- А я говорю, ты же, Епифа... дядь Сень, еще вчера бутылку просил, а сегодня уже две.
- А он?
- А он говорит про инфляцию и рост цен.
- И все?
- Нет, еще что то про курс доллара твердил.
- А ты?
- Я что? Сволочь, говорю, ты старая, Епифан чертов...
- А он?
- Он, понятное дело, за мной.
- А ты?
- Я, понятное дело, от него, а потом сюда...
- Н-да... - Мишка в сердцах плюнул на грязные подвальные плиты и резко поднялся. - Так и знал, что ничего не выйдет. Нельзя на этого Епифаныча положиться. Дрянь старик.
- Ага, дрянь, - подтвердил Генка. - Что будем делать?
Мишка пожал плечами и не ответил. Он не знал, что ответить. Планы рушились. Разве что это? Так Генка и без него прекрасно это понимал. Конечно, он знал, что старик Епифаныч редкостная скотина, но не до такой же степени! Так подвести! За какой то паршивый и к тому же не работающий двигатель от допотопной бензопилы иметь наглость требовать целых две бутылки водки, тогда как не далее чем вчера самолично оценив его всего в одну. Правда, в "Смирновскую".
Трепливый лицемерный старик! Сам, старый прохиндей, какую только гадость не потребляет, среди которой отнюдь не последнее место занимают одеколоны, лосьоны, растворители, отбеливатели и стеклоочистители, а тут - подавай ему непременно "Смирновскую". На другую он и глядеть не желает. Вообразил себя, старый прохвост, джентльменом с этакими благородными замашками.
Что ж, по всей видимости, епифановский двигатель так и не удастся заполучить, - вторую бутылку "Смирновской" им не осилить, а от своего этот старик как пить дать не отступит. Его противный характер хорошо был известен Мишке. Взять хотя бы для примера позапрошлогодний случай, когда космический корабль, построенный из метрового обрезка дюралевой трубы, стартовав с устроенного посреди песочницы космодрома, вместо того, чтобы умчатся в безоблачные космические дали, неожиданно взял курс на белье, развешанное невдалеке старухой Епифановной.
Мишка хорошо помнит, как Епифаныч, тут же примчавшись к нему домой, гневно потрясал перед матерью и отцом ворохом прожженных простыней и наволочек. Особенно убивался он по голубеньким кальсонам, которые, судя по его заверениям, были "последними и единственными". Стоимость всего испорченного белья была незамедлительно выплачена безутешному хозяину, и, кроме того, ему была вручена еще и бутылка сорокаградусной. Но несмотря на все это, Епифаныч с добрых полгода регулярно наведывался в квартиру N 18: бесцеремонно-настойчивые звонки раздавались в любое время дня и ночи.
Его впускали, сажали за стол, точно дорогого гостя, и повторялось одно и тоже. Матери приходилось краснеть, Мишке слушать разные епифановские глупости, ничего общего не имевшие с прожженным бельем, а отцу распивать с ним очередную бутылку водки. Пожалуй, он, отец, был единственным человеком, которому эти порой заполночные посещения доставляли удовольствие. Выпить он любил.
Очень скоро маленькая кухня наполнялась горьким папиросным дымом, и Мишка уходил спать. Из своей комнаты он еще долго слышал громкие разговоры взрослых, сопровождаемые перезвонами граненых стаканов. И продолжалось это до тех пор, пока он крепко не засыпал, убаюканный этим перезвоном.
Такая, значит, история с космическим кораблем и стариком Епифанычем, который, кстати сказать, однажды перестал к ним приходить, обидевшись за что-то на Мишкиного отца.
Теперь же, как ни крути, неизвестно, когда придется выкатить из подвала самоходку, а ведь дело оставалось в мелочи - поставить на место двигатель, слегка подремонтировав его. За бутылку "Смирновской" Епифаныч обещал не только двигатель, но также и кучу запчастей к нему. Оказалось, надул.
Самоходка была гордостью Мишки. Рама для нее была профессионально и, главное, бескорыстно сварена отцом Генки из пустотелых, загнутых по размеру водопроводных труб. Технический чертеж отсутствовал, поэтому при сварке руководствовался он в основном Мишкиными соображениями. Правда, когда дело дошло до рессор, он проявил исключительную сообразительность, предложив использовать тугие пружины от подъездных дверей и поставить их таким образом, чтобы они работали не на сжимание, а наоборот - на растягивание. Дядя Агап, так зовут Генкиного отца, даже помогал друзьям снимать эти пружины с дверей, прибивая взамен кусочки велосипедной камеры и убеждая встревоженных жильцов первых этажей в необходимости замены.
Рулевое управление, правда, немного переделанное, подошло от старого картинга, останки которого Мишка выпросил в школьном картмотоклубе. Вперед поставили спаренные по две штуки и снабженные для прочности металлическими дисками колеса от детских велосипедов "Конек-горбунок", назад - от мопеда "Верховина". Самоходка получилась с высокой посадкой, имела довольно-таки неуклюжий вид, но, по утверждению Мишки, определенно имела какое-то сходство с первым русским автомобилем, построенным в 1896 году изобретателем Яковлевым и Фрезе.
