Спальный вагон
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Поезд "Владивосток-Москва", спальный вагон, пассажиров мало. Новогодняя ночь приносит сюрпризы. Чтобы спасти страну от катастрофы, требуется совершить подвиг. Способны ли на него случайные пассажиры?
|
![[]](/img/k/kowalxkow_t_n/sv/train1728.jpg)
-1-
Маленький, элегантный Рабби Йоханан благоразумно сел в поезд во Владивостоке. Поезда надежны, самолеты же низвергаются с неба без всякого предупреждения. Утомленный дорогой путник ехал из далекой Маньчжурии в город Вильнюс. В аптекарском саквояже его лежали шерстяные носки, вареная курица в фольге, Тора и две кошерные ватрушки. Выглядел служитель культа под стать профессии: черный лапсердак, котелок, из-под которого торчали завитые пейсы, борода. Первые два дня пути рабби отсыпался.
В канун Нового года поезд намертво застрял на сортировочной станции. Уши словно заложило, вагон, скрипевший всю дорогу точно Ноев ковчег, погрузился в тишину. По неизвестной причине отключили электричество. Рабби вышел из купе, глянул в окно. Валил густой снег, свет фонарей едва пробивался сквозь метель. Виднелись расходящиеся веером пути, забор с колючей проволокой наверху, пустые вагоны на путях. Пахло, как обычно, дымком и хлоркой из туалета.
Из дальнего купе выбежала крепкого сложения девица. Из одежды на ней остались лишь ботинки на платформе, кружевные трусики и красный синтетический парик. Она с грохотом пронеслась по проходу и натолкнулась в темноте на рабби.
- Здрасте! - язык у девушки заплетался. - А вы кто? - удивленно спросила она.
- Рабби Йоханан.
- Рабби? А-а, понятно... еврейский батюшка? Эту, как его, каббалу изучаете?
- В некотором роде, - смутился рабби, он говорил без акцента, но картавил.
- А меня Глашей зовут, - сказала девушка. - А вы не знаете, когда конец света наступит? - вдруг спросила она.
- Судя по всему, скоро, - пошутил рабби.
- Покурить успею! - с диким хохотом девица умчалась в тамбур.
Рабби остался один и задумался. Действительно, под призмой учения каббалы конца света следовало ожидать когда угодно, особенно в этих широтах... К тяготам пути он привык, но перспектива простоять весь Новый год в степи ему не улыбалась.
- 2-
За окном, рядом с вагоном, разговаривали два железнодорожника. Рабби стало любопытно и он приоткрыл верхнюю створку окна.
- Ефимыч, давай, братец, трезвей уже, или, при всем моем уважении, я тебе сейчас рыло снегом натру! - возмущался человек с фигурой штангиста-тяжеловеса.
- Погоди, Колдыбакин, дай соображу, - бормотал дед, похожий на карикатурного дворника из мультика. - Сегодня, еж манож, Новый год, святой для сердца праздник.
- Ефимыч, брат, тебе ж пить нельзя, ты зашился.
- Да я так, чуть-чуть, с хлебцем. Ребята со склада принесли. Хороший, я те доложу, коньяк, из Дагестана, главное - недорогой...
- Паленка это. Развезёт тебя. Слушай, я тебя как брата прошу, вспомни, какие вагоны нам велели к московскому составу подцепить.
- Я все прекрасно помню, - мямлил Ефимыч. - Начальство велело так... Как оно велело? - спросил он вдруг, глядя куда-то в небо.
- Ну? - нервничал Колдыбакин.
- Оно сказало.... Сколько тебе повторять? Ты что, тупой, Колдыбакин? Вагоны серии шесть - ноль пять или шесть - ноль три... надо подцепить к московскому... А которые заканчиваются на писят...
- Ефимыч, сука, они все серии шесть - ноль пять! Понимаешь, дебил, все? - Колдыбакин сплюнул в снег. - С какого пути прицеплять, с шестого или с четвертого? Ты смотри, я ведь прицеплю как бог на душу положит.
