Мне снился страшный сон, словно я иду по воженному полю. Поле огромное, оно тянется до самого горизонта. Из-под ног поднимаются клубы черной пыли - это пепел от сгоревшей травы. Из-за неестественного черного цвета вокруг начинает казаться, что я нахожусь на другой планете. Сразу вспомнились "Марсианские хроники " Бредбери. Я один, я последний оставшийся в живых на этой Богом проклятой земле, и рядом только пустота. Впереди я вижу какое-то сооружение..., я подхожу ближе - это колодец, обыкновенный деревенский колодец с прогнившим срубом. Бревна поросли мхом, а на колодезном журавле болтается обрывок ржавой цепи... Мне хочется пить, я склоняюсь над срубом, вода в колодце мутная, пахнет тиной и лягушками. Я хочу зачерпнуть воду в ладонь, нагибаюсь, все ниже и ниже, наваливаюсь на сруб всем телом и вдруг...! о, ужас!... гнилые бревна не выдерживают, они рассыпаются подо мной, и я с криком падаю в колодец, черная вода беззвучно расступается передо мной, пропуская в глубину, и вновь смыкается над головой.
Как странно, я никогда не думал, что тонуть может быть так забавно. Я медленно, никуда не торопясь, опускаюсь на дно. В колодце на станах почему-то закреплены люминесцентные лампы, проплывая мимо меня, они загадочно подмигивают прерывистым светом. "Наверное, в сети прыгает напряжение", - мелькает у меня мысль. Вот и дно, точнее это даже не дно, просто вода незаметно переходит в густую черную жижу. Мне не хочется туда, а запас воздуха в легких уже заканчивается. Кровь отбойным молотком стучит в висках. Нужно срочно наверх, быстрее! Я стискиваю зубы, что бы ни закричать от страха, мечусь зажатый в четырех стенах, придавленный многометровой толщей ледяной воды, цепляюсь, втыкаю пальцы в осклизлые бревна, отталкиваюсь от них ногами.... Господи, я же хочу жить! Грохот в ушах нарастает.... Наверх, туда - к солнцу, к небу.... Черная жижа рядом.... Я рывком выбрасываю свое тело из кровати, и уже на полу понимаю, что я все-таки дома.
Душа постепенно, возвращалась из призрачного царства Морфея обратно в бренное тело. Я несколько раз глубоко вздохнул, приходя в себя после пережитого кошмара. Ну, надо же такому присниться, и вроде бы день вчера прошел нормально, а тут такое в голову лезет.
Кстати, в комнате творилось что-то нехорошее, непонятно откуда раздавалось призывное кошачье мяуканье, переходящее в свистящий хрип. Я покрутил головой по сторонам, не понимая, что происходит. Взгляд мой остановился на форточке, она была открыта, и точно в центре ее проема висел мой верный сожитель, любимый кот по кличке Черный Принц. Он яростно молотил лапами воздух, причем всеми четырьмя сразу. Я поначалу не поверил своим глазам, а потом от души рассмеялся.
Черный Принц еще даже не кот, так - котенок, ему всего-то месяцев пять от роду. В свое время я отобрал его у соседских мальчишек. Я застал их на лестничной площадке, с азартом спорящих об удивительной способности кошек всегда падать на четыре лапы. Их интересовало - умудриться ли кошка приземлиться на лапы, если ее сбросить с третьего этажа, при этом, придав вращательное ускорение. Объектом этого "научного эксперимента" должен был стать грязный, тощий котенок черного цвета, дрожащий и переминающийся с лапы на лапу тут же на подоконнике. Пацанам я надрал уши, а котенка забрал к себе. Очень быстро Принц вжился в новую для него обстановку, окреп, повеселел и в полной мере показал свой характер. По-кошачьи он был дьявольски красив: гладкая шерсть, неестественно большие уши, огромные глаза серебристо-зеленного цвета. Замирая, он напоминал египетскую статуэтку времен царя Тутанхамона. Принц категорично считал, что вся моя квартира и я вместе с ней, существуют исключительно для удовлетворения его потребностей. Он грыз мебель, сбрасывал со стола ручки, спал исключительно на подушке и гадил, где хотел. Мне это все быстро надоело. И однажды, я взял его за шкирку и, глядя в его бесстыжие глаза, пообещал отправить его обратно в кошачьи народные массы, то есть на улицу, если он не изменит свое поведение. В это трудно поверить, но Принц умерил свой пыл в наведении беспорядка, после моей воспитательной беседы.
Сейчас же своим призывно негодующим мяуканьем, принц явно пытался привлечь мое внимание. Все объяснялось просто. Неделю назад ко мне на карниз повадилась прилетать одна ворона. Первый раз она прилетела чисто случайно, посидеть, отдохнуть. Как назло ее за этим делом застукал Принц. К его огромному сожалению, их разделяло оконное стекло. Все попытки показать вороне, кто является хозяином положения, оборачивались полным провалом: он принимал угрожающие позы, скалил зубы, бросался на стекло - никакого эффекта. Ворона презрительно игнорировала котенка, неторопливо прохаживалась по карнизу, чистила перышки или каркала на прохожих, лишь изредка поводя своими черными глазами-бусинками на возмущенного Принца. Так повторялось не один день. В этот же раз хитрая тварь решила довести моего кота до психоза - она где-то раздобыла большущую селедочную голову, притащила ее ко мне на окно и на глазах Принца начала завтракать. Стерпеть такое унижение Принц не мог, потеряв последние остатки рассудка, он издал воинствующий клич и рванулся в открытую форточку, желая наказать, повыдергивать все перья из хвоста наглой птицы, а заодно и отбить у врага селедочную голову! К сожалению, форточка была затянута противокомаринной сеткой, Принцу удалось порвать ее своими острыми, как бритва, когтями, но, пролезая сквозь дырку, он запутался, застрял в сетке и теперь орал, требуя спасти его от публичного позора.
- Ну что, трубочист, не по зубам тебе эта птичка, - обратился я к котенку, выпутывая его из сетки. Принц пренебрежительно фыркнул в ответ и, задрав хвост, голопом помчался на кухню.
Я пощупал свой подбородок и, не одеваясь, в одних трусах побрел к зеркалу бриться. Да, без одежды моя фигура вызывала у меня чувство неподдельной жалости к самому себе. Я напряг правый бицепс, посмотрел в зеркало - захотелось плакать, напряг левый бицепс - здесь картина была еще более безрадостной, плакать расхотелось, зато захотелось сразу повеситься. Но не все так плохо, например, очень рельефно выделялись ребра. " И вообще я напоминаю поджарую гончую", - успокоил я себя вслух.
Все, быстрее, быстрее, я уже опаздываю на работу. Завтрак прост, как пирамида Хеопса: два яйца на сковородку, кусок колбасы, хлеб с. сыром, стакан кофе - ты сыт и доволен.
Прихлебывая кофе, с интересом слушаю радио. Там шла реклама от некой фирмы Зарина: "...Видели ли вы эти чудные сарафаны небесно-голубого цвета, а эти чудные кофточки, так легко поднимающие настроения?"
--
Нет, - пробормотал я, скидывая на пол Принцу, шкурку от колбасы, - не видели мы этих кофточек, поднимающих настроение, а если, что его и поднимают, так это скорее не кофточки, а их содержимое.