Передок самоходки украшало с десяток велосипедных фар, а вокруг руля в живописном порядке было укреплено множество вольтметров, амперметров, манометров и даже один барометр (все эти приборы находились в нерабочем состоянии, но от каждого из них отходила парочка тонких проводков: связанные в толстенький разноцветный жгут проводки, придавая автомобилю некоторую загадочность, исчезали под водительским сиденьем). Чуть в стороне от них гордо сверкал толстым стеклом настоящий морской компас, большой и важный.
Остается добавить только, что рассчитано это подобие первого русского автомобиля было на экипаж в составе трех человек, включая водителя: два сиденья впереди и одно неудобное место сзади - рядом с багажным отделением. Еще следовало бы сказать о том, с каким нетерпеливым волнением Мишка мечтал о той минуте, когда он с друзьями усядется в самоходку и даст полный газ. Но, видимо, все это ни к чему. Все пропало, все рухнуло...
Из размышлений Мишку вывел Генка. Он сунул ему под нос бутылку "Смирновской" и спросил:
- Слышь, Культяпый, а с этой чего теперь делать?
Поморщившись, Мишка отстранился.
- Думаешь, я знаю? Хотя постой-ка... сейчас вот возьмем и сами всю бутылку высосем. С горя. Как никак - "самая чистая водка в мире". Видал рекламу?
- Да ну ее к черту, эту рекламу. Надоела до смерти. Я теперь из-за нее редко и телек смотрю. Фильм невозможно посмотреть. Только интересный момент начинается, как тут же вставляют какую-нибудь парашу. Тьфу, смотреть тошно. А вот Артемка любит эту чепуху смотреть, наизусть знает...
Пока Генка изъяснял свое отношение к телерекламе, Мишка тем временем достал из-под верстка, заваленного инструментом, пыльный стакан. Вытерев его носовым платком, вручил приятелю.
- Держи. И давай сюда бутылку.
- Мне... я... Ты чего, Культяпый, я не пью, - растерянно проговорил Генка, крутя стакан в руках.
- Ну и что, - невозмутимо ответил Мишка, отвинчивая с бутылки пробку. - Я тоже не пью. Но с горя-то можно. У моего отца, например, как только чуть приключилось горе - и он сразу же насасывается водки, чтобы получился праздник. Секешь? - И выказывая полнейшую осведомленность в вопросе превращения горя в праздник, он добавил: - Ну, Геныч, сколько тебе налить, по рубчик?
Генка с тревогой и любопытством следил за тем, как прозрачная жидкость, булькая, переливается из красивой плоской бутылки в мутный стакан.
Когда стакан наполнился "по рубчик", Генка спросил:
- Слышь, а ты сам-то пил хоть раз в жизни водку?
- Я? - переспросил Мишка. - Хм. Нет, конечно, но зато пробовал пиво и ...
- Что пиво, - перебил Генка, - пиво любой дурак пробовал. Водка - совсем другое дело. Какая, интересно, она на вкус - тоже горькая и кислая, как пиво, или еще противнее?
- Наверно, противнее, - сказал Мишка, - если посмотреть, как пьет ее мой папаша. Выпьет, значит, и тут же зажмурится. Рот слюнявый перекосит, будто таракана или мошку проглотил, и ищет, чего бы занюхать или зажевать. А вот если судить по тому, как пьет водку Епифаныч, то выходит, она - слаще лимонада. Шлепанет стакан, и глазом не поведет, только крякнет довольно. И такое счастливое выражение появляется на его роже, что диву даешься. Один раз во дворе я видел, как он на спор целую бутылку выпил, из горла, без отрыва. Мужики, которые с ним спорили, только дивились, а сами такие же алкаши. Потом он еще выигранную водку стал пить. Тоже из горла, но уже понемножку. После свалился под лавку, в штаны надул и захрапел. А я ему шнурки на ботинках связал вместе и в карманы камней наложил.
- Правильно сделал, - одобрил Генка. - Так ему и надо...
Он хотел еще что-то добавить, но тут раздались мягкие шаги, и в подвал вошел Артемка, девятилетний брат Генки. Узрев откупоренную бутылку "Смирновской" и наполненный стакан, он мгновенно сориентировался и, сделав серьезное лицо, громко и с акцентом объявил:
- Здравствуйте, дарагие, паклонники, харошей вотки! Я - Распутин, - и уже без акцента, а своим обычным голосом: - А вы алкашата малолетние. Что, приуныли, обдурил вас Епифаныч? То-то. Говорил вам, давайте лучше украдем. Он все равно в подвал редко ходит, а замочек на его двери махонький висит, ногой топни - он и отвалится. Зря меня не послушали. В другой раз будете знать, - запрыгнув на руль самоходки, Артемка вдруг разулыбался. - Но ничего, не отчаивайтесь. Ваше горло не будет першить - "викс" поможет победить! Пока вы тут дурью маялись, я все разнюхал, все разузнал. Я знаю, где взять двигатель для нашей самоходочки.
МИШКА КУЛЬТЯПЫЙ И ЕГО СОТРУДНИКИ
Все очень просто. Мишка - это имя, Культяпый - кличка, а не фамилия, как думали некоторые.
Прозвище это Мишка получил относительно недавно, каких-то полгода назад, когда во время очередного запускания "стартеров" произошла небольшая техническая неполадка и "стартер" - консервная банка, набитая смешанной с сахарным песком селитрой - неожиданно взорвался у него в руках. Ему оторвало, нет, не просто оторвало, а буквально превратило в клочья три пальца.
