Аннотация: Магическое существо, демон, попадает волею Бога в закрытый магический мирок. Буду рада отзывам, помощи в редакции и выявлении неточностей ;)
Пролог
Он летел на юг, лишь изредка бросая взгляд вниз, на землю. В начале путешествия он удачно поймал верное течение, и оно, словно ласковая мамка, нежно поддерживало под крылья, помогая преодолеть воздушные ямы. Много часов продолжался этот путь.
Дракон устало прикрыл глаза, продолжая планировать на воздушных потоках, силы оставляли его и вскоре, как бы не хотелось обратного, придется сделать привал. Еще немного, еще чуть-чуть, нужно успеть пересечь линию смертоносных гор. Это были самые красивые горы в Лазурной стране, и, надо сказать, единственные. Они отделяли Страну драконов от Бесконечной пустыни и сдерживали пески. Горы тянулись на огромное расстояние и такой перелет не выдерживали молодые крылья. Нет, драконы были самыми сильными существами в этом мире. Мире волшебства и магии, добра и зла. Мире, где каждую минуту лилась кровь и где никогда не останутся равнодушными к чужой беде. Мире, где друг в трудную минуту всегда встает рядом с твоим плечом.
Однако, никто не знает как случилось, что на всей протяженности гор отсутствовала магия. Драконы, конечно, были властителями этого мира, однако совершить длительный перелет без помощи магии могли не многие. Горячая кровь ящеров бунтовала, и те часто спорили, сможет ли кто-то справиться с перелетом в горы и вернуться, редкие смельчаков отваживались на такой шаг, вопреки воле старших и мудрых молодые юноши улетали покорять коварные горы и пропадали. Лишь некоторые из старейшин могли осилить такой путь и вернуться, Танарус был одним из них. Хотя сейчас он летел не из молодецкой удали, летел в отчаянной надежде найти прекрасный цветок.
Волшебный лотос с Голубого озера. Когда Танарус был сорванцом, бабушка рассказывала старую Легенду Драконов. Где-то далеко, далеко на севере в Проклятых горах находилось Голубое озеро. Раз в столетие на нем распускался прекрасный лотос, тот, чье сердце было полно отваги, мудрости и благородства, а помыслы чисты, может найти цветок и попросить об исполнении одного заветного желания, но, если вдруг случится так, что цветок найдет недостойный или тот, чье сердце замутнено злобой, а помыслы черны, озеро вспенится, а горы сомкнуться. На этом месте бабушка всегда замолкала. Маленький дракончик так и не узнал, что случится с тем, у кого помыслы не будут достаточно чисты для посещения озера.
Сейчас же он летел, и сердце билось только одним желанием, желанием спасти Виолету, молодую драконицу, девушку, прекрасную и нежную. Она единственная, кто жил в сердце старого дракона, единственная за кого готов был отдать жизнь и душу.
Образ Виолеты предстал перед внутренним взором Танаруса. Смеющаяся девчонка, с ямочками на пухленьких щечках, с задорными искорками в красивых, миндалевидной формы фиолетовых глазах. Пепельные волосы, выгоревшие добела под двумя солнцами Лазурной страны, собраны в незатейливый пучок. Витой серебряный браслет, подаренный Танарусом, был единственным, полюбившимся ей украшением с которым она никогда не расставалась.
Теперь же драконица умирала. В потускневших глазах не проблеснуло ни искры сознания, отчего в сердце старого дракона закралась вселенская тоска. Как могло случиться, что именно в год ее совершеннолетия на Лазурную страну напали орды степняков. Уже две сотни лет степняки вырубали Изумрудный лес, понемногу истребляя лесных людей, соседей драконов. Танарус помнил тот день, когда в Зал совета влетел запыхавшийся гонец, упал на пол и прохрипел лишь: "Мы пали, орды идут на Лазурную страну". Обладающие лишь одной телесной формой и не могли, в пример драконам, принять боевую трансформацию. Однако это не мешало им кичиться своим родом. С начала войны со степняками они отказывались от любой дружественной помощи, хотя тогда, два века назад Совет Драконов мог просто выжечь поселение степняков.
Эти низшие формы жизни даже не подозревали о наличии у драконов гуманоидного облика. Находясь вне боевой трансформации, в которой (ящер. размер в 10 раз больше) стандартная мужская особь достигала размеров среднего утеса, от лесных жителей драконов отличала кожа лазурного цвета. Драконы не были кровожадными, доказательством чего служили огромные фруктовые сады, раскинувшиеся по всей стране и плодоносящие каждые четыре полные луны. Нет, это совсем не значило, что огромные ящеры питались фруктами и ягодами, каждое полнолуние они собирались в группы и устраивали кровавые пиршества, охоту, на стада теплокровных парнокопытных в изобилии водившихся на равнинах лазурной страны.
Драконы слишком много времени проводили в библиотеках, в научных трудах и изысканиях, забывая порой о бежавшей за окном жизни. Отчего популяция не увеличивалась, а меж тем низшие формы жизни плодились с невероятной скоростью и лишь собрав всех жителей страны можно было избавиться от нарушителей многовекового спокойствия. Так и постановил совет. Стар и млад, встали плечом к плечу, закрывая свой маленький мирок от орды. Отступать было некуда. Дракон с содроганием вспоминал песчаную косу, на которой несколько десятков драконов сражаясь на смерть отстаивали свое прав на жизнь. Он многое не мог простить себе, и тот миг, когда проглядел исчезновение Виолеты, которой строго наказал стоять за плечом. Девчонка оказалась слишком горяча, молодая кровь бурлила и вот она уже в гуще битвы, тут мгновение словно остановилось, он проталкивается к ней... до Виолеты оставалось лишь протянуть руку, когда чей-то клинок впился ему в бок.
Не многие дожили до рассвета... но из врагов не выжил никто.
Танарус, зажимая раненый бок, второй раз обходил огромное поле боя, уже отчаявшись найти Виолету. Скорее сердцем, чем тонким драконьим слухом он услышал тихий стон, сорвавшийся с родных губ. Он нашел свою девочку, хотя в тот же момент сердце разорвалось, огромные глаза потускнели, мутный блуждающий взгляд не узнал старого дракона, а сухие губы издавали лишь тихие свистящие стоны. Прошло два месяца и, если дракон почти залечил рану на боку, то Виолета до сих пор не пришла в сознание. Жизнь маленькими капельками уходила из ее молодого тела, с каждым днем девушка становилась все бледнее и бледнее, а старый дракон, проводивший дни и ночи у ее ложа мрачнее и мрачнее. Когда Авермус, Главный лекарь хлопнул Танаруса по плечу и, отводя глаза, сказал: "Теперь ей поможет лишь чудо!" дракон выбежал из палаты зло сверкая глазами, в ту ночь многие видели, как кружился над Лазурной страной одинокий дракон. Тогда-то он и решил найти мифический цветок. Дракон опустился на землю и отправился собираться в дорогу...
Меж тем наступила ночь. Ночные звезды, ночной воздух, ночные звуки, и боль. Она вернулась внезапно, дракон вздрогнул, махнул раненым крылом и выпал из воздушного коридора. Сильные порывы ветра бросали его из стороны в сторону. Пару раз, спикировав вниз, он чуть не напоролся на острый горный пик. Танарус высматривал, где можно приземлиться, но, ни то, что площадки, ни клочка не было видно. Лишь лед, сплошной лед искрился в мертвом свете далеких холодных звезд. Дракон летел уже вторые сутки, двое суток он не отдыхал, двое суток тянулась сплошная полоса гор. Двое суток работали уставшие крылья. Двое суток жила надежда, и двое суток лишь надеждой жил дракон. Из последних сил он поднялся вверх, рванул к звездам, пытаясь забыть о боли. И камнем рухнул вниз.
Маленький мальчик бежал, то и дело запутываясь в высокой луговой траве. Солнцестояние в Лунной стране продолжалось не долго, но давало возможность драконам быстро собрать урожай.
- Мама, мама, - кричал он, махая из стороны в сторону огромным букетом луговых цветов. Споткнулся, перевернулся через голову, подхватил букет зубами и в первый раз помчался, рассекая воздух и махая маленькими крылышками.
Мать дракончика собирала фрукты в большую плетеную корзину. Корзина была уже почти полна и драконица аккуратно уложив последние присела рядом, наблюдая за сынишкой.
А вот уже юноша словно стрела несся по тропинке к озеру прижимая к груди охапку цистерний, цветов любви. По обычаю города Семи ветров влюбленные драконы дарили его своим суженым. Цветочки любви были небесно голубого цвета и росли они только в саду Кривого отшельника. Кривым он звался потому, что жил близ Кривого ручья. Дракон не плохо умел пользоваться магией, а только достигшие крепкого практического мастерства могли проникнуть в сад. Многими чудесами славился маг-отшельник, однако влюбленных, потерявших голову юнцов волновали только цветы. Из принесенных цветов девушка плела венок и, если мил был ей молодой дракон одевала ему на голову, а коли не люб, кидала в озеро со словами 'Отпускаю твое сердце'. Молодой Тан спешил, на берегу его ждала юная красавица Семи ветров, Изма, с древнедраконьего - 'пришедшая из моря'. Драконица была так прекрасна, что сотни юношей приезжали к ее отцу сватать девушку, но отец, был не преклонен перед городскими обычаями. И вот долгожданный миг, дракон не дыша следил как ловкие пальцы плели венок, а когда венок был готов...Изма поднялась, смахнула невидимые пылинки с белого, струящегося платья и направилась к кромке воды. Минуту она стояла, словно раздумывая, а легкий ветерок играл с длинными, доходящими до ступней волосами цвета сушеных речных водорослей. Дракон безнадежно уронил голову на колени, обхватив их руками. 'Ни одна сила не остудит моих чувств' - прошептал он и, почувствовал легкое дуновение ветерка и тепло рук, надевавших венок.
