Кожевников Олег Анатольевич : другие произведения.

Государь гл.1-10

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    После попадания сущностей наших современников в тела Великого князя Михаила Александровича и его секретаря Джонсона, история, как казалось ребятам, продолжала идти, так как они её знали. Чтобы наши современники не делали, но исторический молох продолжал катиться по гибельной для них траектории. Всё это заставило ребят действовать более настойчиво и агрессивнее. Если раньше молодые учёные старались очень аккуратно влезать в исторические процессы и как можно меньше воздействовать на людей этого времени, то теперь всё изменилось. Они сами стали людьми этого времени и просто делали всё, чтобы выжить и обеспечить счастливое будущее, не только для себя, но и для других.
  
  Анотация: После попадания сущностей наших современников в тела Великого князя Михаила Александровича и его секретаря Джонсона, история, как казалось ребятам, продолжала идти, так как они её знали. Чтобы наши современники не делали, но исторический молох продолжал катиться по гибельной для них траектории. Всё это заставило ребят действовать более настойчиво и агрессивнее. Если раньше молодые учёные старались очень аккуратно влезать в исторические процессы и как можно меньше воздействовать на людей этого времени, то теперь всё изменилось. Они сами стали людьми этого времени и просто делали всё, чтобы выжить и обеспечить счастливое будущее, не только для себя, но и для других.
  
  
   Глава 1
  
   Под перестук колёс бронепоезда, беседа с его командиром, штабс-капитаном Овчиниковым приобрела камерный, домашний характер. Как будто не было недавнего боя, дикого напряжения всех сил, как физического, так и морального. Павел Александрович делился с Великим князем дальнейшими планами - что тыловая жизнь заканчивается и через два дня бронепоезд отправляется в действующую армию. Осталось только получить боеприпасы и пройти техническое обслуживание. Меня вопрос, когда бронепоезд отправится в действующую армию, очень интересовал. Ведь сначала он должен был прибыть в Могилёв в распоряжение ставки, а лишь затем, сам главнокомандующий Николай 2 решит, какую армию он усилит, этой грозной боевой единицей. Для меня ключевыми словами была ставка и город Могилёв. Именно туда я направлялся, когда на санитарный поезд ? 57 перевозивший меня, спецгруппу и на отдельной платформе грузовой Форд, попытались напасть финские егеря. Но они даже и не предполагали что, в общем-то, безоружный санитарный поезд может так огрызаться.
   Монотонная речь штабс-капитана, позволила углубиться в конспирологические версии этого нападения. А с какой ещё точки зрения можно понять, все случаи попыток ликвидировать Великого князя Михаила Александровича. Раньше он никому не был нужен, а после того как моя сущность оказалась в его теле, каким-то очень могущественным силам Великий князь стал очень мешать. И мы с моим товарищем, так же как и я попавшим в чужое тело из будущего, создали целую теорию заговора. И силой, которая хотела убрать Великого князя, по нашему мнению был Генштаб Германии. Деятельность Великого князя начала мешать исполнению плана, развала Российской империи. Но я тоже не лыком шит, и огрызаться могу. А сейчас, когда сформирована спецгруппа и я, можно сказать, вошёл в местный бомонд, могу так укусить, что мало не покажется. И последние события это показали.
   С точки зрения стороннего наблюдателя, все успехи Великого князя, на фоне свершений достигнутых допустим Брусиловым в 1916 году, это конечно ерунда. Ну что такое уничтожение всего одного батальона, по сравнению с потерями, которые понесла Австро-Венгрия в ходе наступления Юго-западного фронта. Так, локальный успех всего лишь одного полка в ходе Брусиловского прорыва. Всё это так, если не учитывать, что это был 27-й Прусский батальон егерей, сформированный в Кёнигсберге из финских добровольцев, мечтающих о независимости Финляндии. Это был не простой батальон, а хорошо подготовленное подразделение, для ведения боёв в столице Российской империи. Все бойцы могли объясняться на русском языке, были мотивированы драться с имперскими силами до конца. Их невозможно было выявить среди множества воинских подразделений скопившихся в Петрограде и в окрестностях Российской столицы. Просочившись через дырявую Шведско-Российскую границу, эти хорошо подготовленные немцами бойцы, скапливались в окрестностях Петербурга и ждали приказа начинать действовать по захвату стратегических объектов. Именно этот батальон был той силой, которая в октябре 1917 года захватила все самые значимые объекты Российской столицы.
   А в истории осталось, что тот же Зимний дворец, Телеграф и многие другие объекты (включая мосты), взяли штурмом революционные солдаты, рабочие и матросы, под руководством большевиков. Нет, массовка под руководством товарища Троцкого, несомненно, была и в мелких стычках побили много городовых и прочего чиновничьего люда. Но всё это была мишура, скрывающая чёткие действия, небольшого, но дисциплинированного подразделения, подготовленного лучшими специалистами Германии. Чтобы ещё больше скрыть действия специально подготовленного подразделения, немцы направили в Петербург и группу профессиональных революционеров. Говорливых и весьма энергичных. Им и принадлежит заслуга создания мифа, что это именно революционные массы под руководством партии большевиков, смели буржуазные структуры власти. Вот такую конспирологическую концепцию причин победы Октябрьской революции в России, как-то по пьяни рассказал мне приятель ещё в той, моей бывшей реальности. Естественно тогда мне было это смешно, хотя мой собутыльник и закончил исторический факультет МГУ. Как доказательство своей теории заговора Германского генштаба по разрушению управляемости в Российской империи, он приводил примеры, как общеизвестные, так и найденные им в исторических архивах. То, что Германия в опломбированном пассажирском вагоне позволила профессиональным революционерам пересечь её территорию, это все знают. Но вот о подготовленном в Восточной Пруссии батальоне финских добровольцев, об этом никто ничего не знал. А, по словам Жеки, этот Прусский Королевский батальон егерей ? 27, состоял из ненавидящих Россию финнов, готовых сделать всё для ослабления империи, которая угнетала их бедную Финляндию. Немцы их обучили, спланировали операцию, вот так и произошёл октябрьский переворот 1917 года.
   В моей родной реальности, я о такой глубокой старине даже и не думал. Ну, была революция 1917 года, да и чёрт с ней. А что победили в ней большевики, так может это и хорошо - мобилизовали страну и она всё-таки в 1945 году, надрала задницу Германии. Вот только плохо, что в 21-м веке, сама оказалась в заднице. Но теперь если у нас с Кацем хоть что-нибудь получится, то чёрная полоса в истории России, может быть, и не случится. Взбодрив себя таким посылом, я в очередной раз начал вспоминать своё время и Каца, который в угоду своим научным амбициям, отправил меня и себя самого в это время. Это уже сейчас я вжился в тело Великого князя Михаила Александровича, а вначале была просто беда. Ляпы и несуразицы следовали один за другим. Явно я не вписывался своим поведением и языком в образ Великого князя. Не спалился только по одной причине - Великий князь за день до захвата моей сущностью его тела прибыл в Петроград с фронта. И не просто с фронта, где по всей логике своего происхождения, он должен был бы сидеть глубоко в тылу, заседая в каком-нибудь штабе, а можно сказать с передовой. Конечно не из окопов, а из штаба 2-го кавалерийского корпуса которым командовал в ходе знаменитого Брусиловского прорыва. А до этого он с 1914 года, командовал одной из самых трудных дивизий Российской армии - 'дикой'. И, по мнению моих теперешних знакомых, командуя туземцами, огрубел, потерял княжеский лоск и нахватался разных непонятных слов и выражений. Даже матом стал ругаться, как портовый грузчик. Для верхнего эшелона Российского общества, Михаил Александрович стал представляться настоящим фронтовиком. Вон даже французским порфюмом перестал пользоваться - только тройной одеколон. После бритья от Великого князя пахло так же, как от обычного прапорщика. И всё это не моё мнение, а слова самого близкого человека - жены Великого князя Натальи.
   Мои размышления о собственном поведении, были прерваны остановкой бронепоезда на очередном семафоре. Гонять бесконечные чаи и вести, в общем-то, бесполезную беседу с командиром бронепоезда не имело смысла. О чём нужно я уже со штабс-капитаном договорился - что именно на бронепоезде доберусь до Могилёва. Что после того как бронепоезд пройдёт техническое обслуживание, к нему опять прицепят спальный вагон, в котором сейчас находилась спецгруппа и кроме того платформу с установленным на ней грузовиком. Словом теперь бронепоезд представлялся мне чем-то подобным поезду, который вёз меня и спецгруппу совсем недавно. Но тогда это был, беззащитный санитарный поезд, а теперь Великого князя и его команду будет сопровождать в Могилёв, бронированный монстр. На этом этапе все потуги Германцев остановить Великого князя, будут смешны и бесполезны. Теперь нужно быть осторожней только эти два дня в Петрограде, и до того момента пока не доберусь из ставки до своего корпуса. А чтобы быть осмотрительней в столице, нужно, прежде всего, выспаться, а не поглощать под защитой брони чашку за чашкой безумное количество чая. Здесь конечно хорошо и спокойно, но нужно перебираться в спальный вагон в подготовленное денщиком купе. В пассажирском вагоне, конечно, нет броневой защиты, но зато там есть мягкая лежанка и заботливый денщик. А у него в запасе имеется много всяких вкусностей. Я сам видел, как Первухин на станции, покупал у бабки пирожки. Прокрутив все эти мысли в голове, я заявил командиру бронепоезда:
   - У вас тут хорошо Павел Александрович, но нужно перебираться в свой вагон. Посмотреть, как там мои люди устроились, да и отдохнуть не мешает и мне и вам. Если произойдёт задержка с отправлением бронепоезда в Могилёв то, как и договорились, телефонируйте моему секретарю в Смольный. Дежурный у телефона там будет находиться круглосуточно. Если звонка не последует, то послезавтра в 20-00 оба вагона, которые нужно прицепить к бронепоезду, будут стоять в тупике, где и началась наша миссия по подавлению мятежа. Мои ребята заранее загонят автомобиль на платформу и подготовят пассажирский вагон, так что задержки с отправлением бронепоезда в Могилёв не будет.
   Получив подтверждения, что все наши договорённости остались в силе, я поспешил, пока бронепоезд стоял в ожидании сигнала семафора, перебраться в пассажирский вагон. Вот в нём я почувствовал себя хозяином. Не нужно было напрягаться, изображая из себя Великого князя и анализировать каждое своё высказывание на соответствие этому времени. Для моих подчиненных я априори являлся Великим князем и все мои поступки и речи воспринимались естественными для брата императора. Вот когда я попал в ауру доброжелательства и восхищения действиями Великого князя, то сразу расслабился. А начавшему что-то кудахтать денщику, заявил:
   - Ничего пить, и есть, не буду я уже у штабс-капитана, наверное, целый самовар чая с печеньем употребил. Только спать! Предупреди всех, чтобы не шумели - Великий князь отдыхает!
   После этого в сопровождении Первухина проследовал в своё купе. Денщик остался в коридоре, охранять сон Великого князя. Не зная, почему, но когда я, раздевшись, улёгся на мягкую кушетку, сознание не желало отключаться. И это несмотря на явное переутомление и то, что в последние двое суток, мне только урывками удалось поспать в общей сложности не более пяти часов. В голове продолжали возникать эпизоды по ликвидации на станции Лазаревская мятежа части батальона Латышских стрелков. Почему-то, расстрел финских егерей и большей части батальона Латышских стрелков, химическими снарядами, моё сознание не анализировало. Считало, что выбора не было, и операция пошла по единственно возможному для успеха пути. Нужно было любым методом глушить обученных немцами егерей. Хоть травить их химией, хоть идти на них силами юнкеров в штыковую атаку. А вот применение химии для уничтожения группы Латышских стрелков засевших в кирхе, может быть, было и напрасным. Наверняка они бы сдались, после обстрела кирхи, обычными трёхдюймовыми снарядами. После применения химии, ни одного пленного не было, а провести судебный процесс по мятежникам, было бы неплохо устроить. В семнадцатом году это бы остудило революционные настроения многих солдат. Сейчас суд над солдатами, нарушившими присягу возможен, а к концу года уже нет.
   Грызть себя за допущенные промахи, я перестал только когда вспомнил о подслушанном разговоре между юнкерами. Это произошло после построения принявших участие в операции юнкеров, когда я каждому пожал руку и вручил золотой империал. Понятно было, что ребята старались наилучшим образом выполнить приказ не из-за денег, а ради страны. Но по их сияющим физиономиям было видно, что нежданно свалившимся деньгам они очень рады. После построения я пошёл в здание станции, в кабинет её начальника, которого убили мятежники. Там начиналось заседание, созданной по моей инициативе судебной тройки. Дело было новое и необычное, для этого времени и я решил присутствовать на этом первом заседании. И даже не для того чтобы указывать как правильно проводить заседание тройки, а наоборот самому поучиться как всё это дело организует привлечённый юрист Владимир Венедиктович. Он родился и живёт в этом времени - значит ему и карты в руки. К тому же он специалист по юриспруденции, знает законы этого времени и хорошо разбирается в делопроизводстве. А если я возьмусь за это мутное дело, то так всё напутаю, что мама не горюй. Загублю своими руками нужную сейчас быструю методику судебного разбирательства. Среди либералов подымется вой о кровавом царском режиме, который без суда и следствия расстреливает как мирных граждан, так и солдат, не выполняющих преступных приказов. А вот если протокол оформить правильно, с горой юридических формулировок, то даже либералы запутаются в лабиринте специальных терминов. И всё получится в рамках правовых норм. А значит, с точки зрения тех же Американцев с таким режимом можно иметь дело. И больших преград для получения необходимой помощи не будет. В данный момент я хотел, пусть и жёсткими мерами навести хоть какой-нибудь порядок и в тоже время нужно, чтобы для внешних игроков царский режим выглядел правовым. Сложная задача, в полевых условиях наводить порядок и выглядеть белым и пушистым. Но очень этого хотелось, вот я и пошёл на заседание чрезвычайной тройки.
   Отказавшись садиться на председательское место, я уселся на стул, стоявший у открытого окна, и стал с интересом наблюдать за ходом заседания этого своеобразного суда. Неожиданно моё внимание привлёк гогот за окном. Оконный проём располагался довольно высоко, и под ним остановилась компания юнкеров весело болтающих друг с другом. Я не стал прогонять этих ребят, а наоборот прислушался к их разговору. Непринужденное общение людей этого времени меня очень интересовало. Только так можно было нахвататься характерных выражений и анекдотов этого времени. Я всё ещё боялся оказаться чужим в корпусе, которым командовал Великий князь и ловил малейшую возможность узнать, как общаются между собой офицеры этого времени. А тут находящаяся далеко от начальства компания будущих прапорщиков - грех было не подслушать о чём и самое главное, как они говорят. Вот я и превратился в одно большое ухо, и всё внимание сосредоточил на разговоре юнкеров.
   Сначала обращал внимание только на манеру разговора и на смачные обороты речи этих будущих офицеров. А потом меня зацепил смысл их разговора. И это произошло когда один из юнкеров, произнёс:
   - Ну что мушкетёры, нужно достойно отметить получение золотых. Предлагаю посетить заведение мадам Бляденс! Я слышал, там новые девочки появились. За империал они такой бильярд шарами клиента устроят, что на фронте никакая атака Германцев не будет страшна. Ха-ха-ха...!
  Сквозь это ржание развеселившегося юнкера, донеслось:
   - Не Васька, я свой золотой не буду на это дерьмо тратить. Дырочку в монете сделаю, и рядом с крестиком носить буду. Если выживу, то своим внукам буду этот золотой червонец показывать и говорить, что это сам помазанник божий подарил его. А Великий князь, точно отмечен Богом, и быть ему царём вместо никчёмы Николашки.
  После этого, не скрою приятного для меня пассажа который, правда, не соответствовал моим целям, раздался ещё один голос:
   - А я тоже, пожалуй, не буду тратить этот империал. Пусть будет моим талисманом и приносит удачу. Вон князь принёс же нашей роте удачу, так и пожалованный им золотой, спасёт жизнь на фронте.
  Юнкер, который до этого смеялся, уже более серьёзным голосом, произнёс:
   - Великий князь конечно удачлив и стратег хороший, но на фронте он будет далеко. Так что, как говориться - на Бога надейся, а сам не плошай.
  На эту фразу юнкер с хриплым голосом, заявил:
   - Ты Васёк, конечно, можешь потратить свой золотой на баб, но я лучше сделаю как Борис и буду держать этот империал у сердца. Очень на меня произвело впечатление, как после появления Великого князя пошло дело по подавлению мятежа. Если бы не Государь, то половину нашей роты выкосили бы у этой кирхи. А появился Великий князь и не успел я выкурить папироску, как дело было сделано. Два пушечных выстрела с бронепоезда и в кирхе одни трупы. Мы, с ребятами надев противогазы, пулемёт из кирхи вытаскивали, так там ужас что творится. Даже крысы дохлые валяются, не говоря уже о людях. Из пушки, химическим снарядом в маленькое окошко попали - явно высшие силы помогли Великому князю наказать мятежников. Не..., я теперь дар Государя, тоже буду носить как амулет.
   Последующие слова были заглушены свистком паровоза - на станцию прибывал состав со стороны Петербурга. А затем и слушать стало некого - юнкера ушли. Пришлось мне опять сосредоточить всё внимание на ходе идущего своеобразного судебного разбирательства. А процесс двигался можно сказать семимильными шагами. Уже практически треть дел было рассмотрено. И что для меня было удивительно, главным поборником жёстких наказаний был Владимир Венедиктович. Я-то боялся, что юрист начнёт заниматься крючкотворством и затягиванием рассмотрения дел, а всё получалось не так. Больше всех затягивал рассмотрение дел не он, а поручик Симонов. Некоторые свидетельские показания ему были не ясны, и он периодически вызывал свидетелей - пострадавших от мятежников Латышских стрелков. А вот Владимиру Венедиктовичу всё было ясно по докладной нового командира Латышских стрелков Яниса Берзиньша и объяснительных самих мятежников. Видно сильно обиделся юрист, когда его арестовали мятежники. Он обещал тогда засудить негодяев избивших его, вот теперь и засуживал. Действия Владимира Валентиновича мне понравились. Про себя я подумал, - ' надо брать юриста в нашу команду. Мужик грамотный - вон как ловко подбирает законы, чтобы обосновать самые жёсткие действия. Чистый Вышинский. Полезный человек в это непростое время. Если всё-таки произойдут волнения и придётся для их подавления использовать силовые методы, то Владимир Венедиктович, обоснует их применение законами, и создаст юридическую завесу перед Западным общественным мнением'. Поняв что, в общем-то, всё идёт, так как и хотел и находится здесь мне не обязательно, я откланялся и направился заниматься другими насущными делами.
   Воспоминание о подслушанном разговоре юнкеров, несколько успокоил мою психику. А то в голове продолжали мерещиться мучающиеся от отравления газами Латышские стрелки. Егеря нет, а вот латыши да. Всё-таки мой рассудок считал, что финские егеря явные враги и обязаны ответить за свои преступления, а вот большинство латышей не были врагами империи, их просто обманули. Подслушанная беседа юнкеров, помогла той части психики, которая считала, что для недопущения многомиллионных жертв в ходе коллапса, который случился в России, если не предпринять решительных действий. Если молодые ребята, можно сказать цвет нации, не высказали даже одного слова в осуждения решений Великого князя, то прочь все сомнения в собственных поступках. Какие времена - такие и решения. Значит, я не более кровожаден, чем другие. Наоборот юнкера посчитали, что за действиями Великого князя стоит сам Господь. А в 1916 году это много значит. Эти юнкера скоро станут офицерами и отправятся на фронт и там они своего мнения о Великом князе Михаиле Александровиче, от своих сослуживцев скрывать не будут. Так что в армии появится прослойка офицеров среднего звена, которые будут хорошо относиться к брату императора. Так что своими действиями я подкрепил задумку Каца о необходимости пропаганды, так сказать снизу - из среды самих рабочих и солдат. Только этот хитрец хотел готовить и рассылать таких людей по военным частям и крупным городам империи, а у меня это получилось естественным путём. При этом Кац сетовал, что для отбора и подготовки агентов влияния у нас очень мало времени, а я в течение суток завербовал больше семидесяти будущих прапорщиков. Пусть они не специалисты в пропаганде, но зато искренне уверены, что Великий князь это благо для их родины. И будут доказывать это с оружием в руках. Пропаганда сверху (так мы называли печать) получилась тоже спонтанно - хвалебные статьи в газетах, за которые Кац планировал платить деньги, появились без всякого его участия. Стоило мне повести себя как мужику - отбиться от террористов своими руками, как статьи с хвалебными материалами о Михаиле Александровиче появились во всех газетах империи. Да и с деньгами вышло совершенно неожиданно. Трудно представить, сколько мы с моим другом мучились, разрабатывая хитроумные комбинации, чтобы получить средства на реализацию планов по недопущению революций в России. Как я не уговаривал послов Антанты и Американских Штатов выделить деньги а, в конечном счете, сама судьба преподнесла почти миллион рублей. Как тут не поверишь в проведение? Эти мысли, в конце концов, убаюкали меня, и с чувством выполненного долга я, наконец, смог уснуть.
  
