Шанс! Диэре выпадал потрясающий шанс. Сокол не просто отказался отвечать. Он боролся. Боролся с самим собой и незнанием. Принцесса вспомнила его разговор с Кансе в таверне. Он тогда сказал, что уже ничего не знает. Значит, сам Пустынник не может сейчас определить: перешел он грань, после которой нет возврата, или еще нет? Отшельник сейчас на перепутье. У него есть выбор: идти дальше по пути Пустынника или же вернуться к людям. И Диэра знала, какой путь он выберет. Должен был выбрать.
Принцессе было страшно. Она знала, что от нее потребуется, если она захочет, чтобы Сокол был рядом. Не просто перешагнуть через себя, а основательно потоптаться и еще вытереть ноги. Диэра ощущала себя на высоком балконе во время страшного пожара. Спастись можно только перешагнув на соседний балкон. Но не мираж ли он? Не игра ли желающего спасения воображения? Не ошибка ли изъеденных дымом глаз? И ведь не попробуешь. Чтобы перепрыгнуть на второй балкончик, надо оставить первый. И что же делать? Можно либо все обрести, либо все потерять, в том числе и смысл дальнейшей жизни.
- А ты мог бы полюбить? - тихо спросила Диэра.
- К чему все эти твои вопросы? - спросил Менар словно самого себя. - Почему они все меньше и меньше мне нравятся? Чувствую, что задаешь не просто так, а с какой-то целью. Но пока ее не вижу. Как и смысла в моих ответах.
Потому что бесчувственный, захотелось выкрикнуть принцессе, но она даже губу прикусила, чтобы сдержаться. Нет, надо было держаться. И маскировать свои вопросы. Может, просто интересоваться его мнением? В этом ведь нет ничего зазорного?
- Хорошо, а ты можешь просто выразить свое мнение? Вот, скажем, какую девушку ты смог бы полюбить? Нет, не надо мне рассказывать о прошлой несчастной любви. Меня интересует здесь и сейчас.
- Здесь и сейчас ее интересует, - проворчал Менар. - Ну, если отвлечься от личностей, то девушка должна быть не ниже меня...
- Вряд ли ты найдешь избранницу такого роста, - хмыкнула принцесса.
- Ты можешь нормально выслушать? - неожиданно возмутился барон. - Всегда надо перебить и высказать свое мнение... Я сказал не ниже, и говорил не о росте, а о развитии. Для меня важнее всего остального будет духовное развитие человека. И если девушка ниже, то...
Менар не закончил. А что было говорить? Что его скручивает от боли похлеще, чем от татуировки? Сначала это проявлялось только тогда, когда девушки касались ящерки. Но потом боль пронзала при каждом прикосновении, поцелуе, даже при взгляде. Потому и приходилось сторониться всех, кто хоть немного нравился.
- И почему же для тебя так важно развитие?
- Именно развитие, - спокойно кивнул Пустынник, внимательно вглядываясь в дорогу позади. - В мире нет ничего постоянно. Стоять на месте нельзя. Надо всегда двигаться. И любые отношения должны развиваться, а значит, люди должны быть достойны друг друга. Какой интерес в отношениях, если один человек уже видел и знает все, а второй только начинает постигать мир?
- Но если взять для примера нас, то мне интересно, - попыталась протестовать девушка.
- Неудачный пример, - Сокол поморщился. - Мы с тобой в равнозначном положении. Для меня мир эмоций тоже только начинает открываться. Так что мы взаимно интересны друг другу.
Хватит!, - рявкнул сам на себя Менар. Один раз уже доверился. Казалось, все было: и понимание, и интерес, и влечение. И тогда казалось, что все это навсегда. Чем закончилось? Ничем. Боль, разочарование... Барон сам не любил вспоминать об этом. После происшедшего тогда он несколько месяцев винил себя в том, что не смог распознать предательство. И после этого в самом дальнем уголке души поселился страх. Крошечный, не имеющий никаких шансов вырасти и поглотить всего Менара целиком, но неистребимый. Страх отношений. Страх быть отвергнутым и не понятым. Страх ошибиться в выборе и снова пережить подобную боль. С болью физической Пустынник смирился уже давно. Когда-то даже казалось, что боль и означает то, что он еще жив. Но душевная боль рвала на части сильнее.
