"Здравствуйте! Меня зовут Лука! Хотя, впрочем, это может мне казаться. В последнее время уверенность тает, как ледники в период глобального потепления. Нет! Вру! Кое в чем я все-таки уверен - я свято верю в цикличность времени. Вряд ли это относится к реальности (не верится, что Вселенная дойдет в своем развитии до состояниея, предшествующему Big Boom, Творению или что там еще? Либо человек превратится снова в обезьяну или глину. Хотя, я много раз видел людей возвращающихся в глину, да и обезъяной стать, пусть и на какое-то время, не так уж сложно, как кажется, а вот к моей собственной жизни эта концепция применима вполне корректно: июнь (май) - время терять, июль (август) - время свободы, но с привкусом горечи отчаяния, сентябрь (конец августа) - время приобретать и т.д.

Июнь. Время терять. А я начинаю дневник. Может, все наоборот: июнь - время начинать, и все прочие неудачи связаны с тем, что свершения начинались в неподходящий момент, неблагоприятное время (китайцы, например, и шаг боялись ступить без гадания на И-цзин). Впрочем, нет! Июнь - время терять. Ведь потерять пришлось куда больше, чем начать... что такое этот дневник?! - сущая ерунда...

Почему пришлось? В любой потере есть частица выбора, так как же можно говорить о принуждении? Я все чаще задумываюсь о том, что мы живем в мире выбора. Хасиды называют его "Мир Действия". И они, безусловно, правы.

Ладно! Так что же я потерял? Думаю, что потерял надежду... ее очень сложно потерять, но если долго к этому идти, стремиться, то, непременно, получается. Уж не знаю стоит ли вдаваться в подробности... хотя, отчего бы и нет! Бумага имеет свойство терпеть все на свете, даже ???????? ??? ???????...

Вы когда-нибудь пробовали слушать росказни таких людей?.. я - да! До чего же это жалкое и неприятное зрелище! Лучше целый день смотреть телепередачу "Парламентский час" (или "Сельский час" - не важно), чем этих вечно ноющих господ! Сначала (первые минут пять) становится их жалко, настолько жалко, что чувства начинают казаться материальными. Хочется их отвлечь, подсластить горькую пилюлю, которой угостил скучающий сорванец-доктор, не столько для того, чтобы излечить, сколько забавы ради... проходит небольшое количество времени и жалость превращается в призрение: "У тебя что рук, ног или головы нет?! Бери все, что тебе нужно в этой жизни, а не рыдай, как гимназистка имперских времен от дурной вести!", - мысли, конечно, не первосортные... какие есть! Причем, у всех и каждого возникают подобные мысли, разница встречается лишь в формулировках.

Так, что я решил ни с кем не делиться своими убогими мыслями. К чему?.. в России садяться за стол, заставленный разнообразными алкогольными напитками, в Европе - в уютное кресло напротив психоаналитика... изливают, видите ли душу! Кому ее изливать?! А я скажу кому: тем людям, которым, по большому счету, наплевать на тебя, твои проблемы и все с твоей незначительной персоной связанное! Собутыльник будет тебе сочувственно кивать, ярко поддакивать (обязательно в нужных местах), разделять с тобой гнев и милость, приподнятое расположение духа и тоску - все, что угодно. Но настанет момент, когда действие алкоголя сойдет на нет, и он напрочь забудет весь разговор, а если по каким-то причинам, например, у него здоровая печень, и будет помнить, то вряд ли придаст всей этой словестной кунсткамере, хоть какое-нибудь значение... грустно!

Психоаналитик - это совсем другое дело! О, Европа... о, культура... он сочувственно сложит губы и в припадке первооткрывателя начнет копаться в далеком, глубоко зарытом от разрушительных глаз посторонних прошлом пациента. После чего, в конце месяца, выпишет приличный счет. И каждый раз, выходя из кабинета, непременно, снимает маску близкого друга для всех и каждого, займется своими проблемами, которые интересуют его по-настоящему... тоже не особо весело!