   Глава 2
  
   Спал я не долго, часа два не больше. Разбудил меня, как и положено генерал-лейтенанта в полевых условиях, денщик вежливым покашливанием. А я и чувствовал себя в полевых условиях и, хотя бронепоезд уже въехал в пригороды Петрограда оделся именно в полевую форму, хотя имелась и богатая парадная генеральская форма. Для столицы она, может быть, и была бы в самый раз, чтобы подчеркнуть значимость Великого князя, но я по натуре не петух и не хотел уж очень сильно превозносить свою победу. А нас должны были встречать именно как победителей, которые уничтожили немецкую рейдерскую группу, к которой примкнули латышские предатели. Именно так был по телефону информирован начальник Петроградского гарнизона генерал Хабалов. Кроме него, по моей просьбе, поручик Симонов связался и с охранным отделением, которое и должно было раскручивать дело Латышских стрелков. А так же узнать каким образом проникли в столичный регион, обученные немцами финские егеря. Первоначально я сам хотел раскрутить захваченных в 'Липках' финнов, но поездка в корпус была важнее. Ну что, в общем-то, я мог выпытать у финнов? Проникшие на территорию столичного региона подразделения Прусского Королевского батальона егерей ? 27, состоящего из добровольцев финнов, были уже уничтожены. Оставалось узнать у захваченных финнов только координаты коридоров на Шведско-Русской границе, по которым и попадали враги на нашу территорию. Но это пускай охранное отделение занимается, у меня есть дела поважней. Ясно же, что через дырявую границу немцы (если они поставили такую цель) смогут протащить в столицу Российской империи нужные им деструктивные силы. Дыр в границе полно и смертельных врагов у империи тоже много. Если государственная машина не в состоянии перекрыть границу, то я и подавно не смогу это сделать. Остаётся одно - в Петрограде глушить вылезших из щелей прусских тараканов. А для этого нужны надёжные части. Где их взять? Единственное место, где это реально - в корпусе, которым командовал Великий князь. Так что, несмотря на уничтожение подготовленных немцами егерей, нужно было продолжать выполнять первоначальный план. И чем быстрее окажусь в корпусе, тем лучше. Так что пускай жандармы занимаются финнами и латышами, а я лучше подберу бойцов, которые не допустят сползание России в клоаку революций и гражданской войны.
   Так я себя накачивал, пока готовился предстать перед столичной публикой. А это был довольно длительный процесс. Одно бритьё чего стоило. Но появиться помятым или не бритым Великий князь не имел право. Вот и пришлось заниматься своим внешним видом, забыв о потребности организма в калориях. Правда, когда бронепоезд остановился в том же тупике, откуда мы менее суток назад выехали, на вроде бы как казалось тогда рядовую операцию, я не удержался. И всё-таки выпил стакан, уже остывшего чая с заботливо приготовленным бутербродом с чёрной икрой. Поэтому и выбрался из вагона самым последним. Но для этого времени и нынешней ситуации это оказалось правильным. Я поступил как истинный Великий князь - появился, когда вся суета уже закончилась. Спецгруппа и Латышские стрелки уже стояли в строю. Командир бронепоезда со своими офицерами, сгруппировавшись вокруг генерала Хабалова, ожидали появления Великого князя.
   Великий князь появился, в скромном, но чистом полевом мундире, бодрый и стремительный. Вроде бы только что был на площадке пассажирского вагона, а в следующее мгновение уже рядом с группой офицеров. Это удивление я понял по выражению лица прапорщика стоящего рядом с генералом Хабаловым. Очень у этого парня было подвижное лицо, и эмоции своего хозяина оно хорошо передавало. Помню его восторженное выражение, когда раздавал солдатам и офицерам денежную благодарность Великого князя. И тогда это вызвало у меня внутреннюю улыбку, и сейчас тоже. Этот внутренний смех чуть не вырвался наружу, когда я обернулся, следуя за взглядами офицеров. Отставая от меня метров на десять важно вышагивая, шествовал ефрейтор Первухин. Он облачился в свой лучший наряд - конечно, по мнению моего денщика. Всё вроде бы было по форме, и я давал разрешение бойцам спецгруппы использовать полученные на складах Петроградского гарнизона, лётные кожаные куртки и гвардейские галифе. А помня своё время, и форму спец подразделений, разрешил одевать под кожаную куртку тонкую тельняшку. Так вот ефрейтор именно так и оделся. Но смотрелся он в этом наряде очень комично. Особенно смешно и нелепо выглядели на моём денщике - гигантские галифе, деревянная кобура с маузером и гордость Димы, собранные в гармошку кожаные сапоги со скрипом. Может быть, у себя в деревне в таком наряде он и был бы первым парнем, но здесь на фоне бронепоезда, выглядел чистым Петрушкой.
   Вид Первухина объяснял и почему для приготовившихся встречать Великого князя офицеров, моё перемещение казалось стремительным. Мой денщик отвлекал внимание на себя, а я в это время не очень быстрым шагом дошёл до офицеров стоящих рядом с генералом Хабаловым. Это умозаключение я сделал не просто так, а потому что в голове шла постоянная работа - непрерывно думал, как противостоять угрозе нападения на Великого князя. А такой персонаж как Первухин наверняка будет привлекать внимание и даст мне возможность действовать. По-видимому, такой неосознанный вывод я сделал давно и именно поэтому не мешал своему денщику одеваться, как он хочет. Вон даже к маузеру, в общем-то, одобрительно отнёсся. Не возражал, что Первухин, пользуясь моим именем, раздобыл себе такое оружие.
   Все эти мысли пронеслись молниеносно, а в следующий момент, я уже здоровался с генералом Хабаловым. Претензий за предоставленный для проведения операции разложившийся батальон Латышских стрелков, я предъявлять генералу не стал. Наоборот начал хвалить команду бронепоезда и юнкеров, за чёткое выполнение приказов и профессионализм их командиров. Одним словом смазал огрехи штаба Петроградского гарнизона, который проморгал предателей окопавшихся в батальоне Латышских стрелков. Но генерал, наверное, чувствовал вину за то, что направил для участия в операции батальон Латышских стрелков. Поэтому он не возражал, что латышей оставшихся верным присяге нужно передать в подчинение КНП (Комитету по национальной политике). Заодно я договорился, что казак Сергей переходит в моё распоряжение. Этот ловкий и удачливый парень был уже зачислен в спецгруппу, а сейчас получил формальное согласие начальника Петроградского гарнизона.
   Обговорив с начальником Петроградского гарнизона ещё несколько вопросов, я переключился на представителя охранного отделения жандармерии полковника Клюева. Вот этого господина я по-настоящему и взял в оборот. Во-первых, высказал жандарму претензии по работе их агентуры, которая перестала грамотно работать. Совсем не видят опасных для власти людей, которыми буквально напичкан Петроград. Зациклились на всяких там эсдеках и прочей шушере, а вот по-настоящему опасных, сотрудничающих с Германией группировок не замечают. Вон, например одна из группировок социалистов - большевики, в центре Петрограда напала на фронтовика, генерал-лейтенанта, Великого князя, наконец, и что? Какие меры предприняты против пришедшего из Германии учения? Социалисты, как заседают в Думе, так и продолжают кушать народный хлеб. Сквозь Русско-Шведскую границу в воюющую страну массово проникают боевики и агенты Германии.
   Моя обличительная речь и тыканье носом жандармерию в допущенные недоработки, плавно перешла к конкретным вещам, которые ведомству полковника следует предпринять. Моё сообщение полковнику, что кроме арестованных Латышских стрелков, имеются ещё и задержанные финские коллаборационисты. Они и рассказали о проникших на территорию России подразделений финских егерей обученных Германскими инструкторами. Задачей этих финских добровольцев было нападение на стратегически важные объекты Российской столицы. Моя информация очень заинтересовала полковника жандармерии. И я с лёгким сердцем обещал ему сегодня же передать службе жандармерии этих задержанных. При этом заметил, что эти финны наверняка знают коридоры в границе, по которым они и проникли на территорию Российской империи. Когда мы обговорили с полковником порядок передачи задержанных финнов, я почувствовал немалое облегчение. Полковник производил впечатление добросовестного служаки. И вполне мог раскрутить финнов и перекрыть коридоры на границе.
   Когда давал обещание полковнику передать его службе задержанных, то подумал, - 'я никак не успеваю до отъезда на фронт раскрутить финнов. А если бы даже и узнал у них места проходов через Российско-Шведскую границу, то за то небольшое время, которое мне осталось до отбытия бронепоезда в Могилёв, всё равно ничего бы не успел сделать. По-любому пришлось бы передавать финнов в жандармерию, и неизвестно кто бы этими господами занялся. Наверняка отнеслись бы к задержанным формально, и не дай Бог отпустили бы их под напором адвокатов и социалистов. По существу фактов их подрывной деятельности нет. Командиры егерей, как и у меня на допросе станут говорить, что они просто приехали в гости. А сам лесоторговец будет утверждать, что он ничего не знает. И определил на постой уничтоженных егерей, думая, что это солдаты русской армии. Да ещё будет требовать, чтобы ему вернули имение и деньги, которые он держал в своём сейфе. Да..., пожалуй, лесоторговца отдавать жандармерии не нужно. Пускай посидит ещё в подвале Смольного до моего возвращения в Петроград. А там будет видно, что с ним делать'.
   Наконец все дела были сделаны, вопросы согласованы, и полковник пригласил меня в свою пролётку, чтобы довезти до Смольного. Латышских стрелков я отправил в Смольный пешим маршем, ну а спецгруппа, захватив с собой Первухина, поехала туда с шиком - на автомобиле. Форд стоял рядом с тупиком, у будки часового, охранявшего стоянку бронепоезда. Ну и на время операции, автомобиль спецгруппы Великого князя тоже охранялся этим часовым. А его водитель Максим, ставший подпрапорщиком, принял участие в операции, как обычный боец спецгруппы. Подпрапорщиком Максим стал не просто так, это его папочка предпринял всё, чтобы его сын пошёл в армию, не рядовым, а хоть с какими-нибудь нашивками. Его влияния хватило на одну галунную нашивку в длину погона. Ну, это ладно, главное, что меня устраивало - водитель по званию стал вторым после Хватова, и теперь если не дай Бог с прапорщиком что-нибудь случится, Максим автоматически становился командиром спецгруппы. А Максим как боец конечно хуже Хватова, но зато был инициативным и расчётливым парнем, не уступающим в этом прапорщику. К тому же без всякого воздействия со стороны папочки или меня, стал явным авторитетом в спецгруппе.
   Стало уже традицией, что я прерывал сон Каца. Вот и в этот раз Великий князь с шумом в двенадцатом часу ночи ворвался в кабинет-спальню, где на кожаном диване прикорнул его секретарь Джонсон. И опять спросонья мой друг плохо соображал, пришлось ему пересказывать мои похождения два раза, и даже после этого он осоловелыми глазами смотрел на полковника жандармерии вошедшего в кабинет. Полковник вошёл оформлять документы, на передачу ему протоколов допросов и самих задержанных финнов. Самих арестованных уже загрузили в жандармскую повозку сопровождающую пролётку полковника. Теперь оставалось только оформить бумаги, и можно было забыть о финнах.
   Много времени бумажная волокита не заняла и через десять минут, проводив полковника, я смог уже детально рассказать своему другу обо всех событиях которые случились в последние сутки. Кац воспринял мой рассказ болезненно, не в том смысле, что ему стало жалко латышей, а в том, что он спокойно сидит тут в Петрограде, а его друг рискует собой и хоть что-то делает для изменения исторического развития России. Мне нрав Каца был хорошо известен и когда он начинал ныть и говорить о своей никчёмности - значит жди какого-нибудь прорыва. Чтобы узнать какое свершение сделал мой друг, нужно было выслушать его самобичевание, изредка не соглашаясь с тем, что он полное чмо и тогда Саня сам всё расскажет. По крайней мере, так было в той реальности, когда мы работали в НИИ Мозга. Вот и сейчас, Кац посокрушался минут десять, а потом когда начал сравнивать себя с моллюском в раковине, произнёс:
   - Ну, получилось синтезировать немного пенициллина, а толку-то? Таким количеством можно сделать одну инъекцию и всё. Этим даже ангину не вылечишь. Как обычно занимаюсь бестолковой суетой, вместо того чтобы делать по настоящему крупное дело. Понятно же, чтобы получить значимый эффект от применения антибиотиков их нужно большое количество. А несколько грамм, которые я смогу синтезировать, это комариный укус в тело слона. Время, время и деньги, вот что нужно чтобы помочь фронту. Кое-какие деньги появились, но времени-то совсем нет. Скоро 1917, а чтобы развернуть промышленный синтез пенициллина, нужен год не меньше. А тут ещё требуется наладить производство 'Катюш' и напалма. Одним словом чмо я паршивое, не тяну в попаданцы-прогресоры. Одна надежда на тебя, что всё-таки получится взять под контроль корпус и не допустить революций. Знаешь, Михась совсем не хочется ехать в ссылку в Пермь.
   Информация о том, что получилось синтезировать пенициллин, меня огорошила и вдохновила. Это же первая наша реальная победа. Под впечатлением такой новости, я воскликнул:
   - Да ты что парень..., это ты эпохальные вещи делаешь, а я так, работаю по ситуации. Ничего страшного, что промышленное производство антибиотиков, можно будет наладить только через год. Продержимся Кац! Зато потом можно будет спасти миллионы людей. Да и бабки на этом деле заработаем.
   - Как продержимся-то, если все наши начинания буксуют? От Госдумы считай поддержки ноль. И это несмотря на то, что Родзянко обещал помогать Комитету по национальной политике. Как только Великий князь уехал, все думские деятели забыли о своих обещаниях. Только Гучков, хоть как-то помогает финансово.
   - А ты что хотел? Сам должен понимать, что сейчас никто из них даже помыслить не может, что самодержавие в России падёт. Элита живёт своей обычной жизнью и не хочет лишних забот и принятие на себя дополнительных обязательств. Обещать брату императора это одно, а реальные действия другое. Сам знаешь нашу национальную черту - пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Это мы с тобой знаем, что гром грянет и вмажет так, что даже в 21 веке икается. Так что Саня, нам остается только сжать зубы и делать то, что наметили, а не ныть, что всё идёт не так как мы мечтали. Конечно, если хотим выжить, а не попасть под каток революционного молоха.
   - Да... Михась, ты точно стал другим, как попал в тело Михаила Алексеевича! Крепче духом и увереннее в себе! Вот мне всё ещё не понятно - если Великий князь имел подобные черты в своём характере, как он мог допустить сползание России в такую клоаку. Какого чёрта не принял корону? Ведь Николай 2 отрекался именно в пользу Михаила. Что же тот забралом щёлкал, непонятно?
   - Что, что? Европа его развратила! Он-то думал, всё произойдёт как там - власть и обязанности возьмут нормальные люди и он, наконец, сможет стать обычным человеком - гражданином Романовым. Наверное, ему даже в страшном сне не снилось, что его, не имевшего, ни малейших претензий на трон, шлёпнут в Перми. Я-то знаю, чем кончилось его благородство и чистоплюйство, поэтому и буду бороться до конца. Хрен меня смогут взять живым чекисты, я их сам вверх ногами повешу. Вот в чём разница между тем Михаилом Александровичем и мной.
   После этих слов я почувствовал, что истерика у Каца прошла, и он стал уже с большей уверенностью в своих силах планировать, что нужно сделать, чтобы всё-таки начать производство пенициллина в промышленных масштабах. А у меня наоборот, уверенность в том, что у нас всё получиться пропала. Можно сказать меня скрутила паническая атака. Хоть я бодрым голосом и поддакивал Кацу. Вся глыба проблем, которые предстоит решить, разом упала на мою психику. Психика естественно, начала трещать. Бороться с таким состоянием души было нужно и я не нашел ничего лучшего, как предложить:
   - Ну что Санёк, такое дело как синтез первого пенициллина в этом мире, нужно обмыть. Так как в современной реальности хрен найдёшь институтской амброзии - технического спирта, придётся использовать Французский коньяк. Давай парень, коли ты хозяин, мечи закусон на стол, горючее как обычно за мной.
   Кац хмыкнул, но ничего не сказал, а молча, встал и вышел из кабинета. Конечно, это же не 21 век и холодильника как тогда в его лаборатории не было. Зато кухня, по-видимому, в новоявленном комитете уже была, и Кац направился туда за закуской. У меня тоже не было фляжки с техническим спиртом как в 21 веке, но зато имелся денщик с вещевым мешком. А в этом мешке, на всякий случай (если Великий князь решит гульнуть), Первухин носил две перемотанные портянками бутылки французского коньяка. И самому денщику я ещё не давал команды идти отдыхать, он ожидал меня перед кабинетом Каца. В общем-то, я был намерен ночевать в своём особняке, а у Первухина там была своя коморка. Так что коньяк был вполне доступен и пока Кац направился обеспечивать поляну закуской, я выглянул в коридор и дал команду Диме, доставать одну единицу неприкосновенного запаса.
   Может быть, чтобы заглушить все сомнения и неуверенность, этого количества спиртного было и мало, но паническая атака - панической атакой, а чувство долга оставалось чувством долга. Напиваться в хлам я не имел право - скоро должны были подойти Латышские стрелки поручика Берзиньша, и их нужно было размещать. А в хлам пьяные Великий князь и его секретарь плохой пример для дисциплинированных латышей. Это я и высказал Кацу, когда мы пропустили по первой рюмке. После второй он опять начал меня тестировать, на предмет изменения личности. А после третьей, ехидно заявил:
   - Да..., Михась! Смелость, мужество, справедливость - первые признаки алкогольного опьянения.
  И после этого мерзко заржал.
   И как не странно, вся моя неуверенность, подавленность и прочие признаки угнетённого состояния прошли. Хотелось рвать и метать, чтобы не допустить сползание моей родины в выгребную яму истории. Прилив энергии требовал выхода, и я вынудил моего друга устроить мне экскурсию по особняку Смольного института. Для стороннего наблюдателя это было бы жуткое зрелище. Да что там сторонний наблюдатель, даже у меня, когда мы вышли в тёмный коридор по спине поползли мурашки ужаса. Хотя Смольный институт и имел кое-где лампы накаливания, но в данный момент времени электричество отсутствовало и мы направились на эту экскурсию с керосиновой лампой. Я шел и с замиранием сердца представлял, что тут ходили такие монстры, как Ленин или Троцкий. Весь маразм своей затеи я ощутил, когда часы, расположенные во многих кабинетах Смольного, начали практически одновременно бить двенадцать часов. Когда наступила тишина, я воскликнул:
   - Ладно, Кац достаточно! На другой этаж уже не пойдём. Теперь я примерно представляю, сколько в этом здании можно разместить бойцов.
  Мой друг, как мне показалось, зловеще ухмыльнулся и каким-то загробным голосом ответил:
   - Как не пойдём? Ты разве не хочешь посмотреть подвал? Навестить финна, у которого отжал бабло? Прикинуть, скольких врагов можно туда поместить?
   - Да иди ты к чёрту - сам будешь размещать узников в своём КНП. Ты на хозяйстве остаёшься, вот и будешь заниматься расчисткой политического поля России, от явных маразматиков и предателей. А моя задача, мочить их на внешних контурах и обеспечить тебя силовой поддержкой. И заметь, я уже работаю по этому вопросу. И это ещё одна причина, почему мы не пойдём в твой подвал. Вот-вот должны подойти Латышские стрелки. Я ради этого в Смольный и приехал. Нужно познакомить тебя с их командиром поручиком Берзиньшем. Хоть под его командованием Латышских стрелков не очень много, но зато они ребята проверенные и не поддадутся на большевицкую пропаганду.
  Я рассказал Кацу, как проверял латышей и посоветовал обратить внимание на их командира, сказав:
   - Знаешь Саня, а он, пожалуй, подойдет на роль, которую в нашей реальности исполнял Дзержинский. Казалось бы, флегматик, но когда нужно действует быстро и безошибочно. Твёрдый характер, не трус и беспощаден даже к своим соплеменникам. Имеет чувство долга, холодную голову и надеюсь чистое сердце, без гнилой буржуазной сущности. Пожалуй пора нам учреждать Великокняжескую ЧК. Без этого не пробить нам ни одного нормального дела. Заболтают, замотают и, в конечном счете, сбросят в выгребную яму все наши спасающие эту разложившуюся власть начинания. Я чем больше окунаюсь в действительность этой реальности, тем больше понимаю большевиков. Действительно всё сгнило и, по-видимому, если хотим выжить, придётся во многом пользоваться их опытом.
   - Михась ты, что совсем обалдел? Какая к чёрту ЧК, у царя есть охранка. Её нужно реформировать, а не заниматься созданием новой структуры!
   -Хм..., реформировать! Времени нет, Кац, не успеем мы найти и продвинуть туда нужных людей. Пусть там и есть умные и опытные люди, но сама система уже так закостенела, что еле справляется с привычными вызовами, а предстоят новые. Мы о них знаем, вот и нужно быть готовыми их погасить. Не на ура брать прошедших большую школу нелегальной работы, революционеров, а создать так, сказать, засадный полк. Заговорщики вроде бы провели охранку, а тут бац им на хвост сваливается какая-то ЧК. Конечно в подпольных организациях, народ осторожный и опытный и они быстро научатся обманывать новую структуру. Но главное-то мы добьёмся - на какое-то время собьём темп революционной работы. Сам же сформулировал главную задачу - нам бы 1916 год простоять, да 1917 продержаться. А там как мы знаем Германия, и Австро-Венгрия проиграют войну и можно надеяться на репарации. Вот чтобы продержаться нам и нужно создать, что-то типа тайной службы безопасности. Наряду с другими мерами, которые мы пытаемся применить, эта тоже будет способствовать удержанию ситуации под контролем.
   - Говоришь, что времени нет, что многие затеянные нами мероприятия буксуют и нужно внедрять дублирующие, а сам хочешь уехать из Петрограда. Всё это скопище проблем бросить на меня. Михась, я же не справлюсь!
   - Нужно Кац, нужно! Знаешь же, что без силовой поддержки нам труба! А где её взять? Только в корпусе, которым командовал Великий князь. Значит необходимо ехать в действующую армию и там кровь из носа внушить уважение и любовь, по крайней мере, офицерства к нынешнему Михаилу Александровичу. Слава Богу, вроде бы, по крайней мере, в 'дикой' дивизии к нему относились очень хорошо. Воспоминания, отложившиеся в долговременной памяти, говорят об этом однозначно. Джигиты любили своего командира и беспрекословно выполнили бы любой его приказ. Остаётся использовать этот ресурс и может быть даже его приумножить. И даже без моего участия это происходит постоянно - в газетах продолжают печатать хвалебные статьи о Михаиле Александровиче. Вон в Лазаревском я купил несколько столичных газет, так в каждой была статья в передовице, как Великий князь отважно отбился от многочисленных бандитов, напавших на безоружный санитарный поезд. Журналисты уже откопали этот эпизод и сейчас каждое издательство, с большой фантазией разрабатывают эту золотую жилу. Оперативно черти работают, даже фотография места боя с убитыми егерями опубликована. А интервью с санитарками ставшими свидетельницами этого подлого нападения, вряд ли оставят равнодушными мужиков сидящих сейчас в окопах. Так что хороший фон образуется для моего появления на фронте. Ещё пару раз принять участие в каких-нибудь операциях и можно сказать, дело сделано - я полностью вписался в образ Михаила Александровича.
   - Ну, впишешься ты в образ боевого генерала и что? В Питере-то многие дела без Великого князя забуксуют. Сейчас еле двигаются, хоть денежной смазки я не жалею, а без толкача из рода Романовых, всё вообще встанет. Тем более деньги тают с ужасающей быстротой.
   - Вот тебе и ещё одна причина быстрее оказаться на фронте. Перед тем как окажусь в своём корпусе, нужно будет заехать в ставку, в Могилёв и встретиться с императором. Как комкор, я обязан доложиться главнокомандующему, что прибыл после лечения и приступаю к своим обязанностям. Думаю, при такой газетной шумихе мне удастся выжать кое-какие средства на производство нового оружия. Ну и предупредить брата, что на Распутина готовится покушение. В общем, буду действовать так, как мы с тобой уже обговаривали.
   Наш разговор был прерван появлением Первухина. Он доложил, что прибыл поручик Берзиньш и сейчас он дожидается Великого князя, перед кабинетом господина Джонсона. Естественно на этом наша экскурсия по помещениям Смольного института закончилась, и мы направились обратно. Да и пьянка закончилась тоже. После представления командира Латышских стрелков Джонсону и повторению задач, которые ставятся перед подразделением поручика, я попрощался и направился в сопровождении Первухина к Роллс-ройсу. Водитель, как уже повелось, ночевал в Смольном и как сказал мне Кац, уже ожидал меня на своём рабочем месте, то есть в автомобиле.
  
   Глава 3
  
   Опять я приехал домой неожиданно. И как уже случалось заспанная Наталья, оказывалась в руках человека недавно вышедшего из боя, а значит весьма сексуально настроенного. И опять я не дал жене удовлетворить своё любопытство и узнать, как же прошли мероприятия, на которые её муж уехал прошлой ночью. Помогло мне в этом то, что я выспался, когда возвращался из Лазаревского, и беспомощно-сексуальный вид практически раздетой Натальи. Какое тут к черту любопытство - через полчаса она уже и говорить не могла, только мычала. А через час, уже я вышел в австрал. и стал бесполезен для любых вопросов.
   Утром тоже было не до разговоров, пришлось вставать раньше Натальи и по просьбе Каца, заниматься ролью толкача, одновременно являющегося и братом императора. Функции, ставшие уже мне привычными, я их уже исполнял на автомате. На кого нужно орал, а перед некоторыми исполнял роль боевого генерала, который прибыл с фронта, а тут в тылу саботируют мероприятия направленные на победу России в войне. Всё это время пока занимался игрой на публику, думал над вчерашними словами Каца - что, в общем-то, мы занимаемся работой направленной, на то чтобы Николай 2 отрёкся. Имеем дело с теми людьми, которые способствовали февральской революции в России.
   Как только закончилась последняя из запланированных встреч, сразу же, даже не заезжая домой поужинать, направился в Смольный. Я знал, что Кац после посещения Госдумы непременно должен туда приехать. У него была запланирована в Смольном, встреча с руководством Бунда. В общем-то, мой друг просил появиться перед представителями этой еврейской организации, чтобы её люди убедились, что переговоры ведутся не просто так, а с ведома высших слоёв Российской империи. Идея создания еврейского государства в Палестине, поддерживается самим Великим князем, братом императора. Но я поехал в Смольный, даже не заехав на ужин не ради встречи с представителями Бунда, а из-за желания переговорить с Кацем о правильности наших действий. Может быть, действительно мы объединяемся не с теми, и ещё не поздно изменить вектор наших действий.
   Кац был на месте, а вот представители Бунда уже уехали. От этого известия, которое сообщил мне охранник, стоявший на входе в Смольный, у меня повысилось настроение. Обязанность играть, изображая из себя светоча русской монархии, отпала. А ещё меня обрадовало, что охрану Смольного уже взяли на себя Латышские стрелки. Поручик Берзиньш молодец - только вчера ночью Латышские стрелки прибыли на новое место службы, а сегодня уже Смольный институт взят под их охрану. Оперативно всё организовал поручик.
   У кабинета председателя КНП (Комитета по Национальной Политике), я притормозил. Следовало продумать, каким образом разговорить Каца, чтобы тот откровенно объяснил, почему это мы своими действиями способствуем отречению Николая 2. Думал, наверное, целую минуту и решил, что сначала парня надо озадачить тем, что он не чётко выполняет свою роль. Пусть оправдывается и в пылу своего негодования, будет и меня клеймить нечетким исполнением наших задумок. Вот тогда и выйти на вопрос, в каких действиях мы работаем на пользу противников императора. Кац когда его обидеть, всегда откровенен и не щадит своего собеседника, говорит всё как есть.
   Закончив разрабатывать стратегию разговора, я решительно, как и подобает Великому князю, распахнул дверь председателя КНП. Кац сидел за письменным столом и что-то увлечённо писал, даже не посмотрев, кто же вошёл в кабинет. Из прошлой реальности я знал, что мой друг углубляется в себя, лишь, когда задача так его интересует, что он забывает, что существует и внешний мир. Знал я и как его сознание вернуть в реальный мир - нужно вести себя бесцеремонно и громко спросить его о какой-нибудь проблеме, на которую он будет вынужден обратить своё внимание. А что у него наверняка должно ещё остаться в памяти, это недавняя встреча с представителями Бунда. Вот совмещая в своём вопросе и стратегию, которая была разработана ещё в коридоре и мысль, которая мелькнула в голове только что, я и гаркнул:
   - Ты что, мать твою, отпустил Бундовцев? Сам просил, чтобы я с ними встретился, а евреев уже нет! Я посещение Министерства путей сообщения урезал, чтобы быстрей оказаться в Смольном, а тут такая подлянка.
  Как я и ожидал Кац, забыв про свою писанину, начал оправдываться, заявив:
   - А я что им хозяин? У людей дела, а я только нарисовался и неизвестно чем могу быть полезным?
   - Как чем? Ты же секретарь Великого князя, а значит, представляешь высший эшелон империи. Да любая стремящаяся обрести статус общественная организация, должна вцепиться в тебя когтями и попытаться выжать из власти всё что возможно. А тем более евреи, они без гешефта не уходят.
   - Всё-то ты знаешь Михась! А если они встретились с не менее хитрым планом их использовать? То спрашивается, что будут делать умные люди? Правильно, они возьмут - тайм-аут. Вот и Бундовцы, выслушав мои предложения, взяли этот самый - тайм-аут. Как сказал их представитель Абрамович идея, исходящая от Великого князя, настолько грандиозна, что она требует серьёзного обсуждения и изучения в их секретариате. Мы договорились встретиться через неделю, и тогда Бунд выскажет свою позицию. Но поверь, Михась, всё будет как нужно, и уже теперь Великий князь Михаил Александрович стал для Бунда большим другом евреев.
   - Думаешь? Ладно, будем доверять твоей сионской проницательности. Но я уже не успею в этом вопросе тебя поддержать, так что придётся самому обламывать своих соплеменников. Как тебе уже говорил, завтра всё-таки надеюсь выехать в Могилёв. Думаю, на бронепоезд никто не посмеет напасть. Да, скорее всего и некому. Активных штыков у немецкой агентуры в Петрограде не осталось. Это поможет тебе более активно работать и не опасаться уже нападения на Смольный. Твой вектор работы ясен. А вот я, после вчерашних твоих слов, всё ещё нахожусь в прострации. Как так, мы своими действиями способствуем противникам Николая 2? Объясни, давай свою позицию.
   - Так что тут объяснять и так всё ясно. Главные наши контактёры и помощники, это те люди, которые и развалили империю. Тот же Гучков, не любит Николая 2 и по историческим данным много сделал, чтобы его сместить. Князь Львов, принципиальный противник существующей вороватой и прогнившей монархической системы. Для Родзянко идеалом военного руководителя служит Великий князь Николай Николаевич и он против того что главнокомандующим стал Николай 2. Несмотря на то, что именно Николай Николаевич допустил поражения 1915 года. Как будто надел на глаза шоры и не видит, что после того как главнокомандующим стал Николай 2, положение на фронте стало улучшаться. И даже была проведена успешная наступательная операция. Да Брусиловский прорыв потряс всю Австрийскую армию до основания. Ещё одна подобного масштаба операция и война закончится. И естественно нашей победой.
   - Ишь ты, грамотный стал, в стратегии начал разбираться! Я с тобой согласен, но только не пойму твой посыл, что наши действия способствуют отречению Николая 2. Я наоборот считал, что мы хоть как-то укрепляем существующую власть.
   - Власть-то, может быть, и укрепляем, по крайней мере, хотим этого. Но вот конкретно Николая 2, мы не поддерживаем. Якшаемся с его противниками, и ты своим авторитетом Великого князя, укрепляешь именно их влияние, а не положение своего брата. Я-то делаю это сознательно, так как считаю, что именно ты должен перехватить скипетр из ослабевших рук Николая 2. А у тебя это происходит неосознанно, и ты сближаешься именно с противниками действующего императора. Я это вижу, и твоя жена это понимает и даже знакомит с людьми, которые считают, что Николай 2 должен отречься. Переводит стрелки на тебя, как на деятельного и законного наследника престола. В этом я её поддерживаю.
   - Ты что Кац не понимаешь, что не хочу я быть императором! А то, что общаюсь с противниками Николая 2, то это по необходимости. Иду по пути наименьшего сопротивления. Поддержку в обществе, чтобы продвигать наши начинания, нужно обеспечить - нужно! А как это сделать? Требуются энергичные люди, хорошо знакомые с современными реалиями. А они, как правило, негативно относятся к Николаю 2. Что думаешь, я не понимаю, что тот же Гучков поддерживает любые мои начинания в надежде, что именно Михаил Александрович станет императором Михаилом 2. Да и князь Львов настроен на это. Для Родзянко конечно Великий князь Николай Николаевич предпочтительнее, но Михаил, в общем-то, тоже подойдёт. По крайней мере, будет лучше Николая 2 и народ хоть как-то успокоится. Уже не будут кричать из каждой подворотни, что жена у императора немецкая шпионка. А наследник Алексей проклят Богом, за преступления его папаши против народа. Вина за пролитую кровь невинных жертв 1905 года, перешла на наследника Алексея. Вот что думают те, кто хочет, чтобы я стал императором. Всё я это понимаю, но как материалист не поддерживаю.
   - Если ты такой материалист, то тогда что мажешь, что мы попали в эти тела по промыслу Божьему, чтобы исправить тот моразм, который произошёл в России в 1917 году.
   - Одно другому не мешает. Да произошедший перенос сущностей из 21 века в нынешнее время, для меня непонятен и я называю это чудом, но всё остальное, что с нами происходит, весьма логично. И, в общем-то, логично, что я пытаюсь использовать возможности тех людей, которые сами ищут случая, сблизится с Михаилом Александровичем. Те, кто доволен правлением Николая 2, ко мне и не лезет. И я не лезу к ним. Бесполезно сотрудничать с теми, кто довёл народ России, до сегодняшнего состояния. Вон противники Николая, хоть как-то суетятся - пытаются преобразовать власть, чтобы она стала более динамичной, а сторонники существующей власти вообще в импотентов превратились. Даже в столице империи не нашлось боеспособной части, чтобы ликвидировать немецкую рейдовую роту. Подсунули латышей, 90% из которых оказались предателями. Дошло до того, что в пригороде Российской столицы объединившихся с немецкими диверсантами Латышских стрелков, пришлось глушить химическим боезапасом. Так что к чёрту таких соратников - будешь их привечать, сам под монастырь попадёшь. Вон генерал Хабалов, вроде бы хороший служака и человек, но в важных вопросах, я ему теперь доверять не буду. Понял мою мысль Кац - нужно любого, заинтересованного в будущем России человека, несмотря на его политические взгляды и риторику, привлекать в наши ряды. Особенно энергичных и амбициозных людей. А Гучков, князь Львов и тот же Родзянко, несомненно, являются таковыми.
   - А я что против? Я только за это! И присоединяюсь к мысли Думцев, о том, что скомпрометированному Николаю 2 нужно отречься в пользу своего брата Михаила Александровича. В лихую годину Николай 2 не тянет такую ношу. Может быть, и ты её не потянешь - не знаю. Но в любом случае для страны будет лучше. При самом хреновом правлении, в первый год после коронации, народ не будет особо возмущаться, даст возможность новому правителю проявить себя. А значит, революций в 1917 году не будет, а потом война кончится. Станет легче, можно будет начинать распускать солдат по домам. А самых буйных направить на сбор репараций с проигравшей стороны. Да и в проливах нужно будет наводить порядок. А после победы, проливы, включая и Стамбул, однозначно отойдут к России. Освобождение Царьграда, даст такую фору царю, что можно будет, не беспокоится о своей легитимности и популярности. Вот тогда и сможешь наслаждаться жизнью аристократа. Я лично тогда готов тебя опахалом обмахивать.
   - Ха-ха-ха, да только ради такой картинки стоит стать царём! А если серьёзно Кац, не тяну я на царя. Воспитание не то, да и образ мыслей не соответствует самодержцу. Хватит уламывать искуситель! А то жена об этом мечтает, друг уговаривает, чёрт знает что получается! Хотя бы ты будь мудрым человеком. Я в ставку выезжаю, где буду встречаться с Николаем 2, а ты тут настраиваешь меня на его отречение. Не согласен я занять его место. Наоборот буду всячески уговаривать брата выбросить такие пораженческие мысли из головы. Пусть Николай 2, как я знаю из истории, и слабый царь, но всё равно знает и умеет гораздо больше чем я. И правильно что Николай 2 не питает никаких иллюзий насчет государственных способностей младшего брата. Николай Николаевич рассказывал мне, что когда в 1900 году в Крыму Ники заболел тяжелой формой брюшного тифа, и его здоровье внушало большие опасения, то царедворцы предложили пригласить Михаила 'для замещения Его Величества на время болезни'. На что царь ответил: 'Нет-нет. Миша только напутает в делах. Он такой легковерный'. И, в общем-то, я согласен, что доверить мне управление такой махиной как Россия слишком безответственно.
   - Да больше слушай такого интригана как Великий князь Николай Николаевич. Сам же говорил, что его прозвали - 'лукавый'. Вот мне знающие люди говорили нечто иное. Что даже всесильный министр финансов Витте, кстати, преподававший Михаилу Александровичу курс экономики, чрезвычайно высоко отзывался о его способностях. Примерно такое же мнение имел о Великом князе и германский кайзер Вильгельм 2. После того как в 1902 году Михаил гостил у него в Берлине, император написал Марии Федоровне восторженное письмо, в котором восхищался ее сыном.
   - Да ты Кац как я посмотрю - лизоблюд. Выискиваешь только хорошие высказывания о своём боссе.
   - Хочешь негатива? Всегда, пожалуйста, вот что я прочёл, в аналитическом отчёте Бунда о семье Романовых. Твоя мать Мария Фёдоровна разделяла точку зрения Николая 2, считая Михаила легковерным и легкомысленным. Такое впечатление у нее усилилось после поездки Михаила в Англию на похороны королевы Виктории в 1901 году, которые он умудрился прозевать, увлекшись прогулкой по Лондону. И заметь, основываясь именно на этих сведениях, Бундовцы, будут решать в какой мере им стоит доверять предложениям, исходящим от Великого князя Михаила Александровича. Я, конечно, постарался смазать эти сведения - заявив, что таким ты был до 1905 года. А сейчас Великий князь совершенно другой - ответственный и серьёзный человек. Что подтверждается службой в армии и успешным командованием таким непростым соединением, как 'дикая' дивизия. И как мне кажется, я их убедил в твоей серьёзности и ответственности.
   - Интересно, а что они там о Великом князе Николай Николаевиче написали - как его оценивают?
   - О нём информации больше чем о тебе. Мне запомнилось, мнение о нём Витте. Он негативно оценивает великого князя Николая Николаевича, называя его 'тронутым' человеком, с 'зайчиком в голове'. А генерал Мосолов написал своему бывшему сослуживцу в письме, которое сумел скопировать член Бунда о 'крайне узком кругозоре и весьма невозвышенной душе' великого князя. И о военных талантах Николай Николаевича проявленных в бытность, когда он был главнокомандующим в этом отчете сказано негативно. Например, священник Георгий Шавельский рассказал одному из членов Бунда о поведении великого князя в тяжелые дни весны-лета 1915 года: 'Ко мне в купе быстро вошел Великий Князь Петр Николаевич. 'Брат вас зовет' - тревожно сказал он... Я тотчас пошел за ним. Мы вошли в спальню Великого Князя Николая Николаевича. Великий Князь полулежал на кровати, спустивши ноги на пол, а голову уткнувши в подушки, и весь вздрагивал. Услышавши мои слова: 'Ваше Высочество, что с вами?' - он поднял голову. По лицу его текли слезы. 'Батюшка, ужас!' - воскликнул он. - 'Ковно отдано без бою... Комендант бросил крепость и куда-то уехал... крепостные войска бежали... армия отступает... При таком положении, что можно дальше сделать?! Ужас, ужас!..' И слезы еще сильнее полились у него.
   - Хм..., просто Моссад какой-то, а не Бунд, являющейся всего лишь общественной организацией. Уже аналитические отчёты строчат. Небось, о революционерах знают больше охранного отделения жандармерии. Ты там Кац пронюхай всё по этому вопросу. Думаю, с тобой они поделятся этой информацией. Не зря же слили негатив на твоего непосредственного начальника. Значит, почувствовали родственную душу и хотят дружить с секретарём Великого князя. Ну, это ладно. Нужно выбрать линию поведения, которой я буду придерживаться при встрече с императором. Надеюсь всё-таки укрепить брата морально, чтобы он не пошёл на роковой для себя, семьи и страны шаг - не отрекался от престола. Конечно, если почувствую, что Николай 2 совсем никакой и готов в трудный момент спрыгнуть с мостика корабля, то тогда делать будет нечего, придётся вешать на себя вериги самодержца.
  Я хохотнул и добавил:
   - Посмотрю, как у тебя получится махать опахалом!
  После этого снова начал смеяться. Это оказалось заразным, и Кац меня поддержал. Истерический хохот продолжался недолго и сослужил хорошую службу - вся муть о коварных замыслах продвинуть меня в самодержцы слетела, голова очистилась от ненужных мыслей и я уже смог спокойно обсудить планируемое посещение ставки.
   Казалось бы, мы этот вопрос обговаривали много раз и уже наметили линию поведения Великого князя во время посещения ставки. Но Кац каждый раз генерировал какие-нибудь новые предложения и добывал неизвестную мне информацию. Вот и сейчас роясь в наваленных на письменный стол бумагах, как бы между делом, заявил:
   - Слушай Михась, ты там будь настороже, общаясь с начальником штаба Ставки Верховного главнокомандующего Алексеевым.
   - А что с ним не так? В моей долговременной памяти отложилось, что это весьма приятный человек. Порядочный и высокопрофессиональный. После того как Николай 2 занял пост главнокомандующего генерал Алексеев фактически руководил всеми военными операциями.
   - А вот в аналитической записке, предоставленной мне Абрамовичем, сказано о принадлежности Алексеева к некоей "военной" масонской ложе. Ещё я вспомнил, что когда учился в Универе, как то посетил лекцию на Истфаке, которая была посвящена истории революций 1917 года в России. Лектор там сказал, что во время Февральских событий 1917 года председатель Государственной думы Родзянко - один из организаторов антимонархического заговора - перед опасностью роста революционных беспорядков в столице и возникновении самочинных структур советской власти обратился к Алексееву с просьбой склонить царя отречься от престола. Генерал Алексеев поддержал Родзянко и разослал циркулярную депешу главнокомандующим фронтами, в которой, фактически обманывая их в начале телеграммы от себя, дабы настроить адресатов на нужный лад, добавляет фразу: 'Упорство же Государя способно лишь вызвать кровопролитие'. То есть получается, что именно Алексеев был главным виновником решения Николая 2 отречься от престола. Ведь Николай 2 до последнего момента не хотел это делать и запросил командующих фронтами, о целесообразности этого шага и все они поддержали идею об отречении императора. А ещё на этой лекции говорилось о роли командующего Северо-западного фронта генерала Рузкого в решении Николая 2, отречься от престола. Он всё сделал для этого. Чтобы получить этот результат, Алексеевым и Рузким, была проведена целая спецоперация.
   - Ну-ка, давай поподробней расскажи, что ты знаешь об отречении Николая 2. Может быть, эти сведения мне помогут уговорить брата остаться на престоле.
   - Тогда слушай, что рассказывал об этом лектор, а потом то, что я прочитал в материалах Бунда о генерале Рузком. '1 марта в Псков, где располагался штаб Северного фронта, прибыл Николай II, направлявшийся из бурлившего Петрограда в Ставку, в Могилев. На перроне голубой поезд с золотыми орлами никто не встречал, после некоторого времени появился командующий фронтом, проследовавший в вагон царя. Именно с уст Рузского утром 2 марта Николай II услышал прямое предложение отречься от престола. В этот же день генерал сообщил царю, результаты телеграфного опроса Алексеевым командующих русскими армиями и флотами: все были за отречение, лишь Колчак, командующий Черноморским флотом, воздержался. Около 12 часов ночи на 3 марта государь вручил Рузскому и прибывшим делегатам Комитета Государственной Думы два экземпляра манифеста о своем отречении в пользу брата Михаила'. Заметь, что депутаты Думы, Гучков и Шульгин, как будто зная, что царь отречётся, уже в 19-00 были в Пскове. Наверняка они принимали участие в этой спецоперации, по отречению Николая 2. И Псков был выбран не случайно, там все подчинялись Рузкому и если бы Николай 2 упёрся, то верных частей он там бы не нашёл. А генерал Рузкий был хоть и монархист, но в то же время активный масон.
   - Кац, ты что-то зациклился на масонах!
   - Это не я, это в материалах Бунда, или перефразируя тебя 'Бундовского Моссада' так написано. А что касается генерала Рузкого, то там его личность изображена в негативных красках. Вот, например один из абзацев который я запомнил, - "Хитрый, себе на уме, мало доброжелательный, с очень большим самомнением, - такую нелестную характеристику оставил однокурсник Рузкого генерал Август Адариди. - К старшим он относился подобострастно, к младшим - высокомерно, при этом уклонялся от исполнения большей части поручений, ссылаясь на состояние своего здоровья".
   - Слушай, а в этих документах, что-нибудь хорошее о людях написано? Или Бунд собрал одни помои, о самых известных русских деятелей.
   - Естественно, там только компромат на русский бомонд. Могу тебя успокоить, на Великого князя, там написано, пожалуй, меньше всего гадостей. Или Бундовцы подчистили материал, перед тем как показать его секретарю Великого князя, а может быть, и не нарыли неизвестной негативной информации о Михаиле Александровиче. О твоём скандальном венчании на дважды разведённой Наталии из захудалого дворянского рода Шереметьевских, сказано вскользь. По видимому в этом времени об этом скандале всем известно, а в бумагах отражены только неизвестные для широкой публики факты.
   - Слушай Кац, а нам тоже, пожалуй, нужно завести подобных аналитиков. Да и этот отчёт неплохо бы получить от Бундовцев. А вообще если прямо сказать, я в шоке от того что мы забрались в банку с ядовитыми пауками. Скоро в бездну упадём, а они продолжают грызть друг друга.
   - Знаешь, что я думаю по этому поводу. Лучше быть в шоке от услышанного, чем в заднице от происходящего! А насчёт Бундовских бумаг, они уже у меня. Разве мог я упустить такой шикарный компромат на людей, с которыми мы контактируем. Бундовцы отдали их без особых возражений - видно обговорили у себя этот вопрос заранее. Вывод из этого факта можно сделать один - так как они уже знали об идеи исходящей от Великого князя о создании государства Израиль, то согласны с этим и хотят более плотно сотрудничать с Великим князем. А сегодняшнее ломание, со словами, что эта идея требует изучения и обсуждение в их секретариате, не более чем набивание себе цены. А грамотные аналитики конечно нужны - но где же их взять-то? Ищу, но пока толку мало. Вон даже надёжного человека, который бы знал местные законы, а главное мог бы их обходить, никак не получается найти. А для деятельности КНП это очень важно, тем более в предстоящем взятии Думы под контроль.
   - Кац помнишь, я тебе рассказывал про юриста, которого мои ребята вытащили из лап взбунтовавшихся Латышских стрелков. Грамотный мужик и очень помог организовать полевой суд. Человек без либеральной накипи и подобрал нужные законы, чтобы обосновать расстрел мятежников. Мне он понравился - прохиндей в юриспруденции ещё тот, к тому же без тараканов в голове. Я предложил ему поработать на благо Российской империи и, в общем-то, он не исключает такую возможность. Только нужно чтобы жалование, компенсировало потерю его доходов от прекращения деятельности в качестве поверенного. А это 700 рублей в месяц. Предложи тысячу и нагружай его своими поручениями. Он прибудет в Петроград с юнкерами сегодня вечером. А завтра можешь ждать его визита в Смольный. По крайней мере, я так с ним договорился.
   - Ни фига себе, тысячу! Да юристы здесь получают не больше пятисот.
   - Тебе же говорят, что - прохиндей, а нам именно такой и нужен. Без вбитых догм в голове, вёрткий и исполнительный. А денег на дело не жалей - прощёлкаем революцию и деньги в Перми нам уже не понадобятся.
   Лучше бы я не упоминал про деньги и то, что юристу надо платить по тысяче рублей в месяц. Не затрагивал так мучившую Каца тему денег. Мог бы спокойно обсуждать возможные проблемы, которые наверняка возникнут в процессе общения с императором и генералами ставки. Наверняка мой друг посоветовал бы что-нибудь дельное. А так получил головную боль, когда Кац, схватив листки со стола, начал совать их мне под нос, говоря, что это примерные калькуляции по необходимым расходам. По ним получалось, что нам по-прежнему катастрофически не хватает средств. И это несмотря на то, что я всего два дня назад привёз почти миллион рублей, конфискованных у финского лесоторговца. Дело контрреволюции требовало вложения, примерно таких же сумм. Ужас, одним словом. Мы опять с Кацем начали обсуждать - где же брать недостающие средства.
  