И с принцессой он ведет себя так с единственной целью - не допустить привязанности к себе. Заставить ненавидеть себя любыми средствами. Менар все чувствовал, хотя не хотел признаваться в этом самому себе. И косые взгляды принцессы ощущал каждой клеткой своего тела. И сам засматривался на девушку, предварительно убедившись, что она не заметит его внимания. Правильно он сказал Диэре в свое время: "Меня лучше ненавидеть. Полезней для общего дела". Только вот почему все идет наперекосяк? Почему в этих прекрасных глазах нет чувства ненависти и отвращения? Иногда оно появляется, но стоит только дать принцессе время для размышления, как все снова меняется. Уж не понимает ли она мотивы поступков Пустынника?
- Это не Кансе там сидит? - Диэра остановила лошадь и, прищурившись, показала на фигуру сидящего человека у самого поворота на Тракт.
- Проверим, - буркнул Менар и переливчато засвистел. Фигура встрепенулась, поднялась. В ответ донесся очень похожий свист, неуловимо чем-то отличающийся. - Наши. Только почему-то псов я не вижу. Не к добру это.
Все сомнения остались позади. Барон снова стал Пустынником, который видит перед собой только цель, решительно отметая все, что мешает делу. Глаза привычно сузились, всем своим существом Менар втягивал запахи, звуки, цвета и даже эмоции. Откуда-то явственно тянуло страхом. Всепоглощающим, липким, заслоняющим мысли. И это чувство шло не от летара, спокойно стоящего и ожидающего Диэру с телохранителем. Кансе вел себя спокойно, разве что немного устало. Боялась принцесса. Барон повернул голову и спокойно посмотрел на девушку, на ее распахнутые глаза с расширившимися зрачками. Плохо. Сейчас голова у нее не работает, наружу рвутся инстинкты, заставляющие думать только об одном - самосохранение. Сам Менар не решился бы сейчас предсказать ее реакцию. Видимо, после нападения в лесу принцесса боится каждой тени.
Летару не нужно было ничего говорить. Он сам все прекрасно понял. Неторопливо подошел, придержал стремя.
- Позвольте помочь? - учтиво протянул руку Кансе.
- Где псы? - глухо спросила Диэра, не торопясь спешиваться.
- Они сейчас вернутся, - уклончиво ответил летар.
И тут же отлетел от пинка в грудь. Застать лучника врасплох было тяжело, но от принцессы он удара просто не ожидал. Страх придал Диэре невероятные силы. Менар только успел заметить, как она молниеносно выхватила меч и замахнулась на Кансе. Барон не успел даже подумать. Он прямо со своего седла прыгнул на принцессу, обхватил ее за плечи и вместе с ней полетел вниз, успев извернуться так, чтобы девушка упала на него сверху. Падение выбило остатки воздуха из легких. Пустынник судорожно соображал, что же делать? Девушка рычала и царапалась, как кошка. В землю рядом с плечом вонзился меч. Будь на ее месте кто-то другой, сомнений не появилось бы вовсе: изогнуться, отвести руку, ногой захват шеи и удушение. А с принцессой... Нужно руки держать! Менар перекатился и блокировал одну руку. Диэра постаралась вывернуться, ударила в лицо, оцарапав щеку. И тут же барон перехватил вторую руку, не давая ей двигаться. Теперь девушка могла только рычать и биться головой о землю.
Подскочивший летар ногой отпихнул меч в сторону и замер в нерешительности.
- Ударь ее, - голос Пустынника был спокоен, но напряжен.
- Что?! - Кансе явно не понял мысль барона.
