Т а м б о в ц е в С е р г е й Ф ё д о р о в и ч, писатель.
Э м м а А р к а д ь е в н а, его жена.
Л е д а, их дочь, школьница.
А к а т о в а Е в д о к и я В а с и л ь е в н а, хозяйка дома.
Я г о д к а А л е к с е й И в а н о в и ч, начальник районного отделения МГБ.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а, его жена, дочь Акатовой.
С у д а р у ш к и н П а в е л Г р и г о р ь е в и ч, учитель.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а, его жена, учитель.
С у щ е в и ч Г е о р г и й А н т о н о в и ч, художник.
З у з е н к о Н и к о л а й И г н а т ь е в и ч, инженер.
П о п е р е ч н ы й П ё т р П е т р о в и ч, учитель.
Н и к и т и н И г о р ь Л е о н и д о в и ч, студент.
П р и ч и н а С т е п а н И л ь и ч, поэт-самоучка, изобретатель - могучее телосложение, громкий голос.
Д е р е б я к и н а И н н а А н д р е е в н а, дальняя родственница Акатовой.
Ф р а г о М о и с е й Б о р и с о в и ч, сосед Акатовой.
Действие происходит в небольшом городке средней России.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Комната в доме Акатовой. В комнате стол, диван, буфет, прочая обстановка. Комната выходит на веранду, где происходило предыдущее действие. Через широкую дверь и окна по её сторонам, за верандой, видны сад, небо, на дальнем плане лес. В комнате никого нет. На полу, на столе, на стульях разбросаны и разложены разныевещи, стоят чемоданы, стол сдвинут к буфету. В отдалении звучат редкие удары колокола. В течение всего действия они периодически замолкают и снова начинают звучать. В комнату через веранду входит Фраго. Стоит, прислушивается к колоколу, начинает ходить, выходит, снова возвращается, ходит, обуреваемый переживаниями. Подходит к столу, берёт со стола десертный нож, смотрит то на него, то куда-то ещё, думает, кладёт нож. В беспокойстве ходит, потом уходит через веранду.
Входит Тамбовцев.
Т а м б о в ц е в. Ах, нехорошо... Пьян он был, конечно. Всё равно... Как бы не было последствий... Угораздило меня. Как я потерял осторожность? Ведь знал, кто сидит рядом. Всё лето испорчено одним днём. Ладно, если только лето. Уж больше сюда я не ездок... Если, конечно, не возьмут... Да разве я или кто-нибудь другой за столом сказал что-то против Сталина? Кто может сомневаться в наше время, какой это великий, выдающийся человек? Величайший... Да, величайший... и полководец... Пройти через такую войну - я понимаю... Ну вспомнили Ганнибала. Ну и что? Это же древность. Конечно несравнимые величины... Ночь не спал... сердце болит...
Входит Эмма Аркадьевна.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну что ты?
Т а м б о в ц е в. Что я? Дурак - вот что.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Будем надеться... Да ведь ничего такого и не было.
Т а м б о в ц е в. Это как посмотреть.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Он же был пьян, уже ничего и не помнит.
Т а м б о в ц е в. Пьян-то пьян, да не настолько.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Уедем, и всё забудется.
Т а м б о в ц е в. Хотелось бы... Руки у них длинные.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Но ведь все свидетели - ничего не было.
Т а м б о в ц е в. Э-э! (насмешливо, горько) Свидетели!..
Э м м а А р к а д ь е в н а. Бог с тобой... Хотя, ведь было у меня. Тогда, в трамвае... Входит этакий как бы старичок. Физиономия крайне неприятная - злобный мопс, лицо, как печёное яблоко. Я уступаю ему место, говорю: "Садитесь, в ногах правды нет". А он - лицо сделалось вдруг просто страшное: "Как?! Правды нет?!" И обращается ко всему вагону: "Вы слышали, правды нет!! У нас, говорят, правды нет!!" И как пошёл. И все в вагоне опустили глаза, молчат, как один. И вижу - дело плохо. Я тут же, на следующей остановке, вылетела. Меня потом целый день просто трясло.
Т а м б о в ц е в. Да-да... Я помню. Прекрасно знаю, что это такое. Они и во время войны действовали. Сколько людей загубили! Ни за что!
Входит Акатова.