   Глава 4
  
   Обсуждение финансовых проблем затянулось до позднего вечера. Сплошная говорильня и надежда, на то, что заграница нам поможет. Что англичане и американцы всё-таки начнут выполнять свои обещания. Но у меня, впрочем, как и у Каца обещание, особенно английского посла, вызывало недоверие. Я анализировал свои ощущения - почему сомневаюсь в словах такого серьёзного человека как сер Джордж Бьюкенен. Где-то я был согласен с мыслью своего друга, что англосаксы заинтересованы, чтобы в России был бардак. И от них можно ожидать только подлостей, а не помощи в вопросе наведении порядка в стране. Что именно они сделали все, чтобы развязать 1-ю Мировую войну в надежде ослабить своих конкурентов.
   Всё это так, но была у меня надежда выжать из англичан немного денег как оплату того чтобы Великий князь не продвигал идею создания государства Израиль. После той встречи я посчитал, что вопрос выделения 150 тысяч фунтов стерлингов союзной нам Великобритании, практически решён, но вот сейчас начал сомневаться. Вспомнилась несколько кривоватая улыбка посла Бьюкенена и лекция по психоанализу в нашем НИИ Мозга, а её я как-то посетил в надежде разобраться в отношении меня одной девчонки. На той лекции как раз рассказывали об улыбках. Так вот лживая улыбка появляется быстрее искренней, длится дольше, словно лжец надел маску. Отличить такую улыбку от искренней просто. Фальшивка сильнее выражена в одной стороне лица. Та часть коры головного мозга, которая отвечает за выражение лица, располагается в правом полушарии. Она посылает сигналы преимущественно в левую сторону тела. Во время искренней улыбки полушария мозга воздействуют на обе стороны лица, и улыбка получается симметричной. Так вот основываясь на выводах специалистов моего времени - Бьюкенен всё время говорил со мной неискренне. Улыбки были искусственные и несколько кривоваты. Скорее всего, они имели цель меня обмануть и внушить мысль о добром и искреннем английском дипломате. Который только и мечтает помочь своим союзникам. Конечно, я не дипломат и вполне вероятно такая улыбчивая маска это обычное дело в их профессии, а деньги от Англичан всё-таки поступят. Но вот Кац в этом совсем не уверен. Аналитическому чутью своего друга я доверяю. Поэтому после перебора многочисленных способов обеспечить финансирование наших проектов, пришли опять к старой мысли - деньги можно получить только от Николая 2.
   У меня возникло ощущение дежавю - психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации. Происходящее до боли напоминало вечер перед моей поездкой в Могилёв на санитарном поезде. Тогда всё обошлось наилучшим образом, и я выиграл, но как всё получится в этот раз? Предательский холодок пополз по спине, хотя рассудок понимал, что в этот раз я буду под защитой бронепоезда, и даже сумасшедший не посмеет на него напасть. Всё это так, но очко всё равно играло, и я понял, что пора заканчивать это бесконечное копание в окружающих нас коварных псевдо друзьях, ждущих только момента, чтобы сунуть нож в спину. Договоримся скоро до того, что за спиною немцев, подготовивших и направивших в Петроград финских егерей, стоят Англичане.
   Кац запросто может такую теорию выдвинуть и будет обосновывать это тем, что это же англичане организовали убийство Распутина. И именно они стравили немцев, французов и русских, чтобы они убивали друг друга. А сами сидят у себя на островах, попивают чаёк и покуривают свои мерзкие трубки Данхилл с тремя вставками. Хотя в этом времени сущность самого Каца вселилась в англосакса по крови (Джонсона), но он продолжал с подозрением относиться к англичанам. А причиной всему служили вот именно эти самые трубки с тремя точками. Кац трепетно относился ко всему, что создано природой, а эти трубки производимые англичанами считал порождением дьявола. Ведь чтобы изготовить одну такую трубку, нужно было срубить несколько редких баобаба, убить трёх слонов и загубить жизни нескольких туземцев. Баобабы шли на наборный мундштук, из бивней слона делалась одна вставка, ну а туземцы погибали, ныряя на большую глубину, чтобы добыть моллюсков, из которых потом делался лак для покрытия этих трубок. Дикость? Да ещё какая. Но английские джентльмены с удовольствием и даже с гордостью, курили из этих трубок. Поэтому мой друг с большой настороженностью относился к англичанам и предполагал, что от них можно ожидать любой гадости.
   Чтобы не доводить дело до маразматических теорий, в которых Мишка был тоже мастак, я заявил:
   - Ладно, парень, давай заканчивать. Я понял, что средства на наши авантюры можно взять только в казне и значит, моя задача при посещении брата усложняется. Придётся не только укреплять его морально, но и выжимать из Николая 2 средства на производство напалма и 'Катюш'.
   После этой реплики, наше переливание из пустого в порожнее прекратилось. Правда, мы ещё переговорили о том, что великий князь должен успеть сделать перед отъездом. Бронепоезд отправлялся в Могилёв вечером и времени, чтобы успеть, в обязательном порядке посетить, Синод вполне хватало. После высказанных Кацем мыслей, что я должен добиться при встрече с обер-прокурором Синода, Николаем Павловичем Раевым окончательно меня привело в прострацию. Уже плохо соображая, я, на автомате пожав руку своему другу, отправился к себе в особняк. Там мне предстояла ещё одна обязанность Великого князя, но скажу прямо, довольно-таки приятная процедура прощальной ночи с женой.
   В эту ночь мне выспаться не удалось и в этом виновата не жена, а я сам. Хотя вначале всё пошло как в моих грёзах - романтический ужин с Натальей, а потом проверка мягкости великокняжеской перины. По всей логике, утомлённый любовными играми я должен был уснуть, как моя партнёрша, но не тут-то было. Любопытство и желание подготовиться к завтрашней встрече с обер-прокурором Синода, Раевым, перебила весь сон. Ещё бы, ведь это была ответственейшая встреча с одним из высших государственных чиновников в царской России. Он на правах министра руководил Святейшим Синодом Российской Православной Церкви и Ведомством православного исповедания, которое обладало статусом государственной религии. Это мне объяснила Наталья, которая уже не удивлялась, когда я её просил рассказать мне о вещах, которые знал любой интеллигентный человек. Она пояснила, что Святейший Правительствующий Синод (перевод с греческого "сходка", "собрание", "собор") - высший орган церковно-административной власти Русской Православной Церкви, заменявший собой патриарха.
   С такой информацией идти на встречу с обер-прокурором Синода было чревато полным провалом. Тут не отмажешься потерей памяти в результате удара молнии или тем, что огрубел на фронте, командуя 'дикой' дивизией. Тут вопрос веры и встреча с иерархом православной церкви, являющейся столпом государства. Если мы с Кацем хотим что-то добиться, то без помощи церкви или, по крайней мере, одобрения наших действий, это сделать невозможно. Я конечно уже встречался с одним из церковных иерархов с епархиальным архиереем Петрограда, митрополитом Питиримом, но тогда я был с Гучковым, который и вёл разговор. А я только поддакивал и грозно хмурил брови, когда разговор зашёл о Германцах и об успехах православного воинства в ходе Брусиловского прорыва. Тут этот номер не пройдёт, нужна какая-то изюминка, чтобы отвести внимание обер-прокурора от моей персоны. А где её искать?
   Выход был и он занозой сидел в моём мозгу, всё время после того как я вышел из Смольного. А вышел я не пустой - в руке нёс папку, которую передал мне Кац. А ещё днём её вручили ему Бундовцы. Это были материалы на основных деятелей Российской империи, тщательно подобранные аналитической службой Бунда. Именно то, что было нужно нам - выходцам из другого времени, чтобы разобраться в местном бедламе. И не просто разобраться, а воздействовать в нужном направлении на фигурантов, негативная информация на которых, присутствовала в этих документах. Это была поистине золотая папка, это понимал как я, так и мой друг. А ещё Кац осознавал, что только в руках Великого князя эта папка превратится в золотой ключик, который поможет открыть многие наглухо запертые для нас двери. Поэтому он мне её и передал.
   Я намеривался изучить бумаги находящиеся в папке с чувством с толком с расстановкой, то есть не спеша и основательно. А это было возможно только на бронепоезде по пути в ставку. Сейчас в окружавшей меня суете, было затруднительно тщательно изучить скандальные факты, подобранные в папке Бундовцев. Не хотел делать поспешных выводов, за которыми последуют неверные действия. Держался я несколько часов, еле-еле усмиряя любопытство хоть одним глазком глянуть на скрываемые местным бомондом жареные факты. И в этом мне очень помогло сексуальное искусство моей жены. Но вот когда она уснула этот фактор, сдерживающий моё любопытство исчез. И я как какой-нибудь злоумышленник, крадучись слез с кровати и направился в кабинет. При этом убеждая свою силу воли, что глянуть в папку Бундовцев, сегодня совершенно необходимо. Ведь завтра ответственная встреча с обер-прокурором Святейшего Синода и я просто обязан ознакомиться с материалами, которые накопали евреи на обер-прокурора Николая Павловича Раева. Глядишь, найду там такую фишку, на основании которой смогу достойно провести, нелёгкую для себя встречу.
   К сожалению, в этой папке было мало материалов по религиозным деятелям. Всё Распутин да Распутин. Критические материалы о церкви, конечно же, присутствовали, но какие-то обобщенные. Полезным для меня, я посчитал только один абзац - о ситуации в церковном управлении протопресвитер Шавельский писал: ' Ставленники Распутина уже фактически держат в своих руках управление. Обер-прокурор Св. Синода Раев, его товарищ Жевахов, управляющий канцелярией Св. Синода Гурьев и его помощник Мудролюбов были распутинцами. Эту же веру исповедовали митрополиты Питирим и Макарий. Целый ряд епископов епархиальных и викарных были клиентами Распутина'. Это была единственная зацепка, где хоть как-то раскрывался обер-прокурор Святейшего Синода. Только продумав линию своего поведения на завтрашней встрече с Раевым я, наконец, угомонился и направился спать. А было уже два часа ночи, и это подтвердил бой часов стоявших в кабинете.
   В девять часов утра я уже водил в кабинет обер-прокурора Святейшего Синода. Хотя и не выспался, но двумя чашками, прекрасно сваренного кофе, привел себя в боевое состояние. А так как состояние было боевое, то я и перевёл разговор с внутреннего положения в империи на бои с австрийцами. И всё это с тем намерением, чтобы обер-прокурору стало понятно, что перед ним боевой генерал, а никакой не царедворец. Он не способен интриговать и перед ним без толку плести свою казуистическую паутину. По этой причине от брата императора можно не ждать хитроумных комбинаций, чтобы провести своих людей в Синод. Да и вообще он цепной пёс, готовый порвать любого, кто покусится на страну и императора. Вот только этому цепному псу не хватает денег на новое оружие, а если ему оказать содействие в решении этого вопроса, то он будет очень благодарен Святейшему Синоду, как истинному поборнику православной веры. Ну как при такой постановке вопроса, обер-прокурору не пообещать, что Святейший Синод, всецело поддерживает Великого князя в его благородном стремлении укрепить русское воинство.
   Своими патетическими воинственными речами, я ввёл обер-прокурора Раева в полную прострацию. И он даже не заикнулся о том, что Михаил Александрович венчался на урождённой Наталье Шереметьевской, без одобрения Синода. А в это время, это было обязательным для членов семьи Романовых. Наталья, основываясь на своих источниках, меня предупреждала, что хотя Николай 2 вроде бы простил брата, а ей дарован титул графини Брасовой, но при встрече с обер-прокурором вопрос с несанкционированной женитьбой, обязательно возникнет. Не возник. Забил я обер-прокурора своей патетикой и требование оказать действенную помощь армии. Этот довольно умный человек не стал осаживать, не просто Великого князя, а можно сказать народного героя.
   А Михаил Александрович, действительно становился народным героем - богатырём земли русской. Именно так я был охарактеризован в утренней газете, которую прочитал в Роллс-ройсе, направляясь на встречу с обер-прокурором. И в ней уже описывалось, как Великий князь уничтожил германскую рейдовую группу и подавил мятеж предателей из Латышского батальона. Сплошной восторженный, патриотический визг, мне в этой передовице понравилось только одно - там был описан суд, который вынес решение по самым активным мятежникам. Постановление суда было немедленно исполнено. По этой статье получалось, что Михаил Александрович весьма решительный и жёсткий человек, при этом справедлив и наказывает, только руководствуясь законом и постановлению суда. При всём этом, Великий князь щедр и милосерден. Родственники погибших во время мятежа казаков и служащих железной дороги, получат лично от Великого князя, по сто рублей.
   Прочитал эту статью, и мне стало ясно, откуда в прессу просочилась информация о событиях на станции Лазаревская. Наверняка источником этой информации стал Владимир Венедиктович. Именно юристу я говорил о намерении выделить семьям погибших во время мятежа хоть какие-то средства. Я ёщё плавал в существующих денежно-товарных отношениях и не представлял, какая сумма будет выглядеть достойной в глазах родственников погибших. За консультацией обратился к Владимиру Венедиктовичу. Вот он мне и рекомендовал ограничиться ста рублями. Кроме Каца и юриста, больше никто не знал о том, что Великий князь был намерен выплатить родственникам погибших по сто рублей. А теперь об этом стало известно всему обществу. Не то, что я был против этого - скорее за. Кто же будет против, бесплатно распространяемого пиара? Но вот дальнейшие планы из-за этой статьи мне пришлось скорректировать. Первоначально я думал, что этими выплатами займётся Кац, а мне не стоит перед отъездом отвлекаться. А вот прочитав эту статью, стало ясно, что именно я должен засветиться, выполняя это обещание.
   Конечная точка поездки на фронт, штаб 2-го Кавалерийского корпуса, и очень важно, чтобы мои подчиненные знали, не только об отваге своего командира, но и то, что он выполняет свои обещания. А то, что это станет известно, я даже и не сомневался. Тем более если я это сделаю открыто - например, в штабе Петроградского гарнизона. Казаки были направлены на операцию штабом Петроградского гарнизона, вот я и отдам деньги, непосредственному командиру казаков, есаулу Сытину. И не тет на тет, а перед строем его подчиненных казаков. А вот передачей денег родственникам погибших железнодорожников, займётся Кац. Направит того же Владимира Венедиктовича на станцию Лазаревская с нужной суммой денег. Пусть юрист общается с родственниками погибших. Это и будет проверкой его пригодности служить нашим интересам. Если с этим поручением не будет никаких проблем, то ему можно будет доверять выполнять и более важные поручения. Вот какие мысли вызвала прочитанная статья. Поэтому когда мы подъехали к зданию резиденции Синода, я отправил водителя в Смольный с запиской, чтобы секретарь Джонсон, переслал мне с Георгием дежурный портфель. Это мы с Кацем так называли небольшой портфель, в котором находилось три тысячи рублей на срочные оперативные расходы.
   А ещё, из-за этой статьи я несколько скомкал визит к обер-прокурору. Появилась ещё одна не запланированная задача, которую нужно было выполнить до отъезда из Петрограда. Я не стал с Раевым подробно обсуждать непонятные высказывания некоторых из Великих князей. Конечно не из-за того что спешил, а больше из-за того, что был в стороне от склок в доме Романовых. Я слышал от Натальи о демарше Великих князей, которую она охарактеризовала как 'великокняжеская фронда', но детально об этом ничего не знал. А откуда мне спрашивается знать, если я жил по определённой совместно с Кацем схеме, не пытаясь расширить круг общения. Встречался только с теми людьми, которые реально могли помочь задаче, которую мы с Кацем поставили перед собой. А это не много ни мало, изменить историю своей родины. Что не входило в эту задачу, меня мало волновало. К тому же Великие князья и не пытались вовлечь Михаила Александровича в свою тусовку. Так как он слыл аполитичным и не желающим ничего менять в политическом устройстве России.
   Так что для меня стали новостью слова Николая Павловича Раева, что ряд великих князей встали в оппозицию к царствующему монарху. Общим требованием великих князей стало отстранение от управления страной Григория Распутина и 'царицы-немки'. Хорошо, что я вечером прочитал об отношении обер-прокурора к Распутину, поэтому заявил:
   - Да мальчишки они начитавшихся французских романов. Устроили, понимаешь 'великокняжескую фронду', по аналогии с фрондой принцев во Франции XVII века и думают, что делают благо для страны. Не понимают, что только Григорий Распутин может вылечить наследника. А если прямо сказать, то предсказаниям Сибирского старца я верю. Беречь такого уникума надо, а не поливать грязью.
   Своим пассажем, я как елей налил в душу обер-прокурора. Обозначил принадлежность к его лагерю. Раев стал ласков и податлив, соглашаясь со всеми моими предложениями. Стало понятно, что Михаил Александрович получил мощного союзника в лице обер-прокурора Святейшего Синода. Чтобы не напортачить и оставить хорошее впечатление, я начал прощаться. Конечно, не сразу и резко, а хитро, выуживая от обер-прокурора обещания помогать моему секретарю в многотрудном деле умиротворения малых народностей империи. Одним словом Раев обещал содействие служб Синода деятельности КНП, возглавляемой моим секретарём Джонсоном. А поддержка или, по крайней мере, невмешательство в наши дела, многое стоило и даже в этот год.
   В конце концов, тепло, распрощавшись с Николаем Павловичем, я с чувством хорошо проведённой работы направился к Роллс-ройсу. За то время, которое я общался с Раевым, Георгий не только успел съездить в Смольный и привезти дежурный портфель, но и купил, столь любимые мной жареные пирожки с квашеной капустой. По пути до места дислокации Петроградского гарнизона, я наслаждался этим чудом народной кулинарии. Всё хорошо в этих пирожках, вот только пришлось, перед тем как направится к генералу Хабалову, тщательно протереть замасленные руки влажной ветошью. Водитель уже не раз способствовал моим гастрономическим забавам и знал, что после этого требуется Великому князю.
   Генерал Хабалов был на месте и был рад меня видеть. Его радушие пришлось компенсировать подробным рассказом о событиях на станции Лазаревская. А там плавно перейти к цели своего сегодняшнего визита. Пока вызывали есаула Сытина мы с генералом Хабаловым, под разговоры о том, как противоборствовать разложению тыловых частей, чаёвничали. Мой организм с удовольствием принимал чай после съеденных пирожков. Гастрономическому удовольствию мешала только неприятная информация, которую излагал генерал Хабалов. По его словам управляемость в частях Петроградского гарнизона продолжала падать. И оказывается, выделенный для проведения операции батальон Латышских стрелков считался в штабе гарнизона одним из самых лучших. После известия о его мятеже, многие офицеры штаба всё ещё пребывают в уныние и растерянности. Что я мог ответить на эти слова? Если уж бравый генерал начал озвучивать факты разложения в частях своего гарнизона, то действительно крах империи близок. В душе разгоралась боль за вот таких хороших, в общем-то, людей, которые старались, но у них ни черта не получалось. Как часто бывает в России - хотели как лучше, а получилось как всегда. Умные свалили, а смелые не смогли остановить монстра. Который, воцарившись на одной шестой части суши, начал пожирать своих детей.
   Мои грустные размышления прервало появление в кабинете есаула Сытина. Во время его рапорта, я размышлял, как же мне поступить? Если ждать общего построения казаков, чтобы они видели, как я передаю есаулу деньги, предназначенные для родственников погибших товарищей, то это займет не меньше двух часов. Ведь придётся выступать перед станичниками и никуда от этого не деться, а то получится очень некрасиво. Поймут же так - что люди положили свои жизни, за царя, а брат императора, заехав на минуту, кинул за каждого погибшего по сотне с барского плеча и был таков. Я подумал, - 'Нет, такой пиар нам не нужен! Чтобы успеть выполнить до отъезда всё что задумал, придётся передать деньги есаулу прямо сейчас. Мужик вроде правильный и не зажилит их. А что сказать казакам он сам разберётся'.
   Решив для себя этот вопрос, я достал из портфеля отсчитанные ещё в автомобиле 2300 рублей и, прервав беседу Сытина с генералом, произнёс:
   - Господин есаул, я очень благодарен вашим казакам за то, что они совершили. Настоящие герои! Думаю, своим поступком они списали все прегрешения на земле и теперь попадут в рай. Но их родственники остались без кормильцев, и чтобы хоть как-то облегчить их жизнь я решил выделить из своих средств по сто рублей каждой семье погибших. А семье вахмистра -200 рублей. Ваша задача передать эти деньги семьям погибших. Думаю, вы хороший командир и знаете, где проживают родственники погибших казаков.
  Ответная речь есаула, после того как я передал ему деньги, отличалась многословием и некоторым пафосом. Но я её выслушал до конца, не перебивая Сытина. После того как он закончил, тепло попрощался с генералом и есаулом и быстрым шагом направился к автомобилю.
   Предстояло ещё одно важное дело - встреча с директором Путиловского завода. Кац попросил меня заглянуть к директору и сделать ему накачку, чтобы на заводе не тянули с изготовлением первого образца 'Катюши'. Опыт общения с ним у меня уже был, и я знал, как заставить этого человека выполнять поставленную хоть и не министерством обороны, задачу. Именно на Путиловском заводе, по моему заказу бронировали Форд спецгруппы. Пускай с задержкой, но они сделали это.
  