- Дай ей пощечину, глупец! Если она сейчас не придет в себя, то покрошит нас с тобой или погибнет от наших же рук, - прорычал Менар. Он бы сам сделал это, но оставлять руки Диэры свободными не решился. Даже на мгновение.
- Сильную? - решил поинтересоваться летар, но по глазам барона понял, что тот сейчас швырнет обезумевшую принцессу прямо на него, предоставив решать все это в одиночку.
Размахнувшись, Кансе наотмашь ударил Диэру по лицу. Рука вспыхнула сильнее, чем щека у девушки. Менару требовалось всего мгновение. Как только взгляд принцессы стал более-менее осмысленным, барон убрал захват и тут же крепко прижал ее к себе.
- Успокойся. Прошу тебя. Успокойся, - шептал барон на ухо Диэре. - Псы сейчас вернутся. С ними все в порядке. Я здесь, рядом. Никуда не исчез. Кансе не предатель. Я тебя не оставлю, не позволю причинить тебе вред. Все хорошо...
Он чувствовал, как рывки принцессы затихают, окаменевшие мышцы расслабляются. Через несколько секунд Диэра разрыдалась, спрятав лицо на широкой груди Сокола и крепко его обнимая. И Пустынник не решился ее оттолкнуть.
- Я боюсь, Сокол, - девушка подняла голову и заплаканными глазами посмотрела на своего телохранителя. - Я всего боюсь, каждого шороха и каждого звука. Я боюсь снова остаться одна. Боюсь, что никому не смогу больше доверять. Не оставляй меня, прошу. Я просто сломаюсь и исчезну.
- Я никуда не ухожу, - Менар мягко улыбнулся. - Если ты помнишь, я рядом даже тогда, когда ты купаешься. А боятся все. Не испытывают страха только дураки или герои. Я не испытываю. Но я и не герой...
Диэра сквозь слезы улыбнулась. Сокол оказывал на нее почти магическое воздействие. Никогда она не могла подумать, что ей будет достаточно просто слышать голос, чтобы почувствовать уверенность в своих силах. И плевать, что рядом с ней сейчас сидел Пустынник. Главное, что весь его вид излучал спокойствие, уверенность, тепло. Принцесса прижалась к Менару и закрыла глаза.
- Уснула, - шепотом констатировал летар через несколько минут.
Барон только кивнул, не решаясь потревожить сон девушки. Надо было перенести ее к костру. Юноша вопросительно поднял брови, на что Кансе указал направление и пошел заниматься неторопливо щипающими траву скакунами. Менар поднялся с колен, осторожно прижимая принцессу к себе и из последних сил сдерживаясь. Боль достигла того предела, когда терпеть было уже почти невозможно. Осторожно положив девушку у костра, Пустынник откатился в сторону, в злости и бессилии скребя землю. Боги, когда же закончится этот кошмар? Когда же он встретит девушку, прикосновения которой не будут жечь раскаленным железом?
- Странно, - подошедший летар вынул тонкий кинжал и потыкал в тушку зайца над огнем, проверяя степень готовности.
- Что странно? - Менар поднялся, вытер выступивший пот и присел рядом с Диэрой. Судя по тону лучника, продолжать свое высказывание он не собирался.
- Да все странно, что с вами связано, - Кансе убрал кинжал и кинул барону меч принцессы, подобранный на обратном пути. - Знаешь, как тяжело видеть истину и молчать? А ведь я вижу. Вы сейчас сидите раздельно, а между вами натянута прочнейшая невидимая нить.
- Я немного знаю летаров, - Пустынник пристально посмотрел в изумрудно-зеленые глаза лучника. - Да, вы можете видеть реальность в другом свете. Но не настолько же! Я нужен ей только для того, чтобы живой добраться до Координаторов.