Значит, все это иллюзия! Тогда почему бы не придумать собеседника? "Сумасшествие!", - скажите вы... "Ан нет!", - скажу я. Чем же одна иллюзия отличается от другой?! - понятно чем: одна личная, а другая - коллективная. А вот по сути они ничем не отличаются.

Не подумайте! Конечно, я не разговариваю с существами из воображаемого мира! Я веду дневник, что, в принципе, тоже не далеко ушло. Писать несуществующему читателю. Нет! Не так! - я сам могу прочитать и даже перечитать то, что написал... читатель вполне реален! Но тогда получается, что я разговариваю сам с собой!

Ладно! Мы немножко отвлеклись! Я пытался рассказать о своей потере. Я потерял надежду! "Ну и черт с ней!", - скажете вы... видимо, вы правы, либо вы можете сказать: "Так тебе козлу и надо!", - а это уже абсолютно верно! Я заметил, что каждый получает ровно то, что хочет, но хочет по-настоящему: не из-за того, что это можно, вызывает уважение окружающих, креативно, не потому, что с помощью этого можно произвести должное впечатление, а потому, что, простите за напыщенность слов, душа горит всепоглащяющим желанием, и даже телу передается нестерпимая жажда.

Вот, например, один мой приятель, назовем его Х., хотел разбогатеть. А для чего? Как вы думаете? - для того, чтобы сидеть тихонечко в кресле да попивать прохладительные напитки. И что вы думаете произошло? Он разбогател? - конечно, нет! Ведь, желал он не богатства! А чего?... чего? А вот чего: тихонько сидеть в кресле и попивать напитки, что удачно воплощалось в жизнь уже не первый год! Правда, вместо кресла он использует лавочку, а напитки его не слишком разнообразны: крепкое вино, поддельную водку, да пиво по утрам! Счастливчик! Он добился того, что хотел!

А что хочу я?.. знаю: свободы и любви!.. Фу!.. ванильно-мерзко! Если бы я где-нибудь прочитал подобную фразу, то изошелся бы ядовитой слюной, захлопнул книгу и рассказал, что произведение вместе с автором достойны сожжения. А когда сам пишу - ничего, выносить, оказывается, можно. Можно даже и смысл в этом какой-нибудь поглубже поискать. Права народная мудрость: "Свое дерьмо не пахнет", - или, может, это все правда - избитая, заезженная жокеями от литературы и публицистики?

О чем я говорил? - о надежде... отчаянии... о чем-то таком!.. каком еще отчаянии?! Оговорился... безнадеждности! Впрочем, оговорка по Фрейду. Спасибо этому старому еврею, а то если бы не его лучина науки - попереломали бы себе ноги в пуританской тьме, пытаясь разобраться в своей личности... - вряд ли! Уж, конечно, ну к дьяволу этих пуритан, но и на Фрейда надежд не много!

Язвлю! Значит, не так все плохо! Нет никакого отчаяния! Ну и к лучшему! А то отчаяние - такой грех, который может отпутстить лишь Папа, причем не собственный, родной, а Римский. Хотя, наплевать - я не католик, да и вообще в отпущении грехов не нуждаюсь. Так, что я не католик, не христианин, не верующий (по крайней мере в общепринятом понимании)... а в последнее время такое ощущение, что и не человек! А кто (что) же я тогда?

С тех пор, как появился человек в синем макинтоше, которого я вижу, могу дотронуться (в допустимых для мужчин пределов), одним словом, в его реальности сомневаться не приходиться. А вот, он пытается убедить меня в обратном, повторяя, что его нет, но он - это я. Даже пользуясь такой логикой становится очевидно, что он реален: если он - это я, а я реален... А если прав я? - он не реален, и он - это я... даже подумать страшно (странно)...