   Глава 5
  
   На этот раз мой отъезд на фронт произошёл рутинно и буднично. Никто не провожал меня к бронепоезду. Я запретил это делать не только жене, но и Кацу. Мне хватило прошлого раза, когда собирался добраться до Могилёва на санитарном поезде. Тогда были проводы и торжественное построение персонала передвижного госпиталя, но закончилось всё стрельбой и операцией на станции Лазаревская. Конечно, итог получился хороший, но график нашего с Кацем плана был сорван, и я так и не попал в ставку. А от этой поездки, как по моим ощущениям так и, по мнению Каца, зависело многое. И финансирование разработанных проектов, а самое главное возможность перед страшными событиями 1917 года, обеспечить силовую поддержку нашего плана переустройства России.
   В купе я расположился тоже буднично, как в кабинете у себя в особняке. Вот только столик был маловат, чтобы разложить все бумаги, которые собирался изучить во время этой поездки. К тому же на нём стоял небольшой самовар с уже нагретой водой. Естественно его подготовил Первухин. Денщик именно так представлял комфортную поездку на поезде генерал-лейтенанта. В его представлении такой человек как Великий князь, должен как богатый купец, всю поездку дуть чай из фарфоровой пузатой чашки, заедая этот божественный напиток, бутербродами с чёрной икрой. Мне было смешно наблюдать за постной физиономией Димы, когда я приказал освободить стол для работы. Не понимал парень, как можно работать в купе. И совсем денщик обалдел, когда я сказал, что кушать ничего не буду, и пускай он до утра не пристаёт ко мне с этим вопросом. Когда вагон тронулся я, наконец, достал папку с аналитическими материалами, полученными от Бунда. Была надежда выудить их этих материалов, хоть какую-нибудь информацию, которая поможет мне, когда я встречусь с императором Российской империи. Боялся я, что облажаюсь во время этой встречи.
   Не открывая этой папки, попытался систематизировать свои знания по личности Николая 2. Что я помнил об этом царе? В основном в голове застряли школьные штампы: Николай кровавый, слабый, был под сильным влиянием жены, виноват в Ходынке, учредил Думу, разогнал Думу, расстрелян под Екатеринбургом... Ах да, еще провел первую перепись населения России, записав себя "хозяин земли русской". Да еще Распутин сбоку маячит со своей сомнительной ролью в истории. В общем, образ получается такой, что любой школьник уверен: Николай 2 - чуть ли не самый позорный российский царь за все эпохи. И это притом, что от Николая и его семьи осталось больше всего документов, фотографий, писем и дневников. Сохранилась даже запись его голоса, довольно низкого. Его жизнь досконально изучена, и при этом - почти неизвестна широкой публике за пределами штампов из учебника.
   Хмыкнув, я вспомнил, как ещё в 9-том классе слушал голос из глубины веков. Учитель истории поставил нам диск с записью голоса Николая 2, который бубнил что-то плохо понятное. На этом же диске была записана речь Луначарского, не помню, о чём она была, но голос реально цеплял. Вся эта информация была мало полезна в предстоящей встрече с Николаем 2, и моё сознание переключилось на пьяный разговор с моим другом из универа. Именно он рассказывал мне о финских егерях и что они сделали для победы октябрьской революции 1917 года. Об императоре мой друг говорил следующее - 'именно Николай достроил сибирскую железную дорогу. Она до сих пор главная артерия, связывающая страну, однако почему-то ее не принято ставить в заслугу этому царю. Между тем сибирскую железную дорогу Николай 2 причислял к главным своим задачам. Николай вообще предчувствовал многие вызовы, которые России пришлось, затем разгребать в XX веке. Говорил, например, о том, что население Китая астрономически растет, и это повод укреплять и развивать сибирские города'. (И это в то время, когда Китай называли спящим). А ещё мой приятель утверждал, что Николай 2 стал первым глобальным миротворцем. В 1898 году с его подачи была опубликована нота о всеобщем ограничении вооружения и разработана программа международной мирной конференции. Она прошла в мае следующего года в Гааге. Участвовали 20 европейских государств, 4 азиатских, 2 американских. В головах тогдашней передовой интеллигенции России этот поступок царя попросту не укладывался. Как так, ведь он милитарист и империалист?! Да, идея о прообразе ООН, о конференциях по разоружению зародилась именно в голове Николая. Причем задолго до мировой войны. А ещё Ромка в тот вечер, после очередной дозы, утверждал, что о реформах Николая (денежная, судебная, винная монополия, закон о рабочем дне) так же упоминают нечасто. Считается, что раз реформы были начаты в предыдущие царствования - то и заслуги Николая 2 вроде как особой нет. Царь "всего лишь" тянул эту лямку и жаловался, что "работает как каторжный". "Всего лишь" подвел страну к тому пику, 1913 года, по которому потом еще долго будут сверять экономику. Всего лишь утвердил в полномочиях двух знаменитейших реформаторов - Витте и Столыпина. Пиком его царствования можно считать 1913 год: крепчайший золотой рубль, доходы от экспорта вологодского масла выше, чем от экспорта золота, Россия - мировой лидер в торговле зерном.
   Анализ воспоминаний полученных из 21 века, активизировал и мозг Михаила Александровича. А именно пошли воспоминания из долговременной памяти. Они, правда, касались конкретно моего брата, и не как государственного деятеля. Из всех вин Ники больше всего любил крымский портвейн, но знал меру. Ещё в молодости, когда Михаил Александрович служил в гвардейском Кирасирском полку, Николай ему (то есть мне) заявил, - "Попробовал 6 сортов портвейна и слегка надрызгался, отчего спал прекрасно". Курил же царь и вовсе как паровоз - одну за другой. А ещё я вспомнил, что Ники не выносил женского пения. Сбегал, когда супруга, Александра Федоровна, или какая-то из дочерей или фрейлин садилась за рояль и заводила романсы. Как-то мне сказал - 'Ну, завыли!'. А так же он очень много читал, особенно современников, выписывал массу журналов. Больше всего любил Аверченко.
   Ещё раз, просканировав память на предмет воспоминаний о Николае 2, я принялся изучать внешний источник информации. А именно папку, которую Кац получил от Бундовцев. Как ни странно информации об императоре России в ней было не очень много. О некоторых генералах и высших чиновниках империи гораздо больше. Да и имеющаяся информация была несколько странной, вроде того, что Николай был как две капли воды похож на двоюродного брата, наследника английского престола. (Будущий английский король Георга V) Их матери - сестры. "Ники" и "Джорджи" путали даже родственники. Меня заинтересовала информация, что Николай 2 воспитывал приемных сына и дочь. Точнее, детей своего дяди Павла Александровича - Дмитрия и Марию. Их мать умерла родами, отец довольно скоро вступил в новый брак (неравный), и двух маленьких великих князей в итоге растил лично Николай, те звали его 'папа', императрицу - 'мама'. Дмитрия император любил как собственного сына. А информация меня заинтересовала из-за сноски. Оказывается, Великий князь Дмитрий Павлович сейчас гоношится с противниками императора. Входит в 'великокняжескую фронду', ненавидит Распутина и вместе с Феликсом Юсуповым, готов его устранить.
   А вот эта информация прямо касалась наших с Кацем планов, так как убийство Распутина, произошедшее в доме Юсупова, явилось спусковым крючком в решении Николая 2, отречься. По крайней мере, я этого не хотел. А так как мною было запланировано в разговоре с императором, предупредить Николая 2, о грозящей опасности покушения на Григория Распутина, то информация, вычитанная в Бундовской папке, заставляла задуматься. Я теперь знал, что Николай 2 относится к Великому князю Дмитрию Павловичу, как к сыну, а значит нельзя прямо обвинить любимчика императора в заговоре против Сибирского старца. Во-первых, не поверит, что Дмитрий, которого он любит как сына, готов нанести такую душевную рану своему отцу. А во-вторых, наверняка вызовет Дмитрия, чтобы поговорить с ним по вопросу предполагаемого покушения на Распутина, а значит этим, предупредит главного организатора, что власти вышли на основных участников его адского плана и постарается уничтожить Распутина, по другому сценарию. А то, что в убийстве Распутина замешаны англичане, я слышал еще, когда учился в школе. Что отравленного, но долго не умирающего Григория Распутина, добил из револьвера, именно английский агент. А значит, если убийство Распутина было задумано не кучкой заговорщиков, а МИ-6, то они способны поменять сценарий и всё-таки убрать человека который, по их мнению, настраивал императора к замирению с Германией. Да..., какой-то клубок ядовитых змей представляла собой элита Российской империи. Так не хотелось туда влезать, но ехать в Пермь я категорически был против.
   Размышления о поступках людей, которые окружали Николая 2, приоткрыли для меня причину, из-за которой он всё-таки принял решение отречься от престола. Я всё ещё пытался понять, что вынудило этого обязательного, в общем-то, человека, предать дело всей его жизни. Не хватало какого-то кирпичика в том психологическом коллапсе, в котором находился Николай 2 перед своим отречением. Вся мозаика вроде бы показывала причину его психологического слома - неизлечимая болезнь наследника; предательство командующих фронтов, которые проголосовали за отречение; волнения народа в столице; настойчивые призывы депутатов думы отречься от престола; но что-то тут не хватало. И вот когда я узнал, что Великий князь Дмитрий Павлович, был для Николая 2, как сын, пазл причин отречения императора в моей голове сложился. Ещё бы не плюнуть на всё, когда наследник не жилец, а мальчик, которого ты воспитывал и любил как сына - по существу становится тебе врагом. Убивает человека, который поддерживал жизнь цесаревича и являлся жизненной опорой самого Николая 2. Неожиданно вспомнилась статья в журнале, которую я прочитал ещё в той беззаботной жизни работника НИИ Мозга о череде событий, в результате которой Николай 2, подписал своё отречение. А именно запись в его дневнике, где Николай 2 зафиксировал свои ощущения после подписания акта об отречении - 'В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!'.
   А ещё мне вспомнился текст акта об отречения, который касался именно меня - "...Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедуем Брату Нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу". Такое вот кино получается. Братец хочет меня кинуть в этот змеиный клубок. И моя задача привести мозги царя в порядок и убедить его, что он обязан нести свой крест до конца. Если так беспокоится о наследнике, пусть дочь делает наследницей. Я же когда-то читал, что Николай 2 хотел, чтобы трон наследовала дочь - княгиня Ольга. Вот пусть и пробивает это дело. Пускай по закону, наследник должен быть мальчик, но были же императрицы женщины. Так, что может эта комбинация пройти, через тот же Синод. Когда я общался с обер-прокурором, он производил впечатление, вполне вменяемого человека, а не религиозного догматика. Если злодейский план англичан все-таки не удастся предотвратить и Распутин будет убит, а Николай 2 не сможет справиться со своей депрессией, то обер-прокурор Святейшего Синода вполне может пойти на некоторые нарушения традиции престолонаследования.
   Вот как я не хотел занять место Николая 2, что стал выискивать комбинации, чтобы избежать этого. Даже готов был подставить женщину, лишь бы самому не стать императором. Я серьёзно стал разрабатывать план, как мне уговорить Николая 2, чтобы он занялся вопросом продвижения своей дочери княгини Ольги. Все мои маразматические идеи были остановлены, весьма здравой мыслью, - ' Сейчас война, а значит женщина на троне, не проходная фишка. Может быть, в мирное время коронация дочери царя и возможна, но в разгар войны это исключено. Ни один генерал, не будет подчиняться бабе. Положение на фронтах сейчас неустойчивое и бардак в командовании приведёт к катастрофе. А там здравствуй народные бунты, а женщина на троне бунтующий народ только раззадорит. Так что этот вариант, был ничем не лучше, чем то, что произошло в моей реальности. Оставалось действовать по намеченному ранее плану - уговаривать Николая 2, ни в коем случае не слагать с себя сана императора.
   Чтобы войти в доверие к Николаю 2 в образе новой сущности Михаила Александровича, я по своей старой памяти, решил с ним попьянствовать. К сожалению, в запасах, алкоголя которые вёз с собой, было всего 2 бутылки Крымского портвейна. Да и то взять их, меня вынудила Наталья. Она знала о предпочтениях императора, а так как всем было известно, что братья встретятся и наверняка это продолжится в неофициальной обстановке, то и приготовила это вино. А я дурак ещё бурчал, что лучше вместо этой бурды, захватить две бутылки коньяка, или более приемлемой для фронтовых условий Смирновской водки. Но потом, подумав, что если придётся опохмеляться, то коньяком или водкой это будет непривычно, а портвейн сойдёт вместо пива и перестал ворчать. А сейчас был рад, что послушался мою светскую львицу. Жалел только, что Наталья не принесла хотя бы на две бутылки портвейна больше. Ничего нового и оригинального не придумав, я плюнул на всё и решил спать. Буду действовать, как получится и импровизировать на ходу. Чай школу в своем времени прошёл большую и здесь как-нибудь прорвусь.
   В Могилёв мы приехали в пятом часу вечера. Пока то да сё (разгрузка Форда), время подошло к шести. В кабинет императора я попал только примерно в семь часов вечера. И хорошо, что там он был не один, это дало мне возможность адаптироваться и осмотреться. Этому способствовало и то, что при моём появлении царь оставался бесстрастным - только кивнул и показал рукой кресло, куда мне было можно присесть. Это кресло стояло близко от императора, и я смог его хорошо рассмотреть. В голове, конечно, был образ Николая 2, но он пришёл из долговременной памяти Михаила, а в реальности царь несколько отличался от запомнившегося Великому князю. Во-первых, Николай 2 выглядел старше, чем остался в памяти Михаила. Во-вторых, никакой он не был красавчик, как считал его брат. Я бы сказал, что он некрасив, в понимании человека 21 века - цвет бороды и усов желто-табачный, крестьянский, нос толстый, глаза каменные. Речь его была чистая, внятная. Он почти не употреблял иностранных слов, но говорил с едва заметным акцентом. В разговоре не спорил с собеседником, не высказывал своего мнения, почти всегда оставался бесстрастным. Из своих наблюдений я посчитал Николая человеком умным или, во всяком случае, неглупым. У него была и ясность суждений, и некоторая острота мышления. Но в то же время я отметил, что ему не хватало логики развития. Приняв одно решение, он не видел, что дополнительно необходимо принять другое.
   Вслушавшись в разговор Николая с человеком одетым в гражданский костюм (а в кабинете присутствовал ещё и генерал, которого не было в долговременной памяти Михаила), я понял, что разговор ведётся на отвлечённую тему. Не знаю, кто уж был этот человек в гражданском костюме, скорее всего какой-то чин из Священного синода, так как говорил он о божественном происхождении самодержавной власти. На его монолог Николай 2, обращаясь к генералу, сказал:
   - Вот, например, монархия! Вам она не нужна; мне она не нужна; но пока она нужна народу, мы обязаны ее поддерживать. Я считаю, что самодержавное правление - лучший способ обуздать стихию саморазрушения, и полон решимости, сохранить все прерогативы монарха.
  Слова императора, были неожиданны и лились как бальзам на мою душу. Я считал основной целью своего приезда в ставку морально укрепить Николая 2, чтобы он пересилил свою депрессию и не вздумал отрекаться. А тут такие слова. Если бы я не был из 21 века и знал, что в феврале 1917 года Николай 2 отречется от престола, не в жизнь бы не поверил, что такой человек может наплевать на свои идеалы и убеждения.
   Мне вспомнилось, что написали Бундовцы о характере императора. - 'Николай II, стремится не просто царствовать, но и править. Государственными делами он занимается добросовестно, не упуская даже мелочей. Царь никогда не имел личного секретаря, сам просматривает массу документов и собственноручно ставит печати на письмах. Нельзя сказать, что царь не ценит хороших министров и предпочитает им политических ничтожеств. Однако он с болезненной ревнивостью относится к своей власти. Поэтому всех самостоятельных и независимых государственных деятелей ждала одна судьба: рано или поздно министр превращался в глазах монарха в соперника и попадал в опалу. Прошлись Бундовцы и по образованию царя, преподавателей у него было много, но лишь один мог бы с точностью сказать, что его уроки усвоены слушателем - это Победоносцев К. П.. Он был консерватором до мозга костей, и его взгляды наложили большой отпечаток на мировоззрение Николая 2. Выступая противником всего западного, всего того, что называется демократические свободы, Победоносцев был твердо убежден в том, что православная неограниченная самодержавная монархия является для многонациональной России наиболее целесообразной формой государства. Он считал, что для сохранения в России существующего строя нужно отказаться от реформ и держать Россию как бы в замороженном состоянии, иначе все рухнет. Победоносцеву удалось привить своему ученику ненависть к общественному мнению, за которым он признавал 'страшную власть'. При таком положении вещей образование царя весьма одностороннее. Вопросы, волновавшие образованное общество, оставляют его равнодушным. О народнической теории или о марксизме, который постепенно завоевывает умы подданных, царь не имеет ни малейшего представления. Николай 2 постоянно общается с гвардейскими офицерами, частенько удостаивает вниманием солдат. Но он не находит времени для ученых и представителей творческих профессий. Более того, царь испытывает стойкое предубеждение против интеллигенции (хотя себя считает интеллигентом) и как-то в шутку сказал, что прикажет Академии наук вычеркнуть это 'паршивое' слово из русского языка. Николай 2 продолжает ту же национальную политику, что и его отец. Царь неоднократно демонстрировал предубеждения против евреев, хотя его нельзя назвать грубым антисемитом. Николай 2 проявляет явные антизападнические настроения. Хотя в его царствование широко праздновались юбилеи побед Петра I, сам царь не разделяет общего восхищения великим преобразователем. Своим приближённым он как-то сказал - 'Это предок, которого менее других люблю за его увлечение западною культурою и попирание всех чисто русских обычаев. Нельзя насаждать чужое сразу, без переработки. Быть может, это время как переходный период и было необходимо, но мне оно несимпатично'. Порой русский патриотизм Николая 2 проявлялся в курьезных мелочах. Так, он подчеркивал в докладах министров слова иноземного происхождения, приучая их пользоваться родным языком. Николай 2 любит народный костюм, и иной раз принимал затянутых в мундиры сановников, будучи одетым в красную косоворотку. Как вывод к материалам, относящимся к Российскому императору, в бумагах Бунда было написано - 'Характер российского монарха представляет загадку даже для постоянно общавшихся с ним государственных деятелей. Многие сановники говорят о поразительном, даже неестественном равнодушии царя ко всему, что не затрагивает его лично'.
   Мои размышления и анализ личности императора были прерваны прямым обращением ко мне самого анализируемого. Николай 2 спросил:
   - Миша ты как себя чувствуешь?
  А потом тут же уже обращаясь к одетому в гражданское, произнёс:
   - Господин Гурьев, больше я вас не задерживаю. Можете передать обер-прокурору, что все договорённости остаются в силе.
  Когда тот направился к выходу из кабинета, Николай 2 отдал распоряжение военному:
   - Леонид Петрович, найдите начальника штаба и пригласите его зайти ко мне. И пускай Михаил Васильевич захватит с собой карту, которую мне сегодня показывал.
  Когда генерал вышел, Николай 2 повернулся ко мне и уже другим голосом, к тому же улыбаясь, сказал:
   - Так как, язва не беспокоит? Да что я спрашиваю - судя по газетным статьям, ты в великолепной форме. Прыгаешь как акробат, и как в детстве способен справится с несколькими противниками.
  На автомате я ответил что думал:
   - Да с язвой всё нормализовалось, вроде бы она зарубцевалась. Но в Петрограде возникли другие проблемы - кажется, на меня открыли охоту. Сначала социалисты напали, затем подготовленная немцами целая рота финских егерей.
   - Да, в газетах я читал о нападении на санитарный поезд. Это просто возмутительно - в столичном регионе бродят, не подконтрольные властям вооруженные люди. Хабалов не выполняет своих обязанностей. Генерал он конечно хороший, преданный но, по-видимому, начальником Петроградского гарнизона нужно ставить другого человека.
   - Дело не в генерале, а в том, что в столичном регионе начал активно работать немецкий Генштаб. Не получается у германцев одолеть русскую армию на поле боя, так они принялись действовать подлыми методами изнутри. Не только выделяют деньги социалистам, и другим антимонархическим партиям, но и стали засылать в Петербург целые подразделения хорошо обученных диверсантов. Через границу с нейтральной Швецией, что угодно можно провести в столицу империи. И направить сколько угодно боевых групп и обученных пропагандистов-революционеров.
   - Так ты думаешь, что все случаи брожения народа в Петрограде, это дело немецких денег? А некоторые Думцы меня убеждают, что народ возмущён отсутствием политических свобод и ухудшением своего положения в связи с затянувшейся войной. Пугают близким взрывом народного возмущения, если я не дарую подданным свобод - манифеста. Тот же князь Львов говорит о конституционной монархии. А я убеждён, что в нашей многонациональной стране это будет начало конца. Я, пожалуй, согласен с тобой, что без участия иностранных агентов все эти безобразия, как в Петрограде, так и в Первопрестольной, не обходятся. Я тут вспомнил предсказания Серафима Саровского. А именно предсказание этого праведника о том, что первая половина моего царствования пройдет среди смут и волнений, зато вторая половина будет мирной и безмятежной. Верю, что так оно и будет.
   - Я тоже в это верю. И главное сейчас не поддаваться лживым уговорам отойти от дел и заняться семьёй. Никто кроме тебя Ники не сможет управлять этой махиной - Россией. Ты помазанник Божий и являешься ответственным за свои деяния только перед Господом нашим. И знай, я всецело на твоей стороне и если нужно, умру за императора! Может быть, именно из-за этого германские наймиты и открыли на меня охоту. Но не на того напали! Кстати с помощью генерала Хабалова, удалось уничтожить засланных Германией в нашу столицу для диверсионных действий, Финских егерей. В Кёнигсберге из финских добровольцев, сбежавших в Германию, немцы сформировали целый батальон, обучили его для боёв в городских условиях и забросили этих врагов империи в нашу столицу. Частично и скорее всего, временно мне удалось купировать эту проблему, но Германский Генштаб продолжает работу, чтобы ослабить империю изнутри.
   - Что предлагаешь сделать, чтобы навести порядок в Петрограде? Только не говори, что в столицу нужно направить преданные части или завалить Петроград дешевыми продуктами. Того и другого нет.
   - Я понимаю, поэтому предлагаю освободить Петроград от многочисленных резервных частей и прочих мусорных подразделений. Они там только разлагаются и проедают государственные деньги. В идеале их нужно расформировать, изъять оружие и распустить по домам. Но понятно, что это окажет очень негативное влияние на солдат участвующих в боевых действиях. Как же, они воюют, погибают, терпят трудности окопной жизни, а тыловых крыс распускают по домам. Поэтому нужно сделать хитрее. Создать из расформированных частей рабочие команды и направить их на рытьё окопов и других укреплений. Думаю, солдаты на передовой, воспримут это нормально, а военнослужащие из расформированных частей особо возмущаться не будут. Их же не на передовую гонят, не на смерть, а всего лишь направляют на строительные работы.
   - А где армия будет брать резервы? Потери колоссальные, а из Петрограда поступают хоть немного обученные солдаты. По крайней мере, знают, с какой стороны стреляет винтовка.
   - Да это разве резервы? Даже, казалось бы, дисциплинированным частям доверять нельзя. Вон Хабалов выделил мне хорошо зарекомендовавший себя в глазах командования батальон Латышских стрелков, так они в разгар операции подняли мятеж. Из всего батальона только два десятка человек остались верными присяге. И это в тылу, а если бы такое произошло на фронте, то считай, они бы подставили под удар целую дивизию. Нет, доверять солдатам, пробывшим длительное время в Петрограде нельзя, они наверняка подверглись массированной пропаганде, врагов империи.
   - Ладно, Миша, тебя я понял, буду думать, как разгрузить Петроград от разложившихся воинских контингентов. Это неимоверно сложно, но ты прав, очень часто наивные крестьяне (основной контингент мобилизованных), направленные на обучение в столичные учебные части, попадают под пресс пропаганды циничных социалистов.
   Только я собирался Николаю 2 изложить своё виденье ситуации, которая сложилась в Петрограде, как он неожиданно перешёл к другой теме. Начал говорить о семье, о своих дочерях, о наследнике. Чувствовалось, что ему уже смертельно надоели разговоры о делах и хочется выговориться о том, что его действительно интересовало. Ну что же, я был только за то, чтобы император выговорился, снял накопившиеся душевные муки, а затем снова в полную силу занялся своей деятельностью. Мало кто мог бы, будучи царём и главнокомандующим выдержать такой прессинг. С одной стороны, всё возрастающая критика, со стороны образованной части общества, страшная болезнь сына, предательство близких людей и генералов, которым ты доверяешь, а с другой колоссальные потери в твоей армии и слишком частые неудачи в, казалось бы, хорошо продуманных планах.
   Я послужил своеобразным психотерапевтом по снятию накопившегося стрессового состояния у брата. Слушал Николая 2 и думал про себя, - 'вот же я дурак, хотел фактами доказать императору, что не имеет он право слагать с себя корону, а нужно-то чтобы он излил перед кем-нибудь свою душу. Пожаловался на неудачи, на непомерные требования подданных, поплакался, в конце концов, что его никто не любит и не понимает. В январе 1917, нужно обязательно к Ники приехать, чтобы он опять смог выговорится. И тогда не будет отречения, и история пойдёт нормальным и естественным путём'. Монолог Николая 2 закончился только когда в кабинет зашёл начальник штаба Ставки генерал Алексеев.
  
   Глава 6
  
   Усатого генерала, вошедшего в кабинет Николая 2, я узнал. Образ генерала Алексеева отложился в долговременной памяти Михаила Александровича. В памяти отложилось и то, что генерал Алексеев, по сути, сосредоточил в своих руках все реальное управление русскими армиями. Император, как правило, принимал лишь общее участие в разработке операций, влияя лишь на кадровую политику. Начальник штаба обычно ограничивался общими докладами, не всегда посвящая венценосца во все детали. В долговременной памяти Михаила Александровича отложился фрагмент беседы с генералом Деникиным о новом начальнике штаба. Деникин положительно воспринял это назначение, по этому поводу он сказал, - 'Такая комбинация, когда военные операции задумываются, разрабатываются и проводятся признанным стратегом, а 'повеления' исходят от верховной и притом самодержавной власти, могла быть удачной'. Что комбинация получилась удачной, показало наступление Юго-западного фронта. Изначальная идея Брусиловского прорыва была выдвинута Алексеевым. Наступление началось 4 июня, и его успех превзошел все ожидания. С приходом Алексеева изменилось и отношение к союзникам. В долговременной памяти остался и разговор с генералом Спиридовичем, он свидетельствовал, - 'Отношение к союзникам Алексеева было вообще более серьезно и более патриотично, чем у старой Ставки. При великом князе Николае Николаевиче в Ставке союзников 'обожали', перед ними распростирались по земле, для них жертвовали своими русскими интересами. При Алексееве на союзников стали смотреть деловитее. От союзников, кроме прекрасных слов, стали требовать взаимной и своевременной поддержки, фактической, на деле'. Так что по воспоминаниям, оставшимся от Михаила Александровича, генерал Алексеев представал собой скорее положительную фигуру. Но вот полученная мной информация говорила о том, что именно генерал Алексеев сыграл определяющую роль в том, что Николай 2 отрёкся. После чего и начался тот бедлам, который впоследствии переродится в две революции.
   Когда я увидел генерала Алексеева, мне вспомнились и слова Великого князя Николая Николаевича (бывшего главнокомандующего), об этом генерале, теперешнем начальнике штаба, - 'бывало, что ни спросишь у офицеров штаба, либо не знают, либо знают что-то, а теперь на все вопросы - точный ответ. Все знает, сколько на фронте штыков, сколько снарядов, сколько в запасе орудий и ружей, продовольствия и одежды. Все рассчитано, предусмотрено... Будешь весел, поговоривши с таким человеком'. Через несколько минут я убедился в справедливости слов Николая Николаевича. Генерал Алексеев действительно был профессионален, точен и в своих расчётах учитывал даже незначительные факты. А начал он докладывать нам о ситуации складывающийся на Юго-западном фронте. И свои предложения о помощи армиям генерала Брусилова.
   Если прямо сказать, появление генерала Алексеева меня слегка напрягло. А когда он, разложив карту начал свой доклад, это совсем привело меня в расстроенные чувства. Ещё бы, начальник штаба ставки, распинается перед командиром корпуса. Это возможно только в одном случае - если Николай 2 готовит из меня себе замену. Может быть, он уже решил уйти в тину, а меня хочет выдвинуть на передовую. И все разговоры о долге монарха, не более чем подготовка переложить именно на своего брата эту чёртову корону. Это не я психотерапевт укрепляющий дух Николая 2, а являюсь просто напросто сосунком перед монстром дворцовых интриг. Не зря же в бумагах Бунда было написано - 'Характер российского монарха представляет загадку даже для постоянно общавшихся с ним государственных деятелей'. В моей голове сначала раздался вопль Мишки, который никогда не занимал ответственных постов, - 'нет нельзя, я не хочу быть царём!'. А затем суровый голос сержанта (второй моей сущности), язвительно заметил, - ' а куда ты мать твою, денешься с этой подводной лодки? Если прижмет, то, как миленький будешь 'самодержавить' и никуда от этого не денешься'.
   Вся эта буря в голове, стихла лишь после того, как Николай 2, сказал, обращаясь ко мне:
   - Вот видишь, наступление Брусилова совсем выдохлось. Ковель как был австрийский, так и остался. На помощь Австрийцам, начали подходить Германские части. Положение Юго-Западного фронта начинает ухудшаться. Ты думаешь, почему Михаил Васильевич всё это рассказывает при тебе? Не только из-за того, что ты направляешься в свой корпус и вскоре непосредственно окажешься в боевых порядках Юго-западного фронта. Знание стратегического положения в масштабах всего театра военных действий, не обязательно для командира корпуса. А вот для командующего кавалерией всей армии, это необходимо. Я принял решение назначить Великого князя Михаила Александровича генерал-инспектором кавалерии.
  Наверное, моё лицо выразило крайнюю степень удивления, так как Николай 2, разъясняя свои слова, добавил:
   - Так нужно для государства Российского. Ты стал в последнее время популярен среди нижних чинов и офицеров. А как ты знаешь, боеспособность частей падает. И уже не за каждым офицером солдаты пойдут в бой. А твоим распоряжениям люди будут подчиняться. Мы обязаны, хотя бы наши мобильные части сделать управляемыми и боеспособными.
  У меня автоматически вырвалось:
   - А как же мой корпус? Да и вообще я не способен к штабной работе. А генерал-инспектор должен, находится в ставке и отсюда координировать и инспектировать действия кавалерии. Сейчас, когда Австрийцы и Германцы начали контратаковать, я просто обязан находиться в своём корпусе.
   - Вот и договорились! Ты поедешь в свой корпус, и примешь участие в отражении контратак, а когда противник выдохнется, вернешься в ставку и займёшься всей кавалерией. Через месяц я тебя жду. Думаю, к этому времени, и противник успокоится, и ты подберёшь вместо себя командира 2-го кавалерийского корпуса.
   После того что я испытал когда подумал, что Николай 2 хочет передать Михаилу Александровичу корону, присвоение мне звания генерал-инспектора, совершенно не пугало. Тем более император обещает это сделать только через месяц. За это время я должен успеть подобрать людей для силовой составляющей нашего с Кацем плана. А то, что я стану командующим всей кавалерией, то это открывает громадное окно возможностей, перебрасывать части в любое место, и даже в столицу Российской империи. Эта мысль в доли секунды пронеслась в голове и я, вытянувшись прямо около стола, где мы рассматривали карту, гаркнул как когда-то, будучи сержантом:
   - Как прикажешь мой император!
  Николай 2 от неожиданности тоже выпрямился (впрочем, как и генерал Алексеев), потом улыбнулся и предложил:
   - Ну что господа, тогда давайте чай пить. За чашкой чая Михаил Васильевич и расскажет нам, какие задачи нужно решать начальнику кавалерии. Он человек военный и знает в тонкостях, с чем ты можешь столкнуться на этом посту.
   После этого предложил нам с генералом, занимать места у другого, круглого стола стоящего чуть в отдалении, а сам подошёл к двери, открыл её и отдал кому-то распоряжение принести всё для чаепития.
   В это время мы с генералом Алексеевым, заняли места за указанным столом и начали беседу. Михаил Васильевич, был чрезвычайно любезен и предупредителен со мной, но я всё равно чувствовал себя очень скованно и настороженно. Ещё бы так себя не чувствовать когда генерал затронул тему которую я больше всего боялся. Он начал делиться со мной о превратности судьбы знакомых мне и ему людей. Это Михаилу Александровичу, они были старые приятели, а в долговременной памяти Великого князя об этих людях не было ничего. Я откровенно поплыл и чтобы выйти из этого опасного для меня разговора, решил воспользоваться проверенным средством. А именно начал разглагольствовать о новом чудо оружии. Как раз подошёл Николай 2, и я начал восторгаться эффектом, который удалось достичь, применяя на испытаниях в Петрограде напалм и ракетные системы 'Катюша'. Естественно блефовал - никакие испытания мы с Кацем ещё не проводили. Ведь ещё не было в помине, ни напалма, ни систем залпового огня. Вернее небольшое количество напалма одна Петроградская химическая фабрика уже изготовила, но его было мало для полноценных испытаний. А с 'Катюшами' всё было намного хуже - процесс изготовления первой опытной системы залпового огня был мною запущен только перед самым отъездом в ставку. Чёрт с ним, что поругался немного на директора Путиловского завода, зато был уверен, что через неделю они склепают опытный образец. А вот с ракетами-снарядами была загвоздка - даже не был ещё определён завод, способный изготовить небольшую партию таких ракет. Проблемы были с нитроглицериновым порохом. Но Кац обещал решить эту проблему и наладить производство реактивных снарядов.
   Фактическое отсутствие новых средств вооружений не помешало мне вдохновенно врать главнокомандующему и его начальнику штаба о перспективах, открывающихся перед Русской армией, когда она начнёт применять это чудо оружие на полях сражений. Посчитав начавшееся чаепитие удобным моментом для продвижения основной задачи посещения ставки, я заявил:
   - Образцы нового оружия имеются, я даже видел впечатляющие результаты их испытания, но из-за нехватки средств невозможно запустить в производство эти уникальные и смертоносные виды вооружения. Опять Россия плетётся в хвосте мирового прогресса. Хотя это именно русский инженер создал напалм и разработал 'Катюшу'.
  Николай 2, внимательно слушавший мою речь, заметил:
   - Так есть же определённый регламент, для принятия на вооружение новых образцов. Их должны оценить опытные специалисты, а потом после испытаний направить свои предложения в артиллерийский комитет. Если испытания будут действительно ошеломляющими, то деньги на производства этого вооружения, обязательно найдутся.
   - Стандартная процедура годится для мирного времени, а сейчас всё решает быстрота и нестандартность действий. Промедлим, окажемся на обочине истории. В этой войне победит тот, кто будет смело внедрять новинки, против которых у противника нет средства противодействия. А напалм и 'Катюши', на сегодняшний день это совершенное оружие и даже хорошо обученный германский солдат не сможет им противостоять. Когда русская армии будет оснащена этим оружием, она легко сметёт даже глубокоэшелонированную оборону и выйдет на оперативный простор. Где смогут показать себя казаки, с их традиционными шашками и пиками. Весь генералитет Германского Генштаба будет трястись, когда русская армия пойдёт в атаку. Генерал-фельдмаршал фон Гинденбург от испуга поглотит свой монокль. Вон 15 сентября англичане применили новинку в жутких боях на реке Сомме и добились успеха. Даже в той мясорубке они смогли продвинуться вглубь обороны на 5 км, причём потери в наступательной операции оказались в 20 раз меньше обычных. А всё почему? Да просто джентльмены действовали, а не забивали себе голову соблюдением регламента. У какой-то умной головы возникла идея сухопутного броненосца, вот англичане, не мороча себе голову, поставили железные ящики на гусеницы, назвали эту конструкцию танком и бросили в бой. Из 49 сухопутных броненосцев имевшихся в наличие, только 18 танков не вышло из строя по техническим причинам, но они прорвали оборону немцев. Вот как действуют победители.
   Мою пламенную, залихватскую речь, остановило покашливание генерала Алексеева. Я замолчал и взглянул на генерала - вдруг старик подавился чаем и ему нужна помощь. Но это была уловка опытного штабиста, чтобы тормознуть Великого князя и высказать своё мнение. Как только я остановился и взглянул на Алексеева, Михаил Васильевич, сразу же заявил:
   - По информации, которой я обладаю, танки англичане начали разрабатывать давно и появление бронированных монстров это не спонтанный взрыв их технического гения. Английские инженеры разработали несколько моделей танков, лучшую из них Mk.1 начала производить их промышленность. Французы, впрочем, как и немцы, работают над подобной техникой и вскоре их танки, появятся на полях сражения.
  Прозвучавший в словах генерала Алексеева здоровый скептицизм, меня не смутил, и я продолжил гнуть свою линию, заявив:
   - Вот видите, скоро и у Германии появятся танки, а что мы сможем противопоставить им? Штыками, пулемётами или даже осколочными трёхдюймовыми снарядами, этих бронированных монстров не остановить. А допустим бутылка наполненная напалмом, способна это сделать. Температура горения этого вещества 1000 градусов, и напалм способен прожечь броню наползающих на окоп немецких танков. Главное чтобы солдаты были подготовлены и не разбежались при приближении бронированных монстров. Так что нам срочно нужно налаживать изготовление напалма и производство систем залпового огня - 'Катюш'.
  Николая 2, информация о новом оружии заинтересовала и именно с точки зрения борьбы с новой напастью 20 века - танками. Видно он уже думал, что может противопоставить русская армия Германии, если та сможет начать производство танков. И как я понял, исходя именно из этой логики, он задал вопрос:
   - Миша, ну с напалмом предположим всё ясно. Но вот эти самые 'Катюши' их-то как можно использовать против танковых атак. Ты же сам сказал, что трехдюймовые снаряды малоэффективны против танков?
   - Нет, если конечно наводчик хороший и в состоянии прямой наводкой попасть в движущую мишень, то он и осколочным трёхдюймовым снарядом сможет поразить танк, но где же взять таких артиллеристов. А 'Катюша' бьёт по площади залпом из 16-ти реактивных снарядов, калибром гораздо больше чем у трёхдюймовки. Эти снаряды можно начинить напалмом - тогда на площади нескольких десятин будет всё выжжено. Эффективны и осколочно-фугасные снаряды. При необходимости можно использовать и реактивные снаряды с отравляющим газом. Основой для залповой установки служит автомобиль довольно большой грузоподъемности. В России таких не производится, но это не беда, я, в общем-то, договорился с Американским послом о поставках таких автомобилей. Машина позволяет боевому комплексу быстро менять позиции после произведенного залпа. Направляющие для ракет располагаются вдоль автомобиля. За один залп (примерно 10 секунд) 'Катюша' выстреливает шестнадцать снарядов, дальность стрельбы почти шесть вёрст. То есть если разведка донесла, что на каком-то участке фронта готовится танковая атака, то можно подъехать, сделать несколько залпов по месту сосредоточения танков, а затем направиться на другой участок фронта, чтобы затыкать дырку там.
   - Хм..., вырисовываешь прямо-таки сказочные возможности по этим новым видам вооружения!
   - Так они и есть сказочные! Немцы это поняли и решили любым способом не допустить, чтобы русские обладали этим оружием. Я напрямую связываю череду покушений на меня с тем, что пытаюсь продвинуть это новое оружие. Немецкая разведка узнала о его создании и то, что локомотивом, который двигает в производство новое оружие, является Великий князь и решила его устранить. Насколько немцы посчитали опасным, что это оружие попадёт в Русскую армию, можно судить по тем силам, которые они привлекли к устранению Великого князя. Для этой задачи Германским Генштабом были привлечены все резервы, которые в большой тайне были накоплены в Российской столице. Даже специально обученный батальон финских егерей, который предназначался для дестабилизации обстановки в Петрограде в нужный момент, был привлечён для устранения всего лишь одного человека. Вот как оценивают это оружие немцы, а у нас даже не нашлось государственных денег на его производство. Я отдал, все деньги, какие у меня были на разработку напалма и 'Катюш', а вот на их производство средств уже нет.
  Николай 2, обращаясь уже к генералу Алексееву, распорядился:
   - Михаил Васильевич, подготовьте сегодня же письмо Военному министру Шуваеву с моим поручением срочно заняться производством напалма и систем залпового огня 'Катюша'.
  Обращаясь уже ко мне, император спросил:
   - Где Шуваеву получить нужную для производства этого оружия документацию? И всё-таки неплохо бы чтобы был Акт испытаний, подписанный специалистами, а не только твои слова.
   - Вся документация находится в Петрограде у моего секретаря Джонсона. Он является и специалистом по этому оружию. К сожалению, изобретатель этого чуда-оружия погиб при взрыве ракетного снаряда 'Катюши'. Погибли и два разработчика системы залпового огня. Только Джонсону, который стоял у истоков этих разработок, удалось выжить. Теперь Джонсон, пожалуй, единственный кто знает технологию производства напалма и ракетных снарядов к системам залпового огня. Вот к нему пускай и обращается Шуваев. Одной из Петроградских фабрик уже налажен выпуск напалма, но количество выпущенной адской смеси смехотворен - нет государственного заказа. На Путиловском заводе, на базе американского грузовика 'Студебекер', собирают систему залпового огня. Но это всё - только на это хватило средств, которые мне удалось собрать у истинных патриотов.
   - Всё понятно, Актов испытаний этого оружия нет! Ну что же поверю Великому князю, который уверен в эффективности этого нового оружия. Михаил Васильевич пускай Шуваев обращается за документацией и консультациями по напалму и 'Катюшам' к секретарю Великого князя Михаила Александровича. И сроки исполнения этого поручения поставьте в этом письме.
  Обращаясь опять ко мне, Николай 2, спросил:
   - Миша, по твоему, сколько времени потребуется нашим военным заводам, чтобы освоить производство этих новых видов вооружения?
   - Думаю что немного. Да оно уже можно сказать производится. Дело за малым, за заказами от Военного министерства которое будет подкреплено деньгами. Значимые партии напалма и дивизиона два 'Катюш' думаю, можно будет произвести к рождеству. Задержка может произойти только в одном случае, если Американцы не поставят грузовики. Хотя посол США обещал, что автомобили прибудут в незамерзающий порт основанного недавно города Романов-на-Мурмане (Мурманск) в ноябре-декабре, но он всё это связал с оформлением кредита России. Мои гарантии, подкреплённые письмом Госдумы за подписью Родзянко, посол принял, но намекнул, что неплохо бы иметь гарантии государства, завизированные императором.
   - Хорошо, я дам Американцам такие гарантии. Какие ещё имеются препятствия для скорейшего начала выпуска новых видов вооружения?
   - Нужна отлаженная система безопасности. Коли немцы всерьёз взялись за противодействие тому, чтобы новое оружие не появилось в Русской армии, то от них можно ожидать любых диверсий. Я купил землю недалеко от Петрограда, чтобы разместить там исследовательскую лабораторию и склады для хранения напалма и ракетных снарядов. После недавних попыток меня устранить я серьёзно задумался о надёжной охране этого объекта. Солдатам, впрочем, как и офицерам Петроградского гарнизона, после недавнего мятежа батальона Латышских стрелков, доверять охрану такого важного объекта опасно. Разрешите передислоцировать в Петроград, надёжное подразделение из моего корпуса. Охраняя стратегические объекты в столичном регионе, это подразделение окажется гораздо полезнее, чем на фронте. Сохранность стратегических запасов, позволит Русской армии где-то к лету, перейти в решительное наступление. Позиции немцев и австрийцев, мы будем уже заливать не кровью русских солдат, а напалмом. И пробивать коридоры в позициях противника, для ввода кавалерийских частей, не тупыми атаками на пулемёты, а залпами 'Катюш'.
  Николай 2, внимательно всё это выслушавший, согласно кивнул головой и, обращаясь к генералу Алексееву, распорядился:
   - Михаил Василевич, кроме моего поручения Шуваеву, сегодня же подготовьте приказ командиру 2-го кавалерийского корпуса Великому князю Михаилу Александровичу направить в Петроград... Император, глянув на меня, спросил:
   - Миша, какое подразделение своего корпуса, ты хочешь направить на охрану объектов в Петрограде?
  На секунду задумавшись, я ответил?
   - Пару эскадронов всадников из туземной дивизии, пластунов казацкой дивизии и батальон из Осетинской бригады.
   - Хорошо! Михаил Васильевич, в приказе напишете - сводный полк, для выполнения особого задания. Теперь-то всё, Миша?
   - Так точно! Единственное, нужно предупредить начальника Петроградского гарнизона генерала Хабалова, что в окрестности столицы, прибывают воинские контингенты, которые будут ему не подконтрольны. Их задача - охранять секретные объекты, вход на которые запрещён, даже с пропуском выданным штабом Петроградского гарнизона. Огонь будет открываться по любому, кто несанкционированно оказался на территории охраняемых объектов.
   - Во как строго! Ну что же Михаил Васильевич, подготовьте и такое письмо тоже. Как мы уже говорили в связи с обострением ситуации на Юго-западном фронте, Великий князь Михаил Александрович выезжает в свой корпус сегодня ночью. Поэтому приказ о передислокации сводного полка 2-го кавалерийского корпуса нужно подготовить как можно быстрее. Чтобы Михаил Александрович, передал его генералу Брусилову сразу же, как доберётся до штаба фронта. Так что господин генерал идите, готовьте приказ, а мы пока с братом поговорим о жизни.
   Когда генерал Алексеев вышел, Николай 2 глянув на меня, как-то по-доброму, заявил:
   - Миша, ты меня удивляешь! Как будто в Петрограде тебя подменили. Из рубаки и безответственного человека, превратился в предусмотрительного и осторожного генерала. Который, думает не только о предстоящей атаке, но и планирует свои дальнейшие действия. Если прямо сказать, то ты нынешний, нравишься мне больше. Только я всё не пойму, как тебе за столь короткое время, удалось так измениться - можно сказать повзрослеть?
   - Да я и сам не пойму - вроде бы всё было так легко и просто, а вот после того, как на меня совершили первое покушение и здоровый как слон террорист, заехал пудовым кулачищем по физиономии Великого князя, всё изменилось. Морок Великого князя ушёл, и я почувствовал себя обычным человеком, которого могут побить, обмануть и даже убить. Вот и пришлось перестроить всю свою психику.
   - Хм..., а отношение к своему венчанию на особе не королевской крови, а на дочери адвоката, к тому же дважды разведённой, ты тоже пересмотрел?
   - Ну, это дело давнее, да и сын у нас! Поздно пересматривать.
   - Как кстати поживает Георгий, не болеет?
   - Он сейчас с воспитателем в Крыму и вроде бы там всё нормально.
   - Да Крым..., в самые тяжёлые минуты я вспоминаю, как счастливо проживал в Ливадии. Когда был молодым, именно в Ялту мечтал перенести столицу из промозглого Петербурга. Море, флот, торговля, близость европейских границ... Но не решился, разумеется. А какой там чудный портвейн!
   Эти слова послужили для меня как команда - я вскочил с кресла, в котором сидел, подошёл к банкетке, где стоял прислоненный к ножке мой портфель, и с возгласом, - вот она амброзия! - вытащил оттуда обе бутылки портвейна. Николай 2 усмехнулся, но ничего не говоря, вытащил из ящика письменного стола плитку шоколада и начал её ломать. Ну что же, я понял это как поощрительный знак императора и начал сервировать поляну для нашего загула. А именно поставил на середину письменного стола бутылки, а рядом с ними стаканы которые раньше стояли у графина с водой. Организовал и закуску - ополовинив большую вазу с яблоками. Но одобрительный возглас от императора я заслужил, когда достал из кармана галифе свой швейцарский складной перочинный ножик и выдвинул оттуда штопор. После этого я легко вскрыл бутылку и наполнил стаканы. И началось застолье двух братьев с душевными разговорами о будущем, ну и о настоящем тоже.
  