- А если заставить себя подумать? - Кансе скрестил ноги, не отрывая взгляда от огня. - Выбросить из головы все то, что ты себе навбивал, и просто подумать. Ты бы понял, что трон Векового Мира нужен ей намного меньше, чем нечто другое. Ты производишь впечатление намного лучшее, чем привык считать сам. Да, мы не видим вашу реальность. Мы видим ее такой, какая она есть. Знаешь, что сейчас происходит? Твое сердце было синим, как северные льды, и таким же холодным. Сейчас оно желтое, как листва осенью, и такое же теплое. Как только оно станет белым, можешь забыть о том, что ты когда-то был отшельником. Но если тебя выдает сердце, то ее выдают глаза. Она смотрит на тебя так, словно жила и будет жить только для тебя. Пустынники не научили тебя чувствовать, зато научили наблюдать. Так смотри! Что тебе запрещает это делать? Учись. Учись видеть, понимать других. От своих учителей ты ушел, так и не поняв их. А почему? Ведь истинный Пустынник никогда не сворачивает с намеченного пути...
- Хочешь сказать, что я не настоящий Пустынник? - голос Менара был холодным.
- Да, - летар спокойно посмотрел на собеседника. - Я сказал именно это. Ты не истинный, ты - новый. Более приспособленный к жизни среди людей. Чем? Это уже сам выясняй. В любом случае, вам обоим понадобятся признания. Не понимаешь? Тебе - признания своих ошибок. Ей - слабостей.
- Я не совершаю ошибок, - хрипло каркнул Менар. От этого разговора ему было не по себе.
- Совершишь, - уверенно кивнул летар. - Если будешь любить, то насовершаешь такого...
- Но разве это будет любовью?
- Да. Просто вся твоя прежняя жизнь будет казаться одной сплошной ошибкой. Или наоборот. Ведь именно благодаря ей ты познакомился с тем, кто тебе так нравится. Решать все равно тебе. Помощников в этом деле быть не может. О, а вот и псы...
Телохранители черными тенями подошли к костру. Если они и удивились появлению принцессы с Пустынником, то никак этого не показали. Молча заняли позиции для обороны, изредка обмениваясь знаками. Менар на их появление отреагировал спокойно. Псы не существовали для него до следующей стычки, в которой понадобятся их мечи. Вопреки распоряжению принцессы, телохранители на приказы Пустынника реагировали вяло, подчиняясь только в случаях, когда дело касалось не просто безопасности, но и жизни. Пора будит девушку. Еще есть время уехать от Кнота, заметая следы. Кансе понял мысль отшельника и снял зайца с огня. Надо было на скорую руку перекусить и отправляться в путь.
Менар подошел к девушке, присел рядом и осторожно тронул ее за плечо. Принцесса, не открывая глаз, улыбнулась и потянулась. Сердце барона пропустило удар. Пустынник сидел на корточках и глупо улыбался, любуясь девушкой, которая на несколько секунд забыла обо всех тревогах. Но вот она открыла глаза, увидела силуэт склонившегося над ней Менара, и тут же вернулась к реальности, снова приготовившись к опасностям. Сокол покачал головой. Ей совсем не шло спать в лесу, скрываться, убивать или быть объектом охоты. Пустынник чувствовал себя так, словно сам был виновником всего, что произошло с принцессой.
- Прости меня, - девушка села на расстеленном на траве одеяле и нежно провела рукой по царапине на лице барона. - Я позволила страхам захватить мою душу и причинила тебе боль.
- Все позади. Не думай об этом, - Сокол машинально тронул ящерку на груди. - Тебе надо подкрепиться. Скоро в путь, - подошедший летар протянул принцессе мясо, хлеб, зелень и деликатно отошел в сторону. - А боль... Боль, как и страх, испытывают все. И ты ее тоже почувствуешь. Это я тебе обещаю.
Принцесса вздрогнула и вскинула голову, но Менар уже отвернулся и отошел к лошадям. Нет, он не угрожал. Его тон говорил скорее о предупреждении. И от этих слов мурашки побежали по коже. Диэра быстро вскочила и, жуя на ходу, пошла к своей лошади. Что бы ни происходило, в одном барон был прав: теперь на счету каждое мгновение. Призрачная фора была потеряна...