А к а т о в а. Собираетесь?.. Переживаете за вчерашнее? Ничего он не сделает. Не бойтесь. Человек, конечно, тяжёлый. Вы знаете, сколько я из-за Капы переживаю. Детей бьёт, никакой свободы им не даёт. Но всё равно - то, что вчера... не бойтесь. Покричит, да и перестанет.
Т а м б о в ц е в. Да, я тоже виноват...
А к а т о в а. Ничего вы не виноваты. Что вы там такого сказали?
Т а м б о в ц е в. Знаете, есть пословица: слово зависит не от того, как сказано, а от того, как услышано.
А к а т о в а. Ничего, ничего... Ну а как на следующий год? Приедете?
Т а м б о в ц е в. Следующий год?.. (вздыхает)
А к а т о в а. Да, понимаю... Вот честно говорю: для меня вы, как родные. Ведь такие хорошие люди. А я тут одна в этом доме... Муж был - всё было хорошо. А теперь одна... Капу ведь даже не отпускает ко мне, внуков не вижу.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Что вы говорите?
А к а т о в а. Да. Думала: вот будете приезжать каждое лето. Куда как было бы хорошо. Ну а теперь что ж?
Т а м б о в ц е в. Да... да.
А к а т о в а. Пойду немножко картошки накопаю, огурчиков - вам в дорогу. В Москве ж вы такого не купите
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да что вы, Евдокия Васильевна, зачем это?.. Честное слово... С вами век бы жить.
А к а т о в а. Ничего, ничего (уходит).
Т а м б о в ц е в. Славная старуха (прикрывает лицо рукой).
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну что ж? Надо собирать чемоданы (выходит).
Т а м б о в ц е в. Да... надо.
Входит Причина.
П р и ч и н а. Доброго вам здоровьица! Я насчёт поэмы. Поскольку уезжаете сегодня, решил пораньше забежать. Как думаете? Это ж не просто - четыреста куплетов. У меня исторический охват. У меня такая рифма, до которой не каждый додумается: плазма-энтузиазма. Ну как? Последние достижения науки.
Т а м б о в ц е в. (в сторону) А этому хоть бы что. (Причине, вяло) Да, прекрасно... у вас талант, пишите, сочиняйте...
П р и ч и н а. Прочитали?
Т а м б о в ц е в. Обязательно. (в сторону) Буду я читать всякий бред. (берёт с буфета тетрадку, отдаёт Причине).
П р и ч и н а. У меня же это диалектически, с точки зрения марксизма-ленинизма. (скандирует) Марксизма-ленинизма святое ученье для всех народов имеет великое эначенье!
Т а м б о в ц е в. (вздыхает, думает о другом) Да... замеча-тельно.
П р и ч и н а. У меня дедушка был член Парижской Коммуны, президент Марканской республики. Тоже, знаете...
Т а м б о в ц е в. Да, я помню... Замечательный дедушка...
Э м м а А р к а д ь е в н а. (за сценой) Сергей! Подойди-ка!
Т а м б о в ц е в. Сейчас иду. (Причине) Что ж, Степан Ильич, меня зовут. Будьте здоровы, желаю всяческих успехов.
П р и ч и н а. Ага! Ладно. Пойду... Значит, говорите - нормально?
Т а м б о в ц е в. Да,.. нормально.
П р и ч и н а. Ладно. Всего вам доброго (уходит).
Входит Эмма Аркадьевна.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну что? Спасла я тебя?
Т а м б о в ц е в. Я понял. Ушёл, слава богу.
Тамбовцев и Эмма Аркадьевна кладут в чемоданы разные вещи. За окнами изредка слышатся далёкие удары колокола. В отдалении погромыхивает гром.
Э м м а А р к а л ь е в н а. Дети ведь не вернулись до сих пор из похода. Сегодня уже третий день. В городе бспокойство.
Т а м б о в ц е в. А? Да, да... Что с ними?.. Да ничего. С ними же этот... Пётр Петрович.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Леда ещё где-то... Всё никак не расстанутся... Ты что, совсем пал духом?
Т а м б о в ц е в. Всё думаю об этом. Почему этот гад на меня орал? Я что? Кто я? Какое он имел право?! Я был военный корреспондент с первых дней войы. Я участвовал в боевых действиях! Я выходил из окружения! У меня бовой орден! А он?! С бабми воевал, тыловая крыса! Какое он имел право орать?! (плачет, утирает слёзы)... Да, они имеют право, с любым могут сделать всё...
