Она начала фокусничать вскоре после отлёта с Земли, но cначала я не придал значения её выдумкам. Семь месяцев полёта к Марсу, потом, после приземления, ещё месяц в закрытом корабле, пока твердеют купола над базами, - никто и не думал, что будет легко. Я снисходительно наблюдал, как развлекалась команда под руководством Полины.
Она сорвала с запакованного рулона кусок. Тот был прикреплён cверху на упаковку в качестве образца, как будто на Марс везём обычный материал для теплиц, как будто эта угольно-чёрная, как самая непроглядная ночь, синтетическая подушка не стоит 200 евро за квадратный метр. Формально Полина ничего не нарушила, - кусок сожгли бы за ненадобностью в конвекторе... Но она не предупредила меня.
Она сделала в квадрате несколько надрезов. На небольшом листе (бумагу мы экономим) написала от руки: "Внимание! Воскресная премьера спектакля!" Поиграв в задумчивости маркером, изобрела концовку, умело расположив буквы полукругом: "Цветок, который непросто заслужить". Пьеса. Режиссёр П. Смоленская" и оставила афишу висеть над приборной панелью.
Именно тогда начались cтранности, не поддающееся логическому объяснению. Девять часов до условного "вечера" растянулись неимоверно. Только идиот мог не заметить искривление пространства-времени, вызванное предвкушением Зрелища. Атмосфера внутри корабля сделалась предпраздничной. Мой экипаж едва ли не сучил ногами от нетерпения; каждый час шёл за два. В паузах между работой все приставали к Полине с посторонними вопросами, парадоксальность которых должна была насторожить меня. Но, похоже, я тугодум. А психолог... Психолог как раз она - Полина. И терапевт. И ещё биолог-селекционер. Крохотная община марсианских первопоселенцев задумана как команда специалистов-универсалов. Но во время полёта у Полины немного работы.
Её первый спектакль совпал с вечерним сеансом связи. Капитан экипажа "Красный-3", закончив дежурный вечерний доклад, не сдержал любопытства и поинтересовался: что так внимательно рассматривают мои ребята? Естественный вопрос, люди обычно стараются заглянуть в монитор во время переговоров даже без повода, - хоть какое разнообразие. Сейчас же "Красному-3" видны были лишь спины команды "Красный-5". На экран никто так и не оглянулся.
- Полина развлекает, - ответил я. - Какая-то игра, спектакль. Ещё не видел,
что она придумала.
- А... - кивнул Роберт. Говорить было не о чем, полёт протекал в заданном режиме.
Ощутимо разогрелось левое плечо, за которым в двух метрах сзади, загораживая собой "сцену", расположился мой экипаж в полном составе, даже те, кто заступил на вахту. Я разрешил всем присутствовать на премьере; для систем корабля полчаса без контроля человека, - пустяк... Корабль автономно справится и с полётом, и посадкой. В некотором смысле, мы, экипаж, - не столько руководители, сколько головная боль всех бортовых систем.
Не знаю, что высовывалось в прорезях чёрного квадрата, пока я был занят, но сейчас из дырки слева выступал палец Полины с тщательно прорисованным на верхней фаланге лицом. На ногте наклеена какая-то дробность, имитирующая причёску - самурайский хвост. Самурай горестно, как мне показалось, следил за появлением алого цветка. Цветок "проклюнулся" сквозь надрез и раскрылась изящная шёлковая роза. Она невольно приковала к себе взор, оттягивая внимание даже от согбенного самурая. Вызывающе-яркая на бархатисто-чёрном фоне, с тонкой кружевной каймой по краям лепестков, роза вздохнула, дрогнули гелиевые росинки на её лепестках. И где, и чего умудрилась насобирать наша психолог, чтобы сделать полдюжины странных и изящных предметов, сейчас разыгрывающих нешуточную драму?
- Аромат моих лепестков, их медвяная роса не для тебя! - заявила Роза Самураю. Я хотел хмыкнуть, но вовремя заметил, как серьёзно люди следят за представлением. Сдержался. Разыгрывались не кукольные страсти.
Я попытался найти себе стоящее занятие, но зря - лишь пропустил большую часть представления. Самурай убивался от безысходности, бросался за советом к сосуду Премудрости, - в дизайне сосуда я разглядел задрапированную в тонкую фольгу рукоятку люка ассенизационного отсека.
