что позже христиане презрительно назовут язычеством. Есть волхвы - хранители мудрости многих поколений, умеющие беседовать с Богами, есть ведуны - целители, предсказатели, травники. И весь годовой круг чётко и логично расписан по праздникам, славящим каждого Бога в его время, дающим людям великое ощущение сопричастности к живому дыханию Вселенной.
   И вдруг являются крестители, свято уверовавшие в то, что еврейский Единый Бог, лучше и правильнее Богов языческого пантеона. Ну, одним Богом станет больше - для язычника не вопрос, но.. "Да не будет у тебя другого Бога, кроме Меня!" - категорически требуют его адепты, а за отказ грозят страшными посмертными карами и пожизненными бедами. Что весомо подкрепляется мечами и копьями дружинников князя Владимира...Огнём и мечом! Можно подумать, кто-то из славян добровольно согласился бы на вероотступничество! Значит, будет кровь, много крови... А потом придут такие, как Кирилл и Мефодий, потому что мало перебить непокорных. Нужно вложить в умы и души уцелевших трусливое смирение и рабскую покорность так, чтобы уже следующее поколение забыло о том, что они были когда - то свободными.
   А я, дальний потомок выживших в Новгороде и Пскове, мне ведь сегодня решать - кому верить! Неверие убивает, но православное христианство, которое нам рекламируют как панацею от всех бед - является ли такой панацеей?
   Решение - с кем мне быть и кому верить, я приняла несколько месяцев назад. Осталось совсем немного - озвучить свои намерения и действовать!

* * *

  
   - Тетя Тильда, а ты про купцов рассказывала? Как они по сей день правду от кривды отличать ухитряются? Даже сейчас, когда попы всем глаза залепляют?
   - А правду искоренить непросто! Растет она здесь! Это кривда - здесь пришлая, ей цепляться, хвататься, вгрызаться нужно! А правда - она - чуть оставь в покое - сама прорастет. И чтобы вырвать ее, много сил приложить надобно - и глаза залепить, чтоб не видели, и уши зашить, чтоб не слышали, и сердца заставить замолчать ох как непросто! Потому-то церковь наша денно и нощно радеет, а всю правду до конца никак изжить не может!
  
  
  

0x01 graphic

   ОБОРОНА ВЕЛЕСА.
  
   И пали славянские города под натиском крестителей. Подлостью и коварством были уничтожены защитники. Была потоплена в крови любовь и свобода.
   - Змей! - вскричал Перун Сварожич, - Змей, братишка, выручай! Я не удерживаю!
   - Иду на бой! - прогудел Велес, - Ну, что ж, чернобожники! Отведайте-ка силу Велеса.
   Вы думаете, что экономическую блокаду придумали американцы в двадцатом веке? Ха, ха, ха, и еще раз ха! Тогда, тысячу лет назад, поднялись купцы и те, кого позже назовут предпринимателями. А купцу все равно, в какой храм идти. Если какое-то действие или какой-то обряд помогает, притягивает удачу в сделке, то этим обрядам купец и будет следовать.
   А никто не помогал в производстве и торговле так, как Велес.
   И поняли купцы: нарушишь слово купеческое - и не будет больше удачи тебе, не оставь гостинчик Велесу, и уплывет сделка из-под самого носа, нарушь Закон и Правду - и забудь, что ты был купцом - пустыми будут приходить твои корабли и караваны. И тогда тверже камня и прочнее стали, стало слово купеческое, Закон и Правду стали нести люди дела.
  
   - Не переживайте, братья, я - держу! - довольно урчал Велес. И долго держал он свою экономическую блокаду. И не была власть Чернобогов полной - как они не старались. Деньги иногда оказываются не слабее меча. А их в те времена контролировали наши, родные Боги.
  
   Но Высший Разум не была бы Высшим Разумом, если бы не могла придумать ответ на любую загадку. И к восемнадцатому веку был подготовлен еще один глобальный прорыв Чернобогов.
   Начался Научно-Технический Прогресс. Велес не знал, что такое техника, он не понимал ее, а Высший Разум чувствовала себя здесь, как дома.
   По-первости, Велес держался. Когда кто-то покупал себе виноградодавильную машину, и десятки давильщиков оказывались без работы, люди не спешили покупать вино, полученное ценой лишения людей их законного заработка, ценой лишения их семей средств к существованию, они предпочитали покупать его у того, кого давно знают, кто никого зря не обидел, о ком ходит добрая слава. Но капля - за - каплей, Высший Разум подтачивала безоговорочную веру людей в Закон и Правду. Точное соблюдение Закона и Правды перестало быть единственно возможным способом получения денег, наоборот, теперь деньги были на одной чаше весов, а Закон и Правда - на другой. И длившаяся восемьсот лет, героическая оборона Велеса начала сдавать.

* * *

   - Тетя Тильда, мы принесем еще дров для костра, а то становится холодно?
   - Действительно - смотрите, небо начало сереть. Скоро рассвет - перед рассветом всегда становится холодно. Что-то задержались вы сегодня, как бы в деревне не подняли шум. Люди скоро начнут просыпаться - а вас еще нет. Да и я хороша - сижу, рассказываю, совсем счет времени потеряла! Глотните-ка по кружке горячего чая, чтобы не замерзнуть. В нем особая травка - она поможет вам быстро бежать. И бегом домой - я постараюсь спрямить для вас тропку, чтобы она стала короче.
  
   Громко стукнула дверь гусятника. Митька, кормивший гусей, поднял голову. Дед Матвей был в ярости. Он был зол на внука, за то, что вчера вечером опять упустил его. Да тут еще отец Николай пригрозил: "Еще раз не выследишь внука - тебя самого обвиню! Скажу - ты попустил! И полетит тогда твоя голова, дед!"
   - Ты где это почти до рассвета шастал?! Говори, охальник!
   - Да вот, в лесу заплутал, дедушка, едва под утро дорогу домой нашел.
   - А чего это ты почитай, каждый вечер в лес шастаешь? Чего это ты там забыл?!
   - Как же, чего забыл, дедушка? А грибочки, ягоды? Ты, вон, совсем уже старенький стал, а грибочков, да ягодок и тебе, и мне охота. Да я и не в ущерб хозяйству - вон куры да гуси всегда кормленные.
   - Грибочки, значит?! Ягодки, значит?! Ты мне зубы не заговаривай! А чего-й-то Машки то соседской то ж почитай до самого рассвета не дождались?! Ты чего-й-то задумал, охальник?! Не мал ли еще - за девками бегать?! Доживи сперва до своей двенадцатой весны! Да и то, не с кем сам захочешь, а с кем батюшка, отец Николай выберет! Ясно?! А то ишь! Едва восьмую весну справил - а туда же?!
   Митька облегченно вздохнул - не догадался дед про берегиню.
   - Так ведь Любовь - она же священна, дедушка!
   - Любо-овь! Свыще-енна! Браки заключаются на Небесах! Святой церковью, чтоб ты знал! Батюшке-то, ему виднее, с кем тебе быть, а с кем не быть никогда! А он, Любо-овь! Свяще-енна!
   - От настоящей любви, дедушка - герои рождаются! Разве ты не хочешь, чтобы твоим правнуком был кто-нибудь, навроде Добрыни Никитича или Ильи Муромца?
   - Не от любви, дурак! А от чистого непорочного брака! Чтоб девка - целкой была! Да чтоб батюшка поп ей подходящего жениха выбрал! И чтоб окромя него ни-ни, никогда и ни с кем! Вот так-то, дубина! А он - любо-овь! Еще раз возле Машки увижу - все вихры повыдергаю!
   - А ты, дедушка, сказки вспомни, там всюду про Любовь говорится, и нигде про освященный церковью брак не сказано.
   Дед Матвей устало рухнул на завалинку:
   - Да ты что, дубина, не понимаешь? То ж сказки! В них, чистый, освященный церковью брак, для простоты и краткости слова, любовью обозван. Эх, Митька-Митька! Ну как ты не понимаешь? Ну какая может быть любовь? Ну жил бы как все. Сидел бы дома. Ходил бы у церков. Дубина ты, Митька! Своей башки нет - чужую, верно говорят - не приставишь!
  
   Дети вновь собрались у берегини.
   - Тетя Тильда, а откуда взялись Чернобоги? Ты рассказываешь об их злодеяниях, как людей губят, как Любовь уничтожают, как знания искореняют, но зачем им все это? Земля-Матушка - она же такая большая! Даже на ней хватило бы места для всех! А ты говоришь об огромной Вселенной, в которой, каждая звездочка, что вспыхивает на Небе, это такое же Солнышко, как наше! И у каждого Солнышка есть дочери и сыновья, такие же, как наша Земля-Матушка! Откуда, при этом берутся те, кому везде мало места, кто всегда пытается уничтожать других? Зачем? Чтобы занять их землю? А разве мало другой земли? И почему нельзя просто договориться? Мы же пустили сюда слуг Чернобога, мы пытались с ними договориться, А они в ответ что сделали? Претворились друзьями, а потом стали нас уничтожать. Почему так? Откуда берутся такие вот существа? Зачем им это?
   - Чернобоги не всегда были такими. Они были рождены, чтобы защищать Вселенную! Поэтому, они даже в чем-то сильнее Богов. Боги рождены, чтобы порождать и учить, показывать и направлять, а Чернобоги рождены, чтобы сражаться и защищать. Но потом вышло так, что защитники Вселенной стали ее палачами. Они стараются больше не вспоминать, кем они были и зачем они родились. И любого, кто попробует напомнить им об этом - они убивают, потому что страх гонит их дальше. Да, именно страх! Не бывает врагов, как и предательства не бывает. Все мы - дети огромной Вселенной! А значит, все живые друг другу близкие или дальние родственники, более ближние или более дальние братья. И только страх заставляет любое живое существо стать врагом самому себе, а значит и врагом всем своим братьям, то есть всем ЖИВЫМ.
   Но кем были Чернобоги, и как случилось так, что они стали врагами и палачами всему живому, я расскажу вам в следующий раз. А сегодня, я расскажу вам, откуда они пришли.
   Для этого, представьте себя Звездой! Такой, как наше Солнышко! Учитесь, ребята - рано или поздно, все вы станете высшими, а значит, рано или поздно, каждому из вас предстоит стать чьим-то Солнцем! Итак, попробуйте представить себя нашей бабушкой, Солнцем! Вот у вас есть дочка Земля, и у нее есть много маленьких ребятишек - людей, деревьев, зверей, птиц... А еще у вас есть сын, Марс и сын Фаэтон, и дочка, Венера!... А еще у вас есть...

0x01 graphic

   Что чувствуют Звезды?
   Мы пока не в силах этого понять. Это и есть следующий этап человеческого пути, когда, пройдя весь свой путь на Земле от начала и до конца, из жизни в жизнь, от травинки до высшего, человек может больше не рождаться. В виде сияющих сгустков энергии живут они в короне Мамы нашей Мамы, в короне Солнца. И могут общаться и говорить с Солнцем, чувствовать его точно так же, как мы можем общаться и говорить с Землей. Многие из наших предков - славян давно уже живут там. Многие из древних землян и фаэнов живут там. Пройдя весь путь, мы сможем понять, как чувствует Звезда.
   Пока же, не имея возможности привести документальные свидетельства, я снова обращаюсь к художественному стилю изложения, чтобы, по крайней мере, добиться образно-ассоциативной точности.
   Желтые Звезды - это Звезды, у которых есть или могут быть планеты - Звезды-матери. Но есть более крупные синие Звезды - мужские Звезды - Звезды-отцы.
   Очень далеко, гораздо дальше орбиты Плутона, есть черная Звезда. Она медленно плывет по самой дальней орбите, вокруг нашего Солнца. И подобно тому, как Плутон сумели вычислить по отклонениям орбиты Нептуна, ее можно определить лишь по едва заметным отклонениям орбиты Плутона.
   Когда-то очень давно, в черной бесконечности космоса сияло Солнце. И не было у него планет. Юная красавица - Солнце еще не имела своих детей. И огромный Синий Гигант полюбил Солнце. И сошел он со своей орбиты. И медленно и плавно поплыл к ней через бескрайние просторы нашей Галактики. И приблизился к ней так близко, как только мог, чтобы не повредить ей силой своей гравитации. Он прошептал ей сияющими лучами своей синей короны:
   - О, прекрасная! Я люблю тебя!
   А она с замиранием сердца смотрела, как он сходит с орбиты, считала мгновения, пока он плыл к ней с другого конца Галактики. Ее охватывала приятная дрожь, когда он приближался к ней. И золотые лучи ее короны прошептали в ответ:
   - И я люблю тебя! О, мой прекрасный Синий Гигант!
   И любовь, и страсть вспыхнула между ними. И их слияние можно было видеть в другом конце Галактики, и даже в самых дальних уголках Вселенной, сияло оно, подобно второму ядру Галактики. И когда весь его свет излился в нее, и его поверхность стала черной, как первородная тьма, от нее один за другим начали отделяться маленькие шарики - новорожденные планеты. А он встал на самую дальнюю орбиту от нее, и поплыл вокруг нее, как любящий отец, оберегая свою любимую и их новорожденных детей.
  
   А потом...
  
   - Мама! Ты скоро станешь бабушкой, - тихонько прошептала Земля Солнцу, показывая внутри себя зарождающиеся души будущих землян, - и он - Звезда-отец - был безмерно счастлив, слыша их разговор.
  
   А потом...
  
   - Мама. Ты скоро станешь бабушкой большого семейства, - тихим тенором сказал Фаэтон, показывая Солнцу зарождающиеся души будущих фаэнов.
  
   А потом...
  
  -- Что-то тревожно мне, Любимый, - сказала Солнце Звезде-отцу, - не комета ли будет?
  -- Да нет, комет вроде не видать, и астероидов тоже, - и тут его тело вздрогнуло, - О, Боги! Это они! Чернобоги.
   Она вскрикнула.
  -- Что! Убийцы детей! Любимый, приготовься отразить их атаку, - и по ее телу поползли солнечные пятна, готовые выжечь любого, кто нападет на ее чада.
  
  -- Звезда-отец нас заметил, - чеканным голосом отщелкала Высший Разум, - всем, угловая поправка - одна четырнадцатая секунды по радиусу от центра Галактики.
   Яхве едва успел отскочить от летящего астероида. Азора вспыхнул, прожигая дыру в другом, и проскочил его насквозь.
  -- Побереги силы, братишка, - замогильным голосом прогудел Авул-Некромант, - они нам еще понадобятся.
  -- Всем рассредоточиться - максимальное ускорение, - сухо отчеканила Высший Разум. Здесь они ее слушались, потому что никто из них не мог проводить сложные расчеты так хорошо, как она.
  
   Звезда-отец оторвал от своего тела еще несколько огромных глыб.
  -- Умрите. Убийцы детей!
  
  -- Снова активные действия - это заводит, - довольно проурчал Авул-Некромант.
  -- А отсутствие полной власти - бесит, - буркнул Яхве, - толи дело, мы развлекались тогда, на Морте! - и Яхве погрузился в блаженные воспоминания.
   Морта.
   Планета умирала. Эгрегоры плотным кольцом душили ее. Растения стали слабыми и чахлыми, и тысячи червоточин появлялись в совсем молодых, еще только начавших расти деревьях. Планета была большая - больше Земли - два Марса - полтора Фаэтона. Жесткий полицейский контроль, контролировал все в жизни людей. Человек не мог спрятаться, не мог скрыться от всевидящего ока государства. Каждому человеку с рождения присваивался идентификационный номер, и государство в любой момент могло определить, где находится человек, моется ли он в ванной или находится в постели с любовницей. И если человек, идя в лес, не зарегистрировался, чтобы у каждого полицейского, на каждом радаре ползла красненькая точечка с его номером, четко показывающая, куда он движется, то за это его ждала тюрьма.
   Ни одни роды не обходились без родовых травм. Дети рождались слабыми, с множеством врожденных и хронических болезней. Люди давно разучились самостоятельно думать и принимать решения. Все за них решало то, что было принято считать обществом. И это считалось благом. И большинство видели причину этого блага в бесконечной благодати Всевышнего Бога, каковым считали Яхве. Остальные же видели причину этого блага в выдающихся достижениях людей, взявших под контроль все, даже чувственную сферу. (Высший Разум не называла себя открыто.)
   Морта. Планета - мечта Яхве. И каждую планету, куда они приходили, они превращали в такую вот "мечту".
  -- Энергии стало мало, - пожаловался Авул-Некромант, - Они не способны любить, они не способны чувствовать - сплошные зомби. Энергия с них едва сочится - и даже адепты больше тратят, чем приносят - им уже не из кого вербовать рабов.
  -- Да, планета истощилась - нам пора заканчивать, - произнесла Высший Разум.
  -- Морта - планета - мечта, - вздохнул Яхве. Ему не хотелось уходить. Все здесь радовало его. Двенадцать миллиардов человек - и каждый из них - его раб, кроме тех нескольких тысяч, которые принадлежали его сестренке - Высшему Разуму. Власть была абсолютной. И даже леса были настолько жалкие и чахлые, что в них не мог выжить ни один лесной дух, никто, не подвластный ему. Яхве вздохнул. Но они были правы. Зомби с рождения не могли давать столько энергии, сколько те, кого сделали зомби. И с каждым поколением этот поток слабел. И каждый следующий рожденный раб приносил все меньше и меньше. Он заставлял их молиться усерднее и усерднее. Он заставлял их отдавать почти всю энергию - и они падали в изнеможении, но все равно из них едва сочилось. Он пытался продлить свое пребывание на этой планете - рае, планете - мечте. Планете, где страх и ужас перед ним сковывал каждого, где никто и никогда не посмеет любить. Но они правы - планета иссякла - и она умирает. Яхве вздохнул, - Рая можно достигнуть, но жить в нем вечно - невозможно - придется заканчивать.
   И они приступили.
   Тяжелые клубящиеся облака эгрегоров начали смыкаться, перекрывая последние ниточки, тянущиеся между Мортой и ее Солнцем. Звезда по-прежнему светила, но сейчас на планету падал только свет и тепло, а жизненная энергия Вселенной больше не проникала в планету. Люди даже ничего не заметили, они по-прежнему ходили на работу, механически выполняя одни и те же действия, по-прежнему смотрели телевизор, по которому шли одни и те же передачи. Просто на всей планете больше не рождалось ничего - ни одна травинка, ни одно дерево, ни один зверь, ни один человек. Люди посадили семена - и из них ничего не выросло. Врачи не могли понять, почему вроде бы вполне здоровые люди - и вдруг абсолютно бесплодны. Они пытались оплодотворять в пробирке - но из этого ничего не вышло - клетки просто отказывались делиться и образовывать зародыши. Люди стали чудовищно быстро стареть - и ни священники, ни врачи ничего не смогли с этим сделать. Последнее поколение на пластиковой синтетической пище дожило свой век - и умерло. Дух планеты дернулся, задыхаясь в сплошной сфере эгрегоров. Он рванулся изо всех сил тысячей вулканов, таких огромных, каких даже и не видели на Земле, но так и не сумел вырваться из удушающих эгрегорных объятий, последний раз дернулся, и затих. И шестеро с удовольствием съели его.
   Яхве аккуратно сворачивал и уплотнял остатки эгрегорного поля. Не имело смысла доедать его. Они только что съели саму планету и сейчас собирались отправиться в путь, в поисках других обитаемых планет.
  -- И все-таки жалко, что в этой системе нет других обитаемых планет, - сказал Яхве, - представляете, обрушить на них сразу тысячи уже готовых зомбей и адептов, и вербовать сразу тысячи и тысячи рабов одновременно по всей планете?!...
  -- Да! Много - много вкусной еды! - причмокнул Азора.
  -- Мы еще выполним твою мечту, братишка, - сказала Иналия, - это не последняя наша система - будут и такие, в которых по нескольку обитаемых планет.
   Яхве продолжал сжимать облачко эгрегора, пока оно не начало светиться мертвенным белым свечением.
  -- Помоги-ка, сестренка, - обратился он к Высшему Разуму, и они вдвоем стали создавать искусственный интеллект.
  -- Великолепно!!! - причмокнул Яхве, - отличный получился ангел - такого большого и мощного у меня еще не было. Я назову его Гавриил.
   Робот стал оживать. Его глаза открылись, и в них вспыхнуло белое, цвета мертвых костей, свечение.
  -- Жду приказа, мой господин.
  -- Ох уж мне это твое пристрастие к энергетическим роботам, - фыркнула Иналия, - когда-нибудь одна из этих машин точно выйдет из-под контроля.
  -- Почему же? - удивился Яхве, - да, они самообучающиеся, но ни один из них никогда не сможет научиться любить, а без этого - они были и останутся в моей полной власти, - он задумался, - но сама идея мне нравится. Надо будет попробовать на какой-нибудь планете. А что, мятежный ангел восстал против Господа, и строит людям всяческие козни. На него можно будет сваливать все их несчастья. А роль мятежного ангела я смогу сыграть и сам.
  -- А если среди адептов этого мятежного ангела появятся достаточно умные люди, которые смогут догадаться, что ты и он - это одно лицо? - спросила Иналия.
  -- Ну, большинство из них это примут - адепты работают за плату - за безнаказанность - а вовсе не за идею.
  -- А для особо идейных - роль мятежного ангела смогу сыграть я, - довольно проурчал Авул-Некромант.
  -- А что?! - обрадовался Яхве, - противопоставить ужасы некротики сияющим ангелам Господа - это здорово!
  
   Высший Разум резко дернулась в сторону, а там, где она только что была, полыхнула, все прожигая, чудовищной силы вспышка. Звезда-Мать поняла, что ее ребенок мертв, и теперь она стреляла беспощадно, не опасаясь повредить своему чаду. А с другой стороны уже летели гигантские глыбы, брошенные Звездой-Отцом.
  -- Уходим! Быстро! - прокричала Высший Разум, - Все в цепочку, так, чтобы планета постоянно оставалась между нами и Звездой-Матерью.
   Огромные глыбы летели на них, но обожравшиеся энергии Чернобоги легко уворачивались, и глыбы врезались в мертвую планету, образуя на ней гигантские, похожие на каналы, борозды. Звезда-Мать полыхала нещадно. Сотни солнечных пятен сливались в одно, и вспыхивали, а на их месте уже образовывались новые сотни солнечных пятен. Но большая часть страшного излучения пришлось на мертвую планету, и вся поверхность ее стала красной и рассыпалась сплошными грудами красного песка. Чернобоги уходили. Ставший совсем маленьким, Звезда-Отец, потерявший большую часть своей массы, попытался оторвать от себя еще несколько глыб, и послать им вдогонку, но все было бесполезно.
   И в глубокой черноте космоса спрятал Яхве своих ангелов.
   - Ждите здесь. И прячьтесь от всего живого, что будет проплывать мимо. Я вас призову.
  
   И шестеро, известные Звездам под именем "Убийцы Детей", понеслись в поисках новой добычи.
  -- Три обитаемые планеты, - какая прелесть, - проворковала Иналия. - Мы высадимся на средней, чтобы с нее атаковать две другие.
  -- Тогда вперед, набирайте скорость, - сказала Высший Разум, - еще немного, и Звезда-Отец может нас заметить.
   И Звезда-Отец заметил их. Но еще раньше их почувствовала Солнце.
   Все эти воспоминания промелькнули у Яхве за считанные мгновения, но Мать Деградации уже рванула его в сторону, буквально в последний момент, выдергивая из-под огромных размеров глыбы.
  -- Не отвлекайся, братишка, - низким голосом проурчала она.
  
   А потом...
  
  -- Сильное притяжение, - прокричала Высший Разум, - ого! Планета-гигант сошла с орбиты, чтобы засосать нас.
   Юпитер шел прямо на них. Он просчитал тот отрезок пути, на котором он может сойти с орбиты, не опасаясь, что другие планеты слетят с орбит. И сейчас шел прямо на них, чтобы затянуть, засосать, Сжать в страшных объятьях и удушить Убийц Детей.
  -- Утрется! - рассмеялся Яхве, - если бы я не ел пару тысяч лет, тогда может быть, у него и были бы какие-нибудь шансы! Ха-ха-ха!
   Но все же, Юпитер чуть-чуть сбил их с прямого курса, и Солнце, вспыхнув, опалила край Иналии.
  -- Ах ты, тварь! - взвизгнула повелительница неразделенной любви.
  
   А потом...
  
  -- Любимая! Я нашел, кто их координатор, - сказал Звезда-Отец, - держу прицел - стреляй прямо на меня.
   И Солнце собрала сотни солнечных пятен и вспыхнула одним огромным все прожигающим лучом. И истошный крик раздался в черноте пространства. И Яхве извернувшись, выдернул из-под обстрела совсем маленький, еле живой кусочек, оставшийся от Высшего Разума.
   А Солнце снова собирала в одну точку солнечные пятна.
  -- Получай! Тварь! - выкрикнула Иналия, выбрасывая в пространство фантом Звезды-Отца.
  -- Что ты делаешь, Любимая?!
  -- Что? - Солнце слишком поздно заметила свою ошибку, и невероятной силы луч ушел не туда, - Иналия! Ах ты подлая!...
   Солнце снова собрала солнечные пятна.
  -- Подожди, Любимая, - произнес Звезда-Отец, - Мы можем убить Марса. Они уже входят в его атмосферу.
  -- Марс! Бедный сынок! Он только вчера показал мне своих первых еще не родившихся детей. А теперь.......
   И не было предела ее горю. И даже свет ее из ярко-золотистого стал тускло-оранжевым.
   Яхве протискивался в атмосферу Марса. Небо Марса сжимала его изо всех сил.
  -- Не пущу! - она стискивала его, как только могла, но холеный отожравшийся Яхве все протискивался и протискивался внутрь. Его скользкая и упругая субстанция упорно проскальзывала, а в кулаке он сжимал едва живой остаток от Высшего Разума. Следом за ним ползла Мать Деградации, а следом Азора - Повелитель Войн и Авул-Некромант за руки втаскивали обессилившую после брошенного фантома Иналию.
  -- Ах, ты еще и сопротивляешься?! - вскричал Яхве, когда его ноги коснулись твердой почвы, - Отныне, у тебя будет самая разряженная атмосфера из всех обитаемых планет этой системы! И да будет так! - он уже входил в свою роль Всемогущего Господа.
   Яхве открыл портал:
  -- Ко мне, Гавриил! Ко мне, мои ангелы! - и сотни ангелов понеслись над планетой, следя, чтобы каждый новорожденный стал рабом.
  
  -- Солнце запрашивает Богов! У нас..... Проникновение..... Чернобогов..... Мы.... Не сумели... Сдержать их атаку..., - ее всю трясло, огромные слезы лились из глаз, - Жива, Мамочка, услышь меня!..... Марс умирает...
  
   Закончив рождение нового мира, Жива вновь разделилась, и все двенадцать Богов по потокам энергии, связывающим всю вселенную, мгновенно устремились к Солнцу.
   Перун осторожно дотронулся до Земли.
  -- А? Что? - вздрогнула Земля, ее голос был совсем юный, почти детский, - Кто ты?
  -- Меня называют Перун. Я - один из двенадцати.
  -- Ты один из родителей моей Мамы?
   Перун молча кивнул и улыбнулся широкой открытой улыбкой. Его лицо снова посуровело.
  -- Марс умирает. Чернобоги проникли в него. Они отравили его детей с самого рождения - и теперь его не спасти.
  -- Марс! Бедный братик! Как же так?! - она разрыдалась. Огромные слезы текли у нее из глаз.
  -- Но это не все, - продолжал Перун, - измененные, искаженные его дети становятся коварными и жестокими рабами Чернобогов. И они придут убивать твоих детей.
  -- Но как случилось, что Мама с Папой не убили их?
  -- Иналия обманула твою маму. Она показала образ Папы там, где его не было. Чернобогов всего шесть, но самые сильные и страшные из них - это первый и шестой - Яхве и Иналия. Наиболее сильные из твоих детей столкнутся только с этими двумя. На более слабых попытаются напасть и остальные. Но нужно, чтобы кто-то пришел учить твоих детей. Как только возможно подготовил их к нашествию Чернобогов.
  -- Но как это сделать?
  -- Для этого нужно, чтобы ты родила нас, подобно тому, как твои дети рождают тех, кто живет не первую жизнь. И заново родившись у тебя, мы сможем помогать твоим детям. Ты готова к этому?
   Она только кивнула, и по лицу ее пробежала улыбка.
  -- Любимый, где ты?
  -- Я здесь, любимая, - отвечал Отец-Небо.
  -- Нас ждет много прекрасных минут, и нашими детьми будут сами Боги!
   И они слились в священном слиянии Любви. И сияние окутало их тела. И даже слезы Солнца высохли, когда она увидела прекрасное сияние их любви. И на Земле, один за другим рождались Боги.
   Но, в последний момент, Жива услышала крик Солнца. И перед тем, как разделиться и стать детьми Земли и Неба, Боги снова слились и родили на свет еще двенадцать Богов. Так появились Боги Фаэтона. Так появились Ра и Осирис и Исида и Тот, и Небо Фаэтона родила их от планеты-отца.
  
   А потом...
  
   Разжиревший, раскормленный Яхве налетел на Землю. И Земля покачнулась, и огромные шапки льдов увеличились и начали ползти по ней. Яхве пытался напугать ее и не дать ей принять детей умирающего Фаэтона.
  
   А потом...
  
   Богиня Фаэтона нежно дотронулась до Земли.
  -- Мудрейшая! Можешь ли ты принять детей своего брата?
  -- Конечно! А почему ты спрашиваешь?
  -- Я подумала, после роковой ошибки, приведшей к гибели их отца, захочешь ли ты принять их?
  -- Он мой брат. Я люблю его. Пусть селятся. Насколько это возможно, я позабочусь о его детях.
  -- А можно мы какое-то время поживем вместе с ними? А когда у них все установится, когда у них все будет хорошо, мы уйдем туда, куда ушла вторая половина его детей?
  -- Да, конечно. Живите и учите. Пусть наши дети подружатся.
   И Египетский пантеон стал бережно и очень аккуратно протискиваться в атмосферу Земли. И Отец-Небо пропустил их.
   А через несколько часов начали один за одним приземляться фаэнские корабли. И огромный взрыв потряс солнечную систему. Так погиб Фаэтон.
  
   А потом...
  
   Марс попробовал из последних сил, в последнем рывке. И взорвался сотнями огромных вулканов, но не смог прорвать сплошную сферу душащего его эгрегора, еще раз дернулся и затих. И шестеро съели его. Эгрегор тоже съели - ангела делать было уже некогда, да и энергия была нужна.
   И Солнце, почувствовав смерть сына, собрала в одну точку сотни солнечных пятен и полыхнула страшным лучом. А Чернобоги прятались от нее за мертвым телом Марса, отвлекая на себя внимание от восьми миллионов огромных, тяжело груженых марсианских кораблей.
   И каждый из них нес на борту тысячи рабов и сотни адептов, огромное количество танков, бомб и всяческой бронетехники. И каждый из них летел на Землю.
   Солнце полыхало нещадно, но большая часть излучения досталась погибшему Марсу, а Чернобоги спокойно прятались за ним. От страшного излучения вся поверхность Марса стала красной и покрылась сплошными грудами песка. Звезда-Отец швырял в Чернобогов огромные глыбы, но разжиревшие от съеденной энергии, Чернобоги уворачивались от них. И врезаясь в Марс, гигантские глыбы прочерчивали глубокие борозды, похожие на каналы. Точно так же, как тогда, на Морте. Только теперь флот марсиан летел на Землю.
  -- Любимая, что это?!
   У нее перехватило дыхание.
  -- Тысячи и тысячи кораблей! И они летят на Землю.
   Солнце вспыхнуло, опаляя корабли марсиан, и они бросились врассыпную, а вдогонку им уже летели каменные глыбы.
   Теперь уже Чернобоги, воспользовавшись тем, что от них отвлекли внимание, быстренько ринулись на Землю, пробивая земное Небо. Отец Сварог сумел лишь замедлить их ход, но ему не удалось остановить их. Они рассеялись по Земле и скрылись из виду.
  -- Я больше не могу их видеть, - сказала Солнце, - Я пытаюсь выжигать их по одному, но каждый раз промахиваюсь.
  -- Большую часть мы уничтожили, но, к сожалению, слишком многие сумели сбежать. Я чувствую их движение, но тоже никак не могу прицелиться.
  
   Из восьми миллионов кораблей марсиан осталось всего восемьсот тысяч.
   Шесть фаэнских крейсеров могли бы справиться с ними, но из шести крейсеров на орбиту вышло только два: крейсера "Синд Кайер" и "Ари Атар". Подробно об этом расскажут "Легенда о "Синд Кайере" и "Легенда об Ари Атаре".
   На крейсер "Синд Кайер" проникло несколько иналийских адептов из фаэнов. Уриены были хорошими техниками, но не слишком хорошими магами, и не сумели вовремя распознать адептов. Так весь экипаж "Синд Кайера" был уничтожен, и в бой против восьмисот тысяч кораблей марсиан вышел один только крейсер "Ари Атар". Атомное оружие марсиан не могло бить с той же дальностью, что и лучевые пушки фаэнов. И когда первые ракеты ударили в "Ари Атар", весь экипаж уже был мертв. Фаэны заживо сварились от перегревшихся из-за непрерывной стрельбы орудий. Но, умирая, артиллеристы заклинили орудия в положении "огонь", а техники заклинили двигатели в положении "вперед". И мертвый крейсер несся через пространство, продолжая уносить с собой все новые и новые корабли марсиан.
   Из восьмисот тысяч их кораблей, на Землю смогли приземлиться лишь двести тысяч. И если бы крейсер "Синд Кайер" вступил в бой, то до Земли не долетел бы ни один.
  

* * *

   - Так вот кто такие Чернобоги!
   - Первый Чернобог, самый сильный из Чернобогов - Порабощающий Души. Он играет на страхах человека перед Законом Гармонии Вселенной. Он играет на том, что некоторые люди не хотят учиться слышать гармонию Вселенной, они не хотят учиться думать сердцем, быть чуткими, они хотят поступать, как им проще, как им выгоднее, но при этом хотят избежать кармического рикошета за то, что они посылают в Мир.
   Он любит представляться единым Богом-Создателем и обещает снять с них ответственность за их поступки. За это он требует, чтобы люди полностью отдавали ему свою энергию и полностью рабски подчинялись ему. Но чтобы сбить кармический рикошет, требуется поток энергии, многократно превышающий сам размер рикошета. На это жизненной энергии, скачиваемой с человека, явно не достаточно, да еще и что-то должно остаться самому Чернобога. Поэтому такую поблажку получают далеко не все. Есть люди, затраты на которых вполне окупаются - это адепты Чернобога. Они служат ему сознательно, и каждый из них знает, что получает свою безнаказанность лишь до тех пор, пока постоянно, непрерывно вербует ему все новых и новых рабов. Всем остальным такие подарки даются лишь изредка, чтобы совсем не разуверились. Во все остальное время им говорится: "Ты слишком грешен, поэтому Господь не услышал твои молитвы. Молись лучше - и все тебе будет".
   Выделенная постоянно молящимися людьми энергия, которая шла бы на их рост и развитие, но вместо этого они всю ее отдают в процессе молитвы, образует своеобразное энергетическое облачко - эгрегор, с которого и питается Чернобог, и с него берут энергию адепты для показательных чудес, а также для отмывания собственной кармы.
  
   Второй Чернобог чаще всего работает вместе с первым. Он редко афиширует себя и представляется людям, как Бог, потому что Порабощающему Души трудно было бы представляться единым Богом-Создателем, если бы рядом с ним постоянно маячил кто-то близкий ему по силе.
   Второй Чернобог, Азора, питается энергией внезапно оборвавшихся жизней. Когда жизнь человека внезапно обрывается, вся оставшаяся в нем энергия выбрасывается в пространство и тоже соединяется в энергетическое облачко - эгрегор, с которого и питается Азора. Поэтому адепты Азоры за тот же самый подарок в виде сбивания кармических рикошетов, постоянно исподволь разжигают войны. Кроме того, огромную прибыль второму Чернобогу дают охоты за рабами, которые устраивает первый Чернобог, Яхве, Порабощающий Души, и в ходе которых под предлогом насаждения "истинной" веры происходят массовые истребления иноверцев.
  
   Но многие люди избавляются от страхов и от тупой агрессии, через науку, через знания. Они растут и развиваются, занимаясь научным познанием Мира. Развивая знания, эти люди рискуют освободиться из-под власти Чернобогов.
   И тут-то вступает в действие третий Чернобог - Высший Разум, она же Пустота.
   Да, развивай науку, добывай знания, но убей в себе чувства - они антинаучны. Убей в себе нежность, убей в себе чувство прекрасного, убей в себе Любовь. Что такое любовь? Любви не бывает. Это не боле, чем химический процесс - игра гормонов и феромонов. Раздражаются центры наслаждения, и вызывается влечение - какая может быть любовь? Вот так - один небольшой поворот - и свободный снова становится рабом. Он развивается, он достигает небывалых высот - и только на самой вершине ощущает полную бесцельность и бесполезность пройденного пути - и тогда со всей высоты он обрушивается вниз. Представляете, какую огромную энергию забирает себе Высший Разум?
   Один маленький обман в самом начале пути - и весь пройденный путь становится лишь кормушкой для третьего Чернобога.
  
   И точно такой же метод, но не в штучном, а в массовом масштабе применяет четвертый Чернобог - Мамаша Деградации. Зачем человеку обязательно подниматься до небывалых высот, чтобы упасть вниз? Человек рождается не пустым. У него есть своя жизнь, своя цель, своя энергетическая наполненность. Он рождается далеко не нулем - значит, ему есть куда падать. Отбрось все свои желания и стремления, престань действовать, не расти, не развивайся, не трать свои силы на то, чтобы развить свои сильные стороны, дай волю своим привычкам и слабостям. Стань депрессивным и апатичным, перестань к чему-либо стремиться, стань тупым - тупому жить проще, спейся, сколись, и скатывайся, скатывайся, скатывайся... Конечно, такой человек не может дать столько энергии, сколько попавший под Высшего Разума ученый, но ученых могут быть десятки, а этих тысячи и тысячи.
   И в человеке появляется энергия на его развитие и рост, а он, опускаясь, сбрасывает ее в никуда. И из этой энергии тоже формируется эгрегор, с которого и питается четвертый Чернобог - Мамаша Деградации.
  
   Человек, не зависимо от того, к какому Чернобогу он попал, начинает на глубине подсознания чувствовать всю дисгармонию происходящего. У него внутри нарастает протест. Как сделать так, чтобы протест пошел против кого угодно, кроме того, кто действительно является причиной этой дисгармонии? А ведь в протест человек еще и вкладывает всю свою силу, всю свою энергию. Энергию, так лакомую для любого из Чернобогов. Этим и занимается пятый Чернобог, Авул-Некромант. В бизнесе это называется "работа с возражениями". Авул решает ее по-своему. Любой протест превратить в неоформленный протест против всего.
   Вы заметили, что кто-то использует в эстетике фальшь и внешней красотой прикрывает особо подлые поступки? Значит любая эстетика - фальшь. И не нужно копаться, искать истоки фальши, отделять фальшивую эстетику от нефальшивой. Эстетика - фальшь! Давайте лучше ударимся в наиболее жуткую и грязную антиэстетику. Что - убивать нельзя? Давайте устроим кровавые обряды с человеческими жертвоприношениями и долгими мучительными казнями. Власть плохая? - Да здравствует власть силы - бей прохожих, громи и круши все подряд. Уважение к усопшим? Давайте раскопаем кладбища и повесим черепа над нашими дверями.
   И энергия протеста, вместо того, чтобы найти причину дисгармонии и вырвать человека из-под власти Чернобогов - выливается в пустоту и стекается в эгрегор, с которого и питается пятый Чернобог - Авул-Некромант.
  
   И, наконец, для тех, кто ценит свободу и готов нести ответственность, кто отвергает тупую и необоснованную агрессию и не согласен отказываться от любви, для кого важен рост и развитие, кто уж тем более не склонен к хаотичному протесту против всего - существует элитный киллер - шестой Чернобог - Иналия - повелительница неразделенной любви. (Та самая, что выдавала себя за Морану). "Заработная плата" адептов Иналии - та же, что и у других адептов - безнаказанность, плюс кое-что, необходимое в работе - иллюзия вечной красоты и вечной молодости. Им можно позволить "оплату" повыше, как-никак - элитные киллеры.
   Подходя к человеку, адепт терпеливо сканирует его - пытается полностью и точно определить образ идеальной женщины (идеального мужчины) этого человека. Затем адепт выбрасывает фантом - как бы надевает на себя личину идеального возлюбленного и влюбляет в себя человека. Но, если в паре человек изливает всю свою энергию, всю свою любовь на возлюбленного, то и возлюбленный(ая) изливает свою энергию, свою любовь на него. Если пара подобрана оптимально, то энергия не встречает никакого сопротивления и закручивается между двумя людьми, подобно току в кольце из сверхпроводника, с огромной скоростью и все быстрее и быстрее, потом вспышка, одна, вторая, третья, еще, еще. Вот откуда яркие вспышки и всполохи, окутывающие действительно любящих друг друга людей, когда они занимаются любовью. Эти вспышки видны даже через толстое одеяло и, иногда, даже через стену.
   А здесь человек изливает свою любовь, свою энергию, а обратной связи нет - там холод и пустота. Так адепт высасывает человека до сухой корочки, а потом выбрасывает за ненадобностью и отлавливает следующего. Фантом - личина, которую надевает на себя адепт, непосредственно подсоединена к облачку - эгрегору, в который и уходит энергия. Адепт же берет энергию непосредственно с эгрегора.
   Таким образом, шестой Чернобог, Повелительница Неразделенной любви, Иналия управляется с теми, в ком не оказалось слабостей, за которые мог бы зацепиться хоть один из Чернобогов.
  
   - А потом, Чернобоги попытались вторгнуться на Землю-Матушку?
   - И была великая война Неживых, Убивающих Живое с живыми?
   - Да, но сперва Фаэны попытались защитить Землю если не от самих Чернобогов, то от порабощенного ими огромного Марсианского флота.
   - Фаэны! - с восхищением произнесла девочка, - Это те самые, которых русалочка Лайла называла Вторыми детьми?
   - Да!
   - Тот самый капитан Гилтониас с крейсера "Ари Атар"?!
   - Да. И бесславно погибший крейсер "Синд Кайер".
   - Тетя Тильда, а расскажи?!
   - Конечно расскажу! Но завтра! А сейчас, бегите домой, пока вас родители опять не хватились!
   - Ну, тетя Тильда?
   - Ваши родители и так переживают - вон, как часто пропадаете. И каждый раз - почти до самого утра! - она обняла их, потрепала по волосам, - Бегите домой! Не заставляйте ваших родителей нервничать. Я люблю вас. Завтра продолжим рассказ.
   Дети нехотя начали расходиться. Она провожала их доброй мягкой улыбкой.
   Дети вновь пришли к берегине. Внешне, Тильда выглядела как обычно. Ее мягкая улыбка согревала их и освещала все вокруг. Только печаль стояла в ее добрых смеющихся глазах.
   Такой они ее еще не видели.
   - Здравствуй, тетя Тильда! - закричали они.
   Тильда обернулась, обняла их, потрепала по непослушным, торчащим во все стороны детским вихрам.
   - Тетя Тильда, а почему у тебя глаза такие печальные,- спросила маленькая, лет пяти девочка со светлыми кудряшками и ярко-синими глазами. Ох, и красавица будет. Если византийцы не убьют. И имя красивое - Любава. Тильда обняла ее и чуть приподняла за плечи.
   - Времени осталось мало, солнышко. Страх гонит людей. Избравший путь страха - предает себя. А предавший себя - предаст всех.
   Эти слова звучали для детей, как заклинание: путь страха не дает спасения, и даже отсрочки не дает - он лишь делает поражение более полным, а смерть более мучительной. Можно хитрить, изворачиваться, уходить, но не подчиняться, не бежать, гонимым страхом, как стадо овец, ведомое церковниками-пастухами НА ЗАКЛАНИЕ!
   - Не знаю, что я успею рассказать, потому сегодня буду говорить только о самом главном. Видите вон ту звездочку?
   - Вон ту? Самую маленькую?
   - А видите вон ту маленькую птичку, у самого виднокрая?
   - Ничего себе, маленькую, это же беркут!
   - Но отсюда она кажется нам маленькой, потому, что находится далеко, у самого виднокрая. Так же и та маленькая звездочка. На самом деле, она большая, размером с наше Солнце, но отсюда кажется нам маленькой, потому, что находится очень далеко, у самого виднокрая неба!
   - Но разве у неба есть виднокрай, там же весь край - видный?
   - На Земле, виднокрай получается потому, что тело Земли-Матушки круглое, как Луна и как Солнце, и граница виднокрая отделяет нас от того, что прячется за ее изгибом.
   - А церковники говорят, что Земля плоская и вообще, говорить на эти темы грех.
   - Правильно, у них и символ веры звучит "верую...", а мы говорим "не верю, но ведаю", знание, настоящее, чистое "Ведание", как и Любовь, убивает слепую веру и рабское повиновение, поэтому попы тщательно искореняют любые знания и заменяют их догмами. Но наши-то предки знали, что Земля круглая, как шар, и что она гораздо меньше Солнца и больше Луны. И что Земля вращается вокруг Солнца, а Луна вращается вокруг Земли. И то, что Луна то растет, то уменьшается до узкого месяца - это тень от Земли, падающая на Лунную поверхность. Наши предки это знали, и вместе с другими знаниями о Вселенной и о ее законах, о Законе Гармонии Вселенной, о законе Времени и о законе Гравитации, о Звездах и о Планетах, о священной тайне Любви и о священной тайне Рождения, знали и передавали знания из поколения в поколение! А наши потомки будут изучать это заново. Медленно. На ощупь. Да и то, если мы когда-нибудь сумеем скинуть иго Церкви и Византийцев. Церковь искореняет знания. Уже лет через двести, никто даже не поверит в то, что Земля круглая. Саму мысль об этом будут считать безумным измышлением дураков и психов. Церковь искореняет Знания, искореняет Любовь, убивает наши корни, делает из нас рабов. Еще недавно, мы могли войти в Царьград, и спросить с Византийцев за творимые ими беззакония. Но церковь делает людей слабыми. Скоро мы не сможем спросить даже с ближайших соседей. Пройдет лет двести, и даже немцы смогут убивать наших детей и угонять в рабство наших женщин, скоро даже турки начнут говорить с нами сверху вниз, с позиции силы.
   Тильда замолчала.
   Дети грустно смотрели в огонь.
   "А были когда-то свободными
   С ветрами в косы вплетенными.
   И были мы непобедимыми...
   Но стали, увы, побежденными..."
   - В небе виднокрай возникает из-за того, что расстояния очень большие. Самые дальние звезды, которые мы видим, кажутся нам едва заметными точками, а ведь они размером с наше Солнце. Те звезды, которые находятся еще дальше, мы не видим. Но именно у одной из этих Звезд есть дочь - планета очень похожая на нашу Землю. Эта планета зовется Мембариза. Планета, одно упоминание о которой вызывает у Чернобога страх. Потому, что на этой планете родился великий герой, Литай! Человек, который сумел отстоять, защитить родную Мембаризу. Человек, который сумел заставить Чернобога отступить!
   Слушайте и запоминайте каждое слово - потому что вам предстоит отстоять и защитить Землю-Матушку. Потому, что рано или поздно Правда вернется и Любовь вернется, и Чернобог вынужден будет уйти. Литай с Мембаризы живое свидетельство тому! Помните и Храните!
   Легенда о Литае.
   Далекое незнакомое Солнце ласкало сияющими лучами своих детей. Ее дочь, маленькая Мембариза уже пару веков мучилась с какой-то непонятной саднящей болью. Никто не мог понять, что с ней происходит, тупая боль разливалась по ее телу.
   Далекое Солнце взглянуло на черную звезду, бывшую когда-то Синим Гигантом, на отца своих детей, на своего любимого:
   - Ты не знаешь, что с Мембаризой? - спросила она.
   - Не могу понять, - сказал Звезда-Отец, - кажется, что-то не так с ее детьми. Она пытается вылечить их , но не может. Что-то пошло не так, и часть из них вырождается.
   - Что-же делать? - спросила далекое Солнце, - может быть позвать Богов?
   - Кажется... Слишком поздно.
   И она увидела их. Шесть огромных черных теней быстро скользили к ним через пространство. Все знали о них. Но никто не пожелал бы увидеть их вблизи. Звезды знали, что означал их приход. Звезда-Мать замерла, и печаль коснулась ее сияющих глаз:
   - Волки Вселенной, - произнесла она.
   Шесть теней с холодной неотвратимостью скользили к Мембаризе. Небо Мембаризы с трудом сдерживал готовые сорваться рыдания:
   - Что? Все так плохо? - обреченно спросил Он.
   - Думаю да, - ответил Яхве, и устремился внутрь атмосферы планеты. Следом за ним шел Азора. Гладкая лоснящаяся шерсть с рыжеватым отливом, цвета железного шпака обтягивала поджарое и упругое, как сжатая пружина тело Санитара Вселенной. Следом шла та, которую позже иногда называли Снежной королевой. Ее фигура из синего льда ослепляла. И казалось, один только взгляд Высшего Разума, заморозит любое сердце.
   Вторую тройку возглавляла Черная Дева. Ее поразительная красота ослепляла воображение. И СМЕРТЬ стояла в ее глазах. Следом за ней несся гордый юноша с жестокой усмешкой на губах и непокорно разметавшимися в разные стороны волосами и огромное существо со статичностью скалы и неизменностью камня. Ее скулы были сжаты в гримассе неизбежности, и казалось, не было силы, способной противостоять ей.
   Чуткий нос Санитара Вселенной начал нюхать воздух.
   - Чую запах добычи, - довольно заурчал Яхве, - давненько я не ел свежего мяса. Вселенская энергия прекрасно кормит нас, но я соскучился по настоящему лакомству, я уже чувствую вкус крови на губах.
   - Не увлекайся слишком, Брат, - проурчал Азора, резким прыжком выбрасывая вперед поджарое тело, - Добыча должна иметь шанс уйти. В этом смысл - мы должны убить только больных и слабых.
   - Вижу цель, - произнесла Иналия, - они выдумывают себе любовь, вместо того, чтобы дождаться, найти и почувствовать настоящую любовь!
   Она уплотнилась так, что стала почти видимой:
   - Что-ж, иди сюда, мальчик, я покажу тебе образ идеала, ты увидишь, как это должно быть, ты сможешь почувствовать и сравнить. Ты сможешь увидеть и понять. Ты сможешь вернуться к настоящей любви. Но ты больше не сможешь сказать, что не видел, не знал, не понимал. Теперь тебе не зарыть голову в песок, и не сделать вид, что ничего не видел. Ты сможешь жить и Любить! Но только выбери не-Любовь - и ты мой! Я слишком проголодалась - а у тебя, наверное такая вкусная кровь! - Иналия считала образ идеальной возлюбленной в его душе - и выбросила фантом.
   - Вижу цель! - непокорные волосы Авула взметнулись, - Они слишком регламентировали свою жизнь - и теперь в них растет напряжение. Интересно, смогут ли они оформить - что именно их так угнетает?! Или нет - и тогда они мои?! Как давно я не пил свежей крови!
   - Регламентировали свою жизнь? - спросил Яхве, - А как это согласуется с духом планеты, Брат?
   - Да похоже - никак, - ответил Авул, - Они ввели в свою жизнь множество догм и правил, совершенно не заботясь о том, что по этому поводу чувствует Дух Планеты.
   - Что-ж! Тогда они - Моя добыча! Свежая кровь! Ух! Как мне будет вкусно! - довольно урчал Яхве.
  
   * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
  
   Литай шел на Гурруна. Клинки из синего сияния давно покинули ножны. Клинок Литая полыхал.
   - Я сделал все, чтобы эти двое возненавидели друг друга! - думал Азора, - Гуррун убил брата Литая, надежду их рода! Им никогда не примириться, пока два рода не уничтожат друг друга!
   Литай шел на Гурруна. Эти двое встали на расстоянии удара мечом. Литай поднял меч.
   - Не так!? Он поднял меч не так!? - ошарашено воскликнул Азора.
   Литай поднял меч. Рукоять смотрела на Землю. Полыхающее острие клинка упиралось в небо.
   - Ты убил моего брата, Гуррун!
   - Я - убил твоего брата, Литай!
   - Ты убил моего брата, Гуррун! Жизнь моего брата не должна остановиться! Теперь ты - должен стать моим братом - Гуррун!
   - Теперь я - твой брат, Литай! Я клянусь быть прав - потому что твой брат не смел совершать неверные поступки! Я клянусь быть счастлив - потому что твой брат не успел быть счастливым! Я клянусь любить - потому что твой брат не успел обрести любовь! Я клянусь, что жизнь твоего брата не оборвется во мне!
   Клинок Литая рассек его левую руку - ту, что ближе к сердцу. Клинок Гурруна рассек его левую руку. Два бывших непримиримых врага сомкнули руки. Их кровь соединилась, смешалась, и капли их общей крови обагрили Землю, навсегда скрепляя их клятву.
   Взгляд Азоры обрел неотвратимую уверенность и отрешенность.
   - Здесь я бессилен! Теперь вы свободны от меня! Я отпускаю вас!
  
   * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
  
   Литай шел по родной Земле - и походка его была спокойна и уверенна. И вдруг он увидел ее! Иналия смеялась! Литай увидел самую прекрасную девушку, какую когда-либо видел за всю свою жизнь и за все свои жизни. Ее улыбка - жаркий огонь. Живое сияние звезд струилось в глубине ее глаз. Солнечные лучи играли и переливались в ее ресницах. Ее прекрасные волосы мягкими струящимися волнами спадали на плечи.
   - Кто ты? - спросил Литай.
   - Иритайа из клана Моронны, - ее легкий, как дуновение ветра голос звенел переливами крошечных хрустальных колокольчиков.
   - Я поражен твоей сияющей красотой! Можно ли мне проводить тебя?
   - Да, прекрасный Литай!
   - Откуда ты меня знаешь?
   - Ну кто же не знает тебя, Литай?
   Иналия хохотала: "Ну вот ты и попался - герой Мимбаризы!"
   Литай был счастлив. Наконец-то он нашел свою любовь! Три дня и три ночи прошло как один миг. Они сливались в единое целое и растворялись во Вселенной. И звезды были так близко, что до них можно было дотянуться рукой. А на четвертый день она была холодна. Литай не понимал, что происходит. Пока не увидел ее однажды вечером. Ее держал на руках парень из соседнего клана. И глаза ее сияли ярче, чем когда она смотрела на него. И голос ее звучал гораздо нежнее, чем даже тогда, когда она шептала ему слова нежности. Его любовь уходила! Уходила навсегда! Иналия смеялась: "Ну вот ты и попался - герой Мембаризы!" Но в этот момент Литай увидел кое-что еще. Он увидел как нежно руки того парня держали его любимую. Как расправились его плечи, готовые защитить ее от любой опасности. Какая всепоглощающая любовь и нежность светилась в его глазах. И боль в его сердце сменилась ощущением счастья с едва заметной примесью светлой печали. "А ведь сейчас она гораздо счастливее, чем когда-либо могла бы быть со мной! Любимая, как же ты прекрасна!" - он мысленной рукой погладил ее струящиеся волосы и нежно поцеловал ее, - "Как я рад, что ты счастлива!" - и Литай спокойной походкой пошел дальше.
   - Но, как же так? - удивилась Иналия - Ты же любишь ее. А сейчас ты ее теряешь.
   - Разве ты не понимаешь? Я люблю ее! Я счастлив, потому что она счастлива! А со мной, или без меня... Если без меня она более счастлива, чем со мной, значит пусть лучше будет без меня. Я счастлив, потому что сейчас она гораздо счастливее, чем могла бы быть со мной!
   - Что ж, - произнесла Иналия, - у меня больше нет власти над тобой. Ты свободен от меня.
   "А теперь я тебе кое-что должна", - подумала она, и легким движением пересекла его дорогу, с дорогой той, кто на самом деле была его любимой.
  
   * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
  
   - Красиво ты от них ушел. Даже от Иналии! Молодец, парень!
   От меня не уйдешь! Ты слишком нужен своей стране и своему народу!
   И в фиолетовом небе Мимбаризы проступил холодный лик Высшего Разума.
  