Из больницы Мишка вышел через две недели, с легкой досадой оттого, что пострадавшая рука - левая, тогда как если бы была правая, то в школе можно было бы отличнейшим образом отлынивать от сочинений и разных там диктантов, суя изуродованную руку преподавателю под нос и строя при этом страдальческое лицо. Попробуй-ка, заставь писать левой!
Все эти соображения Мишка высказал матери и отцу по дороге домой. Отец, недолго думая, отвесил ему подзатыльник, а мать почему-то расплакалась. У Мишки даже защипало в носу и глазах, когда материнские руки крепко прижали его голову к груди, а частые поцелуи орошили его макушку.
Мать Мишка любил, отца не очень. И особенно невзлюбил после того, как тот, как обычно набравшись, сказал ему: "Тебе еще, сопляк, нет и тринадцати лет, а ты уже инвалид. Как жить-то будешь?.."
И хотя в словах отца была доля правды, все же Мишке эти слова показались очень обидными. Своей неполноценности он не чувствовал, оставаясь и для друзей и для преподавателей таким же, каким и был раньше. Оставалось все по-прежнему и для него. Разве что только вот кличка эта прилепилась да гораздо неудобнее стало мастерить что-нибудь в своем подвале. Например, когда работаешь ножовкой по металлу, то замечаешь, как бы тебе пригодились эти три отсутствующих пальца - средний, безымянный и мизинец. Или же когда катаешься на велосипеде, рука быстро устает и немеет. Но все это, как считал сам Мишка, пустяки. На такие мелочи он не особенно обращал внимания, продолжая все свободное время проводить в подвале-мастерской. Подвал Мишка важно называл лабораторией, а своих друзей - сотрудниками.
"Лаборатория" представляла собой приличных размеров подвальное помещение, под темным потолком которого находилось единственное, очень узкое, словно амбразура дота, окно. Под окном проходило несколько горячих труб, туго обмотанных стеклотканью. Под самыми трубами примостился изодранный, раздвижной диван, принесенный друзьями, как почти и все из мебели, находившейся в подвале, с ближайшей помойки.
Если бы вам захотелось заглянуть внутрь дивана, раздвинув его переднюю часть, то там вы обнаружили бы несколько пар старой ненужной обуви и останки троллейбусной линии, которую Мишка сконструировал года три назад.
Линия состояла из двух десятков столбушков, к которым подвешивались медные провода, подключенные через стабилизатор питания в сеть. Игрушечный троллейбус, снабженный мини-электродвигателем, рогами цеплялся за провода. Получив питание, он бежал так резво, что у него, прямо как у настоящего троллейбуса, то и дело слетали рога.
На линию приходили смотреть все Мишкины одноклассники и даже некоторые одноклассницы. Линия нравилась всем, но Мишка не важничал и не задавался, показывая ее всем желающим.
Но то было раньше. Теперь же от линии остался спутанный ком проводов, несколько столбушков да нечаянно раздавленный Артемкой троллейбус.
Сбоку дивана неуклюже опиралась на четыре самодельные ножки полированная тумбочка, то есть когда-то она была полированной, а теперь - зашарпанная и исцарапанная. На ней лежал переносный кассетный магнитофон. Подключен он был к тому самому стабилизатору, который когда-то успешно снабжал напряжением в 12 вольт троллейбусную линию. Возле магнитофона - стопка кассет.
Слева от входа находился широкий, длинный верстак, заваленный, как уже было сказано ранее, различными инструментами. Кроме инструментов, тут были коробки с шурупами, гайками, винтами, а также провода, мотки давнишней изоленты, утюги, какие-то трубки, стеклянные колбы, электродвигатели, длиннющие ржавые гвозди, жестянки из-под консервов, баночки с красками, бутылочки с какими-то жидкостями и порошками, растерзанные детские игрушки и многое-многое другое.
Среди всего этого хлама с трудом можно было различить зернистый диск электронаждака, привинченного к верстаку. Под верстаком на трех деревянных полочках было расставлено несколько банок прошлогоднего варенья.
Справа от входа сверкала свежевыкрашенным в голубой цвет кузовом самоходка.
Вот, пожалуй, и все с описанием "лаборатории", и можно снова вернуться к ее хозяину.
Мишка был одержим изобретательством, питая особенную слабость к автотехнике и взрывчатым веществам. Сейчас, с наступлением летних каникул, он чувствовал себя вольготно. И если раньше его можно было застать дома, и даже, например, за штудированием уроков, то теперь он целыми днями не вылезал из своего подвала. Он то перебирал, усовершенствуя, самоходку, то был занят приготовлением адской смеси для "стартеров". Последнее как нельзя лучше свидетельствовало о том, что суровый урок не пошел ему на пользу.
Во всех его начинаниях бок о бок с ним шли его друзья-сотрудники Генка и Артемка.
Внешность Мишка имел самую обыкновенную: средний для тринадцатилетнего пацана рост, коротко подстриженные светлые волосы и голубые глаза, спрятанные за очками (о них читатель узнает чуть позже подробнее) по причине слабого зрения.
