Весь вечер моя голова была свободной от всяких мыслей: ни умных, ни дурных ее не посетили. Можно подумать, вся жизнь была пустой и однообразной. Я могла с этим согласиться, если после разбирательств с трагедиями двух молодых парней, я бы вернулась в свою шкатулку-квартиру, заперлась на все замки и отключила мозги, устав от переживаний недавнего прошлого и возжелав погрузиться в вязкое одиночество, которое, в результате, настолько охватило меня, что совершенно не захотелось что-то менять. Даже ходить за продуктами - сейчас можно сделать заказ по телефону и тебе всё доставят в лучшем виде. Наверное, так ведут себя люди, охваченные безумным страхом - манией преследования или чем-то там еще. Кроме животного страха у них отсутствуют другие чувства. Ну, еще есть чувство голода - куда без него.
Не знаю, что меня заставило "очистить голову" и отодвинуть на задний план рассказ Олега Ивановича Шелудякова о его младшем друге "с проблемой", но могу предположить - сработала защитная реакция организма. Организм - он не дурак, соображает лучше его обладателя, которого предупреждает о тайм-ауте для собственного же блага.
Чтобы чем-то себя занять, а не пялиться в пустоту или не шататься по квартире с видом медведя после спячки, я включила телевизор и пристроилась на диване с кружкой чая. Испив чайку и внимательно изучив новости в стране и в мире, как говорили в советские времена, я почувствовала недомогание, связанное с сильной духотой. Воздуха мне катастрофически не хватало. Я походила на рыбину, выброшенную на берег. Рыбина была на зависть всем рыбакам - весила много и сдалась "без боя".
Запоздало включив мозги, находящиеся в режиме ожидания, я, наконец-то, нашла простой выход - распахнула настежь балконную дверь, тем самым пригласив в гости необычайный по вкусноте воздух подступившей осени.
Тут же вышла на балкон и глубоко вдохнула. Голова слегка закружилась, а земля, где-то там внизу, слегка качнулась, как при слабом землетрясении. Я быстро привела себя в нормальное состоянии и придирчиво изучила двор и прилегающие окрестности, находящиеся в поле моего зрения.
Сумерки давно сменились темнотой, разбавленной уличным освещением. Редкие прохожие перемещались в разным направлениях, кто-то - бойко, кто-то - вальяжно. Скамейки были пусты... Ан, нет - на одной сидела парочка. Парочка на скамейке хорошо освещалась, и я без труда рассмотрела пенсионерку из моего дома - женщину лет семидесяти, рядом с которой восседал бравый мужчина, приблизительно ее одногодок. Могу поспорить, что пенсионерка отчаянно кокетничала с кавалером, а кавалер что-то ей отвечал и постоянно поправлял пышные усы - показывал свою бравость.
- Ничего себя, - тихо протянула я, - недаром знающие люди утверждают - любви все возрасты покорны.
Естественно, самым знающим я считала Пушкина Александра Сергеевича - наше всё: с него-то и началось "про покорность", с его творения "Евгений Онегин".
Душа затребовала активного исполнения, и я еле слышно затянула:
- Любви все возрасты покорны, но юным действенным сердцам ее порывы благосклонны, как бури вешние полям. В дожде страстей они свежеют, и обновляются, и зреют - и жизнь могущая дает и пышный цвет и сладкий плод.
Последнюю фразу я произнесла речитативом, подергивая в такт головой и отбивая руками такт на перилах. Поздно сообразила, что повысила голос и привлекла к себе внимание парочки на скамейке. Пенсионеры дружно задрали головы в поисках помехи их интимной беседы.
Я струхнула, быстро присела и с наслаждением захихикала, вспомнив веселое время - свое безрассудное детство, когда мы бросали в прохожих чем попало и тут же прятались, чтобы нам, в свою очередь, не влетело по пятое число.
Моя тучность, пусть и порядком поубавившаяся, не позволила долго сидеть в неудобном положении, поэтому пришлось выйти из засады. Мне повезло - пара влюбленных потеряла ко мне интерес. Кавалер продолжал что-то вещать, а дама кокетливо поправлять свой кружевной воротник, искусно разложенный на теплой вязаной кофточке. Белый воротник тонкого плетения смотрелся нелепо на кофте-кофтище темного цвета, но чему удивляться: все-таки вечерами стало достаточно прохладно, по этой причине неюной девушке захотелось и тепло одеться, и приукрасить себя, выказав пристрастие к кавалеру.
Я не стала смущать парочку и скрылась в комнате.
Новости давно закончились, началась трансляция комедии Рязанова "Старики-разбойники". Я с удовольствием погрузилась в известный сюжет, наслаждаясь игрой великолепных актеров...
Бессонница все же меня одолела - какими настойками и пилюлями я себя не пичкала, ничего не помогло. Меня совершенно не тянуло в койку. Я снова вышла на балкон. Удостоверилась, что парочка покинула насиженное место, но на всякий случай повертела головой - вдруг они еще не ушли, стоят у подъезда и никак не могут расстаться. Прям, как мы в молодости. В молодости! Им-то по семьдесят!.. И что?! Прекрасно, когда чувства живы. Значит, жив человек. В таком преклонном возрасте на смену положительным эмоциям приходит негатив - то не так, это не этак, все и всё раздражают... А они, гляди, милуются, и всё у них хорошо - позитив у них. И про болячки, небось, забыли. Молодцы!
Я человек независтливый, но им, этим двум людям, которых и стариками назвать нельзя по причине нахлынувших чувств, слегка позавидовала. Эх, мне бы так - сидеть на скамейке рядом с... Шелудяковым, кокетничать, румяниться от каждого его слова, естественно, сказанного о любви, что-то отвечать невпопад. Обязательно невпопад - это говорит о молодости тела и ума, о нахлынувшем волнении. Потому что - чувства! Потому что в жизни один позитив, затмивший проблемы, болезни, дурные мысли.
Шелудяков. Он влюблен. Но вида не подает. В кого влюблен? Ясное дело - в Алку Укропчикову. Я за них рада. Сейчас Алка не может ответить на его чувства, но пройдет время, ее глаза откроются, как и ее сердце, и все у них будет хорошо. Будут вместе воспитывать Верочку.
Когда-нибудь и по моей улице пройдет мужчина... с баяном. Почему с баяном? К слову пришлось. Настроение после просмотра кинокомедии было приподнятым, отсюда и бессонница, отсюда и странные мысли про баян.
