Аннотация: Дело движется к развязке (а Эвике наконец получает эротический массаж в исполнении вампира).
ГЛАВА 26
Когда в комнату вошли, Берта Штайнберг так и осталась сидеть на койке. Если это не Гизела, то и вставать незачем, а это точно была не Гизела. У той шаг такой легкий, что половицы не скрипят. А тут кто-то незнакомый. Мужчина.
Глубокий поклон, и гость присел рядом.
-Кто вы? - спросила она. Мельком посмотрела на него, затем уставилась в стену, и взгляд ее увяз в разлапистой цветочной гирлянде на выцветших обоях.
-Я Рэкласт, брат того, кто застегнул на вас намордник, - представился мужчина.
-Милорд прислал вас с официальным помилованием? - уточнила вампирша. - Просто снять с меня эту пакость он не мог? Нужен бой барабанов?
Заметив, что мужчина рассматривает ее так и эдак, только что за щеку не тянется потрепать, Берта засопела и чуть не натянула на голову одеяло. Навязчивое мужское внимание всегда ее раздражало.
-Когда исчез намордник?
-Часов шесть назад, может, и того больше, - сказала она с напускным равнодушием, хотя с тех пор столько раз произнесла слово "Новый Год," что хватило бы на поздравление каждому лондонцу.
-Это еще ничего не доказывает, - забормотал мужчина. - Возможно, у него нет сил даже на простенькое заклинание... Но прислал меня не лорд Марсден, а мисс Гизела. Она здесь.
-Я так и поняла. Я слышала ее голос.
-И не выглянули? - Рэкласт насмешливо прицокнул языком. - Глядя на вас, мисс Штайнберг, невольно поверишь в непостоянство женщин и мимолетность их любви.
Теперь уже одеяло хотелось набросить на него, а потом колотить наглеца покуда пощады не запросит.
-Как вы смеете?! - вскакивая, рявкнула Берта. - Я люблю ее! Я так ее люблю, что отныне не посмею к ней прикоснуться. Я ведь переполнена тьмой, сэр Как-вас-там. Тьма плещется во мне, еще немного, и проступит через поры, как смертный пот. Но содеянного не исправишь. Даже сквозь стены я чую запах крови на ее платье. Гизи тоже кого-то убила? Как я?
-Всего лишь ранила, - прояснил ситуацию вампир. - Хотя, по моему мнению, в таких случаях не стоит миндальничать.
Это известие ее отчасти успокоило.
-Хорошо, - отрывисто сказала Берта. - Передайте, чтобы она уходила. Мы не должны видеться. Я на нее плохо влияю.
Мужчина тоже поднялся, очень неторопливо. Не рисовался, просто не хотел удариться головой о низкий потолок.
-Одинока тропа предателя, - сказал он, - но горше нее только тропа добродетели.
-Где вы углядели добродетель? Ее здесь нет. Никто в обществе не назовет добродетельной такую, как я, - усмехнулась Берта.
-Добродетель и мораль -- не родные сестры. Если они повстречаются на улице, то не узнают друг друга в лицо. Вы наложили на себя слишком суровую епитимью, мисс Штайнберг.
-Я делаю то, что должна, - отрезала вампирша.
-Зачем так себя истязать? Ведь тот, кто одинок, плывет по ледяному морю и прокладывает тропы изгоя... wadan wraeclastas [1], - добавил он на непонятном языке. - Судьба полностью предопределена! Так сказал скиталец, памятуя о невзгодах, о жестоких битвах и кончине родичей...
Он говорил нараспев, и в отзвуках его голоса слышался плеск волн и крики морских птиц.
-Это стихотворение?
Рэкласт кивнул.
-О том, что нет ничего хуже одиночества. А я вкусил его сполна, причем по своей же вине. Не повторяйте моей ошибки, мисс Штайнберг. Не предавайте тех, кто вам дорог. Потому что тропа предателя ползет через стылую пустошь, и нет ей конца.
Берта прижала руки к груди, пытаясь то ли удержать слова, то ли, наоборот, вытолкнуть их наружу.
-Неужели после того, как я опять бросила ее, - сдавленно проговорила она, - Гизи все еще меня любит?
-Я думаю, вам самой стоит у нее это спросить.
-Ну что, спроси, Берта!
И та вздрогнула. В дверях, словно привидение, появилась Гизела. Она казалась ужасно усталой и вымотанной, и вообще немножко другой, но когда улыбнулась, на душе у Берты отлегло.
-Как думаешь, что она ответит?
-Я не знаю, - понурилась фроляйн Штайнберг. - Возможно, у меня и вовсе нет права спрашивать. Возможно, лорд Марсден был прав, отняв у меня речь. Когда я говорю, то чувствую привкус тьмы на языке. Наверное, так будет всегда.
-Наверное, ты сама хочешь, чтобы так было! - воскликнула Гизела и топнула ножкой от досады. -Что, нравится сидеть тут и страдать, чтобы мы все бегали вокруг и успокаивали тебя? Ну еще бы, кому бы не понравилось! А там, в реальном мире, между прочим, серьезные проблемы. Ты нам очень нужна. Ты мне очень нужна.
-Даже если я скажу, что и во сне я... тоже убиваю людей, и уже не могу остановиться?
Забывшись, она потерла руки о подол.
-О ужас! - подхватила Гизела. - А я во сне однажды была Наполеоном, и что? Берта, прошу тебя, хватит выдумывать проблемы на ровном месте!
-А как именно вы их убиваете? - заинтересовался вампир, и Берта взглянула на него с отвращением, словно он был из тех зевак, что вместо обычного театра посещают анатомический.
-Весьма жестоко, - скупо сообщила она.
-А вот как? - не отставал нахал. - Вспарываете животы и набиваете соломой? Девицам? Если плохо прядут?
В своем обычном состоянии, Берта Штайнберг мало чем соответствовала современным ей стандартам женского поведения. К модистке ее можно было затащить разве что на аркане, одежду выбирала по принципу "чтоб грязь была незаметна," а при виде крысы вряд вскарабкалась бы на ближайший шкаф. Более того, крысой она бы закусила. Но сейчас вампирша ухватилась за штору, чтобы не потерять равновесия.
-Откуда вы знаете?
-Ваше имя выдает ваc с головой, - просветил ее Рэкласт. - Берхта - "сияющая" - это имя древней богини, предводительницы Дикой Охоты. А ваше приключение летом, по-видимому, не прошло для вас даром. Скажем так - волшебства в вас чуть больше, чем в остальных вампирах. Именно поэтому ваше имя позвало вас. Теперь вы можете черпать из него силу...