Генка самую малость был повыше своего друга, очков не носил, а темные ежиком волосы, наоборот, любил отпускать подлиннее. Артемка походил на брата, как две капли воды, и представлял его точную копию в девятилетнем возрасте. Правда, на этом внешнее сходство заканчивалось. Характеры у них были разные. Генка - стеснительный, немногословный. Артемка наоборот - страшно разговорчив, боевой. И если в свободную минуту братья не находились, как обычно, в "лаборатории" с Мишкой, то Генка старался уединиться с какой-нибудь книгой, тогда как Артемка не отходил от экрана телевизора, впитывая в себя, как губка воду, всю ту чушь и муть, что несет сегодняшнее телевидение.
Последнему совместному детищу сотрудников - самоходке - уже было дано подробное описание на первых страницах нашего повествования. Поэтому, оставив его на время в покое, вернемся к друзьям. Расстались мы с ними, когда Генка принес Культяпому неутешительную, можно даже сказать - трагическую весть. И вот следом за ним явился Артемка, с новым, полным надежды известием.
РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА
Две пары глаз впились в младшего сотрудника.
- Говори! - требовательно и взволнованно сказал Мишка.
Бросив на него снисходительный взгляд, Артемка сказал:
- Ж-жуйте Орбит без сахара. Это благоприятно отразится на состоянии ваших зубов и предотвратит кариес.
Мишка с Генкой переглянулись. Последний, покрутив пальцем у веска, шепнул Мишке на ухо:
- Я же тебе говорил, чудо, а не ребенок. Совсем свихнулся с этой рекламой. Самое главное - это не перебивать его и дать высказаться. Потом он сам все расскажет. Сейчас же объявит рекламную паузу и начнет расхваливать "русскую недвижимость" и сигареты "лаки-страйк". Потом у него произвольная программа: будет городить разную ерунду. В самом конце своего выступления, заливаясь идиотским смехом, будет кричать: "Ну очень смешные цены!" Выждем...
Далее события разворачивались именно так, как и предсказал Генка.
Объявив рекламную паузу, Артемка заявил, что "русская недвижимость" - для вас и ваших детей, а "лаки-страйк" - настоящая Америка. В своей "произвольной программе" он понес невероятную путаницу, в которой обрывки диалогов из мексиканских сериалов переплетались с диалогами героев "Санты-Барбары". Кое-что прибавил от себя. Потом он некоторое время "пел дифирамбы" проктерэндгемблской продукции. После всего этого Артемка катался по сиденью самоходки и дико хохотал, пискливо крича: "Ну очень смешные цены! Ну очень!.."
Друзья молча за ним наблюдали, выжидая.
Прекратив хохотать, Артемка сразу приступил к делу.
- Короче, - сказал он, - я был в соседнем дворе. Там Павлик Разуменков на велосипед пускач от трактора поставил. А карбюратора-то нету! Бензин течет напрямую. Его толкнут, он и мчит на полной скорости, как чумовой. Рев страшенный, потому что глушителя тоже нету. Его из своего двора уже прогнали, он теперь в соседнем катается, не в нашем. Упал уже раз пять, весь ободранный, грязный, как свинья, но до-овольный! Он этот пускач с трактора на стройке снял. Теперь надо будет сходить к нему и получше узнать, где эта стройка находится. Он говорил, там этих тракторов полным-полно, а сторожа нету. Вот.
Мишка почувствовал легкое разочарование, но все же промолчал. Конечно, пускач от трактора - это тоже хорошо, но, если честно, не очень. Возни с ним много, а толку почти никакого. Но что поделать, если нет выбора? Придется довольствоваться этим.
Мишка надел на голову купленную в магазине кепку с пропеллером на макушке и надавил в кармане на резиновую грушу: струйка воды брызнула на стекла очков, а "мини-дворники" быстро разогнали ее в разные стороны. Очки с "дворниками" - последнее, вернее, одно из последних Мишкиных изобретений.
- Айда, - сказал он, направляясь к выходу.
Друзья покинули подвал.
ЕПИФАНЫЧ, ЖИРИНОВСКИЙ И ДРУГИЕ
Не успели сотрудники выйти из подвала на улицу, как им повстречался Епифаныч. Естественно, пьяный. Его неприглядная, качающаяся из стороны в сторону фигура в стареньком пиджаке и невероятно коротких брюках с заплатками на коленках зловеще преградила дорогу.
- Куда собрались, кухаркины дети? - хрипло спросил он. Вечно он зовет всех кухаркиными детьми. Мишке это не нравится, но он старается не обращать внимания. Он хотел ответить, что это не его дело, куда они собирались, но его опередил Артемка.
Он выступил вперед и сердито ответил:
- В "Хопер" акции скупать. Ну-ка, старик, дай дорогу. Некогда нам.
От дерзкого ответа Епифаныч растерялся, не зная, что ответить. Глаза у него красные, слезящиеся, а вид воинственный. Растерянным его не часто увидишь. Было видно, что он пришел специально, по делу, но своим ответом Артемка задел его за живое. Забыв, зачем пришел, Епифаныч уцепился за волнующую его тему и часто забормотал:
- В ентот "Хопер" деньги сейчас только дурак понесет. Чтобы енти акции купить. Шесть тысяч человек у нас в республике уже купили, а деньги - на, выкуси, обратно никак не заберут, хотя сами вкладчики в основном - работники ентого "Хопра". В газете читал, они создали какую-то группу, требуют свои деньги назад, а кто же их им отдаст? Не для ентого брали, чтобы отдавать. Никакого порядка в стране не стало! Для кого - демократия, а для меня - сплошной бардак! В открытую воруют! - Постепенно Епифаныч подобрался к более близкой ему теме: - Да, что ж вы не забираете у меня двигатель?