А может, пойти проторенным путем - клин клином вышибают. В том смысле, что выпить крепкого кофе.
Что я сидела. И меня сразу потянуло в сон.
По музею бегали двое мужчин в рабочих халатах и с лестницей в руках. Оба озирались по сторонам, словно их преследуют. Но никто их не преследовал. Того больше - на них никто не обращал никакого внимания.
Первый мужчина, очень похожий на артиста Евстигнеева, резко затормозил, а второй, один в один Юрий Никулин, но с пышными усами, не удержал в руках лестницу и на скором шагу врезался в первого, в итоге оба чуть не свалились на паркетный пол. Удержались на ногах благодаря лестнице, которую ловкий и сообразительный Евстигнеев успел выставить впереди себя, как будто сию же минуту собрался совершать по ней восхождение без привычного упора, прежде избавившись от тормозного элемента в виде примкнувшего к нему приятеля.
Первый что-то шепнул второму и указал глазами на картину. Второй утвердительно кивнул - дал согласие. Не сговариваясь они деловито направились к той самой картине, висевшей на стене и не ожидавшей никаких сторонних выпадов. Выпад случился - от двух пожилых дяденек в рабочих халатах. Лестница осталась лежать на паркетном полу, так как в пылу заинтересованности картиной Евстигнеев, он же первый, посчитал ее лишним грузом. Быстро пришел к обратному выводу, когда они замерли перед картиной и заметили отсутствие вспомогательного предмета. Пришлось первому вернуться на середину зала, где возлежала лестница, терпеливо ожидающая решения относительно своего участия в сложном деле. Но дело оказалось пустяшным, старички с завидной скоростью избавили стену от одной картины, причем без участия советов и вопросов извне, беспрепятственно покинули зал и скрылись в туалете, где внимательно осмотрели картину с видами бывалых знатоков-коллекционеров.
- Говорят, это работа кисти Рембранта, - сообщил второй, тот, что с пышными усами.
- Сам ты, Рембрант, - хмыкнул первый. - На сайте Эрмитажа русским языком написано: "Портрет молодого человека с кружевным воротником", автор - неизвестный художник. Понял?
- Сам ты, Рембрант, - обиделся второй, неожиданно выказал полное невежество - посчитал слово ругательством, хотя, сам и высказался "про работу кисти...". Слышал звон, да не знает, где он.
- А ничего так? - дернув головой в сторону картины, аккуратно притуленной к туалетной стене, глубокомысленно изрек первый.
В это время дверь приоткрылась. В щель просунулась мужская голова в очках и спросила:
- Пошел вон! - прикрикнул первый. Голова в очках исчезла. Тогда он шикнул на приятеля, - мозги включай, хоть иногда.
- А я что, я ничего, может ему сильно надо, - запричитал тот.
- Ну, что? Берем? - хмуро спросил первый у второго, почесывающего гладко выбритый подбородок, при этом дерзко вздернув пышные усы.
- А у нас есть выход? - вопросом на вопрос ответил усатый.
- А как она тебе вообще? - заинтересовался его профессиональным мнением первый.
- Мне? - удивленно вскинул брови приятель, никак не ожидавший ничего подобного - его мнения никто не спрашивал. На этот раз решил рубануть правду-матку - раз спросили. - Вообще-то, мне не очень. Воротник слишком большой, это раз, называется "Портрет молодого человека", а на самом деле - этому, с портрета, лет сорок-сорок пять, не меньше.
- Возможно, творец так видит... видел, - явно пел с чужих слов первый. Но особо спорить не стал. И вкрадчиво поинтересовался, решив, переложить на чужие плечи принятие важного решения, - что будем делать? Возвращать?
- Я бы вернул, - недолго думая, обронил приятель с усами и решил добить приятеля своими рассуждениями, - лицо у него какое-то женоподобное. Будто это вовсе не мужик, а баба. Смотри, какой щекастый. А щеки дряблые, на воротник не эстетично нависают.
Прихватив непонравившуюся им картину неизвестного автора, они выкатились из туалета и с удивлением заметили длинную очередь. Первым в очереди стоял очкастый. На нем был черный костюм с брюками-дудочками, белая сорочка и узкий галстук, бывший в моде в шестидесятых годах.
- Вот они, смотрите, - провозгласил очкастый, заметив двух выходящих мужчин, и ткнул в их сторону пальцем.
- А вот еще один, - восторженно прошептал странный низкорослый субъект с большими ушами из очереди и указал на картину.
- Вот видишь, все-таки художник нарисовал мужчину, а не женщину, как ты утверждал, - показал свое превосходство первый.
- Но не молодого! Ты со мной согласен?
- Знаешь ли, возраст - понятие относительное, - перехватывая картину, высказался первый. - Всё зависит от состояния души.
- Я тебя умоляю, - начал второй и сразу замолчал. Хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он опустил на паркетный пол свой угол картины, отчего картина оказалась на полу полностью - первый не ожидал такого поведения и тоже ее выронил.
- Ты чего? - прошипел первый. - Ты зачем привлекаешь к себе внимание? - продолжал возмущаться он придушенным шепотом. Можно подумать, до сих пор на их головах находились шапки-невидимки, а сейчас обе шапки слетели по причине несуразного поведения.
- О! - выдал второй, сложив рот овалом, словно собирался затянуть арию из оперы "Заткни уши".
- О, п, р, с, т... - Его подельник не нашел ничего лучше, как "вырвать из контекста", от возмущения, естественно.
- Достал ты меня, - негромко, но доходчиво возмутился первый.
- О, смотри, - дребезжащим от чрезвычайного волнения голосом проговорил второй и в довершении вытянул руку с выставленным указательным пальцем. Палец указывал куда-то за спину приятеля.
Действуя инстинктивно, приятель обернулся и ошалело уставился на стену. На стене красовался "Портрет молодого человека" в "правильном" виде.
- Ну, дела, - выдохнул он и усердно почесал затылок.
Второй тщательно поправил пышные усы, как будто ничего главнее на данный момент для него не существовало. Подумал и подкрутил концы усов, придав себе залихватский вид.
- Если это, - первый указал на стену с "правильным" портретом, - то, что нам было нужно, тогда что мы взяли? - На этот раз он приложил пятерню к картине, которую они, с его слов, взяли, а вернее выразиться - умыкнули при всем честном народе, а потом передумали по причине "несуразности" и решили вернуть. Сейчас картина мирно прижималась к ноге первого и ждала "вердикта суда".
