Колокольный звон раздавался у меня в ушах, отзываясь страшной болью в затылке. При этом, у меня просто не было сил открыть глаза, чтобы посмотреть, какой псих гремит колоколом у меня над ухом. Но терпеть дальше это испытание я не мог, и поэтому, превозмогая слабость, разлепил веки и тут же их плотно зажмурил снова, так как дневной свет тоже отозвался болью в моей многострадальной голове. "Господи! За что мне эти страдания"? Но, очевидно, было за что. Не надо было вчера пить так много. Да сколько же можно так греметь":? Собрав всю свою волю, я сел в постели. Посидев так пару минут, я наконец понял, что это был не колокол, а дверной звонок. Следовательно, какой-то чудак, назовем его так, уже несколько минут звонил мне в дверь. Еще несколько страшных усилий, и я у входной двери моей квартиры. Не имея ни сил, ни желания смотреть в глазок, я открыл дверь, и в квартиру ворвалась Машка, оглашая моё жилище дикими возмущенными воплями. Потом она посмотрела мне в лицо, и замолкла, нервно сжимая рукой свой газовый шарфик.
Всё? - прохрипел я, с трудом разлепив запекшиеся кровью губы, - Концерт окончен? В таком случае извини, разговаривать сейчас я не в состоянии.
Повернувшись к ней спиной, я поплелся на кухню, открыл холодильник, достал из него банку с солеными огурцами и жадно принялся пить рассол. Не смотря на то, что рассол обжигал разбитые губы, всё-таки от него мне полегчало. "Интересно, что вчера было? Ведь, ни хрена не помню. Это что-то новое". Вообще-то, раньше память меня не подводила, но всё когда-то случается первый раз. "Может быть, Машка что-то расскажет"? Вот только спрашивать мне у неё об этом не хотелось. Единственное, чего мне сейчас хотелось, это лечь в постель, закрыться с головой одеялом и лежать так, пока в голове не прояснится.
Будешь уходить, захлопни дверь, - бросил я Марии, и собрался уже идти в свою комнату, когда увидел в зеркале, на стене прихожей, своё отражение. Больше всего я сейчас был похож на китайца. Лицо было круглое, глаза - щёлочки, хотя, обычно, я выгляжу как худой европеец. Только у этого китайца, в зеркале, лицо было синего цвета, а губы, как две лепёшки. Увидев эту картину, я только покачал головой, "Жалко Машку. Вообще-то она баба не плохая. Не надо бы ей видеть это зрелище. Но, что поделаешь? Что есть, то и есть. Всё. Ушел спать". Я упал в постель и накрылся с головой одеялом.
Когда я опять проснулся, Марии в квартире уже не было. В комнате было темно. Следовательно, на дворе ночь. Дополнительный сон безусловно пошел мне на пользу. Голова уже не болела, и слабость во всем теле прошла, хотя физиономия моя выглядела ничуть не лучше. Это значительно позже синий цвет синяков начнет переходить в зеленый. По опыту знаю, что, спустя еще некоторое время, на лице появятся золотые пятна, и буду я ходить как попугай, веселя людей на улице. Так что, недельку придется посидеть дома. К счастью, проблемой это не станет - не далее, как два дня назад, я уволился с работы. Собственно, и напился я на "отвальной", которую устроил своим сослуживцам на старой работе. К сожалению, дальше самого факта этой "отвальной", ничего на память не приходило. Разве что, позвонить кому-нибудь, да выяснить что же там произошло, на самом деле? Я взглянул на настенные часы - но не в три же часа ночи? Я продолжал бесцельно слоняться по своей квартире, осматривая её, переставляя с места на место вещи, и внезапно почувствовал нахлынувшее на меня чувство ностальгии. Я вдруг ощутил, как люблю эту самую квартиру, люблю её всю, каждую мелочь. Люблю этот старый диван, эту этажерку, которая была старше меня, эту люстру, этот холодильник, который я купил по счастливой случайности. Это чувство, нахлынувшее на меня, было настолько неожиданно, что я даже растерялся. "Может быть, это последствия от травмы головного мозга? А что? Видать мне хорошо приложили намедни. Помотавшись ещё часа два по квартире, я не нашел ничего лучшего, как снова лечь в постель и попытаться заснуть. Как ни странно, но заснуть мне удалось, и довольно быстро.