   Глава 7
  
   Проснулся я под перестук колёс и ощущением того, что ты находишься где-то в преддверии ада - качало, голова болела, во рту ощущение, что туда нагадила стая бродячих кошек. От мысли, что пива-то нет, в душе начинала подниматься паника. Но её заглушил рассудок, который начал представлять, как крепким чаем промывается пересохшее горло. А мысль, что в чай можно добавить и коньячок, привело сознание в работоспособное состояние. Можно было вставать и начинать приводить тело в такое же состояние. Всё-таки хорошо, что я попал в тело Великого князя, а не какого-то простолюдина. И мог пользоваться теми привилегиями, которые полагались голубой кости. В данный момент времени услугами денщика. Он заменял мне и супермаркет и айфон и телевизор. Димыч, как пылесос собирал все слухи, сплетни и истории, случающиеся с известными людьми, а потом, зачастую со своими комментариями, пересказывал их мне. Так что не беда, что я плохо помню, как оказался в том же купе, в котором приехал в ставку. Дима всё расскажет и даже дословно процитирует, что я говорил. А с особым смаком, он передаст нецензурные выражения, которые употребил Великий князь, когда был немного навеселе. Продумав свои действия по реанимации организма я, даже не вставая с лежанки, гаркнул:
   - Первухин, мать твою чаю неси!
  Только я принял сидячее положение, дверь в купе сдвинулась и в образовавшемся проёме, я увидел своего денщика. Но к моему удивлению он не принёс чаю, а в его руке был стакан, наполненный какой-то мутной жидкостью. Улыбаясь, эта рыжая бестия жизнерадостно заявила:
   - Самовар, сейчас Митька раскочегарит, а пока вот примите народное средство от похмелья.
   - Что это ещё за гадость? Вон муть какая-то плавает внутри!
   - Так это капустный рассол. Мне очень помогает, когда переберу! Правда не знаю, как он подействует на благородные напитки, которые вы вчерась с самим императором изволили потреблять, но хуже по любому не станет.
   Ну что же, маркетинговый ход Первухина, нашёл поддержку в моей голове - в своём времени я что-то слышал о лечении похмелья рассолом, хотя ни разу не прибегал к этому средству. Вот в этом времени (так как у меня пива не было) я решил воспользоваться опытом поколений. Взяв у Димы стакан, залпом выпил солёно-пряный напиток. Да..., народный эликсир сотворил чудо - голова прочистилась, жажда, и жжение в груди исчезло, появилось желание жить. Начал припоминаться и вчерашний вечер, а главное в голове раздался ликующий вопль прежнего Мишки, - ну ты бродяга даёшь, выжал их Николашки всё, что только можно!
   Этот внутренний голос заставил меня заняться ревизией оперативной памяти. А чтобы получить больше зацепок, имело смысл, обратиться к внешнему источнику. А именно к Первухину, ведь денщик точно знал, как закончился вечер, и каким путём я попал в это купе. Узнаю эти детали, глядишь, и вспомню, о чём знает внутренний голос. Во как всё сложно, когда переберёшь непривычное для организма вино. А в памяти осталось, что двумя бутылками портвейна, которые я достал из своего портфеля, дело не ограничилось. Николай 2, после того как мы их употребили, показал мне свой запас вина изготовленный по его личному заказу. Вот мы и стали его дегустировать.
   Помню, что в процессе дегустации начали говорить о семье императора, и я пытался уговорить брата отправить хотя бы детей в Англию в мой замок под Лондоном. Он отказался. Тогда чтобы убедить Николая 2 рассказал ему, что ряд великих князей встали в оппозицию к царствующему монарху. Демарш великих князей в Петрограде называют 'великокняжеская фронда' и некоторые влиятельные депутаты Думы их поддерживают. Общим требованием великих князей стало отстранение от управления страной Григория Распутина и 'царицы-немки' и введение 'ответственного министерства'. Оказывается, император всё это знал и готовился под различными предлогами выслать из столицы великих князей Николая Михайловича, Дмитрия Павловича, Андрея и Кирилла Владимировичей.
   Помню тогда мой рассудок ослабленный портвейном начал давать сбои. Меня начал мучить вопрос - что же получается, все мои выводы о причинах отречения Николая 2 неверны? И все мои потуги снять депрессию у императора (о ней мне говорила Наталья), это чушь собачья. Вон знает же Николай 2, что его приёмный сын, копает под императора, и ничего, никакой трагедии в этом не видит. Тогда я решил обострить эту тему, заявив:
   - В столице ходят слухи, что эта 'великокняжеская фронда' решила убить Григория Распутина.
  Николай 2, тут же ответил:
   - Да чушь это! Точно такая же чушь, как слух о том, что в спальне у царицы стоит телефон для прямой связи с немецким императором Вильгельмом. К тому же святой старец, провидец и не допустит, чтобы его убили.
   - Чушь не чушь, но народ сейчас совсем озверел - бога забыл, поэтому всё-таки стоит вывезти Сибирского старца из Петрограда. И лучше всего, ближе к тебе - в Могилёв. Здесь, посланцы тёмных сил, не решатся на него напасть. Может быть ты и прав, что Великие князья об этом больше говорят, а на самом деле ни у кого из них рука не поднимется на провидца, но в смерти Распутина заинтересована Англия. А вот у агента МИ-6 рука на Божьего человека, очень даже поднимется.
   - Да какого рожна Англии нужна смерть Распутина? Что он занимает какой-нибудь государственный пост? Божий человек, он и есть Божий человек!
   - Не скажи! Влиянием он пользуется громадным и прежде всего на твою супругу Александру Фёдоровну. Григорий Распутин стал флагом противников продолжения войны. Вот Англия и боится, что Распутин уговорит тебя, на заключение сепаратного мира с Германией.
   - Если как ты говоришь, в устранении Распутина заинтересована Англия, то кто помешает агентам МИ-6 устроить это преступление здесь в Могилёве? Англичан при ставке полно и наверняка кто-нибудь из них является агентом британской разведки. Нет, Григорий ценен для меня именно в Петрограде, чтобы он легко мог добраться до Царского села. Только Святой старец в состоянии снять болевые приступы у Цесаревича Алексея, моего сына. Конечно, лечащий врач наследника Фёдоров очень хорош, но когда происходит обострение, только Распутин снимает боли, и благотворно действует на Алексея.
   Мне стало ясно, что разговор на эту тему, может повредить доверительному отношению ко мне Николая 2. Но отменять сложивший в голове план по спасению Распутина я не хотел, поэтому решил воздействовать на императора другим методом. А именно начал рассказывать об очень неспокойной обстановке в столице. Об озлобленности как рабочих получающих практически ту же зарплату, что и до войны, хотя цены на продукты возросли практически на треть, так и размещённых в Петрограде солдат. Бытовые условия их проживания были ужасны - 160 тысяч солдат жили в казармах, рассчитанных на 20 тысяч. Хватало и обиженных жизнью интеллигентов. И всю эту массу недовольных, подзуживали враги империи. А в их среде Распутин считался приближённым к императору, и провокаторы могут натравить на него, например разложившихся солдат. Перед толпой вооружённых и озверевших от скотской жизни солдат, даже Святой старец будет бессилен.
   Моя речь оказала на Николая 2 некоторое воздействие, он задумался и, наверное, только через целую минуту ответил:
   - По-любому, в ближайшее время я не могу убрать Распутина из Петрограда. Один лечащий врач Фёдоров не справится с обострившейся у Алексея болезнью. Вот когда наследнику станет легче, я и приглашу Святого старца, сюда в Могилёв. Кстати он сам уже намекал, что хочет посетить ставку, чтобы изгнать оттуда дьявола поражения.
  После этих слов, император усмехнулся и добавил:
   - Что касается интеллигенции, то я испытываю стойкое предубеждение против этих болтунов, нужно приказать Академии наук вычеркнуть это 'паршивое' слово из русского языка.
   После своеобразной шутки императора в памяти остался только момент прощания с Николаем 2. Когда он обнял меня, а затем, отстранив, произнёс:
   - Ну, Миша с Богом! Очень многое сейчас зависит от того сможет ли Юго-западный фронт успешно отбить контратаки противника. Если мы будем успешно действовать, то это воодушевит и Итальянцев и Румын и заставит задуматься как Турцию, так и Болгарию - стоит ли им воевать с Россией.
   Этот эпизод был последний, который я хоть как-то помнил. После него в голове мелькали несвязанные между собой картинки. Вроде, кем-то командовал, ругался, с большими трудностями забирался в вагон, материл Первухина, который стаскивал с меня сапоги. Одним словом вёл себя безобразно.
   Когда я навёл в голове относительный порядок, дверь в купе повторно открылась и теперь мой денщик, появился уже с чаем. Поставив большую фарфоровую чашку с блюдцем на стол, он развернулся, собираясь уходить, но был остановлен моим возгласом:
   - Дима подожди!
  Денщик тут же послушно остановился и уставился на меня. В его глазах явно читался вопрос - чего изволите государь? Для любого человека 21 века, такое подобострастие было бы удивительно, по крайней мере, я к такому поведению стоящих ниже рангом людей, привыкал достаточно долго. Но, в конце концов, смирился с этим и уже считал это само собой разумеющим. Вот и в этот раз, просто отметил в голове этот факт и уже ничуть не смущаясь, начал расспрашивать Первухина, что же происходило после того, как я вышел от императора. На секунду задумавшись, тот ответил:
   - Вы вышли после посещения императора с генералом, который вас поддерживал, скомандовали занимать места в какой-то 'Антилопе Гну' и двигать грузить её обратно на платформу. После чего сели в автомобиль генерала и уехали. Мы долго думали и спорили, что же это такое 'Антилопа Гну' Потом господин прапорщик, догадался, что 'Антилопа Гну' это Форд и мы, забравшись туда, поехали к нашим вагонам. Только начали грузить Форд на платформу, как подъехал генеральский автомобиль, оттуда вышли вы и начали ругаться за нашу нерасторопность. Сначала ругались понятными словами, а потом по благородному, назвали всех 'чмошниками и лузерами'. Затем прибыл бронепоезд, который привёз давешнего генерала, вы с ним о чём-то побеседовали, а потом тоже по благородному попрощались - махнули рукой и крикнули 'пока', после чего он сел в автомобиль и уехал. Вы дождались, когда наши вагоны прицепили к бронепоезду, а потом приказали мне проводить ваше высокоблагородие в купе. Уже здесь, когда я снял с вас сапоги, велели будить Великого князя, только когда будем подъезжать к Бердичеву. Я доложил, о вашем приказании их благородию, господину прапорщику, но из всей спецгруппы никто не знал, где находится этот Бердичев. Вот когда на семафоре мы остановились, он направился на бронепоезд чтобы не пропустить момента, когда мы будем приближаться к этому Бердичеву.
   Рассказав это, Первухин замолчал, ожидая реакцию Государя на свои слова, при этом нервно теребя полу своей гимнастёрки. А я, внутренне матеря себя, думал, что вот опять вылез наружу Мишка из 21 века. При этом все тараканы в моей голове вылезли из своих щелей и аплодировали стоя на все мои тупые действия и слова. Если прямо сказать, хотелось громко выругать себя матом. Чтобы не сорваться, я выпроводил денщика из купе и только потом дал себе волю. Но, правда, матерился шепотом.
   Успокоил меня стакан чая. Когда его выпил, в голове начали копошиться хоть какие-то мысли с зачатками логики. Вся мыслительная деятельность сосредоточилась на реконструкции вчерашних ночных действий и дум Великого князя. Восстановление воспоминаний о вчерашней ночи строилось на факте, что я куда-то еду и на рассказе денщика. Первухин упомянул Бердичев, а в этом городе дислоцировался штаб Юго-западного фронта. Значит, с императором я договорился, что мне нужно явиться туда. Сразу же вспомнился приказ, который подписал Николай 2, о передислокации сводного полка 2-го кавалерийского корпуса в Петроград. Мне нужно было вручить его командующему Юго-западного фронта генералу Брусилову лично в руки. И дать ему пояснение, почему ставка в такое напряжённое время изымает у него целый полк. Чтобы проверить истинность этого воспоминания я взял портфель, так и оставленный мной после вчерашнего у стола. Там действительно, в бумажной папке, лежал приказ подписанный Николаем 2. Я задумался, и не над тем, что происходило ночью, а над тем каким образом я буду обосновывать приказ, ослабляющий 2-й кавалерийский корпус. Ничего умного в голову не приходило. Тогда мне пришло в голову ничего не обосновывать, а заявить, что взамен сводного полка, ставка усиливает Юго-западный фронт, мощнейшим шести орудийным бронепоездом. Возглас внутреннего голоса, что это же плановое усиление фронта, я проигнорировал. Может быть, это и плановая акция и Брусилов знал об этом заранее, но он же не ведает мыслей императора. Может быть тот и хотел, усилив Юго-западный фронт бронепоездом, изъять у него кавалерийский полк.
   Разобравшись с тем, куда еду и как буду себя вести в штабе Юго-западного фронта я начал вспоминать, с каким же генералом поехал к бронепоезду. Несомненно, это должен быть весьма высокопоставленный человек, который имел право направить бронепоезд на определённый участок фронта. Кто же это был? Наверняка это был не Алексеев, с ним бы я в любой степени подпития не смог бы прощаться столь фамильярно - взмахом руки и словом 'пока'. Мои усилия не пропал и даром, я вспомнил генерала, которого мне представил Николай 2. Именно с ним я вышел из кабинета императора. Это был, дежурный генерал при Верховном главнокомандующем - Кондзеровский. Уф..., я с облегчением вздохнул, решив эту шараду. Теперь можно сказать вспомнил все значимые моменты вчерашнего вечера. Можно и делом заняться - а дело было одно, написать шифрованное письмо Кацу. Мы с ним договорились, что я обязательно отпишусь после того как встречусь с Николаем 2. Вот этим делом я и занялся, предварительно приказав Первухину принести ещё чаю.
   Моё занятие заняло довольно много время но хотя я и боялся что не успею всё написать и зашифровать до того как мы доберёмся до Бердичева, но реальность дала это сделать. Мы всё ехали и ехали, вернее больше стояли на каких-то полустанках, чем двигались. Не зря Родзянко ругал железные дороги, движение было организованно безобразно. Я тоже к вечеру начал про себя материть железнодорожное начальство. Прапорщик Хватов, давно вернувшийся из штабного вагона бронепоезда, когда докладывал мне, сказал, что штабс-капитан не может даже приблизительно ответить, когда мы прибудем в Бердичев. Плюнув на это мучительное ожидание, я перекусив тем что припас Первухин, опять завалился спать.
   Когда проснулся, мы ещё ехали, а на улице между тем уже начинало светлеть. Когда пошёл умываться, мы остановились на каком-то перегоне. Завтракал уже под стук колёс. А когда потребовал у Первухина подать ещё чаю, бронепоезд опять встал вблизи какой-то станции. Тут я уже не выдержал, не дождавшись денщика с чаем, вскочил и быстрым шагом направился в тамбур. Решил узнать у собравшихся невдалеке от железнодорожной насыпи зевак рассматривающих бронепоезд, какая это станция и далеко ли до Бердичева. Рядом с вагоном находилась ватага пацанов. Конечно, сомнительно было, что они знают, как далеко находится Бердичев, но я всё равно решил их спросить. Выбираться из вагона и идти к стоящим в отдалении взрослым людям совершенно не хотелось. Вот я и крикнул ребятам, чтобы они подошли поближе, а когда подошли, я удивился тому, что они сказали. Оказывается, это была окраина Бердичева, а штаб находится в двух вестах от этого места у реки Гнилопять. Всё знали пацаны, за это и получили гривенник, который я кинул самому старшему мальчишке. Это послужило как бы сигналом машинисту, и бронепоезд тронулся. А я направился в своё купе - нужно было облачаться в форму и готовиться к встрече с командующим Юго-западным фронтом генералом Брусиловым.
   После того как переоделся в полевую генеральскую форму, ещё раз решил просмотреть материалы собранные на Брусилова в Бундовской папке, которая уже не раз помогала выбрать линию поведения при встрече с самыми крупными деятелями этого времени. По крайней мере, позволяла не выглядеть полным профаном и поддерживать разговор на интересующую людей тему. На Брусилова материалов у Бундовцев было очень мало, видно собирались материалы ещё до того как он стал широко известным. И, пожалуй, самым популярным генералом Российской империи.
   Вот что было написано о командующем Юго-западного фронта - характер у генерала Брусилова непростой. Он очень прям и суров в оценках, часто обижает коллег резкими отзывами и суждениями. Педантичен и требует от других предельной точности и конкретности. Мягкость и деликатность к его достоинствам не относится. Брусилов не стесняется докладывать о просчетах своих прямых командиров вышестоящему начальству, за что многие генералы его считают интриганом и карьеристом. С начальством, в особенности из монаршей семьи, он учтив, по мнению некоторых, даже подобострастен. По этому поводу приводится выдержка из письма протопресвитера русской императорской армии Г.И. Шавельского - 'Когда великий князь Николай Николаевич, только что на маневрах разнесший Брусилова (тогда начальника 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии) за завтраком обратился к нему с ласковым словом, то Брусилов схватил руку великого князя и поцеловал ее. То же проделал он, когда в апреле 1916 года под Перемышлем Государь поздравил его генерал-адъютантом'. Честолюбия у Брусилова в избытке, что свойственно всем настоящим карьерным офицерам.
   То, что Брусилов учтив с представителями монаршей семьи, меня очень даже устраивало. По крайней мере, не будет относиться ко мне как к мальчику для битья, когда я ему предъявлю приказ об откомандировании в Петроград сводного полка 2-го кавалерийского корпуса. А вот то, что Брусилов отличный кавалерист меня пугало. Не дай бог заведёт разговор о кавалерии, и тогда я поплыву как куча дерма. И не только в теории действий кавалерии, но и умения верховой езды. Можно сказать из-за этого и пошёл заниматься джигитовкой в Петроградский конный клуб. Знание тактических действий кавалерии для Великого князя не так уж и обязательны, но сидеть в седле он был обязан. Конечно, что я занимался джигитовкой это громко сказано но, по крайней мере, хоть как-то восстановил умение Великого князя к верховой езде. Когда обучался в манеже, мне всё время казалось, что я был худшим из наездников но, однако с лошади не падал. А пошёл туда после разговора с Натальей, которая передала рассказ одного полковника, который заглянул в её салон. До этого он побывал в штабе Юго-западного фронта и много чего плёл о чудачествах Брусилова. А так как Брусилов был и мой непосредственный начальник, я со вниманием выслушал светские сплетни про него. Так вот Брусилов не признавал людей не умеющих обращаться с лошадью. Он организовал прозванные офицерами курсы - 'Лошадиной академией Брусилова'. Она была известна своей строгой подготовкой и дисциплиной. Его подчиненные умели все: начиная от манежа, заканчивая парфорсной охотой - погоней за зверем, когда группа всадников загоняет животное в условиях пересеченной местности. Брусилов добился внедрения этого нововведения повсеместно в русской кавалерии. Кроме того, он добился того, что офицеры-генштабисты, служившие в кавалерийских частях, должны были пройти практическую переподготовку в возглавляемой им школе. Некоторые изрядно попортили себе карьеру в результате этого обучения. Сам Брусилов в вопросах кавалерии был непреклонен. Узнав эту информацию, я и пошел восстанавливать навыки кавалериста. Это конечно было нужно и у себя в корпусе, но больше я это делал, чтобы выглядеть легитимным в глазах начальства.
   Все эти мысли роились у меня в годове, не в купе - оттуда я уже вышел, а на улице, когда выбрался из вагона, и стоя рядом с командиром бронепоезда, наблюдал процесс снятия Форда с платформы. Штабс-капитан Овчинников, покинул свой штабной вагон конечно не для того чтобы наблюдать как происходят такелажные работы, он просто ожидал появление представителя штаба фронта. Вестовой с рапортом о прибытии, был уже направлен в штаб и вскоре должен был появиться офицер с дальнейшими приказами для командира бронепоезда. О моём прибытии штабс-капитан сообщил в штаб, так что я тоже ждал появления офицера. Конечно не для получения приказа о дальнейших действиях, а информацией когда можно явиться к командующему фронта с рапортом, что командир 2-го кавалерийского корпуса прибыл после лечения для прохождения дальнейшей службы.
   Форд уже спустили с платформы, а представителя штаба всё не было. Я уже собирался на автомобиле спецгруппы отправиться в штаб Юго-западного фронта, но как только подозвал к себе прапорщика Хватова, чтобы дать соответствующее распоряжение, появился чёрный автомобиль. Вышедшего из него генерала я узнал, его образ присутствовал в долговременной памяти Великого князя. Это был начальник штаба Юго-западного фронта, генерал Клембовский. Но узнавание произошло не только из-за того что Великий князь с ним встречался будучи командиром корпуса нет, он был приятелем Михаила Александровича ещё со времён учёбы того в Михайловском артиллерийском училище. После начала войны Великий князь с ним неоднократно встречался, и даже пару раз устраивалась дегустация Шустовского коньяка.
   Я как узнал приятеля Великого князя, сразу же направился к нему. Когда шел, напряжённо думал, как же мне здороваться со старым знакомым. Проблема решилась сама собой, Клембовский сам обнял меня, а когда завершил этот ритуал, заявил:
   - Миша, я так рад тебя видеть живым и здоровым! После посещения Петроградских докторов ты просто расцвёл. В глазах появилась уверенность и жажда жизни - узнаю прежнего любителя погулять и задрать у какой-нибудь особы юбку. Настоящий гвардеец - ей Богу! Как там в столице?
   - Да ничего хорошего! Люди озлоблены, а тут ещё сухой закон! Работягам даже нечем залить свою тоску по сытой жизни. Сидящих по ресторанам купцов ненавидит, пожалуй, весь Петроград. А тут ещё социалисты, да и думцы тоже, капают своими речами на мозги простых людей. Давление растёт, и взрыв общественного неудовольствия вполне возможен. Я думаю, что если бы не наше успешное наступление, то взрыв в Петрограде уже бы произошёл. Как воздух нужны успехи на фронте, а то в тылу всё начнёт разваливаться.
   - Да..., дела! А у нас не всё так хорошо как пишется в газетах. После того как ты уехал в Петроград положение стало хуже. Наступление на Ковель совсем выдохлось. Контратаки австрийцев стали более подготовлены и к тому же на фронте появились немецкие части. Германцы начали перебрасывать с запада свои хорошо подготовленные дивизии. Я думал что после того как Румыния 27 августа объявила войну Германии и Австро-Венгрии, она отвлечет силы противника и мы сможем занять Ковель но получилось всё наоборот. Сил у наших 'визави' только прибавилось, на нашем направлении начали действовать Германские дивизии. Румынию тевтоны запинали и по последним данным разведки вскоре займут Бухарест. Румыны молят о помощи, и приходится отвлекать на это наши последние резервы. Для помощи союзнику Россия даже создаётся новый Румынский фронт. Кстати твой корпус мы отвели на отдых и пополнение он сейчас дислоцирован недалеко от Житомира. Ты, очень кстати прибыл, вскоре корпус планируем перебросить на фронт, отражать контратаки противника.
   После этих слов мой товарищ начал расспрашивать о нападениях, на Великого князя произошедших в Петербурге. Хотя все газеты пестрели подробностями героических действий Михаила Александровича во время этих подлых нападений на Великого князя, но Клембовскому хотелось узнать подробности именно от меня. Пришлось вкратце рассказать ему об организованном боевым крылом марксистов покушении на брата императора и о сосредоточении в окрестностях Петрограда отрядов финских егерей, сформированных Германией. При этом я пожаловался своему товарищу, что получил, можно сказать контузию, во время схватки с одним из боевиков-марксистов. Врачи ничего серьёзного не обнаружили, но я потерял частично память и несколько дней были проблемы с дикцией. Некоторые обороты речи начал строить неправильно. То есть вёл разговор согласно разработанному с Кацем плана. Конечно, я даже не предполагал, что Клембовский был болтуном - это я так пояснял причины, почему речь Великого князя несколько изменилась. Прокатывал эту версию, перед тем как предъявить её офицерам корпуса, которые ежедневно общались с Михаилом Александровичем, до его отъезда в Петроград. С Клембовским всё прошло гладко, и я надеялся, что и в корпусе будет также.
   Завершив дружеское общение со мной, начальник штаба, превратился в жёсткого командира, начавшего отдавать короткие и безапелляционные приказы командиру бронепоезда, штабс-капитану Овечкину. После того как задачи штабс-капитану были поставлены Клембовский подошёл ко мне и сказал:
   - Ну что Миша, поехали теперь к командующему фронта, он тебя ждёт. А вечерком надеюсь, мы с тобой ещё раз встретимся и вспомним молодость. Мне тут привезли шикарное Мозельское вино - вполне достойное, чтобы его отведал Великий князь.
   Приказав прапорщику Хватову рассаживать бойцов спецгруппы в Форд и следовать на нём за автомобилем генерала, я направился к ожидавшему меня в кабине Клембовскому. Когда мы тронулись, оглянулся назад. За нами как привязанный катил Форд спецгруппы. До штаба фронта было недалеко, но даже за то короткое время пока мы ехали Клембовский успел рассказать, что все штабные офицеры зачитываются газетами, где описываются Петербургские подвиги Великого князя. А ещё Клембовский заявил: Командующий фронта тоже читал эти газеты и отзывается о тебе очень хорошо. Так что ты можешь просить у него любые нужные для корпуса ресурсы. Все, что есть на складах Юго-западного фронта, он тебе без всяких проволочек выделит.
  