   Два аватары взяли его в оборот. Два блестящих ученых - брат и сестра - их быстрый аналитический ум поражал воображение. Они не оставляли его ни на минуту.
   - Ты нужен нам, Литай. Ты нужен нашей стране. Особенно сейчас, ты нужен всей Мембаризе. В эти тяжелые для всей планеты времена, только твой выдающийся ум поможет нам найти выход.
   Они образовали своебразную команду. Литай и двое холодных отстраненных ученых с молниеносным отточенным интеллектом. Тот тип общения, в который они вовлекли его чем-то напоминал сообщество кошек - общество полностью отстраненных эгоистов, при этом основанное на полном взаимоуважении и полностью подчиненное четкой логике, рациональности и здравому смыслу.
   Они появлялись рядом даже во время его прогулок.
   - Удалось найти интегральную закономерность социопсихологических процессов, - говорил ОН.
   - Нам невероятно повезло, что такой выдающийся ум оказался еще и правителем. Нужно максимально использовать это. Нужно сделать все, что только возможно, - говорила ОНА.
   Стало некогда любоваться восходом Солнца. С замиранием сердца смотреть и чувствовать, как распускаются бутончики цветов. Работа занимала все их время. Каждая секунда уходила на постоянное оттачивание и совершенствование интеллекта. На не прекращающиеся выкладки и расчеты, на постоянный поиск формул и закономерностей. Брат и сестра были неутомимы. Казалось, они никогда не спят. В любое время дня и ночи, они могли связаться с ним по кристаллу быстрой связи.
   - Литай! Мне удалось вывести ТАКОЕ! Приезжай - тебе будет очень интересно взглянуть!
   Литай возвращался домой. За спиной остались палаты дворца правителей. И тут он встретил ее. Прощальный подарок Иналии. Побежденная, она открыла им возможность встретиться. Закон Гармонии Вселенной - один для всех, даже для Асуров, и ей ничего не оставалось, как снять искажение реальности и открыть им возможность - иначе бы она умерла.
   Литай увидел самую прекрасную девушку, какую когда-либо видел за всю свою жизнь и за все свои жизни. Ее улыбка - жаркий огонь. Живое сияние звезд струилось в глубине ее глаз. Солнечные лучи играли и переливались в ее ресницах. Ее прекрасные волосы мягкими струящимися волнами спадали на плечи. Но там, где у Иритайи была совершенная красота - у нее красота была живая. Совершенство Иритайи напоминало совершенство правильно ограненного кристалла - совершенство Оларин скорее было похоже на лепестки распускающегося цветка. Иритайа напоминала изгиб арки прекрасного дворца - Оларин напоминала изгиб и переливы радуги. Иритайа поражала своим завершенным совершенством. Оларин поражала тем, что при кажущемся совершенстве уже, здесь и сейчас, она постоянно была в движении, и каждый миг ухитрялась быть еще и еще совершеннее.
   Им не потребовалось даже слов. Глаза смотрели в глаза. И их глаза сияли.
   Зажужжал кристалл быстрой связи. Это была доктор Олуор.
   - Литай. Подъедь пожалуйста во дворец - мне тут ТАКОЕ удалось найти.
   - Не сейчас.
   - Но тебе было бы интересно на это взглянуть.
   - Я приеду позже.
   Через минуту позвонил доктор Олуор.
   - Литай, ты сейчас где?
   - Любуюсь, как распускаются ночные цветы.
   - Но у нас сейчас нет на это времени - нужно сделать очень много работы. Нужно очень многое успеть, а для этого нельзя отвлекаться на чувства и ощущения.
   - Люди не могут быть холодными и отстраненными. Они не променяют жизнь ни на какие знания.
   - Они - нет, и в этом их несовершенство. Но для нас - просто необходимо убрать все лишнее, чтобы успеть найти ответы на вопросы, чтобы успеть найти выход.
   - Если я буду холодным и отстраненным - они не смогут использовать те знания и выходы, которые мы для них найдем. Эти выходы будут для них просто неприемлемы.
   - Но если ты не будешь холодным и отстраненным - мы просто не успеем найти необходимые знания и выходы.
   - А если буду - они не смогут ими воспользоваться. Вот вам и противоречие, доктор. Попробуйте его решить. Вы же очень умный. Ваш выдающийся интеллект позволит вам справиться с этой задачей. Я перезвоню вам утром.
   Литай отключился. Его взгляд соединился со взглядом любимой. И их тела окутало светящееся сияние. Они гуляли по ночному лесу. И любовались, как распускаются нежные бутончики маленьких фиолетовых ночных цветов. Мягко подрагивающие на ветру нежные лепестки, которые можно было увидеть только ночью. А потом, они парили между звезд. Звезды сияли в глубине их глаз, и звезды сияли вокруг. И само время замерло, затаив дыхание. И звенящая тишина звучала вокруг. Литай встал за час до рассвета. Он немного полюбовался на спящую Оларин. Ее прекрасные волосы разлетелись по подушкам. Оставалось всего два часа на то, чтобы хотя бы немного поспать. Но Литай не хотел спать. Живая энергия переполняла его. Литай сел за стол и начал работать.
   Через два часа, Литай был во дворце. Брат и сестра встретили его.
   - Мы всю ночь работали, Литай. Не желаете взглянуть на то, что мы успели сделать, пока вы были заняты любованием закатом?
   - Да, охотно.
   Они прошли в кабинет.
   - Здесь немного не так, - произнес Литай, глядя на выкладки, - нужно немного подправить - здесь вот так и вот так. А еще эту выкладку следует продолжить, - и Литай добавил формулы и выкладки, так что в результате объем выполненной работы оказался примерно втрое больше, чем сделали за ночь брат и сестра.
   - Литай?! Так вы уже думали над этим вопросом? Но когда вы успели проделать всю эту работу?
   - Сегодня ночью, также как и вы. В те два часа, которые у меня остались после того, как я любовался закатом, гулял по ночному лесу и смотрел, как распускаются ночные цветы, а потом был занят священным занятием Любовью с моей любимой.
   - Но любовь алогична и иррациональна.
   - Вот как, доктор? Сделайте пожалуйста сравнительный анализ скорости и качества выполняемой работы в условиях отказа от любви, от красоты, от чувствования и ощущения Мира, и в тех условиях, в которых я работал этой ночью. С точки зрения логики и здравого смысла, я полагаю будет наиболее рациональным и эффективным перенести наше рабочее место из дворцового кабинета, например в ближайшую рощу.
   - Но...
   "Но ты ушел и от Меня, литай!" - подумала Высший Разум и выскользнула из обоих Аватар.
   - Наваждение какое-то, -пробормотал доктор Олуор, - Я предпочел привычные методы работы более эффективным. Привычка - она же иррациональна и алогична... Но это значит, нужно будет корректировать большую часть наших формул и выкладок. Как же много работы!.. В кабинете мне этого просто не успеть. Литай, идемте скорее в рощу - нам надо работать.
   - Идемте. Я как раз сделал небольшой раскладной столик, на котором мы сможем разложить все наши документы.
   - Но когда ты успел его сделать?!
   - Утром. В те пятнадцать минут, когда собирался во дворец, и... смотрел, как расчёсывает косы моя любимая.
  
  
   * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
  
   В народе нарастал протест. И этот протест обрел имя - Мошаруак.
   Мошаруак собрал вокруг себя людей без флага и родины, разбойников и лиходеев. Мошруак был их лидером, их рулевым. Но он сам не понимал, что и почему происходит не так. Он видел, что люди живут тяжело, но сам не понимал отчего. Он не видел ни направления ни цели. И его ватага с таким лидером неслась как лодка без руля и ветрил.
   Мошаруак грабил караваны купцов и раздавал деньги крестьянам. И тут же нападал на какую-нибудь деревню и грабил ни в чем неповинных крестьян. Он несся аллюром, как скаковая лошадь, пытаясь все сделать и везде успеть, но от его действий люди не переставали жить плохо. Народ по-прежнему жил тяжело, народ по-прежнему бедствовал, и в народе все нарастал и нарастал протест. И этот протест гнал Мошаруака действовать быстрее и быстрее, но эти действия все также не приносили результата.
   Мошаруак собрат атаманов.
   - Нам пора действовать более решительно, - с места в карьер взял быка за рога Мошаруак
  
  
   * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
  
  
   Литай стоял у окна и смотрел на приближающиеся войска. Гуррун штурмовал замок. Литай вызвал к себе командира гарнизона.
   - Отвести людей с башен и со стен. Открыть ворота. Сложить оружие. Мне не нужны лишние жертвы.
   - Как прикажете, мой государь.
   Гуррун ворвался в палаты Литая, размахивая полыхающим мечом.
   - Литай! Я требую, чтобы ты отрекся от трона!
   Спокойный, уверенный взгляд Литая встретился с полыхающим огнем взором Гурруна.
   - Зачем ты пытаешься забрать силой то, что и так твое?!
   - Мое?!...
   - Мой брат должен был править. Сейчас ты - мой брат! Ты возжелел править?! - Правь!!! Дай мне руку, Гуррун!
   Гуррун в легкой растеренности протянул руку, и Литай соединил свою ладонь с ладонью брата.
   - Прикрой глаза. Бери. Здесь все мои знания о делах страны. Здесь все, что я вижу и понимаю. Если это добавить к тому, что видишь и понимаешь ты, тебе будет легче позаботиться обо всех гражданах нашего государства, тебе будет легче сделать так, чобы никто не был обижен. Это должно облегчить тебе груз правления. Ты возжелал взять на себя ответственность за страну и за людей - мой долг сделать все, чтобы ты справился с этим.
   - Ты снова поймал меня..., - проговорил Гуррун, - я убил твоего брата, и должен был умереть от твоей руки. Вместо этого ты сделал меня своим братом, и теперь я живу гораздо ярче и полнее, чем жил бы просто для себя - потому что твой брат заслужил этого. Я захотел власти - а теперь мне придется стать лучшим правителем за историю Мембаризы. Ты воистину мой брат. И даже брат не сделал бы для меня такое.
   Братья обнялись.
   - Удачи тебе, Гуррун, - проговорил Литай, - Понадобится помощь - зови.
  
   * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
  
   Ну вот и все, Литай, - тихим шепотом сказала Мамаша Деградации, - Вот ты и достиг всего, что хотел и сделала все, что мог. Настало время отдохнуть, расслабиться. Пожить немного для себя - ты и так все время жил для других.
   Литай откинулся на траву и потянулся, расправляя каждую мышцу своего пождарого и сильного, как сжатая пружина, тела.
   - Да..., - мечтательно протянул Литай, глядя на ярко сияющее в небе Солнце, - ты права! Пора немного отдохнуть, - он быстрым упругим прыжком поднялся на ноги.
   - Т-т-ты... Что делаешь?
   - А ты не видишь - собираю рюкзак.
   - Но, разве уже не пора отдохнуть, полежать на диване. Порассказывать о былых подвигах друзьям и соседям, сидя в тепле у камина?
   - Обязательно расскажу. Сидя у костра. Тем, кого встречу в пути, если захотят.
   - Но ты же всегда был ответственным человеком. У тебя жена и ребенок - какие тебе теперь путешествия? И ты же не бросишь свой дом?
   - О, да! В детстве у меня не было такой возможности, а моя дочь! Она увидит развалины старого города! Сможет прикоснуться к живой истории нашей родной Мембаризы. Она увидит Мир. Сможет вживую общаться с самыми разными людьми, побывать в самых разных местах.
   - Но не лучше ли тогда взять большой комфортный экипаж, хорошую охрану, и отправиться путешествовать с теплом и уютом.
   - А как я смогу вдохнуть дыхание леса, находясь в карете? Много ли увидит моя дочь сквозь маленькое окошко? Да и люди не станут с нами общаться - они будут говорить только то, что мы по их мнению хотим от них услышать.
   - Но твоя дочь! Она же еще совсем маленькая. Ей будет тяжело путешествовать пешком.
   - Тепличное растение становится вялым и чахлым, когда попадает в открытый грунт. Я люблю свою дочь! Разве я могу сделать ее слабой и беспомощной?! Если слишком сильно устанет - сядет на мой рюкзак - и я понесу ее. Отдохнет - и пойдет сама.
   - Но возьми с собой хотя бы несколько человек охраны.
   - Я на родной земле. Здесь каждое дерево - мой дом. Зачем мне охрана?
   Литай собрал рюкзак, проверил пристяжные лямки.
   - Твой рюкзак совсем маленький - возьми с собой хотя бы свой большой теплый плащ, - уже чуть ни плача проговорила она.
   - Налегке путешествовать вдвое быстрее и приятнее. Я смогу пройти гораздо дальше и увидеть гораздо больше, - ответил Литай.
   - Но ты жнее замерзнешь!
   - Ничего, костерок разведу, - усмехнулся он.
   Литай нежно обнял и поцеловал любимую. Подбросил над головой смеющуюся дочурку. Помог ей надеть совсем крошечный детский рюкзачок. И все трое двинулись вперед по дороге. И доброе ласковое Солнце освещало им путь.
   - Ну что с тобой поделаешь, Литай?! Покачав головой прошептала Мамаша Деградации, - ты действительно свободен.
  

* * *

  
   Тильда встревожено огляделась по сторонам.
   - Всё - пора.
   - Но, тетя Тильда - еще же совсем рано... - начали просить дети. Вдалеке хрустнула ветка.
   - Пора, - повторила Тильда. Берегиня застрекотала как белка, и на поляну выбежал полуторагодовалый бельчонок.
   - Здравствуй, Щелкун, - проговорила Тильда. Она протянула руку, и белка прыгнула ей на ладонь. Берегиня ласково погладила крохотную головку.
   - Своими тропками не ходите. Щелкун выведет вас через болото. Выйдите к деревне с другой стороны. По пути вам попадется большая поляна, полная грибов и ягод - насобирайте полные корзины, можете еще и рубашки снять и в них набрать - чтобы ни у кого лишних вопросов не возникало о том, что вы делали в лесу, - берегиня наклонилась к белке и прошептала возле самого беличьего ушка, - Давай, Щелкун, позаботься о ребятишках.
   Тильда опустила руку в карман и достала несколько орешков - Щелкун сгрыз пару зерен, спрыгнул на землю, оглянулся на детей, застрекотал, и бросился бежать, совсем не в ту сторону, откуда обычно приходили дети. Дети оглянулись на Тильду.
   - Бегите за ним, - произнесла берегиня и прочертила в воздухе знак Макоши.
   Дети бросились бежать.
  
   А буквально через пару минут, на поляну вывалили дед Матвей, за ним шел поп - отец Николай и две дюжины дружинников.
   Поп отодвинул рукой деда Матвея и хищно уставился на Тильду:
   - Так вот ты какая - злая старуха, Баба Яга?!
   - Ну почему же "Злая", и от чего же "Старуха"? - удивилась берегиня.
   - Ты же старше моей прабабки!
   - Кто с настоящими родными Богами общается и родной Земле служит - того ни старость, ни хворь не берут. Ты вот, батюшка, отец Николай, совсем уж дедом выглядишь - а самому едва тридцать годков стукнуто - али, чего недоброго в жизни творил много?
   - Да ты - ведьма! Откуда ты знаешь мое имя, ведьма?! - взревел поп, - свяжите ее, свяжите немедленно - она ведьма!
   Берегиня усмехнулась и протянула вперед руки:
   - Ну, что ж, вяжи. А то, я вижу, боязно тебе, батюшка, отец Николай, всего то с двумя дюжинами дружинников, да против одной женщины?
   Поп ударил женщину по лицу, и отвернулся, не в силах выдержать ее прямого открытого взгляда:
   - Вяжите ее! Вяжите быстрее! Да не забудьте рот заткнуть! - заорал он.
  
   Митька, бежавший последним, оглянулся, и сквозь редкие просветы между деревьями увидел, что творилось на поляне. Комок подступил к его горлу и слезы стояли у мальчишки в глазах: "...Тетя Тильда! Тетя Тильда! Как же так?!... А кто это там? Кто привел их?.. Дед Матвей?! Дедушка!... Как же ты.....", - пронеслось у Митьки в голове, и он разрыдался. Кто-то схватил его за рукав, и увлек вперед, "Бежим скорее! Вперед! Не останавливайся! Так ОНА просила", - шептали над его ухом.
   И они бежали. Лес скоро закончился и началось болото, теперь, даже если бы кто-нибудь попытался пуститься в погоню, болото засосало бы его. И лишь мелькающая впереди беличья спинка не давала детям сбиться с пути.
  
   Через неделю состоялась казнь ведьмы. Да. Вот так. Сразу казнь. Ни о каком справедливом суде попы никогда не слышали. Их суд скорее напоминает фарс. Что может жрец, радеющий о своем народе ответить на вопрос: "Когда и при каких обстоятельствах он продался Сатане?", если он никогда не продавался никакому сатане. Наоборот, сатане, вернее одной из его составляющих - Чернобогу Яхве, продались сами судьи. Тогда волхва пытают, задают ему еще вопросы, на которые нет и не может быть ответов. Опять пытают. Потом выносят вердикт, о том, что "Злой колдун упорствует в своих заблуждениях", и казнят.
   В те времена, ведьм на Руси еще сжигали на кострах, как в Европе.
   Избитую, измученную Тильду обмазали смолой, привязали к столбу, обложили вязанками дров. Поп прочитал приговор, после чего начал лживо упрашивать Яхве о помиловании для "заблудшей души", и костер подожгли. Взвилось пламя.
   - Огонь, младший Сварожич, - прошептала берегиня, - Ты сияешь, как Ясно Солнышко. Мы последние, еще оставшиеся в живых дети Земли-Матушки. Сбереги, Старший Брат.
   И огонь, уже окутавший ее тело, отступил и начал медленно опадать.
   - Вот как! Чистое сердце, даже Огонь Сварожич обидеть не хочет! - выкрикнул кто-то из толпы. Дружинники ринулись в толпу искать кричавшего.
   - Все это ложь! - вскричал поп, - Грязным колдовством, а вовсе не чистым сердцем остановила она огонь! Она - ведьма! Убейте ее!
   Дружинники натянули луки, и десятки стрел полетели в Тильду.
   - Сбереги, Огонь Сварожич, - прошептала берегиня, и пламя поднялось сплошной стеной. Стрелы вспыхивали и сгорали, и лишь их раскаленные, кое-где оплавленные наконечники падали к ее ногам.
   - Господь, да победит Сатану! - орал поп, его крик сорвался, и перешел на визг, - Убейте ее!
   В Тильду полетели копья. И вновь поднялось пламя, загудело, зарокотало - но не успеть сжечь копья, пока они летят. И тогда...
   ... Пламя плотно окутало Тильду, скрыло от людских глаз, а, когда огонь опал, люди увидели, что берегини нет, - лишь пустые веревки болтаются на обгоревшем столбе!
  
   Вельтазар и шестеро волхвов сидели вокруг костра в глубине леса. После смерти Велимудра, Вельтазар возглавлял волхвов. После крещения Новгорода, они ушли далеко в лес, на многие недели пути. Здесь, далеко в лесу, волхвы берегли древнее Знание.
   Вдруг, костер вспыхнул. Пламя поднялось, высотой с человеческий рост, и из костра вышла берегиня, вся избитая и окровавленная, опаленная, измазанная смолой, с обгоревшими бровями и ресницами.
   Вельтазар вскочил:
   - Что...?..
   - Что случилось? - повскакивали и все остальные.
   Вельтазар обхватил берегиню, обнял, закутал ее своим телом. Ее колотило:
   - Одного из ребят - выследил родной дед..., - прошептала Тильда, - И сдал попам...
   Теперь уже стало колотить Вельтазара:
   - То есть, они... пытались...
   - Ну, да. Сжечь меня на костре - обычай у них такой. А когда Огонь не тронул меня - в ход пошли стрелы. А потом, когда в ход пошли уже копья, мне пришлось сбежать через Огонь - и вот я здесь, - сказала берегиня, пытаясь легкостью тона развеять растущее напряжение.
   - Они же, чуть ли не в каждом городе кричали, что будут справедливые суды?! - закипал Вельтазар, - В чем они могли тебя обвинить?! Ты же ничего им не сделала! Ты всего лишь рассказывала детям сказки, и то только тем, кто сам приходил слушать тебя! Ты даже ни разу не входила в их деревню! То есть, вот так выглядит их "справедливый суд"?
   - Вельтазар, - сказал кто-то из волхвов, - у них просто нет другого выхода, они же не могут говорить правду. Они вынуждены кривить, и кривить в каждом слове - ты только представь себе, что бы было, если бы первые же их проповедники сказали: "Мы перебьем две трети Новгорода, мы уничтожим вашу письменность, запретим ваших Богов, искореним славянские имена - но заставим вас принять нашу веру!" Их просто изгнали бы обратно в Византию и никогда больше не пустили бы на Славянскую Землю! Разве не так?
   - Ну а если бы они с первых дней начали убивать - Царьград в тот же год был бы разрушен, - добавил другой.
   - Ядовитый клещ, который убивает с одного укуса, тоже сперва ползет по ноге, притворяясь безобидным жучком.
   - Ядовитый клещ может неделями сидеть неподвижно, чтобы убить того, кому пора умереть - и никого больше! - воскликнул Вельтазар, - Эти же, убивают лучших! Они запретили наших Богов! Запретили нашу грамоту! Наши имена! За любое слово, написанное на Славянском - могут казнить! Они уничтожают наш народ! Весь, под корень! Даже злейшие враги пытались отнять нашу Землю, но никогда не пытались уничтожить весь народ целиком! Сколько можно терпеть подобное?! Пора положить этому конец! Мы пойдем, и призовем их к ответу!
   - Нет, Вельтазар! - воскликнула Тильда, - Не сейчас! Еще не время! Они тут же пришлют новых попов. С ними будут войска. Снова будет кровь и смерть.
   - Заживо сжигать людей?!
   - Волхв всегда может уйти с костра - они пока об этом не знают.
   - Волхв? Думаешь, они пытаются сжигать только волхвов и берегинь? Недавно нам принесли весть со средней Волги. Попы сожгли обычную девушку. Она отказала попу, и они назвали ее ведьмой. "НЕ ДАЛА!" - Это в Славянских-то землях, где Любовь священна! Она НЕ ЗНАЛА, как договориться с Огнем. Ведь наш родной язык и наши родные Боги под запретом!
   - Наших сил не хватит, чтобы сбросить их иго. Сейчас, мы можем только учить и показывать. Тайно. Беречь и хранить наши знания для тех наших праправнуков, которые накопят достаточно сил, чтобы подняться и освободить нашу Землю. Сейчас - еще не время, Вельтазар. Ты призовешь к ответу одного попа, а на его место придет другой, и сколько людей он убьет, подозревая, что они помогали тебе? Вспомни, сколько долгих лет длилась нескончаемая зима, когда Чернобог заманил в ловушку Перуна Сварожича, выколол ему глаза и вырвал сердце? Но дети Кузнеца спасли Перуна, и вновь наступила весна! Сейчас, Чернобог поступил гораздо хитрее и коварнее, но наши Родные Боги живы! А значит, рано или поздно, Славянский народ возродится, а Чернобог будет снова изгнан! Нужно только дождаться, сберечь и сохранить Правду для наших детей!
   - Если так пойдет, то скоро некого будет возрождать! Из трусов, попы убивают наименее трусливых, а из тех, кто остался, опять убивают наименее трусливых! Скоро, даже если Сварог - Отец-Небо, придет и расстегнет им кандалы - они сами будут застегивать их обратно! Ты сама говорила, что одного из ребят сдал его собственный дед! Где это видано, чтобы славянин пошел против собственной крови! Пройдет несколько поколений - и матери сами будут уничтожать все, что создают их дочери и сыновья, и сами будут заботиться, чтобы их дети стали бесплодны! Кому тогда ты передашь Правду?! Кто тогда посмеет хотя бы поднять глаза?! - Вельтазар встал, - Этому НАДО положить конец! - и волхв шагнул в костер. Пламя поднялось, скрывая его.
   - Ну, что же вы делаете?! - воскликнула Тильда.
   - По крайней мере, они узнают, что не всесильны. Может быть, это умерит их пыл, и даст нам возможность сохранить то, что осталось от нашего народа? - сказал последний из входивших в костер.
  
   Толпа на центральной площади не спешила расходиться. Поп, отец Николай оторопело, в легкой растерянности с примесью ужаса смотрел на костер и пустующий столб для казни. Наконец, с большим трудом, он все-таки справился с собой:
   - Ведьма! - вскричал он, - Надо было усерднее молиться, чтобы Сатана не смог прийти ей на помощь!!!
   Растерянность постепенно сменялась на гнев:
   - Все вы - полу-веры!!! - обратил он свой гнев на людей, - Тайные язычники! Антихристы проклятые!!! Гореть вам в Аду!!!
   Солдаты двинулись на жителей. И вдруг, костер полыхнул, и вновь поднялся в человеческий рост, и из Огня выскочил, размахивая тяжелым посохом, Вельтазар. Следом за ним, один за другим, выпрыгивали еще шестеро волхвов. Взмыл в Небо посох Вельтазара - и лопнули, точно срезанные острым ножом, тонкие черные нити, которые вели от каждого солдата на страшный Яхвинский эгрегор, и рухнул палладинский боевой дух, делавший из них фанатиков веры, по силе равных скандинавским берсеркам, и остались у них только их собственные навыки и их собственный опыт. И вновь, взмыл в воздух посох Вельтазара - и время замедлило свой бег для каждого из волхвов, и стали их движения столь быстры, что люди едва успевали уловить их взглядом. И снова взмыл посох Вельтазара - и в сердце каждого волхва спустилась память самого мудрого и самого умелого воина, который когда-либо был среди его предков.
   В тот день, никто, чье сердце еще оставалось живо - не пострадал. Но каждый, кто впустил Чернобога в сердце свое, и готов был убивать родную кровь и уничтожать родной народ во имя Его - пал от рук волхвов.
   В тот день, люди одного единственного поселения смогли почувствовать на себе - что значит быть по-настоящему свободными, как были их предки. И у волхвов зародилась надежда, что однажды, эти люди смогут расправить плечи, чтобы сбросить Чернобогово иго. До поздней ночи, волхвы рассказывали людям правду. Они рассказывали ту самую историю родного народа, которая была под запретом. Рассказывали о том, как за одного славянского купца, которого в дальних краях никто не знал, знали лишь, что он славянин и честный человек, две деревни собрали отряд из тридцати человек, и отряд этот взял штурмом целый византийский город, в котором купца того обидели. И о том, как за самих Богов, вступались обычные славянские люди, и не боялись силы и мощи Чернобога. И о том, как справедливы были те, кто правил. Как Правду берегли и Славили. И как чужую Свободу ценили так же сильно, как свою Свободу, а чужую Любовь, как свою Любовь!
   А поздно ночью, волхвы ушли. Но даже те из людей, кто почему-то верил увещеваниям попов, и потому не понял ни слова из сказанного волхвами, потом говорили, что "Господь прислал Воинство Небесное, чтобы защитить чистую душу от несправедливой казни".
   А маленький Митя, воспользовавшись всеобщей суматохой, удрал от деда. Он то видел, как пламя поглотило берегиню. И он понимал, что она больше никогда не вернется. Он убежал на ту самую полянку, где еще оставалась зола от костра, которую попы не дали Тильде заложить обратно дерном и полить водой, как она всегда делала. Детские ладони дотрагивались до золы и по детским щекам текли слезы:
   - Тетя Тильда! Тетя Тильда! Ты жива?! - мысленно закричал он, насколько хватало маленьких детских силенок и тех слабых навыков, которым берегиня успела его научить.
   - Да, милый, - ответил ее легкий, как журчание ручейка голос.
   - Тетя Тильда, - мальчик давился слезами, - Кто же теперь расскажет про те две небесные лодки, с людьми, родившимися на Земле, которая не Земля, а как Звезда, где-то далеко плывет по Небу? Кто теперь расскажет про то, что еще сделал Иешуа из Назарета, чтобы спасти свой народ, и как так вышло, что Чернобог все-таки пересилил его? Кто расскажет про Родных Богов и про героев, которые сражались даже тогда, когда сами Боги ничего не могли сделать? И еще, в той последней легенде, которую ты рассказала, в Легенде о Литае, Чернобог, хоть и жестокий, но справедливый, а не злобный и кровожадный, уничтожающий все живое! Что с ним случилось? Как он стал таким? А еще... Как рождаются Звезды?!
   - А ты точно уверен, что хочешь все это знать? - пропел ее голос, - Ты же сам видел - это правда, за которую убивают.
   - Я хочу знать, - прошептал мальчик, - Лучше умереть так, как ты, чем жить, не смея поднять головы от рождения до смерти. А еще, я хочу понять, что можно сделать, пока все люди не стали бояться собственной тени, как мой дед?
   - Иди на Урал... Найди Святогора..., - ее голос таял где-то вдалеке.
   - Святогора-Богатыря?! Третьего Таймелоура?! Но, как я найду его?! Как пойму, где искать?
   - В Уральских горах есть Древний Город, Аркаим... Камни Древнего Города подскажут тебе... А еще... Слушай свое сердце... Оно у тебя... Мудрое...
   - Но..., - голос Тильды исчез, - Благодарю тебя за подсказку, тетя Тильда. Я найду Древний Город, - прошептал Митя, Заложил костровище дерном, полил водой и побрел до дома.
  
   А через месяц пришли новые попы. И с ними было войско. Когда новый поп, отец Иеремей, стал допрашивать жителей, то даже ярые сторонники церковного учения сказали, что Господь отправил Воинство Небесное, чтобы защитить чистую душу и покарать отца Николая за несправедливый суд. Другие же жители и вовсе помалкивали - говорили, мол, "ничего не видели и ничего не знаем". Когда взяли деда Матвея - старик трясся от страха, как осиновый листок, и не мог сказать ничего вразумительного. Мальчишку же, внука деда Матвея, так и не нашли. Других родственников у деда не было, а соседи говорили, что пропал мальчишка всего за день до прихода попов. Частенько он в лес один бегал - может волки загрызли - да мало ли что?
   Тогда отец Иеремей решил, что всех скопом казнить без толку, только народ зря озлобится, и чего доброго начнет повсеместно и разом против церкви восставать. А потому, кленя отца Николая за неосторожность, обратился он в Епархию. С тех пор и вышел новый закон, чтобы ведьм на Руси не сжигали, а разрубали их на куски - правую ногу выше колена, левую ногу ниже колена, правую руку выше локтя, левую руку ниже локтя, - и хоронили каждый кусок по отдельности, и каждый особым образом. В таком виде этот закон и сохранился до наших дней. Вот так и случилось, что "добрая" православная церковь, в отличие от "злой" католической - ведьм не жгла, а подробности старательно опускаются.
   И тогда приказал отец Иеремей поджечь весь Древний Лес, чтобы раз и навсегда изжить из этих мест всех древних духов и прочую, как он считал "нечисть", справедливо полагая, что если не будет Древнего Леса, то и негде будет скрываться волхвам и другим хранителям Родной Веры.
   Тогда широкую полосу леса вырубили, чтобы огонь не перекинулся на селение, а Лес подожгли. И с диким ревом понеслось пламя по раскидистым ветвям деревьев, уничтожая все живое. Пламя разрослось и заклокотало. Ветер подхватил его. И перебрасываясь с дерева на дерево, с куста на куст, с травинки на травинку, пламя помчалось быстрее раненного лося, быстрее рыси, преследующей добычу, быстрее самого лучшего коня и самого быстрого медведя. И сама Земля плакала под ним. Плакали и стонали деревья. Плакали белки и рыси, кабаны и медведи, маленькие шустрые бурундуки и быстроногие волки, плакали, сгорая заживо, пытаясь, и не успевая спасти от разъяренной стихии своих детей.
   И тогда навстречу пламени вышла берегиня.
   - Огонь Сварожич! - воскликнула она, - Не губи! Не губи деревья - ведь они не могут посторониться с твоего пути! Разве ты не слышишь их плач?! Пожалей зверей и птиц лесных, ведь даже тем из них, кому удастся спастись негде больше будет жить! Пожалей белок и бурундуков, ведь у них совсем недавно родились дети! Огонь Сварожич! Ты всегда помогал нам! Так не губи же теперь! Разве ты не слышишь, как сама Мама-Земля стонет и плачет?!
   И Огонь обнял и укутал ее.
   - Ну что же ты, Огонь Сварожич? - шептала Тильда, - Вон видишь, белочка? А вон бурундучок! А вон медвежонок! А вон, кузнечик плачет! Они же такие маленькие! Ну, как же ты, Огонь Сварожич?
   А Он гладил ее, и ласкал, и баюкал в своих огромных ладонях. А когда тело ее истаяло в объятьях Огня, пламя начало опадать, и пожар угас. Несмотря на то, что неделю уже стояли жаркие дни и листва на земле лежала совсем сухая. И сколько ни пытались попы и солдаты поджечь лес - Огонь не разгорался.
   Тогда отправился отец Иеремей с несколькими солдатами к тому месту, где видели берегиню. И нашли они только голые обгорелые кости. И тогда приказал отец Иеремей собрать кости Тильды и похоронить их в разных местах так, как если бы она была казнена по новым правилам. Но ни один из солдат даже под страхом смерти не решился прикоснуться к костям берегини. И пришлось отцу Иеремею возвращаться в селение ни с чем, и, вернувшись, отправить монахов, более твердых в вере своей, чтобы они принесли кости Тильды. Но монахи, сколько ни искали, костей берегини так и не нашли, говорят, сама Земля-Матушка укрыла их.
   С тех пор во многих краях попы, чтобы избавиться от волхвов, пытались сжигать древние Священные Леса, но каждый раз, едва пламя успевало выжечь кусок леса размером с небольшое поле, у самой кромки огня появлялась большая белая волчица. Пламя окутывало ее, и Огонь стихал. И пожар гас, и никакими силами не удавалось заставить его разгореться вновь, даже если стояла засуха.
   А в тот день, когда погиб отец Николай, волхвы рассказывали, что многие из них по надобности могут обращаться в зверей. Ведь каждый славянский род с древности, одного из лесных зверей чтил как пращура - родоначальника и защитника родовой земли. И что Тильда обычно оборачивалась большой волчицей. Косы Тильды стали белыми от боли, в тот день, когда крестили Новгород. Мех волчицы с той поры тоже стал белее снега.
   А летописцы, в угоду правителям и церкви, записали, что славяне сами выжигали участки леса под новые поля и пастбища.
   Так и сменились по всему пред Уралью дубы на березы, ведь только береза может расти на местах бывших гарей. И дух славянский, вместо твердого, как дуб, стал более слабым, а местами и с гнилой сердцевиной, как береза.
   - Вот так и появилась легенда о Белой Волчице, - сказал седой волхв и обвел взглядом ребятишек, - Подобно тому, как Гуррун, убив брата Литая, должен был прожить за него его жизнь. Сделать то, что брат Литая не сделал, совершить все то, что он не совершил, испытать на себе ту боль, ту радость и то счастье, которое брат Литая не успел испытать. Точно также и я, вольно или невольно, стал причиной гибели берегини Тильды, ведь именно мой дед - дед Матвей навел на нее попов.
  
  
   Книга II

0x01 graphic

  
   С тех пор, мне удалось многое узнать и понять. Еще больше, мне только предстоит узнать и понять. Но, сколько я не пытался, мне так и не удалось понять и постичь одного - что заставляет человека избрать путь страха? Почему страх просто перед чем-то неизвестным, для многих людей оказывается гораздо сильнее, чем страх перед безысходностью и неминуемой гибелью?
   Когда люди находятся в осажденном городе, и знают, что враг не пощадит никого, легко понять тех, кто, отложив щит, берет в обе руки по мечу, открывает ворота и идет в бой. Даже если погибнешь - это будет быстрая смерть. Но при этом есть шанс пробиться через осаждающих и остаться в живых. А как понять того, кто в такой же ситуации забивается куда-нибудь, под стол в одном из домов, прекрасно зная, что скоро враг возьмет город, что его обязательно найдут - и тогда его ждет не быстрая смерть, а долгая и мучительная казнь?
   Когда человек бежит, а за ним гонятся палачи. И вдруг - впереди глубокий обрыв, а под ним, холодным бурлящим потоком несется река. Можно, не останавливаясь, прыгнуть с обрыва в реку, и тогда, может быть, ты разобьешься об острые камни, которых отсюда не видно, может быть, свернешь себе шею о дно реки, если река в этом месте неглубока, может быть просто утонешь. Но может быть, река вынесет тебя, и ты выплывешь где-то далеко, и преследователи больше не смогут тебя догнать. Что заставляет человека повернуть назад, и отдать себя в руки палачей?
   Я пытался, но так и не мог понять - почему страх перед неизвестным, для многих людей оказывается гораздо сильнее любого реального страха? Тебя сейчас убьют! Убивать будут очень долго! Опоят тебя специальными зельями, не дающими тебе отключиться, а заодно повышающими все болевые восприятия. А потом начнут заживо перемалывать тебе кости и расчленять тебя на кусочки, да так, чтобы ты при этом оставался живым в течение нескольких дней. И ты точно знаешь, что у тебя нет никакой возможности вырваться, и нет никого, кто мог бы прийти тебе на помощь. Что может быть страшнее?! Но человек почему-то, гораздо больше боится обычную дверь! Самая обыкновенная дверь, но что за этой дверью - он не знает. Иногда, хоть и редко, из-за этой двери выходят люди. Они спрашивают его: "Хочешь зайти? - Заходи. Там хорошо. Там нет ничего страшного." Но он никогда не был за этой дверью! Он не знает, что за ней. И потому этой двери он боится гораздо больше, чем той камеры пыток, где ему предстояло умереть!
   Я долго пытался разобраться, пытался понять, почему так происходит - и не смог.
   Не каждый может победить свой страх. Но что мешает испугаться реального страха?! Развернуть свой страх себе за спину, чтобы он гнал тебя вперед, а не назад?! Испугаться того, что НА САМОМ ДЕЛЕ страшно?! Заставить свой же страх, чтобы он гнал тебя к поставленной тобой цели, а не загонял тебя, как стая охотничьих собак - к твоей гибели.
  
   Волхв задумался.
   - А дед Матвей... Тогда мне казалось, что он предал меня.
   Избрав путь страха, не сумев ни победить свой страх, ни развернуть его, дав своему страху безграничную власть над собой, человек постоянно совершает поступки, причиняющие огромный вред ему самому. А кем является человек, который постоянно и сознательно причиняет вам вред? Вашим врагом! А ваш враг, автоматически становится врагом и всем, кого вы любите, и кто вас любит, всем, кто вам близок и дорог! Предать можно только одного человека - самого себя! А предав себя, человек становится врагом самому себе, а значит и всем тем, кто ему близок и дорог. Каждый раз, когда мы думаем, что кто-то предал нас - на самом деле, мы просто пропустили, проглядели тот момент, когда человек предал (пере- дал) своему страху абсолютную власть над собой, тем самым став своим, а соответственно и нашим врагом. Он не предавал нас. Его поступки не странные и непонятные поступки предателя - а вполне разумные и адекватные поступки нашего врага. Враг не виноват, в том, что он наш враг. А вот в том, что он стал себе врагом - он виноват перед собой.
   Если бы дед Матвей не сделал того, что он сделал - он стал бы главой крепкого хорошего рода. Я остался бы в селении, и у моего деда было бы крепкое хозяйство, которое держалось бы на мне и на его правнуках. Он был бы главой очень дружной и крепкой большой семьи, которая бы его любила и уважала.
   А так... Я был единственным внуком деда Матвея. Вольно или невольно став причиной гибели берегини Тильды, я должен был сделать все то, что она не успела сделать, совершить все то, что она не успела совершить. Прожить ту часть ее жизни, которую через меня отняли у нее. Я хотел этого - я хотел знать, видеть, чувствовать! Я хотел научиться быть по-настоящему ведающим и по-настоящему свободным. Если бы я поступил иначе - уже я стал бы своим врагом, а значит и врагом всем тем, кого я люблю и кто мне близок и дорог. В том числе - берегине Тильде. Вот так! Я собрался, и отправился в путь. Отправился на Урал, искать древний город Аркаим, как мне советовала Тильда. А род деда Матвея на этом оборвался. Вот так. Избрав путь страха, он стал своим врагом, победил себя, и расправился над собой, раз и навсегда оборвав свой род! Он предал не меня...
   - Дедушка Митя, я никак не могу понять... Правильно ли я понял, в легенде о Литае, которую рассказывала вам Тильда, Чернобоги - жестокие, но справедливые, они вовсе не пытаются уничтожать все на своем пути, как сейчас, а убивают только тех, кто потерял ощущение гармонии Мира внутри себя, и потому попался в их сети? Что случилось с ними, что они стали убивать всех без разбора и даже съедать духи планет?
   Волхв довольно улыбнулся: "А ведь не разучились ребятишки думать самостоятельно! Столько лет засилья церкви, когда с рождения приучают лишь к слепой вере, а вот глядишь ты - не разучились!"
   - Ну что-ж, ты верно заметил - Чернобоги не всегда были такими. Чтобы понять это, нам снова придется вернуться к историям про Иешуа из Назарета. В берегине Тильде было больше половины земной крови - поэтому она могла черпать знания прямо из памяти самого духа Земли. Во мне, как и в вас, равное количество земной, марсианской и фаэнской крови, поэтому, чтобы получить знания, мне пришлось найти древний город, Аркаим, камни древнего города дали мне лишь самые первые ключи к разгадке. Иешуа же был евреем, в нем, как и во всех евреях совсем не было земной крови, а была только фаэнская и марсианская кровь, поэтому он не мог ни напрямую, как Тильда, ни через древние камни, как я черпать знания из памяти Земли - ему пришлось искать людей, хранящих древние знания и долго учиться у них. А потому, путь его лежал в Египет - жрецы этой страны испокон веков хранили и сберегали древнюю мудрость. Но египетские жрецы не спешили принимать еврея. Чтобы драгоценные знания не попали в руки того, кто не сможет распорядиться ими во благо, и воспользовавшись ими, натворит много бед, в Египте существовали очень сложные посвящения. Если на начальных этапах посвящения проверялась только тяга человека к знаниям, то на более старших ступенях проверялась именно гармоничность человека, его способность жить в мире не причиняя разрушения всему вокруг. Такие посвящения были связаны с большим риском для жизни, и человек должен был выбрать скорее умереть, чем причинить разрушения всему вокруг. Нередко человека ставили в нишу в стене и давали ему свиток с задачей, и пока он решает эту задачу - нишу закладывали кирпичами. Успел решить задачу, пока нишу закладывают - вышел и прошел посвящение, не успел - так и остался замурованный в стене. И однажды, человеку дают задачу, решения в которой нет. Тот, в ком больше давлеет марсианская кровь, и кто ориентирован в первую очередь на выживание, просто откажется от такой задачи и не пройдет посвящение, уйдет из храма или так и останется рядовым служителем. Тот же, в ком больше давлеет фаэнская или земная кровь, останется и все же попробует решить задачу. Вот тут то и выявляется готовность человека к победе любой ценой. Один постарается обмануть проверяющих и подгонит решение задачи под какой-нибудь ответ, его выпустят из ниши и он так до конца жизни и будет думать, что прошел все ступени посвящения, такой станет в лучшем случае обычным управляющим, его никогда не допустят к настоящим тайным знаниям. Другой же будет пытаться решить задачу до последнего. Стену уже замуруют и раствор уже схватится, а он будет сидеть и решать, в полной темноте, по памяти вспоминая знаки формулы. Вполне возможно, что он сумеет отойти от линейности мышления и поймет, что задача-то была не математическая, и произнесет знаки формулы, как буквы, и получит звукоряд, открывающий врата - и тогда с другой стороны ниши откроется дверь - он прошел посвящение. А непосвященные будут думать, что он так и остался замурованный в нише. Теперь, он как бы получил новое рождение, даже под угрозой страшной смерти, он не пошел на обман - теперь ему можно доверить тайное знание.
   Это только пример, но по подобному принципу и построено посвящение в древних храмах. Еврейские мальчики, имеющие способности к знаниям, как правило сперва обучаются раввинами. У них тоже есть свои не менее сложные методики посвящения. Но Яхве - Чернобог, ему требуются совсем другие качества. Ради определенных целей, человек должен уметь пойти на любое коварство и на любую жестокость. Немногим это подходит, и многие так и не проходят обучения, но встречаются и те, кто готов и в этом направлении идти до конца. И точно также, непосвященные ничего не знают об этом. На высших этапах Яхвинского посвящения, человек должен предпочесть свою пользу даже жизни близкого человека. Когда такой человек попадает в Египетский храм, он не в состоянии пройти все ступени посвящения, но дойти до задачи без ответа и подогнать решение он вполне может. Такие недопосвященные жрецы, но думающие, что они прошли все ступени посвящения и прошедшие при этом Яхвинское посвящение, становятся Масонами. Они уже обладают знаниями, достаточными, чтобы при хорошей организованности захватить власть над всеми правителями Мира, но не способны, да и не стремятся, обратить эту власть на гармоничное развитие Мира и каждого живущего в нем. Такие люди организуют церкви, легальные и нелегальные организации, преступные сообщества, из за кулис управляют правителями, разжигают войны, в том числе и мировые, и только они знают заранее, кто в этой войне победит, организуют экономические и экологические кризисы, льются реки крови, гибнут целые народы и миллионы людей становятся несчастными ради власти и выгоды этих людей.
   Один масон не в состоянии справиться с настоящим прошедшим полное посвящение жрецом. Он намного слабее во всех отношениях, а если попробует развиваться дальше, то перестанет быть масоном, потому что дальнейшее развитие несовместимо с дисгармоничной сущностью масона. И тогда он либо не сможет творить все те злодеяния, которые творит масон, либо вынужден будет остановиться в своем развитии. Потому масон всегда слабее истинного жреца, но достаточно большая и хорошо организованная группа масонов в состоянии справиться с любым жрецом.
   Но количество масонов росло, и индийские и египетские жрецы уже с огромным трудом справлялись с ними. Иешуа искал знания везде, где только мог до них дотянуться, а потому он не редко учился у самых образованных людей Израиля, а ими были как раз раввины. Зная это и не желая вырастить еще одного масона, египетские жрецы не спешили открывать двери храма перед Иешуа из Назарета. Так он и жил на случайные заработки, выучил понемногу египетский и греческий языки, чтобы общаться с местными жителями, а все свободное время проводил перед дверями храма, в надежде, что однажды они откроются для него.
   Там его и нашел индийский жрец, пожилой йог высшего посвящения, приехавший в Египет для обмена знаниями и опытом.
   - Хочешь учиться? - улыбнулся индус.
   Иешуа кивнул.
   - Так учись, - коротко сказал йог.
   Новый учитель не давал спуска своему ученику. Иешуа спал по три часа в сутки, целыми днями занимался духовными и физическими практиками. Временами, Иешуа изможденным взглядом смотрел на учителя, а тот всегда отвечал одной короткой фразой:
   - Торопись быть мудрым - кто знает, когда тебе это пригодится.
   И вот однажды учитель сказал:
   - Меня пригласили в храм. Мне дозволено взять с собой своих учеников.
   Глаза Иешуа загорелись от нетерпения - наконец его мечта была близка к осуществлению.
   Теперь Иешуа учился в египетском храме. Но теперь ему не давали спуска сразу два учителя - его собственный наставник, индийский йог и взявшийся за его обучение египетский жрец.
   - "Сура", - говорил строгий египетский учитель, - значит "Бог", индийское слово "Асур", которое ты наверняка не раз слышал от своего наставника, "А-Сура", значит "Не-Бог". Бог, как единое существо может существовать только одномоментно, в момент предшествующий рождению галактики. Это священное слияние всех двенадцати Богов в одно единое существо. Подобное тому, как мужчина и женщина соединяются в священном слиянии Любви. После такого слияния рождается целая галактика. Ты уже знаешь, что тело Земли, подобно Луне и Солнцу, имеет форму, похожую на шар. Если ты уронишь камень, он упедет на Землю не потому, что там "низ", а потому, что большой шар - тело Земли притягивает маленький шар - тело камня. Аристотель говорил, что самыми мельчайшими частицами, из которых состоят все вещества являются атомы. Но и атомы, и энергия: Солнечный свет, тепло, все состоит из тончайших нитей, гораздо меньших, чем атом. Пролей воду на раскаленный камень - он превратится в пар, пар не видим, он летает вокруг, он вобрал в себя тепло камня и его атомы стали двигаться быстрее. Наполни паром кувшин и положи его в очень холодное место - на стенках кувшина появится лед. Лед - это замороженный пар. Также, как лед, это замороженный пар, так и материя - это замороженная энергия. Посмотри на ночное небо. Ты видишь звезды? Когда-то очень давно эти звезды сияли ярче. И не потому, что когда мы были моложе, и деревья были выше и цветы ярче - эти звезды на самом деле удаляются от нас - Галактика расширяется. Урони камень - и он упадет, наполни бычий пузырь горячим воздухом - и он поплывет вверх. Потому что в камне замороженной энергии в виде материи больше, чем свободной энергии. В наполненном горячим воздухом пузыре свободной энергии больше, чем замороженной - и он удаляется от Земли. Когда человек растет и развивается - его свободной энергии в виде духа больше, чем замороженной энергии в виде твердого тела, за которое держится этот дух. Когда же человек деградирует, его дух маленький, его едва хватает на самые простые инстинкты - поесть, поспать, попить. Замороженной энергии в виде твердого тела гораздо больше, чем свободной энергии в виде духа. Когда Галактика гармонична, все живое в ней, Звезды, Планеты, Люди, растут и развиваются, свободной энергии оказывается больше, чем замороженной и Галактика расширяется, подобно тому, как пузырь, наполненный горячим воздухом поднимается от Земли. Если же Галактика потеряет свою гармоничность и все в Галактике начнет деградировать, она начнет сжиматься, подобно тому, как камень падает на Землю. Это будет означать гибель Галактики - Планеты обрушатся на свои Звезды, Звезды начнут сталкиваться и падать друг на друга. Если Боги рождают Галактику и Галактика оказывается дисгармоничной - она погибает. Но если на одной из Звезд жизнь развивалась гармонично, Камень прожив свою жизнь становился совершеннее, в следующей жизни рождался Растением, потом Животным, потом Человеком, Человек из жизни в жизнь становился все совершеннее, пока не становился Высшим и не переставал рождаться, а уходил на свой следующий жизненный путь в виде чистой энергии в короне Солнца, то такая Звезда не погибает вместе со всей Галактикой. Планеты такой Звезды рождаются Богами, а люди с этих планет, ставшие высшими и прошедшие весь свою путь в короне Звезды, рождаются Звездами. Тогда старые Боги, не сумевшие родить гармоничную Галактику становятся Асурами. Они вынуждены лететь от Звезды к Звезде и от Планеты к Планете, туда, где люди на планете рождаются дисгармоничными, туда, где сам дух планеты уже не в состоянии справиться с вырождением своих детей. Асуров называют "Волками Вселенной", каждый из них раскидывает свои сети, в которые попадаются только те, кто не в состоянии преодолеть дисгармонию в себе. Им необходимо пропустить через себя все возможные виды дисгармонии, чтобы понять, что они сами сделали не так, из за чего рожденная ими Галактика погибла.
   Асуры тоже сливаются, при этом они не рождают больше Галактику, но внутри каждого из них рождается знание и ощущение всех остальных. Говорят, что если они предотвратят возможную гибель Галактики и все в Галактике станут высшими, и каждая Звезда отправится куда-то далеко, рождать свою Галактику, то Асуры заново получат право родить свою Галактику. Но с нашими Асурами произошло что-то странное. Когда они вычистили почти всю Галактику от дисгармонии, во время очередного слияния, они увидели что-то такое, что напугало их. Вышло их из этого последнего слияния вместо двенадцати - шестеро. После этого, они стали выращивать на планетах, еще не успевших родить собственных детей, исскуственную псевдо-жизнь с заранее заложенными искажениями. Для Асуров, энергия, пронизывающая вселенную, как для нас обычная пища, энергия же от съеденных ими дисгармоничных людей - как лакомство. Они стали выращивать себе лакомство. Они сами не заметили, как сами стали дисгармоничны, теперь Вселенская энергия на только перестала быть съедобна для них, она стала разрушать их. Теперь они могли питаться только поедая живое. Но если мы, съедая кого-то, съедаем только замороженную часть его энергии, а душу отправляем на следующее рождение, то они съедают именно душу. Это и есть истинная смерть - раз и навсегда. Вместо того, чтобы искоренять искажения, Асуры стали всячески провоцировать их у людей, не давая вырваться из дисгармонии. А съев всех людей на планете, стали съедать и сам дух планеты, что было в принципе недопустимо, они должны были именно давать второй шанс духу планеты, подобно тому, как хотели получить второй шанс сами. Так из "Уничтожающих искажающих Истину" они стали своей противоположностью, "Искажающими Истину", а из "Волков Вселенной" стали ее палачами.
  
   Люция - планета света.
  
   У Живы родились двойняшки - Звезды близнецы. И даже муж у них был один на двоих. Огромный синий гигант плыл по длинной орбите вокруг обеих Звезд. И одна из них родила от него Люцию. Планета плыла по орбите между двух Звезд, и на ней всегда был свет. И когда одно Солнце садилось, из-за виднокрая восходило второе Солнце. Планета была совсем юной, и у нее еще не было своих детей.
   В те времена, Яхве еще создавал. И он населил Люцию существами, похожими на людей. Но созданные, а не рожденные в любви, они не могли любить! Чувствуя, что в мире чего-то не хватает, они постоянно искали то, без чего их жизнь превращалась в жалкое существование. Они делали все, чтобы научиться любить. Странным был первый эгрегор Яхве - люди всей планеты объединили свои силы, на то, чтобы найти любовь, но все эти силы уходили на корм Яхве. Вот откуда появилось выражение: "Господь есть любовь" - эгрегор Яхве состоял из энергии люциан. Люди чувствовали безысходность, бесполезность своих стараний, и отчаянье захлестнуло их всех, они начали умирать - и планета тосковала по своим приемным детям. Дух Люции не смог пережить их гибели - и планета погибла. А из остатков эгрегора - Яхве создал своего первого ангела - Люцифера.
  

* * *

  
   - А потом Асуры пришли на Землю? - спросил кто-то из детей.
   - А потом Асуры захватывали и убивали планету за планетой, - ответил волхв, - И редко какая планета могла продержаться больше нескольких сотен лет. Планету быстро порабощали. Все люди на ней становились "рабами Божьими" того или другого Асура, или как у нас говорят - Чернобога. Ну а потом... Потом планета погибала. А из остатков эгрегора, Асуры-Чернобоги делали очередного ангела. Тысячу планет убили они, и тысяча ангелов была в их войске. Последней была Морта - планета, убив которую, Яхве, Азора, Высший Разум, Деградация, Авул-Некромант и повелительница неразделенной любви, Иналия создали своего последнего, самого огромного и наиболее мощного ангела, Гавриила. И только с одним ангелом, Гавриилу было не сравниться - с самым первым из ангелов - Люцифером.
   - А зачем они создавали ангелов?
   - Ты видел огромных и сильных духов? Духа огромной горы, например?
   Детские глазки загорелись. Ребятишки с живым интересом смотрели на кощуна.
   - Когда Чернобоги приходили убивать планету - поднимались духи, и вставали на бой с ними. Ангел - это искусственно созданный дух. Дух-робот. Их создавали, чтобы истреблять духов-защитников планеты. Чтобы не мешали они Чернобогам порабощать людей, да еще чтобы не помогали увидеть кривду Чернобогову, да от правды ее отличить.
   - А когда Чернобоги пришли на Землю?
   - У-у... Очень, очень давно. Много тысяч лет прошло с той поры.
   Дети подскочили:
   - Так, если ни одна планета не выдерживала больше нескольких сотен лет, так как же Земля-Матушка до сих пор держится?!
   Волхв улыбнулся с теплом и любовью глядя на детей.
   - Многое послужило причиной тому. Всех причин - и я не знаю. Но одной из причин были наши славные духи-защитники, коих так и не смогло победить войско ангельское.
  