"Видели вы эти вечерние платья, которые так хорошо гармонируют с вечерним Петербургом, - не унимался противный мужской баритон, - ... да, что вы можете увидеть по своему радио?! - уничижительно закончил он.
От такого хамства я чуть не подавился, сразу захотелось найти этого мерзкого типа и надавать ему по физиономии за такие идиотские вопросы. А минутная стрелка уже не ползла, а мчалась по циферблату. Я опаздывал на работу, быстрее, быстрее, надо уже выходить. "Принц, не скучай", - бросил я, выскакивая за дверь, на ходу натягивая, на ходу натягивая плащ.
Остатки сна полностью слетели только в автобусе. Ах, час пик, час пик! Только в час пик, находясь в общественном транспорте, можно почувствовать локоть ближнего своего, причем иногда в самых неподходящих для этого местах. Зажатый со всех сторон людьми, вися на поручне, я проклинал весь род человеческий, а особенно пенсионеров.
- Вот куда едут эти две старушки слева от меня, с яркой помадой на губах и подведенными глазами, оживленно обсуждающих последнее выступление российского президента? Вышла на пенсию, сиди дома, смотри на любимого президента по телевизору. Душно то как, хоть бы кто-нибудь окно открыл.
Кондуктор, молодой парень, был явно ненормальный, он улыбался, продавая билеты и успевая при этом перебрасываться шуточками с пассажирами и это в такой-то давке. По крайне мере на моей ноге стояло трое.
Еще одна остановка, и вдруг, о чудо, толпа просто втиснула в мои объятия миниатюрную, очаровательную девушку лет девятнадцати, где она благополучно и задремала. Вдыхая тонкий аромат духов и ощущая тепло, доверчиво прижавшегося ко мне юного существа, я просто "поплыл". Сразу перестала замечаться людская толпа вокруг, гул и хрюканье двигателя. Захотелось, чтобы прелестная незнакомка ехала в моих объятиях целую вечность. И вдруг!... Что это? Чья-то маленькая ручка осторожно скользнула по моему телу, пробежалась по бедрам, почти не касаясь меня тонкими пальцами, прошлась вдоль груди. Меня бросило в жар, мурашки дружной толпой побежали по спине вверх-вниз, вверх-вниз.
-Я уже где-то читал про это, что вот именно так они и познакомились.
Смущал только невесть откуда появившийся запах табака. Я приоткрыл один глаз, возле меня, уставившись куда-то в потолок, стоял странный субъект с мутными глазами. Его левая рука невозмутимо обшаривала внутренний карман моего плаща.
- Что вы делаете? - растерявшись, я даже не успел сообразить, что происходит. Субъект, услышав мой вопрос, сделав свои глаза еще мутнее, резко выдернул руку из моего кармана и буквально ввинтился в толпу пассажиров, растворившись в ней, словно его никогда и не было. Я лихорадочно ощупал свои карманы, слава богу, ничего ценного там не было. Но вот уже и моя остановка, кажется я не опоздал...
--
Баба Маня, салют, - бодро приветствовал я нашу уборщицу, которая пыталась загнать в совок, невесть откуда взявшийся в вестибюле здания окурок.
--
Здравствуй, касатик, здравствуй, не женился еще, - баба Маня ласково посмотрела на меня, старчески прищурив глаза. Она всегда относилась ко мне очень тепло, может из-за того, что я допоздна засиживался на работе, и мы с ней иногда вместе пили чай у нее в коморке. Я приносил из отдела сахар, лимон, а баба Маня доставала баночку с домашним вареньем, и мы с ней вели задушевные разговоры.
--
Ой, баба Маня, нет пока подходящей кандидатуры, да я и не тороплюсь, скажи пожалуйста, шеф еще не приходила?
--
Лидия Ивановна то, приходила, касатик, приходила, сейчас у себя в кабинете.
Я пулей влетел на третий этаж, словно вихрь ворвался в родной отдел и затормозил только у своего стола. К сожалению процесс торможения немного запоздал, и я со всего размаха врезался в секретаршу шефа - Зиночку. Теряя равновесие, я непроизвольно уперся руками ей в грудь. Н-да, ситуация получилась пикантная. В смущении я тут же отдернул руки, но было уже поздно.
--
Простите, я не хотел, - залепетал я. Взгляд Зиночки стал подобен жесткому рентгеновскому излучению.
--
Хам, - прошипела она и поправив прическу, направилась по проходу между столами к выходу. Я скорчил ей вслед гримасу и тихо буркнул:
--
Ну и пожалуйста, вобла сушенная.
Гримасу она мою, конечно же не увидела, но слух у нее оказался отменный. Мне показалось, что ее тряхнуло электрическим током. Она замерла на секунду, затем резко развернулась и решительно направилась ко мне. Почувствовав, что дело пахнет тумаками, я быстренько перебрался в свое рабочее кресло, создав между собой и разъяренной фурией, преграду в виде стола. Зиночка надвигалась неотвратимо, как инфляция рубля. Я постарался максимально расфокусировать взгляд.
- Импотент несчастный, - она постаралась вложить в эту фразу все презрение ко мне, все свое пренебрежение и злость.
- Извините, сударыня, вы меня явно с кем-то путаете, но если хотите, я могу передать ваше послание тому подлецу, который так безжалостно разочаровал вас этой ночью, - парировал я, - а лучше, попейте брому.
Лицо Зиночки пошло пятнами, она судорожно втянула в себя воздух. Отдел притих, наблюдая за нашей разборкой.
- Ну ладно, Зюнин... - многообещающе выдавила она из себя и, не сказав больше ни слова, удалилась в неизвестном направлении.
После ее ухода, когда радость победы над противником у меня прошла, я призадумался: сориться с Зиночкой конечно же не стоило, все-таки она - фигура максимально приближенная к начальству, хотя как они с шефом находили общий язык, я не понимал.
Лидия Ивановна - классическая бизнес леди, высокая, красивая, стильная с властным характером, а Зиночка - обыкновенная стерва двадцати пяти лет отроду. Поговаривали, правда, что Лидия Ивановна использует Зиночку в тех случаях, когда ей не удается договориться с клиентами. Если представитель какой-нибудь фирмы отказывался сотрудничать на наших условиях, то Лидия Ивановна как бы невзначай, знакомила его со своей секретаршей, и даже оставляла их наедине. При виде Зиночки у бизнесменов оттопыривалась челюсть и другие части тела, там было на что посмотреть: евро стандарт - девяносто, шестьдесят, девяносто, ангельское личико, огромные голубые глаза, длинные ресницы и ... характер акулы из фильма "Челюсти". В ней жила великая актриса, она могла быть одновременно светской леди, уличной проституткой и пятнадцатилетней девственницей. Мужики западали на нее сразу, а она отмахивалась от них, как от надоедливых мух. С Зиночкой, до сегодняшнего дня я поддерживал вооруженный нейтралитет. Точнее сказать, меня она просто игнорировала - и как мужчину, и как специалиста. Но теперь она наверняка постарается мне отомстить, баба она злопамятливая.
Но хватит рассуждать на отвлеченные темы, работы не в проворот. Нет, не зря меня ночью кошмары мучили, жди теперь неприятностей.