Мелькнуло новое видение.
Бесконечное счастье парного полета, брачные игры драконов проходили на огромной высоте. Ее пронзительные глаза цвета летнего дождя. А ветер поет под сильными крылами. Луна светила в ту ночь лишь для них. И лунная дорожка появилась на озере и повела на встречу новым чувствам. И не забываемое удовольствие пикировать вниз, набирая скорость и, закрыв глаза, поднимая тучи брызг войти в ледяную воду. А, выпрыгнув, вновь подниматься на перегонки, на сколько хватит воздуха в легких, на встречу лунным бликам.
Дрожащая ладонь, опускающаяся на круглый живот. Сердце словно замерло на миг, чтобы потом с удвоенной силой начать биться.
Танарус был так счастлив, что до следующей луны с неба по всем городу падали лепестки полевых цветов.
Руки казались неуклюжими, словно крючья, когда Изма мягко улыбаясь, протянула ему малыша. Дракончик высунул розовый язычок и лизнул Тана в нос. Танарус тихо засмеялся, осознавая, что значит познать радость отцовства.
В центре большого зала полукругом стояли Старейшины. Напротив - шеренга молодых драконов, запыленных, многие в порванных одеждах, но умиротворение не сходило с лиц.
- Закончилось первоначальное обучение навыкам. Вы вступаете в новый мир, в самостоятельное путешествие. Много предстоит познать. Не забудьте, чему вас учили в этих стенах. Не потеряйте свой дар в водовороте большого мира. И так. Настало время получить имя, запомните, это ваша гордость. Пронесите ее достойно через века.
Замелькали разноцветные одежды учеников.
- Ин'Танарус! что означало - рожденный от Танаруса.
Вперед вышел малыш, дерзко тряхнув, спадающей на глаза челкой цвета морских водорослей.
- Нарекаю тебя Оригон, 'рожденный для света'.
Его разбудила восхитительная мелодия. Она звала, очаровывала, возбуждала ярчайшие фантазии и не давала спать.
"Проснись, проснись!" - настаивала она. Дракон медленно открыл глаза.
- О, мудрость! Я, кажется, попал в иной, лучший мир, о котором сложены красивейшие из легенд.
На дракона смотрело небо, красное солнце стояло в зените, а фиолетовое в закате. Дракон поднялся на локте, он находился на берегу озера. Вода под лучами двух солнц играла голубыми оттенками, словно неведомый художник смешал разнообразные краски. Голова кружилась, красное солнце слепило глаза, но, присмотревшись, он увидел цветок в глубине озера.
Волшебный лотос, - мелькнуло в голове, - Возможно ли это?
Величественный цветок. Цветок исполнения желаний. На его хрустальных лепестках резвились солнечные зайчики. Маленькие создания, капельки наполненные светом. Солнце садилось, играя фиолетовыми бликами на горных вершинах. Дракон застыл в немом восхищении, смотря на лотос. Лишь последние лучи фиолетового солнца скрылись, солнечные зайчики потускнели и исчезли. Цветок приблизился к берегу, на котором сидел Танарус. Сердцевина его раскрылась, и оттуда вылетело прелестное создание. Оно едва достигало коленки дракона, вздумай тот мериться ростом. Кудрявые волосы отливали синевой, а, взглянув в зеркало души, в глаза маленького очарования, Танарус поразился мудрости наполнявшей их.
- Кто ты? - только и смог прошептать дракон.
- Я Хранитель лотоса. Дух Голубого озера, - прозвенел тоненький голосок, - Что привело тебя ко мне?
Дракон устало прикрыл глаза.
- Я долго живу на свете. Видел и горе, и радость. Рождались и умирали мои дети. А теперь самое дорогое, что у меня осталось, что радует глаз и тешит душу - моя внучка стоит на пути в иной мир.
Дух озера хлопнул в ладоши, и маленькие капельки, наполненные светом, поставили перед драконом блюдо с разнообразными фруктами.
- Угощайся, тебе потребуется много сил, чтобы успеть домой к сроку.
Танарус вспомнил бледное личико драконицы и рывком вскочил на ноги.
- Успокойся. Время здесь течет по своим законам. Не помешает восстановить силы, иначе обратный путь просто убьет тебя.
Танарус опустился на берег. Руки приятно утопали в песке, заботливо нагретом двумя солнцами. В воздухе витал сладкий аромат незнакомых дракону цветов, что наклонили к воде желтые головки, похожие на миниатюрные купола, и чуть покачивали ими из стороны в сторону в такт дыхания ветерка.
Стоило расслабиться, как накатил голод и усталость. Впервые за последние полсотни лет дракону захотелось на охоту. Лететь, ощущая как сильные мощные крылья рассекают воздух. Слышать толчки крови, бегущей по венам, как тело захватывает адреналин, как бьется сердце в предвкушении победы. Лететь за добычей по следу. Выбрать миг и спикировав на нее схватить стальными когтями. Рвать упругое, еще живое тело, разбрызгивая кровь по сторонам. Затем вгрызться в добычу зубами, рычать, глотая теплую, свежую, чуть солоноватую кровь.
Отбросив картины кровавого пиршества, дракон пообещал себе по возвращению тряхнуть стариной и накинулся на фрукты. На вид они были одинаковые, похожие на шарики, размером с кулак. А на вкус...на вкус совершенно разные. Покончив с едой, Танарус обернулся к Духу озера, собираясь задать сотни мучивших его вопросов, как сознание затуманилось, глаза закрылись, и дракон рухнул в песок.
- Вечно вы куда-то спешите, - пробормотал Хранитель, в этот момент он был похож на маленького старичка с детским лицом, - Хотя...может это и хорошо, куда-то спешить, к чему-то стремиться, - продолжил размышлять он, наблюдая как маленькие создания - капельки соорудили над гостем шалаш из листьев.
Танарус проснулся от толчка в плечо.
- Вставай, дракон, твое время истекло, пора возвращаться.
Со скалы, отгораживающий озеро от песков открывался дивный вид. Голубая водная гладь, подернутая мелкой рябью. Лотос, кажущийся с высоты размером с ладонь. Легкий ветерок щекотал щеку дракона. Для своих пяти десятков веков он выглядел вполне не плохо. Красивое волевое лицо, выразительные черные глаза, не имеющие зрачков, взгляд так похожий на взгляд бездны. Мускулистое, несмотря на столетия, проведенные за научными трактатами, тело. И длинные, по плечи пепельные волосы, перевязанные красной бечевой. Длинные волосы отличали жителей города Семи ветров так же как и магические руны в виде дракона, обвивающего левое запястье.
Хранитель протянул Танарусу деревянную шкатулку, где на подушечке сверкали три камня.
- Держи, ты заслужил их, - молвил он улыбаясь.
- Что это? - удивленно спросил дракон, проводя пальцем по камням. Камни засветились изнутри, от них веяло теплой домашней магией.
- Это и есть то, за чем ты пришел сюда. Тайна Волшебного лотоса. Возьми их. Одну капельку отдай драконице, а две другие... - дух озера подлетел к шкатулке, вынул одну из капелек, взял гостя за руку и, приложил ее к руне дракона. Сначала одну, потом вторую. Камешки, словно вросли в кожу и, на миг, Танарусу показалось, что дракон с запястья сверкнул обретенными глазами.
- Вот так-то, - удовлетворенно хмыкнуло юное очарование, - И хитро подмигнуло дракону, - А теперь торопись.
Дракон спрятал драгоценную коробочку за пазуху. Еще раз поблагодарил Хранителя за помощь и бросился со скалы. Полет продолжал уже могучий ящер. Мощные крылья разрезали воздух, Танарус чувствовал каждый мускул, каждую клеточку своего могучего тела. Дракон сделал круг над озером, прощаясь с Хранителем, и взмыв под небеса, устремился прочь.
Дважды скрывалось красное солнце за далеким горизонтом, и дважды за ним следовало фиолетовое, лишь, когда Танаруса в пути настигла вторая луна, дракон почувствовал легкое дуновение родной магии, а затем увидел степь. Спикировав в мягкую сочную траву, он некоторое время неподвижно лежал, слушая ночные шорохи и пропуская через свое тело потоки магии.
Чуть позже в полете он наладил мысленный контакт с Авермусом, Главным лекарем города Семи ветров, драконица так и не пришла в себя, а состояние ее неизбежно ухудшалось. 'Спеши!' - передал тот, иначе не успеешь попрощаться до того, как она уйдет в Страну красного солнца.
Драконы верили, когда дух отделяется от тела, он отправляется в Страну красного солнца, куда ведет каленый мост. От того, как душа пройдет по нему, будет зависеть, сколь скоро она получит новое земное тело. На мосту, говорят древние легенды, встречаются сначала друзья твои и видишь обиды, нанесенные дорогим людям, а дальше недруги идут, прощение выпросить у коих надобно. И лишь когда не останется у той души ни добра и зла, а станет она серой тенью, лишь тогда пройдет каленый мост не сжегши подошв. А еще, говорят, многие души - неприкаянные, застревают на мосту, не в силах отпустить зло али любовь их держит. И стонут, стонут, оттого плачь великий стоит над огненной рекой, через которую кинут каленый мост.
Дракон вбежал в палату, на ходу доставая из-за пазухи шкатулочку.
- Виолета, девочка моя, - бормотал он, доставая капельку.
Девочка за время отсутствия дракона совсем высохла. Некогда лазурная кожа стала совсем бледной и даже прозрачной, под ней виднелись тонкие нити сосудов. Дракон приложил ухо к ее груди и не услышал стука сердца, так тихо и редко оно билось.
- Воды, - закричал он в панике, вскочил и бросился к тумбочке с графином.