Потом Гриша, Грег, он же инженер-техник, махровый технарь, помешанный на механике, он же астроном, потому что и на оптике он помешан тоже, он же шеф-повар по велению души, самый серьёзный в нашей команде, вдруг, не теряя серьёзности, прицельно выстрелил кетчупом в самурая. Самурай залился "кровью". Зрители дружно выдохнули, женщины непритворно охнули.
"Он умирает!" - Роза в панике бежала под чёрный квадрат сцены и вынырнула над Самураем. Полина правой рукой обрывала с шёлковых лепестков гелиевые слёзы и роняла их на несчастного в луже кетчуповой крови. Я видел, как полубезумные ждущие глаза Полины остановились на лице электронщика Михаила. Миха осторожно потянулся, достал палец Полины... Не Самурая, - другой, указательный, с нарисованным кротким девичьим лицом и в крохотной белой пачке. Подчёркнуто-трепетно, едва касаясь губами, принялся целовать.
Миха? Что с тобой, брат?
Сверху вниз медленно двигаются губы - страсть ползёт дорогой длинной... Он целует в узоры подушечки, целует вторую фалангу, основание пальца. Осторожно, робко тронул белую пачку пальца-балерины.... Полина откинула голову на длинной беломраморной шее, и замерла, блаженно закрыв глаза. За странной и откровенной игрой в полной тишине напряжённо следили зрители.
Шёлковая роза тогда досталась Михе. Я понял это гораздо позже. В тайну я был посвящён последним, уже на Марсе: когда хозяйка изысканного алого нижнего белья с тонкой кружевной каймой снимала его передо мною, взведённым до предела и растерянным... И я был счастлив. Я был по-настоящему счастлив тогда: впервые я играл свою роль так, что зрители прониклись и отпустили её ко мне - чтобы я мог жить дальше. И всё остальное стало позволено капитану, и я допущен был вступить в чертоги розы.
Вам этого не понять.
Я даже не пытаюсь объяснить командорам остальных экипажей, что происходит в русской колонии каждый воскресный вечер. У них там, я слышал, не всё гладко. Ещё бы. Нас отправили на Марс безвозвратно. Билет в один конец. Нас готовили пять лет, срок достаточный, чтобы свыкнуться с мыслью, что ты улетаешь навсегда. Смерть не нагрянет в условном "прекрасном далёко", - твоя смерть для всех, кого оставил на Земле, станет очевидна в ту самую секунду, когда захлопнется люк шаттла. Для тебя же самого, уж будь уверен, смерть растянется на куцый отрезок вечности под названием человеческая жизнь, и ты обречён провести её, забившись в нору, которую сам себе устроил среди пыльных камней жалкой планеты. Сначала один за другим будут отмирать желания, а с ними многие рефлексы... Да о чём я? Земля, ты знаешь историю каждого, кто променял тебя на Марс. Себе на беду променял.
Трудности начались через год. Они не были связаны с техническими проблемами. Давно затвердели купола над приземлившимися кораблями. Подушка термогрунта легла поверх гидропонной системы, и уже созревал первый урожай, и мы, капитаны, как ни экономили заряды аккумуляторов, изредка разрешали прогулки по Марсу в вездеходе в закатную пору - когда есть чем любоваться не на поверхности, так в небе.
И всё было хорошо. У нас, Красных-5.
И ничего не помогало Красным-1, Красным-2 и остальным: их охватило безразличие, сменявшееся приступами жестокой ностальгии по оставленной Земле. А это - только начало. Позже их охватит паника.
Я знаю, красные изо всех сил спасались работой, электронными играми, чтением книг, йогой. Они перепробовали всё. Мы приглашали их команды к себе в гости. По очереди; база пока ещё плохо справляется с фильтрацией воздуха для большого количества народа. Наивные, мы показывали им воскресные спектакли. Не наша вина, что они не прониклись. Не наша вина, что Полина - одна такая. Гениальный режиссёр и постановщик.
"Да, это очень интересно, ребята, - отвечали Красные-7, на прощание вежливо пожимая нам руки, и снисходительно глядели на Грега, изображавшего птичье сердце. Гриша был убедителен, как никогда: он пульсировал в пластиковом мешке, глянцево-красном, склизком даже на вид (много красного цвета в этой истории, вам не кажется?). Парень вышел из мешка и из своей роли весь мокрый, и потом говорил, что потерял пару-тройку килограммов прямо на сцене. Его партнёрша, Виолетта, изображала Внезапную Любовь Гордых Птиц. У них получилось здорово, - я повторяю слова зрителей, - до головокружения, до прерывистого дыхания. Гриша удалился счастливый, чертоги розы ждали его сегодня.