-Но я не хочу! - она вытянула руки, отгораживаясь от такой этимологии. - Я знаю, кто такая "фрау Берта"! Слышала про нее, когда мы еще в Гамбурге жили! Уродливая старуха, что мчится во главе полчища демонов, врывается в дома и наказывает нерадивых прях! Я бы никогда... я думала, меня назвали в честь бабушки!
-Какая-то у тебя неправильная версия, - приподняла бровь Гизела. - Никогда не слышала про прях... В ваших краях Берхте больше заняться было нечем? Конечно, ее любовь к трудолюбию похвальна, но мне в детстве рассказывали, что она - добрый дух. И, к тому же, очень красивый! Кому интересно слушать про старух? Ими родители пугают ленивых дочерей. Наша же Берхта - прекрасная дама в белом, которая приносит подарки хорошим девушкам. Это мне кажется более эффективным методом мотивации, чем убийство - производительность как минимум не падает! Да и демоны - я бы постеснялась ходить по улице с такими уродцами. В ее свите души мертвых детей, вот прямо как... как твоя Хэрриэт, кстати!
-Но разве так бывает? - засомневалась Берта. - Чтобы одно и то же существо считали и добрым, и злым?
-Еще как бывает, - авторитетно заявил Рэкласт. - Но все зависит от того, какой вы захотите быть. Потому что в рождественском сезоне переплелись боль и радость, смерть и жизнь. Один младенец родился, сотни погибли от меча. Кто-то пьет горячий пунш, кто-то замерзает в канаве. И только дух зимы может решить, как закончится год.
-Вот такая вот ты у нас, Берта, - пробормотала Гизела задумчиво. - Только, если можно, выбирай свою ипостась побыстрее! У нас там Эвике, э... Проблема с Эвике у нас, в общем.
-Что стряслось с Эвике? - встрепенулась вампирша и внимательно выслушала про их давешние злоключения.
-Затевается что-то очень скверное, - подытожил Рэкласт. - Недаром наш противник созвал вампиров в Дарквуд Холл в полночь. Хочет устроить нечто зрелищное. Я даже догадываюсь, что именно. И если у него получится, то не только мы, но и люди будут в опасности.
-Берта, ты должна помочь! Вся надежда на тебя!
-Мне кинуть в него пригоршней соломы? - съязвила вампирша.
Стало так тихо, что можно было расслышать, как на первом этаже леди Маргарет переругивается с хозяйкой из-за несвежего полотенца.
-Мы попадем в Дарквуд Холл до полуночи и первыми нападем на врага, - наконец предложил Рэкласт. - Для этого потребуется объединить наши силы, потому что в одиночку я с ним не совладаю. Когда он позвал меня по имени, он выкачал всю силу, что у меня была. А полакомиться человеческой кровью я не могу -- сами понимаете, договор.
Наследственность не могла не отразиться на дочери фабриканта. Что-что, а подозрительную сделку она сразу могла разглядеть.
-Если вы ничего не добавляете в общий котел, то ни о каком объединении сил и речи быть не может. Скажите лучше, что хотите взять мою силу взаймы.
-Именно так, - не смутился Рэкласт.
-Еще чего! Если понадобится, я сама злодея порешу. Что я, со смертным мужчиной не справлюсь?
-Ну уж нет, сражаться с ним буду я. Считайте, что таким образом вы со мной расплатитесь, - подмигнул он. - За толкование ваших снов. А так же за то, что я буду отвлекать леди Маргарет, покуда вы с мисс Гизелой...
-Пошляк!
Берта огляделась, выискивая чем бы в него запустить, но проницательный господин поспешил удалиться, напоследок снова поклонившись. Девушки остались вдвоем.
-Я очень рада, что ты снова со мной, - улыбнулась Гизела. - Я хочу, чтобы так было всегда!
Вместо ответа, подруга ее поцеловала. Ей тоже этого хотелось. И еще чтобы год закончился хорошо, но одного ее желания могло оказаться недостаточно.
***
Фрэнсис. Это имя ему совсем не идет, думал юный вампир, ворочаясь на скрипучем диванчике в гостиной мисс Маллинз.
К ней они напросились вчера ночью. Баньши не только не отказала, но даже состряпала для Маванви ужин из вареной картошки, перемешанной с капустой и репой, а вампира напоила терпким снадобьем, от которого он тут же уснул.
Не хотелось и просыпаться. Ну что за положение! Все равно что уличной крысе хвост позолотить -- шутникам, может, и забава, но крысе-то какой прок? Львом она от этой процедуры не заделается. Как жила в канаве, так в канаве и помрет.
Приоткрыв глаза, он огляделся. За шатким столом, под одну ножку которого была подложена стопка журналов, сидела Маванви и самозабвенно водила огрызком пера. Время от времени закрывала глаза, прислушивалась к шепоту своей перепончатокрылой музы и снова начинала строчить. Рядом с чернильницей стояла пивная кружка, наполненная мутной жидкостью. В ней нарезал круги чайный гриб Фергюс, мнивший себя очень опасной акулой. Время от времени девушка бросала ему кусочек сахара с надтреснутого блюдца.
-Эмм... привет? - неловко начал вампир.
-Ой, Фрэнсис! - обрадовалась мисс Грин. - Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?
-Ребра чешутся, но это хорошо, значит, восстанавливаются. А ты как? - забеспокоился он, увидев синяки на ее запястьях, такие яркие, что издали их можно было принять за гранатовые браслеты, которые девушка подобрала не в тон зеленому платью.
-Мелочи какие! Главное, писать могу.
-Как повстречаю гада, который с тобой такое сотворил, руки оторву и в Темзу выброшу. Пусть попробует прирастить, - мрачно пообещал Фрэнсис. - А мисс Маллинз где?
-Ушла на работу.
-По контракту?
-Нет, она сказала, что это просто так, - девушка развела руками. - Иначе будет несправедливо.
Хотя вампир ничего не понял, но все равно обрадовался. Ехидные шуточки по поводу новообретенного рыцарства выслушивать совсем не хотелось. А уж мисс Маллинз умела пристыдить.
-Что пишешь? - спросил он наобум.
-Про наши вчерашние приключения.
-И скольких я уже убил? - предчувствуя недоброе, вздохнул Фрэнсис.
Трогая листок кончиком пера, Маванви сосчитала.
-Семерых. Пока что, - посулила она.
Дальше сдерживаться он уже не мог.
-Да вы сговорились, что ли? Сначала Рэкласт, чтоб ему семь лет кровь не пить, теперь еще ты! Все, пошутили и хватит! Ну какой из меня рыцарь? Нет, ты погляди на меня! А? Я даже мечом орудовать не умею! - со смесью возмущения и страха он покосился на меч, который стоял у камина, между метлой и совком для золы. - Вот заточкой -- это да, это мое, а такой штуковиной... И у рыцарей должно быть благородство, а у меня оно откуда возьмется? Отрастет?