Никто не говорил Танарусу, что нужно делать, по велению мгновения он бросил капельку в бокал с водой, и она растворилась в нем.
- Пей же, пей, - шептал он, поднося бокал к губам девушки.
- Ничего не поможет ей, - качая головой, чуть слышно сказал Авермус, - Оставь это. Дай девочке спокойно уйти, - на что получил гневный испепеляющий взгляд.
- Я не могу позволить этому свершиться, пока хоть кроха надежды живет во мне, и пока в ней осталась хотя бы капля жизни.
Дракон провозился с драконицей до наступления ночи. Луна в окошко следила за тем, как последняя волшебная капля из бокала проскользнула меж неподвижных бесцветных губ. Дракон замер и... ничего не произошло ни в это мгновение, ни в следующее. Всю ночь провел Танарус на коленях у постели больной. Не смыкая глаз он молился всем известным в Лазурной стране богам.
Прошла ночь. Наступило утро, принося новые радости и новые несчастья, только дракон застыл на коленях не поднимая головы и что-то тихо шепча. Ни один раз заходили к нему сородичи, прося прерваться на минуту для трапезы, пытаясь утешить и приободрить, но ни один мускул, ни дрогнул на его волевом лице.
Когда солнце покинуло Лазурную страну и вновь на Танаруса смотрела в окошко любопытная луна, дракон отчаялся и пал духом. Он поднялся с колен, растер их, морщась от боли и, когда кровь с новой силой заструилась по венам, вышел из палаты.
Дракон шел, куда глаза глядят, и все думал, думал, что же он забыл, сделал не так или упустил в словах Хранителя, и, не заметил, как оказался на берегу Альринки. Река степенно несла свои воды. Дракон уселся на берег и, задумавшись, глядел в ее мутные воды. Каково же было удивление, когда из водной толщи на него взглянул Хранитель лотоса.
- Дракон, эх, дракон. Ты не слушаешь себя.
- Как?? Как ты тут оказался? - удивленно промолвил Танарус.
- Очнись, в тебе живет часть лотоса...
- Ты обманул меня, - перебивая Духа закричал дракон, - Капля не помогла! Ничего уже не поможет.
...а ты совершенно не слушаешь себя, - спокойно продолжил Хранитель, - Прислушайся, - Танарус почувствовал, на руке шевельнулась руна дракона, блеснув в темноте зелеными глазами.
Танарус поежился.
- Спеши же. Я ведь не всесилен.
Дракон помчался к постели больной, в след ему неслось ворчание Хранителя, - Вечно всему их учи. Ничего сами никогда не могут.
Танарус влетел в комнату, бросился к постели, судорожно ища выход.
- Что же, что же он имел в виду, - пытался привести мысли в порядок дракон, - в тебе живет часть лотоса, - повторил он слова Хранителя, - Конечно! Глаза дракона. Танарус взглянул на запястье, в глазки-камешки рунного дракона, они засветились в темноте и словно бы сам пришел ответ.
- Афелиус ин фернис, - прошептал дракон, удивляясь своим словам. Капельки вспыхнули ярким зеленым светом. Танарус зажмурился на миг, столь сильная была вспышка света во тьме Семи ветров, а потом пришла боль, руна обжигала запястье, словно только что поставленное клеймо.
В свете рун дракон до рези в глазах вглядывался в лицо Виолеты. Ее ресницы дрогнули и Танарус понял - драконица поправится. И отправился в свои покои отдохнуть.
Жилище старого дракона было одним из немногих, выбивающихся из архитектуры Семи ветров. Танарусу прощали это, учитывая, что оно находилось в роще за озером. Он не любил суету и беспокойство. Он давно уже не любил гостей, с тех самых пор как ... дракон так устал, что, рухнув на постель и моментально уснул.
... И тогда опять вернулись они...призраки прошлого...
Изма стояла на коленях. Ее белое платье, сотканное лучшими портными Лазурной страны, порвалось. На красивом волевом лице назревал кровоподтек, запястья сохранили следы от веревок.
Гордая в жизни, она и в опасности оставалась гордой, дерзко смотря на палачей орды, она не склонила головы. Прекрасные глаза драконицы не глядели с укором, в них не было осуждения, лишь понимание и участие, и, где-то в глубине проскальзывало беспокойство и страх. Изма знала, ни кто и ни что не в силах помочь ей. Дракон никогда не забудет этого. Его душа умерла, там, под дубом. Вместе с Измой. Он знал, она всегда боялась идти за реку. Дракон молился. Молился о том, чтобы любимая благополучно пересекла каленый мост.
Где-то в глубине своей странной души Танарус тоже боялся каленого моста. Он мог только догадываться, что будет ждать его на этом рубеже. Кто встретится на пути, чтобы требовать прощение, кто встанет по правую руку, чтобы вести через реку.
Одно солнце зашло над жилищем дракона, затем второе. Вот уже оба светила скрылись за горизонтом и по небосклону начала свой путь луна. Небо усыпали яркие звездочки, 'божественные улыбки' как называла их Изма, и только тогда кошмары отпустили дракона. Его глаза открылись. Сумеречный туман покинул сознание. Порой мы пытаемся спастись в мире иллюзий, порой кажется, что покинуть реальность гораздо проще, однако как ни печально, возвращение порой сулит еще большие разочарования. Так было и с драконом. Реальность больно ударила дракона, больно ударила дракона по ...душе. Как ни хотелось обратного, Изма давно ушла. Ушла безвозвратно. Тысячу раз дракон укорял себя, наглядным примером его метаний служили шрамы на ладонях. Порой, уйдя в себя и заново переживая события он замыкался в себе и переставал воспринимать действительность. 'Если бы я мог быть там, если бы я...', - шептал тогда он, сильные пальцы сжимались в кулаки, раздирая ладони в кровь и теплая, липкая, с запахом полевых цветов, кровь тяжелыми каплями глухо падала на пол, разлетаясь во все стороны брызгами.
Все случилось так неожиданно. Такая нелепая случайность.
Оставить строку или убрать? О.0
В тот вечер они сидели в Парке Настроения, Изма и Оригон, где любили проводить свободные вечера. По ухоженному парку были разбросаны уютные беседки. Посреди парка, под открытым небом, располагалась танцевальная площадка. А над парком, словно в самом воздухе вилась нежная тихая, порой убаюкивающая, порой зовущая на встречу приключениям мелодия. Когда заход красного солнца превращал небо в кровь, к мелодии присоединялся красивый голос. Ни тихий, ни громкий, он пел о любви и разлуке, о страданиях и счастье, о победах и поражениях. Он сливался с музыкой, рисовал картины былого и грядущего будоража воображение. Маленький дракон был необычайно серьезен. Изма, наоборот нервничала. Танарус не мог понять, в чем дело, глядя, как они заговорщицки перемигиваются.
Наконец Оригон вздохнул и произнес.
- Танарус. Отец. В прошлое солнцестояние я был в городе Потерянной луны, я встретил спутницу, - маленький дракон так волновался, что смахнул со стола бокал, - Марга Ин'Илений. Она самая красивая девушка из тех, что я когда-либо видел, - глаза Оригона загорелись лихорадочным блеском. Изма улыбнулась краешком губ, наблюдая за сыном.
- Тан, мы должны поехать в Потерянную луну, просить Иления отпустить Маргу.
Дракон еще не успел возразить, как она продолжила:
- Филена, младшая Риуса уходит в их семью. Мы поедем с ее караваном, а там уже все решим на месте.
- Что ж, Илений достоин объединения.
При этих словах маленький дракон шумно выдохнул и тут же смутился.
- Я одобряю твой выбор, - продолжил Танарус, - Когда отправляется караван?
- В первые сутки солнцестояния, мы должны подготовиться.
Танарус взглянул в кристальные глазки рунного дракона. Никто не запрещал ему думать об этом, никто не запрещал винить себя.
Изма так хотела поехать, Орион так рвался на встречу с красавицей Маргой, как он мог отказать им?! Как он смог отпустить их?! Запрети он тогда поездку, запрети он тогда...ничего бы не случилось...
Филену провожали с площади родственные Риусу семьи. А таких в городе насчитывалось не мало. Семи ветрами управляли семь высокородных семей. Это были семьи старейшин. Танарус входил в это элитное сообщество, сообщество старейшин города. В зависимости от обстоятельств членом совета старейшин мог быть и юноша, достигший совершеннолетия. Девушки же в совет не допускались, издавна этот статус считался мужским. Если по какой-либо причине в семье отсутствовал мужчина, то следующим старейшиной становился спутник главы семьи.
В этом путешествии Танарус не мог присоединиться к жене и сыну. Два главы семейства провожали караван взглядами сожаления. Два дракона стояли плечо к плечу стараясь не показывать своей озабоченности. Как могло так пошутить провидение? Именно в тот день, после первого заката был назначен совет старейшин. Да, да. Именно в тот день ждали гонца из леса. На границе опять было не спокойно.
Наконец скарб был погружен. ВьЮны нервно мотали большими головами. Эти животные единственные были пригодны для таскания повозок. Неприхотливые, не требующие особенной заботы и внимания они легко уживались рядом с ящерами. Большие толстые лапы в миг доставляли из города в город провизию, почту, дамские экипажи. В каждом доме имеющим невесту на выданье хорошим считалось держать от десятка въюнов. Животные были покрыты короткой лоснящейся шерстью. Окрас их варьировался от темного как ночь до фиолетового, в цвет солнца.
Кортеж Филены сопровождали только породистые вьюны. Волос в волос. Пепельного цвета. Внимательные глаза смотрели на провожатых. Мускулистое тело напряжено, большие толстые лапы, готовые тот час сорваться с места. Большую мордочку украшал черный мокрый нос.