Можем ли мы быть реальны оба? А если нет, то кем являюсь я - центром, создавшим человека в синем макинтоше, либо же его фантазией? Или мы оба плод чего-нибудь воображения?

Нет! Кто-то из нас реален. Всю жизнь я чувствовал себя Лукой, а не лысым человеком в синем, потрепанном макинтоше. Я ничего о нем не знаю. Его раньше не было! А если его раньше не было, то он должен был где-то возникнуть... где?... в любовных утехах моих родителей (если он - я) - невозможно, я бы знал... может, его создал Бог - точно нет!.. скорее всего он появился в моем сознании, воображении. Значит, реален я, а он - вымысел.

Хотя, если он предмет моего воображения - я должен все знать о нем, хотя на деле, все получается иначе: он знает обо мне все, а вот я о нем - ничегошеньки... не следует ли из этого, что я - предмет его воображения.

Впрочем, кто сказал, что мышление и, следовательно, воображение идеальны? Достаточно посмотреть на любой из способов познания, чтобы понять его несовершенство, проникнуться им.

Я придумал его как квинтэссенцию понимания "внутреннего мира". Что за отвратительное словосочетание! Нет никакого внутреннего мира! Есть лишь наш субъективный мир, в призме которого мы воспринимаем и измеряем окружающие предметы, которые являются отражением нашего восприятия, в чем загадочный человек в синем макинтоше и преуспел. Все остальное, что могло бы быть в нем, кроме роли "внутреннего наставника" (черт бы изъял все эти новомодные словосочетания) - отсутствует, не представляя интереса для создателя. Вот таким я получился эгоистичным богом самого себя!

Это все рассуждения того меня, которого, возможно, нет в реальности. Он может думать что-то другое, не менее убедительное, чем я... может ли он о чем-нибудь думать?

Паноптикум какой-то... почему какой-то?! - паноптикум Иеремии Бентама! Наверное, он создал тюрьму для своих образов и всю жизнь был надсмотрщиком...", - Лука отбросил шариковую ручку и закрыл записную книжку. Потом смерил ее длинным взглядом и швырнул как можно дальше. Она гулко упала на пол. Прошло три дня, как он добрался домой после бегства от цивилизации, которое продолжалось совсем не долго.

"Откуда пришла эта дурацкая мысль вести дневник? Ну его ко всем чертям!", - подумал Лука и швырнул записную книжку на пол.

Он лег на кровать, наспех укрытую скромной простыней. Глаза резало от усталости. Голова, точно распухшая от водянки, отяжелела и требовала подушку...

Лука не помнил сколько времени провел в забытие, но вокруг было темно. Абсолютно темно, будто кто-то заколотил окна, а потом, для пущей уверенности, еще и выколол ему глаза. Лука обнаружил, что стоит. Это немного нервировало. Он сделал несколько шагов, где по расчетам должен находится стол, пошарил руками, но кроме пустоты хватать было нечего.

"Может, я умер?", - подумал Лука. Такая смерть его бы вполне устроила. Она мало чем отличалась от жизни: блуждание в темноте, пустоте и одиночестве, наполненное надеждами и противоречивыми мыслями.

"Не так ли выглядит мир на самом деле?", - мысль веселила. Лука, наверное, улыбнулся, но кромешная тьма не позволила удостовериться в этом.

Ерунда! - оживленно, по-ребячьи задорно закричал Лука. - Темнота не может быть аболютной! Идеала не существует! - он громко рассмеялся и побежал вперед. - Если есть тьма, должен быть и свет! Или он не отделен?! Именно! Никакого дуализма! Свет и тьма - в сущности одно и то же! - он вытянул руки вперед.

Он увидел свои руки, будто они подсвечивались изнутри каким-то тусклым голубоватым светом. "Все одинаковая пустота, дело в том, под каким углом посмотреть", - продолжил мысль Лука.

