"129" (венок 2)
Этой ночью цветок орхидеи раскрылся
Поцелуев нектар восхитительных чувств
На Олимпе Дионис нежданно влюбился
И устроил с Вакханками праздник безумств
Мишурой звёздной пыли осыпанно море.
Разливается запах настоя степи.
Южным бризом коктейль ощущений в мажоре
Филармонией звуков цикады в ночи
Удивительный воздух, ночная прохлада
передышку даёт после жаркого дня
обостряя желания нам и награда,
опьянение страстью, любовь пробудя.
Так слиянием тел, вновь плетётся лоза...
Наслаждение счастьем ... сияют глаза.

"130"
Наслаждение счастьем ... сияют глаза.
Незабудки степные, по скалам чабрец -
ароматами травы. Искрится роса...
И тумана волна в искушенье сердец.
Терпкий запах полыни в горящий абсент.
Привкус мёда в бокале и белый мускат
добавляют изысканность в страсти момент,
возбудив интерес - загорается взгляд.
Подыграет с прибоем и шелест песка.
В море тонет остывший до завтра закат,
Зажигаются звёзды, уже так близка,
эта южная ночь и мешает наряд...
Поцелуй приласкает изгиб твоих губ.
Саксофон заиграл и джаз Армстронга труб...

"131"
Саксофон заиграл и джаз Армстронга труб
мягко стелется дымкой тумана у ног.
Попадаешь в район, треугольник Бермуд,
где теряясь во времени чувствуешь вздох,
той эпохи оркестров, нот, шляп и плащей.
Фантомас, Бельмондо и Луи де Фюнес,
колоритны натуры у всех типажей.
И конечно Делон и Джеймс Бонд из повес.
Полыхают от никеля ретро-авто
Мир забором поделен - соц.лагерь и тот
"загнивающий" медленно capital, но...
получилось оно, только наоборот... 
Замечтался, бармен повторяет заказ...
Так уютно в кафешке и слышится джаз. 

"132"
Так уютно в кафешке и слышится джаз.
Южный бриз донесёт аромат шашлыка.
Поспевает румянцем, сочится заказ.
Вот розлита в бокалы уже Хванчкара
и весёлые бесики скачат из глаз.
Опускается в море горячий закат.
У причала колышится старый баркас.
Пара яхт для катанья, фотограф-пират,
атрибут непременный в приморский бульвар.
И людской муравейник снуёт до утра.
Пиво-воды, мороженное - есть товар,
поглощённый голодной толпой на ура.
Одевается море от неба в рассвет.
Вот ещё день прожит и такого уж нет...

"133"
Вот ещё день прожит и такого уж нет.
Постепенно проходит курортный сезон.
К сентябрю отъезжает большой контенгент.
Бархат бабьего лета, да чаще озон,
позволяет дышать и не чувствовать пыль.
Колосится метёлками жёлтый камыш.
И купить без проблем можно курочку-гриль.
Подготовит зимовку полёвая мышь.
Солнце мягко ласкает, совсем не печёт
и приятная свежесть, морская вода.
Млечный путь на пол неба - считай звездочёт,
в куполах телескопы тут жили всегда.
Поспевает в янтарь и как мёд виноград.
Паутина летит и грибной аромат.

"134"
Паутина летит и грибной аромат.
По утрам амальгамой роса на степи.
Будто капельки ртути украсят наряд
для невест, в изумлении суслик свистит.
После лета жирует и карп и карась.
Камыши по ночам под луною трещат.
Зажирела и утка, уже началась
на пернатых охота, вновь ружья палят.
Заблестят на заре шляпы новых грибов,
где коровьих лепешек дымится поклад.
Щёлкнет кнут, да отборная брань пастухов
гонит стадо, есть с норовом или шалят.
Бабье лето, рыбалка с ночёвкой, ставок.
Котелок на треноге, уха, костерок.