- И что нам с ней, с лажой, делать? - требовательно и в тоже время с неким опасением вопросил у него первый, словно решалась его судьба.
Второй тоже почесал репу, поразмышлял и выдал:
- Слушай, братан, а ведь все складывается в нашу пользу - сейчас мы произведем замену. И у нас будет... этот... как его...
- Подлинник - ты хотел сказать?
- А кто знает, где подлинник, а где подделка, лажа по-нашему, - подумав, рассудил второй и на всякий случай с любовью провел ладонью по богатой раме картины. Картина по-прежнему преданно прижималась к ноге приятеля, как бы находясь под его защитой.
- Любви все возрасты покорны, - с печалью вздохнул первый, совершенно неожиданного. В его глазах блеснуло безумие. Как бы в подтверждение этого, он вытащил из кармана зажигалку, чиркнул и... поджег картину - лажу или подлинник, кто разберет. Некоторое время держал картину за угол богатой рамки, затем, во избежание ожога, выронил горящий шедевр на паркетный пол, и стал с наслаждением следить за итогами своего инстинктивного действия.
- Ты с ума сошел?! - завопил усатый и схватился за сердце. Сразу обмяк, сдулся и трагическим шепотом сообщил, - мне плохо, я умираю.
И почти сразу раздался сильный взрыв...
Я проснулась от звука, похожего на взрыв. Еще толком не опомнившись, решила - у кого-то в квартире рванул газ и приготовилась прощаться с жизнью. Но вокруг стало тихо-тихо и опасных запахов я не чувствовала, отчего предположила - я уже на небесах. Мне каюк.
Никаких светлых длинных коридоров с выходом в никуда не было, я только собралась насладиться вечным покоем, как тут же снова рванул газ.
Окончательно проснувшись, до меня наконец дошло - по дворе катается мотоциклет без выхлопной трубы.
Сделав успокаивающий вывод, я широко открыла глаза, увидела ясное лазурное небо с обрывками облаков в виде клочков ваты, сладко зевнула и потянулась. Губы расползлись в самодовольной улыбке, но быстро вывернулись скобкой вниз - я вспомнила свой "потрясающий", во всех пониманиях, сон.
И что бы всё это значило? - мысленно задалась я резонным вопросом. Раз ответ не родился молниеносно, я потянулась в ванную, на ходу взглянув на часы. Однако в тунеядстве есть свои плюсы - можно никуда не торопиться и спать до полудня.
За кофе я восстановила в памяти наш вчерашний разговор, когда мы были в гостях у Аллы, и Олег попросил меня о помощи своему другу "с проблемой"...
- Так в чем же заключается проблема? - спросила я, не дождавшись от Олега продолжения. Он переводил взгляд с меня на Аллу, как будто делал выбор и никак не мог прийти к консенсусу с сами собой.
Судя по его озадаченно-насупленному виду, ни одна из нас ему не подходила. Потом Олег нацепил на себя загадочный образ, можно подумать, мы согласились на какую-то хитроумную игру по угадыванию "образа".
Угадывать мне никак не хотелось, мои мысли были направлены на отношения Аллы и Олега - я их приветствую, и на себя, несчастную и нелюбимую окружающими и собой в том числе: к своей внешности я отношусь критически - самокритичная я, но не стараюсь твердить о своих изъянах постоянно, чтобы не погрязнуть в меланхолии в купе с саможалением и поиском причин, от меня не зависящих. Перекладывать вину на чужие плечи я не люблю, и тащить на себе - ненавижу. Лучше отмахнуться и забыть, хотя бы на время.
Наверное, я сегодня отвратительно выгляжу, хуже, чем всегда, - мысленно предположила я и расстроилась: жаль, не подумала об этом раньше и не преобразила себя доступными способами. А чему удивляться - с истории, связанной с исчезновением двух молодых ребят, прошло недостаточно времени для того, чтобы всё хорошенько переварить и как бы успокоиться. Я постоянно возвращаюсь к участникам трагедии, думаю, как можно было ее избежать. Но трагедия ушла в историю, а историю не перепишешь, поэтому необходимо сильно постараться и перестать "молоть воду в ступе".
И еще один факт меня поразил: после двух женщин разного возраста, откликнувшихся на мое предложение "излить душу", больше мне никто не звонил. Я решила, что выполнила предназначенную мне миссию, как бы высокопарно это не звучало. А что? За год никто не смог распутать запутанный клубок , а я смогла! Без ложной скромности. И кто скажет, что мои сны... не вещие? Кто?
Неужели еще найдутся сомневающиеся? Так я им докажу!
Вот и случай представился: толком не выслушав приятеля, я уже знала, что возьмусь за дело. Слишком быстро я освоилась с ролью женщины-"жилетки", не хотелось потерять квалификацию в период простоя.
Это я так, шутки ради: на троне с короной на голове не сижу и сидеть не собираюсь.
Как пела Пугачева: так же как все, как все, как все, я по земле хожу, хожу, и у судьбы как все, как все счастья себе прошу...
А счастье сидит напротив меня и в ус не дует, в том смысле, что не догадывается, что предназначен мне судьбой.
У каждого Счастья свое Счастье на примете. В данном случае, выбор Шелудякова пал на Аллу Укропчикову.
Видимо, у меня был такой отстраненный вид, что Алка не выдержала и саданула ногой по моей ноге, под столом, естественно, чтобы не заметил Олег, который давно объяснял сложившуюся ситуацию с его другом. С его проблемой. А я-то, ворона, все прозевала. И что делать? Переспрашивать? Неловко.
Помощь пришла от подруги.
- Олег, ты не мог бы начать заново, я прослушала. Опять ушла в себя.