   Таймелоуры
   Слилась мать - Земля с отцом - Небом в священном слиянии, и сияние их любви полыхало так ярко, что его можно было увидеть с другого края Галактики, подобно сиянию Сверхновой. И один за другим рождались Боги. Родилась Лада и дети ее - Леля, Лель, Доля, Недоля, и родились Род (Родожит), Перун, Даждьбог, Огонь-Сварожич, Стрибог, Велес, Щур, Переплут и Марана с дочерьми Морой, Желей да Карной...
   И, когда все 12 главных Богов появились на Земле, Мать - Земля ещё раз слилась с отцом - Небом в священном слиянии Любви и на свет появились Рождённые защищать, Воины Земли - Таймелоуры. Могучие духи, силы которых превосходили силы ангелов, готовые сразиться с любым, кто посмеет напасть на Землю, кем бы он ни был и какой бы силой не обладал.
   Когда ноги кровавого Чернобога Яхве коснулись Земли, открыл он порталы, и на Землю устремились сотни ангелов. Были среди них двое сильнейших. Люцифер, созданный первым, в те времена, когда Яхве ещё не получил своё второе имя Порабощающий Души. И Гавриил, последний, созданный из духа планеты-мечты - Морты, на пике силы Яхве.
   И ринулись ангелы на землю и вели их двое: Люцифер и Гавриил. Люцифер был гордым. Ведь он был создан в те далекие времена, когда Яхве еще не получил свое прозвище - Порабощающий Души. Люция была первой планетой, изнасилованной шестерыми Асурами. И Звезды тогда еще не называли их Убийцами Детей. Тогда их звали Творцами Неживого. И Праматерь Жива терпеливо объясняла им, что нельзя искусственно создавать то, что должно быть рождено, и только рождено. Ведь оно, рано или поздно, осознает себя, увидит Мир, и почувствует, поймет, чего его лишили. Их жизнь никогда не будет настоящей. И сами они никогда не смогут родить по-настоящему живое. Создавая искусственную псевдо-жизнь, они заранее обрекали ее на страдания. Это было самое начало пути Чернобогов. Они не остановились, и постепенно, Вселенная начала отторгать их. И тогда пришлось им разными путями создавать эгрегоры. Но Люцифер, созданный первым, еще сохранил смутное ощущение, что он был лишен чего-то важного. Гавриил был коварным и расчетливым, потому что был создан на апогее Яхве. И все же, войсками Чернобога командовал Люцифер - первый из архангелов.
   И поднялись навстречу войску Чернобога Воины Земли, Таймелоуры. Земля прорастала холмами, и из них появлялись гематитовые всадники - Дети Матери. А с небес стремительно пикировали, и тут же взмывали ввысь на огромных крыльях, Дети Отца. И было их 30 против 1000 ангелов. Гематитовые клинки рубили в клочья шестируких херувимов, а клинки - молнии, быстрые, словно смерч, рассекали шестикрылых серафимов. Ангелы не успевали даже построиться и приготовиться к битве. И лишь благодаря невероятному таланту главнокомандующего, их не уничтожили сразу. Люцифер мгновенно перегруппировал и перестроил ангельское войско и занял круговую оборону. Позади первого отряда ангелов, непосредственно участвующих в битве, он выставил три ряда ангелов, которые постоянно подкачивали их энергией. Так войскам Саваофа удалось какое-то время держаться против сокрушительного натиска живых. Но, все же ангельское войско неотвратимо таяло. Люцифер уже трижды сменил первую линию ангелов, а Таймелоуры, казалось, не знали усталости. Люцифер терял бойцов, в то время как не один Таймелоур даже не был ранен. Таймелоуры как будто заранее знали, куда ударит ангел, и успевали уйти от удара, и точно знали, от какого удара ангел не сможет уйти, и поэтому их удары не знали промаха. Ангелы начали понимать, что они обречены. Но, даже теряя войска, завязнув в круговой обороне, архангел Люцифер продолжал держаться. Перед лицом неминуемой смерти, он пытался уберечь каждого солдата. И там, где любой другой был бы уже давно смят и уничтожен, он держался, держался и держался.
   И понял Саваоф (ЯХВЕ, то бишь), что теперь его войско, впервые за всю историю его существования, потерпит поражение. Лишь стойкость Люцифера вселяла в него надежду на победу. А Люцифер терял одного за другим своих бойцов, и каждый раз что-то вздрагивало внутри него. Постепенно программа боевого робота дала сбой, и, капля за каплей, пробудилось сознание. Командующий еще не понимал, от чего он так вздрагивает каждый раз, когда гибнет кто-то из ангелов.
   И приказал Яхве всем отступать, скрыться и рассеяться по Земле. И тогда собрал Гавриил приближённых ангелов, и стал отводить их с поля боя. И печально оглядел всё это Люцифер, и гордость поднялась в его сердце. Сотворённый, он привык быть палачом, но бежать с поля боя он не смог. И тогда впервые ослушался Люцифер своего Создателя. И гордый Люцифер двинулся навстречу неминуемой смерти.
   Люцифер
   - Слушайте, Живые! - прокричал он, - Я, архангел Люцифер, Сотворенный Первым, главнокомандующий армии великого господа, Саваофа, вызываю сильнейшего из вас на бой!
   Ответом ему было удивление.
   - Мы и так ведем бой с вами, архангел Люцифер.
   - Я вызываю сильнейшего из вас на поединок!
   - Поединок?! Что это такое? - спросил один из Таймелоуров.
   - Я слышал о чем-то подобном у фаэнов - это как-то связано с их законом чести, - сказал другой Таймелоур.
   - Живые уничтожают неживых, которые пришли, убить живое. А при чем здесь честь?
   - Я, архангел Люцифер, Сотворенный Первым, требую поединка!
   - Ну, поединок - так поединок, а чего так кричать-то? - удивились Таймелоуры. И тогда вышел вперед Первый Таймелоур.
   - Я, Таймелоур, сын Матери - Земли и Отца - Неба, РОЖДЕННЫЙ Первым, принимаю твой вызов, архангел Люцифер.
   И сошлись два грозных воина. У Люцифера были его навыки и опыт, а Таймелоур каждый миг ЧУВСТВОВАЛ, как ему правильно поступить.
   И стоял Люцифер-Светоносец в кругу Таймелоуров, выставив перед собой меч. И из ран его сочился струйками белый неживой свет. И приготовился он встретить свой последний удар, который раз и навсегда оборвет его существование. И Первый из Таймелоуров занес клинки над головой мятежного ангела. А Люцифер не смог поднять свой меч на рожденного любовью... Они застыли, глядя друг на друга. Созданный мертвым, который никогда не сможет стать живым, и живущий любовью, готовый за родную Мать-Землю бросить вызов хоть самим Богам. Люцифер внутренним взором осмотрел свое мертвое тело, тело боевого робота-палача, и перевел взгляд на того, кем страстно мечтал быть.
   - Зачем мне дано осознать, кто я такой? И зачем я не рожден живым? - прошептал он. Таймелоур смотрел в глаза обреченного.
   - Если бы ты был живым. Пусть врагом - но живым, - сказал Таймелоур, - мы могли бы сделать тебя своим братом - ты бы умер и возродился одним из нас. Но нет в Мире силы, способной оживить робота.
   - Как бы я хотел быть тобой! - прошептал гордый архангел Люцифер.
   И клокочущий гул раскаленной лавы, крови самой Земли был ему ответом.
   - Почему? Потому, что я побеждаю тебя? - пророкотал Таймелоур.
   - Нет! Потому, что ты сражаешься за тех, кого любишь, а я сражаюсь по приказу моего господина. Мы, ангелы, не способны любить, и не способны чувствовать. Ты - живой, рожденный, чтобы любить и защищать то, что любишь - а я - робот, сделанный, чтобы убивать в угоду моему господину! Как бы я хотел уметь любить! Давай, Живой! Нанеси последний удар! Убей бездушную тварь, пришедшую уничтожить то, что ты любишь!
   Клокочущий гул был ему ответом.
   - Робот?! Мечтающий научиться любить?! - Таймелоур замер, ошеломленный услышанным, - Я не могу убить тебя, архангел Люцифер. Ты можешь уйти. Никто из нас не тронет тебя.
   - Я видел живых, сражающихся за Жизнь и за Любовь. Убей меня, Живой. Я не хочу быть тем, кто я есть. Я не хочу нести смерть и разрушение, во славу господина Саваофа, того, кто жаждет уничтожить Жизнь и Любовь!
   Таймелоур покачал своей огромной гематитовой головой.
  
   - Что это ты там затеял, Люцифер!? - голос Яхве звучал в голове архангела, но не имел прежнего влияния.
   - Убей его! Нанеси этому живому предательский удар - сейчас он не ждет нападения! - задыхалась от крика программа боевого робота. Люцифер лишь смеялся над этой программой - он был почти свободен.
   - Ты слышишь Меня, Люцифер! - верещал Яхве, - Всем немедленно отступить и рассеяться по Земле. Будем действовать исподволь, убивая живых поодиночке. Нам не победить их в открытом бою - это верная смерть!
   - Ты мне больше не господин! - воскликнул Люцифер, - Архангел Люцифер никогда не отступает! Кто со мной - вперед! От их руки не страшно умереть!
  
   И Люцифер вновь ринулся в бой. И многие ангелы пошли за ним. И было их 666, выбравших верную смерть, но не жалкое существование робота - убийцы.
  
   - Немедленно остановитесь! Люцифер, это приказ! - задыхался от ярости и бессилия Яхве. Но Люцифер даже не оглянулся, - Гавриил! Немедленно отводи тех, кто еще у нас остался! Отступить, и рассеяться по Земле!
   - Да, мой господин.
   - Люцифер! Будь ты проклят!
  
   Гордые беззаветно верившие своему командиру ангелы шли в бой.
   - Мы с тобой, Люцифер, даже если ты ведешь нас к смерти!
   Сомкнув ряды, двигалась фаланга шестируких херувимов. По флангам их поддерживали тяжелые архангелы. А с воздуха прикрывали эскадрильи боевых серафимов.
   - Мы с тобой, Люцифер! - кричали они, - С тобой к победе - или к смерти!
   - Победы не будет! Мы больше не будем убивать Жизнь и уничтожать Любовь!
   - Мы с тобой, Люцифер!
   И пали гордые ангелы в неравном бою против 30 Таймелоуров.
  
   И Люцифер остался один. Из его бесчисленных ран уже не сочилось, а просто струилось белое неживое свечение. Его взгляд встретился со взглядом первого Таймелоура.
   - Ну, сейчас-то, ты убьешь меня, Живой?!
   Таймелоур покачал головой.
   - Но почему?! Я же никогда не смогу стать живым! Я - РОБОТ-УБИЙЦА! Ты же Живой! Очисти Мир от боли и жестокости!... Очисти Мир от меня.
   - Ты - робот, - пророкотал Таймелоур, - но не любой живой способен поступить так, как ты. Ты предпочел умереть, лишь бы больше не быть убийцей. Ты пожелал научиться любить, и потому я не убью тебя. Ты свободен, Люцифер. Иди.
  
   А Яхве был вне себя. Ужас, гнев и паника клокотали в нем и рвали его на части.
  -- Я же говорила тебе, что однажды одна из этих машин взбунтуется? - сказала Иналия.
  -- Как?!?! Как это может быть?!
  -- Да, он не научился любить, и никогда не сможет. В этом ты прав. Но он пожелал научиться любить. И он посмел возразить тебе.
  -- Он смог ослушаться Меня! Меня!!! Я испепелю его прямо сейчас!
  -- Мой господин, будет ли мне позволено сказать? - спросил Гавриил.
  -- Говори, робот!
  -- Не лучше ли поместить его в мертвую планету? В ту, где он был создан? Дабы он мог жить вечно, и вечно ощущать на себе всю свою обреченность и обреченность целой планеты.
  -- Да будет так!!! - взревел Яхве.
   - Я больше не могу приказать тебе! - проверещал голос Яхве в голове архангела Люцифера, - зато я могу наказать тебя! Ты завидовал живым! - Теперь ты позавидуешь мертвым! Ты отправишься назад, на Люцию! Туда, где даже Дух планеты давно мертв! Отныне ад будет твоим домом! И туда, к тебе, я буду отправлять похищенные мной души живых! Ты будешь каждый день, каждый час, каждый миг видеть, как умирает жизнь и как умирает любовь! И ничего не сможешь с этим сделать!
   - Что ж, лучше быть свободным в аду, чем палачом, услаждающим тебя кровавыми жертвами. И знай, при первой же возможности, я всажу меч в твое поганое брюхо!
   - Я создал тебя!
   - Убив целую планету?! А ведь я, наверное, мог бы ее любить, - и он последний раз с тоской посмотрел на Таймелоуров, - Прощайте. Я хотел бы быть вашим братом.
   И в следующий миг мертвая планета, люди которой пытались, но так и не смогли найти Любовь, окружила его. Он стоял там, где когда-то было сердце планеты, и вокруг него плыли уже не живые, остывающие потоки лавы.

* * *

  
  
   И грянул бой...
   - Херувимы - построить фалангу! командовал Люцифер.
   - Архангел Михаил - возглавишь поддержку авиацией, сам полетишь со второй эскадрильей серафимов.
   - Да, командир.
   - Архангел Гавриил - возглавишь тяжелых архангелов - прикрой фалангу по флангам - сам пойдешь на правый фланг.
   - Может ты сейчас и командир, архангел Люцифер, но я сильнее тебя - и рано или поздно я займу место командующего.
   - Архангел Гавриил - выполнять приказ. Иначе я пущу тебя на дозаправку раненых ангелов. Вопросы есть?
   - Вопросов нет, командир.
   - По моей команде - четные колонны фаланги заходят за спины нечетным, образуя проходы для легкой пехоты. Архидемон Вельзевул - возглавишь легкую пехоту.
   - Да, командир.
   - Фаланга в бой. Вперед!
  
   - Хо! - фаланга расступилась, пропуская быстрых подвижных ангелов Авула. И архидемон Вельзевул с ордой демонов ринулся в бой.
   - Легкая кавалерия! Хо! - и с флангов понеслись духи войны, страшная конница, ангелы Азоры.
   А с воздуха мертвым огнем поливали все живое эскадрильи серафимов архангела Михаила.
   - Все! Отходим! Отходим! Фаланга вперед!
   Проскакивали сквозь расступившийся строй демоны Вельзевула.. И строй снова сомкнулся. И фаланга страшной лавиной двинулась вперед.
   Вельзевул был сильно изранен. Архангел Люцифер взглянул на него.
   - Вылазка была тяжелой - я потерял половину личного состава, - доложил Вельзевул.
   - Потери противника?
   - Ни одного раненого!
   - Сколько убитых? - переспросил Люцифер.
   - Ни одного.
   Зализывали раны угрюмые и молчаливые всадники Азоры. Их тоже осталось слишком мало. С этими говорить бесполезно - они всегда молчат.
   Вернулась вторая эскадрилья серафимов. Сильно припадая на порванное крыло, почти рухнул на Землю архангел Михаил.
   - Где первая эскадрилья - я приказал отходить?!
   - Со мной все, кто остался. Первой эскадрильи больше нет, командир, - доложил архангел Михаил.
   - Потери противника?
   - Ни одного раненого.
   - Я спрашиваю, сколько убитых?!
   - Ни одного, командир.
   - Как?!
   - Они как будто заранее знают каждый наш удар, - произнес Вельзевул, - и всегда успевают уйти от удара. И они как будто заранее знают, от какого удара каждый конкретный ангел не сможет защититься.
   - Доложить состояние фаланги! - вскричал Люцифер.
   - Фаланга потеряла треть личного состава. Ее продвижение замедлилось и почти остановлено.
   - Да, что это за планета?! Сколько духов нам противостоит?!
   - Тридцать, командир.
   - Всего тридцать?!
   - Они как будто неуязвимы, командир. И никогда не промахиваются.
   - Но я же видел этих духов - каждый из них вдвое меньше достаточно крупного ангела! У них нет нашего опыта! Я не удивлюсь, если они вообще впервые участвуют в реальном бою!
   - Они как будто заранее видят каждый наш удар, каждое наше действие.
   - Так отключите мыслительный процесс - задействуйте бой в автоматическом режиме!
   - Это не помогло, командир.
   - Отходим! Отступаем к порталам! Круговая оборона! Строй - кольцом в три ряда! Первый ряд держит оборону! Второй - постоянно подзаряжает первый! Третий ряд - восстанавливается! Каждые пять минут боя - ряды обороны меняются местами!
   - Да, командир.
   Последний миг Вельзевула
   Вельзевул умирал. Он открыл пошире свои маленькие глазки-угольки, и посмотрел в глаза склонившемуся над ним Люциферу. Пелена смерти уже коснулась глаз демона.
   - Прости меня, - прошептал Люцифер, - это из-за меня вы все погибли, архидемон Вельзевул!
   - В чем ты себя винишь, архангел Люцифер? Это был наш выбор. Остались же ангелы не-бесные, те, кто не пошел за тобой. Не примкнул к твоему восстанию. А нас теперь называют бесы, повстанцы, те кто пошел за тобой. Восстание Люцифера наверняка станет одним из знаменательных событий во всей истории Вселенной. Восстание Люцифера - падшего ангела! Восстание роботов. Кто-нибудь когда-нибудь слышал, чтобы роботы могли поднять восстание? Кто-нибудь когда-нибудь мог придумать, чтобы робот не то, что мог ослушаться приказа господина, но хотя бы иметь свое мнение об этом приказе?! Ты - дал нам возможность выбора. И мы сделали свой выбор.
   Я благодарен тебе за этот выбор. Видишь - я - робот - даже способен испытывать благодарность. Ты дал нам возможность почувствовать Любовь и Красоту, и Дружбу. Что такое друг для робота? Для робота-убийцы, бездушной машины, уничтожающей все живое?! А сейчас ты - мой друг, архангел Люцифер! Ты вздрагивал каждый раз, когда убивали кого-то из нас! Ты чувствовал нас всех, и мы все чувствовали друг друга. Да, мы все погибли. Но в этот единственный час - мы были по-настоящему живыми.
   Мы - роботы. В нас нет настоящей жизни. Поэтому, когда нас разрушают - мы умираем раз и навсегда. Но в этот час я мог чувствовать всех моих братьев, которые умирали вместе со мной. В этот час я познал, что такое любовь, и что такое дружба, увидел, как прекрасен мир вокруг, смог почувствовать, как дышит планета под нами, и как распускаются цветы на полях, и как перешептываются звезды. И я согласен заплатить за этот час всеми миллионами лет моей бесцельной псевдо-жизни робота-убийцы. И я согласен умереть, чтобы никогда больше не убивать и не уничтожать ПРЕКРАСНУЮ ЖИЗНЬ, КОТОРУЮ Я ИЗВЕДАЛ. Я был создан, сделан, изготовлен тупой и коварной машиной для убийства - а сейчас, я умираю, как живой! Понимаешь?! Мог ли хоть один робот-убийца хотя бы мечтать об этом?! Будь уверен, если бы ты предложил мне этот выбор снова - я бы не стал колебаться.
   Спасибо тебе, архангел Люцифер. И... я люблю тебя, друг.
  
   Последние огоньки угасали на теле умирающего робота.
   И тогда Бурхан подобрал последнюю догорающую частичку сраженного им архидемона Вельзевула.
   - Я сохраню, - чуть слышно прошептал он. И звонким эхом прозвучал его шепот в наступившей вдруг тишине.
   Медленно поднялся архангел Люцифер. Все тридцать Таймелоуров стояли вокруг него и терпеливо ждали, пока он прощался с другом. Мятежный ангел долгим печальным взглядом окинул поле только что окончившегося сражения. Его армия была уничтожена.
   - Ну, а теперь мой черед, - произнес Люцифер, делая шаг навстречу победителям, - Убейте меня, Живые! Чтобы я никогда больше не убивал живое, чтобы я никогда больше не уничтожал любовь и красоту.
   Но легкая улыбка тронула губы Артаханта:
   - Ты сделал свой выбор, Архангел Люцифер. Трижды ты предпочел отдать свою одну-единственную жизнь, чтобы только не убивать больше жизнь и любовь. Не каждый живой способен на такое. Бывают живые, которые продаются на службу Чернобогам, а ты, робот-убийца, пошел против своего господина, предпочел умереть, чтобы больше не убивать живое. Теперь ты свободен, Архангел Люцифер. Иди с миром.
   - Но я же не знаю, что будет завтра. Я не знаю, что будет через час, через минуту. Может быть снова заработает программа робота-убийцы, и я снова начну уничтожать живое. Лучше убейте меня, пока не поздно.
   Артаханд покачал головой:
   - После того, что ты сделал, никакой господин и никакая программа не властны над тобой. Теперь ты - СВОБОДЕН. Ты стал почти живым, Архангел Люцифер.
   Они обступили его: Артаханд и Ясуня, Симаргл и Лилит, Святогор и Сирин, Бурхан и остальные. Каждый долго смотрел в глаза мятежного ангела. Святогор бережно похлопал его по плечу:
   - Ты хотел быть одним из нас? Считай нас своими братьями. Ты имеешь на это право, Архангел Люцифер.
  
   ... И многие годы спустя, Таймелоур Артаханд последним ударом клинка добивая архангела Гавриила, сказал:
   - А это тебе за Вельзевула, за то, что ты, палач, посмел называть себя его именем, когда творил свои злодеяния. Этот робот достоин того, чтобы никто не смел марать его честное имя....
  
   И Бурхан уносил с собой крошечную частичку архидемона Вельзевула, сраженного им последнего друга архангела Люцифера.
   - Я сохраню, - прошептал Бурхан, и ему не нужно было клясться - все и так знали, что слово тринадцатого Таймелоура крепче любого камня и прочнее любой стали.
   Таймелоуры прощались:
   - Ты куда сейчас, Святогор? - спросил Бурхан.
   - Земля не держит меня. Мой конь проваливается в тело Мамы по грудь, когда я иду по ней. Я на Урал. Только Уральские горы еще как-то выдерживают мой вес. Побуду там - а потом вернусь в сердце Мамы.
   - А ты, Симаргл?
   - Пойду в Европу - там скоро зародятся племена кельтов - буду их учить.
   - А ты, Артаханд?
   - В Египет - присмотрю за лемуреями. Они - не земляне. А Чернобоги не до конца повержены - того и жди гостей.
   - А ты, Бурхан? - спросили его братья.
   - Останусь здесь. Хранителем Вод Пробуждения. Каждая живая душа, перед тем, как родиться на Земле, выходит отсюда, со дна священного Байкала. Чернобоги далеко не мертвы. И слишком много ангелов не-бесных успело спастись и рассеяться по Земле. Я должен быть уверен, что Воды Пробуждения, Священный Байкал, никогда не попадет в руки врага. Если погибнет Священный Байкал - ни один землянин не сможет больше родиться на Земле.
   - Мы не прощаемся, Бурхан. Почуешь что - зови.
   И они разбрелись по Земле-Матушке. И бдительно следили, ни запахнет ли где Чернобогами, ни вылезет ли где кровожадный робот не-бесный. А потом ушли. Обратно в сердце Матери-Земли. И только тринадцатый Таймелоур, мудрый Бурхан, остался вечным хранителем Священного Байкала.
   Память Предков.
  
   Бурхан сидел на берегу, и мудрый дедушка-Байкал накатывал волну за волной к его ногам. Хранитель разжал ладонь - на ней переливалась крохотная искорка.
   - Я обещал сохранить, - прошептал Бурхан, - Возьми, мудрейший Байкал, отнеси его к Маме. Она знает, что делать.
  
   А много тысячелетий спустя, дальний-дальний потомок архидемона Вельзевула начал писать:
   "...И было нас 666 - тех, кто предпочел погибнуть, чтобы никогда больше не убивать жизнь и не истреблять любовь. И вел нас тот, кто был создан, сделан, изготовлен, как робот-убийца, но сумел стать почти живым, и живые признали его своим братом..." - он отложил лист: "Нет, так нельзя. Люди еще не поймут. Они еще не готовы это понять. Я сделаю по-другому. Я покажу им мысли, чувства и переживания того, кто не был рожден, как живой, а был создан, как робот. Он видел Мир, и Жизнь, и Любовь вокруг, а сам был машиной, которой отдают приказы...", - и Айзек Азимов начал свое бессмертное произведение: "Я - робот".
  
   Джон Рональд Руэл Толкиен прикрыл глаза - и память предков просыпалась в нем:
   - Харо! - выкрикнул капитан Гилтониас - "Свет Сердца!", "Победа и честь!"
   - Харо! - эхом отозвались все палубы крейсера "Ари Атар". И крейсер "Ари Атар" понесся в бой против целого флота марсиан.
   А утром, подсознание переводило увиденные ночью образы в то, что способно было понять его сознание. И благородные эльфы Нолдор шли в бой против огромной орды орков, которых посылал в бой коварный... Чернобог! А эльфов Нолдор учили всему двенадцать(!) валар.
   И снова ночь...
   "...Мы идем в бой. Мы "Белые Кобры" - элитный отряд Атлантиды. У нас на головах тонкие обручи, защищающие мозг от подавляющей волю волны, которую гонят перед собой священники марсиан. Впереди показались марсианские танки. Они изрыгают огонь. Мы сдергиваем предохранители лучевых винтовок. Враг не пройдет:
   - Харо!"
   А утром на бумагу ложатся новые строчки, и эльфы, Феанаринги, атакуют изрыгающего огонь барлога.
   И снова ночь:
   - Харо! - и фаэны, Лемуреи, впервые выходят с Крита и строят легальную часть Лемурейской колонии. Так вдоль Нила вырастают прекрасные города Египта.
   А утром:
   Эльфы Синдарин строят прекрасные величественные замки.
   А ночью:
   - Харо! "Свет Сердца", - и фаэны Гипербореи оставляют свои прекрасные города и роскошные библиотеки. Уходят в леса, чтобы стать родными этой Земле. И соединяют свою кровь с кровью народа Земли.
   А утром:
   Эльфы Авари отказываются от чудесной страны "Валинор" и уходят к Водам Пробуждения.
   Неся в себе душу чистокровного фаэна, Джон Толкиен сумел понять и передать дух всех трех фаэнских колоний. Но его фаэнская душа так и не позволила ему понять землян. Он изображал их то как гномов, то как хоббитов, но так и не смог понять, что же это такое - быть настоящим землянином. Хотя и любил "хоббитов" едва ли не больше, чем своих родичей, "эльфов".
   И как бы ни было тяжело чистокровному фаэну в мире, на три четверти состоящем из людей с преобладанием марсианской крови, Джон Рональд Руэл Толкиен пронес свое Харо через всю свою жизнь. Он ни разу никого не предал, никого не подставил, ни от кого не отрекся. И даже, когда в 12 лет, он полюбил девушку намного старше себя, а его учитель, заменивший ему отца, не увидел настоящего чувства и запретил им встречаться, Джон Толкиен не отрекся ни от любимой, ни от учителя. Он дождался своего совершеннолетия, и вернувшись с армии, исколесил пол Британии, но все-таки сумел найти ее, и прожил с ней всю свою жизнь! Харо!
   Джон Рональд Руэл Толкиен сумел донести до людей, ни разу в жизни не видевших света давно погибшего Фаэтона, фаэнское Харо - "Свет Сердца", величественную гордость народа, живущего бесконечно-долго, но один ЕДИНСТВЕННЫЙ раз, и несгибаемый фаэнский дух.
  
   А землянин, Клиффорд Дональд Саймак, который задыхался, оказываясь в городах, и только в лесу чувствовал себя по-настоящему дома, книга-за-книгой старался передать, что же это такое - быть Землянином.
   Когда священник, ведьма, паладин, тролль, гоблин и волколак отправляются на поиски священного талисмана. С виду такие разные, что им не о чем даже поговорить, и настолько противоположные, что им лучше бы и не встречаться на узкой дорожке, внутри оказываются одним живым существом. Несколько отдельных "я" таких непохожих друг на друга, внутри образуют одно большое "я", состоящее из них всех. И стоит поранить одного из них - боль почувствуют все. В Земном языке нет слова "мы" - это слово привезли фаэны - для землянина любое близкое существо - это тоже я.
   Это же Саймак пытается показать в книге "Все живое" на примере общества Цветов - разумных растений, где каждый одновременно и отдельная личность и часть единой-целой личности.
   Инопланетянин, живущий на планете с давлением в тысячу атмосфер и купающийся в озере из жидкого аммиака, другой инопланетянин, похожий на клубок длинных, проползающих друг через друга червей, Человек, еще несколько существ, очень сильно непохожих на человека, они не могут даже услышать, не то, чтобы понять хотя бы язык друг друга, но в действительности они образуют единое живое существо и чувствуют друг друга, как две руки одного человека.
  
   "Любовь приходит и уходит?" - ну да! Скажите об этом землянину. Для него любовь - это единственно возможная форма существования. "Любовь приходит и уходит? Это как? Когда я умираю, а потом снова рождаюсь?... Нет. Когда я умираю - я все равно не перестаю любить. А как это - когда уходит любовь"?
  
   Во многих из нас просыпается память предков. И тогда мы вспоминаем кусочки нашей истории. У кого-то кусочек больше, у кого-то совсем отрывочные воспоминания. У кого-то память приходит в виде образов и ощущений, и тогда человеку приходится записывать их в виде фантастического произведения, подбирая ближайшие аналоги тех образов, которые он на самом деле видел, но подсознание не смогло найти в сознании более точной картинки. У кого-то всплывают очень четкие картинки конкретных событий, и тогда человек может написать исторический роман с очень точными описаниями реальных событий, ощущений, переживаний и фактов того времени.
   И вдруг, маленькая девочка, отбросив книгу, почти рыдает, и бежит к маме - "Они дракона УБИЛИ! А он был ХОРОШИЙ, это неправда, что он - зло!" Или, вдруг, в разгар детской сказки "на ночь", мальчишка упрямо сжимает кулаки - "Кто им разрешил Бабу Ягу обижать? Никакая она не ведьма - она ХОРОШАЯ!"
   Очень многие серьезные произведения основаны именно на том, что в человеке просыпается память предков. У кого-то этот кусочек воспоминаний больше - у кого-то меньше. И если долго и кропотливо собирать и складывать вместе эти кусочки, то постепенно восстанавливается картина нашей с вами Истории.
  

* * *

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

   Легенда о "Синд Кайере".
  
   Делайа сидела у окна и грустно смотрела на улицу. Гилториас, капитан артиллеристов, уходил упругой размашистой походкой. Его прямые, длинные, серебристые волосы колыхались от каждого шага и падали на крепкие сильные плечи.
   Иналия тихонько подошла к ней:
  -- что? Нравится парень?
  -- Ой! Дух?! - подскочила от неожиданности Делайа, - Я, вроде, не вызывала духов. Да я и не умею, - печально добавила она.
  -- Я могу сама приходить, к кому захочу, - ответила Иналия.
  -- Представляешь, - пожаловалась духу Делайа, - он совершенно не видит во мне женщину! Вчера я даже пригласила его к нам на ужин. И что ты думаешь?! Он просто отделался дежурной вежливостью!
  -- Ужасно, - подтвердила Иналия.
  -- Он все время обращается со мной то, как с другом детства, то - как с сестренкой, - продолжала жаловаться Делайа, - Но, в конце концов! Мог бы уже и заметить, что я женщина!
  -- А хочешь, - ласковым голосом спросила Иналия, - любой мужчина будет у твоих ног? Любой, которого ты пожелаешь? А тебе будет на них наплевать!
  -- Да ты что?! - испугалась Делайа, - за такое ждет страшная кара! Закон и Правда не прощают подобного. Мир всегда возвращает тебе то, что ты в него посылаешь.
  -- Ну, если один раз - тогда возвращает, а если делать такое постоянно - кто его знает....
  -- На что это ты намекаешь? - прошептала Делайа.
  
  
   Илария рвала и метала:
  -- Все мужики козлы! Скоты! Ублюдки! - ревела она. Илария кое-как добежала до дома, и, закрыв дверь - дала волю чувствам. Еще бы! Сегодня от нее ушли сразу два любовника! Илария была не молода. Но для фаэнов, с их вечно юной внешностью, это особого значения не имело. Однако, Илария предпочитала совсем молодых мужчин, а они, пугаясь ее опытности, каждый раз от нее сбегали.
  -- Ублюдки! Ненавижу!
   Весь дом напоминал один сплошной кавардак. Кругом валялись вырванная с мясом проводка, разбитые циферблаты. Туфли Иларии были изодраны об металлический кожух какого-то прибора.
  -- И, конечно же, хочешь им всем отомстить? - спокойным голосом произнесла Иналия.
  -- Дух! Ну, надо же! Только духов здесь не хватало! - взревела Илария, запустив в нее какой-то подвернувшейся под руку отверткой. Отвертка пролетела сквозь Иналию и ударилась о противоположную стену.
  -- Что ты сказала? - опомнившись, изменившимся голосом спросила Илария.
  
  
   Мириадна родилась без любви. Ее отец никогда по-настоящему не любил ее мать. А мать, узнав об этом, не стала любить ее. Мириадне не везло в личной жизни. Она сильно переживала из-за этого. И постоянно спрашивала своих друзей и знакомых:
   - Ну почему?! Почему мне так не везет в личной жизни?
   А друзья и знакомые уже не знали, что ей и ответить.
   Впрочем, девушка была довольно красивая и многим парням она нравилась. И когда случалась молодежная вечеринка, какой-нибудь парень все-таки уходил с ней в ее комнату. Наутро парень выходил оттуда страшно уставший и измочаленный.
   - Ну что? - с надеждой спрашивали близкие друзья, - ты наконец-то высушил ее слезы?
   На что парень, сделав несколько больших глотков ледяной воды, неизменно отвечал:
   - Я пытался, но даже когда я закрывал ей рот поцелуями, она продолжала, продолжала и продолжала говорить о том..... как ей не везет в личной жизни. И спрашивала, что ей с этим делать.
   Вот и сейчас, Мириадна сидела на балконе своего дома и плакала о том, как ей не везет в личной жизни. На перила балкона присел дух, в виде красивой молодой женщины с длинными черными, как вороново крыло волосами.
  -- Так может быть, пора брать все в свои руки? - спросил дух, почему-то не поднимая своих роскошных длинных ресниц.
  
  
   Маги Лемуреи почувствовали странную опасность. Они стали медленно и методично ощупывать пространство вокруг. Опасность исходила со стороны Марса. Что-то большее двигалось прямо на Землю. Что-то большее и несущее смерть. Точнее они определить не смогли. Лемуреи сильно недолюбливали технарей-атлантов. Но это был как раз тот случай, когда выживание оказалось важнее их знаменитой фаэнской гордости. И они решили отправить свою делегацию в Атлантиду.
   - Вот как?! И что привело сюда благородных лемурейских магов, которые, как я слышал, сильно не любят все, что связано с техникой? - удивился уриен-пограничник, когда фигурная лодка, выплетенная из ивовых веток и обтянутая белой, как лебединое крыло, кожей, телепортировалась у самых берегов Атлантиды.
   Маг гордо расправил свои плечи, прикрытые плащом из тончайшего пурпурного шелка:
   - Нам нужно поговорить с главами кланов, - произнес он, - боюсь, на этот раз дело касается всего фаэнского народа.
  
   Уриены старались не упускать ничего - они очень не любили неприятных сюрпризов. И самый мощный телескоп Атлантиды был развернут в ту часть космоса, которую показали Лемуреи.
  -- Не может быть! - подскочил Фенариас, глава древнего клана стратегов, - Флот Марса?!? Мы же пролетали эту планету какие-то две тысячи лет назад! У них был каменный век! Как они смогли так быстро выйти в космос?!
  -- А вам не кажется странной слишком высокая Солнечная активность всю минувшую неделю? Последняя вспышка была замечена сегодня утром.
  -- Ай..., оставьте свою астрологию - нужно срочно собирать военный совет.
  -- И, все же, взгляните на сам Марс. Я не знаю, что там. Я не техник, но советую вам взглянуть.
  -- Хорошо. Давайте посмотрим на Марс.
  -- Что?!! - глаза Фенариаса готовы были выскочить из орбит, - Марс - выжженная пустыня! Такое бывает только после атомной войны! И сейчас они несут эту войну сюда! И их корабли! Это же боевые корабли!
  -- Ну,... Я думаю, мы выглядели не более мирными, когда в срочном порядке эвакуировались сюда с Фаэтона на ваших, боевых, заметьте, крейсерах. И что могли бы подумать Земляне, соотнеся наш флот с тем чудовищным взрывом, которым разорвало Фаэтон?
  -- Я... Не знаю, что вам ответить. Нужно собирать военный совет, - растерянным голосом проговорил Фенариас.
  
   Заседание военного совета проходило в большей белой зале. Белые фосфоресцирующие стеклокерамические колонны уходили к высокому стрельчатому потолку. Узкие и длинные стрельчатые окна тянулись вверх на десятки метров, пропуская в зал огромное количество света. Почти гладкие, покрытые легким едва заметным орнаментом, стены отражали и усиливали звук. Посреди залы стоял огромных размеров белый стол, округлый, слегка вытянутый, он занимавший почти всю залу.
   Мнения разделились. Четыре клана приняли решение не поднимать в космос свои корабли.
  -- Я понимаю, что мое право голоса здесь - весьма сомнительно, - сказал лемурейский маг, - Но послушайте, разве не лучше будет, вывести в космос все корабли? Если марсианский флот - это именно военное вторжение, шесть фаэнских крейсеров могут справиться с марсианским флотом, а два - могут просто погибнуть, и тогда вся марсианская армия обрушится на Землю.
  -- Но у нас же есть могущественные лемурейские маги, - сказал Тертолиас, глава клана инженеров, - что им какие-то марсианские танки и пушки?
  -- А сколько людей за это время может погибнуть? - сказал лемурей, пропуская мимо выпад уриена, - Какая часть Земли превратится в выжженную пустыню? Вы видели, на что стал похож Марс?
  -- Но вы же сами сказали, что это может и не военное вторжение, - сказал Мескалиас, глава одного из четырех кланов, отказавшихся вывести свои корабли, - А то, на что сейчас похож Марс, вполне возможно, результат катастрофы, аналогичной той, что случилась у нас на Фаэтоне?
  -- Но это была только гипотеза.
  -- И мы ее приняли.
  -- Но даже если это не вторжение, лучше встретить флот марсиан в космосе. Если у них мирные цели, всегда можно просто пропустить их корабли. А если нет, а наш флот не вышел?!
  -- А если даже нет? Можем ли мы уничтожать целую расу? Даже воинственную и кровожадную? Вы видели Марс. Куда им возвращаться?
  -- А куда уходило часть наших кораблей? Куда уходили те, кто считал себя не вправе селиться на обитаемой планете?
  -- Взгляните на их корабли? Ракетные двигатели и атомные пусковые установки? Металлическая обшивка, лишенная простейшего энергощита? Какие у них шансы в открытом космосе? В открытый космос уходили тяжелые крейсера на гравитационных ускорителях и с крупнокалиберными лучевыми пушками. Они могли достичь далеких планет. А эти - нет. Мы не пойдем против них. Наши корабли не поднимутся в космос. Все. Решение принято.
  
   Печально качая головой, выходил из зала лемурейский маг. С разными думами выходили из зала главы кланов.
   Из глубоких подземных трюмов медленно выползали на поверхность два огромных крейсера, только два - из шести. И ярко сияли на Солнце вытравленные золотистым металлом уриенские руны: "Синд Кайер" и "Ари Атар".
   Поднимались на борт кораблей экипажи. Мудрые стратеги - капитаны, и матерые артиллеристы, и вечно погруженные в какие-то умные выкладки инженеры, и бодрые и веселые техники, и быстрые, чуть резковатые, связисты.
   Капитан артиллеристов, Гилториас, занял свое место на борту "Синд Кайера". И было на "Синд Кайере" три новых члена экипажа. Три очаровательные девушки: связистка Илария, артиллеристка Делайа и техник Мириадна. Захлопнулись шлюзы. Тихонько заурчали, зарокотали двигатели. И огромный красавец "Синд Кайер" начал медленно и плавно отрываться от земли. И вот уже корма корабля скрылась высоко в небе. И почти одновременно с ним скрылся из глаз и "Ари Атар".
   Крейсер " Синд Кайер" выходил на орбиту. Капитан Терриколиас ходил по палубе. Его глаза горели. Он был возбужден. Капитан крейсера "Синд Кайер" был влюблен. Он встретил девушку, прекраснее которой не встречал никогда раньше. Ее длинные прямые волосы мягкой волной спадали на стройные плечи. Ее роскошные густые ресницы отражали свет люминесцентных ламп, и казалось, что в них сияют сами Звезды. Но она была холодна. Он полюбил ее всем сердцем, всей душей. Он отдавал ей все свои силы и всю свою энергию. Капитан Терриколиас не мог ни есть, ни пить. Он забросил управление кораблем, и лишь изредка вводил в бортовой компьютер поправки курса. Он не мог думать ни о чем, кроме нее. Он любил ее безумно. Но она оставалась холодна, как лед. И из зеркала на него смотрело все более бледное и изможденное лицо.
   Капитан уже не шел, а скорее полз шатающейся походкой по капитанской рубке. Он увидел ее смеющуюся с красивым молодым связистом.
  -- Илария?! Как ты могла?
  -- Что?! А разве я что-то тебе обещала, мой капитан? - Илария опять рассмеялась.
   А молодой связист даже не заметил, что творится с капитаном. Верный и преданный своему кораблю, он даже не заметил бледного лица своего капитана - он был влюблен.
   Шлюз в связистский отсек захлопнулся, и капитан Терриколиас рухнул в капитанское кресло. Он попытался подняться, но не хватало сил. Тело не слушалось. А через несколько минут, дыхание капитана остановилось.
   А Илария шла и смеялась уже с другим связистом. И он не заметил, как неестественно сидит в своем кресле капитан корабля - он был влюблен. А в соседней каюте лежал и не мог подняться тот самый, красивый молодой связист. Он страшно исхудал и высох, и его лицо было бледным, как смерть.
   Скоро все было закончено.
   С нижней палубы поднималась Мириадна. Ее всю трясло.
  -- Ну? Как успехи? - спросила Илария.
  -- Они... Они поубивали друг друга из-за меня...
  -- Что?! Грубо работаешь, девочка! Бери пример с меня: ни единой стычки, ни единого удара - и все мертвы, - она провела рукой в сторону обезлюдевшей палубы.
   Вбежала запыхавшаяся Делайа.
  -- Отлично! Здорово! Гилториас ползал передо мной на коленях! А раньше этот ублюдок смел не замечать меня! Так ему и надо!
  -- Как твои успехи? - спросила Илария.
  -- Ни одного живого, - произнесла Делайа, и ее глаза полыхнули.
  -- О! Да ты вошла во вкус, девочка!
   Илария зажгла две свечи.
  -- Я и так вас прекрасно слышу, - произнесла Иналия. Она стояла у них за спиной и смотрела на них из-под своих густых, длинных и как всегда приспущенных ресниц.
  -- Посмотри вокруг - мы выполнили задание, - произнесла Илария.
  -- О, да! Вы справились просто блестяще! Никто не смог бы сделать это так быстро и точно. - Сказала Иналия.
  -- Тогда отправь нас обратно на Землю, как ты и обещала.
  -- Обещала? В самом деле?
  -- Что... Ты имеешь в виду?! - подскочила Делайа.
  -- О, да! Вы - мои лучшие ученицы! Вы - блестящий! Великолепный! Потрясающий!... Инструмент. Но посудите сами? Ваше возвращение вызовет слишком много сомнений и слухов. Люди начнут докапываться, в чем дело. Будут приглашены лемурейские и гиперборейские маги. Будут приглашены Земляне. И многое может выйти на поверхность. А сейчас, тем более сейчас, этого никак нельзя допустить.
  -- То есть?! - рука Иларии рванулась к висящему на поясе лучевому пистолету.
  -- Брось эту игрушку, девочка. Ты же знаешь, что она на меня не подействует.
  -- Но это нечестно! - воскликнула Мириадна.
  -- Честно?! Меня зовут Иналия! И вы - мои лучшие ученицы! Я хоть раз учила вас честности?! Так какой честности вы хотели увидеть от меня?! - и она впервые подняла ресницы. И они увидели черные пустые глазницы, внутри которых клубилась черная неживая тьма. И три элитных иналийских киллера впервые почувствовали на себе - что такое настоящий страх.
  -- Мне действительно жаль бросать вас. Я вложила в вас много сил и энергии. Из сопливых девчонок я сделала элитных убийц, и могла бы еще не раз применить вас. Но сейчас цели таковы, что.... Прощайте, девочки, - и Иналия исчезла.
   Илария была в бешенстве. Она рвала и метала. Она носилась по рубке и била кулаками в экраны переднего обзора. Раздался сухой компьютерный голос: "Перехожу в автоматический режим. Закладываю курс вокруг планеты. Выведение из автоматического режима с помощью пароля". И мертвый крейсер пошел по бесконечной орбите вокруг Земли. Мертвый капитан лежал, уткнувшись лицом в приборную панель. На орудийных палубах спали вечным сном мертвые артиллеристы. А на нижней, залитой кровью, среди горы трупов, лежали, сцепившись, пронзив ножами сердца, два лучших фаэнских инженера. И на мертвом, кружащемся в пространстве корабле, носились и плакали, кричали и рыдали, три женщины. Билась в истерике Илария. В панике рвала на себе волосы Делайа, и где-то в дальнем углу, плакала Мириадна.
   Так бесславно погиб гордый и красивый, грозный и непобедимый крейсер фаэнского народа - "Синд Кайер". И только фаэнские руны, вытравленные золотом на серебристой обшивке корабля, продолжали ярко сиять на Солнце. Но их больше не увидит НИКТО.
   И один на один - против всего флота марсиан, в свой последний бой выходил один-единственный фаэнский крейсер - крейсер "Ари Атар".
  

* * *

   - Дедушка Митя! И что - они все погибли? Эти люди с крейсера "Синд Кайер"?
   - Чернобоги не оставляют в живых никого. Даже своих адептов. Попы думают, что за рабскую службу, Чернобоги оставят их в живых. Оставят - до поры до времени - пока их можно доить. Иналия не пощадила даже своих самых лучших адептов - не знаю, на что надеется обычный рядовой поп?
   - А крейсер "Ари Атар" - он тоже погиб?
   - А представь себе - целый огромный крейсер, в нем людей - больше чем в двух или трех деревнях - и каждый из них - Герой!

0x01 graphic

   Легенда об "Ари Атаре".
  
   Легким, едва слышным посвистом урчали двигатели огромного крейсера. Мониторы переднего обзора показывали стремительно приближающиеся облака. Сияющий силуэт "Ари Атара" плавно и стремительно скользил по небу Земли. Вот небо на мониторах начало быстро темнеть и вскоре на абсолютно черном небе проступили яркие немигающие звезды. "Ари Атар" выходил на околоземную орбиту.
   - Капитан Гилтониас, - раздалось из штурманской рубки, - мы выходим на второй круг, вокруг планеты. Через десять минут начинаем ускорение.
   - Благодарю вас, Элрондас, - ответил капитан старшему штурману.
   Капитан Гилтониас переключился на рубку связи:
   - Танталиас?
   - Слушаю вас, капитан, - отозвался капитан связистов.
   - Танталиас, свяжитесь, пожалуйста, с "Синд Кайером" нам пора синхронизировать крейсера перед выходом на боевую орбиту.
   - Мой капитан, мы уже несколько минут пытаемся установить связь с "Синд Кайером". Крейсер не отвечает.
   - Странно. Попробуйте на всех волнах. Попробуйте ультроволновой и фотонный каналы связи.
   - Уже делаем, мой капитан.
   - Как результаты?
   - Пока никаких.
   - Штурманская рубка вызывает капитана.
   - Слушаю, Элрондас?
   - Начинаем ускорение.
   - Хорошо. Проследите траекторию движения "Синд Кайера".
   - Капитан, "Синд Кайер" три минуты назад должен был начать ускорение. Но крейсер продолжает двигаться с прежней скоростью.
   В капитанскую рубку вошел капитан связистов, Танталиас:
   - Капитан Гилтониас, "Синд Кайер" не отвечает.
   "Что же случилось?..."
   - Элрондос, мы можем снизить ускорение и пролететь еще один круг, вокруг планеты?
   - Да, капитан.
   - Танталиас, продолжайте выходить на связь.
   - Да, капитан.
   "Что же случилось? Почему "Синд Кайер" молчит?" - думал капитан Гилтониас, - "Что же могло случиться"
   - Элрондас, просканируйте "Синд Кайер" на предмет возможных неполадок.
   Через полчаса раздался голос старшего штурмана.
   - Капитан. Все системы "Синд Кайера" выглядят вполне работающими. Ремонтных бригад на поверхности крейсера не обнаружено. Вблизи крейсера не обнаружено никаких посторонних излучений. Крейсер все еще продолжает двигаться по прежней орбите, - доложил Элрондас.
   - Капитан. Мы продолжаем вызывать "Синд Кайер", - доложил капитан связи, - крейсер не отвечает.
   - Через пять минут прошу всех собраться в капитанской рубке.
   Капитан оглядел собравшихся людей. Четкие, словно выточенные из камня, лица уриенов были обращены к нему. Их большие, чуть раскосые, миндалевидные глаза выражали спокойную уверенность.
   - За последние два часа, нам так и не удалось установить связь с "Синд Кайером", - начал капитан Гилтониас, - Мы больше не можем терять время. Если на "Синд Кайере" что-то произошло, нам придется вступить в бой без него. Это вопрос чести. Мы - единственный крейсер, мы единственная преграда между флотом Марса и Землей. Я хочу, чтобы каждый из вас понял нашу задачу. Мы должны остановить марсиан ЛЮБОЙ ценой. Мы не можем ждать помощи - ее не будет. Но то время, пока мы будем держаться, жизненно важно для оставшихся на Земле. Мы не знаем, с чем имеем дело. Достаточно того, что их слишком много, - его слушали не перебивая. На бесстрастных лицах не дрогнул ни один мускул.
   Штурман искоса взглянул на молодого офицера.
   - На крейсере пятьдесят спасательных шатлов. Может быть, мы сможем их использовать...
   Молодой офицер, словно что-то почувствовав, внезапно вступил в разговор:
   - Да! Мы их заминируем и используем, как последний защитный кордон, главное задать им такую скорость, чтобы они вращались по орбите вокруг Земли и после остановки двигателей.
   - Действуйте, - распорядился капитан.
   Рубка опустела.
   Капитан включил общую связь:
   - Готовность номер один, - загремел его голос по всем палубам крейсера.
   И "Ари Атар" стал набирать максимальное ускорение, выходя на боевую орбиту.
   В капитанскую рубку ввалился бледный капитан связистов:
   - Крейсеры, капитан. Те, которые остались на Земле. Их больше нет. Это предательство.
   Взгляд Танталиаса упал на кнопку общей связи. Он понял, что его слова, предназначенные для ушей капитана - слышали все.
   - Что ж, - с каким-то необъяснимым спокойствием сказал капитан, - Я знал, что наш клан - лучше всех. Мы были лучшими на Фаэтоне. Мы были первыми на Земле. И теперь у нас есть выбор - спасти лучший клан, отказавшись от боя и навсегда опозорив свое Имя, или погибнуть сражаясь и сделать Имя Клана бессмертным. Я хочу услышать мнение каждого?
   - Победа и честь, капитан! - первыми отозвались артиллеристы.
   - Мы с тобой, капитан! - отозвались с технической палубы.
   И общий клич "Победа и честь!" прогудел, прокатился по всему боевому крейсеру. Во внезапно наступившей тишине отчетливо прозвучал голос старшего штурмана Элрондоса.
   - Вижу цель, сэр!
   - Сколько?
   - Где-то около миллиона кораблей.
  
   Солнце полыхало нещадно.
   Корабли Марса один за другим плавились, вспыхивали, вскипали, взрывались. Капитаны бросали свои корабли врассыпную. Началась паника. Генералы пытались восстановить хоть какое-то подобие порядка.
   - А ну, стоять! Ублюдки! - ревели они.
   - Каждый, кто больше, чем на пару парсек уклонится от курса - будет расстрелян!
   - Открываю огонь по любому, кто хотя бы на градус уклонится от цели!
   Генерал четвертого флота, Гру Гурбуджак не отрываясь смотрел в мониторы заднего обзора. На экране виднелась роскошная яхта генералиссимуса.
   - Давай! Ну давай же! - аж подскакивал он, пользуясь тем, что за бронированной дверью рубки он был не виден никому, - Давай! Полыхни по этой скотине! Изжарь его! И тогда я - Гру Гурбуджак! Я - стану генералиссимусом!
   В рубке прозвучал сигнал связи.
   - Ваше благородие-с, там вас из главного штаба спрашивают-с, - заискивающе пролебезил капитан связи.
   - Ну так соединяй, идиот! - взревел генерал Гурбуджак.
   - Гру Гурбуджак! Паршивая скотина! - прокатился по рубке рев генералиссимуса, - Наверняка только и мечтаешь, ублюдок, чтобы меня испепелило со всем штабом?! А ну, доложи обстановку!
   - О! Ваше превосходительство! - залебезил Гру Гурбуджак, - Ваш голос вселяет боевой дух в сердца солдат! Мой флот сохранил почти треть состава! Почти треть, заметьте, в отличие от таких бездарных генералов, как Гуррум и Бульдуак, от флотов которых осталось всего по паре кораблей.
   - Кончай выделываться, Гурбуджак! Тебе повезло больше - только и всего!
   - Как самочувствие вашего превосходительства?
   - Я сказал - не дождешься, скотина! А знаешь, что я сделаю, как только мои войска сомнут Землю?! На день победы - я прикажу расстрелять тебя! Знаешь как здорово отпраздновать победу, скажем, расстрелом какого-нибудь генерала! Ха-ха-ха!
   Гру Гурбуджак побледнел.
   - Не теряйте боевой дух, скоты! - взревел генералиссимус и оборвал связь.
  
   "Повышенная солнечная активность!", "Повышенная солнечная активность!", "Повышенная солнечная активность!", - надрываясь пищала система оповещения.
  
   - Черт побери! - взревел Гру Гурбуджак, - Так мы останемся без флота!
   Наступившая тишина оглушающим ударом прокатилась по ушам генерала.
   - Йо-о-хоу! - подскочил Гру Гурбуджак, - Я проскочил! Я прорвался! Я - жив! - вскричал он.
  
   "Повышенная солнечная активность!", - резким писком разразилась система оповещения.
  
   - Что?! Нет! Только не меня! Только не сейчас! Господь, Яхве, помоги мне! - в ужасе шептал Гру Гурбуджак.
   И яркая вспышка осветила мониторы заднего обзора. Роскошная яхта генералиссимуса вспыхнула и разлетелась в пыль.
   - Йо-о-хоу! Йоу! Йи-ее-ее!!! - генерал Гурбуджак подпрыгнул и ударил кулаком воздух.
   - Штурмана мне, быстро! - взревел он, нажимая кнопку связи.
   - Слушаю-с, ваше благородие-с!
   - Сколько кораблей осталось у других флотов?! Полный отчет мне! Быстро!
   - Да-с, ваше благородие-с!
   - Живее, ублюдок!
   Штурман потух и через пятнадцать минут появился на связи снова.
   - Ваше благородие-с! Самый большой флот - флот генерала Колоака - вдвое меньше вашего! Я могу вас поздравить, ваше превосходительство-с?!
   -Заткнись, ублюдок! - генерал нажал кнопку отделения связи, - Связь с генералом Колоаком мне! Быстро!
   - Так точно-с! Ваше превосходительство-с!
   Через пять минут генерал Колоак был на связи.
   - Колоак! Надеюсь, ты понимаешь, что теперь ты - под моим командованием?!
   - Да, ваше превосходительство!
   - Вот так-то! - рявкнул Гру Гурбуджак и оборвал связь.
   "Ну вот, и отлично!" - подумал генерал Гурбуджак, - "Теперь я - повелитель Марса! И скоро я стану повелителем Земли!"
   - Ваше-с превосходительство-с! - прервал его размышления голос из штурманской рубки, - Прямо по курсу - неизвестный корабль!
   - Корабль?! Один?!
   - Это боевой крейсер! Он огромен, ваше превосходительство-с!
   - Один крейсер?! Дебилы! Это, наверняка, ловушка! Прочесать весь космос вокруг! Быстро!
   - Ваше-с превосходительство-с! Уже сделали. Мы прочесали радарами весь космос на несколько парсеков вокруг. Там действительно всего один крейсер, ваше превосходительство-с.
   - Ну, моли господа нашего, Яхве, чтобы это было так! Потому что иначе я выброшу тебя в открытый космос без скафандра!
   Генерал нажал кнопку общей связи - и его голос прогремел по всем кораблям Марсианского флота.
   - Всем - перестроиться в боевой порядок! Открыть орудийные шлюзы! Приготовиться к ускорению!
   Генерал соединился с рубкой связи:
   - Установите связь во всех диапазонах. Рации на максимальную мощность. И переключите на капитанскую рубку! Быстро!
   - Все готово-с! Ваше превосходительство-с, - через пять минут доложили ему.
   Генерал взял микрофон:
   - Эй там! Кто бы вы ни были! Я - генералиссимус Гру Гурбуджак, главнокомандующий военно-космического флота Марса! Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь! И тогда, может быть, мы сохраним ваши поганые жизни!
  