"135"
Котелок на треноге, уха, костерок.
Как обычно "правдивый" рассказ рыбаков.
Донки-спининги рядом стоят и звонок
поднимает на ноги, то "взялся" улов.
Закипает бульон из голов с мелюзгой
для навара, отцедится - станет юшкА.
Чтобы высший сорт, варится он с чешуёй,
под конец обязательно водки туда.
Стейки или крупняк завершают процесс,
а по вкусу соль, перец, картошка, укроп...
Настоящее...так скажу - деликатесс.
Деревяными ложками - выступил пот.
На природе с ночёвкой, рыбалка, ставок.
Небо в звёздах, гитара, дымит костерок.

"136"*
Небо в звёздах, гитара, дымит костерок.
Возвращается память назад - стройотряд.
Дискотеки, колхоза клуб, там мастерок
был с утра до заката, но всё равно - рад.
Снова ночь напролёт песни, танцы, любовь.
Провожания с драками, не без того.
Гормональное буйство обоих полов
и желанье любви, да и много всего...
И казалось, что всё и везде по плечу.
За спиной будто крылья растут и в полёт.
Горбачёв с перестройкой разрушат страну.
И Афган окончательный крест ей вобьёт.
Тут явился теперь коммунист-демократ.
У народа украв, за него стал богат.

"137"*
У народа украв, за него стал богат.
Нувориши настроили дачи-дворцы.
За чужой счёт себе сделав жизнь-мармелад.
Перекрасились, вновь став бояре-купцы.
В двадцать лет растащили останки страны.
Непомерною данью обложен народ.
А закон не для них - они Богу равны.
Дифирамбы лишь телевизор поёт.
Вор в законе теперь демократ-депутат.
Партэлита, как раньше у бывшей страны.
Коммунизма на память придумав мандат.
Есть отдельно они, ну а в рабстве все мы.
Не овчарки народное стадо пасут.
Волки то, не стеречь они будут - сожрут.

"138"
Волки то, не стеречь они будут - сожрут.
Мысль мелькает стрелой в воспалённых мозгах
Стая медленно в след друг за другом идут.
Повезло, был с подветренной, не на ногах.
Их двенадцать, в руках-то всего два ствола.
Пожалел, что "Ижевка" с собой, не "Калаш"
Стал вожак, воздух носом втянул и ждала
тихо стая команды...нет, дальше на марш.
Попустило, сердечко в там-тамы стучит.
Закурить, бы сейчас, эх, да только нельзя.
Тут секач проходил, вот и снова трещит...
Точно, он...Рассчитал - в аккурат на меня.
Первый ствол разорвал тишину и жакан
прекратил резвый бег, в землю рылом кабан.

"139"
Прекратил резвый бег, в землю рылом кабан. 
По привычке опять заряжаю стволы.
Поднимаюсь, иду свежевать, но "дружбан"
оживает. Тут мне не сносить головы.
И откуда взялась эта резвость в ногах, 
когда он на меня со всех ног стартанул.
Я как Бубка прыжок, и дуплетом бабах.
Оба рухнули на земь, в ушах стоит гул.
Аромат вдруг пошёл от цветов полевых.
Будто я на рыбалке и ловится лещ.
Видел много и разных входных пулевых,
но калибр двенадцать, это страшная вещь.
Жалко, пол головы разнесло кабану,
ведь хотелось мне очень трофей на стенУ.

"140"
Ведь хотелось мне очень трофей на стЕну.
Но не будет наверное в этот сезон.
Гонит ветер волну, срывает ей пену.
Дождь заходит с востока и пахнет озон.
Раскисают в кисель грунты на просёлках.
И мигрирует птица на зимний сезон.
А под хвоей маслят в прибрежных сосёнках,
да лисичек в степи, что засеян газон.
Покороче стал день и вырастут ночи.
Карп на ямы залёг и на хочет карась.
Лишь судак, ещё окунёк между прочим,
рвут блесну из руки на зимовку кормясь.
Осень поздняя, снова спрячутся снасти.
И в наркоз до весны рыбацкие страсти.