Но Маванви подошла поближе, потерлась щекой о его холодную щеку. Разбушевавшийся вампир успокоился, ярость сменилась печальным недоумением.
-На самом деле, ты очень хороший, Фрэнсис, - серьезно сказала девушка.
-Какой там! Даже мое имя -- Блейк -- значит "темный."
-Вовсе нет. На самом деле, Блейк -- значит "светлый." Я нарочно в словаре проверила. Точнее, "бледный," как цвет твоей кожи, но какая разница? Суть в том, что самому себя трудно понять до конца. В этом нам помогают друзья.
-Когда ты говоришь про меня всякое такое, мне кажется, ты просто врешь, - честно признался вампир. - Настолько это не совпадает с тем, что я сам про себя знаю.
-Но если я трачу усилия на то, чтобы складно соврать, значит, ты мне все равно небезразличен! - засмеялась Маванви, целуя его в губы.
Фрэнсис обнял ее. Руки привычно заскользили по девичьей талии, но он, опомнившись, спрятал их за спину. Не дело рыцарю так распускаться. Сперва надо на мандолине побренчать и еще что-нибудь куртуазное отмочить, потом уж лезть под юбку. Однако мисс Грин придерживала иного мнения и увлекла его на диван...
Как выяснилось, само провидение оберегало ее честь, так что дверной колокольчик задребезжал осуждающе.
-Будет нам на орехи, - заволновался ее возлюбленный.
Переглянувшись, они прыснули по разным углам -- Маванви к столу, задабривать Фергюса сахаром, чтоб не выдал хозяйке, вампир поднимать засов...
На пороге стоял молодой мужчина, без шляпы, без перчаток, в наспех застегнутом сюртуке. Судя по осунувшемуся лицу вкупе с воспаленными, какими-то остекленевшими глазами, он бодрствовал более суток. На то у него была хорошая причина. Вернее, плохая, ведь даже завсегдатаи опиумных притонов выглядят куда веселее.
Бессмысленный взор сосредоточился. Без дальнейших рассуждений, чужак вытащил револьвер и направил на вампира. Только тогда Фрэнсис вспомнил, где же видел его прежде.
-Эй, как там тебя? Уолтер Стивенс? Это что еще за шутки? - попятился вампир, отступая вглубь комнаты, но мужчина шел на него.
-Где моя жена? - хрипел он.
-Я почем знаю!
По своему обыкновению, Маванви проявила героизм и кинулась грудью закрыть любимого. Нет бы меч принесла! Но, по мнению мисс Грин, здравый смысл был уделом обывателей. Теперь же вампиру приходилось мягко, но решительно отталкивать ее в сторону, при этом не сводя глаз с психического. Как бы не спровоцировать того резким движением.
-Кому же знать, как не тебе, - выплюнул мистер Стивенс, - если ты ходишь в любимчиках у вашего Мастера. Куда он ее уволок? Отвечай!
-Когда пропала твоя жена? - протянул Фрэнсис, выгадывая время. - В котором часу?
-Вчера вечером...
-Это точно не вампиры! - вмешалась Маванви. - Вчера они были заняты несколько иначе. А Мастера тогда же похитили, мы сами не знаем, где его искать...
Все трое дружно вздохнули.
-Случалось ли тебе перейти дорогу кому-нибудь по имени Томпсон? - спросил Фрэнсис, и мистер Стивенс быстро закивал.
-Генри?
Вкратце он описал бывшего приятеля, а вампир произнес уверенно:
-Вот он и напал на моего господина. А я-то думал, как так получилось? Теперь ясно. В одном теле уживаются две души -- Генри и Ричарда, его предка. Эх, поймать бы его и вытрясти обе, но не могу! Когда-то давно я дал клятву не убивать его, так что вчера не смог...
-Это ничего, я сам его убью, - перебил Уолтер. - Скажи лучше, как его победить? Есть у него слабые стороны?
-Он любит доказывать свою правоту, - сказал вампир и поежился.
-Я учту.
-Ты точно с ним справишься? - засомневался Фрэнсис, глядя, как подрагивают руки смертного, и как он щурится даже от тусклого света, пробивавшегося через пыль на газовом плафоне.
-Да, - ответил Уолтер Стивенс, и что-то в его голосе заставило вампира ему поверить.
***
-Генри? Ты можешь объяснить по-людски, какого дьявола мы мотаемся из одного конца города в другой? - обступив своего вожака, ропотали сообщники.
Камин в парадной зале полыхал, похрустывая троном, который захватчики употребили на растопку. Но праздничного настроения не наблюдалось. Хотя экспроприировать вампирье добро, нажитое на крови люмпен-пролетариата, было и правда приятно, но и убить кого-нибудь тоже хотелось. А Генри зажилил единственного упыря и не делится! Не по-товарищески это.
Мистер Томпсон развлекался тем, что метал вилки для рыбы в полотно, изображавшее кладбище в лунном свете.
-Считайте, что приехали. Скоро я нанесу прощальный визит нашему упырю, а после присоединюсь к вам. А в полночь все вампиры появятся здесь.
-Что, как овцы на бойню притащатся? Они ж не совсем дурачье!
-О, вы будете приятно удивлены.
Но чтобы приятно удивиться, долго ждать не пришлось. Пошатываясь, в залу вошел незнакомый юноша. Лицо и руки его были перемазаны сажей, а волосы свалялись, как бурая трава в проталине. В угольном чулане передневал, не иначе. Губы дергались, словно он хотел что-то сказать, но никак не решался. Охотники успели разглядеть клыки.
-Ух ты, и правда сам приперся! - возликовал Билл Слоупс, подхватывая ружье. - Сейчас я тебя упокою, морда упыриная!
Но пришелец поднял руки.
-Охолонитесь, - заговорил он. - Меня Эйдан зовут. Если вы те, за кого я вас принимаю, так я с вами заодно. Сам таким был, пока в вампиры не подался. Дернуло же меня, - прошептал он тоскливо. - Думал, своим пригожусь, думал, уж теперь-то попляшут у меня англичанишки, а получилось...
-Ишь, зубы заговаривает, а сам как кинется, - не проникся его словами Слоупс, но мистер Томпсон дернул его за рукав.
В другое время Билл послал бы его к чертовой бабушке, чтоб не задавался, но сейчас ему не давала покоя вилка, которой поигрывал Томпсон. Казалось, что еще чуть-чуть, и она вопьется Биллу в затылочную кость. Причем с внутренней стороны. Опустив ружье, он отступил и даже засвистел, чтобы не выдать внезапно накативший страх. Если приглядеться, можно было заметить, что и остальные охотники побаиваются своего командира.
