Последняя картошина пошла в суп, и овощной запас иссяк окончательно. Виктор помешивал кипящий бульон. И тут погас свет. Несколько секунд он смотрел на варочную панель, где больше не светились цифры нагрева. В комнате раздался плач. Ребёнок негодовал, что мультфильмы отключили раньше срока.
- Что случилось? - спросила жена, появляясь на кухне с телефоном в руке. Будто сама не понимала.
- Электричество кончилось. Но суп я доварил.
Суп жену интересовал в меньшей степени:
- Его ведь включат. Должны включить. Интернета тоже нет.
Виктор прикрыл кастрюлю крышкой. Подошёл к окну, отодвинул горшок с разросшимся кротоном и выглянул на улицу. Было часов восемь. В августе в это время уже темнеет. В подъезде напротив и в соседних домах не светилось ни единого окна. Фонари вдоль дороги погасли. Призыв на рекламном щите покупать масло "Крестьянское настоящее" едва читался. А на перекрёстке у парка так и стояла брошенная позавчера "Волга". Ни полиция, ни эвакуатор не приехали забрать её. И ни одной другой машины, ни одного пешехода. Конечно, город у них маленький, но не до такой же степени.
Опустела без тебя земля... Грустная песня, хотя и красивая.
Ни ночью, ни следующим днём электричество не восстановили. Жена рыдала, сжимая ставший бесполезным смартфон. Сотовая связь также приказала долго жить. Виктор сидел на диване у чёрного прямоугольника телевизора и молчал. Из-за наглухо закрытых окон в квартире была духота. Ребёнок, одетый в одни трусики, возился на полу со своими игрушками.
В голове всё крутилась та передача, что он смотрел последней по ТВ. По основным каналам весь день шли только фильмы. Некоторые вовсе вывесили полосатые сетки. Но этот канал был региональным и работал.
...Сперва показали переполненную больницу и сошедший с рельсов поезд. А затем дали интервью, что молодая корреспондентка с мешками под глазами брала дома у какого-то академика-вирусолога. Тот полулежал в огромном кресле, поминутно откашливаясь в платок.
- Лунавирус шагает по планете, подминая под себя страны и континенты. Никакие карантинные меры не принесли результата. "Лунная собачка" проникла в Новую Зеландию - последнюю страну, где её ещё не было. Каким вы видите дальнейшее развитие событий? - спрашивала корреспондентка. Виктору понравились её высокие скулы.
Седовласый академик с присвистом вобрал в грудь воздух:
- Если говорить в общем, - он слабо взмахнул рукой. Углубляться в частности сил у него не было. - Возможны три сценария развития. Первый - назовём его "лёгким". Такой наблюдается, к примеру, в Австралии, Индии и ещё ряде стран Юго-Восточной Азии. Там тоже умирают, но летальность по последним оценкам составляет чуть более десяти процентов. А выздоровевшие люди приобретают стойкий иммунитет к инфекции.
- Десять процентов? - перебила корреспондентка, словно в первый раз слышала подобные цифры. - Это значит, каждый десятый в стране умирает.
- Не совсем так, но для простоты скажем - да, - кивнул седовласый.
- И вы называете это "лёгким" сценарием?
- В сравнении с прочими. Для "среднего" процент летальных исходов возрастает до тридцати. Это северные страны, такие как Канада, Швеция, Норвегия. Надеюсь, сюда же войдём и мы.
Послышались всхлипы. Картинка приблизилась, сконцентрировавшись на вирусологе и обширном книжном шкафу позади него.
- Поверьте - в нынешней ситуации это достаточно щадящий сценарий. - Академик поёрзал в кресле. Он словно извинялся за свои слова. - В Средние Века вспышки чумы выкашивали больше половины населения ряда регионов. То есть, в истории нашей цивилизации - это не первое из подобных испытаний.
Рядом высморкались. Корреспондентка вернулась в кадр. Вскинув подбородок, она постаралась вернуть себе профессиональный вид.
- Извините... В мире хаос. Больницы и морги переполнены...
Академик поднёс платок ко рту и в свою очередь натужно откашлялся. На глазах его навернулись слёзы. Их показали крупным планом. Стало видно, что в белках кровоизлияния, а на щеках россыпь красных звёздочек.
- Всё, о чём мы говорим, ужасно, - продолжил он. - Хотя и объяснимо. Без этого не могло обойтись. Но, когда основная волна заболевания схлынет, жизнь начнёт налаживаться. При условии, что мы избежим "тяжёлого" сценария.
- Вы имеете в виду Африку?
- Да. Летальность там достигает восьмидесяти процентов. Даже с учётом точности их статистики. Это - уже конец всякой государственности и прочих социальных структур. Африканский генотип оказался наиболее уязвим к Лунавирусу. Когда-то разумная жизнь вышла из африканской саванны. В будущем уже северным цивилизациям придётся вернуть её на юг.
Слезящиеся глаза смотрели в камеру спокойно. Почти не моргая.
- Вы сказали, что перенёсшие инфекцию приобретают иммунитет.
- В этом залог спасения человечества. Те, чей иммунитет ослаблен хроническими болезнями или имеет предпосылки к заражению, переносят инфекцию крайне тяжело. Это в первую очередь касается стариков и детей. Но молодые, наиболее крепкие люди в возрасте до сорока лет - такие как вы, даже заболев, с высокой вероятностью выздоровят и приобретут иммунитет.
- Но появляются новости о повторных заражениях...
- Это невозможно, - поморщился академик.
- А если всё же возможно? - настояла корреспондентка. Надо отдать должное, она сумела взять себя в руки. И какие всё-таки чудесные скулы. - Если будет иметь место некий "четвёртый" сценарий развития событий?
- Я не вижу к тому предпосылок. Проведённые исследования однозначно определяют стойкость приобретённого иммунитета к вирусу. Если только...
