Мне надо было попасть в Хуфуф. (Прошу не путать с аравийским городом Хуфуф - то был вовсе не город и отнюдь не арабский, а просто глухой горный аул с таким же названием. Может быть, название это слегка неблагозвучно, но уж куда приятнее уху, чем Тляпш, Тлякитль или там, скажем, Пгаптль). Запямятовалось, зачем я шел туда, но помню определенно, что страшно надо было. Над головой громоздились мрачные скальные стены, сверху на дорогу с треском обваливались глыбы льда и сыпались водяные брызги, а река в недосягаемой глубине грохотала валунами. Сквозь туман едва просматривался противоположный склон ущелья, такой же крутой и устрашающий. Промозглый холод пробирал до костей: что толку с календарных дат и с середины лета в частности, когда под ногами три тысячи? Выше - только монастырь Гумбум в Гималаях.
Транспортом попутным и не пахло. Я пробирался по заваленной камнями и заросшей мхом дороге, перелезал через нагромождения бурелома и упавшие глыбы, балансировал на осыпях, вбивал подошвы в плотный фирн лавинных конусов, поддергивал рюкзак, материл погоду, а главное - всячески сторонился края, поскольку сильно боюсь, когда нет страховки и в глубине дна не видать.
Дорога, и без того трудная, внезапно преподнесла сюрприз. То бишь, никакой дороги в привычном понимании дальше не было. А дальше вертикально дыбилась страшенная, кое-где нависающая скала без намека на уступы - из ее трещин,как спички из буханки хлеба, торчали потрепанные ветром и дождями, почерневшие от времени бревна. А на бревнах, тоже вкривь и вкось, топорщились обледенелые доски, прибитые рядком в паре метров одна от другой - автомобильная колея. Признаться, такое сооружение я увидел впервые. Применительно к нему термин "подвесная дорога" был бы самым точным. Конструкция эта буквально висела в воздухе, болталась на ветру и выглядела весьма зловеще: лететь с нее уж точно было куда. Однако снег, примятый к доскам автомобильным протектором, и следы рифленых подошв явно свидетельствовали, что люди здесь не только ходят, но и ездят. Перед началом этого участка, как издевательство над водителями, щерился облупленной краской дорожный знак: "Обгон запрещен". Будто и впрямь какому идитоу вздумается тут идти на обгон без выраженных способностей летать по воздуху... Балансируя обеими руками, словно канатоходец, я робко ступил на доску - конструкция заскрипела и загуляла во все стороны, шестисотметровая пропасть под ногами вселила в меня панический ужас, колени предательски задрожали, я чуть не поскользнулся на льду и едва нашел в себе силы вернуться на твердый грунт.
Сбросив рюкзак, я сидел на камне, с тоской глядел на эту чертову эстакаду, курил и размышлял, как быть. Мне отчаянно надо было в Хуфуф - но осуществлению моего желания препятствовали плохая вестибулярка и элементарный страх. Тем временем послышалось урчание мотора и из-за изгиба скалы высунулась морда грузовика, медленно и осторожно ползущего по доскам этого дьявольского сооружения. Я отчетливо видел и слышал, как сооружение раскачивалось под грузом идущего КАМАЗа, как прогибалась и трещала под колесами прогнившая древесина. Вовсе не доставляло радости наблюдать, как огромные сосульки со звоном отламываются от досок и бесшумно, не касаясь скальной стены, валятся в тартарары.
Наконец, грузовик поравнялся со мной и я услышал голос водителя с сильным акцентом, не похожим на характерный для этих мест аварский:
- Салям! Тебе вныз ыли ввэрх?
- Мне в Хуфуф, - отвечаю я. - Сижу вот, храбрости набираюсь - не привык я к вашим дорогам...
Водитель прыснул и чуть не подавился чачей, которую пил из горлышка: - Хъы! Этот дорога, говоришь, страшный? Значит, ты страшный дорога не видель. Тут дорога ровный - а вон там, далше - он ткнул пальцем в сторону перегиба скалы, за которым терялась всякая перспектива, - вон там, в трем километрам за углом, там дорога вверх пошоль круто очень. Аллах акбар! Оттуда спускаюсь - тормоза не дэржат, туда - мотор не тянет. А еще один доска там поломан, надо машина набок ставит и ехат на двум колесам, как матацыкл.
Я знал о мастерстве местных водителей - но о подобном трюкачестве слышать не приходилось.
- А как же вы со встречным транспортом разъезжаетесь?
- Каждий надо двум боковым колесам машина поставит, тогда проехат можна - толка друг друга брюхом не задеть.
