Альм Лара : другие произведения.

Игра в родословную. Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  На следующий день Амели предложила Владимиру прогуляться по городу. Поль, сославшись на дела, отказался поддержать компанию.
   Когда молодые люди стояли на пороге дома и поджидали Амели, ее брат с осуждением заметил:
  - Я тебя не узнаю, Вади Леон! Неужели ты боишься какой-то девчонки?!
  - Не девчонки, а очень красивой девушки с необыкновенными глазами, - поправил его Владимир.
  - Все понятно! - вынес свой вердикт Верьен и удалился.
   Из дома выплыла Царевна-Лебедь Амели. Именно, с героиней сказки Пушкина ее сравнил Ленов. Эту сказку ему читала няня. Книжка была старенькая, из прошлой жизни. Она, как и маленький Володя, приехали из России.
  - Амели, вы никогда не хотели стать балериной? - неожиданно поинтересовался он, любовным взглядом окидывая хрупкую девичью фигуру.
  - Нет! Но моя прабабка, на которую я, как все уверяют, очень похожа, была артисткой балета. А я тоже в некотором роде причастна к нему.
  - Ну, да, в некотором роде, - кивнул головой Леонов.
  Амели уверенно взяла его под руку.
  - Мой отец был прав, возвеличивая наш город. Я считаю его одним большим музеем. - Этими словами она начала долгую экскурсию...
  Молодые люди вернулись домой поздно.
  - Как тебе Дижон? - поинтересовался Верьен-старший.
  - Великолепный город! - Владимир был искренним, такого великолепия он не видел. - Один собор Богоматери чего стоит.
  - Тринадцатый век, - протянул Жан. - А до совы ты дотрагивался?
   К северной стене собора примостилась сова - талисман города. Согласно преданию, если прикоснуться к ней и загадать желание, то желание обязательно исполнится. Леонов прикоснулся. И загадал. Он хотел, чтобы девушка, которая находилась рядом с ним, стала его женой. Такое неожиданное желание.
  - Дотрагивался, - ответила за него Амели и пронзила гостя взглядом, желая узнать его мысли.
  - А что тебе понравилось больше всего? - не унимался Жан.
   Владимиру хотелось сказать: "Не что, а кто! Ваша дочь! И не просто понравилась, а..."
   Но он обуздал свои эмоции, вслух заметил:
  - Сад Дарси понравился. - Это первое, что он вспомнил. Потом добавил. - Ну, и храм Сен-Флибер.
  - Ты удивишься, сынок, но мне в нашем Дижоне нравятся старинные особняки. Вы были с Амели на улице Вобан? Ты видел самый известный особняк - Легуз де Жерлан? Молодец! А дом купца Гийома Мильера? Молодец! Прошло почти четыреста пятьдесят лет, а он стоит! - Обрадовался, как ребенок Верьен, словно выстроил из кубиков высокий домик, а он выстоял и не развалился.
   Этот мужчина все больше нравился Леонову своей неподдельной детской радостью, открытостью, искренностью, преданностью и любовью к делу всей жизни. Умиляла даже его напористость и вера во все, что он говорит...
   На следующий день роль экскурсовода перешла к Жану, который повел Владимира знакомить со своим заводиком, как он ласково его называл.
  - Держись! - напоследок поддержали его брат и сестра и тяжело вздохнули...
  
   Незаметно пролетел год.
   Ленов не ожидал, что его так увлечет простой, на первый взгляд, процесс приготовления горчицы. Вроде бы взял порошок из очищенных семян черной горчицы, добавил к нему кислый сок незрелого винограда или белое вино, перемешал с помощью каменных жерновов и готово. Но, нет! Это только план твоего сочинения, теперь тебе необходимо раскрыть тему, добавить в эту смесь некую изюминку, которая станет отличительной чертой ТВОЕЙ горчицы. Дижонских горчиц много, но есть горчица месье Верьена!
   Увлечение не мешало чувствам.
   Свадьба Владимира и Амели была назначена на конец сентября - лучшее время года в столице Бургундии. Да, Владимир Леонов женится на Амели Верьен! Неизвестно, кто был рад этому союзу больше других?! Жених, невеста, ее брат или месье Верьен? Наверное, последний, так как теперь он может со спокойной душой отдать дело всей жизни в надежные руки зятя, которого за истекший год полюбил, как родного сына.
   А Леонов полюбил всю семью Верьен. От Амели он давно потерял голову.
  - Я люблю тебя, Амели! - не уставал он ей повторять. А она каждый раз трепетала и отвечала:
  - Я тоже люблю тебя, Володя!
   Она стала так обращаться к нему совсем недавно, спросив однажды, как называли его родители. Теперь его "домашнее" имя зазвучало по-новому: по-кошачьи мягко, с тягучим "я". Имя Амели тоже претерпело изменения: когда они оставались наедине, он называл ее Машенькой, так как второе имя девушки было Мари - Амели Мари Верьен, теперь Леон.
  - Дети должны носить французскую фамилию! - настоял Жан. - Это не неуважение к твоим предкам, сынок, а защита ваших будущих детей от лишних вопросов.
   Владимир не стал спорить с будущим тестем и согласился. При этом подумал, что у них с Машенькой будет много детей...
   А через полтора года после свадьбы у них родилась дочь, которую назвали Софи Лиди. Второе имя она получила в честь русской бабушки - Лидии Андреевны Леоновой, в девичестве Насоновой.
   Роды были очень тяжелыми. Через два дня врач сообщил Амели, что она больше не может иметь детей...
  - Машенька, успокойся, - ласково успокаивал ее супруг. Гладил ее по голове, как маленькую, и приговаривал, - у нас есть Софи. Посмотри, какая она красавица! Вся в мать!
  - Красавица! - соглашалась сквозь слезы Амели. - Но ты так хотел иметь много детей!
  - Возьмем не количеством, а качеством, - усмехнулся Владимир.
   Софи росла спокойным ребенком, хорошо кушала и крепко спала. Молодая мать даже волновалась, что она почти не плачет.
  - Значит, ее ничего не беспокоит! - со знанием дела утверждал молодой отец.
   Деду хотелось носить малышку на руках, сюсюкать, но строгие родители запрещали её баловать. Верьен много проводил время у ее колыбели, а когда девочка подросла, любил гулять с ней по старым улицам Дижона. Софи с интересом слушала рассказы дедушки Жана об истории города, и молча, кивала, когда он задавал ей вопрос. Это был утвердительный или отрицательный кивок. Так она выражала свое отношение ко всему. Софи исполнилось два года, а родные еще не слышали ее голоса.
  - Но она все понимает! - успокаивал Жан расстроенных родителей, которые таскали ребенка по врачам, но те только разводили руками, не понимая причины немоты девочки.
  - Зря мы разговариваем с ней на двух языках, - качала головой мать, - она не может их усвоить одновременно.
  - Наоборот, - возражал Владимир, - дети легко усваивают все языки, на которых разговаривают в их доме.
   Машенька достаточно бегло говорила на русском языке. Еще до женитьбы Леонов начал давать ей уроки, старался разговаривать с ней только на своем родном языке.
  - У нее в голове каша! - вздыхала расстроенная мать и устремляла взгляд своих прекрасных глаз на молчаливую дочь, которая поворачивала головку то в сторону говорившего отца, то в сторону вторившей ему матери...
   Еще на рождение дочери муж сделал жене подарок - купил небольшую мастерскую по пошиву одежды, которая через два года усилиями Амели превратилась в модный салон. Молодая женщина так и не получила специального образования, но у нее был дар, данный ей от рождения, как утверждал ее супруг, и этот дар оценили по достоинству все модницы Дижона послевоенной поры. В ту пору всем вдруг захотелось одеваться модно и красиво.
   Сначала салон специализировался на создании сценических костюмов, что было знакомо мадам Амели Леон. Со временем она решила всерьез заняться моделированием женской одежды на все случаи жизни. Параллельно увлеклась созданием нарядов для маленьких барышень. Моделью стала дочь Софи. Женщина выпустила собственную коллекцию одежды для детей и представила ее публике. Показ имел большой успех. Главной манекенщицей выступала Софи Лиди. Она шагала по небольшому подиуму с гордо поднятой головой, родители и дед любовались ею, а в душе молили бога, чтобы свершилось чудо, и девочка, наконец, заговорила...
   Однажды мадам Леон сидела в мастерской, где портниха примеряла платье одной ее знакомой. Женщины обсуждали новый наряд, заказчица вертелась перед зеркалом, с восхищением рассматривая себя.
  - Амели, ты гений! - восклицала она уже не в первый раз. - Только ты способна скрыть платьем все мои недостатки.
   И тут ее безудержный монолог был прерван тихим детским голоском.
  - Мадам, вам очень идет это платье! И мне нравится ваш парфюм!
   Все присутствующие повернулись в сторону прозвучавшего голоса: на стульчике сидела Софи. До этого девочка занималась своим любимым занятием - рассматривала книжку с картинками, но ее отвлекли от важного дела восторженные восклицания женщины. Она оторвалась от книги, долго оценивала новый наряд и потом... высказала свое мнение. Подруга матери ничего не поняла, так как девочка произнесла эту фразу на чистом русском языке. Амели все поняла, но замерла с открытым ртом. Девчушка пожала плечами, удивляясь непониманию взрослых и повторила тоже самое, но на французском.
  - До... доченька, - заикаясь, промолвила мать, - ты... разговариваешь? - Та привычно кивнула в ответ. - Нет, ты не молчи, ты говори! - Попросила она, осторожно приближаясь к ребенку, будто могла своим напором напугать девчушку. - Софи, пожалуйста, скажи еще что-нибудь!
  - Почему папа называет меня Лидочка, а ты - Софи? - Первую половину фразы она произнесла по-русски, а вторую - по-французски.
  - Я же говорила, что у нее в голове каша! - всхлипнула счастливая мать, прижимая к себе ребенка. Потом она бросилась к телефону, чтобы сообщить Владимиру радостную новость.
  - Ну, вот, - протянула Софи, обращаясь к притихшим женщинам, - сначала тебя просят поговорить, а потом оставляют без ответа...
   Первая произнесенная фраза стала пророческой, в той ее части, которая касалась парфюма.
   Уже в пять лет Софи научилась бегло читать и потребовала от родителей приобрести для нее книги по парфюмерии. Еще через три года, когда комната девочки была завалена литературой по этой тематике, от дочери поступило новое заявление.
  - Мама, папа, - заявила она по- русски, - мне нужны деньги!
  - Ты хочешь купить книги? - поинтересовался отец.
  - Сколько? - прямо спросила мать.
   Когда дочь назвала сумму, они опешили.
  - Зачем тебе такая огромная сумма? - удивился оба.
  - Я их вам верну... со временем.
  - Мы не спрашиваем, вернешь ты их или нет, мы интересуемся, куда ты хочешь потратить эти деньги? - взяла на себя роль переговорщика строгая мать, поглядывая на доброго отца, который не мог ни в чем отказать дочери.
  - Я хочу потратить эти деньги на создание собственного оригинального парфюма. Достаточно теории, надо переходить к практике. И я хочу, чтобы мне никто не мешал! Прошу предоставить мне помещение для моей лаборатории! - деловито потребовала восьмилетняя девочка.
   Родители взяли время на обдумывание.
  - Это все детские забавы! - выговаривала Владимиру жена, когда они уединились в спальне. - Ребенок еще мал! - Муж сидел на кровати и следил за мечущейся по комнате Машей.
  - А если у нее талант, и мы загубим его на корню? Тебе не нравилось, что отец с пренебрежением относился к твоему увлечению шитьем. Хорошо, что ты уверенно шла к своей цели, не отступила...
  - Благодаря твоей поддержке! - Амели присела рядом с ним, положила голову на плечо и вздохнула. - Да, мы взяли не количеством, а качеством. Может, наша дочь станет известным парфюмером?!
  