- Откуда у нас столько "Смирновской" водки? - ответил Мишка. - Не богачи.
- Не Мавроди, - добавил Артемка.
Епифаныч вдруг заволновался, его опять понесло не в ту сторону и он рявкнул:
- Жириновский! Вот кто порядок наведет! - и он понес околесицу пуще прежней. Через каждое слово он упоминал Жириновского. До того он его затрепал, расхваливая на все лады, что Мишка не выдержал и шепотом спросил у Генки:
- Да кто такой этот Жириновский? - Политикой Мишка не интересовался.
За брата ответил Артемка:
- У него мама русская, а папа юрист. - Артемка политикой тоже не интересовался, но в отличие от Мишки большую часть сознательной жизни проводил у экрана телевизора и знал такие вещи, о которых ни Мишка, ни Генка не догадывались.
И сейчас Мишка ничего не понял. Он и не старался понимать. Ему это было неинтересно.
Генке и Артемке тоже было скучно и неинтересно. Поняв это, Епифаныч начал закругляться. Завершая свое выступление, он заявил, что осознал несерьезность своего предложения и берет свои слова обратно. Прежний уговор остается в силе. Теперь он снова согласен на одну бутылку. И не только на "Смирновскую". Пойдет "Жириновская" и любая другая водка. Двигатель он уже приготовил: лежит в сарае в коробке из-под стирального порошка вместе с запасными частями. Золото, а не двигатель. Ставь и езжай.
Мишка ответил, что они подумают и, если что, придут вечером. Или завтра. Теперь он из принципа не хотел брать епифановский двигатель. Даже отдай тот его просто так. Все равно они идут к Павлику Разуменкову.
Через пять минут друзья были в соседнем дворе. Сначала они услышали действительно, как сказал Артемка, "страшенный рев", а потом мимо них промчался, словно метеорит, Павлик. За собой он оставлял едкий запах бензина и упругую струю белого дыма.
- Вот он, - прокашлявшись, сказал Артемка, - "Стиморол" этот на своем "Харлее". - Несмотря на столь юный возраст, Артемка здорово разбирался в технике и знал множество названий мотоциклов и автомобилей.
Вложив в рот два пальца, Генка протяжно свистнул.
Услыхав свист, Павлик круто развернулся и подкатил к компании сотрудников, используя вместо тормозов подошвы кед.
Артемка не замедлил констатировать:
- Надежная обувь - надежная фирма! "Эконика"!
Павлик выдернул свечу, и двигатель умолк.
- Жрет бензин как угорелый, - сказал он. - Сегодня уже три раза заправлялся.
- А как тянет? - спросил Мишка, нагибаясь, чтобы получше разглядеть тракторный пускач, медным проводом привинченный к велосипедной раме.
- Тянет здорово, - ответил Павлик, вытирая испачканные руки об не менее испачканные спортивные брюки. - Мощности хоть отбавляй. Но имеется большой недостаток - отсутствие карбюратора. Приходится гонять на полном ходу.
- А этот флакон из-под шампуня для чего? - встрял в разговор Генка.
- А это мой бензобак, - улыбнулся Павлик. - Бензин по трубке поступает из него прямо в цилиндр. Краника нет, приходится, в целях экономии топлива, трубку перегибать. - Он перегнул прозрачную трубку и зажал ее рукой.
- А карбюратор не пробовал присобачить? - снова спросил Мишка. Конструкция ему не понравилась. Несерьезная вещь, подумал он. Нет ни рессор, ни сцепления, ни карбюратора, ни даже тормозов. Разгонись на таком монстре, а если понадобится резко затормозить, что тогда? Ногами? Все подошвы сотрешь, а толку-то немного будет. Расшибешься в два счета или задавишь кого-нибудь...
- Да хотел поставить от движка Д-5, но не совпадают крепления. Самодельный же карбюратор не так просто сконструировать. И времени много уйдет. Мне и так сойдет, я привык...А у вас как дела с самоходкой?
-А-а... - отмахнулся Мишка, словно поясняя, что, мол, неважно. Тут же добавил: - Мы к тебе как раз по этому делу.
И друзья выложили свою просьбу.
Павлик отнесся к ним с пониманием. Он не стал юлить и говорить, что стройка далеко и он забыл дорогу, как это скорее всего делал бы другой пацан, имея на то свои причины, а подробно объяснил как туда добраться. Даже вызвался отвезти всех по очереди на своем мотовелосипеде. Артемка поддержал эту идею, но Мишка отказался, сказав, что он все понял, и дорогу они найдут сами. На стройку решено было идти завтра с утра.
Потом, по просьбе Павлика, друзья подтолкнули его, двигатель быстро схватил, задымил, и Павлик помчался по двору, вызывая восторженный лай собак и недовольные выкрики молодых мам, прогуливающих своих малышей.
- Классный пацан Павлик, - сказал Генка по пути домой.
- Классный, - подтвердил Артемка, - но вот "Харлей" у него никудышный. Рухлядь. Ни за что бы на него не сел.
Мишка улыбнулся. Да, с самоходочкой эту рухлядь не сравнить. Близко не поставить.
САМОХОДКА
Только Мишка успел вымыть руки и сесть за стол ужинать, как в прихожей раздался громкий лай. Мишка отложил ложку и пошел открывать.