Он снова развернулся и увидел своего доброго друга все в том же синем макинтоше. От него тоже исходило тускло-голубое свечение.

Любишь ты копаться в своей голове! - крикнул он, хитро улыбаясь.

Люблю... как можно спокойнее жить, если ничего толком не понятно?! - ответил Лука, оправдываясь.

Поэтому копаешься?

Да.

И что, стало спокойней... понятней? - глаза его откровенно смеялись, но лицо оставалось спокойным.

Нет! - Лука хотел продолжить, но голос потерял сначала уверенность, а потом вовсе исчез.

Тогда зачем? - не унимался человек в синем макинтоше.

Я мыслю - следовательно существую! - выпалил Лука. Люди, называющие себя интеллектуалами, креативным классом (забери же черт эти новомодные выражения!), в минуты растерянности чувсвуют себя беззащитными карликами, пытаясь поэтому залезть на плечи великанов прошлого, чтобы показаться весомыми и устращающими.

Человек в синем макинтоше театрально закрыл лицо руками.

Смотри! Смотри! На тебе нет одежды! Ты совершенно голый! - он метался из стороны в сторону, подсвечивая черный песок, которым был посыпан этот мир пустоты.

Лука оглядел себя, но единственной голой частью тела оказались ступни.

Я в брюках и рубашке! - непонимающе и от этого раздраженно возразил он.

Разве они сущестуют! Одежда не мыслит - следовательно не существует! Ты голый! - продолжал человек в синем макинтоше.

Не передергивай! - спокойно возразил Лука. Он впервые поспорил с эти загадочным господином (товарищем).

"Не хватало мне еще ругаться со своим воображением", - слегка пристыженно подумал он. Лука сделал несколько шагов по направлению к собеседнику.

Как тебя зовут? - сменил он тему.

Называй меня Он!.. Нет! Называй меня Ты, и никак иначе! Если, конечно, боишься называть меня "я", ведь я - это ты. А если я - это ты, то почему бы так и не называть: "ты"?!

У Луки совершенно не было настроения спорить. Ему это все показалось бессмысленной и никчемной софистикой. Это сон, а когда он взял себя в руки и начал рассуждать логически, вся эта картина не могла быть ничем иным кроме сна, и этот сон казался очень важным. "Когда проснусь - непременно запишу весь этот бред. Стоит показаться специалисту", - думал он. Загадочный, не менее, чем при первой встрече, человек в синем макинтоше сделал несколько шагов в сторону и растворился в темноте. Раздался треск ломающихся веток. Стало как-то не по себе.

Он, который я, то есть Ты, ты куда делся? - шутливо и намеренно путано позвал Лука.

Ладно, называй меня Ани, если не можешь называть меня собой! - он появился, держа в руках, только что обломанные ветки с крупными белыми цветами и какой-то хворост.

Ани бросил хворост под ноги, достал зажигалку и развел небольшой костер. Внутренее свечение тотчас угасло.

Видимо, как бы ты ни старался прибавить света, его будет не более, чем должно, - Ани сел на черный песок скрестив ноги. - Ты перестал задавать вопросы. Поумнел или наооборот?

Значит, все таки ты - это ты, а я - это я, - задумчиво рассуждал Лука. - Иначе, узнавая кто ты, я бы узнавал, кто я!

Ани грустно улыбнулся. Грусть в нем не казалась реальной, а скорее походила на тонкую грусть с гравюр Хокусая.

Где мы находимся? - твердо решив не поддаваться глупым рассуждениям, спросил Лука.

Так выглядит мир.

Значит, это все, - Лука вытянул руку вверх и очертил над своей головой неровный круг, - истинный облик мира?

Нет, но это тьма не менее реальна, чем небо, земля и вода.

Что же тогда реально?

Смотря для кого! Для меня - пустота, наполненная до краев!

Я не совсем понимаю, - Лука забыл про свои мысли об иллюзорности этого темного мира и собеседника.