Работа затягивала: цифры, наименования, даты поставок. Я считал, проверял, кому-то звонил. В отделе было тихо. Кроме меня здесь работало еще семь человек, большинство женщины. Работалось нам вместе не очень радостно, сейчас модно, в книжках по менеджменту писать про корпоративный дух в фирмах, о том, как он важен, какой он должен быть и так далее и тому подобное. Корпоративный дух, корпоративный дух - бред все это. Да, в нашей фирме с виду заботились о сотрудниках, устраивали совместные вечера отдыха, дарили подарки на праздники, но каждый из нас знал: неявка на работу, опоздание, малейшая ошибка - и ты вылетишь на улицу мгновенно. Поэтому психологический климат в отделе оставлял желать лучшего, каждый цеплялся за свое место, сообщить начальству о недочетах в работе своего коллеги - святое дело.
А лавина неприятностей нарастала. Для начала я пролил бутылку кока-колы на месячный отчет, чисто случайно. Захотел пить, достал бутылку, отпил немного, уронил на пол крышку, полез за ней под стол, опрокинул бутылку. Не зря у меня всегда было ощущение, что таинственный ингредиент колы, скрываемый под кодовым названием консерватор Е-672 - это продукт переработки нефтеотходов. Кола реагировала со свежо подготовленным отчетом просто потрясающе: с тихим шипением, бульканьем, с появлением разноцветных разводов на бумаге. Отчет от этого взаимодействия стал гораздо ярче. Я с убитым видом наблюдал, как в лужах колы играют, переливаются всеми цветами радуги солнечные блики. Да, за окном стояла на удивление хорошая погода. Подошла Леночка, наш менеджер по рекламе:
--
Коля, ты что это, решил организовать всемирный потоп в миниатюре?
- Нет, это не всемирный потоп, но последствия примерно одинаковые, - двумя пальцами я осторожно вытащил отчет из образовавшейся на столе лужи. Конечно же, можно было бы отнести его шефу и в таком виде, но легче тогда сразу написать заявление об уходе. Леночка с неподдельным интересом наблюдала за мной. Вообще-то она неплохая тетка, и если ее хорошо попросить, то она готова помочь в трудную минуту.
--
Леночка, - я постарался отразить на своем лице безнадежное уныние, - Леночка, солнышко, золотце, красавица...
Леночка чуть склонила голову, чтобы лучше слышать мою хвалебную оду в её честь.
--
Леночка, ты печатаешь в шестьдесят раз быстрее меня, мне отчет начальству надо отнести через два часа, помоги, перепечатай листов тридцать, все, что хочешь для тебя сделаю.
Леночка в раздумье тряхнула своей рыжей шевелюрой:
- А ты не сохранился на компьютере?
--
Половину материалов сохранил, а часть документов мне прислали уже в отпечатанном виде. Леночка, ты же поможешь?
Леночка улыбнулась:
--
Хорошо, но с тебя бутылка Мартини.
--
Ура, ты - чудо! Мартини - нет проблем.
Все, кажется с этой проблемой я разобрался. Я сунул руку в карман брюк, что бы достать носовой платок...в кармане было сыро, липко и противно. Так, оказывается колу я пролил не только на отчет, но еще и на свои любимые серые брюки. Безобразное пятно осьминогом расползлось по штанине. Ну что тут будешь делать?!
Послав Леночке, которая уже преступила к перепечатыванию отчета, воздушный поцелуй, я метнулся в уборную. Помниться мне кто-то говорил, свежепролитую колу необходимо сразу застирать горячей водой. Снимать с себя брюки я, понятное дело не стал, а поступил просто: берем носовой платочек, опускаем его в кипяточек, слегка отжимаем и промакиваем им ненавистное пятно, все элементарно...Никогда не думал, что одно пятно может впитать в себя столько воды. Я прекратил процесс застирования, когда благодаря какому-то внутреннему чувству до меня вдруг дошло, что носки, оказывается можно выстирать, не снимая ботинок. Пятно же на брюках слегка потеряло четкость очертаний и только. Красный, как рак, взьерошеный, в хлюпающих ботинках я закрутил кран и остановился перевести дух. Новая проблема, на что люди больше обратят внимание - на одинокое пятно на брюках или на мокрые брюки. Конечно же на пятно, ведь брюки можно высушить! Я посмотрел на часы, до начала обеденного перерыва оставалось тридцать минут. Успею.
Свежий задорный сентябрьский вечер ворвался в распахнутое окно, зашелестел мусором в урне, качнул сизый от табачного дыма воздух уборной и заметался в четырех стенах, словно птица пойманная в клетку. Я забрался на подоконник и высунулся наружу. Красота! Стоял удивительный денек, такие деньки бывают только в бабье лето и только в Петербурге. Безоблачное, глубокое, холодное синее небо. Лучи осеннего солнца разбивались на сотни солнечных зайчиков об окна домов, рикошетили от блестящих карнизов и водосточных труб. Я смотрел на город с высоты шестого этажа, на мой город. Здесь я родился и вырос, этот город видел все мои победы и поражения, глупости и радости. Сейчас он лежал передо мной до самого горизонта, тысячи крыш, и улыбался мне во весь рот извилистыми улочками и грохочущими проспектами. Я стоял и смотрел вниз: на снующих букашек-людей, на кажущиеся игрушечными машины, на разноцветные светофоры. Откуда-то изнутри появилось дикое, безумное желание сделать шаг вперед, зависнуть в этом холодном осеннем дне, раскинуть руки и ... город не даст мне упасть, он бережно поймает меня своими каменными ладонями. Я почти поверил в это. Слабый вскрик позади меня заставил обернуться. В дверях стояла Лидия Ивановна...
--
Зюнин, что вы там делаете? - почему-то шепотом спросила она.
- Я? Я тут просыхаю, - я попытался развернуться на узком подоконнике, но мокрая подошва соскользнула с него...В первое мгновенье я ничего не понял, удар подоконника пришелся по колену! На свое счастье я успел схватиться за ручку окна. От резкого рывка верхняя петля оконной рамы была вырвана "с корнем", ухнули вниз разбитые стекла! Свершилась мечта идиота, вцепившись в оконную раму, я завис на высоте тридцати метров над уровнем асфальта.
--
Зюнин, держитесь! - с криком шеф бросилась ко мне, обхватила меня за плечи, пытаясь втащить обратно в помещение. Теперь уже и нижняя петля предательски заскрипела.
--
Зюнин, хватайтесь за меня.
- Лидия Ивановна, - просипел я, боясь отпустить такую ненадежную оконную ручку, - я явно не тот мужчина с каким бы вы хотели умереть в один день, бросьте меня!
- Зюнин, меня за вас посадят! - Лидия Ивановна, пыталась используя весь свой вес, перетащить меня через подоконник.
--
Лидия Ивановна, я скажу, что это был несчастный случай!
Оконная рама угрожающе затрещала. Я одной рукой ухватился за карниз, а другой за платье на спине у шефа.
--
Зюнин, держись!
Мои ботинки неумолимо тянули меня вниз, Лидия Ивановна вверх. Не помню сколько времени продолжалась эта дикая борьба за мою жизнь. В конце концов мы все-таки очутились на полу уборной возле батареи парового отопления. Видок у меня был такой, словно мною мыли полы. Брюки было безумно жалко, теперь они годились только для походов на рыбалку. Шеф сидела, прижавшись к моему плечу, руки ее дрожали, волосы растрепаны, тушь размазана по лицу - прелесть одним словом.