Седовласый пожевал губами, отведя взгляд куда-то в сторону.
- Если только что?
- Если вирус не мутирует настолько, что... Нет, это маловероятно. Все анализы говорят о том, что... Всё... всё будет хорошо.
Он вновь закашлялся. Поднёс платок ко рту. По платку потекло красное. Камера задрожала. Корреспондентка против воли подалась назад.
- Вы обещаете? - Слёзы вновь готовы были прорвать запруду.
- Да, - вымученно улыбнулся академик. В глаза его упала грусть. - За вами будущее, моя дорогая. Постарайтесь хотя бы вы жить в мире с нашей природой. Чтобы ей не пришлось насылать новые сокрушительные напасти.
Жена смотрела передачу вместе с ним. Тут она зарыдала, и Виктору пришлось её успокаивать.
...Ребёнок просился гулять. Раньше на улицу было не выгнать, но после месяца взаперти поход на детскую площадку приравнялся к поездке в развлекательный центр. Сначала они ещё выходили на балкон. Но затем жена запретила и это. Как и проветривания - вирус ведь мог залететь через окно.
- Я не могу дозвониться маме.
Глаза опухли, нос покраснел. Те же признаки, что и при первых проявлениях Лунавируса. Виктор решил не шутить на этот счёт.
- Я тоже. - Он снова смотрел в окно. Подоконник в комнате, как и на кухне, был заставлен кротонами. Жена помешана на этих цветах с толстыми цветастыми листьями.
В смежном подъезде он насчитал пятнадцать белых крестов из наклеенного на стёкла пластыря или бинтов. Условный знак, что людям в этой квартире требуется помощь волонтёров, - купить продукты в магазине или что-то ещё. За последнее время новых крестов не прибавилось. А в окне напротив на подоконнике кто-то лежал. Уже три дня. Если не приглядываться, то можно было подумать, что это груда одежды. Но это был ребёнок. Виктор видел его раньше, тот любил сидеть у окна и смотреть на улицу. Он не говорил о нём жене.
Виктор сходил в туалет. Свет отключили, воду тоже. Но канализация ещё работала. Следовало пользоваться, пока есть возможность. В деревне это не стало бы проблемой. Там сейчас во многих отношениях было проще. Недаром город наполовину опустел. Они не поехали. Решили, что здесь все магазины под рукой и, какая ни есть, но больница.
- В деревню, в глушь... - промычал Виктор, экономно смывая из ведра.
Электричество, интернет и сотовая связь - это ещё терпимо. Но отсутствие воды... С утра, пока текла слабая струйка, они успели наполнить часть ванной, чайник и кастрюлю. Он хотел помыть руки, потом вспомнил.
Пытался читать, но от духоты мозг плавился. Тогда просто лежал и прикидывал, доиграют ли в этом году чемпионат по футболу. Личную встречу двух лидеров как раз отменили из-за общего карантина. В других странах игры тоже прекратились. Скукотища. Раскрасневшийся ребёнок маялся и хныкал, постоянно пил, жалуясь, что вода тёплая.
- Поиграй с ним хоть немного, я уже не могу, - велела Жена.
Сама взялась поливать ненаглядные цветы. Ещё и опрыскивала их из пульверизатора. Виктор ничего не сказал. Лишь бы занималась чем-нибудь и не дёргала его. Но пришлось придумывать истории с игрушками.
Скорей бы наступил вечер, и стало попрохладнее.
Когда сын уснул, они лежали на кровати в полумраке. Почти не разговаривали. Слушали, может по дороге прокатит машина или где-то прозвучит сирена. Виктор проваливался в дрёму. Город снаружи молчал. Тот и раньше был тихий - не город, а большая деревня. Но ему нравилось. Речка. Парк через дорогу. Парк - это жучки. Их там полно. В детстве они называли их солдатиками. Только эти были с жёлтым крестиком на красной спинке. Да... жуки.
- Может, поедим в деревню к моим? - предложил он не в первый раз.
- Там тоже болеют.
У него брат подцепил вирус. Мать работала в больнице, брата удалось пристроить. В общем, не лучшее положение. Жена права, - там болели, а они пока держались. Но сидеть изо дня в день в четырёх стенах...
Жена прижималась к нему жарким боком. Всё держала смартфон, глядя на экран, где вместо уровня связи был крестик. Сплошные крестики... Виктор лежал, раскинув руки. От него разило потом. Раньше они раскрыли бы балкон. С улицы доносились бы голоса гуляющей молодёжи, дурацкий смех и музыка из проезжающих машин. Хотелось пить. И есть.
- Завтра схожу в магазин, - сказал он.
Жена дёрнулась, видимо, задремала.
- Остались только крупы. Но без электричества их не приготовить, - пояснил он. - Да и варёный рис в меня уже не лезет.
Жена слушала. В полумраке её лицо повернулось к нему. Кожа влажно блестела. Виктор уставился в потолок. А ведь вначале карантина они каждый вечер смотрели фильмы и кувыркались в постели. Высыпались вдоволь. Было здорово, - когда ещё официально отправят с работы по домам на неопределённое время.
- Нужно запастись водой. Хлебом. Ещё чем-то, что не надо готовить.
В деревне был огород. И двор, где можно гулять за забором, ни с кем не контактируя. Надо было ехать. Если болеют везде, то что уж. А город вымрет быстрее деревне - это очевидно.
- Я боюсь, - прошептала жена.
От неё тоже пахло. Она всегда была у него чистюлей. Виктор жалел её. И в то же время... Одному ему обо всём думать?
- Не ходи. Ты заразишься.
Как же жарко. Виктор сел на краю кровати.
- Пожалуйста, - мычало рядом. - Подождём ещё денёк, может связь восстановится. Что-то скажут в новостях. Или объявят по громкой связи.