- Что за гадкое место? - принцесса едва не выругалась, прихлопнув севшего на руку мистана. Насекомое было раздавлено с характерным хрустом, оставив после себя пятнышко чужой крови. - Мы скачем уже четвертый день, завтра будет пять. А кругом только жара и влажность. Даже ночью от нее не спрячешься. А я слышала, что где-то все время лежит снег...
- Угу, - только и выдал Менар, мысленно напряженно прощупывая пространство вокруг. Он видел, что псы тоже держат руки поближе к оружию. Кансе, словно невзначай, открыл колчан и приготовился выхватить стрелу. Только принцесса делала вид, что ничего не замечает. - Горы. В горах снег лежит всегда. И не тает. В некоторых местах даже запрещено громко разговаривать, чтобы не вызвать обвал. Не замерзают, разве что, быстрые реки. А по медленным можно даже ходить, словно ты - Бог.
Диэра приготовилась слушать долгий рассказ, но Менар увильнул от беседы, передав инициативу летару. Уже четвертый день они путешествовали по лесу. Тракт стал опасен, по крайней мере, на несколько дней. По лесу же можно было срезать значительную часть пути и снова вырваться вперед. Во всяком случае, это было точно намного безопаснее. Потому что не всякий безумец решился бы сунуться в Хотанкинские болота, о которых ходили странные слухи, один страшнее другого. Люди рассказывали небылицы о чудовищах, которых лучше не вспоминать перед сном, хотя достоверно подтвердился только один слух - о чешуйчатых болотных обезьянах, строящих дома на болотных островках. Их не брало оружие. Несколько человек смогли спастись исключительно благодаря невероятному везению и быстрым ногам. Глядя на их полностью седые головы, трудно было в это не поверить.
Название болот родилось из двух слов древнего языка: хотан - собственность, и кинск - смерть. Переводилось как "Владения Смерти". И барон готов был согласиться, что часть истины в этих словах есть. К болотам небольшой отряд приблизился три дня назад. И с тех пор Менара не покидало ощущение злобного взгляда, сверлящего спину. Самым непонятным было то, что он не усиливался и не ослабевал, давя одновременно со всех сторон. Осмотреться в полутьме под плотно переплетенными кронами деревьев не удавалось. Приходилось полагаться на свои способности.
- Давайте остановимся, - Пустынник вытянул руку, указывая на небольшую полянку. - Вот подходящее место. Будет ли что-то впереди, я не знаю. Но скоро стемнеет. И искать будет не с руки. Все равно за нами пока никто не гонится.
Все молча принялись расседлывать измученных лошадей. Животным приходилось хуже всех. Если люди везли с собой хотя бы какой-то запас еды, то лошади паслись сами. Но найти подходящий корм было тяжело, жесткая трава резала губы. И даже то, что удавалось сорвать, имело затхлый вкус. Менар сам пару раз срывал травинку и пробовал на вкус.
- Чувствуешь? - Пустынник подошел к Кансе, проверяющему тетиву на луке.
- Конечно, - летар кивнул и обвел все вокруг взглядом. - Не ты один такой. Псы тоже на взводе. Мы до болот еще не дошли, а уже дышать невозможно. Голова раскалывается. Давит все это на меня.
Пустынник кивнул. Он понимал, о чем говорит летар. Странное влияние болот чувствовали все. Иногда накатывала беспричинная паника, иногда хотелось просто лечь и закрыть глаза, иногда ноги словно прирастали к земле. Менар понимал, что здесь что-то недоброе творится. Орден приучил у всего искать причину. И сейчас барон усматривал во всем чью-то злую волю. Разумную волю. Словно кто-то пытался выгнать отряд из леса.
