Аннотация: Старые здания могут быть не так просты как кажутся, особенно если хранят нечто ценное...
Тяжелые бархатные портьеры недовольно хлопнули, впуская в свое ставшее мрачным царство нежданного человека. Полувековой слой пыли взметнулся в воздух, и еще несколько секунд плавно опускался вниз в солнечном свете, наслаждаясь его теплом.
Человек, зашедший в это место неуверенно сделал несколько шагов по покрытому грязью паркету. Его глаза бегло оглядывали обстановку старого зала Шурился пытаясь свыкнуться с вечным уже привычным для здания сумраком.
Еще один шаг... Жалобно скрипнула деревянная панель, выгнувшись всем своим телом изо всех сил стараясь удержать молодого авантюриста, и все же не справившись с задачей, раздосадовано в последний момент хрустнула подгнившим деревом и обломилась.
Пришедший смачно выругался, высвобождая ногу из деревянного плена. Это здание не привыкло к такому отношению к его стенам. Оно привыкло к уважению при своей блестящей жизни, и ни чем не было бы омрачено и его старческое тихое забвение.
Человек выбрался из объятий паркета, полупрыжками добрался до края сцены, соскочил с нее, тяжело опустившись на мраморный пол, устланный красной ковровой дорожкой, запыленной и съеденной временем, но все еще гордо помнящей былые годы.
Молодой человек проходил дальше в глубь зала, освещая тусклым огоньком сотового телефона стены, величаво отливающие полировкой красного дерева, изредка огонек попадал на золоченные массивные подсвечники, этот зал никогда не освещался электричеством.
Телефон явно чувствовал себя неуютно в этой обстановке так не присущей его прежнему суетному миру и если человек еще мог приспособиться, то его казалось бы верный помощник жалобно пискнув отключил электронный свет.
"Проклятая батарея" - человек выругался и со всей силы швырнул чудо техники, куда то наверх на первые ряды балкона. Секундное молчание, затем снова оскорбление в адрес телефона и вот он уже на ощупь находит путь наверх.
Жалобно скрипнув от неуважительного отношения дверь, отворилась под напором плеча возмутителя спокойствия. Он оставил её открытой, бросил взгляд на вид открывавшийся за огромными, очень долгое время не видевшие воды и тряпки окна. Судя по всему, раньше там был сад.
Сейчас же все поросло сорной травой и занесенными ветром деревьями, пробивающимися сквозь каменную кладку одинокой дороги к центральному входу театра.
Но в общем, ему было все равно. Стук шагов отсчитывал ступеньки до балкона старого театра. Последний шаг. Он ступил наверх. Идет осторожно проверяя паркет на прочность, помня еще происшедшее с ним на подмостках.
Приоткрыл массивную дверь. Тяжело вздохнул, помотал головой и что то бормоча себе под нос зашел в тут же облепившую его темноту. В это место не добирался солнечный свет оставленный им в виде не захлопнутой портьерной ткани.
Чертыхаясь он подошел к самому краю, и став на колени шарил рукой по полу.
Вы бывали в такой ситуации когда в детстве пугаешься любого шороха в квартире в которой родители оставили тебя одного, и мерещиться начинает черт знает что, но тебя оставили дома как взрослого, именно поэтому ты будешь сидеть в одной комнате кажущейся безопасной, со включенным светом, возможно зажмурившись и героически дождешься прихода родителей, что бы спрятавшись за мамину спину зайти в таинственную комнату, увидеть открывшееся окно и его похлопывающее от порывов ветра раму, глубоко вздохнув дать себе слово больше никогда не бояться подобной глупости.
Но знакомо ли вам это чувство в то время когда вы уже совсем взрослый. А если еще и в одиноком пустом здании.
Пока молодой человек шарит в поисках электронной вещицы под креслами по полированной поверхности лестницы пробегает огонек, как будто кто пронес рядом с ним свечу. Человек подскакивает на ноги, оглядывается по сторонам, но ему не удается заметить ничего мал мало подозрительное, он проводит рукой по тому месту, где видел свет и чувствует тепло: живое и вполне реальное. Но откуда ему тут взяться?... Сломя голову возвращается в зал с большими окнами кричит, зовет кого то. Скорее всего, своего друга. Взывает к нему. Грозиться поговорить ним по-мужски. Наконец робко добавляет, что просил ждать его в машине, а не глупо шутить. Ответом же ему служит тишина и еле пробивающаяся сквозь стекло пение местных птиц.
Взгляд наверх. Шепот. Нечто нечленораздельное, но кажется "я давно хотел покупать новый" и человек со свойственной молодости прытью возвращается в основной зал. Проходит дальше, дальше ближе к сцене, ближе к тому месту, где он оставил сумку. Его шепот разноситься по всему зданию театра "нет, этот мне ни к чему совершенно бесполезное здание, хорошо, что город заброшен, а то я подумал бы, что власти рехнулись, оставляя его не снесенным".
