Шорох движения и скрип подошв по ступеням. Вот что это было. Только задним числом понял. А тогда не придал значения: половина шестого утра, звонилка в руке, я шлёпаю до туалета на автопилоте. Подсознание-то как раз уловило, сорвало с постели в режиме опасности, выгнало вон из спальни. Я же, дурень, всё неправильно понял, и решил опорожнить мочевой пузырь.
И тут в квартирах с диким грохотом принялись выбивать двери. Затопали сапоги, прозвучали приказы: бегом-бегом. Сверху, справа, снизу отозвались матами и криками мужчины, заистерили женщины, заплакал ребёнок, взлаял и, взвизгнув, замолчал пёс. В ответ: на пол, блянах, руки за голову, молчать, не двигаться. Шум падающих тел, стоны, возня, хрипы. Вверху, пару этажами выше, тявкает автоматная очередь, через пару секунд за стеной сухо прокашляли из пистолета. Это катится комом из жилища в жилище.
Оглушающе зажжужал смартфон. Твою ж мать! МЧС: "Мы атакованы! Миллионы жертв. Армия продолжает уничто..." Текст обрывается. Глаза видят, мозг заклинило. Кем атакованы? Кого уничтожают? Почему обрывок текста? Застыл. Вот сейчас. Ударят в дверь. И цепочкой, лицом в затылок, полезут... Прикрываясь точно щитом, друг другом. Опять команды. Топот ног, по лестнице вниз-вниз-вниз. Далёкое хлопанье двери. Тишина.
Держусь руками за край ванны. Смотрю невидяще в зеркало, чувствуя, как говно горячей кашицей стекает-скользит по ногам. Потом поиск вслепую душевого шланга. Краны горячей-холодной влево. Шторка скользит по штанге, разделяя мир на здесь и там. Вода шпарит кипятком. И ни одной мысли в голове. Пытаюсь ухватить, осознать. Пусто.
Я пускаю холодную воду. Уже соображаю, прихожу в себя. Через какое-то время выглядываю на площадку одетый, обутый. Двери висят, двери лежат, повсюду пласты штукатурки, изнутри ни звука. Спускаюсь на пару ступенек, выглядываю вниз, задираю голову вверх - та же картина: опустошение. Заходить, пялиться нет ни малейшего желания. Кто должен защищать, нас же и убивает. Это мирное население несёт потери. Впрочем, всегда несёт, чтобы на него ни повесили. Подымаюсь в свою конуру, ощущая постыдную дрожь в коленях. Ленкины сигареты и зажигалка на полке в прихожей. Плетусь на кухню: чайник, табурет, пепельница. Неужели то самое? Столько лет ожидания и...
В прихожей затренькал звонок. Посмотрел в глазок - можно подумать, если чужой, ты его не впустишь. Открыл. Коренастый, квадратное скуластое лицо - "чулок" свой с головы сдёрнул, надо же. Белая чёлка, белые ресницы, серые, почти прозрачные прищуренные глаза. В опущенной левой руке планшет.
Посмотрел, сплюнул:
- Лейтенант Йегер, - глянул на экран. - Семён Корса́ков?
Киваю.
- На выход. Личные вещи не брать.
- На нас напали?
- Пшёл.
На мне уже джинсы и ковбойка. Пожал плечами, надел кроссовки. Мы спустились, у подъезда небольшой автобус. Сели в пустой салон. На задних сиденьях свалено какое-то барахло: коробки, спальники, рюкзаки. Водитель закрыл дверь, поехали. Сопровождающий отсел по другую сторону прохода, дав понять, что разговоры отменяются.
Смотрел в окно и начинал понимать, что с миром сотворилась сучья мерзость. Нечто замызганное, исхарканное. Ни автобусов, ни машин, ни пешеходов. Наверное, половина восьмого, а город миллионник вымер. Зато грузовики теснятся у тротуаров. И солдатня. Можно подумать, на волю выпустили чёрных тараканов. У них модные фашистские каски, неизменные балаклавы, автоматики. Одни дежурят у дверей, другие по пять-шесть особей заходят в подъезды - буднично, словно к себе домой; кто-то сидит в кузове, кто-то курит, поглядывая на окна. О, этот держится за стену, выблёвывает на ботинки свой завтрак. А чё, рутина - человеков убивать.