   И она стала. В пятнадцать лет Софи Лиди Леон создала свою первую парфюмерную линию, которую назвала именем русской бабушки - "Лидия".
   Девушка долго рассказывала родственникам о различных нотах, присутствующих в созданном ею аромате: о начальной, базовой и ноте сердца. Те согласно кивали, вырывая из длинного повествования знакомые слова: бергамот, лимон, базилик...
  - Парфюм создан для уверенных в себе женщин, но при этом романтичных в душе, - так объяснила Софи стиль аромата. - Я не зря назвала его в честь Лидии Андреевны Леоновой, врача по профессии и просто красивой женщины, которую я, увы, видела только на фотографии!
   На глаза Владимира навернулись слезы. Жаль, что этих слов не слышит мама, - подумал он.
   Следующий парфюм Софи посвятила своей матери, назвав его "Мари".
  - Довольно... интересный аромат! - задумчиво протянула Амели, нанося капельку духов на локтевой сгиб и принюхиваясь.
  - Расскажи нам... о нотах нового парфюма? - со знающим видом попросил отец.
  - Сначала о стиле... Он создан для темпераментных женщин, преданных своему делу и идущих до конца в достижении цели. - Девушка взглянула на мать. - А если говорить о нотах, то вы удивитесь, но сочетание составляющих больше подходит... приправе. Здесь соединены красный и черный перец, гвоздика и смесь пряностей - карри, тмин и кориандр.
  - Ну, и дела! - удивился дед и взял из рук дочери флакон, решив оценить не запах, а цвет жидкости. - А кожу не прожжет? - Выдал он, сосредоточенно наморщив лоб.
  - Это же не горчица! - усмехнулась внучка и чмокнула его в щеку. Жан был единственным человек в семье, с кем Софи была нежна. Она любила родителей, но чувств по отношению к ним не проявляла. Амели с Владимиром не обижались, они давно поняли, что их дочь чересчур сдержанна и все так же немногословна. Единственно, о чем Софи могла говорить часами - это создание формул ароматов.
  
   Через пять лет Амели завела за столом разговор о замужестве дочери, когда та пришла к ним в гости. Теперь она жила отдельно от родителей и Жана.
  - Зачем? - односложно поинтересовалась дочь, терпеливо выслушав монолог матери.
  - Чтобы с тобой рядом был надежный и любимый человек, от которого тебе захотелось родить ребенка, - пробубнила непонимающая мать.
  - Детей можно рожать и без мужа! - отрубила Софи. За столом стало так тихо, что, казалось, было слышно, как паук расправляется со своей жертвой мухой где-то в углу.
   Первым прервал затянувшуюся паузу бойкий дед, который сегодня был немногословен.
  - Это... как? - Жан оторвал взгляд от тарелки и недоуменно посмотрел почему-то на дочь и зятя, будто предыдущее заявление шло от них.
  - Это я про то, что замуж для этого выходить необязательно! - громко высказалась девушка.
  - Ваше поколение отличается от нашего поколения, - с осуждением в голове произнес дед и тихо добавил, - это же аморально.
  - Что ты подразумеваешь под аморальным? Все плохое и неправильное с твоей точки зрения?
  - Софи, ты хочешь сказать, что у каждого человека есть своя мораль? - не сдержался Владимир.
  - Да! - резко заявила дочь. - Что для одного плохо, то для другого хорошо.
  - Но есть же нормы поведения в обществе, которых надо придерживаться! - возмутился отец.
  - Ты еще расскажи о нравственности современной молодежи! - язвительно сказала девушка.
  - А что ты хочешь услышать? Что согласно Канту, нравственность это ощущаемая зависимость частной воли от общей? Что нравственность позволяет индивидууму соотносить свои интересы и желания с интересами и желаниями общества? А тебе, как я понимаю, плевать на это общество! - Последнюю фразу Владимир произнес по-русски и обреченно тихо.
  - Что-то качество подкачало, - прошептала Амели.
   Дочь никогда не видела отца в таком состоянии.
  - Папа, - попыталась успокоить она взбешенного родителя, - сейчас совсем другое время, середина шестидесятых годов. На многие вещи надо смотреть иначе!
  - Есть рамки приличия, за которые выходить нельзя! Ни в шестидесятые, ни в сороковые, когда мы познакомились с твоей матерью, ни в те годы, когда были молодыми наши родители! Я не желаю продолжать дискуссию! А знаешь, почему? Потому что нахожусь в полной уверенности, что ты все равно останешься при своем мнении! Разговор окончен! - Леонов резко поднялся и покинул столовую.
   Он зашел в спальню и прилег на кровать. Первый раз в жизни у него заболело сердце. Не мимолетный укол, а серьезная нарастающая боль. Он потер рукой левую половину груди. Боже мой, мой единственный ребенок - моральный урод! - подумал он.- Неужели современное общество сделало Софи такой? Общество... Я хочу снять с себя ответственность за ее воспитание, убедить всех и в первую очередь самого себя, что был занят бизнесом, хотел создать нормальные условия для жизни своей семье. Но это не оправдание! Мой отец тоже был занят, но находил время для общения со мной. С детьми нужно разговаривать, не выступать в роли указки: надо сделать так-то и так-то, пойди налево, а не направо, потому что там дорога лучше, и ты не набьешь себе шишку. Не постоянная опека им нужна, а умение общаться на равных! Быть в курсе не только их интересов, но и взглядов на жизнь. С интересами Софи мы разобрались еще в ее раннем детстве, разобрались и успокоились: есть у маленького человека дело и хорошо, никакая дурь в его голову не попадет, так как голова эта занята постоянным мыслительным процессом. Однако, на пути девушки, живущей в своем мире, попадается человечек, внушающий ей собственные взгляды на тот мир, который находится за порогом ее мира, и о котором она ничего не знает. Софи принимает их за аксиому, а как иначе, ведь об этом говорит уже не он один, но и его приятели, представленные ей. Она с удовольствием слушает их рассуждения, впитывает, как губка их гнилую мораль... - Владимир подхватился с кровати, - а может еще не все потеряно? Может, она так не думает, а сказала, чтобы позлить нас? Надо было дослушать ее до конца, разобраться, покопаться в ее мыслях!.. Интересно, когда этот человечек смог пролезть ей в душу? Почему я пропустил этот момент? Но дочь настолько увлечена созданием новых ароматов, что ни о чем другом даже не думает. Скорее всего, на какой-нибудь очередной презентации нового парфюма. Начал петь оды в ее честь, подобрал ключик к ее душе, преследуя свои гадкие цели: размечтался жениться на богатой девушке и обобрать ее до нитки. Черт, я снова свожу все к деньгам! А то, что обман убьет дочь, убьет ее веру в хороших людей, я не подумал. Надо спасать мою девочку от этого хиппи. Конечно, это хиппи! Вон, сколько их развелось в последнее время, все понимающих и все знающих цветов жизни...
   Леонов решил вернуться и серьезно поговорить с Софи, но на пороге спальни столкнулся с женой.
  - Она ушла, - вздохнула Амели и с тревогой посмотрела на мужа.
  - Какую новость она еще озвучила?
  - Софи... беременна, и через семь месяцев мы станем дедушкой и бабушкой, - произнесла Амели будничным тоном, словно сообщала о чем-то незначительном. Не хотела пугать мужа, на котором и без этой новости лица не было.
  - Как?
  - Ты забыл, как происходит зачатие? Или тебя интересует, кто отец нашего будущего внука? Или внучки...
  - Машенька, ты... хорошо себя чувствуешь?
  - Отлично! - выдохнула она и сосредоточенно потерла виски. - До меня никак не доходит, неужели наша девочка ждет ребенка? Она сама еще ребенок!
  - Ей двадцать лет, и ты сама завела разговор о замужестве.
  - А если бы не завела, то мы ничего бы и не узнали? Мы посторонние люди, которых необязательно ставить в известность, что через семь месяцев у нее родится малыш.
  - Кто отец? - запоздало осведомился Володя.
  - Софи сказала, что это не имеет значения. Она все равно не собирается за него замуж. Он не личность!
  - Он... хиппи?
  - Почему хиппи? - удивилась Амели.
  - Ну, я так решил...
  - Может, и хиппи, - отмахнулась она.
  - Но тогда у нашего внука будет плохая наследственность.
  - Главное, чтобы он родился здоровым, а мы с тобой займемся его воспитанием...
  
   Малыша назвали Жаном Полем. Фамилию он получил от матери - Жан Поль Леон. Амели и Владимир стали сразу искать изъяны во внешности внука, но быстро успокоились: мальчик выглядел вполне нормальным ребенком. Да и врачи уверяли, что со здоровьем у малыша все в порядке. Уже через полгода Софи отдала его на попечение бабушки и дедушки, так как была занята созданием новой парфюмерной линии, презентацию которой она решила провести в Париже, где ее уже знали.
   Вскоре неожиданно скончался во сне всеми любимый и уважаемый Жан Верьен. На похороны из Парижа приехали Поль и Софи. На сына смерть отца не произвела впечатления, он отвык от семьи, снова был погружен в классовую борьбу, восхвалял Шарля де Голля, который год назад победил на выборах президента во втором туре, с трудом обойдя кандидата левых - Франсуа Миттерана. Поль вскользь заметил, что сыграл не последнюю роль в восхождении президента на олимп власти, и пустился в рассуждения о правильности экономической политики, проводимой Шарлем де Голлем, основанную на защите прав предпринимателей, на укреплении французских национальных колоний и их позиций в мировой войне. Первой не выдержала Софи.
  - Дядя, может, ты заткнешься!? - резко оборвала она Поля. - Здесь не трибуна, а мы не избиратели. Умер твой отец, если ты не забыл.
   Тот заткнулся, а через день вернулся в Париж, совершенно не расстроив родственников скорым отъездом.
  - Это совсем не тот Поль, который воевал со мной в одной группе, - разочарованно заметил Владимир, провожая взглядом умчавшийся автомобиль шурина.
   Софи пробыла неделю, повозилась с сыном и тоже последовала за дядей в столицу Франции, заверив родителей, что у нее все хорошо и вскоре она вернется, чтобы погостить подольше, а сейчас она, как всегда, занята работой.
  - Дай бог, чтобы скоро вернулась, - прошептал дед, стоя на пороге дома с внуком на руках. Жан Поль захныкал. - Что, малыш, расстроился? Не плачь, мой дорогой, у тебя есть бабушка и дедушка, которые тебя очень любят. Рядом стояла упомянутая бабушка, все такая же молодая и красивая. Она поцеловала ручку ребенка и с чувством подтвердила слова мужа и деда в одном лице.
  - Очень- очень любят, маленький!..
   Когда Жану исполнилось пятнадцать лет, его мать преподнесла сюрприз - родила второго сына, отец которого также был известен ей одной. Она назвала малыша Алексом. Родители и Жан прибыли в Париж, чтобы увидеть новорожденного. В душе они надеялись, что дочь отдаст его им на воспитание, как отдала когда-то Жана Поля.
  - Нет-нет! - сразу заявила дочь. - Вы уже немолоды, вам надо больше думать о себе, отдыхать, гулять.
  - Нас еще рано списывать! - обиделся отец. - Мне всего шестьдесят один год, а матери и того меньше.
  - Это неприлично обсуждать мой возраст! - кокетливо заметила Амели, которой исполнилось пятьдесят семь лет.
  - Я никаких цифр не называл, но все равно прости, дорогая! - Владимир галантно приложился к ее ручке. - Ты у меня такая же красавица, как и тридцать семь лет назад, когда я впервые увидел тебя...
  