Замыкали свадебный караван две повозки Танаруса. Одна везла бесчисленные подарки элите Потерянной луны и сундуки с необходимым каждой женщине гардеробом. Вторая, обитая изнутри тканью, будет служить его семье ложем в пути, и прикрывать от лучей палящих солнц. Изма была очаровательна, впрочем, как и обычно. Сколько ни прошло времени, сколько не выходило красавиц в свет Лазурной страны, краше Измы не нашлось ни одной. Ни у кого не было таких восхитительный волос цвета морских водорослей, спадающих до самых стоп тяжелой волной. Отчего драконица становилась похожей на морскую богиню. Ее глаза, переменчивые как два больших озера, в которых он тонул раз за разом, смотрели с такой любовью, что дракон терялся и не мог ни в чем отказать.
Драконица заметила внимательный взгляд мужа, озорно подмигнула и помахала ладошкой.
Кап...Кап...Тяжелые капли падали на пол. Кап...кап...разбиваясь при ударе на тучи мелких брызг. Под ногами уже расплылась лужица, а дракона все не отпускали видения.
Глава 1.
ВОСПОМИНАНИЯ. Виолетта. Волшебное озеро.
Наконец приготовления закончились. Животные были украшены гирляндами цветов и красивыми атласными лентами. На каждой повозке висели маленькие бубенчики. Мелодичным звоном они оповестят о начале нового пути. Нового этапа жизни.
Вот послышалась негромкая песня, подружки плакали, провожая Филению, отчего мелодия была насыщена легкой грустью. Молодая драконица появилась из собора прижимая к груди небольшую фигурку дракона точь-в-точь совпадающую с руной, отличительным признаком Семи ветров. Ей предстояло придти в новый дом, в новую семью. Оберег поможет не забывать о родных, будет хранить в невзгодах, подскажет кто друг, а кто враг.
Филения медленно спускалась по ступеням. Многочисленные родственницы набежали напутствовать последним советом. Подул теплый ветерок, принеся с юга запах цветущих садов. Тонкая ткань праздничного наряда затрепетала, отчего казалось, что девушка взлетит, такое было у дракона ощущение. Еще минуту он не мог оторвать глаз. Тонкая ткань выгодно подчеркивала фигуру, длинные волосы беспрепятственно спадали по нежным плечам. Голову венчал венок из цистерний, цветов любви, заботливо сплетенный женихом. Она была прекрасна, и дракон вновь украдкой бросил взгляд на Изму. Когда-то давно они очень хотели дочь, однако тем мечтам не суждено было сбыться.
Филению благополучно проводили до экипажа. Госпожа Риус по традиции воткнула дочери в волосы гребень, к которому крепилось тонкое прозрачное покрывало. Как только вьюны рванули с места, ветерок подхватил легкую ткань, полотно красиво заструилось за экипажем, весело зазвенели бубенчики, и вскоре кортеж скрылся в городской пыли.
Танарус с усмешкой взглянул на, казалось, замученного отца невесты.
- Наконец это закончилось! - простонал тот и хлопнул дракона по плечу, - До совета еще целая вечность, давай-ка забежим в парк.
Когда последнее солнце скрылось за горизонтом, а в город бесшумными шагами ступила ночь, старейшины Лазурной страны собрались в магистрате. От каждого города прибыло двое представителей. Семь ветров выдвинул Танаруса и Риуса. Оба были уважаемыми среди старейшин. Танарус представлял силу, Риус мудрость. Надо сказать, что старейшины не просто выбирались из знатных семей, семьи от того и становились знатными, что несли в себе часть определенного дара. Род Авермуса знал тайны лекарства, род Вергана ведал в погоде, род Урса славился своими пророчествами, Ферусы ремесленничали, в их руках все спорилось, а род Грита владел магией леса.
Некоторое время в зале стояла мертвая тишина. Напряжение нарастало. Ждали посла из Изумрудного леса.
Вскоре дверь отворилась, вошел молодой гонец. Обведя дерзким взглядом зал он произнес:
- Мои приветствия Совету!
Неспешно поднялся старший из присутствующих, глава города Вечных дождей. Танарус не знал точно, сколько он прожил, однако длинная седая борода наводила на кое-какие мысли, не многие из присутствующих знали, что сучковатая палка, которую старик не выпускал из рук, не являлась тростью, а была самым, что ни на есть настоящим посохом. Наделенным такой силой, что дракона каждый раз бросало в дрожь. Способный чувствовать силу, он и сейчас ощущал, как подрагивает невидимая аура силы. Когда такая волна накрывала его, все тело, до кончиков пальцев начинало подрагивать. Бассейн силы, находящийся внутри дракона, казалось, вскипал. Приходило ощущение всемогущества, ощущение, что встань он сейчас и топни ногой, как мраморный пол треснет. Мышцы наливались сталью, грудь рвалась от боевого духа. Рожденный для боя, он очень сильно чувствовал силу. Истинную силу.
- Мы заждались тебя, юноша! Отчего не прибыл к сроку?
Лесной человек мотнул головой. Танарус по покрою костюма определил его к правящей семье Изумрудного леса. Только представители этой семьи носили длинные черные плащи и черную кожаную маску, а гладко выбритые виски свидетельствовали о достижении первого боевого уровня. 'Ох, неспроста прибыл избалованный эльфийский отрок' - подумалось дракону.
- Какие известия ты принес нам? Что делается на границе? Большая ли численность отрядов и часты ли набеги? - посыпались со всех сторон вопросы.
Посланник манерно скривился, и выдавливая каждое слово произнес:
- Мы не нуждаемся в помощи! Противник столь невежественен, эльфам не нужна помощь в этой борьбе, как лисе не нужна помощь в охоте на мышей.
- Твои речи дерзки, а сознание затуманено высокомерием.
- Наши войны сильны, наш глаз зорок, а стрела метка. Не извольте сомневаться!
Эльф ушел так и не раскрыв ситуацию на границе. Дракон знал, за Изумрудным лесом начиналась степь и ни конца, ни края не было у нее. В степи обитали племена, враждующее со всеми. Они называли себя степняками. Кровожадные, не брезговавшие каннибализмом, промышлявшие разбоями и скотоводством, они были столь невежественны, что одевались в шкуры, язык их был беден, а домами служили шкуры животных, натянутые на толстые ветки деревьев. Пару тройку веков назад драконы заинтересованно следили за развитием дикарей, затем наступил застой, и постепенно интерес пропал.
Всю ночь. До восхода первого солнца совещались драконы, осторожные от природы, они не желали оставаться в неведение относительно происходящего. Наконец решено было отправить разведчика. Действуя по обстоятельствам тот должен был разузнать обстановку.
Как бы того не хотелось Танарусу, однако выбор пал на него.
- Три дня на сборы, Тан.
К концу третьего дня, как только луна неспешно выплыла на небосвод, освещая Лазурную страну, дракон был готов отправиться в путь. Танарус стоял на верхней площадке жилища, смотря на озеро. Миллионы, а может миллиарды звездочек посылали ему свои улыбки. Так начиналось путешествие, обещающее море приключений и опасностей. Последний раз проверил все ли собрано, хорошо ли сидит кожаный пояс, на месте ли верные клинки, надежно ли закреплена сумка.
Меж тем с севера налетел холодный ветер.
'Пора', - прошептал он, стянул потуже ленту, перехватывающую волосы, вздохнул тихонько и рванул в вышину. Поднявшись над верхушками деревьев, он ощутил всю прелесть свободного полета.
Свобода... свобода подразумевала собой в первую очередь свободу выбора. Уже не один век дракон стремился к ней, и чем ближе походил, тем дальше она отодвигалась. Лишь только ему казалось, что, наконец, можно свободно расправить крылья, как тут же находились все новые и новые оковы. Вот и сейчас свобода была только кажущейся.
Тело переполняла жажда полета, ветер свистел в могучих крыльях, а из ноздрей струился дым. Благодаря врожденному чувству навигации дракон скорее интуитивно, чем сознательно выбрал путь. Когда жажда неистового полета прошла Танарус расслабился доверив себя ветру. Начиная растворяться в магии он пропускал через себя потоки силы, постепенно крылья расправились и замерли, скорость нарастала. Всю ночь летел дракон, а когда из-за облаков лениво, сонно и оттого медленно выглянуло солнышко, щекоча красными лучиками морду дракона, на горизонте показались башни города Потерянной луны.
Танарус выбрал небольшую полянку близ тракта, по которому к полудню должен был прибыть караван Филении. Спустившись, дракон обнаружил небольшой ключ, спрятавшийся в тени деревьев. Вода была удивительно холодной, такой, что сводило зубы, и совершенно безвкусной, отчего ее хотелось пить не останавливаясь.
Утренний туман медленно рассеивался, под напором солнечных лучей. Пара клочков еще затаилась по краям поляны, но и они вскоре исчезли. Танарус выбрал ложбинку в тени раскидистого дерева, снял плащ, устроив из него лежак, и разжег костер из валежника, которым полны были здешние леса. Огонек весело затрещал, поглощая сучья. Говорят, что на огонь можно смотреть и смотреть, не отрываясь, всегда разный и всегда одинаковый, он завораживает и притягивает взгляд. Ожидание затягивалось, и дракон подкинул несколько толстых веток. Костерок разгорался, и вот пламя поднялось высоко над ветками. Постепенно оно начало принимать очертания маленького, с ладонь дракона существа. Прожорливый божок слизывал кору с сучков и мелких веточек. Неторопливо, он высушивал остатки жизни из дерева. Танарус развалился на импровизированном лежаке, наблюдая за пиршеством. Наконец пламя приутихло, буйство красок притухло, и выросший в размерах огненный божок, развалившись на тлеющих углях, с интересом уставился на дракона.
- Никак ты меня видишь? - ворчливо поинтересовался он.