   Глава 8
  
   Брусилов, как и говорил мне Клембовский, действительно меня ждал и рад был, что командир 2-го кавалерийского корпуса, наконец, прибыл к месту своей службы. У меня из прочитанных материалов Бунда из газетных статей и сплетен, которые пересказывала Наталья, командующий Юго-западным фронтом вызвал ассоциацию с его великим предшественником Александром Васильевичем Суворовым. Тот также был потомственным военным и тоже не мыслил иной карьеры. Похожи они были даже внешне - оба невысокие, худощавые и подтянутые, жилистые и выносливые. И Суворов, и Брусилов были исключительно требовательны к подчиненным, не чурались жестких дисциплинарных мер, в то же время были любимы солдатами, которые шли за них в огонь и в воду. Оба новаторы в военном деле, не стеснялись смело 'ломать стереотипы', брать на себя ответственность. Честолюбия у них было в избытке, что свойственно всем настоящим карьерным офицерам. И нелепые на первый взгляд поступки тоже присущи были обоим.
   Пока Брусилов мне что-то говорил, я думал о его военном гении - 'План наступления, который был стратегическим новшеством для этого времени, заключался в том, чтобы произвести по одному прорыву на фронте в четырех частях своей армии. До этого, как говорится, 'били клином' - вели наступление всеми силами по одной линии. Такого варианта операции придерживался Алексеев и сам Николай II'. О 'Луцком прорыве' (в прессе названом Брусиловским) Клембовский мне рассказывал, - Вечером 21 мая, перед самым наступлением, Алексеев пригласил Брусилова к себе и передал, что: 'несколько сомневается в успехе активных действий фронта. Это сомнение вызвано вследствие необычного способа, которым он его предпринимает. То есть атаки противника одновременно во многих местах вместо одного удара всеми собранными силами и всей артиллерией, которая распределена по армиям. Алексеев сказал, что сам царь желает временно отложить атаку. Дабы устроить лишь один ударный участок. На отказ Брусилова Алексеев ответил, что Николай II уже лег спать и будить его ему неудобно, и он просит командующего фронта подумать.
   Из беседы с царем я понял, что он не очень хорошо относился к Брусилову. А если точнее сказать Николай 2 его не любил, и терпел только из-за государственных интересов. Слишком тот, как военачальник был хорош. А вот мне Брусилов понравился и именно своим профессионализмом. Не сюсюкал со мной, как с братом императора, а конкретно и ясно ставил задачу командиру корпуса. А когда служебный разговор закончился, он очень естественно переключился на газетные статьи о моих действиях в Петербурге. В отличие от многих должностных лиц, которым я рассказывал о финских егерях в столичном регионе, Брусилов отнёсся к этому очень серьёзно. Мы начали обсуждать вопрос - как бороться с такими подарками Германии. Тогда и возникла тема организации наших партизанских групп. По-видимому, Брусилов напряжённо думал, как противодействовать контратакам противника, когда резервов практически нет, а стойкость войск при обороне неуклонно падала. Мой рассказ о финских егерях и о крайней опасности для напичканной войсками столицы, направил его мысли на применение таких же методов для тылов противника. Я с Брусиловым согласился, что введя в тыл начавшего наступление противника, пускай и небольшое подразделение, можно сорвать даже тщательно подготовленную операцию. Целая дивизия в жёсткой обороне не сделает то, что способен натворить в тылу противника, всего лишь один эскадрон 'Дикой дивизии'. Вся сложность заключалась в том, как забросить в тылы противника наши рейдовые группы. Вот это мы и начали обсуждать.
   Я выдвинул идею, что при настойчивых атаках противника, нашим передовым армейским частям не нужно вставать в жёсткую оборону. Лучше отступить на заранее подготовленные позиции. Неприятель будет преследовать, и наседать на отступающие русские подразделения и, несомненно, в его боевых порядках появятся прогалины. Вот через эти щели в построении вражеских войск и должна проникнуть в тылы противника наша партизанская группа. Оказавшись в тылу у неприятеля рейдовая группа, прежде всего, должна действовать на тыловых коммуникациях врага, нападать на штабы и склады противника, создавать хаос и распространять панику. При этом не нужно вступать в схватку с боеспособными подразделениями противника. Лучше применять тактику комариных укусов - укусил и отлетел, потом снова цапнул, но уже в другом месте.
  Брусилов ненадолго задумался на моё предложение, а потом ответил:
   - Идея интересная, но она требует хороших исполнителей. Где мы сейчас можем найти обученных солдат, чтобы сформировать такие подразделения? А рисковых и инициативных офицеров с железными нервами, тоже практически нет.
  На это замечание я ответил:
   - Да любой эскадрон Туземной дивизии, справится с этим делом. У моих джигитов в крови, действовать самостоятельно, небольшими отрядами. Их предки всю историю так воевали - укусят, вырвут кусок добычи и в горы. Если они будут действовать так, как заложено у них с детства, то паника в тылах противника точно обеспечена. Помните, как действовал Ингушский полк, когда дивизия Деникина наступала на Луцк. Тогда произошло примерно то, что я сейчас предлагаю. Части 74-й пехотной дивизии штурмовали деревню Езераны и несли большие потери. Бой был страшный, ведь войскам генерала Деникина противостояла одна из лучших Германских частей - 20-я Брауншвейгская дивизия, носившая имя 'Стальная'. Они своими контратаками оттеснили Деникинцев и по-видимому в боевых порядках немцев образовалась брешь и полковник Половцев (командовавший штурмом) решил, что теперь настало время действовать коннице и скомандовал в атаку приданной кавалерии. Этот последний удар по неприятелю, оборонявшемуся в деревне Езераны, и предстояло нанести Ингушскому конному полку полковника Мерчуле. Всадники 1-й сотни штабс-ротмистра Баранова под убийственным ружейным и пулеметным огнем противника ворвались в Езераны, перескочив через вражеские окопы, которыми была окружена деревня. Бой за Езераны завершился блестящей победой всадников и офицеров Ингушского полка. В тот день было забрано ими в плен 134 немца при одном офицере, заколото свыше 230 и взято 5 тяжелых германских орудий. И тогда всадники действовали не в тылу противника, а на самой что ни на есть передовой, против вышколенных немецких солдат.
   - Деникин, Луцк..., да, да, вспомнил этот случай! Мне докладывали об этом эпизоде. За то дело я подписал много наградных листов. Дело было славное и тогда я помню, спустил на тормозах нарушение собственного приказа о соблюдении секретности. О недопущении передачи сведений о ходе операции в тыл. А такое нарушение ваш полковник Георгий Алексеевич Мерчуле допустил. Он отправил телеграмму о победе. Я даже запомнил текст этой телеграммы, копию которой показал мне полковник Меркулов, отвечающий за соблюдение секретности. Она была адресована начальнику Терской области генерал-лейтенанту Флейшеру, 'Я и офицеры Ингушского конного полка, - сообщал Мерчуле, - горды и счастливы, довести до сведения Вашего Превосходительства, и просят передать доблестному ингушскому народу о лихой конной атаке 15-го сего июля. Как горный обвал, обрушились ингуши на германцев и смяли их в грозной битве, усеяв поле сражения, телами убитых врагов, уводя с собой много пленных и взяв массу военной добычи. Славные всадники ингуши встретят ныне праздник Байрам, радостно вспоминая день своего геройского подвига, который навсегда останется в летописях народа, выславшего своих лучших сынов на защиту общей Родины'.
  Замолчав, Брусилов задумался, наверное, вспоминая прошлые бои частей своего фронта. Потом посмотрев на меня, ответил на моё предложение:
   - Хорошо Михаил Александрович, я даю своё согласие, на рейдовые действия подразделений ваших дивизий. Тем более выхода-то всё равно нет, контрудары неизбежны, а локализовать их практически нечем. Ставка забрала у фронта резервы и направила их на усиление создающегося сейчас Румынского фронта. Боюсь, что и Туземную дивизию могут перебросить в Румынию, если дела там будут совсем плохи.
   Из высказывания Брусилова мне стала понятна, его спокойная реакция на приказ главнокомандующего о переброски сводного полка Туземной дивизии в Петроград. Наверное, командующий фронта уже знал, что у него заберут всю Туземную дивизию, так что возмущаться её ослаблением, он уже не посчитал нужным. Да и моё предложение на действия небольшими силами в тылу врага одобрил исходя из мысли, что если у него забирают 'дикую' дивизию, так пускай она напоследок, хоть как-то поможет фронту. Наверняка он как человек из этого времени считал, что конную лаву остановит пулемётный огонь, а если к этому присоединится артиллерия, то потери станут чудовищными и прорыв в тыл врага захлебнётся в крови. А пулемётов и артиллерии у австро-германцев было достаточно - гораздо больше, чем в Русской армии. И они были слишком хорошие вояки, чтобы оставить без огневого прикрытия разрывы в своём построении. Мне показалось, что пример атаки Ингушского полка его особо не убедил. А вот на меня, вернее на Михаила Александровича эта атака ингушей, произвела впечатление и заставила размышлять. Не зря факт атаки и кое-какие размышления о действиях кавалерии, остались в долговременной памяти Великого князя. Так как это были единственные знания по тактике кавалерии, которыми обладал то их я и стал использовать в своих планах, хоть как-то тормознуть немецкую военную машину.
   Для меня было понятно, что после летнего отступления в ходе 'Брусиловского прорыва' Австрия и Германия постараются вернуть утраченные территории и сбить наступательный порыв Русской армии. Об этом же говорил и тот небольшой багаж знаний о ходе 1-й Мировой войны, который я впитал на занятиях в школе 21 века. Нужно было не допустить отступления и больших потерь нашей армии. Если это произойдёт, то внутренние деструктивные силы опять подымут голову и начнут раскачивать основы империи. И в этом примут участие не только явные враги монархии, но даже и патриоты России. Такие как тот же Гучков, князь Львов, Родзянко. Они искренне уверены, что все проблемы заключаются в Николае 2. Будет другой монарх, а ещё лучше Правительство народного доверия и всё наладится. Но как говорится - хотят как лучше, а получится как всегда. Я это знал, вот и выдумывал способы имеющимися силами не допустить ухудшения положения, хотя бы на Юго-западном фронте. Мне конечно было понятно, что чтобы не допустить просадки фронта, нужны резервы и более менее нормальное материально-техническое снабжение, да много чего нужно для успешного отражения атак неприятеля , но всего этого не было. Даже дисциплина в тылу и то хромала, особенно на железнодорожном транспорте. Что тут делать? Кидаться отлаживать гнилую систему? Бессмысленно, да и не успеть даже её немного улучшить - через несколько месяцев, если положение на фронте не изменится, обязательно грянет череда революций и история пойдёт тем же путём. Конечно, можно ждать когда появится новое оружие, которое мы с Кацем пытаемся внедрить в эту реальность. Но это не выход. Во-первых, даже опытный образец 'Катюши' ещё не изготовлен, а напалма произведено лишь несколько килограмм. Так что появление небольшого количества нового оружия можно ожидать, как раз к началу февральской революции. А первый дивизион 'Катюш', по закону подлости будет сформирован как раз к октябрьской революции 1917 года. И всё, можно готовиться к поездке в Пермь. Вот я судорожно и пытался найти доступные сейчас методы противодействия, предстоящим в скором времени, атакам переброшенных с запада, свежих Германских частей.
   Успех Ингушского полка в атаке на 'Стальную' дивизию немцев, показал мне, что надеяться нужно не только на новое оружие, но и на собственных всадников. Вот так и родился план, который я доложил Брусилову - атака конной лавы во фланг контратакующему противнику. И цель этой атаки не остановить конкретный полк или дивизию, а прорыв в глубокие тылы неприятеля. Этим я считал, снимутся опасения Брусилова, что такая безрассудная кавалерийская атака захлебнётся в результате пулемётного и артиллерийского огня. Немцы опытные вояки и, несомненно, у них будут на флангах пулемёты, а артиллеристам отдан приказ отсекать фланговые удары русских. Но вот именно что немцы будут ожидать возможность фланговых контратак, направленных на наступающую часть, а мы сделаем ход конём. Не будем влезать в кровавую мясорубку, а направимся в тылы противника. Мои джигиты это могут - молнией проскакать мимо пулемётных гнёзд и добраться до жирного мяса тыловиков. Горцы на своих неприхотливых лошадях привыкли скакать по пересечённой местности и для них, не станет преградой перепаханные артиллерией поля и перелески. Примером, того что это возможно, для меня послужила лихая атака Ингушского полка на порядки 20-й Брауншвейгской дивизии немцев. Как всадники, не снижая темпа наступления, перескакивали окопы и воронки и немецкие пулемётчики не успевали поймать в прицел несущихся в атаку джигитов. А пулемётов в боевых порядках 'Стальной' дивизии было много, но их обслуга привыкла работать по классическим целям, а молниеносный бросок ингушей, не обращающих внимание на пулемётный огонь, привёл их в замешательство. Когда они очухались, было поздно, немцы уже были в пределах досягаемости, пик и шашек лихих кавалеристов.
   Пока я размышлял о возможности остановить намечающиеся атаки Германских, войск кавалерийскими ударами. Брусилов, увлёкшись, вспоминал, как тяжело взламывалась оборона австрийских войск. Насколько серьёзно противник относился к возможной атаки русских. Глядя на меня, Брусилов вздохнул и произнёс:
   - Михаил Александрович, вы ещё раз проанализируйте возможность кавалерийского удара. Учтите опыт нашего весеннее-летнего наступления. А он показывает, что неприятельские позиции были чрезвычайно сильно укреплены. По всему фронту они состояли не менее как из трех укрепленных полос в расстоянии друг от друга приблизительно от 3 до 5 верст. В свою очередь, каждая полоса состояла из нескольких линий окопов, не менее трех, и в расстоянии одна от другой от 150 до 300 шагов, в зависимости от конфигурации местности. Все окопы были полного профиля, выше роста человека, и везде в изобилии были построены тяжелые блиндажи, убежища, лисьи норы, гнезда для пулеметов, бойницы, козырьки и целая система многочисленных ходов сообщения для связи с тылом. Окопы были сооружены с таким расчетом, чтобы подступы к позициям обстреливались перекрестным ружейным и пулеметным огнем. Такие позиции без помощи тяжёлой артиллерии прорвать невозможно. Австрийцы, а немцы-то наверняка при контрударах будут стараться на захваченной территории возводить укрепления. И где тогда окажется ваша конная лава?
   - Алексей Алексеевич я конечно согласен, что противник, скорее всего, будет ожидать ответных контратак русских подразделений. Но они будут предполагать, что последует ответ на их атаку, а не того, что русские начнут прорываться, имея целью глубокий тыл. На этом мы имеем большой шанс их поймать. Мои джигиты легко преодолеют недавно вырытые окопы и наспех оборудованные пулемётные гнёзда и, не задерживаясь, поскачут к более выгодным целям. Надо знать психологию горца, чтобы понять, что даже плотный пулемётный огонь не остановит джигита, когда он знает, что отдаёт свою жизнь на благое дело. А Российская империя, для многих горцев стала - благое дело.
   - Да..., в вашем плане много минусов и допущений, остаётся надеяться только на то, что противник не станет прорабатывать в штабах каждую свою контратаку. Что у него не будет тесной и непрерывной связи пехоты с артиллерией. И то, что она не успеет произвести тщательную пристрелку по намеченным целям. Как бы то ни было других вариантов обуздать противника, у нас нет. Значимые резервы отсутствуют, конечно, кроме 2-го кавалерийского корпуса, но и его ставка может передать в формирующийся Румынский фронт. Так, что господин генерал действуйте - Бог вам в помощь!
   На этом деловая часть беседы закончилась, началось прощупывание меня на предмет встречи с императором. Как я понял из разговора с этим, не побоюсь этого слова 'великим' военачальником, того интересовал совершенно приземлённый вопрос - отношение к нему царя. В последнее время он чувствовал его холодность, и связывал это с отношением к нему императрицы, и это началось ещё весной, во время посещения семьёй императора Одессы. Брусилов, перебирая листки, лежащие на его письменном столе, рассказывал:
   - В течение этих нескольких дней я неизменно завтракал за царским столам, между двумя великими княжнами, но царица к высочайшему столу не выходила, а ела отдельно, и на второй день пребывания в Одессе я был приглашен к ней в ее вагон. Она встретила меня довольно холодно и спросила, готов ли я к переходу в наступление. Я ответил, что еще не вполне, но рассчитываю, что мы в этом году разобьем врага. На это она ничего не ответила, а спросила, когда думаю я перейти в наступление. Я доложил, что мне это пока неизвестно, что это зависит от обстановки, которая быстро меняется, и что такие сведения настолько секретны, что я их и сам не помню. Она, помолчав немного, вручила мне образок св. Николая-чудотворца; последний ее вопрос был: приносят ли ее поезда-склады и поезда-бани какую-либо пользу на фронте? Я ей по совести ответил, что эти поезда приносят громадную пользу и что без этих поездов раненые во многих случаях не могли бы быть своевременно перевязаны, а следовательно, и спасены от смерти. На этом аудиенция и закончилась. В общем, должен признать, что встретила она меня довольно сухо и еще суше со мной простилась.
   На этот монолог, мой внутренний голос воскликнул, - 'ни черта себе. Что же получается, Брусилов не назвал дату наступления и за это попал к императрице в немилость! Может быть, правы те, кто называет царицу немецкой шпионкой? Конечно, чушь что в спальне царицы стоит телефон прямой связи с Вильгельмом, но кто её знает, может быть, она курьером отправляет секретные сведения в Берлин? Умные и компетентные люди, просто так сплетни не распространяют. Основания для таких страшных подозрений имеются. Раньше же были одно поражение за другим, а как только командующий фронтом сохранил секретность, то начались победы'.
  Между тем Брусилов, на секунду о чем-то задумавшись, продолжил:
   - Странная вещь произошла с образком св. Николая, который она мне дала при этом последнем нашем свидании. Эмалевое изображение лика святого немедленно же стерлось, и так основательно, что осталась лишь одна серебряная пластинка. Суеверные люди были поражены, а нашлись и такие, которые заподозрили нежелание святого участвовать в этом лицемерном благословении. Одно твердо знаю, что нелюбовь этой глубоко несчастной, роковой для нашей родины женщины я ничем сознательно не заслужил.
   Закончив сокрушаться, что его почему-то не любят в царской семье, Брусилов вздохнул и предложил:
   - Вы как Михаил Александрович, не хотите выпить со мной чаю?
  Естественно отказать Брусилову я не мог. Наоборот сам предложил разнообразить это чаепитие, заявив:
   - С удовольствием Алексей Алексеевич. Я тут захватил из Петрограда вкуснейшие пряники и с большим удовольствием вас ими угощу. Свёрток с ними хранится у моего денщика. Пока будет греться самовар, схожу, принесу эту вкуснотищу.
   Брусилов согласно кивнул, и я направился за обещанной столичной вкуснятиной. Когда вернулся с пакетом в кабинете командующего фронта, там был и его начальник штаба Клембовский. Он тоже принял участие в чаепитии. Это было хорошо, так как сняло то напряжение которое я испытывал, разговаривая с такой исторической личностью, как Брусилов. В процессе чаепития Алексея Алексеевича потянуло на воспоминания. И как я понял, своими воспоминаниями о недавнем наступлении, он очень тонко и ненавязчиво поучал Великого князя, как следует поступать, при отражении контратак неприятеля. А говорил он действительно интересные вещи, которые для меня были удивительны. Не ожидал я, что в это время уже применялась такая вещь как аэрофотосъемка. Клембовский иногда тоже вступал в разговор, поясняя цифрами, некоторые воспоминания командующего фронтом. А Брусилов, несколько монотонно, изредка отхлёбывая чай, негромким голосом, говорил:
   - Успеху наступления фронта, способствовала громадная работа, которую провела наша разведка. Выяснилось, что немцы сняли с нашего фронта несколько своих дивизий для переброски их на французский. В свою очередь австрийцы, надеясь на свои значительно укрепленные позиции, также перебросили несколько дивизий на итальянский фронт в расчете, что мы больше не способны к наступлению, они же в течение этого лета раздавят итальянскую армию. Действительно, в начале мая на итальянском фронте они перешли в решительное успешное наступление. По совокупности собранных нами сведений мы считали, что перед нами находятся австро-германцы силою в 450 тысяч винтовок и 30 тысяч сабель. Преимущество противника над нами состояло в том, что его артиллерия была более многочисленна по сравнению с нашей. В особенности тяжелой. И, кроме того, пулеметов у него было несравнимо больше, чем у нас. Агентурная разведка, кроме того, сообщила нам, что в тылу у неприятеля резервов почти нет и что подкреплений к нему, не подвозится. В свою очередь воздушная разведка с самолетов сфотографировала все неприятельские укрепленные позиции, как ее боевой линии, так и лежавшие в тылу. Эти фотографические снимки с помощью проекционного фонаря разворачивались в план и помещались на карте; фотографическим путем эти карты легко доводились до желаемого масштаба. Мною было приказано во всех армиях иметь планы в 250 саженей в дюйме с точным нанесением на них всех неприятельских позиций. Все офицеры и начальствующие лица из нижних чинов снабжались подобными планами своего участка.
  Брусилов, глянув на меня внимательно слушавшего эти откровения, продолжил:
   - Очевидно, что осуществление прорыва таких сильных, столь основательно укрепленных позиций противника было почти невероятным. Все это мне было хорошо известно, и я отлично понимал всю затруднительность атаки. Но я был уверен, что все же есть возможность вполне успешно прорывать фронт и при таких тяжелых условиях. Я уже говорил об одном из главных условий успеха атаки - об элементе внезапности. И для сего, мною было приказано подготовлять плацдармы для атаки не на одном каком-нибудь участке, a по всему фронту всех вверенных мне армий. Дабы противник никак не мог догадаться, где будет он атакован, и не мог собрать сильную войсковую группу для противодействия. Всякому понятно, что самые укрепления, как бы они ни были сильны, без надлежащей живой силы отбить атаку не могут, и в ослаблении неприятельских сил на моем фронте главным образом заключалась моя надежда на успех.
   Чай в чашке Брусилова закончился и наверное это заставило его прервать воспоминания о былом и сосредоточить свое сознание на настоящем. А в настоящем был я и нарастающая угроза ответных ударов противника. Вот Брусилов и спросил:
   - Михаил Александрович, я понятно изложил определяющую причину в нашем успешном наступлении на противника?
   - Так точно - главное условие успеха атаки, элемент внезапности!
   - Вот именно! В предстоящих боях, для вашего корпуса это особенно важно. Если не будет элемента неожиданности, то атака на окапавшуюся пехоту противника закончится фатально даже для презирающих смерть кавалеристов. Преимущество в пулемётах и артиллерии так и осталось за австро-германцами. И следует обратить внимание на разведку и соблюдение секретности. Позаботьтесь о том, чтобы иметь планы с точным нанесением на них неприятельских позиций. Все офицеры и начальствующие лица из нижних чинов должны быть снабжены подобными планами своего участка атаки.
   Да точно, Брусилов начал вспоминать во время чаепития наступление фронта, не просто так по потребности души, а ради того чтобы дать указания командиру корпуса, как ему действовать. А то что выбрал такую форму, то это из-за того что командир корпуса Великий князь и брат императора. Я хоть всё это внимательно выслушал и, в общем-то, командующий фронта говорил правильные вещи, но именно как командующий, отвечающий за громадный участок фронта. Свою задачу я видел не в том, чтобы контратакой смешать боевые порядки наступающих и заставить их остановиться, а в том, чтобы проколоть эти боевые порядки, выйти в глубокий тыл и уже там устроить неприятелю настоящую партизанскую войну. В стиле Ковпака и туда добавить ещё те идеи, которые усвоил, служа в армии 21 века. А наш командир, капитан Птичкин был большой мастак устраивать во время манёвров всевозможные каверзы условному противнику.
   Сейчас конечно война другая, линейная можно сказать со сплошным фронтом, но это и хорошо, противник не будет ожидать авантюрных действий небольшой группы кавалеристов. Можно сказать, я собирался действовать по Брусиловски, а сам автор этой тактики убеждал меня действовать в парадигме принятых правил военных действий. Проведения тщательной разведки, подготовки к удару и прочее, прочее. Как будто у меня будет время всё это делать. А я думал, что корпусу придётся исполнять роль пожарной команды на громадной линии соприкосновения с противником нескольких армий Юго-западного фронта. И не усиливать их в качестве резерва, становясь второй линией обороны в местах, где противник атакует, а силой, которая кардинально может изменить ситуацию. Секретность и внезапность удара, будут обеспечиваться автоматически. Даже я не знаю, где ударит противник, поэтому секретность направления нашей атаки - абсолютная. А внезапность будет обеспеченна целями нашей атаки, стремительностью передвижения кавалерии и в общем-то незначительными силами которые будут принимать участие в операции. Если прямо сказать, я был даже заинтересован, чтобы подразделение, против которого предпринят удар, отступило как можно дальше, а в идеале побежало бы в панике. Тогда щель через которую можно пробиться в тыл противника, стала бы больше.
   Мои размышления были прерваны Брусиловым, который опять начал вспоминать уже не о боях, а о предыстории весеннего наступления, он сказал:
   - Знаете, какой мой взгляд на порядок атаки противника? Он расходится довольно крупно с тем порядком, который, по примеру немцев, считается к этому моменту войны исключительно пригодным для прорыва фронта противника в позиционной войне. До начала этой войны считалось аксиомой, что атаковать противника с фронта (в полевой войне) почти невозможно ввиду силы огня; во всяком случае, такие лобовые удары требовали больших жертв и должны были дать мало результатов; решения боя следовало искать на флангах, сковав войска противника на фронте огнем, резервы же сосредоточивать на одном или. на обоих флангах, в зависимости от обстановки, для производства атаки, а в случае полной удачи - и окружения. Однако, когда полевая война вскоре перешла в позиционную и благодаря миллионным армиям вылилась в сплошной фронт от моря до моря, только что описанный образ действий оказался невозможным. И вот немцы под названием фаланги и разными другими наименованиями применили такой образ действий, при котором атака в лоб должна была иметь успех, так как флангов ни у одного из противников не было ввиду сплошного фронта. Собиралась огромная артиллерийская группа разных калибров, до 12-дюймовых включительно и сильные пехотные резервы, которые сосредоточивались на избранном для прорыва противника боевом участке. Подготовка такой атаки должна была начаться сильнейшим артиллерийским огнем, который должен был смести проволочные заграждения и уничтожить неприятельские укрепления с их защитниками. И затем атака пехоты, поддержанная артиллерийским огнем, должна была неизменно увенчаться успехом, то есть прорывом фронта и в дальнейшем расширением прорванного фронта. Очевидно, противник должен был уходить с тех участков, которые не были атакованы.Такой способ действий в 1915 году дал полную победу австро-германцам над русской армией, отбросив нас далеко на восток; противник занял чуть ли не четверть Европейской России, захватил около двух миллионов пленных, несколько крепостей и неисчислимый военный материал разного рода. Вот я и боюсь, чтобы подобное не произошло на нашем фронте. Резервов практически нет, а со стороны противника всё прибывают и прибывают немецкие дивизии, перебрасываемые с Западного фронта и австрийские соединения, снятые с Итальянского театра военных действий. Не нужно быть провидцем, чтобы прийти к выводу, что вскоре противник начнёт атаки на наши позиции. Так что готовьтесь генерал, вскоре вашему корпусу придётся затыкать дыры в нашей обороне.
   Ну что тут можно было сказать - по старой памяти поёрничать (воскликнув как пионер - всегда готов), но в этом времени не поймут. К тому же я теперь не Мишка дембель, а Великий князь Михаил Александрович. Вот я и поступил как серьёзный генерал, заявив:
   - Понятно Алексей Алексеевич - будем стараться! Для отражения атак и успешных действий рейдовых групп кавалерии в тылах противника, корпусу требуется техническая помощь.
   - Какая?
   - В первую очередь нужны сапёры, обученные минно-взрывному делу. Если удача будет на нашей стороне и эскадроны корпуса прорвутся в тыл противника то, несомненно, требуется уничтожить там всю военную и транспортную инфраструктуру. Самый надёжный и быстрый способ для этого - взорвать всё к чёртовой бабушке.
   - Будут у вас сапёры, и динамитом снабдим без урезания вашей заявки. Какие ещё военные припасы вам нужны?
   - На этот вопрос смогу ответить только после совета со своим начальником штаба. Я длительное время отсутствовал в корпусе и не знаю, как сейчас у них обстоят дела с припасами. Но мне известно, что в корпусе нет грузовых автомобилей, а они в предстоящем деле очень бы пригодились. И не для перевозки припасов, а как своеобразные броневики. Оббить борта котельным железом и в кузовах, защищённых от осколков и шальных пуль, можно будет перебросить сквозь линию соприкосновения с противником, тех же сапёров и взрывчатку. Автомобили прошу не голые, а укомплектованные водителями и запасом бензина.
   - Хм..., трофейные автомобили-то есть, а вот с водителями сложнее.
  В разговор вступил Клембовский, который заявил:
   - Алексей Алексеевич, водители есть, вернее двадцать семь нижних чинов уже месяц обучаются этому ремеслу в школе, распложенной в Житомире. Туда же, по вашему приказу перегнали автомобили, захваченные у противника в ходе наступления. Штаб 2-го кавалерийского корпуса дислоцирован недалеко от этой водительской школы, и Великий князь может лично отобрать нужных ему специалистов.
   - Подготовьте приказ о переподчинении этой школы 2-му кавалерийскому корпусу, все автомобили, сосредоточенные на складе в Житомире передать туда же. Михаил Александрович, ещё есть какие-нибудь пожелания?
   - Никак нет!
   - Хорошо! Через три дня состоится совещание всех командующих армиями с их начальниками штабов в Волочиске, как наиболее центральном для них пункте. Я тоже там буду и вас попрошу явиться на это совещание. Там изложите свой план и согласуете действия корпуса с командующими армиями и их начальниками штабов.
   На этом моя встреча с командующим фронта была завершена, и я вместе с Клембовским вышел из кабинета Брусилова. Но в свой корпус я сразу не поехал, пришлось ждать, пока Клембовский подготовит приказ, а потом в кабинете старого товарища Михаила Александровича дегустировать разрекламированное вино.
  