-Продолжай, - разрешил мистер Томпсон.
Эйдан криво улыбнулся.
-А я тебя узнал. Ты давеча английского Мастера так стреножил, что любо дорого! И поделом ему! Ненавижу всех Мастеров! И вообще всех ненавижу, - обхватив голову, простонал он. - Что вампиров, что людей. Я с вами хочу остаться. Теперь мне все едино, кого убивать.
-Да врет он все! От них засланный! - возмутились охотники, но мистер Томпсон печально развел руками, между делом всадив вилку в центр полотна.
-Невозможно беседовать в такой обстановке, - извинился он за поведение своих приятелей. - Мне кажется, нам с тобой лучше уединиться, благо комнат тут предостаточно. Пойдем.
-Генри, ты совсем ум порастерял! Он только того и дожидается! Со спины на тебя напрыгнет.
Мистер Томпсон демонстративно достал револьвер и сунул обратно в карман. Под настороженными взглядами, они с вампиром вышли из залы и отправились в западное крыло, в одну из пустовавших комнат с окнами на улицу. Мистер Томпсон сразу облюбовал это помещение, поскольку мебель здесь сохранилась в более-менее первозданном виде - мстители всего-навсего содрали шелковую обивку с кресел на ленты подружкам. Зато уцелел столик с витыми ножками, на котором лежала любимая трубка мистера Томпсона рядом с черной коробкой.
-Кто-то обошелся с тобой несправедливо, - затянувшись, обратился он к Эйдану. - Рассказывай.
И тот рассказал. Слова рвались из него, как вода из фонтана, что затихает ненадолго, а потом окатывает зазевавшегося прохожего. Он то останавливался, чтобы открутить от пестрого сюртука неизвестно как уцелевшую пуговицу, то вновь захлебывался желчью.
-...по пятам за ним ходил, пока он меня не укусил! Но если б он сказал, да хоть намекнул, как все обернется, я бы сразу отвязался. Я же думал, он за нас!
Вампир мистеру Томпсону понравился. В том, что они сумеют договориться, сей господин не сомневался. Как и Эйдан, он был недоволен мироустройством. Особенно распределением власти. Сегодня же ночью мистер Томпсон намеревался кое-что изменить.
-...так мол и так, между вампирами разницы нет. Да пошел он! Что я, англичанина от ирландца не отличу?
Но зачем дожидаться ночи? Глупо выпускать из рук синицу, тем паче что она размером с откормленную пулярку.
В задумчивости он посмотрел в окно. Ветви дубов застарелыми шрамами переплетались на фоне светло-сизого неба, а мутная луна с неровными краями казалась прорехой, через которую можно было разглядеть другой мир, но такой же блеклый и скучный, как этот.
За воротами мелькнула тень.
Мистер Томпсон встрепенулся, но больше ничего не разглядел. Показалось. Перед глазами то и дело что-то мелькало, пора бы привыкнуть. Точнее, не перед глазами, а в глазах. Глупый мальчишка, который так бесцельно транжирил ресурсы своего тела, пытался вернуть главенство, но каждый раз Ричард загонял его в глубины сознания, где он заходился беззвучным воем от бессилия.
А вампир трещал без умолку.
-... и вообще, чем мы ему обязаны? Да ничем! Взять хоть Табиту -- при жизни была рабыней, а теперь ее рабству конца не будет! Я голодал -- он обрек меня на вечный голод. За что его уважать? Да пошел он, - сделал вывод Эйдан и пнул кровать.
Мистер Томпсон выпустил облачко дыма.
-Окажись ты творцом, ты бы так не поступил.
-Да уж как-нибудь обошелся бы без blarney! - горячо согласился вампир.
-Не хочешь ли попробовать?
-Что?
-Сделать меня бессмертным. Если ты задумал изменить мир, в одиночку тебе не справится. А на меня, как ты давеча убедился, можно положиться.
Он отложил трубку и расстегнул манжету, невозмутимо, будто подставлял руку под ланцет опытного цирюльника. Вампир почесал затылок.
-Могу попытаться... Ты, главное, не рассчитывай, что прям сразу невиданную силу обретешь. Кровь у меня не настолько мощная, как у Мастеров. Но я попробую. Так. Ты обожди, ладно? Я того, сосредоточусь, в общем. Сейчас.
Такой поворот событий Эйдан не ожидал. Ему хотелось всего-навсего выговорится, поведать кому-нибудь, что за проходимец лорд Рэкласт и как ловко он всех обдурил. Но самому стать творцом, а в дальнейшем, быть может, и Мастером - предложение показалось чересчур заманчивым. Только бы ничего не напутать! Что если убьет нового друга преждевременно? Что если та веревка, которую он бросит Томпсону, когда тот будет барахтаться в пучине смерти, окажется недостаточно прочной? Главное, сосредоточиться.
Но сосредоточиться не получалось. Издалека донеслось приглушенное пение, и Эйдан почему-то вспомнил колыбельную про женщину, которую похитил Народ-с-Холмов. Давным-давно именно так его убаюкивала мать. "Seo hin, seo hu leo" в ушах зазвенел припев.
-Что это? - удивился он.
-Где? - не понял мистер Томпсон.
-Вот только что... и еще... Как будто поет кто.
-Тебе послышалось.
-Наверное.
-Готов?
-Кажись, готов.
-Тогда приступим.
Вампир поднес его запястье к губам, слегка уколол кожу, но, собрав волю воедино, так сжал челюсти, что прокусил руку насквозь. Он уже сделал первый глоток, как вдруг Томпсон уперся ему в грудь, силясь оттолкнуть, и взмолился:
-Нет, нет, нет! Это тело мое!
Даже глаза его потемнели от невыносимой муки, и вампир отшатнулся, позабыв захлопнуть рот. Подбородок защекотала скатившаяся капля крови.
-Ты чего? Больно, что ли? Терпи, сначала всегда так, - успокоил он претендента на бессмертие, но тот уже перестал трястись, и по зрачкам разлилась невнятная голубизна.
-Это я... рефлекторно. Продолжай.
Стараясь причинять поменьше боли, вампир сосал кровь, и под конец Томпсон так ослабел, что пришлось поддерживать его плечом. Теперь точно пора. Он распорол себе ладонь.
-Пей, - скомандовал Эйдан, но укушенный плотно сжал губы, как ребенок перед ложкой касторки.
И тут вампир окончательно распаниковался.
-Ты сбрендил? Сдохнешь ведь! Пей!
