История давняя. В то время во многих ВУЗах были военные кафедры. Обучаться там было неприятно и временами скучно, хотя некоторые предметы были довольно интересны...
Скучно было, прежде всего, самим "преподам". Ну, они и "развлекались", как могли.
А "преподами" на военной кафедре служили в основном потёртые жизнью майоры, и майоры те были какие-то нехорошие.
Один из них, майор Хролофф, ликом был тёмен и дыханием весьма перегарен. Другим он не был никогда. А уж пошляк и матерщинник был ещё тот. Преподавал он специальность сурьёзную - стрелковое оружие.
И учился тогда с нами один весьма экзотичный товарищ, которого мы ещё в колхозе, с моей подачи прозвали Мамаем. Вида он был весьма нежного и хрупкого, нравом - стеснителен, фигурой худ. Сильно сутулился. Плечи были узкие, руки слабые, зато зад был непропорционально велик. Лицо наивное и любопытное, чем-то напоминающее кошачью мордочку...
Настоящую фамилию я называть не буду. Пусть он тут так и фигурирует.
Ну вот, сидели мы в стрелковом классе и весьма внимательно следили, как Мамай рассказывал, точнее - докладывал, вопрос "разборка и сборка пулемёта". Внимание наше обострено было по двум причинам: - во-первых, пулемёт разбирали не "обычный", а ротный, а это не так-то просто, а во-вторых, конечно, потому, что докладчиком выступал этот самый Мамай. Дело в том, что в силу каких-то своих внутренних качеств, он всегда ошибался. Ошибался не так, как другие, а как-то по-своему, очень смешно. А если не ошибался сам, то судьба будто подсовывала ему постоянно какие-то смешные ловушки, ловушечки, петли, петельки, капканчики и капканы...
На этот раз всё шло на удивление гладко. И ствол удалось "отстегнуть" с первой попытки.
(У пулемёта не было предусмотрено охлаждение ствола, и во время предполагаемого боя, буде тот перегреется, его предполагалось отсоединять и на его место устанавливать новый - холодный. Механизм довольно тугой и требующий некой сноровки.)
И палец Мамай не прищемил. И детали (ни одной!) не уронил на ногу ни себе, ни товарищу майору. Вообще не уронил! Даже рассказывал гладко. И Хролофф был не в ударе - просто стоял, заложив ручища за спину, и тупо разглядывал носки плохо почищенных ботинок.
Но ждали мы не зря. Вот Мамай изогнулся, сбацал невообразимый пируэт, ухватил ствол и начал прилаживать его к пулемёту. Ствол устанавливаться никак не хотел. Тыча его концом в ускользающее отверстие, Мамай, кряхтя, произнёс: "А теперь... а теперь насаживаем ствол...".
Тут майор очнулся, ядовито оглядел Мамая сверху донизу, красноречиво задержав взгляд на заднице, и сочно произнёс: - Курсант Мамай, а Вас ещё никто не "насаживал"?
Ну,- тут мы и грохнули! Истерический хохот стоял минут 10, не меньше...
Мамай стоял красный, как помидор. В уголках глаз поблёскивали слёзы.
А Хролофф резюмировал: - Ствол, братец, не насаживают, не всаживают, не вводят, не втыкают, не вонзают,... а при-со-е-ди-ня-ют!
- Присоединяют-отсоединяют, присоединяют-отсоединяют... - увлекся майор, иллюстрируя акт присоединения-отсоединения известным движением пальцами.
Мы уже лежали.
- А Вы ещё никого не "присоединяли"? Мамай покраснел ещё гуще, хотя казалось, что это уже невозможно. Полная асфиксия.
Наконец, Хролофф махнул рукой. - Садись. Отлично. От хорошего. Ну да ладно - насмешил, так насмешил. Отлично. Так, кого мы ещё сегодня не "насаживали"?
Занятия пошли своим чередом...
Ещё долго потом мы "заботливо" спрашивали Мамая: - Ну как, насадил кого-нибудь? Присоединил? ... А тебя?