Однажды, в четверг, отчетливо пахло безлунием. По радио шуршало. Мечты сбывались и не сбывались. Вассилий 93 неожиданно понял всю великую и безнадежную роль русского постмодерна.
Это событие могло потрясти мир. Во всяком случае, русский мир, замечтавшийся о том, что ВТО оденет штаны на голожопых.
-Да, - проговорил Вассилий сам себе, - это открытие. По этому случаю нужно завести дневник.
У него не было денег на какой бы то ни было ежедневник. Все было оттого, что Вассилий считал, что работать - западло. И он уже довольно давно нигде не работал. Редкие подработки же, будь то в качестве гардеробщика, или же - собирателя подписей, приносили немного доходу.
Вассилий мечтал о компьютере. О долгих, магнетических, плановых прениях. О том, что никогда не будет никогда. Впрочем, попадание в 32 сентября придало ему значимости. Он не читал Пелевина. Его товарищ, прозвище которого была Нева, который вдруг решил публиковаться в мировой паутине под псевдонимом M1A1 Abrams, до того сочинял очень плотные, но лестнично-окончательные стихи. В каждой строчке он употреблял слово "всуе", и это было пережитком слушания Егора Летова. У того, как известно, все повсюду было всуе. Потом, до того, как стать Абрамсом, товарищ Вассилия вставлял то тут, то там, то в строчку, то куда-то еще, умные слова. Это чтоб не нужно было никому ничего доказывать. Тут были и фамилии особенно концептуальных писателей, и философские термины, и еще много чего. Читатель сразу же должен был понять, что имеет дело с гением и эрудитом.
Но что же заставило Неву стать Абрамсом?
Вассилий умело забивал на жаркие дни. Он вынул ящик письменного стола, перевернул его, высыпав содержимое. Итак, ящик был вверх ногами. Вассилий постучал по дну. Из всех щелей и закоулков высыпалась мелкая, травяная пыль. Тут была и старая, школьная, труха, и листья прошлого года, а также - крупинки табаку, бумажки, грязь, кусочки высохшего паука. Забив всю эту гадость в желтоватую папиросу, Вассилий поднял свой дух.
Так, он вылез на крышу и смотрел на город сверху вниз.
Мысли прыгали по нему, точно черти.
-А что, если у Невы есть сотовый телефон? - вдруг осенило его.
У Вассилия никогда не было сотового телефона, но это не было данью постмодерну, в котором любое неимение вещи могло быть воспринято, как жест обществу. Просто у него не было денег. Нева же как раз именно принципиально не покупал сотовый телефон, так как "это все было "всуе"", а также у героев Картасара не было сотовых телефонов.
-Может быть, Нева тоже стал верить, что миром правят деньги?
Вассилий вполне мог содрогнуться от этих предположений. Но тут был приход. Он тотчас оставил все свои мысли, переключившись на ментальную тряску.
Может быть, нужно было тотчас взять книжку и подчитать?
Но тут произошел еще один поворот.
Мысль была, что тростник на реке - кривоватая, податливая, нечестная.
-Что, если Нева стал тоже употреблять это ужасное, злое слово ИМХО?
Вассилий немедленно покинул крышу. Вернувшись в квартиру, он сел у телевизора, однако, вспомнив, что смотреть ящик - слишком суетно, слишком банально, он стал шариться в поисках денег. Он хотел выпить джин-тоника, чтобы, покинув кусты внутреннего дисбаланса, дирижировать воображением.
Стихов Вассилий не писал.
Впрочем, на самом деле, пару раз в год, ему удавались особенно странные строки, которые использовал в своих произведениях Нева, писатель, поэт, картасаровед всуе. Возможно, что на заре 93 -го года, будучи еще не определившимся концептуалистом, слушая какой-то старый винил, он и исписал тетрадку. Но теперь это к делу не относилось. Нева же спрашивал:
-А все же, была у тебя тетрадка?
-Н-ну, - пытался откосить Вассилий.
-Но ты же не считаешь, что Коэльо чем-то замечателен.
-Фу ты. Сказал. Читать Коэльо - признак плохого тона. И вообще, концептуалисту не пристало читать столь дешевые, понтующиеся, знаки.
-Разве ты читал Гегеля.
-У меня есть товарищ. У него фамилия Гергель. Почти, что Гегель.
-Он концептуалист?
-Нет. Мы с ним бухали.
-Чем же он замечателен.
-Винчик у него классный.
-Но он может присоединиться к какому-то движению?
-И не знаю даже. Но дело не в этом, Нева. Ты посмотри, каково в эфире?
-Да?
-Ты не ощущаешь?