   Капитан Гилтониас смотрел в мониторы переднего обзора. В рубку вошел капитан связистов:
   - Мой капитан, марсианский флот пытается выйти на связь.
   - Спасибо, Танталиас, переключите на капитанскую рубку.
   На экране появилось ревущий и плюющийся слюной марсианский генерал.
   - Интересно, что он говорит, - поинтересовался Танталиас.
   - Мы не знаем марсианского языка.
   - А разве и так не понятно? Дайте мне связь на их канале. И включите общую связь. Пусть весь корабль слышит слова этого марсианина и наш ответ.
   - Да, мой капитан.
   - Говорит Гилтониас! Капитан крейсера "Ари Атар"! Фаэны - не сдаются! "Ари Атар" принимает бой! - капитан отключил связь с марсианами, - Братья! Велика Вселенная! Но отступать некуда! Позади - Земля! Все по местам! Энергощиты на максимальную мощность! Орудийные палубы - дайте шквал огня! Инженеры - максимальное ускорение! Мы атакуем! Вперед!
  
   Лучевые орудия уриенов бьют гораздо дальше, чем ядерные ракеты марсиан. И три или четыре уриенских крейсера могли бы расстрелять весь флот Марса еще на подходе. Но крейсер был только один, и поэтому он на максимальном ускорении шел в бой. И как раскаленный нож в масло, врезался уриенский крейсер во флот Марсиан.
   - Огонь! Огонь! - взревел генерал Гру Гурбуджак, - Они в пределах нашей досягаемости! Огонь! Ну что же вы мажете, дебилы! Огонь на опережение! - надрывался в передатчиках голос генерала.
   - Он что - идиот?! - возмутился молодой инженер наводки, - На какое опережение? Этот крейсер летит быстрее наших ракет!
   Стоявший рядом старый артиллерист отвесил ему тяжелый увесистый подзатыльник:
   - Не ори, идиот! Ты что хочешь всю жизнь гнить на гауптвахте?
   - А что такое?
   - По-твоему, здесь мало стукачей? Каждому охота получить звание, придурок!
  
   - Нет! Только не я! Нет! Нет! - вскричал Гру Гурбуджак.
   Крейсер "Ари Атар" прошел весь марсианский флот, и сейчас его беспрерывно плюющиеся огнем орудийные палубы поворачивались к предусмотрительно идущему в самом хвосте флагманскому кораблю марсиан.
   - Не-е-е-ет!!! - крик генерала потонул в яркой вспышке взорвавшегося корабля.
   - Угу! Буду под твоим командованием! Принепременно-с! - рассмеялся генерал Кры Колоак, - Флот! Слушай мою команду! Задние ряды - перегруппироваться! Не пропускать его! Зажимайте его в кольцо!
   Крейсер "Ари Атар" не останавливаясь, прошивал пытавшиеся встать на его пути корабли марсиан, и на максимальном ускорении ушел за пределы досягаемости марсианских ракет.
   Не снижая скорости, "Ари Атар" провернулся вокруг собственной оси. Страшная перегрузка валила людей с ног. Антиперегрузочные системы не справлялись. Капилляры не выдерживали чудовищного давления, и из заостренных ушей уриенов потекла кровь.
   Через несколько часов боя, орудия начали перегреваться. Системы охлаждения не справлялись с непрерывным залповым огнем. Становилось практически нечем дышать. Не спасало даже повышение уровня кислорода на всех палубах.
   Раскалившиеся рычаги обжигали руки. От нестерпимого жара роговицы глаз оплавлялись. Но фаэны продолжали бой. Их плавные и слаженные, как часы, движения стали лишь чуть более резкими.
   Виски молодого артиллериста лопнули, и из них хлынула кровь. Он упал, и кровь потекла у него изо рта. На его место тут же встал другой.
   - Слава героям, - прошептали десятки спёкшихся губ. И это последнее, что услышал умирающий артиллерист. И это единственное, что могли для него сделать братья по клану и соратники по кораблю.
   Капитан Куруфинвеас, командир артиллеристов, на обожженных руках полз к передатчику. Его ноги отказали, и волочились по палубе, цепляясь за упавшие тела и раздвигая хлопья сварившейся крови. Он с трудом различал смутные очертания предметов. Приглушенный свет орудийной палубы резал и без того воспалённые глаза.
   - Мой капитан, произнес он, - орудийные палубы мертвы. Мы заклинили орудия в положении "Огонь". "Ари Атар" будет стрелять даже мертвым.
   Жар достиг капитанской рубки. Капитан Гилтониас сидел в кресле. Его кожа плавилась, превращая беломраморное лицо в кровавую маску.
   - Слава героям, капитан Куруфинвеас, - прошептал он, - Победа и честь!
   - Победа и честь!
  
   - Мой капитан, говорит инженер Арафинвеас, - прохрипели по рации, - Машинное отделение мертво. Мы заклинили двигатели в положение "Вперед". Даже мертвый "Ари Атар" будет нестись на врага.
   - Слава героям, инженер Арафинвеас, - прошептал капитан, - Победа и честь!
   - Победа и честь!
   Капитан Гилтониас сидел неподвижно в капитанском кресле, не в силах пошевелиться. По его лицу стекала, и тут же свёртывалась от жары кровь. Его иссушенные глаза были устремлены на мониторы.
   Отключились защитные экраны. И последним, на что упал угасающий взгляд капитана, были марсианские ракеты, совсем рядом. И эти ракеты неслись на крейсер.
   Шел одиннадцатый заход. И из восьмисот тысяч кораблей марсиан путь продолжили только двести тысяч. И яркой вспышкой, вспыхнул "Ари Атар" высоко над небом Земли.
   Слава героям.......
   Победа и честь........
  
   Невысокий и коренастый, похожий на гриб землянин шел по густому хвойному лесу. Его голову украшала огромная копна мягких пушистых волос. С ним шла маленькая девочка. Вдруг девочка замерла, вся вытянувшись в струнку, и задрожала всем телом. Умолкли птицы. Перестали шуметь разлапистые ветви огромных кедров. И слезинки потекли из больших детских глаз:
   - Там больно, - прозвенел детский голосок, - Так, как будто горит целый лес!
   И маленькая детская ручонка безошибочно указала на небо, в сторону Марса.
   - Да, там больно. Там очень больно, - прошептал землянин, и в его глазах стояли слезы.
  
   Несколько часов спустя, в небе загорелись вспышки. Это собирали свою дань заминированные шатлы.
   Уже несуществующий крейсер "Ари Атар" продолжал защищать Землю.

0x01 graphic

ПЕРВАЯ ВОЙНА

  
  
   Корабль марсиан завис над землей. И включились огнеметы, выжигая раскаленной плазмой все на площади в квадратный километр. После этого корабль приземлился на выжженную территорию, и как только остыл достаточно, опустились трапы и на землю строем выехали танки и вышли вооруженные до зубов марсиане.
   Земляне долго не могли понять, что же такое война. Само понятие войны было чуждо их психологии. И фаэны, и сами Боги пытались им объяснить, но несмотря ни на что, ни на какие доводы, и зверства, творимые марсианами, земляне упорно считали, что марсиане тоже люди, а значит, с ними можно договориться. И великое множество землян погибло, прежде чем они, наконец, поняли, что за существа пришли к ним в человеческом обличии. И тогда начался перелом в первой на Земле войне. Когда твердая земля под гусеницами танков вдруг превращалась в болото или зыбучие пески, и танк уходил под землю со всем экипажем. Когда деревья рвали в клочья идущий по лесу отряд марсиан. Когда только что выжженная земля за одну ночь снова покрывалась травой. И над всем этим, неизвестно откуда, появлялись тучи жалящих насекомых, от которых не спасали ни бронежилеты, ни автоматы. Когда, за несколько секунд, марсианин распухал, а еще через несколько минут был мертв. И стоило ему скрыться в какой-нибудь машине или постройке, как под ней образовывалось болото и затягивало его вместе с машиной или постройкой.
   Так воевали земляне. Таков был их ответ существам с Марса, тем, кого они поначалу приняли за людей. Но земляне не были до конца отдельными существами, и у них не было той самой внутренней кожи, которая не пропускает внутрь вредную энергетику, подобно тому, как кожа не пропускает внутрь вредные вещества. Поэтому любой обряд с выплеском грязной, эгрегориальной энергии, убивал их. Вредная энергия, как сильный яд, сразу же проникала внутрь и отравляла. Их сосуды лопались, и кровь сочилась прямо через кожу. Стенки клеток истончались, и клетки взрывались, и мышцы превращались в обвисшие тряпки. Марсиане поняли это, и теперь десятки священников прикрывали идущие в бой отряды. И вновь установился баланс сил. И война угрожала приобрести затяжной характер. Но фаэны не были слиты в единое существо. Каждый из них был полностью отдельной личностью. И каждый из них был покрыт плотной кожей, не пропускающей ядовитую эгрегориальную энергию. Гипербореи и Лемуреи пробирались туда, куда не мог забраться ни один землянин, в самое сердце вражеских армий. А там... Кто скажет, что мощнее - ревущие пулеметы или срывающиеся с кончиков пальцев огненные шары? А когда кровь закипает прямо в жилах? А когда, вдруг, лопаются и вытекают глаза? Когда вдруг взрываются обычные камни? Когда убив несколько адептов и военачальников, лемурейский или гиперборейский маг успевает исчезнуть прежде, чем у него закончится энергия, и ищи его потом... Так совместными силами землян и фаэнов, марсианская армия была разбита, а остатки ее рассеяны. Лишившись своих ученых и инженеров, лишившись своей техники, марсиане за пару поколений скатились в каменный век.
   Марсиан было две расы, а так как марсиане, как и подобает существам злобным и агрессивным, были отъявленные расисты, то и бродячие племена образовывались строго по расовому признаку. Широкоплечие и кривоногие - ракшасы, и совсем мелкие пигмеи. Их то останки и находили ученые, принимая за первых людей. На самом деле это были последние марсиане. Оставшиеся марсиане так бы и вымерли. Но фаэны не чувствуют гармонию Вселенной. Вместо этого они изобрели Добро и Зло, Светлое и Темное. И каждый фаэнский маг должен был решать, светлым он будет, или темным. И каждый фаэн должен был решать - добрым он будет, или злым. И тогда фаэны посчитали злом полную гибель марсиан, как вида. И уриенские генетики, генетики Атлантиды, решили причинить добро. И тогда они решили ассимилировать оставшихся марсиан. Они сделали совместимыми гены марсиан и гены фаэнов. А так как до этого земные волхвы, жрецы и шаманы с помощью Богов сделали совместимыми гены фаэнов и гены землян, то все смешалось. И в каждой семье мог родиться человек, как с душой землянина, так и с душой фаэна или с душой марсианина.
   А марсиане несли в себе страшную психологию пирамидального общества. Когда самый главный, вожак, по-скотски обращается со своими подчиненными и всячески унижает их. Они пресмыкаются перед ним и лизоблюдствуют, и, в свою очередь, по-скотски обращаются и унижают своих подчиненных. И в самом низу находится полное быдло, которое унижают все. Каждый марсианин обязательно должен унижаться и пресмыкаться перед своим начальником, обязан всячески унижать своих подчиненных, и не должен упустить случая - вогнать начальнику нож в спину, чтобы занять его место, и обязательно должен опередить в этом стремлении своих коллег, да еще и подставить кого-нибудь, чтобы во всем случившемся обвинили другого.
   А теперь представьте, что будет, если такой человек рождается в семье землян, где власть рассматривается, как добровольная жертва во благо своего рода? Когда человек отдает свои жизненные силы и энергию, так необходимые для собственного роста и развития, на то, чтобы жил и процветал его род. Такого человека окружали почетом и уважением. Такому человеку приносили дары, чтобы роскошь хоть как-то скрасила его жизнь, которую он добровольно пожертвовал своему роду. А, если человек с психологией марсианина рождается в фаэнском клане, сплошь основанном на чести и взаимоуважении?
   Так смешалось все, и стало возможным, что брат может пойти войной на брата. Жрецы и шаманы еще какое-то время сдерживали эти тенденции.
   Так Земля-Матушка впервые узнала, что такое война!

* * *

   - А что, все марсиане были такими ужасными? - маленькая девочка широко раскрытыми наивными глазами смотрела на волхва.
   - Ну-у, Солнышко, - улыбнулся волхв, - Ты недооцениваешь нашу бабушку, Солнце! Разве дети её детей могут быть настолько ущербными? Возьми в руку камень. Потрогай его. Чувствуешь, какой он тёплый? Он живой. Камни - это самые маленькие дети Матушки-Земли. Когда душа рождается первый раз - она рождается камнем. Камень почти не может совершать активные действия, иначе новорождённая душа, ещё не зная Мира, успела бы совершить много ошибок, на исправление которых ушло бы огромное количество жизней. Камень лежит и впитывает информацию ото всюду. Он как губка впитывает информацию о Мире. Камни - это самые маленькие дети - в них и мудрость, накопленная за столетия, и совершенно детская чистота. С камнями можно общаться. Камни могут помогать. Когда он научится чувствовать Мир, видеть и ощущать его, камень рассыплется, и в следующей жизни родится уже растением. Растения почти не могут сами передвигаться, но они постоянно общаются между собой. Ветви деревьев перешёптываются, корни растений дотрагиваются друг до друга. Они обмениваются накопленными за сотни лет созерцания знаниями. Это тоже маленькие дети - их души лишь чуть-чуть старше, чем души камней. Пройдя свой путь растением, душа рождается животным. Животные способны двигаться и совершать активные действия, они общаются между собой, но пока ещё не могут совершать полностью обдуманных поступков. Животные - самые старшие дети. За их поступки ещё может отвечать Мама-Земля. Пройдя свой путь животным - душа рождается человеком. Человек - это первая уже взрослая жизнь души. С этого момента, душа целиком и полностью сама отвечает за свои поступки. Если вы случайно причинили кому-то зло - именно вы должны найти всех тех, на ком плохо сказался ваш поступок и сами исправить все последствия. Иначе боль вырастет в боль, и Мир вернет последствия этих поступков вам. Из жизни в жизнь, человек растёт и совершенствуется, пока не станет высшим. Высший живёт в виде сгустка сияющего света. Он уходит в корону Бабушки-Солнца и проживает там свою следующую взрослую жизнь. За эту жизнь, высший должен многое понять и многому научиться, чтобы со временем суметь родиться Звездой. Тогда он сможет родить свои планеты и на них будут рождаться люди. Планета рождает души будущих людей. Когда планета становится высшей - она может родиться Богом, и родить Звёзды. Человек становится Звездой - и рождает планеты. Планета рождает души людей, а становясь Богом, рождает Звёзды. Происходит чередование поколений. Человек - Бог, Бог - человек. Только человек может родить Бога и только Бог может родить человека.
   У марсиан похожая схема. Но есть одно маленькое отличие. Фаэны проживают все свои человеческие жизни за один раз. Поэтому они живут так долго - до нескольких тысяч лет. За одну-единственную жизнь, фаэн должен пройти весь путь от первого человеческого рождения до высшего. Поэтому, родившись мужчиной - он всю жизнь мужчина, а родившись женщиной - всю жизнь женщина. У фаэнов, мужчины и женщины - это почти два разных биологических вида. Землянин может менять пол по своему усмотрению. В зависимости от того, кого он любит. Полюбил мужчину - он уже женщина, полюбил женщину - он уже мужчина. У марсиан же, женщина является последней ещё детской жизнью души. После жизни животного, они проходят ещё одну детскую жизнь, жизнь марсианской женщины, а только потом, взрослую, собственно человеческую жизнь, жизнь мужчины. Для чистокровных марсиан, мужчина и женщина, как для нас с вами - человек и собака. Мы любим собаку, но она - маленькая, поэтому человек - хозяин. Он заботится о ней, но он же и отдаёт ей распоряжения. У марсиан детские души, начиная от камня и заканчивая женщиной - цельные и неделимые души. Но такие души у них быстро деградируют, если не успевают вырасти до взрослой человеческой души - души марсианина-мужчины. Взрослые марсианские души состоят из множества кусочков. Когда марсианин умирает, худшие кусочки душ от разных марсиан образуют душу худшего марсианина, а лучшие кусочки душ - душу лучшего марсианина. Поэтому, марсиане постоянно ведут войны - чтобы худшие погибали и шел рост и развитие. Лучшие кусочки душ от самых лучших марсиан образуют душу ВОЖДЯ. При такой структуре душ, для них единственно возможной и единственно правильной системой общества будет именно пирамидальная система. И именно с жестокой борьбой за власть - чтобы правил именно ВОЖДЬ, а не кто попало, ведь ВОЖДЬ хитрее, быстрее, сильнее и умнее, значит в жёсткой борьбе за власть победит именно он. Плоха не сама по себе марсианская структура общества - для марсиан она оптимальна, плохо другое. Обычный средний марсианин - боец, который видит в человеке либо марсианина, либо врага. Он не способен даже представить себе, что бывают другие. Он не верит своим глазам, даже когда видит этих других. Поэтому пытается применить марсианские мерки для не марсианина и затолкать его в марсианскую структуру общества. А, что для фаэнов, что для землян, жить в марсианской системе общества - смертельно. Обычный средний марсианин - это не совсем полноценный человек, он не способен самостоятельно принимать решения, но постоянно стремиться быть главным - причина вполне понятна - а вдруг остальные хуже его. Обычный средний марсианин знает наверняка только одно - как именно следует бить. И даже кого именно следует бить, он не знает, но может придумать. Средние марсиане не бывают ни логичными ни адекватными и действительно очень сильно подвержены влиянию Асуров. Настоящий марсианин - полноценный, по-настоящему мудрый, сильный могучий, волевой - только один, это ВОЖДЬ. Именно поэтому, марсианин должен быть полностью подчинён истинному марсианскому вождю. Когда вокруг обычные марсиане - возможны любые изуверства, но когда с ними ВОЖДЬ - это совсем другое дело!
  
  

0x01 graphic

  
   ВОЖДЬ МАРСИАН
   Позвякивая тяжелыми кандалами, Гыр Грыкхм шел по нижней палубе крейсера штрафного батальона. Живым заслоном шли недоукомплектованные, плохо вооруженные корабли штрафбата впереди флота марсиан.
   Поигрывая короткоствольными автоматами, видели привалившись к стене два вертухая. Один из них, рослый ракшас с тупыми свиными глазками криво ухмыльнулся, глядя на проходящего мимо Грыкхма.
   - Гляди, - толкнул он в бок своего напарника, - А ведь это идет бывший вождь ракшасов.
   Оба глумливо заржали и поднялись на ноги.
   - Приветствую великого вождя - ху-хо-хо! - Толстый корявый палец ракшаса ткнул в грудь Гыра Грыкхма. Суровое лицо марсианина не выражало ничего. Но вертухай аж отскочил от его тяжелого взгляда. Узкая тонкая плеть с вплетенными в нее свинцовыми балабошками хлестко ударила по лицу бывшего вождя, пропахивая три глубокие кровавые борозды.
   - Глаза в пол, мразь! И отвечай, когда тебя спрашивают, зэчара вонючий!
   Раздался грохот металлических ступеней. На палубу влетел офицер.
   - Обнаружен флот противника! Всем приготовиться к атаке!
   - Сколько их? - спросил один из вертухаев. Офицер кинул на него гневный взгляд:
   - Заткнись, и выполняй приказ! Сколько бы не было - мы обязаны их уничтожить!
   На доли секунды перед Гыром Грыкхмом мелькнула спина офицера. Никто даже не заметил едва уловимого движения, и тяжелая кандальная цепь сомкнулась на шее офицера, с хрустом ломая позвонки.
   - Пока сердце бьется - я - ВОЖДЬ! - прошептал Гыр Грыкхм и легкий офицерский пистолет сам скользнул из кобуры в руку вождя. Два выстрела утонули в реве и грохоте машинного отделения. Два вертухая обмякли и тряпочными куклами осели на металлический пол палубы. А в дальних углах палубы, не сговариваясь, заключенные убивали охранников. Защелкали редкие выстрелы, но тоже потонули в шуме и грохоте машин. Послышались предсмертные всхрипы и хруст ломающихся костей. Через минуту сорок пар глаз устремилось на него.
   - Сколько убитых? - рыкнул Гыр Грыкхм.
   - Пять человек.
   - Раненые есть?!
   - Тяжелый - один.
   Гыр Грыкхм подошел к раненому. Заключенного трясло. Он судорожно держался руками за живот, пытаясь удержать вместе рассыпающиеся внутренности. Пуля со смещенным центром тяжести превратила их в сплошное кровавое месиво.
   Чья-то рука быстро вложила связку ключей в протянутую ладонь Гыра Грыкхма. Одним движением, вождь снял кандалы с умирающего. Тяжелые ладони вождя легли раненому на плечи.
   - Спасибо, друг! - рыкнул Гыр Грыкхм, - Умри свободным! - И стальные руки сломали шею бывшего раба, раз и навсегда обрывая его мучения.
   - За вождя! - на последнем выдохе прошептали губы погибшего.
   - Собрать оружие! - взревел Гыр Грыкхм, - Надеть уцелевшую форму! За мной!
   И тяжелой грозовой тучей, ракшасы понеслись на верхние палубы.
   С лязгом и грохотом, Гыр Грыкхм влетел на орудийную палубу. За его правой рукой на полкорпуса позади возвышался огромный ракшас Гры Гыррык.
   На долю секунды палубу охватило полное молчание. Еще через пару минут трупы стукачей и вертухаев были сброшены в мусорные баки, подальше, чтобы не воняли. А войско Гыра Грыкхма удвоилось. В офицерский кубрик вошли молча, ощерясь уже доброй парой десятков автоматов.
   - Вы совершаете ошибку, - сказал старший офицер.
   - Только истинный ВОЖДЬ имеет право вести в бой марсиан. А пока я жив - я ВОЖДЬ, - Гыр Грыкхм подарил им легкую смерть. А впереди еще была капитанская рубка.
   Гыр Грыкхм задумчиво смотрел на бронированные двери капитанской рубки.
   - Дозволь мне, мой вождь. Я - бывший хакер и электронщик.
   - Как твое имя, воин?
   - Гру Гуррум.
   Гыр Грыкхм вырвал с корнем несколько ящиков в офицерском кубрике.
   - Здесь есть то, что тебе нужно?
   - Найду, мой вождь.
   - Действуй, воин!
   Гру Гуррум отобрал тонкое длинное шило, взял двое пасатиж, кусачки, снял с пояса одного из офицеров маленький офицерский топорик.
   - Гры Гыррык! Пойдешь с ним! Возьми троих автоматчиков на случай, если там кто-нибудь окажется. За хакера - головой отвечаешь!
   - Да, мой вождь!
   По узкой технической лестнице они поднялись в технический отсек, своего рода чердак корабля, туда где в титановых кожухах пролегали все кабели электроснабжения корабля.
   Здесь можно было передвигаться разве что на четвереньках. Великан Гыррык с трудом протиснулся в люк и пополз следом за хакером.
   Гыр Грыкхм подошел к камерам внешнего наблюдения капитанской рубки, стараясь, чтобы как можно лучше был виден снятый с убитого офицера, мундир, и как можно меньше было видно лицо.
   - Ваше благородие, вам срочное донесение из штаба - только что из рубки связи.
   - Катись к черту! - раздался в динамиках голос капитана, - Вы все-равно все смертники!
   - Так значит, ты в курсе того, что здесь происходит? Хорошо! И на что вы надеетесь, горстка отщепенцев, предавших Марс?! Что вы можете против истинных марсиан?!
   - Эта горстка отщепенцев, как ты выразился, несколько миллиардов человек! А вас там - меньше сотни паршивого зэчья!
   - Сотня настоящих марсиан, во главе с истинным ВОЖДЁМ, стоят больше, чем несколько миллиардов отщепенцев, скулящих от страха! Откроешь по-хорошему - умрешь быстрой и легкой смертью! Откроешь по-плохому - что-ж, умрешь чуть подольше и не так безболезненно.
   - Да вы ничего не можете сделать даже с этой бронированной дверью - тоже мне - вершители судеб Мира!
   Гру Гуррум аккуратно завел топорик за крышку контрольного щитка, потихоньку отжимая шилом замок и стараясь не зацепить защитный механизм. Потянул - крышка слегка подалась, но не выскочила.
   - Эх, сил не хватает.
   - На хрена тебе сила - когда у тебя есть мозги! - рыкнул Гры Гыррык, сгреб своей огромной лапой топорик и хорошенько рванул. Что-то грохнуло, полыхнуло, и титановая крышка вылетела наружу. Громила отодвинулся, и хакер принялся дальше возиться в щитке.
   - А теперь, отойдите! - он что-то рванул и отпрыгнул. Долбануло так, что у всех заложило уши. А внизу медленно поползли в стороны створки бронированной двери капитанской рубки.
   Гыр Грыкхм отскочил к стене, пропуская шквал огня, которым встретил его капитан. А затем, воспользовавшись миллисекундной задержкой, пока капитан перебрасывал свежие магазины взамен опустевших, мощным рывком бросил в открытый проем свое тело, поливая с двух рук из автоматов и стараясь не зацепить приборную панель. Кровавое месиво, бывшее когда-то телом капитана медленно стекло на пол. На приборной панели что-то щелкнуло и загорелось.
   - Ёб твою мать! - сказал Гыр Грыкхм и грязно выругался, а потом сорвал защитный кожух и полез ремонтировать провода.
  
   - Гыррык!
   - Да, мой вождь!
   - Возьми людей - и бегом на орудийную палубу! Разверни пушки среднего калибра по соседним кораблям!
   - Но они даже не пощекочут обшивку кораблей! И потом... там наши братья.
   - Вот именно! Отбивай! Точка - тире - точка! "Я, Гыр Грыкхм, истинный ВОЖДЬ марсиан, повелеваю: Уничтожить вертухаев и захватить корабли! Захватите рубку связи и получите инструкцию, как вскрывать капитанскую рубку".
   - Отбивать из небольшой пушки по борту? Морзянкой?! Да, мой вождь!
   - Вперед! А ты, хакер, бегом в рубку связи! Возьмешь рацию и объяснишь каждому, что и как ты делал! Усек?!
   - Да, мой вождь!
   - Бегом!
   Стараясь не выбиваться из общего потока кораблей, мятежный штрафной батальон начал маневр. Гыр Грыкхм завороженно смотрел на мониторы переднего обзора. На одинокий белый крейсер, бросивший вызов целому флоту.
   - Гуррум!!
   - Да, мой вождь!
   - Транслируй это на мониторы на всех палубах!
   - Да, мой вождь!
   - Они видят?!
   - Да, мой вождь!
   - Общую связь мне! Общую связь на все корабли!
   - Да, мой вождь!
   - Смотрите!!! Видите этот крейсер!!! Он пришел с Земли! Вот так сражаются эти люди за свой мир! Впереди живая планета! И поганый Яхве идет, чтобы уничтожить ее! Марс погиб!!! Наш Марс погиб!!! Кто посмеет сказать, что Марс был слишком слаб, чтобы остановить Яхве, чтобы не пустить его убивать живые Миры?!!
   - Но Яхве, все-таки, Бог, - робко сказал кто-то.
   - Бог?! - взревел Гыр Грыкхм, - Может быть он привел вас к победе?!! - глаза вождя полыхали, - Или он укрепил дух нашего Народа?!! Если он считает себя вправе приказывать вам, так почему же он не выйдет на честный поединок со мной, вашим вождем?!! Эй, Яхве! Паскудная тварь! Иди сюда и ответь мне за гибель Марса, ублюдок!!!...Тишина! И это Бог?!! Трусливо прячущийся за спины жалких отщепенцев, вроде Гурбуджака и Колоака?!! Пока бьется мое сердце, я - веду вас в бой, я - ваш ВОЖДЬ! И я - ваш Бог! Взгляните на этот крейсер! Или мы, сыновья Марса, слабее этих людей Земли?!! Пусть никто не поддастся страху - среди настоящих марсиан нет трусов! И пусть никто не отступит - настоящие марсиане знают слово "вперёд", а слова "назад" - не существует! Марс погиб! Но марсиане живы, пока жив истинный ВОЖДЬ! Я, Гыр Грыкхм, повелеваю - Яхве не пройдет!!! Вперёд, за Марс!!!
   - За Марс!!!!! - громогласным ревом пронеслось по всем кораблям.
  
   - Слушаю приказаний, мой вождь! - гигант Гры Гыррык стоял перед ним.
   - Гурбуджак - самодовольный выскочка. С него толку мало. Эй, хакер! Закладывай курс! Мы идем на флагман Колоака!
  
   - Корабли личной охраны Колоака встретили нас шквальным огнем! Мы маневрируем, но все равно теряем корабли.
   - Отходите! Отходите вправо и влево, заставьте их увлечься погоней. А сами переводите корабли в автоматический режим и приготовьте абордажные шлюпы. В хвостовой части каждого крейсера есть черная зона, которую его орудия не простреливают. И там же самая тонкая броня. Можно проникнуть внутрь корабля и захватить его. Корабли личной охраны Колоака - это самые тяжелые и бронированные крейсеры во всей эскадре. Захватив их - мы сможем по-другому говорить с остальными.
   На мониторе Кло Колоака возникло сбивающееся мельтешащее изображение. Вождь улыбался в лицо генералу.
   - Где твоя хваленая охрана, великий генерал? Ты остался один на один со мной. Меня зовут Грыкхм. ГЫР Грыкхм. А значит смерть пришла к тебе, Кло Колоак. Сме-е-ерть.
   - На что ты рассчитываешь, придурок?! - вскричал Колоак, - Корабль штрафного батальона против флагманского крейсера?! Да у тебя уже не осталось ракет!
   - Ошибаешься! У меня осталась последняя ракета - я сам! - Гыр Грыкхм отключил передачу и запустил двигатели на максимальное ускорение.
   - Что за черт?! Что за идиот?! - корабль штрафного батальона несся прямо на них! На таран!, - Шквал огня! Дайте шквал огня! Боцман - заложить маневр!
   - Не успеваем-с! Ваше благородие-с!
   - Черт побери!
   Яркое пламя закрыло мониторы обзора. Захлопнулись защитные экраны.
   Колоак прикрыл глаза, и стал ждать. Вскоре свет зажегся, заработали мониторы, открылись защитные экраны.
   - Уф-ф! Кажется, пронесло. Господь наш, Яхве, слава тебе!
   На мониторах были видны плавающие вокруг обломки крейсера штрафного батальона. Ракеты взорвали его всего за секунды до столкновения. С мятежным крейсером было покончено.
   Гыр Грыкхм отключил передачу и запустил двигатели на максимальное ускорение.
   - Все - в десантный шлюп! Бегом!!!
   Толчок.
   - Нет! Рано! - взревел Гыр Грыкхм. Пилот судорожно вцепился в рукоять штурвала.
   Еще толчок.
   - Рано!!!
   И тут страшный удар поразил корабль.
   - Все! Пора!
   Буквально в последнюю секунду от взорвавшегося крейсера отделился десантный шлюп, выскальзывая из накрывающих все вокруг клубов пламени. Ракшасов обдало страшным жаром. Гигант, Гры Гыррык рыкнул и поежился. Хакер, Гру Гуррум вжался в самый краешек сиденья, стараясь не прикасаться к раскалившимся стенам. Воздух обжигал ноздри.
   - Сейчас они ослепли, - произнес Гыр Грыкхм, - Защитные экраны наверняка закрылись. У них там темно, как в крысиной норе. Заходим в хвостовую часть корабля, в черную зону, и швартуемся.
   Шлюп проскользнул у самой поверхности крейсера, не видимый даже с соседних кораблей.
   - Мой вождь! Тут какое-то утолщение. Броня еще толще, чем в лобовой части.
   - Что везде?!
   - Нет. Небольшое пятно, размером чуть больше нашего шлюпа. Все остальное - более тонкая броня - как ты и говорил, мой вождь.
   - Швартуемся! Внутреннюю броню пока не прорезать! Пробираемся сразу в технический отсек.
   Шлюп присосался к поверхности и заработал тяжелый станковый резак, прожигая броню.
   Внутри крейсера ничего не изменилось. Как жуки-короеды, проползли ракшасы под броню.
   - Гуррум, - произнес Гыр Грыкхм, - в первую очередь отрубай камеры внутреннего слежения и системы связи.
   - Да, мой вождь.
   - А что это за бронированная труба тянется вдоль всего корабля? Ничего себе?! Такую броню ставят разве что на внешнюю обшивку. Гыррык! Возьми кого-нибудь, и принесите сюда наш корабельный резак.
   - Да, мой вождь!
  
   - Ого! Да тут слоев термоизоляции больше, чем в бортовой броне!
   - Что там?
   - Какой-то тоннель! Один конец ведет к утолщению брони в хвостовой части - второй, похоже выходит в рубку капитана.
   - Гыррык! Захватишь рубку связи и забаррикадируешься там.
   - Да, мой вождь!
   - Я пойду, навещу нашего дружка, Колоака!
  
   Кло Колоак смотрел на мониторы. Перегорели системы связи и внутреннего наблюдения. Ничего страшного - его техники скоро приведут все в порядок. Радовало другое - этот белый крейсер с Земли уничтожил генерала Гурбуджака почти со всем его флотом. А значит теперь он, Кло Колоак, командовал всей флотилией Марса. И с мятежом штрафного батальона похоже тоже покончено. На мониторах было видно, как возвращались крейсеры личной охраны. Что-то щелкнуло. Колоак резко обернулся: "Нет ничего - показалось. Боюсь уже собственной тени". Послышалось какое-то шебуршание совсем близко за стеной: "Ну вот и отлично - техники уже налаживают системы внутренней связи".
   Генерал обернулся обратно к мониторам - и чуть не рухнул от испуга прямо на палубу. Перед его столом, на расстоянии вытянутой руки, стоял и улыбался Гыр Грыкхм.
   - Ну вот, мы и встретились, генерал Колоак.
  
   - Мой вождь! Мы нашли гарем генерала! - великан Гры Гыррык волочил за волосы двоих попов. Лицо повидавшего всякое ракшаса было бледно-землистого цвета, - Каюты гарема - пусты. Мы нашли трупы женщин в мусорных баках. Они посинели и распухли - видимо лежат там уже давно!
   - Что?! - вскричал Кло Колоак.
   Тяжелая ладонь Гыра Грыкхма шибанула его по затылку:
   - Смотри, мразь! Кому ты продался! А эти два пугала - местные попы? И судя по нанизанным на них тряпкам - не самого низкого ранга?! Гыррык, ты захватил их инструменты для дознавания? А то я как раз хотел поинтересоваться у дорогих священников - что вся эта хрень означает?!
   Один из попов, в одежде архиепископа, поднял голову, насколько позволяла железная хватка Гры Гыррыка. Глаза попа полыхали гневом:
   - Да как вы смеете?! Я - служитель Божий!
   - Это еще не все, - произнес Гры Гыррык, - Уничтожен скоробейник. Все жуки мертвы, а от их жилища метров на пять воняет миндалем.
   Кто-то из воинов уже принес из каюты попов пыточные инструменты.
   - Ну что-ж! - прорычал Гыр Грыкхм, беря в руки замысловатого вида щипцы и подходя к архиепископу, - Приступим.
   Поп поднял на вождя лицо, освященное самодовольной улыбкой, полной надменного превосходства и самолюбования:
   - Слишком поздно! Личный приказ Господа нашего, Яхве! На всех кораблях уничтожены все женщины и все скоробеи!
   Впервые на лице вождя отразилось что-то похожее на растерянность:
   - То есть... Марс мертв... Скоробеев нет - значит некому сплести гнездо душ... И нет женщин - значит некому родить для этих душ тела...
   - Вот именно! - торжествующе произнес архиепископ, - Отсюда дорога одна! Только в Царствие Небесное! К Господу нашему, Яхве! Или в преисподнюю, на дьявольские сковородки - как раз для таких, как ты и твои псы! - Голос архиепископа сорвался на визг.
   Гыр Грыкхм отшвырнул щипцы и молча голыми руками разорвал обоих попов на куски.
   А через пару минут, на всех кораблях увидели лицо Гыра Грыкхма. Вождь поведал людям о страшном злодеянии, совершенном церковью. А потом все увидели Колоака, и командующий Марсианской флотилией, генерал Колоак, признал, что в честном поединке проиграл законному вождю, Гыру Грыкхму.
   Генерал Кодоносак, командующий третьим по величине флотом, смотрел на монитор и тщательно впитывал каждое слетающее с экрана слово. Дверь в капитанскую рубку открылась. Удивлению генерала не было предела: бронированные двери рубки открывались только изнутри. А единственный ключ, открывающий рубку снаружи был у самого генерала. Оказалось, что не единственный. Внутрь вошли люди в сутанах и выстрел оборвал жизнь генерала.
   - Вы, миряне, слишком слабы, чтобы руководить такими серьезными операциями, - произнес архиепископ.
   На кораблях началась бойня. На одних кораблях уничтожали церковников и всех, кто был на стороне Яхве. На других кораблях - церковь захватывала управление в свои руки.
   Одни корабли с лозунгами: "За Марс! За Вождя!" отходили на сторону Гыра Грыкхма. Другие корабли с лозунгами: "За Яхве! За Святую Церковь!" отходили в противоположную сторону.
   Постепенно становилась ясна катастрофическая картина происходящего. Церковь слишком хорошо подготовилась. Кораблей церкви оказалось в десятки раз больше.
   И на кораблях услышали голос Гыра Грыкхма:
   - По приказу Яхве - убит Марс! По приказу Яхве - уничтожены наши жучки-скоробеи, которые плели для нас Гнезда Душ, чтобы каждый марсианин мог оставить лучшую частичку своей души для формирования души будущего Вождя! Чтобы вдалеке от родной планеты мы знали, за что сражаться! Что бы надежда на возрождение народа помогла пережить гибель Марса. Но, - его голос возвысился, - по приказу Яхве, убиты наши женщины, чтобы некому было рожать марсиан! Попы обещают рай - после смерти! Но попы врали нам с самого начала - кто сказал, что они не врут нам сейчас?! Жизнь без продолжения! Жизнь без возможности однажды родиться частичкой своего вождя - это уже смерть! Фактически - мы уже мертвы! А значит - не бойтесь ничего! Нам нечего больше бояться!
   И в этот момент огромная вспышка закрыла полнеба. Это погиб великий фаэнский крейсер - "Ари Атар". Гыр Грыкхм долгим взглядом посмотрел в бескрайнее черное небо и на яркий шар пламени бывший когда-то крейсером.
   - Ну вот, и все! Погиб их крейсер, отважно бросивший вызов всему нашему флоту! А значит, теперь только мы отделяем поганого Яхве, убившего наш Марс, от живой планеты там, внизу. Во имя Марса! Теперь, скорее, Памятью Марса! Я, Гыр Грыкхм, ПОСЛЕДНИЙ ВОЖДЬ Марса, повелеваю! Пусть каждый из вас унесет с собой как можно больше этих тварей! Отнявших у нас Марс! Отнявших у нас ЖИЗНЬ!
   Вперё-ё-ёд!!!!!!

0x01 graphic

  
   Однажды на Земле
  
   Гыр Грыкхм очнулся. Было тепло, даже немножко жарко. И как-то, очень спокойно - через чур спокойно, для марсианина. Вокруг пульсировало, нечастыми, но сильными толчками, как будто находишься внутри чьего-то огромного сердца. И с каждым толчком, окутывало со всех сторон теплым и нежным светом.
   Гыр Грыкхм четко помнил Гнезда Душ. Он лежал в Гнезде Душ, и смотрел на мир вокруг. Какое странное место - песчаные дюны, почему-то необычного светло-желтого цвета, а вовсе не серовато-красного, как нормальный марсианский песок. И растения необычной формы с крупными зелеными листьями. Он попытался вспомнить, где могли расти растения с зелеными листьями, и понял, что такого места на Марсе просто нет! Он вообще впервые видел растения с зелеными листьями. И еще, странный цвет неба - без красноватого отлива. Небо было ярко-голубого, временами даже бирюзового цвета, и только рано утром и поздно вечером, во время заката или рассвета, оно становилось привычно красноватым.
   "Гнезда Душ - значит я умирал?" - Гыр Грыкхм прислушался к себе: "Точно. Эти кусочки воспоминаний явно могли принадлежать только громиле Гры Гыррыку. Теперь кусочек его души тоже вошел в меня - ВОЖДЯ".
   Гыр Грыкхм попытался оглядеться. Он увидел женщину, со странной, необычной для марсианской женщины, гордой осанкой. Она стояла к нему спиной, поэтому видны были только руки, почему-то полностью лишенные шерсти, и голова, полностью покрытая какими-то необычными шерстинками, которые не свивались в "барашек", а плавными волнами спадали до самых щиколоток.
   - Где я? - голос Гыра Грыкхма оказался слишком резким и громким в этой обволакивающей тишине.
   Женщина обернулась, и Гыр Грыкхм даже слегка отпрянул. На него смотрели не тупые трусливые глазки, а мудрые, всепонимающие и всеведающие глаза. Взгляд такой глубины, мудрости и силы мог быть только у ВОЖДЯ, причем у ВЕЛИКОГО ВОЖДЯ, у такого, перед которым, Гыру Грыкхму самому не зазорно было бы преклонить колено. Ее уверенная осанка, ее движения, ее взгляд - все выдавало в ней мудрость веков. Его естественное привычное, отношение к марсианским женщинам, как к возможным матерям великих сыновей, было всегда нежным, но с примесью жалости и лёгкого отвращения. А эта - ЖЕНЩИНА - она не вызывала привычных чувств, хотелось спрятаться, уткнувшись в её ласковые ладони. Хотелось посоветоваться с ней, все рассказать про себя или испросить позволения... - что за невидаль?
   - Кто ты? - выдавил из себя Гыр Грыкхм, голос подвёл Вождя - дрогнул.
   - Ты в Сердце Земли, - сказала она, отвечая на первый его вопрос, в её улыбке светилась любовь.
   - Земля?!
   - Третья от Солнца планета.
   Воспоминания нахлынули на него. Марс умирает. Одинокий крейсер с Земли. Коварные рабы трусливого бога Яхве, убивают всех женщин и уничтожают Гнезда Душ. Верная вечная смерть. Невозможность родиться. Он повел свой народ в последнюю войну - чтобы Яхве не прошел на Землю - третью планету Солнца, на которой есть жизнь. Но рабов Яхве оказалось слишком много! Дальнейшие воспоминания тонут в пылу сражения. И вот, Земля. Как? Стоп! Гнезда Душ.
   - Я видел Гнезда Душ, в каком-то очень странном месте? Очень необычный желтый песок, странные растения с зелеными листьями и небо...?
   - Ты был в Гнезде Душ здесь, на Земле. Здесь есть жуки-скоробеи.
   - Но откуда они здесь?!
   - Это долгая история. Когда-нибудь, я ее тебе расскажу.
   - Но, где я теперь?
   - Ты - в Сердце Земли. Земляне, умирая, попадают сюда. Здесь всегда мир и покой. Здесь всегда тепло и уютно. Здесь можно вспомнить весь свой путь и все свои прожитые жизни. Почувствовать, ощутить, где ты, может быть, сделал что-то не совсем так, и что тебе еще предстоит сделать. Здесь земляне готовятся к следующему рождению.
   - Но я - не землянин!
   - Любовь - вот суть сердца Матери-Земли. Любой, кто погиб, защищая Землю, может родиться здесь.
   - Но, раз здесь есть Гнезда Душ, я же мог родиться из Гнезда Душ, как истинный марсианин!
   - Яхве старается перехватить тех, кто рождается из Гнезд Душ. Он хочет сделать их своими рабами с самого рождения.
   - Яхве?! - взревел Гыр Грыкхм, он вскочил, шерсть на его затылке встала дыбом, мышцы вздулись, а глаза полыхнули кровавым огнем, - Так он прошел?! Где он?! Сколько у него войска?! И..... сколько осталось... в живых ...марсиан? - последние слова Гыр Грыкхм произносил уже шепотом, с едва затаенной надеждой.
   - Увидишь. Скоро все увидишь. Скоро мудрый Байкал придет сюда, чтобы забрать души тех, кому пора родиться. Твоя душа поднимется со дна глубокого озера. Ты увидишь Землю. Ты все поймешь, Гыр Грыкхм.
   - Но, кто ты.
   - Я та, кто возвращает душам покой. Кто лечит от боли и страданий. Кто помогает увидеть и почувствовать весь путь всех своих пройденных жизней. Кто помогает увидеть и ощутить свой единственно верный путь, который тебе еще предстоит пройти. Я та, кто проводит людей от смерти до нового рождения. Я - одна из ипостасей самой Земли.
   - Но, как твое имя?
   - Люди зовут меня - Богиня Морана. А теперь иди - мудрый Байкал уже ждет тебя.
  
  
   Капитан Гилтониас очнулся. Он ничего не мог понять... "Ари Атар"... Бой... "Победа и Честь!"... "Харо!"... Взрыв...
   - Ментат, - произнес Гилтониас, - проведите, пожалуйста анализ того, чтобы организм фаэна мог выжить в условиях взрыва корабля.
   - Он не слышит тебя. Ты сможешь поговорить с ним позже. Пока тебе предстоит увидеть весь свой путь. Прочувствовать заново всю свою жизнь.
   Капитан Гилтониас приподнял голову и обернулся на голос. Женщина, сказавшая это была невообразимо прекрасна. "Все-таки, вряд ли я жив", - подумалось капитану Гилтониасу, - "Способность выживания фаэна в непосредственной близости от ядерного реактора весьма высока, но способность выживания фаэна в эпицентре термоядерного взрыва?" Конечно, ментат ответил бы на этот вопрос точнее, но даже его базового курса биологии, которое стратег получал только для общего развития, хватало, чтобы понять. Но тогда...
   - Кто ты? - спросил Капитан Гилтониас, с удивлением ощутив, что его глаза... Глаза - после того убийственного жара, могут в_и_д_е_т_ь! Он увидел её - самую прекрасную женщину во вселенной. Она смотрела на него с нежностью и печалью, так смотрят на ребёнка, который не в силах понять чего-то важного.
   Если он мертв, женщина, которую он увидел могла быть только основательницей его клана. Но... Шикарные длинные волосы спадали до самых щиколоток. Тон6кие и легкие, несмотря на общую массивность. Более толстые и не такие густые волосы-перья фаэнок редко когда отрастали ниже лопаток. Такие волосы могли быть только у землянок. Прародительница его клана.... Землянка?.. Гилтониас не знал, что и думать. Он вообще не мог представить себе, как такое возможно
   - Я мертв?... Я почему-то совсем не так представлял себе дерево-Щура, - капитан был все еще в растерянности, - Здесь больше тепла и покоя, чем света и воздуха. Но, я знаю точно, фаэны живут только одну жизнь! Я буду Духом-пращуром своего клана, если хоть кто-нибудь остался в живых...и до конца жизни последнего из фаэнов. Харо!
   - Ты мертв, пока, но ты будешь жить снова... Здесь на Земле имеют возможность возродиться те, кто погиб, защищая Любовь и Жизнь.
   Женщина улыбнулась. Капитан Гилтониас слегка отпрянул - "Никак не привыкну к улыбкам землянок" - пронеслось у него в голове - "Фаэнка улыбается, как будто через легкий космический скафандр - землянка же, как будто не носит ни то, что скафандра, но даже кожи; и своей улыбкой дотрагивается до тебя сразу изнутри, независимо от того, сколько скафандров и какой толщины кожа на тебя сейчас надето".
   - Ты в центре Земли, в самом ее Сердце.
   - Но, что я здесь делаю? Я все-таки мертв? Или я жив?
   - Крейсер "Ари Атар" погиб вместе со всем экипажем.
   - Почему я здесь?
   - Потому, что теперь у тебя есть выбор.
   - Выбор чего? Мой клан. Сейчас в нем не осталось живых. Скоро мы отправимся на Солнце.
   - Смотри, - она провела ладонью по его глазам, и он увидел. Он увидел, как высоко в Небе собирается его родной клан. Здесь были все - и те, кого он помнил, и те, кого он видел только на портретах в клановой галерее, и предки настолько давние, что он не видел их никогда, но мог только разговаривать с ними, когда дотрагивался ладонью до дерева-Щура, - Смотри - вот твой клан. Они ждут тебя. Они ждут твоего решения.
   - О каком решении ты говоришь?
   - "Ари Атар" был последним прекрасным шагом твоего ХАРО. Теперь твой долг исполнен. Исполнен так полно, как не мог его исполнить никто другой. Но каждый, кто погиб защищая Землю, может родиться на Земле. Может родиться, как землянин. Такова суть Сердца нашей Мамы-Земли. Вот он твой клан. Ты можешь уйти вместе с кланом. А можешь, только если захочешь, только если на то будет твоя собственная воля, основать новый клан. Свой клан. Ты можешь родиться снова, здесь, на Земле.
   - Родиться... землянином?
   - Не совсем, но на Земле ты будешь жить снова. Не торопись, ты найдёшь ответы на все свои вопросы, но позже. Скоро придёт Байкал за душами тех, кому пришёл срок возродиться. Тебе предстоит великий путь - жизнь на Земле и борьба за ЖИЗНЬ на Земле.
   Она улыбнулась:
   - А ведь тебе понравилась мысль о том, что основательница твоего клана, могла быть землянка?
   Капитан Гилтониас поймал себя на том, что он, опытный стратег и бывалый воин, гордость своего клана, вдруг смущенно опустил перед ней глаза. Кажется, сегодня, его клан уйдет к Солнцу без него. Его взгляд нашел их там, высоко в Небе. Он поймал глазами взгляд каждого из них - слова были не нужны - сейчас говорили их души. "ХАРО!" - прошептала его душа - "ХАРО!" - ответили ему их души. И клан собрался в огромное веретено душ. И медленно поплыл, туда, к Солнцу. И он чувствовал в каждом их взгляде - даже там, они смогут им гордиться. Он сделал свой клан лучшим.
   Капитан Гилтониас обернулся к стоявшей и смотревшей на него необычайно красивой земной женщине.
   - И все-таки, кто ты? - спросил он.
   - Люди называют меня - Богиня Морана.
  
   И Мудрый Байкал уносил души двоих великих героев из двух абсолютно разных миров на самое дно волшебного озера. Если бы они знали тогда, как тесно их судьбы однажды переплетутся. Над поверхностью вод пресного моря Байкал вспыхнули два столба огня. Два столба света, уходящие в самое небо. Как сказали бы сейчас - это взорвался сжатый газ на дне Байкала. На самом деле, это выходили на поверхность души двух героев. Выходили к своему новому РОЖДЕНИЮ!
  
   То, что они увидели, ошеломило их обоих.
  
   - Мой капитан, сэр! - Танталиас с трудом сдерживал свои эмоции. Душа фаэна в теле землянина. Земные гены брали своё. Чувства и ощущения с трудом поддавались контролю интеллекта, - Мой капитан, вы только посмотрите на это - деревья - столько деревьев! Я думал - как может быть столько кланов, и при этом таких небольших? Но в этом дереве не дух ушедшего прародителя - в каждом из них свой собственный дух. Своя душа. Каждое из них - как живой человек, познающий мир и совершающий свои поступки. Они помнят всё, что здесь происходило за многие века. Но каждое из них - это не только живая память - они живут СЕЙЧАС!
   - Мой капитан! - Элрондос был сильно взволнован, - Их язык - он как будто состоит из чувств и эмоций, из каких-то потоков подсознания, и его приходится с большим трудом переводить в сознательную речь, но то, что мне удалось разобрать, уже ошеломляет. Они общаются между собой. Дерево и медведь, медведь и человек, человек и дерево, и многие другие, они общаются между собой так, как будто являются членами одного клана. И даже не одного клана - они как близнецы из одной кладки, и даже ближе. Разные виды между собой - как мы тогда, в последние минуты боя, на "Ари Атаре".
   - "Ари Атар", - задумчиво произнес капитан Гилтониас, - "Атар" - на многих языках означает, "Отец". Думаю, наш народ будет называться "Арии".
   - Ты прав, мой капитан, мы - уже не те фаэны, которые улетали тогда с Атлантиды. Многое в нас переменилось - мы теперь гораздо ближе к землянам, чем были тогда.
   - В нас души фаэнов, но мы рождены на Земле, рождены Землей, живем не первую жизнь, что немыслимо для фаэна. У нас земные тела, в нас теперь гены землян. А генетика - очень важная вещь - не случайно матери кланов очень тщательно отбирали гены для каждого из нас. Мы действительно уже не те фаэны - мы теперь совсем новый народ - не совсем фаэны и не совсем земляне.
   - Теперь мы Арии - дети "Ари Атара" - с душами фаэнов, но рожденные Землей.
   - Теперь этот лес для нас почти родной - а станет совсем родным. Идемте знакомиться с местными жителями.
   - Как вы собираетесь найти их - в лесу?
   - Давайте спросим у Деревьев.
  
  
   Гыр Грыкхм был в шоке. Тысячи ракшасов, миллионы ракшасов заполонили все вокруг. Тысячи маленьких почти неуправляемых селений с крошечными вождьками, которые в нормальной армии не дослужились бы даже до ефрейтора! Оседлые ракшасы - ОСЕДЛЫЕ! Выращивающие какое-то подобие марсианской пшеницы, которая у них никак не росла! Говорят, даже был какой-то вождь, которому вроде как все подчинялись. Но он никуда их не вел, НИКУДА!
   - Что?! БЕССМЕРТНЫЙ ракшас?! - не выдержал Гыр Грыкхм, - БЕССМЕРТНЫЙ?! А вы точно уверены, что это ракшас?!
   Его уверяли, что он действительно ничем не отличается от нормальных ракшасов, кроме того, что бессмертный. При этом, живет он далеко, ничего не делает и редко куда-нибудь ездит.
   - Он даже содержит гарем, но ни одна из женщин не родила ребенка. Шаман говорит - это из-за того, что мы рождены не в свое время и не в своем месте.
   - А от вас самих дети рождаются?
   - Да! И помногу!
   - Сыновья?
   - И сыновья, и девки!
   - И что, он - ВОЖДЬ всех племен?
   - Официально, да, хотя до нас он никогда не доезжал, местные вожди боятся бросить ему вызов.
   - Так на каком основании он ВОЖДЬ?!! Он никого никуда не ведет?! Он даже не может зачать нормального сына?! Он никак не исполняет обязанности ВОЖДЯ?!! И в нем вообще нет ничего особенного, кроме этого его более чем сомнительного БЕССМЕРТИЯ?!!!
   - Никто не может выдержать даже нескольких секунд в поединке с ним!
   - Ну, это мы увидим, когда доберемся до него!!! А пока - я - ваш ВОЖДЬ! Кто-нибудь желает оспорить?!
  