- Конечно, - согласилась Шелудяков без обиды. - Есть у меня приятель, Руслан Аркадьевич Подопригора. Я был дружен еще с его отцом, Аркадием Борисовичем Подопригора, он был заместителем начальника полка, когда я прибыл в летный полк по назначению после летного училища. Он сразу взял надо мной шефство. Я стал вхож в его дом. Руслану на тот момент было всего два года, так что можно сказать, он вырос на моих глазах. Когда ему исполнилось четырнадцать, его отец - мой близкий старший друг - погиб. Вскоре меня перевели в другой военный округ, но связи с семьей Подопригора я не терял. Вдова с сыном перебралась к ее родителям в Краснодарский край. Жили они на тот момент в небольшом населенном пункте. Судьба снова свела нас с Русланом когда я ушел в запас. Мы встретились здесь, в этом городе. Сюда Руслан приехал после окончания школы, поступил в вуз, потом окончил его, часто менял место работы, в итоге затеял собственный бизнес. Женился, родился сын. Семейная жизнь складывалась удачно до тех пор, пока в семье не появились деньги. Руслан загулял. Жена терпела недолго, никакие деньги не могли ее удержать, она взяла их общего сына и перебралась в другой город, здесь, неподалеку. Руслана нисколько не тронул ее уход, за сына он не бился, удачно подвернулась красотка, от которой Руслан потерял голову. Он женился на ней. Я не предполагал, что из этой затеи с новой женитьбой выйдет что-то стоящее. Думала, красотка будет тянуть из него деньги, везти вольготную жизнь, а на мужа ей будет глубоко наплевать. Но я, к счастью, ошибался. Жена Руслану попалась не промах, а ему такая и нужна - чтобы держала его в ежовых рукавицах. Любила она его безмерно, но спуску не давала.
- А он? Он ее любил? - не удержалась я от вопроса.
- У Руслана на первом месте была работа, на втором - семья. Но любил, конечно. Не думаю, что он мог жениться без любви или от обиды на первую жену, из мести. Только сначала любовь была... поверхностной, так бы я выразился, но со временем чувства стали настоящими, с пониманием и уважением.
- А дети во втором браке появились?
- Увы, нет. У супруги случилось два выкидыша на разных сроках беременности, второй - уже на большом сроке. Еле выкарабкалась с того света, врачи поставили неутешительный диагноз - бесплодие.
- Можно взять ребенка из детского дома, - ляпнула Алла, сама побывавшая в детстве в подобном учреждении, пусть и недолго. Но и этого времени ей хватило с лихвой.
Алка на днях поделилась со мной своей мечтой - хочет усыновить мальчика. Не младенца, а лет десяти-двенадцати, чтобы все успеть... Так выразилась она, без продолжения. Я не стала заверять, какие наши годы: после потери, подобной Аллочкиной, столько болезней наползает, только держись. Но появление приемного сына может вдохнуть в нее новую жизнь, вдохнуть желание жить. А желание - это не так уж мало. От желания зависит вся жизнь.
- У Руслана уже подрастал сын от первого брака, а его супруга...
- Имя у нее есть? - вставила я.
- Алена.... Алена хотела только своих детей, чужих не хотела. Чужой может стать своим, я так думаю, но я своего мнения не высказывал. Не мое это дело.
- Они люди не бедные, могли обратиться к суррогатной матери, - невыразительно высказалась Алла, дав понять, что относится к суррогатному материнству негативно, но это ее личное мнение, которое она другим людям не навязывает. И с этим они с Олегом схожи. Родственные души.
Я снова отстранилась от разговора, переосмысливая уже сказанное. Об отношениях своих друзей я не думала.
Пока проблема Руслана Подопригора мне было не ясна. Я поняла одно - у успешного бизнесмена есть любимая и любящая супруга и нет наследников. Но в этом деле я им не советчик.
Проблема с бизнесом? Но Олег об этом не заикнулся, напротив, бизнес развивается и процветает. Предположим, у Руслана проблема с конкурентом или еще с кем-то, но чем я-то могу ему помочь? Как я могу вычислить того, кто "ему вставляет палки в колеса"? Я в подобных делах ноль без палочки. Даже свои сны в этом случае растолкую неправильно, выверну наизнанку, перепутаю с лицевой стороной, потому что профнепригодна в вопросах экономики или наездов в "свете девяностых".
Олег говорит и говорит и все не по делу. Я готова его слушать и слушать, но... почему-то хочется поскорее завершить наш разговор, уединиться и пожалеть себя нелюбимую всеми, себя, обиженную судьбой. Мама сейчас бы сказала: "Не гневи бога!" И была бы права. Довольствуйся тем, что имеешь. Ноги-руки на месте, страшных неизлечимых болезней нет, радуйся... Но как быть с потерями близких мне людей, родных и горячо любимых? Все мы смертны. Философия, в жизни всё гораздо сложнее... Однако, у меня появился надежный друг Олег Шелудяков, я обожаю его дочку-внучку Верочку, опять же в мою жизнь вернулась Аллочка, которой необходимо мое участие.
Вернемся к теме дня - к "проблемному" Руслану Подопригора.
Внутри меня внезапно поселилось неприятное чувство тревоги. И связано оно не с боязнью - вдруг не помогу, вдруг напутаю, тогда придется отвечать по всей строгости закона, существующего в закрытом обществе крутых бизнесменов, - не этого я страшусь. Меня пугает сама Проблема, толком не озвученная. Даже не толком, вообще не озвученная. Олег начал с длинного вступления, а я уже чего-то боюсь, стараюсь погрузиться в себя. Это что, предчувствие? Не нужно мне вникать в проблемы Руслана? Но как быть с Олегом? Он мне помог, я обязана помочь ему или его другу по его просьбе. Алаверды.
Пораскинув мозгами, я пришла к элементарному выводу, тоже некомфортному для меня, но позволяющему сказать твердое "нет". Допустим, меня хотят использовать в качестве... хм... ясновидящей, в качестве подсказчицы: ко мне всякий раз станет обращаться успешный бизнесмен Подопригора, когда возникнет необходимость, дабы его бизнес по-прежнему процветал. Предположим, он спрашивает у меня: соглашаться или нет на предложение некого лица, входящего в круг доверенных лиц, но ведущего себя подозрительно - вдруг вошел в сговор с конкурентами и решил подвести под монастырь. Я, в свою очередь, обдумываю поставленную задачу, правильно формулирую вопрос перед сном и... получаю четкий ответ, опять же во сне. Как бы становлюсь практически штатным астрологом "на довольствии".
Вопрос от "штатного астролога": мне это нужно?! Мне нужны подобные обязательства? Где разговоры по душам, где слезы, советы, сочувствие? Где это все? Допустим, без слез дело не обойдется - с моей стороны, когда я получу по загривку в случае неправильного совета. По загривку - в лучшем случае, а то и в бетон могут закатать, как в девяностые... Сдались мне эти девяностые!