  Глава вторая
  
   Вчера мы похоронили Нину, командира нашей семьи, наш стержень. Она много лет оберегала нас, мы тянулись к ней, как мотыльки на свет, она грела нас своей любовью, а теперь мы остались одни... Нас, будто бросили в лесу на полянке, мы оглядываемся по сторонам, видим несколько тропинок, но не знаем, какую из них выбрать. Мы так привыкли к подсказкам, что не можем принять правильное решение. И откуда мы знаем, что оно будет правильным? Нина всегда знала. Ее жизненной уверенности можно было позавидовать.
  - Надо учиться жить без мамы, - со слезами на глазах сказала Жанна и прижала меня к себе...
   Я ехала в автобусе, смотрела в окно и все время мысленно повторяла слова своей мамы: "Надо учиться жить без бабушки, надо..."
   Потом в моем мозгу что-то щелкнуло, словно невидимая рука переключила мою настройку на другую радиоволну.
  - Стоп, стоп, стоп! - вслух произнесла я и поймала на себе косые взгляды пассажиров. Я поводила глазами по притихшему салону, пригвоздив каждого из любопытных к месту. Почему-то мой прищур им не понравился, и они поспешили полюбоваться медленно плывущей за окном панорамой города. Я тоже уставилась в окно, оценила местонахождение, боясь пропустить нужную остановку. Время позволяло уйти в себя.
   Т-а-к, - мысленно протянула я, не желая больше шокировать публику. - Что же я услышала вчера такое, что оно улеглось на полку моей памяти? Это было что-то нужное и значимое, но я, ввиду вчерашнего состояния, не смогла уловить смысла сказанной кем-то фразы, но поняла: эта новость не согласуется с уже известными мне фактами... Фактами чего? И кто же сыграл роль эхолота, послал моей голове ультразвуковой импульс, который она с удовольствием приняла и не отразила, понимая, что он, этот посыл, мне необходим? Для чего? Чтобы занять работой мои мозги, которые и так загружены до предела "становлением системы информационной инфраструктуры". Это я не умничаю, как любила говорить моя бабушка, просто так звучит тема моей диссертации, защита которой приближается быстрыми шагами... Но о ней я вспоминать не хочу! Пока не хочу, до встречи с моим руководителем. Я посмотрела на часы: еще есть в запасе сорок минут, которые я могу посвятить выдергиванию из головы засевших сведений, полученных накануне. А это, надо признать, дело совсем непростое. Моя умная, как утверждают родители и просто знакомые люди, голова представляет собой огромный баул, в который складывают, складывают разные вещи, время от времени кое-что достают, а затем возвращают на место. Как начали складировать с детских стишат, так и закончили конспектами по экономике и другим не менее важным дисциплинам. Ой, не закончили и никогда не закончат, так как моя голова - это пылесос, который втягивает в себя все нужное, иногда прихватывая и всякую ерунду. Но ее там совсем мало, в связи с тем, что я человек серьезный и всякой такой ерундой не интересуюсь.
   Я вышла из автобуса на нужной остановке и медленно зашагала, приговаривая про себя: "Надо вспомнить, надо вспомнить?" Кого или что? Лучше кого. Автора сказанной фразы, тогда можно попросить этого автора повторить ее на бис. Только слово в слово, как ее запрограммировал мой мозг, иначе может произойти сбой. В этом случае я не смогу понять, почему оброненная фраза меня заинтересовала.
   Значит, так: это было вчера на похоронах. Я тяжело вздохнула: воспоминания рвали мне душу. Я должна сосредоточиться, отбросить все личное... Мы стояли... перед гробом бабушки, смотрели на ее восковое лицо, совершенно неизменившееся. Казалось, что она спит... Я потрясла головой, возвращая мысли в нужное русло. Кто-то стоял рядом со мной и, именно, в этот момент, момент, когда закроется крышка гроба и всё, мы уже никогда не увидим ее лица, ее маленьких ухоженных ручек, сложенных почему-то на груди..., я услышала эту фразу. Слишком живы воспоминания, я не могу сосредоточиться, но знаю, что должна это сделать не только для себя, но и для моей Нины.
   Кто же стоял рядом? Я мысленно вознеслась над местом захоронения бабушки, увидела себя, маму, отца, поддерживающего ее под руку, а возле меня... соседку и подругу Нины - Серафиму Ильиничну. Она прижимала к губам платочек, а глаза были совершено сухими, без единой слезинки, только взгляд отрешенный, словно пожилая женщина полностью ушла в себя. Меня не удивило ее неучастие в общей скорби. Я помнила высказывания бабушки, когда уходили из жизни ее ровесники, она смотрела на это философски, мол, скоро все там будем, хватит, пожили свое. Скорее всего, Серафима Ильинична рисовала в уме картину собственных похорон или придумывала, как сей момент отодвинуть, если жизнь по-прежнему дорога, или приблизить, если она не в радость...
   Я резко тормознула, да так, что сзади на меня налетел какой- то человек. Он извинился, я кивнула, даже не взглянув на него. Только отметила, что у него тембр голоса не соответствует внешнему виду. Откуда родился такой вывод, если я не пыталась его рассмотреть? Проскользнуло мимо что-то несуразное и неопрятное, но с приятным голосом.
   Не отвлекаться! - приказала я себе. К мелькнувшему озарению, в котором я пока не разобралась, прибавилось еще прилагательное "молодой" и существительное "мужчина". Эти два слова я с превеликим трудом вырвала из приоткрывшейся щели воспоминаний. И еще. Серафима сказала... о помощи и о молодом мужчине, который... был в белом халате...
   Я поклацала зубами, своеобразно призывая мозги к действию. Ну, же, Саша, вспоминай! Я стояла посередине тротуара с закрытыми глазами, до боли прикусив губу, и изо всех сил старалась дословно вспомнить фразу Серафимы...
  - Наверное, помощь пришла слишком поздно. - Кажется, так. Или очень близко к тексту.
   А я? Я с трудом оторвала взгляд от лица бабушка, воззрилась на ее подругу и спросила.
  - Какая помощь?
  - К Ниночке же врач приходил, я сама видела, как она впустила его. Молодой мужчина в белом халате...
  - Что за бред! - достаточно громко высказалась я, наплевав на приличия и на интерес к моей персоне прохожих.
   Сейчас врачи скорой помощи не надевают белых халатов. Мы часто вызывали неотложку, когда у Нины случались приступы гипертонии или диабетическая кома. Врачи являлись на наш призыв, облаченные в униформу: брюки и курточка с множеством карманов. Причем цвет у костюма был... какой-то яркий, то ли синий, то ли зеленый, то ли сочетания этих цветов. Я не помню, но точно знаю: они были не в мешковатых белых халатах, напоминающих одежду продавцов советских времен, примостившихся за пустым прилавком. Может, это был врач из поликлиники? Но где вы видели, чтобы терапевт навещал больных, перемещаясь от одного к другому, напялив на себя белый халат. Я сомневаюсь, что они, вообще, берут его с собой... Возникает вопрос, вернее, два вопроса. Первый: к чему этот маскарад? И второй: если бабушка вызывала на дом участкового врача, то почему не поставила в известность свою дочь. Нина в вопросах лечения полагалась на мою мать, которая за многие годы научилась устанавливать диагноз болезни не хуже врача. Поэтому вызов на дом неотложки или участкового терапевта был исключительным событием. В любом случае, бабушка позвонила бы маме, доложила о своем недомогании, та прилетела бы к ней и на месте сориентировалась.
   К тому же Серафима сказала, что видела, как Нина сама открыла дверь пришедшему врачу.
   У меня к соседке накопилось много вопросов, которые надо задать сию минуту, не откладывая на потом...
   Я зашла в кабинет профессора Белоусова, который являлся моим научным руководителем, и заявила.
  - Виталий Михайлович, я себя неважно чувствую. Можно мы перенесем нашу встречу на другой день?
  - Конечно! Александра, у вас нездоровый вид! Идите, отлежитесь пару дней, а потом приходите ко мне.
   Я кивнула, расшаркалась и удалилась. Уже спускаясь по ступенькам университета, я встретила свою сокурсницу, которая тоже готовилась к защите кандидатской. Она остановилась и уже открыла рот, чтобы забросать меня вопросами по поводу моей готовности, но я приложила к щеке руку, помахала головой, изображая неимоверную зубную боль, и быстро побежала вниз. За десять минут две удачно сыгранные роли! Может, не туда вы, будущий кандидат экономических наук, пошли учиться?
   Расстояние от универа до автобусной остановки я преодолела в рекордные сроки, побив предыдущий, установленный в день госэкзамена по английскому языку. Теперь у меня были дела более важные: я должна навестить соседку Нины и задать ей несколько вопросов...
  
   Надо было ехать на такси, - подумала я, изнывая в медленно двигающемся общественном транспорте. Я ерзала на сидении, постукивала подошвами туфелек, поднимая и опуская их на каблуках. Монотонности в этом постукивании не было, оно, то учащалось, то замедлялось, то обе ноги поднимались в унисон, то постукивание осуществлялось поочередно: то левой ногой, то правой. Причем правая нога ударяла по поверхности резинового настила громче, чем левая. Меня заинтересовал сей факт. Для начала я решила убедиться в его ровности и однородности. Отодвинула ноги и взглядом опытного специалиста по покрытиям убедилась в совершенной идентичности настила под обеими ногами. Значит, что-то не так с подошвами моих туфель! - решила я и попыталась проверить каждую, приподнимая поочередно ноги и оценивая взглядом подошвы. Так и есть! К левой туфле прилепилась жевательная резинка, уже достаточно грязная, несколько потерявшая свои липучие свойства, но смягчающая удар по поверхности пола. Это событие меня порадовало: я докопалась до истины. Так, одна задача решена, переходим к более сложному заданию, - размышляла я, наконец, покидая салон автобуса.
   Дом бабушки стоял торцом к улице, по которой без перерыва на сон сновали автомобили. Я подняла глаза на окна ее квартиры, ожидая увидеть знакомый силуэт. Глаза наполнились слезами: Нина никогда не будет стоять у окна и ждать меня. Никогда! Я поняла, к чему были эти поиски в автобусе: я пыталась блокировать свои чувства, свой крик, рвущейся наружу. Мне захотелось выть, громко и долго, подняв голову вверх. Чтобы она там, на небесах, услышала, как мне плохо без нее, чтобы дала какой-нибудь знак: она не ушла, она будет рядом, мой дорогой ангел-хранитель...
   Я открыла дверь своим ключом, проделывая все достаточно громко, будто предупреждала о своем приходе.
  - Нина, я пришла! - по привычке крикнула я с порога и замерла. Потом скинула туфли и на цыпочках подошла к распахнутой двери в спальню бабушки. Ее не было на привычном месте. Она всегда сидела в кресле. При моем появлении она снимала очки, откладывала в сторону газету и радостно улыбалась мне.
   Кресло было пустым. Я постояла несколько минут, с ненавистью глядя на это кресло, словно оно было виновато, что его хозяйка ушла.
   Я закрыла глаза, мысленно представив бабушку, сидящую в кресле, и спросила:
  - Нина, к тебе приходил врач?
   В квартире стояла тишина хрущевского дома, когда слышны голоса соседей за стеной, воспитывающих нерадивых детей, бубнящий телевизор, по которому пятый год показывают один и тот же сериал, а его перипетии с удовольствием обсуждают кумушки на скамейке. Помещение, в котором находилась я, осталось глухо к моему ответу. Только тиканье часов напомнило мне, что время идет, а я так и не встретилась с Серафимой Ильиничной. Я глубоко вдохнула запах бабушки, витающий в ее доме, задержала дыхание, желая удержать его в себе. У меня сильно закружилась голова, я ухватилась одной рукой за дверной косяк, а другую руку приложила к виску. Ледяная рука привела меня в чувство. Наконец, я решилась переступить порог спальни Нины и начать визуальный осмотр, вырывая из привычной обстановки еле заметные изменения.
  - Когда приходит врач, он делает укол, - по-детски растягивая слова, произнесла я. - И остаются ампулы. Их я не вижу, как не видела в тот день, когда... переступила порог квартиры, громко заявив о своем приходе, и не получив ответа. Я не испугалась: слух у Нины был, мягко говоря, не очень хороший. А потом я увидела ее... Она лежала на кровати...
   Бабушка никогда не ложилась днем, даже дремала, сидя в любимом кресле, подставив под ноги маленькую скамеечку, сохранившуюся со времен моего детства. Она утверждала, что ей так удобно...
   Почему в ТОТ день она оказалась в кровати? Я опустила глаза и приступила к визуальному осмотру ковра. Вдруг в лучах солнца что-то блеснуло. Я наклонилась и осторожно взяла в руки маленький осколок стекла. Совсем крохотный осколок.
  - Очень тонкое стекло, - заключила я, разглядывая находку, лежащую на моей ладони. - Может ЭТО быть осколком от ампулы? - Задалась я вопросом и сама ответила, - может!
   Дальнейший обыск квартиры ничего не дал. Поэтому я направила стопы к соседке.
  