Э м м а А р к а д ь е в н а. (обнимает Тамбовцева) Тише, дорогй, не надо. С ними связываться нельзя. Уедем, и всё забудется.
Т а м б о в ц е в. Нет, этого я не забуду. Я многого не могу забыть. СМЕРШ, заградительные отряды, штрафные роты... Им же надо было показать, что они тут главные, они куют победу... Я видел, как посылают на верную смерть! Вы тут ещё не знаете ничего (плачет).
Э м м а А р к а д ь е в н а. Хорошо, хорошо, успокойся...
Т а м б о в ц е в. Наверное никто не придёт. Один только этот... со своей поэмой.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Но может ещё...
Т а м б о в ц е в. Нет-нет... Грудь сдавило... Выйду на воздух, подышу.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да, выйди, не думай об этом, успокойся.
Т а м б о в ц е в. А ведь за столом было тринадцать человек - вчера. Поневоле станешь верить в приметы (Тамбовцев выходит).
Э м м а А р к а д ь е в н а. Прямо не знаю, как его успокоить. Так хорошо всё было, и вот - на тебе. Не знаю...
Некоторое время Эмма Аркадьевна остаётя одна. Перебирает вещи, укладывает их в чемодан. Звучит далёкий колокол, погромыхивает гром. Входит Акатова.
А к а т о в а. Ну вот, немножко собрала там для вас кое-чего, возьмёте. Вы ведь на машине до станции.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну уж, Евдокия Васильевна, просто не знаю... Большое вам спасибо... Да, у вас прекрасный дом - сухо, чисто... книги, пианино. А, главное, вы сами. Нам у вас было... как будто в своём доме. Жалко, что получилось всё так...
А к а т о в а. Что ж? Моей вины здесь нет.
Входит Деребякина.
Д е р е б я к и н а. Ой! Здравствуйте.
А к а т о в а. Ты не на работе?
Д е р е б я к и н а. У меня вторая смена... Эмма Аркадьевна собирают вещи?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да, собираемся.
Д е р е б я к и н а. Сейчас уезжаете?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Уезжаем...
Д е р е б я к и н а. Видела вашу девочку. Всё с этим мальчишкой. Имя какое у неё интересное.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Просто имя.
Д е р е б я к и н а. Я такого ещё не слыхала.
А к а т о в а. (Деребякиной) Картошку-то копали уже?
Д е р е б я к и н а. Ещё не всю.
А к а т о в а. Я ещё не начинала. Вот уедут мои постояльцы, начну копать, начну готовиться к зиме. Слава богу, дровами в этом году обеспечена.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Как вы только управляетесь с домом, с огородом?
А к а т о в а. Капа немножко помогает. Но всё равно... Если слягу, не знаю, что будет. Сил уже нет. А без огорода - никак. Не проживёшь. Картошка, морковка, капуста, свёкла - всё своё,.. огурцы. А если бы пришлось покупать, где ж наберёшься денег? Люди держат корову, поросёнка, а мне куда ж?
Д е р е б я к и н а. Теперь все так.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Места у вас красивые, а жить трудно. Сейчас везде трудно.
А к а т о в а. За время войны народ обнищал, обносился, оголодал. Сколько погибло. Сколько вдов, сирот.
Слышится колокол.
Д е р е б я к и н а. Звонят.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Колокол.
А к а т о в а. Дети ж потерялись. Что это такое? Не дай, Господи.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да, странно. Пётр Петрович такой энергичный, опытный наверное. Как это они могли потеряться?
Д е ре б я к и н а. Здесь такие леса, болот много... Ну, надо идти, готовиться на смену. Так что, Эмма Аркадьевна, до свидания, очень интересно было познакомиться с вами, с Сергеем Фёдоровичем. Передавайте ему привет. Настоящий писатель. Таких людей здесь нет.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Вам желаю всего самого лучшего.
Д е р е б я к и н а. Приезжайте ещё (уходит).
А к а т о в а. Что ж, надо идти по своим делам (уходит).
Входит Тамбовцев.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну что?
Т а м б о в ц е в. Тяжко. Душа болит.