Дракон даже бровью не повел. Существо шевельнуло лапкой, скорчило рожицу, повернулось то так, то этак. Устав кривляться огненный божок недовольно топнул лапкой по угольку, тот развалился и существо кубарем полетело в золу. Дракон не сдержался, и губы предательски растянулись в улыбку.
- От ведь, - потирая бок, проворчал божок, - Давно не захаживали способные видеть силу. Мы-то стараемся подальше держаться от домов. Заклинания ваши до добра не доводят, силу нашу тянут, а коли, кого в путешествии встретишь, так охранные амулеты не дадут приблизиться. А разве зла мы хотим али беду какую несем? - этот, как впрочем, и последующие вопросы, словно лавиной свалившиеся на дракона были риторическими. Танарус подобных вопросов не любил и потому молчал.
Солнце грело сильнее, костерок медленно догорал, божок, уменьшившийся до размеров пальца, ходил взад вперед по догорающему бревну и жаловался на нелегкую жизнь элементалей. Дракон слушал вполуха, иногда согласно кивая головой. Время шло, караван приближался. Собрав вещи, Танарус подкинул в кострище пару поленьев.
- Здрав будь, батюшко, а мне в дорогу пора.
Божок оторвался от свежей пищи и промолвил:
- Дракон, возьми-ка подарочек. Коли станет совет нужен али помощь какая, а то просто скучно станет - запали костерок, да перстенек в него кинь, а там и я тут как тут.
Из костерка к ногам дракона выкатился перстень. Красный камень, переливался яркими цветами, будто внутри, за прозрачной тонкой пленкой горел малюсенький огонек. Он не обжигал, а грел ладонь мягким теплом.
Поблагодарив элементаля дракон подхватил сумку, накинул плащ и отправился встречать караван на тракт.
Время близилось к полудню, когда Танарус вышел к дороге, а из далека уже слышался звон бубенцов. Лишь когда основная часть каравана пролетела, поднимая клубы пыли, он показался с обочины. Вьюны чуть притормозили, увидев хозяина, и тот успел запрыгнуть в повозку.
Две пары глаз удивленно смотрели на Танаруса.
- Тихо, ничего не говорите. Нет времени на объяснения. Я должен срочно исчезнуть на некоторое время. Это не опасно, но требует большой секретности.
Дракон сжимал ладони жены, продолжая шептать.
- Не знаю, когда вернусь, надеюсь ненадолго. Все будет хорошо, милая.
Изма только кивала головой. Маленький дракон молчал, только глаза смотрели укоризненно и с большим сожалением.
Еще одна короткая встреча. Все будет хорошо, - вновь шепнул он, ласково улыбаясь. Обнял жену и сына, толкнул дверь экипажа и был таков.
Теперь дракона ничего не держало. Кувырком скатившись с дороги он добежал до ближайшей опушки, посильнее оттолкнулся ногами от земли, рывок и ... могучие крылья ударили по воздуху. Взмах, еще взмах. И вот уже поднебесье.
Это чувство полета по небесному пути... надо пережить, чтобы понять. Словно стрела врезаться в толщу воздуха, задыхаться им на головокружительной скорости, когда грудь разрывает это восхитительное чувство, переполняя все тело, каждую мышцу, каждую клеточку. Заставляя их работать, заставляя жить. Внизу мелькали луга, сады. С высоты поднебесной все казалось крошечным и не значительным. Вперед! Вперед! Свистел вокруг воздух. Дракон жаждал скорости, выжимая все, что только можно из окружающей его магии, все силы из огромных крыльев. В поднебесной так было всегда. Чувства полета усиливались, заставляя драконов совершать безумства. Нырять в воздушные коридоры, развивать сверхскорости, нежиться ветром и лететь, пока крылья не сведет судорога. Это неземная, в прямом смысле - не земная эйфория. Поднебесной называли верхний воздушный коридор. Магия в нем имела странный привкус и толкала на безумства.
СТОЙБИЩЕ. Альри находит Милину
А посередь степи, было разбито стойбище широкое, а посередь стойбища стоял огромный шатер. Стойбище представляло собой довольно интересное зрелище. В центре стоял главный, который занимал Вождь и ее многочисленное семейство. Первым кругом разбиты шатры поменьше, в которых селились шаманы да войны славные. Первый круг высшую знатность отображал, давал привилегии при дележе добычи, получал самое лучшее оружие и вхож был в вождю. Второй круг занимали семьи попроще. Лекари, войны, ранга высокого не имевшие, знать порабощенных племен, повара да охотницы, к ложу вождя допущенные, - низшая знать. Третьим, кругом шли ремесленники, войны без рангов, охотники, пастухи. А четвертым кругом сколоченные на скоро загоны для скота, в которых жили рабы.
И было у вождя три сына. Старший, Гарк, будущий вождь, правая рука отца. Средний, Горм, - воевода. Младший, Грем, лучший охотник стойбища. У каждого сына было по три наложницы, у старшего пять, а у Вождя счету не было им. Приглянувшаяся девица, из какого бы круга не была она, быстро занимала почетное место среди наложниц. Дочерьми в стойбище не дорожили. Детьми, росли они сами по себе, а по взрослению либо в наложницы кому попадали, либо так и жили в племени рожая детей. В отличие от драконов, имеющих только одного спутника, племя жило полигамией. Потому, знатные семьи дочек из шатра выпускали редко. Чтобы красоту не портить, ибо воин мог любую понравившуюся девку завалить под кусток.
В степи почти не было деревьев, а дикари любили устраивать пышные празднества, разжигать высокие костры, вокруг коих заводились пляски и ритуальные танцы. Да и пища была гораздо вкуснее приготовленная на огне, нет, в ход всегда удачно шел навоз, от скота, но жечь его в праздничных кострах - гневить богов. Потому каждое второе полнолуние отряд охотников отправлялся к Изумрудному лесу. Впереди охотники гнали рабов, которые под градом эльфийских стрел валили крайнее дерево. Затем на него накидывалась петля и оставшиеся рабы волоком тащили его к месту стойбища.
Не многие заслужили уважение среди соплеменников. Три охотницы, что в глаз мыши могли со ста шагов попасть. Шаманка, девка пришлая. Неизвестного роду племени. Ни стати в ней не было, ни виду. Росточка маленького, худая, как жердина, коими стоянку огораживали. Волосы черные как смоль. Один вождь не боялся шаманку, а силы ей были подвластны могучие. Мор отводила, погоду кликала, а могла и беду, али немощь навести за взгляд неосторожный, за слово лишнее. Сторонилась она соплеменников. Да и те ее не жаловали. И звали девку странно, мелодично и красиво Альринка. И никто не знал, откуда она появилась в стойбище. Просто была. Быть может деды дедов и помнили, как вместе с рабами из одного набега привели растрепанную девчонку с горящими глазами. Все стойбище удивлялось черным, словно бездна, глазам. Дикари не могли выдержать взгляд ее магнетических глаз. Потому, наверное, она не осталась жить вместе с рабами. Никто теперь не знал этого, а те, кто знал, давно перестали топтать эту землю. Время шло. Не раз уже сменился вождь племени, а Альринка все так же сидела по правую руку от трона, все так же молчала. Иногда, она подолгу не выходила из своего шатра, но никто не осмеливался потревожить ее.
Все было просто. Как только луна всходила на небо, освещая степь бледным светом, девушка выбиралась из стойбища, убегала как можно дальше и летела, летела... Иногда, выбившись из сил она опускалась на землю и долго лежала, слушая ночные звуки, слушая, как растет трава, как крот роет отнорки, как, словно слоны, носились по степи кролики. Тогда казалось, что степь бесконечна и никогда, никогда она не отыщет родные горы. Прошел уже не один век, а она все надеялась найти свое племя. Из рода Черных драконов, она была необычайно сильна, вынослива, но вот беда, становясь черным ящером, так и не научилась использовать магию в полете. За время жизни в степи Альри натренировала крылья и могла преодолевать большие расстояния. Много раз драконица кружила над Изумрудным лесом, а когда отважилась снизиться и поговорить с эльфами, получила стрелу в бок. Она и сама до сих пор удивлялась, как в тот день смогла добраться до стойбища. Альри любила их, не смотря на серость, невежество, отсталость в развитии, любила... как домашнее животное. Ты злишься на разбитую вазу, а потом прощаешь, когда оно виновато машет хвостом. Как ни раскинь, стойбище было ее домом и единственным убежищем в этот жестоком мире.
Лишь село солнце, окрасив небосвод последними затухающими брызгами как из шатра, тихонько откинув полог, скользнула фигура, минуту и она уже пропала в сумраке.
Альри так давно была одинока, что говорила со звездами. Уходила в степь, взмывала в небо направляясь к такому же одинокому как и она кургану, садилась на горячие камни, подперев ладонями подбородок и говорила с далекими звездами о небе, о свободе, о полете души. Но сегодня она спешила не туда, девушка направлялась к Изумрудному лесу. Нужно было набрать трав, а они, к сожалению, росли только на опушке у Изумрудного леса. Не один десяток лет она плела заклинание сумрака, позволяющего проникнуть в лес, не тревожа охранные заклинания. Словно тень от дерева к дереву скользила Альри к заветной опушке. Сумрачная паутинка забирала так много сил, что использовать ее можно было лишь раз до полной луны. Ступив на залитую лунным светом поляну, она осторожно опустилась на колени и начала наполнять корзинку головками трав, светившимися на темно-зеленом ковре маленькими огонечками. Корзинка была уже полна, когда шаманка оказалась на середине поляны. Глаза ее расширились от удивления. На траве, в запекшийся крови лежал белый, с черными поперечными полосами на спине и брюхе, зверь. Драконица отродясь не видала таких. Тело вытянутое, мускулистое, хвост длинный, равномерно опушенный. Голова округлая, уши и баки короткие, толстые лапы с втяжными когтями, казались огромными. Глаза зверя были закрыты, а запекшаяся рана на боку была ужасна. Казалось, зверь не дышал.