Ты хочешь сказать, что у всех и каждого свой личный мир? Это старая и малозанимательная идея!

Ани зачерпнул рукой немного песка и бросил в костер. Пламя вспыхнуло. Он отбросил громадную тень позади себя, но пламя тут же успокоилось.

"Наверное, песок пропитан нефтью, оттого и черный!", - подумал Лука, но потом корил себя за попытку объяснять все логически, находясь в нелепом сне. Но если это так - они должны вот-вот сгореть заживо. Он взял горсть песка, но тот оказался совершенно сухим. Он был был больше похож на черную икру или глаза кильки, которые так часто путают продавцы деликатесов, чем на песок.

Нет! - продолжал человек в синем макинтоше. - Мир одинаков, но каждый видет его по-своему.

Банальность мысли покоробила Луку.

Позволь объяснить, - все не унимался собеседник, - тебе когда-то сказали, что песок не горит. Ты это запомнил, и смотрел на него, как нечто, что не способно гореть. Все, что ты видел, Лука, не более, чем отражение луны в озере. Мир, который видишь построен на стереотипном мышлении. Стоит всем договориться, что белое - черное, как белый цвет исчезнет из нашей жизни! То, что сейчас перед твоими глазами - всего-навсего один квант. Ты никогда ничего не видел кроме одного кванта. В мире вообще больше ничего нет! Раньше квант называли Богом.

Лука решил, что его "второе я" - агностик, любящий изучать квантовую механику на примитивном уровне.

Квант, - продолжал человек в синем макинтоше, - может находиться в одно и то же время в любой точке. Знаешь почему? - Лука отрицательно покачал головой. - Время - первый стереотип, от которого стоит избавиться. Будущее и прошлое существут только в сознании, фантазиях, иллюзиях. Ты ощущал время?

Лука задумался. Хотел было кивнуть, но потом удивившись несуразности ответа (никто не может ничего ощущать никак иначе, чем в настоящем времени, либо ощщущение немедленно превращается в воспоминание или фантазию).

Если времени нет, с чем, надеюсь, ты спорить не будешь. Ведь прошлое - коллективная фантазия. Примерно то же самое происходит с группой верующих в одного бога, когда они ждут чуда, и непременно его узреют!

Лука сел возле костра, чтобы лучше рассмотреть глаза собеседника.

Разве время - это не искажение пространства? - возразил Лука, на этот раз забравшись на плечи Эйнштейна.

А где оно твое пространство?

Пространство - везде! Оно не может находиться где-то, все, что где-то находится - находится в нем. Оно и есть "где-то"! - ответил Лука.

Славно! Если оно есть, но нигде, то как?!

Лука понял, что снова провалился в софистику. "Нельзя наполнить полный сосуд", - воспомнил он дзэнское выражение.

Бесконечность пространства в его отсутствии, - человек в синем макинтоше достал горящую веточку и начертил на песке символ бесконечности, приравняв его к нулю, - вот формула мироздания! - указывая на нее веточкой с игривой помпезностью, сказал он.

Рядом появилась еще одна запись: ноль, стремящийся к бесконечности равен бесконечности, стремящейся к нулю.

А это - формула создания мира. Когды ты поймешь, что нет времени, пространство преобразится до неузнаваемости.

Что это значит?

В пространстве нет измерений! Как ты, например, измеряешь длину? Что такое длина и почему она возможна?

Лука собрался было отвечать по порядку, долго объясняя и аргуменируя свою (заодно и общепринятую) точку зрения, но последний вопрос выбил его из колеи. Он давненько, еще со времен увлечения восточным мистицизмом, склонялся к тому, что время - иллюзия, порожденная сознанием.

Измерения возможны при наличии времени! - выпалил Лука. - Длина имеет место быть лишь тогда, когда что-либо может двигаться из одной части пространства в другую, затрачивая на это время. Если от начала до конца отрезка можно пройти не затрачивая время - значит его длина ноль!

