Итак, не растекаясь мыслию по древу, сразу возьмём быка за рога и поставим вопрос ребром: что есть стихосложение и для чего люди пишут стихи?
Ответ прост: "аз" - они пишут, потому что когда-то Марья Ивановна научила их выводить буквы и затем слова. Молодец была эта Марья Ивановна! А Нина Сергеевна поощряла любые потуги в сочинительстве, щедро расточая похвалы и ставя пятёрки и, изредка, четвёрки - исключительно в педагогических целях.
Дальше: почему пишут стихи, а не прозу, не картины, не формулы, в конце концов? Не лозунги на транспарантах? Почему стихи?
"Буки" - им кажется, что стихи писать легче. А уж это из области личных пристрастий и логическому осмыслению не подлежит. Им, поэтам, мнится, что рифмованные строчки нисходят на них, что это - Дар, это - Муза, это - Вдохновение, следовательно, требует непременного изложения, иначе, отвергая божественные дары, они совершат святотатство.
Бедные поэты, и с ними стихоплёты и рифмачи! Если бы они только знали, что находятся в плену могучего суеверия, да-да, иначе и не назовёшь, суеверия не самого древнего на этой планете, но необыкновенно устойчивого, подкреплённого безусловным авторитетом древнегреческой культуры, воспевавшей божественную деятельность рапсодов!
Подумать только, как изменился бы мир, если бы древние возвели в ранг высокого творчества для избранных, например, вязание на спицах! Кстати, занятие отнюдь не простое и вовсе не механическое, особенно если речь идёт о вывязывании цветистых узоров. (Автор этого сообщения уверяет - слагать стихи гораздо проще, чем забацать хоть какую средненькую трёх, - да что уж там! - двухцветную кофточку). Улыбнись же, читатель, и представь на мгновение, как выглядели бы редакции издательств, простите, редакции хитросплетений, заваленные мягким цветным барахлом. Причём одни авторы присылали бы исключительно свои пинетки и носочки, или даже помпончики, зато другие удивляли размерами огромных просторных свитеров, - таких больших, что кутать в них озябшие ноги могла бы вся редакция, причём одновременно. И великое множество этих вещей отбраковывалось по причине несоответствия сезону, моде, идейному направлению, из соображений практичности... да просто могло не подойти по размеру!
Поэтому, логично предположить, что в мире поэзии вершится нечто подобное. И тогда тот, кто принимает грудами словесное плетение, - цветистое, ажурное, прочное, как рыболовная снасть, или мягкое и пушистое, - должен изобрести какой-то универсальный критерий, который поможет ему, не слишком щупая, меряя и взвешивая, отбрасывать в сторону часть этих прелестных для их творцов вещичек. И тем самым облегчить бремя Великого Сортировщика.
Я бы на месте этого несчастного, сначала прицепилась бы к швам.
- Неправильный шов! - говоришь вязальщику, и человек или пятится в благоговейном почтении к авторитету, ЗНАЮЩЕМУ, как должен выглядеть правильный шов, или требует:
- А покажите!
Ну, можно показать: у вас на такой случай лежит пара коробочек с Идеальными Образцами - хорошо разутюженными, присаженными и, несомненно, превосходными. Надпись на коробочках: "Читаем классические стихи". "Сколько лет этим вещам?" - думает про себя пытливый вязальщик.
- Я был уверен, что мода несколько изменилась с тех пор! - осмеливается заявить этот олух вам вслух.
Не уступайте! Вы и так потратили на него достаточно времени! Если все начнут запросто приносить Вам всякое, связанное кое-как, Вы задохнётесь под кучей этого добра! Вас накроет трикотажная волна! Смотрите самозванцу прямо в глаза и будьте непреклонны:
- Распустите шов, может быть, даже всё изделие, затем весело, с энтузиазмом, про-ра-ботайте: сплетите заново. Да, и подумайте о размере!
Оп! Человек ушёл, жакетик унёс. Дай бог, больше не вернётся, а если и вернётся: тогда, возможно, мы подумаем и решим - стоит ли иметь с ним дело?
Поверьте - сработает! Половину вязальщиков вы больше не увидите...
Кстати, годами копаясь в ремесленных поделках, вы заметите, что перестали дорожить этими, по сути, никчёмными тряпками. Вас ничем не удивишь. Эксклюзивность, оригинальность - кто знает, как к ним относиться? И можно ли это надеть? А если надеть, не выставишь ли себя на посмешище? Не-ет! Вон - в левом углу лежит очередная Вещь известного вязальщика Крючкотворова. Его изделия носят, узнают, и поэтому Крючкотворов - верняк. А все прочие экзерсисы пусть разгребает кто-то другой. Да, и задвигать Крючкотворова нет никакой причины, а ещё - Спицын, Узелкович, Мохеров, Выплетайло. Есть с кем работать, было бы здоровье!