- А если зацепитесь?
- Падумаешь. Сколко раз машина из-под меня вниз летал. Прывик уже.
Вероятно, мое молчание и вытаращенные от удивления глаза говорили в тот момент о многом.
Водила глянул на меня снисходительно, как учитель на школьника при объяснении трудного материала. - Каждий шофор у нас имеет катапулта. Во. - И вытащил из-под задницы пояс шахида.
Мое захватывающее общение с горцем прервал автомобильный гудок. Я не заметил, как снизу по крутяку подполз джип с намалеванным на борту гербом Российского эмирата и надписью: Патрульная служба Аллаха. Из окошка высунулся русский мент в синей бронеушанке с голографической кокардой на лбу. Горец не успел спрятать бутылку.
- Каргабалда, - обратился строго он к водителю, даже не посмотрев в мою сторону, - Каргабалда, вспомни, сколько раз я предупреждал тебя о недопустимости пьянства за рулем?
- Не тринадцать, а девятнадцать. Твои последние нарушения засчитываются как двойные. А сколько взяток я тебе начислил за пьяное вождение?
- Нэ помню, началнык.
- То-то. А помнить должен - по четырем последним взяткам, которые ты задолжал, ты мне еще процентов не заплатил. Знай, что со вчерашнего дня размер взяток повышен Высочайшим указом до пятисот фуфлонов. А за злостную недачу или недодачу взяток - забивание камнями или расстрел на месте. При двадцати начисленных взятках - расстрел на месте. Короче: рассчитываться будем, или добровольно на базарную площадь пожалуешь?
Каргабалда испугался не на шутку. Трясущейся рукой он вытащил из бардачка бумажник и извлек из него солидную пачку новеньких фуфлонов, как видно, совсем недавно отпечатанных в уездной типографии.
- Не переживай, алкоголик, будет тебе расписка и все остальное.
Инспектор тщательно пересчитал деньги и спрятал их в офицерскую полевую сумку. Затем вынул оттуда пустой бланк, не спеша заполнил его и передал водителю.
- На, читай.
- Началнык, ты же знаешь, я по-русскому читат не умею.
- Тогда твой приятель пускай прочтет вслух, - кивнул мент в мою сторону.
Ментовский почерк, к счастью, оказался разборчивым и чтение мне труда не доставило. Документ гласил:
"Я, дорожный инспекторъ 1 ранга Главнаго управления по пресечению И. П. Коростелевъ, служебное удостоверение Љ 245115613А, выданное фебруария 17-аго дни 8888-аго года Хиджры решениемъ Президиума Исламскаго Госкомитета по пресеченiю, удостоверяю фактъ получения взятки въ размере 12000 (сумма прописью - двенадцать тысячъ) фуфлоновъ отъ гражданина Батыръелдаева Каргабалды Насралбаевича, начисленной упомянутому лицу за управленiе автомобилемъ въ нетрезвомъ виде. Помимо означеннаго, получена отъ упомянутаго лица сумма 18500 (прописью - восемнадцать тысячъ пятьсотъ) фуфлоновъ въ счетъ погашения долга за прежде начисленныя взятки и за набежавшия проценты къ онымъ, а равно за акцию по лишению упомянутаго лица жизни, долженствующую быть исполненною согласно Уложению о пресеченияхъ по погашении онымъ долговъ".
- Ясно? - спросил мент водилу.
- Ясна, началнык, спасыба, - облегченно выдохнул Каргабалда Насралбаевич и полез за сигаретой. Думается, некоторые существенные детали документа остались ему не ясны.
Инспектор закурил беломорину, порылся под сидением своего джипа, вытащил табельное оружие, убил Каргабалду, посмотрел на меня и спросил:
- А ты, брат, куришь?
- Да, но Беломор для меня крепковат, я к болгарским привык.
- No problemas, - сказал ментуха почему-то по-испански, ловко нагнулся и жестом фокусника извлек из кармана умирающего Каргабалды едва начатую пачку Опала. - Ему уже не надо, чего добру пропадать. Давай покурим.
- Давай.
Туман начало разгонять крепким ветром, открылись заснеженные вершины гор, стало до ужаса холодно и меня тотчас охватила дрожь. Как бы с полувзгляда понимая мое печальное состояние, ментуха, которому все было нипочем под
казенным бушлатом, произнес:
- Давай, мерзляк, посидим у меня в кабинке.
