Аннотация: Заглавие говорит само за себя - два коротеньких фика по Призраку Оперы. В первом - альтернативное объяснение одного известного исторического события, во втором - пейринг Карлотта и граф Дракула.
Что бы там ни говорили историки, но начиналось все так:
- Ну зато погода стоит прекрасная, - граф Филипп де Шаньи избрал наиболее нейтральную тему, между делом придвигая к двери кабинета второй книжный шкаф. Директора ответили сдержанными улыбками. В настоящий момент Андре отрывал планки паркета, а Фирмен заколачивал ими окно, в которое пять минут назад влетел булыжник, обернутый бумагой. Корявые алые буквы вещали "Это возмутительно! Мы вам не слуги!" Кроме того, автор послания именовал адресатов "капиталистическими пиявками, разжиревшими на теле рабочего класса."
Прежде чем прибить новую доску, мсье Фирмен бросил еще один взгляд на площадь перед Оперой. Там уже возведены были баррикады, в воздухе голубиной стаей кружились листовки, а от разгневанных криков стекла в близлежащих кафе покрылись сеточкой трещин. Возле груды хлама сидел мужчина в черном плаще и белой полумаске. Сосредоточенный, он смешивал какие-то легковоспламеняющиеся вещества, после чего передавал очередную бутылку не менее серьезному тенору Убальдо Пьянджи, который засовывал в нее фитиль.
Высунув язык, дирижер мсье Рейе рисовал политический транспарант. "Сгиньте угнетатели" читалась надпись на красном фоне. Будучи человеком интеллигентным, мсье Рейе дописал слово "пожалуйста."
Неподалеку сновали Мег Жири и Кристина Даэ, раздавая листовки.
Наконец, над баррикадами возвышалась примадонна Карлотта Гуидичелли, которая, грозя невидимым врагам кулаком, толкала пламенную речь. Рядом с поджатыми губами стояла мадам Жири и вполголоса увещевала ее снять с головы фригийский колпак, времена ж не те.
И положить бутафорский штык на место.
И перестать размахивать своим шиншилловым манто вместо французского флага.
И прикрыть грудь, срам-то какой!
- Ну и что мы должны им сказать? - спросил Фирмен, гневно шевеля усами.
- Теоретически, мы могли бы предложить им пирожные, - отозвался его коллега.
- Андре, у тебя все мысли только том, как бы вкусно покушать! Кроме того, у нас нет пирожных.
- Тогда сэндвич?
Фирмен возвел глаза к потолку.
- А чего ты на меня налетел? - обиделся Андре. - Между прочим, это не я засовывал стофранковые купюры за подвязку танцовщицам.
Директор многозначительно покосился на Филиппа де Шаньи.
Тот завелся с полуоборота.
- Зато я даже не подходил рулеточному столу, и уж тем более не садился играть в покер после пяти бутылок бордо. После я не носился по ресторану, завернувшись в скатерть, тем самым изображая Призрака Оперы. Когда официантка спросила, что господа выбрали из меню, вовсе не я обозвал ее "пронырливой Пандорой" и пригрозил, что из-за своего любопытства живой она отсюда уже не выйдет. Идея сбросить люстру на метрдотеля тоже обошла мою голову. В самом разгаре вечера я не был тем, кто перевернул стол и, усевшись на нем, пытался двигать его по полу, используя отломанную ножку в качестве весла. Когда в ресторан нагрянули жандармы, я не схватил подсвечник и не колошматил им по зеркалам, вопя "Где-то здесь должен быть потайной ход!" И уж точно не я спел песенку про одиночество, когда судья спросил о причинах такого разнузданного поведения!
Переглянувшись, директора шумно выдохнули.
- Ну хорошо. Вернее, ну плохо. Да, мы прокутили зарплату всего театра. Но это ж мелочь такая. Покричат и разойдутся.
Стоял 1871 год. Начиналась Парижская Коммуна.
--- Ну а кто скажет, какую именно картину могла изображать Карлотта, то получит...хммм... моральное удовлетворение ;)
***
Господин с длинными черными усами произнес что-то на непонятном языке - судя по интонации и контексту, это была просьба слезть - а потом, махнув рукой на вербальные способы воздействия, помахал в воздухе сахарной косточкой. Тщетно. Волк обхватил обледенелую ветку всеми четырьмя лапами и лишь скулил жалобно. Сейчас он напоминал чудовищный размеров ленивца, которого эволюция забавы ради снабдила острыми желтыми клыками - не иначе как для того, чтоб ловить колибри на лету.