Э м м а А р тк а д ь е в н а. Ну успокойся, что ты? Я уверена: всё обойдётся. (в сторну) Дай-то Бог. (Тамбовцеву) К тому же Капитолина, Евдокия Васильевна повлияют на него конечно.
Т а м б о в ц е в. Э, нет. У этих людей железное сердце. На них ничто не может повлиять. Все это знают. Видишь, никто не пришёл. Даже Николай. Георгий Антонович обещал принести картину, подарок... Что ж? Я их понимаю...
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да, конечно...
Т а м б о в ц е в. И Николай... Вот так мы теряем друзей... из-за глупого слова... Придётся и это пережить. Чемоданы будем сами тащить.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Тут Евдокия Васильевна собрала для нас картошки, чего-то ещё.
Т а м б о в ц е в. Ну, это предётся оставить, всё не унесём.
Звучит колокол.
Э м м а А р к а л ь е в н а. Этот колокол надрывает душу. Это же беда. Детей до сих пор нет.
Входит Зузенко.
Э м м а А р к а д ь е в н а. А, Коля! Мы думли, не придёшь.
З у з е н к о. Как это?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну, после вчерашнего...
Т а м б о в ц е в. Признаться, мы так думали.
З у з е н к о. Вы меня обижаете. Как я мог не прийти? Я же обещал. Машина вот - стоит.
Т а м б о в ц е в. Прости (плачет). Чего не подумаешь в такую минуту.
З у з е н к о. Какая минута?! Брось! Что ты!
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да, он совсем пал духом.
З у з е н к о. Сергей, не узнаю тебя!
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ночь сегодня не спал.
Т а м б о в ц е в. Да, всё время это у меня в голове. Я знаю, как по ночам забирают людей.
З у з е н ко. Ну сейчас же этого нет. Вы, я вижу, ребята, совсем... Да плевать на этого таракана! Ничего не будет. (в сторону) тьфу-тьфу-тьфу!
Т а м о в ц е в. Если бы...
З у з е н к о. А что может быть? Что мы там такого сказали?
Т а м б о в ц е в. А вот другие не пришли...Павел Григорьевич, Георгий Антонович...
З у з е н к о. Ну и наплюй.
Т а м б о в ц е в. Нет-нет, я не могу обидеть хороших людей. Я понимаю... Придётся пережить и это.
З у з е н к о. Нет, конечно обижать людей не надо. Это я так, сгоряча...
Т а м б о в ц е в. Когда человек, которого ты уважаешь и которому не сделал ничего плохого... Это тяжело... Как он посмел орать на меня?!
З у з е н к о. Э... посмел! О чём ты говоришь?
Т а м б о в ц е в. Я кровь пролил за отечество! Какое он имел право?!(старается сдержать слёзы).
З у з е н к о. У нас был случай. В сорок четвёртом году мы наступали в Белоруссии - там же реки, болота. Нужно было наводить переправу. Тут как раз налетели "юнкерсы", сапёрный полк - в щепки. Наводить переправу, а нечем. Тут же явился СМЕРШ - командира под белы руки, и больше его никто не видел. А был кадровый военный, полковник, знающий, смелый. Я его знал, немного даже общался, настоящий интеллигент. Таких отправляли в штрафной батальон, могли и расстрелять. Родным, конечно, посылали сообщение: пропал без вести. Так что они имеют право. Но вчерашнее... уверен, всё обойдётся. Не преживай. Он же был пьян. К чёрту его! Уедешь - и все дела!
Т а м о в ц е в. Дай-то Бог. Неизвестно, что у него на уме.
З у з е н к о. Да нет, брось! Я уверен - ничего не будет.
Т а м б о в ц е в. Обидно! Какая-то тыловая гнида позволяет себе орать... В присутствии целого общества!
З у з е н к о. Брось! Забудь! Чёрт с ним! Подумаешь - шишка! Теперь всё-таки не война и не тридцать седьмой год.
Т а м б о в ц е в. А! Ты прав! Что я в самом деле! Пошёл он!..
З у з е н к о. Ну конечно!
Э м м а А р к а д ь е в н а. (Зузенке) Поддержи его. Он ведь уже совсем...
З у з е н к о. Да ладно! Сколько мы уже знаем друг друга? И сколько было всего в нашей жизни! Ведь было и здорово! И есть что вспомнить!