-Слушай, мне кажется, что ты дунул.
-А что, видно?
-Есть чо?
-Пошли. Я покажу тебе, там есть два классных куста. Они растут между домами.
-Далеко.
-Нет. Пошли.
Они прошли километров пять. Тогда Нева задал вопрос:
-Слушай, Вассилий, а почему мы пошли пешком? Разве нельзя было сесть на троллейбус?
-А у меня денег нет.
-Ну, так у меня есть.
-Я забыл. Мне иногда кажется, что, раз у меня нет денег, значит, их и ни у кого нет.
-А. А знаешь, многие так думают.
Вассилий смутился.
-Знаешь, - проговорил Нева, - я много думал о том, что человек может быть увит приходами. Вот ты, например. Разве ты не увит приходами.
-Какие приходы ты имеешь в виду?
-Смотря какие. Приходы могут быть самых разных мастей. Все зависит от того, что именно приходит, к кому приходит, куда, в какое место. Например, вчера, посещая Гришу, я едва ли не стоял в очереди. При чем, Гриша действительно не мог уделить мне времени. Я понял, что Гриша увит посещениями. Я ему так и сказал. Но Грише было все равно.
-Ты думаешь, разница между литературным языком и нашей речью велика? - спросил Вассилий.
-Да. Ты курил, - определил Нева.
* * *
В последующие 56 часов Вассилий отчетливо страдал назойливыми приступами воображения. Ему то и дело казалось, что постмодернизм - это человек, которому нынче очень одиноко. Вассилий то и дело подскакивал на сетчатой кровати, порываясь помочь. Русская литература погибала. Но для того, чтобы начать писать, нужно было слинять из собственной кожи.
Та масса людей, что генерировала сентенции книгообразующего процесса, ныне напоминала кучу мусора. Их гниение сопровождалось выбросами газов. Именно этим газом снабжались газовые заправки.
Однажды, покурив особенно густо, Вассилий потерял себя.
В середине ухода он искал свою голову, которая каталась, будто мячик. Выйдя на улицу, он встретил человека, у которого в жопе жили воробьи.
-Привет, хе, - улыбнулся Вассилий, - отчего?
-И где, и где? - спросил человек.
-У вас есть шариковая ручка? - спросил Вассилий.
-Не знаю.
-Я буду писателем.
-У вас в кармане тетрадка.
-Как? Разве я уже начал писать?
-Да. Сосредоточьтесь.
-На чем же мне сосредоточиться?
-Вы уже немало написали. Вам осталось лишь совместить глаза. В тот момент, когда они окажутся в одной точке, вся русская литература встанет на колени перед величием нового постмодерна.
-В чем же моя роль? - спросил Вассилий.
-Заметь?
-Что?
-То, что не сказал Сергей Сокуров...
Тут произошел выхлоп, и все те воробьи, что жили в жопе у того человека, пошли на вылет.
-Ого, - офигел Вассилий, - вот это да.
* * *
Все это окончилось тем, что Вассилию удалось раздобыть 51 рубль, чтобы купить полторашку джин-тоника. Выпив половину бутылки, и уже ощущая грусть по поводу истощения запаса оного, он вдруг начал искать тетрадку. В течение некоторых минут ему и правда виделись длинные ряды неровного, нервного почерка, исписанного приходящим. Он заглянул под все матрасы. Если бы у него был сотовый телефон, он позвонил Неве, чтобы спросить:
-Нева, а тетрадка у тебя?
-Хотя нет, - ответил он себе тотчас, - концептуалисту не подобает мечтать о сотовом телефоне. Это слишком меркантильно. В конце концов....
Он хотел проскочить через этот барьер воли и идей, применив какой-нибудь словесный прием. Но тут открылось: никаких таких приемов Вассилий не знал. Иногда, (как известно) использовать бумагу, но тетрадки-то не было.
Она была там.
* * *
Спустя час это и произошло. Вассилий увидел, что внизу, по улице, идет Vassily 92.
На самом деле, это было невозможно. На первый взгляд, так может выглядеть распотрошенная ножом реальность. Но, сбегав к столу, Вассилий пошарился. Увы. Все было ясно. Косяк, что намедни ждал своего часа, был выдут.
-Может быть, мне стоит поговорить со своим отражением в зеркале? - спросил он сам у себя.
Но в этот момент в окно влетел небольшой, но довольно зеленый, камень. Он был как будто со звезды. Вассилий выглянул в окно и увидел, что там стоит Нева. Нева шел с библиотеки. У него в руках была авоська с книгами.
-Это был ты? - удивился Вассилий.
-Нет. Идем, - ответил Нева, - я придумал сюжет нового романа.