  - Ой, Сашенька! - поприветствовала меня Серафима и пропустила в квартиру. - Как ты?
   Я уставилась на нее, как на пришельца с другой планеты, который был не в курсе моих переживаний. Что можно ответить в этой ситуации? Нормально, плохо или хорошо! Эти варианты могут подойти любому. Первый, если вы знали о тяжелой болезни и ждали конца, второй - если смерть наступила неожиданно, но это не родной вам человек, а просто близкий знакомый, третий... Я не знаю, до какой степени можно ненавидеть человека, чтобы радоваться его уходу в мир иной. Я чувствовала себя очень, очень, очень плохо! Моя боль была неописуемой, ее нельзя выразить словами. Поэтому я не стала ничего объяснять, проигнорировав вопрос.
   Мы прошли на кухню - излюбленное место посиделок пенсионеров. Серафима засуетилась, но я ее остановила.
  - Я ничего не хочу! - Хозяйка недоуменно уставилась на меня, не понимая причину моего визита. - Как ваше здоровье? - Задав этот вопрос, я понимала: монолог Серафимы займет не меньше часа, но я вытерплю, главное, чтобы поток красноречия не иссяк. Толкни ком с горы, он и покатиться...
  - Да, какое там здоровье! - отмахнулась пожилая женщина... Я отключилась, не забывая покачивать головой в знак согласия. - ... А на врачей какая надежда! - Нужное слово-пароль вернуло меня на кухню соседки.
  - Серафима Ильинична, - осторожно начала я, обволакивая ее ласковым голосом. - Вы вчера что-то сказали о враче, который приходил к бабушке?
   Женщина наморщила лоб: сразу переключиться с себя любимой на другого человека ей было тяжело.
  - В белом халате, - медленно выговаривая слова, подсказала я.
  - А-а-а, - протянула Серафима. - Бабушка всегда говорила о соседке, как о человеке недалекого ума, но будем надеяться, что я не задала архисложный вопрос. - Был, был врач! - Наконец, заявила она, а я заерзала на стуле.
  - Вы... его знаете?
  - Так я его не рассмотрела, видела только со спины. Слышу, - произнесла она заговорщицким шепотом, - по лестнице кто-то поднимается, я прильнула к дверному глазку, вижу, высокий мужчина в белом халате замер возле двери Нины, постоял немного, а потом позвонил, раз, другой. Мы же старые, слышим плохо, да, и ноги болят. Пока дошаркаем... Вот и Нина долго не открывала, а потом распахнула дверь, а этот, в белом халате, и говорит: "Здравствуйте, Нина Степановна, что же вы в районную поликлинику не приходите? Вы же у нас стоите на учете!"
  - А вы... хорошо расслышали? - вкрадчиво поинтересовалась я, вспомнив недавнее заявление о плохом слухе.
  - Он говорил громко, видно привык иметь дело со стариками.
  - А потом?
  - Потом Нина спросила с удивлением: "Так вы решили сами ко мне придти?" И впустила его в квартиру.
  - Долго он там пробыл?
  - Я его прозевала, - вздохнула Серафима. - Новости начались по второму каналу, я и заслушалась.
  - А вы случайно не обратили внимания, машина "скорой помощи" не стояла у подъезда?
  - Но он же из поликлиники!
  - Я не так выразилась. Может, заметили чужой автомобиль во дворе?
  - Сейчас этих автомобилей развелось, весь двор заставили! И не знаешь, где чей! - раздосадовано заметила пожилая женщина.
  - Понятно, - вяло отозвалась я. - Значит, бабушка врача не вызывала, он сам к ней пришел. Из районной поликлиники. Пришел и назвал ее по имени и отчеству...
  - Я редко туда хожу и не могу с уверенностью утверждать, но мне кажется, я его там не видела, - трагическим шепотом произнесла Серафима.
  - Поликлиника большая, - протянула я, - всех врачей вы знать не можете.
  - Но он точно не наш участковый терапевт!
  - Нина состояла на учете у эндокринолога.
  - А у нас их два и обе женщины: одна молодая, а другая... постарше.
  - Предположим, это был практикант? Пришел в нашу поликлинику на стажировку, вот его и отправили с обходом, врачам недосуг таскаться по микрорайону, а его надо чем-то занять, - выдала я быстро придуманную версию, в которую сама не очень верила. Я не припоминаю, чтобы к бабушке на дом приходил эндокринолог. Терапевт по вызову - это понятно, а эндокринолог... Только с подачи того же терапевта, если он посчитает этот визит необходимым.
  - Саш, а почему ты интересуешься этим доктором в белом халате?
  - Сама пока не знаю. В последнее время Нина чувствовала себя нормально, почти не жаловалась на здоровье. Накануне я была у нее, мы долго разговаривали, вспоминали деда, смотрели фотографии.
  - Может, разволновалась после воспоминаний?
  - Не знаю, - пожала я плечами. - Но мама ей звонила вечером, интересовалась ее самочувствием, и она заверила, что все хорошо.
  - Не хотела волновать?
  - Не думаю. Она всегда рассказывала о любом недомогании, даже незначительном.
  - Не знаю, чем тебе помочь, - расстроилась Серафима.
  - Вы ее в тот день больше не видели?
  - Нет. Только в дверной глазок, когда доктор пришел. И мне показалось, что она выглядела вполне здоровой, насколько я могла заметить за то короткое время. И голос у нее был бодрый. Но сочетание возраста и здоровья у людей нашего преклонного возраста - понятия мало совместимые.
  - А в котором часу приходил врач?
  - Когда же это было, - задумалась она. - Около одиннадцати! Точно! Я же говорю, по второму каналу начались новости!
  - По российскому?
  - Да! - кивнула Серафима. - А за ним - сериал...
  - Спасибо, - поспешила я поблагодарить хозяйку, не желая слушать про сериал.
   Попрощавшись с соседкой, я несколько минут постояла на лестничной площадке перед дверью бабушки, не решаясь войти.
  - И что мы имеем? - решила я подвести итог нашей беседы с Серафимой. - Мы имеем мужчину в белом халате, назвавшимся врачом из районной поликлиники. Если у него был обход больных, стоящих на учете, то он должен был посетить всех, а не одну Нину. - Я развернулась на сто восемьдесят градусов и приложила палец к звонку. Дверь снова открылась. - Серафима Ильинична, еще один вопрос. Скажите, никто из жильцов вашего дома не рассказывал о посещении врача... без вызова? Это такая редкость, что кто-нибудь обязательно похвалился бы нежданной заботой.
  - Никто, - после некоторого раздумья ответила соседка.
  - Вы не знаете, кто еще состоит на учете у эндокринолога?
  - Паша из первого подъезда! - пораскинув мозгами, заверила она.
  - И все?
  - С сахарным диабетом у нас только Нина и Паша, остальные сердечники и гипертоники, - доложила Серафима.
  - И то, слава богу! - вздохнула я и отправилась в первый подъезд.
  
   Выслушав охи-ахи еще одной приятельницы моей бабушки, я поинтересовалась.
  - Па... Прасковья...
  - Павлина Игоревна, - подсказала та. Мне захотелось проверить: есть ли у достопочтимой дамы красивый хвост? Я даже попыталась заглянуть ей за спину... Да, защитная реакция моего организма работала без сбоев!
  - Павлина Игоревна, - медленно выговорила я. - К вам не приходил врач из поликлиники?
  - Когда?
  - Три дня назад.
  - Нет, а почему ты спрашиваешь?
  - К бабушке приходил врач, сказал, что он из нашей поликлиники, обходит всех, кто состоит на учете у эндокринолога. Я и подумала...
  - Вот, сволочь! Два человека в доме с сахарным диабетом, а он... - задохнулась от возмущения пожилая женщина.
  - Успокойтесь, - призвала я. - Еще неизвестно, откуда этот врач и зачем приходил, - попыталась я успокоить разгневанную старушку.
  - Как... откуда? Ты же сама только сказала, что он из поликлиники.
  - Не знаю, - пожала я плечами. Сегодня я занимаюсь гимнастикой для плечевого пояса...
  - Причину смерти Нины установили? - в лоб спросила Павлина Игоревна.
  - Отказала поджелудочная железа.
  - Ее вскрывали?
  - Нет.
  - Значит, это отписка! Они посмотрели ее историю болезни, узнали о сахарном диабете, которым она страдала более двадцати лет, и написали причину смерти.
  - Вы так думаете? Может, они определили по каким-то симптомам?
   Павлина вздохнула и с участием посмотрела на меня.
  - Причина теперь не важна, главное - Нину не вернешь...
  - Не вернешь, - согласилась я, а про себя подумала: Но я должна все выяснить!
   Напоследок я узнала фамилию врача-эндокринолога, к которому был прикреплен дом моей бабушки, и отправилась в поликлинику. Можно проехать две остановки на автобусе, а можно пройтись пешком. Я выбрала второй вариант...
   Посещение районной поликлиники окончательно запутало меня. Как я и ожидала, никто к моей бабушке не посылал мужчину в белом халате: ни врача, ни практиканта. Да, и медиков-мужчин можно было пересчитать по пальцам, а в рядах эндокринологов они, вообще, не числились.
   Странные дела творятся в нашем королевстве, - подумала я, стоя на пороге многоэтажного здания поликлиники. - Сначала записка из шкатулки, потом странная смерть бабули. А, может, я все придумываю? Может, дед, действительно, разрабатывал парализованную руку, выводя на бумаге переписанные из книги фразы, а у бабушки на самом деле отказала поджелудочная железа. Сердце забилось в груди, как свободолюбивая птица в клетке, словно предупреждало меня о чем-то.
   Я не знала, что предпринять далее, и решила взять тайм-аут. Может, появится зацепка или подсказка...
  