Вспомнился непризнанный зять Олега Шелудякова. Непризнанный в том смысле, что родители Шелудяковы, Олег и его супруга, отказывались принять его в свою семью. Однако он особо и не рвался. Хотя, изображал из себя примерного бизнесмена, на что их дочь Ольга и купилась. Влюбилась в него по уши, к родительскому мнению прислушиваться не пожелала. Сошлась с примерным бизнесменом, родилась Верочка. Только вот такая незадача: Ольга то с гражданским мужем живет и милуется, то к родителям сбегает от такого "счастья", прихватив в охапку Верочку. Слушает их нравоучения, соглашается со всеми доводами, отходит и потом опять бежит к мужу. Разница в возрасте у них была большая - почти двадцать лет. Возможно, "пришелец из девяностых", любил их дочь Ольгу, бесспорно любил, но в какой-то извращенной форме. Благо, встретил другую, бойкую и терпеливую, оставил дочь Шелудяковых в покое. Вскоре Ольга вышла замуж официально за хорошего человека. И вдруг такая трагедия.
Верочка была совсем крохой. В тот день Ольга приболела. Родители поехали к ней, чтобы помочь по хозяйству. Мать Ольги стала хлопотать по дому, отец отправился с Верочкой на прогулку. Ольга напилась всевозможных лекарств и уснула. Ее муж уехал в командировку.
Не прошло и пятнадцати минут после ухода деда с внучкой на прогулку, как в соседней квартире произошел взрыв газа по причине утечки. Жертвами трагедии оказались мать и дочь Шелудяковы и владелец "нехорошей" квартиры, где произошла утечка газа.
Непризнанный зять хотел судиться за дочь, не пожелал отдавать свою родную дочь родному деду, Олегу Шелудякову, с которым у него, мягко сказать, отношения не сложились. Как бы пытался отомстить ему за презрение. Судебное разбирательство шло долго, суды на разных инстанциях принимали кардинальные решения - то в пользу деда, то в пользу отца. Не известно, чем бы судебная тяжба закончилась, если бы непризнанного зятя не взорвали в собственном автомобиле. Руки криминала, из тех самых девяностых, дотянулись и до него.
Не знаю, что в моих глазах отразилось после доверительного монолога Олега, но он тотчас заверил меня, что к убийству "этого подонка" не имеет никакого отношения. Я ему поверила: не таков он человек, чтобы устранять противника подобными методами даже в борьбе за любимую внучку. Нашел бы другой способ, без всякого криминала...
Алка снова пнула меня ногой под столом, заметив мое зависшее состояние. Что со мной происходит? Наверное, сказывается психологическая усталость. Или предчувствие?
Я вся подобралась. Хотела что-то ляпнуть в духе пространных рассуждений на вольную тему, но Олег не позволил моим мыслям "сплясать гопака".
- У Руслана случилась большая беда - от сердечного приступа умерла жена, - признался он с таким трагическим видом, словно имел на ту самую жену свои виды.
- Алена? - хором спросили мы с Алкой и выразительно переглянулись, словно спрашивали друг у друга совета, как правильно поступить. Моя выразительность понятна - я сомневалась, что речь идет об Алене. За раздумьями пропустила часть монолога о сказочной жизни четы Подопригора или, напротив, об охлаждении в отношениях, причина которой кроется в очередной девице, решившей захомутать "денежный мешок". Получается, я права и новая пассия пошла на дерзкое устранение препятствия в лице Алены.
Но почему переспросила Алка? Что ее удивило или поразило? Может быть, я пропустила большую часть рассказа, где фигурировала третья по счету супруга Руслана и стоявшая на его пороге четвертая? Впрочем, ничего удивительного - любовь любовью, но наследники нужны. А третья по счету тоже оказалась бесплодной... И тоже Аленой?
Не хочу выглядеть полной идиоткой, но приходится по своей же вине.
Или "ларчик проще открывался": это очередная подсказка подруги, чтобы я не выпала из темы. Тогда подруге респект. Она не только подсказала, но и дала понять, что ничего важного я не пропустила, до этого были одни бла-бла, про сказочную любовь четы Подопригора. Не скажу, что мне это не интересно, но не сильно занимает, потому что верится с трудом - горбатого могила исправит. И что, что эта Алена держала Руслана в ежовых рукавицах - горбатые он и есть горбатый. Плюс любвеобильный возраст молодого мужчины: стукнуло бы ему девяносто, я бы согласилась с перевоплощением.
Я одарила подругу едва заметной благодарной улыбкой, которую Олег мог посчитать тихим помешательством, и тоже толкнула ее ногой, дескать, ее ход разгадан. Но пнула мягко, не так дерзко и ощутимо, как меня пнула Алка. Но я ей все равно была благодарна.
- Алена, - подтвердил приунывший Шелудяков, не обратив внимания на мое умеренное удовлетворение.
- Сколько ж ей было? - не удержалась от вопроса подруга.
- Тридцать пять всего-то. Она моложе Руслана почти на четыре года.
- На четыре? - вскинула я брови, запутавшись в мысленном и разговорном.
- Если не ошибаюсь, то так. Это важно? - уточнил Олег, а я задергала головой - не важно.
- И не жаловалась на сердце? Вообще никогда? - хмуро вопросила Алла.
- Никогда. Вскрытие показало, что у нее был врожденный порок сердца. По мере взросления проблема будто бы ушла, а потом напомнила о себе, наверное, сказались волнения, связанные с неудавшимся материнством. Как это обычно бывает, Алена не стала обращаться к врачам. Отмахивалась - само пройдет... Не прошло... Руслана она в свои проблемы со здоровьем не посвящала.
- Но чем я могу помочь? - вскинув плечи, удивилась я.
- Перехожу к главному. Но хочу сразу предупредить - Руслан Подопригора человек здравомыслящий, никакими маниями и галлюцинациями не страдает. Да, смерть Алены он пережил тяжело, но работа ему помогла прийти в себя.
- Пугающее начало, - проблеяла я.
- Не интригуй, - осадила Олега Алла.
- Не буду. Подробности расскажет сам Руслан. Я скажу кратко, так сказать, слегка обрисую проблему: Алена начала являть Руслану по ночам. Он просыпается от шороха, открывает глаза, а она... рядом... Сидит и смотрит на него.
- Смотрит и молчит? - уточнила я.