-Там... на столе... принеси...
Со всех ног он бросился к столику, не успев подумать, за чем его послали. Грянул выстрел. Обернувшись, вампир увидел, как из рук Томпсона вываливается револьвер, а сам мужчина сползает на пол. Все еще не понимая, что случилось, Эйдан провел рукой по рубашке и тупо уставился на пепел, припорошивший пальцы.
-Так не бывает, - сказал он.
-Теперь бывает, - Томпсон едва шевелил серыми губами и, тем не менее, казался довольным.
В сердце пуля не попала, прошла чуть выше, но процесс уже начался. Столь запредельной была боль, что тело отказалось ее признать и просто сообщило вампиру, что с каждой секундой его становится все меньше и меньше.
А голос все нарастал, и теперь Эйдан не сомневался, что слышит его по-настоящему. Ухватив задвижку немеющими пальцами, он распахнул окно и увидел, что у ворот стоит старуха в черном платье, простоволосая. Седые космы развевались на ветру, словно хлопья морской пены во время прибоя. Раскачиваясь и хлопая в ладоши, баньши пела знакомые слова. Вот к ней подлетела Табита и чуть не сшибла с ног, а потом, проследив за ее взглядом, закричала сама и вцепилась в чугунные прутья ворот, сминая их, как проволоку. Но баньши не сбилась с ритма.
Is gur bliain is an la inniu fuadaiodh me dhem gherran, - пела она, - Is do rugadh isteach me i lios an chnocain, [2] Seo hu leo, seo hu leo, seo hu leo...
Голос летел, как ветер, что чайки на крыльях приносят с севера, ветер, что чешет спину о базальтовые колонны на Дороге Великанов, а потом стелется над холмами и тревожит руины, пока наконец не теряется среди извилистых улочек Дублина.
И все это ради него!
-Значит...
Прежде чем рассыпаться в прах, он успел ей улыбнуться.
...Мистер Томпсон ползком добрался до стола и, не в силах подняться, качнул его за ножку. Упала коробка, которую он тут же раскрыл, вытащил заветную банку и отхлебнул, едва не расплескав ее содержимое. Его чуть не вывернуло, но чем больше он пил, тем слаще становилась кровь. Опорожнив банку, он даже облизал горлышко и начал пальцами собирать кровь, размазанную по стеклу, но в комнату уже ломились соратники. Пришлось захлопнуть коробку и поспешить к двери, на ходу вытерев окровавленные руки о балдахин.
Мужчины перепугались не на шутку, но мистер Томпсон их успокоил. Да, они оказались правы. При первом же удобном случае упырь кинулся на него. Повезло, вовремя вытащил револьвер. Нет, цапнуть упырь не успел. Сами поглядите.
Действительно, он ничем не напоминал бледное создание ночи. На щеках играл румянец, и мистер Томпсон казался счастливым безмерно.
Единственное, о чем он жалел, так это о том, что не успел отведать шампанского. Уже не хотелось.
***
[1] -- тропы изгнанника (староанглийский). Цитата из стихотворения The Wanderer.
[2] -- Год назад в этот день меня стащили с лошади И уволокли меня в крепость внутри холма (гаэльский).
ГЛАВА 27
Протяжно застонав, Эвике поднялась на локте и села на матрас. Второпях она позабыла развязать чулки, обувь же оставила, чтобы не замерзнуть, а теперь пришла пора расплачиваться за такую небрежность. Ноги гудели. Казалось, что вены вот-вот лопнут, и Эвике, приподняв нижнюю юбку, распустила подвязки чулков, впившиеся в кожу чуть ниже колен. От подвязок остались глубокие борозды. Сняла она и ботинки, что было не так уж просто, учитывая размеры ее живота, и попыталась пошевелить пальцами ног. Они набухли, как виноградины, каждое движение отдавало колкой болью. Прежней прыти у нее не осталось, и если понадобится пустить в ход осиновый кол...
Обернувшись, она встретилась глазами с вампиром, который тоже успел проснуться и подпирал дверь. Ждет, поди, когда она еще выше юбку задерет. Радуется дармовому развлечению, предвкушает сытную трапезу. Она стянула его рубашку и, скомкав, швырнула ему. Пусть подавится своим благодеянием.
-Чего вы пялитесь? - спросила она грубовато. - А еще из благородных. Не стыдно?
Вампир начал одеваться, но от волнения все никак не мог попасть в рукав.
-Ну за что мне такое, а? - распалялся он. - Каюсь, убивал людей, но мало ли кто людей убивает. И рыцарем я был не то чтоб образцовым, но кодекс чести ни разу не нарушил....Так почему именно меня заперли в одной камере с бабой? Тьфу! Я ведь даже думать толком не могу, настолько вы мне мешаете! Правду говорят, от женщин все зло!
-Врете! - взвилась Эвике, глядя на него снизу вверх. - Зло - оно само по себе. Просто с появлением женщины иногда становится ясно, что зло уже было с самого начала! Так можно ли винить женщину, если она попросту привлекла к нему внимание?
-Не перечьте мне, мадам! Для споров с мужчиной у вас умишка не хватает!
-А вы раз такой умник, так давно бы вытащили нас отсюда!!
-Да как я нас вытащу, как, если я по рукам и ногам стянут цепями?!
-Нет на вас никаких цепей, глаза, что ли, протрите!
Тяжело дыша, они обменялись неприязненными взглядами.
-Вы только что надели рубашку, - попыталась урезонить его Эвике. - Будь у вас кандалы на руках, они бы вам помешали.
Но вампир досадливо отмахнулся.
-Ничего вы не понимаете. Эти цепи реальнее одежды. Они реальнее всего, что только есть на свете.
Эвике дотянулась до керосиновой лампы и попыталась привстать, чтобы рассмотреть его получше - вдруг цепи и правда появились - но ойкнула, ступив опухшей ступней на ледяной пол. Хмурясь все сильнее, вампир наблюдал за ее попытками принять вертикальное положение.
-Вытяните ноги, - сказал он внезапно.
Сначала Эвике просто удивилась, и лишь затем вспомнила байки из детства, истории, рассказанные ночью под колючим одеялом, шепотом, чтобы ненароком не призвать злые силы. Правда, под злыми силами подразумевалась сестра Схоластика, которая запросто могла устроить взбучку не в меру болтливым подопечным.
-Еще чего! - возмутилась она, подбираясь. - Вы у меня кровь через пятку высосите! Знаю я вас, упырей. Наслышана.
Вампир хохотнул, но как-то невесело.
-Стану я возиться... Я кровь хотел разогнать...
-Вот видите!