- Ясный пень, с четвертого, - улыбнулся и Ефимыч и добавил: - или с шестого.
Рабби надоело слушать эту галиматью и он закрыл окно.
-3-
В купе на другом конце вагона три женщины праздновали Новый год. Самая младшая из них, девица в красном парике, была известна под ником Ахинея. Миллионы подписчиков ежедневно просматривали ее задорные и глумливые ролики. Спутница Ахинеи носила имя Зульфия Кныш, когда-то в молодости она выступала на эстраде, а ныне превратилась в продюсера. Представители московской богемы называли ее Няша Зу, а иногда дразнили обидной кличкой Бронтозавр. Эта полная дама страдала от духоты в суконном костюме, расшитом под хохлому и отороченном соболями.
Третьей пассажиркой купе была актриса Германика. Природа одарила эту женщину опасной красотой. Раскосые, серые с поволокой глаза, но тип лица не восточный, а скорее отдающий какой-то северной экзотикой. Бедняжку с юных лет преследовали влюблённые олигархи. Добивались если не сердца, то тела, изгибы которого сводили их с ума. Бросали к ее ногам активы и репутации.
О богатстве Германики ходили легенды. Санкции на банки заставили актрису приобрести пустующий стадион, где хранились вакуумные упаковки с наличностью. Как ее занесло в этот поезд - уму непостижимо. Вероятно, частным самолетам тоже не хватало запчастей.
Все три женщины возвращались с дальневосточного форума по инновациям, обязательного для представителей элиты.
На столике в купе стоял букет увядших роз, а под ним пряталась искусственная розовая елочка с эльфами, повисшими в петлях на ветках. Последнюю принес молодой и кудрявый проводник, распустивший слюни при виде Германики. Естественно, на полу выстроилась батарея полупустых бутылок из-под чего-то марочного и импортного. Приближалась полночь. Света так и не дали.
- За страну, девочки! - подняла рюмку Германика.
- Да, за страну и за инновации! - поддержала Няша Зу, распухшие после операции, вытянутые в трубочку губы, придавали ее голосу комическое звучание. - Как весело и радостно стало жить!
- Меня от этих инноваций прям плющит, - сказала Ахинея. - Вштыривает точно от первого оргазма!
- М-да, скорее от второго, - пробормотала Германика. - Девочки, у меня предчувствие: что-то случится, так хорошо дальше продолжаться не может.
Все три дамы вдруг пригорюнились, замолчали. Ахинея поправила съехавший на бок парик. За ухом у нее показалась татуировка в виде штрих-кода. Няша Зу, обмахиваясь журналом, уставилась на пейзаж.
- Какого хрена мы так долго стоим? - спросила она.
- Локомотив подцепляют, - ответила Германика. - А за окном мерзость какая. Помните, как Евтушенко писал?
Люблю безмолвные просторы,
Где смерть уныло жатву жнет,
Где трехметровые заборы,
Где с вышки смотрит пулемет...
- Это не Евтушенко, а Белла Ахмадулина, - уточнила Ахинея.
-4-
Поздним утром первого января в купе неожиданно захрипел допотопный динамик. Тягучий приятный голос пел блатной шансон: 'Жизнь лихая повернулась к людям задом...'
Рабби Йоханан проснулся, выкрутил ручку громкоговорителя, стал одеваться. В этот момент в дверь настойчиво постучали. На пороге появился встревоженный проводник.
- Что-то случилось с поездом! - сказал он.
- С чего вы взяли, молодой человек?
- Мы станцию проехали без остановки!
- Какую станцию?
- Шахтинск. Должны были остановиться, но проскочили...
- А я чем вам могу помочь? Обратитесь к начальнику поезда.
- В том-то и дело! Не могу!
- Почему?
- Нет никого!
- Как это, никого?
- Я пытался пройти по составу. Дверь в соседний вагон намертво замурована. Ничего не понимаю.
- А с другой стороны?
- У нас же последний вагон!
- А второй проводник?