- Кажется, что-то говорит, но что-то сугубо личное, о чем Руслан мне не рассказывал. Но именно по сугубо личному можно сделать вывод - это точно Алена, не кто-то другой принял ее образ, чтобы...
- Чтобы? - подобралась я.
- Это видение, - поставила диагноз Укропчикова, не дав Олегу продолжить.
- Алена разговаривает с Русланом, - четко выговорила я. - Разве видения разговаривают? Они перемещаются в пространстве...
- Или Руслан просто видит сон. Алена говорит с ним во сне, потому и произносит сугубо личные вещи, - со знанием дела заявила Алла, продолжив свою мысль как ни в чем ни бывало.
- Может, кто-то все же наряжается в Алену? - призадумалась я, далекая от сумасшедшей загадочности, - и этот кто-то - ее близкая подруга, которая была посвящена в личную жизнь семьи, Алена рассказывала ей все без утайки.
- Не думаю, - сказал Олег, выдержав паузу, во время которой мы смотрели на него во все глаза. Но наши предположения его явно озадачили. Он заговорил не слишком уверенно, - Алена говорит о таких вещах, которые известны только ему и ей, мужу и жене. Вряд ли она делилась бы интимными подробностями с подругой, пусть и близкой. Мне больно смотреть на Руслана. Того и гляди, молодой мужик и впрямь умом тронется...
- Я стою на своем - это сон! - воскликнула Алла, как бы пытаясь успокоить Олега. - Или полубредовое воображение, полусон-полуявь Руслана. Называйте как хотите. Он вкладывает свои слова в уста покойной Алены, которая ему представляется живым человеком.
- Прежде чем делать выводы, лучше поговорить с Русланом. Там не всё так просто, одними откровениями дело не заканчивается.
- Даже так? - вскинула я брови.
- Неужели у них происходит...ээээ... половой... контакт? - еле слышно проговорила Алка и вопросительно взглянула на меня, как будто у меня должны быть ответы на все вопросы. Я только шикнула на нее. Благо, Олег отвлекся на подбежавшую к нему Верочку и не расслышал ни слов Аллы, ни моего шиканья.
Разобравшись с Верочкой, он обратился ко мне со словами:
- Ксю, помоги хорошему человеку. Очень тебя прошу.
- Ксю, помоги человеку, - поддержала Олега серьезная Алла. - Мы в тебя верим.
- Но почему вы решили, что я смогу помочь? Вера, конечно, дело хорошее, но...
- Можешь! - хором заявили друзья, не дослушав.
- Я здесь! - подлетела ко мне девочка, услышав свое имя.
- Милая моя, красавица моя, - с чувством произнесла я и усадила Верочку к себе на колени.
- Ты грустная, - со вздохом заключила она, прижимаясь головой к моей груди. Я погладила ее по голове и поцеловала в макушку.
- Вот к кому надо обращаться за советом, - усмехнувшись, сказала я. - И все-то она видит, все-то она чувствует.
- Если так, то пусть Верочка скажет - сможешь ты помочь Руслану или нет, - влезла со своей инициативой подруга, любовно поглядывая на ребенка.
- Только не надо ее сюда вмешивать, - затянула я, но была прервана девочкой:
- Ксю, ты сможешь! - поддержала предыдущих ораторов Верочка и рассмеялась...
Весь вечер я ни разу не вспоминала о проблемах Руслана Подопригора, наслаждалась пустотой в голове, смотрела старую комедию по телевизору и вот... Получила то, что получила - мне приснился совершенно дурацкий, собравший в себе недавно увиденное и недавно услышанное.
Но свой сон я сочла бы просто сном, вобравшим в себя все эмоции, если бы была нормальным человеком. Раз так, то в этом сне кроется подсказка к делу Руслана, назовем его так.
Однако я не задавалась перед сном никакими вопросами! Получается, можно принять сон за бред. Одна сумятица, отрывки из "разных опер".
На всякий случай, стоит всё хорошенько обмозговать. Да-да, на всякий случай, потому как случаи бывают разные...
Я не знала, чем себя занять и шаталась по квартире с таким видом, словно что-то искала, искала очень нужное, давно утраченное и позабытое. И вдруг вспомнила об этом нужном-утраченном и поставила себе цель - во что бы то ни стало отыскать. Я распахивала створки шкафов и почти сразу закрывала, вытаскивала ящики комода, изучала полки в кухонной мебели. Нашла завалявшуюся барбариску, развернула обертку и засунула конфету в рот.
Не знаю, до чего бы я дошла и чего завалящего отыскала, но меня отвлек телефонный звонок.
Олег Иванович Шелудяков сообщил, что его "проблемный" приятель Руслан Подопригора приглашает нас в ресторан "Восход" к девятнадцати ноль-ноль.
Захотелось приложить руку к пустой голове и сказать: "Слушаюсь".
Захотелось и перехотелось. Возникло желание послать всех, включая Шелудякова, подальше. Культурно так послать, но доходчиво.
Что-то я сегодня озверела.
Ссориться с Олегом мне совершенно не хотелось. Тем более, посылать: он этого не заслужил. Олег тотчас откликнулся на мою просьбу, задал всего один уточняющий вопрос и тут же примчался на всех парах. Я должна ответить ему благодарностью. Ала-вер-ды.
Однако, я наотрез отказалась от сегодняшней встречи в ресторане, в девятнадцать ноль-ноль.
- Олег, я хочу побывать у Руслана в гостях, осмотреться. Окунуться в атмосферу дома. - Идея родилась у меня в одно мгновение. То ли чуйка сработала, то ли еще что-то щелкнуло в моем полупустом котелке, а я привыкла доверять своей интуиции и прислушиваться к щелканью. - Руслану не покажется моя просьба бестактной? - спросила я.
- Если он заинтересован во встрече с тобой, нуждается в твоей помощи, но думаю, он согласится на любое твое предложение, хоть, полетать на дельтаплане, если это поможет разрешению загадочных событий. Я с ним свяжусь и перезвоню тебе.
- Буду ждать.
- Ксю, что-то мне не нравится твой голос. Пойми, ты мне ничем не обязана, ты вправе сама решать. Не хочешь разбираться в проблеме Руслана, не нужно, я настаивать не стану. И обиды держать не буду. Я все пойму.
- Олег, не обращай на меня внимание. Обычный пересып. Я еще до конца не проснулась. Полночи маялась от бессонницы, заснула ближе к утру, только недавно пробудилась, - совсем немножко приврала я.