Он направился на кухню. Взял стакан, открыл кран. Из крана донёсся тяжкий вздох. Виктор подошёл к окну. Без фонарей разглядеть что-то снаружи можно было с трудом. В отдалении ему почудился мелькнувший силуэт. Он вглядывался в сумрак. Нет, ничего не разобрать.
Ночью он видел сон.
...Ему позвонила сестра жены. Он называл её ООН - организация обмена новостей. Человек, который вечно в курсе всех дел. Смотрит каждую новостную передачу, и все соцсети под её зорким надзором. Это бы и ладно, если бы она не считала своим долгом просвещать о "текущих событиях" окружающих. И почему ООН позвонила ему, а не жене?
- Один там рассказал, откуда всё пошло, - вещала телефонная трубка. Виктор жарил себе яичницу, одновременно помешивая кашу для малого. - Английские учёные выяснили. В общем - человечество само во всём виновато. Так загадили природу, что теперь она нам мстит. В вечернем выпуске снова показывали тех жучков с жёлтым крестиком, ты видел? Они сейчас повсюду. Не только у нас - по всему миру! И вот внутри них жил Лунавирус. Жуки от него не умирали, а только плодились с огромной скоростью. От этих жуков мы болезнь и переняли, когда кто-то в парке гулял или в лесу. Но поначалу вирус на людей никак не действовал. Никто даже не думал, что он заразен. А он, оказывается, уже несколько лет передавался от человека к человеку. Учёные нашли антитела почти у каждого проверенного. Представляешь - почти у каждого! Может, все на планете уже были заражены и никто об этом не знал!
Виктору хотелось отложить телефон и спокойно доготовить. Но он слушал, зажав трубку плечом, а освободившейся рукой придерживая сковороду.
- Вирус тихо сидел, никак себя не проявляя. Но в этом году случилась какая-то фигня уже с растениями. Они изменили эту... ДНК своей пыльцы или что-то такое. В общем, аллергия уже несколько лет била все рекорды. Я сама каждую весну едва не умираю. И тут эта пыльцы как-то повлияла на вирус в крови людей и активизировала его! И пошло-поехало. Вот такая жуть... Карантин продлили до конца месяца, слышал? Вы в деревню едете?
- Пока думаем, - ответил Виктор.
- Мы тоже думаем. Ну, если что-то новое узнаешь - звони.
- Да-да... Ты тоже звони.
За окном был тёплый летний вечер. Жена укладывала сына. Сегодня они собирались посмотреть "Достать ножи 2". Детективы любили оба, а тут ещё отзывы хорошие.
Карантин. Его вводили во всех странах. Подобное уже случалось пять лет назад. Пропуска, песни на балконах, обвал цен на нефть, нестабильность рубля. Ничего - пережили, можно и повторить. Жизнь ускоряла свой бег. Когда-то подобные меры вгоняли людей в панику, а теперь никто даже не удивлялся.
Поначалу народ, конечно, ломанулся на шашлыки. Лето, солнце, карантин. Потом начались штрафы и возмущения по поводу "охреневших властей". Всегда ведь найдутся самые умные. Когда ситуация продолжила ухудшаться, на улицах появились армейские патрули. Про количество смертей замалчивали. Конечно, появлялись видео из больниц. Истории о мертвецах в запертых квартирах. Но выступлений или беспорядков почти не было. Все сидели по домам как миленькие. Просторы интернета дымились от ругани доморощенных вирусологов. Всё чаще звучало мнение о полной бесполезности карантина как такого. Новости смотреть интересно. И чем дальше, тем интереснее - такой мазохизм. В других странах ведь ещё хуже. Правительство пыталось что-то делать. А потом, буквально в течение одной недели, народ начал умолкать. Новых сведений поступало всё меньше. Это казалось чем-то невероятным. Даже страх от того был какой-то вялый, не серьёзный. Всё происходило слишком быстро. Главное, ты сидел за надёжно запертой дверью, и тебя это словно бы не касалось. Кто-то из знакомых, конечно, тоже заразился. Кто-то у кого-то умер, не без того. Но чтобы умирало столько... Дурь какая-то.
В последние дни заговорили о том, что пандемию остановит лишь приход зимы. Что холод убьёт вирус в воздухе и всех носителей среди насекомых. В первую очередь жучков. Что будет следующей весной, пока молчали. Тут дотянуть бы до зимы ещё четыре месяца.
..."Жучки", - подумал Виктор, открыв глаза.
За окнами светало, но было ещё рано. Он спал без одеяла и всё равно взмок. Рядом сопела жена.
Стараясь не шуметь, Виктор поднялся.
"Жучки", - вновь подумал он, чистя зубы. Ими кишел весь парк. И в деревне тоже хватало, даже в дома лезли. Тогда некоторые "специалисты" ещё утверждали, что ничего страшного случиться не может. Ведь в природе всё гармонично. Не может природа уничтожить сама себя. Но дезинсекцию начали... Виктор прополоскал рот, набрав воду кружкой из ванной. Щетина уже грозила перерасти в полноценную бороду. Остатки воды выпил.
Потом в детской встал возле кровати сына и смотрел, как тот спит. Как часто дышит. Как прилипает влажная подушка, и что на шее появилось раздражение потницы.
Он перевёл взгляд на икону Спасителя на полке в шкафу:
- Господи, будь милостив к нам, грешным. Спаси, сохрани и помилуй. Не погуби. Помилуй...
Как же от него воняло, - в квартире совершенно нечем было дышать. А на улице прохладненько. Предвкушение прогулки дарило оживление. Виктор облизал сухие губы. Хотел собраться по-тихому, чтобы никого не разбудить. Может, успеет вернуться, пока его ещё спят. Уже натягивал штаны, когда из спальни показалась жена.
- Решил выйти пораньше, - сказал он. - Пойду в круглосуточный "Магнит", который ближайший. Если он работает.