-...чтоб вам полегче стало. Ну? Давайте их сюда!
Он присел рядом, и Эвике, каждый миг готовая отдернуться, осторожно положила ноги ему на колено. Сгорбившись, вампир начал добросовестно их массировать. Спутанные волосы лезли ему в глаза, но он даже не удосужился их смахнуть, настолько был поглощен процессом. Его жесткие, по-змеиному холодные пальцы не разогрелись даже от непрерывного трения. Но в общем и целом, получалось у него хорошо. Удивительно хорошо.
-У вас отлично получается, - жмурясь от блаженства, похвалила Эвике, а вампир нагнулся еще ниже и что-то промычал.
-На жене упражнялись? Коли так, повезло ей.
-Нет, - рыкнул он.
Он умолк, но когда Эвике уже подумала, что чем-то его оскорбила, невнятно пробормотал:
-На матери.
-Что?
-На матери, говорю. Мы жили на острове, там все время шли дожди. Как зарядят, так месяцами не кончаются. И туман с моря. Вот у нее ноги и опухали. Особенно когда она брюхатой ходила. После меня у нее еще двое сыновей было... то бишь, трое.
-Ой, как славно! - обрадовалась Эвике, любившая такая разговоры. - Выходит, у вас была большая и дружная семья.
-Да, - согласился вампир, - большая и очень дружная. Правда, один из братьев потом убил нашу мать, второй поспособствовал моей смерти, но в остальном жили мы просто замечательно. Лучше не бывает...
***
...Дождь сопровождал его всю дорогу от Лотиана и до Оркнейских островов, но если на корабле можно было спрятаться в каюте и покрикивать оттуда на лентяев-матросов, то на суше укрыться от него было негде. Казалось, что вода не падает с неба, а висит в воздухе неподвижными серыми нитями, и сэр Агравейн нетерпеливо махал рукой, пробираясь через мокрую завесу. К замку он шел пешком. Коня решил не захватывать, тем более что овсом его все равно не накормят, дома и сена не допросишься. Да и не задержится гость надолго. Перескажет матери последние сплетни, попросит ее благословения и -- если повезет -- потискает в темном уголке какую-нибудь служаночку посмазливее, да завтра же и отчалит. Всего-то.
Чего бояться?
Замок стоял на холме и походил скорее на груду замшелых камней, чем на королевские палаты. По холму рассыпались овцы, напоминавшие издалека размокшие хлебные крошки на зеленой скатерти. Зеленый цвет довлел над островом . Все, что попадало сюда, рано или поздно приобретало этот оттенок. Любил его и сэр Агравейн, но сегодня буйство красок показалось ему злорадством со стороны природы, настолько оно не совпадало с его настроением. И когда же прекратится треклятый дождь?
Перед воротами он снял доспехи, долго провозившись с кожаным ремешком шлема, который намок и никак не желал расстегиваться. Негоже въезжать в родной дом, как на поле брани. Но вместе с тем он облачался в другую броню, внутри себя, повторив с дюжину раз, что опасаться ему совершенно нечего. Хотя он не знал наверняка, сколько ему лет, но за двадцать точно перевалило, третий десяток не за горами. Уже не мальчик. Кроме того, он рыцарь, а разве рыцарей страшит женская болтовня? Повидается с ней и уедет. Всего-то.
После смерти отца, короля Лота, замок окончательно обветшал, а четыре принца-оркнейца -- славные рыцари Гавейн, Агравейн, Гахерис и Гарет -- не посещали родные пенаты более десяти лет. Их мать, королева Моргауза, не изнывала от тоски по сыновьям. Но крайней мере, домой не звала. Тем паче удивился сэр Агравейн, когда получил от нее приглашение. В грамоте он был не силен, так что заставил гонца трижды перечесть письмо, но поскольку количество прочтений не повлияло на смысл написанного, в конце концов пинком прогнал беднягу из покоев. Хотя никаких страшных вестей послание не содержало, рыцарь был настороже. С чего бы матери вообще проявлять к нему интерес? И остальные сыновья умом не вышли, но его, грубого и нескладного Агравейна, она любила меньше всех.
Сама ему об этом говорила.
Каждый день.
Во дворе широко раскинулась лужа -- ладью утопить можно, - и сэр Агравейн обогнул ее, направляясь к крыльцу под деревянным навесом. Трухлявые доски навеса прогибались под тяжестью росшего на них мха. На верхней ступеньке сидел худой мальчишка лет четырнадцати, в зеленых чулках и серой тунике. Высунув кончик языка, он стругал палку кинжалом. Каштановые волосы с проблеском рыжины, прикрывавшие плечи, были чересчур длинными для слуги, и уже это обстоятельство взбесило рыцаря.
-Эй, парень, чего расселся? - напустился на него сэр Агравейн. - Доложи королеве, что к ней гость.
Мальчишка и бровью не повел.
-Оглох?
-Нет. Я принц, а не мальчик на побегушках, - отозвался он с тихой, прочувствованной гордостью.
Без дальнейших рассуждений, Агравейн перескочил через несколько ступеней и влепил ему такую пощечину, что мальчишка отлетел назад и ударился затылком о дверной косяк. Зарвавшихся слуг надо сразу одергивать. Матушка только спасибо скажет.
-Ты принц? Еще чего! Поговори мне тут, пащенок!
Нахальный паж поднялся, слизывая кровь с губы, и кинулся на обидчика, тоже молча. Только кинжал свистел, рассекая воздух. Причем метил пониже, негодник! Рыцарь вовремя отступил в сторону, но подскользнулся на мокрой древесине и упал навзничь, прямо в жирную грязь. Туда же спрыгнул и мальчишка. Пыхтя, они начали возиться в луже, и если сила была на стороне рыцаря, то по части ловкости мальчишка оставил его далеко позади. Но когда сэр Агравейн все же ухватил его за волосы и пару раз окунул лицом в бурую воду, это в высшей мере приятное и поучительное времяпровождение прервал спокойный голос:
-Как славно, что вы успели познакомиться, мальчики.
Королева Моргауза стояла на крыльце, и шлейф ее некогда алого, но теперь зеленовато-бурого платья стекал по ступеням. Неприятели вскочили и посмотрели сначала на нее -- виновато, потом друг на друга -- со злобой.
Первым к ней подошел гость и поцеловал руку, которую мать протянула ленивым движением. Кожа ее стала дряблой и, казалось, едва держалась на тонких косточках. Из-под белого покрова, стянутого золотым обручем, выбивались седые волосы, неряшливые, как паутина. Сердце рыцаря сжалось. Он хотел пасть на колени и вымаливать прощение за свое затянувшееся отсутствие, но мать столь же равнодушно убрала руку и поверх его головы окликнула мальчишку, который топтался под дождем, не решаясь подойти.