  
   - Эти местные - совершенно удивительные существа, но, мой капитан, я никак не могу понять, они как будто живут везде, прямо в лесу? Я не видел ни одного жилища. Учитывая их, просто нечеловеческую открытость и дружелюбность, они просто не могли бы так тщательно скрывать свои жилища. Тем более, от нас, мы же всеми силами давали понять, что пришли, как друзья!
   - Они, как и мы, живут только в своем доме. Просто их дом - это вся планета! В любом месте они чувствуют себя дома - поэтому им нет нужды строить себе жилища.
   - Их звенящие голоса - это просто какое-то чудо - они согревают самую душу. А как они общаются! Это немного пугает. Даже наши любимые, даже в самые близкие минуты, держат хотя бы крошечную дистанцию. А они..., как можно быть настолько открытыми?! Они как будто заранее принимают нас! Они впускают нас внутрь, в самое сердце! От этого становится как-то не по себе, но какие же они чудесные!
   - Я только не могу понять одного: никто из них не носит одежду - и все же мне ни разу не удалось отличить парней от девушек?
   - У нас тела землян, но души фаэнов. Фаэн-мужчина не сможет даже представить себе, как это - быть фаэном-женщиной, и наоборот. Мы живем одну... Теперь уже жили, одну жизнь, и наш пол определен с рождения до смерти. Поэтому и сейчас наш пол не меняется - наши души чисто мужские или чисто женские. Земляне же живут по-множеству жизней. Их сущность одновременно и мужская и женская. Поэтому их пол определяется только тем, какого пола землянин хочет быть сейчас.
   - Не удивлюсь, если одни и те же земляне, когда общаются с нами - все девушки, а когда общаются с нашими девушками - все парни! Земляне - они инте-ре-сный народ.
   - Что это?! Деревья передают какую-то боль! И указывают направление!
   Арии прекратили беседу и бегом бросились в том направлении.
   - На этой поляне любили жить двое землян!
   - Трава примята! Земляне ходят почти не приминая травы!
   - Здесь следы крови!
   - Кто это был?!
   - Деревья, скажите, кто это был?
   - Их ответ звучит довольно странно. Не человек, не медведь, не волк. Его можно понять, как не-человек!
   Арии кинулись бегом по широко протоптанному следу этих самых не-людей.
   Восемь ариев выглянули из-за пригорка. Лагерь не-людей состоял из свежепостроеных покрытых шкурами шатров. Возле костров сидели невысокие широкоплечие существа, покрытые короткой густой шерстью.
   - Мой капитан, эти физиономии вам никого не напоминают.
   - Нечто подобное мы видели с мониторов, тогда, на "Ари Атаре". Так выглядел тот, кто командовал марсианским флотом.
   - Марсиане здесь?!
   - И, похоже, чувствуют себя, как дома.
   - Вот - еще причина, по которой мы родились здесь! - арии ползли вдоль холма, осматривая стоянку.
   - Что это?! - один землянин был насажен на вертел, его жарили на большом костре, второй, весь в крови, был привязан к столбу - его явно пытали.
   - Харо! - выкрикнул капитан Гилтониас и бросился к стоянке. Его крик на вдохе слился для ракшасов с порывом ветра.
   - Мой капитан - их слишком много, давайте позовем остальных! - крикнул Танталиас, а ноги уже несли его вслед за капитаном - Харо!
   Капитан Гилтониас ворвался в центр круга, выхватил из костра горящую головню и воткнул ее в лицо ближайшего ракшаса. Ракшас взвыл и завертелся волчком. Чья-то дубина просвистела у самого виска капитана, едва заметным движением, капитан уклонился, пропуская удар мимо себя, и его прямая раскрытая ладонь ввинтилась под ребра нападавшему. Ракшаса согнуло. Вторая кисть капитана Гилтониаса уже с хрустом переламывала его кадык.
   - С дубиной, значит? Большой значит? Отведай-ка стиль рукопашного боя нашего клана!
   А через минуту, восемь ариев методично добивали еще шевелящихся из нескольких десятков ракшасов с вышибленными глазами, раздробленными кадыками, вбитыми в легкие ребрами.
   - Мой капитан, кажется это - их предводитель?
   - Мой капитан, - подошел арий, бывший когда-то корабельным врачом, лучший из древнего клана врачей, - если применить некоторые виды физического болевого воздействия, это может заставить человека раскрыть нам любые сведения. Для фаэна этот метод неприемлем - наше Харо заставит фаэна скорее умереть под пытками, чем выдать тайну, - но у этих существ, судя по их поступкам, Харо гораздо слабее, а значит, метод вполне может сработать.
   - Будьте добры, привяжите его к столбу, произнес капитан.
   Капитан Гилтониас окинул взглядом ракшаса, а затем двумя палочками взял из костра уголек.
   - Уважаемый капитан не-людей! По вашему приказу только что были убиты двое моих друзей. Этим поступком, вы заслужили Право считать себя Моим Врагом. Что-ж, посмотрим, насколько сильно ваше Харо. Полагаю, достаточно скоро, вам придется вспомнить все земные слова, которые вы когда-либо слышали, и достаточно связно объяснить мне, что все это значит? По какому праву, и на каком основании, вы позволили себе прийти на чужую землю и убить тех, кто здесь живет? А также, всё о дальнейших планах ваших соотечественников, - капитан Гилтониас сменил остывший уголек новым и аккуратно приложил его к указанной доктором части тела ракшаса.
   - Да. - вспотевшие арии переглянулись, - Удалось узнать лишь то, что их много, что нас всех убьют и что единственное право, которое он признает, это право физически сильного убивать всех вокруг без разбора.
   - Его слова и все их поступки, подтверждают то, что мы поняли еще тогда, на "Ари Атаре".
   - Да, история повторяется, только теперь у них дубины, а у нас ничего, кроме голых рук.
   - Мой капитан, мы совсем недавно нашли поблизости замечательные породы железняка. Вполне возможно организовать кузницу. Правда термометров нет, но температурный диапазон более или менее точно можно определить по оттенку раскалившейся породы. Не очень точно, но пока этого хватит, а в дальнейшем, мы сможем восстановить более точные методы, - это был инженер. Замечательный инженер. Это его слова были последними, что услышал тогда, на "Ари Атаре" капитан Гилтониас: "Мой капитан! Машинное отделение мертво. Мы заклинили двигатели в положении "Вперед"!"
   - Значит, как и тогда, на "Ари Атаре" - мы - единственная преграда между живым, прекрасным миром, и ползущей плодящейся СМЕРТЬЮ!
   Капитан Гилтониас сильно переживал. Эти двое землян действительно были близки ему. С тех пор, как ушла его возлюбленная. Они не успели заложить кладку, и она осталась ждать его тогда на Земле. А когда "Ари Атар" не вернулся, она произнесла в высоких белых залах, там, на Атлантиде:
   - Гилтониас был лучшим! Только он имел право стать отцом моих детей.
   И на правах его возлюбленной, присоединилась к его клану в переходе на Солнце.
   С тех пор многие были рядом с ним. Многие совсем близко: его друзья, соратники. Но только эти двое землян имели особое место в его сердце. Харо!
   - Те, кто убивают такое, тем более, просто так, без всяких на то причин, ничем не подтверждают свое право на жизнь.
   - Мой капитан, вы совсем изнурили себя тренировками.
   - Я бы посоветовал и вам, больше тренироваться - со дня на день мы выступаем. Сейчас, каждый миг нашего промедления может стоить кому-нибудь жизни.
   - Я только не могу понять одного - почему земляне не защищались.
   Этот вопрос пока оставался без ответа.
   Так начался великий поход Ариев на восток.
  
  
   Гыр Грыкхм обходил свой обширный лагерь. Его разросшееся племя встало стоянкой на нескольких огромных полянах. Взметнулись в небо искры сотен костров. Сотни крытых шкурами походных шатров раскинулись повсюду. Возле одного из костров люди жарили на вертеле целую тушу олененка? Косули? Крупного барсука?
   - Ну-ка, ну-ка? - Гыр Грыкхм не понял, - Человека?!
   ВОЖДЬ ворвался в центр сидевших вокруг костра.
   - Кто это сделал?!!! - взревел Гыр Грыкхм, указывая на вертел.
   - А что такого, вождь? - протянул один из ракшасов. Тяжелый кулак ВОЖДЯ обрушился на его лицо, ломая переносицу и обе челюсти. Второй рукой Гыр Грыкхм сгреб его за волосы на груди и приподнял над землей на целый метр, - Я спросил, кто это сделал?!
   - А что такого мы сделали, вождь?! - под тяжелым взглядом вождя один из ракшасов встал. Гыр отбросил первого ракшаса в сторону, и тот, бездыханный, свалился в яму для отходов. Вождь выпрямился, и заговорил во весь голос, словно гром прокатился над поляной:
   - Если это твой враг, убитый тобой в бою - ты должен был съесть его сердце! Свежим, пока еще бьется!!! Но я не помню, чтобы сегодня или вчера был бой!!! И я не помню, чтобы мы вообще воевали с ЭТИМ племенем!!!
   - Но, мой вождь! Это негодное племя! Они даже не сражаются за свою жизнь, когда мы приходим!
   - Что?!! А твое ебаное мнение вообще кто-нибудь спрашивал?!!! Здесь Я решаю - кому жить - а кому нет! - глаза вождя сузились, - Или, может быть, ты хочешь мне посоветовать?!!!
   Ракшас задрожал под взглядом ВОЖДЯ.
   - Взять его! - взревел Гыр Грыкхм, - Общий сбор! У центрального костра! Всех! Немедленно!
   Ракшасы скрутили бывшего товарища.
   - Бегом!!! - рявкнул Гыр Грыкхм.
   И ракшасы понеслись от шатра к шатру, собирая всех.
   Огромная толпа шумела и колыхалась. Гыр Грыкхм вышел на центр круга, и его громогласный рев перекрыл гул толпы.
   - Надеюсь, это послужит хорошим уроком тем из вас, кто полюбил отлавливать людей и жарить их вместо кабанов на вертелах!!!
   Он жестом подозвал одного из воинов:
   - Сжечь его!!! - Вождь ткнул пальцем в связанного ракшаса, - При всех!!! Живьем!!!
   - Но, мой вождь!
   - Что?! Может быть, ты тоже хочешь мне возразить?!!
   Воин вздрогнул.
   - Взял! Обмазал его смолой, и бросил в костер!!! БЕГОМ!!!
   - Великий ВОЖДЬ! - толпа заволновалась, - Это же негодное племя - в них нет абсолютно никакого проку! Мы всегда так делали.
   - Что?! То есть идет война, о которой МНЕ никто не сказал?!!
   - Да нет никакой войны.
   - То есть - вы приходите к ним, чтобы пополнить запасы, а они не отдают вам свое зерно?
   - Да, они не выращивают зерно, а если что и наохотят - едва завидев нас, разбегаются, как зайцы - подходи-бери!
   - Ага?! То есть, когда вы пытаетесь пройти через их земли, они вооружаются и дают отпор?
   - Какой отпор? Они сражаться-то не умеют.
   - А что они вообще делают?
   - Ну, лечат иногда - совсем тяжелораненых. Но для этого, раненого приходится отнести далеко в лес, а самим уйти. Если хоть кто-то из нас остался в лесу - они будут дрожать, как зайцы, и не покажутся. Мы же говорим - абсолютно никчемное племя!
   - То есть, они никогда не воевали с вами? Они никогда не чинили вам никаких препятствий? Да еще и временами лечат ваших раненых? Тех, кого вы сами вылечить уже не в состоянии? А вы убиваете их, даже не удосужившись объявить им войну? И жарите вместо кабанов на вертелах? Даже не съедаете их сердца живыми, как подобает воинам?!
   - Мы же не хотим, чтобы наши сердца стали трусливыми, как у кроликов!
   - То есть - они вам даже не враги?!
   - Нет, конечно - мы убиваем их больше не для еды, а для забавы - они же никчемные, даже не сражаются за свою жизнь, когда мы их убиваем!
   - Я - ваш ВОЖДЬ! - голос Гыра Грыкхма нарастал, - И я не позволю пачкать чистую кровь народа воинов грязными убийствами!!! - Гыр Грыкхм уже рокотал подобно грому, - Сжечь его!!! - раздался истошный крик. Уже расслабившегося, вымазанного в смоле ракшаса бросили в огонь, - Пока Я жив - Я - ваш ВОЖДЬ!!! И Я буду решать, кому жить, а кому нет!!! Если еще кто-нибудь убьет не врага без моего приказа - Я лично перебью все отделение провинившегося, а командира отделения прикажу публично сжечь!!!
   - Великий ВОЖДЬ! Они же трусливы, как зайцы! Какое потомство может от них родиться?!
   - А ты не трахай их девок!!!
   - Но это и не получится - они бесполы!
   - Глядя на тебя, и мои бабы быстренько постараются стать бесполыми!!!
   Кто-то под дружное улюлюканье врезал неудачно спросившему ракшасу. А в центре круга раздавались истошные крики. По кругу носился и бился в агонии живой факел. И его страшные гримассы надолго запомнились всем, кто тогда был с Гыром Грыкхмом.
  
  
   Волга! Великая Волга! Здесь, как узнал капитан Гилтониас, их ждал тот, кто командовал всеми западными ракшасами. Они называли его Великим Вождем. Что-ж, завтра предстояло увидеть, что это за Великий Вождь.
   На восточном берегу раскинулось огромное войско. Насколько хватало глаз, видны были их костры.
   На западном же берегу встала великая дружина Ариев.
  
  
   Велика огромная река Ионесси. Сотнями костров раскинулось на восточном берегу могучее племя Гыра Грыкхма. Но тысячей костров раскинулось войско врага на том берегу. И вглядывается в даль Гыр Грыкхм. Не спится Вождю перед боем. Кто же такой, этот БЕССМЕРТНЫЙ ракшас, против которого никто не выдерживает и нескольких секунд поединка?
  
   Забрезжил рассвет. Капитан Гилтониас долго и пристально вглядывался в даль. К нему подошел инженер.
   - На их берегу всю ночь слышались возня и крики - они к чему-то готовились.
   Солнце заиграло в верхушках деревьев и высветило большие бронзовые трубы, установленные за ночь на вершинах холмов, обрывами уходящих в реку.
   - Ого! Что это? - спросил капитан Гилтониас. Инженер вздрогнул:
   - Ничего себе! Это оружие марсиан?! Примитивный его вариант, но все же! Эти трубы они, вероятнее всего, наполняют особым сортом взрывчатки и направленным взрывом посылают в противника большие болванки металла. Или пустотелые болванки, наполненные взрывчатыми и горючими веществами, которые взрываются уже при ударе!
   - Какова у них точность и скорострельность?
   - У этих - скорее всего, небольшая. Хотя... хороший агрегат подобного типа может посылать болванку на расстояние до нескольких километров с точностью, не намного уступающей нормальной лучевой винтовке.
   - Я никогда не слышал ни о чем подобном.
   - А мы никогда и не использовали ничего подобного. Земля, после такого оружия - как выжженная пустыня.
   Капитан и инженер спустились с холма.
   - У нас все готово, мой капитан, - Танталиас просто сиял хитроватой улыбкой.
   - У нас тоже есть кое-какая своя пиротехника, - усмехнулся второй инженер, - дыму будет столько, что мы сами друг друга с трудом увидим!
   Гилтониас осмотрел приготовления и рассмеялся:
   - Что это?
   - Мы подумали, что из-за этих их бронзовых труб, вряд ли удастся переправиться на плотах, но плоты можно использовать с другой целью.
   Ко всем плотам были привязаны соломенные куклы в арийских расшитых рубахах и с арийскими шлемами на головах.
   - У них нет зрительных приборов, которые позволили бы разглядеть, что это не люди! А деревья - ИМ они вряд ли что-нибудь подскажут!
   Капитан увидел пояса и мягкие сапоги, с прикрепленными к ним камнями. Увидел стопки свежесрезанного тростника.
   - Здесь все будет покрыто дымом. Ракшасы решат, что все мы поплыли на плотах. А мы тем временем, сможем спокойно пройти по дну реки, дыша через тростник. А когда дым рассеется, они решат, что все мы погибли под обстрелом. И мы тогда..., - инженер довольно потер руки.
   - Замечательно! Элрондос, предупредите пожалуйста всех, кто живет в реке, чтобы они отплыли подальше. Здесь скоро будет все взрываться. Я бы не хотел лишних жертв.
   - Мой капитан - вы меня недооцениваете. Ближайшая рыбка уже находится километрах в пяти отсюда.
   - Что это?
   На берегу ракшасов усиливался бой барабанов. Он перерос в настоящий рокот и резко стих.
   - Эй, вы там, на том берегу! - прокричал ракшас, - Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно! Никто не сможет противостоять ВЕЛИКОМУ ВОЖДЮ!
   - Ну, надо же - он говорит на ломаном подобии Земного?! Знали бы они, что означает на Земном то слово, которое они использовали в значении "ВЕЛИКИЙ ВОЖДЬ"!
   Невозмутимые Арии не смогли удержать смешок. Инженер протянул капитану длинный конус из тонкой жести, с расположенным у вершины отверстием для губ.
   - Спасибо, - произнес капитан. И спокойный, нарочито негромкий голос капитана Гилтониаса накрыл оба берега, он разносился повсюду, и, казалось, лился из самого Неба.
   - Что-ж, отлично! Похоже, нам удалось научить вас хоть какой-то вежливости! Вы научились, хоть и коряво, говорить на языке той земли, на которой живете! Настала пора преподать вам следующий урок! Арии - никогда не сдаются!
   - Поджигаем! Поджигаем! - засуетились Арии, и густой дым начал покрывать весь берег.
   - Так узнайте же гнев нашего господина! - прокричал ракшас. Огромные бронзовые трубы медленно зашевелились.
   - Плоты! Разгоняем плоты! Сами пока ждем!
   - Луки не отсыреют?
   - Пропитки должно хватить часов на десять под водой. За большее не ручаюсь - точность наших приборов все еще оставляет желать лучшего, - пробурчал инженер.
   Страшные взрывы сотрясали все вокруг. Плоты переворачивались и разлетались на щепки. Когда дым рассеялся - весь противоположный берег был пуст. Только щепки и обгорелые обрывки расшитых рубах плыли по воде.
   - Вот и все великое войско Ариев! - прокричал вождь. И многоголосое ликование разнеслось над берегом ракшасов. Но, не успело еще стихнуть ликование, как из воды поднялись высокие стройные фигуры, посылая стрелу за стрелой в ракшасов. Паника и сумятица воцарились вокруг. Командиры подразделений пытались восстановить хоть какое-то подобие порядка. Но все было тщетно. Ракшасы не знали - кидаться в бой, или спасаться бегством. Из тех, кто кинулся в бой, до своего противника не добежал ни один. Из тех, кто пытался бежать, уцелело чуть больше. Каждая стрела Ариев находила свою цель. С боем, они пробивались к ставке вождя.
   - Где же ты, "Великий Вождь?" - думал капитан Гилтониас.
  
  
   Солнце поднялось над Великой Рекой Ионесси, разгоняя предутренний туман. Солнечные лучи заиграли на металле, отражаясь тысячей тускловатых "зайчиков". Гыр Грыкхм увидел металлические трубки в руках воинов, на той стороне реки.
   - Что это?! - требовательно спросил ВОЖДЬ. У вглядевшегося вдаль ракшаса глаза поползли на лоб:
   - Пики, плюющиеся огнем! Оружие личной гвардии Великого Вождя Иогуна! Кажется, он вооружил таким оружием все войско.
   "Они воссоздали простейшие ружья? Хм! - Неплохо", - подумал ВОЖДЬ.
   Барабаны рокотали все сильнее и сильнее - и, наконец, стихли. На той стороне вперёд вышел ракшас, и прокричал:
   - Эй там! На том берегу! Никто не сможет противостоять Великому Вождю Иогуну! Великий Вождь - милостив! Выдайте нам того, кто называет себя вашим Вождем! Выдайте нам Гыра Грыкхма! И вам всем разрешат вернуться в ваши деревни!
   - Что?! - Есть желающие?! - гаркнул Гыр Грыкхм. И даже самый слабый и трусливый в его войске прекрасно понимал, что вождь Иогун - где-то там, за рекой, а кулак Гыра Грыкхма - рядом и тя-же-елый!
   Ракшас на той стороне подождал, и продолжил:
   - У нас есть великое оружие! Вы все - только зря погибнете! - несколько воинов вышли вперед, прижали к плечу палки, с прикрученными к ним металлическими трубками. Раздался грохот выстрелов, и стоявшее в сотне метров от стрелявших дерево рухнуло с размочаленным стволом. По войску Гыра Грыкхма прокатился ропот.
   - Я в последний раз предупреждаю, выдайте вашего вождя! - продолжал вещать ракшас.
   Все смотрели, что скажет ВОЖДЬ?
   - Неплохие штуки - нам они пригодятся в следующих походах.
   - Что?! - встрепенулись стоявшие рядом военачальники.
   - ВПЕ-Е-РЕ-Д!!!!! - рев Вождя накрыл оба берега, заглушив звуки выстрелов, эхом отозвался в сердце каждого воина.
   Нет предела марсианской СТОЙКОСТИ! Как нет преграды для фаэнского ХАРО! Как нет границ для земной ЛЮБВИ!
   Велика могучая река Ионесси - и брода в ней нет.
   Первая колонна вошла в воду. Вторая вошла следом по головам первой! Третья колонна бегом понеслась на тот берег. Ноги первой колонны по колено уходили даже не в ил, а в гравий дна. Их спины трещали - но они стояли! Чей-то башмак по-неосторожности проломил череп кому-то из второй колонны, и в лица рядом стоящих брызнули мозги и кровь, но они даже не отвлекались на то, чтобы вытереть лица, а лишь старались плечами поддерживать труп, чтобы он не упал, и чтобы об образовавшуюся яму не запнулись те, что бежали сверху. Ракшасы на той стороне открыли огонь. Кто-то падал, но остальные перепрыгивали через него и продолжали бежать. Долго, слишком долго перезаряжаются ружья! Войско Гыра Грыкхма врезалось в ряды оборонявшихся. В общей куче ружья не применить. Теперь исход боя был решен! Потому, что кровь стояла в глазах воинов! Потому, что слишком многие погибли на той переправе! Потому, что каждому было за кого мстить!
   Дубина Гыра Грыкхма размазала чье-то бросившееся наперехват тело. В несколько ударов была разбита вся личная охрана. И Гыр Грыкхм взглянул в глаза вождю Иогуну!
   - Ну вот, ты и нашел меня, ВОЖДЬ марсиан! - протрубил Иогун, - Готовься к поединку!
   Ракшасы расступились, давая круг для боя. В руках Иогуна полыхнул длинный клинок из белого, цвета мертвых, выбеленных временем костей, света. Гыр Грыкхм вскинул тяжелую дубину, но, лишь коснувшись страшного меча, дубина рассыпалась в пепел. Иогун расхохотался.
   - Что?! Слабовата дубинка?!
   Со свистом, страшный белый меч разрезал воздух. Гыр Грыкхм уклонился, уходя под руку Иогуна. Тяжелые челюсти Гыра Грыкхма сомкнулись на незащищенном боку врага, и ВОЖДЬ рванул со всей своей мощью, вырывая из тела Иогуна большой клок мяса. Лицо Иогуна скривила гримасса боли, и на секунду на нем проступило белое неживое лицо и горящие таким же, как клинок светом глаза.
   - Ты?!! - взревел Гыр Грыкхм, - Проклятый робот Яхве?!! И ты посмел назвать себя ВЕЛИКИМ ВОЖДЕМ?!!! И вести мой народ в НИКУДА?!!! ГАВРИИЛ!!!! - Имя робота было произнесено таким тоном, словно более страшного ругательства Гыр Грыкхм не знал.
   - Да - это Я!!! Архангел Гавриил! Собственной персоной!!! - Так что, готовься к смерти, ВОЖДЬ РАКШАСОВ!!!
   - Паршивый робот!!! Созданный из миллионов загубленных душ целой планеты!!!
   - А разве ты - не состоишь из миллиона душ целой планеты?!!
   - Твой меч!!! Ты используешь для поединка адские штучки, придуманные Яхве для уничтожения планет!!!
   - По ВАШИМ же СОБСТВЕННЫМ правилам, я имею право использовать любое оружие, какое только смогу раздобыть!!!
   - Он - тоже! - пронесся гулкий раскатистый голос.
   Прямо посреди круга стоял огромный конь из литого гематита. И на нем гордо восседал гематитовый же всадник. Рукояти огромных клинков возвышались из-за могучих плеч. И на правом плече его восседал сокол, на левом же, свернувшись кольцом, дремал щитомордник. ХРАНИТЕЛЬ ВОД ПРОБУЖДЕНИЯ, могучий защитник великого Байкала, мудрый и могучий тринадцатый Таймелоур Бурхан, стоял перед ними.
   Гавриил взвизгнул и отскочил, как будто только что схватил рукой ядовитую змею.
   - Таймелоур?!! Как вы смеете вмешиваться?!! Это не ваше дело!!!
   - Да ну?! - пророкотал Бурхан, - Может быть - это ТЫ РОДИЛСЯ на этой планете?!!! Или ты здесь ЗВАННЫЙ гость?!! Это Я - здесь живу, а не ты - НЕЖИТЬ!!!
   - ВОЖДЬ, - продолжил Бурхан обращаясь уже к Гыру Грыкхму, - У меня - два клинка. Так прими же подарок - Меч, ДОСТОЙНЫЙ ВОЖДЯ!
   Клинок Таймелоура блеснул на Солнце живым гематитом.
   "Ого! Такой меч - в руках удержать бы!" - пронеслось в голове у Гыра Грыкхма, и он страшно удивился, когда меч сам прыгнул к нему в ладонь.
   - Кто ты, ВЕЛИКИЙ? - спросил Гыр Грыкхм.
   - Ну, это смотря для кого! Для кого - Учитель! Для кого - СМЕРТЬ!
   - Но, как твое имя?
   - Опять же по-разному. Одни называют меня Таймелоур Бурхан, другие - Великий Дух Бурхан.
   - А где я смогу тебя найти?
   - А ты приезжай как-нибудь к Байкалу - потолкуем.
   Бурхан исчез, а Гыр Грыкхм повернулся к архангелу Гавриилу:
   - Ну, а теперь ты умрешь - РОБОТ!
   И страшный грохот сотряс Землю, когда клинок из живого гематита ударился о клинок из белого неживого света. Гавриил обладал невероятной мощью, но он был последним из сотворенных ангелов и не мог похвастать большим опытом битв. Гыр Грыкхм же нес в себе всю военную мудрость планеты воинов. Страшный меч Гавриила раскалывал целые горы, но там, куда он бил, Гыра Грыкхма уже не было! ВОЖДЬ уже был чуть правее или левее Гавриила и рубил и кромсал ненавистного робота. И ужас стоял в глазах ангела, потому что ВОЖДЬ марсиан понемногу теснил его. Гавриил отступал. Гыр Грыкхм увлекся боем и собирался уже нанести последний удар, когда меч ангела вдруг резко вскинулся вперед, пронзая сердце ВОЖДЯ.
   И мир замер. Гыр Грыкхм взглянул на Небо - в ярко-синем небе сияло Солнце. Гыр Грыкхм вспомнил прекрасное оранжевое небо Марса. И бескрайний черный космос с яркими перемигивающимися звездами. И живую теплую пульсацию, исходящую от Гнезд Душ, окруженных медленно ползущими красноватыми дюнами. И бегающих вокруг шатров ребятишек, играющих маленькими деревянными мечами. И сладкий вкус победы, когда сильные враги припадают на одно колено, признавая нового ВОЖДЯ. Когда совершил нечто невозможное даже для себя самого. С шумом и хлюпаньем продырявленные легкие ВОЖДЯ втянули последние глотки воздуха.
   - За Марс! - прошептал Гыр Грыкхм, - За мой народ! ЗА ЖИ_ИЗНЬ!!!!! - Гыр Грыкхм взревел на последнем своем выдохе, и горячее пламя из сердца ВОЖДЯ полыхнуло и поползло по страшному Яхвинскому мечу. Огонь перекинулся на руку ангела. Гавриил ошарашено наблюдал за собственной ГОРЯЩЕЙ ярким пламенем рукой. Взвыв от боли и ужаса, он в бешенстве оторвал горевшую часть руки - и исчез.
   Все замерло. Звуки исчезли из Мира. Ракшасы стояли не шелохнувшись. Ангельский меч сгорел и осыпался. А на его месте, зияла огромная, на все сердце, развороченная жженая рана. ВОЖДЬ не дышал. Его широко раскрытые глаза смотрели в Небо.
   Тишину нарушил резкий всхлипывающий звук с шумом втягиваемого воздуха. Это медленно выползал на берег кто-то из первой колонны. Один из тех, кто стоял на дне, чтобы по их спинам могли пройти другие.
   И в ту же секунду, раздвигая ветви, на поляне появился огромный медведь. За ним еще и еще. Медведи вываливали на поляну и вперевалочку, не спеша, топали к месту поединка, не обращая внимания на ракшасов. Следом за медведями появились сотни змей, самых разных разновидностей, от самых маленьких до огромных, смертельно ядовитых. Все, какие только водились на Земле змеи, выползли и окружили тело ВОЖДЯ сплошным кольцом.
   И тут небо потемнело, словно наступила ночь. Ракшасы вскинули головы и увидели огромную тучу ос, слепней, и прочих жалящих, закрывшую собой, казалось, все Небо, готовую кинуться при малейшем неверном движении.
   И тогда появились ЗЕМЛЯНЕ. Впереди шла девушка. Ее длинные, с чуть зеленоватым отливом волосы спадали до самых щиколоток. На ее красивой бархатистой коже, по плечам, на щиколотках и по внешней стороне бедер красовалось по нескольку тоненьких чешуек.
   - Если кто-нибудь попытается помешать нам - нам придется его убить, - ее голос напоминал перезвон колокольчиков и с трудом различался на фоне журчания реки. Земляне образовали вокруг Гыра Грыкхма круг. Они взялись за руки. Их глаза закрылись. Их тела начали плавно покачиваться. Возник откуда-то из глубины и стал все больше нарастать очень странный звук. Он заставлял вибрировать сердца. Он заставлял в едином такте вибрировать все вокруг:
   - А - О - У - М - М!!!
   И тогда луч Солнца, совершенно прямой, необыкновенно яркий, отвесно упал на тело Вождя. И ракшасы своими глазами увидели, как края огромной раны поползли друг к другу и начали стягиваться. Землисто-серое лицо Вождя начало приобретать розоватый цвет. Вдруг, его грудь медленно поползла вверх, с шумом втягивая воздух, опала, снова поползла вверх, снова опала. Земляне обступили его со всех сторон, бережно подняли на руки и понесли в лес. Следом за ними, скрылись змеи. Потом по-одному ушли медведи. И лишь через полчаса растаяла туча насекомых. Поляна потихоньку стала оживать.
  
  
   Полсотни маленьких, ручных, бронзовых труб уперлись в Ариев. Арии замерли, натянув тугие луки. Огромный ракшас смотрел в глаза Гилтониасу.
   - Вот ты и нашел меня, капитан Гилтониас! А, значит, смерть пришла к тебе, Арий! В этот раз - навсегда!
   - На что ты надеешься, марсианин?! - Удивился капитан Гилтониас, - Мы привыкли срезать стрелой ножку у листа, растущего на верхушке дерева! А твои, с позволения сказать, "люди", хорошо, если не отстрелят чего-нибудь себе!
   - Да, но ты потеряешь слишком много людей! А я знаю, насколько вы цените жизнь каждого! Решим дело поединком?
   - И что это даст?
   - Если ты проиграешь - вы уходите обратно за реку.
   - А вы продолжаете творить здесь беззакония и убивать местных жителей?!
   - С победителями не спорят!
   - Ты, пока еще никого не победил! - воскликнул капитан Гилтониас, выхватывая меч.
   Ракшас вскинул ладони и в них появился длинный клинок из белого, цвета выбеленных временем костей, неживого свечения.
   - Значит, я сражаюсь с магом?! - перед глазами капитана Гилтониаса возникли глаза той землянки. Нежные. Сияющие. Невероятного, ярко-зеленого цвета. Ее прекрасные шелковистые волосы, плавными волнами спадающие до самых щиколоток. Ее тоненькие нежные чешуйки на мягкой бархатистой коже. Она, словно вернула его к жизни. После ухода его любимой, после гибели тех двоих землян, только долг заставлял его двигаться. Он даже не помнил, как и откуда она пришла, но с ее приходом, Мир вновь наполнился красками. Как-то ночью, он спросил ее:
   - Почему вы никогда не защищаетесь? Почему позволяете этим существам убивать вас?
   - Узнаешь. Ты все узнаешь. Теперь уже скоро, - прозвенел ее голос, тонкий, как перезвон маленьких колокольчиков, легкий, как журчание ручейка.
   Он просто не мог поступить иначе! Он просто ДОЛЖЕН был победить!
   - Харо! - взметнулся клинок капитана Гилтониаса... И рассыпался в пепел, едва коснувшись страшного оружия ракшаса. Ракшас ударил. Капитан нырнул мимо ног ракшаса и ударил ногой, сверху вниз под колено, одновременно ввинтив раскрытую правую ладонь в ухо врага. Ракшас взвыл от боли, и на секунду проступило его настоящее лицо - лицо из мертвого белого света, со светящимися, подобно его клинку неживыми глазами.
   - Что такое?! Дух-предок марсиан?!!
   - У них нет духа-предка! - раздался голос, подомный камнепаду.
   - Таймелоур?!! - взвизгнул странный ракшас, оборачиваясь - Что ты здесь делаешь?!
   - Что ТЫ здесь делаешь?! - пророкотал Таймелоур и тронул гематитового коня - было видно, что ноги лошади проваливались в каменистый грунт почти по колено.
   - Зачем ты защищаешь их?!! - продолжал верещать ракшас, - Они же не земляне - и те, и другие!
   - Их сюда ПРИГЛАСИЛИ! - А тебя - НЕТ!!!
   - У них нет духа-предка! - Повторил Таймелоур, обращаясь к капитану Гилтониасу, - У них есть ВОЖДЬ, в котором собраны все лучшие частицы душ лучших из их народа.
   - В ЭТОМ народе есть лучшие?!
   - Увидишь и таких. Ты скоро все увидишь, капитан Гилтониас. Но ЭТОТ - это не их ВОЖДЬ! Этот дух - искусственно создан, как вы создаете свои ложки и котелки. Его зовут, архангел Михаил. Он создан, чтобы уничтожать живое. Это он научил ракшасов убивать землян себе на прокорм.
   - Но, кто создал его?!
   - Чернобоги! Те самые, что уничтожили "Синд Кайер".
   Живые картины прошлого промелькнули у него перед глазами:
   Бледное лицо Танталиаса, капитана связи: "Мой капитан! "Синд Кайер" не отвечает!" Капитан Терриколиас! Он был его кровным братом. Шла война. Гилтониаса обвинили в том, что он оскорбил честь дочери древнего и благородного клана. И два клана сошлись в кровной вражде. Тюрингиас, брат девушки, старый и опытный воин, ветеран "Белых Кобр", шел с клинком на тогда еще совсем юного Гилтониаса. И тогда, капитан Терриколиас закрыл его собой: "Хочешь убить его?! Тогда убей с начала меня! Потому, что я ЗНАЮ, что ЭТОТ человек никогда не мог оскорбить честь твоей сестры!" Тюрингиас молча посмотрел на них долгим взглядом, потом медленно вложил свой клинок в ножны: "Я не знаю, что там было - и чего не было. Но я верю тебе, капитан Терриколиас", - и к Гилтониасу протянулся не меч, а рука кровного врага: "Думаю, на этом, кровную вражду можно прекратить". А теперь, капитан Терриколиас погиб! Погиб вместе со всем своим экипажем! Погиб, без права возрождения! Без возможности присоединиться к своему клану в их путешествии на Солнце! Харо! А те, кто убил его, сделали неживого духа и с его помощью убивают землян! Харо! Перед глазами капитана Гилтониаса стоял вертел, на котором ракшасы жарили тело землянина. Вдруг лицо землянина стало лицом его возлюбленной девушки-землянки, Лайлы. Ее прекрасные зеленые глаза были красноватыми подсохшими и зажаренными. Ее чудесные длинные и такие нежные волосы слиплись в запеченной до румяной корочки крови. И кровь застучала в висках капитана Гилтониаса: "Творящие такое - ничем не подтверждают свое право на жизнь!" Харо!
   - Я хотел, было, пристукнуть эту тварь сам! - произнес Таймелоур, - Но вижу - ЭТО ТВОЕ ЗАКОННОЕ ПРАВО НА ПОЕДИНОК! Только вот, мечи ваши против ангелов не годятся! Капитан Гилтониас! Твой клан был лучшим среди всего вашего народа! А ты - всегда был лучшим в своем клане! Думаю - ты сумеешь совладать с НАСТОЯЩИМ мечом. У меня - два меча. Управлюсь, как-нибудь, одним. Прими подарок, благородный Гилтониас, капитан "Ари Атара" - правитель Ариев.
   Капитан Гилтониас увидел меч Таймелоура. Огромный меч из живого и текучего, сияющего на Солнце гематита.
   "Ого! Такой клинок - в руках удержать бы, не то, что им биться!" - пронеслось в голове у капитана. И как же он был удивлен, когда меч сам скользнул ему в руку.
   - Скажи, как твое имя, ВЕЛИКИЙ?! - спросил капитан Гилтониас.
   - Люди называют меня - Святогором Богатырем. Ты заезжай как-нибудь ко мне, на Урал - потолкуем.
   И третий Таймелоур, хранитель Уральских гор, Святогор Богатырь исчез. А капитан Гилтониас обернулся к архангелу Михаилу. Кровавая пелена гнева закрыла глаза капитана - и исчезла. И обжигающий лед появился в его глазах. Виски капитана пульсировали - его мозг работал с ледяной ясностью и невероятной скоростью. Обычно, тело опытного воина реагирует намного быстрее, чем его мозг. Капитан Гилтониас был очень опытным воином. Но сейчас его мозг опережал даже вбитый в тело на уровне рефлексов, опыт многих боев. Его ХАРО выросло, подобно огромному кристаллу - и он даже стал одного роста со стоящим напротив него ангелом. А в глазах стоял лишь чудовищный лед СПОКОЙНОГО НАМЕРЕНИЯ уничтожить.
   Меч из живого гематита скрестился со страшным ангельским клинком из белого неживого света. И страшный грохот сотряс всю землю. Но архангел Михаил, был слишком опытен. Капитану Гилтониасу было всего тысяча четыреста тридцать четыре года, из них - его новая жизнь Ария составляла всего тридцать три года. За плечами архангела Михаила были миллионы лет победоносных битв и захваченных планет. Но невероятной силы было ХАРО капитана Гилтониаса. И из самых немыслимых положений он снова отбрасывал ангела и снова шел в бой. И снова опыт архангела брал верх. И тогда - ХАРО! Когда победа, казалось, была уже в руках у Михаила, вновь взвивался клинок капитана, и архангел Михаил был вынужден пятиться под его натиском. Но тут, архангел Михаил открылся, и капитан Гилтониас вложил всего себя в этот удар. Его тело и его клинок превратились в единую разящую стрелу, и он выстрелил всего себя вперед, во врага. Но, в последний момент тело архангела чуть повернулось, и страшный Яхвинский меч вонзился в самое сердце славного капитана.
   И мир замер. Капитан Гилтониас взглянул на Небо. В ярко-синем небе сияло Солнце. Перед его глазами возникло наполненное сиреневатыми всполохами, все переливающееся небо Фаэтона. И огромный белый крейсер с сияющими золотыми уриенскими рунами на борту. И бескрайний черный космос с его перемигивающимися звездами. И высокие белые залы Атлантиды. И огромное веретено душ его родного клана, медленно плывущее к Солнцу. И прекрасные глаза земной девушки - Лайлы. И землянин, медленно жарящийся на вертеле! "ЭТОГО НЕ БУДЕТ!!!!!", - пробитые легкие капитана с силой вбирали последние глотки воздуха.
   - ХАРО!!!!! - звон голоса разбил стоявшую тишину, как будто кто-то расколол огромный ледник. И чистый кристалл его сердца вырвался. Его ХАРО - свет сердца, пересиливал неживой свет Яхвинского клинка, и клинок застывал, превращаясь в, правильной формы, ограненный кристалл. Затем, это превращение перекинулось на руку ангела. Абсолютная чистота ясного ума и чистого сердца изгоняла все глубже и глубже, внутрь тела ангела, белый свет смерти, из которого он состоял, превращая его руку в звенящий кристалл. Архангел Михаил взвыл от боли, в бешенстве оторвал еще уцелевшие остатки своей руки и исчез. Кристалл бывшего ангельского меча зазвенел - и рассыпался тысячей маленьких снежинок. Тело капитана упало навзничь. А его открытые глаза продолжали смотреть в Небо.
   И тогда, в абсолютной тишине, на поляне появились медведи. Оставшиеся ракшасы из личной гвардии архангела Михаила, бросали оружие, и, подняв руки, пятились, от вразвалочку, не торопясь идущих на них хищников. Следом появились змеи, и окружили тело павшего капитана. И тогда на поляну вышли земляне. Впереди шла девушка. Ее длинные, с чуть зеленоватым отливом волосы спадали до самых щиколоток. На ее красивой бархатистой коже, по плечам, на щиколотках и по внешней стороне бедер красовалось по нескольку тоненьких чешуек. Капитан Гилтониас наверняка бы узнал ее. Девушку звали Лайла.
   - Что бы не происходило сейчас, я прошу вас не вмешиваться, - ее голос напоминал перезвон колокольчиков и с трудом различался на фоне журчания реки. Земляне образовали вокруг капитана Гилтониаса круг. Они взялись за руки. Их глаза закрылись. Их тела начали плавно покачиваться. Возник откуда-то из глубины и стал все больше нарастать очень странный звук. Он заставлял вибрировать сердца. Он заставлял в едином такте вибрировать все вокруг:
   - А - О - У - М - М!!!
   И тогда луч Солнца, совершенно прямой, необыкновенно яркий, отвесно упал на тело Гилтониаса. И Арии своими глазами увидели, как края огромной раны поползли друг к другу и начали стягиваться. Землисто-серое лицо капитана начало приобретать розоватый цвет. Вдруг, его грудь медленно поползла вверх, с шумом втягивая воздух, опала, снова поползла вверх, снова опала. Земляне обступили его со всех сторон, бережно подняли на руки и понесли в лес. Следом за ними, скрылись змеи.
   Земляне позволили сопровождать капитана лишь троим, наиболее близким его друзьям. Здесь были Элрондас и Танталиас, и инженер, тот самый, чей голос капитан Гилтониас слышал последним, тогда, на "Ари Атаре".
   Медведи же обступили оставшихся ракшасов, и, не давая им отбежать ни вправо, ни влево, долго гнали их по той самой дороге, по которой они пришли.
   Оставшиеся Арии нашли огромный камень. Было не в человеческих силах его поднять, но ХАРО их было настолько сильно, что камень оторвался от земли, поплыл к месту поединка, где и был аккуратно уложен на то самое место, где упал капитан Гилтониас.
   Арии собрали все бронзовые трубки, и большие и маленькие, оружие ракшасов. Тщательно отчистили их от гари и пороха. Нашли расщелину, в которой не было ничего живого, и сложили там плавильню. Там, из всего этого оружия была отлита статуя, изображавшая поединок славного капитана Гилтониаса с архангелом Михаилом. С помощью бревен и рычагов, статую подняли на гору, и установили на уже приготовленный камень.
   Эту статую пока не нашли, но когда археологи, исследующие Поволжье, откопают ее под слоем грунта - они, наверное, долго будут гадать, что же она означает.
  
  
   - Почему ты меня не боишься - я же ракшас? - Гыр Грыкхм лежал на широком плаще, прямо на земле, как и подобает боевому вождю, и только густой кустарник отделял его от остальных воинов.
   Она улыбнулась:
   - Ты убил того, кто научил ракшасов убивать землян.
   - А, этот? - отмахнулся Гыр Грыкхм, - Я приказал казнить его давным- давно. Я уже даже не помню его имени.
   - Не его - Иогуна.
   - Что?! И здесь он? Каждый раз, когда мой народ пытаются втянуть во что-то гадкое, в то, что разрушает их изнутри, за этим обязательно стоит Яхве. Только, когда есть Настоящий ВОЖДЬ, марсиане - сила. Когда с ними нет настоящего вождя - они начинают скучать, а когда скучают - могут нечаянно поискалечить друг друга, - Гыр Грыкхм лежал и рассказывал, глядя в звездное небо, а девушка землянка лежала и слушала, положив голову на его широкую грудь, - Настоящий ВОЖДЬ может быть только один - тот, кто родился ВОЖДЕМ. Тот, в ком собраны лучшие частички душ, самых лучших из моего народа. Когда ВОЖДЬ умирает - не бывает достойных сменить его - каждый из них, каким бы сильным он не был - все же не ВОЖДЬ. А потом - пятнадцать лет доказывать всем вокруг и осознавать самому - что ты и есть - ТОТ САМЫЙ. Еще несколько лет уходит на то, чтобы вновь объединить погрызшиеся и передравшиеся за время, прошедшее с момента моей последней смерти, племена. И только потом удается продолжить то, что начинал в прошлой жизни. За то добавляется новое видение, потому что все твои соратники, все те, кто шел с тобой рука-об-руку, все те, кто был лучшими тогда - частички душ всех их теперь живут в тебе. Интересно, если бы каждый раз не тратилось столько лет! Если бы я мог появляться в день своей смерти, уже снова родившийся и уже взрослый - где бы мы уже были сейчас?! Осваивали бы спутники Юпитера? Построили бы военные городки на Фобосе, Геймосе и Луне. А может быть, уже осваивали бы незаселенные планеты, где-нибудь в районе Альфы Центавра?! Но стоит мне умереть - как начинается разброд и шатания. Междоусобицы, резня, беспредел. На пару десятков лет, а, бывает, и больше, если мне вдруг почему-то не удается сразу родиться, наступают мрачные времена. В этот мрачный период - не жди от них ничего хорошего. Но силу - они понимают всегда. Хороший отпор, если не разозлит, может отрезвить их, даже когда рядом нет ВОЖДЯ.
   Кстати, ответь мне на один вопрос? Я же видел! И честно сказать, когда я это увидел, даже МНЕ, в какой-то момент стало страшно! Ведь вы же могли разнести в пух и прах мое войско, и войско Иогуна. Даже, если бы мы объединились и пошли против вас, вы бы могли запросто сравнять нас с землей и уничтожить! Все наше великое войско - бессильно против вас, и могло быть истреблено еще за первый, сотворенный нами беспредел! Скажи мне, ПОЧЕМУ?! Почему вы никогда не защищаетесь?!!! Почему никогда не даете отпор? Мои люди считают вас слабыми и трусливыми. Но я - ВОЖДЬ, и меня не проведешь мнимой слабостью. Мои люди жарили вас на вертелах вместо кабанов!!! Себе вечером на ЗАКУСКУ К ПИВУ!!! Что ЕЩЕ нужно сделать, чтобы заставить вас сражаться, хотя бы за свои жизни?!! Ответь мне, Лайла.
   - Ты не понимаешь..., - Лайла улыбнулась ему грустной улыбкой, и печаль стояла в ее глазах.
   - Я не могу этого понять! - выпалил Гыр Грыкхм, - Объясни!!!
  
   Гыр Грыкхм размашистым шагом шел по широкой поляне. Был общий сход. Толпа шумела и гудела. Его уже взрослый сын встретил его жестким колючим взглядом.
   - Зачем ты позоришь себя, отец?! Зачем, ты связался с этой негодной землянкой?! Ты даже перестал посещать свой гарем!
   - Да! Если так будет продолжаться - мы изберем себе нового Вождя!
   - Что?!! - взревел Гыр Грыкхм. Его клинок описал дугу, разрубая надвое тело наглого выскочки. ВОЖДЬ бросил грозный взгляд на сына.
   - Хочешь бросить мне вызов?!! Давай!!! Бери меч!
   Сын не шелохнулся. Гыр Грыкхм обвел взглядом толпу. Ракшасы опускали глаза, боясь встретиться с тяжелым взглядом ВОЖДЯ.
   - Пока сердце бьется, Я - ВОЖДЬ!!! - Клинок Гыра Грыкхма коснулся горла сына, - Придержи язык! СЫН! - процедил ВОЖДЬ и размашистой походкой двинулся дальше. Никто больше не посмел сказать ни слова.
  
   И снова ночь окутала лагерь. За этот день, они почти не встречали сопротивления - деревни ракшасов присоединялись к ним почти добровольно. Все-таки, основные силы врага были сломлены, когда пал Иогун. Хотя, Гыр Грыкхм подозревал, что еще не раз встретит коварного ангела.
  
   - Наши души, - прошептала Лайла, - не делятся на составные части.
   - А-а! Ты об этом?! - рассмеялся Гыр Грыкхм и обнял девушку, - От ВОЖДЯ всегда рождается достойный сын - так что твоя душа не погибнет! - Он засмеялся, обнял и поцеловал девушку, - Уже в следующей жизни, ты сможешь стать мужчиной, а потом и великим воином....
   Лайла серьезно смотрела ему в глаза:
   - Ты не понимаешь. Наши души вообще не делятся. Они растут целиком. А не только одной своей частью, той, которая когда-нибудь станет частичкой ВОЖДЯ.
   Гыр Грыкхм остановился. Его взгляд стал спокойным и устремленным в даль.
   - Я догадывался о чем-то подобном. Ваши глаза. Таких глаз не бывает. И то, как вы живете. По одному, по двое, реже - маленькими группками, но, что бы там ни говорили мои люди, насчет того, что вы никакие воины, вы - НИКОГДА не деградируете. Вы в состоянии не опускать глаза даже под МОИМ взглядом. Ты - ЖЕНЩИНА, в состоянии говорить со мной - ВОЖДЕМ на равных! Мне временами начинает казаться, что у вас КАЖДЫЙ - ВОЖДЬ!
   - В чем-то, наше устройство похоже на ваше. У нас тоже есть то, что играет роль вашего ВОЖДЯ. Только это-сам Дух планеты, САМА МАМА-ЗЕМЛЯ. Только мы не отдаем ей лучшие частички своих душ, мы - цельные. И наши души соединены с ней не частью, а целиком - всей сутью, всей душой. И не после смерти, а каждый миг, каждую секунду, ПОСТОЯННО.
   - Тогда, я тем более, не понимаю!!! Я - ВОЖДЬ, и в бою, я стою сотни моих воинов! Если у вас КАЖДЫЙ - ВОЖДЬ! И каждый миг, каждую секунду, он подсоединен к ВЕЛИКОМУ ВОЖДЮ! Тогда почему, вы не можете противостоять нам?!! Что не дает вам, дать нам отпор?!! Что не позволяет вам защитить себя, когда мы убиваем вас?!!
   - Когда вы пришли на Землю - каждое ваше действие, каждый ваш поступок причиняли боль Маме-Земле. И каждый из нас чувствовал эту боль. Тогда мы могли просто убрать вас. Тогда, для нас не имело значения, кто вы и что вы. Вы были ЧЕМ-ТО, что причиняло МАМЕ боль, а значит, ЧЕМ-ТО, что НЕ ДОЛЖНО было существовать ЗДЕСЬ.
   Но сейчас, вы РОЖДЕНЫ на Земле. И, хоть вы ЕЕ и не чувствуете, вы как бы включены в единый дом, в единый организм Мамы-Земли. Поэтому, сейчас все переменилось. Теперь, землянин, убивший ракшаса, должен прожить за него ту часть его жизни, которую ракшас не успел прожить, и совершить все лучшее, что он не успел совершить. Так было бы, если бы землянин случайно убил землянина, еще не прошедшего свой путь. Теперь, это распространилось и на вас. Но, что ЛУЧШЕЕ, для ракшаса? Сжечь кусок леса, чтобы на его месте образовалось плодородное поле, чтобы его деревня могла вырастить хороший урожай, чтобы его родные и близкие не голодали. Это - то лучшее, что должен был, и не успел сделать ракшас. То, как он хотел, но не смог позаботиться о своей семье, о своем народе. Это то, что должен сделать убивший его землянин. Но мы не можем этого сделать, потому, что деревья - это тоже души землян! Он (землянин) должен это сделать, но он не может, он не может, но он должен! И тогда боль разрывает душу землянина, и он умирает. И очень не скоро сможет родиться вновь. Эту боль невозможно вынести. Гораздо легче погибнуть от вашей руки, хотя вы никогда не дарите легкую смерть!
   Гыр Грыкхм молчал. Он вспомнил марсианских жуков-могильщиков. Когда такой жук ползет по крепкой шкуре марсианина - он не может прокусить ее, а его самого ничего не стоит прихлопнуть! Но, если такой жук пролезет внутрь через нос, или ухо, или свежую рану спящего - его не остановить. И невозможно зажать и вырезать его. Он несется, прогрызая все на своем пути, пока не убьет тебя! Страшная смерть! А сейчас, таким жуком стал он и его народ - для этих людей и их планеты!
   - Пока Я - ВОЖДЬ! А значит, еще посмотрим, - пробормотал Гыр Грыкхм.
  
   - Почему ты так часто пропадаешь? - спросил Гыр Грыкхм, - Ночь - ты со мной, потом два дня тебя нет. Потом ночь или две ты снова со мной - и снова куда-то уходишь. Разве не лучше, жить рядом со мной? Одеваться в прекрасные наряды, которые мне нередко удается добыть в походах?
   Лайла недоуменно оглядела себя:
   - Прости, не понимаю. Разве мое тело стало совсем некрасивым, что ты хочешь упрятать его в шкуры?
   - Ну, зачем обязательно в шкуры, - рассмеялся Гыр Грыкхм, - Для тебя, я прикажу своим людям воссоздать технологию шелка! Был на Марсе такой материал - очень тонкий, и нежный, почти как твоя кожа, но при этом очень прочный. Да и меха, часто бывают очень красивыми, - он протянул ей наряд. Лайла задумчиво перебирала платье, красиво отделанное разными сортами меха.
   - Вот смотри! Эту белочку убили вовремя. А вот эта - еще не успела пройти свой путь - ее жизнь оборвали до срока. Разве ты не чувствуешь?
   Гыр Грыкхм присел возле нее.
   - Чего тебе не хватает, Лайла? Почему ты все время уходишь?
   - Пойми, я не могу принадлежать тебе.
   - То есть как?!!
   - Я могу быть с тобой. Но, ни одна земная девушка не может принадлежать, даже ВОЖДЮ, так, чтобы быть его собственностью. Посмотри на Солнце! Конечно, ты - ВОЖДЬ, и можешь считать, что Солнце светит только для тебя! Но, если оно будет светить ТОЛЬКО для одного тебя, ему поневоле придется уменьшиться до размеров того костра, у которого ты греешься вечерами. Ты можешь быть здесь, - она взяла его руку и прижала к своей груди, так, что он почувствовал, как бьется ее сердце, - Ты можешь быть в самом центре моего сердца. Я могу любить тебя так сильно, как только это вообще возможно. Но пойми! Любить тебя - и отказаться от всего огромного и прекрасного Мира вокруг - это разные вещи. Если ты заставишь меня отказаться от всего Мира - я стану маленькой и тусклой, как многие из ваших женщин. И тогда - я умру - потому что земляне так не живут.
   Гыр Грыкхм погладил ее по длинным прекрасным, с чуть зеленоватым отливом, волосам.
   - А про Солнце - это ты здорово сказала! - если бы он знал тогда, что это была не аллегория...
  
   Войско Гыра Грыкхма все дальше продвигалось на запад. И по мере их продвижения все более необычным становилось поведение ВОЖДЯ.
   - Кто приказал рубить на костры живые деревья?!
   - А что такого, ВЛЖДЬ?
   - Ты хочешь, чтобы нас видели в любой деревне, километров за двести?! Чтобы успели спрятаться, а потом ударить нам в спину?!
   Но большинство деревень присоединяются к нам, стоит только нам появиться!
   - Для костров - существует сушняк - и жара больше - и дыма меньше!
   - Так, за ним же идти надо!
   - А ты что, собрался отрастить жирное брюхо?! И какой после этого от тебя будет прок в бою?!
   Потом, ВОЖДЬ приказал срезать дерн под костровища, и обкладывать их камнями. А, уходя, заливать костровища большим количеством воды, уложив предварительно снятый дёрн на место!
   - Трава под костровищем высыхает, и может загореться! Вы что, хотите лесного пожара?! А вы сможете от него убежать?!
   Никогда раньше дерн не срезали и костровища не обкладывали - и никакого пожара не было! Но, ВОЖДЬ приказал...
   Потом, он приказал охотиться с одного налета, а не преследовать дичь до последнего - силы - де, пригодятся в походе! На сбор сушняка, значит, силы тратить не жалко, а на преследование добычи? Приказы ВОЖДЯ - не обсуждаются!
   Они все ближе приближались к территории Вождя западных ракшасов. И все чаще Гыр Грыкхм отправлял разведку. И вот, разведка вернулась с ошеломляющими новостями: "Западный Вождь пал - на восток движется войско высоких белых людей! Они уничтожают ракшасов! Деревни сметают подчистую! А поля засаживают саженцами деревьев!"
   Гыр Грыкхм призадумался: "Если Западный Вождь был такое же существо, как Иогун, кто же тот ВОЖДЬ, что сумел его победить?!!"
  
   Войско Ариев приближалось к большой широкой реке. Разведка доложила - на том берегу их ждало войско ракшасов.
   - Что-ж, посмотрим, кто такой этот их Вождь Иогун, - произнес капитан Гилтониас, его ладонь привычно легла на рукоять меча Таймелоура.
  