...Эти воскресные представления в таинственном полумраке, когда зрители подсвечивают актёров аварийными фонариками, работая и осветителями, и музыкантами...
Сняли корпуса с некоторых приборов, лишь только обнаружили, что из них получаются отличные резонаторы. В нашем распоряжении уже есть струнные инструменты, есть ударные, есть великолепные духовые: кораблю больше не подняться с Марса, так зачем ему сотни метров трубок разного диаметра в маневровых дюзах? Действительно, зачем? А то, что каждый раз мне, капитану, приходилось под взглядами всех Красных-5 отступать из-за прихотей психолога, это пустяк.
За девяносто дней до созревания первого урожая Полина преисполнилась таинственной решимости, её глаза блестели. Трудно отличить фанатизм от творческой увлечённости, скажу я. Замысел нашего режиссёра размахом поразил всех. Надо ли говорить, что время пролетело, как скорый экспресс: настолько напряжённой была подготовка. Полина давно фактически единолично распоряжалась нашим свободным временем, теперь она потребовала от мужской половины исполнения акробатических трюков. Впервые мы собирались закачать под купол воздух и собрать на праздник сразу всех колонистов. Любой скажет, не лучшая это идея: расточительная трата ресурсов, но мы сознательно шли на некоторые жертвы. (Мы - это команда, и отдельно - капитан, пытающийся не потерять своё лицо и определиться с оценкой происходящего). Внешний купол вполне надёжно удержит воздух в течение двух суток - хватит времени, чтобы провести генеральную репетицию и показать Великую марсианскую мистерию. Плату со зрителей планировалось брать кислородными баллонами. В ожидании праздника мы жили на высоких оборотах. Наблюдения за системами жизнеобеспечения требовали бдительности, гидропоника время от времени работала неэффективно, и приходилось находить и чистить забившиеся капилляры. И ещё - изматывающие тренировки, для которых мы сначала мастерили, а затем испытывали трапеции, вращающиеся обручи и конструкции для спецэффектов. Самым трудным было найти, из чего соорудить реквизит. Материалов катастрофически не хватало. Кое-что пришлось одалживать у Красных-4, их база ближе. Во время переговоров сделали открытие, что другие красные приписывают русским странное психическое отклонение: безвредное коллективное помешательство, экзальтацию, или что-то вроде того. Бедняги, они нас жалели.
Михал, Грег, Серый, Веня и Влад вынуждены были выкраивать время ещё и для своих собственных воскресных спектаклей. В случае неудачного представления ребятам придётся поститься, вы понимаете, о чём я. Полина всегда предлагала режиссёрскую помощь, но, чем дальше, тем больше парням хотелось удивлять зрителей, а для этого надо соображать самим. И, главное, каждый раз меняться. Изнутри. И покорять. Заслужить розу нелегко.
Женщины готовили свою часть Мистерии, скрывая от нас нечто таинственное и важное. Мужчин адреналинило любопытство: на базе трудно утаить секрет, если он имеет вещественный вид. Но мы ничего не находили.
На пике предпраздничной деятельности нас застала очередная передача с Земли. Мы не сразу поняли, что на Земле пытаются скрасить нашу марсианскую житуху, задействовав нешуточные мощности ретрансляторов, и всё это ради, на их взгляд, супер-жизнерадостного зрелища. Потом обговорили с капитанами точное время встречи межпланетника: с Земли отправлен груз с новым оборудованием, инструментами, лекарствами и прочим жизненно необходимым. Сенсорный рояль, заказанный Полиной, и цветные прожекторы для сцены на Земле не сочли жизненно необходимыми - в списке они не значились, для Полины Смоленской шла только бандероль. А она просто бредила мечтой о рояле, экранах, подсветке и сценических костюмах.
Я долго собирался с духом, прежде чем сообщить режиссёру об отказе Земли, прикидывал, как подойти к ней? Это стало моей проблемой. По-моему, с начала театрального сезона на Марсе у неё была уйма причин возненавидеть меня.
Наконец, я решился. Я впервые вышел на сцену. Полина-режиссёр не посмела отказать и согласилась быть моей партнёршей, а это значило...
Я всё продумал. Не знаю, как мне удалось, в жизни не занимался ничем в этом роде...