Менар провел рукой по лицу, раскрашенному соком растений, чтобы не выделяться на фоне листвы в случае опасности. Диэра противилась подобной маскировке, но и ей пришлось сдаться и уступить. Псы молча отказались, барон так же молча пожал плечами и больше не подходил: его интересовала жизнь принцессы, а не ее телохранителей-смертников. А Кансе подобные ухищрения не требовались. Он сам мог в любой момент раствориться среди зарослей и выскочить совершенно с другой стороны.
Двое псов остались рядом с принцессой, остальные разбрелись за топливом. Менар и Кансе занимались лошадьми. Летар молча снял с седла и бросил около места, где планировалось развести костер, несколько подстреленных по пути мелких птиц. Больше никто не встретился. Но и то было хорошо. Барон не знал, когда можно будет безопасно снова выходить на Тракт. Потому припасы нужно было экономить.
Оставив на Кансе костер, Менар достал катласс и медленно пошел по окраине поляны, отыскивая подходящие ветки для ночного убежища. Мистаны были беспощадны, своими укусами превращая ночь в мучения, потому к каждой ночевке приходилось готовиться отдельно. Тончайшую сетку смог украсть летар благодаря своему плащу, что было только на руку. Кансе сопротивлялся, но пришлось уступить, выслушав железный аргумент: украл у нас - сможешь и у других. Срубив несколько стоек, Пустынник принялся сооружать своеобразную постель с тем расчетом, чтобы она не касалась земли, по которой любили ползать разные твари.
Принцесса наблюдала за его размеренными движениями. Уже три ночи подряд он занимался этим делом. Каждый раз все повторялось заново, но не надоедало. Материал Менар с собой не таскал, предпочитая искать на месте. Иногда приходилось проявлять изобретательность. Диэра с удивлением отметила, что укрытие от насекомых Сокол делал только для нее. Сам же спал на открытом воздухе и совершенно не реагировал на мистанов. Такое чувство, что они его не кусали.
- Ты что: умеешь все в этой жизни? - ехидно поинтересовалась девушка.
- Ну, если живешь один, то просто обязан уметь все, - спокойно ответил барон, едва улыбнувшись. Принцесса снова бросала ему вызов. - Почти все. Я не умею только одно: любить. Пока.
При последнем слове Диэра похолодела. Он догадывается! Весь мир завертелся перед глазами. Сразу стало душно. Он догадывается, если уже не знает!
Менар все понимал, хотя делал вид, что не представляет смысла вопросов девушки. И таким образом он заставлял ее все больше и больше путаться в своих же собственных сетях. И принцесса сама, как по ровной тропинке, пришла в эту ловушку. Теперь становилось ясно, что чем более личными были вопросы, тем больше уверенности в ее чувствах испытывал Пустынник. Ну что же, значит, так суждено. Во всяком случае, он действительно умен и хитер, а это только радует.
Менар резко развернулся, сжимая в руке метательный нож. Ему показалось, что сзади кто-то собирается напасть. А опасность Пустынник привык встречать лицом к лицу, или, в крайнем случае, заходить со спины. Кансе тоже попытался схватиться за лук и незаметно оглядеться. Получилось отвратительно. Ощущение чужого присутствия пропало. Что за наваждение? Барон раскинул мысленную сеть... Никого. Покачав головой, Менар вновь принялся за работу. Похоже, именно сегодня все решится...
После ужина сторожить в первую половину ночи вызвался летар. Его поведение показалось барону странным. Раньше Кансе никогда не сидел перед костром, просто глядя на огонь. Пожав плечами, Менар решил, что это всего лишь способ лучника сохранять концентрацию, завернулся в одеяло и уснул, сжимая катлассы...
Кругом было нереально тихо. Ничего. Только туман и свет. Менар ощущал, что на чем-то стоит, но понятия не имел, как далеко распространяется неизвестная твердь под ногами. Но можно хоть раз побаловаться? Тем более что дело происходит во сне. Барон усмехнулся и сделал широкий шаг вперед.
- И ничего-то он у нас не боится, - послышался насмешливый голос.
- Уж кто бы говорил, - отозвался Менар, мгновенно узнав говорившего, хотя не видел его уже несколько лет. - Рад тебя видеть, братишка. Ты где?