Демоница бежала по лесу. Все вокруг кружилось в бешенном танце, ветки били по лицу, оставляя красные полосы и царапины. Шаг, еще шаг, гулкой болью они отдавались по всему телу. В висках стучало, порой ей казалось, что тяжелое дыхание слышит весь лес, последние силы были истрачены на той поляне в бою с инквизицией, последние заклинания произнесены в бесплодной попытке разорвать грани реальности и сбежать. Рана на боку кровоточила, ладонь, зажимавшая порез, намокла от крови. Силы оставляли демона, а погоня неумолимо приближалась. Демоница знала, кто стоял за этим. В эту минуту дочь огня не испытывала ненависти. Нет, не ненависть, а лишь сожаление. Вереница событий ярким калейдоскопом пронеслась перед глазами.
Написать про историю инквизиции ?!
Девушка сбилась на шаг. Силы покидали ее тело. Споткнулась, упала. Несколько минут фигура не двигалась, затем в бессильной ярости длинные точеные ноготки вонзились в землю, словно пытаясь остаться, зацепиться чувствуя приближение границы, чувствуя, как заканчивается вселенная демона. Кому-то она казалась крочешной, кому-то огромной, кому-то казалось, что ее не было, но для демоники вселенная была Вселенной, с яркими точками планет, с красивыми горящими звездами, манящими к себе, так много осталось не познаным, так много не сделаным. Это уже не имело значения...Сейчас...Милина слышала голос, он звал ее. Становилось тепло и сердце словно отпустил, сжимавший последнее время стальной обруч. Ресницы дрогнули, с губ сорвался последний вздох, фигура застыла, казалось, демон ушел в вечный из миров, За Пределы, но тут...губы раскрылись и прошептали еле слышно: "Простите, если сможете".
...Кап-кап. Капала яркая кровь на землю. Демоница уже стояла у трона своего Бога. Готовясь держать ответ за все совершенное. Она и не подозревала об алых оттенках, окрасивших изумрудный ковер леса.
... А секунды спустя во многих вселенных...незаметно, тихо, никому не мешая погасла маленькая звездочка...
... Это было странное ощущение, словно и не происходило ничего, словно не ее душа стремилась через темноту на этот манящий огонек. Демоница стояла в огромном зале, стены его уходили в высоту так, что казалось потолка не было вовсе. На середине зала возвышался трон. Кровь предков говорила - это трон Бога. Повинуясь древнему инстинкту демон опустился на колени. Она не смела поднять на Него глаза.
- Что случилось, дочь моя? - спросил строгий, но в тоже время мягкий голос, не женский, не мужской, не старика, не юноши, словно все голоса мира слились в нем.
- Я покинула средний мир, о Великий, и явилась пред твои очи, чтобы здесь служить тебе, - прошептала демоница, склоняя голову все ниже. Странное дело, отчего-то она продолжала чувствовать свое тело, хотя слышала, что в Верхнем мире остается только сознание.
- Ты Демон! Как могла забыть ты об этом? - сурово спросил голос, - Как могла уподобиться смертным? Имеющим телесную оболочку, в которой и заключены их души! На что даровано тебе было бессмертие, что ты пришла ко мне?
Из глаз демоницы покатились слезы, странно, как и все в верхнем мире, но слезы были холодные и обжигали щеки.
- Я запуталась, о, Великий! Сбилась с Истинного пути, - охрипшим от слез голосом ответила демоника, - Я боролась, но не смогла победить!
- ЧТО? - голос Бога, повелителя всех демонов среднемирья прогремел так, что Милина на мгновения потеряла способность слышать и в паническом ужасе зажала ладонями уши, - Как могла ты, лучшая из лучших поддаться земным страстям? Как могла усомниться в Истинности Пути? Ты будешь наказана! Я лишаю тебя права менять облик. Отныне и до конца века ты будешь животным и тело твое да будет твоей же тюрьмой. Ибо нет прощения непокорным.
Демоница услышав приговор, упала к Его ногам, - Великий, позволь мне остаться!
- Да не подвергнутся сомнению более слова мои и деяния, - услышав в голосе Бога сталь демон понял - пощады не будет, - Быть тебе зверем лесным, лишь в полночь, когда нечисть из нижних миров приходит в среднемирье, сможешь ты принять облик родной земному и лишь до первого луча солнца. Отныне и до скончания века.
Не успели те слова отзвучать у демоницы в голове, как горло ее сдавил железный обруч, а разум окутал непроглядный мрак, ее поглотила пустота.
Пришла в себя Милина чьих-то прикосновений. Руки были ласковые, а шепот успокаивающий. Дернувшись, она не сразу осознала...себя в теле животного. Нет, это не было необычным, владея Силой она могла обернуться любым живым существом. Но не в этот раз, тело держало крепко, как клетка. И услужливая память оживила последние образы. Боже мой, - подумалось ей, а из груди вырвался хриплый стон.
- Тихо, тихо, маленький, - шептала Альри гладя большую белую голову. Нос зверя был горячий, а из груди вырывались хрипы.
- Что же делать, - лихорадочно думала она. Рана начинала воспаляться, зверю нужна была помощь, вытащить на руках Альри его не могла. Белый зверь был огромный. Драконица чуть напряглась, заклинание сумрачной паутины спало, трава под ногами стала острее лезвий, кусты так и хотели ветками вцепиться в волосы. Еще мгновение и на поляне соберутся все ночные патрули. Стараясь не повредить животное, осторожно сомкнула драконица мощные когти и взлетела. То ли провидение помогло им, то ли в сумрак, драконица не знала, а только ни одна стрела не царапнула чешуйчатую кожу черного дракона. Просто Бог, повелитель всех демонов среднемирья, укрыл строптивую дочь от зоркого эльфийского глаза.
Альри не могла лететь к стойбищу, ох, как бы сейчас пригодилась ее сундучок с разнообразными мазями и травками. Драконица не долго раздумывая направилась к кургану. Эта груда камней представляла интересное зрелище. Огромные валуны, лежащие друг на друге, пирамидообразно, а верх венчала небольшая плита. Кто поставил здесь курган и зачем Альри было неведомо. В высоту сооружение достигало ни много ни мало, а взрослого дерева. Вот сюда то и принесла дракона белого зверя. Камни щедро отдавали накопленное за день тепло и пока за раненого не приходилось беспокоиться, устроив беднягу поудобнее драконица взмыла в вышину.
- Та-а-ак, баночка с порошком, синий мох, три капли слез колокольчика, ткань на перевязку, - бормотала она, собирая походную сумку. К слову сказать, ткали в стойбище только пара женщин, любимые наложницы вождя, которым не дозволялось выходить из шатра и марать руки чем бы то ни было, Альри же ткала и мастерила наряды только для себя, найдя это занятие хорошим долгими вечерами. Собрав все в походную сумку и перекинув ее через плечо, девушка незаметно выскользнула из стойбища, пара взмахов крыла и она уже сидела на небольшой плите, обрабатывая рану друга. Не один вечер провела драконица над еле дышащим телом зверя, пока рана не покрылась толстой корочкой, взгляд его не стал осмысленным.
На драконицу смотрели голубые, как озера глаза. Без страха и дерзости, без благодарности и ненависти, без снисхождения и презрения, ни чем не был замутнен этот взгляд. Альри на пару, тройку, она даже не знала на сколько точно, мгновений погрузилась в эти бесконечные озера, потом она поняла, что именно в тот момент, под гипнозом иссиня-голубых глаз, родилось имя для зверя. 'Мила', - пробормотала она. Только потом, много позже, драконица поняла, что неспроста нарекла так тигрицу. Да, да, определенно этот зверь был тигрицей, она вспомнила это. 'Наверное кровь предков подсказала', - подумалось тогда.
И день потек за днем, а ночь за ночью, погода радовала своим постоянством, тигрица крепла, но дракона пока не решалась забрать свою спутницу в стойбище, она была еще слаба, чтобы в случае опасности дать отпор. Альри радовалась каждой минуте, проведенной в обществе Милы. Зверь реагировала на каждое слово, словно понимала драконицу и та не могла не нарадоваться, что получила преданного друга. Они носились в сочной высокой траве, на перегонки бегали до небольшого озерца, расположенного близ кургана. Тигрица молча бросалась с обрыва в холодную воду, долго плавала, а когда вылезала, громко отфыркивалась, разбрасывая вокруг тучи блестящих на солнце брызг. Потом они сидели у костра до вечера, Альри жарила добытую тигрой рыбу. Но лишь стоило первой звездочке появиться на небе, как Мила начинала нервничать, драконица приписывала это последствиям ужасной раны.
Приближалось полнолуние, нужно было заняться сбором трав.
- Изумрудный лес подождет, сил на заклинание совсем нет, - рассуждала девушка, - Соберем полевых трав, набирающих свою силу к полнолунию.
Драконица летела к кургану, нет, она просто мчалась к нему, такой прилив сил давала луна. На привычном месте однако не было Милы, а вместо нее на плите сидел... Альри сделала круг над курганом, зовя своего полосатого зверя, но лишь тишина была ей ответом...драконица рассвирепела и устрашающе заревела, выпустив в небо огненную струю, окрашивая его в яркие тона.
