Возможно, мир сдвинула некая титаническая воля. Но с той же вероятностью это могло явиться лишь закономерным действием сил, что некогда сформировали саму Вселенную и до сих пор поддерживали её вращение. Теперь это называют "Столкновением". Ведь та же жестокая воля или бездумная случайность подвергли смещению и другой мир. Два параллельных бытия соударились, наполовину разрушив друг друга, и вместе с тем их разрозненные части слились, дополнив друг друга до некоего целого и нового.
Тогда всё изменилось окончательно.
Сколько прошло лет? Не так уж много. Теперь за временем следили как-то меньше. Такая извечная проблема прошлого, как нехватка времени, потеряла свою актуальность. И она нескоро вернёт её. Ошмётки людского социума ещё только силились собраться вновь, дабы почувствовать себя хоть сколько-то стабильными, выражаясь понятиями ушедшей эпохи. Останки высокой цивилизации, попираемые грязной пятой средневековья. Причём, чужого.
В условиях безвластия и фактического хаоса определяющим для всякой общины становилось выживание. В основе выживания же лежит взаимопомощь. Особенно, когда имеешь дело с "другой стороной".
...Болота полнились костями. Похожие на серые мертвецкие короны, они торчали из травянистых кочек, превращая их в венценосные головы. Черепа скорбно взирали со дна прозрачных баклаг. Только голые костяки, никакой плоти или клочьев одежд. Не смотря на жару и влажность, даже гнилостного запаха здесь почти не ощущалось.
Поднимающиеся испарения смердели зеленью, заставляя обливаться потом. Но девочка того словно не ощущала. Ловкой змейкой она бежала впереди, шлёпая по тёплой жиже босыми ступнями, как по ровной дороге.
- Не торопись, а то провалишься, - крикнул он, сам едва удержавшись от падения в очередную илистую яму.
Деньки, когда он мог преодолеть, не запыхавшись, любую полосу препятствий, отдалялись всё более в прошлое. Как и само это прошлое. Мир сместился, но от прежнего осталось немалое наследие, что в новых реалиях было незаменимо, как и в старых. Он крепче сжал потёртую рукоять бластера. Верный друг обращал в ошмётки любую цель, не зависимо от того, с какой "стороны" находился. Вот только насчёт боеприпасов... Потому в другой руке он нёс подобие самодельной секиры. Безотказная штука, одним ударом разрубившая удава, что свесился прямо перед ними с ветви дерева, когда они только вступили в трясины. И если это дело удастся решить лишь с её помощью - дёшево и сердито, как говорили когда-то - было бы отлично.
Место находилось даже не на границе, а уже за ней. По здравому разумению им следовало держаться отсюда подальше. Но кто в нынешних условиях говорит о здравомыслии?
Чем дальше они заходили в болота, тем меньше девочка разговаривала, хотя до того, в поселении, лепетала без умолка. И как только увидела его, всё тянулась взять за руку. Её говор он понимал, пусть и с большим трудом, чем у других. Она тоже была из пришлых, и местные чурались её, как и его. К тому же произошедшее сказалось на детской психике не лучшим образом. Но дорогу она запомнила и могла провести по ней. И это в... Сколько ей? Десять лет? Максимум двенадцать.
Девочка юркнули под спадающие ветви местного подобия ивы, только с длинными мягкими иглами вместо листьев. Завеса колыхнулась и опала, скрыв убогое лоскутное одеяние, заменявшее ей платье.
- Подожди! - позвал он, ускоряя шаг.
Ей следовало оставаться в поле его зрения... Лезвие секиры раздвинуло ветви, свет солнца на миг померк, влажное и мягкое скользнуло по спине.
По другую сторону открылось свободное пространство. Густые заросли и затянутые ряской омуты остались позади. Поверхность болот в этом месте вздувалась холмами. В центре одного из них зияла нора, уводящая в сырую тьму. И вот здесь уже ощущался запах.
Девочка присела чуть в стороне у каменной глыбы, нарывом вспоровшей покров мха, найдя, наверное, единственное более-менее сухое место во всей округе. Уткнулась лбом в острые коленки, крепко зажмурилась и закрыла уши ладонями. Он расслышал её поскуливания.
- Это здесь? - зачем-то спросил он. - Здесь... Не бойся, малышка. Мы найдём твоего папу.
Надежды на благополучный исход не то, чтобы не было изначально, но теперь не осталось вовсе. Один взгляд на эту нору вызывал отвращение. Клоака, обиталище гнусной мрази, только и способной зародиться в здешних местах. Никто не смог бы уцелеть, даже будучи затащен внутрь ещё живым.
"Прости милая. Ты переживёшь эту потерю, ты такая сильная и смелая. Я никогда не встречал таких смелых. Сам я в твоём возрасте обмочился бы раз сто ещё на подступах к болотам, а ты довела... Теперь я позабочусь о тебе. И никто больше не причинит тебе вреда. Обещаю".
Он обещал, и он пришёл. Ведь теперь это и их земля тоже. А значит, человек будет на ней хозяином, а не добычей. Так было прежде "там", так будет теперь и "здесь". Они очистят новый мир от подобной скверны, пройдутся по ней стальным катком, выкорчуют из её вонючих нор, выжгут дотла. Они сделают жизнь похожей на прежнюю. Для начала, хотя бы в этом отношении. А дальше - дальше будет видно.
В горле пересохло, а он как назло забыл флягу. Вся одежда взмокла и липла к телу. Благо здесь отчего-то совсем не водилось комарья... Под ногами хрустнуло. Кости рёбер, вмятые в мокрый грунт подошвой его армейского ботинка. Рядом лежала ржавая винтовка с разбитым прикладом.