Для старого театра это оскорбление. Как можно даже думать, что бы снести его? Как можно говорить, что он бесполезен. Обида здания, казалось становиться уже ощутима в самом воздухе. Это явно чувствует и юноша. В второпях спрыгивает со сцены со своей сумкой, но запинается и падает на красной дорожке инстинктивно готовящийся чихнуть и зажмурившийся при падении. Но вот странность он не чувствует ни малейшего запаха затхлости и ни одна пылинка не беспокоит его обоняние. И дальше больше, кажется, что сквозь ресницы пробивается свет. Туманный, какой то призрачный. Он со все нарастающей жутью приоткрывает глаза и ужасом осознает что все светильники горят. Восковые свечи тают под вакуумом их подсвечников.
Юноша закрывает глаза, трясет головой с явным желанием проснуться дома в своей кровати, но видит только свет огней. А после и чувствует. Чьи то сильные руки поднимают его на ноги. Невидимый помощник усаживает его на кресло обитое мягким бархатом, он фокусирует взгляд и хорошо что он не может произнести ни слова иначе он не сдержал бы крик. Перед ним мужчина в явно форменном мундире (юноша видел такие на картинках в исторических книгах) а рядом хихикая и прикрываясь веером стоит дама. Высокая прическа, сложенная из вьющихся кудрей, светлое платье до пола в тон ему перчатки длинные как у невест на свадьбе.
"Прошу присаживайтесь, представление в скорости начнется" - девушка молода, о чем говорит её звонкий голос. Она садиться рядом с молодым человеком, а усатый человек разворачивается, куда то в глубь зала и голосом привыкшим повелевать, но в то же время мелодичным и звонки приказывает "Прошу начинайте".
Невидимы оркестр заводит классическую музыку на ум приходит имя композитора "Шуберт", как будто их извне посылают в его голову. Он несмело, оборачивается. Но тут же одергивает голову. Напротив сидит все та же девушка. Только её спутник, куда то отошел. Музыка играет, казалось что уже бесконечно, но она не вызывает раздражения только сковывающий его страх никак не хочет отпускать. И чувство того, что это просто кошмар, и он никак не может проснуться.
Наконец музыка стихает. Наступает тишина, он оборачивается. Девушки нет. Но тут же возвращая голову в прежнее положение, он обнаруживает её прямо перед собой.
- Impossibeler anbei. Nicht Дußere sich Эber er arg...
Её тихий голос еще звенел в ушах, а легкая улыбка и то, как она повела головой казалось навечно засели в памяти и ничто оттуда не в силах их выбить. Он выхватил из рук девушки свой телефон и бросился наутек сквозь покосившиеся ряды потертых бархатных кресел. Крем глаза замечая на балконе неподвижно сидящего священника, и целою семью кажется пять женщин, мужчина и маленький мальчик в морской фуражке которому никак не дается наука сидеть тихо на руках среди них та девушка только она смотрит на него, а остальные куда то в пустоту на сцену, где наверное разверчивается действие невидимого спектакля.
Юноша уже выбился из сил, тяжелый горячий камень давит на легкие, но он бежит сквозь оживший сад и, кажется, каждый розовый куст наклоняет головку, что бы проследить его позорное бегство из их мира.
Наконец как финишная прямая его автомобиль, черный и округлый, ему не место здесь. Он прыгает на водительское место и выдыхает горячий воздух. Вдыхает новую порцию, она оказывается слишком большой, человек закашливается, хватая руками невидимые нити. Наконец отдышавшись, видит перед собой взволнованное лицо своего друга. Его вопрос повисает в воздухе. "Что с тобой?".
Вместо того чтобы ответить, он отрицательно качает головой и оборачивается на странный театр здание которого спряталось в тени вековых деревьев.
Заводиться двигатель, автомобиль плавно отъезжает от странного места.
Что значит " Impossibeler anbei. Nicht Дußere sich Эber er arg...?"
- Кажется "Невозможно рядом. Не оскорбляй его.." - друг морщит лоб копаясь в соей памяти - а что?
Молчание становиться ответом на вопрос. И лишь звонок мобильного телефона рвет на части тишину.
Старый театр устало захлопнул дверь за незваным посетителем. Наверное, это будет ему уроком на всю жизнь. Портьера, отодвинутая в сторону становиться на место. А на ковровую дорожку возвращается пыль скопленная долгими годами.
В просторном вестибюле висит фотография. Последняя семья династии Романовых полном составе все серьезные и только самому младшему из всех цесаревичу Алексею объектив фотографии оставил счастливую улыбку. Чуть поодаль стоит высокий священник, глаза не выражают ничего, и в то же время от них идет доброе тепло. Возле этой фотографии как будто парит невидимый светлячок, и лица всегда находятся в освящении, как будто театр до сих пор заботиться о высоких своих гостях, хотя их нет уже на свете, где и сам театр стоит в забытьи. Но он будет охранять свой и их покой и память, покуда не рухнули стены и не погребли все его великолепие под своими руинами.