Она была Душа. Я - Свиток. На мне она записывала свои сокровенные желания. А потом я включил "Странную песню кометы 67Р" и рукой в чёрной перчатке стёр заветные желания Души. Моя партнёрша замерла, онемев. Затем медленно повернула лицо ко мне, долго-долго поднимались её ресницы - и вот тогда-то я понял на собственной шкуре, каждым своим нервом, кого вёз на Марс. Сначала стал плотнеть воздух между нами двоими: это когда чувствуешь её даже с закрытыми глазами, даже когда стоишь спиной к ней, и в этой сверхчувствительности - всё твоё первобытное начало, и ты ощущаешь себя зверем, самцом больше, чем человеком. Самец в тебе заставляет держать ухо востро, так востро, что натягивается всё, что может натянуться в твоём теле; и всё на взводе, на пределе, ты словно двигаешься по лезвию ножа... Я играл вдохновенно, я жил сейчас в новом теле с бушующими инстинктами, настороженном и чутком к малейшим изменениям вокруг, и - в Ней. Жалкие несколько тысяч квадратных метров обитаемого мира, отвоёванные у марсианской пустоши, вдруг раздвинулись, потеряли границы и стали необъятными. "Вы ничего не можете поделать с длиной своей жизни, но вы можете увеличить её глубину и ширину". Кто это сказал? Какая разница? Вспышкой, просветлившей сознание, оглушающе-внезапно стало понятно и очевидно: моя жизнь, жизнь Полины, Грега, Михала, Серого, Вени, Кристины, Юлии, Виолетты и перешедшей к нам с базы Красных-1 Марселы, - жизнь каждого теперь выглядела океаном полным, безбрежным, как вселенная, жизнь наполнилась смыслом.
...Каждое соприкосновение тел обжигало, я и она сплетались в жутком и волнующем танце.
Зрители вспоминали, что им стало трудно дышать, и они немо молили нас или умереть, или разрядиться друг о друга. В какой-то миг я почувствовал, что заслужил. И допущен. И тогда, отвечая моим чувствам, зал взорвала музыка. Это была "Viva la vida", - лучшая её версия, где солировала божественная скрипка в руках Дэвида Гарретта.
Все были потрясены.
А потом Полина сказала мне, вылюбленному до дна:
- Приветствую тебя, Остроухий!
- Спасибо! - устало, искренне ответил я. - Ты победила, жрица. Послезавтра мистерия, все красные приняли наше приглашение?
- Все, - отозвалась Полина, - но чувствую уклончивость в ответе Красных-1.
- Ты была у них, психолог?
- Да, была. Им не помочь обычными способами. Боюсь, они обречены, если добровольно не пройдут инициацию на сцене. Я рада, что с нами их Марсела. Славная девушка.
- Миха счастлив, - осторожно заметил я.
Михаил был партнёром Полины до того, как к нам перешла француженка Марсела. Все наблюдали первую смену брачной пары, как когда-то следили за самым первым спектаклем, в котором Миха доказывал право на любовь. Или на секс? Кто знает, о чём они тогда условились? Мне важно знать, как к этому относится сама жрица.
Забавная мысль: мы все, в некотором роде, небожители. Вот только проблем от этого не убавилось.
- Откроешь мне тайну женской части мистерии?
- Почему же нет, капитан, - улыбнулась моя роза.
Здесь редко звучит слово "женщина" и, если дела так пойдут и дальше, оно станет анахронизмом. Мужчин всё чаще называют словом "приметники" - у каждого свой признак, подмеченный розами, или подсказанный Жрицей, - мне ещё предстояло узнать этот их секрет. Капитана Красных-3 они назвали Горячий Роберт. У Роберта горячие ладони, красная шея оголена, ему всегда жарко. Кстати, металлы его страсть, плавление, сварка и ковка - способ релаксации.
- Так какой сюрприз приготовили драгоценные розы?
Розы действительно драгоценные. Без них начинаешь медленно сходить с ума, - неважно, допущен ты или не допущен в их чертоги. Полина одним своим присутствием спасала. Наполняла глубину мою, гнала волны-воды к берегам, и берега эти, капитан, как ни верти, как ни хмурься и не обманывай себя - она, она, она.