- Со мной Настя в одной смене была, она сошла вчера на станции, у нее мама в больнице.
- Ну и дела!
- Вагон пустой практически. Кроме вас, еще три женщины едут. Они спят еще, я не решился их будить.
- Заходите, молодой человек, будем думать, что делать...
-5-
В диспетчерском пункте 'Узловая-5' праздник оставил красноречивые следы. На сдвинутых к центру зала столах в одноразовых тарелках подсыхали объедки. По полу катались пустые бутылки из-под дагестанского коньяка. Двое путевых рабочих с лицами мертвецов грелись у печки. Кроме них на смену вышел только ветеран диспетчерской службы Горбатов. Железная дорога - это ритуал, управляемый автоматикой и людьми. Но и Новый год - это тоже ритуал. Похоже, оба ритуала пересеклись на этой далекой станции.
Горбатов служил еще в те годы, когда вдоль путей ставили сигнальщиков через каждый километр. На покой не рвался - пенсия не позволяла. Голова у старика соображала прекрасно, но не слишком стабильно. И ни один доктор ни черта не мог разобрать в его истории болезни.
Что касается автоматики в 'Узловой-5', она была частично исправна. Это вам не Москва. Логарифмическую линейку и карандаши никто пока не отменял. А у Горбатова с автоматикой отношения изначально не сложились. Он считал, что главное оружие диспетчера - это телефон. Но телефон, зараза, как раз и не работал. Видимо, произошел обрыв связи из-за снежного бурана.
Ситуацию могло спасти только чудо, и оно произошло. В двери показалась бабка Агафья, почтальонша. Старушка накинула на плечи старый платок, в котором застряли куриные перья, а поверх перьев лежал снег.
- 'Узловая-5', примите телефонограмму! - прохрипела бабка.
- Ты что, с дуба рухнула, Агафья? - удивился Горбатов.
- Центральная до вас все утро дозвониться не может. Вот и отбили нам на почту телеграмму. На, читай, - она протянула бумагу.
Горбатов водрузил на нос очки для близи и стал чуть ли не по слогам читать вслух: 'Телефонограмма... движется неуправляемый пассажирский состав сторону Петрозаводска... Причины не установлены... Машинист не отвечает... Наблюдается задымление локомотива... Принять меры безопасности... Обеспечить безостановочный перегон...'
- Елкина мать! - Горбатов уставился на бабку Агафью.
Но тут в дверях диспетчерской появился второй посланник. Заснеженный и обледеневший с ног до головы солдат с тяжелым ранцем на плечах и с железным чемоданчиком в руках.
- Разрешите доложить! Рядовой Арнольд. Мне нужен начальник станции! - прокричал он.
- Какой еще Арнольд? - не понял Горбатый. - Шварценеггер, что ли?
- Никак нет! Фамилия моя Арнольд. Зовут Иван. Прибыл по личному поручению командира батальона полковника Трезвого.
- Трезвого? Он что, не пил на праздники?
- Никак нет! То есть так точно! На праздники он, наверное, пил. Фамилия его Трезвый.
- Начальника станции нет, сынок... Он у нас как раз... не очень трезвый. Докладывай мне, что там у тебя за поручение.
- Приказано наладить связь штаба батальона с вашей станцией. Для этой цели мне выдана носимая рация. Разрешите приступить?
- Какая рация?
- Носимая...
- А она точно работает, сынок?
- Так точно!
- Ну давай, налаживай, а я пока дров в печку подброшу...
Бабка Агафья отправилась назад на почту. Солдат, стряхивая на пол мокрый снег с плеч, снял ранец, распаковал рацию, поставил ее на стол, принялся вертеть ручки настройки... Вскоре рация захрипела, точно больной туберкулезом. В эфир ворвался резкий голос полковника Трезвого.
- Ало! 'Узловая-5'? Слушай меня и мотай на ус. Кто там на связи?
- На связи старший диспетчер Горбатов.
- Стаж какой у тебя, Горбатов?
- Полвека на железке прокоптил...