   Глава 9
  
   В кабинете Клембовского я не только дегустировал Мозельское вино, а и выслушивал информацию о планах действия Юго-западного фронта. А ещё дожидался, когда ординарец моего товарища разыщет и приведёт в кабинет Клембовского командира Кабардинского полка князя Бекович-Черкасского, который ещё вчера прибыл в штаб фронта и сейчас пробивал какой-то вопрос у Генерал-квартирмейстера штаба армий фронта Духонина. Когда начальник штаба фронта с умным видом рассказывал и показывал мне на карте планируемые перемещения соединений, я если прямо сказать ничего не понимал, но согласно кивал головой как будто для Великого князя всё ясно. Наконец, меня достал профессиональный жаргон военного специалиста этого времени и я очень хитро и ненавязчиво вывел Клембовского на разговор о Туземной дивизии. А именно об офицерах, которые там служат. Для меня это было более важно, чем досужие рассуждения о действиях фронта с учётом событий, которые разворачиваются в Румынии.
   Но Клембовский не сразу начал мне рассказывать о командном составе 'дикой' дивизии. Сначала его натура начальника штаба решила нарисовать общую картину тактики применения корпуса в предстоящих сражениях, и он заявил:
   - Сейчас корпусу предстоит действовать немного не так как летом 1916 года. Тогда дивизии не находились в первом эшелоне наступления, поскольку, согласно общей установке командования 9-й армии, кавалерия использовалась в качестве армейского резерва. Сейчас корпус является фронтовым резервом, и мы становимся в оборону. Значит, и задачи корпуса становятся другими. Ты Миша уже обсудил их с Алексеем Алексеевичем, а со своей стороны я хочу сказать, что теперь дивизии корпуса держать в кулаке уже не получится. Вам теперь придётся действовать ситуативно в полосе всех четырёх армий. И, к сожалению силы, придётся распылить. Именно поэтому командующий фронта согласился с твоим предложением бить небольшими силами в местах вклинивания противника в нашу оборону. Твоё предложение очень рискованное, но по большому счёту делать больше нечего. Резервов нет, и не предвидится. Качество личного состава ухудшается. А вот во 2-кавалерийском корпусе люди хотят и могут воевать. Что казаки, а уж о горцах я и не говорю. Поставь задачу твоим джигитам атаковать позиции напичканные пулемётами, они все кинутся в безумную атаку и с криками 'аллах-Акбар' погибнут со светлыми мыслями о гуриях ждущих их в раю. Так что я думаю, в отличие от скепсиса Брусилова, что подразделения Туземной дивизии могут прорваться в тылы противника. А если это произойдёт, то паника в тылах и немцев и австрийцев будет обеспечена, а контратаки на этом участке фронта, однозначно захлебнутся. Даже больше того, противник начнет покидать свои позиции.
   Мнение начальника штаба фронта, конечно, потешило моё самолюбие, но я не успокоился и продолжил выводить Клембовского на разговор об офицерах Туземной дивизии. Наконец мои усилия дали результат, правда, не тот на который я рассчитывал. Я-то думал, что Клембовский не только назовёт фамилии, но и охарактеризует каждого офицера, и естественно зная характеристику человека, мне будет легче устанавливать с ним контакт. А он на мои потуги, сказал:
   - Личность Великого князя Михаила Александровича весьма популярна в среде аристократии, поэтому после назначения тебя командиром Туземной дивизии представители высшей российской знати, в том числе, кавказской, потянулись туда на службу. И заняли в дивизии большинство командных постов. Здесь и грузинские князья Багратион, Чавчавадзе, Дадиани, Орбелиани, горские султаны Бекович-Черкасский, Хагандоков, ханы Эриванские, ханы Шамхалы-Тарковские, представители знатных княжеских и графских родов России - Гагариных, Святополк-Мирских, Келлеров, Воронцовых-Дашковых, Толстых, Лодыженских, Половцевых, Старосельских. В дивизию на командирские должности пробились и представители европейской, а так же азиатской знати - польский князь Радзивилл, принцы Наполеон-Мюрат, Альбрехт, барон Врангель, персидский принц Фейзулла Мирза Каджар, его брат принц Идрис, Ага и представители других известных фамилий.
   У меня от перечисления этих титулов и фамилий, даже в голове поплыл туман, и возникла сумбурная мысль - 'куда же ты парень попал, как будешь командовать этим бомондом?'. Но потом в мыслях возникла фамилия Бекович-Черкасского - командира Кабардинского полка, а воспоминания об этом храбром офицере сохранились в долговременной памяти Великого князя. А именно запомнился эпизод, случившийся 10 сентября 1915 года у села Зарвыница. Отличились конные сотни Кабардинцев, задачей которых была лишь разведка и содействие наступлению соседнего пехотного полка. Но руководивший конной группой командир Кабардинского полка князь Бекович-Черкасский взял инициативу на себя и повел кавалеристов в атаку на 9-й и 10-й полки мадьяр, изрубив клинками изрядную часть гонведов. Потери австрийцев были колоссальные - из двух полков в живых осталось только 17 венгерских офицеров и 276 солдат. А из 196 горцев - кавалеристов, погибли два офицера и 16 всадников. Тогда я был очень доволен князем и охарактеризовал его в разговоре со своим начальником штаба, как отчаянного рубаку и умного офицера. Который прочувствовал момент и нанёс противнику смертельный удар. Тогда мы оба пришли к выводу, что Бекович-Черкасский отличный офицер. Так может быть аристократы проходящие службу в 'дикой' дивизии такие же инициативные и боевые как князь и я зря паникую. Ведь дивизия не раз участвовала в боях и проявила себя весьма неплохо. А в долговременной памяти Великого князя, нет ни одного эпизода невыполнения офицером дивизии приказа, а вот примеров выполнения весьма опасных поручений, полно.
   Мои тревожные размышления по поводу гладкого вхождения в среду воинов-аристократов были нарушены каким-то еле слышным лязганьем в коридоре. Я его услышал только из-за того, что вся моя сущность была настороже и готова к любому развитию ситуации. Только я услышал необычный звук, как дверь в кабинет Клембовского распахнулась и в проёме появилась фигура настоящего джигита, такая как в иллюстрированном журнале. В лохматой папахе, с шашкой и кинжалом. А лязгающий звук, источник которого я пытался определить, издавали шпоры, Ещё в дверях, джигит снял свою лохматую папаху, и только тогда долговременная память Великого князя смогла его узнать - это был командир Кабардинского полка князь Бекович-Черкасский. А ещё долговременная память показала, как обычно встречаются давно не видевшие друг друга джигиты - они обнимаются. Конечно, в памяти осталось, что так встречаются и прощаются только равные по положению джигиты, но пару раз так делал сам Михаил Александрович. А главнее и знатнее его в дивизии не было ни одного офицера. Вот я и решил поступить так же, тем более Бекович-Черкасский всё-таки являлся князем.
   Как только джигит переступил порог и с явным кавказским акцентом, воскликнул:
   - Командыр, ты прыбыл! Вай как хорошо! Вся дывызыя тыперь гулять будыт! Гырой, о котором пысали во всех газетах, тыперь снова с нами!
  Бекович-Черкасский ещё не договорил, как я, вскочив со стула, его обнял, при этом тоже воскликнув:
   - А я-то как князь рад! Наконец-то увижу своих джигитов! А то эти столичные шпаки, надоели со своими разговорами.
   - А живот-то твой как, вылечыли кышкы дохтура?
   - Нормально всё! Пустим кровь германцам и австриякам, язва совсем зарубцуется. Теперь моё лечение зависит от действий всадников и казаков.
   - Да воины моего полка, за своего Государя всю кровь выцыдят из этих презренных гуяров!
  Мы ещё несколько минут обменивались с князем пышными восточными выражениями. Потом я, посчитав, что восточные правила приличия соблюдены, и уже обращаясь к Клембовскому, произнес:
   - Владимир Николаевич, мы с князем не будем тебе мешать. Думаю, командир Кабардинского полка сопроводит меня до штаба корпуса в Житомире. Не так ли дорогой князь?
   - Конэшто командыр! Моя отдаст тыбэ свой конь. Он быстр как ветэр!
   - Спасибо князь, но я поеду в Житомир на автомобиле. Я из самого Петрограда вёз его и не лишай меня удовольствия прибыть в свой штаб на этом железном коне, у которого под капотом находится целый табун. Понимаешь меня?
   - Конэшто командыр! Когда война кончытся, я тоже завэду сэбэ жэлэзного коня.
   Этот разговор состоялся, когда мы уже вышли из кабинета Клембовского. А потом по моей просьбе Бекович-Черкасский стал рассказывать, как обстоят дела в дивизии. Отношение к Великому князю в среде простых всадников дивизии я почувствовал, когда мы подошли к сопровождающим командира Кабардинского полка всадникам. Джигитов было человек пять, все они были одеты, так же как и их командир - в черкески, лохматые папахи и в мягкие кожаные сапоги со шпорами. Увидев меня джигиты, без всякой команды бросили заниматься своими лошадьми, построились в нечто напоминающее строй и сняли свои папахи. По-видимому, это обозначало крайнюю степень уважения к Великому князю. Нужно было как-то на это среагировать. И я не нашёл ничего лучше чем разразиться пафосной речью о героях всадниках и их командирах, служащих в Туземной дивизии. О том, что даже в столице, практически всему населению известны их подвиги. Услышав восторженные возгласы всадников и даже их командира князя Бекович-Черкасского, я посчитал, что сделал, правильно поддавшись своему ситуационному инстинкту.
   Уделив должное внимание кабардинцам, я уже мог спокойно заняться насущными делами, а именно организацией поездки в Житомир. Организацией поездки, это конечно громко сказано. Нужно-то было всего лишь дойти до автомобиля спецгруппы, скомандовать занимать места по боевому расписанию и выезжать в Житомир. Карту-план у Клембовского я взял, так что не заблудимся и часа через полтора, даже по нынешним ужасным дорогам Форд всё равно проползёт эти тридцать вёрст отделяющие меня от штаба корпуса. Так что надо действовать, а не заниматься словоблудством и я взяв по дружески за локоть Бекович-Черкасского, предложил ему:
   - Ну что князь, пойдёмте, я покажу вам своего железного коня! Нет, лошадь не нужна. Автомобиль стоит тут недалеко - вон за той избой, саженей пятьдесят до него.
   И мы под хвастливый рассказ Бекович-Черкасского о действиях его полка в последнем бою, направились к автомобилю спецгруппы. Пошли мы не одни, за нами, чуть приотстав, потянулись и подчиненные князя. Это конечно был непорядок и в прошлой жизни никакой офицер бы не потерпел, чтобы его подчиненные бойцы так своевольничали. Но это были всадники 'дикой' дивизии и понятие о дисциплине у них были несколько иные, чем у обычной строевой части. Внутренний распорядок в дивизии значительно отличался от распорядка кадровых частей русской армии, поскольку горские полки почти полностью были мусульманскими, необходимо было сохранять традиционные для кавказцев обычаи, традиции и отношения. Здесь не существовало обращения на 'вы', поскольку такого обращения не было и у горцев. Уважение всадников командиры - офицеры должны были заслужить храбростью на поле боя. Честь горцы отдавали только офицерам своего полка, офицерам дивизии - по 'усмотрению', в связи, с чем возникали разбирательства с командирами. Горцы решительно отказываются уступить кому-либо первенство под неприятельским огнем. Никто не должен получить право утверждать, что горец сражается за его спиной.
   Начавшийся дождь, сопровождавшийся сильными порывами ветра, заставил Бекович-Черкасского приумолкнуть и сосредоточиться на ходьбе и удержании рукой своей лохматой папахи. А меня дождь и ветер заставил вспомнить рапорт полковника графа Воронцова-Дашкова отложившийся в долговременной памяти. Он входил в свиту Великого князя Михаила Александровича. Я всё еще не понимал, что это такое входить в свиту и для себя вывел, что это такие офицеры для особых поручений. Так вот в своем донесении Великому князю полковник граф Воронцов-Дашков, восхищенный отвагой всадников Кабардинского и 2-го Дагестанского конных полков, писал: 'С чувством особого удовлетворения должен отметить геройскую работу полков вверенной Вашему Императорскому Высочеству дивизии. Промокшие от проливного дождя, идущего всю ночь, ослабевшие от 4-х дневной "уразы", всадники, по вязкой от дождя земле, стойко и стройно шли вперед под градом пуль, почти не залегая. Трепет обнимал противника, не выдержавшего такого стремительного наступления. Некоторые всадники - дагестанцы, чтобы быстрее наступать, снимали сапоги и босиком бежали в атаку'.
   Конечно, все эти воспоминания возникли в голове не просто так. Сознание подбирало хоть какие-нибудь факты, которые поддержали бы мою безумную идею - прорыва линии наступления атакующей нас вражеской части и выхода рейдерской группы в тылы противника. Несомненно, для этой войны такой план остановки наступления противника, любому, мало-мальски грамотному специалисту покажется бредом дилетанта. А Брусилов согласился с ним по одной простой причине - его предложил Великий князь, брат императора. Командующий фронта понимал, что мощные атаки австро-германцев обязательно последуют, резервов чтобы купировать неизбежные прорывы линии обороны нет, а значит, придётся отступать. Несомненно, крайним при неудачах на фронте, окажется он Брусилов. А если командующий фронта сможет сослаться, на то, что на таком методе обороны настоял Великий князь Михаил Александрович, то гнев императора вполне вероятно его обойдёт и он останется на своём посту. Брат брату глаз не выклюет, но зато Великий князь оттянет гнев Николая 2 на себя. И он Брусилов реально сможет помочь России выдержать это испытание, тем более что после неизбежного отступления, страна в очередной раз напряжется, и для Юго-западного фронта всё-таки выделят резервы.
   Именно такими мне представлялись мысли Брусилова, когда он не особо противился довольно-таки странному предложению генерал-лейтенанта. Который можно сказать подставлял свой корпус под гигантские потери и вполне вероятному бегству его подчиненных с поля брани. Наверняка, блестящий стратег Брусилов, просчитал, что пожертвовав корпус, он в конечном итоге сможет остановить наступление австро-германцев.
   В общем-то, я тоже думал, что потери в корпусе при таком способе борьбы с атаками противника, будут большими, но делать-то было нечего. Нельзя было допустить развала фронта. А безрассудная храбрость всадников Туземной дивизии впрочем, как и казаков, давало хоть какой-то шанс противостоять широкому наступлению неприятеля. Если цинично рассуждать, то гибель даже всех кавалеристов корпуса, будет оправдана если удастся предотвратить будущие революции и гражданскую войну. Вот я и рассуждал цинично и в случае чего и сам был готов погибнуть, чтобы не допустить будущих многомиллионных жертв. При этом я был уверен, что Кац продолжит дело по недопущения сползания России в клоаку революций.
   Конечно, просто так я подставляться не собирался и в общем-то подготовил кое-какие средства для того чтобы действия корпуса имели шанс на успех. Из разговоров с офицерами, принимавшими участие в боевых действиях, я пришёл к выводу, что самое узкое место в боевых частях это связь. Одним из важнейших видов продолжала оставаться так называемая живая связь. Реализацию такой связи осуществляла войсковая конница, а также применявшаяся система офицеров связи, ординарцев и вестовых. К средствам живой связи относилась и военно-голубиная почта. К началу войны существовали военно-голубиные станции, разделявшиеся на 4 разряда - в зависимости от количества обслуживаемых этой станцией направлений. Когда я узнал про такой анахронизм, то чуть не расхохотался в лицо полковника Петроградского гарнизона, с которым консультировался по поводу применяемых в войсках средств связи. А ещё он мне рассказал, что ключевое значение имели телеграф и радиотелеграф (беспроводной телеграф). Наряду с аппаратом Бодо применялись аппарат Юза - с оригинальной клавиатурой (похожей на клавиши рояля), а также аппарат Морзе (наиболее широко известный из пишущих телеграфных аппаратов). Вот эти системы были ближе мне, как человеку из 21 века. Я и начал узнавать, какие системы связи самые компактные и легко перевозимые. Не аппарат же Юза (похожий на рояль) перевозить на автомобиле спецгруппы. После упорных поисков и обращению в Главное управлением почт и телеграфов мне удалось раздобыть семь портативных искровых радиостанций РОБТиТ образца 1914 года. Я их перебрал, немного доработал и теперь в Форде спецгруппы, находилось семь, пускай и допотопных, но всё-таки радиостанций. Такая станция обеспечивала связь в телеграфном режиме в радиусе 150 вёрст. Для моих задач это было достаточно. Квалификации особой, для работы на такой радиостанции не требовалось. Любой телеграфист легко справился бы с таким аппаратом. Об обслуживающем персонале я тоже позаботился, договорился с Клембовским, что штаб фронта пришлёт в Житомир десять человек прошедших обучение в телеграфной школе.
   Эти радиостанции и подвигли меня разработать такой необычный способ борьбы с вражеским контрнаступлением. Идея была проста - рассредоточить грузовики с установленными на них радиостанциями, по самым проблемным местам фронта, чтобы в случае атаки противника информация об этом тут же поступала в штаб. При этом не просто факт начала контратаки австро-германцев, а информация о силе и направлении этого удара. Для сбора такой информации и проведении тщательной разведки я собирался направить с каждой радиостанцией, не менее сотни своих кавалеристов. Когда в штабе получат нужную информацию, к месту прорыва выступает кавалерийский полк с задачей - фланговым ударом проколоть линию наступления противника и уйти в его тылы. А уже там начинать настоящую партизанскую войну. Я предполагал, что после того как в тылах у неприятеля начнут буйствовать мои джигиты, то даже самое подготовленное наступление противника, захлебнётся. А если нет, то можно повторить наскок. У немцев и австрийцев, проблемы с резервами тоже имеются и солдаты не менее чем русские устали от войны. Но у них нет таких отчаянных рубак как казаки или всадники Туземной дивизии. Бойцов, которые даже без надзора командиров готовы вести бой до конца. У джигитов, исходя из воспоминаний Михаила Александровича, отсутствует такое понятие как страх или мечты о будущей мирной, бюргерской жизни. Вот эти черты характера казаков и всадников, давали надежду, что мой дилетантский в военном отношении замысел, может в этих условиях и сработать.
   Мои размышления закончились, как только мы подошли к Форду спецгруппы. Над кузовом грузовика был натянут брезентовый тент, и все бойцы спецгруппы пережидали холодный осенний дождь под ним. Но моё появление не осталось незамеченным, из кабины выбрался прапорщик Хватов и стал докладывать о положении дел в вверенном ему подразделении. Я прервал прапорщика и представил его командиру Кабардинского полка князю Бекович-Черкасскому. А дальше началось цоканье языком, гортанные вскрики горцев, которые они издавали, когда подошли остальные подчиненные князя. Я кивком головы разрешил Бекович-Черкасскому и его джигитам осмотреть боевую колесницу Великого князя. Восхищение у детей гор вызвали два пулемёта установленные в кузове - один над кабиной приспособленный стрелять по ходу движения, второй на специальной стойке у заднего борта. Бекович-Черкасский заглянувший в кабину Форда, был поражён бронелистом на двери. На мой взгляд, бронезащита кабины и двигательного отсека гляделась топорно и нелепо, но у князя было своё представление о красоте. Естественно я не пытался высказать своё объективное мнение о боевой машине спецгруппы, а наоборот заявил:
   - Видишь князь, какая мощь в моей боевой машине. Находясь в ней, я смогу отбиться от большой банды абреков. И не просто отбиться, а и покарать главарей, отправив их на суд Аллаха.
   Мои слова из риторики принятой в Туземной дивизии, которые остались в долговременной памяти Михаила Александровича, попали на благодатную почву и возродили водопад хвастливых утверждений о геройских подвигах кабардинских всадниках и лично их командира Бекович-Черкасского. О том, что джигиты его полка насадили на пики столько голов абреков, что вдоль забора из этих пик, можно скакать несколько дней. Примерно такой реакции князя я и ожидал и можно сказать, специально раззадорил горца. Решил прямо здесь подготовить первого командира будущей рейдовой группы.
   Моя задумка полностью удалась. Бекович-Черкасский загорелся этой идеей и начал мне излагать, какой шорох наведёт его полк в тылах неприятеля. Князь даже и не сомневался, что кабардинцы с ходу проскочат боевые порядки австрийцев, и никакие пулемёты не остановят его джигитов. Особенно Бекович-Черкасскому понравилось, что не нужно заниматься осадой укреплений противника, а затем удерживать занятые окопы. Минут десять мы обсуждали с князем возможные варианты действий при прорыве через боевые порядки австро-германцев. Разговаривая с этим, съевшим собаку на войне горцем, я всё больше убеждался, что моя авантюрная задумка вполне реализуема. Конечно, если за неё возьмутся такие офицеры и всадники, как джигиты кабардинского полка. Довольно длительной и серьёзной беседе, способствовало то, что мы сидели в кабине Форда. Камерное можно сказать место, где не льёт за шиворот дождь, а порывы ветра не норовят сдуть с тебя фуражку. Когда дождь на улице вроде бы прекратился, я предложил:
   - Ну что князь давай теперь, сравним скорости этого железного коня и лошадей твоего эскорта. Кто быстрее окажется в штабе корпуса - я, передвигаясь на Форде или ты, галопируя на своём жеребце?
  Бекович-Черкасский был светский, образованный человек и понимал, что автомобиль лошадь не обгонит, но он был и кавказец, а значит даже проигрышную позицию, готов был отстаивать до конца. Он и согласился на это нелепое пари, правда, перед этим заявил:
   - Я конэшто понимаю, что на таком большом расстоянии, ты Государь обгонишь нас, но зато мы не замёрзнем. И надэюсь, что свою побэду ты отпразднуешь в моем полку. Мой Ахмед, лучше всех в дивизии делает шашлык. Мамой клянусь!
   - Хорошо князь договорились! Выступаем через полчаса - время пошло Бекович-Черкасский молча козырнул, распахнул дверь и буквально выпрыгнул из кабины Форда. Через мгновение снаружи раздались гортанные выкрики князя, а через минуту джигиты, быстрым шагом направились за удаляющимся командиром полка. Я тоже выбрался из кабины грузовика, подозвал к себе прапорщика Хватова и Максима и начал с ними обсуждать предстоящий автопробег, Бердянск-Житомир. Всё обсуждение свелось к изучению карты-схемы, которую я передал водителю, а так же моих указаний прапорщику по действиям спецгруппы в экстремальной ситуации. Он это конечно знал, но я посчитал не лишним ещё раз напомнить ему порядок действий спецгруппы в случае нападения на наш автомобиль. Хотел, чтобы прапорщик полностью осознал, что теперь мы в прифронтовой зоне и в любой момент можно ожидать нападение вражеской рейдовой группы. Это импровизированное совещание длилось минут пятнадцать, а затем началась реальная подготовка к выезду - с суетой, руганью и криками.
   Только я в этом не участвовал, стоял метрах в семи от автомобиля и изредка поглядывал на часы. Было интересно, успеет ли прапорщик, уложиться в десять минут, которые я ему назначил на полную готовность к выезду. Спецгруппа, несмотря на бардак, суету и крик, успела к назначенному времени занять места по боевому расписанию. Брезент был перетянут, пулемёты сняты со стоек и теперь их дула еле видны были в бойницах кузова. Я вспомнил, как мы с прапорщиком Хватовым подбирали эти пулемёты, чтобы установить их на Форд спецгруппы. А подбирать было из чего. После ликвидации финских егерей и подавления мятежа батальона Латышских стрелков, командир юнкеров поручик Симонов привёз в Петроград почти два вагона трофейного оружия. Одних пулемётов там было 15 единиц, а уж винтовками и патронами к ним, один вагон был забит весьма плотно.
   Одним словом за десять минут Форд спецгруппы превратился из эпатажной боевой машины в унылое серо-зелёное чмо. Ничем не отличавшимся от грузовиков иногда используемых обычными снабженцами. Нет, пожалуй, я загнул, фронтовые снабженцы доставляли свои грузы гужевым транспортом, а на грузовиках перевозились элитарные вещи. Вроде генеральского имущества или продуктов для офицерского собрания. Вот в кабину этого ничем не примечательного грузовика я и забрался. Мне импонировал его вид. Теперь вряд ли кто-нибудь может предположить, что на нём передвигается брат императора. Это только на офицеров штаба фронта я хотел произвести впечатление грозностью средства передвижения Великого князя. Нужно было сбить у них удивление тем, что командир кавалерийского корпуса передвигается не на лошади, а на автомобиле. По моемому мне это удалось, даже Бекович-Черкасский признал, что на таком грозном автомобиле Великому князю ездить не зазорно.
   Наш автопробег начался буднично. Точно как договаривались, Форд подъехал к сидевшим уже в сёдлах кабардинцам, я переговорил, не вылезая из кабины с их командиром князем Бекович-Черкасским, и своеобразное соревнование началось. Естественно автомобиль сразу же обогнал скачущих кабардинцев, и это было естественно. В галоп никто из них не пустился. Как мы и договаривались с Бекович-Черкасским, кабардинцы не должны были во время этого состязания загнать своих лошадей. Соревнование между автомобилем и лошадьми, были для Бекович-Черкасского по существу праформой, главная мысль у князя была - получить проигрыш, но за счёт этого пригласить Михаила Александровича к себе в полк и устроить там празднование победы Великого князя в этой гонке. Хитрый кабардинец не видел ничего зазорного уступить в споре с Великим князем, даже наоборот было почётно проиграть в споре с самим братом императора. Старейшины рода не будут интересоваться сутью, для них главное, что их родич спорил с самим братом императора. Мои размышления подтверждались тем, что даже на начальном этапе, кабардинцы не пытались догнать Форд, а скакали мерной рысью, экономя силы лошадей. Вскоре даже пыли поднятой их скачкой, не стало видно в зеркале заднего вида.
  