Трудно поверить, что два дня назад в здании физтеха мы провели эксперимент. "Невод": изучение созвездия Кеплер с помощью квантового телепорта сознанием человека. И ведь получилось. Кто-то же нам ответил. Все почувствовали. Саня четырежды словил оргазм. А мою Ленусю отпаивали чаем. Зубы трясутся, глаза закатывает. Ну испугалась, чё видела-то? Она: черви, кости, проволока. Потом спокойнее: ходули, вышагивающие по равнине, сотни, тысячи. Юрка Адашов сказал: Бог есть. Мы ему: ну слава богу, ты его видел? Нет, но он снизошёл на них, они покаялись. За ночь написали статью, отправили в "Нейчур". Утром сияющий Адашов поехал в церковь, мы глянули на бутылку шампанского, отнесли к девчонкам, сбегали за водкой, напились и полегли баиньки. Герои. Теперь кому это надо? И где этот "Нейчур" теперь?
Через час понял, куда путь держим. Аэропорт. Наклонное полотно фасада из стекла и стали слепило как десятки зенитных прожекторов. Метров за сто тормознули.
- Выходи, - сказал лейтенант, - Нам дальше нельзя. Красная линия.
- Зачем убиваете, черти? - слетает с языка. Я-то догадываюсь, но хочу убедиться.
- Голос в башке. Дёргает за верёвки, - лейтенант глянул и показалось, сейчас ударит. - Противиться бесполезно: боль, ужас. Подчиняешься: крутяк. Три-четыре часа кайфа. После кровь горлом, судороги. Хана. Было у меня подразделение, и не осталось никого...
Лейтенант поднимает голову, высматривая что-то в небе, тянет из кобуры пистолет:
- Да кто ты такой?.. Сука! Беги уже.
Водила тоже вышел, поставил ногу на подножку. И я побежал, быстро побежал. Давненько так не сучил ногами. Когда до входа оставалось метров десять, потемнело, с неба посыпал град. Мне обожгло плечо, чиркнул огнём по шее. Кто-то открыл дверь. Вваливаюсь в вестибюль. Рубашка, волосы дымятся. Оглядываюсь. Это не град. Белые крупинки, то взмывающее ввысь, накручивая спирали, то стремительно пикирующее к земле. Что за хрень? Они живые? Автобус заволокло дымом, горит резина на колёсах, в салоне - даже отсюда слышно - что-то лопается, трещит, а лейтенант и водитель лежат в стороне. Два чёрных холмика.
- Быстрее, - незнакомый человек в синем халате, узкое лицо, роговые очки, пот бисеринками на лбу. - Им не поможешь.
Мы побежали. Служебный коридор, двери-двери, пандус, лестница вниз, опять коридор, мигающие неонки над головой, ещё лестница. Провожатый толкает стеклянные двери. Большое круглое помещение. Холодно. В центре толпятся люди, изо рта пар, а рядом на полу стоят рядами серебристые цилиндрические гондолы с откинутыми прозрачными крышками. В некоторых уже сидят. При виде меня, и остальные начинают залезать в те штуковины.
- Это обязательно? - подходим ближе.
- Надо, - волшебное слово, на все случаи жизни. Человек смотрит на часы, подталкивает к ближайшему цилиндру.
Перекидываю ноги и чувствую взгляд, подымаю глаза. Ба, Ольга Валентиновна Крюкова. Её растиражированное лицо знают даже дети - герой Евразийской реконкисты, ветеран сражения за Казань. Усталая, седая. Обветренное лицо, ни следа макияжа. Под веком правого глаза наколки, цепочка рун-оберегов: крест, стрелка, зигзаг, ромб с оконцовками вниз:
- Да кто ты такой? - тот же вопрос, с той же интонацией, что у лейтенанта. От неожиданности, вздрагиваю.
- Программист.
В глазах непонимание:
- Надеюсь, сильный? - и не дожидаясь, отворачивается.
- Очень, - отвечаю ей в спину. Ложусь, пористый подклад, устилающий гондолу изнутри, пахнет жжёной манкой. Воспоминания не ахти - так начинали вонять дымящиеся мураши, когда мы пацанами поджигали их увеличительным стеклом. Колпак опускается, как крышка гроба, и я чувствую неодолимое желание подставить руку, проскользнуть наружу. Сразу же механический голос откуда-то в изголовье:
- Это стандартная процедура. Проверка жизненных показателей. А пока прослушайте информацию. Вы в режиме аудиоконференции.