- Не ходи, - попросила она, но совсем без огонька. - Если ты заразишься, что мы будем делать?.. И неизвестно, что там вообще. У людей крыша едет, - таких показывали, взорвали бензоколонку.
Помятое, какое-то отёкшее со сна лицо. Ещё и заплачет сейчас.
- И что ты предлагаешь? - спросил он, прекратив одеваться и взглянув на неё.
- Я не знаю. - Руки опущены как плети. Ночнушка эта её безразмерная. - Я просто боюсь.
- А ты не бойся. Может, выяснятся какие-то новости. Раз мы не болеем, значит и другие тоже не все заразились. А то сидеть без интернета и не знать, что происходит в мире, как-то неуютно.
Он старался говорить ободряюще.
- Я быстро. Туда и обратно. Лучше скажи, что ещё купить.
Смотрит и молчит. Потом всё же сказала:
- Купи молока. И хлеба. Если есть, возьми яиц... Холодильник ведь не работает, где мы будем всё хранить? - вот уже плачет.
- Ещё чего? - поторопил он.
- Возьми обязательно воды! И... я лучше запишу.
Пусть пишет. Виктор пока проверил, на месте ли паспорт. Жена закончила рукопись и зачитала ему список, чтобы точно ничего не забыл.
- Если с тобой что-нибудь случится...
- Ничего не случится. Рано или поздно нам всё равно придётся выйти. Лучше раньше, пока в магазинах продукты не испортились. Там тоже холодильники отключили... Принесу чего-нибудь сладенького, угу?
Ему хотелось наружу, на свежий воздух. "Магнит" притягивал.
- Надень перчатки! И маску.
- Маски у нас закончились, - напомнил он. - Их должны носить больные, а не здоровые. А сейчас на улице вообще никого нет.
- Наденешь! Ты не выйдешь без маски и перчаток.
- Я пошёл. Я быстро.
- Витя! - Слёзы катятся по щекам. - Не ходи...
- Не кричи - разбудишь. Всё будет хорошо... Мусор, заодно, выброшу.
Мусора скопилось уже два мешка. Он хотел поцеловать её, но не стал. Поцелует, когда вернётся с полными пакетами. Тогда смогут забаррикадироваться ещё на неделю.
Хлюпая носом, жена заперла за ним дверь.
День выдался хмурым, и в подъезде было темновато.
Он выбросил мусор в мусоропровод. Разило оттуда как из помойки. Лифт само собой не работал. Виктор направился к лестнице, но остановился и свернул к дверям соседей. На их лестничной площадке помещалось четыре квартиры. Они были знакомы со всеми, но с одними общались чуть больше. Супружеская пара уже в возрасте. Хорошие люди. Дети у них жили в другом городе. Он как-то помогал им заносить новую кровать.
Виктор нажал кнопку звонка. Подождал. Позвонил снова. Потом хлопнул себя по лбу и постучал в дверь кулаком.
- Любовь Николаевна, это Виктор! Я иду в магазин, может, вам нужно что-то купить?
На прошлой неделе, когда на улице ещё ходил народ, соседка сама звонила к ним. Он хотел открыть, но жена сначала посмотрела в глазок.
- У неё всё лицо красное. - Отшатнулась, как будто её током ударило. - Она больная. Нельзя открывать.
- Надо узнать, в чём дело, - возразил Виктор. Конечно, глупые слова, но в тот момент они такими не казались.
- Ты что. Вирус передаётся воздушно-капельным путём. Мы не откроем.
Как рассказывали по телевизору, после заражения болезнь несколько месяцев могла протекать без явных симптомов. А затем подъём температуры, разрыв сосудов по всему телу. Мелких капилляров на коже, в глазах и носу - кровь течёт изо всех щелей. Но основная опасность - это внутренние кровоизлияния. Отёк лёгких и мозга.
- Откройте, пожалуйста, - донеслось из-за двери. - Мне нужна помощь.
Звонок издал очередную трель. Прибежал малый узнать, в чём дело. Виктор стоял как пришибленный. Это было... неправильно, не по-людски.
Теперь в дверь стучался он сам. Виктор подёргал ручку. Конечно, они могли уехать к детям. Он подошёл к другим дверям. На стук никто не ответил. Но вторая дверь оказалась не заперта. Здесь жила молодая семья с девочкой возраста, как их сын.
- Соседи, вы дома? - спросил он.
Ударившая в нос вонь говорила сама за себя. В прихожей стояла обувь. В коридоре валялась разорванная подушка, весь пол усыпан перьями. От порога просматривалась часть спальни, - угол кровати, на которой кто-то лежал. Он видел только голую ступню. Издалека было не понять, принадлежит она мужчине или женщине. Это и неважно. Возле подушки простёрлась мёртвая собака. Из этих маленьких домашних.
Виктор задержал дыхание и закрыл дверь.
Воздушно-капельным... Он резко выдохнул. И побежал. По лестнице, вниз, до самого низа. Весь взмок, хотя они жили всего на третьем этаже.
Он вышел на улицу под нависающее серое небо. Лицо омыло ветерком. Виктор вобрал полную грудь. До чего же было хорошо. Он постоял некоторое время, держась за угол дома. Хотелось просто дышать. И ещё бы водички попить. В магазине вода должна быть. Народ сметал гречку, туалетную бумагу и замороженную курицу. О том, что может не стать ещё и воды, никто не мог даже помыслить.
От ветра и влажной футболки по спине побежали мурашки. Следовало надеть свитер, но не возвращаться же. Тем более магазин был в пяти минутах ходьбы... Рядом пролетел красный жучок. Виктор проводил его взглядом.
Пока шёл через двор и потом до перекрёстка, никого не встретил.
Ещё было слишком рано. Народ ещё спал.