Он слышал, что в болотах обитало племя каннибалов. И что они вопреки своим сухопутным соседям пытались воевать с переселенцами. Копьями и стрелами, против автоматического оружия и огнемётов. Кого-то им всё же удалось завлечь в топи. Вроде как не без помощи чародейства. Встречаться со всякого рода тварями в человеческом (и не только) обличье на "этой стороне" ему уже доводилось. А вот насчёт колдовства он поверить пока был не готов.
Не только они почувствовали запах, но и их почуяли.
Из норы донеслось приглушённое эхо, словно кто-то там пробудился и заворочался. Послышалось хлюпанье. По растёкшейся у входа луже побежали дрожащие волны... Прежде он боялся, как и все. Но то время тоже ушло в прошлое. Хватит бояться. Уже хватит... Он утёр стекающую в глаза соль. Снял бластер с предохранителя и направил ствол в зев норы.
Да, мир сместился, и не для них одних.
- Выходи, тварь! - рявкнул он. Так, чтобы голос разнёсся далеко окрест, чтобы его услышала всякая мерзость, что ещё могла таиться поблизости. - Выходи и сдохни! Человек пришёл за тобой!
Скверна показалась из своего логова.
Некая помесь гигантского таракана и мокрицы. Жирный бурдюк кишок, несомый полудюжиной растопыренных лап. Башка с зубастой пастью, пригодной лишь для того, чтобы рвать и глотать.
Нет, нормальная мать-природа такого бы не сотворила...
Тварь выбралась наружу и замерла на месте, уставившись на чужака. Принюхивалась, ощущая запах его пота или даже крови. Она не торопилась. Не по-звериному разумный блеск мелькнул в выпученных буркалах. Какие-то мысленные потуги совершались под её толстокостной черепушкой. Тварь была старой и осторожной. Сколько уже подобных смельчаков являлось к ней, и ото всех их она оставила лишь обглоданные напоминания.
"Привыкла иметь дело с запуганными селянами. Привыкла утаскивать под землю, во тьму и хрустеть там костями".
- Ты думаешь, что я не первый у тебя, - произнёс он с ухмылкой. - Но и ты не первая у меня, крошка.
Гадина, наконец, решилась. Поднимая фонтаны брызг, устремилась в атаку. Её прыти можно было позавидовать.
Рука почти не почувствовала отдачи выстрела.
В последний момент она попыталась увернуться. Раньше такой трюк возможно и срабатывал... Сгусток раскалённой плазмы полоснул её по шее и вырвал кусок с загривка. По инерции тварь просеменила ещё пару шагов и рухнула мордой вперёд. Поверхность раны дымилась, плоть под ней запеклась коркой, из трещин которой, как маленькие родники, пробивались кровавые потоки. Лапы забились в корчах, разбрызгивая воду, мягкое брюхо поджалось. Болота огласили булькающие хрипы.
Краем уха он услышал детский крик. Малышку он успокоит попозже. Сперва следовало добить. Убрав бластер в кобуру на поясе, он перехватил секиру в обе руки. Пришло время немного поразмяться.
Он шагнул и разом провалился по колена - дрянь! С утробным чавканьем выдернул ногу, оставив ботинок в трясине. Освободил вторую ногу. Всего на секунду он потерял тварь из вида. Когда вновь перевёл на неё взгляд, та успела приподняться на передних лапах. Замутнённые болью буркала взирали на него в упор. С ненавистью. Пасть раскрылась.
Секира поднялась, но гадина плюнула раньше.
Вязкая струя ударила в лицо, залепив глаза. Он попытался стереть её свободной рукой. Пальцы лишь размазали слизь. И он не смог отвести их обратно. На воздухе эта клейковина мгновенно схватывалась. Его окутал мрак, в котором совсем рядом находилась смерть.
Рот ему не заклеило, и он заорал.
Близкое движение он не увидел, но ощутил каждой клеткой тела. Секира ударила в слепую, вырвавшись из руки. Он продолжал тянуть залипшую ладонь, чувствуя, как лопается кожа на лице. Ему всё же удалось оторвать клок и открыть один глаз. В застлавшей мир алой пелене он различил огромную тень. Тень обрушилась на него.
А над болотами летел надрывный детский плач.
- Папочка! - Она выскочила из-за камня, полностью скрывавшего её до того и, не глядя под ноги, бросилась вперёд.
Когти твари впились в спину распростёртого человека, наполовину погрузив того в болотную жижу. У головы мужчины ещё поднимались всплески пузырей. Скверна вскинулась на девчонку. Чей разбег закончился у её лапы. Грязная щека прижалась к холодной чешуе.
- Папа!Папочка! Он ударил тебя. Тебе больно?.. Поешь, папочка. Тебе надо набраться сил...Теперь они боятся ходить, но я приведуещё... Только ты вернись.Поскорее вернись ко мне.
Уродливая башка, в которой торчала секира, склонилась над детской головой, словно желая утешить. И отпрянула. Скверна попятилась. Принялась извиваться, пока причиняющая боль железка не отвалилась... Её искалечили. Этот чужак... Исходящий от него запах - она больше не могла удерживаться. Сперва она поест. А потом заползёт обратно в свою нору и уснёт там. Во сне раны затянутся быстрее. И во сне она будет думать об исправлении ошибки. Пока прежняя память ещё сохранялась, не вытесненная напором тупых хищных инстинктов, возвратное обращение должно было быть найдено. Ведь снаружи её... его ждали.
Хозяин болот насыщался. Девочка стояла рядом, покусывая тонкие синеватые пальцы.