Полина ответила с нескрываемой гордостью:
- Ты удивишься. Случайно мы обнаружили, что ни одна тыква первого урожая не похожа на другую ни цветом, ни формой. Кожура плодов идеально подходит для праздничных масок, мы отделили всё лишнее, фигурно подрезали края, и даже красить не пришлось - после высушивания кожура сохранила великолепный цвет, только сверху добавили немного росписей. Маски вышли роскошные. Эта планета приняла нас, Остроухий. Ты рад?
- На других базах тоже выросли тыквы, достойные участвовать в твоей Великой Мистерии?
- Нет. Мы проверяли. Читай по губам: Ма-арс прии-нял тооль-ко нас, Красных-5!
- Значит, ты вела правильной дорогой? - улыбнулся я, гладя её плечи.
- Ещё бы! - мурлыкнула жрица.
Я слишком быстро привыкаю к блаженному состоянию близости. Не противостоять друг другу, просто спрашивать и получать ответы.... Полина не способна что-то скрывать: не та МАСКА. Вот в чём суть и соль: маска. Она должна быть у каждого. Ещё бы выяснить, как выглядит моя маска...
Я точно хочу это знать?
Пожалуй, да. Где-то на чёрном, как ночь, одеяле обширного поля зрело и теперь ждёт истинное моё лицо, скульптурно-точный слепок внутренней сущности.
Мистерия воссоединит нас.
Осторожно касаюсь лица жрицы. Она читает движения пальцев: "Полина Смоленская, признайся, кто ты на самом деле?" - мой вопрос завершает большой вопросительный знак на её лбу, с твёрдой точкой в межбровье.
- Я - russian star child. - её голос прозвучал чуть хрипло. Спрятала улыбку?
Некоторое время лежу, распластанный её признанием, и смотрю в потолок. Стар-беби! Звёздная детка! По сути, принцесса.
- Стар-беби только ты? - произнёс, чуть дыша, а сам подумал, что знаю, каким будет её ответ, - весь жизненный уклад в нашей группе свидетельствует.
- Экипаж Красный-5 полностью укомплектован стар-беби, капитан. Кроме тебя.
"Мне необязательно было это знать, так, получается? Формально - да, необязательно. С анкетными данными у всех полный порядок".
- Григорий тоже из... хм, вашей серии?
"Кэп, ты идиот!"
Гриша всегда казался самым нордическим из мужской половины нашего экипажа. То, как он раскрывался на сцене, почему-то не сломило мою уверенность в нём. А должно было, иначе бы не спросил. Гриша - автор самых эффектных флешмобов. Но делает их словно бы равнодушно и отстранённо: скупо, больше жестами, чем словами, втолкует задачу остальным и отходит наблюдать в полном молчании. А когда люди почти готовы, вливается в танец. Именно вливается - свободно и без усилий. И связывает движением арабески сильных и гибких тел. Очень белых тел. В танце белизна, даже бело-розовость, обнажённой кожи команды почему-то смущает меня, словно я был бы неуместен среди...
- Он из первых стар-беби, - говорит Полина. - У его матери и отца разница в возрасте тридцать шесть лет, мать старше и во столько же раз могущественнее отца. Была. Когда родился Грег, ей было шестьдесят шесть. Ты точно не знаешь историю звёзд и их детей? Впрочем, по-настоящему важные сведения были не интересны ни журналистам, ни публике. Масс-медиа рассказывали о наших семьях только сплетни и сочиняли скабрезные историйки. А важно только то, что дети получились непохожими на блистательных королей сцены: полное несовпадение характеров и стремлений, словно на нас природа взялась отдохнуть от суетной и полной ложного блеска богемной жизни. Отцы не понимали нас и потому отдалили. Исключений практически не было - все мы взрослели в дорогих пансионах. Нам по-прежнему стремились обеспечить роскошную жизнь и щедро платили за образование. В роскоши мы не нуждались и не ценили её; тогда родители сосредоточились на нашем образовании. К двадцати годам все мы экстерном получили первые дипломы в самых престижных университетах планеты. Но не перестали учиться. В марсианском экипаже мы по праву.
"Ещё бы! - хмыкнул я, - на строительство ваших тел шли первосортные продукты, за вашим здоровьем с младенчества следил целый штат домашних докторов, ваши мозги совершенствовали лучшие умы планеты, - родители денежным дождём компенсировали ваше рождение не в любви, а из прихоти, и непременно от суррогатных матерей. Вас спланировали, как агроном планирует новый урожай; искусственно смешали генный материал, удобрили им женщину-грядку, и в глубине души вы не можете не чувствовать, что ваше рождение было не более, чем рассудочное взращивание человеческого растения. Как по мне, мода заводить наследников на пороге старческого маразма была искусственно культивирована, чтобы откачать миллионные состояния королей сцены. И теперь рядом со мной возлежит принцесса Полина, крутейшая, - врач, психолог, биолог, но ещё и местная жрица, и роза, - облаком мелкие кудряшки вокруг головы. А хороша же, чертовка!"