В кабинке джипа действительно было куда теплее. Мы сидели, попыхивая табачком. Каргабалда умер. Мент вытащил рацию и передал кому-то распоряжение отбуксировать КАМАЗ Каргабалды Батыръелдаева обратно в Хуфуф. Несколько крупных птиц пронеслось над нашими головами. Со стороны Хуфуфа снова появился грузовик, на сей раз какая-то странная трехосная иномарка. Доска под колесом треснула, иномарка ухнула в пропасть. В первую секунду падения из кабины веером вылетели три человека, двое сумели уцепиться в падении за опоры эстакады, а третьему не повезло: он отлетел в сторону, описал дугу и усвистел вслед за кувыркающейся в воздухе машиной. (Я вспомнил о поясе шахида, который показывал мне покойный Каргабалда Насралбаевич). После недолгой паузы мент меня спросил:
- Значит, говоришь, в Хуфуф тебе надо? А чего ты забыл в этой дыре?
Я не помню, что именно на этот вопрос ответил. Цель моей тогдашней поездки в Хуфуф давно забылась. Но помню, что ответил на вопрос вполне определенно и исчерпывающе.
- Я бы тебя подвез, - сочувственно сказал инспектор, - только в Хуфуф я еду не прямо, надо в боковое ущелье заехать, а там дороги вообще нет, одни скалы да лед, задержка долгая предвидится. Буксир за КАМАЗом придет только завтра утром. Поезжай лучше в Хух!
- В Хух? Понятия не имею, как туда добираться. И потом - м... - я помычал, с ощущением холодка на спине снова глянув на участок "дороги", откуда минуту назад улетел трехосный грузовик, - дороги в вашем краю страшноватые, боюсь по ним ездить.
- Дело привычки, - буркнул мент, закусывая чачу из трофейной бутылки бубликом. - Когда-то ((он ткнул пальцем в сторону, куда я с тревогой продолжал пялиться)) мне даже этот участок казался страшным. В сравнении с прочими - хоть и однополосный, но автострада. Высший класс по здешним меркам! Правда, и тут происшествия случаются. Видел - только что трехосный Пинцгауэр в реку улетел? А неделю назад тут такое было - не рассказать. Четыре жигуля гонки устроили, кто кого - увлеклись, забыли, что на этом участке полоса не только твоя, а она же еще и встречная. Хрен с ним, что сами попадали, да вот целая колонна лесовозов, двадцать машин и две сотни тонн строевого леса из-за этих идиотов до сих пор под Махачкалой из реки выгребают... А видел бы ты дорожку на перевал Ух - груженый лесовоз там уж точно не проедет. Там и в самом деле страшно... Тут хоть доски, а там по натянутым веревкам, чуть дождь пошел - веревки размокают, болтаются... уже полопались кое-где... Водителям в наших краях трудно. Что поделаешь - Дагестан!
Слегка запутавшись в местных географических названиях: Хуфуф, Хух, Ух, и опасаясь забыть, что мне рекомендовано ехать именно в Хух, я поспешил поинтересоваться предстоящим маршрутом.
- Нет ничего проще. Ежели сегодня кому удастся проехать сверху, не свалившись, я скажу, чтоб тебя подвезли. Бесплатно, разумеется. Приедешь в Хуф. Оттуда две дороги - на Фуф и на Фухух. Если попадется попутка на Фуф, езжай до аула Хухух, а будет на Фухух - сойди у развалин аула Фух. Между мертвым аулом Фух обитаемым Хухух - дорога, от Фуха она идет по валунам ручья Уфух, далее - через перевал Уф, а от Хухуха - мимо развалин мечети Уфуф на перевал Ух. Да, на тот самый! За седловиной Ух три стометровых дюльфера (не забудь - маятник 10 метров влево после первого на косую полку, в конце второго дюльфера - карниз, до перестежки лазанием по нависаловке, отлетишь от перил - Господь не снимет, выход один - обратно на жумарах и снова вниз... ... ...), ... потом осыпь, ледопад, брод через ручей Ухух и далее - аул Хухуф, а за перевалом Уф - Хуфух. В ущелье меж точками Хуфух и Хухуф аул Фухуф, на равном расстоянии от аулов Хуфух и Хухуф. На север от пункта Фухуф идет грунтовка на Фуфуф, на юг - на Фуфух, но оба направления не твои, тебе надо пешком на Уух. Иди в сторону пика Ухуф. Как только минуешь навесную переправу через Уух, потом Ууф, бараньи лбы и пару бергшрундов, увидишь развилку: направо - ишачья тропа на Хух. Запомнил?
- Запомнил, спасибо, действительно все так просто - поблагодарил я заботливого инспектора и попросил еще одну сигарету, потому что в карман набилось много снега и мое собственное курево подмокло.