- Как где? Рядом с тобой. Мы же давали клятву никогда не расставаться. Забыл?
- Я все помню, - барон прищурился. - И как же ты меня нашел?
Излишняя подозрительность никогда не доводила Пустынника до добра, но и вреда особого он нее не было. Все же сон был достаточно хрупким явлением, позволяя проникать в себя каждому, кто обладал нужными умениями.
- Очень просто, - туман перед Менаром разлетелся на клочки, словно разорванный невидимым ударом, и перед бароном предстал во всей красе сам Норе. Если до этого у Пустынника и были какие-то сомнения, то при взгляде на Легион Арихири они отпали сами собой. - Раньше я бы просто пошел по трупам, помня твою неспособность прощать или не оставлять незавершенные дела. А теперь... Мы же с самого детства вместе. Неужели ты думаешь, что я не выучил твой стиль мышления? Тебя никогда не страшили препятствия, но ты всегда старался сделать все быстро. Я был уверен, что ты выберешь короткий путь, и ждал тебя уже у Ероны, но ты почему-то запаздываешь.
- Принцессу ранили. И я..., - Менар замолчал, не зная, что сказать.
- Любишь? - просто спросил побратим.
- Пока только влюбился, - барон покачал головой. - Хотя и не знаю, что с ее стороны. Стараюсь, чтобы она относилась ко мне сдержанно.
- Ну, к этому все и шло, - Норе вздохнул и взмахнул мечом, заставляя его исчезнуть. - Ты слишком привязан к ней, чтобы так долго бегать на воле. А все, что было в твоей жизни... Все это было нужно, чтобы ты встретился с ней. Именно таким, каков ты есть.
- Ты сейчас где?
- Не имею права говорить прямо...
- Знаю я твои архирийские заморочки. Говори, как можешь.
- Я, твой друг, рядом с твоим врагом.
Барон задумался:
- Кто он?
- Осьминог. У него очень длинные щупальца. Он выпустил уже все. Теперь твой ход, брат.
- Что ты там делаешь?
- Помогаю проиграть, - архириец пожал плечами. - Если дело связано с тобой, то можешь быть уверен, что я буду рядом. Когда мне вручали Легион, то позволили поставить крохотное условие. Теперь Им приходится его исполнять.
- Что ты уже успел сделать?
- Предупредил о твоем появлении, - Норе усмехнулся и примирительно поднял руки, увидев, что пальцы Менара скрючились, как когти. - Успокойся. Враг ждет тебя со дня на день. Он измучен моими ночными появлениями. На него даже смешно смотреть. Так что... Двигай к нему. И постарайся добраться живым.
- Понятно, что ничего не понятно, - пробормотал барон. - Зачем ты здесь?
- Предупредить об опасности.
- Какой?
- Будущей и настоящей.
- В каком смысле?
Норе в ответ только пожал плечами, виновато разведя руками. Отвечать прямо он не имел права. Менару надо было придумать правильные вопросы, если он хотел получить хоть какие-то ответы. Пустынник почесал в затылке:
- Что в будущем?
- Прошлое. Что за удивленный вид? Опасность будущего связана с прошлым. И с потерями двух вещей. Давно и недавно.
- Всегда говорил, что ненавижу твои загадки. Так, с будущей понятно. А настоящая...
- ...нависла над тобой прямо сейчас.
- Это еще как?
- Вот так. Пока ты спишь, чудовища уже проникли в твой лагерь.
- Меч их возьмет?!
- Да.
- Тогда в чем же тут подвох?
- Правильно спрашивай, брат, - Норе обеспокоенно завертел головой, будто принюхиваясь. - То, что кажется реальным - мнимое. Чтобы узнать явление, нужно дать ему свое название. Ты же всегда шел не теми тропами, что все... Все, мне пора. Похоже, кто-то неосмотрительно решил на меня напасть...