Демоница была совершенно без сил, по лунной дороге, она блуждала по мирам и пространствам. Иногда казалось, что она все еще у ног своего бога, иногда, что попала в нечто, в вакуум, а иногда, что ее душа, отделившись от тела, просто потерялась в бесконечности звездных миров. Тогда из ниоткуда появился голос. Мягкий и нежный, он напевал грустную песню, которая звала, звала открыть неведомые миры и пространства, вела и направляла, не давая сбиться с пути. Милина покорилась голосу, были там и другие голоса, они зазывали, угрожали и запугивали, но она не боялась, несясь навстречу той своей песне, спасительному забытью пришел конец, сознание возвращалось. Не сразу она осмыслила, где находится, и ни один день присматривалась к драконице, но уйти она не могла. Пыталась. Пыталась спуститься с кургана, но тайной тропы с площадки не нашла. Новым телом, каждое движение которого пронзало болью ее мозг, еще так тяжело было управлять, а ночь еще не давала столько сил, чтобы принять земной облик.
День шел за днем, и наконец, тигрица распахнула глаза и впустила в свой мир драконицу. Все, скопившиеся силы она бросила на установку телепатической связи, но... к сожалению сил было слишком мало, а природная защита драконов слишком сильна. Глаза заболели и обиженная тигра накрыла нос лапой от досады, когда девушка чуть шевеля губами, прошептала, - 'Мила'. Это было первой победой демона.
Лежа ночью на теплой плите и смотря на далекие звезды, она верила, что не зря, не зря суровый бог всех демонов пересек ее судьбу с этим нежным и добрым существом. Новый мир поражал ее, нет, она конечно много видела, с этим было глупо спорить, но... в этом мире не было облаков! Пушистых белогривых лошадок. Милина никогда особенно не любила летать. Если того требовало дело она, конечно, могла обернуться и птицей, но лучше уж лаской. Во всех трех ее параллельных мирах облака были. В среднемирье облака были белые и пушистые, большие и махонькие, неторопливо плывущие по небесной автостраде. В верхнем мире облака были слегка посеребренные, почти невесомые, как паутина. В нижнемирье, над огненными полями хаоса облака были низкие, малиново-огненные, цвета заходящего солнца. Они не важно плыли по небу, они неслись на перегонки. Завораживающее зрелище. Но Милина была родом из нижнего мира. Нижнего мира трех параллельных миров. Это был ее дом, Родина, если угодно, а Родину нельзя не любить. Можно не любить правителей, уровень жизни, соседей, толпы грешников, гремящих цепями у импровизированных ворот в среднемирье, но Дух Мира не любить нельзя. И она любила этот дух.
Постепенно, с каждым шагом, с каждым вдохом к Милине возвращались силы и возможность владеть собой. Новый прыжок оказывался дальше, новый забег дольше, и, уже каждая охота венчалась успехом, пока она не поняла, что настало время. Еле дождавшись полуночи, она ушла в медитацию и постепенно, с огромными усилиями, на которые мог быть способен только демон, шаг за шагом, буквально выгрызла себе дорогу в неосязаемых путях. Она только попыталась обернуться вновь, ощутить прелесть двух ног, как в глазах потемнело, ошейник-удавка, красивая металлическая безделушка, навешенная Богом, ошейник-насмешка. Он так сдавил горло, что она в первое мгновение чуть не задохнулась. Если бы оборот завершился, то на плите лежало бы уже бездыханное тело огневолосой красавицы. Как ни странно, но тигра удавку совсем не чувствовала...
- Вот, черт, - подумала она, и где-то на горизонте замаячило отчаяние. Не один вечер прошел в бесплодных попытках снять коварное украшение. Капкан не поддавался. Однако упорные старания не прошли даром. Шаг за шагом все дальше продвигалась Милина в своем страстном желании, пока наконец, на тонких путях, старательно обследуя то, что в среднемирье звалось аурой, не обнаружила тоненький лучик-канал, уходящий неизвестно куда.
- Была не была, - подумала она. Расслабившись и выйдя на тонкие пути осторожно приблизилась к таинственному каналу. Протянув одно из своих щупалец, она попробовала отсечь его. Безрезультатно. Тело словно пронзила молния. Сцепив зубы Милина попыталась нейтрализовать канал. Боль волнами пронизывала ее тело. Пол заливал глаза, но сдаваться было нельзя и когда уже последние капли силы покидали ее тело и не было возможности поддерживать свой дух на тонких путях, именно тогда, а не минутой раньше, последним волевым усилием, граничащим с паникой, она, наконец, отсекла канал.
Только по звездам Милина смогла бы определить сколько пролежала в полусознании, но облегчение, испытанное той ночью, она не забудет никогда.
Тяжеловато было вставать на ноги после заточения.
Так...поразительно, вместе с родным обличьем возвращалась и магия.
- Ну, теперь пора и делом заняться, - подумала тигрица, глядя на подругу, сообщавшую о сборе трав в полнолуние.
В ту ночь, едва она полноправно вступила в свои права, Мила стояла на плите, ожидая драконицу, она была хороша без преувеличений. Огненные кудри рассыпались по плечам и спине, чуть светясь в темноте от переполняющей воздух магии, голубые глаза горели лихорадочным блеском. Белая блузка выгодно подчеркивала медную кожу, кожаный плащ сброшен к ногам, затянутым в высокие черные ботфорты. Ничего лишнего, лишь строгая идиллия. Если Вам доводилось слышать, что демоны тяготеют к роскошным нарядам и массивным украшениям, не верьте, Милине еще не доводилось встречать подобных. Из украшений на ней были лишь тонкий браслет в виде сплетенных змей, и амулет на шее, маленькая капелька, с заключенным в ней огоньком. Как и любой порядочный демон, ммм... уважающий себя, конечно, при ней всегда находился не большой арсенал. Два стальных клинка притаились за отворотами ботфорт, а сколько всего пряталось в бесконечных карманах плаща...
Мда...но с разъяренным драконом справиться ей было врятли по силам, да и не было на это нужды, потому демоница топнула ножкой по плите, бросая взгляд на озарившееся небо и летевшую на нее махину, и...исчезла.
Однако наши миры построены так, что если в одном конце что-то исчезло, оно обязательно должно где-то появиться. Так случилось и с Милиной, она появилась недалеко от кургана и озорно помахала растерянной драконе.
Альри рванулась к обидчику разрезая толщу воздуха, словно острым ножом, в ее глазах уже заплясали красные огоньки, но острые когти только царапнули каменный выступ, фигура померкла и исчезла. Острое драконье зрение выловило движение за выступом кургана, дракона спикировала туда, но и там оказалось пусто. Наступающее раздражение вкупе с яростью плохой советчик, потому рассерженный дракон метался туда, обратно, по нескольку раз облетая курган, играя в навязанную игру 'салки' с призраком, как охарактеризовала для себя неизвестную фигуру. Наконец она выдохлась и тяжело опустилась на плиту, хотя интуиция подсказывала о наибольшей уязвимости и подсознательно она ждала нападения. Ладонь крепко сжимала холодную рукоять клинка. Подруга луна блеснула в сверкающем лезвии, холодная и отстраненная от мирских сует. Воздух справа от драконы задрожал и она вся сжалась, в предвкушении. Несколько противоречивых чувств раздирали ее. Любопытство, настороженность, червячок самосохранения нашептывал о возможности бегства, тревога за полосатого зверя. Не успела она подумать обо всем этом, как в паре шагов сгустилась тень, принимая очертания фигуры. Еще мгновение, и фигура стала более материальной. Дракона со смесью удивления и изумления смотрела на эту странную магию. Ветерок играл с медными кудрями, чуть светившимися в темноте. Память предков говорила ей о естественности этой магии, магии тела, магии врожденной в это существо.
Чуть склонив голову в право иссиня-голубые глаза с усмешкой смотрели на карие. Дракона была слишком раздосадована, чтобы узнать их, хотя какой то маленький шепоток узнавания пробежал, но в общем гуле не был услышан.
- Альри..., - промурлыкал насмешливый голос. Девушка настороженно смотрела на незнакомку.
- Что ты хочешь от меня? - промолвила дракона, пытаясь заглянуть в глубь голубых озер глаз огненноволосой. Она знала силу магнетизма своего взора, но недооценила и противницу, глаза цвета неба не выдали тайн своей хозяйки.
- Альри, жизнь среди этих шумных созданий не придала тебе мудрости. Твой внутренний глаз не так зорок.
- Откуда ты знаешь меня?! - вскричала черноволосая яростно топая ножкой по плите.
- Альри, это же я, - укоризненно фыркнула демоница, - Мила. Еще не успела она произнести своего имени, как в голове у драконы начала с неимоверной скоростью складываться мозайка. Вот кусочек синих тигриных глаз, вот отфыркивающийся после купания зверь, и мурлыкание, с забавным оттенком, когда девушка заботливо расчесывала до блеска полосатую шкуру.
- У меня мало времени, - промолвила демоница, - Ночь так коротка и звезды так быстро гаснут.
- Да, - спохватилась дракона, - Нужно успеть в лес, пока лепестки нежные от лунного света. До леса далеко, там тебе понадобится много сил, чтобы обойти охранные заклятья. После битвы на песчаной косе лесные люди усилили охрану леса.
- М...мм... песчаной косе?
- Да, ой, ты же не знаешь... Вождь северного клана собрал все кочующие племена под свои знамена и напал на эльфийский лес, много полегло там степняков, но орда, покатилась дальше, сметая все на своем пути. Но они не вернулись... я не видела, но слухи о лужах крови на песке доходили и до моего племя. Говорят, песок перестал впитывать кровь и стал тверже земли.
- Чтож.. сомнений быть не может. Мы должны все разузнать, - потянулась она.
- Мила, но как же... ой, какое же твое настоящее имя?
Демоница усмехнулась, отчего ее глаза в темноте загорелись еще ярче.
- Милина... это подходящее имя для...меня, - на этот раз улыбка ее чуть потускнела и оттенок грусти тенью пробежал по лицу, - Альри, - обняла она подругу, - тебе придется нести меня до самого леса.