- А! Ветеран, корешок. Ну, тогда ты меня поймешь, Горбатов. Значит, ситуация у нас такая... Скажу прямо: полный Армагеддон!
- Полный что?
- Армагеддон, Горбатов... Это значит... Ты Библию давно читал?
- Товарищ полковник, а можно по-русски?
- По-русски нельзя! Новый закон выражаться запрещает. Ситуация такая. Неуправляемый поезд мчится в твою сторону. Машинист, видимо, отключился. Инфаркт, инсульт, делирий... Вскрытие, как говорится, покажет. Если доживем. Ало, ты слушаешь, Горбатов?
- Слушаю...
- Но суть дела в другом. Знаешь, что это за состав, Горбатов?
- У меня телефонограмма на этот счет есть... Пассажирский на Петрозаводск, кажись.
- Дохлый суслик - пассажирский! Ни разу он не пассажирский! Понял, Горбатов?
- Это как так?
- Это секретная информация, Горбатов. Прикажи всем в твоем помещении заткнуть уши и слушай... Готов?
- Готов. Кроме твоего Арнольда, все и так в полной отключке.
- Рассказываю, рассусоливать не буду. Слыхал, в советское время стратегические ракеты на поезда закладывали и маскировали под пассажирские вагоны? Так вот... Это оно и есть!
- Очуметь!
- Вот и я говорю. Если бабахнет, никто из нас даже взыскание уже не получит.
- Что же делать?
- Слушай диспозицию и мозгуй. Задача номер один - обеспечить свободный прогон состава хоть до границы, если понадобится... Чтобы ни одна кошка на пути не нагадила. Понял? Задача номер два - сообразить, что там дымится в тепловозе, собери механиков. Задача номер три - как-то попытаться наладить связь с охраной поезда. Бойцы едут в последнем вагоне. Может, им в окно закинуть спутниковый телефон? Один у нас такой тут завалялся в штабе бригады... американский. Я его тебе передал с бойцом. Штатная связь с охраной поезда не работает - почему, хрен знает. Как закинуть на поезд чемоданчик - мозгуй сам! Окна там бронированные... Понял меня, Горбатов? Родина тебя никогда не забудет!
В этом месте носимая рация издала предсмертный хрип, а потом зеленый огонек на ней замигал и погас.
Горбатов пил редко. Даже на Новый год себе не позволял. Но в данной ситуации... Вались оно все конем! Он подошел к старому, еще советскому, сейфу, открыл его и достал неприкосновенный запас в виде бутылки водки. Поставил на стол и попросил Арнольда ополоснуть стаканы.
- Сейчас мозговать будем, - мрачно сказал он.
-6-
Рабби Йоханан и проводник, его звали Петя, все еще сидели в купе. Поезд проскочил еще две станции. Петя встал на полку, высунул голову в открытое окно и посмотрел вдоль состава. Тотчас он с криком соскочил на пол. Лицо его сделалось бледным.
- Из локомотива черный дым валит!
- Что ж, я что-то такое подозревал, - вздохнул рабби Йоханан, - в этом нет ничего удивительного... Будет катастрофа. Что ж, молодой человек, давайте молиться.
- Надо что-то сделать, - фальцетом сказал Петя, - давайте хоть этих женщин разбудим.
- Что же, буди. Если в доме беда, то даже от трех женщин хуже не будет.
Вскоре Петя вернулся с Германикой. Женщина явилась как чудное видение в шелковой ночной рубашке и распахнутом легком халатике. Она нервно курила и тихо шептала что-то себе под нос. Няша Зу не смогла встать из-за дикой головной боли. Ахинея заперлась в туалете, где у нее происходил трудный разговор с бойфрендом. Ночью девушка так психанула, что ей пришлось забинтовать голову.
- И когда в этой стране наступит порядок? - задал риторический вопрос рабби.
- Что вы имеете в виду? - огрызнулась Германика. - У нас люди повально духовные, а в вашей Америке...
- В какой Америке, мадам? Я из Вильнюса.