- Лидия Ивановна, а у вас тушь потекла, - не нашел я другого способа прервать затянувшееся молчанье...
Пощечина была хлесткой, от души. Шеф резко встала, одернула платье, подошла к висящему на стене зеркалу, критически оглядела себя. Мне хотелось провалиться сквозь землю.
- Лидия Ивановна, - сухо начал я, - я прошу вас, разрешить мне отсутствовать сегодня в отделе в связи с моим плохим самочувствием.
- Это вы от страха стали таким косноязычным, - саркастически поинтересовалась шеф, не оборачиваясь ко мне, - отсутствовать можете, только завтра с утра я вас жду в своем кабинете.
Лидия Ивановна стерла остатки размазанной туши, поправила волосы и не сказав больше ни слова вышла из уборной.
Вечером следующего дня я сидел в местном баре и тихо разговаривал с очередной бутылкой пива о своей унылой жизни:
--
... ну что тут мне прикажешь делать в такой ситуации?
Держать хвост пистолетом и не падать духом, - неожиданно ответила мне бутылка человеческим голосом.
- Так, этому столику больше не наливать, - пробормотал я и полез в карман за деньгами, -
пора отпаиваться кофе.
- Кофе тебе не поможет, - не унималась бутылка, - друзья, вот твое спасение.
Чья-то рука похлопала меня по плечу. Я обернулся, сзади, надо мной навис мой старый приятель Витек Рачилин. В свое время именно он помог мне устроится в нашу торговую фирму. Витьку я по-хорошему завидовал. Он никогда не унывал, был заводилой в любой компании, любил женщин и был не дурак выпить. Случалось, что он приходил на работу навеселе и со следами губной помады на воротнике рубашки, причем помада была разного цвета. Но начальство ему все прощало, потому что Витек был гением продаж. Он мог продать снег эскимосам, а Эйфелеву башню французам. Случалось, что некоторые из наших бизнес партнеров приезжали и жаловались, что мол не могут продать наш товар, что спрос упал, налоги душат, а поэтому нельзя ли продлить отсрочку плотяжей или увеличить оптовые скидки. Тогда в эту фирму ехал Витек в качестве шефской помощи, за неделю он продавал там все, что попадалось ему под руку зачастую вместе с фирмой. Знакомы мы были давно, еще со студенческой скамьи.
Витек в яркой цветастой рубашке, расстегнутой до пупа, взгромаздился на стул рядом со мной.
--
Ну, - произнес он, бесцеремонно завладев моей бутылкой пива, - откуда такое уныние, рассказывай.
--
А что рассказывать, уволят меня...
Незаметно для себя я увлекся описанием своих злоключений. Витек слушал внимательно, изредка похохатывая.
- Что, ты схватил ее за грудь, Зиночку?! - Витек от радости, не знаю за кого, за меня или секретаршу, восторженно захлопал обеими ладонями по столу.
- Да, схватил, - я скромно потупил глаза.
- Эх, - возбуждение Витька достигло апогея, - Зиночка, конечно штучка еще та, ух, как бы я ее... Жаль нельзя, дело принципа, волк возле своего логова овцу не тронет. Дальше то, что было?
Я продолжил, про беду с отчетом Витек выслушал с оттенком пренебрежения, заявив, что работать наш отдел не умеет, и наши отчеты следует употреблять в виде туалетной бумаги в сортире. Больше всего, конечно же, его заинтриговал мой рассказ об акробатических упражнениях на скользком подоконнике.
--
Вот так, а сегодня я был у шефа, представил результаты работы за месяц. Она меня выслушала и обещала принять решение по моей персоне в ближайшее время. А ведь у меня была возможность поехать в командировку в Финляндию.
- Это замечательно, - Витек вдруг вскочил со стула и сделал несколько кругов вокруг столика, - этот подоконник - поворотный момент в твоей жизни.
Я неопределенно пожал плечами, не понимая куда он клонит.
- Отлично! - Витек со всей дури грохнул по столу кулаком так, что немногочисленные посетители кафе начали на нас коситься.
- Читай учебники по психологии, - продолжал Витек, - доказано, что в экстремальных ситуациях происходит выброс в кровь адреналина, учащается дыхание, пульс, нарастает возбуждение центральной нервной системы. Но! - Витек многозначительно поднял вверх указательный палец, - человек - существо социальное. И если в момент опасности рядом с ним оказывается кто-то, то он на подсозна-а-а-ательном уровне, - слово "подсознательный уровень" Витек, почему-то провыл каким-то потусторонним голосом, - я повторяю - на подсознательном уровне причину возбуждения связывает с тем, кто находиться рядом. Проводились исследования: очаровательная девушка-эксперементатор брала интервью у молодых людей на бетонном мосту, через который проходила автострада и на хлипком подвесном мостике, перекинутом над бездонной пропастью...
Я машинально посмотрел вниз, пытаясь представить бездонную пропасть, когда я поднял глаза, Витька рядом со мной не было. В недоумении я повертел головой по сторонам, даже зачем-то заглянул под столик - никого.
- ... и в конце интервью она давала свой телефон со словами, что если молодой человек захочет узнать результаты исследования, то он может ей позвонить, - Витек матерелизовался за столиком, причем не один, а вместе с двумя кружками пива.
--
В случае когда интервью бралось на канатном мостике, девушке позвонило семьдесят процентов опрошенных, а в случае с бетонным мостом - только двадцать. Опасность положительно влияет на возникновение симпатии.
- Ну и к чему ты все это рассказываешь, - спросил я с наслаждением потягивая холодное пиво.
- А затем, ты хочешь в Финляндию, ты хочешь получить повышение по службе, ты хочешь, что бы женщины штабелями складывались у твоих ног?! - глаза Витька горели просто дьявольским огнем.
- Хочу ли я?! Да я просто мечтаю об этом всю свою сознательную жизнь! - грохнул я по столу кружкой, зараженный непонятным азартом исходившим от Витька.
--
Так вот, ты должен соблазнить ... Лидию Ивановну.
- Чего? - не понял я.
- Чего, чего? - передразнил меня Витек, - не чего, а кого. Ты соблазнишь шефа, переспишь с ней и получишь все блага мира.
Я начал понимать, что Витек слегка перебрал пивка:
- Виктор, посмотри, кто я, а кто Лидия Ивановна. Служебный роман между нами просто невозможен. Чем я могу ее привлечь? Внешность - она обычная со знаком минус, умом, силой, деньгами? То что ты предлагаешь - просто смешно.
Витек грустно посмотрел на меня, потом исчез из поля зрения и появился еще с двумя кружками пива.
--
Мы будем ломать в тебе стереотипы маленького человека. Да, Лидия Ивановна тебе не пара, у нее почти все есть, но неужели ты думаешь, что у нее нет неудовлетворенных желаний? Посмотри, в нашей жизни не осталсь места для неожиданностей, сюрпризов, риска и приключений. Все расписано на неделю, месяцы, годы вперед, и даже секс превратился в чисто механический процесс, люди разучились хотеть друг друга. Да она запомнит, как тебя спасала на всю оставшуюся жизнь. Наша задача - закрепить эти воспоминания!