Т а м б о в ц е в. Да, не имей сто рублей, а имей хотя бы одно настоящего друга. Слушай, тут есть ещё коньяк. Давай причастимся. Эмма, я и тебе налью (берёт с буфета бутылку, рюмки, вазочку с печеньм).
Э м м а А р к а д ь е в н а. Если только немножко.
Тамбовцев разливает.
З у з е н к о. С удовольствием! За то, чтобы у нас всё было только хорошо и отлично. Да рассыпятся чары! Да сгинут врази!
Все выпивают.
Э м м а А р к а д ь е в н а. А ещё я хочу сказать: Николай, тебе надо жениться.
З у з е н к о. Э, я свой срок пропустил. Теперь это уже... не знаю.
Т а м о в ц е в. Это ты зря. Сейчас вон сколько невест. Ну что, нет подходящей женщины?
З у з е н к о. Да нет, дело не в этом. Я привык к холостяцкой жизни. Сам себе хозяин. Что хочу, когда хочу - всё моё. Не могу представить, что я должен буду менять образ жизни, отказываться от своих привычек. Вот не могу!
Т а м б о в ц е в. Ну как же? Семейная жизнь имеет неоспоримые преимущества. Регулярная, правильная жизнь. За тобой ухаживают, тебя любят. У тебя будут дети. Дети!
Э м м а А р к а д ь е в н а. Нет, Коля. Это пока ты ещё нестарый. А когда состаришься, будешь старик, будешь одинок. Что хорошего?
З у з е н к о. Всё понимаю. И даже думаю, задумываюсь иногда. Но... нет, считайте, что я урод - нравственный урод. Не знаю, ничего не могу с собой поделать... Я ведь однажды чуть было не женился. Ещё молодым был. А мне ещё до свадьбы заявляют, что мне можно, чего нельзя, что я должен любить, а чего не должен, а там ещё такие папа, мама, бабушка, дедушка, целый выводок тётей. Нет, схватил шапку - и был таков!
Т а м б о в ц е в. Но есть и другие варианты.
З у з е н к о. Не знаю. Пока живу так и доволен.
Э м м а А р к а д ь е в н а. А я тебе скажу: ты всё равно женишься, непременно. Но женишься, когда будешь уже старик. Женишься по расчёту, из выгоды, не материальной, конечно - на какой-нибдь разведённой, с детьми. А если возьмёшь много моложе себя - тоже ничего хорошего.
З у з е н к о. Знаете, я любил однажды... да, любил... Готов был на всё. Но... Я однолюб. Дело не в папе и маме, не в том, что можно и чего нельзя, просто никакая другая женщина мне не-нужна... Да, Эмма, может будет так, как ты говоришь... А! Давай ещё по одной.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Бедый Николаша...
Т а м б о в ц е в. Очень жаль. Сочувствую. Ладно, выпьем за тебя.
Тамбовцев разливает. Все выпивают.
З у з е н к о. Что об этом говорить? Теперешним своим положением я доволен. Жалко вот только, что приходится расставаться. Встретились ненадолго и опять расстаёмся, может быть... Неизвестно, встретимся ли ещё. Вот это действительно жалко. Друзей ведь у нас не так много, совсем немного...
Входят Леда и Игорь.
Т а м б о в ц е в. А, молодёжь? Ещё немного, и мы бы уехали без Леды.
Л е д а. Ну и что! Я бы осталась здесь.
Т а м б о в ц е в. Правда?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Родители уже не нужны.
З у з е н к о. Так ведь есть друг, опора.
Т а м б о в ц е в. Ладно, давайте ещё - по послелней. За всех (достаёт рюмки для Леды и Игоря, наливает). Леда, тебе чуть-чуть.
Все выпивают.
З у з е н к о. (Игорю) Ну что, историк? Что будем делать с Ганнибалом?
И г о р ь. Я виноват, из-за меня получилась неприятность.
З у з е н к о. Да брось, выкинь из головы, наплюй на этого (прикладывает палец к губам), только потихоньку... Всё ерунда!
Т а м б о в ц е в. Виноват я. Расслабились мы, утратили бдительность.
З у з е н к о. Да ладно. Подумаешь! Ничего не было. Всё ерунда! А некоторые товарищи хлебнули чуть больше своих возможностей.