"141"
И в наркоз до весны рыбацкие страсти.
Котелки и палатки, оставим мангал.
Барбекю с шашлыками праздничной масти.
Дача-сауна, там есть камин и причал.
На замену готовы: ружья, патроны,
сапоги, камуфляж и с биноклем ягдташ.
В сентябре открывать охоты сезоны.
Капсюля, бекасин, порох и патронтаж.
Камыши, утки, лодки, плавни, собаки.
Перепёлки, поля, куропатки, фазан.
Закипает шурпа, охотничьи враки.
Удивляет "правдивость", краснеет казан.
На природе фуршет, под дичь всем нальётся.
Догорает закат, душа улыбнётся.

"142"
Догорает закат, душа улыбнётся.
Снова город встречает и волны шумят.
Опустелый бульвар, в кафе не прийдётся
стол заранее брать, вновь пустые стоят.
Изменяется цвет воды и желанье
искупаться уходит само по себе.
А душа одевает маску сознанья
с ностальгическим сном об ушедшем тепле.
Только тело поёт, не мокнет от зноя.
От защитных очков отдыхают глаза.
Не охота лишь сердцу снова покоя.
К счастью тянется, как за солнцем лоза.
В ожидании встречи притихла любовь.
Ждёт удобный момент, чтоб контузила вновь.
***
"143" (веночек 4)
На закате сборы уток на ночёвку.
Сделав круг над водоёмом и с посадкой.
Брал дедуля, а я был ещё мальчонкой,
с ним на птицу и стрельнуть давал украдкой.
Камышами весь поросший в плавнях берег.
Спаниель наш, Тоша, умный был собака.
Как скубали, помню, с этой дичи перья.
В казане шурпа кипит, тот слышу запах...
Куропаток бег и взлёт свечой фазана.
Тошкин взгляд застыл - и поднятая лапа.
И всегда за нас переживала мама.
День летел, что дробь, с рассвета до заката.
Продолжение традиций непременно.
Будет внук - и на охоту, несомненно.

"144"*
Будет внук и на охоту, несомненно.
Угораздило, чтоб тут рванул Чернобыль.
У девчонок-то тех лет, теперь проблемно.
А вот было бы иначе, то давно бы.
И рождаются кругом одни калеки.
Генофонд весь тут угроблен изначально.
И текут с болезнями людские реки.
Государству нашему накласть - печально.
Раздувается голодомор тридцатых,
А наследье девяностых незаметно.
Крайних не нашли тогда, загнуть бы маты.
А теперь уже пора решать конкретно.
Независимость чья? Празднуется гордо.
А правительства - от своего народа.

"145"*
А правительство - от своего народа
разворует все кредиты по кубышкам.
Двадцать лет прошло - ни фабрик, ни завода.
Те, что были - на металлолом все, крышка.
Тут дорогами ведь ездить (даже пеше)
невозможно стало, чтоб не портить ноги.
На руинах от колхозов скоро леший
нам экскурсии устроит. Будем строги:
Так кому здесь стало лучше и сытнее?
Кто и от кого совсем тут независим?
Не живут, а выживают, кто сумеет...
Остальные...с кладбища не пишут писем.
Облапошенный в четыре президента.
И какого ожидать всем дивиденда?

"146"*
И какого ожидать всем дивиденда?
Что останется на смену поколенью?
Мыть машины родственникам президентов,
Да гарсонами на цирлах в услуженьи?
Отрабатывать проценты от кредитов,
на которые жирует эта нечисть?
В Робин Гуды, нет скорей пойдут в бандиты.
Повторится всё по новой - бесконечность.
От бандитов в президенты, всё реально.
Выдающийся пример для подражанья.
Избиратели бездумны - вам анально,
Каждый, чтоб почувствовал в себе вниманье.
Вы не видели страны с таким окрасом?
Жаль, не ту страну назвали Гондурасом.
***