- И это говорит остроухий хромец! - прищурилась роза.
До сих пор я был только Остроухий. А теперь, значит, добавилось ещё и "хромец", - из-за свежей травмы ступни... Если на Марсе мистические признаки имеют силу, то мне и жрице со светлым нимбом волос рано или поздно придётся делить сферы влияния. Но не сейчас. Считайте, между нами временное перемирие, чего не случалось с момента первого спектакля. Близится Мистерия - серьёзный повод не думать о противоречиях.
- Ты никогда не задавался вопросом, каким уму непостижимым образом человечество много раз разрушало себя изнутри, но возрождалось? Ради чего? Что даёт людям силы жить дальше среди всех бед, и страданий, и мучительных сомнений?
- Договаривай, - требую я. Чего гадать, пусть говорит жрица.
- Всё просто, Остроухий. Только у человека есть счастливый дар трансформации реальности. Божественный дар. Знаешь, в чём он выражается? Очень просто: это ожидание нового дня, как чуда, как благодати, и желание СО-ТВОРИТЬ его таким...
Она провела тёплой ладонью по моей обнажённой груди и я прикрыл веки. И неожиданно призналась:
- Мы не можем без сцены, капитан. Пойми, это - наше поле! - из-под ресниц я видел, как влажные её глаза блеснули, мне показалось, вызывающе.
- И давно вы стали одержимы театром?
- Взрослея, мы замечали странную и противоестественную тягу к перевоплощению. Сначала мы не верили себе. Каждый избегал сцены, как только мог. В детстве нам довелось наблюдать суетность родителей; мы осуждали их за цели, казавшиеся мелкими, за неутолимую жажду публичности, за мишуру, переполнявшую их жизнь, за паническую боязнь то ли старости, то ли забвения... Но как разобраться, что звучало в нас - гены, или зов сердца? В команде стало ясно, что дипломы и учёные степени лишь шаги на пути к главному. Театр Марса требует особой универсальности, ты сам не раз убедился в этом.
Она помолчала.
Потом спросила, по-кошачьи потягиваясь:
- Видел Влада в работе?
Мне не раз случалось наблюдать скромнягу Влада за работой, и его манеру размахивать инструментом и пританцовывать во время наладки оборудования, а занимается он всем: от бытовых печей до генератора и вездехода. Я думал, причина - музыка в его наушниках...
- Наоборот, ему нужны наушники, чтобы отгородиться от внешних шумов. Он надевает их, когда между делом сочиняет музыку. Он гениальный, он по-настоящему гениальный музыкант, и это для него я заказывала рояль. Зря ты волновался, рояль прибыл. Но хватит на сегодня, Остроухий, мне пора.
- Подожди, не гони меня! - взмолился я. - Как пришёл рояль, если тебе доставили только бандероль?
- Мне прислали рояль и много других очень нужных вещей.
Полина рассыпала на ложе десятки мелких штуковин, напоминающих тонкие пояса разного цвета, плоские коробочки, свёрток, и то, что формой и размером напоминало разве что крупные пуговицы:
- Это портативные голографические проекторы.
У меня даже голова закружилась: последние разработки, да они стоят целое состояние! Годовой бюджет средней по размерам страны валялся, запросто разбросанный по ложу... Королевский подарок! Мощности этих пуговиц хватит, чтобы нарядить в костюмы всех времён и народов массовку Большого театра, и вы не заметите, что на актрисе лишь видимость платья. А Полина уже стояла передо мною в наряде королевы планеты Набу.
Вау - Мистерия обещала быть сногсшибательной!