Л е д а. Игорь переживает.
З у з е н к о. Что? Да брось ты! Ганнибал ему не понравился!
Звучит колокол. Раскаты грома всё громче.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Гроза надвигается.
Т а м б о в ц е в. А школьники до сих пор не нашлись.
З у з е н к о. Да, дела. Сейчас вымокнут под дождём, провизии у них нет. Есть ли хоть огонь? Третьи сутки уже. Наверное, что случилось?.. Ну и нам надо поторапливаться... до дождя.
Т а м б о в ц е в. (в сторону) Не пришли... Что ж...
Входит Акатова.
А к а т о в а. Уже собрались? Гроза вон надвигается... А детей всё не нашли...
Э м м а А р к а д ь е в н а. Найдутся. Не может быть, чтоб не нашлись.
А к а т о в а. Беды бы какой не было.
Входит Сущевич, в руках у него упакованная картина.
З у з е н к о. А вот и Георгий Антонович!
Т а м б о в ц е в. Георгий Антонович? Пришли?
С у щ е в и ч. Извините... Здравствуйте. Вот обещанная картина. В последнюю минуту кое-что подправил. Боялся не застать вас.
Т а м б о в ц е в. Да? Давайте посмотрим. Можно?
С у щ е в и ч. Конечно.
Картину равзворачивают, смотрят.
З у з е н к о. Да,.. я хоть мало чего понимаю, но мне нравится.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Мне тоже нравится. Очень.
А к а т о в а. Какая картина!
И г о р ь. Да...
Л е д а. Красота...
Т а м б о в ц е в. Это больше того, что я ожидал. Вы замечательный художник... В такую минуту... Это дорогого стоит. Повешу в своём кабинете на самом видном месте (волнуется, прикрывает глаза).
С у щ е в и ч. (упаковывает картину) Что ж? Будет память об этих местах.
Т а м б о в ц е в. Главное - о вас... обо всех...
З у з е н к о. Ну, ребята, пора.
Берут чемоданы, вещи.
А к а т о в а. Провожу вас до калитки.
Входят Сударушкин и Клавдия Агафоновна.
З у з е н к о. О! Павел Григорьевич, Клавдия Агафоновна!
С у д а р у ш к и н. Задержались... думали не застанем.
Т а м б о в ц е в. Идите, я вас догоню (смахивает слезу).
З у з е н к о. Пошли.
Все выходят. Остаются: Тамбовцев, Сударушкин, Клавдия Агафоновна.
С у д а р у ш к и н. Домашние дела задержали.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Пришли пожелать вам счастливого пути.
Т а м б о в ц е в. Я думал, не придёте.
С у д а р у ш к и н. Как? Вы так думали?
Т а м б о в ц е в. Ну, вчерашний такой инцидент...
С у д а р у ш к и н. Случай неприятный, да...
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Да он был пьяный. Взъелся чего-то. Кто ж не уважает товарища Сталина? Никто ничего...
С у д а р у ш к и н. В жизни многое приходится пережить, перенести, иногда, стиснув зубы.
Т а м б о в ц е в. Да... Честно скажу: дни, которые здесь прошли, для меня, для нашей семьи... было чудесно... славно... И главная причина этого - вы, ваша дружба... другие, конечно, тоже...
С у д а р у ш к и н. Мы ничего особенного не сделали для вас.
Т а м б о в ц е в. Нет, нет... Мы уже говорили, природа этих мест великолепна. Но природа без человека... Как бы ни прекрасна была природа, одна она не может дать счастья.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Вам спасибо.
Т а м б о в ц е в. Да, наши прогулки, беседы... Я иногда шутил... может быть, не очень удачно...
С у д а р у ш к и н. Ну что вы! Жалко, что всё так быстро прошло. Если бы вы ещё приехали...
Т а м б о в ц е в. Не знаю... Посмотрим...
С у д а р у ш к и н. Во всяком случае желаем вам всего наилучшего. Здесь у вас всегда будут преданные почитатели.
Т а м б о в ц е в. Спасибо. И вам желаю... Будьте здоровы, живите счастливо. Честное слово, жалко с вами расставаться... Да, это правильно: когда тебя понимают, за это хочется отдать последнюю рубашку... Правда, - это не красивые слова (на глазах слёзы).