-Мордред, - так она его назвала, - распорядись, чтобы накрывали на стол. За обедом будешь прислуживать сэру Агравейну.
С проворностью горностая, тот шмыгнул в дверь.
-Еще отравит, - хмыкнул рыцарь. - Ну и распустили вы пажей, матушка.
-Мордред не паж. Он твой брат.
-Мой... кто?
-Заодно и кузен.
От его крика вспорхнули голуби, гнездившиеся под крышей, и захлопали крыльями, рассыпая по двору белые перья.
-Проклинаю!
-Придержи язык. Артур тебе не только дядя, но и государь, - она устало потерла виски, и рыцарь перешел на сдавленный шепот.
-Он взял вас силой?
-Тебе так хочется, чтобы твою мать изнасиловали? Даже в ретроспективе?
От таких сентенций он всегда краснел до корней волос. Вот и сейчас не удержался, чувствуя, как от жара на нем просыхает рубаха.
-Артуру было предсказано, что его убьет ребенок, родившийся в мае, - продолжала королева. - Даже ты, наверное, запомнил эту историю. Он приказал погрузить всех майских детей на корабль и пустить в свободное плавание. Среди них был и Мордред. Когда случилась буря и судно перевернулось, выжил только он. Так что теперь у него есть хорошая причина отомстить отцу. Мордред убьет его, как только сил наберется.
Рыцарь отвернулся от матери. После четырех неудачных попыток она обрела такого сына, которого всегда хотела. Четырнадцать лет выковывала и точила этот меч, чтобы сразить брата, который правит в белокаменном замке, в то время как сама она прозябает на богом забытом островке. Но дядюшка-то каков! Казалось бы, чего проще - утопить младенца? Любая девка, залетевшая от хозяина, с такой задачей в два счета справится. Но только не Артур! Все у него по-людски - и за женой уследить не может, теперь вот недобитый бастард за него примется.
-Мальчишка знает о своем предназначении?
-Я ему рассказала. Поначалу Мордред отнекивался, что зла на отца не держит, потому что совсем маленький был и ничего не помнит. Но я ему объяснила, что не стоит стесняться своих желаний. Это ведь естественное желание для любого мужчины -- убить отца и переспать с матерью...
-А я вам на что сдался? - прервал ее рыцарь, которому было невмоготу слушать такие речи.
-Возьмешь мальчика в оруженосцы. Ты не обязан его любить, Агравейн, - добавила она, как только рыцарь возмущенно сплюнул. - Более того, можешь с ним не церемониться. Рука у тебя тяжелая, о том я наслышана, но если от такого обращения он станет еще злее, это пойдет мальчику на пользу. Иногда он кажется чересчур мечтательным, а это не то качество, которое пригодится ему в жизни. Научи его убивать и постарайся отойти в сторону, когда он войдет в раж.
-Проще говоря, вы хотите, чтобы я воспитал волка из этого щенка? Потому что только я достаточно... жесток? - как он ни старался, его голос дрогнул, и королева не могла этого не заметить.
-Хотя ты наименее сообразительный из моих детей, Агравейн, но даже у тебя бывают проблески ума. Не разочаруй меня хоть в этот раз.
Не дав ему возразить, она скрылась в темном коридоре, а на крыльцо как ни в чем не бывало вышел Мордред . Небось, давно уже под дверью отирался и все подслушал. Одна радость -- теперь можно на нем отыгрываться, сколько душа пожелает. А у рыцаря руки чесались задать негоднику такую трепку, чтоб неделю сесть не мог.
-Чего уставился? На колени и присягай на верность! - рявкнул сэр Агравейн, но мальчишка опять не шелохнулся.
-Я не хочу быть твоим оруженосцем, - сказал он.
-Да ну? - процедил рыцарь, примеряясь, как бы его ударить половчее, чтоб отлетел прямехонько к воротам. - А кем хочешь?
-Твоим братом. А для этого мне не нужно дергаться лишний раз. Нужно просто быть.
Он поймал уже занесенную руку и провел ею по своим влажным волосам, и еще раз, а дальше рыцарь уже сам взъерошил ему волосы. Это было... приятно. Накатило чувство, о существовании которого он и не подозревал. Неужели можно относиться друг к другу вот так? Правда можно? И тогда мальчишка перестал казаться дерзким, лишь гордым и уверенным в себе, как и подобает принцу. Внезапно Агравейн осознал, что это его младший брат, и так обрадовался, словно тот родился вот только что.
-Так ведь больше нравится? - просиял Мордред.
-Ага, - сказал он и тоже улыбнулся широко-широко. - А знаешь что, братишка? Пошли отсюда прямо сейчас. К чертям обед, по дороге что-нибудь перехватим. Со мной не пропадешь.
Ему хотелось поскорее показать мальчику Камелот, королевский двор и всех этих глупых и чванливых, но по-своему милых людей. И если этот мир приглянется Мордреду, есть надежда, что тот не станет его разрушать.
По своему обыкновению, он ошибся. Мордред разрушил все подчистую. Его тоже не пожалел. Но ему всегда казалось, что в разгар схватки брат не пришел на помощь, а потом бросил его умирать, отделавшись ничего не значащим "Прощай," именно по той причине, о которой ему напомнил Ричард Томпсон.
Зеленый цвет истаял перед глазами, и снова он оказался в полутемной камере, и уже не было смысла из нее выбираться. Разве что...
***
-Мне отсюда не выбраться, - ни с того, ни с сего брякнул вампир.
Он осторожно приподнял ее ноги и убрал с колен, после чего встал, повернувшись к Эвике спиной.
-Об одном сожалею -- там осталась... одна женщина, и мы с ней так и не успели объясниться. Теперь-то поздно... но ежели б увидеть ее еще один раз, я сказал бы, что... что считаю ее достойным противником. И... уважаю ее за храбрость и умение держать удар. Так сильно ее уважаю, что...
-...что любите, - нетерпеливо подсказала Эвике. - Вы сможете ее увидеть, только откройте дверь, прежде чем эти гады за нами вернутся.
-Ну сколько можно объяснять? Или мои слова для вас пустой звук? Ничего не получится, потому что все, что я затеваю, оборачивается против меня. Всегда, миссис Стивенс! Я неудачник. А неудачник -- это человек, которому никогда ничего не удается.
-Кто вам такое сказал?
-Та, что знала меня лучше всех.