Архириец растворился в тумане. Менар еще несколько ударов сердца смотрел на серую пелену перед собой, затем расслабил руки и пробурчал:
- Встречу - язык укорочу...
В сознание Пустынник пришел моментально. Менар полежал, глядя на темноту над ним. Рукояти катлассов он так и не выпустил. Кругом было тихо и спокойно. Никто не бегал с суматошными криками, не звенела сталь, не свистели стрелы. Барон сначала хотел было усмехнуться, но замер, услышав утробное рычание. Менар повернул голову и тут же вскочил на ноги. Неизвестная тварь уже располосовала спину летара и теперь кровожадно смотрела на самого барона, облизывая два ряда острых зубов тонким раздвоенным языком. Длинный чешуйчатый хвост в нетерпении бил по земле. Пустынник оглянулся и с ужасом увидел, что какое-то темное облако высасывает кровь с бледной принцессы. Да что же это такое?! Как они могли подойти так незаметно?
Барон пробно взмахнул катлассами, собираясь вступить в свой, может быть, последний бой. Однако его остановило воспоминание о словах побратима. То, что кажется реальным - мнимое. К чему бы это? Менар заметил, что на него нападать не собирались, ограничившись наблюдением и злобным рычанием. Почему? Пустынник осторожно отступил на пару шагов назад, чтобы держать в поле зрения обоих монстров. Все это как-то... нереально. Не могло такого быть. Ответ надо искать в прошлом. Менар закрыл глаза, вновь раскинув мысленную сеть. Вот оно! Пусто. Не чувствовал он монстров, значит, их не было. Но кто же тогда подкрадывался к самому барону? Сокол открыл глаза, глядя прямо на подходящую тварь. Здесь загадка, на поиски разгадки которой просто нет времени. Казалось бы, надо всего лишь увидеть истину, реальный мир, но как это сделать?
Все дело в болотах. Они каким-то образом воздействуют на мозг, искажая восприятие мира. А они ли? Менар уклонился от первого удара, пока не решаясь отвечать. Норе сказал, что ответ надо искать в прошлом. Что это значит? Хотанкинские болота... Владения Смерти. Собственность Смерти. Пока ни о чем не говорит. Барон откатился в сторону от следующего удара. К счастью, тварь оказалась довольно медлительной. Искать! Искать ответ! Зачем на это намекал архириец? Может, просто по-другому взглянуть на название? Тогда получится...
Собственная Смерть! Вот почему из болот всегда выходил хотя бы один человек. Он не мог убить себя сам. А все отряды погибали от своих же собственных рук, то есть люди убивали друг друга. И Менара атаковал сейчас не монстр, а Кансе собственной персоной. Кто-то, чем взгляд ощущался уже три дня подряд, захватил разум лучника и теперь управлял им. С бароном, которого в Ордене приучали блокировать разум даже ночью, подобный фокус не прошел. Самое большое, что смогли с ним сделать - навести иллюзию, которая достаточно просто распознавалась. Однако теперь вставал вопрос: как от чужого влияния избавить спутников?
- Эй, вы! - Менар отпрыгнул от мелькнувшего перед ним лезвия, все еще не решаясь применять силу против летара. - Ночные убийцы! Освобождайте моих друзей. Иначе я приведу сюда целый отряд, владеющий "третьим глазом", и мы не оставим здесь камня на камне, пока все эти болота снова не станут безопасными для других.
Барон не знал, к кому обращаться. Но его крик в пустоту возымел действие. Кансе замер, словно задумавшись. Между деревьями, в границе света от костра, взлетел клок земли с травой. Менар даже подумал, что сейчас вылезет монстр пострашнее. Однако, из углубления поднялось странное существо. Пустынник видел, что оно похоже на человека, только очень маленького. Неизвестный был одет в зеленоватые чешуйчатые доспехи, на голове роль шлема выполнял череп какого-то животного. Длинные руки сжимали странным образом изогнутый топор. Заросшее бородой лицо позволяло разглядеть только глаза, зло сверлящие барона