Хозяин волка хлопнул себя по бедрам.
- Не хочет слезать. Уж не знаю, чем ваша собака так напугала моего Потрошителя...
- Ха! - отозвалась владелица собаки. Ею оказалась высокая дама в горностаевой накидке поверх бордового платья и с такой сложной прической, что Мария Антуанетта рядом с ней показалась бы налысо обритым каторжанином.
- Не сомневаюсь, что ваш stupido ее спровоцировал!
- А что она считает за провокацию?
- Ну там если кто-нибудь пошевелит мизинцем. Минни - высокодуховное животное с тонкой нервной организацией.
У ног дамы крутилась болонка, похожая на одержимую дьяволом диванную подушку. Она послала незнакомцу взгляд, полный ненависти и печали, вызванной тем, что хотя собачка и хотела бы вырвать ему горло одним прыжком, ей придется довольствоваться разве что пальцем ноги.
- Мой так тоже... эмм... утонченный, - обиженно сказал усатый господин. - Он создает прекрасную музыку.
- На пианино что ли играет? - с неподдельным удивлением спросила женщина.
- Нет, он больше по части вокала.
С незнакомкой произошли странные превращения, заключавшиеся в том, что недовольная гримаска сменилась искренним дружелюбием. Как будто стакан лимонного сока развели стаканом сахара.
- О, вот это сюрприз! - она округлила глаза, будто поверяя его в секрет. - Между прочим, я примадонна Опера Популер! Сама Карлотта Гуидичелли. Вы, конечно, слышали мое имя, но вряд ли ожидали, что я буду гулять по Булонскому лесу вот так запросто, среди обычных смертных.
Последнее замечание заставило его вздрогнуть.
- Да, я слышал про ваш восхитительный голос, - с преувеличенным энтузиазмом сказал господин и даже выдавил кривую улыбку. Не показывая зубов, разумеется. - А я граф Влад Дракула, тоже известное лицо... в определенных кругах.
- О да, слышала про вас много хорошего, - тоже соврала женщина,- очень приятно, синьор!
Чуть виновато они посмотрели друг на друга.
Темнеет, подумал он, а я давно не питался.
Пожалуй, пора домой, нужно еще раз примерить костюм, подумала она.
Никто не шевельнулся.
С другой стороны, подумал он...
... платье никуда не убежит, ведь не кошка ошпаренная...
... а я никого не знаю в Париже...
... судя по всему, тоже иностранец, акцент еще гуще моего...
...да и вообще никого не знаю, кроме мистера Рэнфилда, который шлет на Рождество открытки с узорами из мух и подозрительно хрустящие печенья. Ну и дочек, конечно. И чего я польстился на красивое звучание имен? Надо было назвать их Лиззи и Мэри Джейн. А не Регана и Гонерилья.
... Убальдо говорит, что Призрак его просто душит. В творческом плане. Поэтому он уезжает, пока метафора не превратилась в отрывок из уголовного дела...
- Знаете что? - спросила она. - Знаете что? А... а у нас в Опере завтра дают бал-маскарад. Я вас приглашаю.
- Свободно и по доброй воле? - выпалил Дракула, но осекся. - То есть... я бы с удовольствием...
- Нет, - он покачал головой, - лучше костюм Белого Кролика из "Алисы."
- Это тот, который от всех бежит, все время торопится и всегда опаздывает? И у него вечно все идет наперекосяк?
- Он самый. А слово "вечно" здесь ключевое.
- И вот еще, - замялась женщина, - скорее всего, на маскараде будет один господин, который мне изрядно насолил. Вернее, насолил, наперчил, смешал со скипидаром и вылил в мое полоскание для горла. Он еще маску носит, запросто можно опознать. Вы не могли бы... ну того... поговорить с ним по-мужски?
Дракула хотел сказать, что принесет голову ее обидчика на подносе - вернее, на пяти разных подносах - но остановился. Он подумал про способы, которыми привык добиваться такого результата. Скрип оконной рамы, туман, просачивающийся через половицы, удар из-за угла, гипноз. Ни один из них не входил в понятие "честный мужской разговор." Да и голова на подносе вряд ли украсит ее вечер.
А когда Карлотта взяла его за руку, он понял - назад дороги нет. Придется переучиваться. Сложно будет, но надо же откуда-то начинать.
- Я ему морду набью, - пообещал граф Дракула.
...С глухим стуком волк шлепнулся на снег и побежал вслед за ними.