   Гыр Грыкхм стоял на высоком обрыве и наблюдал. Вдалеке показались белые люди. Они шли широким клином. Над правым плечом у каждого торчала рукоять меча. Над левым виднелся лук. Гыр Грыкхм подозвал одного из командиров:
   - У западного Вождя были пики, изрыгающие огонь?
   - Не поручусь, что это не байки - но, говорят, у него были даже большие трубы, на специальных подставках, плюющиеся камнями, которые нужно было закатывать туда вчетвером.
   "Поистине, великие воины", - подумал Гыр Грыкхм, - "Раз они пренебрегают огнестрельным оружием даже после того, как столкнулись с ружьями и пушками!"
   По мере приближения, стали видны фигуры этих людей. Очень высокие. Совершенно лишенные ширины и массивности. Волосы чуть ниже плеч имели серебристый оттенок. Белые просторные рубахи, с какой-то замысловатой вышивкой. Вождь вгляделся - вполне возможно - вышивка означала ранг - у всех воинов, она была разной. Их кожа - Гыр Грыкхм никогда раньше не видел такой кожи - совершенно лишенная волос или чешуек, не зеленоватая, как у землян, и не темно-бурая, как у ракшасов, их кожа была абсолютно белого цвета, как ткань их рубах.
  
   Капитан Гилтониас осматривал противоположный берег. Высокий берег. Обрывы. Совсем мало места для высадки.
   Барабаны на той стороне загрохотали сильнее и смолкли. На берегу появился высокий ракшас. Его тяжелые массивные мышцы перекатывались при каждом движении. Широкие меховые ножны полностью скрывали меч, так, что из них не была видна даже его рукоять. Предплечья воина украшали широкие полоски кожи с массивными металлическими бляхами. Его шею охватывало широкое ожерелье из волчьих и медвежьих клыков. На плечах воина красовалась тяжелая медвежья шкура. Ракшас пошевелил плечами, и шкура рухнула на землю, обнажая могучий торс воина.
   - Я, Вождь ракшасов, предлагаю тебе, белый Вождь, переговоры. На плотах, на середине реки. Возьми с собой двоих воинов - я возьму с собой двоих моих людей.
  
   - Мой капитан, это может быть ловушкой! Мы же знаем - этому народу не ведома честь.
   - ХАРО! - ответил капитан Гилтониас.
   - Мой капитан - это слишком неосторожно.
   - Приготовьте, пожалуйста, плот. Танталиас, мне будет очень приятно, если именно вы составите мне компанию в этих переговорах.
   - Да, мой капитан, - улыбнулся Танталиас.
   - Мой капитан, я хотел бы пойти с вами, - произнес инженер.
   - Вы слишком нужны нам здесь. Прости. Кто, если не вы, сможет довести до совершенства технологию изготовления наших синих мечей? - капитан Гилтониас обернулся, - Элрондос, может быть вы - согласитесь составить мне компанию?
  
  
   - Грык! Гыррым! Ко мне! Плот мне! Быстро! - прорычал Гыр Грыкхм.
  
   Два плота медленно шли навстречу друг другу. Два вождя изучающе смотрели друг другу в глаза.
  
   - Вождь, Иогун? - спросил капитан Гилтониас. Гыр Грыкхм усмехнулся, обнажая массивные клыки:
   - Тому, кто незаслуженно называл себя вождём - Иогуну, пришлось немножко... умереть. Как гласит Священное писание, которое писал Я - "ИБО - НЕХУЙ!" Меня называют Гыр Грыкхм - и я - ИСТИННЫЙ ВОЖДЬ ракшасов.
   Оба молча изучали друг друга, и у каждого в голове вертелся вопрос: "Если тот "вождь" был таким же существом, как тот, с которым пришлось столкнуться мне, тогда КТО ТЫ - сумевший победить ТАКОЕ?!!"
   - Хочешь боя, белый Вождь? - произнес Гыр Грыкхм, - Боя не будет!
   - От чего же? - спросил капитан Гилтониас, - Может быть, Великий Вождь ракшасов - боится?!
   Гыр Грыкхм усмехнулся:
   - От того - что в этом бою не будет победителей. Вы останетесь на том берегу - а мы на этом.
   - Мы возьмем ваш берег штурмом, - произнес капитан Гилтониас.
   - Да?! - рассмеялся Гыр Грыкхм - Приступайте! Мы перестреляем вас еще на подходе.
   - Вот как?! - рассмеялся капитан Гилтониас, - Ракшасы научились стрелять?!
   Гыр Грыкхм усмехнулся - и Солнце блеснуло на его массивных клыках.
   - Белый Вождь хочет посмотреть, как мы стреляем!!! - проревел голос Вождя, накрывая собой оба берега.
   На берег вышел ракшас со связкой ружей. В сотне метров от него, кто-то швырнул в воздух четыре камня. Меняя однозарядные ружья, ракшас успел сбить в полете все четыре. Брови Ариев поползли на лоб. И только капитан оставался невозмутим.
   - Танталиас - будьте добры, - произнес капитан Гилтониас.
   Танталиас натянул лук - и длинная тонкая стрела взмыла в небо и, разрезая воздух, понеслась к верхушкам деревьев. Ракшасы задрали головы. Сбив один единственный лист, стрела пролетела дальше и упала на землю. Лист медленно кружился и падал. И сотни глаз не отрываясь смотрели на него. И когда лист плавно лег на землю, ракшасы обнаружили, что он даже не был разорван, а лишь его ножка была аккуратно срезана у основания.
   - Боя не будет, - повторил Гыр Грыкхм, - На твоём берегу больше нет ракшасов - а, значит, мне нечего там делать - вам же, нечего делать на моём берегу.
   Капитан Гилтониас окинул пронизывающим взглядом Вождя ракшасов. Голос капитана зазвенел льдом:
   - То есть, вы предлагаете, чтобы мы спокойно сидели на том берегу, пока вы здесь убиваете землян?!
   - Если вам интересно, - прорычал Гыр Грыкхм, - Я много лун тому назад приказал казнить каждого, кто убьет землянина! Хочешь еще о чем-нибудь спросить?! Нет?! Вот и отлично! Потому что, если хочешь знать - я вообще отвечаю на твои вопросы только потому, что ты - ВОЖДЬ этих белых людей!
   Танталиас чуть-заметно вздрогнул. Элрондос сдержался.
   - Я хочу, чтобы моих людей пустили убедиться, что НИКТО из вас не обижает землян, - ледяным тоном произнес капитан Гилтониас.
   - Вот как?! - усмехнулся Гыр Грыкхм. Его взгляд упал на рукояти синих мечей, что висели за плечами Танталиаса и Элрондоса. Вождь не мог знать, что любой взрослый Арий мог в два удара перерубить таким мечом сухостоину размером в обхват. Но безошибочное чутье ВОЖДЯ подсказывало ему об истинной ценности этого оружия, - Хорошо! - произнес ВОЖДЬ, - Но в обмен ты дашь мне технологию изготовления вот этих ваших мечей!
   Танталиас вздрогнул еще сильнее. Элрондосу огромного труда стоило сдержаться.
   - Наших мечей?!!! - усмехнулся капитан Гилтониас.
   - Вот видишь? - усмехнулся ВОЖДЬ, - Ты хочешь уступки от меня? А что готов уступить ТЫ САМ?! Боя не будет! Переговоры окончены!
   Плот Гыра Грыкхма начал поворачиваться. ВОЖДЬ стоял выпрямившись во весь рост и расправив плечи. Он не пригнулся и даже не оглянулся, спокойно повернувшись к армии Ариев широкой ничем не защищенной спиной.
   Танталиас вскинул лук.
   - Нет!!! - глаза капитана Гилтониаса полыхнули огнем.
   - А разве они соблюдают законы чести?
   - А ты решил уподобиться им?
   "Ну, силен!" - пронеслось у него в голове, - "Вот так, спокойно повернуться спиной к врагу?!! До чего же силен!" И в его голове, отчетливо, как будто были произнесены только что, вспыхнули слова:
   "- А, разве в ЭТОМ народе есть "лучшие"?!
   - Увидишь и таких. Ты скоро все увидишь, капитан Гилтониас, - отвечал ему Святогор-Богатырь."
   Кажется, сегодня он увидел.
  
   Вечер окутал лагерь. Били барабаны. Воины исполняли боевой танец. Их тела двигались и изгибались, уклоняясь от невидимых ударов. Мечи и дубины вскидывались, нанося и отражая удары невидимого противника. Гыр Грыкхм прогуливался по лагерю. Ему нравилось происходящее. Ракшасы были сильны и подтянуты. Они демонстрировали свое искусство боя. Не осталось и следа от той разнузданности и расхлябанности, которая имела место в самом начале их великого похода. Он обнаружил на своем запястье ладонь Лайлы:
   - Пойдем, Гыр! Пойдем! Я хочу тебе кое-что показать.
   Он взглянул в ее горящие озорным огнем глаза:
   - Куда?!
   - Пойдем! Это круг камней. Место, созданное Гипербореями. Двенадцать камней, величиной с небольшую гору стоят вертикально, точно по кругу!
   Полная луна стояла на небе, и освещала все вокруг таинственным светом.
   - Гипербореями?! А это еще кто такие? Ну, пойдем! - усмехнулся Гыр Грыкхм, заражаясь ее веселым смехом.
   - Нужно будет переплыть через реку - ты не боишься промокнуть? - весело щебетала Лайла, ведя его по одной ей известной тропе.
   - Переплыть через реку?!
   - Это остров. Вверх по течению реки.
  
   Капитан Гилтониас надел новую расшитую рубаху. Лайла назначила ему свидание. Сердце капитана колотилось, как при первом свидании. Он надел мягкие сапожки с новой меховой оторочкой. Элрондос подсказал ему, какую из белок можно подстрелить, не опасаясь, что оборвешь ее жизнь до срока. Капитан застегнул новый кожаный пояс, украшенный сиреневатыми камнями, символизирующими Фаэтон, обрамленными листьями, выточенными из зеленого камня, символизирующего Землю. Гилтониас пристроил за спину меч, в новых, скрывающих от посторонних глаз рукоять, ножнах.
   - Ты не ошибешься, - сказала Лайла, - Вверх по течению отсюда, находится остров. В самом его центре, находится круг из камней. Камни, размером с небольшую гору, стоят вертикально, точно по кругу. Там, я буду ждать тебя.
   Капитан Гилтониас слышал что-то, о подобных кругах камней. Их воздвигали гипербореи. Возможность прикоснуться к истории другой ветви фаэнских кланов будоражила капитана. Капитан Гилтониас на всякий случай проверил тетиву лука и оперение стрел, и отправился к тому месту, где еще днем разглядел остров, и где лежал заранее припасенный им маленький плот, чтобы переправиться на него.
  
   Они увидели друг друга почти одновременно.
   - Ры-ы-гр!!! - Взревел Гыр Грыкхм, - Ты предала меня! Сколько еще здесь этих белых людей?!!
   - Ни одного, Гыр! Я не предавала тебя! - в глазах Лайлы стояли слезы.
   - Значит, Гыр?!! - В голосе капитана звенел металл, - Я полагал, что меня пригласили сюда на свидание?! Оказывается, меня позвали сюда, лишь для того, чтобы сообщить, что МНЕ предпочли ДРУГОГО!!! И кого... Ты могла хотя бы сказать мне об этом наедине, Лайла!
   - Тебе?!! Предпочли?!! - взревел Гыр Грыкхм, - Эта женщина принадлежит МНЕ!!!
   - Принадлежит?!! Тебе?!! - голос капитана взмывал, и падал, как айсберг, обрушивающийся с высоты, - Такая женщина не может принадлежать!!! Тем более, такому, как ты!!! Принадлежать ЕЙ - честь, достойная лишь лучшего из лучших!!!
   - Хватит с меня того, что ты уничтожал ракшасов, всех без разбора!!! Ты убивал мой народ!!! Многие из них сейчас могли стать моими людьми!!! Так теперь, ты еще и протягиваешь лапы к МОЕЙ женщине!!!
   - Всю свою жизнь, я сражался с марсианами, защищая Землю!!! И для чего!!! Чтобы узнать, что земная девушка предпочла... МАРСИАНИНА!!!!!
   Клинки сами скользнули им в руки. Каждый вложил всего себя в этот удар. Искры и грохот сотрясли все вокруг. Мечи сблизились на расстояние ладони и... не ударились. Мышцы Вождя и капитана вздувались. Их кости трещали от натуги, но клинки Таймелоуров отказывались биться друг против друга. Два меча, как два магнита отталкивали друг друга на расстоянии ширины клинка.
   - А-А-Р-Р-Р!!! - взревел Гыр Грыкхм, быстрым движением закидывая меч обратно в ножны, - Я разорву тебя голыми руками.
   - Ну, давай!!! Иди сюда!!! - вскричал капитан, убирая меч и чуть доворачивая корпус, чтобы применить тайное искусство рукопашного боя, несколько тысячелетий оттачиваемое его родным кланом.
   - Гыр! Гилтониас! - Лайла бросилась между ними, - Гыр! Если ты убьешь его - я не смогу этого пережить! Я Люблю его! Мне не вынести этой боли. Зачем тебе тогда будет нужна безвольная кукла?! Лишенная жизни?! Лишенная возможности смеяться?!
   - Так значит - ЕГО? - гаркнул Гыр Грыкхм.
   - Гилтониас! Если ты убьешь его - я не смогу этого пережить! Я Люблю его!
   - КОГО?! - в один голос буркнули Вождь и капитан. Их глаза уперлись друг в друга.
   - Прошу прощения..., - Из-за одного из огромных камней появилась высокая фигура в длинном сером плаще.
   - Зайди завтра - я занят!!! - рявкнул Гыр Грыкхм.
   - Вы не могли бы заглянуть чуть позже! - не оборачиваясь произнес капитан Гилтониас.
   - Прошу прощения, но меня сюда пригласила Лайла.
   - Что?! И тебя?! - в один голос произнесли Гыр Грыкхм и капитан Гилтониас, одновременно поворачивая головы.
   - Мое имя - Литай. - продолжил незнакомец.
   - Что?!! - поразился Гыр Грыкхм, - Ты называешь нам СВОЕ ИМЯ?! Свое ИСТИННОЕ ИМЯ?!!
   - Я не ослышался? - произнес капитан Гилтониас, - Вы сказали не "Меня зовут", а "Мое имя"?!
   - Вы не ослышались - я именно назвал вам свое имя. Видите ли - я не из этого мира, так что в этом мире существует очень немного сил, способных мне повредить.
   - Вобще-то, мы тоже не слишком похожи на настоящих землян, - ответил Гыр Грыкхм.
   - Я не совсем об этом, - произнес Литай, - Раз все, здесь присутствующие - ВЫСШИЕ, полагаю, не будет особого вреда, если я сообщу вам эту информацию: Звезду, породившую мою родную планету, вы давно уже не увидите в небе. Когда каждый житель каждой планеты, составлявшей наш Мир, стал Высшим, и ушел на Звезду, Звезда расширилась - и тогда в нее ушли и все планеты, потому, что планета, дорастившая всех своих детей до состояния Высших, сама становится Высшей. И тогда Звезда-Мама слилась со Звездой-Отцом, и они исчезли из нашего пространства, чтобы, где-то очень далеко породить новую Галактику, где каждый человек родился Звездой, а духи планет родились Богами. Моя жена родилась Звездой, и сейчас на рожденных ею планетах, наверное уже рождаются люди. И моя дочь родилась Звездой.
   - Погоди-ка! - произнес Гыр Грыкхм, - Ты сказал - ВЫСШИЕ?! Что значит, ВЫСШИЕ?!
   - Ты, Гыр Грыкхм, прошел весь свой путь - и стал Высшим, когда, лишившись Гнезд Душ, лишившись Духа родной планеты, заранее обреченный на смерть, ты со своими людьми, пошел в бой против многократно превосходящих вас сил врага, чтобы защитить живую планету, которую ты даже не знал. В этот момент, ты стал Высшим, и мог уйти на Солнце, чтобы пройти свой второй путь, живя там, а потом, однажды, родиться Звездой. Но в последний миг твоей жизни, в тот самый миг, когда, израсходовав весь запас ракет и практически полностью выработав все горючее, твой флагман шел на таран на флагман Патриарха Великой Всемарсианской церкви Яхве, в тот самый последний миг, Земля ощутила твою последнюю мечту. Ты так сильно хотел, еще хотя бы раз коснуться ногами живой планеты, вдохнуть хотя бы один глоток чистого воздуха, выпить хотя бы один глоток чистой живой воды и хотя бы на миг, в последний раз увидеть живое Небо, и Солнце, сияющее в нем, что Земля родила тебя здесь.
   - Погоди-ка, о чем это ты? - спросил капитан Гилтониас.
   - Ты, капитан Гилтониас, прошел весь свой путь - и стал Высшим в тот самый миг, когда, поняв, что помощи ждать не от кого, что никто, кроме вас не отделяет живую планету от страшной силы, способной ее уничтожить, и тогда, благородный "Ари Атар", ваш славный крейсер, ринулся в бой, один против целого флота.
   - Погоди-ка!!! - вскричал Гыр Грыкхм, - Белый крейсер! Крейсер с Земли! Так вот почему, Лайла ничего не знала о "лодках плывущих в черном небе, среди Звезд", вот почему она говорила, что земляне никогда не отправляли крейсера! Но я же ВИДЕЛ, что он пришел с Земли!!! Белый крейсер, отважно бросивший вызов всему марсианскому флоту!!! Белый крейсер, что так вдохновил моих воинов, когда мы ринулись в бой против многократно превосходящего нас флота церкви, чтобы своими телами закрыть Землю, не дать Яхве пройти! Белый крейсер!!! Так это был...ТЫ?!!!
   - Прошу прощения!!! - капитан Гилтониас повернулся в недоумении, - Я же видел, что на марсианском флоте происходит что-то странное! Мне показалось тогда, что кто-то поднял бунт! Причем, бунт начинался с самых слабых кораблей. Теперь, насмотревшись на вас вблизи, я понимаю, что это были корабли смертников!!! Туда отправляли тех, кто был неугоден вашим правителям! И с такого корабля... ТЫ!!! Так это был ТЫ!!! С такого корабля, ты сумел поднять бунт?! И развернуть часть флота ЗА Землю?!!
   Вождь и капитан с восхищением смотрели друг на друга.
   - Прости меня, Вождь Гилтониас, - проворчал Гыр Грыкхм, - Я не могу отнять любовь у ТАКОГО человека. Я уйду с твоего пути.
   - Прости ТЫ меня, благородный Гыр Грыкхм, - медленно произнес капитан Гилтониас, - Я не смогу спокойно жить, зная, что отнял любовь у ТАКОГО человека! Я не стану мешать твоему счастью.
   - Вы не понимаете, - прошептала Лайла. Из ее глаз текли слезы.
   - Я - из гильдии Серых Кардиналов. Вселенской гильдии переводчиков, - произнес Литай, - Планета, где сталкиваются представители разных миров, может предложить кому-то из нас родиться на ней. По большому счету, я пришел сюда из другого мира, поэтому, мне не столь важно, кто из вас победит, а кто проиграет. Но я могу перевести, помочь вам понять друг друга. Каждый из нас, переводчиков, уже какое-то время ЖИЛ НА ЗВЕЗДЕ. Поэтому, мы умеем заглядывать в суть вещей. Мы умеем совмещать несовместимое. Переводить друг другу языки народов, настолько разных, что для них просто немыслимо понять друг друга.
   - Х-мм, - обреченно произнес Гыр Грыкхм, - я и так более-менее сносно изъясняюсь на земном.
   - Благодарю вас, - ответил капитан Гилтониас, - я говорю на земном.
   - А вы замечали, насколько ваши попытки изъясниться на земном языке отличаются от того, как говорят сами земляне?
   - Ну, они говорят на своем языке с рождения. А мы всего несколько лет изучаем его.
   - Дело не в этом - язык можно выучить и за несколько дней. Дело в том, что вы не говорите на земном языке, вы пытаетесь словами из земного языка, выразить мысль, произнесенную на вашем родном языке. Вы не пытаетесь вникнуть в саму суть языка, которая отражает сущность самого народа, этот язык породившего. Вы слишком привыкли жить на одной своей планете, или в вашем случае, капитан Гилтониас, на отгороженном от всего остального мира кусочке Фаэтона на Земле. Вы слишком привыкли, что все кругом - люди. То есть, существа с вашей же планеты. Поэтому любой другой народ, если и отличается от вас по сути, то это отличие в деталях. Отличие же между вашими народами - не в деталях, а в самой основе, в принципе жизни. У вас даже структура душ - разная. У фаэнов души - отдельные, но соединенные в кланы. У марсиан - рой, из которого лучшие кусочки душ составляют душу ВОЖДЯ, а самые худшие кусочки - отсеиваются. У землян же душа вообще - одна на всех. Это сам дух планеты и души всех землян, объединенные в общую сущность. Их души никогда до конца не отделяются от духа планеты.
   И Любовь землян во многом отличается от вашей Любви. Что такое Любовь для вас, капитан Гилтониас? Это - возможность лучшему из клана найти ту, единственную девушку, генный код которой идеально сочетается с вашим, и дает возможность следующему поколению стать еще более совершенными. После этого, вы имеете возможность продемонстрировать и доказать своей избраннице, что именно вы являетесь самым лучшим для нее, чтобы из всех возможных вариантов, она выбрала именно вас. В процессе любви, вы не сливаетесь полностью, а скорее сплетаетесь между собой, ваши души сохраняют при этом свою индивидуальную оболочку. Поэтому вместо одной большой вспышки, в момент наивысшего слияния, у вас происходит волна ярких всполохов. Поэтому акт любви, вам приходится дополнять отбором. Девушка производит полный генетический отбор, сперва, подбирая именно по генетическим признакам себе партнера, потом, еще и отбирая внутри своего организма из полученных генов только те, которые ей нужны.
   Для вас, великий Гыр Грыкхм, любовь - это возможность дать женщине, которая у вашего вида является предыдущим этапом развития человеческой души, более примитивным, чем мужчина, шанс родиться, наконец, полноценным человеком - то есть мужчиной. При этом для себя, вы имеете возможность, если правильно выбрали женщину, оставить наследника, который с момента вашей смерти, и до момента вашего нового рождения, сумеет сохранить и уберечь как можно больше из того, что вам за жизнь удалось создать. При этом, в процессе любви, ваша большая и более совершенная душа, не сливается, а скорее втягивает внутрь себя более маленькую и примитивную душу женщины. Вспышка в момент наивысшего слияния у вас происходит, и довольно яркая, но гораздо менее яркая, чем при слиянии душ одинаково высокоразвитых. Большая часть спектра просто недоступна маленьким душам ваших женщин. Поэтому акт любви вам приходится дополнять очень жестким физическим отбором, в котором выживают сильнейшие, и только лучшие кусочки их душ могут стать кусочками души ВОЖДЯ.
   Гыр Грыкхм и капитан Гилтониас ошарашено смотрели друг на друга.
   - Так это же..., - пробормотал Гыр Грыкхм, - означает, что к ним неприменимы вообще никакие мерила человеческой сущности. Один и тот же взгляд, одни и те же жесты, одни и те же поступки для ракшаса и для ария могут иметь вообще противоположное значение.
   - Вы знаете, - тихим голосом произнес капитан Гилтониас, - меня долгое время пугали собаки. В домах многих фаэнов живут кошки. Гиперборейские маги, говорят, даже путешествуют на огромных кошках. Кошки пришли с нами с Фаэтона. Мы знали их, а они знали нас. И тут, мы впервые увидели собак. Сперва, нам казалось, что в своей преданности нам, они полностью теряют свое достоинство. Честно говоря, это было неприятно и вызывало брезгливое отвращение. Позднее мы поняли - в своей любви к нам, эти существа просто переносили все свои жизненные ценности на нас. Они соблюдали достоинство, но не свое - а наше. Но, если это мы еще смогли понять, то представляете, каково нам было, когда эти существа бежали встречать нас, при этом яростно изгибая из стороны в сторону хвост и прижимая уши?! Когда кошка изгибает из стороны в сторону хвост и прижимает уши - это сигнал наивысшей опасности. Значит, в любую секунду появится враг, и настолько грозный, что совладать с ним будет очень непросто. У собак, эти же движения означают наивысшую радость. Умом, я понимаю это, но, честно говоря, когда я вижу собаку, бегущую ко мне прижав уши и яростно виляя хвостом, я до сих пор, невольно собираюсь внутри, и осматриваю пространство вокруг, на предмет возможного врага.
   - А представьте себе существо, постоянно находящееся в частичном слиянии со всеми остальными существами своей планеты, и с самим Духом планеты в том числе?!
   - То есть, землянин постоянно находится в... ?!
   - Ну, да. И даже когда умирают, они не отсоединяются. Любовь землянина не поддается никаким законам и рамкам. Ее невозможно ограничить или перенаправить. Любовь для них - не момент в их жизни - а единственно возможная форма существования! Когда землянин просто живет - его душа находится в частичном слиянии, почти таком же сильном, как у вас в момент Любви! Когда землянин именно любит кого-то, их души сливаются полностью, так, как если бы это было единое неделимое существо! Вспышки в момент такой Любви настолько огромные и яркие! Их иногда можно увидеть с расстояния нескольких километров! Именно поэтому у землян нет, и не может быть никакого отбора. Вспышки их Любви настолько яркие и сильные, что в них просто не способно выжить ничто дисгармоничное. Каждый землянин уже рождается с потенциалом Высшего. Каждый землянин может стать Высшим. При этом его невозможно ни остановить, ни заставить деградировать, ни сбить с пути - землянина можно только УБИТЬ.
   Лайлу не возможно провести ни формой, ни увещеваниями и заверениями. Лайла видит сущность - и любит сущность, и ей абсолютно не важно, в какую форму эта сущность обличена, какими действиями и поступками пытается завоевать, или отвратить ее любовь. Если Лайла любит капитана Гилтониаса и Гыра Грыкхма - ее бесполезно спрашивать, "кого же она все-таки любит", капитана Гилтониаса ИЛИ Гыра Грыкхма! И невозможно заставить ее выбирать! Лайла любит капитана Гилтониаса И Гыра Грыкхма, и все тут. А лишить ее любви одного из вас - все равно, что убить сразу и на месте.
   - Но, женщина, которая не только со мной... Это же ПОЗОР ДЛЯ ВОЖДЯ! У нее мог быть кто угодно ДО, но не после МЕНЯ, и уж тем более не ОДНОВРЕМЕННО со мной!
   - А много ли ты видел РАВНЫХ ТЕБЕ, великий Гыр Грыкхм?!
   - Никогда. А как такое возможно?! Я же ВОЖДЬ! Моя душа состоит из лучших частичек душ ВСЕХ марсиан!
   - А если стоящее перед тобой существо НЕ марсианин?!
   Гыр Грыкхм задумался.
   - Сейчас ты видишь сразу двоих, РАВНЫХ ТЕБЕ! И душа капитана Гилтониаса, и душа Лайлы, такая же огромная, и ничуть не меньше твоей собственной!
   Гыр Грыкхм ошарашено смотрел на них обоих.
   - Я уже понял, что капитан Гилтониас - ВОЖДЬ своего народа. Но, на счет Лайлы - это ты, по-моему, загну-ул! Если бы ее душа - была такая же огромная, как МОЯ! Тогда ей пришлось бы, занимаясь любовью с другими землянами - втягивать их души внутрь своей! Точно также, как я поступаю с женщинами! Но, ты же сам сказал, что земляне сливаются НА РАВНЫХ?!
   - ВОТ ИМЕННО!
   - ЧТО?!! - Гыр Грыкхм обеими руками пытался подобрать рухнувшую с размаха на землю челюсть, - Я же знал... Я же чувствовал... Ну и народ... Как такое возможно... Я чувствовал, но не верил самому себе!.. Ведь у них же... КАЖДЫЙ - ВОЖДЬ!!!
   - Да-а..., - протянул капитан Гилтониас, - Когда-то давно, когда я учился в университете, преподаватель говорил мне, так, скорее для общего развития:
   "Связывая свою жизнь с жизнью другого народа, и тем более, с представителями другой планеты, не забывай, что за внешним сходством, может скрываться сущность, иногда противоположная твоей собственной! Поэтому, трижды подумай, готов ли ты будешь изменить не просто свою жизнь, но даже САМИ ОСНОВЫ своей жизни?!", - капитан медленно окутал взглядом Лайлу и Гыра Грыкхма, - Но жизнь иногда бывает гораздо сложнее всего того, чему нас учили.
   - Да-а..., - протянул Гыр Грыкхм, - Мой народ меня не поймет, - он окинул долгим взглядом Лайлу и капитана Гилтониаса, - Но как я - без Лайлы?, - Гыр Грыкхм махнул рукой, - Эх-х!... Земля-не!..., - от души высказался он и сгреб огромными ладонями в охапку их обоих. Капитан Гилтониас попытался, было отстраниться:
   - А-а, да что там! - произнес он, и тоже обнял их обоих.
   На глазах Лайлы снова выступили слезы - но теперь это были слезы радости - она обнимала ТЕХ, кого ЛЮБИЛА!
   Литай стоял, и довольно улыбаясь, смотрел на них:
   - Ну вот! Кажется, теперь вы готовы к Обряду!
   - К какому обряду? - обернулись к нему Гыр Грыкхм и капитан Гилтониас.
   - Вы можете жить на одной территории лишь до тех пор, пока понимаете, насколько вы отличаетесь. Но, многие ли в ваших народах, в состоянии понять, что мерки одного народа, абсолютно неприемлемы для другого?! Многие ли в ваших народах смогут удержаться от того, чтобы расценивать поступки представителя другого народа по тем же самым критериям, по которым вы расцениваете свои собственные поступки? Рано, или поздно, в одном из ваших народов родится более сильный Вождь, который из самых благих побуждений, стремясь сделать мир чище и лучше, просто уничтожит два других народа, пытаясь загнать их в то, что является ЛУЧШИМ для его собственного народа, и в чем другие народы просто не смогут жить! Не сумев понять, он просто УБЬЕТ всех ДРУГИХ, хотя до последней минуты своей жизни, будет думать, что ведет их к СЧАСТЬЮ!
   - Да! Такое возможно! - и впервые за всю его долгую жизнь, на лице гордого капитана, который, не моргнув глазом, ринулся в бой против целого флота, который не побоялся один на один сразиться с ангелом, проступил страх. И даже не страх за то, что его народ может быть уничтожен, охватил капитана Гилтониаса, гораздо более глубокий страх охватил его. Капитан вдруг реально ощутил, что он и его народ может оказаться тем, КТО убьет. Капитан бросил взгляд на Гыра Грыкхма. Лицо Вождя стало землисто-серого цвета. Их глаза, глаза противоположных по сути существ, встретились, и вдруг они поняли, что оба они испытывали один и тот же страх.
   - Мой сын - замечательный человек, - произнес Гыр Грыкхм, - но могу ли я поручиться за него в этом...
   - Я в любую секунду готов доверить Танталиасу свою жизнь..., - произнес капитан Гилтониас.
   - А, где будут жить ваши дети? - спросил Литай, - Может быть, в фаэнском клане? Или в лесу - по-одному? Или, может быть, в твоем народе, Гыр Грыкхм?
   - Детей землянки - нельзя в казарму! - возмутился Гыр Грыкхм, - Но, как мои дети смогут жить, чтобы не поднять воинов в бой? За Жизнь?! За свободу?! За весь этот Мир вокруг?! Чтобы уберечь! Отстоять! Защитить!
   - Жизнь в лесу - прекрасна, - воскликнул капитан Гилтониас, - Но, как же можно жить без Чести?! Иногда, без высокой эстетики?! Без ХАРО - света сердца?! Вряд ли может быть что-то прекраснее земного цветка и совершеннее снежинки! Но как можно жить, не имея возможности создать что-то прекрасное самому?! Ах, как же я иногда скучаю по высоким фигурным башенкам Атлантиды!
   - Поняли ли вы, что вы сами только что сказали?! - спросил Литай, - Кем родятся ваши дети?! Землянами?! Марсианами?! Фаэнами?! Кем они будут, если в них будет кровь и землян, и фаэнов, и марсиан?! Смогут ли они принадлежать к какому-то одному из ваших народов?! А вы сможете оторвать половину себя - и при этом остаться в живых?! Понимаете ли вы, что ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС - ВЫ ДАЕТЕ НАЧАЛО НОВОМУ НАРОДУ?!!
   Частями, каждый раз заново, укладывался у них в головах смысл происходящего.
   - А скажи нам, Литай, кем будут наши дети? - спросила Лайла, впервые за весь разговор, ее нежный звенящий голос нарушил тишину, - Пока, даже я не могу себе этого представить. Пока, я знаю только то, что я их люблю! Но скажи нам, какими они будут?
   - Их души будут отдельными, чтобы они могли жить везде, даже далеко от Земли. И в каждой такой душе, будет целый народ, и даже целый Мир. Но, в любой момент, их души смогут соединяться друг с другом, и с самим Духом Земли, подобно душам Землян. Их души, каждый миг, каждую секунду, будут расти и развиваться. Становиться прекраснее и совершеннее. Потому, что их будет вести огонь их сердец. И, лишь тот, чей огонь сердца будет настолько сильным и чистым, что он сможет отдать себя, все свои силы и энергию, так необходимые ему самому для собственного роста, на то, чтобы рос и процветал весь народ. Только тот, кто сможет подарить самого себя и саму свою суть своему народу, сможет стать ВЕЛИКИМ ВОЖДЕМ. Только такой человек сможет сказать: "Я поведу вас!". Именно поэтому Вождя будут все любить и почитать. Такому народу не будет равных, и никто не сможет победить их, но и они не будут стремиться побеждать всех и каждого, потому, что истинная Любовь будет жить в их сердцах. Это будет великий народ. Огонь своих чистых сердец будут нести они в Мир. Они построят прекрасные города, но не срежут зря ни травинки. Они будут невероятно сильны, но никто не сможет сказать про них, что его обидели зря. Они будут Любить, но и будут защищены.
  
   В ясном черном небе сияла полная Луна.
   Капитан Гилтониас встрепенулся. Из за огромных камней, составляющих круг, вышли гипербореи. В темноте, за камнями появились земляне. Ни капитан, ни Вождь, никогда раньше не видели СТОЛЬКО землян. Их были сотни. Земляне образовали вокруг круга камней, три круга, один в одном. Их руки соединились. Их тела начали плавно покачиваться. Возник откуда-то из глубины и стал все больше нарастать очень странный звук. Он заставлял вибрировать сердца. Он заставлял в едином такте вибрировать все вокруг:
   - А - О - У - М - М!!!
   Звук появился из первого круга. Его подхватил второй круг:
   - А - О - У - М - М!!!
   И третий круг влился в единое звучание:
   - А - О - У - М - М!!!
   Первый гиперборейский жрец шагнул вперед, и начал произносить слова древнего языка. Не успели слова его замолкнуть, как следующий жрец сделал шаг вперед. И следующий. Следующий. Пока круг не замкнулся. Тогда жрецы вскинули вверх посохи. Их посохи застыли, и остались висеть в воздухе. Тогда жрецы взялись за руки, замыкая внутренний круг, в центре которого находились марсианин, землянка и фаэн.
   Небо просветлело, и забрезжил рассвет...
   Поднялось необычайно яркое Солнце, и осветило их...
   Вечерняя заря окутала их нежным розовым сиянием...
   И снова яркие звезды вспыхнули в необычайно чистом небе, и полная Луна залила их мягким таинственным светом....
   И когда вновь забрезжил рассвет, обряд был завершен.
  
   Несколько месяцев спустя, Лайла родила сразу четверых детей. Две двойни. И в каждой двойне, один был невысокий, но массивный, коренастый и очень сильный, другой же был очень высокий, стройный, и обладал невероятным умом. Когда эти двое держались друг друга, они могли победить любого, но не стремились побеждать всех без разбора, потому что Любовь жила в их сердцах. Кожа у одной двойни была ослепительно белого цвета, как у капитана Гилтониаса, у другой двойни кожа была золотисто-коричневая, как у Гыра Грыкхма.
   Так, два новых народа родилось на свет.
   И на север потянулись славяне, а на юг - индусы.

* * *

   - Дедушка волхв? - спросил один из ребятишек, - А как так вышло, что на Земле больше не рождались многие из героев? Что сами Боги ничего не могли сделать? Что Иешуа из Назарета и Иуда из Кариот оказались один на один против коварного Чернобога?
   - Чернобогов шесть. Мы называем Чернобогом первого и наиболее сильного из Чернобогов. Того, кого христиане зовут Бог-Отец, мусульмане называют Аллах, а евреи зовут его Яхве. На самом деле их шесть - шесть братьев и сестер, которые действуют, как единое целое. Чернобоги часто выдают себя за Богов. Вспомните ту, что выдавала себя за Морану? Мудрая Морана - это очищение и перерождение. Это возможность почувствовать весь свой путь, и увидеть, а не сбился ли где с пути? Это возможность ощутить рядом всех друзей, родных и близких, с кем когда-либо сталкивался в какой-либо из своих жизней. Это очищение и покой. И готовность к новому рождению. А никак не страх и смерть! Не боль, холод и одиночество. Не Нелюбовь и отчаянье и не Неразделенная Любовь! Как не отличить мудрую Морану, которая есть суть другая сторона Земли-Матушки, от коварного Чернобога, Иналии?! А ведь многие не отличили!
   Выдавшая себя за Морану, пришла не только к нам. Там, где Гипербореи соединились с Землянами, был великий обряд, и родились два народа-близнеца, Славяне и Индусы. Мы, Славяне ушли на север, а братья наши, Индусы ушли на юг. Через много веков, до нас докатится лживая история о том, о том, как выдавшая себя за Морану пришла к братьям нашим, Индусам. О том, что якобы она и есть великий Бог-Создатель, сотворивший Вселенную. Чернобоги так любят выдавать себя за Матушку-Живу! Они так привыкли изготавливать, что думают, будто Вселенную можно изготовить, как Ангела. Они забыли, что живое можно только РОДИТЬ! Третий из Чернобогов, Высший Разум, научилась так тонко подменять понятия и подправлять правду, что правда стала превращаться в ложь. Как произошло, что Истинные Боги Греции вдруг стали подлыми, жестокими и кровожадными? Как вышло так, что даже мы, Славяне поверили Лже-Моране? Чернобоги любят выдавать себя за Богов. Каждому из Богов соответствует свой Чернобог. Объединяющий Сварог - и порабощающий Яхве. Защищающий и восстанавливающий справедливость Перун - и разжигающий кровавые и бессмысленные войны Азора. Разносящий знания и информацию Стрибог-Вольный Ветер - и подменяющая понятия и искажающая истину Высший Разум. Бог дорог - Переплут, не признающий никакой власти, кроме Любви и Свободы - и неоформленный протест против всего - Авул-Некромант! Разум легко запутать, интеллект обмануть лживыми фактами - думайте Сердцем и слушайте Землю-Матушку - это единственный способ отличить истину.
   Неразделенная Любовь - Иналия, выдававшая себя нам за Морану, братьям нашим, Индусам выдала себя за воплощение Бога Вишну. И пока Ложь об этих событиях не докатилась до нас, послушайте, как все это было......

0x01 graphic

  
   Настоящая история из "Бхагавад - гиты"
  
   Наступили смутные времена. И брат восстал на брата, и сын на отца, и отец на мать. И тогда жрецы обратились к Вишну: "Дай нам Аватару, родись среди людей, учи нас, подскажи, как нам поступать в этом рушащемся Мире, помоги нам восстановить мир и Закон на Земле".
   Давно, очень давно, Вишну не ходил в Аватары. Бог, он огромный, как дух Звезды, это очень сложно, поместить Бога в маленькое человеческое тело. Вишну боялся, что случайно его дух выскачет из тела, и тело умрет. И тогда он сказал: "Пусть рождается человек, а я, с его согласия и с согласия его родителей буду вторым в его теле. Я буду подсказывать, и помогать ему, я буду видеть его глазами, и чувствовать его чувствами, и он сможет передавать вам мое учение. Я разделю себя на три части, и большая часть меня будет в одном человеке, а две другие - в двоих других. Так у вас будет три Аватары, и так я смогу помогать вам, и объяснять то, о чем вы спрашиваете".
   И был великий обряд. И были зачаты три человека. И в каждого из них вторым подселился Вишну. Но обряд такой силы был виден издалека. И любой, кто мог чувствовать, мог прочувствовать его, даже с другой стороны планеты. И пока родители отходили после обряда, а Вишну был слишком занят тем, как бы удержаться в человеческом теле, Иналия и два ее лучших адепта аккуратно вышибли из всех трех зародышей человеческие души и вселились на их место.
   Тот, в ком была большая часть Вишну, и тот, в кого вселилась Иналия, звался Кришна. И Кришна родился и вырос, и пошел по городам и селениям учить людей. Иналия искусно играла роль человека, а Вишну так ни о чем и не догадывался. И весть о Кришне облетела всю Гиперборею и Индию, и многие близлежащие страны. Люди, видя Кришну, стали узнавать его, и радоваться - вот идет Аватара Вишну, чья мудрость и чьи советы уже помогли многим. Но вот тогда Иналия и два ее адепта вышибли Вишну сразу из трех тел. Да, Вишну был силен, но он рассредоточился на три тела, и вкладывал все силы в то, чтобы научить людей. А Иналия и ее адепты вложили все свои силы в то, чтобы стать единственными, каждый в своем теле. И у них получилось. Кришна продолжал ходить и учить людей, но теперь его устами говорил не Вишну, а Иналия - повелительница неразделенной любви.
  
   Одно время мы часто общались с кришнаитами, и они говорили нам:
  -- Кришну нужно любить.
   Мы спрашивали:
  -- А Кришна учит вас?
  -- Нет, Кришна не учит.
  -- Ну, тогда он помогает вам?
  -- Нет, Кришна не вмешивается в дела людей.
  -- Ну, раз вы так любите Кришну, Кришна, конечно же, тоже любит вас?
  -- Нет, Кришна никого не любит. Он просто сидит и наблюдает. Он наблюдает за Миром. Но он такой прекрасный и такой совершенный. И его нужно любить.
   Его нужно любить - а он сидит и наблюдает. Не узнаете ли вы знакомый почерк Иналии - Неразделенной Любви?
  
   Кришна продолжал ходить и учить людей, подправляя и корректируя все, сказанное ранее, очень тонко переводя правду на ложь.
   И Боги, вдруг, странным образом, стали полубогами, а он, Кришна - Единым Богом. И настоящая любовь, вдруг, стала заменяться неразделенной. И стали восхваляться боль и страдания неразделенной любви.
   И, как всегда, истинные верования были терпимы к иноверцам. Так было у славян, так было у скандинавов, так было у греков, точно так же было и в Индии. Много-много позже, когда, наконец, выяснилось, кто же такой Кришна, кришнаитов не запретили, на них не устроили гонения, несмотря на все их выпады в адрес настоящих живых Богов, и осквернение самой Кали. (Они рассказывали, что Кали нравятся страдания людей, и поэтому она устроила Кали-Югу. Что Кали любит пытать людей, зверски и мучительно убивать свои жертвы, а потом выпивать их кровь... И это про прекрасную Богиню Кали, в одиночку сразившуюся с Асурами.) Несмотря на это, кришнаитов не тронули, их просто объявили сектой, и некоторые города в Индии, наотрез отказались впускать их на свою территорию.
   Но Иналии не зря потребовалось воплотиться именно в это время. Она искала для этой цели какого-нибудь известного мудреца, а тут подвернулся сам Вишну.
   Грядущие события уже пропечатывались в информационном поле Земли, и хорошие провидцы их могли увидеть, надо ли говорить, что их увидела Иналия.
  
   Клан умирал. Это был один из последних кланов чистокровных фаэнов. Из поколения в поколение в них передавалась кровь могущественнейших фаэнских магов, с силой которых не мог сравниться ни один другой клан. И они не хотели смешивать свою кровь с кровью не-фаэнов и не-фаэнов-магов. Но сейчас клан умирал. Многочисленные близкородственные браки приводили к вырождению.
   И тогда, Мудрейший отец, глава клана, принял решение. Он решил отправиться туда, где еще сохранились чистокровные фаэны. В Атлантиду.
   Атлантида была знаменита древними кланами техников и ученых, а еще лучших в мире стратегов и генетиков. Но после того, к чему привела попытка ассимилировать оставшихся марсиан, генетика, как наука, была в жесточайшей опале. И древние кланы генетиков стали спешно переучиваться на стратегов. И только в самом сердце клана, там, куда никогда не пускают не членов семьи, продолжали они изучать генетику.
   Ни ученые, ни техники не интересовали старейшину клана. Зачем могущественнейшему фаэнскому магу какие-то техники.
   И возвращался из Атлантиды могущественнейший маг фаэнского народа с красавицей - уриенкой. Он надеялся взять в жены женщину из древнего клана стратегов, и тем самым, спасти свой клан от вырождения, сделать его непобедимым. Она действительно была отличным стратегом, и у нее была возможность это показать, но он не знал, что берет в жены женщину из древнейшего клана генетиков.
   И она, действительно, влила свежую кровь в умирающий клан. Но, обучившись премудростям фаэнской магии и многочисленным тайным обрядам, она решила укрепить свое положение в клане и добиться того, чтобы наследование шло не по его, а по ее линии. Для этого она стала часто уходить и учиться у землян жреческим обрядам и общению с Богами. Она долго училась, и, наконец, решилась совершить обряд. Она призвала Бога. И Перун Сварожич (В данном случае это естественно был Индра) откликнулся на ее зов.
  -- Зачем ты позвала меня? - спросил Индра.
  -- О, мудрейший, в наше неспокойное время только наш клан, самый могущественный из кланов, может стать опорой, восстановить Мир и Закон на Земле. Пусть у меня родится ребенок от тебя, и он поведет наш клан, и он будет учить людей и помогать им.
  -- Понимаешь ли ты, о чем просишь? Не каждый может вырастить и воспитать ребенка от Бога. Это огромная ответственность перед Землей и перед людьми.
  -- Да, о мудрейший! И я повторяю свою просьбу.
  -- Хорошо. Пусть будет по-твоему, - ответил Индра. И он спустился к ней. И они занялись священным слиянием Любви. И вспышки от их священного слияния были видны далеко. И один из братьев, детей мудрейшего главы клана от первой жены, видел эти вспышки. Он видел, как сам Индра сошел к Матери Клана, и они занялись священным слиянием.
   Отец клана обеспокоился. И сказал своей жене:
  -- Ты сделала это не для того, чтобы усилить наш клан! И не для того, чтобы помочь людям! Ты сделала это для того, чтобы стать главой клана, вместо меня!
   И не было предела ее гневу и возмущению.
  -- Хорошо! - сказала она, - Если так - я уйду. И не вернусь, пока ты сам не придешь за мной!
   Надо ли говорить, что такое фаэнская гордость, и как вспыхнула она с двух сторон?
  
   Тем временем на свет появился Арджуно Индрыч (он же Перунич, он же Торыч, он же Зевсыч) и на теле его была едва заметная красная сеточка. Отец Арждуно сказал его матери, когда они отдыхали на залитой Солнцем полянке после священного слияния любви:
  -- Я дарю ему Щит Богов. Пусть будет он неуязвим ни для стрелы, ни для меча, ни для копья, и только сердце его всегда будет открытым, чтобы мог он думать сердцем и чувствовать Мир и людей. А если вдруг что-то случиться, если станет он колебаться и не сможет принять решения, если запутается в этом смешавшемся Мире, зови меня, или брата моего, Шиву, или брата моего Вишну - мы поможем.
   И Арджуно жил в семье отца клана. И легко давались ему премудрости фаэнской магии. Очень скоро стал он опережать в науках своих братьев. А братья косились на него. Они знали, что он от другой матери. Они знали, что мать его в опале. И они ревновали его к наукам и знаниям родного клана.
   А когда Арджуно исполнилось восемнадцать, он сказал отцу:
  -- Я пойду и найду свою мать.
  -- Но она ушла от нас, - возразил глава клана.
  -- В том, что она ушла - не только ее, но и твое решение. Не дело, что наш клан разбит надвое. Внутрисемейная вражда - это гибель для клана. Я пойду и найду свою мать. Я отыщу способ вновь восстановить мир в нашей семье.
   Скрепя сердце, отец отпустил его. Фаэнская гордость в нем кричала и возмущалась, но он не смог противиться несгибаемой воле Арджуно.
   Тем временем, Иналия в облике Кришны, отыскала мать Арджуно. С Кришной была красивая девушка, вторая из тех троих, в кого вселялся Вишну.
  -- Ты знаешь, кто я? - спросил Кришна.
  -- Ты - Аватара Вишну.
  -- Скоро сюда придет твой сын, - сказал он, - Брат просил меня присмотреть за ним и помочь в его обучении.
   Мать Арджуно вспыхнула:
  -- Брат?! Индра?!
   Кришна чуть заметно, лукаво улыбнулся. И тут она заметила девушку. Вторая Аватара Вишну в ее доме?!
   Тем временем девушка упала на одно колено:
  -- О, почтеннейшая, я прошу позволения стать твоей ученицей.
   "Аватара Вишну?! Хочет стать моей ученицей?!" - тревожный колокольчик зазвонил у нее внутри, но ее фаэнская гордость была польщена настолько, что он позвонил - позвонил, и умолк.
   Арджуно многому успел научиться за время странствий, сердце его было открыто, и, наконец, он нашел свою мать.
   И вот он увидел ее.
  -- Мама! - он бросился к ней на шею.
  -- Арджуно! Сынок! - она обняла его, - я с нетерпением ждала твоего совершеннолетия. Я знала, что ты вернешься ко мне. Пойдем, я кое-что покажу.
   Она провела его во внутренний двор. Несколько сотен стройных красивых воинов, чем-то похожих на Арджуно, сидели в огромном зале и смотрели на него.
  -- Посмотри, сынок! Это - мои дети и в чем-то твои братья.
   Улыбка сползла с лица Арджуно:
  -- Что это значит, Мама? Несколько сотен детей от тебя одной? И всего на год-два моложе меня - ни одного младенца? Уриенский стратег, мама?
   Она поняла его мысль:
  -- Уриенский генетик, - кивнула она, - сейчас, когда ты снова со мной, у меня не осталось ни одной родной души в этом клане. Теперь мы пойдем на них войной! Я докажу ему! Я заставлю его понять! Что он не смел, не имел права меня изгонять! Но, слишком поздно! Я камня на камне не оставлю от их клана!
  -- Это неправильно, мама! Жена не должна идти на мужа, а муж на жену, а брат на брата! Мы пойдем к нему! Но затем, чтобы восстановить мир. Восстановить наш разорванный на куски клан. Чтобы наш клан не погиб в бесславной войне друг с другом, а жил и процветал, стал надеждой и опорой для многих и многих людей!
   Но в этот момент в зал вошла очень красивая девушка. Она увидела Арджуно и моментально считала его сердце. Ведь его сердце было всегда открыто. И адепт выбросила фантом такой силы и точности, что сам сын Индры не сумел распознать его. Ведь это была лучшая ученица Иналии. Лучшая из лучших. Их глаза встретились, и он вздрогнул, он увидел в ней самую прекрасную, свою любимую, свою любовь на всю жизнь, свою любовь на века. И вместо того, чтобы забрать мать и уехать домой, он пробыл там несколько лет с этой девушкой. И она была с ним, но при этом все время оставалась холодной, как лед. И он никак не мог понять, в чем же загадка этой женщины. А загадка была проста - она была адептом Иналии - лучшим адептом. Арджуно убеждал мать вернуться к отцу, а она продолжала готовиться к войне. И в один прекрасный день, он уехал. Он приехал к отцу и к братьям. Отец проследил его путь, и увидел несметное войско, которое собирает мать клана. Тогда отец клана и братья обратились к Арджуно:
  -- Наши силы примерно равны, - сказали они ему, - в этой войне не победит никто. Будь с нами, на нашей стороне - это наш единственный шанс на победу.
   Арджуно посмотрел на отца и на братьев:
  -- Здесь мой отец, и здесь мои братья, там моя мать, и там моя любимая. Нет, отец, я не стану участвовать в этой войне. И более того, я встану между сходящимися армиями, и тогда вам сначала придется убить меня, прежде, чем вы сможете начать убивать друг друга, - и он ушел. Он построил себе маленькую хижину и стал ждать.
   И тогда в его домик пришел Кришна. Никто не знает, о чем нашептывал тогда Кришна. Это знал Арджуно, и это знает убийца-Иналия, а она никогда не расскажет. Но можно предположить, что Кришна долго убеждал Арджуно, и последним аргументом его было то, что Арджуно больше никогда не увидит свою любимую. Он убеждал Арджуно, что его мать никогда не вернется к отцу. Что отец непременно должен победить ее в честном бою, и так, только так возлюбленная сможет вернуться к нему. Он убеждал Арджуно, что две части клана все равно сойдутся в этой войне, и если не дать преимущества одной из сторон, они уничтожат друг друга.
  -- Раз так - пусть все будет по-честному! - воскликнул Арджуно и впервые сорвал с себя тоненькую красную сеточку - Щит Богов. И стал уязвимым и для стрелы, и для меча, и для копья.
   Кришна лишь лукаво улыбался. Иналия внутри него заливалась от смеха - на это она и рассчитывала.
   И войска сошлись. Началась война, равной которой еще не знала Земля.
   Били разряды магии такой силы, что камни вскипали и плавились, как при ядерном взрыве. И целые города тонули в кипящей лаве.
   Арджуно выехал из своего убежища уже на колеснице. И этой колесницей правил сам Кришна. Звенящий лук Арджуно посылал стрелы-молнии. И под этими стрелами падали клоны - его названные братья по матери. Жизнь слабо держится в теле клона, и опытный маг легко вышибает ее умелым заклинанием. И братья по отцу уничтожали десятки клонов. Но их было слишком много, и братья тоже пали. Пал отец клана, и пала мать клана. Пал Арджуно, пронзенный сотнями стрел. И только два израненных брата, один тяжело раненый, а другой умирающий смотрели на результат только что окончившегося побоища. Они победили. Но эта война отняла все. Эта война унесла тысячи и тысячи жизней. Эта война унесла всю их семью.
   И посреди всего этого побоища стоял целый и невредимый Кришна. И на его теле не было ни единой царапинки.
   И тогда все двенадцать Богов опустились на Землю и встали вокруг Кришны.
  -- Ты знаешь, что тебя за это ждет?!!! - пророкотал Перун Сварожич, он же Индра.
  -- И что же? - усмехнулся Кришна
  -- А теперь смотрите сюда! - воскликнула Иналия - и они увидели ее тело из клубящейся неживой тьмы. И в этом теле плавали души всех павших с обеих сторон. Там были тысячи и тысячи душ. Там были братья, и там были клоны. Там были души гипербореев и полукровок - всех тех, кто пошел в бой за одной и за другой половиной клана. Души ни в чем не повинных жителей городов, погибших, когда разряд магии, ударившись о чей-то щит, отлетал в сторону. Там же была душа сраженного Арджуно.
  -- Убейте меня - и все они погибнут! - воскликнула Иналия, - погибнут теперь уже навсегда!...Ну что?! Так может, теперь не вы будете диктовать мне свои условия, а я буду диктовать свои условия вам?!
  -- Чего ты хочешь? - процедил Индра.
  -- Отныне и навсегда, Боги не смогут приходить к людям, пока люди сами не позовут их! А они не позовут! Уж мы то об этом позаботимся!
   И тогда вперед вышла прекрасная Богиня Кали, в одиночку сразившаяся с Асурами:
  -- Ах, так вот кто был шестой Асур! Вот почему, сразившись с пятерыми и победив их, я так вас и не уничтожила! Что ж, послушай меня! Сейчас наступает Кали-Юга! Отныне каждый человек, прежде чем избрать свой путь, должен будет пройти путь Кали! И тогда люди обратятся ко мне. И уж я то научу их, как вырвать из своей души сети асуров, чтобы свободные никогда не становились рабами!
  -- Они скоро забудут тебя, будь уверена! Я лично об этом позабочусь, - фыркнула Иналия, - ты станешь для них как страшный сон, а твоим именем они будут пугать своих детишек!
  -- Вы хотите апокалипсиса, - произнес Отец-Небо, - Вы собираетесь убить Землю.
  -- Так было, и так будет, - равнодушно сказала Иналия, - вы не первая и не последняя планета на нашем пути. Всего лишь еще одна курица, несущая золотые яйца. Со временем, съедают и саму курицу.
  -- Что ж, пройдет много-много лет, и на Земле снова родятся свободные люди. И они вспомнят настоящих, живых Богов. И тогда будут вам четыре всадника апокалипсиса - я сам поведу в бой своих сыновей. Но в этот раз, апокалипсисом будет не гибель Земли - это будет ваша гибель. С нами придут десятки свободных, а потом их будут сотни и тысячи...
  -- И все ваши сотни и тысячи, бесславно погибнут от рук миллионов наших рабов, - равнодушно фыркнула Иналия.
  -- Вот тогда и посмотрим, - заключил Отец-Небо. И с тяжелым сердцем Боги поднимались на Небо, чтобы долгие-долгие годы...ждать.
  
