Аннотация: Десятая глава мемуаров приключенца. Конечно, можно было лучше и интереснее, но жизнь отличается от книги тем, что иногда она слишком убегает вперёд и книге приходится сжиматься, съёживаться, чтобы успеть за ней.
- Здравствуйте, я из московского книжного издательства, посмотрите шикарнейшие новые книги...
И так примерно каждые минут пятнадцать. Посмотрите наши книги, нам они не нужны, мы вообще не умеем читать, поэтому купите - они очень хорошо изданы, в твёрдом переплёте, смотрите, какие картинки, а это кулинарная, здесь подробно сфотографирован процесс фаршировки курицы и ещё тысяча подобных процессов, такая книга стоит по каталогам СЕМЬСОТ ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ!!! рубля, у меня её сейчас можно приобрести всего за три соточки, так что, вам себе или в подарок?
Теперь это у нас называется работой. У меня и Хелль. Смертельно болят ноги шляться по Дзержинску, и не так уж много платят нынче тест-курьерам, чтобы можно было позволить себе каждый день новый пластырь. Скорп не работает. Он выбил свою любимую металлокерамику из колена и тихо-тихо ковыляет по квартире из угла в угол с пугающей регулярностью. То есть примерно раз пять в сутки. Остальное время лежит с перевязанным коленом и что-нибудь делает руками. Позавчера собрал кубок из пластиковой бутылки. Сегодня занялся вышиванием. У него неплохо получается, в общем-то, но колено болит, и каждый вечер Хелль ложится к нему на плечо и засыпает, стараясь не попасть ногой по колену. А я сплю одно. В спальнике у стеночки.
Не знаю, откуда взялась эта трещина между ней и мной. Но суть в том, что наше "три" распалось как бы на два и два, и треугольник потерял равнобедренность, и пошатнулось стоящее на ней здание хрустального дворца, теряя башенки. Они летели вниз с головокружительной высоты и звенели на ветру, как будто поют колокольчики. И было больно. И когда мы наконец потеряли работу (потому что даже на проезд до неё и обратно заработать было сложно), у меня попёрли изо всех беспределов эпохи тоска, смятение. Одиночество.
"Одиночество - когда ты рядом". А. Непомнящий.
И я сидело в кухне, подпирая собой холодильник, и настоящими моментами - кроме моментов игр в ДнД - были дни, когда Хелль уезжала куда-нибудь и оставляла нас вдвоём. Дни тихого счастья. Я давно поняло, что она меня если и любит, то так, как любят животных - взять, потискать, отпустить. Она не смотрит мне в глаза с тем самым, особенным выражением. Она почти не улыбается мне. А после того, как по ДнДшному отыгрышу - где-то в начале мая, когда контролёры в трамваях цвели и пахли - её персонаж отказался спать с моим... когда в другом отыгрыше её персонаж моего уволил...
...я не прокинулось. В гомоне и гуле сидящих вокруг игроков мне послышалась тишина. И что-то оборвалось, как тонкая стеклянная ниточка. И только осколки сверкнули перед глазами, как молнии, как искры...
...когда мама меня вынашивала, ей всё время мерещились белые молнии, похожие на длинных узких китайских драконов. Мне всегда казалось, что эмоциональное появление человека на свет (это - мысли родителей о нём, пока он в утробе) и эмоциональный его инфаркт - предсмертие - должны быть в чём-то похожи...
И раздался мелодичный звон у меня в ушах. Мелодичный, ласковый, тихий, красивый звон. Он всё не кончался и не кончался. Своды хрустального дворца падали друг на друга и скатывались вниз, образуя огромную гору острых осколков. Кажется, на них запеклась кровь. Может быть, просто сердечная камера дворца была выполнена из редкого красного хрусталя. Осколки погребли под собой чудом уцелевший первый этаж, поотшибав ему, правда, украшения со стен и люстры с дырявых потолков.
И я покусилось на святая святых - перенесло пожизнёвое отношение к человеку на его персонажа. Потому что мне показалось, что она сделала то же самое. Причём уже давно.
Я - её друг. И всё.
И всё.