Я сегодня до зари встану... Он перебежал дорогу у неработающего светофора. Город опустел. Словно у них готовились снимать какой-то фильм и всех временно удалили со съёмочной площадки. Такое прежде показывали в новостях - пустые улицы Рима и Мадрида. Тогда там уже вовсю бушевала зараза, а здесь она только входила во вкус.
Магазин, куда он направлялся, был минимаркетом, о чём сообщали метровые буквы на крыше. Всё необходимое в шаговой доступности. Прямо перед его входом помещалась большая цветочная клумба. И посреди неё лежала мёртвая собака. Везёт ему сегодня на мёртвых собак. Эта была здоровенная, с густой белой шерстью. Явно домашняя. Он невольно замедлил шаг. Оскаленная пасть демонстрировала отменные клыки. Воняло от неё уже прилично. На светлой шерсти хорошо различалось множество красных жучков с жёлтым крестом на спине. Словно рассыпанные ягоды. Жучки ползали туда-сюда. Но многие не двигались, будучи дохлыми. Как завороженный Виктор смотрел на них. Жуки тоже умирали. Лунавирус убивал собственных носителей. Только это ничего уже не могло исправить.
Воздушно-капельным... Он закрыл нос и рот ладонью. Тупица, надо было взять маску, трудно было что ли.
Обогнув клумбу, Виктор подошёл к магазину. На ступенях валялись голуби. Он насчитал пять штук. Обычно птицы кормились здесь, подбирая крошки и выклянчивая семечки. Если бы жена увидело это... Никого внутри сквозь панорамные окна он не увидел, но дверь была открыта. Минимаркет уже был кем-то взломан, либо просто брошен.
Оглянувшись по сторонам, Виктор локтём толкнул дверь. Вошёл и встал на сгруженный коврик. В магазине царил полумрак. Он потянул воздух носом, - тухлым ещё не пахло. И то хорошо. Пахло спиртным. Полки с алкоголем помещались возле входа. Они были заставлены, но в одном месте некто спешащий опрокинул ряд бутылок. Лужу вытирать не стали, предоставив ей испаряться самой.
- Эй, кто-нибудь есть?! - спросил Виктор.
На столе возле двери, где обычно перекладывают продукты по пакетам, лежала забытая газета. Он посмотрел дату - старая. Всю первую полосу занимало похожее на полумесяц изображение Лунавируса с четырьмя жгутиками в его нижней части. Что-то эти жгутики значили, он забыл что. Внешний вид вируса выучил, наверное, каждый человек на планете. Жгутики были согнуты в лапки. Полумесяцу также пририсовали зубастую пасть с капающей из неё слюной. Вирус-такса бежал по глобусу, и от него во все стороны удирали континенты. "Лунная собачка" - так его называли. Некоторые видели в том намёк на внеземное происхождение инфекции. Муссировалась теория, что вирус завезли на Землю вместе с лунным грунтом ещё в XX веке, долго изучали в секретных лабораториях, и вот он вырвался наружу. А как иначе объяснить подобную смертоносность? И, конечно, до того зараза подчистую уничтожила всё древнее население Луны.
На развороте ещё помещалось фото главного санитарного врача и начало интервью с ним.
"Мы проявляем сдержанный оптимизм, - прочёл Виктор. - Для каждого из нас сейчас главное - сохранять самоизоляцию... Наша планета болеет. Природа породила этот вирус, и мы надеемся, что она же поможет нам с ним справиться. По всему миру ведётся разработка вакцины, а параллельно и лекарственных препаратов на основе эффективных природных агентов. Кто сделает первым, тот поделится с остальными. Вполне вероятно, что это будем именно мы. Опыт пятилетней давности нам очень пригодится".
Продолжение статьи следовало читать на третьей странице. Виктор не стал. Потом говорили, что наши разработки не показали положительного результата. Не удалось подобрать антидот или что-то такое. Теперь все взгляды были прикованы к Китаю. Там дела продвигались вроде как лучше.
- Ладно, - сказал он, отбросив газету и оглядываясь. - Не для того мы здесь. Мы здесь - мародёрничать.
Тележки были сдвинуты как попало. Он выбрал одну и покатил по рядам. Странное было ощущение находиться здесь, когда вокруг никто не толпился. Полки были основательно прорежены. На кафеле у стеллажа с консервами малоприятной жижей растеклось разбитое лечо. Консервы - это то, что надо. Пусть остались в основном рыбные. Хотя нет, банку тушёнки в самом заду полки он всё же отыскал. Лечо тоже возьмём.
Когда ещё только думали вводить карантин, народ уже ринулся делать запасы. Ходили по три раза на неделе закупаться на неделю. Гречка, макароны, что там ещё. Как безумные сметали всё подряд. Но продовольствия хватало, и за ночь продавцы снова заполняли прилавки. Постепенно ажиотаж пошёл на убыль. Виктор ему вовсе не поддался. А тут всё же решил запастись. Европу лихорадило, в Москве экспоненциально росло число заражённых. Он начал понемногу закупаться. После работы брал пару упаковок того или другого. Без паники и суеты. Бытовую химию. Туалетную бумагу. Крупы. Но когда жена сказала, что эту гречку уже складывать некуда, он прекратил страдать глупостью. Да и лень стало. Не могло такого случиться, чтобы придя в магазин, невозможно было найти в нём хоть что-то съестное.
В общем-то, он оказался прав.
Корзина с картофелем почему-то лежала на боку. Клубни раскатились по полу, часть их смяли подошвами. Виктор взял пакет и стал собирать. Захватил три упаковки моркови - мытой, той что подороже. Ещё свёклы. Помидоры с огурцами не обнадёживали. Было навалом тыквы, которая никого не прельстила. Руки тянулись сразу и за всем. Но унести столько он бы не смог. И тут его осенило! Он возьмёт тележку, одолжит на недельку, а потом вернёт.