"Жестокая сука была ваша мамочка!" чуть не вырвалось у Эвике, но женщина сильно, до крови прикусила язык. За такие речи он не колеблясь убьет ее и на живот не посмотрит. Мнение матери для него непогрешимо, иначе бы он давным-давно выдавил из себя ее яд. Она подумала о том, что из озлобленных детей вырастают злые взрослые, и что слова жалят больнее розг, и боже, боже, как бы самой не отправить в мир ребенка, нагруженного цепями...
-Теперь я их вижу! Ваши оковы! - выкрикнула она, вглядываясь в серебристые цепи с острыми звеньями, оплетавшие ему руки и ноги. И с каждым мгновением они казались все прочнее и ощутимее, еще немного -- и рассекут ему плоть до костей.
-Я же говорил...
-Но вы сами их выковали! В своей голове! Неужто не понимаете?
-Неправда! - развернулся к ней вампир.
-В ваших силах снять их!
-Я не могу! Я старался, я так старался, но они с меня не сходят!
"Тогда их сниму я," решила Эвике.
Что она знает о рыцарях? Много, даже слишком. Граф был помешан на рыцарских романах и не раз читал их вслух обеим девушкам. Себя он считал полноправным наследником тех традиций. Правда, его рыцарство заключалось в том, что он всегда подавал даме оброненный предмет, даже если дама была крестьянкой, а предмет - поросенком, выпавшим из телеги. Настоящие рыцари так не поступали. Уж кто-кто, а они знали разницу между леди и простолюдинкой. Первой доставались драгоценные дары, второй - "зеленая юбка," после того как ее всласть поваляли в траве. Судя по всему, сокамерник Эвике был рыцарем старой закалки. Ничего не поделаешь, придется ему подыграть. Пускай ее с души воротило от его идеалов, но пожив бок-о-бок со Штайнбергами, она научилась уважать чужую придурь.
-Я выбираю вас своим рыцарем, - сказала она, поднимаясь на ноги и с радостью ощущая, что они уже не болят.
-Меня? - растерялся вампир.
-Теперь вы должны мне служить и поклоняться. Можете уже начинать.
-Но почему меня?
-Просто я вам доверяю.
-А зря! - вампир не упустил случай упрекнуть ее в легкомысленности. - Я ведь солгал вам. На самом деле, я лорд Марсден, Мастер Лондона, а вы не любите нашу братию. Теперь вы откажетесь...
-От такого влиятельного поклонника? Да ни за какие коврижки!
И она прижалась к нему боком, так, чтобы живот не мешал, провела рукой по его спине и мысленно извинилась перед Уолтером за то, что обнимается с чужим мужчиной. Но если ради хорошего дела -- то простительно.
По телу вампира пробежала судорога от того почти болезненного облегчения, которое наступает, когда сдавленные конечности освобождаются от пут.
-Цепи... они были повсюду, - прошептал он, оглядывая свои руки и все еще боясь поверить.
-Были да сплыли.
В тот же миг он опустился перед ней на одно колено.
-Приказывайте, леди.
Эвике откашлялась.
-Для начала, я желаю, чтобы вы спасли меня и моего ребенка. Вытащили нас из этой проклятущей дыры. А еще мне ужасно, вот просто невыносимо хочется малины! - вырвалось у нее. -Но малину вы еще успеете добыть. А пока что спасайте меня, сэр рыцарь.
-Вы должны дать мне платок, - протянул он, вспоминая старинные правила и от старательности прищурив один глаз. - Чтоб я его потом на копье повязал.
-Лучше возьмите это, проку больше.
Лорд Марсден посмотрел на осиновый колышек, но лишних вопросов задавать не стал.
-Тоже неплохо. Уж не беспокойтесь, леди, вытащу отсюда и вас, и вашего мальчика.
Смысл услышанного дошел до нее не сразу, но зато как дошел...
-Мальчика? Как - мальчика? Откуда вы знаете?! - затараторила она, когда он уже обследовал дверную щель и пытался поддеть колышком засов на противоположной стороне.
-Только что его почувствовал. Здоровущий крепыш растет. А как вымахает, будет гроза всех окрестных девок, уж позадирает им юбки!
-Спасибочки, конечно, только я все же надеюсь, что он станет доктором или адвокатом, - возразила гордая мать.
-Так одно другому не мешает.
Поскольку поднять засов так не удалось, вампир решил попросту выломать дверь, заранее скомандовав Эвике отступить в угол и закрыть уши, дабы громкий шум не помешал благополучному течению ее беременности. Сам же с разбегу врезался плечом в дверь и вышиб ее вместе с петлями. Напоследок подмигнув Эвике, вампир скрылся. Сразу же послышались крики и звуки возни, а так же несколько выстрелов, от которых женщина подскочила на месте. Но когда она, набравшись смелости, выглянула в коридор, то увидела, что вампир уже поднимается по лестнице, но очень медленно, всем весом наваливаясь на медные перила. Увидев свою Прекрасную Даму, он выпрямился.
-Ох и задал я им жару! Визжали, что твои свиньи. Зато теперь путь свободен.
Но бахвальство никак не вязалось с его утомленным видом. Когда она нагнулась, чтобы надеть ботинки, то краем глаза заметила, как он украдкой потер плечо.
-Вы пили их кровь?- строго спросила Эвике.
-Нет, - повесил голову лорд Марсден. - До Нового Года не могу. Таков договор.
-Зря.
-Поостерегитесь, леди! - огрызнулся вампир. - Ведь если я выпью их кровь, что помешает мне выпить вашу?
Эвике только и могла, что покачать головой, то ли возмущаясь его настырностью, то ли восхищаясь ею же. Вместе они сошли в прихожую. Если лорд Марсден действительно растерзал своих тюремщиков, то успел за собой прибрать, так что благодатного материала для кошмаров Эвике там не обнаружила. Оказавшись на крыльце, она полной грудью вдохнула колючий морозный воздух и закашлялась. Но все лучше, чем задыхаться в камере.
-Здесь мы расстанемся, миссис Стивенс, - сказал ее рыцарь.
На него свежий воздух подействовал не столь благотворно. Еще никогда Эвике не видела, чтобы кто-то выглядел настолько мертвым.
-Неужели не проводите даму? - нахмурилась она.
-Куда вам надо?
-А вам?
-Мне-то в Дарквуд-Холл. Чует мое сердце, что именно там застану подлеца.
-Отлично! - подхватила Эвике. - Тогда нам по пути.
-Это что еще за фанаберии? - возмутился лорд Марсден. - Там может быть опасно!
-Таково мое желание.
-Ну знаете ли! Таким идиотским желаниям я потакать не намерен.
-Все как в легендах, - сообщила эрудитка. - Там чем дурнее у леди блажь, тем приятнее рыцарю ее выполнять. Все по-честному, сэр Агравейн.