- Сидоров Олег Палыч. Россия, университет имени Пирогова.
- Не наш. Информация заслуживает доверия?
- Фонд Рокфеллера.
- Если не мы, то кто? Сторгуемся: деньги - не золото. Далее.
- Эксперимент на дрозофилах: двадцать четыре года. Обычный срок жизни: сутки. А тут... Не стареют, не мрут, не чихают. Но обнаружился побочный эффект. Погрешность, так сказать.
- Что, мозги отсыревают?
- Мы не сможем размножаться.
- В обмен на бессмертие? Невелика печаль. У меня целая династия. Для вечности достаточно. Да и у тебя своих, кажется, трое.
- Ещё не всё.
- Говори.
- Они лишились крыльев, стали мельче и менее подвижны. Не едят, не пьют, не спят.
- Билл, ты идиот. Как только тебе удалось стать программистом? Не погрешность, а эволюционный скачок. Нулевые затраты! Нам бы таких рабочих...
- У нас роботы, сэр.
- Твои роботы доят электростанции сутками. Итак, я готов сделать звонок другу. Что там: инъекция, таблетка? Корабль тонет, его не спасти. Убежища готовы принять только инвесторов. А хомячки... Пущай пытаются ходить строем. Скоро их смоет.
/Середина XXII века/
- Абрамович?
- Нет. Потанин моя фамилия.
- Я думал это имя. Листаю вашего Сидорова... Его вообще читали? Сноски, комментарии?
- Чего надо, Илон? Трудно разговаривать: нижняя челюсть начала срастаться с верхней. Покороче.
- Этот Сидоров пишет: "У природы свои причуды. Бессмертный организм не может размножаться, поскольку клетки не стареют, пребывая в ювенальной фазе. У них попросту нет стимула, всё и так прекрасно. Что касается нейронов и коры головного мозга, то устанавливать новые связи становится всё затратнее, накапливать и хранить знания труднее. В конечном итоге маховик эволюции останавливается - без смены поколений и ценностей, свежие идеи больше не посещают забитые дряхлым багажом головы. Стагнация цивилизации. Ничего не радует, не волнует. Есть ли жизнь на Марсе, нету жизни на Марсе - всем до лампочки..."
- И?
- Я ведь планировал слетать на Марс, Потанин. В своё время не успел, теперь нет желания. И на Луну не хочу.
- Всё?
- У меня беда. Пенис. Он отвалился.
- Подумаешь, мой сорок лет как скукожился. Побочный эффект - не забыл? Уши, нос на месте?
- Рассосались.
- Так у меня - ещё и пальцы. Ноги укоротились до колен. А руки... Эх, золотые были руки.
- Хм, я их на десятый год затворничества лишился. Но пенис, Потанин!
- Слушай, изобретатель, у тебя там на глубине четырехсот метров что, гарем? Или электрические розетки особенные? Кстати, не помнишь, как на айфоне абонента забанить?
- Айфоне?
- Ну, как она там называется, ваша система бесконтактной связи?
- Не помню. Я таблицу умножения уже забыл. А тебе зачем?
- Надоел ты мне, Илон. И все остальные поперёк горла. Жалею, что в проекте не предусмотрели пульта с красной кнопкой под каждой фамилией.
- И что бы ты сделал с этой кнопкой? Без пальцев?
- Уж смог бы. Народ мы смекалистый. Слушай, Илон, а этот Сидоров, он принял бессмертие?
- В отчёте написано: дожил до старости и когда умирал, в кругу семьи, шибко смеялся. Что-то там о дьяволе, который прячется в деталях.
- Кроется. Впрочем, не важно. Получается, он знал. С самого начала. Почему, ну почему я не взял синюю таблетку?
- Ладно тебе, Потанин. Скажи лучше, как там наш Рабинович?
- Наш? Как обычно. Строчит про себя и вас анекдоты и плачет-плачет.
- Может, смеётся?
- Да нет. Рыдает. Повредиться умом не может, вечный всё-таки, но и остановиться не в состоянии. Замкнуло наверное, как Сороса. В курсе, что тот уже семьдесят лет как икает?
/Конец XXIII века/
- Натан, катастрофа!
- Опять?
- Нас с Биллом откопали и вынесли наверх. Положили на какую-то тележку, а она висит в воздухе, сама по себе. Рядом со мной стакан с соком: грейпфрут. Боже, я слышу его запах. Но это не важно. Я гляжу на Билла, а он пялится на меня. При том, что у нас нет глаз. Натан, мы лишь в два раза больше грёбаного стакана! Знаешь, кто мы? Крысы, сбежавшие с корабля. А на что стали похожи? Мясные кубики! Чёртовы куски трясущегося желе. Пока эти, в оранжевых комбинезонах, разбираются, что к чему, у меня пара минут, чтобы посмеяться. У будущего своеобразное чувство юмора.
- Алишер, приди в себя. Кто откопал, зачем?
- Натан, не поверишь, над Капитолием красный флаг. С тем самым серпом и молотом. Много зелени, широкие проспекты, площади и...
- Что? Трупы? Надеюсь, много?
- Толпы гуляющих. Смеются, радуются. И дети. Их там не счесть сколько. А ещё небо, Натан. Яркое, голубое. Никакого смога. И, кажется, я только что наблюдал старт звездолёта. Весь ослепительно белый, устремлённый вверх. На таком расстоянии могу ошибиться, но размер потрясает. Выше облаков. Три-пять километров? Такая махина, но она скользнула вверх, без дыма, без пламени, и исчезла. Ни одно облако не колыхнулось.
- Рехнулся? Небо, звездолёт... Может ещё и пароход? Там спёкшаяся земля. Ни лесов, ни рек. Океаны во льдах, города в руинах. Какие люди?
- Хомячки, Натан, те самые. Их не смыло. И они идут за тобой.