На этот раз, я проснулся утром. "Слава Богу, вошел в колею". Разбудил меня звонок Сашки Дермана, который, узнав, что я дома, пообещал скоро зайти.
Давай, - сказал я и, положив трубку, отправился на кухню, ставить чайник. К тому времени, когда чайник закипел, Дерман уже нарисовался в моей квартире.
Заходи, пошли чай пить, - указал я ему на дверь кухни.
Сашка Дерман - это мой приятель. Познакомился я с ним в баре "Южный", куда заходил иногда, скоротать вечерок, потанцевать, поболтать с друзьями. Сам Сашка был родом из Украины, наполовину еврей, наполовину хохол - та ещё смесь. Но в компанию нашу он влился легко, словно всегда жил по-соседству. Есть люди, которые легко идут на контакт, так Дерман из таких. Я - нет, к сожалению. Сели пить чай, только было видно, что Сашка пришел не за этим. Что-то его беспокоило. Наконец, мне это надоело,
Хватит, Сашка, крутить вокруг да около, зачем пришел?
Это сильно заметно? - не так удивился, как расстроился Сашка.
Заметно, заметно, - успокоил я его, - Так что, давай сразу к телу.
Ободренный моими словами, Дерман вздохнул и "как в прорубь головой",
Денег у меня нет, совсем нет, ни копейки, а ведь мне семью кормить. Жена у меня на шее сидит, ребенок.
Вместо ответа я встал и открыл свой холодильник. Не сказать, чтобы там было много продуктов, но что-то лежало.
Хочешь есть, бери всё что можешь здесь найти. Негде спать, милости прошу - диван во второй комнате в твоем распоряжении, а денег, сам знаешь, у меня не много. Ну дам я тебе сто рублей. Надолго этого тебе хватит?
Видимо, Дерман и сам знал, что с деньгами у меня не густо, но знал он также, что у меня время от времени появляются откуда-то джинсы, солнечные очки и прочее разное барахло, которое в наших магазинах не достанешь, и за которое очень даже можно получить хорошие деньги. Как показал дальнейший наш разговор, именно на это он и рассчитывал, потому, как сразу взял быка за рога.
Слушай, у тебя, вроде бы, были солнечные очки? Дай их мне. Я попробую продать. Что-то и мне наверняка останется.
Тут надо сказать, что у меня, по-случаю, на антресолях, в самом деле, валялся пакет с очками. Очков было много - сто штук, но они были не мои. Люди, оставившие эти очки, куда-то пропали, но в любой момент могли вернуться и предъявить за них счет, хотя, если отдать им по пятнадцать рублей за штуку, то они будут только рады.
Да, ради бога! Бери, продавай, отдашь мне по семнадцать рублей за штуку. Если дело пойдет, можешь наварить много. Гуляков, вон, по четвертному продает.
Я достал с антресоли пакет, протянул его Сашке и заметил, как у того алчно загорелись глаза.
Слушай, - предложил он, разглядывая и перебирая содержимое пакета, - А если продать их в Бухаре по сорок пять рублей за штуку, то представляешь, какие мы деньги поднимем?
Представлять тут было нечего, точнее, незачем. Я просто умножил сорок пять на сто, и отнял из полученного две тысячи. Получилась, в самом деле, хорошая цифра. Только была в этом деле одна закавыка.
Сколько раз я собирал своих приятелей и рассказывал им, как заработать, сначала, двадцать рублей, потом - двести, потом - пятьсот... Суммы всё время росли. Друзья слушали меня, раскрыв рты, потом пытались найти уязвимые места в моих рассуждениях, и не находили. Всё было рассчитано до мелочей. Неожиданности начинались каждый раз на этапе реализации моих планов. Причем, неожиданности эти были такими идиотскими, что я просто диву давался. Но, факт оставался фактом - деньги просто отказывались идти мне в руки. Главное, я не мог понять, почему? Сначала я полагал, что мне просто не везет. Не везет сейчас, значит повезет в следующий раз. Но, так как мне не везло постоянно, то, в конце концов, даже мне самому стало понятно, что дело здесь не в невезении, а в чем-то другом. В чем? - я пока не разобрался, но сделать это было нужно, если я не хотел стать нищим. Всё-таки, здорово мне, по всей видимости, приложили по голове, если в ней стали появляться такие мысли. В нормальном состоянии я отдал бы эти очки Сашке и глазом бы не моргнул.