- Ты здорова? - заботливо поинтересовался он.
- Как слон, - ляпнула я и подумала: странное сравнение. Все-таки, до конца не проснулась.
- Может, прогуляемся, погода сегодня божественная! - восхитился приятель.
- Спасибо за приглашение, но не хочется никуда выходить.
- У тебя депрессия после... всего, нельзя ей поддаваться...
- Обычный перепад настроения. Возраст и все такое.
Олег опять начал свои уговоры, но я прервала, вложив в голос каплю резкости, всего лишь каплю, чтобы не обидеть и остановить поток красноречия:
- Нет у меня никакой депрессии, все у меня хорошо, никуда идти я не желаю, у меня дела.
А все почему? Что меня вывело из себя? То, что он начал приводить мне в пример Алку, которая поражает своей выдержкой и... так далее и тому подобное. Во-первых, не выношу, когда мне кого-то ставят в пример - с детства этого не люблю; во-вторых, при всей моей любви к Алке, при всем моем к ней уважении, я чувствую в ней соперницу. Но бороться с ней за внимание Олега никогда не буду. Тем более, Олег сделал свой выбор, причем не в мою пользу. Он выжидает. А подруга пока ничего не замечает. Это и понятно, в ее-то состоянии. Но Алла всеми силами держится, болтает на отвлеченные темы, не зацикливается на своем горе, даже смеется. Ее выдают глаза полные боли.
- Прости за навязчивость, - между тем без обиды брякнул Шелудяков. - Еще один вопрос можно?
- Валяй! - с напускным задором согласилась я, мысленно раскаявшись на резкость, пусть и сдержанную.
- Почему тебя называют Ксю? Давно хотел спросить.
- Всё элементарно, Ватсон. Во времена моего сопливого детства на вопрос - "девочка, как тебя зовут?" - я отвечала: "Аксюта". Постепенно Аксютой меня стали называть все родные, потом Аксюта уменьшилось до Ксю. Вот и все объяснение...
После телефонного разговора я почувствовала сильную усталость, хотя, никакого напряжения не ощущала. Я не стала вступать в непримиримый бой со своим вялым организмом и усиленно подбадривать его крепким кофе и шоколадными конфетами, а сдалась без боя - легка и тотчас провалилась в сон...
Я вошла в квартиру старшей тетушки, заранее зная, что ее там не увижу. Сразу у входа на полу возлежал малиновый пиджак. Культурно валялся кучкой, но оба рукава малинового пиджака были разложены специально-указательно. Правый рукав, вытянутый вдоль кучки как бы вдоль тела, указывал на входную дверь, через которую я только что вошла в квартиру, а левый - напоминал протянутую в сторону руку, если бы она находилась в рукаве. Без труда улавливалось направление в сторону кухни. Туда я инстинктивно и проследовала.
Но не успела сделать и пяти шагов в нужно-указанном направлении, как сзади расслышала шорох. Резко обернулась и заметила шуструю мадам в платье до пят и косынке на голове, завязанной сзади на кокетливый узел. На ногах мадам были туфельки на толстой резиновой подошве. Платье из плотной топорщившейся ткани стояло колом и шелестело при ходьбе. Про таких говорят - баба на чайнике. Если бы не своеобразное платье, я бы не услышала чужого перемещения за моей спиной. В кромешной тьме синтетическая ткань точно бы искрила, и мадам точно меня бы напугала: представьте себе движущийся большой ком с летящими искрами. Прям, комета, - некстати подумала я, провожая мадам придирчивым взглядом.
На дворе был световой день, в квартире светлым-светло, а испугаться я бы не успела бы при всем желании: мадам вылетела из квартиры пулей, не удосужившись прикрыть за собой дверью. Прежде чем сделать это за нее, я выглянула в подъезд и успела заметить только женскую щиколотку и туфельку на толстой резиновой подошве. Будучи дальнозоркой, я рассмотрела татуировку на щиколотке чуть выше косточки. Чайка в полете. Помню в детстве я всегда добавляла в свои морские пейзажи облака странной формы и несколько парящих над поверхностью водной глади чаек.
Захлопнув дверь, я со злостью поддела ногой малиновый пиджак, посмевший мною руководить...
- Что это вы себе позволяете? - рассерженно произнес мужчина, выходя из тетушкиной спальни?
- Я позволяю? - задохнулась я от возмущения. - Это что ВЫ себе позволяете? Мужчина, вы что, заблудились? Перепутали свою квартиру с чужой и привели сюда бабу? - забросала я его гневными вопросами.
Невысокий субтильный мужчина, приблизительно мой ровесник, не ожидал такого резкого выпада и отпрянул от меня. Присмотрелся и воскликнул:
- Аксинья! Извините, сразу вас не признал! Вы так изменились, похорошели!
- Похудели, - проблеяла я с ехидцей.
- Ни без этого, - усмехнулся незнакомец, признавший меня. Однако, я его не признала, даже пытливо изучив. Или... Кажется, этот человек живет с тетушкой в одной подъезде. Как же его зовут... Или это не он? Да, нет, точно он. Взгляд у него цепкий и пугающий. Он свысока, в переносном смысле, смотрел на всех соседей, исключением была моя тетушка, которая лихо поставила его на место, когда он посмел на своем джипе заехать на ухоженный газон. Соседи побаивались связываться с ним, а тетушка не побоялась. С тех пор он относился к ней подчеркнуто-уважительно.
- Давненько мы с вами не виделись, Игорь Иванович, - сказала я, вспомнив имя и отчество Кардюкевича.
- Так я, знаете ли, отсутствовал. Вернулся ненадолго, чтобы передать вам привет от вашей тетушки.
- От т... тетушки? Так она же...
- Да-да, она скончалась, - печально протянул Игорь Иванович.
- А вы... тоже... того? - сбивчиво проблеяла я.
- И я, - выдохнул Кардюкевич.
- Ой, я не знала, - схватившись за обе щеки, произнесла я трагическим голосом и в довершении покачала головой - выказала глубокое сожаление случившимся.
- Год уж прошел, как я погиб.
Я долго подбирала подходящие случаю слова, так и не подобрала и, кивнув в сторону входной двери, спросила:
- А та женщину, что сейчас отсюда вышла, она тоже... с того света?
- Не думаю, - подумав, ответил мужчина. - По крайней мере я ее там не встречал.
- Игорь Иванович, вы... пришли... за... мной? - делая паузы между словами, решилась задать я мучавший меня вопрос.