Этот звонок - лай, сконструированный Мишкой, по его мнению, должен был отпугивать квартирных воров, которых в наше время, тоже по его мнению, развелось ничуть не меньше, чем порядочных граждан.
Собаку не позволяет завести материальное положение, а воры тем временем не теряют времени даром и разгуливают по домам, высматривая, кого бы обчистить.
Ведь в большинстве случаев, как успел уяснить Мишка из газет, квартирные воры действуют так: некоторое время давят на кнопку звонка понравившейся квартиры, а потом, когда им никто не открывает, просто вышибают дверь или используют отмычку, поняв, что в квартире никого нет.
Но какой же квартирный вор полезет в квартиру, в которой никого нет из хозяев, но в которой находится собака? Да ни один порядочный квартирный вор не полезет!
Схема звонка - лая взята из журнала "ЮТ", но собственноручно усовершенствована им. Несколько дополнительных резисторов и конденсатор сделали лай более глухим и правдоподобным, а увеличение мощности - более громким. Лай получился такой, как если бы в коридоре находился пес размером с теленка. Никак не меньше. Соседи иной раз и то пугаются. А как же, лай от настоящего не отличишь! Но зато дома можно отсутствовать хоть целую неделю, не волнуясь за сохранность его содержимого: громкий лай за дверью любого квартирного вора отпугнет.
На пороге стояли Генка и Артемка, с которыми Мишка расстался буквально несколько минут назад. Братья были чем-то взволнованны. Генка радостно улыбался, а Артемка, как обычно, старался сохранить серьезное выражение лица. Надо признать, сейчас ему это плохо удавалось.
- Привет, я карамелька "чупа-чупс"! - заявил он.
После этого Генка, все так же улыбаясь, втолкнул его в коридор и вошел следом за ним.
- Что случилось? - спросил Мишка. - Вид у вас какой-то не такой. "Твиксов", что ли, объелись?
- Ни фига, - сказал Генка. - У нас получше новость. Нам отец с работы знаешь что принес?
- Новый "сникерс" кинг сайз! - объявил Артемка.
- Да погоди ты со своими "сникерсами"! - перебил его Генка. - Нашел время для своей дурацкой рекламы. Дай человеку сказать, - и Мишке: - Знаешь, что нам отец с работы принес? Двигатель! Вот. И не какой-нибудь там от бензопилы или пускач, а настоящий мотоциклетный.
- Вре-е-те? - недоверчиво протянул Мишка.
- Ни фига, - ответил Генка.
- Чтоб я жил на одну зарплату! - басом подтвердил Артемка. На прошлой неделе он посмотрел по коммерческому каналу фильм "Бриллиантовая рука", что, конечно же, обогатило его лексикон, но никоим образом не отразилось на его многообразии. А еще после фильма Артемка ходил с матерью на рынок, где наступал на все банановые шкурки (за неимением арбузных корок) и, делая вид, что поскользнулся, громко кричал: "Шорт побьери!". Мать, как призналась потом Генке, не знала, куда от стыда деться. "И никак не угомонишь!"
- И где же он
- Дома лежит. Пошли быстрее, Культяпый, сам оценишь.
- Моторные масла "шелл"!..
Мишка сунул ноги в кеды, крикнул матери на кухню: "Я на минутку!" - и вместе с друзьями отправился оценивать двигатель.
Такой удачи Культяпый не ожидал. Двигатель был в рабочем состоянии, хотя и двадцатипятилетней давности - от мотоцикла "Ковровец". Таких давно не выпускают.
Мишка придирчиво начал его разглядывать. Артемка заявил, что "этот металл работал даже на луне", а его отец, дядя Агап, рассказывал:
- На заводе со мной товарищ один работает. Правда, в другом цехе. Давно его не видел, а сегодня встретились, разговорились. Я и сказал про вашу самоходку. Он говорит, что у него в гараже невесть с коих пор двигатель лежит. Толку от него нет, только мешается. Раньше у него мотоцикл был, потом машину купил. Мотоцикл то ли выбросил, то ли отдал кому, а вот двигатель остался. Забирай, говорит, если надо, а то, дескать, подумывал, чтобы выбросить. Я отказываться не стал, а после работы он мне его домой помог привезти. Так тащить тяжело. Двигателю хоть и четверть века, но рабочий. Да и неудивительно: раньше лучше делали, на совесть. Карбюратор отрегулирован, зажигание тоже, свеча новая. Так что пользуйтесь.
- Ему, наверное, бутылку надо дать? - спросил Мишка. - У нас есть, "Смирновская".
- Не надо, - сказал дядя Агап. - Я спрашивал.
- Тогда себе возьмите, нам она ни к чему.
- Мне тоже ни к чему, - улыбнулся дядя Агап. Водку он не пьет и не курит
- Хорошо, да, пап? - спросил вдруг Артемка.
Его отец знал правила игры, и ответил:
- Да чего хорошего, сынок?
- Мы сидим, а денежки идут!
Дядя Агап усмехнулся и сделал вид, будто полез в карман за калькулятором, чтобы подсчитывать денежки, как это делают отец и сын в рекламе "Телемаркета". Хороший у Артемки отец, понятливый и веселый. И товарищ его, который двигатель отдал, тоже, видать, мужик неплохой.