С у д а р у ш к и н. Думаю, наши чувства равнозначны.
Звучит колокол, раскаты грома.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Вы слышали, до сих пор не нашлись дети.
Т а м б о в ц е в. Да, не дай Бог, что-то случилось.
С у д а р у ш к и н. Я с самого начала высказывал сомнение Петру Петровичу. Маршрут он выбрал нехороший...
Т а м б о в ц е в. Что ж? Надо идти, меня ждут.
Тамбовцев, Сударшкин, Клавдия Агафоновна выходят. Входит Акатова.
А к а т о в а. Ну, уехали. Опять я тут одна... Осень начинается... холода... Ах, Викторушка, зачем ты оставил меня одну? А был бы - и поговорили бы, и поворчали бы друг на друга, и помирились бы, и так-то было бы хорошо... Вот уехали хорошие люди. Им что? Уехали и забыли. А мне даже с внуками видеться не дают. Всё буду одна... Дочке не даёт лишнюю минуту побыть с матерью. Сиротой осталась на старости лет (утирает глаза, ходит по комнате, что-то прибирает, ставит на место, смотрит в окно, звучит колокол)... Гроза надвиается, а детей всё нет. Как же это? Беда...
Входят Капитолина Викторовна и Ягодка.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Здравствуй, мама. Видели, как поехали твои дачники.
А к а т о в а. Да, уехали.
Я г о д к а. Уехал писака? Убрался?
А к а т о в а. Алексей Иванович, вы уж не сердитесь. Ну мало ли что тут говорили. Ну выпили. Да и вы были в таком состоянии.
Я г о д к а. Расфилософствовался! Умничает! Ганнибал у него величайший полководец! Я таких... Знаешь, что я с ними делал?! Думает, уехал - и всё? Ну нет... Ещё посмотрим.
А к а т о в а. Алексей Иванович, ведь хорошие люди...
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Ну ничего ж не было...
Я г о д к а. Я их насквозь вижу!.. (подходит к столу, наливает из бутылки в стакан, выпивает).
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Алексей, ты уже пил сегодня. Не надо бы тебе.
Я г о д к а. Я не пьян! Я перед товарищем Сталином отвечаю! Понятно?! Они не дождутся... Да!! Сегодня ночью "Голос Америки" передал, что товарищ Сталин умер! Сволочи! (плачет). Не дождутся! Товарищ Сталин никогда не умрёт! Мы ещё... (плачет, наливает в стакан, выпивает).
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Не пей больше. Идём домой пока нет дождя.
А к а т о в а. (в сторону) Ай-яй-яй! Напился. Как она с ним? (Ягодке) Алексей Иванович, не сердитесь. Сейчас вон гроза начнётся... (в сторону) А дети-то, видно, ещё не нашлись. Как они там? Что там с ними?
Я г о д к а. Сволочи! Гады! (плачет)... Мы всё запомним!..
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Ладно, пойдём.
А к а т о в а. Как же теперь пойдёте (показывает на Ягодку)?
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Мы на машине. (Ягодке) Успокойся, нельзя, чтоб Тихон видел, (поясняет Акатовой) шофёр.
А к а т о в а. Ну, идите, провожу вас.
Ягодка, Капитолина Викторовна, Акатова выходят. За окнами ворчливый и близкий рокот грома, лай собак, выстрелы, колокол.
Пауза.
Вбегает Фраго, он в сильном возбуждении, мечется по комнате, Ищет чего-то, держит что-то под полой халата, бросается на пол, из-под халата выпадает топор, хочет лезть под стол. Звучит раскат грома чудовищной силы. В момент удара молнии за окнами, вдалеке, вспыхивает пламя. Фраго замирает в непо движности, смотрит в окно, поднимается, топор остаётся лежать на полу. Новый удар грома. Пламя за окнами разгорается. Выстрелы, лай собак, колокол.
Ф р а г о. (голосом, полным отчаяния и страдания) Аа.. аа.. аа!! (падает, корчится на полу).
Декорации постепенно исчезают. Смолкает лай собак. Прекращаются выстрелы. Колокол звучит всё ближе, гуще, величественнее. Последнюю минуту колокол умолкает. Пламя захватывает всю сцену, слышится жадный и жаркий его треск. Тишина.