Верно! - согласился человек в синем макинтоше. - И этот "ноль", говоря условно, есть ни что иное, как квант!

Лука от напряжения закрыл глаза, у него появилось множество вопросов. Когда глаза открылись мир снова изменился до неузнаваемости: ни человека в синем макинтоше, ни костра не было - только зияющая пустота.

"Мир состоит из кванта и пустоты!", - подумал Лука. Вопросы исчезли. Он снова закрыл глаза, наслаждаясь новым знанием. Хотелось пить.

"Если ничего нет, от чего мне плохо?", - успокаивающая темнота превращалась в символ нескончаемого одиночества.

Неужели, - продолжал Лука, - одиночество естественно на уровне мироздания? Как можно от него отделаться, если нет ничего, кроме одного проклятого кванта?! - он пытался отогнать эти навязчивые мысли, но безуспешно.

Он открыл глаза. Его окружала знакомая квартира - не убранная после попытки вылечить больную душу алкоголем. Мысли отсутствовали. Может, он слишком много выпил? Может, не было ни загадочного гостя с идиотским именем Ани, ни мира с черным песком? Лука встал, сделал несколько жадных глотков минеральной воды, принесенной с заботой о самом себе, которой, судя по литражу бутылки, оказалось недостаточно. Настойчиво, как рота спецназа, пробирался сквозь укрепления вражеской армии, построенных сплошь из пустых бутылок, к зеркалу в ванной, из котрого на него уставился человек с недельной щетиной.

Все в той же безмятежной внутренней пустоте Лука побрился, почистил зубы, хотел принять душ, но потом решил выяснить, чем именно стоит сегодня заняться. Он вошел в спальню, по-детски игриво пнул бутылку из-под рома, уставился на телефон и держа курс "прямо", не без усилий, побрел к нему. "Надо позвонить на работу", - подумал он, и пользуясь только мышечной памятью набрал номер. Раздались несколько длинных гудков, а за ними раздраженный голос, слишком грубый для женского, но слишком мелодичный для мужского.

Да! - в этой краткости было что-то угрожающее.

Маргарита Федоровна, здравствуйте! - придавая голосу бодрость первоклассника на утреннике, поздоровался Лука.

Она самая! Какого дьявола тебе надо?!

Лука не рассчитывал на столь холодный прием. Он не имел понятия, что случилось и привело к таким переменам в отношении главного редактора. Впрочем, это не казалось странным! Он не имел понятия обо всем, что случилось в последнюю неделю.

Извините, что пропал, просто.. - попытался уладить дело Лука, но Маргарита Федоровна, поглощенная духом начальственности, не предоставила такой возможности.

Если стоять на карнизе в моем кабинете с бутылкой рома и читать то Гумилева, то какую-то матерную мерзость - называется "пропал"... прощать не собираюсь! Тем более ты написал заявление об уходе!

Я?! - удивился Лука, погружаясь в растерянность, как пиратский фрегат в воды неизведанных морей, Лука потерял всякую способность к дипломатии. Он приготовился слушать как можно внимательнее, чтобы потом из цветных лоскутов чужих рассказов слепить убогую картину утраченной из-за запоя реальности.

Да! Ты! - продолжала Маргарита Федоровна. - После того, как тебя стащили с карниза, ты, хамская морда, написал: "Главному редактору газеты "Ведомости" Энгерн Маргарите Федоровне. Заявление. На хрен работы! На хрен заботы! Я ухожу, всем пока, идиоты!", - после чего расписался, пририсовав к шапке заявления пирамиду с глазом! Как ты считаешь, Есенин карнизный, это можно считать заявлением об уходе?! - голос нет-нет срывался на крик.

Лука перестал стыдиться. Действительно! Сколько можно писать о какой-то ернудне в заштатной газетенке!

Можете считать это, хоть Декларацией Независимости! - Лука с облегчением бросил трубку.