"Сейчас он ещё скажет, что хорошо бы к этим очкам прикупить несколько блоков американских сигарет"...
Да, вот ещё, - добавил Сашка, - Я только сейчас придумал, что хорошо бы к этим очкам добавить несколько блоков американских сигарет: ну, там "Мальборо", "Кент", "Данхил".
Ага, и ключ от квартиры, где деньги лежат... усмехнулся я, но усмешка эта сразу погасла, потому как голову мою буквально разорвала вспышка боли...
Когда я пришел в себя, то за окном было уже темно, или ещё темно, поди разбери, сколько я провалялся. Дермана рядом не было. Видать, надоело парню дожидаться, пока я приду в себя. Это первое, что пришло мне в голову. Но, уже через секунду я уже так не думал, потому что, не смотря на то, что было темно, понял, что нахожусь не в своей квартире, да и не на своем диване. Последнее было ясно, так как вся спина у меня затекла из-за жесткого матраца.
"Что за черт? Где это я?" - вот первые мысли посетившие мою многострадальную голову. Но, в то же время, наверное, эта комната была мне не совсем чужая, потому как я, встав с постели подошел к двери и щёлкнул кнопкой выключателя, и сделал я это уверенно. Картина, представшая моим глазам, была довольно странная. Комната, шириной метра три с половиной и длиной метров шесть. Высокий потолок, плавно переходящий в стены и тяжелая деревянная дверь, навевали мысль о старой постройке. Одновременно, стенка, украшавшая противоположную сторону комнаты, была слишком модерновой, как и журнальный столик на колесах. Пол был устлан линолеумом. Стену, возле которой стоял диван, украшали фотообои с изображением моря и плывущего в нем парусника. В целом, мебель и обои мне понравились. Но, что меня особенно удивило и даже привело в восторг, так это радиоприемник и телевизор, стоящие на "стенке" или "горке", не знаю, как точно называется это сооружение. Телевизор был плоский!!! Насколько я знал, до сих пор никому в мире не удалось создать плоского экрана. "Так, что это всё значит, и как меня сюда занесло"? - Вот мысли, которые крутились у меня в голове. На стене, возле шкафа висело зеркало. Когда я случайно заглянул в него, меня словно по голове ударили. В первый момент я даже вздрогнул, когда на меня из-зеркала взглянул кто-то другой. Впрочем, памятуя, на кого я стал похож после вчерашнего, я вгляделся в изображение внимательней, и вот тут мне стало действительно не по себе. Что может быть страшнее, чем в молодости увидеть своё увядание, а тут, на меня из-за стекла смотрело старое, помятое лицо, лишь слегка напоминавшее мое собственное. Пусть, я никогда не считал себя красавцем, но быть вот таким: старым, беззубым - увольте. И, в то же время. Вместо того, чтобы отшатнуться с презрением, я стоял и смотрел на это лицо, и во время этого созерцания, в голове у меня всё прояснилось. Я вспомнил, как жил все эти долгие годы, и чем больше я вспоминал, тем больше мне становилось не по себе. Страшно это, вот так, за одну минуту прожить всю свою жизнь. Врагу этого не пожелаешь. Особенно, если жизнь такая. Драки, болезни, потери родных, развал страны, отказ от всего, что годами вдалбливали в сознание людей, смена всех идеалов, предательство друзей, нищета. Не таким я хотел видеть своё будущее. Одновременно, я понимал, что жизнь уже прожита, и ничего уже изменить нельзя. Я открыл дверь стенного шкафа. Там, на нижней полочке лежал нож. Хороший нож из высоколегированной стали. Я взял его, потрогал острие пальцем - больно. Ничего, всё будет быстро. Напоследок я посмотрел на фото дочки, которую не успел узнать в прошлой жизни, и которая была единственным лучом света в жизни этого старого человека. Теперь она далеко - в Америке.