--
Но как? Что я должен сделать, прийти на работу в скафандре или наброситься на нее в лифте.
А что? - Витек на секунду задумался, - на счет лифта - это идея, хотя и сильно устаревшая. Нет, мы включим воображение, что говорил министр пропаганды Третьего Рейха? - Витек многозначительно поднял вверх указательный палец.
- Ну и что же он говорил? - заинтересовался я.
--
А он говорил, что чем невероятнее ложь, тем быстрее в нее поверят. Мы сделаем из тебя сексуального маньяка-изобретателя.
Как? - только и смог выдохнуть я.
--
Очень просто, я распущу по фирме слух, что ты у нас сексуально ненасытен, что в твоей голове постоянно рождаются дикие фантазии, которые ты воплощаешь в жизнь со своими женщинами.
Со своими женщинами, - напрягая память, эхом повторил я. Идея Витька показалась мне очень заманчивой, я сделал большой глоток пива и спросил:
--
А дальше?
--
Дальше? О дальше: садизм, мазохизм, использование подручных средств, возбуждающих снадобий, необузданность и страсть - вот твой конек!
Витек разошелся не шутку, глаза его сверкали в полумраке, в своем воображении он просматривал, открывающиеся передо мной перспективы.
--
Мы создадим тебе имидж Казановы и графа Калиостро...
Хмельные пары во всю бродили в моей голове, и наверное поэтому идея приятеля нравилась мне все больше и больше.
--
Но как все это увяжется с тем образом, который уже успел сложиться обо мне у коллег по работе.
--
О-о-о! Прекрасно увяжется, я скажу, что тщательно маскировался, так как ты всячески избегаешь огласки своей личной жизни, а тут мы с тобой якобы поссорились, и я решил отомстить тебе и рассказать всю жуткую правду.
Подожди, - запротестовал я, - но как на меня будут смотреть люди?
- Так, я не понял, - Витек почесал через расстегнутую рубашку свою волосатую грудь, - тебя увольняют или как?
- Увольняют, - поник я головой.
- Тогда тебе терять нечего, все эти слухи и сплетни дойдут до шефа, плюс я сообщу всем по секрету, что ты весьма пренебрежительно оцениваешь ее внешность. Для любой женщины, нет большего удара по самолюбию. Затем ты, как бы невзначай, добьешься приема у нее дома, и вот тут то, все уже будет зависеть от тебя! Если ты ее сможешь потрясти, чем угодно, то у тебя начнется новая жизнь. Не волнуйся, организационные моменты я беру на себя.
За это надо выпить, - провозгласил я, и мы взяли еще по кружечке пива.
Если бы не оно, Витьку никогда не удалось бы втянуть меня в эту авантюру. Дальше мой мозг записывал информацию почему-то кусками. Отчетливо помню, как обнявшись с Витьком, мы клялись друг другу в вечной мужской дружбе и презрении к женщинам.
- Курица не птица, женщина не человек! - вопил я.
- Лишить женщину избирательных прав! - вторил мне Витек, что видно в его понимании было самым страшным наказанием для прекрасной половины человечества.
- Ты мачо, и я мачо, - убеждал я Витька, когда, вцепившись друг в друга, мы направлялись к выходу.
К сожалению выход оказался совсем не там, где мы думали, это нас сильно удивило. Распахнув какую-то дверь, мы ввалились в кухонный цех такого милого и уютного кафе. Повара явно были не готовы к появлению двух мачо. Нет, я думаю все бы обошлось, если бы Витек не увидел на разделочной доске кусок сырой говядины.
- Колян, - проорал он мне в ухо, - настоящий мужчина должен есть сырое мясо и запивать его кровью, это повышает потенцию, а она нам скоро понадобится, вперед!
Не знаю. Какую часть фразы принял на свой счет коллектив кухни, но он решил дорого продать свою жизнь. Дальше воспоминания опять идут фрагментами: Витек, рвущийся к куску говядины с огромным ножом в руках, визжащие тетки, чей-то ботинок возле моего уха, крик - "вызовите милицию", и мои безуспешные поиски телефона, что бы это сделать. Очень четко запомнилась овчарка, лающая на меня через решетку в кабине уазика, и медленно угасающий в сознании крик Витька: "Всех куплю, потом продам!"
... Я лежал на дне реки с огромным камнем на груди. Было очень тихо и спокойно, изредка мимо меня проплывали стайки разноцветных рыбок, шелковистые водоросли ласково гладили мои руки. Вдруг камень на груди зашевелился, заелозил на груди, царапая острыми краями кожу. Я открыл глаза, на моей груди сидел Черный Принц и не мигая, смотрел на меня.
--
Чего, тебе? - спросил я спросонья.
Принц ни чего не ответил, тогда я повернулся на бок, чтобы сбросить его с себя, это его жутко обидело, он подобрался ко мне сзади и укусил за ухо, тут же сиганув под шкаф, опасаясь возмездия. Здесь он явно переоценивал мои возможности, лучше бы я не шевелился. У меня было ощущение, что голова превратилась в металлический шар, внутри которого носятся сотни маленьких стеклянных шариков. Стоило чуть дернуть головой и они ударялись о стенки черепной коробки, вызывая дикую головную боль. Еще почему-то очень сильно болел правый бок и левая нога. Я попытался восстановить события вчерашнего вечера, это было трудно. Я помнил, что мы с Витьком хорошо посидели в кафе, немного выпили, потом еще немного выпили, а затем поехали зачем-то в отделение милиции, вроде бы за девочками. Но почему в милицию? Девочек мы нашли, я это помнил очень четко, они еще кричали нам, мол, привет собратьям по несчастью, заночуем вместе... Разбитные такие девчонки оказались. Но вот как я оказался дома, я не помнил.
Мои размышления прервал телефонный звонок, показалось что, будто спицу вонзили в мой мозг и начали ею там ковырять. Я приподнялся с кровати, черт, оказывается, болело все кроме ушей.
--
Кисонька, миленький, - осипшим голосом, как можно ласковее, обратился я к Принцу, выглядывающему из-под шкафа, - кисуленька, подай пожалуйста трубочку.
Принц на это только покрутил лапой у виска, совсем мол что ли спятил, пить надо меньше, как я тебе могу трубку подать, и начал вылизывать шерстку, предоставив мне самому разбираться с трезвонящим телефоном.
- У-у-у, гидра лохматая, - отправил я послание Принцу и упал обратно в кровать, телефон не унимался. Он звенел, трещал, верещал словно маленький взбесившийся зверек. Собрав в кулак всю свою волю, я сосредоточился и одним коротким рывком добрался до аппарата.
- Колян, жив?! Привет! Что так долго к телефону не подходишь? - заорала мне в ухо телефонная трубка. Внутри черепа сотни стеклянных шариков столкнулись и разбились вдребезги.
- Сплю, - выдавил я из себя.
--
Колян, в общем все нормально, все идет по нашему плану, с тебя еще двести долларов...
--
Как еще двести? - ничего не понимая переспросил я Витька.
--
Обыкновенно, я заплатил за тебя милиции, что бы они нас выпустили из отделения, плюс за материальный ущерб нанесенный кафе, а это: восемнадцать килограммов сырой говядины, один стол, тридцать пять тарелок, десять бокалов стеклянных с надписью "Балтика", одна форменная рубашка, это ты официантку в углу зажать пытался, и еще двести живых раков.
