Девочка нашла маму у фонтана. Вместо того, чтобы слушать Ванду, она разговаривала с каким-то усатым человеком. На голове незнакомца красовался такой же цилиндр, как и у мамы, только не голубого, а изумрудно-зелёного цвета. Рядом стоял салатовый чемодан на колёсиках, и было совершенно непонятно, приехал этот человек или, наоборот, уезжает. Папа сидел на скамейке с другой стороны фонтана и что-то рисовал прутиком на дорожке, а его колпак валялся на траве.
Матильда помахала маме рукой, но та её не заметила. Тогда девочка пошла к папе. Она положила колпак на скамейку и сердито сказала:
- Я вас чуть не потеряла, а вы меня совсем не ищете!
- Не волнуйся, - рассеянно ответил папа, - сейчас кое-что закончу и начну тебя искать.
- Поздно, я уже сама нашлась. Что ты рисуешь? Буквы и цифры?
– Это не просто буквы и цифры, это формула влияния гипотетических объектов на пространство и время, а это, - папа начертил на песке длинную волнистую линию, - это график…
- Понятно, - перебила его Матильда, - то есть, всё равно непонятно. А мама с кем разговаривает? Кто он такой?
- Хранитель какой-то… Или Смотритель?..
Папа наморщил лоб, затоптал середину линии и нарисовал её заново, но уже по-другому.
- Вспоминай! – потребовала девочка. - Он что-то хранит или за кем-то смотрит?
- Кто?
- Этот усатый.
- Аааа, усатый… Он за сказками присматривает, значит, Смотритель. Он нашей маме очень обрадовался, здравствуйте, говорит, сударыня, какое счастье, что в городе появился ещё один сказочник, то есть, сказочница. Пришлось маме объяснять, что она не настоящая сказочница, а костюм ей поносить дали, и вообще она сюда только на лето приехала. Дальше я не слушал, мне как раз одна идея в голову пришла, я в сторонку отошёл, чтобы обдумать спокойно, и сразу ты прибежала... - папа тоскливо посмотрел на свой график.
- Я сейчас опять убегу, - пообещала Матильда, - и ты будешь думать дальше. А почему ты меня не спрашиваешь, кто это был в красном плаще?
- И кто же это был в красном плаще? – папа дорисовал к формуле ещё несколько букв и ногой стёр с дорожки волнистую линию.
- Инкогнито, вот кто!
- Не может быть! – папа взволнованно вскочил со скамейки.
Матильда удивилась, но только на секунду, пока не сообразила, что он подскочил вовсе не от слова «инкогнито», а для того, чтобы начертить новый график.
- Ладно, я пошла.
- Иди, дочка, иди, а я пока здесь посижу.
Интересно, о чём мама говорит с этим Смотрителем? Девочка пошла было к ним, но увидела, что в дальнем конце аллеи, у главных ворот, появилась Белоснежка.
«Странно, - подумала Матильда, - как она там оказалась? Только что была на лестнице вместе с Синди и Вандой, а теперь стоит у ворот. Как она прошла мимо фонтана? Почему я её не заметила?»
Девочка вспомнила про шапочку и передник. Где бы ни стояла Белоснежка, лучше поскорее их вернуть, а то так и придётся ходить с ними весь вечер. Но куда же они делись? Неужели она опять их выронила? Нет, дорожка пустая, только папины рисунки на песке перед скамейкой. Скамейка… Она положила их на скамейку! Где же они тогда? Вот сидит папа, рядом с ним - колпак с Полярной звездой, а больше ничего.
- Ты не видел вещей Белоснежки? – спросила Матильда.
- Я ничего не видел… - папа нарисовал прутиком несколько новых закорючек.
Девочка проверила под колпаком. Пусто!
- Папа, они были такие… такие… такие белые и немножко зелёные, потому что я их в траву уронила.
Папа пробормотал:
– Чёрный-белый не берите, «да» и «нет» не говорите, вы поедете на бал... бал… бал-интеграл…
- Шапочка! И передник!
- Интеграл… Интеграл!
Папа вскочил на ноги.
- Нашла! - воскликнула Матильда. – Ты же на них сидел!
– Молодец, ты всегда всё находишь, – папа затоптал закорючки и написал новую формулу.
Матильда отряхнула шапочку и попыталась разгладить передник. К зелёным следам от травы тут же добавились бурые разводы и грязные пятна. Да уж, её руками сейчас ничего не отчистить, а вот испачкать – запросто.
«Верну, извинюсь и больше никогда ничего белого даже пальцем трогать не буду, - пообещала она себе. - Где же Белоснежка? Она давно должна была сюда дойти!»