- Да, боже упаси! - замахал он на меня двумя руками. - Пришел я, Аксинья Даниловна, лишь за тем, чтобы передать вам большой привет, сказать, что у ваших родных всё хорошо, они просили вас не изводить себя, думать о себе, и вообще ни очень не беспокоиться.
- Спасибо вам, Игорь Иванович, для меня очень важны ваши слова. Вы тоже передавайте моим большой привет. Скажите им... скажите, что я скучаю. Мне плохо без них, - слезливо проговорила я.
- Ну, вот! - всплеснул руками мужчина. - Моим словам вы не внимаете, а зря...
Он подобрал с пола свой малиновый пиджак, встряхнул его, перекинул на руку и тут же исчез, как будто пиджак был каким-то условным знаком для перемещения обратно в мир иной. Послышался непонятный звон, похожий на звонок "мобилы" в ее первозданном виде - слишком габаритный и с торчащей антенной - приложение к малиновому пиджаку. Мне показалось, что невидимый моим глазам Кардюкевич сейчас ответит на звонок... Может быть, ему звонит тетушка, чтобы узнать, как всё прошло, и когда он вернется...
Но почему он не отвечает? Его "мобила" трезвонит и трезвонит...
Оказалось, что кто-то звонит в дверь. Окончательно не проснувшись, я потянулась в прихожую и распахнула дверь. На пороге стоял Олег Шелудяков с пакетом в руках.
- Я так и понял, что тебе нездоровится, - сказал он, переступая порог. - Сейчас буду тебя лечить.
- Я не больна, - хриплым голосом заверила я, откашлялась и возмутилась, - могу я выспаться, в конце-то концов?
- Мне уйти?
- Извини, - покаялась я, - снится всякая ерунда, не могу в себя прийти.
- Что приснилось, если не секрет? - поинтересовался Олег, выкладывая на кухонный стол молоко, мед, банку с малиновым вареньем, фрукты и упаковки таблеток.
Я опустилась на стул и обстоятельно пересказала ему недавний сон. Во время моего монолога Шелудяков порывался что-то вставить, но удерживал себя, ожидая окончания.
Когда я выдохлась, налила себе стакан молока и стала медленно тянуть. Олег пристроился напротив и спросил:
- Как фамилия соседа?
- Кардюкевич.
- Мда, мир все-таки тесен.
- Ты с ним знаком?
- Лучше я бы его никогда бы не знал. Это мой непризнанный зять.
- Кардюкевич?
- Да, Кардюкевич Игорь Иванович по кличке Курдюк.
- Опачки, - изумилась я. - Я представляла его бритоголовым качком с золотой цепурой на шее, он весь такой... такой лже-интеллигент со шлейфом "былых заслуг", родом из девяностых... Хм, малиновый пиджак... надо же... И что за мадам сбежала из квартиры? Что она делала вместе с ним в тетушкиной квартире? И почему на мой вопрос - "Эта женщина тоже умерла?", Кардюкевич ответил: "Не думаю, по крайней мере, я ее там не видел". Жаль, я не сообразила поинтересоваться, кто она и кем ему приходится? Она ушла стремительным шагом, прошмыгнула за моей спиной, как будто не хотела, чтобы я ее увидела.
- Описать ее можешь?
- Очень симпатичная. Молодая. Ей слегка за тридцать. Чуть выше среднего роста. На ней было платье до пят из плотной ткани, косынка на голове, туфельки на толстой резиновой подошве... Ой, знаешь, что я успела заметить, когда она спускалась по лестнице? Татушку на ноге! Вот здесь. - Я вывернула ногу и ткнула пальцем чуть выше щиколотки над косточкой.
- Рассмотрела, что было изображено?
- Чайка. Чайка как бы парит, - мечтательно протянула я, выставив руки в виде крыльев летящей птицы. Вдобавок еще и помахала, при этом подумала "как орлица над орленком" - строка из сказки "О царе Султане": почему-то мне показалось, что так должна вести себя заботлива мать-орлица.
Олег Иванович смотрел на меня так, как будто я сморозила глупейшую глупость. Или успела превратиться в ту самую орлицу, но без орленка.
- Что? - набычилась я.
- Знаешь, Ксю, с тобой с ума сойдешь, - пробормотал мужчина и сокрушенно покачал головой.
- Можно получить развернутое пояснение, - с ехидцей попросила я, готовясь к лояльной каверзе. На нелояльную Олег был неспособен.
- Знаешь, кого ты видела? - Я испуганно затрясла головой, но не сдержалась от предположения, - это бы твоя дочь? - И затаилась как мышь в норе.
- Это была Алена, супруга Руслана Подопригора.
- Как ты это понял? - не сильно поверила ему я, - описание подойдет практически половине женского населения города.
- По татуировке на ноге! - повысил голос Олег и тоже ткнул пальцем в указанное мною место, но на своей ноге.
- Это была... правая нога, - вспомнила я, зачем-то уточнив.
- Всё верно - Алена сделала себе тату в честь своей покойной матери. Она скончалась от онкологии. Долго боролась со страшной болезнью, но, увы.
- Почему чайка?
- Мать Алены звали Ларисой. Лариса в переводе с греческого - чайка. Алена очень тяжело переживала потерю, не знаю, что бы с нею было, но встретился Руслан, он ей очень помог.
- Кардюкевич сказал, что она жива, правильнее - не думаю. Не твердое заверение, но можно засомневаться. Следовательно, Алена жива?.. Или она умерла позже... Но в любом случае, они бы ТАМ встретились, как Игорь Иванович встретился с тетушкой, - протараторила я, не отдавая отчета своим словам. Опомнилась и прикусила язык. До было уже поздно: Олег одарил меня ошарашенным взглядом.
- Ксю, тебе необходимо выпить теплого молока с медом. У тебя температура.
- Нет у меня никакой температуры, в смысле, нормальная у меня температура, - возмутилась я и решила покапризничать, в кои-то веки, - не хочу молока с медом, хочу кофе с молоком и без сахара. С места не сдвинулась и стала наблюдать, как Олег хлопочет на моей кухне. Я наслаждалась чужой заботой, такой непривычной, что захотелось всплакнуть. Эх, какой мужик уплывает из моих рук, но ради счастья любимой подруги, так много пережившей, я готова принести в жертву свою любовь. Любовь? Это произнесла я?