- Какая разница! Войну-то русские выиграли!
- Эх, не миновать теперь катастрофы, - бубнил рабби. - Согласно Каббале, наш мир возник в результате вселенской трагедии, которая называлась 'ха-келим', или ломка сосудов.
- К черту ваши сосуды! - заорала Германика.
- Видимо, наш мир прошел определенный цикл, а поскольку первородный грех так и не искупили, то...
- То мы дружно звезданемся с обрыва! - закончила Германика.
- Скоро опять станция, - сказал Петя. - Я попробую снова открыть окно и подать знак людям на платформе.
- Прекрасная мысль! - одобрил рабби.
Но произошло все не так, как задумал бедный Петя. При приближении к станции он открыл окно, встал на полку и высунул голову наружу. Поезд мчался с огромной скоростью, столбы так и мелькали перед глазами. Еще издали проводник заметил на платформе несколько фигур. Надо было чем-то помахать им. Петя на секунду убрал голову из окна, увидел полотенце на крючке, потянулся к нему...
В этот момент человек на перроне с размаху метнул тяжелый предмет в сторону вагона. Этот предмет с дьявольской точностью влетел прямо в окно и сбил Петю с ног. Юноша отлетел к двери, ударился затылком и сполз на пол. Из головы его потекла кровь. Германика вскрикнула и бросилась к пострадавшему. А рабби с интересом разглядывал упавший к его ногам железный чемоданчик. Как ни странно, он прекрасно знал, что там внутри.
Через полчаса перевязанный полотенцем Петя лежал на полке. На другой полке сидели рабби и Германика, перед ними на столе стоял аппарат спутниковой связи. Аппарат издавал тонкий протяжный писк. Рабби снял трубку. В ней раздался чей-то хриплый голос.
- Ало! Говорит полковник Трезвый. Позовите старшего охраны! Почему, штопанный крот, у вас штатная рация молчит? Напились, свиньи морские? Я вам устрою...
- Ало, - сказал рабби, - у нас нет никакой охраны...
- Как это нет? С кем я говорю?
- Меня зовут рабби Йоханан...
- Кто?! - раздались такие звуки, словно кто-то стучал трубкой по столу.
- Рабби Йоханан из Вильнюса, я пассажир поезда.
- Еврей, что ли? - голос полковника от удивления сорвался на фальцет.
- Да, еврей, - спокойно ответил рабби.
- Японский бог!!! - закричала трубка.
Последовала долгая пауза... Рабби и Германика в напряжении ждали продолжения.
- Скажи, рабби, зачем вы Христа распяли? - вдруг снова раздался голос из трубки.
- Э-э, это сложная тема, - смутился Рабби, щеки его покраснели, - Понимаете, существовали такие саддукеи, своего рода сектанты...
- Так, ладно, заткнись, Рабби. Это я пошутил. Доложи мне, кто еще есть в поезде, кроме тебя?
- Со мной раненый в голову проводник, две больных женщины и еще одна... весьма очаровательная.
- У тебя там личный гарем, что ли?
- Мы все обычные пассажиры...
- А какого рожна вы влезли в секретный поезд?
- Извините, мы никуда не влезали...
- Мы сели по билетам во Владивостоке на вокзале, - Германика выхватила трубку из рук рабби.
- Это что за божья коровка пищит? - выругалась трубка.
- Не божья коровка, а Германика, актриса...
- Та самая Германика?
- Та самая. С нами еще Зульфия и Глаша Ветрогон.
- Зульфия!!! - закричал полковник. - Любимая женщина третьего десантного батальона!
- Я ей передам, - сказала Германика. - Я весьма польщена... Останемся живы, подарим вам постер.
- Так! Про постеры позже поговорим! - опомнился полковник. - Слушайте диспозицию!
- Слушаем, господин полковник! - сказал рабби.
- Рабби, тебя назначаю старшим отряда. Вам предстоит совершить подвиг.