--
Мы их что, всех съели, прямо живыми? - в ужасе прошептал я.
--
Нет конечно, мы их просто в зал выпустили поползать, - бодро отрапортовала трубка, - всех раков поймали, но хозяин бара заявил, что они потеряли в весе, пока ползали...
--
Потеряли в весе, - эхом повторил я, пытаясь представить, как раки носятся по бару и на глазах теряют в весе. Худой рак - омерзительное зрелище.
--
...А также наиболее крупные экземпляры были унесены посетителями в качестве сувениров. Я с этим кровопивцем спорить не стал, заплатил ту сумму, которую он назвал. Ты не волнуйся, деньги отдашь, когда сможешь. А насчет бара..., я тут с ребятами поговорил, они обещали в это дивное заведение продать партию зеленного горошка с истекшим сроком годности, а как только они это сделают, я сразу СЭС на бар натравлю, вот тут-то хозяин попляшет. Кстати, согласно придуманной легенде, в нашей фирме все считают, что именно ты устроил пьяный дебош в баре, а я тебя оттуда вытаскивал. Запоминай: ты захотел уединиться в подсобном помещении с официанткой, для секса тебя понадобились живые раки.
--
В количестве двести штук? - убитым голосом поинтересовался я.
--
Ну, это на твое усмотрение. В самый ответственный момент вас застукал администратор, и ты, чтобы не скомпрометировать девушку, устроил пьяный дебош. У шефа я выпросил для тебя двухдневный отпуск по болезни. Так что приходи в норму, а я пока буду здесь нагнетать обстановку, ты мне еще по гроб жизни благодарен будешь, все, удачи! - в трубке зазвучали короткие гудки. Я повесил трубку, чувство благодарности просто переполняло меня. Я дотащился до кровати и рухнул в нее.
Два дня я отпаивался молоком. За это время наш разговор с Виктором о способах соблазнения Лидии Ивановны слегка стерся из моей памяти. Вообще я отнесся к нему очень не серьезно, ну поговорили, ну посмеялись, посмеялись и забыли. Пришло утро третьего дня, надо было опять собираться на работу. Все как обычно. Перед работой я заехал к одному знакомому за моторчиком для самолета, есть у меня такой грех, еще в школе увлекся авиомоделированьем и до сих пор этим балуюсь. Подъезжая к офису, попытался представить свой разговор с шефом по поводу моего возможного увольнения. Разговор как-то не получался, из чего я сделал вывод, что меня уже уволили.
- Привет, баба Маня, - поздоровался я с нашей уборщицей, которая как обычно, мыла пол в вестибюле. Баба Маня кряхтя, развернулась ко мне, собираясь поздороваться, и тут ее лицо исказила гримаса ужаса, словно она увидела самого черта. Так оно и оказалось.
- Сгинь антихрист, сгинь бесстыдник, - баба Маня мелко перекрестилась несколько раз.
Я повертел головой по сторонам в поисках антихриста - никого. Судя по всему, антихристом был я сам.
- Баба Маня, подожди, объясни, что случилось, - и я сделал шаг по направлению к уборщице. Но та только охнула, подобрала юбку и рысью умчалась по коридору с такой скоростью, которую было бы трудно ожидать от женщины пенсионного возраста. Недоуменно пожав плечами, я направился в свой отдел. Но не тут-то было.
- Зюнин, стоять! - пригвоздил меня к полу чей-то окрик. Я замер, на меня накатило облако ароматов дорогой косметики, так могло пахнуть только одно существо в мире - секретарша Зиночка. Она подошла ко мне вплотную, схватила за пуговицу плаща, требовательно посмотрела огромными голубыми глазами и тихо спросила:
--
Зюнин, что ты делал с раками?
--
С какими раками? - не понял я.
--
Зюнин, я всегда чувствовала, - голос Зиночки стал чарующе томным, - я всегда чувствовала, что ты сумасшедший, псих, но объясни, зачем тебе понадобились раки.
Что бы это ни значило, но ситуацией следовало воспользоваться.
- Зиночка, - заговорил я голосом Штирлица, одной рукой, обняв ее за тонкую талию, - ты хочешь узнать, что я обычно делаю с раками?
Зиночка вся затрепетала у меня под рукой от любопытства, ее пунцовые, чуть приоткрытые губы были всего в нескольких сантиметров от моего лица.
- Да, - прошептала она.
--
Зиночка, я расскажу тебе все и не только про раков, но при одном условии - замолви за меня словечко перед Лидией Ивановной, чтобы она меня не увольняла.
Лицо Зиночки стало серьезным:
--
Зюнин, но это будет проблематично, зачем ты ее обозвал крашеным манекеном?
Теперь пришла моя очередь удивляться:
--
Кто тебе об этом сказал?
--
Все говорят, а лично мне об этом сообщил Рачилин.
- Витек, подлец, - прошептал я, факты начали связываться в одну цепочку.
--
Так, Зиночка, извини, мне надо бежать, но надеюсь, что мы договорились.
Я устремился вверх по лестнице, предчувствуя нехорошее. Родной отдел встретил меня холодно.
- Всем, привет, - поздоровался я коллегами.
Коллеги отреагировали на мое приветствие весьма вяло. Люди смотрели на меня искоса, иногда перешептывались между собой, а поймав мой взгляд, тут же отводили глаза. У меня было такое ощущение, словно я голый сижу в стеклянном аквариуме.
- Леночка, - неестественно громко, прикидываясь бодряком обратился я к Лене, - я, как и обещал, принес тебе бутылку Мартини.
Я поставил свой портфель на стол, открыл его, намериваясь вытащить бутылку, как назло она была на самом дне, а сверху лежал авиомоторчик, как живой выскочил он из моих рук, из промасленной бумаги, ударился об пол, подпрыгнул и замер, сияя своими блестящими боками, и ощетинясь, словно еж, многочисленными проводками и трубочками. В отделе словно взорвалась граната, тишина больно резанула по ушам. Женщины смотрели на моторчик, как на фалоиммитатор, только, что побывавший в действии. В тишине отчетливо прозвучал чей-то шепот:
--
Господи, а к какому место он его прикрепляет.
Я молча поднял моторчик, засунул его обратно в портфель. Внутри меня росло раздражение. Но нужно работать, я сел за свой стол... Странно, раньше работа помогала, отвлекала от лишних мыслей, загоняла меня в вереницу цифр, дат, а сейчас... Я отшвырнул ручку в сторону. Нужно было срочно найти Витька. Я вышел из отдела, размышляя, где можно найти этого мерзавца.
Мощный толчок в спину отбросил меня к стене. Я ошарашено развернулся, передо мной, закрывая плечами весь коридор, стоял насупившийся, с налитыми кровью глазами, Игорь Петров - наш шофер.
- Видишь, - он поднес к моему носу огромный кулак с массивной серебряной печаткой на среднем пальце.
- Вижу, - просто ответил я, утверждать обратное было бы глупо.
- Ну так вот, - продолжил Игорь, - если я, хоть еще раз, увижу тебя рядом с Людмилой, я из твоего детородного органа фарш сделаю.