Настроение всё улучшалось.
Затарившись овощами, он перешёл в отдел круп и макарон. Здесь с выбором было заметно хуже. Более дешёвые марки смели подчистую. Полки оголились. Остались элитные итальянские каннеллони с феттуччини. Пожав плечами, Виктор взял их. Из круп только ячневая и какой-то булгур... Он вспомнил, что электричества нет и как всё это готовить? В конце концов, всегда можно было разжечь костёр во дворе и стряпать на нём. Малому понравится.
Хлеба нет. А вот печенья - навалом. Как и шоколадок. Шоколадок побольше, побольше. Дальше отдел с минералкой. Загружаем... Виктор вытер трудовую испарину и взял стеклянную бутылку "Боржоми". Открыл и в один заход вылакал всю. Солёненькая, вкусненькая. В азарте покупок он совсем забыл о происходящем снаружи. Проторчал в магазине уже минут тридцать, и до сих пор других покупателей не объявилось. А ведь, если кто-то выйдет из дома, то первым делом направится именно сюда.
Надо подождать ещё.
Пока же к молоку. И что там в списке?
Виктор полез в карман, когда услышал звук падения. Словно маленький взрыв у задних стеллажей. Сердце ёкнуло так, что мигом бросило в пот. Весь выпитый "Боржоми" выступил на лбу и в подмышках.
- Здесь кто-то есть?! - спросил он громко. - Я не вор. Мне нужны продукты и дверь была открыта.
Виктор оставил нагруженную тележку. Перехватил пустую бутылку за горлышко и двинулся в направлении шума. Просто что-то свалилось с полки. Сейчас всё выяснится... Никого он не встретил, нашёл лишь разбившуюся от падения банку кофе. Точно, ещё кофе взять.
На обратном пути завернул в отдел гастрономии. Холодильники отключились, и через пару дней есть что-либо из этого будет уже небезопасно. Так зачем продуктам пропадать впустую? Он выбрал палку сырокопчёной колбасы. Надкусил хвостик, стянул оболочку и вгрызся.
С трудом прожёвывая кусок, думал:
"Я не вор. Я с радостью заплатил бы, только некому... Судя по всему, магазин уже начали разграблять. А теперь ещё и камеры не работают... Надо набрать домой из того, что подольше не портится".
Рядом с прилавками гастрономии располагалась дверь в подсобные помещения. Виктор ещё жевал, когда эта дверь чуть приоткрылась, чтобы в щёлку был виден зал. И сразу захлопнулась. Но он заметил её движение.
Колбаса была забыта. В нём взыграл охотничий инстинкт. От него прятались, его боялись. А ему нужно было увидеть ещё хоть кого-то.
Виктор бросился к двери. Распахнул её и оказался в полутёмном коридоре. Если бы его хотели подловить и двинуть по башке чем-то тяжёлым, момента для того был самый подходящий. Но никто его ничем не двинул, а впереди за поворот коридора завернул человеческий силуэт.
- Стойте! - крикнул Виктор. - Мне надо с вами поговорить!
Он кричал и бежал вдогонку.
За поворотом нашёлся запасной выход на улицу, над ним небольшое окошко. Дверь надёжная, железная. Открыть её так быстро не успели бы. А значит, неизвестный нырнул в ближайшее помещение. На двери в него висела табличка со снежинкой: "Холодильные камеры".
Здесь его порыв несколько поугас. Виктор остановился, переводя дыхание. Потом постучался.
- Спокойнее! - сказал он, заходя внутрь. - Я не опасный, слышите? Я увидел вас и... На улице нет не души, вот я и подумал...
Окон здесь не было. В тусклом свете из коридора Виктор различил целый ряд холодильников. Больших вертикальных и горизонтальных, как в торговом зале. Ещё какие-то шкафы. Здесь сохранялась прохлада. У стены прямо на полу валялась груда мороженой рыбы в полиэтилене. Под рыбой растекалась лужа.
Виктор придержал дверь. Он никого не видел. Похоже, этот шустрик всё-таки выскочил на улицу.
- Есть здесь кто-нибудь?
На ответ он не надеялся. Уже хотел идти обратно, когда в комнате вспыхнул свет и ударил ему в глаза. Он поднял ладонь, заслоняясь.
- Ай, - послышалось рядом. - Не хотел светить вам в лицо.
Луч фонаря отпрянул в сторону. К Виктору из-за холодильника поднялся невысокий мужичок, что прятался там, сидя на карачках. Даже в полумраке блеснула знатная лысина.
- Я тоже не опасен, - сказал неизвестный. Прочистил горло и с усмешкой добавил: - Сам не знаю, почему от вас побежал. Сперва вышел, а потом подумал, что это какие-то бандиты. Пришли за водкой или сигаретами. Сюда уже залазили.
- Я не бандит.
Виктору показалось, или от говорившего самого веяло перегаром. Приглядевшись, он заметил бутылку на холодильнике, за которым тот прятался, рядом открытые консервы, колбасная нарезка и разломанный батон - весь набор. Сердцебиение успокаивалось. Виктор улыбнулся. Перед ним был живой человек. Вполне дружелюбный, судя по разговору. А простое человеческое общение сделалось теперь истинной ценностью.
Лысый молчал, встав чуть в стороне и светя фонариком себе под ноги. Не хотел подходить близко, может, боялся заразиться. Как-то неуютно было говорить в этой полутёмной комнате. Да и рыбой подванивало. Скоро много где будет подванивать.
- Пойдёмте в зал, - предложил Виктор. - Пить хочется.
Мужик последовал за ним.
- Продавцов нет? - спросил Виктор. Под руку попался отдел с молочкой. Он достал бутылку кефира. Никакой мысли о воровстве даже не мелькнуло.
- Никого, - мужик осматривался вокруг. - Уже дня три. Народ появлялся, украли кто что и убежали.