Но мы несколько отклонились от темы. (По секрету: автор не великий спец в стихотворчестве, поэтому ему и поручили сделать сообщение - здесь работает принцип: "Меньше знаешь, лучше спишь, легче мыслями соришь").
Итак, поэта к славе или, на худой конец, к обыкновенному человеческому признанию, ведёт множество дорог. Но они крайне запутаны, и редко кому удавалось обойти тот участок пути, на котором угнездился критик-Прокруст.
В первую ночь Прокруст приглашает гостя на кровать Глагольных Рифм.
У хозяина есть и другие ложа, но об этом тебе, начинающий поэт, лучше не знать...
Пока... Возляжь на первое, а там увидим, что тебе отрежут: может быть, жонглирование рифмами станет для тебя физически невозможным.
- Итак, любезный: что у вас торчит выше изголовья? "Ушла - цвела?" Просто смешно! Отрезать! А в ногах что спустилось с кровати до самого пола: "Напряглось -встало, повяло - упало?" Отрезать, голубчик! Ну разве так можно? Вы вообще о чём? Ах, пейзажные мотивы, времена года, а я то, грешным делом... Ну да бог с ним... Вот, лучше слушайте, бессмертное: "Владимир-солнце пировал, меньшую дочь он отдавал..." Простите, хм, хм, это Пушкин. Он у меня ночевал, да, на этом самом ложе, да, ножки были чуть длинны, голова не вмещалась, но мы это обосновали, это же - ПУШКИН!!!
А вот ещё: "За что нас только бабы балуют, и губы, падая, дают, и провожают до вокзала и от вагонов отстают..." М-м да, это Вознесенский, если мне память не изменяет, сложный случай, но я его тоже отпустил - имя, понимаете, имя. Московский Прокруст пропустил, питерский - пропустил, а я, представьте, вдруг начну резать... нехорошо!
Кажется, вспомнил - очень удачный пример, как раз для вас:
Тили-бом, тили-бом!
Загорелся кошкин дом (Ах, как замечательно: образно, певуче!)
Кошка выскочила,
Глаза выпучила...
(Скотина!) Забудьте, это неудачный пример.
И Прокруст ходит, ходит туда-сюда перед гостем, скорбно восседающим на ложе Глагольных Рифм, ходит, ходит, и находит - Редьярд Киплинг!
Этих глаз не любил ты и лжёшь
Что любишь теперь, и что снова
Ты в разлёте бровей узнаёшь
Все восторги и муки былого!
Ты и голоса не любил
Что ж пугают тебя эти звуки?
Разве ты до конца не убил
Чар его в роковой разлуке?
- Но, позвольте! - вскакивает возмущённый неизвестный поэт, - я принёс Вам такие же рифмы: любил-убил, лжёшь-узнаёшь!
- О, ну что вы принесли, скудоумный? Кое-как срифмованные глагольные окончания? А это - Киплинг, это - эпоха, это стиль! А вы - любил-убил... фу, фу, как нехорошо с вашей стороны!
- А Саша Чёрный вам нравится? - закидывает удочку гость, которому что бы ни говорить, лишь бы потянуть время до обрезания.
Критик-Прокруст напрягается:
- Ну?
- Цитирую - гнёт своё зарвавшийся стихоплёт, - "Давайте спать и хныкать и пальцем в небо тыкать...."
- Вот именно, голубчик! - накидывается в ярости на поэта Прокруст, - Давайте уже спать!!! - и валит бедолагу на своё ложе, и ну хоть что-нибудь, ну хоть самую малость, но отрежет от тела или от души - бабочки поэтиного сердца.
А в это самое время где-то на другой счастливой дороге другие поэты "едут, и смеются, пряники жуют!"
Вам обидно?
А мне нет.
Когда их пытались догнать Прокрусты и кричали вслед: "А не то, гляди, поймаю - пополам переломаю, будешь ты, невежа, знать - наше солнце (в смысле солнце русской поэзии) воровать...", они просто не оглядывались, продолжали ехать, и петь, и жевать свои пряники, потому что разрешили себе делать то, что сердцу мило. И в конце концов Страна Поэзия "и приняла, и обласкала, и обняла, и в вешних далях им качала колокола..." - прелестно и очень, очень мелодично.
В общем, всё сложилось удачно.
К Прокрусту всё равно заходят, и его хирургическое вмешательство со временем стало даже приносить обществу немалую пользу. А те, кто с пряниками в руках, изучают потихоньку дактилоскопические рифмы и пишут в своё удовольствие.
И, возможно, когда-нибудь, хоть по забывчивости, Прокруст процитирует их...