- С какой Людмилой, - попробовал уточнить я, - нет у меня знакомых с таким именем.
- Что?! - взревел Игорь, - ты еще издеваться надо мной будешь?
Короткий удар по ребрам заставил меня согнуться, от боли перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы.
- Мне сказали, что ты вчера подвозил ее до дома на машине, - Игорь смачно сплюнул на мой ботинок и не торопясь удалился.
А мне уже хотелось не плакать, а выть от злости и унижения. Ком слухов и сплетен увеличивался как снежный ком. Почему? За что меня превратили в жуткое чудовище. Самое неприятное, что я не знал, что и кому про меня наговорил Рачилин, и как эта информация преобразовалась в умах людей. Они ведь не обращали внимание на абсурдность сплетен, на их нелепость, нет, они с наслаждением смаковали все те гадости, которые они же обо мне и придумали. Но зачем им это, чего им не хватает? Надоели разговоры о политике, о том, кто с кем спит и кто на чье место метит? Захотелось поразмять воображение? Ну Витек, ну удружил!
Рачилина я нашел на лестничной площадке черного хода, где он курил вместе с двумя девицами. При виде меня девицы сделали большие глаза и тут же исчезли, а Витек радостно всплеснул руками.
--
Колян, ты даешь, мы тут как раз про тебя вспоминали, а прикидывался тихоней. А я байки еще зачем-то про тебя сочинял. Чем тебе старушки не угодили, за такие дела ведь и посадить могут.
--
Какие старушки, - тихо спросил я, при этом с интересом наблюдая как бы со стороны, на приближение уровня моей ярости к критической отметке.
--
Ну как, тут у местного отделения сбербанка какой-то жулик повадился отбирать у старушек пенсию. Так ты по всем приметам на него очень сильно смахиваешь. Но не волнуйся, я в это не верю, - Витек попытался состроить дурашливую физиономию нутром почуяв, что со мной твориться что-то неладное.
--
Да, - немного помедлив, начал я, - да, меня посадят, но только не за старушек, - я незаметно для себя перешел на свистящий шепот.
--
Меня посадят за убийство, совершенное на рабочем месте в рабочее время, так сказать без отрыва от производства. Подлец, ты поломал мне всю жизнь, - и с диким криком я бросился на Рачилина.
Тот явно не ожидал такого поворота событий. Я попытался дотянуться до его горла, наверное в тот момент я потерял рассудок. Мы свалились на грязный, заплеванный пол. Рачилин что-то кричал, но я не обращал на это внимание.
- Стойте, немедленно прекратите, что вы делаете? - я не сразу расслышал этот голос, хотя наверняка его слышали все шесть этажей здания. Складывалось впечатление, что люди вокруг меня разучились нормально разговаривать.
Я прекратил душить Рачилина. Взлохмаченные, растрепанные, опираясь друг на друга, мы поднялись с пола. В точном соответствии с законом подлости перед нами стояла Лидия Ивановна.
- Зюнин, Рачилин, что за мышиную возню вы здесь устроили, - голос её был просто ледяным, я даже услышал, как снежинки застучали в окно.
- А мы тут в шутку поспорили, кто из нас сильнее, вот и решили побороться, - попытался вывернуться Витек. Я же хмуро смотрел в стену, говорить что-то, объяснять, мне не хотелось.
- Зюнин, - уже лично ко мне обратилась Лидия Ивановна, - зайдите ко мне в кабинет, нам необходимо поговорить.
- Хорошо, сейчас буду, - тоном исполнительного клерка ответил я.
В кабинете у шефа было хорошо, чувствовалось, что его хозяйка женщина со вкусом. На окне - живые цветы, на стенах - картины в стиле сю-реализма, в дизайне помещения преобладали светлые тона. Хотя как может чувствовать себя подчиненный в кабинете у начальства - паршиво.
- Присаживайтесь, Николай, - Лидия Ивановна указала мне на стул, сама же достала из ящика письменного стола пачку длинных черных сигарет, закурила.
- Николай, мне неприятно это говорить, но в последнее время с вами что-то происходит. Вы перестали удовлетворять тем требованиям, которые выдвигает фирма к своим сотрудникам. Пьяный дебош в кафе, инцидент в уборной, теперь эта ваша драка с Рачилиным. Раньше у меня не было к вам ни каких претензий, жалоб на вас не поступало, к работе вы относитесь добросовестно, но сейчас ваше поведение ставит под угрозу репутацию фирмы. Короче говоря, - Лидия Ивановна сделала паузу, глубоко затянулась, - в течение двух недель вы должны подготовиться к сдаче дел и должности и написать заявление об уходе с работы по собственному желанию, получите выходное пособие.
Лидия Ивановна затушила сигарету, давая понять, что разговор окончен. Я встал, отдал поклон головой и молча вышел из кабинета.
На улице меня ждал Рачилин, вид у него был смущенный, извиняющийся. Я прошел мимо, демонстративно не замечая.
- Коль, подожди, - Витек догнал меня, пытаясь заглянуть в лицо пошел рядом.
--
Николай, извини, я не мог предположить, что все так получится, люди у нас злые, и, в принципе, я действовал с твоего согласья...
Черт возьми, мне было трудно с этим поспорить. И с другой стороны, в глубине души я был даже доволен, я почти торжествовал. Пускай хоть таким способом, но мне удалось добиться того, чтобы обо мне заговорили, как о неординарном человеке. Что я потерял? Стабильность? Да я сгнию в этой стабильности, неотвратимо переходящую в старость. Жизнь коротка, так почему бы её не сделать более увлекательной. Поборемся? Я резко остановился. Рачилин, который все это время пытался в чем-то меня убедить, тут же испуганно замолчал.
- Виктор, мне нужна твоя помощь, мы должны завершить начатое, - глядя прямо в глаза, сказал я Рачилину.
Два часа ночи, а я все сижу заваленный книгами. Трудное это дело - соблазнить женщину, да еще такую, как Лидия Ивановна, хотя судя по литературе - это раз плюнуть. Открываю наугад одну из книжек, принесенных Витьком, серия "бульвар крутой эротики", читаю: "... Она задыхалась, остро осознавая, как быстро нарастает наслаждение, но оргазм застал врасплох. Девушка вздрогнула, с губ сорвалось несколько всхлипов. Влагалище сжало член, и почти тут же Дина почувствовала, как ствол дернулся в ней, как все тело Геннадия прошил спазм. Дина рухнула вниз съежившись и спрятав лицо в ложбинку шеи Геннадия ( хотел бы я иметь такую шею, в ложбинку которой можно спрятать лицо). Лежа неподвижно, она вслушивалась в постепенно замедляющийся ритм двух сердец. Ровное дыхание Геннадия показало, что он полностью расслабился и, может быть, даже заснул. Развязав бинты, Дина сложила их в шкаф, вынула изо рта Геннадия свой лифчик и начала одеваться. Лифчик промок и приятно холодил кожу между лопатками, безмолвно напоминая Дине, как дерзко она обошлась с Геннадием..."