Потом друзья оттащили двигатель в подвал и до позднего вечера там гремела музыка и кипела работа: устанавливали двигатель, закрепляли его хомутами, сделанными таким образом, чтобы можно было "подстроиться" под любой двигатель, подсоединяли тросики к педалям газа, сцепления и натягивали цепь. К полуночи дело было сделано. Устали сотрудники, как собаки, но все были очень довольные. Самоходка готова.
Дома Мишке порядком досталось от отца и немножко от матери, но он даже не огорчился. Подумаешь, какие пустяки!
На следующий день чуть свет друзья снова были в подвале.
Артемка предложил установить в самоходку магнитофон. Что вскоре и было сделано. Кроме того, залили полный бак бензина. А потом произошла одна небольшая неприятность.
Оказалось, что ширина самоходки не совпадает с шириной дверного проема, и выкатить ее из подвала на улицу не представляется возможным. Нашли выход: открутили колеса и, приподняв одну сторону самоходки, боком протиснули ее сквозь узкий проем. Уже на улице колеса поставили на место.
Мишка открыл краник, надавил несколько раз на кнопку подсоса и дернул ножку кик - стартера. Потом еще. И еще. С одиннадцатой попытки двигатель завелся, но затарахтел не очень громко, а труба почти не выпускала дыма - сконструированный Мишкой глушитель функционировал отлично. Мишка прижал ухо к цилиндру, прислушиваясь, не звенят ли поршневые кольца, но все было нормально - мотор работал ровно, без звона.
Культяпый почувствовал легкое волнение, когда сел за руль самоходки. Сколько он ждал этого момента., и вот наконец он настал! У него даже ладони вспотели. Он вытер их носовым платком, потом включил "дворники" на очках. Генка сел рядом. Артемка забрался на заднее место.
Мишка выжал сцепление, дернул вниз ножку переключателя скоростей - включил первую - и, прибавляя газ, начал медленно отпускать педаль сцепления. Самоходка медленно тронулась с места и покатила по асфальтовой дорожке мимо дома.
Мишка с Генкой улыбнулись друг другу, а Артемка радостно заорал сзади:
- Поехали! Автомобильный всероссийский альянс!
НА СТРОЙКЕ
Первые испытания самоходка выдержала на отлично. Она развивала отличную скорость (пропеллер на Мишкиной макушке начинал вращаться так стремительно, что можно было подумать: сейчас кепка взлетит, увлекая за собой и хозяина), въезжала спокойно на бордюры и, буксуя, выбиралась из самых глубоких в округе луж. Мишка был счастлив. Его сотрудники тоже.
Исколесив все окрестные дворы и истратив на эти цели, вернее, бесцелье, два бака бензина, друзья решили съездить на стройку. Пускач им уже не был нужен, но побывать на стройке - интересно. Вдвойне интересно съездить туда на самоходке. Нелишне будет устроить для нее еще одно небольшое испытание.
Чтобы добраться до стройки, нужно было миновать ряды гаражей, большую поляну, окруженную пустырем, и несколько промышленных предприятий. Друзья жили на окраине небольшого, но изобилующего различными предприятиями и заводами городка. И больше всего предприятий было как раз на окраине.
Быстро проехав гаражи, где, заслышав легкое тарахтенье и громкую музыку (Люба Успенская пела о том, как она сядет в кабриолет и уедет куда-нибудь), автомотолюбители высыпали из своих железных коробок и с интересом разглядывали самоходку, друзья сквозь пустырь выбрались на поляну.
Раньше огромная территория поляны служила окрестной детворе пристанищем для их забав: здесь пацаны жгли костры, гоняли футбольный мяч и даже дрались один на один на кулачках. Но то было раньше. Очень давно. Ни Мишка, ни Генка, ни, тем более Артемка тех времен не помнили. Они тогда или были очень малы, или же их еще на свете не было.
В послеперестроечное время жители ближайших домов, как и почти все население некогда большой, но разрезанной теперь как пирог, страны, активно включились в борьбу на выживание и тоже искромсали поляну. Вытесненной с поляны детворе пришлось искать другие места для своих игр, такие как подъезды, подвалы, гаражи и помойки, а взрослые раскопали ее под клочки-огороды, где сажали картошку и лук.
На одном из таких-то клочков трудился Епифаныч. Он все так же был в своем пиджаке и коротких брюках с заплатками, в руках держал мотыгу. Как ни странно, он был трезвый.
Мишка притормозил, а Генка уменьшил громкость магнитофона. Пусть Епифаныч полюбуется, что и без него обошлись.
Епифаныч перестал окучивать чахлые картофельные ростки и подошел к друзьям.
- Что, дружок, похмелье? - вместо приветствия сказал Артемка. - Только в центре ДАР под научным руководством Александра Романовича Довженко лечение от алкоголизма за один день гарантировано патентом Российской Федерации.
Потом Артемка, указывая на его заплатки на брюках, иронически спросил:
- Джинсы "джордаж"? В них выросла вся Америка?
Вид у Епифаныча был какой-то виноватый. Он поздоровался и даже не назвал друзей, по привычке, кухаркиными детьми. Не обратил внимания и на Артемкину иронию.
- Сделали, значит. А где мотор взяли?
- Нашлись добрые люди, - сказал Генка. - Просто так дали. И бутылку не спросили. Не как некоторые.