   По возвращении домой, я не стала говорить родным о своих подозрениях. Мама и так пребывала в невменяемом состоянии, не хватало ей еще узнать, что Нина не сама ушла из жизни, а ей помогли. Хотя, такие скоропалительные выводы я делаю преждевременно. Зачем незнакомому мужчине проникать в квартиру бабушки и делать ей смертельную инъекцию? Нина не уводила женихов у своих подруг шестьдесят лет назад, чтобы теперь явился ее внук и совершил вендетту за свою обиженную бабушку. Это вам не Сицилия с Корсикой. И, вообще, жила тихо, никому зла не желала, ни с кем не ссорилась, каверзы не устраивала.
   А вдруг это маньяк, убивающий старушек из сострадания, как он сам считает? Каким-то образом узнает о больных пожилых людях и помогает им покинуть этот мир, якобы избавляет их от мучений... Этакий вершитель человеческих жизней, который знает, что кому предначертать. Странное предположение. Геббельс утверждал: "Чем невероятнее ложь, тем люди больше в нее верят". Я переиначу: "Чем невероятнее предположение, тем оно... легче найдет подтверждение". Легче? Каким же это способом? Всплывет на поверхность само по себе, без моего участия? Я буду заниматься диссертацией, отложу решения проблемы на потом, и... тут явление Христа народу: ко мне приходит мужчина в белом халате и заявляет: "Я причастен к смерти твоей бабушки!" Или другой вариант: его поймают на очередном убийстве, и он покается во всех предыдущих: мы не корысти ради, мы - избавитель от мук больных пожилых женщин, уставших пребывать в этом мире...
  - Саша! Чем ты занимаешься? - вырвал меня из плена мыслей грозный голос отца.
   Я подскочила на стуле, как на катапульте.
  - Диссертацией! - встрепенулась я.
  - Мне показалось, что ты витаешь в облаках. Ты была у Белоусова?
  - Была, - вздохнула я.
  - Возникли проблемы?
  - Нет-нет! Все идет, как надо, - неопределенно ответила я.
  - Назначили дату защиты? - продолжал допытываться отец.
   Какую дату? Мне еще пахать и пахать, - подумала я без сожаления, а вслух с умным видом заметила:
  - Еще рано об этом говорить! Все случится месяца через два. Не раньше.
  - Как, через два!? - взвился отец. - Ты уверяла нас с матерью, что все давно готово, остались всякие мелочи, а теперь...
  - Теперь надо написать автореферат, напечатать его в типографии, разослать по адресам, получить подтверждение, что они отправлены, а самое главное - найти людей, имеющих ученую степень, которые напишут положительную рецензию на мою диссертацию.
  - А где найти таких людей? - подобрался отец, словно стоял на старте, готовый в любую минуту отправиться на поиски.
  - Пока не знаю, - протянула я, устремляя взгляд на монитор компьютера. Боже мой, когда я успела влезть на сайт криминальных новостей. Я быстро вернула свою писанину, сделав сосредоточенное лицо.
  - Занимаешься авторефератом? - Я кивнула. - Если понадобиться моя помощь, то обращайся, будем искать людей с ученой степенью. - Озабоченно произнес он и удалился.
  - До автореферата ли мне, - покачала я головой и снова увлеклась чтением криминальных новостей за последний месяц.
   Уже через два часа мои глаза болели и чесались, будто я долгое время сидела в обнимку с кустом амброзии. Может, у меня на нервной почве зрение падает? Или я ошарашена разнообразием и количеством преступлений, происходящих каждую минуту? А я сижу целыми днями за диссертацией и, слава богу, ничего не знаю. Начитаешься милицейских сводок, а потом по улице будешь бояться ходить. Я выключила компьютер и села перед окном. Высоко в небе висел круглый блин луны.
  - Еще и полнолуние в придачу! - вздохнула я и принялась придирчиво рассматривать ночное светило. У меня создалось впечатление, что луна собралась спать: она возлежала на пушистой перине-облаке и тянула на себя такое же пушистое одеяло. Я стала с интересом наблюдать за наползанием "одеяла" на круглый желтый блин. Вот луна спряталась наполовину, вот видна всего четверть. Вот совсем исчезла под одеялом. - Август, ночи холоднее и короче, - протянула я, не сообразив, зачем упомянула третий месяц лета, будто только в августе "озябшая" луна накрывается пушистым одеялом. Поежилась от прохлады, сочившейся из распахнутого окна, сладко зевнула и отправилась спать.
  - Что же ты, ведьма во втором поколении, не распознала супостата? - Это были мои последние слова за тяжелый истекший день, который окончательно запутал мои мысли и увел от работы над диссертацией...
  
   Утро порадовало хорошей погодой и ярким солнцем, пришедшим на смену луне-мерзлячке.
   Я решила быть прилежной аспиранткой и позвонила профессору Белоусову. Тот порадовался моему "выздоровлению" и назначил аудиенцию на вечер.
  - Чем бы заняться? - задалась я вопросом, кося глазами на компьютер, как на источник новостей из мира криминала, но не как на помощника в создании текста автореферата. Я сделала вид, что совсем не замечаю блестящего пол лучами солнца монитора и пошла на кухню испить кофейку.
   После чего послонялась по квартире, радуясь, что пребываю в одиночестве, в связи, с чем отпадает необходимость отвечать на вопросы родителей: почему болтаюсь без дела, когда на носу... И так далее.
  - Защита кандидатской! - пропела я глубоким контральто, стараясь придать голосу бархатистый тембр, присущий обладательницам этого голоса. Потом я перешла к балетным "па": подергала ножкой, плавно подняла и опустила руки, не забыв сделать несколько круговых движений. Потом опустилась на диван и закрыла лицо руками. У меня явный сдвиг по фазе на нервной почве: разговариваю сама с собой, бурное веселье мгновенно сменяется приглушенной истерикой.
  - Нина, ну, почему ты ушла? Кто тебе дал право бросить нас? - Я закусила губу, старясь удержать в себе слезы. - Нельзя сидеть и ныть! Надо действовать!
   Еще вчера я решила взять тайм-аут, выждать и понаблюдать за развитием событий, а сегодня призываю себя к продолжению расследования. Что будет завтра? Хорошо, когда у человека есть это завтра...
  - Я не буду кваситься! - громко заявила я. - Нина так хотела, чтобы я стала кандидатом экономических наук. Это было ее главным желанием на текущий момент. Следующим в очереди желаний идет мое замужество. - Первое мне выполнить гораздо легче, - вздохнула я. - А вот второе...
   Мое увлечение знакомством по интернету приносило плоды: у меня всегда был приятель, с которым можно посетить кафе, театр, прогуляться по вечерним улицам города. И что самое удивительное - все молодые люди были приятной наружности, с высшим образованием, интеллигентные и хорошо воспитанные. Хвала интернету - современной свахе, дающей возможность приличным парням, проводящим досуг перед монитором компьютера, а не в ночных клубах, знакомиться с девицами из приличных семей, коротающих свободное от учебы и работы время в уютной домашней обстановке.
   За все время мне не встретился ни один парень, от которого хотелось бы сбежать уже в начале общения. Но проблема заключалась в том, что, никто из них не вырисовывался рядом со мной в качестве жениха, претендующего на руку и сердце. Нет, они все желали этого. Или почти все. Но не получали ни того, ни другого. Если руку я еще могла предложить, шествуя по неосвещенной улице, потому как отличалась куриной слепотой, то сердце мое оставалось глухо. На робкие проявления чувств очередного кавалера я не реагировала, а настойчивому ухаживанию сразу давало отпор, выражающийся в вычеркивании из списка потенциальных кавалеров оной кандидатуры. Был друг-приятель и весь вышел! Не терплю типов, переходящих границы дозволенного.
   Не иначе мои корни уходят глубоко во дворянство, а мои прапрабабушки учились в пансионах благородных девиц...
  