Мне пришлось вытереть вспотевший лоб, "... вынула изо рта Геннадия свой лифчик...", "... может быть он даже заснул...". Заснул, как же, лифчики надо раньше изо рта вытаскивать. Нет, это явно не для меня. Остальная литература была такого же плана, из серии "помоги себе сам" книга под названием "Что вы знаете о мануальном сексе?", брошюра в помощь лектору "Женщина и человек", какой-то американский бестселлер "Как удовлетворить десять девственниц". Читаем: "...Тело женщины можно разбить на эротические зоны, каждая из которых инервируется определенным сегментом спинного мозга. Если вы хотите достигнуть со своей партнершей сексуальной гармонии, то вам необходимо составить карту эрогенных зон...". Точно, вот чего мне не хватает, так это карты эрогенных зон. А вот другая глава - "Использование, подручных средств: фрукты, овощи, механические приспособления". Я то наивный думал, что секс это таинство для двоих, чарующая игра, построенная на интуиции, ощущении партнера, а оказывается все просто: берешь карту эрогенных зон, запасаешься килограммом огурцов, сверх того десяток живых раков для остроты ощущения и пожалуйста - у твоей подруги потрясающий оргазм, который сотрясает ее тело часа два.
Я устал до чертиков читать весь этот бред, в голову лезли разные фантосмогорические картинки порнографического содержания, которым бы мог позавидовать сам Сальвадор Дали. Еще бы, ведь строение половых органов, например, я изучил по анатомическому атласу, в продольном и поперечном разрезе. Хватит читать, пора приступать к заключительной части моего дьявольского плана.
Следующую неделю я провел в отделе за компьютером, на косые взгляды и шепот за спиной я не обращал внимания, я готовился к сдаче своей должности и ведь как готовился! Для того чтобы пробраться в квартиру к шефу нужен повод. А что может оторвать biasness-woman от домашних дел и забот, и заставит назначить встречу во внерабочее время? Только деньги, точнее сведения о том, как можно увеличит свою прибыль. Я провел тщательный анализ работы фирмы за последний год, поднял все бухгалтерские документы, встретился с десятком людей и мои труды не прошли даром. Я пришел к выводу, что фирме неплохо бы пересмотреть свою финансовую политику. Проведенный анализ говорил о невыгодности работать с небольшими оптовиками, пора выходить на конечного покупателя. Новая маркетинговая политика обещала прирост доходов на двадцать процентов.
- Слушай, Витек, а может этого хватит, покажу я ей свои расчеты, она меня похвалит и не уволит? - поинтересовался я, когда мы с Рачилиным стояли у стойки злополучного бара.
- О чем ты говоришь?! - возмутился Витек, напряженно наблюдая за руками бармена, наливающего нам пиво, справедливо опасаясь, что администрация бара могло отдать распоряжение всыпать нам в кружки лошадиную дозу цианистого калия, - тебе необходимо сделать качественную переоценку отношений к жизни, женщинам и работе. Ты же сам ощущаешь это. Пускай ты получил интересные результаты, замечательно, но неужели ты хочешь остаться исполнительным мелким служащим.
- Нет, не хочу, - грустно покачал я головой.
--
Тогда нам все-таки необходимо организовать встречу у нее дома, но для начала надо выяснить особенности ее личной жизни.
--
Да, но как это сделать? - в раздумье произнес я, - мы же не можем поставить подслушивающее устройство у нее в квартире.
--
А зачем ставить? Вон оно само к нам идет, - и Витек мотнул головой в сторону входа.
Я обернулся, по направлению к нам, упругой, летящей походкой, обворожительно улыбаясь, шла Зиночка.
- Весь огонь беру на себя, - быстро шепнул мне Витек, и тоже растянулся в обворожительной улыбке.
- Зинуля, ты как всегда выглядишь великолепно, - Рачилин шутливо раскланялся, - что желаете, красавица: сок, вино, шампанское...
- Мартини с апельсиновым соком, - прервала перечисление напитков Зиночка, - Зюнин, здравствуй, - поприветствовала она меня, - как жизнь?
--
Не то чтоб гладко, но впрочем, знаешь все в порядке, без бед.
На Зиночке была потрясающая синяя блузка, туго обтягивающая ее точеную фигурку, у меня возникло дикое желание ущипнуть ее за грудь, сказывалось чтение эротической литературы.
- Зиночка, - Витек решил сразу брать быка за рога, - ты должна нам помочь.
- С чего бы это? - насмешливо вскинула брови Зиночка.
--
С работы увольняют ценного сотрудника, энергичного, пробивного, целеустремленного. И за что увольняют? За банальную драку, которую он затеял только что бы спасти репутацию любимой девушки.
--
Ой, - глаза у Зиночки загорелись, - а покажите мне ее.
--
Она сегодня не работает, - вывернулся я.
--
А что вы хотите от меня? - поинтересовалась Зиночка, потягивая коктейль через трубочку.
--
Мы хотим самую малость, пустячок, ничего особенного, - голос Витька стал вкрадчивым, мягким, как мурлыканье кошки, - нам нужна кое-какая информация о Лидии Ивановне.
Зиночка нахмурилась:
--
Лидия Ивановна мой босс, я работаю на нее и мне нравиться это. Я защищаю ее интересы и интересы фирмы, а вы хотите вытянуть из меня информацию, которую можно будет использовать против нее. Нет уж!
--
Зина послушай, - вмешался тут я, - мы не просим тебя говорить номер банковского счета, или адреса ее любовников, нет, но нам хотелось бы узнать ее маленькие слабости, узнать, что она любит, что ей нравиться. Мне хотелось бы сделать для нее что-нибудь приятное, и возможно это позволило бы мне остаться в фирме... Хочешь еще мартини?
Зиночка задумчиво посмотрела на меня, потом на Рачилина и усмехнулась:
--
Да, и пожалуйста, салат с шампьньёнами и жареного цыпленка с гарниром...
Вот уже десять минут я сидел у телефона, поговаривая про себя предстоящий разговор с шефом. Рука не поднималась, казалось силы оставили меня. Я запустил у себя в голове обратный отсчет времени: десять... девять... На цифре один я резко схватил трубку телефона и быстро набрал номер, все - отступать некуда.
- Алло, я вас слушаю, - раздался в трубке такой знакомый до боли голос.
- Лидия Ивановна, здравствуйте, это Зюнин вас беспокоит, - торопливо начал я, - Лидия Ивановна, дело в том, что согласно вашему распоряжению я готовил дела к сдаче и параллельно с этим провел анализ работы моего отдела, получил очень интересные данные. Я считаю, что мы могли бы увеличить прибыль процентов на тридцать, - в двух словах я поведал шефу о своих соображениях.
--
Николай, это очень интересно, вы могли бы завтра предоставить мне эти материалы, часов в десять
Я радостно потер руки, кажется, клюнуло. Ответ был приготовлен заранее.
- Лидия Ивановна, дело в том, что в связи с увольнением, я уже не планировал появляться завтра в офисе. Более того, у меня на завтра взят билет до Мурманска. Но впрочем, если вам интересно, мы могли бы встретиться сегодня вечером... - я сделал паузу, - но мне нужен будет компьютер, что бы продемонстрировать ряд графиков.
На другом конце провода задумались.
- Значит так, Николай, - приезжайте ко мне домой через полтора часа, это будет девять. Мы обсудим все вопросы, надеюсь вы знаете мой адрес.
- Да, конечно, - ответил я, - еле сдерживая радость, - обязательно подъеду, до свидания.