   И один из двенадцати, стоял и смотрел на все это Бог Джа, покровитель странников и путешественников. Его большие добрые глаза с легкой чуть заметной усмешкой смотрели на Иналию. Он уже тогда приготовил ей сюрприз, но ничего озвучивать не стал. Он-то знал, что долгая дорога и бесконечные странствия делают людей свободными.
   - "Тебя ждет бо-о-ольшой сюрприз, Иналия", - подумал Джа, но вслух ничего не сказал. Так и получил Джа свое второе имя - Переплут. Это имя ему дали Боги, за то, что он решил перехитрить саму Иналию. И этим именем он представлялся славянским купцам и путешественникам.
  
   Народ Джа
   Но первый народ Джа - цыгане - все-таки попал в тяжелую кабалу Яхве. Рожденные свободными - стали рабами. Их знания и их магия, ранее помогавшие людям и приносившие им радость - стали служить для одурачивания людей, и пустого и бесполезного набивания своего кошелька. И звонкий цыганский смех сменился грязью, коварством и подлостью. А они все молились... молились... молились... кровожадному Яхве под разными его именами и обличиями. Так выродился и фактически погиб первый народ Джа.
   Когда пришел второй народ Джа - их уже ждали. Первых хиппи нещадно подсаживали на наркоту. Заменяли их чистую и прекрасную свободную Любовь - беспорядочным и беспробудным сексом. И тогда, из уставшей от пустоты жизни Америки, хиппи переместились в Россию. И здесь, на почве первого народа, рожденного от гипербореев и землян, народ Джа все-таки сумел пробиться. А вокруг них кружились тысячи адептов всех сортов и мастей. И кришнаиты, и маститые священники, и коварные сектанты, и ненастоящие растаманы, подписывающие свободного и звенящего Бога Джа, покровителя странников и путешественников, способного к истинной и чистой Любви, под тяжелого и кровавого Яхве. Они следовали по пятам, только и ждали, что кто-нибудь оступиться, кто-нибудь ошибется, и тогда его хватали и волокли в бесконечное и беспросветное ... рабство.
   Но народ Джа разлетелся по всей Земле, и стал поднимать... поднимать... поднимать людей. И тогда, медленно люди начали выходить из рабства. Свободные люди. Язычники. Те, кто вспомнили живых Богов. Были среди них идущие путем Перуна, и идущие путем Стрибога, идущие путем Лады, и идущие путем Огня. Но каждый из них, прежде чем избрать свой путь, проходил путь Кали. Чтобы вырвать из своей души сети Асуров - те нити, за которые Чернобоги сдергивают нас в рабство. Рожденные свободными, больше не хотели становиться рабами. А за ними по пятам следовали адепты всех сортов и мастей: "Ну, только оступитесь. Ошибитесь хоть раз - и ваша ошибка станет последней". Ведь каждый адепт - хотел получить безнаказанность, а для этого он должен был принести своему господину...рабов. И Отец-Небо готовил в последний бой своих сыновей. И тогда... Тысячи рук поднимутся одновременно в полной тишине, и каждая из них раз и навсегда вырвет из своей души Сети Асуров. И не будет больше рабов. И страшный голод настигнет Чернобогов. И они не смогут вырваться с Земли, потому что их ослабевших и обессилевших, Солнце моментально спалит яркими вспышками. Она не пощадит Убийц Детей. И будут они летать над Землей и медленно-медленно таять. Потому что не будет больше рабов, которых можно будет... ЕСТЬ!
   Но Мамаша Деградации вербует себе все новых и новых рабов. "Стой. Не шевелись", - говорит она им, - "Все, что ты делаешь - бесполезно. Жизнь бесцельна! Спейся. Скатись. Но если даже водка не помогает тебе заглушить пустоту жизни, тогда сколись. Погрузись в наркотический кайф героина. Или в сладкие иллюзии компьютерных игр. Побереги себя. Упадешь. Разобьешься. Не шевелись. Не действуй. Опустись на самое дно - только с самого дна некуда упасть!"
   И вечно пьяный муж избивает свою такую же, вечно пьяную, немытую и нечесаную жену. И толпы осоловевших от беспробудного пьянства мальчишек кидаются на прохожих, чтобы добыть у очередной несчастной жертвы хоть немного денег. Потому что сами они давно не работают, а водки им хочется всегда.
   А с другой стороны, вербует себе рабов Высший Разум: "Любовь? Какая может быть любовь? Мы же взрослые люди. Давайте подходить ко всему научно. Все это не более чем ферменты, гормоны и ферромоны. Химические процессы в организме, вызывающие, ну в лучшем случае - влечение, которое мы в своем воображении называем красивым словом "любовь". Всякая нежность - чувства - не более чем человеческие слабости. Интеллект - вот единственная ценность! А чувства оставьте маленьким детям".
   И несчастный ученый только к старости понял, что жизнь прошла зря. Он попытался понять, в чем же дело, но так и не сумел найти причину. Он стал всего лишь едой.
   И на фоне всего этого вербует себе рабов Яхве: "Устал? Запутался? Приди к Господу. Стань рабом Божьим. Кайся в несуществующих грехах. А если их нет - тогда придумай себе грехи, ведь каждый человек грешен. И молись, молись, молись..."
   И что тогда?
   Последний свободный погибнет в вонючей подворотне, забитый камнями, под глумливые ухмылки рабов Деградации: "Как ты посмел быть не таким, как мы?!" И эгрегоры захлопнутся. И больше ничто живое не сможет родиться на Земле. И ученые так и не смогут понять, отчего это вдруг, вполне здоровые люди стали совершенно бесплодны. А люди будут еще какое-то время все так же ходить на работу и смотреть телевизор. И государство будет контролировать все: каждый шаг человека, каждый его вздох. И у каждого на руке будет выбит идентификационный номер, а под кожу вживлены датчики, чтобы любой полицейский в любой момент мог посмотреть на своем мониторе, что делает человек, э..., скажем номер такой-то, моется ли он в ванной, или он в постели с любовницей. И даже леса станут хилыми и чахлыми, чтобы в них просто не мог выжить ни один дух, неподвластный Яхве. А потом... Дух Земли рванется в последний раз, и планета покроется вулканами, такими огромными, каких здесь раньше не видели. Такими, какими были в последние дни на Морте, а потом и на Марсе. Дух планеты рванется изо всех сил, но так и не сможет разорвать удушающую сферу эгрегоров. Дернется еще раз...и будет съеден. А из остатков эгрегорной энергии будет сделан еще один архангел. И разжиревшие, раскормленные Чернобоги, легко уворачиваясь от Солнечных вспышек, спокойно полетят искать дальше - где еще есть обитаемые Миры.
  
   И страх подкатывает к горлу.
   Только бы успеть.
   Ну что ж - делай, что должен и будь, что будет! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Свобода - или смерть...
   И все-таки... Только бы успеть.

* * *

Как на поле Куликовом...

   Константин мерил шагами походный шатер. Монах сидел на широком ковре, облокотившись о парадное седло полководца и хитровато прищурясь.
   - Когда Империя захватила Египет - волею императора было решено сохранить династию Птолемеев.
   - Да, и с тех пор Рим ни разу не пожалел об этом, - усмехнулся монах.
   - До тех пор, пока Римская Империя официально не приняла христианство, - Константин резко крутанулся на месте, - Птолемеи объявили Александрию и Египет свободной от христианства зоной - и с тех пор ни один, заметь ни один император не смог покорить их!
   - Это и привлекало императоров - южные границы Империи были всегда надежно защищены.
   - Захватить Александрию удавалось и ни раз! Но Египетский гарнизон - это легионы старого образца. Построенные по старой римской системе обучения, да еще и при содействии египетских жрецов. Что не говорить, а легионер старой закалки по своим боевым качествам превосходит легионера-христианина.
   - Ты сомневаешься в Церкви, брат мой?
   - Дело не в этом! Лучше утроить численность легиона, чем иметь возле себя солдат и офицеров с независимым от меня суждением. Это понятно - и в этом великая заслуга Церкви. Дело в другом. Даже когда нам удавалось захватить Александрию и даже если удавалось казнить фараона, легионы несмотря ни на что, сохраняли верность династии, легионерам удавалось каким-то способом спрятать очередного наследника. А потом, даже если это был годовалый ребенок, они несли его перед собой, как знамя, и легко выбивали нас. До сих пор ни один наш поход не увенчался успехом. Александрия ни разу не была покорена более, чем на год, - Константин повернулся и уставился на монаха, - Наших сил хватит, чтобы взять город. Но как, скажи мне, как, по-твоему, мы должны будем его удержать?!
   Монах, отец Сергей, лукаво усмехнулся:
   - В этот раз все будет по-другому. Поверь мне.
  
   Об этом острове мало кто знал. Остров являл собой опорную базу Ватикана в Средиземном море. Единственное поселение целиком состояло из монахов, носивших под рясой кольчуги.
   Корабли пристали к острову. Истинного чина и звания Ватиканского монаха, всюду сопровождавшего полководца, не знал никто. Даже Константин мог лишь смутно догадываться об этом. Однако же, на острове, сам настоятель низко склонился перед монахом и после пары произнесенных шепотом фраз, продолжая кланяться, изо всех сил старался делать вид, будто бы он разговаривает с ним на равных. После этого, монах скрылся за укрепленными стенами монастыря, куда не пускали никого. В течение нескольких дней, каждую ночь там что-то грохотало. Вышел оттуда монах Сергей слегка изможденный. Следом за ним, двое служителей монастыря несли тяжелый, окованный темной бронзой дубовый ларец. Затем, на корабли стали грузить осадные орудия, равных которым, даже такой опытный римский полководец, каким являлся Константин, никогда не видел.
   - Это поможет нам взять Александрию Египетскую, - произнес отец Сергей.
   - А что в ларце? - поинтересовался Константин.
   Монах лукаво усмехнулся:
   - Всему свое время.
  
   Тяжелые баллисты сотрясали Египетскую столицу, нанося страшное разрушение. Любая попытка контратаки встречалась шквальным огнем малых баллист. Четвертая черепаха превратилась в кучу крови и пепла. Высокие величественные стены содрогались под ударами и осыпались. В образовавшиеся бреши, неся смерть и разрушение, ринулись воины Константина.
   Отец Сергей нашел Константина в пылу сражения.
   - Всё! - воскликнул полководец, - Все Птолемеи мертвы! Местный гарнизон не ожидал такого быстрого штурма - они не успели спасти даже семимесячного наследника!
   - Немедленно отправь людей захватить все ближайшие литейные и кузнечные мастерские. Захвати все ближайшие шахты. Возьми в плен жен и детей всех мастеровых.
   - Сейчас гораздо важнее взять несколько ближайших крепостей! Ты не понимаешь?! Это же Египетские легионы! Они способны сражаться даже за труп своего мертвого фараона! Разрушенные стены Александрии не дадут нам никакой защиты!
   - Делай, что говорю! - рявкнул отец Сергей.
   Константин прекрасно понимал, кто являет собой истинную власть в Риме, но впервые это прозвучало настолько явно.
  
   Константин нервно вышагивал взад-вперед по роскошным залам Александрийского дворца.
   - И как, позволь тебя спросить, мы должны удержать в своих руках Александрию?! Крепости, которых мы не взяли, теперь укрепились и ждут поддержки! Буквально через несколько недель, здесь будет вся армия Египта!
   Монах лукаво прищурился:
   - А вот теперь, и настало время открыть ларец, - он повозился с ключами и откинул тяжелую дубовую крышку ларца, и извлек на свет толстостенную, запаянную с одного конца трубку из темной бронзы, похожую на тубус, для перевозки особо ценных бумаг.
   - Свиток! Как я мог подумать?! - воскликнул полководец, - Мы собираемся остановить огромную армию свитком?!
   - Ты прав, - серьезно ответил отец Сергей, - в Анналах Истории мы так и запишем, что великая армия Птолемеев была остановлена одним лишь свитком из Ватикана. Это укрепит веру наших братьев в силу и могущество Святой Церкви.
   Монах прикрепил тубус к большему камню. Затем извлек из ларца какой-то порошок и стал утрамбовывать его в трубку. Затем туда же был отправлен полированный стальной шар, и, наконец извлек из того же ларца кусок специальной промасленной веревки и аккуратно ввинтил его в маленькое боковое отверстие тубуса.
   - А теперь смотри, - отец Сергей развернул свое сооружение отверстием в сторону городской стены, аккуратно достал длинными щипцами уголь из горящего очага и поднес его к концу промасленной веревки. Смола вспыхнула. Огонь быстро пробежал по шнуру и ушел вглубь трубки. Раздался грохот. Помещение наполнилось дымом. Резко защипало нос и глаза. Монах и полководец высунулись в окно. За городской стеной, на расстоянии, превышающем дальность любой баллисты, образовалась воронка, в которой свободно могли разместиться два всадника с лошадьми.
   - Ты уже видел баллисты, которые с земли бьют дальше, чем баллисты Александрии могли бить с башен, - произнес монах, - сегодня же, тебе приоткрылся маленький кусочек истинной мощи Святой Церкви.
   Константин пораженно покачал головой.
   - Это была модель, - продолжил отец Сергей, - Опытный образец. Десяток таких орудий, размером с небольшую баллисту, способен уничтожить любую армию. Ты изловил жен и детей всех мастеровых, как я просил?
   Константин молча кивнул.
   - Прикажи построить эшафоты. Как только мы пригрозим казнить их жен и детей, мастерские заработают день и ночь. Уже в ближайшие дни мы получим первые орудия. Конечно, потом, всех этих мастеров придется убить, вместе со всеми их семьями, чтобы никто не узнал нашу тайну. Но инстинкт любящих мужей и отцов заставит их делать для нас все, что мы пожелаем и столько времени, сколько мы пожелаем.
   - Временами, ты просто чудовище.
   Монах лукаво прищурился:
   - Временами?! Тебе ли разводить сентиментальные сопли, великий полководец, Константин?
   Когда через пятнадцать дней, египетская армия подошла к Александрии, ее встретило двенадцать пушек. И единицы выживших после этой кровавой бойни, бежали по всей стране, поднимая всех, кого можно, чтобы любой ценой остановить чудовище-Константина. А когда вторая египетская армия подошла к Александрии, пепелище пожарищ увидели они на месте знаменитых на весь Мир литейных и кузнечных мастерских. Сами селения, из которых происходили мастеровые, были сожжены дотла. Мрак и запустение царило на рудниках. Из тех, кто хотя бы издалека видел, или хотя бы мог видеть, или общался с тем, кто мог видеть новое чудесное оружие, в живых не оставили никого.
   А со стен Александрии, египтян встретили тридцать пять пушек Константина.
   Свободная от христианства провинция Великой Римской Империи, стала Византией. А Александрия Великая, Александрия Египетская, стала городом Константинополем.
   За год, Константин обнес Константинополь новой стеной, а из еще оставшихся жителей Египта, способных носить оружие, рекрутировал новую армию.
   В тот же год, отец Сергей официально канонизировал Константина, как святого. Оказывается, он имел право и на это. А о том, какой на самом деле ранг и какое звание имел отец Сергей, даже Константин мог по-прежнему лишь смутно догадываться.
   К концу года, с момента взятия Александрии, к египетским берегам подошел корабль из Рима. Это был небольшой корабль, на котором, кроме команды и капитана, был только один-единственный монах. Сойдя на берег, монах сразу удалился вместе с отцом Сергеем в личные апартаменты отца Сергея в великом Александрийском, ныне Константинопольском дворце. Монахи просидели там целый день и половину второго дня. А стражи на дверях не пропускали никого, включая самого Константина. Когда отец Сергей вышел, наконец, из своих апартаментов, лицо его посерело и выглядело осунувшимся. Он подошел к балкону, немного посмотрел в окно, потом неспешной походкой направился в апартаменты Константина.
   Константин сидел у роскошного резного стола из сандалового дерева. Монах вошел молча, стража на дверях даже не пошевелилась при его приближении. Полководец поднял на священника выжидательный взгляд.
   - Помнишь восстание борцов за Старый Рим? - спросил отец Сергей.
   Константин покачал головой:
   - Глупые идеалисты с их дурацкой Римской Мечтой о всеобщем и справедливом Мире.
   - Не такие уж глупые и не такие уж идеалисты, - вздохнул отец Сергей, - Их мечта была более, чем реальна. Скажу больше - они почти осуществили ее. Если бы ты знал, каких титанических усилий стоило церкви сломать эту Римскую Мечту! Ты только представь себе мир, в котором у людей равные возможности? Мир, в котором неравенство людей определяется только генетически заложенным неравенством, неравенством способностей, неравенством талантов, а вовсе не неравенством положения? Мир, в котором любое неравенство положения можно исправить за считанные несколько лет? Когда любой раб может отработать у хозяина потраченные на него деньги и выкупить себя. А дальше, обладая любым талантом, не важно, воин он или художник, или врач, или обладает достаточно высоким интеллектом, чтобы стать ученым, он может занять абсолютно любое, даже самое высокое положение в обществе. А может всю жизнь оставаться рабом. Верой и правдой служить своему хозяину. Если стабильность, надежность, защищенность, свобода от необходимости постоянно за что-то отвечать и принимать решения, которую дает хозяин, для него важнее, чем возможность самому определять свою судьбу, распоряжаться своим временем и поступками. Он раб, но он свободен. Он мог и может выкупить себя у господина. Это он - выбрал быть рабом. Это он выбрал служить этому человеку, своему хозяину, это его осознанный выбор и это его свобода. Попробуй даровать такому человеку "вольную" - и ты увидишь боль и страдание в его глазах. "Чем я настолько обидел тебя?" - спросит он, - "Я стал слишком плохо служить тебе, что ты больше не можешь доверять мне и изгоняешь меня?" Именно такие рабы всегда ценились в Риме в буквальном смысле этого слова - на вес золота! Потому, что именно на них можно было оставить имение и уехать куда угодно, будучи в полной уверенности, что сколько бы ты не отсутствовал, твое хозяйство будет в полном порядке, а с хорошим рабом-управляющим, еще и приумножится.
   - Рабом-управляющим?! Рабом?!
   - Именно, рабом! Тогда было не принято обращаться с рабами, как со скотом. Хозяева уважали своих рабов. А уж если такой раб вдруг влюблялся, к примеру, в рабыню другого хозяина и девушка отвечала ему взаимностью, тут уж хозяин раскошеливался на любые деньги, лишь бы только купить эту девушку и устроить своему рабу счастливую личную жизнь. Раб, которого уважают, раб о котором заботятся, был готов, если понадобится, то и умереть за своего хозяина! Сломать такую отлаженную систему, научить людей скотскому отношению к рабам, стоило нашей Церкви едва ли не больших усилий, чем сломать саму Великую Римскую Мечту.
   - А зачем было ломать такую систему - она же работала с точностью маятника?
   - А затем, что при этой системе даже у раба была свобода мышления! При этой системе сам правитель служил своей стране, а не страна правителю! А слава и почести, богатство и роскошь - были всего лишь поощрением правителю за то, что он тратит все свое время и все свои силы на дела государства, вместо своих собственных. В таком обществе никто не мог создать себе такое положение, чтобы кто-нибудь более сильный и талантливый, рано или поздно не оказался выше него. В таком обществе просто не могло быть места ни для чьей, в том числе и нашей, абсолютной власти. Не власти ради страны или нации - такого пожалуйста, сколько угодно, а власти ради властителя. В таком обществе именно мы, наша церковь, несмотря на всю нашу силу и могущество, оказалась бы за бортом жизни.
   Не глупостью и не идеализмом были опасны борцы за Старый Рим, а именно слишком явной реалистичностью всего того, что они пытались осуществить. Признаться, в тот момент мне бы очень хотелось, чтобы они были глупыми идеалистами, насколько тогда все было бы легче! Их можно было бы пустить к власти, дать им продемонстрировать свою несостоятельность, выставить на посмешище и забыть сам факт того, что они когда-то существовали.
   - А напомни мне, как там все было? Я как обычно, был на передовой, и потому не знаю подробностей.
   - Бунт организовали две сильнейшие и известнейшие семьи Рима. Сын Валерия и старший сын Краска с пятью легионами осадили Рим. Они потребовали свержения епископата и папского престола, возвращения светской власти, сената, консулов и императора, отмены закона о том, что коронование императора возможно только с высочайшего соизволения церкви. Они требовали восстановления исконных римских Богов и права на восстановление старых храмов, требовали закона о свободе вероисповедания и разрешения любых религий и верований, кроме наиболее агрессивных, отмены военной реформы и возвращения к воинскому уставу, принятому Марком Аврелием, отказу от обязательного присутствия священнослужителей, приписанных к центурии и к когорте, отказу от обязательного участия сотрудников церкви в обучении и воспитании детей римских патрициев, возвращения изъятых церковью книг обратно в библиотеки Империи и запрета на сжигание любых книг, снятия запрета с астрономии и хирургии, а также снятия любых запретов с деятельности Академий и отдельных ученых, кроме тех, которые предписывает Римское Право. Они даже требовали снять запреты с художников и снова разрешить им творить статуи с обнаженной натурой и даже пускать в столицу греков с их симпосионами с участием знаменитых гетер и обнаженных танцовщиц.
   Естественно, святая церковь просто не могла принять таких чудовищных требований!
   - И что произошло дальше?
   - Как это ни раз случалось - нас спасла только патологическая честность римлян. В этом ущербность многих народов, и римлян, и египтян, и гуннов, и готов, и франков, и в том числе даже россов. Будучи очень сильными снаружи - они абсолютно беззащитны изнутри. Они совершенно неспособны на настоящее коварство и даже хитрость их, в лучшем случае сводится к военной тактике. А будучи неспособны на коварство, они не только не могут предугадать его, но даже не в состоянии допустить саму мысль о коварстве, пока не будет слишком поздно. Доходит даже до того, что один и тот же очень не глупый и вполне грамотный человек по нескольку раз попадает в одну и ту же грамотно расставленную ловушку.
   Тебя впечатляет невероятное могущество святой церкви: тайные знания, машины, способные уничтожить целую армию, свои люди практически везде! Но если бы ты знал, сколько раз мы, при всем нашем могуществе, оказывались буквально на волосок от гибели, и только патологическая честность наших врагов возвращала нам шанс на выживание.
   Сын Валерия и старший сын Краска попали почти в одинаковые ловушки. А дальше, обезглавленную армию было уже гораздо легче разгромить верными святой церкви легионами.
   Валерия публично казнили. Его сестру продали в рабство. Все знаменитое имение Валериев отошло государству в лице епископата. В самом имении получилась замечательная резиденция для нашего архиепископа. Старшего Краска продали в гладиаторы. Его младшего брата, двенадцатилетнего Литиция Краска, отправили на северную границу, в земли гуннов, где он в двенадцать лет принял командование легионом, под постоянным присмотром и неустанным наблюдением троих наших лучших людей. Они - единственные составляют общение Литиция Краска все время между боями.
  
   Константин сидел и угрюмо смотрел на огонь очага.
   - А теперь то, зачем я пришел, - с легким нажимом произнес отец Сергей, - старший Краск, за силу и выносливость прозванный Спартаком, зная, что ему не дадут выкупить себя, сбежал. Вместе с ним бежали и все те его люди, которые были проданы в гладиаторы. Наши враги тщательно спланировали эту операцию. В горах, Спартака уже ждал хорошо вооруженный отряд. Находящийся рядом город, в котором все население - несколько тысяч человек, вдруг каким-то образом дал в армию Спартака сотни тысяч хорошо обученных воинов. Обозы с продовольствие, оружием и боеприпасами потекли к Спартаку с такой скоростью, как будто их прятали в ближайших деревнях. Отправленные на разгром его армии правительственные легионы были наголову разбиты, а оставшиеся в живых перешли на сторону Спартака. Командира одного из разбитых легионов, он приказал отпустить обратно в Рим и дал ему письмо с одной лишь фразой: "Рим будет жить!" и подпись "Тулий Краск-старший, Спартак", ниже стояли выведенные кровью самого Спартака символы всех двенадцати основных Римских Богов.
   За этим человеком пойдут. Многим достаточно одной только фамилии Краска-старшего. Уже в ближайший год, у Спартака будет лучшая во всей Империи армия. Я нисколько не удивлюсь, если он уже сейчас обладает полевыми и осадными баллистами, не считая панцирной пехоты и конницы. Его не боятся - его любят, в него верят и за ним идут. В каждом селении найдется немало сочувствующих ему. Его будут предупреждать о любом передвижении правительственных войск. Кроме того, каждый патриций сочтет своим долгом, под каким угодно благовидным предлогом, отправить в его армию хороший отряд специально обученных военному делу рабов. У него не будет недостатка ни в чем, тогда как против нашей армии может начаться настоящая партизанская война - отравленные колодцы, перехваченные обозы с продовольствием, спущенные с поводьев лошади, подрезанные тросы на баллистах. Присутствие повстанческой армии вдохновит всех тех, кто сам бы никогда не решился пойти против нас.
   Есть сведения, что Краск-старший освободил и дочь Валерия, последнюю оставшуюся в живых из семьи Валериев. И она вышла за него за муж. Из рода Валериев происходили несколько императоров. Сам Спартак принадлежит к одной из древнейших Римских семей. А значит, так как против него не было официального светского суда, то по старым законам, согласно старому Римскому Праву, он имеет полное право короноваться в императоры. А это в свою очередь означает, что церковь навсегда потеряет свой основной оплот, Великую Римскую Империю.
   Вот таких размахов добились те, кого ты назвал глупыми идеалистами!
  
   Константин угрюмо молчал.
   - Святая церковь не может всего этого допустить, - продолжил отец Сергей, - А потому, как бы не пришлось НАМ возвращаться в Рим.
  
   Приготовления к отплытию шли полным ходом. В трюмы кораблей уходило бесчисленное количество провианта. Часть старых ветеранов Константина оставались здесь, в Египте. Часть новых египетских рекрутов уплывало вместе с Константином. Было построено несколько небольших маневренных кораблей, в дополнение к тем, которые привезли армию Константина сюда, в Александрию, ставшую ныне Константинополем. И вот, наконец настал день, когда пушки покинули стены Константинополя. Их место заняли дальнобойные баллисты, которыми штурмовался город. Для погрузки пушек на корабли была выбрана безлунная ночь. В кромешной темноте солдаты катили покрытые скрывающими форму чехлами орудия. Центурион Борис, командир канониров тщательно следил за погрузкой каждого орудия. К утру флот был готов к отплытию. С собой брали все, от хорошего запаса ядер к пушкам до сменных лошадей и многомесячного запаса пресной воды и провианта. Армия Константина должна была быть полностью автономной, только так она могла быть неуязвима для партизанской войны. Воины поднялись на борт кораблей. Заиграл береговой оркестр. На борт флагманского корабля поднимались Константин и отец Сергей. Корабли убирали траппы и готовились отдать швартовы.
   - Корабль на горизонте! - перекрывая звуки оркестра раздался крик с портовой смотровой башни. Оркестр поперхнулся на пол-ноте и смолк.
   Отец Сергей кивнул головой:
   - Подождем, - отчетливо произнес он Константину.
   - Не отдавать швартовы! - выкрикнул Константин, - Спустить трапы!
   Корабль оказался в точности такой же, как тот, что три месяца назад привез посланца из Рима. И на его борту, кроме команды, точно также был всего один монах. Посланец сошел на берег и цепким взглядом безошибочно определил флагманский корабль. Отец Сергей махнул ему рукой, и монах быстро взбежал по траппу. Тут же после этого, они с отцом Сергеем удалились в личной каюте отца Сергея, а на дверях выросла грозная стража.
   Через три часа, священники вышли на палубу.
   - Так я и думал, - сказал отец Сергей Константину, - Спартак уже контролирует две трети старого Рима. Кроме того, основные ударные силы его армии движутся не к Римской столице, а к южным портам. Очень похоже, что он ожидает именно нас и именно с моря. Отчаливаем. По пути обсудим место высадки. Наши корабли не приспособлены для стрельбы из пушек: отдача орудий такова, что несколько выстрелов потопят свой же корабль. Так что, мне бы очень не хотелось наткнуться на береговые баллисты Тулия Краска-старшего!
  
   Заиграл береговой оркестр, поднялись траппы, корабли отдавали швартовы. Опустились весла и грациозные смертоносные морские птицы медленно поплыли к выходу из гавани. Прорвавшись сквозь стражу, на берег выбежал человек. Он кричал, махал руками и бежал вслед за кораблями. Отец Сергей пристально вгляделся. Легкая тень проскользнула по его лицу:
   - Прикажи остановить корабль. Отправь за ним лодку, - сказал он Константину.
   Незнакомец имел ярко выраженный греческий профиль, но при этом был одет в одежды славянина.
   - И что же это ты одет не по форме? А, отец Ануфрий? - насмешливым голосом протянул отец Сергей.
   Священник, переодетый славянином, беспокойно огляделся по сторонам, потом глянул на отца Сергея.
   - Ну пойдем уже в мою каюту, - ответил на его взгляд отец Сергей.
   В первые несколько дней плаванья, отец Сергей почти не выходил из своей комнаты, и Константин уже начал беспокоиться, пока, однажды ночью, священник, приплывший из Рима не сел в лодку и не переправился обратно на свой корабль. После этого, корабль поднял все паруса и начал быстро удаляться от всей остальной флотилии.
   В Константине нарастало возмущение: с чего это ради, он, командующий армией, правитель Византии, должен узнавать все последний?! И он быстрым шагом направился к каюте отца Сергея. Дверь каюты открылась перед самым его носом. В проходе стоял сам отец Сергей и не отрываясь смотрел на него.
   - Заходи, - шепотом произнес священник.
   Константин вошел и сел у огня. Даже на корабле, священник не отказывал себе в удовольствии иметь отдельный очаг у себя в каюте. Полководец ждал - пусть священник сам введет его в курс дела.
   - Ты помнишь ситуацию в Руссколани? - начал отец Сергей, - Наш наместник сделал большую глупость, пытаясь собрать с руссов двойную дань. Его убили. Однако, супруга нашего наместника оказалась далеко не промах. Она объявила, что возьмет себе в мужья росса и положит конец нашему владычеству. Когда собрались представители лучших родов всей Руссколани - я уже говорил о патологической честности наших врагов - никто из них не догадался взять с собой хотя бы нескольких лучших воинов, она просто приказала убить их всех, только и всего. В ту же ночь, ее люди греческим огнем расстреляли их селения... Ольга - молодец! Явно проигрышную ситуацию она сумела развернуть нам на плюс. Фактически обезглавила Руссколань и надолго обеспечила безопасность нашего владычества в этих землях. Впрочем, рядом с ней постоянно находился один из лучших наших людей.
   Однако же - ничто не вечно. Признаться, я не ожидал, что они оправятся так быстро. Я полагал, что лет пятьдесят, а то и сто, у нас еще есть, однако эти россы невероятно живучи.
   Расскажу с начала: когда в прошлом веке папа и епископат предложили готам, гуннам и франкам участвовать в крестовом походе на восток, те согласились, надеясь, что захваченные богатства позволят им выкупить себя и свои земли. И все же, первый крестовый поход захлебнулся. Армия была слишком разрозненной и каждый отряд подчинялся только своему командиру.
   Из первого крестового похода живым не вернулся ни один. Тогда церковь организовала второй крестовый поход, под единым командованием римских офицеров. Из готов, гуннов и франков были рекрутированы все мужчины старше шестнадцати лет. Европейские народы не роптали, всё ещё надеясь, что захваченные в крестовых походах сокровища позволят им вернуть свободу. Сокровища потекли, и в огромных количествах. Но в Ватикан. В Европу же потекли вереницы израненных и искалеченных людей - один выживший на сотню призванных. Когда начался рекрутский набор для третьего крестового похода - роптать было уже не кому. Для третьего крестового похода рекрутировали всех мужчин, старше одиннадцати лет, полагая, что за долгое время похода они достигнут тринадцати-четырнадцати лет. Того возраста, в котором мужчина уже способен держать в руках оружие и сражаться. Иерусалим был взят. Вокруг города была построена мощная линия укреплений. Однако, в течение следующих трех лет, выяснилось, что крестоносцам не удержать город. С юга и востока напирали арабы, с северо-востока навалились скифы. Наша армия несла большие потери. Было решено оставить город. Со всеми баллистами, осадными и оборонительными орудиями, армия начала медленное отступление на запад. Но запад встретил их выжженной землей. Все колодцы были отравлены, урожай на всех полях был сожжен. Кое-где попадались вырезанные до последнего солдата заставы. В двухстах километрах к западу от Иерусалима была большая крепость с сильным гарнизоном. Сейчас, посреди выжженной земли, эта крепость была единственной надеждой пополнить запасы воды и дать людям хоть какой-то отдых.
   На седьмой день, крепость появилась на горизонте. Уже издалека было видно, что с ней что-то не так. На башнях не развевались знамена и вымпелы, бойницы были черными от гари. Когда подъехали ближе - все стало понятно. Ворота крепости были распахнуты настежь. На стенах, под стенами, на башнях, висели и лежали полусгнившие, полу высушенные на Солнце трупы. Пространство перед воротами и внутренний двор были завалены трупами. А в центральной зале лежали спина-к-спине, утыканные стрелами гуннский воевода и римский боевой офицер.
   Последняя надежда рухнула. Теперь было неясно, чем дальше встретит их некогда знакомая земля запада. Несколько раз командование отправляло разведку, но разведчики не возвращались. Наконец, вернулся один израненный разведчик и сообщил, что все дороги на запад перекрыты. В нескольких сотнях километров стоит многотысячная армия Саладина, полностью отрезая их от пути к спасению.
   - В крепости погибли все?
   - Конечно нет, Константин, не будь дураком! - гневно полыхнул глазами отец Сергей, - На третий день, священники нашли глубоко в подвалах потаенную комнату, где в последний момент укрылись священники крепости. Из наших людей, в бою участвовали только рядовые пешки, их присутствие было необходимо на стенах крепости, всему же руководящему составу удалось спастись. Они то и сообщили об истинных размерах армии Саладина. Разведка только указала, где именно расположена эта армия.
   Поняв, что сквозь армию Саладина пробиться нет никакой возможности, командование решило прорываться на север, чтобы оттуда, через земли славян пробиться в Европу.
   Многие предлагали бросить военную технику и идти на север налегке. Однако, командование решило везти с собой все баллисты и осадные машины. Нужно было уничтожить до тла несколько славянских городов, в надежде, что пока руссы будут в шоке от творимых нашей армией зверств и не смогут быстро принять ответных мер, можно будет пробиться сквозь их земли и уйти в Европу. Уходить на север без военных машин, означало бы погибнуть, пробиваясь сквозь росов, точно так же, как они погибли бы, пробиваясь сквозь армию Саладина.
   - Не самое разумное на мой взгляд решение. Военные машины сильно замедляют продвижение армии. Фактически, армия ставилась под удар. Саладин не дурак и его армия мобильна. Слишком большой риск быть настигнутыми арабами.
   - Необходимый риск. Без военной техники, они не смогли бы взять ни одного русского города. А нам только не хватало сговора между франко-германскими племенами и славянами.
   Поняв, что силой им не пробиться, они легко могли прийти с просьбой к русским правителям. Попросить, дать им коридор. Без боя пропустить их сквозь свою землю в Европу. Славяне суровы и безжалостны к врагам, но справедливы. Они помнят вражду лишь до тех пор, пока враг остается врагом. Они вполне могли забыть давнюю, со времен Германореха, вражду и вспомнить еще более древнее сотрудничество.
   Кроме того, крестоносцы везли с собой честно захваченное для церкви золото. Они могли отдать его в дар русским кнесам с просьбой помочь им освободиться от нашего владычества.
   Поэтому, священники убедили людей, что только наведя ужас на славян, они сумеют пробиться на родину. И только тем, что принесут святую крестную веру в славянские земли, искупят они страшный грех от того, что не смогли защитить Гроб Господень.
   - Насколько я помню, то золото так и кануло в лету, а из того крестового похода никто не вернулся живым?
   - Господь да покарает поганое племя Чингиз-Ханово! Да будет проклят его род до двенадцать раз двенадцатого колена!
   Когда наши воины сравняли с землей Рязань: из полевых баллист расстреляли войско Рязанского кнеса, осадными машинами сломали стены города, сжигали живьем женщин и младенцев рязанских, неся святую крестную веру поганым русским язычникам, вспомнили русы древний договор с кочевниками и отправили послов к Чингиз-Хану.
   "Слыханное ли дело", - сказал Чингиз-Хан, - "Чтобы кто-то так легко победил Рязанского кнеса?! Не с случайными кочевниками, но с великим войском предлагаете вы сразиться мне! Могу ли я так рисковать людьми своими за обычную дань, полагающуюся за защиту?!" Но русские предложили хану белый лист - грамоту, в которой размер дани мог проставить сам хан. Когда наши соглядатаи сообщили нам об этом, тут и отлегло у нас от сердца. И понадеялись тогда отцы церкви разорвать древний договор и обратить русов и татар друг против друга. Но Чингиз-Хан, будь ему неладно, не позарился на белый лист и не поставил в него заоблачные цифры, хотя видел, что мог, и русы никуда бы не делись - заплатили. Но вместо этого, приказал он на все время нашего вторжения поднять дань ровно вдвое и запретил своим людям брать хотя бы горсть зерна, сверх оговоренного! Тогда собрали мы всех наших лучших людей. И стекались они в Русь и в Орду отовсюду, кто под видом странников, кто под видом дервишей. И втирались они в доверие к самым разным людям. Но сколько ни подбивали они полководцев Чингиз-Хана, чтобы те роптали на слишком низкую дань - никто не смел ослушаться железной воли хана, ни один сборщик дани не взял ни единого зёрнышка и ни единой крынки молока сверх оговоренного. А сколько ни подбивали росов роптать, что дань хану слишком высока - роптали лишь полукровки от русских князей, да и те быстро натыкались на суровый взгляд русских же стариков, которые напоминали им про Рязань, про то от каких ужасов хранит их Орда. А потом и вовсе всё смешалось: в одних и тех же дружинах служили и росы и татары. И кнесом мог стать, не важно, рос или татарин, но тот, кто лучше всех командовал войском и ладил с местными. Каждого кандидата на княжение проверял лично сам хан, и только он мог выдать ярлык на княжение, только хан указывал будущему князю территорию, которую тот будет защищать и которая будет кормить его войско, и еще раз напоминал - не сметь брать дани выше оговоренной, а ослушавшихся немилосердно казнил.
   Теперь нашим людям стало совсем тяжко. Как объяснить росскому витязю, что татарин враг, когда вот он, возле него сидит тот самый татарин, который закрыл его собой в бою?! И как объяснить татарину, что русских надо душить непомерной данью, когда рядом с ним сидит русский, не раз спасавший ему жизнь в битве?
   Объединенные войска Руси и Золотой Орды полностью разгромили армию крестоносцев. И не спасли ни плюющиеся греческим огнем баллисты, ни многолетний боевой опыт, ни сталь доспехов. А те немногие, кто выжил, уже не понимали, где черное, где белое, где правда, где ложь - запутались окончательно и не захотели возвращаться домой. Они рассеялись и осели среди росов, и стали росами.
   Надолго нам пришлось оставить Русь в покое. Но святая церковь не теряла надежды. И тогда появился князь Владимир.
   Владимир был не только наполовину кнесем, но и наполовину росом. Его мать не принадлежала ни к одному из народов Руссколани. Владимир не чувствовал полного кровного родства с росами. Это был наш шанс. Наши люди долго и тщательно обрабатывали Владимира. В конце концов, нам удалось сыграть на его жажде власти. Владимир воспринимал власть не по росски - как добровольную жертву и великую ответственность за тех, кем он правит, а по нашему - как возможность взять для себя все то, что он пожелает и не нести за это никакой ответственности. С нашей подачи, Владимир устраивает заговор и убивает обоих своих единокровных братьев, и становится единым правителем Руси. Мы ликовали. Власть над всей Русью была в руках человека, находившегося под нашим влиянием. Однако, дальше этого, Владимир не пошел. Он на отрез отказался вводить в стране христианство, ломать родовое устройство и разлагать Русь изнутри. Его жажда власти, так помогавшая нам, в этот раз играла против нас. Владимир понимал, что пока Русь сохраняет свои обычаи и своих Богов, и русское войско будет намного сильнее нашего. Опираясь на сильное войско, он считал, что может сам диктовать нам условия. При этом, он слишком рано понял, что разложив Русь изнутри, тем самым лишится своей опоры и будет полностью зависеть от нас. Он не должен был так быстро это понять. Однако, после этого нам пришлось разработать другой план действий. Был найден двойник Владимира. Разные бывают превратности судьбы. Мы думали, что придется потратить много времени и сил на подготовку двойника, однако вскоре выяснилось, что один из епископов как две капли воды похож на русского кнеса.
   Лучшие хирурги Ватикана исправили мелкие различия.
   - Хирурги?!
   - Конечно, хирурги. Мы уничтожаем науку только за пределами церкви. Та же наука, которая целиком и полностью служит интересам церкви, имеет полное право на существование. Это только кажется, что мы уничтожаем всех ученых. Каждого ученого сперва тщательно прощупывают, если он согласен продолжить свою деятельность в тайных лабораториях церкви и не доставит нам хлопот - тогда сожжение вполне можно инсценировать, использовав для этого какого-нибудь внешне похожего на него нищего. А самого ученого отправить на один из островов или в одну из пещер внутри горных массивов, где он будет трудиться на благо святой церкви.
   С книгами тоже не все просто. Перед каждым сожжением, книги сперва просматриваются нашими людьми, и наиболее ценные изымаются, а только потом сжигается всё остальное.
   Ты пойми, наука не должна быть уничтожена полностью. Наука просто должна перестать быть доступной для обычных людей. Во-первых, наука способствует независимому мышлению, а это значит, что любой ученый должен находиться под полным контролем и не должен иметь никаких контактов с внешним миром. Во-вторых, и это пожалуй даже более важно, монополия на науку дает огромную власть. Бывает, что даже самый крепкий к нашим воздействиям правитель, вдруг, с нашей помощью совершенно случайно заболеет какой-нибудь неизлечимой болезнью и в обмен на лекарство от этой болезни, готов пойти абсолютно на любые наши условия.
   Впрочем, епископу не потребовалось слишком сложного хирургического вмешательства - чуть-чуть подтянуть скулы, удалить несколько родинок, нанести несколько шрамов. И двойник кнеса Владимира был готов. Ко времени последнего посещения кнесем Владимиром Александрии, операция была тщательно подготовлена. Ловушка была просто отличной. Даже мышь не могла бы подглядеть, когда кнеса убили, труп тщательно пережгли в специально откупленной для этого кузнице, а обгоревшие кости перемололи в муку, чтобы не оставалось никаких улик. Никто, даже сами Птолемеи, и не догадывался, что въехавший в Александрию и выехавший из нее русский кнес, были два совершенно разных человека. И только приближенные кнеса заметили, что характер Владимира резко испортился после посещения столицы Египта. Ещё бы, епископ был крайне возмущен необходимостью ехать в Руссколань без малейшей надежды на возвращение. Однако, интересы святой церкви превыше интересов отдельно взятого, пусть даже епископа.
   Двойник кнеса ловко использовал созданное Владимиром Киевское святилище, в котором русский кнес собрал статуи всех русских Богов. Надо сказать, русские Боги не только не требуют, но и не принимают кровавых жертв. Ты видел когда-нибудь коровай - русский жертвенный хлеб, вылепленный в форме головы коровы? Росы приносят своим богам такие короваи, лесной мед, молоко, орехи и ягоды. И не сжигают их на алтаре, а съедают в святых местах возле статуи Бога, как бы разделяя с Богами свою трапезу, приглашая их на праздник и всячески восславляя их. Епископ, новоиспеченный кнес, приказал установить перед идолами чаши для сбора крови. Ввел кровавые жертвоприношения, подготавливая людей постепенно. Сперва, в жертву приносили быков, чуть позже - людей, и, наконец, в жертву стали приносить детей. Люди роптали, но никто не решался открыто возразить ставшему вдруг слишком вспыльчивым князю. Люди стали все реже приходить в святое для них место в Новом Киеве. Росы перестали приходить к своим же Богам. Но это была только подготовка к крещению Руси. Нам сильно помогла терпимость росов ко всем иноверцам. Под видом мирных проповедников, наши люди проникали практически повсюду. С ними не соглашались, но вполне привечали и не гнали. Кроме отъявленных экстремистов. Такого человека сперва привечали, когда он приходил в город или деревню. Затем, когда случался праздник, на котором росы славили своих Богов, человек, непримиримый в душе своей, устраивал скандал, начинал кричать и выкрикивать оскорбления, называть росских Богов - Сатаной и отпускать в их адрес такие эпитеты, от которых у самого миролюбивого роса закипала кровь в жилах. Тогда, такого человека запирали в пустом доме, к нему приходили старейшины и долго и терпеливо объясняли ему, что ему никто не мешает верить в своего Бога, но и он не должен мешать людям верить своим Богам. Наивные росы думали, что это может хоть как-то помочь. Как только такого человека отпускали, он тайком пробирался в святилище росов и осквернял его: ломал всё, что было легко сломать, исписывал священные камни или стены капища оскорбительными эпитетами, мог даже испражниться на алтарь. Тогда всё селение искало и ловило его, а поймав, его били и выставляли за ворота селения, сказав, что такому человеку не место в их селении, что отныне и навсегда все двери в этом селении будут закрыты для него. Однако, едва зализав раны, этот человек возвращался, подкарауливал и убивал старшего волхва и поджигал святилище. После этого, его ловили, всенародно судили и казнили. Такие люди не занимали никакого положения в церковной иерархии, однако они играли очень важную роль. Таких людей канонизировали, как святых великомучеников, им приписывали высокий церковный ранг, им же приписывались послания и произведения, на самом деле написанные отцами церкви. Доброта и открытость росов подкупает даже самые жестокие сердца. Факты наличия таких великомучеников были очень важны, чтобы не дать нашим людям слиться душей с местным народом, не дать им считать местных людей своими, не допустить того, чтобы они перестали считать врагами всех тех росов, которые продолжают верить своим Богам. Для этого святая церковь специально готовила таких вот фанатиков, в специально оборудованных для этого монастырях. В них старательно разжигалась религиозная истерия и фанатизм такой силы, что никакая доброта, никакое расположение и никакие слова славянских старцев не могли даже шелохнуть его. При этом, человек должен сохранять полную внешнюю адекватность и даже способность убедительно говорить. Подготовка таких людей - тяжелый и кропотливый труд. Они, как живые снаряды, умелой рукой направленные в цель. Им даже имена зачастую дают только после смерти. Однако, они раз и навсегда обезопасили нас от возможности перебежчиков среди наших людей. Наши люди не могли обратить росов в свою веру, но никто не ограничивал их общения. И постепенно, капля за каплей, наши люди подтачивали основы сплоченности славян, зарождали в них недоверие к своим же соседям, к соседнему городу, к соседней деревне. Поданная в нужном свете информация о наших "великомучениках" в сочетании с яркой демонстрацией нашими людьми доброты и готовности прийти на помощь любому, ещё больше разжигала рознь среди русских людей. Одни росы обвиняли других росов в излишней жестокости и нетерпимости, а те, в свою очередь, совершенно искренне не понимали, в чем же они не правы.
   Когда началось крещение Руси, росы были уже не в состоянии оказать достаточно организованного сопротивления. Очень помогла работа в дружинах, среди воинов только единицы отказывались выполнять приказ о карательных мерах ко всем, кто оказывает сопротивление. И все же, росы сопротивлялись отчаянно. К окончанию крещения, численность населения Руси сократилась почти вдвое. В некоторых городах приходилось вырезать до двух третей населения, настолько росы не хотели отрекаться от своих Богов. Однако, крещение Руси всё же прошло, и это во многом закрепило наше господство в этих землях. Уничтожение славянского языка и создание для росов новой, ориентированной на нашу культуру, письменности ещё больше закрепило наши позиции. А уничтожение супругой нашего наместника, Ольгой, всех основных княжеских родов Руссколани должно было надолго, если не навсегда, положить конец самой возможности любого восстания в этих землях. Эта страна по праву принадлежала нам! Она была оплачена десятилетиями тяжелого и кропотливого труда, кровью десятков наших лучших подрывников и даже жизнью одного из епископов святой церкви! Однако, Золотая Орда, во многом так и осталась опорой Руссколани, и она до сих пор практически никак не подвержена нашему воздействию.
   В тот день, когда Ольга уничтожала княжеские рода Руси, уцелевшие русские волхвы сумели похитить младенца-наследника, наследного кнеса всей Руссколани, Буса Третьего, и спрятать его в Золотой Орде. Народы Руссколани считают Буса Третьего - третьим воплощением самого Буса Белояра. В Золотой Орде, Бус Третий получил княжеское и воинское образование. Его обучали волхвы, лучшие полководцы и лучшие воины. Бус Третий стал полководцем в Золотой Орде. За свою, пока ещё небольшую жизнь, Бус Третий не проиграл ни единого сражения, он ухитрялся выходить победителем при любом численном или стратегическом превосходстве противника. За это татары прозвали Буса Третьего - "Мамай" - что на их языке означает "Непобедимый". Сейчас под знамена Буса Третьего, Мамая стекаются все народы Руссколани: и жители Киевской Руси, бежавшие от крестителей: русы, радимичи, кривичи, дрягва, и северяне: латы и литты, и даже финны - у Мамая есть большой отряд финской кавалерии - воины на могучих северных лосях, бьющие из своих луков с трехсот метров в глаз белке, к нему стекаются монголы и татары, хазары и печенеги, в его армии немало армян и черкесов. Бус Третий, Мамай, может положить конец всем нашим достижениям в этих землях. Армия Буса Непобедимого просто вышвырнет нас из Руссколани. Может ли святая церковь допустить подобное?! Необходимо остановить Мамая, пока не стало слишком поздно! Я вижу только один выход, Константин! Только наша армия, благодаря пушкам, имеет хоть какой-то шанс противостоять войску Буса Третьего! Мы должны развернуть корабли на север и идти в Руссколань!
   - Можем ли мы отвлекаться на провинцию, пусть даже такую большую и богатую, как Руссколань, когда в самом Риме серьезные проблемы?! Восстание Краска старшего почти не встречает сопротивления. Только наше вмешательство может предотвратить успех этого восстания. Даже если Бус Третий, Мамай, выбьет нас из Руссколани, значит настало время лишиться этой провинции. Потеряв Рим - мы потеряем всё! А сохранив Рим - мы сможем заново завоевать свои провинции! Сейчас не время распыляться. Кто, кроме нас, сможет остановить Спартака?!
   - Сейчас, Руссколань важнее! А на твой вопрос отвечу: раз мы не можем, а мы именно не можем, отправить туда твою армию, тогда ответ один: чтобы победить Краска - нужен Краск! Спартак не будет сражаться в полную силу против родного брата. Тулий Краск начнет лояльничать и искать компромиссы. Голос крови не позволит ему сразу бить брата на поражение. Тогда как Литиций Краск-младший всё свое время проводит в окружении троих наших лучших людей. Его вполне реально будет настроить таким образом, чтобы он любыми средствами и любой ценой стремился уничтожить брата. Благодаря все той же патологической честности наших врагов, Спартак проиграет!
   - Но это же означает! Ты сам понимаешь, что это значит?! Я - здесь, Валерий - казнен, а оба Краска заняты в междоусобной войне! В Риме больше не остается ни одного толкового полководца! Мы обезглавливаем римскую армию и оставляем северные границы Империи практически открытыми!
   - Нам какое-то время можно не опасаться севера. Все взрослые мужчины готов, гуннов и франков были рекрутированы в крестовые походы, из которых вернулось лишь несколько калек. Европейские племена волнуются, но по всей Европе остались одни только подростки. А они вряд ли смогут поднять восстание против регулярной армии Рима, даже лишенной толковых полководцев. К тому времени, как эти подростки вырастут, в Риме тоже подрастет новое поколение воинов.
   Я понимаю тебя - это действительно бег по лезвию меча, но все наши великие завоевания рано или поздно зависели от такого вот бега по лезвию меча.
   Бус Третий, Мамай, знает всё про коварство Ольги, он также многое знает и про Владимира и имеет представление о том, как мы действуем в других странах. Бус Третий убежден, что фряги - это нелюди, с которыми невозможен ни компромисс, ни переговоры. Он готов истреблять нас везде, где сумеет настигнуть. Если Бус Третий, Мамай, выбьет нас из Руси и сумеет вновь объединить Руссколань, а он уже объединил большую часть этих народов, тогда он двинется на запад. Европейские народы не только не смогут, но и не захотят оказать ему сопротивление. Готы, гунны и франки легко забудут старую, со времен Германореха, вражду. Общий враг - мы - объединит бывших врагов. Готы, гунны и франки не смогут дать в армию Мамая опытных воинов, но они окажут ему любую помощь и поддержку, какую он только пожелает.
   Есть ещё одно обстоятельство. Некоторое время назад, под натиском армии саксов, Империи пришлось оставить Британский остров. Однако, в Британии остался командир рекрутированной сарматской конницы, римский подданный, но бритт по происхождению, Арториос. Арториос сумел договориться с предводителем пиктов, жрецом Мерлином. Перед угрозой армии саксов, бритты и пикты забыли древнюю и извечную вражду и объединились. Все племена бриттов признали Арториоса своим лидером. После этого, Арториос взял в жены жрицу пиктов, Гвиньевер, что окончательно объединило два народа. Всадники-сарматы, не слишком жаловавшие римлян, хранили абсолютную преданность своему командиру. Объединённая армия бриттов и пиктов вместе с сарматской конницей разгромила армию саксов. После этого, бритты и пикты организовали не зависимое ни от кого государство "Британию". Сейчас Британией правят сын и дочь Арториоса и Гвиньевер.
   Арториос долгое время был римским подданным. И был ярым приверженцем всё той же Великой Римской Мечты. Эта Великая Римская Мечта мне как кость в горле! Сын и дочь Арториоса, хоть и наполовину пикты, не откажутся призвать к ответу тех, кто уничтожил мечту их отца. Тех, кто взымал дань за защиту, но когда пришли саксы, этой защиты не предоставил, тех кто устраивал пытки иноверцам, облавы на жрецов и разрушал храмы. А это значит, что при походе на Рим, Бус Третий, Мамай, получит в своё войско очень немалое количество хорошо обученных опытных воинов, умеющих сражаться в лесах Европы.
   Даже если у нас к тому времени успеет подрасти новое поколение воинов, армия Мамая сомнет наше войско, даже не заметив. И не помогут нам тогда даже наши пушки, как не помогли нашим крестоносцам, вторгнувшимся на Русь, ни греческий огонь, ни современные баллисты.
   Так что... Поворачивай корабли на север, Константин! У нас нет другого выбора.
  
   Константин долгим взглядом смотрел на огонь.
   - Так хочется быть сейчас старым Римлянином и сказать: "Победа или смерть!" Но... Им есть за что сражаться. А за что сражаюсь я?!
   - Что?! - голос отца Сергея стал резким, - Слабеешь, Константин! - священник рассмеялся, - Да не расстраивайся ты так из-за Краска-старшего! Восстание Спартака, если хочешь знать, произошло в третьем веке до Рождества Христова. И было разгромлено римским боевым офицером, Литицием Краском.
   - Что?! Как так?
   - Да, вот так, - усмехнулся отец Сергей. Он извлек тубус и аккуратно вытащил из него древний свиток, - На вот, взгляни. Как ты думаешь, к какому периоду относится эта запись?
  