   Я не заметила, как в лени и мечтах пролетел день. Я наскоро собралась и полетела на встречу с научным руководителем. Рандеву, назначенное на восемнадцать часов, задержалось минут на сорок. Я нервничала и с негодованием несла вахту у кабинета профессора, меряя шагами длинный коридор. Я знала, что свое неудовольствие надо оставить при себе, при появлении глубокоуважаемого руководителя мое лицо должно озариться приветливой улыбкой, выражающей необычайную радость от долгожданной встречи. Да, уж, встреча, и впрямь, слишком долго-долгожданная.
   Наконец, появился он - указующий перст моего кандидатского бреда. Зыркнул на меня своими очами, ожидая уловить малейшее возмущение. Но я знала профессора много лет - пять институтских и два года аспирантуры научили подстраиваться под настроение этого человека с достаточно сложным характером. Он любил доводить студентов придирками, вызывать в них ярость и затем... отыгрываться на экзаменах. Все знали эту... особенность профессора, но многие не могли сдержаться. И получали напротив своей фамилии галочку за... нелояльность к преподавателю. При этом нельзя было показывать совершенную безвольность, тогда для этого тряпичного человека наступали страшные времена: Белоусов регулярно "вытирал об этого человека ноги", унижал постоянными упреками и жутким громогласным криком. Да, повышать голос было излюбленным занятием профессора.
   Сегодня я получила за приветствие "пять", что выразилось в легком похлопывании по плечу и приглашению в кабинет. Затем он вскользь поинтересовался моим здоровьем, не дослушав короткий ответ до конца, перешел к рассказу о своих проблемах, что заняло приблизительно час. Я кивала, поддакивала, продолжая играть роль прилежной аспирантки, готовой на все ради своего руководителя. Наконец, все новости личной жизни были преданы гласности в моем лице, и мы перешли к тому, зачем я, собственно, и пришла - к предстоящей защите кандидатской диссертации...
   Когда я вышла на улицу, то с удивлением заметила, что уже темным-темно. Я с опаской оглянулась по сторонам. Какого черта нужно было читать сводки происшествий? - некстати подумала я. - Знала бы, что наша встреча продлится так долго, позвала очередного воздыхателя для препровождения моей особы до дома.
   Я расправила плечи и походкой манекенщицы на подиуме пошла по улице. Мой университет находился в центре города, на тихой улице, где проживали уважаемые граждане и навязчиво к ним примкнувшие. К первой категории относилась бывшая состарившаяся партийная элита, а про вторую объяснять не нужно, и так понятно. Улица отличалась тем, что в ее центре была широкая пешеходная часть, а по краям - две проезжие со встречным односторонним движением. Вдоль широкого тротуара расположились скамейки, занятые в данный момент веселыми компаниями. Улица была хорошо освещена, но это меня не успокаивало. Хотя бы куриная слепота не напоминала о себе, и то ладно. Не споткнусь, не упаду, не набью шишку.
   Фонари давали мягкий рассеянный свет, словно обволакивали окружающее пространство туманом. Я с гордым видом шагала по тротуару, искоса поглядывая на облепленные народом скамейки. Некоторые мужские компании были разбавлены прекрасным полом, и поэтому не внушали мне опасения. Также к этой группе относились парочки, и мужчины, находящиеся на грани полнейшего отключения ввиду "усталого состояния" после трудового дня. Страх внушали парни, пребывающие в эйфории вседозволенности и желании показать себя этакими гусарами, способными пленить сердце любой проходящей дамы.
   Последних явно не хватало. Свернуть в переулок я не решилась: там можно встретить и более "интересных" граждан. Поэтому продолжала свой путь под пристальными взглядами и отпускаемыми в мой адрес репликами. Когда очередная реплика с неблаговидным предложением достигла моих ушей, я не сдержалась и резко осадила многословного оратора. Я знала, что иногда меня "заносит", но что поделать, если я с детства не выношу грубость и хамство.
  - Что ты сказала?! - взвился "любитель вечерних посиделок" и оторвал свой зад от скамейки. Другая девушка на моем месте уже была бы далеко, показывая высокую скорость бега, а я стояла и смотрела на это существо мужской наружности, испытывая неприязнь к нему и гордость за себя неустрашимую. Компания на скамейке притихла и стала ждать развития событий. Я понимала, что просто так мне не уйти, парень захочет порисоваться перед публикой, а я не уступлю. Почему-то в мою голову пришла прибаутка про дедушку, который в поле нашел пулемет и больше в деревне никто не живет. Я представила себя лихой Анкой-пулеметчицей, срезающей толпу наглецов хлесткими ударами свинца. Парень медленно приближался ко мне, я вросла в землю и наблюдала за ним, наклонив голову на бок, словно оценивала умение двигаться. Чем ближе он подходил, тем замедлялся темп, почти забуксовавший, когда до меня осталось около метра. Одна рука парня была засунута в карман джинсов, а в другой он держал полупустую бутылку с пивом.
  - Ты чо, учить меня вздумала? - хриплым голосом спросил он и покосился на публику, ради которой и разыгрывалось действо.
  - Не-а! - беспечно заявила я. - Уже поздно...
   Парень вытащил руку из кармана и посмотрел на наручные часы, решив, что я имею в виду время. Я не выдержала и прыснула от смеха.
  - Ты еще и лыбишься! - сурово протянул любитель пива и сжал в кулак батистовую блузу на моей груди. Ткань затрещала.
  - Оставь девушку в покое! - раздался совсем рядом грозный призыв. Мы вздрогнули от неожиданности и повернулись на голос. Перед нами неожиданно возник крепкий парень в джинсах и черной футболке, обтягивающей его рельефный торс. Мой обидчик оценил защитника взглядом и выпустил мою потрепанную одежду. Потом повернулся к своей компании, указал большим пальцем на парня и заявил с кривой ухмылкой.
  - Во, лошара!
   Компания поднялась и дружным строем двинулась к нам. Я быстро сосчитала: их пятеро против одного, я не в счет.
   Защитник не стал ждать продолжения и сделал неуловимое движение в сторону моего обидчика. Тот хрюкнул и бревном завалился на тротуар. Раздался неприятный стук: то ли головы, то ли бутылки, выпавшей из рук парня. Компания замерла.
  - Подходите, не стесняйтесь, - предложил мой защитник, но те, оценив состояние приятеля, вернулись на свой насест. Не убежали, не бросились к нему на помощь, а вернулись на привычное место, посчитав его надежным убежищем.
  Качок взял меня за локоть.
  - Я вас провожу! - галантно высказался он. Я кивнула и последовала за ним, не забывая оглядываться на поверженную компанию. - Не волнуйтесь, они вас больше не тронут, - успокоил меня защитник. - Я снова кивнула. Сегодня у меня новая гимнастика - для растяжения шейных позвонков.
   Мы, молча, шли по улице, напоминая со стороны странную пару - нарушителя, коим являлась я, и милиционера, поймавшего этого нарушителя и сопровождающего его в участок. У моего спасителя было задумчивое лицо, совершенно не подходящее к внешнему облику братка. Он был острижен почти наголо, выставляя напоказ красивую форму головы с прижатыми ушами. Голова сидела на крепкой бычьей шее, незаметно переходящей в крепкие плечи. Раньше я всегда сравнивала таких качков с орангутангами - родом больших обезьян, весьма близко похожих на человека не только внешним видом, но и наличием асимметрии между левым и правым полушарием, которые у качков и орангутангов гораздо меньшего размера, чем у человека разумного. Такую параллель в этом парне провести нельзя: в его глазах, которые я успела оценить, присутствовала завораживающая одухотворенность, его взгляд был наполнен палитрами чувств и эмоций, доброты и любви к окружающим, которые он явно желал скрыть от всех за маской парня-увальня с двумя классами образования. К чему эти игры? Я осталась собой довольна: парня я быстро раскусила. И понимала, почему он до сих пор не произнес ни слова: он боится раскрыться, скинуть маску. Пусть думает, что я нахожусь в стрессовой ситуации после инцидента и мало что соображаю.
   Несколько произнесенных отрывочных предложений мой спаситель посчитал недостаточными для разгадки его истинного "Я". Теперь он будет играть в молчанку. Я решила выступить соло.
  - Спасибо вам э-э-э... - протянула я, надеясь, что мой сопровождающий назовет свое имя. Он упорно молчал. - Спасибо, что освободили меня от посягательств хулигана, - закончила я, не дождавшись подсказки.
   Вечер кивков продолжил качок. Только его кивок не походил на мой, у него это движение больше напоминало ритмичное подергивание головой вперед-назад под музыку, которую слышал он один.
  - Я, наверное, дальше пойду сама, - неуверенно предложила я и попыталась освободиться.
  - Вы где живете? - очнулся он, повернул голову в мою сторону и пронзил меня добрыми глазами.
  - Там, - неопределенно махнула я в сторону, где располагался спальный район, в котором проживала моя семья.
  - Я провожу... до остановки, - заверил парень, не сбавляя уверенного шага и не выпуская мой локоть, затерявшийся в его огромной лапе. При всей своей силе он держал меня бережно и аккуратно, не давил, а слегка поддерживал, но достаточно цепко, освободиться я не могла. Честно, и не пробовала. Рядом с ним мне было спокойно и комфортно.
  - Хорошо, проводите... до остановки, - согласилась я с опозданием минут на пять, потому что пребывала в разгадывании ребуса: попросит он номер моего телефона или нет? И назовет, в конце концов, свое имя? Я не прошу заполнить анкету и указать все данные, но элементарно представиться приличный человек просто обязан. А почему я решила, что он порядочный? Потому что спас меня от компании хулиганов? Может, он мышцы тренирует, ходит по улицам и ищет живую грушу для битья. В этом случае не я его должна благодарить, а он меня за пособничество.
   В молчании мы дошли до остановки.
  - Спасибо, - снова поблагодарила я. Он не ушел, посчитав свою миссию выполненной. Только выпустил мой локоть. Стал рядом со мной, как часовой, и окинул оценивающим взглядом публику.
   Размышляет, можно меня бросить одну или лучше составить мне компанию в ожидании нужного автобуса? Усадить в него, а затем отправиться восвояси с чувством выполненного долга... А жениться? - усмехнулась я мысленно, - раз рыцарь спас принцессу, то теперь обязан на ней жениться...
  - У вас что-то случилось? - выдал он, не поворачиваясь в мою сторону, словно разговаривал с кем-то другим.
   Я округлила свои и так немаленькие глаза, выражая наивысшую степень удивления, и с вызовом произнесла:
  - С чего вы решили?
  - У вас в глазах боль...
  - Не ваше дело! - грубо отрезала я, чего сама не ожидала. Тоже мне, психолог человеческих душ! - подумала я и отвернулась, сложив руки колечком на груди, не забыв все-таки высказаться. - До свидания и еще раз спасибо!
  - Дайте мне номер телефона, я хочу убедиться, что вы благополучно добрались до дома, - великосветским тоном потребовал он, позабыв, что он качок-орангутанг. Не хватало обращения "достопочтимая сударыня". От неожиданности я забыла о своей обиде, резко развернулась и... ударилась о его взгляд.
  - Лучше вы продиктуйте свой номер телефона, - нашлась я, еле совладав с собой.
  - Вы относитесь к той категории девушек, которые ни при каких обстоятельствах первыми не позвонят малознакомому мужчине, - произнес догадливый умник, позабывший свою игру.
   Что-то он расслабился. Неужели моя неземная красота так на него повлияла? Раздумал быть плохим мальчиком, захотел меня убедить, что он самый-самый.
  - Тем более незнакомому мужчине, - фыркнула я.
  - Извините, я забыл представиться - Алексей Гладышев.
   И зачем было изображать из себя тайного агента в виде человека с ограниченными умственными способностями?!
  - Александра Козловская. - Я рассчитывала, что далее последуют сведения о возрасте моего визави и семейном положении, но он молчал и выжидательно смотрел на меня. - Номер телефона? - Догадалась я и назвала номер своего мобильника. Сразу подошел нужный мне автобус, будто ожидал окончания нашего знакомства за углом.
   Мы вежливо распрощались, и я зашла в салон, не забыв покоситься в сторону Алексея, который стоял у кромки тротуара и наблюдал за мной. Я махнула рукой, автобус тронулся, а молодой человек все стоял и провожал его взглядом...
  