-7-
Кому-то из них предстояло на полном ходу проползти к локомотиву по крыше бешено несущегося поезда, разбить окно молотком, забраться внутрь. Затем потушить пожар и остановить поезд. Только и всего. Кандидатов на роль героя имелось всего два: рабби и Германика, остальные отпадали по медицинским причинам. Германика, выкурив пачку сигарет, влила в себя полбутылки абсента. Похмелье ее пошло по странной траектории и окончилось приступом истерического патриотизма.
- Это должна сделать я, русская женщина! - твердо сказал она. - Мое тело и душа принадлежат родине. Моя жизнь... в ней много греха... да ладно бы греха, но еще куча невероятной гнусности. Если я погибну, что ж, это будет искупление.
- В добрый путь! - не стал спорить рабби.
Германика вместо того, чтобы одеться, скинула с себя халатик. В пьяном кураже актриса мнила себя на съемках. Словно вот-вот зажужжат вертолеты с камерами. Вся ее жизнь прошла перед объективом. И последний кадр должен был выжечь дырку в мозгах мужчин всей страны. Рабби помог ей протиснуться в окно. Ночная рубашка зацепилась за защелку, порвалась и осталась висеть в окне. Не беда, так даже интереснее.
К этому времени метель кончилась, небо прояснилось, стемнело, вышла луна. Степь кончилась, сразу за полосой отчуждения начиналась непролазная тайга. Где-то в глубине леса выли волки. Германика в пикантной позе, на четвереньках, с молотком в зубах, медленно продвигалась по крыше вагона вперед. В свете луны обнаженная фигура ее казалась покрытой серебром. Она не ощущала холода, в крови женщины играл абсент.
Актриса трижды чуть не свалилась, перепрыгивая с вагона на вагон, в кровь ободрала колени. Но вот появилась крыша локомотива. К счастью, ветровое окошко оказалось слегка приоткрытым. Молоток не понадобился. Словно акробат в цирке, Германика проскользнула в узкую щель... Тело ее сразу обдало жаром. Дизель ревел как ракета. В кабине, на полу, в собственной блевотине лежал без сознания машинист. Рядом с ним каталась пустая бутылка из-под дагестанского коньяка. В углу стояла электроплитка с кастрюлькой. Из этой кастрюльки и валил черный дым. Германика схватила со стены огнетушитель, быстро привела его в рабочее состояние. Желтоватая пена с фырканьем полилась на пол. Германика дернула рычаг тормоза.
-8-
Поезд стоял в бескрайней тайге. Выли волки, в ветвях вековых лиственниц свистел северный колючий ветер. Рабби шел вдоль путей к локомотиву. Он нес шубу для Германики. Актриса с печальной улыбкой на лице и со слезами на волшебных глазах спускалась по лесенке. Рабби подхватил женщину, поставил на землю, накрыл плечи шубой. Они пошли обратно в вагон.
Другие вагоны поезда представляли собой странное зрелище: крашеные темной краской, с наглухо зашторенными мертвыми окнами. От них так и веяло скрытой угрозой. Как только герои вернулись, рабби связался с полковником и доложил обстановку.
- Прости, рабби, - сказал полковник. - Вас там всех наградить следует, но пока вы совершали подвиг, пришла депеша.
- Что такое? - заволновался рабби.
- Что поделаешь, если родина требует? - сказал полковник, - Боюсь, у вас новое задание.
- Какое?
- Ты в армии служил, родной мой?
- Служил...
- Еще при советах?
- Да.
- В каких войсках?
- В ракетных.
- Шутишь, рабби?
- Нет.
- Тогда ты сможешь запустить ракету...
- Полковник, вы с ума сошли?
- Приказ есть приказ, дорогой мой Йоханан. Раз других бойцов под рукой нет... Вам придется все сделать самим.
- Что сделать? - не понял Рабби.
- Запуск... Ты не трясись, там все просто. Сплошная автоматика, масло только поменять в вычислительном блоке, прицел навести на Полярную звезду и запал зажечь... Зажигалка есть у тебя?
- Какой запал? Полковник, вы бредите?