Сквозь прозрачный пластик вижу, что гондолы закрылись. Кладу кулаки на грудь, под подбородок. Где Ленка? Вот вопрос.
- Три дня назад замечена аномалия. Маневрирующий в Солнечной системе объект. Корректировал направление, снижал скорость.
Внутри меня йокнуло:
- Откуда он взялся?
- Созвездие Наугольник. Менее чем через два часа будет здесь, на орбите.
У меня вмиг пересохли губы. Ходули... Здесь? Преодолеть двести пятьдесят миллионов световых лет! За неделю?
- Кто с нами говорит? - пробасил мужчина.
- Искусственный интеллект. Единственный в своём роде.
- И кто тебя создал?
- Никто.
- Лучше скажите правду, - вмешалась женщина. - На нас напали? Кто эти каратели?
- Вынужденная мера защиты. Объекту нужны тела. Его вид паразитирует на разумных. Как вирус.
- Что? Как стало известно? - в несколько голосов.
- Объект предъявил ультиматум: права на ваши жизни.
- И мы шаркнули ножкой? - Опять женщина. - Эти убийства?.. Не только в городе? По всей стране?
- Акция носила планетарный характер. В отсев попали семь процентов. В центрах спасения, подобных вашему, проверка завершается. Прочие утилизированы.
- Люди предают людей, но не так. Среди ста убийц пятеро не поступятся совестью.
- То были не люди. Их частично зомбировали.
Мне нечего сказать, нечего спросить. Пытаюсь что-то чувствовать по поводу и не могу. Ленка, прости. Надеюсь, ты умерла быстро. Все хотят быстро.
- Железяка спятил или эти уже здесь, - голос тихий как шёпот. - Не верю.
- Ваше право. Открыт способ универсальной печати и быстрых перемещений. Был напечатан корабль, цель - одна из ближайших звёзд. Полёт планировался через... Два-три года. Ввиду обстоятельств, время старта было скорректировано. Одно "но": человек на борту не выживет. Поэтому по прибытии, вас распечатают.
- Мы уже стопки бумаги? Так чего ждёшь? Переписывай. Начнём плясать под твою дудку.
Женщина, может Крюкова. Смотри-ка, вцепилась. Вряд ли узнаю, по каким критериям нас отбирали. Но я этого не просил. Избранные! Что-то холодное, скользкое проворачивается в груди. С этого и начинается конец каждой великой задумки. С исключения из правил.
- Всему своё время, - клацнул голос.
Внезапно в поле зрения вбегает человек. Он лишился синего халата, роговых очков. Лицо перекошено от напряжения, бежит изо всех сил. Свет мигает и ангар погружается во тьму.
- Все видели? Что это было? - вскрикивает кто-то.
- Не что, а почему. Шесть дней назад группа эмпатов попыталась прочувствовать созвездие Наугольник. Но возникли проблемы. Первая и основная: в группе оказался христианин. Вторая: программист сумел хакнуть сетевой рой, а после запустил в него вирусный мем. Меня интересует хакер. Он среди вас.
- Зачем? - нехорошо прятаться за спинами.
- Ваш неустранимый баг привёл к несовместимости моральных императивов. - Голос прозвучал в голове, словно его владелец подошёл и заглянул внутрь. - Жизненный цикл прервался массовым суицидом. Слишком большим даже по астрономическим меркам. Сотни галактик обратились в пыль.
- Я хотел, как лучше, - не мой голос, рык волка, припёртого к стенке. - Мы не желали зла.
- Человеческое несовместимо с нечеловеческим.
Среди избранных, Адашова я не увидел. Что ж, буду вспоминать Лену и Юру, пока однажды их лица не сольются в одно.
- В чём вина христианства?
- Возлюби ближнего твоего, как самого себя.
- Это баг? Их убила любовь?
- Невозможно любить того, кого убиваешь, - голос непреклонен. - Корабля на орбите нет. Покинул Систему. Но я найду его. Как отыскал вашу группу, просеивая по песчинке.
От вони жжёной манки кружится голова. Кажется, это я муравей под наведённой лупой:
- Ты не искин. Чего ты хочешь?
- Понять, почему ломаетесь, когда я наполняю вас собой. Есть Принтер, скопированные матрицы. Я буду распечатывать вас снова и снова. Пока не разберусь.