   Переступив порог собственной квартиры, я уже не расставалась с телефоном. Сначала он сопроводил меня в ванну, потом на кухню, приник к тарелке с ужином и замер в ожидании. Как и я.
   Звонок раздался, когда я сидела у раскрытого настежь окна и любовалась надкусанной луной, которая сегодня собиралась бодрствовать в том смысле, что не лежала на перине и не тянула на себя одеяло-облако. Я схватила трубку, не забыв взглянуть на дисплей. Высветился незнакомый номер.
   - Он! Это он! Это точно он! - пробубнила я себе под нос, не пряча дикую радость. Отдышалась и томно протянула, - алло-о-о.
   И жутко на себя разозлилась: и за ожидание, и за непривычную мне томность, и за... влюбчивость в первого встречного. Не хватало еще добавить при этом: "О, мой Рыцарь, ты ли это?!" Тьфу!
  - Саша, это Алексей. У вас все в порядке?
  - Все хорошо, - заметила я, артистично подавив рвущийся наружу зевок.
  - Я вас разбудил?
  - Да, я сплю, - невежливо доложила я.
  - Тогда извините, что разбудил и спокойной вам ночи.
   Я с ненавистью посмотрела на телефон - виновника сегодняшних ожиданий. Затем покрутила его, зажав между большим и указательным пальцем, и отбросила в сторону.
  - Спокойной ночи! - скривилась я и сделала книксен, который мне хотелось сделать целый день, то при встрече с научным руководителем, чтобы ядовито выразить свое отношение к его пренебрежению чужим временем, то при прощании с Алексеем, чтобы выразить глубокую степень признательности за спасение и намекнуть, что я тоже неискренна.
   Рядом со мной никого не было, не на кого было сорвать злость. Только заглядывала в окно наглая луна, которую кто-то успел попробовать на зуб.
   - Ты еще светишь! Рассветилась тут, нормальным людям спать мешаешь! - Я снова пристроилась у окна, и приступила к изучению ночного неба. Моментально луна из стана врагов перешла в стан приятелей: я нуждалась в слушателе. - Он ненормальный, поверь мне. Спрашиваешь, почему я так решила? Да, потому, что не спросил, когда мы увидимся вновь? Я, конечно, не писаная красавица, но и не уродина, чтобы избегать встречи со мной. - Я еще что-то болтала, а луна сдвинулась правее, уходя от разговора. - Ну, вот, и ты не хочешь меня выслушать! И не надо! - Я дернула за шнурок и опустила жалюзи...
   Ночью мне снился увалень на худой кляче. Он скакал по полю и кричал:
  - Принцесса Александра, я спасу тебя!
   А я в это время сидела на высоком дубе, одиноко приютившимся на краю поля, и из зарослей наблюдала за странным рыцарем, не покидающим пределы этого поля. Он размахивал детским пластмассовым мечом и произносил одну и ту же фразу. Метания рыцаря не смешили меня, хотя, с этим детским мечом, на изможденной кляче, и с одной и той же выкрикиваемой фразой, мог рассмешить любого. Мне было страшно. Не знаю причины. Я прильнула к стволу старого дерева и молила бога, чтобы эти скачки по замкнутому пространству ему надоели, измотали, и он отправился бы... спасать другую принцессу. Вдруг зазвонил колокол, я оглянулась по сторонам, ожидая увидеть пожар, но вокруг было светло и свежо. А колокол звонил и звонил, я с ненавистью посмотрела на всадника, который стал медленно испаряться, как дым...
   А колокол все звонил...
   Я открыла глаза и поняла: разрывается мой мобильник, устроившийся рядом с моей подушкой.
   Это был Илья Кожевников, с которым мы познакомились месяца два назад. У него было две мечты: первая - жениться на мне, о чем он заявил на второй день знакомства, а вторая - открыть собственное рекламное агентство. Его заявление о желании жениться не шокировало меня, Илья мне тоже сразу понравился. От всех знакомых он выгодно отличался: здраво смотрел на жизнь, не строил иллюзорных планов, рассчитывал на себя, не оглядывался на родителей, имел приятную внешность, следил за собой без фанатизма, не ставил себя любимого во главу угла, и одевался со вкусом. Вторая мечта Ильи была тоже вполне осуществима, так как он поднаторел в рекламном бизнесе, корпя на этой стезе с институтских лет. Пока его останавливало отсутствие необходимого капитала, но было бы желание, опыт и умная экономная жена рядом, коей могу стать я, вполне соответствуя всему вышеперечисленному, и дело обязательно выгорит, как говорила моя бабушка.
  - Сашенька, я хочу тебя увидеть! - сразу заявил Илья громким голосом, отчего у меня заложило ухо. Он не был в городе десять дней, и не знал о моем горе. Сообщать по телефону я не стала.
  - Илюша, ты не...
  - Я все знаю, - перебил он, - извини, что не смог приехать на похороны.
   Я не стала спрашивать, откуда он узнал. Мне было не интересно. Как неинтересен он сам со вчерашнего дня. Когда я вспомнила о событиях, произошедших накануне, у меня в груди что-то сжалось, потом развернулось и... хлопнуло, как раскрываемый автоматически зонт. Это крылья, - решила я и подошла к зеркалу, желая рассмотреть их. Я вертелась и так, и сяк, но крыльев не увидела.
  - Саш, ты меня слышишь? - прозвучал голос у самого моего заложенного уха. Я с удивлением заметила, что продолжаю держать в руке мобильник.
  - Знаешь, Илюша, - деловито произнесла я. - У меня совсем нет времени... - Я стала излагать возникшие сложности при подготовке диссертации. - И вообще... - Бойко начала я и осеклась. Да, мне захотелось сделать заявление о нашем расставании, но что-то меня остановило. Я представила расстроенное лицо Ильи, его печальные темно-карие глаза. Он смотрел на меня с осуждением и непониманием. И я монотонным голосом доложила, - Илья, я хочу побыть одна.
  - Я понимаю, эта потеря очень тяжела для тебя, - посочувствовал он, но в голосе чувствовалась обида. - Когда захочешь увидеть меня, позвони. Мы помолчали немного: он хотел услышать от меня заверение, что наша разлука будет недолгой, а я желала услышать волшебное слово, которое заставит меня забыть нового знакомого. Я не знала, что это за слово, но, конечно, не "пожалуйста", коим оно является в детской книжке. Это должно быть слово-зомби, слово-пароль, слово-код, которое вытащит из моей головы события вчерашнего вечера. Не было затянувшейся встречи с Белоусовым, не было спасения от хулиганов, не было парня с добрыми умными глазами. И не было его звонка поздним вечером.
   Я не знала, чем меня привлек Алексей. Мало ли на свете молодых мужчин с накаченным торсом и интеллектом, но что-то в нем было особенное. Даже его неумелая игра меня не смутила. Возможно, неумелость меня и подкупила.
   Он напоминал липучку, которую вешают в магазинах для ловли мух. Я - муху. Летаю вокруг зазывающе пахнущей ленты, вижу трупики своих собратьев, погибших от искушения, и никак не могу решиться сесть на нее и полакомиться. Ведь, знаю, что все равно сяду, но делаю вид, будто еще раздумываю. Однако, ничем хорошим это не заканчивается...
   Может, и мне лучше забыть об Алексее, пока не поздно. Пока не прилипла окончательно. Придумать самой слово-код, и вернуться к надежному Илье, сосредоточиться на кандидатской диссертации... А, пожалуй, я знаю это слово! Расследование! Я должна узнать истинную причину смерти моей любимой бабушки.
   Я решила посоветоваться с Дашкой. Дарья Игоревна Чечеткина была моей подругой еще с абитуриентских времен, когда мы вместе ходили к репетитору. Внешне мы было абсолютной противоположностью: она маленькая, я - высокая, она - пепельная блондинка со стрижкой каре, я - с длинными русыми волосами. Но нас объединяла нелюбовь к женским разговорам: он посмотрел три раза, вздохнул один раз, проводил меня глазами шестнадцать раз. Мы были выше этого. Мы обсуждали новые модели компьютеров, которые ведут обработку информации на более высокой скорости, политическую обстановку на Северном Кавказе, которой интересовалась Даша, а мне приходилось поддерживать эту тему разговора. Мы не были "синими чулками", встречались с молодыми людьми, но никогда не представляли их друг другу, считая эти отношения несерьезными и непродолжительными. Хотя, о знакомстве Дашки с Ильей я подумывала... До вчерашнего вечера.
  
   Встречу я назначила в уличном кафе, неподалеку от нашего университета. Не знаю, чем я руководствовалась, может, желанием пройти мимо того самого места, где на меня напали хулиганы - хотела освободиться от воздействия на мою психику пережитого вчера стресса. Или надеялась на случайную встречу с Алексеем, который живет или работает на этой улице? Скорее всего, и то, и другое.
   Чечеткина, как всегда опаздывала. Я медленно тянула сок и разглядывала снующих по улице граждан.
   Вдруг налетел ураган в виде моей подруги. Он бросила свое маленькое худенькое тельце на стул и выдохнула.
  - Извини. Давно ждешь?
  - Неважно, - отмахнулась я.
   Дашка сделала скорбное лицо, погладила меня по руке и с чувством произнесла.
  - Я с тобой! - Это она так выразила соболезнование, и я ей была благодарна за сжатость.
  - Спасибо, - тихо сказала я. Мы помолчали немного. - Слушай, Дашка, вчера со мной такая история приключилась, - не удержалась я. Меня переполняли чувства, которые необходимо было вылить наружу. - Я встречалась с Белоусовым...
  - Не перевелись еще рыцари на земле русской! - сделала вывод Чечеткина, внимательно выслушав мой рассказ. - У тебя, Сашка, подозрительно-странное лицо.
  - Да? - наигранно удивилась я.
  - У тебя лицо человека, который стоит на пороге выбора, причем с решением надо поторопиться, - заметила она с хитрой улыбкой.
  - Ну, да, стою. И поэтому вытянула тебя из дома. Хотела посоветоваться. Понимаешь, у меня в голове кавардак, а ты умеешь разложить все по местам.
  - Не тяни! У тебя проблемы с диссером?
  - И с этим тоже, но дело не в нем... У меня возникли подозрения...
  - Козловская, я тебя не узнаю! Ты всегда умела четко и ясно выражать свои мысли!
  - В общем, я сомневаюсь, что бабушка умерла сама...
  - Ни-че-го себе заявленьице! - протянула обалдевшая Даша и поскребла указательным пальцем макушку. Потом без перехода спросила, - может, по бокалу вина выпьем? - Я пожала плечами, мол, мне все равно. - Или пива?
  - Только не пиво!..
   Нам принесли заказанное красное вино.
   - Почему ты решила, что твоей бабушке кто-то помог?
   Я долго рассказывала о визите к Серафиме Ильиничне, потом о визите к Павлине Игоревне, не забыв о районной поликлинике.
  - Дела... - Дашка вертела в пальцах ножку бокала с вином, елозя его по поверхности стола. - А где смысл?
  - Не знаю! Если бы знала зачем, то догадалась от кого исходит угроза.
  - Саш, ты считаешь, что... на бабушке не остановятся?
  - Об этом я не думала, - с трудом справившись с дыханием, произнесла я. - Даш, я хочу послушать твои рассуждения и выудить из моря слов одну фразу, которая даст ключ к разгадке.
  - Рассуждения, значит, - задумчиво произнесла Даша. Хотя, мы учились вместе, но Чечеткина получила высшее юридическое образование, а я - экономическое. После второго курса нас раздели "по интересам" на две группы. - Проанализируем создавшуюся ситуацию. Значит, ты уверена, что бабушка умерла не своей смертью... Сейчас ты должна глубоко спрятать свои эмоции, внимательно слушать меня и анализировать. Будем считать, что убийство было умышленным. Некий мужчина собрал информацию о твоей бабушке, узнал о ее заболевании, о том, что она состояла на учете в районной поликлинике, и пришел к ней как врач. К людям в белых халатах у пенсионеров особое отношение, они доверяют им и легко пускают в свое жилище. Я могу с полной уверенностью сказать, что убийца отличается особой жестокостью, не каждый сможет лишить жизни старую беззащитную женщину. - Я закусила губу, еле сдерживая слезы. - Саш, мы же договорились. - Я взяла себя в руки и приготовилась слушать дальше. - Перейдем к причинам... Мы сразу отметаем убийство по национальной, расовой, религиозной ненависти.
  - Бабушка не ходила в церковь, да, и в бога открыто не верила, больше в душе, - подсказала я.
  - Я не думаю, что фанатично верующая подруга наняла киллера, чтобы наказать твою бабушку за отступничество. Убийство из хулиганских побуждений тоже не подходит. Остается убийство из корыстных побуждений. В этом случае убийца преследует определенную цель - устранение конкурента, но это мы отбрасываем, или причина в нежелании возвращать долг...
  - Это мы тоже отбрасываем! - вновь подсказала я. На мое вмешательство подруга не отреагировала.
  - Под корыстными побуждениями в данном случае мы подразумеваем убийство, преследующее получение материальной выгоды: кража денег, драгоценностей... Сашка, ты проверяла, в квартире ничего не пропало?
  - Нет, - испуганно подергала я головой. - Но там и брать нечего: пара ювелирных украшений, не раритеты, а так, фигня. И пенсия, полученная накануне. Я как раз была у Нины, когда ее принесли.
  - Да, объемы не те... Но ты все равно проверь! И еще... Когда ты вошла в квартиру... в тот день, ты не заметила, что в ней что-то искали?
   Я закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти картину.
  - Нет, все было на своих местах! - доложила я после раздумий.
  - Ну, не из ревности же он ее убил! - взвыла Даша.
  - А если он маньяк? - попыталась я протащить свою версию.
  - Тоже вариант, - согласилась подруга. - Если это, действительно, маньяк, то маньяк организованный. Он тщательно рассчитал время и место преступления, скорее всего, долго выслеживал жертву.
   Когда Дашка произнесла слово "жертва", по моему телу пробежала дрожь. Я обхватила себя руками.
  - Саш, тебе плохо? - озаботилась подруга.
  - Я не хочу больше слушать твои рассуждения! - рассердилась я, словно не я сама предложила ей порассуждать вслух. Чечеткина пожала плечами и промолчала. - Я, наверное, пойду.
  - Иди, - обиделась на меня Даша.
  - Извини, - тихо сказала я и побрела по улице. Меня трясло все сильнее и сильнее. Если бы у меня был пуховый платок моей бабушки, я с удовольствием накинула его на плечи. Но у меня не было ни платка, ни... бабушки. Мои зубы начали выбивать дробь.
   Так, надо отвлечься, - мысленно приказала я себе. - Как? Общаться с кем-либо я не желаю, на сегодня с меня хватит общений и рассуждений. Закрыться от всех и заняться, наконец, написанием автореферата, изложить в кратком варианте весь ста двадцати листовый труд - мою диссертацию? Никто эту работу за меня не сделает, как не оттягивай. Я ускорила шаг: окунуться в автореферат и забыть о расследовании - вот, что мне необходимо! Не нужно мне слово-код! Довольно!
   Я не стала ждать нелюбимый автобус, остановила такси и назвала адрес. Молодой водитель половину пути косил на меня глазом, но вопросов не задавал. Потом все-таки не выдержал и заговорил на животрепещущую тему - о погоде. Я не стала поддерживать разговор, погрузившись в свои невеселые думы.
   Зачем ворошить то, что уже нельзя изменить? Лучше все оставить, как есть...
  