С работой было все понятно. Осталось прояснить одну деталь: разругался ли он с невестой. Он набрал ее номер. Длинные гудки быстро сменились короткими. Так продолжалось раз 8-10, пока наконец не послышался ее голос.

Ты - аморальный! Не хочу тебя знать! - кричала она.

Разговор быстро закончился. Лука почувствовал тоску и легкость одновременно. На глаза попался дневник. Он нагнулся, взял его в руки, и решил продолжить:

"Что есть у человека? За что стоит держаться? Каждый находит себе что-то, ставит во главу угла и приносит себя в жертву этим идолам каждый день, каждый час, каждую минуту. Но все наши ценности так же мертвы, как древние истуканы.

Большинство говорят, что живут ради семьи... - ложь! Лукавство высшего порядка! Живет человек, живет, говорит всем и каждому, что самое главное семья... о себе он и не думает... семья - основа... смысл... и вдруг! В один прекрасный день он приходит домой, а любимая жена говорит: "Я ухожу! Я тебя больше не люблю!", - о! Какая трагедия... жалость... крах, полнейший крах! А чего крах? Собирает она вещи, детей, которые родители частенько тоже считают своими вещами... экс-отец семейства бухает, злится и повторяет, как мантру: "Все бабы суки! Все бабы суки!", - ах, какая привязанность! Рухнул мирок!

Ну и что?! Семья - прежде всего дети! Ага! А вот и нет... вот ушла жена, детей забрала, проходит какое-то время... приходит ребенок к папе и говорит: "Папа - ты дурак! Ты маме всю жизнь испортил!", - и все! Приложится папа с горя к рюмочке и начнет: "Ты мне не сын (дочь)! Вон из моего дома! И наследства не оставлю, когда ты вырастешь, а я помру!", - и вся любовь!

А еще! Смотрят люди патриотическо-русские фильм "Тарас Бульба" (если патриот особенный, то еще и прочтет!) и говорят: "Да... мужик! Ох... мужик! Ух... мужик! Молодец!", - ну да! Для них семья, конечно же, самое главное! А тот, который читал говорит: "Безусловно, долг перед Родиной и честь - важнее родственных уз", - а потом вдали от посторонних глаз начинают: "Да... мужик! Ох... мужик! Ух... мужик! Молодец!". Свою заботы о семье вы любите, господа (товарищи), а не семью!

Есть, конечно, практики! Где-нибудь дома или в машине у него есть надпись: "Бабло победит зло!", - или что-то в том же роде. Он целыми днями занят тем, что зарабатывает деньги... альфа-самец... бета-самец... гетто-самец! Точно, именно гетто, в которое он посадил себя сам!

Ходит сильный, напышенный, независимый, любимец публики! Начальник... политики... старший партнер появляются... хоп! Преображение (не господне)... сразу сгибается в три погибели... и языком по жирному заду цок-цок-цок, цок-цок-цок! А денег все больше, машина - больше, дама - больше, пояс - и тот больше! Все растет! Развивается! Жена - моложе, дети - обдолбаннее! А он важный, деловой, только иногда слышится: "Цок-цок-цок! Цок-цок-цок!", - вот и вся значимость!

Деньги - степень свободы...степень... нулевая...

Есть еще те, кто о душе думает! Мол, у нас есть душа - и это главное! Дураки! Нет у вас души, вы есть у души! Или вас обоих нет... кувшин не может думать о гончаре!

Интересно, если кувшин сделает что-нибудь "плохое", гончар накажет его?", - Лука снова отбросил дневник. Он пошарил в карманах, вытащив небольшую стопку денег.

"На неделю хватит!", - подумал Лука и отправился за ромом.

Он казался себе воздушным шариком, плотно накаченным гелием, который выпустила из руки школьница. Его нес ветер свободы, и не было вокруг ничего кроме безбрежной синевы неба.