Драконица засмеялась, - Тогда кто первый до подножия кургана, - и оттолкнувшись посильнее спрыгнула вниз. Вновь хлопнули сильные крылья в полете, земля приближалась с головокружительной скоростью. Когда Альри только училась летать, ей было неимоверно трудно определить мгновение приземления, когда стоило элегантно повернуть крыло, когда перенести вес на хвост, ох уж эти полеты... потом начались новые проблемы, сколько содрала она коленок, сколько локтей расшибла, когда училась виртуозно менять форму при приземлении. Вызвано это было необходимостью. Большой дракон не везде мог приземлиться. Будь то небольшая полянка, тропка или выступ на скале. Дракона в полете оборачивалась и легко, боги, сколько ей это стоило тренировок, кувырком приземлялась. Ох, сколько раз она неудачно оборачивалась..то раньше, то позже, шмякаясь всей своей драконьей тушей на землю.
И вот земля совсем близко, Альри нырнула, измеряя угол приземления, иногда приходилось оборачиваться задолго до земли и только кувырок смягчал тогда падение. Однако сейчас оборачиваться не было нужды и дракона приземлилась во всей своей красе. Чешуйка к чешуйке, они горели так, словно были начищены песком сотней пажей. Большая черная морда пригнулась к демону, из ноздрей валил дым. Бросив кивок, трактованный Милиной как 'залезай'. Дело было не простое и демон после недолгих усилий вскарабкалась на шею к драконе. Прижавшись к ней Милина ухватилась что было сил. Ящер сделала пару шагов, взмахнула могучими крыльями и взвилась в небо. Воздух засвистел в ушах демона, холодными волнами бил по лицу, трепал волосы, словно хотел вырвать их, тысячами иголок впивался в пальцы, полы плаща хлопали их по ногам.
Бр-р-р-р, - мурашки величиной с доброго быка топтали на ней свои ритуальные танцы.
Наконец полет был окончен, ее большая черная рогатая ящерка стукнулась о землю и демоница съехала с нее. Пальцы не хотели разгибаться, Милине пришлось вызвать огонек на ладонь, чтобы согреть замерзшие конечности, хотя, будь ее воля, запылал огромный костер, куда она бы и нырнула согреться. Однако для этого пришлось бы принять свой родной облик, а шокировать драконицу еще больше не хотелось.
Наконец ладони отогрелись и ей бесцеремонно был всучен холщевый мешок для сбора целебной волшебной травушки. Эх... будь у демона свободная минуточка, да в полнолуние...эх... уж она бы нашла чем заняться, - мечтательно подумала Милина покорно хватая мешок и топая за драконицей, которая уже была далеко впереди.
Альри легко скользила по лесу, приближаясь к запретным территориям. Лесные люди не прощали вторжений чужаков, а уж тем более имеющих доступ к высшим силам. Драконица привычно накинула на себя полог невидимости, а Мила просто осматривала магическим зрением ловушки, множество серебряных нитей окутывали кусты, стелились по траве и опутывали деревья, обозначая границу.
И, главное, никакого возмущения магического поля, - подумала демоница, осторожно проскальзывая внутрь эльфийских угодий.
Успели только погаснуть первые звезды, а небо постепенно светлело, а Милина и Альри с полной корзинкой целебных и разнообразных колдовских трав сидели у подножья кургана и болтали. А когда последняя звезда побледнела под лучами восходящего солнца, демоница, как в хорошей, а может и не в очень хорошей сказке, обернулась тигрицей. Пора было отправляться в стойбище.
ДРАКОН. Встреча с бродягой
Пересекая лазурную страну дракон мчался к эльфийскому лесу. Мышцы, налились силой, воздух дрожал, разрываемый могучими крыльями. Приближаясь к лесу, дракон поднялся ввысь замедляя полет, с лесными жителями встречаться было еще рано. Вскоре лес миновал, можно было спуститься и, наконец, передохнуть. Могучий ящер снизился и, облюбовав, небольшой лужок, почти рухнул на свежую, мягкую траву. Лениво потянувшись к внутренним силам, он начал возвращение к своему гуманоидному облику. Поднявшись, сначала на коленях, затем, как младенец, неуверенно сделал первый шаг, после столь долгого пребывания в боевой трансформации, обычный облик казался неудобным, вернулось обычное зрение и обоняние. Солнце приятно грело кожу, ветер играл с волосами, колыхал стоящие в самом соку травы. Можно было немного отдохнуть и приступать к основной разведке. Подняв сумку он немного перекусил вяленым мясом, с удовлетворением жуя жесткие полоски. Бросил в рот пригорстку высушенных на летнем солнцестоянии фруктов хорошо повышающих тонус. Еще в боевом облике он почуял недалеко бьющий из самых недр земли родник и направился на юг. Возмущения магического фона Тан почувствовал только, когда шестое чувство во весь свой богатырский голос заорало об опасности, настолько он расслабился и отдался степному великолепию.
Окинув окрестности магическим зрением, дракон заметил чуть в стороне от пути небольшой светящийся источник, природные инстинкты говорили о творящейся волшбе, не злой, не доброй, без каких-либо оттенков, вызывающей недоумение. Ни о чем подобном он не слышал раньше. Осторожно, он подошел ближе и внезапно ощутил, словно по вискам прошлись холодные маленькие коготки, от прикосновения которых Танаруса передернуло. Чувство опасности заставило спрятать мысли за защитными барьерами.
Родничок находился с небольшой ложбинке, дракон уже слушал, как он приветливо журчал, однако, облачко непонятной волшбы простиралась как раз над этой укрытой в сочной траве ложбинкой.
Если Вам скажут, что есть кто-то более любопытный, чем молодой дракон, не верьте. По силе распирающего и толкающего на безумства любопытства драконы могут соперничать только с демонами. Это невыносимое чувство зудящее где-то в глубине познания просто не дает покоя, пока не получит удовлетворения.
Возможно, любопытство и толкнуло Танаруса к этому облачку. Подойдя ближе и аккуратно раздвинув траву, он, готовый каждую секунду отпрыгнуть от опасного места, увидел маленького зверька, сидящего на камне, посреди небольшого родникового бассейна. Ключ бил небольшим фонтаном, вырываясь из середины этой чистейшей лужи. Пушистый зверек внимательно смотрел на дракона маленькими черными глазками-бусинками, прижав передние лапки к груди. Малыш, размером всего-то с ладонь, с таким заинтересованным взглядом пытался забраться в мысли дракона. Сказать, что Танарус был удивлен - не сказать ничего. Не отрывая глаз от зверька, он уселся рядом с родниковым бассейном и попытался протянуть маленький росточек мысли существу, образ, просьбу утолить жажду, тот дернул лапками и соскочил с камня на противоположный от дракона берег.
Зачерпнув пригоршню холодной, ломящей зубы, совершенно безвкусной воды, которую хотелось пить и пить не останавливаясь, дракон послал зверьку чувство благодарности, опять открывая только слабую ниточку сознания, Танарус подозревал, что столь обычные для него волны эмоций просто сметут все тонкие барьеры зверька и его сознание погрузится в пустоту.
Как ни хотелось Танарусу иного, напившись, он еще раз поблагодарил зверька, наполнил флягу и, забросив сумку на плечо, отправился в сторону, еще в полете примеченного селения степняков. Селение, хутор, нет, скорее это было именно стойбище. Хотя...не это сейчас волновало Тана. Уже целое полнолуние прошло, луна успела вырасти и растаять, а дракон так давно не видел семьи, как там Изма и Оригон. Сватовство должно было уже состояться и Марга стала нареченной Оригона.
Танарус вздохнул и побрел дальше, рунный дракон пока не подавал признаков беспокойства. Сил на полет над степью, кажущейся бескрайней у него просто не было. Подобраться к стойбищу дракон не смог. Кажущиеся неприметными, однако, по всему периметру были расставлены часовые. Танаруса не смутили такие строгие порядки, племена часто воевали друг с другом.
Дракону повезло, он сразу же обнаружил довольно крупное племя. Кружа над ним Тан вскоре заметил и некоторые военные приготовления, то тут, то там сновали всадники на толстых, покрытых длинной шерстью животных, один раз Танарус разглядел как к главному шатру привезли тюки с оружием. А спустя несколько дней к местному вождю прибыла делегация. Дракон не был уверен, но это вполне могли быть вожди других племен, а это в корне меняло ситуацию. Если вожди вынуждены собраться, объединиться перед лицом какой-то опасности, и дракон начинал бояться, что опасность в данном случае представляла Лазурная страна или Изумрудный лес, что вполне могло и быть.
Нужно было все проверить, но Танарус не знал, как это сделать. День шел за днем, дракон следил за бытом дикарей, охотился на степных животных и восстанавливал силу. Иногда Тан приходил к родниковому бассейну, загадочный зверек неизменно находился там, тогда они обменивались образами-мыслями. Дракон показывал увиденное у стойбища и тогда зверек начинал противно пищать и посылать волны неприязни, малыш в свою очередь показывал зверей, приходящих на родник, иногда он показывал колонию таких же зверьков и удовлетворенно пищал. Однажды сидя у родника Танарус угостил зверька сушеными фруктами, пушистый сначала не хотел брать фрукты из рук дракона, шумно вздыхал, сопел, топтался на камне и косился на рунного дракона, блестевшего каменными глазками, затем осторожно схватил предложенное лакомство и исчез в траве. В тот день дракон долго ждал своего маленького друга, но он так и не появился.
На степь опустились сумерки...Танарус тогда и заночевал невдалеке от бассейна, чтобы утром вернуться, но напрасно он искал, пушистый зверек не появился и через день.
Наконец дракон покинул уютную ложбинку с родником. К следующему полнолунию Танарус облетел всю степь. В каждом и в малом селении и в огромных стойбищах шли приготовления. По степи сновали большие грузовые животные, перевозившие оружие. Что-то явно затевалось.