- Вы всё это время здесь были? - Виктор вытер рот ладонью.
Мужичок худосочный. Идеально гладкая лысина блестит, на подбородке жидкая щетина. На вид лет сорок пять. А выражение лица как у подростка. В руке он нёс свой фонарик, выключив его, чтобы не тратить батарейки. Взгляд бегает по залу, поминутно возвращаясь к Виктору, но не задерживаясь на нём. Но и того хватило, чтобы увидеть, что глаза у мужика красные как у кролика.
Одинокий мужичок за сорок пять. И без маски, конечно.
- Да нет. - На нём была спецовка, какие выдают уборщикам на улицах, только без оранжевого жилета. - Так, заходил через заднюю дверь со двора. Ну, чего - еда, считай, бесплатная. Выпить тоже бери, что хочешь. Полиция уже не ездит... А у меня мать умерла.
Он глянул на Виктора, то ли ожидая сочувствия, то ли непонятно чего. Прочистил горло. Утёр шмыгающий нос, мазанув под ним кровью.
- Мне жаль, - посочувствовал Виктор. Кефир был нормальный, значит и молоко можно брать. И побыстрее бы со всем тут закончить.
- Мы с ней рядом живём. Умерла, а куда я её? Соседи закрылись и не открывают. Я пошёл взять выпить - помянуть. Думал, как хоронить. Не во дворе же. Вот и...
Мужик кивнул на дверь в подсобные помещения, откуда они вышли.
- Положил её пока в холодильник. Выкинул рыбу и положил.
Вздохнул и замолчал.
- А кто-нибудь из ваших знакомых ещё... встречается? - спросил Виктор. Надо было что-то спросить.
- Давно никого не видел. Но здесь шуровал кто-то прошлой ночью. Я в подсобке был... Может выпьем? - Мужик с надеждой глянул на Виктора. - Помянем мать.
- Я не пью. А что в городе делается известно?
Лысый достал платок высморкаться. Виктор отступил подальше.
- По телевизору говорили, что многие умирают. Что надо не выходить из дому и ждать других объявлений.
- Понятно. Мне тоже надо домой к семье.
Мужик кивнул. Потом вновь глянул на Виктора.
- А, может, я с тобой пойду? - спросил он, на этот раз не отводя взгляда. - Подумал, кто-то зайдёт, я с ним и пойду.
- Нет, - сказал Виктор.
- Сидеть тут в одиночку...
- Не надо со мной ходить, - Виктор добавил в голос жёсткости. По крайней мере, постарался. И направился искать свою тележку. Что ещё взять?
Мужик пошёл за ним, теребя в руке фонарик.
- Давай, наберём еды. Колбасы побольше взять. Водки. Ты не пьёшь - ну, всё равно. Теперь можно воровать, никто ничего не скажет.
"Я не ворую", - хотел возразить Виктор. Только он воровал. Да и не хотел он ничего говорить. Он хотел вернуться к жене и сыну. И запереть покрепче дверь.
Он нашёл тележку, побросал в неё мимоходом что-то, нагружая доверху. Мужик шагал следом.
У выхода из магазина Виктор остановился.
- Не ходи за мной, - повторил он. - Слышишь, не надо. Оставайся здесь, если хочешь. Продуктов хватит. Может, придёт кто-то другой.
А что ещё он мог сказать?.. Он покатил тележку через тамбур на улицу. Один из колёсиков вывернулся и застрял у порога. Никак не получалось его выправить.
- Я помогу, - вызвался мужик. Хотел протиснуться мимо в тесном пространстве.
- Не надо мне помогать! - рыкнул Виктор, сам справившись с колёсиком и пихнув тележкой дверь.
Снаружи солнце пробивалось сквозь пелену туч. Вроде как потеплело. Виктор скатил тележку по наклонному пандусу. Посмотрел через плечо. Мужик следом за ним вышел на улицу, морщась от яркого света.
Виктор прибавил хода, и это было ошибкой. Дебильный колёсик снова как-то неправильно выкрутился. Встал боком. Тяжёлую тележку повело в сторону, Виктор не сумел удержать её. Тележка завалилась. На асфальт полетели бутыли с водой. Пачки с сахаром. Одна из пачек лопнула, брызнув белой струёй. Авария произошла у цветника с его малоприятным содержимым. Он поднял тележку и стал суетно забрасывать обратно "покупки". Сладковато-тошнотворный запах щекотал нос. Ещё и подсолнечное масло разлилось. Руки и продукты стали липкими. Мужик остановился у дверей магазина, глядя на него с усмешкой. Помощь он больше не предлагал. Вместо этого потрогал ногой мёртвого голубя.
Виктор собирал продукты. Поднимая упаковку майонеза, нашёл под ней раздавленного жучка. Эти гады расползлись повсюду. Но затем он взглянул на цветник вблизи и понял, что на асфальт выбралась лишь малая их часть. Целое полчище паршивцев сидело на ограждающем цветник бетонном поребрике. Ещё больше их ворошилось на земле внутри. Красные спинки виднелись на стеблях цветов, на траве, на торчащей собачьей лапе. Поодиночке и сцепившиеся для спаривания. Здесь был их мегаполис.
Виктор выругался в голос, не замечая, что вытирает руки о штанины.
- Собака там сдохла, - просветил его мужик. - Она у нас в подъезде жила. Её, видать, выперли на улицу, чтоб сама о себе заботилась. Вот такие сволочи бывают.
- Я не собаку... Здесь жуки, - зачем-то пояснил он.
Мужик вытянул шею, пытаясь рассмотреть жуков на цветнике.
- Вы не трогайте их. Говорят, от них вся зараза и идёт.