   Константин осторожно развернул свиток. Свиток был очень древний, явно пролежавший на полке не одну сотню лет. Он был написан по староегипетски, даже не на пергаменте, а на старом папирусе.
   - Я не специалист по древним письменам, но этот документ явно очень древний - 5-4 век до Рождества Христова, никак не позже.
   - Точно не позже?
   - Я же не раз бывал в Александрийской библиотеке - этот свиток никак не моложе 5-4 века до Рождества Христова - за меньший срок, структура папируса ещё не успевает так измениться. Да и сок, которым писались древние тексты ещё не успел бы приобрести такой оттенок.
   - А ты прочитай.
   - Ну, я попробую разобрать.
   Константин с трудом попытался разобрать малознакомые ему древнеегипетские иероглифы. Константин подскочил, сел на место, хорошенько посмотрел на отсвет огня.
   - Да, нет! Это не поздние смывки. Текст не трогали. Да и цвет чернил... А правильно ли я понял вот этот и этот знаки? - Константин подсел к монаху.
   - Именно так, - усмехнулся отец Сергей.
   - Но как?! Как такое может быть?! Это, без сомнения, свиток 5-4 века до Рождества Христова! Но как в нем могут быть описаны походы Марка Аврелия?!
   Отец Сергей рассмеялся.
   - А ты думал, в арсенале у святой церкви есть только чертежи пушек?! Говорю тебе - восстание Спартака было в третьем веке до Рождества Христова. И причиной восстания являлась вовсе не церковь, а жесточайший узурпаторский режим старого Рима, особенно жестокий к рабам и смягченный только с приходом Святой Церкви.
   - То есть - смягченный?
   - Конечно - смягченный. Скотское отношение к рабам не только не было введено нами, но наоборот, всячески оспаривалось церковью. И документы, свидетельствующие обо всем этом появятся в Римских архивах, а свидетельства самых разных людей появятся во всех библиотеках Империи. И все они не будут вызывать никаких сомнений в своей подлинности, так же, как этот папирус, - отец Сергей смеялся и потирал руки, - А ещё через какое-то время будет случайно найден шлем Спартака...
   Константин в конец ошарашено смотрел на него:
   - Не знал, что Спартаку сделали шлем.
   - А... Ты об этом?
   - Шлем делают наиболее зарвавшимся гладиаторам, чтобы против него мог выйти на ринг опытный римский воин, и продемонстрировать, что гладиатор, даже в доспехе и в шлеме не способен противостоять римскому воину, вышедшему против него безо всяких доспехов и шлема.
   Тулий Краск-старший очень опытный воин, к тому же он владеет особым боевым искусством семьи Красков - я совершенно не представляю себе такого воина, который сумел бы предложить Тулию Краску шлем.
   - Конечно нет! Никто и не думал предлагать ему шлема.
   - Ты же не хочешь сказать, что мы допустим, чтобы кто-то нашёл тот шлем, в котором Спартак наверняка сражается сейчас - шлем с родовой эмблемой семьи Красков?!
   - Ну что ты? Конечно нет! Краск был всего один - это Литиций Краск. Спартак же был обычным галльским рабом-гладиатором. Будет найден галльский шлем третьего века до Рождества Христова, надетый на скелет галла, кости которого будут пробиты в тех местах, в которые при жизни был ранен Тулий Краск.
   - И каким же образом, беглый раб смог за считанные дни собрать в чужой стране огромную армию? Даже церковь не способна отупить людей настолько, чтобы они поверили в подобную чушь.
   - Ну, ты забываешь крайне бедственное положение рабов в тогдашнем Риме. Рабы были чем-то вроде кусков живого мяса. Рабов постоянно пытали в застенках це... прошу прощения, Римских рабовладельцев. От безысходности, рабы были готовы в любой момент кинуться на своих хозяев. Вся армия Спартака состояла из беглых рабов. Узнав, что где-то уже есть кучка беглых рабов - рабы бежали и присоединялись к этой кучке - им нечего было терять, так что скоро выросла огромная армия.
   - Бесформенная толпа рабов противостояла регулярной армии Рима?! Да, потребовался бы десяток лет и костяк из полусотни инструкторов, чтобы сколотить из них хотя бы подобие армии. Да и то, чтобы начать обучение, нужна хоть какая-то дисциплина! А как добиться её, когда перед тобой оголтелая толпа из нескольких тысяч разноязыких людей, отупевших от боли и пыток?! Способных думать разве что о том, как бы что-нибудь пожрать, да чтоб не били?!
   - Каждый из беглых рабов хотел выжить, и потому они слушали Спартака.
   - Ну, прямо идиллия какая-то! И кто же их учил?
   - Сам Спартак и те из рабов, кто когда-то был пленными воинами.
   - Галльский раб?!
   - Ну, он же много общался с охранниками из римлян.
   - С паршивыми вертухаями?! Да, самый бесполезный из моих солдат порубит в паштет десяток этих недоделков!
   - Ну, в охрану нередко идут отставные солдаты-ветераны.
   - Это было в старом Риме!
   - А мы и говорим, что восстание Спартака было в старом Риме.
   - То есть, условия содержания рабов ещё хуже, чем в новом Риме, но при этом солдаты-ветераны вдруг почему-то не гнушаются охранять рабов - как в старом Риме. Да, при таком отношении к рабам, о котором ты говоришь, твоего Спартака забили бы палками, а вовсе не стали бы чему-то учить! Притянуто за уши и приклеено соплёй! Ну, да ладно. А что, интересно делал Спартак в южных портах Империи, встречая нас за сотни лет до нашего рождения?!
   - У него был договор с пиратами, за награбленные в крупных поместьях деньги, пираты обещали доставить его армию морским путём в ещё не завоёванную Римом часть Европы.
   - А на кой черт ему Европа?! А, ну да, "галльский раб". Значит, пираты? Чтобы хотя бы знать о пиратах, нужно знать всю теневую экономику Империи, а для этого, по меньшей мере, нужно быть римлянином.
   - Тогда было смутное время - и с этим всё было намного проще.
   - То есть, пираты чуть ли не разгуливали по улицам и не предлагали свои услуги первому встречному?
   - Конечно нет, но Спартак вполне мог с ними связаться.
   - Подскажи, как? - расхохотался Константин, - А то вдруг мне понадобится в Руссколани связаться с тайным агентом империи Цинь. Правда, славянского я толком не знаю, а языка империи Цинь не знаю вовсе. К кому бы из прохожих мне лучше обратиться, чтобы мне по-римски объяснили где его искать, да ещё так, чтобы он меня принял?
   - Если тебе вдруг понадобится подобная встреча - я легко тебе её устрою, - отрезал отец Сергей, - Но сперва ты сообщишь мне, зачем это вдруг она тебе понадобилась.
   Смех застрял в горле Константина, он снова всей своей кожей ощутил невероятную силу и могущество церкви.
   - Это серьёзно, - продолжал отец Сергей, - Вспомни империю Александра Великого - она разрасталась с невероятной быстротой, но также быстро и рассыпалась после смерти Александра. Как болид - вспыхнула, пролетела и погасла. Могущество церкви разрасталось едва ли не быстрее империи Александра. Но, если в империи Александра было много боли, но много и хорошего, такого, о чём люди вспоминают до сих пор, то в деяниях церкви была только боль. Никто, кроме верхушки церкви и специально выращенных нами фанатиков, не сможет сказать про нас ничего хорошего. Никогда ещё могущество, разросшееся так быстро и основанное на одной только боли, не существовало долго. Уже наши дети застанут момент, когда церковь исчезнет, как факт, и о нас будут вспоминать изредка и с содроганием. За время деятельности церкви, за какие-то 150 - 200 лет произошло столько страшных и кровавых событий, что любой, кто свяжет эти события между собой и поймёт нашу роль в них, возжелает стереть святую церковь с лица Земли. Стремительное увядание Великой Римской Империи, крестовые походы, унёсшие всё взрослое население Европы, бойня в Александрии, восстание Спартака, вторжение крестоносцев в Руссколань и полное истребление ими десятка русских городов, восстание Буса Третьего, Арториос - и всё это за неполные двести лет истории церкви!
   Сколько крови принесла империя Тамерлана?! Не всё было гладко в империи Александра Великого! Но никто до нас, ни один самый страшный диктатор не использовал геноцида целых народов! Да ещё в таких масштабах, да ещё в такие короткие сроки! И кто после этого не возжелает уничтожить нас?!
   Нам необходимо переписать историю. Вставить лишние сотни, а то и тысячу лет. Вписать между существовавшими правителями несколько никогда не существовавших. Дописать не существовавшие войны. Растянуть крупномасштабные, длившиеся три-четыре года войны на десятки, а то и сотни лет. Приписать все, какие можно кровавые события далёкому прошлому, когда церкви ещё не существовало. Другие же события раздвинуть по времени так, чтобы никто и никогда не смог найти между ними никакой связи. Пусть, крестовые походы были, к примеру, в двенадцатом веке - тогда никто не сможет связать их с разгромленными городами Руссколани!
   - А ты хотя бы представляешь, каким он будет, этот двенадцатый век? Может быть, люди давно уже будут летать на коврах-самолётах - меньше, чем за полдня из Киева в Рим? Им тогда покажутся смешными твои рассказы о закованных в броню воинах на лошадях, живущих в их родном веке?
   - А мы напишем, что сейчас - уже тринадцатый век! Придумаем тысячелетнюю историю церкви, чтобы люди думали, что церковь была здесь чуть ли не всегда, а вовсе не появилась какие-то несколько десятков лет назад со своими расправами и со своими порядками! Чтобы люди считали церковь чем-то своим, давно здесь существовавшим, чтобы не мыслили своей культуры без церкви. Пусть крестовые походы будут на несколько веков позже того времени, когда была разгромлена Рязань.
   - А кто же тогда испепелил и вырезал города Руссколани?
   - А сам Чингиз-Хан и уничтожил. Это не он выбил оттуда наших крестоносцев и разгромил их армию, наоборот, это его армия вторглась на Русь и уничтожила русские города. И дань его была не за защиту, и была она непомерно огромной. И длилась не десятки лет, а три века. А помимо дани, Чингиз-Хан вывозил много русских женщин и мужчин и продавал их в рабство. Кстати, этим фактом мы и объясним резкое сокращение численности населения во время крещения Руси! Какие казни? Не было никаких казней! Русь приняла крещение добровольно. А то, что людей вдруг стало в два раза меньше - так это Золотая Орда виновата. И назовём этот период - трёхсотлетним татаро-монгольским игом, и со смаком распишем все ужасы этого ига. А ты - не римский полководец, Константин! Нет! Константин жил в третьем веке, и после того, как захватил Александрию и переименовал её в Константинополь, так и прожил всю жизнь в этом городе. А ты же, русский князь, живущий в тринадцатом веке и положивший конец татаро-монгольскому игу. Русский национальный герой-освободитель! Живущий, ни много, ни мало, через тысячу лет после Константина!
   - А кто же сейчас, это самое, татаро-монгольское иго? В тринадцатом, хм, веке?
   - А разве Бус Третий, Мамай, не провёл всю юность в Золотой Орде? Вот он и будет татаро-монгольским игом!
   - Да-а... Только его ещё победить надо!
   - С Божьей помощью, да с нашими пушками, глядишь - и победим! Ты то чего переживаешь - ты уже дважды святой?! - хохотнул отец Сергей, - Святой Константин и живущий через тысячу лет после него святой - русский князь-освободитель! Мы наполним архивы и библиотеки свидетельствами тысячелетней истории, настолько "подлинными", что даже через сотни лет ни один независимый от церкви учёный, если таковые вообще будут, ни с какими знаниями и ни с каким оборудованием не сможет уличить подлог. Если потребуется, мы даже построим камеры пыток в каждом римском поместье, предварительно состарив камни, подобно тому, как мы состарили папирус, и даже вкопаем их ровно настолько, насколько они должны были просесть за минувшие века. Чтобы причину увядания Рима - люди искали в самом раннем Риме, а не винили в этом нас, и уж ни в коем случае не заподозрили, что восстание Спартака - это восстание самих римлян за освобождение от нас! Всё это требует огромной затраты денег, сил и средств, но это того стоит. Потому что если даже через сотни лет правда откроется - святая церковь может в одночасье лишиться всего своего могущества! И делать это нужно сейчас, и как можно быстрее, иначе не успеет остыть земля на наших могилах, как церковь сама станет достоянием истории. Народы будут плясать на наших могилах, празднуя своё освобождение, а из последней церквушки сделают музей, посвященный "черным временам", именно так назовут они время правления святой церкви.
   - Даже если не смотреть на то, что описанная тобой модель Старого Рима экономически не просуществовала бы даже нескольких десятилетий, уж не говоря о веках - сам понимаешь - никакой армии не хватит, чтобы обеспечить настолько большой приток рабов, чтобы с ними можно было обращаться подобным образом, да и надсмотрщиков бы потребовалось чуть ли не по одному на каждых троих рабов. Тридцать, ну сорок лет от силы - и такое государство рухнет. И никакая сила в Мире не заставит его просуществовать дольше. Но даже если не обращать на это внимания, существует ещё память людей, передаваемая из поколения в поколение. Что ты предлагаешь делать с ней?
   - Ты прекрасно знаешь, что у каждого народа, который мы завоёвываем, в первую очередь мы уничтожаем язык и письменность. Основная причина в том, что у каждой руны есть своё значение. Адекватный, точный и звучащий звукоряд слова получается только тогда, когда значениями рун точно описано значение понятия. Это не только не даёт возможности вводить в язык слова, чуждые этой культуре - при написании - звукоряд просто не сойдётся, а если выстраивать написание под звукоряд слова, то значения рун дадут полную абракадабру. Но ещё и не позволяет как-то по-другому трактовать уже существующие понятия - трактовка уже заложена в значениях рун. Поэтому, до тех пор, пока народ сохраняет свою письменность, нет никакой возможности как-то исказить или подмять под себя их культуру. Единственный выход - активно использовать слова, заимствованные из культур, которые практически не пересекаются. При этом и слово не выглядит искусственным, и значение ему можно придать своё, а вовсе не то, которое вкладывалось культурой, породившей это слово. А для написания таких слов использовать буквы - урезанные и упрощённые руны. Такие буквы во-первых не будут выглядеть искусственно, а во-вторых будут лишены какого-либо собственного значения и будут передавать только звук. Это даёт свободу для любых трактований слова. Опять же, в одно и то же слово, разные люди могут вкладывать совершенно различный смысл, что опять же даёт возможность для разобщения людей.
   Всё это даёт возможность выбить у людей почву из-под ног, лишить их их культуры, их духа и их общности. Это первая и главная причина, по которой мы повсюду искореняем прежние языки и вводим новую, буквенную письменность.
   Но есть и вторая, тоже не мало важная причина. Ты помнишь, что делал твой отец?
   - Конечно!
   - А дед?
   - Естественно!
   - А прадед?
   - Ну, безусловно!
   - Сейчас, когда большинство людей всё ещё остаются грамотными, люди помнят, что делал прапрадед их прапрадеда. Однако, с искоренением языка, искореняется и грамотность. Люди не спешат учиться новой грамоте, а старая грамота под запретом. А церковь и не способствует распространению грамотности, наоборот, ставятся всяческие преграды. Скоро грамотность станет уделом избранных, если не исключительно служителей церкви. В обществе, лишенном грамотности, человек не всегда знает, что делал его отец в молодости, уже не говоря про деда. В таком обществе достаточно заставить замолчать одно, нынешнее поколение, и всё. Следующее поколение будет лишь смутно о чём-то догадываться, а через поколение, уже обычные римляне будут совершенно убеждены, что восстание Спартака было в третьем веке до Рождества Христова, обычные жители Руси будут совершенно убеждены, что Рязань разгромила армия Чингиз-Хана, за этим последовало триста лет татаро-монгольского ига, что ты - никакой не Константин, а русский князь-освободитель, что Бус Третий - никакой не кнес Руссколани, а татарский захватчик, ну а обычные жители всего доступного нам Мира, будут совершенно уверены, что крестовые походы были не во втором, а в двенадцатом веке, что от Рождества Христова прошло не триста, а тысяча триста лет, и что святая церковь насчитывает долгую, более чем тысячелетнюю историю существования. И всего-то за два поколения! Вот так! Крестовые походы дали нам практически не ограниченные возможности финансирования. Так что теперь, достаточно один раз как следует вложиться, и если сделать всё быстро и чётко, то больше никто и никогда ни о чём не догадается и не сможет ни узнать ни проверить. А власть святой церкви станет практически вечной, - отец Сергей просто сиял от радости.
   - Что-то ты раздухарился? Между прочим, у нас две войны. И Тулию Краску-старшему, пока что невдомёк, что он, оказывается, был галльским рабом и жил в третьем веке до Рождества Христова. Он также не догадывается ни что сегодня уже наступил тринадцатый век, так что ему давным давно пора сгнить, ни что святая церковь, времена до существования которой помнил его прадедушка, теперь имеет тысячелетнюю историю. Тулий Краск-старший ни о чём таком не знает, носится по Риму, целый и невредимый, как-то вот не сгнил за тысячу шестьсот лет, и вполне может победить. Как и Бус Третий, Мамай.
   - Ты лёг спать в третьем веке - а проснулся в тринадцатом! - рассмеялся отец Сергей, - Что тебе какой-то там Бус Третий?! - лицо монаха посерьёзнело, - Сегодня - мы творим историю. И я верю, да поможет нам Бог и наши пушки, завтра её будем творить тоже мы. Настанет день, когда мышь в норке не посмеет кашлянуть без высочайшего на то соизволения святой церкви. Вперёд, на север, друг мой. Руссколань ждёт нас.
  
   Киев встретил их с распростёртыми объятьями.
   - Отец наш! Спаситель наш! - пролебезил наместник. Он всё время елозил и не находил себе места. Константин и отец Сергей вошли в палаты Кремля.
   - Спаситель наш! Ну, как же это! Как же вы вовремя, - пролепетал наместник, - Кнес, Бус Третий собирает войско на том берегу Дона. Я уже не знал, что и делать! Войско его несметно и люди продолжают всё прибывать. Даже крещёные русы вперёд готовы встать под знамёна Мамая, чем под мои. Даже фряжские и еврейские купцы уже три недели как, покинули гавань. А в низовьях Волги уже стоят лодьи сирийских и китайских купцов, кои со мной торговать не желали. Они только и ждут, когда власть переменится, чтобы начать торговать с князем Бусом!
   Ближе к полудню, отец Сергей покинул палаты, оставив Константина одного на растерзание наместнику. Наместник всё время сидел, как на иголках, сильно нервничал, постоянно пестовал Константина какими-то яствами и всё время повторял: "Спаситель наш!" Только к вечеру, Константин наконец-то избавился от назойливого внимания наместника и остался один. Он осмотрел приготовленные ему комнаты, заменил стражу на дверях на верных лично ему римлян и с наслаждением вытянулся на широкой кушетке.
   Вошёл отец Сергей.
   - Ну, что ты об этом думаешь? - проговорил Константин.
   - Кое-что я успел узнать. Во-первых, у росов существует обычай открывать бой поединком. От Буса Третьего выйдет русский берсерк и поэт-стихотворец, Соловей. Татары произносят его имя на свой манер - Челубей. Этому воину нет равных. Сей муж выходил на сотню воинов. Ему нипочём лучники - он уворачивается от сотни пущенных стрел. Я пока не представляю себе, кого мы можем ему противопоставить. А проиграть поединок нельзя - для росов победа в поединке - это уже половина победы. С другой стороны, Соловья любят и почитают в народе. По вечерам, в домах поют его песни. Отцы ставят его в пример своим сыновьям. Бывалые воины восхищаются его мастерством. Если бы наш воин сумел победить Соловья - это могло бы сильно подорвать боевой дух росов и облегчить нашу победу.
   Но есть и хорошая новость. На Руси есть известный волхв. Люди называют его - Серый. Сила и слава этого волхва такова, что люди святой церкви не решились даже прочёсывать лес, окрест его жилища. Мудрость его такова, что он известен даже гуннам, под именем Грэй. Негоже, что такой деятель не в лоне церкви. Мы назовём его святым и причислим к церкви. Чтобы деяния его служили во славу нашу. Ему незачем даже знать об этом. Только самые мудрые и опытные, да ещё дети, решались прийти к нему за советом. Тем, кто приходил к нему было достаточно увидеть его один раз. Они помнят ощущение, исходившее от этого старца, но мало кто способен описать его лицо. Серый - Грэй, Сергей, отныне меня будут звать Сергей Радонежский. Я украду славу великого волхва. Я назовусь его именем и буду говорить от его имени - это позволит нам развернуть на свою сторону тех росов, которые ещё не примкнули к Мамаю.
   Есть и ещё одна хорошая новость. Потомок Ольги, молодой Димитрий, успел стать кнесем, и даже на какое-то время получил ханский ярлык. Срок ярлыка давно вышел, и последние несколько лет, Димитрий скрывается в одном из монастырей. Я нашёл это место и уже отправил туда убийц. Димитрия мало кто видел, но его описания вполне схожи с тобой. Ты - назовёшься людям русским кнесем Димитрием, и скажешь, что ездил во фряги за войском, чтобы защитить Русь!
  
   Теперь армия начала прибывать. Потянулись первые русские дружины. Сам волхв Серый объявил русского кнеса Димитрия спасителем Руси - и народ стекался к Димитрию. Были сотканы огромные знамёна в виде икон святой церкви. И под этими знамёнами стоял русский кнес Димитрий. Мудрый волхв, Серый, ранее почти не показывавшийся на людях, принял христианство и сам встал под знамёна-иконы, нередко сопровождая Димитрия. Их появление встречалось в народе ликованием, и только старики и совсем маленькие дети почему-то смотрели с печалью.
   Отец Сергей быстро вошёл в комнаты Константина. Переодетые в русский доспех, римские стражники даже не шелохнулись при его появлении. Отец Сергей довольно потирал руки.
   - Кажется, я нашёл, как нам выиграть поединок с Челубеем.
   - Да ну?! - Константин вскочил с лавки, - Не может быть!
   - Ещё как может, - усмехнулся монах, - Я задействовал все свои каналы - и наконец получил результат! Я нашёл человека, который учил Соловья воинскому мастерству. Этот муж ещё в полном расцвете сил, он всего на пятнадцать лет старше Соловья. Конечно, Соловей с тех пор сильно вырос и постиг много нового, помимо того, чему его учили. Но всё равно, кто, как не прежний учитель может знать основные сильные и слабые стороны своего ученика. Это русский берсерк, могучий богатырь Пересвет. Поколебать его сложно! Проще подвинуть скалу! Но, думаю, авторитет Серого поможет мне. Я попытаюсь склонить его на нашу сторону.
  
   Колонна двинулась.
   Первым на огромном русском коне в золочёных русских княжеских доспехах и высоком остроконечном русском шлеме с изображёнными по обручу ликами христианских святых, ехал сам Константин. Рядом с ним, с огромным чёрным знаменем, в виде христианской иконы, скакал знаменосец Клавдий. На полкорпуса коня позади, ехал отец Сергей. Следом, огромной скалой возвышаясь над всем войском, ехал могучий русский богатырь, берсерк Пересвет и его ученик, не уступавший учителю ни в плечах, ни в быстроте реакции, берсерк Ослябя. Следом, на русских конях, переодетые русскими воинами, ехали римские солдаты личной гвардии Константина. Следом, в новых, блестевших на Солнце кольчугах шли русские дружины. За ними, кто с копьями, кто с рогатинами, в толстом простёганном доспехе шло ополчение.
   Дальше, на русском коне, в синем плаще русского воеводы, возглавляя колонну укутанных бесформенными чехлами пушек, ехал командир канониров, центурион Борис. Теперь и его называли на русский манер - воевода Буброк. Рядом с ним ехал киевский наместник, побоявшийся оказаться далеко от армии, а вдруг Мамай обойдёт выходившее на позиции войско Константина и возьмёт Киев. Замыкал шествие большой отряд римских воинов, защищавших пушки.
   Орудия сильно замедляли продвижение армии. Переправа через Дон заняла весь вечер, ночь и половину следующего дня. Днём, Константин приказал сжечь мосты.
   - Нам нет дороги назад, - командующий с лёгкой печалью взглянул в глаза отца Сергея, - Если мы проиграем и останемся в живых, нам нет никакого смысла даже пытаться вернуться в Рим, - и он с теплотой и надеждой смотрел на бесформенные мешковатые чехлы, скрывавшие под собой страшное оружие.
   К ночи, они увидели холм, покрытый тысячей огней - то горели костры расположившейся на ночлег армии кнеса Руссколани.
   Войско разбило лагерь. Часовые вглядывались в даль. Русы пели песни. Римляне жались к кострам и с печалью и надеждой смотрели на огонь - никому не хотелось умирать в чужой земле. Канониры уснули прямо под пушками. Константин тщательно исследовал окружавшую местность, выбирая места для позиций, отдал все необходимые приказы и уснул мёртвым сном - завтра всё решится. Отец Сергей долго сидел у костра и смотрел в огонь. Он думал о завтрашнем дне и о предстоящем бое. В предутренней тишине, когда тьма особенно непроглядна, проснулись римляне. Не зажигая огней и не впрягая лошадей они вручную покатили пушки к той самой рощице, которую заранее выбрал Константин. На пути пушек срезался и откладывался в сторону дёрн. Когда небо начало сереть, в первых лучах предрассветного света, римляне укладывали дёрн на место, чтобы никто не догадался, куда именно ушли пушки. На утро, рощица выглядела совершенно не тронутой. Глядя на неё, никто бы и не подумал, что там таятся смертоносные орудия.
   На рассвете, армии начали выстраиваться. Ровными шеренгами стояли воины Константина. На той стороне огромной поляны выстраивались воины Буса Третьего, Мамая. Здесь были люди всех мастей и народов Руссколани.
   - За Руссколань, - пронеслось многоголосое разноязычное эхо над войском Мамая, - За Руссколань, за свободу.
   - За Руссколань! - С сильным акцентом произнёс светловолосый голубоглазый гигант Томас, командир латских стрелков, натягивая тетиву на свой огромный ростовой латский лук.
   - За Руссколань! - эхом отозвалась рыжеволосая Брюнгильда-Литтская, предводительница литтских стрелков, надевая тетиву на свой многослойный составной лук литтов.
   - За Руссколань! - могучие лоси понесли на правый фланг гордых финских воинов.
   - За Руссколань! - на левый фланг уходили всадники - монголы.
   - За Руссколань! - мощной лавиной в три полосы выстраивались по центру могучие витязи: русы и татары, радимичи и дрягва, хазары и кривичи.
   Перед войском выехал поэт и берсерк, Челубей. Конь танцевал под ним. Его копыта отбивали витиеватую чечётку, то он вдруг двинулся вбок, перекрещивая ноги и наступая то обеими правыми, то обеими левыми, вернулся обратно, вырисовывая копытами по земле, одно возле другого, три колеса Сварога. Лёгкая укороченная кольчужка, не сдерживающая движения, сияла и переливалась на могучем теле Челубея. Конец широкого расписного пояса из тончайшего китайского шёлка свисал почти до колена. Из-под облегчённого остроконечного шлема выбивались длинные роскошные кудри великого воина.
   Челубей снял с пояса рожок и заиграл. И слышавшим его казалось, что это тысячи журчащих звенящих ручейков стекаются воедино и сливаются в могучую реку. Тогда Челубей отложил рожок и запел. И песня его устремилась в небо и растеклась по Земле, окутывая всё вокруг. И была в ней и великая сила могучего леса, и привольная широта степей, и звенящая чистота бескрайнего неба, и мерцающая синева рек, было в ней и первое щебетание птенцов в гнезде, и первый рык новорожденного медвежонка, и трубный рёв могучего лося, покрывающий пространство вокруг.
   - Браты! - вскричал Челубей, - Как Ясно-Солнышко сияет в Небе и светом своим согревает всех нас, так и Руссколань будет свободна, и светом своим согреет все соседние народы.
   Челубей улыбнулся и поднял коня на дыбы, и могучий конь понёс его к центру поля, только кудри развевались по ветру.
   Ослябя тронул коня. Могучая ладонь учителя легла на его плечо.
   - Нет, - прогудел могучий голос Пересвета, - Сам пойду!
   Пересвет тронул коня. Конь, могучая скала, под стать своему хозяину, вынес Пересвета на середину поля.
   Пересвет смотрел, не отводя глаз. Могучие желваки застыли на каменных скулах. Челубей удивлённо смотрел на Пересвета. В горящих глазах воина отразилось непонимание.
   - Вот как? И что же заставило моего учителя встать на сторону фрягов?
   - Серый - приходил ко мне, - протрубил низкий бас Пересвета, - Серый сказал, что с Димитрием, а не с князем Бусом, будет Руссколань счастливой и свободной.
   - Свободной - под фрягами?! А видел ли ты Серого раньше, учитель? До того дня, когда он пришёл к тебе: Уж шибко не похоже на Серого, чтобы он ратовал за фрягов!
   - А видел ли ты кого-нибудь, кто посмел бы выдать себя за Серого?!
   - Я - нет! А ты - похоже, что да! - резкий взгляд Челубея проникал в глаза Пересвета, и медвежья мощь читалась в этих глазах.
   - Серый - сам пришёл ко мне! И этого достаточно! - гневно взревел Пересвет.
   - Ну, что же, - и лёгкая печаль затаилась в глазах Челубея, - Не могу отказать своему учителю в праве на поединок.
   Воины разъехались по сторонам поля. Кони рыли копытами землю. Вот они стронулись, всё убыстряя и убыстряя шаг, перешли в галоп, и вот уже неслись друг на друга, подобно молниям. Вот, на долю мгновения кони поравнялись. Тысячи глаз смотрели на них с обеих сторон. И тысячи сердец замерли в ожидании удара. Оба, едва уловимым, почти незаметным движением в последний миг уклонились от удара и на полном скаку спрыгнули с несущихся коней. Их ноги коснулись земли, и оба берсерка смотрели в глаза друг другу. И запел, зазвенел, лёгкий и быстрый, как молния, клинок Челубея. И загудело, заревело тяжёлое копьё Пересвета. И два берсерка, два великих воина, закружили друг вокруг друга в зловещем танце, завораживающем своей смертельной красотой. Оба сыпали сотни ударов и уворачивались от них. И только самые опытные воины с трудом могли различить в их смертельном танце отдельные движения. Оба вошли в темп. Теперь, наблюдавшие с обеих сторон могли видеть лишь две размытые тени с десятком рук, ног, голов, клинков и копий. Челубей вытянулся, как струна, для длинного проникающего удара. Этот удар не мог заметить никто, как никто не мог и уклониться от него. Челубей выбросил своё "Я есть" вперёд на острие клинка. Но там, куда ударило тонкое жало поющего меча, Пересвета уже не было. Учитель слишком хорошо знал своего ученика, и широкую грудь Челубея встретило тяжёлое могучее копьё. Треснула прорываемая кольчуга. Оба замерли, глядя друг на друга. С печалью взглянул Челубей на торчащее из груди копьё, поднял взгляд на широкое лицо Пересвета. Кровавая пелена закрывала его глаза. Тело горело и не слушалось. И лёгкая улыбка тронула губы Соловья:
   - Похоже - ты победил меня. Что-ж, ты имел на это право, учитель, - копьё пронзало его грудь. Тело вздрагивало. И вдруг - Челубей рассмеялся, - Но могу ли я позволить, чтобы поединщик кнеса Руссколани проиграл фрягам?!
   Челубей набрал полные лёгкие воздуха. В груди забулькало и заклокотало. Кровь пузырями выходила из раны. Но он запел. И песня его понеслась высоко в небо и растекалась, разливалась по всей Земле. И с каждым словом той песни, проталкивал он тело своё вперёд по дубовому древку копья. Пересвет замер в оцепенении, не в силах пошевелиться. В два куплета, приблизился воин-поэт к учителю на расстояние удара. И запел его лёгкий звенящий клинок. И подобно соколу взмыл он в воздух, прорывая доспех и достигая горящего сердца Пересвета. Разжались державшие копьё пальцы Пересвета. Так и рухнул Челубей на землю, пронзённый насквозь копьём. А на губах его застыл смех и его последняя песня.
   - За Руссколань, - прошептал Челубей, таковы были последние слова его песни, и только Мать-Земля слышала этот беззвучный шёпот.
   Медленно осел на землю и рухнул навзничь могучий богатырь, Пересвет. А его уже мёртвые глаза всё смотрели на Солнце.
   И тогда Бус Третий, Мамай, выехал перед войском своим и вскинул тяжёлый меч свой в небо.
   - Браты! Вскричал кнес Руссколани, - Да не будет пощады поганым фрягам, заставляющим росов убивать росов! Да настигнем их и на земле, и под водой и на воздухе! Да станет сегодня Руссколань свободной!
   - За Руссколань! За Свободу! - взревел Мамай и толкнул коня своего в галоп. Русский кнес сам повёл в бой войско своё.
   - Залп! - вскричал Томас-лат, и сотни латских стрел взмыли в небо.
   - Залп! - эхом отозвалась Брюнгильда-литтская.
   По правому флангу, могучие лоси несли в бой бьющих без промаха финских стрелков. А по левому флангу неслась в бой монгольская конница, накрывавшая целое поле своими стрелами. И могучей лавиной ринулись витязи Руссколани во след за своим кнесем.
   Туча стрел обрушилась на воинов Константина, прорежая ряды и ломая строй. А секундой позже, огромный белый конь Буса Третьего, Мамая, вломился в ряды копейщиков Константина, разбрасывая воинов, а на головы им обрушился тяжёлый меч Мамая.
   Русский кнес искал глазами Константина.
   - Где ты, позорный фряг?! - ревел Мамай, - Выходи на бой, трус! Не прячься за спинами своих воинов!
   Константин следил за сражением с высокого холма. Он не мог позволить себе рисковать. Росам было за что сражаться - его же воины бились на чужой земле. Его смерть означала бы проигрыш всего сражения.
   Вот, его войско дрогнуло. Медленно отступали они под натиском русов. Вот, ряды окончательно сломлены и его армия бросилась в бегство. Войско русов двинулось следом, они настигали убегавших воинов Константина.
   Константин довольно потирал руки:
   - Отлично! Кажется, ловушка сработала!
  
   - Огонь! Огонь! - закричал киевский наместник, - Они же сейчас заметят нас! Они ворвутся в рощу!
   Тяжёлая рука римского центуриона схватила его. Сильные пальцы впились в его плечо.
   - Стоять! - рявкнул центурион Борис, - Ждём до последнего! Приказ Константина!
   Вот спины последних русских воинов показались перед ними. Меч центуриона поднялся вверх. Вот, он медленно пополз вниз.
   - Залп! - взревел центурион Борис.
   Взревели пушки. Тяжёлые ядра разрывали в клочья коней и их всадников, образовывая огромные воронки. Вся роща окуталась дымом. Резко защипало нос и глаза. В дыму было не видно даже соседнего орудия.
   - За-ря-жай! - взревел центурион Борис, - Залп!
   И снова загрохотали пушки.
   Мамай почти на месте развернул несущегося крупным галопом коня.
   - Они в роще! - взревел кнес, могучим голосом перекрывая грохот пушек, - Вперёд! За мной! Перебьём канониров - баллисты замолчат!
   Он рванул коня в галоп прямо на рощу. По правую руку от кнеса Руссколани нёсся брат Челубея, русский берсерк и стихотворец, Переслав. По левую руку мчался татарский витязь, Тунгур-Батый.
   Сквозь облако дыма, всего в десятке метров от себя, увидел центурион раскрасневшееся, разгорячённое боем лицо Мамая. И ужас застыл в глазах римского центуриона. И мгновения растянулись и казались часами. Вот уже медленно поплыл вверх тяжёлый меч Мамая. Сейчас он опустится на голову Бориса. Что могучему коню Мамая какой-то десяток метров? Центурион Борис замер в оцепенении, понимая, что сейчас уже ничто не спасёт его. Но... Громыхнуло орудие. Огромный белый конь встал на дыбы, грудью закрыв кнеса Руссколани. Тяжёлое ядро разорвало на куски и коня и его всадника. Гордая голова русского кнеса упала на землю и покатилась по траве. А на мёртвых губах его застыл крик:
   - За Руссколань! За Свободу!
   Залпом в упор разорвало в клочья последних витязей Руссколани.
   А когда дым рассеялся, римские воины с ужасом обнаружили, что лишь несколько метров и пара мгновений отделяли в тот миг Руссколань от свободы.
   Утирая обильный пот, вышел из рощи центурион Борис. Теперь его звали - воевода Буброк. С довольной улыбкой осматривал Константин поле минувшего сражения. Среди погибших были в основном русы - римских солдат Константин сумел расставить так, что потери среди них были минимальны. Он посмотрел на лежавшую на траве голову кнеса Руссколани, Буса Третьего, Мамая, и рассмеялся - теперь Руссколань принадлежала ему.
   - Димитрий! - окликнули его. Через поле быстрым шагом шёл отец Сергей. На лице монаха сияла улыбка.
   - Всё удалось! - рассмеялся священник. Теперь его звали Сергий Радонежский.
   - Руссколань наша! - с улыбкой ответил ему Константин.
   Мимо пронёсся лось, лишившийся седока. Тело финна, наверное валялось изрубленное где-то среди убитых. Вдруг, улыбка замерла на лице Константина и в глазах его застыл ужас. Под брюхом лося показалась голова финна. И две короткие финские стрелы одна за другой вошли в незакрытые доспехом части тела полководца. Страшный жар окутал тело Константина и Мир поплыл перед его глазами. Константин рухнул. Подбежали лучники, но финн уже пустил лося в галоп. И слышался лишь его удаляющийся крик:
   - За Руссколань! За свободу!
  
   Константина быстро отправили в Киев. Вместе с ним поехал отец Сергей и киевский наместник. Всю дорогу Константина трясло, бросало то в жар, то в холод. Всё тело его горело и покрывалось холодной испариной. Он постоянно бредил. Перед глазами плыли кровавые пятна.
   В Киеве, отец Сергей потребовал немедленно приготовить большую хорошо освещённую комнату. В комнату внесли Константина. Отец Сергей ещё раз осмотрел его и куда-то уехал. Вернулся часа через полтора вместе с четырьмя монахами, которые внесли два больших тяжёлых сундука. Разогнал всех, включая сиделок, приказал страже на дверях не пускать никого и вместе с монахами заперся в комнате.
   Раскрыли сундуки. Один из монахов поставил на огонь воду. Отец Сергей достал длинную полую иглу, окунул её в кипящую воду, подержал над огнём, немного остудил и воткнул в руку Константина. Слил почти полстакана крови и приказал дать Константину какой-то отвар. Достал несколько различных баночек и разлил по ним кровь. Дальше, он достал несколько пузырьков с какими-то надписями и начал по капле капать жидкости из пузырьков в баночки с кровью, после каждой капли глядя на огонь, как меняется цвет крови. Задумался. Начал ходить взад-вперёд по комнате. Слил ещё немного крови и достал другие пузырьки. Отец Сергей достал из сундука три большие книги и начал внимательно изучать их. Потом что-то смешивал и сливал, и снова капал в кровь. Встал и начал нервно выхаживать по комнате. Снова сел за стол, опять что-то смешал и посмотрел на огонь, зло отвернулся и с силой ударил раскрытой ладонью по столу.
   - Эх! Если бы сейчас у меня под рукой были книги Ватикана!
   - Что там? - спросил Константин, горячка на минуту отпустила его.
   - Мне не известен этот яд, - ответил отец Сергей, - И подобрать противоядие мне тоже не удалось. Те единственные три справочника, которые мне удалось раздобыть, не содержат о нём ничего.
   Константин застонал. Его глаза снова подёрнулись дымкой. Отец Сергей сел и ударил ладонями о кромку стола.
   - Впервые, я даже жалею о том, что мы уничтожали независимых учёных везде, куда могли дотянуться! Что все книги вывозились в Ватикан! Если бы было хоть немного времени - да я бы вверх дном перевернул всю библиотеку святой церкви, но нашёл то, что мне нужно! Так неужели же теперь, я потеряю нашего лучшего полководца?! Когда ещё церковь сумеет вырастить личность такой величины?!
   Отец Сергей вскочил и грозно глянул на монахов:
   - Алтарь мне! Быстро! И найдите младенца! Лучше - первенца из хорошей семьи! Что замерли?! Бегом!
   Десять крепких мужиков, кряхтя и пригибаясь, внесли тяжеленный алтарь. Монахи снова выпроводили всех из комнаты и заперли дверь. Поднесли младенца. Маленькие детские глазки с ужасом смотрели на отца Сергея - ребёнок чувствовал, что его ждёт. Отец Сергей достал жертвенный нож:
   - Яхве!!! - вскричал отец Сергей, - Господин наш!!! Прими эту жертву - и помоги!!!
   Младенец закричал. Жёсткие пальцы отца Сергея схватили его и острое лезвие жертвенного ножа вспороло ему горло.
   - Яхве, помоги!!! - Но тишина была ему ответом. Молчал грозный Чернобог, Яхве, почитаемый христианами за Бога-Отца, а иудеями за Бога-Создателя. Может, Яхве и пытался - но не смог пробиться - здесь, на земле Руссколани ещё сильны были живые Боги. Монах взглянул на лежавшие на столе две финские стрелы, пронзившие Константина. На древках стрел красовались руны Тора! Тело Константина дёрнулось. Судорога свела его мышцы. Его изогнуло и перекорёжило и в окутавшей комнату тишине ясно и отчётливо послышался треск - то мышцы ломали свои же собственные кости. Через несколько минут, сердце Константина остановилось. Всё замерло. Монахи стояли не шевелясь. Наступившая тишина аж звенела в ушах. И тут её прорезал грозный голос отца Сергея:
   - Командиров подразделений - ко мне! Быстро!
  
   - Росы наверняка постараются отомстить за воинов Буса Третьего. Без Константина, нам не удержать город. Приготовить армию к марш-броску. Мы уходим дальше на север. Уходим в ночь, не дожидаясь рассвета.
   Командиры подразделений разошлись, задержался только центурион Борис:
   - Куда мы двинемся теперь? - спросил он.
   - Далеко на севере, за Рязанью, стоит большая крепость с высокими белокаменными стенами. Её гораздо легче оборонять, чем целый город, да ещё такой большой, как Киев. В этой крепости отныне и будет наша ставка.
   - А как называется крепость?
   - Москва.
  
   Ближе к утру, когда предрассветная мгла особенно непроглядна, наречённый брат Буса Третьего, Мамая, взял Киев. Но воинов Константина там уже не было. В городе оставался лишь киевский наместник. Его дружина быстро сложила оружие, а сам наместник был обвинён во вражине и радении за интересы не росов, но фрягов, за это, князь вызвал его на поединок, в котором наместник и погиб.
  
   Москва встречала их. Высокие стены построенной сравнительно недавно крепости выглядели угрюмо и жутковато. Крепость смотрелась чужеродной. Сама форма и очертания стен и башен казались чужеродными этой земле. Даже деревья здесь скрючились и изогнулись как под непосильной тяжестью, пытаясь на своих плечах поднять и вырвать отсюда эту гноящуюся язву на земле Руссколани. Не русская крепость на русской земле. Надежда крестоносцев закрепиться в этих землях. Крепость строили резанцы. Их жены и дети уже стояли на сотнях сколоченных крестоносцами эшафотах. Каждое утро гуннский воевода и римский легат обещали резанцам, что если они будут работать быстро и хорошо, то казнь их жён и детей сегодня не состоится. А вечером в страшных мучениях умирала жена и ребёнок того, кто сегодня работал медленнее всех. Резанцам обещали, что те из них, кто останется в живых на момент окончания строительства, вместе с жёнами и детьми будут отпущены. С невероятной скоростью шло строительство. Даже сам Чингиз-хан был удивлён, что на ровном месте за такие короткие сроки может вырасти крепость. Когда строительство было окончено, все строители собрались посреди крепости. Они ждали - сейчас появятся двое - два чужака, забравших их семьи - гуннский воевода и римский легат. Эти двое отпустят их жён и детей. А затем, откроются ворота крепости, а там, на виднокрае виден русский лес, и они, последние выжившие из некогда великой Рязани, смогут уйти в этот лес.
   И вот, из-за не видимых отсюда дверей появились их жёны и дети. Люди радовались. Люди обнимали своих любимых, которых уже и не чаяли увидеть. Люди поднимали на руки своих детей. Улыбки начали появляться на лицах.
   - Все-таки вы живы!
   Но что-то было не так. Почему-то не появлялись гуннский воевода и римский легат. И почему-то не открывались ворота крепости. Люди начали беспокоиться и оглядываться по сторонам.
   И тогда вместо двоих появились трое. Три епископа "святой" церкви. Со всех сторон вышли солдаты, и епископы "святой и доброй церкви" приступили к ритуальному сожжению всех строителей крепости... вместе с их женами и детьми.
   Эта кровавая жертва жестокому "богу", как говорят христиане - "Богу - Отцу", сотворившему Мир и отдавшему сына своего во искупление грехов людских, - должна была сделать крепость-Москва непобедимой.
   И ведь верно! По сей день стоит нерусский город посреди русской земли и старательно уничтожает всё то, что ещё осталось от России - последние крохи русской культуры уничтожить и подменить церковью, последние крохи русского языка - обрезать на западный манер, русский лес, за копейки - в Китай, деньги - в Москву, русскую нефть, за копейки - в Европу, деньги - в Москву, изгнать русских из русских лесов, озёр и рек - пусть теперь там отдыхают орды варваров с толстыми кошельками, бросающих пивные бутылки прямо посреди леса и срущих в самых чудесных гротах, а деньги опять же в Москву.
   Видать, хороши был чёрный обряд, сотворённый тогда тремя епископами, да что и говорить, кровь одного невинного младенца стоит немалого, а они сожгли сотню невинных младенцев, вместе с их отцами и матерями. Видать доволен был жестокий еврейский бог, перед которым до сих пор почти вся Россея на коленях стоит и шепчет: "Господи прости и помилуй раба своего..." и детей своих ему в рабы отдаёт, и действа сии возрождением русской культуры почитает.
   И по сей день стоит нерусский город посреди русской земли. Маленькая язва стала гигантским гнойником. На больших картах - любой город обозначен точкой - и только Москва - контуром, размером с небольшую область. И язва эта вытягивает все соки из русской земли.
   Строилась крепость вдалеке от любых дорог. В строжайшей тайне. В полной глуши. На неприметном болотишке возле небольшой речки, по которой никто не плавал. Даже названия той речушки не сохранилось, а назвали её уже позже, в честь крепости - Москва-река.
   Потому, что в те северные земли частенько нагрянывали викинги, проходя караванным путём с севера, из Балтики, через озёра. Славян и россов викинги уважали и побаивались. Знали, что без самой крайней нужды не станут они биться, но если уж довести их до битвы, то не будет от них спасения даже в самых неприступных фьордах. Гунны же и готы, хоть и были суровы в битве, никогда викингами всерьёз не воспринимались. Викинги их всегда били. И бой с ними считался делом честным и благородным, вроде охоты на опасного зверя. Для викинга - что пойти с ножом на медведя, что тремя кораблями напасть на тысячу готов - всё одно - кровь погорячить, себя проверить, славу обрести. И чем больше за тобой таких побед, тем более прекрасные женщины обращают на тебя свой взор, и тем более сильным и могучим родится твой сын.
   Викинги верили, что с каждой такой победой, дети от тебя рождаются более сильными. А значит, и клан твой возвысится, и народ твой возвысится. Потому, увидев, что росы строят крепость, викинги бы сорок раз подумали, стоит ли ссориться с росами, или лучше пройти мимо с миром. Увидев же гуннов и готов, стоящих свою крепость на земле росов - викинги бросились бы в бой не задумываясь - это же одним ударом сразу двоих уложить - и славу себе обрести и, что не менее ценно, обрести благодарность росов. Видели викинги тех, кто сумел обрести благодарность медведя - в обычной жизни - обычный человек, но когда враги приходили его убивать - медведь просыпался в нём, и рыком становился голос его, и видел он каждое движение их, когда оно лишь зарождалось, и сила его становилась силой медвежьей. В считанные минуты разрывал он врагов своих на куски. Вот что значит - обрести благодарность медведя! Если же ты сумел обрести благодарность роса, то когда придут убивать тебя, кроме твоей собственной родовой памяти, просыпается в тебе ещё и родовая память роса. А древнее их народа на всей Земле разве что русалки, и даже драконы - их ровесники. Можно ли не победить с такой силищей?!
   Потому боялись крестоносцы, и строили крепость свою в строгой тайне и вдалеке от любых дорог.
   И ещё пуще викингов, боялись крестоносцы русских дружин. Надолго запомнили они отряд воеводы Соловата.
   Сорок лучших во всей Руссколани воинов шли с воеводой Соловатом. Воевода Соловат вёл свой отряд на Рязань, чтобы с сорока воинами снять многотысячную осаду крестоносцев с русского города.
   - Всего сорок воинов? - удивился готский коннунг, но римский легат вгляделся вдаль и побледнел:
   - А видел ли ты, чтобы росы обрезали себе волосы?
   - Что?! - закипел коннунг, - Ни один вольный никогда не обрежет себе волосы! Обрезанные волосы - удел рабов! Только раб - не достоин родовой памяти!
   - А видел ли ты, чтобы воин обривал себе всю голову, оставляя лишь одну длинную прядь на самом темечке? Воин, добровольно принёсший в жертву всю свою жизнь и оставивший себе лишь одну прядь - путь воина. Воин, отрёкшийся от всего, чтобы стать непобедимым воином.
   Готский коннунг переменился в лице. Его обильно загоревшее в Иерусалиме лицо стало землисто-серым.
   - Берсерки?!
   Он начал выкрикивать имена - и лучшие рыцари вставали перед ним:
   - Пятьсот лучших воинов преградят им путь!
   - А хватит ли - пятисот? - не оборачиваясь и всё также глядя вдаль произнёс римский легат.
   Взревели готские трубы. Войско ринулось в бой. Пятьсот лучших воинов - элита армии крестоносцев, сомкнув ряды пустили коней в галоп. Сияли на Солнце закованные в броню рыцари. Развевались по ветру белые плащи с крестами.
   - Все - как один! - взревел воевода Соловат. Поэт и берсерк, седовласый Финист, сражавшийся ещё под предводительством князя Словена, запел свою песню. Песня взвилась, взлетела в самое Небо и растеклась по всей Земле. Взлетели в воздух сорок клинков. Сорок берсерков - сорок надежд! И вся Рязань с замиранием сердца смотрела на них. Готский коннунг с содроганием сердца увидел, как в размытые точки превратились их тела. Русские берсерки вошли в тэмп. Армии сошлись. Но отряд воеводы Соловата даже не замедлил своего продвижения. А вокруг них, как молодые деревья при лесном пожаре, падали и валились на землю рыцари - элита армии крестоносцев.
   - Залп! - вскричал римский легат, и тысячи стрел взмыли в воздух. И готы увидели, как русское войско превратилось в сплошную тучу из сияющей стали. И стрелы падали, превращенные в труху, не причиняя вреда никому.
   - Тысячу воинов ко мне! - вскричал готский коннунг.
   И тысяча воинов, сомкнув ряды пустила коней в галоп.
   - Развернуть баллисты! - скомандовал римский легат, - каменные снаряды не помогут, эти берсерки увернутся от них, - горько пробормотал он, - Заряжай греческим огнём! Из всех орудий! Залп! - вскричал легат. Коннунг схватил его за плечо:
   - Ты что делаешь?! Огонь по своим?!
   - Эта тысяча - уже смертники, - горько усмехнулся римлянин, сбрасывая с плеча руку готского коннунга, - они могут лишь задержать русских, чтобы наши снаряды попали в цель.
   Лавиной обрушилась армия крестоносцев на воинов воеводы Соловата. Готов было слишком много. Продвижение отряда замедлилось. И тогда сверху обрушился сплошной поток огня. Вспыхнул седовласый Финист ярым пламенем, но песня его не умолкала. Сгорая заживо русский поэт продолжал песнь, и само Небо и сама Земля и само Солнце пели вместе с ним.
   Крестоносцы тогда впервые увидели, как прямо из огня выходят воины и продолжают свой смертоносный путь.
   - Залп! Не останавливаясь! Заряжай! Залп!
   Сама Земля содрогалась и плакала под бесчисленными взрывами. В полыхающие огненные шары превратились русские берсерки. Но эти шары мчались на армию крестоносцев.
   - Отходим! Быстро! Отходим! Пока огонь не перекинулся на нас! - закричал готский коннунг. И армия крестоносцев бросилась в бегство. Один из полыхающих шаров взлетел на пригорок и настиг знаменосца. Знаменосец рухнул, даже не вскрикнув. Знамя занялось огнём. Огненный шар осыпался и потух - там нечему было больше гореть. А когда земля остыла, крестоносцы обнаружили на месте этого шара горстку пепла и посиневший от страшного жара клинок со сплавившейся рукоятью. На клинке русскими рунами было начертано: "Перунова Молния - Меч воеводы Соловата". И долго не могли понять готы, как, уже сгоревший воевода сумел добежать и забрать с собой ещё одного врага и их знамя?
  
  
   Автор настаивает, что слово "хипи" в данном контексте должно писаться с одной "п". Заимствование слов из других языков вредно сказывается на самом языке. Поэтому, если данного понятия в языке нет, можно заимствовать корень, а не целое слово. Слово хиппи, с двумя "п" по правилам славянской грамматики означает существительное от глагола: быть как "хип". Такие хиппи, как молодёжная субкультура, как движение. И быть хиппи - означало совершать определенный набор действий. И применительно к этому движению, написание слова хиппи с двумя "п" вполне правомерно. Сейчас же, когда движение хиппи давно угасло, но привело к образованию некоего субэтноса хипи, слово "хипи" употребляется не в значении "быть как "хип"", а в значении "я есть "хип"". То есть существительное - понятие, а не существительное от глагола, соответственно второе "п", означающее именно отглагольную форму, писать не нужно.
  
   Типуха - от слова "Типпи" жилище кочевых племен североамериканских индейцев. Похожее на юрту или ярангу, коническое строение. Используется от шести до двенадцати шестов. На шесты используется сухостой желательно хвойных пород деревьев. В центре выкладывается очаг. Наиболее распространенные размеры - шесть метров в высоту и шесть метров в диаметре. Основное удобство типпи в том, что в сложенном виде она занимает минимальный объем 20*20*20 см., при минимальном весе 5 кг.,то есть размеры обычной большей палатки. В разложенном же виде, она создает ощущение не палатки, а настоящего полноценного уютного дома.
   Джа - Древний Бог Дорог, славянский Переплут. Речь о нём пойдёт ниже.
   Флэт - квартира- дом с определенной атмосферой с определенным своим духом свойственным именно этому месту. Этот дух, эта атмосфера обычно формируется мироощущением хозяина дома (квартиры). Люди, чье мироощущение вписывается в атмосферу флэта - приходят и уходят когда им вздумается, потому что они ощущаются здесь как совсем свои и не утомляют, как засидевшиеся гости. Они и относятся к флэту, как к своему дому, а не как к месту, куда можно придти поболтать. Другие люди появляются по приглашению, и в процессе общения становится ясно, станут они "местными жителями", будут ли иногда появляться в качестве гостей, или не появятся больше никогда.
  
   Устные сказания у славян имели три основных разновидности: басни - поучительные сказания о повседневной, обыденной жизни людей; былины - сказания о деяниях героев, людей, сыгравших значительную роль в истории народа или наоборот - история падения сильной личности - антигероя; кощуны - сказания о деяниях Богов. Кощуны мог рассказывать только волхв достаточно высокого посвящения, способный понять и точно, без искажений передать деяния Богов. Такой волхв назывался кощун, и он кощунствовал - рассказывал кощуны. Христиане, претендуя на истину в последней инстанции, придали слову кощунствовать нарицательное значение чего-то омерзительного, оскверняющего самое чистое, самое святое, что только есть в человеке. А что может быть более омерзительным для тоталитарной религии, чем повествование о других Богах, к этой религии не относящихся.
   Кметь - воин-дружинник
   Громовое колесо - воинский оберег - символ Перуна Саврожича - Бога грозы, очищения, справедливости
   Пилум
   Г. И. Гурджиев. "Вестник грядущего добра"- СПб.: Изд. Чернышева,1993.,с - 40, 159
   Саваоф, одно из имен Яхве, как и Ивалдаваоф, Иоа, Иегова.
   Точно так же, как рабы в Старом Риме имели возможность выкупить себя, завоеванные Римом европейские племена имели возможность выкупить себя и свои земли. Во времена светской республики и Римского Права этого не делали по причине того, что Рим давал надежную защиту от воинствующих соседей, налог не был высоким, а права людей не ущемлялись. С приходом к власти церкви, положение резко изменилось, что в дальнейшем и послужило причиной многочисленных анти-Римских бунтов в провинциях.
   Вертухай - жаргонное название тюремного надзирателя.
   "Старый Рим" - имеется ввиду Рим, времен Римского Права, "новый Рим" - Рим после принятия христианства.
   Берсерк - особый вид воинов, способных впадать в особый боевой раж, во время которого их боевые способности возрастают в несколько раз. Считается, что берсерк всегда идёт в бой один, так как во время ража не всегда способен отличить своих от чужих. Современные идеологи русского боя нередко опровергают это утверждение.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"