   Глава 10
  
  
   Мерное покачивание на грунтовой дороге, мягко меня убаюкивало, хотя я и давал себе обещание, что когда стану перемещаться по фронтовым дорогам, буду максимально бдителен. Но бдительным оказался не я, а водитель Форда Максим. Когда мы отъехали от Бердянска вёрст на пятнадцать, а я уже можно сказать посапывал, Максим тронул меня за рукав и воскликнул:
   - Государь тревога - повозка перегородила дорогу, может быть засада!
   Я тут же очнулся. Увидел саженей в ста от нас перегородившую дорогу телегу запряжённую быками и загруженную уже начавшим зеленеть, валежником. Глянул в зеркало заднего вида, там саженей в двухстах дорогу начала перегораживать кибитка, которую мы недавно обогнали. Однозначно нас блокируют, чтобы потом напасть. Я уже не рассуждая, тут же нажал кнопку тревожной сигнализации и одновременно схватил трубку связи с кузовным отсеком. В работе этих систем я был уверен, всё-таки сам всё это монтировал. Тут же на другом конце провода прозвучал голос прапорщика Хватова:
   - Слушаю Государь!
   - Прапорщик тревога! По-видимому, нас блокируют! Сейчас начнут обстрел и штурм!
   - Мы готовы Государь - дежурный наблюдатель засёк телегу и кибитку перегораживающие дорогу. Обстрела, по-видимому, не будет, бандиты хотят захватить автомобиль и груз в нём неповрежденным. Наблюдаю выбравшихся из перелеска кавалеристов, они направляются к нам. Скорее всего, это и есть группа захвата.
   - Прапорщик, огня заранее не открывать. Подпустить бандитов ближе, чтобы гарантированно уничтожить.
   - Понял Государь! Сейчас установим на штатное место курсовой пулемёт, и тогда ни одна сволочь не уйдёт!
   - А не напугаем мы этим бандитов? Увидят Форд во всей красе и разбегутся. Ищи их потом по всей Малороссии!
   - Никак нет Государь, не напугаем! Установленный пулемёт будет укрыт тентом. В нужный момент мы его сдёрнем и откроем огонь. Массированный огонь из всех видов вооружения. Сидоров уже взял под прицел кибитку, он на раз, два перещёлкает всех, кто там находится.
   - Хорошо, я на вас надеюсь прапорщик!
  Пока я вёл переговоры по внутреннему телефону, Максим готовился к противодействию нападения на автомобиль - остановился в саженях тридцати от телеги и устанавливал бронезащиту на передние стёкла Форда. Эти листы в спокойное время стояли на штатных местах за сидениями. Непонятно как за такое короткое время, пока я говорил с прапорщиком, Максим успел их достать. Теперь водитель и пассажир могли наблюдать за действиями, которые разворачиваются спереди только через узкие щели. Я не успел посмотреть на кавалеристов, которые, по словам Хватова начали атаку со стороны перелеска. Но я не стал приникать к смотровой щели, чтобы увидеть действия бандитов, вместо этого тоже занялся безопасностью - поднял на своей двери бронепластину, загородив ею ветровое стекло. Максим тоже сделал это и теперь мы с ним оказались в бронированной капсуле. Хотя конечно это обезопасило от шальных пуль, но я почувствовал себя как в мышеловке. Бессильным куском сыра. Чтобы хоть как-то сбить этот настрой, я достал свой кольт, а потом прильнул к смотровой щели, чтобы хотя бы что-нибудь увидеть. Ничего не увидел, но состояние полной беспомощности ушло, чему способствовало долбёжка по крыше кабины. Начал работать пулемёт и на сердце сразу полегчало. Я попытался услышать выстрелы ружей-пулемётов и карабинов, которыми была вооружена спецгруппа, но кроме грохота 'Максима' ничего не было слышно. Так что я даже ход боя не мог представить, не то, что пострелять из своего кольта.
   Минуты через три долбёж по крыше прекратился и раздался зуммер внутренней связи. Это прапорщик Хватов доложил, что нападавшие бандиты уничтожены, а бойцы спецгруппы направлены на зачистку прилегающей местности. Услышав это, я приказал Максиму снимать бронезащиту, а сам, опустив броонеплпстину, открыл дверь и выбрался из кабины Форда. Ещё стоя на подножке автомобиля огляделся. Двое бойцов спецгруппы освобождали дорогу от перегородившей её телеги запряжённую волами. Ещё четверо бойцов и примкнувший к ним Первухин обходили пустырь рядом с дорогой ставший огненной ловушкой для нападавших. Покосили их там знатно. Даже для опытных кавалеристов, выжить под кинжальным огнём двух пулемётов проблематично, а тут по бандитам работали ещё и ружья-пулемёты. Так что обход поля боя, был чистой праформой, ну вообще-то он служил и гуманистическим целям - добивались раненые лошади. Сердце рвалось от их пронзительного ржания. Я не выдержал и забрался обратно в кабину. Там эти пронзительные душераздирающие звуки были не так слышны. Наверное, я ещё не настолько адаптировался к этому жестокому времени, чтобы выносить и мучения животных тоже. К бессмысленным смертям людей уже относился спокойно, а вот к мучениям животных нет. Конечно, мог себя перебороть, напрячься, надеть манекен крутого вояки, истинного аристократа, командира корпуса, но нервы-то не железные. К тому же я посчитал, что не имеет смысла мучиться, чтобы проследить все действия бойцов спецгруппы. Всё равно принять непосредственное участие в операции я не мог. Удел Великого князя находится в самом безопасном месте, и ждать, ждать донесений от своих подчиненных. Вот я и занял самое безопасное место и с нетерпением ждал, когда всё закончится. Видя мучения Максима, который не находил себе место от своей бесполезности в то время когда остальные бойцы спецгруппы заняты делом я разрешил ему присоединится к другим ребятам.
   Мучительное ожидание продлилось минут сорок. Наконец я увидел, что к Форду бойцы спецгруппы конвоируют пленных. На удивление их было довольно много - человек семь. Всё-таки человек удивительно живучее существо - казалось бы огонь был такой плотности, что пулями срубило даже несколько кустов росших на пустыре, а несколько человек всё равно выжило. И шедшие под конвоем бандиты на первый взгляд были не особо тяжело ранены. Окровавленные повязки присутствовали, но пережив такой обстрел, они всё же могли передвигаться своим ходом.
   Во всей этой истории с нападением на наш автомобиль меня интересовала, прежде всего, конспирологическая версия. Не растут ли ноги опять из Германского Генштаба, Не является ли это нападение, очередной попыткой устранить Великого князя. Пока я дожидался окончания действий бойцов спецгруппы, то основательно продумал эту версию и пришёл к выводу, что это полный бред. Что операция проведена безобразно, ну что же так бывает даже у гениальных стратегов. Исполнители подкачали. Но вот то, что Германский Генштаб так оперативно мог среагировать на моё появление в Бердичеве, поездку в Житомир, это было невероятным и полным бредом. Скорее всего, это обычный бандитский налёт с целью завладения ценным имуществом. В правоте этого вывода я убедился после того как начал допрашивать пленных. И убедили меня в этом не слова задержанных бандитов, а личность одного из них.
   Это был сам батька Махно! Да, да - Нестор Иванович Махно, родившийся в селе Гуляйполе и оказавшийся здесь под Житомиром в результате побега его из московской Бутырки. Сначала я не поверил словам мужика, которого начал допрашивать. Скользкий был тип, можно сказать карикатурный 'хохол'. Сначала юлил, утверждая, что его просто подрядили перевезти валежник, а дорогу он перегородил совершенно случайно. Быки испугались змеи выползшей на дорогу, шарахнулись в сторону, ну и получился такой казус. Я рассвирепел от такой наглой лжи, выругался матом и приказал охраняющего задержанных Угрюмову, расстрелять негодяя. Как только боец, начал подталкивать мужика к кювету, чтобы выполнить приказание, этот хитрозадый селянин повалился на колени и начал умолять меня простить его и то, что он расскажет всё как на духу. Ну что же меня это устраивало и совсем не хотелось крови, пускай хитрого и скользкого человека, но всё-таки своего. После этого мужик рассказал всё о себе и о своих соратниках. Вот так я и узнал всё о мужике и о его подельниках. И то, что главным у них является Нестор Иванович, как они его звали - батька Махно.
   Перед тем как ко мне привели Нестора Ивановича, я допросил еще двух человек, которых подобрали на пустыре, по которому работали пулемёты - остальные пленные были местные крестьяне и их захватили возле повозок перегородивших дорогу. А вот двоих, которых я допросил, были подобраны на пустыре и входили в основной состав банды. Оба были дезертирами, и очень неуютно себя чувствовали перед генерал-лейтенантом с георгиевским крестом. Речь особенно одного из дезертиров была корявой, но мне всё-таки удалось выяснить, что их командир Нестор Махно был приговорен к 20 годам каторги и имел большой авторитет среди бандитов. Его любили и боялись, поскольку здоровых мужиков приводил в трепет взгляд батьки, холодный, расчетливый, пронизывающий. Банда образовалась недавно, меньше месяца назад. И это было не просто сборище дезертиров и уголовников, а целое политическое движение. Члены, которого обосновывали свои действия борьбой за народное счастье, называли они себя анархистами. Был и идеолог этого движения. С анархистом Аршиновым Махно сбежал из Бутырки. Этот Аршинов стал в банде можно сказать политруком. Проводил душевные беседы и всячески обелял самого батьку. Который представлялся не атаманом бандитской шайки, а борцом за народное счастье. Этаким малорусским Робин Гудом. Как-то одному из дезертиров, кстати, недоучившемуся студенту, Аршинов рассказал, что в Бутырке Нестор не терял времени даром: он не только впитывал основы идеологии, почерпнутые у старшего коллеги по борьбе, но и занимался самообразованием, прочитал множество книг по политэкономии, истории, изучал математику, грамматику, русскую литературу.
   Политрук в этой вылазке участие не принимал он остался в месте дислокации банды с несколькими десятками бойцов. Это были новички, и Аршинов остался промывать им мозги. Проводить так сказать курс молодого анархиста. Основной состав банды был 87 человек. Ещё больший был контингент привлекаемых для разовых акций крестьян. Банда была дислоцирована в большом хуторе в 12 вёрстах от Житомира. Но это было временное место дислокации. Вскоре махновцы собирались перебираться на родину своего батьки в село Гуляйполе. Сейчас велась подготовка к этой передислокации. Готовились подводы и такая вещь как тачанки с пулемётами. Кстати грузовик потребовался Махно для этой передислокации. До этого банда даже не помышляла о захвате военного имущества. Нападала только на гражданские обозы и на имения помещиков. Может быть, поэтому армию он не интересовал. У Махно было много информаторов в среде чиновников, телеграфистов и железнодорожников.
   Одним словом Махно был предусмотрительным и умным атаманом. Не зря он прославился во времена гражданской войны. С ним не могли справиться ни красные, ни белые. И он реально создал в своём Гуляйполе республику анархистов. То он воевал за красных, то за белых, а чаще всего сам за себя. Меня атаман бандитов заинтересовал по двум причинам. Во-первых, как легендарная личность - про батьку Махно знали все в моём времени. Во-вторых, у меня возник интерес по использованию этого атамана в своём плане. Почему бы этому явно талантливому командиру, не побуйствовать в тылах у австрийцев. Судя по историческим данным, Махно обладал не только военными талантами, но и был хороший организатор, разбирался в людях, к тому же инициативен и деятелен. Несомненно, забравшись в тыл неприятеля, он спокойно сидеть там не будет, а начнёт щипать эту разлагающуюся империю. И людей найдёт нужных и не только среди местного населения. Наверняка у австрийцев тоже имеются анархисты, которые будут помогать своим идейным братьям.
   Обуреваемый этими мыслями я приказал Угрюмову привести последнего захваченного на пустыре пленного. В отличие от остальных он вообще не имел пулевых ранений. Конечно предводитель, хотя и находился можно сказать в тылу своего воинства, но всё равно получил травму и можно сказать серьёзную - сломал руку при падении с лошади, поражённой пулемётными огнём с Форда. Ребята наложили на его руку шину, и теперь Махно был вполне адекватен. Как доложил мне Угрюмов - пленная сволочь уже не орёт и готова к допросу. Вот я и вызвал эту сволочь на допрос, а если прямо сказать у меня было именно такое отношение к этому человеку, несмотря на мысли использовать его на пользу России. Но, несмотря на эти мысли, я был сама вежливость и даже попытался вызвать у Махно симпатию к себе.
   Так как допросы происходили рядом с Фордом на дороге, а моё преимущество перед допрашиваемыми заключалось только в том, что я сидел на спущенной из кузова боевой машины спецгруппы скамейке. Вот моя вежливость перед Махно заключалась в том, что его Угрюмов усадил на эту скамейку, ну а я уселся на подножку Форда. Когда боец привёл Нестора Махно, я поразился несоответствию моего представления об этой легендарной личности, реальному человеку. Он был какой-то неказистый, невысокого роста, имел довольно-таки щуплую фигуру. Явно не герой. А как я знал из истории, женщины его любили, и боялись. Хотя, что такого страшного в этом шибздике я не понимал, но с историей не поспоришь. Я и стал с ним обращаться исходя из своих знаний об этой самой истории.
   Так как я знал, что Махно в нужное для него время, ладил, то с красными, то с белыми, я и решил перетянуть его на этом этапе на свою сторону. Пускай повоюет пока на нашей стороне. Я же не собирался убеждать его, отказаться от Анархизма. Конечно, мужик обижен на царский режим и мечтает его свергнуть, но пока он в его власти, а значит пойдёт на сотрудничество. Махно будет думать, что это временно и как только он обретёт свободу, получит оружие и возглавит подобранных им людей, то опять возьмётся за старое - создание анархической республики. Да и флаг ему в руки, только пускай создаёт эту республику в австрийской зоне. Естественно австрийцы это не потерпят и начнут прессовать это недоразумение. Махно мужик вёрткий и просто так его не раздавят - вот и получим бои в австрийских тылах.
   Эти мыли я начал воплощать, как только Махно расположился на скамейке. И начал с наезда, заявив:
   - Ты что же творишь 'сучий потрох', напал на боевого генерала 'мать твою'. Мало мне 'мочить' всяких там 'тевтонов', так ещё своя 'шелупонь' лезет под руку. Грабил бы там всякую 'жидовню', так нет, его на служивых потянуло. Отвечать 'сучий потрох', как до жизни такой дошёл, а то на ближайшей осине вздёрну!
   - Так ваше высокоблагородие, мы же не знали, что это армейский автомобиль. Военные поодиночке не ездят. Думали, что это купчишка какой-нибудь товар везёт. А оно, вон как вышло! Теперь ваше право меня повесить или там расстрелять. Только знайте, что я сам готов австрийцев зубами рвать!
   - Готов он! А сам наверняка ни одного дня на фронте не был.
   - Так каторжник я, а таких, в армию не берут!
   - Каторжник? А где тогда командовать научился? Опять же, владеть оружием и скакать на лошади? Или этому всему, на каторге обучают?
   - Там многому чему обучают!
   - Ладно, шутник. Так что же все-таки с тобой делать? Расстрелять? Но ты был под обстрелом и пули обошли тебя, а второй раз расстреливать - Бог не велит. Повесить? Но я солдат, а не палач! К тому же если Господь тебя сберёг, значит, ты ему для чего-то нужен. Да..., задал ты мне задачку! Вот если б ты грабил Австрийцев, то ей Богу, отпустил бы я тебя! Но такие, как ты, пользуются нашей безалаберностью и бардаком и грабят своих. Действовать же во вражеском тылу у них кишка слаба.
   - Ничего не слаба! Но линию фронта, просто так не перейдёшь! Там пехота, артиллерия нужна. А у моего отряда всего этого нет. К тому же сначала нужно нашу линию обороны пройти, а просто так солдаты нас не пропустят. Прорываться с боем, это не по мне. Одно дело купца или помещика мироеда ограбить, а другое со своим братом солдатом схлестнуться.
   - Говоришь, кишка не слаба? И готов действовать в своём ключе на территории занятой Австрийцами, только проникнуть туда не можешь? Ну что же, в этом я тебе, наверное, смогу помочь. Я командир 2-го Кавалерийского корпуса, кстати, Романов, брат императора. И мне поручено в случае наступления противника, контратаковать его. Вот во время контратаки, когда мы пробьём позиции австрийцев и можно пропустить твой отряд в тыл неприятеля. И мне будет хорошо, что не взял кровь православного, которого сам Бог помиловал, отведя пулю, и ты отведёшь свою душу, прищемив хвост австрийцам. И исполнишь то, за что Господь пощадил тебя. Что думаешь по этому поводу, ты согласен на такое предложение?
   - А если я попав на австрийскую сторону, сбегу и не буду воевать с ними. На кой чёрт мне помогать самодержавию, которое присудило мне 20 лет каторги? Умотаю с ближайшими людьми, куда-нибудь в Вену, по пути взяв конечно какой-нибудь банк, и ищи меня царская охранка до скончания века.
   - Такое может, конечно, случится, но тогда ты станешь не только моим врагом, но и Бога. Не просто так, высшие силы сохранили в безнадёжной ситуации твою жизнь. Значит, хотят, чтобы ты помог своей родине в войне против супостата. А так как ты станешь и моим врагом тоже, то я уж постараюсь тебе отомстить. В Вене, конечно, не достану, но Гуляйполе недалеко и твои родственники станут заложниками всадников 'дикой' дивизии. Любой джигит чтит закон кровной мести, а ты своим поступком нанесёшь кровную обиду их командиру. Тогда я очень не завидую твоим родственникам до седьмого колени. Ты, конечно, можешь просто не согласиться идти в тыл к австрийцам я это пойму, а вот твоя душа вряд ли. Сам понимаешь, что тогда придётся возвращаться в Бутырку. А если всё-таки решишься пройтись рейдом по тылам австрийцев, и всё удачно сложится, то ты будешь помилован. И после войны, вполне сможешь сделать удачную карьеру. Уж я об этом позабочусь. Глядишь, губернатором на освобождённых землях Малороссии станешь. Или банкиром каким-нибудь - денег у тебя будет море, ведь трофеи отбитые у австрийцев, никто отбирать у тебя не будет.
   Как бы в подтверждении моих слов о свирепых джигитах 'дикой' дивизии, показались кабардинцы. Вид у скачущих на взмыленных лошадях кавказцах, действительно был впечатляющий. Можно даже сказать пугающий, особенно когда они, заметив стоявший Форд, пришпорив своих лошадей с каким-то визгом, понеслись вперёд, в атаку. По-видимому, подумали, что на меня напали и нужно выручать командира корпуса, Визг прекратился, как только я встал, вышел на середину дороги и поднял руку. Скорость, правда, кабардинцы не снизили и через несколько минут я уже смог разговаривать с Бекович-Черкасским. Успокоил его и объяснил, что произошло. Командир Кабардинского полка буквально взорвался угрозами в адрес негодяев посмевших так подло напасть на Великого князя. Я еле его успокоил и только тем, что показал пустырь с валяющимися там павшими лошадьми и трупами бандитов посмевших напасть на Великого князя. Картина была впечатляющая и князь, спросив у меня разрешение, направился подсчитывать, скольких бандитов мы отправили жариться на сковородках в аду. А я вернулся к Махно, внимательно наблюдавшему сцену появления кабардинцев. Проследив за его взглядом, провожающим удаляющихся кабардинцев, я как будто ничего не произошло, будничным тоном спросил:
   - Так что Нестор ты мне скажешь? Будешь служить России или ну её неумытую?
  Махно, без промедления, ответил:
   - Умеете вы господин генерал, убеждать. Конечно, я согласен действовать в тылу у австрийцев. Вот только людей у меня мало и с оружием негусто. Самые лучшие бойцы сегодня погибли.
   После этих слов, мы начали с Махно обсуждать, во-первых, сам процесс проникновения в тыл австрийцев, задачи которые желательно там выполнить и потребности отряда Махно в материально-техническом снабжении. Я посчитал это важным, что не стал особо отвлекаться даже для разговора с Бекович-Черкасским, который осмотрев поле боя на пустыре, вернулся и попытался, по-восточному пылко, восхититься победой Великого князя. Я прервал его цветистые выражения, словами:
   - Полно, князь! На войне, как на войне - удача сегодня была на нашей стороне. Вам тоже придется поучаствовать в этой операции - мои бойцы загрузили раненых в кибитку и вам нужно как можно быстрей, отконвоировать собранных на поле боя раненых к госпиталю в Житомире. Врачам скажите, чтобы они повнимательнее отнеслись к раненым бандитам, они нам ещё пригодятся. Всё князь, разговоры потом. Нужно спешить, а то не дай бог, помрёт кто!
   Бекович-Черкасский согласно гукнул, изобразил нечто похожее на отдание чести и крикнул своим джигитам, что-то по-кабардински. После чего вскочил на свою лошадь стоящую рядом и сопровождаемый остальными кабардинцами направился выполнять моё поручение. Ну а я вернулся к разговору с Махно. Разговор был трудный, вязкий какой-то. Махно уже адаптировался в своём положении и теперь старался выдавить с генерал-лейтенанта, как можно больше обещаний по снабжению его отряда. Мне это надоело и я, заявил:
   - Нестор Иванович, ты прекращай тут требовать каких-то преференций - живой остался и радуйся этому. Я вообще-то командир корпуса, а не хозяин лабаза. Сам добудешь у австрийцев всё, что тебе нужно. Моя помощь заключается только в том, что предоставляю тебе коридор для прохода в тыл неприятия. Да и то там будут стрелять и могут находиться не подавленные пулемётные точки австрийцев. Поэтому если хочешь жить, твой отряд должен быстро проскочить линию фронта. Кто из твоих людей не успеет это сделать, вини себя - значит плохих и неуклюжих бойцов набрал. А, что оружие тебе нужно, ты мне не свисти. Трофим, которого я допрашивал до тебя признался, что в Васькино, находятся четыре тачанки с пулемётами и стоят два сарая набитые винтовками, патронами и другим воинским имуществом. Там даже гранаты и динамит есть. Так что хватит из себя жлоба корчить, ты о деле думай, а не о том, как из генерала выдоить побольше оружия.
   После моего монолога Махно перестал ныть о нехватке оружия, и мы сосредоточились на проработке плана проникновения в тыл австрийцам. Махно хотел попасть в тыл противника в районе Луцка, где-нибудь между городами Горохов и Владимир-волынский. Мне, в общем-то, было всё равно, и я согласился с его предложением. Нестор Иванович, хорошо знал те места, много имел там знакомых. К тому же в Ковеле расположенном чуть в стороне была крепкая ячейка Анархистов. С ними раньше тесно контактировал идейный вдохновитель Махно, Аршинов, который сейчас, по существу был его заместитель. Часа два мы обсуждали все варианты проникновения в тылы австрийцев и дальнейшие действия там отряда Махно. Когда начали повторяться, я понял, что нужно заканчивать это занятие. Всё равно всё не предусмотришь, реальность сама покажет Махно, что нужно делать в нестандартной ситуации. Нестор Иванович, как показала история, талантливый командир и импровизатор.
   Кстати об истории - она явно начала меняться. И дело даже не в факте моей встречи с Махно под Житомиром, а в том, что как я помнил из прочитанных книг, Нестор Иванович вышел из Бутырки, только в 1917 году, после революции. Это я помнил точно, так как в юности прочитал много литературы о судьбах самых ярких представителей Анархического движения. Наверное, поэтому я возился столько с Махно. Любой генерал, попади он в такую ситуацию, долго бы не разбирался с этим сбежавшим из тюрьмы бандитом, а тем более не предлагал бы ему сотрудничество. Приказал бы по законам военного времени, расстрелять пойманного на месте преступления бандита. И не искал бы малейших зацепок, чтобы обойтись с пойманным беглым каторжанином помягче. Но память юности заставляла меня это делать. А школа взрослой жизни, когда каждый случай пытаешься использовать себе на пользу, заставила меня попытаться привлечь Батьку Махно к исполнению своего авантюрного плана. Он хорошо вписывался в моё представление о том, как должен действовать авантюрист, окружённый со всех сторон врагами.
   Когда мы всё-таки тронулись, Махно разместился в кузове Форда, вместе с бойцами спецгруппы. И ехал он там, уже не как пленный, а как будущий союзник. Я, в общем-то, опасался, что отношение к нему всё равно будет негативное, но когда мы приехали в Житомир и я увидел вполне нормально общающихся Махно и прапорщика Хватова, то удивился. Несколько часов назад смертельные враги, сейчас вели вполне приятельский разговор. Натуру прапорщика я знал, а значит, основную скрипку в примирении играл Махно. Мне стало понятнее, почему Махно стал лидером и его, в общем-то, любили люди, проживающие на той территории, которую контролировали отряды 'Батьки'.
   В штабе корпуса меня встречали как героя, не обнимали, конечно, а тем более не качали на руках, но по лицам офицеров и что удивительно нижних чинов, это было видно. Только я вышел из автомобиля, как из здания штаба, начали высыпать один за другим офицеры. И каждый со званием выше капитана, пытался отдать мне рапорт о положении дел в его службе. Иногда появляющиеся нижние чины вытягивались в струнку, как только моя голова поворачивалась в их сторону. Глаза сияли, а на лицах появлялась тень доброжелательной улыбки. Несомненно, подчиненные были рады, что командир корпуса вернулся. Судя по долговременной памяти Михаила Александровича, такое раньше не наблюдалось. Конечно, подчинённые уважали Великого князя, но обожания смешанного с восхищением у них к брату императора не было. Глядя на всё это, я подумал, - 'вот как воздействует на людей грамотная пиар-компания. Пару недель хвалебных статей во всех газетах и Великого князя уже обожают'.
   Что это не совсем так я понял, когда на улице появился начальник штаба корпуса Юзефович. Этот литовский татарин магометанского вероисповедания служил с Великим князем давно. Когда Михаил был назначен командиром только что сформированной Туземной дивизии, начальником штаба там был, тогда ещё полковник Юзефович. Образ начальника штаба, присутствовал в долговременной памяти, поэтому я сразу узнал, теперь уже начальника штаба корпуса и генерал-майора. Когда он подошёл, я на автомате протянул ему руку и наше рукопожатие было первым проявлением человеческих чувств, после того как я вылез из кабины Форда. После того, как ко мне подошёл Юзефович, возле нас образовался безлюдный круг - все офицеры отошли, чтобы не мешать общаться начальству.
   И начали мы общение с поздравления, высказанного Яковом Давидовичем в связи с победой в недавнем бою. Он узнал о нападении большой банды на кортеж Великого князя, совсем недавно от Бекович-Черкасского. Тот ворвался в штаб, и нарушая регламент, не рапортуя генерал-майору беседующему с несколькими офицерами, начал кричать, что нужно готовиться к встрече с великим героем - скоро в штаб прибудет сам Михаил Александрович. Кстати Юзефович обсуждал с офицерами последнюю статью в газете, в которой рассказывалось о блестящих действиях Великого князя по отражению атаки германской рейдерской группы напавшей на санитарный поезд, а тут такое известие. Бекович-Черкасский, возбуждённо жестикулируя, рассказал, что охрана Великого князя в капусту покрошила больше сотни бандитов, а нескольких взяла в плен. И именно он привёз этих пленных в Житомир и сдал в госпиталь. Главаря бандитов Великий князь захватил лично, перерезав троим охранникам горло своим кинжалом. Этого страшного человека, Михаил Александрович решил везти на автомобиле, под охраной своих нукеров. Да много ещё чего нафантазировал командир Кабардинского полка. Но я не стал опровергать Бекович-Черкасского, приводя реальные факты. Что на самом деле уничтожено не более сотни, а всего тридцать пять бандитов, а с их главарём, страшным человеком, по словам князя, я заключил соглашение о сотрудничестве. И он теперь стал не бандит, которого нужно уничтожить, а союзник, нуждающийся в некоторой помощи. Вот о необходимости оказать помощь отряду Махно я и начал говорить с Юзифовичем. Сложно было увести разговор от недавнего боя и других нападений на Великого князя в Петрограде, но мне всё-таки удалось вовлечь начальника штаба в обсуждение проблем фронта и готовность нашего корпуса оказывать действенную помощь армиям атакованным неприятелем.
   Начальник штаба понимал, что корпус отведён в резерв фронта не просто так. Что скоро предстоит драться с неприятелем и не так как во время летнего наступления, когда корпус был по существу вторым эшелоном 7-й армии, а стать пожарной командой всего фронта, чтобы купировать мощные контратаки противника на любом участке противостояния с неприятелям. В меру своего разумения Юзефович готовил подразделения корпуса к предстоящим боям. Прежде всего, отрабатывалось перемещение крупной кавалерийской части на большие расстояния. Из трёх кавалерийских дивизий корпуса, две уже прошли такой марафон протяжённостью в сто вёрст и вполне успешно. По словам Юзефовича, все офицеры управления корпуса работали не покладая рук, чтобы на марше не было отставших или заблудившихся подразделений. В боевых условиях удар по противнику не кулаком, а растопыренной ладонью, привёл бы к большим жертвам и поражению.
   Юзефович не меньше получаса рассказывал о положении дел в корпусе, и какие гигантские усилия предприняты для слаженной деятельности дивизий и корпуса в целом. Начальник штаба отдувался и за себя и за заместителя Великого князя, которого тот оставил вместо себя на хозяйстве. Образ генерал-лейтенанта Роопа Владимира Христофоровича, тоже присутствовал в долговременной памяти Михаила Александровича. Правда всего в одном эпизоде, из которого не поймёшь, что тот за человек и как с ним себя вести. К сожалению моего зама сейчас не было в штабе корпуса, он отправился с инспекцией в 9-ю кавалерийскую дивизию, она была дислоцирована в пяти верстах от Житомира. Очень жалко, что я не встретился со своим замом на пике ажиотажа подвигами Великого князя. В этот момент было бы проще утвердить несколько поменявшуюся сущность Михаила Александровича. Вон Юзефович после триумфального появления Великого князя уже не обращает внимания на крепкие выражения, периодически слетающие с уст Михаила Александровича. Только первое моё матерное выражение вызвало удивление Юзефовича, а потом он начал воспринимать новый образ Михаила Александровича как нечто само собой разумеющее. Я в отличие от интеллигентного и воспитанного Михаила Александровича повёл себя довольно бесцеремонно. Когда меня уже достали перечисления дел, которыми занимался штаб корпуса в моё отсутствие, я прервав монолог Юзефовича, заявил:
   - Яков Давидович, а ведь в предстоящих боях мы не будем действовать крупными соединениями. Слишком много может быть прорывов линии обороны, а из значимых резервов у фронта остался только наш корпус. Значит нужно думать, как такими небольшими силами не дать австро-германцам сбить с позиций армии Юго-западного фронта. Брусилов поручил срочно разработать методы рейдовых операций подразделениями нашего корпуса. Идея проста, сродни действиям Дениса Давыдова во времена нашествия Наполеона. Когда австро-германцы прорвут в каком-нибудь месте линию нашей обороны, то не нужно пытаться заткнуть этот прорыв чтобы держать сплошной фронт, а пользуясь неразберихой, кавалерийской атакой пробиться сквозь вышедших из окопов солдат противника и начинать партизанить в тылу у неприятеля. Естественно такую операцию (прокол вражеской обороны) можно провести только небольшим подразделением - думаю не больше полка. Но когда этот полк окажется в тылу у австро-германцев, он будет стоить целого корпуса на передовой. Побуянит на коммуникациях неприятеля, уничтожит пару тройку складов с боеприпасами, нападёт на какой-нибудь штаб противника и те, несомненно, свернут свою наступательную операцию. Все силы бросят на ликвидацию этой занозы. А разгромить полк джигитов или казаков очень непросто. Это целая войсковая операция, а у противника просто нет мобильных сил, чтобы справится с нашими лихими рубаками. Австро-германцы хорошо воюют в позиционной войне, а когда рядом нет артиллерии, окопов и пулемётных дзотов, то их можно брать голыми руками.
   - Так что господин генерал-лейтенант, мы зря готовили дивизии к длительным маршам?
   - Почему же зря, этим вы отработали, как у штабных, так и у линейных офицеров ответственность в чётком и согласованном выполнении приказов. Теперь даже действуя вдали от начальства и своих штабов, командиры будут чётко исполнять поставленные задачи. А для выполнения задач, которые поставил командующий фронта, это будет иметь огромное значение.
   - Но это же при современном вооружении безумие действовать так, как отряд Давыдова в Отечественную войну 1812 года. При наличие аэропланов и химического оружия, кавалеристов хоть они и будут двигаться хаотично и стремительно, быстро обнаружат и уничтожат, с воздуха отстреливая всадников с аэростатов или самолётов. Или загонят такой одиночный полк ближе к артиллерийской батарее, и та химическими снарядами лишит кавалеристов их средств передвижения. На лошадь противогаз не оденешь. А потом подойдёт вражеская пехота и поставит жирную точку в истории этого кавалерийского полка.
   - Правильно мыслите господин генерал-майор - аэропланы представляют наибольшую опасность для наших кавалерийских рейдовых групп. Вот и подумайте, как действовать полкам при появлении вражеских аэропланов. Аэростаты не так опасны, их можно сбить винтовочным огнём с земли. В планах подготовки подразделений следует внести отработку залпового огня по воздушным целям. И такая тренировка в подразделениях должна начаться уже завтра. Решение о рейдовых группах Брусиловым уже принято и нам нужно его выполнять, а не выискивать причины мешающие выполнению этого распоряжения командующего фронтом.
   Я, конечно, не стал распространяться, что это моя идея и что только таким способом при почти тотальном нежелании солдат воевать и идти в контратаки, я видел возможность остановить наступление австро-германцев. Наоборот сделал всё, чтобы показать, что это распоряжение самого Брусилова, авторитет которого после летнего успешного наступления, был очень высок. И Юзефович, тоже уважал полководческий талант Брусилова, поэтому принял поставленную задачу без особых пререканий. К тому же я несколько успокоил его беспокойство, заявив:
   - Знаете Яков Давидович, я в Петрограде нашёл одного военного инженера, который разрабатывает методы борьбы с аэропланами. Он мне передал несколько простейших схем превращения обычного пулемёта в зенитный. И это всё можно изготовить в полевых условиях. Такой действующей установкой оснащён мой автомобиль. Её нужно скопировать и установить на другие грузовики, которые будут действовать в составе рейдовых групп. Насчёт автомобилей я в штабе фронта договорился - все трофейные грузовики, которые хранятся на территории Житомирского Депо, передаются корпусу. Кроме этого Брусилов распорядился передать корпусу сорок немецких трофейных пулемётов хранящихся на складе в Бердичеве. Вам следует их получить и перевезти в Житомир. Срок завтра. Понятно господин генерал? За получение пулемётов и патронов к ним, а так же за доставку этого груза в корпус, отвечаете вы.
   - Так точно, господин генерал-лейтенант - сделаем!
   - Вот и хорошо, а я тогда займусь переоборудованием автомобилей под нужды рейдовых групп. И ещё, я привёз с собой из Петрограда семь портативных искровых радиостанций, они работают в телеграфном режиме на 150 вёрст. Специалистов по обслуживанию и работе на этих радиостанциях обещал выделить начальник штаба фронта Клембовский. Так что когда обоз поедет забирать пулемёты, направьте с этой интендантской группой грамотного офицера, который примет командование над выделенными специалистами. При прибытие их в штаб корпуса, командование над ними возьмёт прапорщик Хватов. Он и будет формировать мобильные радиофицированные группы. Они тоже будут на грузовиках. За этим поручением были ещё и, в конце концов, Юзефович взмолился:
   - Михаил Александрович, мне всё это надо записать. Пойдёмте в мой кабинет, заодно и чайком с дороги побалуетесь!
   Действительно, наговорил я много и Юзефовичу, получившему столько поручений разом, можно было запутаться. Хотя на улице было хорошо, наверняка лучше, чем в душном кабинете, я согласился со своим начальником штаба. Но долго там засиживаться не собирался. Труба звала, и я хотел ещё сегодня посетить 'дикую' дивизию. Нужно было, пользуясь пиаром Бекович-Черкасского заместить своей личностью образ их бывшего командира Михаила Александровича. Наверняка в штабе дивизии Бекович-Черкасский разошёлся по полной программе и описал возвращение Великого князя с присущими Кавказскому человеку эпитетами и преувеличениями. Думаю, в его рассказе Михаил Александрович выглядит настоящим героем и грех не воспользоваться таким пиаром.
   В кабинете начальника штаба я находился где-то около часа - попил чаю, повторил свои поручения, выслушал рассказ о событиях, в корпусе происходивших за время отсутствия Великого князя, а так же поговорили о дальнейших планах. Когда интересующие меня темы начали истощаться, я заявил Юзефовичу, что день уже подходит к концу, а мне сегодня ещё нужно посетить штаб Туземной дивизии. На этом наша беседа закончилась и я сопровождаемый адъютантом Юзефовича, направился к Форду. Адъютант начальника штаба нужен был как проводник, чтобы мы не теряли время и самым коротким путём доехали до штаба дивизии.
  
Оценка: 7.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"