Епифаныч не стал интересоваться дальнейшей судьбой "Смирновской" водки, и, к удивлению сотрудников, сказал, что он старая скотина, подлец, и отдаст им двигатель. Тоже просто так.
Генка отказался, а Епифаныч, посмотрев на барометр, который предсказывал пасмурную погоду, сказал, что хорошо бы дождичка, земля сухая, ничего не растет, и птицы одолели, вытаскивают все подряд. Хорошо бы и такое пугало, какое сделал Мишка себе на дачу: и на человека похоже, и кричит, и глазами моргает и все такое прочее.
И хотя он прямо не просил сделать ему пугало, Генка шепнул Мишке на ухо:
- Не вздумай делать, Культяпый. Пусть сам ворон отгоняет.
Потом Епифаныча, как обычно, понесло не в ту сторону.
- Басаев совсем рехнулся! - рявкнул он. - Чего творит, чего творит! Какие жертвы в Грозном, а теперь и до Буденовска добрался. И до Москвы ,святыни нашей! Поймать, подлеца, и повесить публично при всем народе. Негодяи! И как могли допустить ентакое? Еще Лермонтов предупреждал о злом чечене. Дураки! Был бы у власти Жириновский, он бы ентакого безобразия не допустил. Он бы не позволил измываться над русским человеком. Скоро он к нам приедет, у него тут, оказывается, родина. Земляк наш! Верю только ему. Голосовать буду только за него, только за него. Хорошую трепку он однажды по телевизору Немцову задал. Знай, губернатор, наших!
Мишка врубил передачу. Самоходка тронулась с места и поехала, а Епифаныч, не выпуская мотыгу из рук, побежал за ней. Бежал он резво, и с языка у него не слетало слово "Жириновский".
- Грош цена твоему Жириновскому! - выкрикнул Генка, которому вся эта политинформация порядком надоела. Выразил он не свое собственное мнение, а передал слова отца, которому привык доверять. И раз он говорит, грош цена Жириновскому, значит, так оно и есть. - Пустомеля он!
Артемка выпрямился и заорал во все горло:
- Игры политиков ограничивают права человека! Мы не куклы! Российская конституция! Статья вторая!
Мишка прибавил газу.
Потом самоходка катилась вдоль высоких заборов двух заводов и одной фабрики. Ничего интересного там друзья не встретили. По грунтовой дороге они поехали еще мимо лесопосадки, а когда насаждения деревьев кончились, увидели стройку.
Что здесь пытались когда-то построить, понять было невозможно: из красного кирпича было возведено лишь два этажа недостроенного, но уже поражавшего размерами здания. Почти год назад строительство по неведомой причине прекратили, и теперь стройка представляла собой беспорядочные нагромождения бетонных плит, кирпичей и разных других строительных материалов. Вокруг здания кучи мусора. Там и сям ржавела техника: трактора, бульдозеры, экскаваторы и один высоченный башенный кран. На одном из строительных вагончиков кто-то их побывавших здесь пацанов выцарапал надпись: "Пабольши бы таких начальников!"
- Грамотей, - ухмыльнулся Мишка, надавливая на тормоз и заглушая двигатель.
Самоходка остановилась возле этого вагончика, и сотрудники принялись обследовать стройку.
Артемка залез в один из тракторов, высунул из форточки голову и небрежно бросил друзьям:
- Пересядьте в "блейзер" и...
- Нашел "блейзер", - перебил его Мишка. - "Блейзер" - это джип, вроде бы американский, а тут не поймешь что такое. Вся техника старая и разукомплектованная.
- Еще бы, - сказал Генка, - сколько тут пацанов побывало. И каждый, как Павлик, что-нибудь себе на память открутил.
- Павлик не на память, а на дело, - поправил брата Артемка. - И мы бы открутили, если нам надо было. Правда, Куль?
- Конечно, открутили, подтвердил Мишка. - Все равно трактора гниют. Был бы какой-нибудь из них в рабочем состоянии, то могли покататься.
Артемке с Генкой эта идея понравилась, и они под руководством Мишки начали придирчиво разглядывать внутренности каждого трактора: вдруг какой на ходу, или же ему требуется мелкий незначительный ремонт, с которым Мишка без труда справится. Тогда бы покатались по стройке.
Поиски ни к чему не привели. Ни один из тракторов и экскаваторов не представлялось возможным завести или починить: настолько они все были разкомплектованы.
Поняв, что покататься на тракторе не удастся, друзья обследовали строительные вагончики. В них разный ненужный хлам и мусор. Внутри недостроенного здания тоже ничего интересного: обломки кирпичей, груды кафельной плитки да мешки с цементом. Кому все это нужно?
Осталось осмотреть кран. Сотрудники подошли к нему, но желающих подняться в кабину крановщика не нашлось - слишком высоко. Мишка открыл электрощиток, находившийся у подножия крана, и отверткой-индикатором дотронулся до медных пластинок. На индикаторе загорелась лампочка.
Мишка осторожно прикрыл дверцу и, посмотрев на Артемку, сказал:
- Высокое напряжение. 380 вольт. Не вздумай сунуться. Враз обуглишься как головешка.
- Учи ученого, - обиженно отозвался Артемка. - Я не халявщик. Я партнер.
Генка забрался на бетонные плиты, наваленные позади крана, и увидел, что за ними находится большой котлован, наполненный желтой водой. Посреди котлована - глиняный остров.