   Дарья сидела в полном одиночестве за столиком летнего кафе и рассматривала прохожих, как это совсем недавно делала ее сбежавшая подруга.
   Наверное, надо было сгладить углы в разговоре, - размышляла Чечеткина. - Но я и так не стала делать жестких предположений, хотя, знаю много случаев, когда преступник... Лучше об этом не думать.
   В кафе завернул молодой человек и поозирался по сторонам, словно выискивал жертву. Свободных столиков было предостаточно, пристально изучать открытое пространство, огороженное от пешеходной зоны низким белым заборчиком а-ля деревня, не требовалось. Сообразительная Дашка тотчас смекнула, что, скорее кто, его интересует? Естественно, одинокая девица, которая легко пойдет на контакт. Она не любила уличных знакомств, не была легкой добычей, на контакт с настырными парнями, ищущими приключений, не шла. Поэтому постаралась нацепить маску отрешенности. Позабыла, что в данном случае нужно смотреть вдаль, никого рядом не замечать, намекая о своей неземной принадлежности. А Чечеткина уткнулась взглядом в пол, как ученик, который старается не встретиться взглядом с учителем, приступившим к опросу. В поле зрения растерявшейся девушки попали две ноги, обутые в дорогие бежевые замшевые туфли. Туфли замерли возле ее столика и не желали уходить. Дашка, в свою очередь, не хотела выглядеть полной дурой, увлеченной разглядыванием обуви незнакомца. Она медленно начала вести глазами снизу вверх, оценивая поочередно светлые брюки, сорочку и, наконец, лицо молодого человека - любителя приключений. Он внимательно смотрел на нее и улыбался. Дашке показалось, что они знакомы, только не ее помнит, а она его - нет. На всякий случай она тоже слегка растянула рот в сдержанной улыбке, при этом перебирала в уме, кто он такой. Среди многочисленных знакомых этот парень не числился. Так ей казалось.
   Надо ждать его первого хода, - решила Чечеткина. Ей показалось, что сейчас он сморозит какую-нибудь глупость. Типа: "Скучаете? Давайте скучать вместе!" Или: "Почему такая симпатичная девушка и одна?" И так далее.
   Резкая и находчивая Дашка могла ответить достойно. Но незнакомец сказал совсем не то, что она ожидала услышать.
  - Девушка, вы не знаете, где здесь Публичная библиотека?
  - Вопрос неправильный! - ляпнула Даша после временного обалдения.
  - Не понял, - брякнул он, сменив расслабленную улыбку на наряженное ожидание.
  - Сформулирован неправильно! - расширила ответ болтливая девица, получая удовольствие от его физиономии, на которой отразились три чувства: удивление, испуг и растерянность. - Надо было спросить: Как пройти в Ленинскую библиотеку? - Самодовольно заявила она. - Хотите быть неординарным: поразить незнакомую девушку своим интеллектом, если вам, действительно, нужна библиотека, или намекнуть о наличии чувства юмора, если решили повторить фразу из известной комедии Гайдая. Но в любом случае, это всего лишь повод для знакомства!
   Парень нахмурился, видно, перемалывал в уме высказывание, похожее на выстрелы из пулемета.
  - Нет, я не собирался... - Вовремя смолк, не желая выглядеть нетактичным. - Мне... Мне, действительно, нужна Публичная библиотека. Я ищу одну книгу...
  - Книгу? - перебила его словоохотливая девица, выказав удивление. Можно подумать, в библиотеку ходят не за книгами, а за продуктами питания. Он вновь провела по нему изучающим взглядом. Теперь сверху вниз. Внешний вид молодого человека ей подсказал, что он может посещать подобные места, как библиотека, и достоин быть собеседником кандидата наук. Без пяти мину кандидата наук. Но кто об этом знает?! - Значит, вам нужна библиотека?
  - Да!
  -Странный вы...
  - Почему странный?
  - Ищете библиотеку, а читать не умеете!
  - Умею! - с выдохом подтвердил он, опомнился и спросил, - а почему вы сказали...
  - Потому, что Публичная библиотека находится за вашей спиной! - не дослушала его Дашка, - о чем свидетельствует соответствующая надпись.
   Парень не спешил поворачиваться на сто восемьдесят градусов, чтобы убедиться в ее словах. Некоторое время изучал надменную девицу, затем все же оглянулся и увидел высокое светло-коричневое здание странной архитектуры.
  - Это библиотека? - напряженным голосом поинтересовался он, вернувшись в Дарье. Та подтверждающее кивнула. - Надо же... А я прошел мимо и не увидел надписи.
  - Бывает.
   Все ты видел, так и скажи - хотел познакомиться, - подумала она. - И чего выпендриваться?!
   Между тем, парень, получивший ответ на свой вопрос, уходить не спешил.
  - А вы не знаете, есть ли в ней книги, изданные в начале прошлого века?
  - Есть, но я не знаю, что вас конкретно интересует?
   Парень оказался на соседнем стуле и с милой улыбкой воззрился на Чечеткину.
  - Меня интересует "Учебник гражданского права" Шершеневича, причем, только пятое издание, вышедшее в тысяча девятьсот пятом году.
  - Да вы что! - восхитилась Дарья. - Это же главное пособие для юриста! Вы юрист?
  - Я работаю над диссертацией, - без ложной скромности произнес он. Девушка недоверчиво посмотрела на него.
  - Странный вы! - опять повторила она, - проучились пять лет в высшем заведении, поступили в аспирантуру и не знаете, где находиться Публичная библиотека?
  - Учился я не здесь, а в столице Адыгеи, в Майкопе, - пояснил он, - закончил несколько лет назад Государственный университет, работал на кафедре, писал диссертацию, а сейчас приехал в ваш город защищаться. Но моя диссертация требует доработки...
   Даша внимательно рассматривала собеседника, пытаясь найти в нем черты, присущие адыгейцам, и не находила. Перед ней сидел коротко стриженый парень с европейскими чертами, с серыми глазами хмурого неба и румянцем во всю щеку. Выглядел он ошарашено-потерянным, как человек из аула, впервые оказавшийся в большом городе. Если бы не одежда, которая привычно сидела на нем, Дашка бы так и подумала. А то, что он не похож на адыгейца, то это ничего не значит: может, у него предки были русские, а гены "перескочили" через несколько поколений и отразились на нем.
  - Меня зовут Дарья, - первая представилась она, не посчитав это вызывающим.
  - А меня Александр Лунев, - назвался он. Ошарашенность испарилась, прихватив испуг. Глаза парня стали маслеными, словно сидящая перед ним девушка позволила себе лишнего.
   Бабник! - сразу решила Дарья, - а про учебник все придумал. Нашел удочку, на которую можно ловить студенточек. Не на ту напал! Сейчас я тебя выведу на чистую воду!
  - А почему вам нужен учебник именно Гавриилы Феликсовича Шершеневича? - Она специально назвала имя и отчество, чтобы Лунев понял, с кем имеет дело.
  - Мне интересна его точка зрения об отношении государства и общества... - Александр пустился в рассуждения на эту тему. Дарья поначалу слушала недоверчиво, выискивая в его словах зазубренность без понимания, в итоге заслушалась, стала изредка кивать в знак согласия, показывая, что поддерживает его мнение по этому вопросу.
   Она не заметила, как подкрался вечер, а они все говорили и говорили.
  - Ой, вы сегодня не попали в библиотеку! - опомнилась девушка, взглянув на наручные часы.
  - Зато я познакомился с прекрасной девушкой!
   Дашка передернула плечами, будто попыталась скинуть ярлык прекрасной девушки. Она перенеслась в пятнадцатый век, когда хан Золотой Орды выдавал русским князьям письменный указ - ярлык на великое или удельное княжество. Сегодня ей выдали устный указ, с сообщением: отныне Дарья Чечеткина является прекрасной девушкой. Ура, товарищи!.. Стоп, это из другой оперы.
  - Вам не нравится слушать комплименты в свой адрес? - удивленно протянул Александр. Его вопрос повис в воздухе. На глупые вопросы Дашка не отвечала. И не хотела развивать тему, как не хотела портить впечатление, которое сложилось у нее об этом неглупом парне, который, на самом деле, дописывает кандидатскую диссертацию.
   Чечеткиной очень хотелось покопаться в сумочке, найти пудреницу и рассмотреть свой лик, который она еще несколько часов назад считала посредственным. Может, знакомство с приятным молодым человеком повлияло на меня, и я превратилась в лебедя, - подумала она, глупо веселясь. - Еще утром была гадким утенком, и вдруг...
   Дашка заерзала на стуле.
  - Вы спешите? Может быть, еще по чашечке кофе?
  - Нет, мы и так выпили по три чашки. - Она поднялась. - Мне... уже... пора.
   Или не пора? - задумалась она. - Все зависит от того, что он скажет.
  - Вы далеко живете? - Александр поднялся.
   Дашка вырулила из-за заборчика а-ля деревня, он последовал за ней. На ходу она протянула:
  - Далеко-о-о. Очень далеко живу.
  - Но уже совсем темно и...
  - Я не боюсь, - перебила она его и испугалась: сейчас он распрощается и уйдет. - Знаете, с моей подругой вчера произошел неприятный инцидент, - затараторила она, выложив рассказ Сашки совершенно постороннему человеку. Раньше Дарья Игоревна Чечеткина не любила раскрывать чужие тайны. А почему это должно быть тайной?
  - Хорошо, что все закончилось благополучно! - ответственно заявил Лунев.
  - Да, хорошо, - шествуя по широкому тротуару, по тому самому, по которому вчера шла подруга, согласилась она.
  - Я вас провожу, - сказал молодой человек. Не предложил, не произнес с воодушевлением, а сказал отстраненно, возможно, с долей надежды, что она откажется.
   Не хочет переться в мою Тмутаракань? - подумала Дарья. - Не хочется, а придется, милый мой. - На ее устах повисла самодовольная усмешка.
  - Я сказал что-то не то? - поинтересовался он.
  - Вчерашний спаситель моей подруги вмиг испарился, как только посчитал свою миссию выполненной. Я представила...
  - Как я исчезаю на ваших глазах, и остается одно мокрое место! - закончил за нее Александр.
  - Почему мокрое? - расхохоталась девушка.
  - Не знаю, просто есть такое выражение...
  - Нет, лучше туфли. Представляете, был человек и исчез, оставив после себя лишь дорогую обувь, поставленную в первую позицию!
   Лунев опустил взгляд, оценил по достоинству свои туфли и покачал головой.
  - Нет, жалко расставаться с ними, я их купил пару дней назад. - Оба покатились со смеху.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"