И всю ночь мы почти скандалили. Правда, только в игре. В жизни я было подчёркнуто вежливо и ласково. И прижималось к её спине, когда мы выходили покурить на тесный, но такой родной Осгерновский балкон.
И, как и в прошлый и все прошлые разы, у нас не было денег. Это ведь тоже очень давит на психику. Заставляет думать о завтрашнем дне - или не думать о нём вообще. Вот ведь даже Осгерн нашёл работу - а ни я, ни Скорп, ни Хелль отродясь не видели его работающим. Он сразу одолжил у отца денег, обещаясь отдать с зарплаты, и купил новый компьютер.
Я стояло утром на балконе и курило. Все спали. Выполз Осгерн, сделал мне через оконное стекло понятный всем и каждому знак - два пальца к губам. Я вынуло из дверной ручки сверхинтересное приспособление - стародавнюю овечью чесалку - и впустило Мастера.
- Слушай, Оз, так кем ты работаешь?
- О, я работаю с крокодилами.
Он очень довольно улыбался. Явно удачно пошутил. Верхние зубы у него довольно оригинально чуть расходятся в разные стороны внизу, как разъехавшаяся молния на куртке, и это производит забавное впечатление.
- С этими, которые клац-клац? - я воспроизвело ладонями хватательные движения крокодилов.
- Да, почти. Я работаю в стоматологической клинике зубным техником. Меня Сет устроил.
Сдаётся мне, я слышало раньше это прозвище. Наверное... а, нет, не наверное, а точно. Он был раньше хроническим сопартийцем Скорпа. И любимая история о Сете обычно начиналась так: "Стоит снайпер с сигаретой около только что втроём разгромленной за две минуты действующей военной точки над двумя трупами сопартийцев, задумчиво смотрит на них, затягивается и говорит: Не, мужики, это не наша база..."
Ну, Сет так Сет.
А историю про военную базу, которую Скорп, Дракор и Сет случайно захватили, я слышало ещё первого января от Артеса. На больную голову, никогда не подозревавшую о ДнД, это воздействовало неординарно как минимум.
- Меня там за серьёзный вид прозвали Падре. А его - за то, что в "кишке" работает...
- Где?
- Ну, в коридоре, мы его так называем. В общем, он у нас теперь кишечный друг...
Раздался гогот. Это Скорп пошёл курить и очень вовремя всё услышал. Потом раздался грохот. Это он опрокинул что-то на себя, пытаясь плавно опуститься на пол и отсмеяться там.
Когда я увидело Сета, мне пришло в голову, что не зря Скорп так ухохатывался пару дней (лет? Недель? не знаю... был май. Был май) назад. Не дай Боже встретить такое в кишечнике, даже если кишечник в кавычках. Здоровущий, головы на полторы-две выше Скорпа, поросший чёрной щетиной по всему нижнелицевому периметру широкоплечий мужик лет двадцати пяти - двадцати семи, нечто среднее между солидным работником нехилого предприятия и начинающим частным предпринимателем - столько уверенности, что мама не горюй. Хелль спала, Скорп и я прыгали - ментально, правда - вокруг Мастера и ныли: Осгерн, вылазь из компа, мы очень хотим в ДнД... Вместе с ним вошёл маленький смазливый паренёк с родинкой на лице и явно очень весёлым настроением. Представился Владом и присоединился к нам ныть, пока Сет разговаривал организмом с бутылкой пива. Правда, оба они ничего не добились и были вынуждены уйти домой. А времени было - ночь.
Времени было ночь. И куча ночей впереди. И было мне тоскливо, как тогда, когда один день никак не хочет сменяться другим. И не было рядом - по крайней мере, в пределах досягаемости - никого, кому можно было бы устроить исповедь. Мне легче всего жить с душой нараспашку для всего мира, кроме собственных родителей, потому что иначе она не промывается ни водой, ни ветром, и застревает в ней что-то лишнее. А лучший, самый-самый друг у меня сейчас живёт в Подмосковьи. И очень хочется к нему поехать. До боли в пальцах ног.
Или я опять ступни подвернуло?