Виктор покатил тележку домой. Обернулся - не тащится ли этот следом. Мужик стоял у магазина, смотря ему в спину. Потом зажал ноздрю и от души высморкался. Виктор прибавил ходу. Ещё раз обернулся. Никто за ним не шёл. Его немного трясло.
А город продолжал молчать, город обезлюдел. Это казалось нереальным. Как дурной сон или наваждение, которое, если моргнуть, должно развеяться. Он моргнул, но машин на дороге не прибавилось. Колесо тележки попало в выбоину, и пришлось приложить все силы, чтобы не допустить очередного опрокидывания.
- Дрянь... Что же это?
По привычке посмотрев влево-вправо, он пересёк совершенно безопасный перекрёсток. Брошенная на нём "Волга" пустовала. Пустовали машины и на ближайшей парковке. Их выставили здесь ровными рядами, доверили охране сигналок и разошлись по домам, надеясь в скором времени вернуться. "Скорое время" оказалось понятием растяжимым.
Виктор катил тележку, оглядываясь по сторонам. В городе обязан был быть кто-то ещё из здоровых. Он смотрел в окна, - может, мелькнёт чьё-то выглядывающее на улицу лицо. Пусто. Наваждение не думало развеиваться.
У их дома высились две огромные сосны, остатки леса, что рос здесь в прежние времена. Вечно на них гнездились вороны, гадившие на проходящих внизу. И сейчас на дереве чирикала какая-то птаха. Виктор с радостью бы послушал, но на земле среди шишек валялось несколько её подружек. Он не заметил их до того.
Ладно. Главное, он закупился.
- Надо собирать вещи, забивать багажник провизией и сматываться в деревню, - сказал он всё проясняющемуся небу. - Там лучше. Там родня.
Жена рыдала над своим онемевшим телефоном. Он пока держался. Он всегда был сдержанным. Но увидеть мать хотелось до ужаса.
Двор не выказывал признаков обитания. Солнце светило вовсю, но никого это не волновало. Их дом состоял из четырёх расположенных квадратом корпусов по девять этажей каждый. Сотни окон. И нигде нет человеческого лица. Лишь белые кресты.
Виктор теребил ручку тележки. Он хорошо закупился. Он молодец.
Оставив тележку, он отошёл за угол. Мало культурного справлять нужду в собственном дворе, но... По стене дома в щелях кирпичной облицовки ползали красные жучки. Лезли всё выше и выше. Длинные живые вереницы. Копошились, словно муравьи на своём муравейнике. Виктор с мстительным усердием стал сбивать их струёй. Это за то, что нам пришлось выучивать разницу между смертностью и летальностью. Паскуды!
Боже, чем он занимается... Он оставил жуков в покое. Прикрыл глаза.
Тишина. Слышно как дует ветер и как всё щебечет беззаботна пташка. Никаких посторонних звуков. Точно он находился не в городе, а где-то в лесу. Весь мир опустел. Взял и опустел, он остался в нём один одинёшенек.
До чего же жутко.
Но лишь пока не откроешь глаза. Потому что это - неправда.
Он закончил орошать стену. Пока застёгивал ширинку, взгляд упал на одну из припаркованных во дворе машин. В ней сидел человек. Виктор вздрогнул, отворачиваясь.
Человек не шевелился. Он подошёл ближе.
За рулём сидела женщина. Свесила голову на бок, словно спала. Виктор постучал по стеклу. Кожа женщины была в красных звёздочках. Из уха вытек и застыл на щеке кровавый ручей. Судя по одутловатости, в машине на дневной жаре она провела... Да что он мог в этом понимать! Насмотрелся тупых фильмов...
Но, что он понял точно, это то, что город полнился непогребёнными мертвецами. Большинство их лежало в своих кроватях, некоторые сидели в машинах, а кто-то мог и на скамейке в парке. Кому повезло, тех засунули в холодильник, что без электричества начал размораживаться и течь.
В конце дороги из снов и стихов табличка с надписью: "Смерть"...
Виктор схватил тележку и покатил домой. Его там ждали.
Кое-как взобрался на третий этаж. Вот он уже у дверей своей квартиры, запыхавшийся, хрипло дышащий. Здесь он стянул ботинки, штаны и футболку. Бросил всё на лестничной площадке и только после этого постучал. Он слышал, как с той стороны подошли, но не отперли, пока не посмотрели в глазок.
Наконец дверь открылась. Жена отступила в сторону, пропуская его.
- Папа вернулся! - закричал сын. - Папа - ты голый! Ты купил что-нибудь вкусненькое?
- Купил, - Виктор завёз тележку в прихожую. - Одежду я оставлю снаружи, потом соберу и постираю.
- Сколько всего... Магазин работает? - спросила жена.
- Открыт, но продавцов нет - бесплатная распродажа. Продуктов пока достаточно. Потом схожу ещё раз, я не всё взял.
Он направился в ванную. Жена за ним.
- Кого-нибудь видел?
- Полей мне, - попросил Виктор. Пока мылил ладони, думал, рассказать или не стоит. - Никого не видел. Все сидят по домам. На улице только собаки... бегают.
Он дважды вымыл руки. Теперь переодеться. Жена пошла разбираться. Виктор слышал, как она ругала сына, когда тот хотел залезть в тележку, где всё грязное. А потом жена завопила как безумная. Следом заплакал малой. Оправляясь на ходу, Виктор выбежал в прихожую. Жена прижимала ребёнка к себе, отойдя от тележки, но глядя на неё во все глаза. Что тут ещё стряслось?
- Жуки! - Жена указывала пальцем на стоящую посреди прихожей тележку. - Ты принёс жуков! Они заразные!
По пачкам с чипсами, наваленным им сверху, ползали красные спинки. Увязали в плёнке разлитого масла. Один провалился сквозь прутья тележки на пол. Виктор взирал на жуков, а жена без умолку кричала. Вечно она боялась всякую ползучую мелюзгу как дитя.