Прости, дочка.
Я бросил последний взгляд на смеющееся девичье лицо, крепко сжал двумя руками рукоять ножа и ударил себя в сердце. Страшная боль, к счастью, последняя в этой жизни, и, наконец, спасительная темнота. Нет, я не видел никаких коридоров и никакого света. У меня всё вышло, как по-писанному: "Словно в воду с обрыва, и ни дна ни покрышки". Не было никакого времени, но, наверное, всё же было, потому, как я услышал в голове своей слова: "Ну, ты, батенька, и дурак"! Ничего глупее этого нельзя было представить. Если я умер, значит умер. Тогда, кто это меня так неуважительно поминает, или так принято приветствовать грешников в царствии небесном? В ответ на этот невысказанный вопрос, я услышал явственный смешок, и тот же наглый голос промолвил: "Открой глаза, дурак, или сейчас получишь по морде". Вот тут я действительно поспешил открыть глаза, чтобы увидеть, кто этот мерзавец, что позволяет себе подобные шуточки с убитым человеком, и, как оказалось, вовремя, так как Дерман уже приготовился дать мне пощечину, чтобы привести меня в чувство.
Ух! - потрясенно сказал он, увидев, что я открыл глаза, - Ну, ты меня и испугал! Я уж думал, что ты того.
Вместо ответа, я подошел к зеркалу, задрал футболку и посмотрел на свою грудь, где под кожей и рёбрами должно быть сердце. "Тьфу, тьфу" - ничего там не было. В смысле, не было там ни шрама, ни крови, ни даже царапины. И, вместе с тем, я же помнил эту дикую боль, когда клинок разрывал мою плоть, или это последствия травмы головы? Получается, мне приложили даже сильней, чем я думал.
"Надо завязывать с пьянками" - подумал я, и это была первая здравая мысль за последние двое суток. Хотя, судя по тому, что я сделал после этого, ума у меня явно прибавилось, потому как я достал из портмоне червонец и дал его Сашке.
Извини, вот тебе на сегодняшний день, и не надо делать такие глаза. Завтра обо всем поговорим.
Было видно, что Дерман не совсем доволен таким поворотом нашего разговора, но я его все-таки выпроводил из своего дома. Выпроводил, постоял немного у зеркала, вглядываясь в своё отражение. Что это было? Я, в самом деле, только что умер, где-то там, в бог знает каком году, или это мне всё привиделось? Но, как-то, слишком живо мне всё это привиделось, и чувство, что умирал я по-настоящему, у меня осталось. К тому же, откуда я вдруг понял, что афера, придуманная Сашкой, закончится полным крахом? Мало того, что я это понял, я даже знал, что последует вслед за этим, и то, что последует, было началом моего падения, долгого падения, длиной в жизнь. В результате чего, я лишусь всего, что мне было дорого в этой жизни, и превращусь в старого, одинокого неудачника. Странная всё-таки штука - жизнь. Как там у Чехова: "Люди пьют чай, люди просто пьют чай, а в это время рушатся их судьбы".