"Я не делала дневниковые записи две недели, а ведь раньше ничего подобного со мной не случалось. Пришлось поволноваться за судьбу оставленного на Земле; у каждого из нас имелись счета в банках, но сразу после отлёта стало известно, что родственники попытались их присвоить. Мотивировали это просто: в программе освоения Марса отсутствует пункт 'возвращение космонавтов'. Я уговорила Красных-5 превратить деньги в грузы, которые реально переправить на Марс под видом частных отправлений, в этом нам не имеют права отказать. Один только Влад, мечтатель, повёлся на уговоры нежных старших сестёр, и те живо прибрали к рукам его долю наследства, назначив своих распорядителей над его вкладами. Но это всё шелуха прошлого, и скоро отвалится... Здесь же обязанности жрицы отнимали слишком много времени, кроме того, приходилось постоянно посещать базы: психологи не могли помочь своим подопечным и тоже впали в депрессию. А моя команда готовила Мистерию, на которую я возлагала огромные надежды.
Увы, мы не успели совсем немного. Или Красные-1 поспешили...
В день Великой марсианской Мистерии они сожгли свою колонию. Испепелили жилые модули и взлелеянное с таким трудом поле со всем урожаем. Сгорели в очистительном огне, призвав остальных повторить их подвиг во имя человечества.
Причиной стало то, что терзало и мучило всех поселенцев - всех, кроме Красных-5.
Наши базы, и даже пока ещё полупригодные для жизни купола, облюбовала плесень. Неизвестно, чем в будущем закончится симбиоз марсиан и этой крайне живучей формы жизни, пока ещё накоплено слишком мало данных. В настоящее время у плесени масса полезных для нас свойств. Кроме одного. Но оно-то и доставило столько страданий. У людей начинает меняться кожный покров. У всех на лице, пониже глаз по щекам и скулам, от уха до уха, проступили небольшие, но выразительные твёрдые бугры, в четыре ряда. На других базах это явление назвали крокодиловой кожей, и только мы увидели в лицевых буграх сходство с рядами компьютерной клавиатуры. Сначала мы, шутя, подписывали друг другу буквы на каждом бугорке, но через пару недель стали обходиться без подписей, ведь печатать вслепую умеет каждый. Мы касаемся чужого лица кончиками пальцев, печатаем стихи, пожелания или секреты. Приметникам приятно, когда любимые пишут им записки, понятные лишь двоим. Но на других базах люди очень страдают, считая своё новое лицо уродливым.
Я продумывала Мистерию до мелочей, она должна была снять эту проблему, она задумывалась как примирение души и тела. Но стала больше чем примирением - она стала реквиемом по ушедшим в небытие Красным-1.
И мощными аккордами звучал электронный рояль - голограмма с плоской подложкой, по клавишам которой играл Влад. Акробатические трюки мужчин заменили языческий пляс у погребального костра, а прощальная песнь вылилась потоками очистительных слёз, принёсших облегчение. Вскоре все зрители присоединились к нам и стали участниками Мистерии. Шествие нарядных людей в венецианских масках завершило праздник и объединило нас в одну семью. Я видела в прорезях масок, - кремовых с мраморными разводами, малахитовых, яшмовых, янтарного цвета, - сияющие глаза мужчин и ликующие - женщин. Возбуждённые красотой зрелища, женщины со слезами на глазах благодарили нас за всё это великолепие, платья привели их в восторг. Люди Марса будут жить в радостном ожидании следующей Великой Мистерии. Они будут счастливы по-настоящему.
"Вы ничего не можете поделать с длиной своей жизни, но вы можете увеличить её глубину и ширину" - эти слова произнёс со сцены сам капитан. А Красные-5 чуткими пальцами написали их на лицах гостей перед расставанием.
Вечерний спектакль нового сезона назначен на седьмой день после Великой Мистерии. Горячий Роберт попросил для своей команды разрешения стать нашими постоянными зрителями. С просьбой он подошёл прямо ко мне, не к капитану.
Капитан следит за мною. Внимательный прищур цепких чёрных глаз не может скрыть даже маска.
Кстати, его маска самая величественная, но со стороны выглядит несколько зловеще. Ещё бы: её расцветка - сочетание пурпурного с графитово-чёрным, а от лицевой части на лоб и на темя ложится высокий гребень. Получился почти полушлем. Но это именно его маска, мы не могли ошибиться. Все розы наблюдали за их встречей: встречей человека и маски. Капитан вздрогнул, когда увидел свой лик, он потянулся к нему, лежащему среди многих, примерил и уже не смотрел на другие. Мне надо подумать и сделать выводы. Мы не слишком ладили с Остроухим Хромцом до памятного нам обоим воскресного спектакля. Если он думает, что я подожгла базу, чтобы сделать Первую Мистерию незабываемой и провести инициацию всех красных, то меня ждут не лучшие времена".