"Твою, ж мать! Что же со мной происходит"? Одно было ясно - только что я был на краю пропасти. Я поднял руки, ладонями закрыл своё лицо, а потом сделал жест, как будто снимаю с себя что-то и бросаю на землю. "Совсем крыша поехала. Уже делаю, не понятно что". К счастью, связь с реальностью была не совсем потеряна, и я вспомнил про свой чай, который так и не допил с Дерманом. Чай был совсем холодный. Пришлось его вылить в раковину и снова включить чайник. "Значит, судьбы рушатся"? - я покачал головой, - "Нет. Свою судьбу, отныне, я намерен держать в собственных руках. Отныне всё будет по-другому". Легко сказать: "По-другому", а как это по-другому? Послонявшись по квартире несколько минут, заглянув в холодильник, бесцельно потрогав шторы в маленькой комнате, я неожиданно всё понял. Оказывается ларчик-то просто открывался. По-другому, это значит не так, как в прошлый раз. Как делать неправильно я уже знаю. Остается вспоминать, как я делал это в прошлый раз, и не повторять больше былых ошибок. Пусть я не понимаю, каким образом меня занесло туда, в это поганое будущее, но, получается, судьба дала мне в руки шанс изменить это самое будущее, если только всё это было взаправду, а не привиделось мне в результате травмы мозга. Ещё мне вспомнился портрет моей дочери, стоявший на полке там, в будущем. Насколько я помнил - это было единственное светлое пятно в моей жизни, а матерью её была именно Машка. Правда, в той жизни, Машка ушла от меня вместе с дочерью, но только потому, что я был болен и не мог содержать не то что семью, но и себя самого. Но, теперь, я надеюсь, этого не произойдет. Вот и первое решение. Выпью чаю и пойду искать Машку. Быстро выпив чай, я отправился в комнату одеваться. Проходя мимо зеркала снова посмотрел на своё отражение, не потому, что мне так нравилось смотреть на себя, а просто потому, что зеркало висело по дороге, и застыл перед ним с открытым ртом. С одной стороны, ничего особенного в зеркале я не увидел - там было только моё отражение. Но, с другой стороны, у этого отражения не было синяков, отеков и разбитых губ. Вот это и заставило меня изумленно таращиться на себя в зеркало, ведь я, сейчас, должен был выглядеть совсем не так. Что же это всё значило? Может быть это был просто сон? А, может быть, всё гораздо хуже, и это плод моего угасающего сознания, предсмертный бред? Как это проверить? К сожалению, ничего не приходило на ум, кроме, как уколоть себя иголкой. Найти в моем доме иголку, оказалось не такой легкой задачей, как кто-нибудь мог подумать. Но, спустя каких-нибудь пятнадцать минут, я нашел-таки её на верхней полке шкафа, в банке из-под леденцов.
Ура-аа! - мой ликующий вопль перешел в крик боли. Или это был не правильный сон, или я, всё-таки, был в полном сознании, потому как боль от укола почувствовал в полной мере. "Ни хрена не понимаю! Что, вообще, со мной происходит? Куда делись мои синяки, смылись, что ли? Так я не мылся. Жизнь подкидывала мне всё новые сюрпризы. Теперь я уже полностью запутался. У меня была разбита вся физиономия, или мне это только приснилось? Но, тогда мне приснился и разговор с Дерманом и приход Машки? Ну, это-то я всегда могу проверить. Быстро одевшись, я вышел из дома. Весело светило солнце, чирикали воробьи, на скамейке, у входа в дом уже сидели бабки, словом, всё было как всегда... Только подумал об этом, и сразу понял, вернее почувствовал, что не как всегда. Всё было, как в первый раз, точнее, как после очень долгого отсутствия. Казалось бы, привычные глазу, приевшиеся уже вещи, вызывали живой отклик в моей душе, хотя, порой, проскальзывало такое чувство, что всё немного изменилось. Вот эти деревья должны быть выше, автомашинам здесь не место, у автобусной остановки должен стоять павильон..., и таких мелочей было так много, что на миг у меня закружилась голова.
Млять! - с головой явно не в порядке.
Интересно, это пройдет, или так и буду дальше жить с этими глюками? Ладно, проехали. Сейчас мне нужно было разыскать Марию. Где её искать? - бог знает. Позвонить бы ей по мобильнику ...
Млять! Млять! Какой ещё, на фиг, мобильник? Что это за хрень такая? - Но, тут же я сообразил, что такое мобильник - это такой переносной телефон, который, оказывается, лет через двадцать, будет у каждого человека в кармане. Но мне от этого, признаться, легче не стало. Сейчас-то их нет. Впрочем, мысли мои сами собой пошли в другую сторону. До рождения дочери ещё оставалось два года, следовательно, встречу с Марией можно было и отложить на несколько часов или дней - как получится. Пока же, нужно было привести свои мысли, или воспоминания в некоторый порядок.
Воспоминания о будущем - я покачал головой и скептически хмыкнул. Поскольку больше мне спешить было некуда, я нашел возле чужого дома скамейку, не занятую вездесущими бабками, присел на неё и закрыл глаза.